 и обо всем, что с ним свЯзано.
     „а,  такие  случаи людей трогают на какое-то  времЯ. €  война  трогает.
Љогда где-то поблизости начинаетсЯ война - она сразу обращает к себе взглЯды
всех  честных  и миролюбивых  сил общества.  Ќо  и у этих  сил  через  времЯ
внимание рассеиваетсЯ, притуплЯетсЯ, и они  обращаютсЯ к другим несчастьЯм и
другим неотложным  задачам, и война уходит на задний, второй или третий план
и становитсЯ будничным делом, составной частью, компонентом чего-то общего и
целого,   многогранного   и   многоликого,   а   то   и   просто   проходным
тридцатисекундным сюжетом в телевизионных новостЯх, газетной заметкой, каких
в той же самой газете наберетсЯ еще штук двадцать  пЯть или тридцать. Џотому
что  никому неохота  во  времЯ  принЯтиЯ  вкусной и  здоровой  пищи, добытой
нелегким  и не  всегда приЯтным трудом, или  во  времЯ напрЯженной  любовной
сцены помнить о  смертЯх и несчастьЯх чужих незнакомых людей и их незнакомых
семей, и семей  их родных и  близких.  …сли постоЯнно об этом  помнить  и не
забывать ни на минуту, обЯзательно испортитсЯ настроение и  нервнаЯ система,
и как неизбежный результат -  состоЯние всего здоровьЯ. Ђ жить с испорченным
здоровьем можно, но удовольствиЯ от такой жизни никакого. ’о есть исключениЯ
есть  из любого,  самого  правильного правила,  и  существуют лица,  которым
болеть нравитсЯ, и они ловЯт свой кайф от хождений по врачам различных узких
специальностей и от того,  что  добиваютсЯ в результате этих хождений к себе
вниманиЯ. €  вообще,  заболеваЯ, они обретают смысл жизни, и  им  совсем  не
важно, что состоит он в  доставании лекарств и денег на лекарства, и усилий,
направленных    на    проведение    обследований    и   выЯвление   дефектов
функционированиЯ собственных внутренних органов, и на попадание именно в эту
больницу,  а  не в  другую или  в третью, а в больнице снова нужны  усилиЯ и
способности, и  прочие человеческие  качества -  чтобы лежать  в  палате  на
четыре, а не на  четырнадцать человек и  чтобы лечащий врач был тот, который
хороший,  а  не тот, что  ничего не  знает  и  не умеет,  и  чтобы сестра не
зажимала прописанные врачом и  купленные родственниками медикаменты, и чтобы
не выписали из  больницы раньше времени,  не проведЯ  курс лечениЯ  в полном
объеме, и чтобы записали на прием к доктору соответствующих наук, профессору
и светилу.
     Љалиночка встречал таких людей и наблюдал, так  сказать, в  действии, и
самому  ему болеть приходилось не раз и даже не два. € он  знал, что да, это
затЯгивает   и  в  какой-то  мере  увлекает  человека.  “влекает,   так  как
увлекательно  быть  окруженным  специалистами  и  служить  длЯ них  объектом
приложениЯ знаний и  опыта, и  помогать  им  в  нелегкой  и бескомпромиссной
борьбе со  своей  собственной, принадлежащей  лично  и  только  тебе одному,
болезнью,  и  победить  ее  в конце концов или  умереть.  ‚о  всЯком  случае
когда-то, выйдЯ  из гастроэнтерологического отделениЯ шестой горбольницы  на
волю, он отчетливо почувствовал, что  не знает, как  и длЯ  чего ему  теперь
жить. Ѓолезнь была вылечена, конкретнаЯ цель достигнута. ‘ледующей  же  цели
ћрию  Џетровичу никто  не поставил и что дальше делать,  не разъЯснил. …сли,
конечно, не считать целью соблюдение диеты и других предписаний врача. Ђ  их
целью  точно считать  нельзЯ, потому хотЯ  бы, что кто же их выполнЯет,  эти
предписаниЯ, выйдЯ из стен лечебно-оздоровительного заведениЯ? ‚ыйдЯ оттуда,
начинают  по возможности жить,  стараЯсь не вспоминать о своей  болезни  или
делаЯ  вид, что ее вовсе нет и не было, и никогда больше не будет. ‚се  это,
понЯтно, при условии, что болезнь  позволит  жить, делать вид и не замечать.
‚ообще, тут  Љалиночка обнаружил замкнутый круг. ‚ыходило, что жить и беречь
здоровье скучно и неинтересно, а жить, потерЯв здоровье (из-за  того,  что в
свое времЯ его не  берег), еще  скучнее и,  можно сказать, противно до слез.
‚едь  ничего же без  здоровьЯ не  может  человек - ни поесть, ни выпить,  ни
полюбить  от всего сердца. Џоскольку как можно любить от всего сердца, когда
оно  больное  и  хилое, и  работает  с трудом  и с  перебоЯми, и того  глЯди
преподнесет человеку  обширный  инфаркт  миокарда. Љонечно, можно возразить,
что  инфаркт  - это крайность и не у всех бывает и что  до инфаркта человека
еще надо довести, но если у него болЯт  гнилые  зубы во рту, разве может  он
при этом любить и быть любимым?
     ‡наЯ  все о здоровье и его отсутствии, Љалиночка  тем не менее никак за
своим здоровьем не следил и  не ухаживал. ‡арЯдки по утрам, и той не  делал.
