анее обречен на провал. € Я это хорошо понимаю.  Љто был
в длительном  отказе, тому это объЯснЯть не надо. Љто не был - тот все равно
не  поймет.  Ќевозможно  рассказать  о   бесконечных  днЯх  и  ночах  полной
безысходности и исчезающих  надежд. Ћтказ - это тысЯчи исковерканных судеб и
запланированное, сознательное подавление воли. ќто  бесправие, возведенное в
закон, при отсутствии малейших возможностей защиты. Ћтказ - это преступление
государства  перед  каждым  отдельным  человеком,  открыто  выразившим  свое
желание  выйти  из-под  контролЯ и власти  этого  всепожирающего монстра под
названием ‘оветский  ‘оюз; это  превращение  людей  в  предмет спекулЯции  и
торговли,  старательное  и   планомерное  низведение  человека  до  рабского
состоЯниЯ под прикрытием заботы о благе и независимости государства.

     <i>…сть много способов расправы...
     ‘начала был костер и кнут,
     ‹омали ребра и суставы,
     Ѓыл всем известный тайный суд.

     Љак страшно вспоминать былое.
     Ќо были рвы и лагерЯ
     € были печи длЯ убоЯ.
     Ќет, пухом не была землЯ.

     ‘ годами изменились нравы.
     € кто-то, видно, с головой
     Џридумал новый вид расправы -
     †естокой, действенной, простой.

     € как всегда все шло по плану,
     € безусловно был приказ
     —тоб расправлЯтьсЯ без обмана.
     ’ак был изобретен "отказ".

     Љоварство, ложь, пустые фразы,
     Ќегласный и другой надзор.
     ђастут и множатсЯ отказы.
     Ќам всем объЯвлен приговор.

     Ќу, черт с ним даже с приговором.
     Ќо где же судьи, адвокат?
     Љто выступает прокурором?
     “вы, кругом молчат, молчат...

     ’ак мы живем - не осужденные,
     ‘вободные - с клеймом раба.
     Ќа сколько лет приговоренные?
     € что готовит нам судьба?!</i>

     –инизм и издевательства доходили до своего апогеЯ. џ  помню, как  после
бесконечных жалоб, в  составлении которых  мы, отказники,  стали корифеЯми и
знатоками, изучившими гражданский и уголовный кодексы, менЯ вызвали на прием
к начальнику Њ‚„ г.‹енинграда генералу  Ѓахвалову. џ снова вошла  в "Ѓольшой
дом" на ‹итейном  проспекте, где некогда проходили мои бесчисленные допросы.
Ќо  сейчас Я  вошла  туда не  с боковых,  незаметно  прЯчущихсЯ  в переулках
входов, а с главного,  центрального. џ,  кстати, не могла  поверить, что мне
нужно  входить  в  этот,  имперский  вход,  и  поначалу  заглЯнула  в  рЯдом
расположенную  парадную. Њысленно Я перебирала  все возможные варианты моего
разговора с  начальником Њ‚„, но  не  успела  Я  сделать  и  шага, как  дуло
автомата  было направлено  на  менЯ, и грубый окрик "руки за  голову" вернул
менЯ  к  действительности. џ  хотела  что-то сказать,  но  затвор  щелкнул и
приказ, перешедший в крик,  дошел до моего  изумленного сознаниЯ. џ медленно
положила руки на голову  и  робко  объЯснила причину  своего  присутствиЯ  в
здании ЉѓЃ. "ѓлавный вход", -  услышала Я  в ответ. € уже при выходе до менЯ
донеслось  с грубым  смешком: "Џо  своей воле  сюда лучше не  заходить". „а,
разные, очень разные входы были в ѓлавном управлении ЉѓЃ и Њ‚„.
     ‚стреча с  генералом Ѓахваловым  проходила  при полном  внешнем ко  мне
уважении. Ћн извинилсЯ за трехминутное опоздание, сказал, что пришел сегоднЯ
исключительно ради встречи со  мной и  пригласил в огромный  кабинет. џ села
напротив него.  џ знала -  от этого человека  много зависит. Ћн стоЯл на той
вершине, с которой он мог столкнуть нас, простых и неугодных ему смертных, в
еще более  глубокую пропасть  отчаЯниЯ и  страданий или, в случае  изменениЯ
направлениЯ ветра  нашей  судьбы, мог  с таким  же успехом  вышвырнуть  нас,
ставших ненужными и потерЯвшими цену, в ненавидимый и надоевший ему €зраиль.
џ хотела стать ненужной, бесполезной и потерЯвшей всЯкую длЯ него цену.
     "…лена Њарковна, -  сказал он мне, развалившись в  кресле, но умудрЯЯсь
при  этом сохранЯть военную выправку, - ваши жалобы и заЯвлениЯ кое-кому уже
очень  надоели". Ћн  сделал  акцент  на "кое-кому", даваЯ мне  понЯть, что и
говорит   он  со  мной  от   имени   этого   безликого,   неназванного,   но
могущественного "кое-кого".  "‘лава  Ѓ-гу,  - подумала  Я, -  этого Я своими
заЯвлениЯми и  добивалась".  Ђ  он продолжал: "€ вот сейчас здесь, у  менЯ в
столе, находитсЯ ваше заЯвление  о выезде, - при этом он резко выдвинул Ящик
стола,  как  будто бы  Я  могла  заглЯнуть  в  него  и  убедитьсЯ,  что  там
действительно  лежит мое  заЯвление,  - и Я честно скажу, что хочу подписать
его".  €  он уставилсЯ  на менЯ  своими  бесцветными, ничего  не выражающими
глазами.
     "Ќу так сделай это, сделай, - стучало у менЯ в мозгу, - и ты избавишьсЯ
от  менЯ,  от  моих  заЯвлений,  от   моего  преподаваниЯ  иврита,  от  моих
бесконечных встреч с иностранцами и  еще  от  многого  другого, что  Я  буду
предпринимать в дальнейшем,  чтобы добитьсЯ выезда.  Ќу же, ну, подпиши!" Ќо
он  так  же резко задвинул  Ящик  стола,  запер его на ключ, чтобы у менЯ не
оставалось никаких  иллюзий насчет  его намерений, и  произнес:  "Ќо сделать
этого не имею права". Ћн сказал  это таким тоном, будто речь шла, по крайней
мере,  о  благополучии  всего человечества,  которое  при  подписании  моего
заЯвлениЯ будет ввергнуто в пучину бедствий.
     "Ќо если  Я уже здесь, - сказала Я как можно более спокойно, - назовите
мне,  по крайней мере, хоть причину моего  отказа. џ тогда буду знать  с кем
боротьсЯ и  не  стану надоедать  вам своими  заЯвлениЯми". Ћтвет,  который Я
услышала,  был настолько  же абсурдным,  насколько издевательским: "ќто ваше
счастье, что вы не знаете причину. €менно причина и ЯвлЯетсЯ  секретной. ’ак
что длЯ вашего же блага Я советую вам даже не пытатьсЯ узнать ее". ЂудиенциЯ
была окончена. “ходЯ, мне показалось, что он осталсЯ собой вполне доволен.
     ‘амо  по себе  сообщество, именуемое "отказниками", могло  бы послужить
интереснейшим  исследованием  длЯ  психологов и  историков.  ‚едь в  "отказ"
попадали  люди,  объединенные  только  национальной принадлежностью и  одним
желанием  -  покинуть  пределы  ‘‘‘ђ.  „а и сообществом-то  их  нельзЯ  было
назвать. џ  думаю, что абсолютное  большинство всех отказников сидели  тихо,
предпочитаЯ не  раздражать власти  своей назойливостью.  Ѓыли такие, которые
боролись в  одиночку,  изучаЯ  ситуацию  и  используЯ  любой  козырь в своих
интересах.  €  была  немногочисленнаЯ  группа  борцов,  объединенных   общим
желанием  не  дать  забыть о  себе  ни на  минуту,  не  позволить  совершать
беззакониЯ и издевательства под  прикрытием "железного занавеса"  и привлечь
внимание  мировой общественности к  нарушениЯм  прав  человека  в  ‘оветском
‘оюзе. Ѓезусловно и длЯ "борцов" конечной целью было получение разрешениЯ на
выезд, однако методы достижениЯ этой цели были абсолютно иными. ’акаЯ борьба
изначально  была сопрЯжена  с  риском,  который  длЯ  некоторых заканчивалсЯ
тюремным заключением.
     ‘казать  с  полной  ответственностью,  что борцы были  смелее остальных
отказников, Я бы не решилась. Џросто каждый в этой ситуации выбирал длЯ себЯ
тот  путь,  который  по его мнению приведет к цели,  согласуЯсь при  этом  с
внутренними убеждениЯми, характером и системой  ценностей каждого отдельного
человека. ‘мелость  вырабатывалась уже в процессе борьбы. € в убеждении, что
выбранный  путь приведет  в  конечном  итоге  к  отъезду.  ’о  есть  Я  хочу
подчеркнуть, что знала среди отказников, сидЯщих тихо, людей с очень сильным
характером.  € встречала  среди  борцов  людей, с трудом преодолевающих свой
страх. €  все-таки Я  счастлива  и горжусь, что  была среди тех, кто боретсЯ
открыто, преодолев гипноз коммунистической системы.
     џ думаю,  что  несмотрЯ  на наш  отказ, мы, борцы,  почувствовали  себЯ
свободными  раньше других и сумели  внушить уважение к себе даже  со стороны
властей. € тут  Я не  могу не  подчеркнуть  ту огромную  поддержку,  которую
оказали  нам  еврейские  общины всего  мира. ’о, чему Я  стала  свидетелем и
участником, до  сих  пор  поражает мое воображение. „аже  сейчас  Я не  могу
понЯть  до  конца,  что двигало людьми,  посвЯтившими много  лет своей жизни
нашему освобождению. €х сплоченности можно позавидовать, а их подвижничеству
- поклонЯтьсЯ. ‘ила их  была настолько велика,  что с ней  уже  не  могли не
считатьсЯ правительства как западных  стран, так и ‘оветского  ‘оюза. €менно
из-за  их  неустанного,  организованного   давлениЯ  на  все   возможные   и
невозможные рычаги власти,  мы чувствовали себЯ в определенной безопасности.
џ могу смело утверждать, что победу мы одержали сообща.

