ву …меле: что еще за мысли у медведЯ в лесу
-  слава Ѓогу, еда  да  любовь. Ћн  губами медленно и Языком,  как медведица
медвежат,  гладил  †дану.  "Ќу, ступай, - сказала  †дана, -  за  мной  могут
придти". …мелЯ провел рукой и ощутил ее запах.  "‘тупай. џ приду, …мелЯ, что
бы ни случилось, пока живы, Я твоЯ,  …мелюшка", - слезы  были тонкие-тонкие,
как стебель  пшеницы,  и светлые,  как роса на лугу рано.  …мелЯ ушел в лес,
оборачиваЯсь. †дана ушла домой,  опустив голову и глЯдЯ  под ноги. †ивот был
тЯжел, ноги шли медленно, трава была густа. € солнце стоЯло высоко.


     глава 19

     ’рава была густа, солнце стоЯло высоко, …мелЯ на  бегу залез на дерево,
потом бросилсЯ в речку,  котораЯ попалась ему на пути - это была ЌеглиннаЯ -
переплыл ее,  опЯть побежал, выхватил нож, на лету бросил его в ствол сосны;
нож ушел  на  половину  лезвиЯ, дерево  втЯнуло  железо  губами  и  не сразу
отпустило его. ‘ размаху налетел на „еда, опрокинул его, схватил  за шерсть,
перевернулсЯ, прыгнул на ветвь дерева  и оттуда  опЯть к Ћтцу, и ногами сбил
его, и оба покатились. Ћтец был обескуражен, …мелЯ был буен, и через полчаса
оба сидели на траве и тЯжело дышали. „ед больше. …мелЯ меньше. €юньские ночи
делают  стариков  грустными,  а в  …мелином возрасте - буйными и радостными,
можно любить весь мир, траву, деревьЯ, небо,  землю -  џ  люблю вас!  - орал
…мелЯ, когда бежал по лесу. -  џ люблю  тебЯ, мое медвежье  дерево,  Я люблю
тебЯ, цветок иван-да-марьЯ, Я  люблю  тебЯ,  полынь, Я люблю  вас,  голуби и
дрозды, Я люблю вас,  вода и воздух, Я люблю тебЯ, небо! - и  он брал небо в
охапку и целовал  его, и чувствовал на своих губах, как кололись звезды, как
холодила Язык луна, как  жгло солнце, и молоко Њлечного Џути текло у него по
подбородку. ‚ы все - мои,  а  Я  - ваш,  и  придет час, Я возьму эту землю и
переверну  ее так, как вчера перевернул камень. - Љончай, - сказал „ед. - Ќе
сходи с ума. Ћтпусти небо. - ќто моЯ жена, - сказал …мелЯ. - “ тебЯ все жена
- и небо, и травы, и река, и  гора. ’ы многоженец, а  это  не по-медвежьи. “
медведЯ  один  Ѓог  - его предок, он - все: и  землЯ, и солнце,  и облако, и
река, и травы.  ’ы их любишь  как  муж, Я  - как отец, поэтому ты и человек,
хотЯ в тебе половина моей крови. …мелЯ задумалсЯ. Ћн  сел на траву  и  опЯть
вспомнил  †дану и на пальцах ее запах. "‚от, возьми кусок меда и запей его".
Ќо …меле было  жалко медом забивать запах †даны. Ћн  покачал головой.  "Џора
поговорить,  -  сказал  отец. - ’ы  живешь без  закона. Љак  дерево в  лесу,
которое  зависит  от  облака,  солнца  и дождЯ". - ’ы  - мой закон, - сказал
…мелЯ. - Ќо  солнце и  дождь - это  вечно, а Я -  нет. €  к  тому же деревьЯ
кривы, каждую минуту они поворачиваютсЯ к солнцу и теплу, сколько кривизны в
них, столько было перемен погоды, столько дождей,  столько осыпавшейсЯ глины
по  берегам или густой  травы.  Ќе  хочу, чтобы  ты  был  крив  как  они,  в
зависимости от моей жизни и смерти.
     џ вижу, что  ты вступил в пору, когда люди любЯт  переворачивать камни,
землю и звезды, когда им кажетсЯ, что это их, человеков, бог назначил своими
наместниками  на  этой  земле,  и  у  наместников  нет  другого занЯтиЯ  как
переворачивать  бедную  землю каждое  утро,  как переворачивают  лепешку  на
сковороде и  что  только у Њакедонского не получилось, а  уж  у —ингиз-хана,
’амерлана,  Ќаполеона  и ѓитлера  получитсЯ  обЯзательно.  Џослушай,  что  Я
услышал от своего деда о вас, о человеках, и вашем очередном Ѓоге -


     ѓлавы,  в  которых „ед  рассказывает  притчу о  солнечном луче, Ѓоге  и
человеке.


     глава 20

     Њножество  времен   назад   в  одной  счастливой  стране  жил  человек,
могущественнее и сильнее которого не было на всем свете. ‘обственно  говорЯ,
никто не  знал о его могуществе, но так думал сам человек, а у него были все
основаниЯ думать так, ибо из дома его, прекрасного дома, стоЯщего на  берегу
голубого озера, открывалсЯ вид на полЯ и луга, лежащие вокруг  этого озера и
вокруг  дома. € полЯ эти давали  хороший  урожай,  и  стада его  год от года
множились  и крепли. ЏрекраснаЯ жена и  дети ждали его, когда он возвращалсЯ
домой, и  все же всегда был печален этот  человек,  ибо он был всегда движим
желанием  утверждатьсЯ в своем могуществе,  и уже не радовали его ни  власть
над своими домочадцами, рабами  и окрестными жителЯми, ни  хлеба, от которых
ломились амбары  его,  -  ибо что  прибавление  в лишнюю  меру, когда самому
человеку так мало надо.
     Ќе  утолЯет эту жажду ни покупка —елси, ни  доразрушение  иерусалимских
или вавилонских стен, что имеет место быть и сегоднЯ, ни завоевание мира, ни
даже   такаЯ   малость,   котораЯ  со  временем  оказалась  реальностью,   -
осуществление проекта  сотворениЯ империи  от поднебесной до поднебесной.  €
прочие  частные и  общие  забавы аборигенов  - имЯ  им -  тьма...  €  уже не
веселили  глаза  человека  новые  постройки,  растущие вокруг дома его,  ибо
человек спит  на одном  месте,  и место  это невелико  -  что  до  громадных
пространств телу  его?  € однажды оставил он дом свой, и полЯ  свои,  и жену
свою, и домочадцев его, и  окрестных жителей, и отправилсЯ в путь, сжигаемый
все той же гордыней могущества,  и добралсЯ до самого  Ѓога,  который кормил
белых птиц с  руки,  сидЯ  на полЯне, и справа от него  высилась  скала,  на
которой орлы  кормили птенцов своих,  и  слева  голубело  озеро,  в  котором
резвились  рыбы,  зажигаемые  солнцем,  когда  подставлЯли  его  лучам  свои
серебрЯные и золотые спины.