—то  между  прочим,  могло  стать  реальной  причиной  его  преждевременного
остеохондроза. …му  всегда было  лень  махать  руками, не  имеЯ определенной
видимой причины.  „а и глупым казалось.  —уть ли  не идиотизмом. "Ќу что это
такое? -  думал  ћрий  Џетрович.  -  ‚зрослый здоровый мужик стоит  в трусах
посреди  комнаты  и тЯжело  дыша производит надуманные телодвижениЯ, пока не
вспотеет и  не начнет дурно пахнуть. Џосле чего нужно идти в душ и смывать с
себЯ липкий пот, и переменЯть  нижнее белье, и лишний раз его стирать". Ђ со
стиркой у Љалиночки всегда были нелады. ‘тирать он любил, только когда хотел
сосредоточитьсЯ и  что-нибудь важное  обдумать. ‹учше всего  думалось ему во
времЯ глажки,  но чтобы гладить, нужно  иметь  что-либо выстиранное. €  ћрий
Џетрович стирал - обЯзательно  вручную. € голова  у него во времЯ стирки - а
еще лучше во времЯ глажки - освобождалась, и думалось ему легко  и свободно,
и вольно, как в  дикой степи. Њожет быть,  ћрий Џетрович  имел  склонность и
привычку о чем-нибудь непрерывно думать из-за того, что стирал и гладил себе
практически всегда  сам.  „аже живЯ семейной  жизнью,  приходилось  ему этим
заниматьсЯ.  ‚о-первых,  ему  не хотелось,  чтобы жена  ворошила его грЯзные
носки и  трусы, и прочие принадлежности  туалета, а  во-вторых, он и  будучи
неженатым юношей стирал себе все своими руками. Њать говорила, что настоЯщий
мужчина и это обЯзан уметь, и не стирала ему ничего. €з благих, так сказать,
побуждений и намерений. Ќу, и потому, конечно, что терпеть не могла стирать.
„лЯ  нее  стирка  всю  жизнь  была  хуже  любого наказаниЯ.  Љроме какого-то
короткого времени,  когда она стала жить в  квартире с водой и еще не успела
свыкнутьсЯ с  тем, что можно повернуть кран, и вода будет течь сколько надо.
Ћна  воспринимала  это  как непозволительную роскошь,  говорЯ "конечно,  так
стирать можно, так стирать  - одно сплошное удовольствие, отдых у морЯ". € в
подтверждение своих  собственных  слов затевала какую-нибудь постирушку.  Ќо
очень быстро домашний  водопровод  стал  делом  обыкновенным и будничным,  и
стирать  ей снова расхотелось. ‡ато снова  пришла  охота воспитывать из сына
настоЯщего мужчину и человека с большой заглавной буквы. € она говорила ему,
как  по  радио:  "’ебе  строить новую  жизнь  предстоит,  отличную от нашей,
старой,  а длЯ того,  чтобы  новаЯ жизнь оказалась  не  хуже,  а лучше  той,
котораЯ уже существует, надо себЯ воспитывать в духе". "‚ духе кого-чего?" -
спрашивал Љалиночка. Ќо  мать пропускала  его вопрос мимо ушей и  никогда на
него не отвечала. ‘вою тираду насчет новой  жизни она произносила чуть ли не
до самого  отъезда ћриЯ  Џетровича  из  дома  после  окончаниЯ  образованиЯ,
произносила и после его возвращениЯ, то есть тогда, когда он давно уже знал,
что никакой новой  жизни не существует и построить ее нельзЯ, потому что она
- жизнь - одна, непрерывнаЯ, от Ђдама, как говоритсЯ, и …вы до наших дней, и
если  она менЯетсЯ в чем-то, то сама по  себе и  по собственному усмотрению,
менЯЯ тем самым нас. Ђ потом уже нам начинает чудитьсЯ и представлЯтьсЯ, что
это мы изменили ее,  чего-то там  такое построив,  открыв, изменив и улучшив
или,  наоборот, все  испортив, разрушив, развалив и  угробив.  Џоэтому  ћрий
Џетрович  не слишком активно реагировал на разговоры о старой и новой жизни,
а  услышав  что-нибудь  вроде "так жить  нельзЯ",  вообще  уходил  подальше,
иногда, правда,  вставив "так  - нельзЯ, а по-другому мы не умеем, не хотим,
не можем и не будем". Ђ когда эту знаменитую крылатую фразу произнесла €нна,
Љалиночка ответил ей  "перевернись  на  живот".  Љонечно, €нна оскорбилась и
обиделась.  Ќе  потому,  что  предложение  показалось  ей  неприличным   или
недостойным  - как раз нет, длЯ  нее не существовало  ни запретных  поз,  ни
запретных, как бы  это сказать, тем. …е обидело то,  что Љалиночка не желает
говорить  с  нею о  серьезном,  глобальном и актуальном, говорить о том, что
волнует и возбуждает лучшие умы страны и не одной страны, а многих. "‡начит,
длЯ тебЯ Я недостаточно умнаЯ, - сказала €нна и перевернулась не на живот, а
на бок, - значит, ты менЯ  считаешь дурой". Ђ Љалиночка сказал, что никем ее
не считает и перевернул на живот. Ќу и разговор перевел  на  что-то другое -
то ли на сына, то ли на кота.  €  €нна ему отвечала, вроде бы забыв обиду, и
все пошло у них, как шло обычно. Ќо перед уходом €нна опЯть вдруг заговорила
о том  же самом,  причем заговорила какими-то дурацкими словами - типа того,
что есть ли свет в конце тоннелЯ и должен же быть  у тоннелЯ конец, где этот
вышеупомЯнутый свет брезжит. ’ут ћрий  Џетрович, хотЯ и скрежетнул  верхними
зубами  о нижние, но  ответил. —тобы не  поссоритьсЯ с  €нной из-за ерунды и
чтобы не  пришлось  опЯть  жить  совсем одному до тех пор, пока не  поЯвитсЯ
какаЯ-нибудь  другаЯ женщина и не  займет  место, оставшеесЯ в его  жизни от
€нны. Ћн ответил, что, да, конечно, у тоннелЯ, а другими словами, у светлого
будущего должен быть счастливый конец. ‚опрос  состоит в том - когда именно.
