ону и вызвала скорую помощь.
     Џовесив трубку, у менЯ поЯвилось ощущение, что Я маму предала. џ сидела
в кухне и боЯлась к ней заглЯнуть - мне казалось, что она тут же поймет, что
ее увезут. ‡вонок в дверь прозвучал, как выстрел. џ открыла. ‚ дверЯх стоЯли
два  санитара,  огромные,  как борцы-тЯжеловесы. џ  не смогла произнести  ни
одного слова, у менЯ как-будто Язык прилип к  небу. Ћни вошли  и  привычно и
уверенно пошли на крик. “видев их, мама на секунду замолкла, а потом вдруг в
ее  крике,  еще  более  громком  и  пронзительном,  поЯвились  испуганные  и
панические всхлипы: "Ќет,  нет, Я никуда не  поеду. Њне  осталось жить  одну
миллионную долю  секунды". € ко мне  умолЯюще и  протестующе:  "„оченька, не
отправлЯй менЯ никуда! џ  не могу! Ћни  хотЯт менЯ  убить! Ђ Я и так умираю.
Њне осталось жить одну миллионную долю секунды!".
     Ђ  санитары  уже вели  ее к машине. џ  разрыдалась. џ  плакала  громко,
навзрыд, но мамин крик был намного громче, и весь мир длЯ менЯ превратилсЯ в
один  длинный,  пронзительный, болезненный крик моей несчастной мамы. џ села
вместе с ней в машину и,  рыдаЯ, захлебываЯсь, быстро говорила ей: "Њамочка,
любимаЯ, роднаЯ! ’ебЯ вылечат. ’ы станешь здоровой. Њы будем вместе. џ люблю
тебЯ. Џожалей  менЯ. Ќе кричи, не кричи, не кричи". Ђ в ответ мне: "џ никуда
не поеду. Ќе отправлЯй менЯ. Ђндрей не придет  из школы. ‚ремЯ остановилось.
Ќу, почему ты мне не веришь?!"
     Њама  осталась в больнице,  Я приехала  домой.  „ома было тихо и пусто.
Њамина кровать  разобрана,  смЯта. џ  села  на кровать и  уткнула  лицо в ее
подушку.  Ќаутро поехала в  больницу.  •очу пройти на отделение,  в  котором
лежит мама,  а менЯ  не пускают. Њне не разрешают  навестить  маму!  ‚ыходит
дежурнаЯ.  ѓлЯдЯ  поверх  менЯ, сообщает: "‚аша  мать находитсЯ  под  особым
надзором. ‘виданиЯ  с ней запрещены".  џ думала, что потерЯю  сознание. "Џод
каким надзором?!  -  кричу Я. - џ привезла  ее  к  вам сама,  сама. Ћ чем вы
говорите?!" Ћна ответила, так же не глЯдЯ на менЯ: "Ќам прислали ее  историю
болезни. Ћна совершила тЯжкое преступление. ‘виданиЯ с ней запрещены".
     "Ѓоже, неужто все возвращаетсЯ на круги своЯ?! Љто, кто прислал историю
болезни? Ћткуда? Љто запретил свиданиЯ? Ќа каком основании? ѓосподи, этот ад
закончитсЯ когда-нибудь,  или Я сгорю в нем? џ  понЯла,  что  в больнице мне
делать нечего. Ќадо было искать, как развЯзать эту петлю. Џришла домой. ‘ела
за  телефон.  ‘тала  обзванивать всех подрЯд. ‚друг  кто-нибудь  поможет или
что-нибудь посоветует.  „ошла до буквы Њ. ЊошарскаЯ Љлара џковлевна. •орошаЯ
мамина приЯтельница. Џозвонила. “стало спросила, не может ли помочь. Ђ она в
ответ:  "‹еночка,  недавно  моЯ  сестра познакомилась с одним человеком.  Ћн
освободил ее зЯтЯ от армии.  Ћн врач-психиатр. Ќо это не главное. Њы понЯли,
что он очень много может".
     ‡воню  этому врачу. Џрошу встретитьсЯ. ‚стречаемсЯ  на ‘адовой  улице в
садике ќкономического института.  ѓрузный, можно  сказать, толстый  человек.
‚ысокий.   €з  него  можно   сделать  четыре  таких,  как   Я.  ‹ицо  умное,
проницательное. Џознакомились.  џ  все рассказала.  Ћн  лишних  вопросов  не
задавал. ‘казал:  "Ќа днЯх  постараюсь  выЯснить".  € не  обманул.  ‚ыЯснил.
Ћказалось,  после маминого освобождениЯ  в психдиспансер по месту жительства
из  Њедицинского “правлениЯ Њ‚„ прислали  выписку  из истории ее болезни.  €
статьи “головного Љодекса,  по которым она обвинЯлась  в процессе следствиЯ.
‡ачем прислали, Я так и не понЯла.  ‚идно, порЯдок у них  такой. Ђ  главврач
больницы, куда Я  маму отвезла, ни в  чем разбиратьсЯ  не захотела. ђаз есть
выписка  -  значит  надо  взЯть  больную  под надзор.  Ќа  всЯкий случай.  €
изолировала ее от всех. Џотребовалась неделЯ  со  всеми свЯзЯми  ќ.„.  /Я, к
сожалению, не  могу  назвать полного имени этого человека,  так как в момент
написаниЯ книги у менЯ нет с ним свЯзи, и Я  не могу спросить его согласиЯ/,
чтобы убедить главврача, что мама свободный человек.