     глава 21

     € сказал человек Ѓогу, остановившись  возле него и  не  преклонив колен
перед Ќим,  ибо  он был  могущественнее  Ѓога,  - так он  думал  сам, а наши
ощущениЯ  длЯ  нас  единственнаЯ правда на земле:  -  џ оставил жену свою, Я
оставил  дом свой и  оставил  полЯ свои, потому-то  нет  на  земле  человека
сильнее менЯ. - —то тебЯ заставило, мой друг, - сказал Ѓог, - прийти к столь
непрактичному длЯ жизни выводу? - Џотому что Я все могу, - не смущаЯсь Ѓога,
сказал человек.  - •очешь, Я снесу  скалу, котораЯ  стоит  справа от тебЯ? -
Њожет,  сначала пообедаешь? - спросил Ѓог. Ќо человек в ту же секунду поднЯл
камень, который валЯлсЯ у него под ногами, и этим камнем начал долбить гору.
Џрошло  несколько  месЯцев, и  человек скрылсЯ во чреве горы,  только глухие
удары доносились оттуда до кормЯщего птиц и улыбающегосЯ Ѓога, потом смолкли
и они. € через двадцать лет раздалсЯ страшный грохот, гора чуть покачнулась,
и камни  ее  потекли вниз по  склону,  сметаЯ  гнезда орлов, которые  летели
спасти  детей своих и гибли, сбиваемые каменным потоком. € место, на котором
стоЯла скала, стало ровным и гладким, и тогда перед Ѓогом поднЯлсЯ  человек,
заросший, грЯзный, с почти безумными, но сатанинскими и гордыми глазами. - џ
сделал  то,  что говорил,  - сказал  он. - Ђ теперь  хочешь,  Я осушу озеро,
лежащее  слева от тебЯ? Ѓог посмотрел  на озеро, погладил птиц, которые  при
грохоте  на мгновенье  оторвались от зерен, почесал  в затылке и, безнадежно
спросив, не хочет ли человек отдохнуть, махнул рукой. € человек взЯл камень,
лежащий у ног его, и вместе с ним нырнул в озеро. ‘начала взволновалось оно,
потом  волны утихли, и  в этой  тишине прошло еще сорок пЯть лет. € вдруг на
глазах печально улыбающегосЯ Ѓога стало убывать озеро, и  когда иссЯкли воды
его, Ѓог увидел стоЯщего возле воронки высокого белого седовласого старика с
бесцветными глазами, который торжествующе  улыбалсЯ, глЯдЯ на Ѓога. Ђ вокруг
человека  чудища  и серебрЯные рыбы  разевали рты и  извивались  в последней
судороге своей.  -  ‘тупай сюда, -  сказал Ѓог, и человек вышел  из грЯзного
месива дна и опЯть гордо остановилсЯ напротив.
     Ѓог  поднЯл чуть вверх руки и  мигнул человеку, и  справа от него  вода
заполнила озеро, в котором  в радости великой рыбы забили своими серебрЯными
телами,  слева выросла опЯть скала, и  орлы вылетели  из  гнезд своих,  дабы
принести  детЯм  своим пищу. - Ђ теперь, - Ѓог  опустил руки, взЯл солнечный
луч,  лежащий  на  его коленЯх,  и устало  протЯнул человеку,  -  сломай.  €
заплакал  человек,  ибо он был  не только могущественен, он, как  оказалось,
умел и мыслить; на какое-то мгновенье человек пожалел об истраченных годах и
оставленном доме  и  упал на землю мертвым. Ќа такое же  мгновенье и  у Ѓога
поЯвилось желание воскресить человека, но, понЯв,  что тот опЯть начнет  все
сначала, Ѓог  повернулсЯ  к птицам  и протЯнул  им  ладони, до  краев полные
зерна.


     ѓлавы,  в  которых „ед  делает первые  попытки  рассказать  Њедведко об
устройстве человеческой  жизни и ее законах, существующих в  текстах законов
зверЯ.


     глава 22

     -  —то Я,  если  не  будет тебЯ? - сказал …мелЯ довольно  спокойно.  Ћн
устал. €з него вышла  всЯ энергиЯ, она вернулась обратно, откуда пришла - на
небо. - ’ы без менЯ и  есть ты. Љак ты думаешь, почему в прошлую зиму твоего
трехлетнего  брата  зимой съели чужие волки?  -  €х была стаЯ,  и они хотели
есть. - Ќо  они не съели  никого  другого.  Њы с тобой спали  рЯдом,  нас не
тронули.  …сть возраст, когда  медведь беззащитен даже перед волками. “ тебЯ
этот возраст прошел. ’ы можешь жить без менЯ, и пора тебе  идти  к  людЯм. -
—то Я там буду делать? - Ѓудешь человеком. - џ и так человек. џ люблю †дану.
-  “ тебЯ еще будет  много ждан. Џервую ты любил медвежьей любовью, только в
радость ей и самому себе. —еловеческаЯ любовь, если она  - она,  это ворожба
природы вами от своей хвори и смерти. Џрежде чем через пЯть  лет ты уйдешь к
людЯм, попробуй понЯть слова, сказанные мне  моим „едом. € слова эти были: -
—тобы быть свободным от охотника, знай его законы и живи по своим. - „а, да,
- подтверждал его мысль …мелЯ, - Я незнакомо и не  внешне  люблю ее. -  ’воЯ
сила решает не  все, но если ее нет, за тебЯ решает  тот, у кого она есть, -
говорил „ед, и опЯть соглашалсЯ с ним …мелЯ: - Ћна тоже любила менЯ, и когда
смотрела мне в глаза  с неба, и когда падал дождь, и когда шел снег, и когда
прошла историЯ,  и  наступило времЯ невремени. - € еще. ™ур - наш предок. €,
даже забыв его, не забывай его законы. - € когда,  -  кивал головой …мелЯ, -
времЯ перестало двигатьсЯ вовсе, Я тоже любил ее. € увидев, что в это времЯ,
как  и  свойственно  истинному  дураку,  …мелЯ,  открыв  рот,  наблюдает  за
красно-коричневой мохнатой огромной бабочкой, „ед махнул рукой и, пробурчав:
- ‹адно, не все сразу, - отправилсЯ куда глаза глЯдЯт, не боЯсь заблудитьсЯ,
ибо вокруг был любой и родной необходимый лес. „ед понимал и  любил дураков.
…ще  один из семи  старцев ђши  задолго до того,  как „ед поЯвилсЯ на  свет,
сложил гимн в честь дураков.  Ћн сказал так: "‘корее  слона можно остановить
во  времЯ течки, скорее сдвинуть  гору с места, скорее  можно  жажду утолить
воображаемой водой, чем мудрецу переубедить дурака".
     ђши знал,  что  весь ум  и  всЯ мудрость мудреца - это тень куста перед
ночью космоса дурака, свет свечи перед вставшим солнцем, шепот муравьЯ перед
громом небесным, бульк родника перед грохотом океана  во времЯ шторма, каплЯ
дождЯ перед всеми водами вселенной, вот и  на  Њарсе  окрыли лед  - мертвого
потомка  марсианских океанов. ’олько  дурак  работает, пашет  землю и строит
дома,  когда  все вокруг торгуют и убивают, только дурак шьет одежду и варит
сталь, когда вокруг предают, торгуют  и убивают,  только дурак рожает детей,
когда вокруг делЯт власть, торгуют и убивают, и никакому мудрецу не под силу
отвратить дурака от его дурацкого занЯтиЯ - длить и беречь жизнь.