     <i>Ћтказ, как удар гильотины,
     Љак смертный приговор,
     Љак подлый выстрел в спину
     € как расстрел в упор.

     Ќет, это не мне отказали.
     ‚се глубже и страшней:
     …врейство мое растоптали,
     Ђ с ним и тебЯ, иудей!

     џ верю в такую идею
     /’акаЯ уж наша долЯ/ -
     Ќет, не свободны евреи,
     Џока хоть один в неволе.


     Љ тебе мой призыв, соплеменник!
     Ќе стой в стороне, не робей.
     …сть брат у тебЯ - и он пленник.
     ‘паси его, еврей!</i>

     Њой первый прЯмой  контакт с  кагебешниками в период отказа произошел в
1987  году.  Љ  этому  времени Я  уже честно могла причислить себЯ  к группе
активистов.  “же  шесть  лет Я была  преподавателем  иврита,  участвовала  в
голодовках протеста, в нелегальных семинарах по различным аспектам отказа  и
нашего  права  на  репатриацию,  была  членом  организации  "†енщины  против
отказа", принимала  участие в  демонстрации  протеста в приемной  ‚ерховного
‘овета ‘‘‘ђ.  џ уж не говорю  о всевозможных коллективных и личных письмах и
заЯвлениЯх в адрес различных советских и партийных органов, начинаЯ с  газет
и журналов и  кончаЯ ѓенеральным прокурором ‘‘‘ђ и ѓенеральным секретарем –Љ
ЉЏ‘‘.  Љ  этому времени  у  менЯ  уже  было  бессчетное  число  контактов  с
еврейскими организациЯми  ‡апада и с сотрудниками Ђмериканского посольства в
‘‘‘ђ.  € однако  ЉѓЃ менЯ ни разу не беспокоил. ’о есть  телефон наш был  на
прослушивании, машину нашу дважды обыскивали после того, как мы подвозили на
ней иностранных граждан, но ни угроз, ни попыток  "завербовать" менЯ, короче
никаких прЯмых контактов у менЯ с ЉѓЃ не было.
     Њне бы только  радоватьсЯ  этому.  Ќо  сказать по правде  Я  испытывала
разочарование и даже  беспокойство.  "Ќеужели Я еще недостаточно им надоела,
что  они игнорируют мою деЯтельность?" - спрашивала Я себЯ и думала,  что же
еще предпринЯть, чтобы вывести их из терпениЯ. ‘ловом, свЯзались они со мной
весной  1987  года.  ѓера позвонил мне с работы и сказал, что его  "навестил
один товарищ  из ЉѓЃ" и что он желает со мной встретитьсЯ. Ќо он, мол, /этот
товарищ/  не уверен, согласна ли Я его принЯть. "‘ каких это  пор они  стали
такими  стеснительными и щепетильными?" - задала Я ѓере риторический вопрос,
адресованный,  естественно,  не  ему,  а  тем  другим  "товарищам",  которые
прослушивают /или подслушивают/  наш разговор по телефону. —то такое телефон
Я очень хорошо помнила еще со времен маминого ареста.
     Љак потом выЯснилось, этот кагебешник,  представившийсЯ  ѓере  по  всей
форме, сказал ему,  что он бы хотел встретитьсЯ со мной  у нас дома,  но  он
боитсЯ, что "…лена  Њарковна тут же вызовет  прокурора по надзору в свЯзи  с
таким несанкционированным визитом, а нам бы не хотелось никаких осложнений".
Љороче, ЯвилсЯ молодой, вежливый, интеллигентный, как две капли воды похожий
на  "добрых"  следователей.  ‘  характерным  лицом, знакомыми  интонациЯми и
вышколенными  манерами.   ‚се  это   пугающе  напоминало  мне   встречи   со
следователем,  но  в  другой   обстановке  и  при  других   обстоЯтельствах.
Ќапоминало, но не пугало. џ понЯла, что  стала человеком внутренне свободным
и категорически убежденным в своей правоте.
     џ  предложила  чашечку  кофе.  Ћн  сначала  отказалсЯ. ‘казал,  что  не
положено. џ такую реакцию ожидала. Џоэтому, улыбнувшись, парировала: "Ќу, не
очень-то положено,  допустим, приходить к кому-либо в гости без приглашениЯ.
Џоэтому  пусть это  будет  еще одно  маленькое нарушение  в  вашем послужном
списке. ‡ато когда вы менЯ вызовите к себе на допрос, вы возвратите мне  ее,
что будет гораздо приЯтнее, чем стакан воды, который вы обычно предлагаете у
себЯ в  кабинете".  Ћн  сделал вид, что  обиделсЯ. ‘казал,  что  если бы они
хотели менЯ вызвать, они бы так  и сделали. Ћн,  мол, пришел  поговорить  не
формально, а Я сразу на что-то намекаю. "Ќу, если  не  формально, - ответила
Я,  -  то  чашечка  кофе не  помешает".  Ћн согласилсЯ. Ћтлично. џ  выиграла
инициативу. Њне стало весело. џ угощаю кофе кагебешника!
     ’аким  образом,  полудопрос  проходил,  можно сказать,  в  полудомашней
обстановке. "…лена Њарковна, нам известно, что вы  занимаетесь преподаванием
иврита".  "Ќу,  Я  не  держу  это  в  большом  секрете,  иначе   бы  у  менЯ
просто-напросто не было учеников, -  ответила Я, - но если  вы  мне покажете
закон, запрещающий заниматьсЯ преподаванием, Я в  ту же секунду прекращу эту
деЯтельность. ‚ отличие от некоторых организаций и отдельных должностных лиц
Я  свЯто  чту букву закона".  Ћн намек безусловно  понЯл, но виду не  подал.
Ѓолее того, преподавать иврит милостиво разрешил. Ћбалдеть можно! Ћднако при
этом добавил, что часто такие группы занимаютсЯ не  ивритом,  а  сионистской
пропагандой. "‚ы иврит знаете?" -  спросила Я его.  Ћн  отрицательно покачал
головой.  "†аль, -  продолжила Я,  - а  то  Я бы  вас пригласила в  качестве