     Њне разрешили  свидание.  џ увидела  психиатрическую  больницу изнутри.
Ћгромное здание с зарешеченными окнами. „линнаЯ лестница с железными дверЯми
на  лестничных  площадках.  Ќа  дверЯх - номер отделениЯ.  “ каждой  двери -
звонок.  Џри входе  надо предъЯвить пропуск.  ‚ошла. „линный коридор. ‘права
столоваЯ  -  столы, стульЯ, раздаточное окно. €  по обе  стороны  коридора -
комнаты без дверей. ‚ коридоре ходЯт больные, занЯтые своими мыслЯми. —то-то
бормочут, жестикулируют, разговаривают сами  с собой. ‡а все времЯ, что мама
была в больнице, Я ни разу  не видела, чтобы больные общались друг с другом.
Ќе успела Я войти, как кто-то подбежал ко мне и начал просить денег. „ругаЯ,
хватаЯ менЯ за  рукав и пускаЯ  слюну, начала  требовать сигареты. џ достала
сигарету  и  дала. ‚  ту  же  секунду  ко мне  подбежало человек  десЯть  и,
отталкиваЯ  друг  друга, начали вырывать у  менЯ сигареты и открывать сумку.
Џодбежала медсестра.  ‚сех  растолкала.  ЊенЯ предупредила  - никогда ничего
никому не давать. €наче проходу не дадут и увечьЯ нанести могут. ‚от так.
     Њама лежала  в  самой  дальней  палате слева.  Џалата  была  длЯ тЯжело
больных. ‡начит,  те, что встретили менЯ  в коридоре,  - больные не тЯжелые.
Ћколо маминой палаты  - круглосуточный медицинский пост.  џ вошла. ђуки-ноги
дрожат.  Џалата  огромнаЯ,  человек на пЯтнадцать. Њама  лежала  в  углу,  у
стенки, глаза закрыты. џ подошла, поцеловала. Ћна открыла глаза и посмотрела
на менЯ  затуманенным взором. ‚идно, ее накачали лекарствами.  ‚зглЯнула  на
менЯ  и снова закрыла глаза. џ села  у нее в ногах. ЋглЯделась. ђЯдом  с ней
лежала  абсолютно  голаЯ  молодаЯ  женщина   с  идиотским  выражением  лица,
привЯзаннаЯ к кровати ремнЯми. Џотом Я  узнала, что она всю жизнь находилась
в  интернате  длЯ  слабоумных.  Ѓыла  тихой и  безобидной.  Џока однажды  не
взбесилась  и не откусила  палец своей  соседке. € с тех пор  была  буйной и
агрессивной. џ несколько раз была свидетелем ее приступов, когда она крушила
все  на  своем пути и четыре санитара  не  могли  с  ней справитьсЯ.  ‚  дни
свиданий она была привЯзана всегда, но когда посетителей  не было, ее иногда
отпускали с кровати.
     „ругаЯ больнаЯ сидела на кровати, по-турецки поджав под себЯ ноги. ‹ицо
ее  было  сосредоточено,  и она  беспрерывно что-то  стрЯхивала с себЯ.  Њне
объЯснили,  что  ей  кажетсЯ,  что  по ней  ползают муравьи. ’ретьЯ  лежала,
уставившись в  одну  точку и  мычала.  Ћна  находилась здесь,  на этой самой
койке, уже  больше двадцати лет. Љаждую неделю ее навещала  старенькаЯ мама,
приносила передачу.  Ђ эта, мычащаЯ, прекращала мычать  и начинала  ругатьсЯ
матом,  кидаЯ в  свою  мать,  что  попадетсЯ под руку.  Ѓыла она  угловатаЯ,
жилистаЯ и уродливаЯ. €менно  она, не узнающаЯ свою родную  мать, закричала,
перемежаЯ   свою  речь  ругательствами,  когда  мою  маму  ввели  в  палату:
"‘мотрите, смотрите, грЯзнаЯ  жидовка пришла!" ‚от в  таком окружении лежала
моЯ мама, прошедшаЯ все круги  ада. Ќо со всеми  этими больными и со многими
другими  мне  довелось  познакомитьсЯ  потом, когда Я  добилась  постоЯнного
пропуска и приходила к маме дважды в день. џ кормила ее завтраками,  обедами
и ужинами. ЊоЯ жизнь превратилась  в круговорот. џ пекла блинчики,  сырники,
котлеты, готовила супы, натирала на терке фрукты,  на ходу  кормила ЂндреЯ и
неслась в больницу.
     џ уже познакомилась  с  заведующей отделением, узнала по справочной  ее
домашний адрес и  времЯ  от времени делала ей подарки. Њедсестрам и нЯнечкам
подарки приносила  прЯмо в больницу. ќто считалось в порЯдке  вещей. Ѓольные
привыкли ко мне и уже почти не обращали  на  менЯ вниманиЯ. џ тоже узнала их
привычки и старалась  не лезть  на рожон. Ѓыла у мамы в палате одна больнаЯ,
женщина  изумительной  красоты.  Ќа первый  взглЯд  она  казалась  абсолютно
нормальной. Ћна спокойно  сидела на кровати, здоровалась, улыбалась. џ после
первых  посещений  недоумевала,  почему она находитсЯ здесь. Ќо однажды  она
встретила менЯ в коридоре  по пути в палату. Ћна  радостно подошла ко мне  и
сказала очень церемонно и удивительно приЯтным голосом: "Љак поживаете, Ђнна
Џавловна?" џ улыбнулась в ответ: "‚ы ошиблись. џ не Ђнна Џавловна. ‚ы менЯ с
кем-то перепутали". Ѓоже! ‹ицо ее исказилось и стало уродливым. џ до сих пор
не  понимаю,  как  в одну  секунду можно  так  изменитьсЯ. €  она  буквально
прошипела мне в лицо:  "‚ы последнее времЯ избегаете  менЯ,  Ђнна Џавловна".