        ѓлава 23

     “летела  бабочка или была  съедена  пролетевшей  по своим  делам совой,
Њедведко не узнал,  они уже шли  с  „едом возле  тишинских  мест.  € на едва
заметной  звериной тропе  увидели  лису.  ’а была  в капкане и мертва. …мелЯ
подцепил ножом челюсти капкана, нажал на пружину, челюсти разошлись.  Ѓросил
капкан  на землю, железо  щелкнуло. Ѓросил  рЯдом лису.  Ќедалеко от  дороги
слышалось  рычанье.  Ћтец задержал  лапой …мелю. Ћни пошли  медленней.  Ћтец
впереди,  …мелЯ  сзади. Џеред ними, рЯдом с  разлапистой тЯжелой елью, такую
ставили в Љремль на советский новый год, была вырыта Яма; ветви,  которые ее
закрывали, разошлись, на дне Ямы  вертелись волк из чужой,  неглинной  стаи,
один из тех, что в девЯтнадцать лет будет рвать клыками свЯзанного Њедведко,
и брат …мели, не обращаЯ вниманиЯ друг на друга.  …мелЯ разбросал оставшиесЯ
ветви, спустилсЯ вниз, ножом вырыл ступеньки в стенке Ямы, брат встал ему на
спину и, сопЯ, вылез из Ямы. ‚олк, как птица, прыгнув на  спину …мели,  тоже
выскочил вслед. …мелЯ  выбралсЯ наружу. - ’ы что  же, не видел свежих ветвей
на траве? - џ бежал, - сказал  виновато брат.  - Љогда ты видишь непривычное
на непривычном, ты там не бегай, - сказал „ед. € …мелЯ на мгновение отвлексЯ
от своей первой и не  последней любви. Ќа плечо …меле опЯть сел дрозд и стал
что-то лопотать ему на ухо.


     ѓлавы протокола уроков, которые получил …мелЯ  в  последние  годы своей
жизни в лесу,  преподанные ему „едом  достаточно интенсивно, уроков, которые
сыграют положительную роль в жизни …мели  во времЯ его человеческого периода
- и в дружине кнЯзЯ Ѓориса, и в …мелином городе, и во времени между  властью
и Ѓогом.


     глава 24

     € минуло пЯть лет, не год, но лет, ибо у медведей счет идет на  лета, а
не  годы.  € каждое лето  был один  урок,  чтобы  запомнить  его  внутрь  по
вертикали, шаг за шагом, как ступенька за ступенькой в глубь сорокаметрового
колодца  в —уфут-Љале  около ЃахчисараЯ в  Љрыму, а  не наружу, вширь, как в
человеческой школе, чтобы он растворилсЯ  в человеке,  как соль  в  рассоле,
молоко в песке, кислота в воде, дым в небе - невидимо длЯ глаза, но ничто не
пропадет  из мира сущего, что было. Љак все  сказанные слова, все вылившиесЯ
слезы, все прожитые надежды и  все сны живут вокруг нас вперемежку  со всеми
жившими до нас и после  нас тоже. Ћстановись, прислушайсЯ, оглЯнись,  закрой
свой бедный ум и  слушай воздух вокруг  тебЯ, и небо вокруг тебЯ, и землю, и
воду вокруг  тебЯ только тем,  что ты не  знаешь сам,  но есть у тебЯ, и это
есть от Ѓога.
     €  урок первый в  восемнадцатое  лето  Њедведко  началсЯ  так  же,  как
начинались  все его уроки.  ‚ходил  учитель невыносимость,  и под присмотром
бессилиЯ начинал свой урок.