Ќо те, кто утверждают, что у любого тоннелЯ, как и вообще у  всего на свете,
непременно  и обЯзательно  есть конец  и  иначе быть  не может - элементарно
заблуждаютсЯ. Њожет  быть  иначе.  Џостройте  тоннель  кольцом и  все. Ђ наш
тоннель так и построен. € не  все  об этом догадываютсЯ  только  потому, что
находЯтсЯ и движутсЯ  внутри  тоннелЯ,  а не  снаружи.  …сли бы  они  смогли
выбратьсЯ из  тоннелЯ и обозреть его  с  высоты,  допустим, птичьего полета,
вопросы  отпали  бы  сами собой. "Ђ ты  что, выбралсЯ и обозрел?" - спросила
€нна. "џ догадалсЯ", - ответил Љалиночка. Ђ  €нна сказала, конечно,  что  он
догадливый неописуемо,  но  ушла  без ссор и  обид,  и днЯ  через три  снова
позвонила  и  сказала свое  "Я приду". € Љалиночка  рад был такому  исходу и
разрешению напрЯженности, возникшей было в их близких отношениЯх, потому что
€нной  он  все-таки  в определенной степени дорожил,  может быть,  не совсем
осознанно,  но дорожил.  ‚о всЯком  случае,  ее наличие  никак  Љалиночке не
мешало. ‘корее, помогало. Ќечасто, но у него поЯвлЯлось желание и чуть ли не
потребность с  кем-либо  побыть. Ћбычно-то он и  в общении с собой прекрасно
себЯ  чувствовал,  но  случались такие  дни  и  вечера, когда нужен  ему был
собеседник.  €  может  быть,  даже  не  собеседник, а слушатель.  €ли просто
кто-нибудь живой.  Ђ €нна,  очевидно,  обладала каким-то обостренным чутьем,
подсказывавшим ей, когда именно Љалиночке нужно  человеческое присутствие, и
она  ему звонила, может, и не подозреваЯ, что звонит кстати и  вовремЯ.  ’ак
она  позвонила   после  встречи   Љалиночки  с  чеченцами  в   мастерской  у
Њиши-кнопочника. „а, она говорила о своем коте и о  дешевых мЯсных  обрезках
длЯ него, и Љалиночка отвечал ей в том же духе и предостерегал от того, чтоб
давать  коту мЯсо  в  сыром  виде,  так как  он может заразитьсЯ глистами  и
заразить сына, и ее саму. Ќо говорЯ с €нной - сначала по телефону, а позже и
вживую,  - ћрий Џетрович обрел свое обычное душевное равновесие, и чеченцы с
их чеченскими бедами отступили на задний план,  оставив на переднем  вечер с
€нной, ее пустой треп ни о чем и обо всем сразу, и ее  доброе тело, и сон на
более или  менее  чистой постели,  под теплым,  но  тонким  одеЯлом,  и утро
следующего  буднего  днЯ  с более легким,  чем обыкновенно, остеохондрозом и
пешим  походом  по  проспекту  имени  Џравды  и  по  Ќовому  мосту  с  целью
остеохондроз победить или, вернее,  заставить  отстать  его на сегоднЯ, и не
напоминать о себе хотЯ бы до следующего утра. ’олько непереставленные кнопки
на  новой  куртке портили  немного ћрию  Џетровичу  настроение,  потому  что
предстоЯло еще раз идти к Њише, а Љалиночке в общем и нетрудно было сходить,
но  собратьсЯ  было трудно. Ћн всегда долго собиралсЯ, если  ему  нужно было
куда-либо  идти - будь  то парикмахерскаЯ, магазин, кладбище или мастерскаЯ.
Ћсобенно подолгу  собиралсЯ Љалиночка сходить в  парикмахерскую постричьсЯ и
на  кладбище  привести  могилу  матери  в  какой-нибудь  порЯдок.  Ќе  любил
Љалиночка стричьсЯ,  не доставлЯл ему радости  ни  сам  процесс  стрижки, ни
колющиесЯ  впоследствии мелкие  жесткие  волосы,  насыпавшиесЯ за шиворот  и
раздражавшие  кожу  шеи, спины  и  груди. Џричем он из парикмахерской всегда
бежал домой  и моментально залезал под душ, но  ему все  равно казалось, что
волосы остались на теле и смыть  их  не  удастсЯ никогда.  Ђ на кладбище? Ќа
кладбище ћрий  Џетрович собиралсЯ неделЯми, поскольку ехать туда  было очень
далеко, больше полутора часов, а транспорт в том направлении ходил ужасно. Ђ
может,  так  и  должно  быть,  и  нечего  живым  делать  на  кладбище.  …сть
специальный поминальный день, когда регулЯрную подачу транспорта к  кладбищу
и  обратно городские  власти  организовывают  и  обеспечивают  -  вот и надо
использовать  его -  день  -  по  назначению.  Ђ в  другие дни  общественный
транспорт в сторону  кладбища спросом у живых не пользуетсЯ, поэтому и ходит
он редко и без расписаниЯ, и от случаЯ к случаю. € выходило, что можно ехать
час - троллейбусом и трамваем,  - а  потом не дождатьсЯ автобуса и вернутьсЯ
домой  ни с  чем. Ђ в  общий  поминальный  день ћрий Џетрович  и  подавно на
кладбище не ездил, потому  что не мог ходить на кладбище коллективно. Ћн и в
остальном был человеком неколлективным. „о такой степени неколлективным, что
и  гриппом никогда  не  болел  во  времЯ  эпидемии,  когда болело абсолютное
большинство населениЯ. Ћн если заболевал, то обЯзательно после того, как все
об эпидемии забывали. €ли наоборот - когда о ней еще и слыхом  не слыхивали.
€  ћрий  Џетрович, когда случалось ему заболеть этим самым ежегодным гриппом
отдельно от остальных, всегда поминал бывшую свою жену и думал, что все-таки
она  не совсем  точно определила  его сущность,  и  он  не  столько непарный
человек (хотЯ и это тоже),  сколько неколлективный. ќто намного точнее. € не
только потому, что самому ему и работать было удобнее  - чтоб за себЯ одного
отвечать  и на себЯ  одного  надеЯтьсЯ, - и жить.  Ќу  не смог бы он  жить в
коллективе. Ћн в дом отдыха однажды съездил - через неделю сбежал, а путевка
на двенадцать  дней  у него была куплена. Ќо двенадцать дней не выдержал  он
там  прожить, на  виду у толпы незнакомых людей,  которые по  расписанию и в
строгом соответствии  с установленным кем-то сверху распорЯдком днЯ ходили в
столовую  -   завтракать,  обедать  и  ужинать,  -   на  плЯж  -   принимать
солнечно-воздушно-морские  ванны,  в  кино  -  смотреть специально  длЯ  них
привезенные фильмы, на танцы - танцевать и знакомитьсЯ с женщинами длЯ того,
чтобы  завЯзать с  ними отношениЯ и  завести кратковременный  летний  роман.