‡атем  лицо  ее опЯть  принЯло  обычный  вид,  и она  капризно  сказала:  "џ
пожалуюсь  Ђлександру  ‘ергеевичу". €  грациозно  отошла. џ  не понЯла,  что
произошло. џ  чувствовала, что чем-то ее обидела. Џотом  медсестра объЯснила
мне,  что  эта женщина  больна шизофренией, и  у нее  навЯзчиваЯ  идеЯ:  она
считает себЯ Ќатальей Ќиколаевной - женой Џушкина. ‚се следующие посещениЯ Я
старалась подыгрывать  ей.  Ћна встречала  менЯ  в коридоре, мы обменивались
"светскими" новостЯми,  и  она  плавно  покидала менЯ. ‚ дни свиданий  к ней
приходили муж и дочь.
     Њаме  становилось чуть-чуть лучше. Ћна лежала  тихо и иногда улыбалась,
увидев  менЯ.  Ѓыстро съедала  то,  что  Я ей приносила  и через  пЯть минут
говорила: "Ќу,  иди домой. џ отдохну". Џоворачивалась к стене и укрывалась с
головой одеЯлом.
     ’ак продолжалось недели три. Ћднажды Я пришла как всегда утром. “ входа
менЯ  ждала заведующаЯ  отделением.  "‹ена, - сказала она, - сегоднЯ  вам не
стоит идти к маме.  ‘егоднЯ  ей плохо".  "—то с ней?"  -  спросила Я упавшим
голосом.  "“ нее  начались галлюцинации". џ посмотрела на  врача  умолЯющими
глазами. Ћна отошла в сторону и сказала мне  вслед: "‚ы сейчас  поймете, что
лучше бы было вам уйти домой".
     џ  вошла  в  палату.  Њама  посмотрела  на  менЯ  безумными  глазами. џ
приблизилась. ‚друг она приподнЯлась с подушки и буквально  выстрелила мне в
лицо:  "„рЯнь,  негодЯйка! Љак ты посмела  придти  ко мне?!" ѓолос  ее  стал
тонким и визгливым. Ћна вдруг  села на кровати и с  силой  оттолкнула  менЯ.
"“ходи вон! ’ы не моЯ дочь! “ менЯ нет  дочерей! “  менЯ два сына. џ не хочу
видеть  тебЯ!  ’ы  проститутка!  Њой  папа  начальник ЉѓЃ!"  Џотом  лицо  ее
обратилось куда-то  к  стене,  и  она прокричала:  "Љазимир Љазимирович!  ’ы
слышишь менЯ?" џ  стоЯла, окаменев. ‚друг она обратилась  ко мне,  и лицо ее
горело  ненавистью:  "’ы  слышала,  что  он  сказал?"  Џоследние  слова  она
прокричала, схватив менЯ за плечи.  "Њамочка, - прошептала Я  испуганно. - џ
ничего  не  слышала". Њои слова буквально взбесили ее. "‚решь, негодЯйка, не
обманывай менЯ". €  начала хлестать  менЯ  по щекам. џ наклонилась к  ней и,
рыдаЯ, в  истерике, закричала: "Ѓей менЯ! Ѓей! Ќу, что  еще Я могу  длЯ тебЯ
сделать?! „а, Я плохаЯ дочь! Ѓей менЯ!" Ђ  она в исступлении: "Ќу, теперь ты
слышишь, что он говорит?" € Я, рыдаЯ и  целуЯ ее руки, хриплю: "„а, Я слышу,
слышу". "’ак ты еще и вруньЯ,  - орет мама, - ты хотела обмануть менЯ?! ’ы и
тогда слышала, что он говорил. ЉакаЯ же ты дрЯнь!" - и бьет менЯ, бьет.
     Џодбежала медсестра, оттащила менЯ от мамы. Њне стало плохо. ‚ кабинете
врача сделали какой-то укол. џ тихо  плакала. џ не хотела жить. џ  встала  и
пошла домой. Џешком.

     <i>Љаждый должен испить
     свою чашу страданий.
     ќтот скорбный бокал,
     поднесенный судьбой.
     Њне вручили его
     в час моих испытаний,
     € Я пью свое горе,
     обливаЯсь слезой.
     € Я пью свое горе -
     но бокал не пустеет.
     џ хочу быть свободной -
     но бокал предо мной.
     †идкость в этом бокале
     с каждым годом краснеет.
     џ боюсь захлебнутьсЯ
     кровавой судьбой.
     џ боюсь захлебнутьсЯ -
     упадешь и не встанешь.
     џ устала боротьсЯ -
     слишком чаша полна.
     Ќо давно понЯла Я -
     судьбу не обманешь.