     глава 25

     Њедведко лыком крепко приторочен к медвежьему дереву, а напротив, через
Ќеглинную, †дана  выходит из воды, и  муж ее,  ѓорд,  руками  своими берет в
охапку ее, и она обнимает его руками за шею и ногами за спину и смеетсЯ, как
смеЯлась она с Њедведко  в его шестнадцать лет на Љупалу, так, что испуганно
начинали петь птицы,  думаЯ, что  взошло  солнце, и …мелЯ пытаетсЯ вырвать и
отвести глаза от медвежьей  воды, от †даны, от  ѓорда, перестать  слышать ее
смех, и его стон, и крик, и  не может  этого сделать, и смотрит и  слышит, и
уводит его „ед не раньше, чем  засыпают на  зеленом лугу, под красной луной,
двадцатого июлЯ, в день ‚елеса, ѓорд  и †дана,  и это - главный урок любови,
что бы она не мешала  и  не путалась перед  умом и  не отводила глаза …меле,
когда он будет записывать в своем городе стоглав  - …мелину  книгу.  € …мелЯ
шел, и  выл как волк,  и шаталсЯ, а „ед шел рЯдом и бормотал: "Ћсвободись от
медвежьей любви, перестань быть зверем, и  тогда природа тобой сможет лечить
себЯ".
     ќто уже случитсЯ в …мелином городе, одна из обитательниц  этого города,
именем †дана,  в чью роль входило исследование, и изучение, и изложение часа
росы, дойдЯ  до третьей минуты этого  часа, станет  заметно чаще  стремитьсЯ
встречатьсЯ с …мелей, который занималсЯ часом сна. € случитсЯ так, что …мелЯ
потерЯет голову, и  †дана тоже потерЯет голову, и оба перестанут  заниматьсЯ
своими днЯми, и как в  часах, когда не работает пружина или отошло крепление
тончайшего  волоска, останавливаетсЯ механизм,  так  и в их городе  случитсЯ
пауза,  котораЯ будет длитьсЯ  столько, сколько весь город  будет  искать их
головы, найдут  их  в заброшенной  местности среди зеленых трав на полЯне, в
десЯти километрах от города на берегу Њосквы-реки под  огромной сосной, куда
их по ненадобности положили …мелЯ и †дана на времЯ, когда, устав......


     глава 26


     Ћни лежали временно и  неважно. Џолголовы на плече, полголовы  на небе.
Ћчень  неудобно,  не  скажу  за  плечо, но  душе  на облаке много удобнее  и
привычнее,  поэтому вместо  голов они  на плечи  нахлобучили души и, отложив
головы в  сторону, под соседнее  туполиственное фисташковое  дерево, которое
растет на  Яйле —уфут-Љале возле мавзолеЯ  †анике-ханум, жены ’охтамыш-хана,
который  в 1427 в очередной раз сжег Њоскву,  положили их половину на плечо,
половину на  небо. „ругое  дело -  души:  плавали в воздухе,  раздваивались,
растраивались  и терЯли смысл после каждого  произнесенного ими слова. †дане
хотелось  целиком  быть на  небе,  потому  что  это  ей  приходилось  лежать
наполовину  на небе, наполовину на плече, то  есть в то времЯ, когда ей было
неудобно; ему хотелось есть, он заранее с вечера приготовил тарелку рубленой
капусты, Яблоко. …му хотелось есть ее ртом, ее зубами, ее Языком, ее руками,
но поскольку  голова лежала отдельно,  †дана ела отдельной головой. ќто было
аппетитно и необходимо.
     ЏриподнЯвшись на локте и возвышаЯсь над …мелей,  (как бы независимо  от
еды,  голова ела сама  по себе),  как Ђй-петри  над кроликом, который скачет
ниже уровнЯ морЯ  ђазглЯдеть  †дану  снизу было трудно. Ђй-Џетри закрыта,  и
очень густо, хвоей. Ќо услышать  -  вполне.  ‹ампочка мигала  и  коптела как
свеча, свеча стоЯла тут же и не коптила вовсе, потому что сгорела уже вчера.
‹ампочка  была  за  стеной, форточка  открыта,  дверь  за  стеной тоже  была
открыта. - ЋпЯть? - спросил он. - ЋпЯть, - удивилась она его вопросу, - Я же
поела. € так она ела потом, опЯть, потом ела снова, и так продолжалось ровно
длиной в медовый месЯц, когда она поела в последний раз. Ћна приподнЯлась на
уровень Ђй-Џетри и сказала кролику: - џ хочу жить. € они сели на электричку,
и поехали вдоль и  поперек земного шара, поезд  был размером аккурат в длину
окружности этого шара, через девЯть тысЯч  кругов езды на месте она зевнула:
-  ‚се одно и  тоже. Ћни сели в самолет, пароход, дирижабль, машину, которые
тоже были в  длину  окружности шара. -  ЋпЯть  одно и тоже, - сказала †дана.
Џришлось  сократить  длину  машины,  поезда,  дирижаблЯ,  парохода,  и  дело
наладилось.   €   тогда,  пусть,  возможно,   временно,  но   стало  заметно
разнообразно.  -  Ќу  вот,  видишь,  -  сказала  †дана  …меле,  -  можно  же
разнообразней, а то все одно и тоже. - ’ы имеешь в виду клумбу, купе поезда,
лес и пустой дом,  замок и подвал. - џ имею в виду сеть, -  сказала †дана, -
ты был всегда глуп и в этом тебе нет равных. - ’огда узнай,  кто это. - ќтот
-  из купе. - Ќет, он -  из парохода,  а этот - из дома.  - Ђ  этот - чистаЯ
клумба,  - не  договорил  †дана, застонала и,  задрожав, полезла по  подушке
вверх.  -  џ  хочу  есть,  -  потом  сказала  она. - Ќо  ты  же  говорила  о
разнообразии,  -  сказал …мелЯ.  - ‚от  и  дай  мне пирог с рисом  и  дольку
апельсина.
     …мелЯ раздавил дольку, и сок потек прЯмо по губам и закапал на грудь.
     †дана  выглЯдела так целомудренно, что …мелЯ  моментально отказалсЯ  от
своей  памЯти. - ‚от и правильно, - сказала †дана, - потому что это о н а, -
и тут  же назвала ее  своим именем (это была ее тайна  и  Я  не  уполномочен
повторЯть  это вам, потому что слова богини любви слушают, а не повторЯют  -
…мелЯ это понЯл только сейчас.  ‚от почему мы любим э т  о  и почему  жрицы,
всего лишь тень живущих там,  доставлЯют нам такое томление). ђассвет еще не
наступил,  в  поезде  все спали, на подушке, прислонившись  спиной  к стене,
высоко над …мелей светила луна, и чуть  ниже †дана ела апельсин, и сок падал
на кролика, пальцы ног  были нежны на вкус и  тоже пахли апельсином, ноготки
были  солоны и дрожали. ќто  была  предварительнаЯ встреча …мели и  †даны  и
потом, слава  Ѓогу, не  наступило,  оно  наступило  много  раньше,  чем  они
встретились. …сли бы не „ед, что было бы с …мелиным городом.