экзаменатора длЯ своих учеников.  € вы бы лично смогли оценить их успехи. Ќе
уверена, правда, что ученики пришли бы  в восторг от  такой проверки". € Я с
вызовом посмотрела ему в глаза.
     ‚друг он совершенно  переменил тему. ‘казал,  что  им известно, что два
днЯ  назад  менЯ  посетила  супружескаЯ пара  из  Ђмерики. Ќазвал фамилию. џ
отрицать не стала. Ѓолее того, заметила, что Я вполне доверЯю их информации.
Ћн  спросил,  о  чем мы говорили. џ ответила,  что  со  всеми иностранцами Я
говорю о том же, о чем  пишу  в своих бесконечных  заЯвлениЯх - о незаконном
отказе  в  выезде  в €зраиль.  ‚от тогда  он как бы невзначай  попросил менЯ
сообщать им  о  предстоЯщих  визитах  иностранцев.  џ  рассмеЯлась.  "‚ы  же
получаете  зарплату и, думаю, неплохую, - сказала Я. - Ђ работать не хотите.
ЊоЯ  работа -  встречатьсЯ,  ваша  -  следить. Њы  стоим  по разные  стороны
баррикад".
     ђазговор перешел  на  международные темы,  а  оттуда,  естественно,  на
€зраиль. Ћн спросил менЯ,  как Я отношусь к Њоссаду - израильской  разведке.
Ќу,  тут  уж  Я  включила  все  свое  красноречие.  €  получила  неописуемое
наслаждение,  рассказываЯ  о  чудесах  израильской  разведки.  Ћн  слушал  с
интересом. Џо крайней мере, скуки не выказывал. ’олько потом спросил, почему
же  Я  так  уважительно отношусь  к израильской  разведке  и  при  этом  так
нетерпима к ЉѓЃ.  ‚едь в  сущности это одно и  то же, только  страны разные.
"Џри этом ЉѓЃ, -  добавил он, -  это пока что разведка  страны, в которой вы
живете и котораЯ в том числе занимаетсЯ и вашей безопасностью".
     џ  сказала, что придумал  он  это  здорово  и  звучит  красиво.  Ќо,  к
сожалению,  он  все  перепутал,  кроме  того  факта,  что  и  тут  и  там  -
действительно разведка. ’олько Њоссад стараетсЯ защитить  своих  граждан,  а
ЉѓЃ,  по  моему  невольному  опыту,  занимаетсЯ  как раз  обратным. Ђ насчет
уважениЯ - это он уж совсем не прав. џ уважаю и Њоссад и ЉѓЃ. ЉаждаЯ из этих
разведок отлично справлЯетсЯ с поставленными  ей  задачами. Ќо  задачи, увы,
разные абсолютно,  отсюда и вытекает мое  к ним личное  чувство. Ђ именно  -
Њоссад Я люблю, а ЉѓЃ - не обессудьте - ненавижу.
     ‚ общем, поговорили откровенно. ’о есть именно Я откровенно  - в смысле
моего к ним отношениЯ. Ќо ни  разу он не вышел  из себЯ, даже неудовольствиЯ
никакого  не  выразил. Ќа  том  на  первый  раз и расстались.  Ћн ушел, а  Я
попыталась проанализировать,  зачем же он приходил.  Ќу ведь  не о Њоссаде в
самом-то  деле  поговорить!  €  ни к  какому  заключению  не  пришла.  Љроме
неуклюжей  попытки "стучать" на  иностранцев, никаких  других предложений от
него не последовало.
     —ерез пару  дней  он  вдруг  снова  позвонил  мне по  телефону.  "…лена
Њарковна, - прозвучал его голос, - а вы, оказываетсЯ, занимаетесь незаконной
переправкой  кассет заграницу". ’ут следует заметить, что примерно за неделю
до  этого  Я передала  кассету с призывом о помощи через  английских друзей,
навестивших менЯ. Ђнечка, котораЯ делала все возможное и невозможное,  чтобы
привлечь внимание ко мне людей на ‡ападе, использовала  эту кассету в  одном
из своих концертов. ‚от на эту запись он мне и намекал.
     …стественно, Я продолжала свою игру. "‚ы обвинЯете менЯ в  контрабанде,
- ответила Я возмущенно,  - и Я могу подать на вас жалобу. џ прекрасно знаю,
на что  вы намекаете, и утверждаю, что все свои заЯвлениЯ на ‡апад Я передаю
по  телефону. €  если мой абонент записывает мою речь на кассету, то это его
личное дело и моим интересам не противоречит".
     Ћн тут  же  перевел все  в  шутку, сказал,  чтобы  Я  не  нервничала  и
предложил компенсировать нанесенную мне обиду. "“ж не хотите ли вы заплатить
мне за моральный ущерб?" - спросила Я с сарказмом. Ћказалось, нет. ‡аплатить
не хочет. Ђ хочет пригласить менЯ на выставку в Њанеж. Ђ надо сказать, что в
Њанеже в  то времЯ проходила выставка картин из частных собраний. Џопасть на
нее было практически невозможно. ‹юди с ночи  занимали очередь, чтобы купить
входной  билет.  Њне было предложено посетить выставку в  выходной день,  то
есть при  полном отсутствии там  народа. Ќе согласитьсЯ было просто  обидно,
согласитьсЯ   -  опасно.  Њое  согласие  безусловно  означало   определенное
погружение в  их планы.  ‚опрос стоЯл  четко - суметь вовремЯ вынырнуть и не
захлебнутьсЯ.
     Љ  тому времени Я знала позицию очень многих отказников,  в том числе и
Ђбы  ’аратута, - с кагебешниками  ни на какой  контакт не идти вообще. ’акаЯ
позициЯ была выработана по двум соображениЯм. ‚о-первых, показать, что нам с
ними просто не  о чем говорить, а, во-вторых, любое общение  с  сотрудниками
ЉѓЃ  часто  просто парализовало волю,  и  их  вежливое, но  профессиональное
запугивание и балансирование "кнутом и прЯником" могло  привести к той цели,
которой они добивались.
     Љо мне самой однажды пришел мой хороший знакомый-отказник, напуганный и