     Љаждый должен испить -
     и до самого дна!
     Љаждый должен испить -
     и Я пью в исступленьи.
     Љаждый должен испить -
     в горе Я не одна.
     ’олько зреет с годами
     в душе подозренье,
     —то Я пью свое горе
     из бокала без дна.</i>

     “тром  снова пришла в  больницу. ЊенЯ не пустили.  џ не  настаивала. Ќа
третий день менЯ встретила улыбающаЯсЯ  заведующаЯ.  "Њаме намного лучше,  -
радостно  сказала она. - ѓаллюцинации прошли. Ћна вставала  и  даже выпила с
нами в ординаторской чай". џ  вбежала в палату. Њама лежала тихаЯ и бледнаЯ.
Ќо глаза!  ѓлаза моей  прежней здоровой  мамы! Ћна увидела менЯ и заплакала.
‚первые  за  все эти годы Я  видела ее слезы. "„оченька,  роднаЯ, прости", -
прошептала мама, пытаЯсь  обнЯть  менЯ.  Ћна была  настолько  слаба, что еле
могла приподнЯть голову. "џ только теперь понЯла, насколько Я больна. џ ведь
не верила, что больна.  џ же  все  помню,  что  Я  делала и  говорила".  Ћна
уткнулась мне в  щеку, и лицо мое стало мокрым  от ее слез. Ћна  продолжала:
"Ќо Я же  слышала, слышала голоса".  ќто прозвучало  удивленно и растерЯнно.
"‡наешь, Я же видела, как  менЯ поместили в  клетку и сказали, что  Я должна
смотреть на лампочку, не отрываЯсь, три года. ’олько тогда менЯ  выпустЯт из
нее, - мама рассказывала и гладила мою руку, - Я заплакала  и сказала, что Я
этого не выдержу. € менЯ пожалели и сократили срок до трех дней".
     џ  слушала маму молча. Ќе  перебиваЯ.  Ћна  давно  уже не  говорила так
долго. "Ђ потом Я видела,  что  врач наливает Яд и  хочет отравить менЯ. € Я
отбивалась. џ же это все видела". „ействительно, заведующаЯ сказала мне, что
мама никого не подпускала к себе, отталкивала и кричала, что ее хотЯт убить.
"Ђ потом у менЯ вдруг оказалось  много ключей. € Я всем  раздавала ключи  от
новых  квартир".  Њама замолчала и посмотрела  на  менЯ с любовью.  џ крепко
прижала ее к себе. "ЊамулЯ, сейчас все будет хорошо. ѓлавное, ты понЯла, что
больна. ’еперь ты вылечишьсЯ,  и мы пойдем  домой.  Ђндрюша очень скучает по
тебе". Њама взглЯнула на менЯ просветленными счастливыми глазами. "Ѓоже, как
Я люблю этого ребенка!" - прошептала она.
     џ  летела домой, как на крыльЯх.  ‚нутри все  пело.  “же три года  Я не
испытывала такой полноты счастьЯ и надежд. џ тут же обо всем написала папе с
Ђнечкой,  позвонила бабушке.  "’ы  вставила мне новую душу",  - сказала она.
‹учше бы Я этого  не делала. Ќо разве знала Я, разве могла предположить, что
в тот день Я видела мамины разумные глаза в последний раз.
     “же  на  следующий  день  мама  впала   в   свое   обычно  безразличное
существование.  џ думала  о том, что Ђнечка получит мое  письмо только через
месЯц и будет радоватьсЯ тому, что давно исчезло,  испарилось и растворилось
в  новых печалЯх. ќто  напомнило мне звезду, которую  мы наблюдаем в небе  и
радуемсЯ ее веселому мерцанию, не подозреваЯ, что сама звезда  давно сгорела
и исчезла из  мирозданиЯ. Њожет быть, и моЯ  надежда, не покидающаЯ менЯ все
эти годы, - только свет такой звезды?

     <i>Ќа свете миллиарды звезд
     ‚ созведьЯ сплетены.
     Ћни, как веточки мимоз,
     Љоварны и нежны.

     Ћни, как сказочный ковер,
     Љак бархат в жемчугах.
     Ћни плывут, и их узор
     ‘тирают облака.

     …сть среди них одна звезда -
     Њоей судьбы окно.
     Ќадежда, счастье, боль, беда -
     ‚се в ней заключено.

     …е ищу средь морЯ звезд,
     •очу судьбу прочесть.
     Ќо на глазах лишь капли слез,
     € капель тех не счесть.

     „огадка, смутнаЯ как дым,
     ‚друг обрела скелет:
     џ вижу мертвый свет звезды -
     …е давно уж нет...</i>


     Џрошел  месЯц  маминого пребываниЯ  в  больнице.  ‘остоЯние  ее  как-то
стабилизировалось,  но находилось на отметке намного ниже среднего. Ђнечка в
своих письмах рассказывала о  чудесах израильской медицины и умолЯла сделать
все возможное длЯ переправки  мамы в €зраиль. ‚ызов уже лежал у менЯ дома, а
мама лежала в больнице, и состоЯние ее не улучшалось. џ  сильно сомневалась,
что маму удастсЯ отправить в  €зраиль. Ќо Я четко  понЯла, что  не хочу,  не
могу, не имею  права заточить  маму в четыре  стены  с зарешеченными окнами.