     глава 27

     € урок в девЯтнадцать лет был похож  на первый. „ед лыком приторочен  к
медвежьему дереву, во рту - ком травы. ѓлаза открыты, уши слушают рык и храп
волчий,  и стаЯ чужаЯ вокруг, пасти  в  пене, и волки со  всей  разрешенной,
поощрЯемой  молодой страстью  терзают  тело „еда.  Њедведко лыком  припаЯн к
дубу. ‚о  рту - ком травы. ѓлаза открыты,  уши слушают рык и  храп волчий, и
стаЯ вокруг, пасти в пене и волки со всей разрешенной, безнаказанной молодой
страстью терзают тело „еда. Њедведко видит, как когти срывают медвежью кожу,
как лапы оставлЯют кровавый след на оскаленной морде и слышит, как зовет его
„ед, и как просит помочь, и как ненавидит его за то, что Њедведко не поможет
„еду,  и  сознание  оставлЯет  …мелю. Ќет  так  ли и  мы,  свЯзанные жизнью,
бессильны   помочь  тащимому  смертью.  ’ак  же,   свЯзанный  ‘вЯтополковыми
смердами, …мелЯ будет смотреть, как  ’орчин кромсает тело кнЯзЯ  Ѓориса не в
силах  шевельнуть ни рукой,  ни  ногой,  как, уже задыхаЯсь  от  крепких рук
‚олоса, он смотрел, как ‹ета исчезает в огне и дыме, и чувствовал боль свою,
и  тогда он выжил, и  выживет и не  ослепнет в час кнЯзЯ Ѓориса, возможно не
ослепнет потому, что и это уже было.


     глава 28

     € урок в двадцать  лет начиналсЯ так  же: входила жестокость и запирала
человека  или зверЯ в камеру бессилиЯ  и... …мелЯ  припаЯн, пришит, прибит к
медвежьему дереву, глаза завЯзаны. ђот забит  комом травы, он даже не знает,
есть ли рЯдом „ед. —ужаЯ  волчьЯ стаЯ (среди  них и тот,  спасенный из  Ямы,
волк), науськаннаЯ,  допущеннаЯ  к медвежьей крови,  скачет вокруг и  рЯдом,
ЯрЯсь от собственной безнаказанности, злобы и Ярости.  Џлечи …мели в  крови,
грудь  …мели  ала,  как  расплавленное  железо, руки  и  бедра  красны,  как
рассветное небо, хотЯ в лесу уже вечер, и конца краю нет ни их вою, ни воле.
€  сознание  …мели, как  белый парус на  самом  краю  темного коктебельского
залива, вот-вот исчезнет  из глаз ума и  скроетсЯ  от боли  и беспомощности,
которые стали в нем и душой, и сердцем,  и  телом; он почти не замечает, что
случилось маленькое чудо, чудо  шириной  в  один миллиметр, волки растрепали
лыко, и хватка его ослабла, и …мелЯ  может шевелить своей правой кистью, еще
наскок, еще клыки, еще полоса когтей на  левой щеке, и кисть достала нож, и,
не отрываЯ спины, …мелЯ полоснул по ближайшей морде, и волк завыл,  и второй
покатилсЯ с окровавленной шерстью,  и другие встали как вкопанные. €х волЯ -
когда  у других неволЯ,  да и любить они умеют только мертвых.  €, как  стаю
бродЯчих собак, „ед гонит  вон, ибо собаки,  волки и прочаЯ темнаЯ  шелупонь
нужны лишь в  том смысле, чтобы приучить человека к  боли, научить его  в их
злобе  открывать свою  волю  и  свободу от  мира. ‚рЯд ли  так  думали  тела
Њандельштама и  –ветаевой,  но за  их божье слово Я ручаюсь.  €дет, качаетсЯ
…мелЯ, обрывками  рубахи  тело вытирает, медленно  морщась от боли, входит в
воду,  руками зачерпнув воду,  споласкивает лицо, нырЯет поглубже, чтобы „ед
не видел  его лица, ни глаз его, ни крика  его, что живет внутри, но снаружи
виден,  ни боли его, котораЯ выходит наружу под водой и остаетсЯ в  ней, как
соль в морской воде. € когда вместе с „едом идет Њедведко в свою берлогу, он
не слышит, что снаружи  говорит ему „ед,  а „еду  это  и не нужно вовсе,  он
давно  внутри …мели свой  храм  строит, как строил  его в  душах учеников  в
маленьком  провинциальном  городке  первосвЯщенник  €ерусалима, по протекции
раба ”лавиЯ - €осифа, когда был разрушен иерусалимский храм. ‘троит „ед свой
храм невидимый. ‘тены его из лесного страха, медвежьей любви, бездомного сна
и живой боли, теперь только узор веди да не останавливай руку, а то сколь ей
еще звук держать.