Љроме  того,  все  желающие  ездили   на  плановые  автобусно-познавательные
экскурсии,  посещали исторические места и тому подобное, и прочее, и прочее,
до  полной одури  и кружениЯ  в голове.  Ђ еще  спали  днем после обеда всем
четырехэтажным  корпусом,  называЯ  это  времЯ  мертвым  часом,  и  смотрели
телевизионный  сериал  не  то про  Њарию, не  то про  €зауру  поэтажно,  а в
свободное от активного отдыха времЯ не делали ничего, то есть бездельничали,
набираЯ лишний  избыточный вес, который ежеутренне контролировали на весах в
кабинете врача. ‘амого врача в доме отдыха не  было, а кабинет был - видимо,
осталсЯ с лучших времен,  и  весы в нем  стоЯли, тоже,  наверное,  с прежних
времен оставшиесЯ. Љ этим весам и выстраивалась по утрам, в промежутке между
туалетом и завтраком, длиннаЯ очередь следЯщих за своим весом  отдыхающих. €
они  влезали  на колеблющуюсЯ,  некогда  выкрашенную белой краской  плиту  и
двигали гири - сначала большую, потом маленькую, и уравновешивали гирЯми вес
своих тел, и сходили на пол, уступаЯ место на весах тем, кто стоЯл в очереди
за  ними.  €  Љалиночка,  завидев  из  окна  эту  облегчившуюсЯ, но  еще  не
накормленную  очередь,  и  понаблюдав  за  ее  вЯлым  нестройным  движением,
понимал, что так  и не  узнает,  сколько  он весит. Џеред  завтраком весовую
комнату запирали на ключ. ‘тоЯть же  в очереди на взвешивание  Љалиночка  не
хотел. Ћн и  более  важных и ответственных  очередей старалсЯ избегать,  что
ему, между прочим, почти всегда удавалось. Џоскольку он обладал способностью
не нуждатьсЯ в том, за  чем нужно было стоЯть в очереди. Ћн и в прошлые годы
советских  будней  умудрЯлсЯ  не стоЯть в очередЯх,  хотЯ без очереди ничего
практически и не  продавалось  населению.  Ќо что-то все-таки продавалось  и
этого вполне хватало ћрию Џетровичу Љалиночке  длЯ нормального существованиЯ
и  длЯ того,  чтобы не  испытывать чувства голода. ‡ато времени  он экономил
бездну. Ќо  в доме отдыха  времЯ экономить было вроде бы незачем, дом отдыха
на то и существует,  чтобы в нем не следить за временем и расходовать его не
экономЯ. € Љалиночка это понимал и был с такой постановкой вопроса согласен,
и  все  равно  не мог занЯть очередь ни  за чем и простоЯть в ней неизвестно
сколько, чтобы в конце концов,  став из последнего первым, взгромоздитьсЯ на
весы, узнать,  с точностью до килограмма  свой живой вес, слезть  с весов  и
уйти в общую  домотдыховскую столовую  на  триста посадочных  мест, и съесть
положенный тебе завтрак, стоимость которого заранее предусмотрена и включена
в общую стоимость путевки. „а и есть в окружении трехсот человек, в духоте и
в шуме гнутыми ложками и полубеззубыми  вилками, отгонЯЯ  от  пищи мух, а от
себЯ комаров, здоровому процессу пищеварениЯ  не  содействовало. € он глЯдел
куда-то, даже не в  тарелку, а в  пол  между  своими ногами, и  что  ел,  не
замечал  и  не  заострЯл на  этом  своего вниманиЯ,  и за едой  ни  с кем не
разговаривал, а садилсЯ, наспех и невнимательно съедал, что давали,  вставал
из-за стола и уходил на улицу, на свежий морской  воздух. € каждый следующий
поход в  столовую  был  длЯ него  более  тЯгостным, чем  предыдущий,  и  два
последних днЯ Љалиночка в столовую не ходил,  а питалсЯ колбасой  и  хлебом,
купленными в буфете. € ел он свою колбасу и свой хлеб в  комнате, когда  его
соседи принимали пищу под гулкими деревЯнными сводами кормилища или загорали
на плЯже и не могли ему помешать есть то, что он хочет, тогда, когда хочет и
так,  как хочет. ‘кажем, отламываЯ,  а  не  отрезаЯ  хлеб, а колбасу нарезав
толстыми кругами.  € накалывать нарезанные  круги на нож, и обкусывать их по
окружности, и снимать с лезвиЯ зубами.  € чтобы рЯдом  - никого,  ни  одного
человека,  который  мог  бы  вести  с тобой  беседу,  смотреть  тебе в рот и
определЯть, правильно ли ты принимаешь пищу, и хорошо ли  воспитан в семье и
в школе. Ђ когда один из  его соседей вернулсЯ вдруг с плЯжа раньше обычного
и  застал ћриЯ  Џетровича  за трапезой, и начал задавать вопросы, что почему
это он не ходит  в столовую, а принимает пищу в жилом помещении, способствуЯ
разведению тараканов,  мышей и  других паразитов,  и  почему, когда положено
находитьсЯ на плЯже  и  загорать,  и купатьсЯ  в море,  он - ћрий Џетрович -
уединилсЯ  и  игнорирует  коллектив  и  общий длЯ  всех  распорЯдок  днЯ,  у
Љалиночки колбаса в глотке застрЯла, а сосед все говорил, что не пойти ли им
вместе прЯмо сейчас на плЯж, где  светит жаркое солнце юга  и  куда привезли
пиво и мороженое,  и приехал  фотограф с  обезьЯной, рЯдом с  которой  можно
сфотографироватьсЯ  и стоит  такой  уникальный  снимок не  дороже,  чем  без
обезьЯны, а длЯ стариков, инвалидов войны, чернобыльцев и  детей -  так даже
еще дешевле. "Џошли,  - говорил  сосед,  -  Я вот за  деньгами пришел,  и ты
давай, бросай свою колбасу, а то пиво раскупЯт, не говорЯ уже про мороженое,
и нам не достанетсЯ ни того, ни другого".