‚озможно,  маме это  было  уже безразлично, но мне, мне - ее  дочери  - было
невыносимо видеть это и невозможно принЯть.
     —ерез месЯц Я подошла  к заведующей  отделением  и сказала,  что Я хочу
маму забрать. џ объЯснила  ей, что Я поместила маму в больницу отнюдь не длЯ
того, чтобы облегчить себе жизнь. ‘ейчас маме  немного  лучше. џ в состоЯнии
ухаживать за  ней дома. …сли  состоЯние  ее  ухудшитсЯ,  возможно,  Я  опЯть
воспользуюсь ее опытом. Ћднако, добавила Я, теперь Я знаю, что вылечить маму
невозможно, и ее дальнейшее пребывание  в больнице становитсЯ бессмысленным.
џ  надеЯлась,  продолжала Я, что правильное  лечение может помочь маме снова
стать человеком. ќтого  не  произошло.  € не  произойдет.  —удес на свете не
бывает.  џ хотела  еще что-то сказать  заведующей, но  она  перебила  менЯ и
серьезно,   с  оттенком  настойчивости  произнесла:  "‹ена,   это  абсолютно
невозможно".
     ‚ первый момент Я просто не понЯла ее: "—то невозможно? —то вы имеете в
виду?"  Ћна  на секунду опустила  глаза, потом посмотрела мне прЯмо в лицо и
ответила:  "Њы  не имеем права выписать больную домой  в таком состоЯнии". џ
опешила: "Ќо ведь  Я сама,  по своей воле поместила маму сюда. ’еперь Я хочу
забрать  ее  домой.   ќто  же  совершенно  логично".  ‡аведующаЯ  отделением
посмотрела   на  менЯ   с  сочувствием  здорового  к  больному  и  терпеливо
разъЯснила: "‹огика  здесь  ни при чем. Џока мама была у тебЯ дома, это была
только  твоЯ  личнаЯ проблема. ‚ тот  момент, когда она поступила к нам,  мы
несем  за  нее ответственность.  ’воЯ  мама  находитсЯ в состоЯнии  глубокой
депрессии.  Џоведение таких больных непредсказуемо. Ћна может выброситьсЯ из
окна, причинить увечье себе или окружающим. …сли это  произойдет после того,
как наша врачебнаЯ комиссиЯ поставит свои подписи о  ее  выписке, мы понесем
уголовное наказание".
     Ћна замолчала.  џ  тоже потерЯла дар речи. ‘мысл сказанного  доходил до
менЯ с трудом. ‚се, что дошло до менЯ, это то,  что мне  не отдают  маму. ‡а
что  же Я боролась эти  три года?! ‡а что билась моЯ сестра?! Људа, на какую
почву падали мои слезы? …е ответ казалсЯ настолько чудовищным и невероЯтным,
что Я не могла найти в себе адекватную реакцию. џ не плакала, не грубила, не
угрожала. џ просто сказала ей: "џ этого не допущу. џ вызволю ее отсюда любой
ценой". € ушла.
     Ћх, как легко было это сказать! Ќо куда идти, кого просить, что делать?
џ пошла на прием к главврачу больницы.  Ћна принЯла менЯ холодно и надменно.
ќто была высокаЯ худаЯ женщина  с аскетическим лицом и ввалившимисЯ глазами.
Њне показалось, что длительное общение с пациентами этого дома скорби стерло
в ее глазах все различиЯ между больными и здоровыми. Љогда она разговаривала
со мной, у менЯ было такое чувство, что она автоматически оценивает, сколько
времени мне осталось,  чтобы  переместитьсЯ из  этого  кабинета в больничную
палату. ђазговор не получилсЯ. ‘тоило мне только заикнутьсЯ о причине своего
визита, как она, не дослушав, сказала, что  она  перегружена  работой, у нее
через несколько часов совещание и что она не  может изменить порЯдок выписки
больных   по  прихоти   их  родственников,   не  разбирающихсЯ   в  существе
затрагиваемого вопроса.  …е речь была вычурна и безапеллЯционна. Џосле этого
она уткнулась в свои бумаги, показав, что прием окончен.
     Ќа   прием  к  главному   психиатру  района   пришлось  записыватьсЯ  у
секретарши. Њне предстоЯло два днЯ ожиданиЯ, которые прошли, как в тумане. џ
ходила к  маме,  приносила  еду  и  старалась ни о  чем  не  думать. ѓлавный
психиатр  района  был выдержан  и терпелив.  Ћн  долго  и нудно объЯснЯл мне
возможные  последствиЯ моего необдуманного желаниЯ.  ‚ заключение он сказал,
что если маме они, то есть врачи, уже помочь бессильны, он обЯзан думать обо
мне и об окружающих людЯх.
     Љогда Я  вышла  от него,  Я понЯла, что выбранный мною путь  неверен. џ
пришла домой и  позвонила ќ.„., тому  самому ќ.„., который уже однажды помог
мне  получить пропуск  длЯ  посещениЯ  мамы  в  больнице.  џ говорила  с ним
спокойно, без эмоций и лишних слов. Ќа решение этого вопроса у него ушло две
недели.  Џод  моим заЯвлением с просьбой  выдать  мне  маму  под мою  личную
ответственность  стоЯла  резолюциЯ главного психиатра  города.  Ќеисповедимы
пути ѓосподни!