     глава 29

     - Ќе  ответь ближнему  на  удар  его, - не слышит  …мелЯ снаружи, -  но
поймай его, - слышит он, минуЯ сознание, внутри.
     ’олько   потом,  спустЯ   годы  …мелЯ  поймет  это  и  поймет  то,  что
человеческаЯ жизнь, кроме видимой, понимаемой разумом и контролируемой волей
его, есть еще и невидимаЯ, непонимаемаЯ, неконтролируемаЯ, котораЯ управлЯет
и  поступками  человека,  и  его  обстоЯтельствами,  и его  временем, и  его
со-бытием с городом, человеком,  временем, государством  и землей, и со всем
тем, что люди зовут  историей. †ил - был он, и был у  него отец - бил часто,
нередко и  ногами,  случалось  и на бабку топор поднимал,  но не  нашел и не
зарубил, потом отец умер, стал он отца хоронить,  без любви хоронил, пЯтьсот
километров проехал, слушал в дороге классическую музыку, открыл, что всЯ она
- реквием,  спокойно  лег спать с  хорошей душой - долг исполнил, и  три днЯ
потом встать не мог, три днЯ пролежал, встал и понЯл: многое, происходЯщее с
нами - не нашего и не внешнего ума дело. Њногое в нас, помимо нашего знаниЯ,
нами знаемо тайно от нас, и тот, кто узнает словарь Языка нашего - без нас -
тайного  знаниЯ,  сможет видеть мир не вдоль и поперек,  а насквозь  и далее
отсюда туда, вот только жаль, что словарь этот используем только в общении с
собой, непостижимым собой же.
     ќто  давно  знает „ед, вот  почему говорит он это  воздуху  и  лесу,  в
котором живет Њедведко, слова как птицы найдут свою ветку,  свою крышу, свою
стену:
     - …сли женщина плачет, значит, она права, ей больно, и ее ответный удар
-  это боль,  которую она не может носить в себе. ’ы сильнее ее, прости ее и
утешь  ее, когда  предаст тебЯ, и когда уйдет от тебЯ, и  когда возненавидит
тебЯ,  и, будь она мать, жена или дочь твоЯ, - люби ее, и когда возненавидит
отец тебЯ, и брат твой, и  сын твой, пойми, что слепы они небожьей слепотой,
и прости его, и будь милосерден к нему, и будь внимателен к нему, ибо, когда
ненависть его и сила его станут  делом, он не увидит Ямы  на пути  своем,  и
упадет туда, и сломает себЯ, и это будет грех твой, но не грех его, ибо ты в
ответе  за  всех, как и каждый  человек,  и так  каждаЯ тварь,  и так каждый
зверь,  и нет  разницы  между  тобой и зверем,  и птицей, и рыбой морской, и
деревом, и землей, но все это - божий мир, разный и не разный, в этом краю и
разный, и  новый,  в том  краю, и  потом, и сейчас, и всегда,  как  потом  и
всегда, как сейчас, и всегда, как  вчера... € не поднимает  …мелЯ,  выйдЯ из
воды, глаз  на  „еда, он смотрит на птицу, как  Ярко оперение ее, как сладок
голос ее, как легко перелетает она с дерева на дерево, как сокол терзает ее,
и падают Яркие  перьЯ на  зелену траву, и маленькие  капли крови морошкой  и
брусникой падают на  зелену траву, терЯЯсь в ней и пропадаЯ из глаз. Ѓинтует
„ед рану  …мели, жалеет его,  и не знает, как иначе сохранить …мелю  на этой
земле, чтобы он сделал то, что должен сделать -  построить …мелин город, где
бородатые люди  с красной лентой  вокруг  головы, одетые в холщевые рубахи с
красными ромбами по вороту, рукаву  и  подолу, монотонно век за веком  будут
заниматьсЯ каждый одним днем русской  истории. € не было другого пути,  и не
знал „ед уроков  других, чтобы дать …меле жизнь  не  на срок, не  на век, но
всегда.
     "’ы был зверем, -  говорил он, - и ты был человеком, - говорил  он, - а
теперь  ты должен  стать  человеком  дальше,  чем  человек", - и кругом пели
птицы, шумела листва, белка несла  свой легкий груз в дупло, птенцы разевали
свои  рты, и птенцы вороны, и птенцы соловьЯ, и сойки, и сороки, и дрозда, и
птенцы  сокола, и  воробьЯ, и  все  были беззаботно  счастливы,  и поползни,
поедавшие птенцов и Яйца,  и комары, исчезающие  в клювах птенцов, и  черви,
кроме червЯка ‚аси, ибо он был  слишком  вечен,  чтобы попасть кому-нибудь в
клюв, и люди, убивающие птиц и жарившие их на угольЯх убитых ими и сжигаемых
деревьев, души которых  толпились  тут же  и смотрели на свое тепло, радуЯсь
тому, что продолжают жизнь, - так в развалинах ‚авилона, ѓреции и ђима живет
благополучно,  сыто …вропа,  времЯ  от  времени  переживаЯ  войны, засухи  и
холода. € души ђима и ‚авилона смотрЯт на …вропу, радуЯсь продолжению своей,
будничной  жизни. € здесь  в Њоскве тоже  шла  обычнаЯ леснаЯ жизнь, котораЯ
длитсЯ  между  пожарами,  войнами,  когда  люди  занимаютсЯ  размножением  и
самоусовершенствованием,  а звери -  выживанием и самосохранением,  ибо  они
давно уже совершенны.
     € это было счастливое времЯ нормальной, живой жизни, когда руки мужчины
могли скользить по  живой коже женщины, собака - лизать руку хозЯина, пальцы
женщины  -  высекать  молоко из  вымени  коровы, птицы -  попадать  в  сети,
натЯнутые  среди  ветвей, рыбы  -  битьсЯ  на сковородке,  стоЯщей  на  огне
разожженного костра, не то, что  спустЯ живую жизнь, во времена без времен и
жизни без жизни, после заката …вропы и  победы ЉитаЯ ума, потопа террора, и,
наконец, неведомой болезни, прекратившей  ход обычной  истории, котораЯ  нам
казалась  пресной,  тЯжелой и неустроенной,  когда  наступила,  наконец,  та
мертваЯ свобода,  о которой мечтал человек всю свою живую часть жизни, когда
еще историЯ текла,  как  река,  надеЯсь попасть  в  море  по  имени  миф;  и
угораздило же  исполнитьсЯ  и  этой  надежде  -  как  и  прочие  утопии, эта
оказалась осуществима, в истории была  поставлена точка,  похожаЯ на деление
на циферблате.  ‘трелки встали, но циферблат  продолжил движение вокруг них,
приближаЯ час, когда все, что не успело стать мифом - перестало существовать
вовсе.  Ќе  было бы  счастьЯ,  да  несчастье  помогло. ќто  случилось, когда
болезнь  хуже  чумы  пришла  на землю. ‹юди стали болеть неведомой невидимой
болезнью. Ќа девЯтый день заболеваниЯ у человека исчезало лицо, на сороковой
день становилсЯ  невидимым он  сам. ‡араза  передавалась  только  при личном
контакте.  Џоначалу  больных  собрали по всему миру и  заключили на Љорсике,
после  бунта невидимых  и  побега с островов  под предводительством  некоего
Ѓоунапарта, больные, пользуЯсь своей невидимостью,  рассыпались  по миру.  €
люди стали исчезать быстро и неизбежно. ‚ыручил дежурный по трагедии русский
ум. ЋставшиесЯ прекратили человеческое общежитие, социум исчез.
     Љаждых  из  живущих  более  никогда  не  встретилсЯ с  себе  подобными.
ђождались  в  пробирках,  благо  цивилизациЯ не  была  исчерпана,  погребали
машины,  когда  человек  переставал  отмечатьсЯ  в  книге  живых  ежедневным
нажатием кнопки, похожей на кнопку дверного звонка.


         * —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ * 


        ЏЋѓђЋЊ

     ѓлавы,  бегло  повествующие  о  весьма  близком  будущем  человеческого
общежитиЯ.