     € у ћриЯ Џетровича хватило терпениЯ  и такта вежливо  и последовательно
отказатьсЯ от всех предложений  соседа, но когда тот, наконец, ушел, говорЯ,
что не понимает позиции ћриЯ Џетровича, наверное, брезгующего их компанией и
пренебрегающего обществом  простых хороших людей и активным  оздоровительным
отдыхом, ћрий  Џетрович  доел колбасу, собрал  свои вещи и уехал. Ќе  сразу,
правда, как ему хотелось, а получив у  администратора паспорт, длЯ  чего ему
пришлось  сначала  найти  так  называемую  кастелЯншу  и  предъЯвить  ей две
простыни, два полотенца и матрац, а кастелЯнша уже написала на его  карточке
отдыхающего, что за ним ничего не числитсЯ, то есть что ничего из  казенного
имущества,  принадлежавшего  тогда  народу,  он  не  украл.  €  после  этого
администратор  выдала  Љалиночке его  паспорт, который  по приезде  взЯла  в
залог.
     „о вокзала ћрий Џетрович добралсЯ  на  перекладных  и получилось  это у
него, как  потом  выЯснилось, быстрее, чем  нужно.  Ќо ћрий  Џетрович  любил
вокзалы,  особенно там было ему хорошо, когда у него что-то ломалось и жизнь
терЯла  устойчивость.   ‚идимо,   атмосфера   вокзала   помогала   Љалиночке
сосредоточитьсЯ, успокоитьсЯ и заново обрести  устойчивое положение. ‚окзал,
как  место  временного пребываниЯ всех  и  всЯ, очень этому способствовал. Ђ
суетнЯ  и толкотнЯ, и люди, спЯщие на ходу, на скамейках, а то и на тюках со
своими  вещами  и  пожитками, и  ругань  у билетных касс, и  профессионально
убогие   нищие,  и   гостеприимно  распахнутые  настежь  двери  общественных
вокзальных  туалетов,  где  вонь  стоит  качаЯсь,  и  даже усиленные  нарЯды
нахальной транспортной милиции, нисколько  Љалиночке не  мешали. € Љалиночка
провел  на  вокзале  что-то  около  десЯти  часов, потому как,  несмотрЯ  на
множество проходЯщих поездов,  следовавших с юга  на север, запад и  восток,
мест в них не оказывалось или оказывалось по два-три на весь состав. ’ак что
уехал  ћрий  Џетрович не скоро, но даже  на этом, маленьком  вокзале  старой
сталинской постройки, где основной  и  самой  распространенной архитектурной
деталью  были круглые, с  разрушившейсЯ штукатуркой, колонны, он  чувствовал
себЯ гораздо уютнее и удобнее,  чем в доме отдыха, хотЯ  никакого комфорта и
никакой заботы об отъезжающих  тут не  наблюдалось даже под микроскопом и не
всегда можно  было  найти  в  зале  ожиданиЯ  место, чтобы посидеть. €  вещи
поставить,  чтобы  за  собой   их  не  таскать,   было   некуда,   поскольку
автоматическаЯ камера хранениЯ в помещении вокзала фактически  существовала,
но Ячейки, которые работали,  все  до  одной  были  занЯты,  а  те, что были
свободны - не работали и не  запирались,  а у некоторых  из  них  даже двери
оказались сорванными и запирать таким образом было просто-напросто нечего. €
все  равно  Љалиночка здесь отдыхал,  как  говоритсЯ, душой, уставшей в доме
отдыха. ‚ообще, кто придумал делить дома по  их узкому назначению, Љалиночка
всегда представлЯл  себе  не  очень-то Ясно. ‘удЯ по названиЯм этих домов, в
каждом из  них люди занимались каким-то одним определенным занЯтием. ‚  доме
отдыха - отдыхали  (и все, и больше  - никаких), в доме культуры - вели себЯ
культурно, в доме  спорта, естественно, занимались спортом, в  доме органной
музыки играли на органе или, в крайнем случае, слушали, как на органе играют
другие,  в  доме книги - приобретали книгу-источник знаний, в  доме офицеров
ходили в мундирах и отдавали друг другу честь, в  доме пионеров и школьников
занимались авиа- и прочим моделизмом, выпускаЯ при этом стенгазеты и подаваЯ
пример   другим  ребЯтам,  длЯ  которых  дом  -  улица   или  детский   дом.
‘оответственно, дом счастьЯ предназначалсЯ  длЯ счастьЯ, публичный дом - длЯ
публики,  а торговый дом - длЯ торговли. Љонечно, такой подход к домам самых
всевозможных  направлений  и  профилей  не  выдерживает  никакой  взвешенной
критики,  и  Љалиночка  отдавал себе отчет, что так  однобоко подходить ни к
чему  нельзЯ, но  что-то  во всем этом  было,  несмотрЯ  на  несерьезность -
какаЯ-то  суть  просматривалась  - и особенно импонировало Љалиночке то, что
эта суть именно несерьезнаЯ. ’ак как неизвестно, кто определил и сказал, что
суть должна  быть серьезной. Ћн - ћрий  Џетрович Љалиночка - так не считал и
придерживалсЯ противоположного мнениЯ. €ли, может быть, не противоположного,
но  другого. Љороче говорЯ,  он считал, что  суть должна быть. Ђ  какова эта
суть и  что  из себЯ представлЯет - неважно, роли  не  играет и  значениЯ не
имеет.  ‘  этим утверждением,  конечно, можно  и поспорить,  но кто  бы стал
спорить с ћрием Џетровичем,  раз он  никому ничего по вышеупомЯнутому поводу
не говорил и ничего нигде не утверждал. Ћн так  думал и считал и  был уверен
во всем этом абсолютно, но про  себЯ, то есть  молча. Ќе видел ћрий Џетрович
необходимости в  высказывании  своих убеждений  вслух. “ каждого, считал он,
должны иметьсЯ свои собственные, личные убеждениЯ, и незачем  их высказывать
и ими с  кем-то делитьсЯ, потому что убеждениЯ - не  хлеб и не  масло, и сыт
ими не будешь,  тем более  если разделишь  их на всех. Ћн,  кстати  сказать,
поэтому слыл среди своих знакомых и сослуживцев человеком без убеждений. Ќу,
это  же всегда такое складываетсЯ мнение, если человек  не спорит  с пеной у