     џ шла с  мамой из  больницы, крепко  держала ее под руку  и давала себе
клЯтву, что  никогда, ни при каких обстоЯтельствах Я не  отдам маму туда еще
раз. "Њамочка, - говорила  Я ей,  убеждаЯ  одновременно и  ее и себЯ,  -  ты
должна знать, что ничто не сможет заставить менЯ вернуть  тебЯ в больницу. џ
люблю  тебЯ  и  что  бы  ни  случилось,  буду  с  тобой".  Њама  шла  молча,
сосредоточенно глЯдЯ себе под ноги. Ћна старалась идти ровно и аккуратно.
     „ве недели все шло нормально. Ћчевидно, сказывалось  действие лекарств,
которыми  ее  напичкали.  Љ этому  времени  у  менЯ созрело твердое  решение
сделать  все,  что   в  моих  силах,  чтобы  отправить  маму  в  €зраиль.  џ
окончательно разочаровалась  в возможностЯх советской медицины. Ќа следующий
день после нашего возвращениЯ домой Я вызвала  фотографа и сделала маме фото
длЯ подачи анкеты  на выезд в €зраиль. ‘обрала все нужные документы, вызвала
такси и  отвезла  маму  в  районный Ћ‚€ђ  подать  заЯвление на  выезд.  Њама
автоматически расписалась, не задала ни одного вопроса и столь же безучастно
вернулась домой. Ѓыл конец июлЯ 1978 года.
     Ќа этот раз ухудшение состоЯниЯ  происходило постепенно, но с пугающими
симптомами. Ћднажды мама сказала мне, что она не может есть, так как у нее в
горле перегородка.  џ не спорила с ней. џ сказала,  что  про  перегородку  Я
знаю, что  врачи мне сказали об этом, но что маннаЯ каша через нее проходит.
Ћна с трудом проглотила  малюсенькую порцию. Љаждый прием пищи стал занимать
час. —ерез несколько  дней  Я заметила, что мама  каждую минуту  ходит  мыть
руки.  ѓорЯчей водой.  Ћна  обильно намыливала их и  тщательно  смывала мыло
кипЯтком. Џромокала  руки полотенцем и  шла к себе в комнату, ни  на кого не
глЯдЯ. „ойдЯ до кровати, она приседала, но не успев  сесть, распрЯмлЯлась  и
снова шла  в ванную.  ђуки  ее распухли и  покраснели. џ  не успевала менЯть
полотенца - через полчаса с них уже капала вода. "Њамочка, - умолЯла Я ее, -
ну, перестань. ’ы же только что вымыла их. ‡ачем ты моешь их опЯть?" "“ менЯ
грЯзные руки", - отвечала  мама, подставлЯЯ уже  разъеденные водой  руки под
кипЯток.
     џ  помню,  как  Я  писала  папе  письмо   и  автоматически  фиксировала
количество  маминых походов в ванную.  Љ моменту окончаниЯ письма мама шла в
ванную сорок восьмой раз. Ќа ночь Я смазывала ее руки  кремом и слушала, как
она ходит из угла в угол. •одила она быстро, без остановок, потом  ложилась,
укрывалась одеЯлом с головой и ненадолго отключалась. ‡атем наступил момент,
когда она  окончательно  отказалась  от  еды.  џ  умолЯла,  Я плакала,  мама
повторЯла, что у нее в горле перегородка, и ее невозможно было переубедить.
     џ  побежала  за  советом  к заведующей  отделением,  в котором  мама  в
недавнем прошлом находилась. "Ќу, скажите,  скажите  мне, - умолЯла Я  ее, -
ну, как  вы кормите таких больных?" Ћна ответила: "Њы кормим их через зонд".
"Ќо что же мне  делать?! ‚едь мама умрет без еды!" ‡аведующаЯ посмотрела  на
менЯ серьезно:  "’ы  должна кормить ее  насильно. ‡аткни нос и вливай пищу в
рот. ‡абудь в этот момент про жалость".
     џ вернулась домой, сварила кашу, посадила маму в кухне, поставила перед
ней  тарелку  и  сказала: "’ы  не выйдешь  отсюда,  пока это  все  не  будет
съедено".  Њама,  не  раздумываЯ, ответила:  "џ  не  могу. “  менЯ  в  горле
перегородка".  џ  знала,  что никакие  убеждениЯ не  помогут,  и все уговоры
бесполезны. Ѓоже, прости менЯ! џ схватила полотенце и начала свЯзывать маму.
Њама  вырвалась, упала передо  мной на  колени  и  умолЯюще протЯнула ко мне
руки:  "џ  не могу,  Я не могу.  Ќеужели ты мне  не веришь?!  џ тебе Ђнечкой
клЯнусь!"  Ѓоже, дай  мне силы!  џ поднЯла  маму,  усадила  на стул  и снова
попыталась  свЯзать ее руки полотенцем.  џ  не знаю, откуда поЯвилась  в ней
сила,  но руки ее стали железными, и  Я не  могла с ней справитьсЯ. Џри этом
она выкрикивала что-то, а Я, не  слушаЯ,  кричала на  нее. ‚ дверЯх поЯвилсЯ
испуганный Ђндрей. Ќе  владеЯ собой,  Я заорала на него: "‚ыйди отсюда вон и
не смей сюда входить!!!".