     глава 1

     Њосква, год 3017... € наступил  день Ѓожественной истории, или тьма лет
человеческой. ’ысЯчу год назад отпылал московский пожар семнадцатого года, и
развалины  заросли  травой  мать-и-мачехи и иван-чаЯ,  и ушли  в  прошлое те
далекие,  бедные,   неудобные,  сшитые   на   живую  нитку,  нерегулируемые,
одноразовые, приблизительные, но прочаЯ, прочаЯ времена, которые люди давних
лет условно  называли  историей. ‚  благоустроенном,  регулЯрном,  абсолютно
свободном  Џодмосковье  каждый  жил в одиночку, в  своей,  в  зависимости от
заработков,  склонностей и привычек - домашней индивидуальной  Ђзии, …вропе,
Ђфрике, ђоссии  или иной личной берлоге. “  каждого был свой путь на работу,
свое рабочее место, полностью, как и жилище,  изолированное, отгороженное от
прочих человеков. Љаждый  имел в свободное от работы  времЯ право  жить тем,
кем он хотел жить. „авно законченнаЯ человеческаЯ историЯ в силу случившейсЯ
болезни  -  если  все  врозь,  в одиночку, отдельно друг  от  друга, историЯ
перестает стать, -  так вот, историЯ была занесена в огромную, пышную книгу,
книгу  человеков и  событий, похожую  на  телефонный  справочник, лежавший в
кабинах женевских, парижских, римских и прочих цивилизованных провинциальных
городских  телефонных автоматов, где она  не боитсЯ  лежать себе,  дожидаЯсь
руки и глаза любого нуждающегосЯ в ней. €  каждое лицо этой книги имело свой
знак,  согласно  алфавиту знаков, и  каждый  миф имел  свой  знак, и  каждое
событие  тоже.  ‹юбое  желание  жителЯ  ЏодмосковьЯ  могло быть  реализовано
немедленно, при  наличии достаточных средств  на  его личном  счете  в банке
оплаты, но и  самый  бедный имел  такой выбор, что его хватило бы не на одну
жизнь. Љак мы влезаем в баранью шкуру, вывернув  ее мехом внутрь, так каждый
мог влезть в шкуру - ‘тавра и ‘ары, Љалигулы и Ќаполеона, …катерины Њедичи и
Ђввакума, ‹оккарта и €льи из ѓалаада, червЯка ‚аси и кнЯзЯ Ѓориса, ѓапона  и
‘иволы,  Џутьши и  „еда, ‹еты и ‚олоса. Љ сожалению,  судеб,  не попавших  в
книгу  истории  в  каталоге жизней  не было  вовсе,  по полной неизвестности
происходЯщих с  ними  событий, и провести  в этой шкуре несколько  часов или
дней своей жизни было скучно, ибо только еще живущее в человеках любопытство
питало  ход жизни,  и  испытать  можно  было  только то,  что было  известно
истории, записанной  день за днем в  …мелином городе его обитателЯми  именем
летописцы, и творцу, воссоздавшему эту историю - от  ощущений повара Џутьши,
вонзившего  свой кривой острый жертвенный нож  с размаху и оттЯжкой  в брюхо
еще не свЯтого кнЯзЯ Ѓориса и до боли уже свЯтого кнЯзЯ Ѓориса, принЯвшего в
живот  свой, как  ножнами,  кривой жертвенный нож  окаЯнного Џутьши.  Џричем
сюжет обоих мог быть прожит одним человеком, и  даже одновременно. ђедко, но
случались чудики и мономаны, прожившие всю  свою  жизнь в шкуре  ‚олоса, или
ѓапона,  или  ‹еты,  еще  реже  водились  те,  что  ухитрЯлись  за  всю свою
единственную долгую жизнь  если  не  прожить,  то хотЯ бы  надкусить  каждую
судьбу, отмеченную в  книге человеков даже одним упоминанием, курсивом или в
примечании к другой  значимой  судьбе.  Ќо  о них ли  речь;  даже в  мертвой
истории  ни те,  ни  другие не менЯли ход мертвых  событий во времена, когда
каждый распалсЯ сам на себЯ, и началсЯ  тираж того,  что когда-то было живой
историей,  то есть коммунальной жизнью сообщества людей  -  общины,  собора,
государства, союза,  объединениЯ человеков.  ‹юди, наконец, достигли того, к
чему вел их светлый разум - свободы и безответственности  за свою свободу, к
тому же свобода, абсолютно полнаЯ свобода, не несла зла живущим вокруг,  ибо
живущих  вокруг не было.  €бо каждый  был  сам по  себе, и между каждым была
стена, и речь,  и голос слышали прошлое и не слышали настоЯщее, оно  исчезло
из обращениЯ, как исчезают  из обращениЯ спички в горЯщем доме, они сгорают,
чтобы  дать место пожару. ЌастоЯщее  исчезло, чтобы  дать  место прошлому. €
каждое  новое  времЯ  у этих единственных, независимых, объединенных  только
прошлым человеков отличалось от  предыдущего только тем, что  в моду входили
те или  иные эпохи - именно иные, но по отношению  уже к прошлому, но  не по
отношению только к настоЯщему. ‚ моде побывали не один раз все времена и все
пространства,  но  этого  не  успевали  осознать в пределах  поколениЯ,  а в
пределах бессмертиЯ это было несущественно.


     глава 2

     ‘егоднЯ …мелЯ не имел  дело с человеческим жмыхом. ‘траница книги  была
раскрыта  на именах  ‘тавра  и  ‘ары, давших имЯ и начало  новому  народу  -
ставросары, в золотой  век  социума, что стали  мифом прежде,  чем  запылали
первые  дома  на  Џожаре,  и  полетели  камни  в  голову  бедного  …мели,  и
дообрушились синайские  стены.  ’реугольник  и оранжевый  кленовый лист были
знаком  ‘тавра и  ‘ары, которыми были  они помечены в книге.  ќтот  знак был
похож на растущий  во тьму корень, с прЯмым  углом  посередине, перерезанный
другим корнем, который вместе с  кленовым листом образовывали приблизительно
два  пересекающихсЯ равнобедренных треугольника. ‘оставлЯвший половину знака
кленовый  лист был принесен  в берлогу …мелей в памЯть  о последней  осенней
встрече с лесной †даной на полЯне под дубом, на том самом месте, где встанет
памЯтник  ћрию „олгорукому,  содранный  с памЯтников  римских  и  британских
империй, простительно существующий лишь потому,  что  в мире  все  похоже на
все, и сравнимо все со всем, как и памЯтники ћрию „олгорукому и  ‚еллингтону
похожи  на  памЯтник Њарку  Ђврелию...  ќтот лист  был  хорошо виден,  если,
возвращаЯсь  снова  в спЯчку,  запрокинуть голову, переложив ее с  мохнатого
плеча „еда  на  лапу,  что  лежала  навзничь  с убранными  внутрь  могучими,
острыми, нежными отцовскими когтЯми. ... „ень длЯ …мели был сегоднЯ тЯжелый,
работа была  опустошительна, ибо чем  больше ты  хочешь  взЯть,  тем  больше
отдаешь  сам, этому закону подчинЯлись  в  Џодмосковье  и  человеки, и,  тем
более,  их частные заветы и правила. Ћпустошительна, как будто разбилось или
треснуло горло сосуда тонкого стекла ниже уровнЯ налитой в него жизни, и она
потекла сначала через трещину, потом  по  стенке сосуда, потом по  его витой
ножке на стол и далее  в никуда,  жизни стало меньше на несколько капель, на
столько же  капель бессмертиЯ  стало больше ниже трещины, в оставшемсЯ далее
целым сосуде...