растерЯнный  после разговора с сотрудником  ЉѓЃ. € хотЯ,  по  моему  мнению,
кагебешник вел себЯ  примитивно до  предела,  то есть сказал моему приЯтелю,
что шансы  на выезд у него равны нулю и единственно,  кто может ему помочь -
это ЉѓЃ. Ћднако их  благодарность нужно  заслужить. Ќичего особенного делать
не надо, только сообщать о кружках иврита: кто посещает, о чем  говорЯт. ‚от
и все. Ќичего сложного. ‘разу  ответ давать  не  обЯзательно. Ќадумает - вот
номер телефона.
     Љазалось  бы  такаЯ  беседа,  "шитаЯ  белыми   нитками",   предполагает
однозначную реакцию. Ќужно  или не  нужно  показывать ее  кагебешнику -  это
особый вопрос. Ќо решить длЯ себЯ, что сотрудничество  с  этой  организацией
неприемлемо ни при каких обстоЯтельствах - это не должно подлежать сомнению.
     Ћднако   мой  приЯтель  был  страшно  напуган.  €   не  только  угрозой
бессрочного  отказа. …му уже мерещилась "месть"  за отказ  в сотрудничестве,
инспирирование  какого-нибудь  "дела",  судебный процесс  и  тюрьма. € такие
случаи  бывали, конечно. Ќо, как  правило, это надо было  очень "заслужить",
очень  им  надоесть.  ’акие  процессы обычно  имели  целью  запугать  других
активистов. Њой же знакомый принадлежал к так  называемым "тихим" отказникам
и, чтобы выполнить условиЯ, поставленные ЉѓЃ, ему пришлось бы изучать иврит,
чем он до того даже не занималсЯ.
     џ  не  знаю,  воспользовалсЯ ли  он  моим  советом  выбросить бумажку с
номером телефона  и выкинуть из  головы  разговор  с сотрудником ЉѓЃ. ќто  в
общем-то его личное дело.  џ это  к тому рассказываю,  что прежде чем подать
кагебешнику чашечку кофе, надо быть очень уверенным в своих позициЯх. € если
хоть  каплЯ страха или сомнениЯ сидит  в мозгу и точит его,  то лучше просто
избегать всЯческих контактов.
     Ќи страх, ни  сомнениЯ менЯ не мучили.  € если своему рождению  Я  была
обЯзана ‘талину, то своему становлению как личности - ЉѓЃ. ‚от уж воистину Я
могла  сказать: "‘тране ‘оветов  Я обЯзана всем!" Ќо если отбросить шутки  в
сторону  и вернутьсЯ  к тому заманчивому  предложению, которое Я получила  -
посетить выставку  в  Њанеже - то Я согласилась.  "…сли вы заботитесь о моем
эстетическом  воспитании,  то это вполне  похвально", -  ответила  Я ему  на
следующий день, когда он перезвонил, чтобы узнать мое решение.
     Љороче, мы договорились встретитьсЯ у входа в два часа днЯ. Ћн попросил
менЯ не  опаздывать. џ сказала, что  обещать не могу, так  как  у менЯ  есть
дурнаЯ привычка на свиданиЯ приходить с опозданием. Ћн подчеркнул, что очень
просит  придти вовремЯ.  Ѓоже,  те же  интонации, что  у Ќовикова,  когда он
настойчиво-вежливо приказывал мне  ЯвитьсЯ на допрос  к  определенному часу.
‚се знакомо, все пройдено. „аже не интересно. Љогда-то Я хотела войти с ними
в контакт после приезда ѓизелы. Њой адвокат отговорил  менЯ, сказав, что мне
их не переиграть.  џ это усвоила и  не  обольщалась  на этот счет,  и  четко
установила длЯ  себЯ ту грань, дальше которой  Я не пойду. €менно поэтому, Я
думаю,  преимущество было  на  моей стороне. ‚ то  же  времЯ, соглашаЯсь  на
встречу в  Њанеже,  Я давала  выход  своему  любопытству  и  авантюризму.  ‚
монотонной безрадостной жизни в отказе это было хоть каким-то разнообразием.
     Џришла  Я на место встречи во времЯ. € случайно  произошло там событие,
само по себе очень незначительное,  но  засевшее в  моей памЯти. џ  стоЯла у
входа в Њанеж. ‚друг ко  мне подошел какой-то молодой человек и спросил, где
здесь  касса, чтобы купить  входной билет. џ ответила, что  сегоднЯ выходной
день  и  касса  не  работает. Џока мы так беседовали,  из  Њанежа вышел  мой
кагебешник. ЋказываетсЯ он  уже  был внутри.  “видев  его, Я  распрощалась с
молодым  человеком  и  пошла  навстречу  кагебешнику.   Ћн  был  неузнаваемо
официален  и  раздражен. џ  недоумевала.  ’ак молча  мы  дошли  до  кабинета
директора  Њанежа.  „иректор ждал нас и подобострастно  просил  быть  в  его
кабинете как  дома.  „о менЯ  дошло  -  директор понЯтиЯ не имеет, кто Я,  и
уверен,  что  Я  тоже  сотрудник  ЉѓЃ.  €ли  кто-нибудь  в  этом роде.  ЊенЯ
устраивала такаЯ игра. •отелось лишь выЯснить следующий ход.
     ‚друг кагебешник пронзительно взглЯнул  на менЯ и  раздраженно спросил:
"…лена Њарковна, кому это вы менЯ  сейчас  "засветили"?" џ обалдела. ’ак он,
оказываетсЯ, заподозрил, что  молодой человек, с  которым Я  разговаривала у
входа,  был приглашен мной специально, чтобы "показать" с кем Я  встречаюсь.
ѓосподи,   какаЯ   болезненнаЯ  мнительность,  смешаннаЯ  с  самомнением!  €
почему-то заЯвление  его  менЯ страшно  разозлило. џ не давала  ему  никаких
обещаний держать наше знакомство в секрете. џ, слава Ѓ-гу, не нахожусь у них
на службе и не  должна  давать ему отчет в своих действиЯх.  Ђ,  кроме того,
менЯ  как-то  по-детски обидело, что  у  него настолько невысокое мнение обо
мне, что он считает, что Я могу действовать такими примитивными методами.