рта, не высказываетсЯ  и не  навЯзывает своих умозаключений другим людЯм.  Ђ
Љалиночка  не высказывалсЯ и не навЯзывал, его даже упросить высказать  свое
мнение  и  дать  какой-нибудь дельный совет  было невозможно. Ћн чаще  всего
отвечал, что не может знать, а значит, и посоветовать  не может, что  должен
делать и как поступать кто-то. Ћн может знать, как поступать  ему самому.  €
то  далеко  не  всегда.  —ем  его  устраивала  €нна (разумеетсЯ, кроме всего
прочего), так это тем, что никогда не требовала от него советов и ответов на
вопросы,  занимающие  ее и не трогающие его. •отЯ глупостей  в  своей  жизни
делала  предостаточно  и  даже больше. ‡ато  делала  она  их  сама, по своей
собственной воле и инициативе  и не перекладывала потом вину  за последствиЯ
ни  на кого.  Ќет, последствиЯми  она  делилась - с  тем же Љалиночкой, - но
делилась  уже  постфактум  - легко, как  делЯтсЯ  одним только  прошлым,  не
собираЯсь его вернуть.  ‚ общем,  она рассказывала  ћрию  Џетровичу  о своих
прошедших  делах и  неприЯтностЯх, просто чтобы не молчать, чтобы говорить с
ним  о чем-нибудь, а о чем может говорить женщина, кроме как о себе?  „ругое
дело, что большинство женщин говорЯт о себе, преследуЯ какую-нибудь  цель  и
желаЯ чего-нибудь от  мужчины  добитьсЯ или получить. Ќо  к €нне эта женскаЯ
слабость отношениЯ не имела и свойственна ей никогда не была - прЯмо-таки на
удивление. € она получала от всех своих  мужчин лишь самый  что  ни на  есть
мужской минимум, а потом  и за него расплачивалась по небывалым,  невиданным
ценам. Ђ рассказывала об этом тому же Љалиночке чуть ли не веселЯсь. Ќу, или
не веселЯсь - какое там могло быть веселье, - но без всЯких трагических  нот
и  подтекстов, и без  прозрачных намеков на  то, что  ее надо  бы  жалеть  и
беречь, и  относитьсЯ к ней бережно и с любовью. „аже  по-настоЯщему тЯжелые
моменты из своей богатой и многоплановой биографии вспоминала она без эмоций
и в самое неподходЯщее длЯ подобных воспоминаний времЯ. Љ примеру, она часто
рассказывала Љалиночке о своем последнем на сегоднЯ муже, кстати,  звали его
Џетр ћрьевич  -  и значит, его  имЯ представлЯло собой  зеркальное отражение
имени Љалиночки. Ќо  это, конечно, ничего не значит и  к  делу не относитсЯ.
’ак вот €нна с удовольствием прЯмо рассказывала Љалиночке до и  после и чуть
ли  не  во  времЯ их любви об  этом своем последнем муже, с которым ей  было
хорошо и даже лучше,  чем со всеми  остальными  - предыдущими и последующими
мужчинами,   и   вообще   он   был   (да  и  есть)  на   редкость   умным  и
широкообразованным   человеком,   и  профессию   он  имел   неординарную   -
нейрохирург, а отделение  их нейрохирургическое существовало  при  областной
психбольнице. Ќе потому, что там делали нейрохирургические операции  душевно
больным   шизофренией  пациентам,   а   потому,  что  только   эта  больница
предоставила новому  отделению  помещение, которое все равно не было  занЯто
профильными  больными   и  пустовало.  ’ам  раньше  принудительно  пьЯниц  и
алкоголиков  лечили,  а  когда  принудительно  лечить бросили и  перешли  на
добровольные начала в лечении и во всем - чтобы не нарушать права этих самых
алкоголиков, одно помещение стало перманентно из  месЯца в месЯц пустовать и
в нем по решению облздравотдела открыли новое  отделение. ‡авезли  импортное
оборудование со склада  - оно  там  с  восемьдесЯт третьего года хранилось в
неприкосновенности  - и  открыли  отделение, каких во всей стране раз, два и
обчелсЯ. €  он - последний  то есть  муж €нны - так представлЯлсЯ незнакомым
людЯм при знакомстве: "џ, -  говорил он, - нейрохирург, будем знакомы.  € вы
можете   теперь   небезосновательно    говорить,   что   лично   знакомы   с
нейрохирургом". Ђ €нне, когда она его выводила из  себЯ или раздражала после
тЯжелого  трудового  днЯ, он  давал  по  голове. ‚ буквальном  смысле слова.
Љулаком. ѓоворЯ, что ей это  никак повредить не может,  так как голова у нее
сосуд пустой и смысловой нагрузки в себе не несущий. Ђ потом он от €нны ушел
к ее же, кстати, двоюродной сестре, бывшей, по  словам €нны, фантастической,
непроходимой дурой, дурой, каких днем с огнем  не найдешь, поэтому таких дур
свет не  видел. џ  ему еще тогда  говорила, смеЯлась €нна, что шило  на мыло
менЯть - только времЯ терЯть, а он  не  верил и давал мне по  голове.  —тоб,
значит, не лезла не в свои дела. ѓоворил - не твоего ума это дело, тем более
что и ума у тебЯ как такового нет.
     ‚ общем, €нну можно было слушать. „аже невзираЯ на неподходЯщие времЯ и
место, выбираемые ею длЯ своих воспоминаний. € никаких чувств, вроде чувства
жалости или там  сочувствиЯ от ее рассказов не возникало. Ђ  о  том, как она
после  каждого своего мужа оставалась на улице и ни с чем, €нна рассказывала
со множеством смешных подробностей,  от  которых  сама и смеЯлась, поскольку
Љалиночка, например,  не мог слушаЯ  не  учитывать того, что все  это  с ней
происходило на  самом деле и что теперь-то над рассказом можно и посмеЯтьсЯ,
пребываЯ  в  тепле.  Ђ  когда она сбегала все  бросив  со  снЯтой  квартиры,
оказавшейсЯ местом веселых собраний молодежи с целью покурить и уколотьсЯ  -
врЯд ли это могло вызвать у нее искренний здоровый смех.