     ‚друг мама перестала сопротивлЯтьсЯ и сказала: "џ хочу в туалет". —то Я
могла возразить? "€ди", - ответила Я. џ стоЯла у туалета и ждала. Џрошло две
минуты, потом три. "Њама, - спросила Я, -  не пора ли тебе выходить?" "Ќет",
- послышалсЯ ответ. Џрошло минут пЯть. "Њама, пора идти кушать", - сказала Я
твердо. "џ отсюда никуда не выйду", - ответила мама, и Я понЯла, что она так
и сделает.  ‘тало очевидно,  что  если Я  сейчас уступлю,  мне уже  будет не
обойтись  без  помощи врачей. џ вспомнила, как клЯлась не отправлЯть маму  в
больницу ни при каких обстоЯтельствах, в памЯти возникли зарешеченные окна и
железные  двери,  двери,  двери,  постоЯнно  разлучающие  менЯ  с  мамой.  џ
ненавидела  эти двери и  любые другие! џ схватила молоток, лежавший в  Ящике
стола на кухне, и начала колотить по двери в туалет с такой силой, как будто
в ней  одной сосредоточились все  преграды, стоЯвшие когда-либо между мной и
мамой. "’ы выйдешь отсюда, выйдешь", -  рыдала Я, ненавидЯ и себЯ, и маму, и
проклинаЯ все на свете. Ћт  двери  разлетались щепки. Ђндрей тихо  плакал  в
углу.
     ‚друг дверь  открылась изнутри. Њама вышла, обессиленнаЯ от такого шума
и борьбы.  џ притащила ее  на  кухню,  свЯзала, зажала  нос и сунула ложку с
кашей.  Ћна   проглотила.  ’ак,  зажимаЯ   ей  нос   и  пытаЯсь  попасть   в
отворачивающийсЯ  от  менЯ  рот,  прошла  эта  перваЯ насильнаЯ кормежка.  џ
отпустила маму, села на стул и  почувствовала, что у менЯ нет сил шевельнуть
рукой. ‘лез не было. Ђндрей подошел незаметно и молча прижалсЯ ко мне.
     ’аким  образом Я кормила  маму один раз  в день в течение двух  недель.
€ногда мама  покорЯлась почти  без борьбы, а  иногда и она,  и Я после такой
кормежки  были  в  синЯках.  ‘амое ужасное,  что  мама  не ругала  менЯ,  не
проклинала, когда Я начинала ее кормить,  а умолЯла оставить ее в  покое.  Љ
концу второй  недели она  нашла способ "победить"  менЯ  в этой схватке. Ћна
ложилась  на пол,  и мне не хватало сил даже сдвинуть ее  с места. џ понЯла,
что проиграла.
     џ  пошла  к  заведующей отделением  домой.  Џринесла  фрукты,  цветы  и
сказала: "Џомогите мне. џ терЯю маму". Ћна посадила менЯ перед собой и тихо,
как  будто ее может  услышать кто-то  посторонний, сказала: "‘уществует одно
лекарство, которое  может помочь  тебе  маму  накормить.  ‚  аптеки  оно  не
поступает.  “  нас в  больнице  оно  есть. …сли ты сможешь  договоритьсЯ  со
старшей  медсестрой, чтобы она приходила к тебе  и делала маме укол,  ты эту
проблему  решишь.  Ќо учти, что  лекарство это подотчетное, и  длЯ  нее  это
большой риск". € она назвала мне лекарство.
     Ќужно ли  говорить,  что Я договорилась с  медсестрой? џ даже не помню,
как происходил наш разговор.  Џросто помню,  что  она начала приходить к нам
два  раза в неделю, как  на работу. ќто  была средних лет женщина, всю  свою
жизнь  проработавшаЯ   в   психиатрической   больнице,   огрубевшаЯ,  но  не
очерствевшаЯ. Ћна уже давно не сопереживала ни больным, ни их родственникам,
но она понимала,  что и те, и другие  страдают. Ћна приходила,  делала  маме
укол  в  вену,  и через минуту  мама преображалась. ЌапрЯжение спадало с  ее
лица, она послушно садилась, ела кашу и запивала соком. џ смотрела и думала:
"…сли это так просто - раскрыть рот и проглотить кашу, то почему же длЯ мамы
это так непостижимо сложно?"  џ смотрела на маму и старалась понЯть, что она
думает сейчас во  времЯ еды? Џомнит ли она о своей "перегородке"? “вы, чужие
мысли нам читать не дано. „а это и к лучшему.
     „ействие укола  продолжалось часа два, иногда больше. ђаз в неделю  Я с
помощью  медсестры купала маму  в  ванне,  потом она  какое-то времЯ  лежала
спокойно  и расслабленно.  Ќе  бегала мыть руки, не  ходила из угла  в угол.
€ногда  она засыпала,  но чаще просто  отдыхала. —ерез некоторое времЯ у нее
поЯвлЯлось беспокойство, и все начиналось сначала.
     џ регулЯрно писала  письма  в  €зраиль,  но  старалась не  описывать  в
подробностЯх наши с мамой будни. †алко было  мучить и папу,  и Ђнечку.  Џока
они  ничем помочь не могли. Ђндрюша привык, что бабушка серьезно больна. Њой
муж с утра  до вечера работал. Ђ Я  была  с мамой.  Ќаступил декабрь  месЯц.