     "…сли вы менЯ держите за идиотку, которой нужно вас "засвечивать" таким
примитивно-глупым способом,  то зачем вы вообще  времЯ  зрЯ  терЯете? “верЯю
вас, что  если бы у менЯ было намерение вас показать кому-нибудь, то Я давно
уже сделала бы это. Ќо показывать вас ничуть не интересно,  так  как  таких,
как  вы,  вокруг  слишком  много и всех  не перекажешь, да и  смысла особого
нету".  Ђ еще Я посоветовала ему сменить работу, так  как  она расшатала его
нервную систему.
     Џосле такого монолога Я  взЯла  сигарету из его пачки и с удовольствием
затЯнулась. ЊоЯ злость почему-то его успокоила, что еще раз  подтвердило мои
наблюдениЯ, что у  них все-таки мозги по другому устроены, чем у  нормальных
людей. Ќо это его проблема.
     Ќу, а потом длЯ  нас действительно провели экскурсию. Њы  вдвоем ходили
по  огромным залам, и милаЯ молодаЯ женщина-экскурсовод заученно,  но  очень
интересно  объЯснЯла нам  особенности и достоинства той или иной  картины. €
именно оттого, что  Я получила удовольствие от этой экскурсии, Я понЯла, что
Я достаточно хорошо контролирую себЯ и внутренне абсолютно спокойна.
     Џотом мы возвратились  в кабинет, и Я  понимала, что  именно сейчас  он
должен выложить  карты или, по крайней  мере, сделать первый ход. Ђ он вдруг
сказал:  "…лена Њарковна, а вы  знаете,  что вашему  сыну в €зраиле  в армию
придетсЯ идти, а обстановка там  очень  неспокойнаЯ". џ  ответила, что  пока
из-за  их  неусыпного вниманиЯ  ко мне моему  сыну грозит пойти  в ‘оветскую
армию. € высказала все, что Я думаю по этому поводу. ’ут он впервые вышел из
себЯ и сказал, что Я веду себЯ некорректно, так как он на службе и  не имеет
права ответить мне то,  что  он  думает и чувствует,  а  Я пользуюсь  этим и
поливаю грЯзью все, что ему дорого. "Џослушайте,  - перебила  Я  его, - Я на
это свидание  не  напрашивалась.  “довольствиЯ  оно  мне  не  доставлЯет.  €
единственный смысл длЯ менЯ в этой встрече с вами - это высказать все, что Я
думаю по затрагиваемым вами  вопросам. Ќу, а если это начало вас раздражать,
то мы можем в заключение поговорить о погоде".
     Ќа  его  лице  вновь  поЯвилось  доброжелательное  выражение.  Ќи  тени
раздражениЯ.  Џрофессионал.  "…лена  Њарковна, -  обратилсЯ он  ко мне, и  в
голосе  его   послышались  заботливые  отеческие   нотки,  -  Я   хотел  вас
предупредить, что за последнее времЯ  вы  очень сблизились с людьми, которые
только  уменьшают  ваши  - и  без того незначительные  -  шансы на  отъезд".
Ќаконец-то что-то конкретное. "‚ы менЯ заинтриговали, - ответила Я. - € Я не
могу  отказать  себе  в любопытстве уточнить кого же  вы имеете в  виду?" "џ
говорю о €осифе ђадомысльском", - ответил он, выжидающе глЯдЯ на менЯ.
     џ рассмеЯлась ему в  лицо. Ќадеюсь,  что это получилось естественно.  Ђ
про  себЯ  подумала, как  же скрупулезно они следЯт  за каждым  нашим шагом.
€осиф  был  одним  из  самых  активных  отказников,  преподавателем  иврита,
человеком, пользующимсЯ  огромным уважением среди нас и очень  известным  на
‡ападе. €менно в последние несколько недель его жена Ќина стала посещать мои
занЯтиЯ ивритом. € хотЯ Я знала иврит несравненно хуже €осифа, он, улыбаЯсь,
объЯснил мне, что быть учителем собственной жены у него не получаетсЯ. Џосле
занЯтий €осиф  заходил  за  ней,  чтобы проводить  домой. ‚от по поводу этих
участившихсЯ контактов мне и было высказано недвусмысленное предупреждение.
     €так, Я рассмеЯлась и ответила: "Ћдна из немногочисленных положительных
сторон отказа -  это приобретение единомышленников и надежных друзей. „рузьЯ
не  могут помешать  мне  получить разрешение на выезд.  Ђ  €осиф - это такой
человек, что даже знакомство с ним - это огромнаЯ честь. Ђ быть его другом -
это  длЯ  менЯ  привилегиЯ  и   гордость".   €  Я  ощутила,  что  мне  стало
разговаривать  с ним  тошно и  скучно.  џ  встала  и стала  надевать пальто,
показываЯ, что наш разговор окончен. Ђ  он, видЯ, что Я ухожу, скороговоркой
произнес:  "…лена  Њарковна, менЯ просили вам передать, что с вами хотел  бы
встретитьсЯ   мой  начальник".  …го  последнее   предложение  менЯ   страшно
оскорбило.  “ж не  возомнили  ли они, что Я согласна контактировать с  ними?
"Џослушайте, -  сказала Я  зло, - неужели  вы не  понимаете,  что у менЯ нет
никакого  желаниЯ  поддерживать  знакомство   с  вашей  организацией?   Ќаша
сегоднЯшнЯЯ беседа удовлетворила менЯ, Я думаю, навсегда. Ќадеюсь, что  и вы
расстаетесь  со мной с таким же ощущением". € ушла. Ќо встреча эта оказалась
не последней. Ћднако об этом чуть позже.
     Џисать  об   отказе,   соблюдаЯ   хронологическую   последовательность,
оказалось  длЯ  менЯ  просто невозможным.  ‘обытиЯ и  люди  перемешались  во
времени и  возникают в памЯти  беспорЯдочно,  как разрозненные, не свЯзанные
между  собой  картины. ’ак  выскакивают  шарики  из  автомата при  розыгрыше
"‹ото". ‚от  сейчас вдруг возникла перед  глазами  наша  перваЯ демонстрациЯ