     Ќаверное, по  той же  самой привычке воспринимать все  без  заламываниЯ
рук, €нна и слушала.  € реагировала на  все спокойно, то есть не реагировала
никак. € когда ћрий Џетрович передал ей несколько самых впечатлЯющих мест из
рассказа чеченцев,  она выслушала и ни разу  не перебила,  но его  ужаса  не
разделила и переменила  тему разговора.  Ђ после  аварии,  описание  которой
Љалиночке  пришлось повторЯть неоднократно, подробно останавливаЯсь на  всех
виденных им мелочах, €нна вообще отказалась его слушать.  •отЯ именно  ей он
хотел рассказать все, что  увидел и  что  при этом почувствовал. ЏоделитьсЯ,
видимо,  хотел с ней.  Ќо она сказала - не надо, Я по телевизору видела, как
их доставали. Ѓольше ничего не хочу знать, и так все Ясно.
     - ’ы по телевизору, - сказал Љалиночка, - а Я воочию. ќто разные вещи.
     - ‡абудь, - сказала €нна.
     - Ќе выходит, - сказал Љалиночка. - ѓолова, сволочь, не отключаетсЯ. ’ы
ж видела, как их доставали и вытаскивали.
     € €нна сказала "поэтому и говорю - забудь, тебе же самому лучше будет".
     Ђ доставали машину  из воды действительно  варварски. Џравда,  думать о
том, как  будет  выглЯдеть этот  процесс  со стороны и тем более на  экранах
телевизоров было вроде  и  некогда.  ’огда  все  стремились закончить работу
побыстрее и побыстрее открыть движение автомобильного транспорта по мосту. €
работали  все задействованные службы и исполнители  хоть и без внешнего, что
ли,  лоска, но достаточно быстро и расторопно - так у нас научились работать
далеко  не все  и совсем недавно,  когда сама жизнь заставила научитьсЯ. Ќо,
конечно,  скрыть то,  что  такаЯ  работа им  внове,  вне  привычек  и годами
наработанных  навыков,  наши люди не могли, это бросалось в  глаза - то, что
организм еще сопротивлЯетсЯ, а руки уже делают.
     Џервое желание, какое зафиксировал  в себе  Љалиночка  после того,  как
"†игули"  густо-бордового  цвета  пролетели мимо  него, выломили  ограждение
моста  и пошли  на  вынужденную  посадку, было желание  не  останавливатьсЯ,
продолжать идти,  куда шел, не оборачиваЯсь, чтобы  не  видеть, чем кончитсЯ
этот неестественный  полет. Ќо  он, конечно,  обернулсЯ чисто инстинктивно и
проследил траекторию полета до конца, и после приземлениЯ машины, если можно
так назвать удар  о лед, он  смотрел на нее  до тех пор, пока она продолжала
движение. Ђ двигались "†игули" хаотически, как бы ничего  не  соображаЯ, как
бы потерЯв сознание.
     Ќо летели  они красиво  -  плавно  и не кувыркаЯсь  в  воздухе.  ’олько
чуть-чуть  наклонившись набок  и опустив  нос,  пожалуй,  немного ниже,  чем
требовалось, чтобы коснутьсЯ льда  всеми четырьмЯ колесами одновременно. Ќу,
и   скорость  свободного  полета,   а   точнее,   свободного   падениЯ  была
катастрофически  высокой. € на этой недопустимой  скорости машина  пролетела
метров, наверное, пЯтьдесЯт или больше (хотЯ, возможно,  и  меньше. ‘ высоты
моста  определить  расстоЯние  более точно  Љалиночка не мог и  не пыталсЯ),
коснулась  сизого бугристого  льда  и  запрыгала,  маша дверЯми. € с  каждым
следующим  прыжком она взлетала  все  ниже и все  ниже приседала на  колеса,
которые, наверное,  лопнули,  и  на  третьем,  кажетсЯ, прыжке  захромала  и
ткнулась  носом  в промоину  и  стала медленно  в нее сползать. Ќо  в  самый
последний момент как будто  передумала  и  зависла брюхом на льду, опустив в
воду  только передние колеса и бампер. Ђ Љалиночка,  досмотрев  и понЯв, что
больше ничего, никаких изменений в картине, не предвидитсЯ, взглЯнул еще раз
в пролом, опустил голову и пошел дальше, глЯдЯ  себе под ноги, ускорЯЯ шаг и
понимаЯ,  что  по  мосту идут навстречу друг другу потоки машин и что с того
момента, как несчастные "†игули" выскочили на встречную полосу  и до момента
их  частичного  погружениЯ  в  воду,  мост  был  совершенно  пуст.  ‚  обоих
автомобильных потоках строго  одновременно образовалось по дыре, по провалу,
по  паузе и  именно в  эту паузу протиснулсЯ автомобиль-смертник  длЯ  того,
чтобы прыгнуть со снежного трамплина и слететь с моста, под которым свободно
проходЯт все, самые большие речные теплоходы, и суда класса "река-море" тоже
проходЯт. € непрерывность движениЯ немедленно восстановилась - автомобильные
потоки  двинулись, как  двигались  они  обычно в утренние  напрЯженные  часы
будних дней  недели - в два,  а то и  в  три  рЯда  с минимально  возможными
интервалами между автомобилЯми, эти самые непрерывные потоки составлЯющими.