     ѓлавы  о том, до какой  степени зверЯ доходит человек во времена, когда
он движим, как ему кажетсЯ, идеей справедливости и свободы.


     глава 3

     ‹ысенки, возле  Љиева,  год  1918...  €  открыл  …мелЯ  дверь,  ведущую
направо,  и  захлопнулась  она за  ним со слабым стоном,  как будто наступил
…мелЯ на раненого  человека,  который жив, но который  потерЯл сознание, как
терЯют люди  случайно разные вещи  - записную книжку или, например, ключи от
дома, где никто не живет. € вот уже два человека переступили через раненого,
один лег на печку за  занавеску, свернулсЯ клубком и затаилсЯ, боЯсь дышать,
другой  сел  за  стол,  опустив  на  поверхность  его свои  пудовые  сильные
короткопалые  натруженные руки. Ђ возле этих рук стоЯла  картошка, дымЯсь из
чугуна вьющимсЯ запахом в потолок, чуть дальше, в самом центре, отражаЯ свет
керосиновой  лампы  и преломлЯЯ  и преображаЯ этот свет в  звездный,  стоЯла
пузатаЯ четверть с налитой до краев прозрачнейшей водкой. „алее вокруг стола
- пЯть  справа  и шесть  слева -  сидели соратники пудовых рук. ‡енки парней
были красны и налиты до краев кровью и водкой, потому что не первую четверть
они уходили за долгий трудовой день. Ћни пели свою хмельную  удалую песню  -
"ѓулЯл  атаман  по  широкой  степи..." Њесто возле  склона горы, на  котором
высилсЯ дом, в котором стоЯл стол, имело имЯ - ‹ысенка,  что  под Љиевом,  и
сидЯщие за  столом  имели имена.  €  имЯ главного было  - ‘тавр, и было  ему
неполных  двадцать  человеческих  лет,  имЯ  сидЯщих  справа  было  -  Џетр,
‚алентин, ‚адим, ‘танислав и ‚асилий.  € имЯ  сидЯщих  слева  было: ‚асилий,
‚иктор, ћрий, Ѓорис, ‹еонид  и  ћрий. Џели  они дружно - и сидЯщие  ошую,  и
сидЯщие  одесную,  и  чувствовали себЯ  друзьЯми атамана  и свЯтыми  воинами
справедливости,  исполнившими  свой  долг  спасениЯ отечества, и орудиЯ  их,
помогавшие  им  в исполнении свЯщенного  долга,  -  топоры, железные палки -
кучей были свалены в углу слева и справа от входной двери, напротив красного
угла,  где Ќикола-угодник слепо смотрел сквозь алый огонь лампады на сидЯщих
вокруг стола  мальчиков от шестнадцати до двадцати  пЯти лет. Ќа  их вышитые
красными и черными  ромбами рубахи, на белый лен, на красные пЯтна крови  по
белому льну. € топоры их были  в сгустках крови и перьЯх, и палки их были  в
сгустках крови  и  перьЯх,  и длинные  белые  портновские  ножницы  дамского
мастера Ђхава с первого  овражного переулка были в застывших пЯтнах крови. €
удаль  их и сила была так велика и  так широка, что  не  вмещалась в  тесные
лысенковские стены, в  эту конуру с  нависшим потолком, полатЯми, стесненную
огромной печью, с задернутой занавеской красного цвета  в  синий горошек.  €
разливалась  эта удаль от Љиева до ѓалаада, от Ћдессы до ‘уздалЯ,  где  €льЯ
уже  поставил  мысленно на  берег Љаменки  четыреста  пЯтьдесЯт  монахов  со
монахинЯми, свЯщенников со их  женами и  чадами, и, нахлынув на  мир волной,
эта удаль  возвращалась обратно и успокаивалась возле лысенковских  булыжных
мостовых и бедных кварталов, застываЯ красной пеной  на телах евреЯ …зекии и
еврейки  ќсфири. € еврейка ђуфь смотрела, опустив  голову  свою, из безумных
глаз на отца  €акова, на брата €саака, на мать ћдифь, которые в луже крови с
прилипшими к  отверстому животу перьЯми с  трудом  вытаскивали  души свои из
тела, как  с трудом вытаскивает  человек,  попавший в болото, оставлЯЯ в нем
свою обувь, ноги.  “даль их достигла  и  бедной каморки, в которой  жили муж
именем ЋзиЯ, и сын  его €оафам, и отец его именем ЂмасиЯ, торговец  сапожной
ваксой. Ѓулочник Ђхаз и парикмахер ЂвиЯ смотрели мимо глаз закрытых и  ђуфи,
и  Њанассии, и Ђмона, пытаЯсь понЯть, нельзЯ ли из этих разных разбитых лиц,
сломанных тел, перебитых рук  и  вытекшего  глаза,  повисшего  на  последней
красной нити толщиной в паутину, собрать одного человека и пустить  его жить
снова в  эту напрасную, нелепую, но такую нечаЯнную и  потому такую желанную
жизнь. €  ‘тавр сидел меж ними и видел Ђхава с отрезанной ножницами головой,
эти стены, и видел и  ђуфь,  и €осифа  еще мечущимисЯ, плачущими, молЯщими о
помощи и защите, и ощущал еще теплые  ноги ќсфири,  у которой лобок  был гол
как колено и  котораЯ не сопротивлЯлась,  а лежала как выстираннаЯ рубаха на
стуле, и потому  еще более делала счастливым и  сильным  его,  ‘тавра. € они
пели, и каждый говорил друг другу то, что не видел другой и что приводило их
в  еще большее  не