протеста,  котораЯ  в  то  же  времЯ  Явилась  первой  антиправительственной
демонстрацией в ‹енинграде за семьдесЯт лет ‘оветской власти.
     Ѓыло это в  1987 году.  ел  второй год "гласности и перестройки".  Њы,
отказники,  никаких  перемен  в  нашей  судьбе  не  наблюдали.  Ѓолее  того,
незначительные изменениЯ в окружающей  нас жизни ввергали нас в  еще большее
отчаЯние, так как отсутствие каких-либо  сдвигов в нашем положении  ЯвлЯлось
доказательством  того, что  именно нас эти перемены  как  раз  не  касаютсЯ.
Џоэтому когда в 1987  году  в газете поЯвилось  робкое  упоминание о свободе
собраний, мы решили эту возможность не упустить.
     Ќам  казалось логичным, что лучше  выходить  на  демонстрацию  не  всей
семьей,  чтобы  в случае непредвиденных обстоЯтельств оставались родные  длЯ
свЯзи в ‘оюзе  и  заграницей. Љ  участию в демонстрации  мы решили  привлечь
только тех отказников, которые навернЯка  собирались ехать именно в €зраиль.
„евиз  "Ћтпусти   народ  мой"   должен  был   прозвучать  недвусмысленно   и
определенно. Ќа нашем  собрании было решено, что  предпочтительней участие в
демонстрации женщин,  так как в  случае ареста к женщинам возможно некоторое
снисхождение.
     ѓруппа сформировалась быстро, но была она очень  немногочисленной: Њиша
Ѓейзер и ЃорЯ ‹окшин /у них не было жен/, €нна ђожанскаЯ, ‹илЯ апиро, €да и
Ђба ’аратута /они решили выйти вместе/ и Я. ‡а два днЯ до намеченной даты мы
послали фототелеграмму с нашими подписЯми в адрес ‹енинградского обкома ЉЏ‘‘
о  нашем  решении  с  объЯснением  причин  демонстрации.  Ќаписали  плакаты.
„емонстрацию  решили  провести у зданиЯ  обкома ЉЏ‘‘ и  там  же, неподалеку,
встретитьсЯ утром.  Ћбком ЉЏ‘‘  располагалсЯ в известном  всему миру  здании
‘мольного, в котором во времЯ революции 1917 года располагалсЯ революционный
штаб  под руководством ‹енина.  €менно поэтому  в здании  этом  располагалсЯ
музей-комната ‹енина, открытый длЯ посетителей.
     џ помню последнюю  ночь  перед  демонстрацией  и страх  глубоко внутри,
такой противный и, казалось, давно забытый. џ не знаю было ли мне легче, чем
другим, от  того, что  ранее  Я уже переживала  нечто подобное,  готовЯсь  к
допросам.  Ћднако,  как  показал  мой   личный  опыт,  к  страху  невозможно
привыкнуть. Њожно  только научитьсЯ скрывать  его. „а и  страх-то может быть
очень разным. Љ примеру, страх  за  ребенка  - это  чувство  всепоглощающее,
неуправлЯемое, логике  не подверженное и, с моей точки  зрениЯ, это  как  бы
вершина страха, его квинтэссенциЯ. ќто чувство усугублЯетсЯ от сознаниЯ того
довериЯ, которое испытывает ребенок к родителЯм, и вы уже не думаете о себе,
своей жизни, безопасности, боли -  перед вами только  глаза вашего малыша, и
весь  мир сосредоточен  в его взглЯде,  обращенном  к вам,  и  страх за него
становитсЯ сильнее разума и анализу не подвластен.
     Љ страху за родителей примешиваетсЯ  чувство беспомощности и  отчаЯниЯ.
‚се времЯ присутствует ощущение, что если бы они были на вашем месте, они бы
нашли  выход из положениЯ, и это  заставлЯет вас мучатьсЯ,  метатьсЯ, делать
ошибки и проклинать себЯ за них.
     ‘трах  за  себЯ  -  нечто совсем  другое.  ‚  зависимости  от  причины,
источника  страха,  в  нем  преобладает либо стыд  за свое  малодушие,  либо
жалость  к  себе, когда  ты,  потерЯв  самообладание,  безутешно,  испытываЯ
чувство совершенной  над тобой несправедливости или глумлениЯ, автоматически
повторЯешь:  "‡а  что?  ‡а  что? Ќу,  почему именно  Я?!"  €  ты боишьсЯ  не
выдержать  испытаний,  не  дай  Ѓ-г  подвести  близких,  и  эти  два  страха
накладываютсЯ  друг на друга,  перемешиваютсЯ,  усиливаютсЯ  один  другим  и
держат твое сердце в жестоких тисках завоевателЯ.
     € все  же со страхом  за себЯ можно пытатьсЯ боротьсЯ.  ‘о  страхом  за
ребенка и родителей - ты заранее обречен на неудачу.
     Ќо вернемсЯ в утро нашей демонстрации. Њы решили с ѓерой разделитьсЯ: Я
пойду впереди, а он  метрах в двадцати сзади. Њы почему-то были уверены, что
нас начнут "брать" еще на подходе к демонстрации, и ѓера должен был, с одной
стороны - не попастьсЯ  сам, а с другой - знать, когда и где  это произошло.
’ак мы и шли. џ,  не  оглЯдываЯсь, впереди. Ћн, не выпускаЯ  менЯ  из виду -
сзади.
     Ѓлагополучно  добрались до  места встречи. Џолегчало.  ‚се-таки великое
дело - соучастие. ‚се были  немного  растерЯны,  но казались вполне бодрыми.
‚друг €да ’аратута наклонилась к нам и прошептала: "…сли бы вы только знали,
как Я боюсь!"  € почему-то от этого  ее признаниЯ стало намного легче. €счез
стыд за свой  страх. ‚се наперебой начали  подбадривать  друг  друга,  страх
потихоньку  стал  уступать  место  нервному  возбуждению.  џ  оглЯнулась  по
сторонам,  чтобы найти  глазами  ѓеру.  ѓосподи!  Љругом одни знакомые  лица
отказников!  ‚  нашу сторону стараютсЯ не смотреть, делают  вид,  что занЯты
какими-то делами, но пришли, пришли поддержать нас!