     €  ћрий  Џетрович шел по мосту, а  слева от него,  как  будто ничего не
случилось,  продолжалось  уличное  движение,  и  водители  машин,  едущих по
занесенному снегом, скользкому покрытию моста сейчас, крутили свои баранки и
жали  на педали газа, сцеплениЯ и  тормоза,  ни о чем таком не догадываЯсь и
понЯтиЯ не имеЯ, что буквально  минуту назад  произошло дорожно-транспортное
происшествие с печальным исходом длЯ двух человек. Ќо все оставалось в покое
и  никем  не  замеченным  очень  недолго.   —то-то  в  потоках  испортилось,
заволновалось, засбоило,  движение  споткнулось раз,  потом еще  раз,  потом
застопорилось в правом рЯду, изломав тем самым левый, и где-то сзади заныли,
запели, заиграли, заулюлюкали  заковыристые клаксоны нетерпеливых машин  как
иностранного, так  и отечественного  производства. Ђ несколько позже  взвыла
сирена. ќто опомнились и  что-то заметили из своей высоко поставленной будки
мостовые  гаишники и бросились в своем гаишном автомобиле  к месту  событиЯ,
разгонЯЯ воем сирены и проблесками мигалки со своего пути всех, кто мешал им
выполнЯть служебный долг и должностные обЯзанности. € конечно, они  настигли
Љалиночку в одно мгновение ока, а в следующее мгновение ока уже распознали в
нем  главного и  единственного свидетелЯ происшедшего. ћрий Џетрович даже не
заметил, выпустив это из своего сознаниЯ, как снова оказалсЯ у пролома и как
его начали  допрашивать, и как он начал отвечать и описывать все, замеченные
им  подробности,  позволившие  впоследствии  воссоздать  цельную и правдивую
картину  автомобильной  катастрофы,  установить ее  первопричины  и  сделать
соответствующие выводы длЯ  принЯтиЯ  действенных  мер и  недопущениЯ ничего
подобного впредь.  Ђ потом ћрий Џетрович Љалиночка повторЯл все, виденное им
многократно  по  просьбам  и  по  требованию,  и оно  не  оставлЯло  его,  и
отделатьсЯ от  того, что он увидел благодарЯ то ли случаю, то ли неизбежному
стечению обстоЯтельств, то ли потому, что так ему на роду  было написано,  у
него никак не выходило.  € все слушали Љалиночку, разинув рты и все задавали
ему  вопросы -  кого  какие интересовали  больше всего. Ћдна только  €нна не
задавала  вопросов,   видно,  потому,  что  ее  не  интересовала  смерть,  а
интересовала жизнь, в каких бы  проЯвлениЯх она перед ней не представала. "џ
женщина тЯжелой женской судьбы, -  шутила на свой счет €нна, -  зато легкого
поведениЯ  и  характера".  € Љалиночка  вначале  не  сообразил,  почему  она
реагирует на  его рассказ не так, как реагировали все остальные, и  ему даже
стало немного обидно, что ее нисколько не трогает и не задевает то,  что так
сильно взволновало его самого  и весь  огромный город. Ќо обидеть Љалиночку,
не только €нне, а и  вообще было невозможно  -  он никогда  и  ни на кого не
обижалсЯ. ѓораздо проще длЯ него  было не обратить вниманиЯ или забыть и то,
на что он  мог  бы гипотетически обидетьсЯ,  и того,  от кого нечто  обидное
исходило  или могло  исходить  в  принципе.  Ђ на  €нну он  не только не мог
обидетьсЯ, но и не успел, поскольку моментально сообразил, что относитьсЯ  к
случившемусЯ лучше всего так, как отнеслась она. € не лучше  даже,  а только
так. € никак иначе относитьсЯ к этому нельзЯ.  ‘тоило это  сообразить, и ему
сразу же  незначительно,  но  ощутимо  полегчало,  и он  перестал непрерывно
прокручивать  в  мозгу  весь тот  день с  утра  и до  вечера - непрерывность
нарушилась и прервалась, и картины аварии продолжали возникать в мозгу  ћриЯ
Џетровича, но эпизодически.  Ђ самое главное,  он  стал не так Ярко и не так
часто  видеть  в своем воображении  процесс поднЯтиЯ машины из воды на мост.
‡релище это  было  предназначено  не  длЯ  слабонервных,  и  хоть  Љалиночку
слабонервным  назвать  трудно,  оно  произвело  на  него  неизгладимое,  как
говоритсЯ, впечатление и преследовало его неотступно именно до прихода €нны.
€ перед ним  в  сто  какой-то  раз,  без его желаниЯ, возникали  матерЯщиесЯ
гаишники, перекрывшие движение, и непонЯтно откуда  взЯвшийсЯ подъемный кран
"Љато"  с  желтой  телескопической  стрелой,  и  неповоротливый  Яйцеголовый
крановщик  в  кепке,  сидЯщей  на  красных  от  ветра   и  мороза  ушах,   и
рабочие-стропальщики, этому крановщику ассистировавшие.
     Џока  крановщик выбирал наиболее удобное место, повторЯЯ  все времЯ "не
достану",  пока  устанавливал  кран  на  гидравлические опоры,  стропальщики
медленно ругались между собой. Ћни не могли мирно и окончательно решить, кто
пойдет вниз на лед, зацеплЯть  свисающую в воду машину. "Џускай Љузьма идет,
-  говорил  один.  - Ћн самый легкий". Ђ Љузьма говорил: "‡ато Ѓолобок самый
жирный и, если  что - не утонет". Ќу, а Ѓолобок тоже не молчал.  Ћн говорил,
что длЯ выполнениЯ таких экстренно-аварийных ответственных  работ обЯзаны их
обеспечить  лыжами или  вертолетом, а  без  них  опасность  пойти под лед  и
утонуть возрастает в арифметической прогрессии. Љончилось  тем, что вернулсЯ
их начальник, бегавший говорить по  радиотелефону к  машине другого, гораздо
более высокого начальника,  свою машину не  покидавшего. Ћн быстро  напомнил
стропальщикам,  что  работают  они  не  на  госпредприЯтии,  а  в  приличной
компании, получаЯ  ежемесЯчно  соответственную зарплату,  быстро  обругал их
сначала по очереди потом всех скопом, быстро запихнул двоих ближних в  будку
аварийного  газона,  быстро  сел в кабину  и дал приказание шоферу съехать с
моста  на набережную. € уже  минут через пЯть  от берега  по льду к останкам
"†игулей" двинулись три человеческие фигуры - две впереди и одна - несколько
поотстав. ли  они  неуверенно,  оскальзываЯсь,  их ноги  то и  дело  смешно
разъезжались, но они продолжали двигатьсЯ в заданном направлении и двигались
даже  быстрее, чем можно  было  от  них ожидать, оставлЯЯ на льду извилистые
дорожки,  с высоты казавшиесЯ черными. Љакое-то времЯ  они шли вместе, затем
идущий сзади что-то проорал, и передние пошли  в  разные стороны - правый  к
мосту, а левый - к  "†игулЯм". Љогда правый дошел до моста, кран спустил ему
на крюке два куска троса с крючками на конце,  и  он  взЯл их и