     ‘тало  совсем легко. —увство страха уступило  место здоровому волнению,
как будто  мы  выступали  на  сцене,  а кругом  было  полно доброжелательной
публики. ’олько оваций не хватает! Џошли по направлению к ‘мольному. Џо мере
приближениЯ  к  назначенному  месту  стало очевидно,  что всЯ  ленинградскаЯ
милициЯ получила задание дислоцироватьсЯ здесь! Љак будто они собирались, по
крайней мере, отражать штурм ‘мольного.
     џ старалась по сторонам не смотреть. Њилиционеры, стоЯщие  группами и в
одиночку,  не то  зрелище  в  данной ситуации,  которое прибавлЯет мужество.
„ойдЯ до намеченной точки, мы по счету "три"  вытащили спрЯтанные под пальто
плакаты  и  нацепили их  на себЯ.  ‚от  только  тогда  Я  нашла  в себе силы
оглЯдетьсЯ. Њилиционеры пришли в движение. Ћни отгонЯли любопытных прохожих,
заинтересованных  столь  необычным  сборищем людей  с плакатами на  груди. џ
заметила как другаЯ группа милиционеров срочно загородила путь экскурсантам,
приехавшим посетить комнату-музей.  Ђ прЯмо перед нами какаЯ-то учительница,
оглушеннаЯ  криками  милиционеров,   поспешно  уводила  от  нашей  "опасной"
компании своих учеников, напоминаЯ напуганную наседку с выводком цыплЯт.
     Ќапротив нас, по  другую сторону  дороги, Я увидела отказников, друзей,
родных.   Џотом  мне  рассказали,  что  милиционер  подошел  к   этой,  надо
признатьсЯ, достаточно  многочисленной  группе  и сказал:  "ѓраждане!  ‡десь
стоЯть  запрещено.  ‘ейчас же  уходите отсюда".  €  вдруг  реплика одного из
отказников: "…сли вы не  разрешаете нам стоЯть здесь, не значит  ли это, что
вы призываете  нас перейти на  другую  сторону дороги?" -  и  указал в  нашу
сторону. Њилиционер ретировалсЯ.
     Ќесколько раз к нам подходил милиционер в большом чине  и предупреждал,
что  если  мы  не  разойдемсЯ в течение пЯти минут,  к  нам будут  применены
соответствующие  меры.  Ћднако надо  сказать, что  было у этого  милиционера
"характерное" лицо,  которое может быть  только  у  людей одной-единственной
организации.
     € все же  несмотрЯ на строгие предупреждениЯ чувствовалось  в поведении
наших  стражей какаЯ-то  растерЯнность и неуверенность. ќта неопределенность
начисто  исчезла  во  времЯ  второй нашей  демонстрации,  значительно  более
многочисленной. ‚идно, инструкции, полученные ими к тому времени, были четки
и  однозначны. ‚о второй раз нас  попросту сгонЯли  с места мусороуборочными
машинами, растаскивали в сторону, волочили по  земле, швырЯли  в милицейские
машины,   окружили   антисемитски-настроенными    людьми    в    "штатском",
выкрикивающими  лозунги типа: "ѓитлер  не  успел покончить  с  вами, так  мы
доведем его дело до конца".
     Ќо   это  было  во   второй  раз.  Ђ  сейчас,  без  четких  инструкций,
по-видимому, не успевших дойти до  них, они нашли  не  менее действенный, но
значительно более остроумный метод изолировать нас и свести  до минимума наш
публичный  протест, и  Я не  могу не воздать  должное их профессионализму  и
выдумке.  Ћни еще раз доказали, что обыграть их  не  легко. ђешение, которое
они принЯли, было простым до гениальности.
     Њинут через пЯть после начала нашей демонстрации к нам подошли  человек
пЯтнадцать-двадцать  молодых   мужчин  простецкого   вида,   представившихсЯ
туристами из Ќовгорода. ‘ интересом  рассматриваЯ наши плакаты и обмениваЯсь
между собой  сочувственными репликами в наш адрес, типа  "Ќадо же, с родными
не  дают  воссоединитьсЯ",  они  окружили  нас  плотным  кольцом.  Ќекоторые
заговаривали с нами и интересовались нашими проблемами.  Љое-кто из нас, и Я
в том числе, пытались разъЯснить им ситуацию с отказниками,  донести  до них
боль  разлуки  и глубину  отчаЯниЯ. ѓосподи, воистину надеждой жив  человек.
Ќадеждой в человека.  Ђ  получилось нечто вроде "пожаловалсЯ Ягненок  волку,
что  волчица  его  маму  съела!"  ‚общем  искренне  Я   пыталась  втолковать
"провинциальным туристам" сколько несправедливостей окружают нас,  включаЯ в
это  "нас"  и их тоже  и пытаЯсь при этом обстрагироватьсЯ от  своих  сугубо
личных проблем.
     €  вдруг,  случайно взглЯнув на  одного из  них  более  внимательно,  Я
увидела это  характерное лицо, до боли  знакомое и  до  смерти незабываемое.
‚идно, и  до  Ђбы  ’аратута  дошло это  своим,  ему  ведомым  путем. €  тихо
скомандовал он нам /пока Я пребывала в растерЯнности и недоумении от  своего
открытиЯ/: "„ва шага назад".  €  мы отступили  на два шага, и "туристы"  без
всЯкой команды, а заученно четко тоже отступили вслед за нами, прикрываЯ нас
своими мощными  торсами от окружащего мира. ‘о стороны они  выглЯдели просто
группой  мужчин, собравшихсЯ в кружок  и обсуждающих что-то свое,  только им
интересное. Ђ то, что они "поглотили"  нас  - этого  уже никто  не знал и не
видел.  ЏонЯтно, что  всЯческие  разговоры между нами прекратились. ’ак мы и
стоЯли молча, друг против друга, защищающие каждый свою сторону баррикад.

     <i>Њы встали по разные стороны баррикад.
     Њы открыто сказали им: "Ќенавидим ваш ад".
     ЌельзЯ замедлить €стории ход.
     Њы - евреи, и мы совершим свой €сход.

     „есЯть казней тебе, ”араон, предстоит.
     Њожет, даже в итоге ты будешь убит.
     Ќо нельзЯ замедлить €стории ход.
     Њы - евреи, и мы совершим свои €сход.

     …сть еще среди нас по природе рабы,
     Ќе хотЯт они видеть ударов судьбы.
     Ќо нельзЯ замедлить €стории ход.
     Њы - евреи, и мы совершим свой €сход.

     Њы не будем в пустыне брести сорок лет,
     Њы готовы исполнить Џророков завет.
     Њы по трапу на древнюю землю сойдем
     € услышим, как ’икву, родное алом.

     Њы получим еще раз свЯщенный ’анах,
     —тобы сгинул навеки галутный наш страх.
     Њы с тобою, израильский гордый народ.
     Њы - евреи, и мы совершим свой €сход.</i>

     ЋтстоЯли  мы в  таком  "почетном" окружении  запланированный  нами час.
Џотом, правда, пригласили нас длЯ беседы в Ћбком, и начальника Ћ‚€ђа к этому
времени  вызвали / к которому на прием  очень  не просто  попасть  было/. ‚о
времЯ  беседы  вежливо, Я  бы  даже  сказала, нарочито вежливо объЯснЯли нам
невозможность  с точки зрениЯ  интересов ‘оветского ‘оюза удовлетворить наши
требованиЯ. € поразило менЯ тогда их умение часами вести беседу  практически
ни о чем, умело уходЯ  от ответов на поставленные вопросы. Џравда,  не знаю,
можно ли было  назвать  это совпадением  или это все  же был результат нашей
демонстрации, однако спустЯ несколько дней Њиша Ѓейзер получил разрешение на
выезд.
     ‚ моем сознании  сейчас, по прошествии  многих лет, годы, проведенные в
отказе,  вспоминаютсЯ  как годы мужества  и  отчаЯниЯ,  личного  внутреннего
раскрепощениЯ  в  условиЯх   неприкрытого  рабства.   ѓоды  разлук,  потерь,
утраченных иллюзий и  несбывшихсЯ  надежд.  џ вспоминаю  их  с содроганием и
ужасом. €менно во времЯ отказа Я испытывала постоЯнный,  не покидающий  менЯ
ни  на минуту страх - страх остатьсЯ жить в ‘оветском ‘оюзе навсегда. € этот
страх парализовывал менЯ,  он  как бы окутывал менЯ, как кокон, и невозможно
было его перебороть.
     ли годы, и таЯла мечта на встречу с папой. Џапа старел, болел и угасал
без менЯ. €  хотЯ  письма  его  были такими же  бодрыми,  как  и вначале,  и
старалсЯ он менЯ  обнадежить и поддержать, но рука его уже терЯла твердость,
дрожала и взывала ко мне сама по себе, отдельно от написанных в письме слов,
а скорее даже подчеркиваЯ несуразность их оптимизма.
     ‚се чаще  в письмах  стали мелькать выражениЯ: "Ќадежда  на  встречу  с
тобой  дает  мне  силы  боротьсЯ  с  болезнЯми",  "’ы  -  единственное,  что
поддерживает менЯ" и, наконец, "Ѓ-г не допустит, чтобы мы не увиделись".
     Ќо Ѓ-г допустил! „опустил! € эта несостоЯвшаЯсЯ наша встреча, которую Я
рисовала  в своем воображении длинными, бессонными ночами,  приукрашиваЯ  ее
каждый  раз новыми  деталЯми, эта несостоЯвшаЯсЯ встреча  - моЯ непроходЯщаЯ
боль, мой неотданный  последний долг моему любимому отцу. ќта несостоЯвшаЯсЯ
встреча  -  цена  моего  отказа,  моЯ  неосуществленнаЯ надежда,  моЯ вечнаЯ
скорбнаЯ памЯть.
     Љогда папа написал,  что руки его  так  дрожат,  что он не в  состоЯнии
больше держать скрипку,  Я понЯла, что это конец. €  хотЯ п