Ћднажды  раздалсЯ  телефонный  звонок,  и  женский  голос  попросил  маму  к
телефону. џ понЯла, что звонок из Ћ‚€ђа. "Ћна неважно себЯ чувствует, что ей
передать?" -  спросила  Я.  "Џо  ее  заЯвлению  о выезде  в €зраиль  принЯто
решение. Ћна должна ЯвитьсЯ в Ћ‚€ђ послезавтра к двенадцати часам".
     Љ тому времени Я  уже хорошо знала практику работы этой организации. ‡а
эти три  года некоторые мои  знакомые  уехали в  €зраиль, а многие "сидели в
отказе". џ  знала, что ни  один человек  не получил  разрешениЯ  на выезд  с
предприЯтиЯ, на котором Я когда-то работала и с которого менЯ уволили только
за то, что  моЯ сестра уехала в €зраиль. ЂрмиЯ "отказников" росла  с  каждым
днем, и Я еще не  знала, что Я сама туда уже зачислена. Џричины отказов были
самые  фантастические.  „етей  не отпускали,  если их  родители  или близкие
родственники  работали  на  режимном предприЯтии. ђазведенных  не отпускали,
если супруг или супруга не давали  разрешениЯ на выезд.  Ђ чаще всего причин
вовсе  не  сообщали.  Ќо  всегда   нужно  было  ЯвитьсЯ  лично  и  выслушать
"приговор".
     џ вернулась к маме и сказала, что послезавтра  нам надо поехать в Ћ‚€ђ.
"Џосмотрим",  -  ответила мама  и  отвернулась  к стене.  Ќазавтра  Я  снова
напомнила ей, что мы поедем узнать, какое принЯто решение по ее заЯвлению. €
опЯть   услышала:   "Џосмотрим".   Ќаступил  назначенный  день.   Ћдна   моЯ
приЯтельница  с десЯти часов сидела в Ћ‚€ђе,  чтобы заранее занЯть очередь и
чтобы маме не пришлось ждать. „ругаЯ к одиннадцати приехала на своей машине,
чтобы  отвезти  нас  в  Ћ‚€ђ.  "ЊамулЯ,  -  сказала Я,  - нам  надо  ехать".
"Џосмотрим", - ответила мама и отвернулась к стене.  "“же нет времени никуда
смотреть",  -  сказала Я, пытаЯсь сдернуть с  мамы  одеЯло. Њама вцепилась в
него, и руки ее опЯть стали железными. Ќе помогли ни уговоры, ни объЯснениЯ,
ни требованиЯ. ‚ результате Я стащила одеЯло на пол вместе с мамой.  Ќа этом
мои  попытки воздействовать  на нее  закончились. џ вышла из  комнаты,  мама
осталась на полу.
     ‚ечером  Я  пошла  в Ћ‚€ђ. Џриема не было.  џ вызвала инспектора нашего
района  и извинилась,  что  мама  не  смогла  придти. "“  нее  был сердечный
приступ", -  соврала  Я,  глЯдЯ на  нее  честным и  открытым  взглЯдом.  Ћна
посмотрела на менЯ  и откровенно ухмыльнулась.  Ћна  прекрасно  знала, что с
моей  мамой.  …сли уж в  больницу была прислана  выписка  из ее "дела", то Я
могла себе представить, какими документами располагали в Ћ‚€ђе. "Џусть  ваша
мать придет в следующий приемный день", - отрезала инспектор и направилась в
свой  кабинет.   Ѓыла  она  плоскаЯ,  мужеподобнаЯ,  крашеные  волосы  ровно
подстрижены до середины  ушей. Њне пришлось еще много  лет  потом общатьсЯ с
ней,  и всегда она ассоциировалась  у менЯ с женщиной-полицаем. "Џостойте, -
быстро затараторила Я, - вы знаете, что мама у менЯ очень больна". џ сделала
паузу, и  она обернулась. "“  нее  больное сердце, и Я не могу  рисковать ее
здоровьем. …сли  принЯто отрицательное решение по ее  заЯвлению,  то Я ей об
этом  вообще  не  скажу.  Ћна очень  хочет  уехать,  и  это убьет  ее". ‹ицо
инспектора  стало жестким. "‚ы что, ‹ейкина ЊариЯ  ‹ьвовна?" - сухо спросила
она.  "Ќет,  но  Я..." "Њы сообщаем решениЯ  только лично".  € пошла. "“ вас
тоже, наверное, есть мама", - тихо сказала Я ей вслед. Ћна продолжала идти к
кабинету, не замедлЯЯ шаг. “же у двери, не оборачиваЯсь, она громко сказала:
"Џоложительное решение, положительное". € дверь захлопнулась.
     џ узнала то, зачем приходила в Ћ‚€ђ. Ќадо было придумать, как доставить
туда  маму.  ‚  очередной  приход  медсестры  Я  попросила  ее  помочь.  Ћна
согласилась.  ‘огласилась так  же  угрюмо, как  она  обычно  делала  уколы и
кормила  маму. Ѓез всЯких  сантиментов,  просто  привычно  отрабатываЯ  свой
огромный запас горЯ и страданий, накопленных  и утрамбованных в ее сердце за
годы  многолетней работы. ЋпЯть была занЯта очередь в Ћ‚€ђе, и опЯть за нами
приехала машина.  ’олько на этот раз с нами была медсестра. Ћна сделала маме
укол, и мама стала послушной, как дрессированнаЯ собачка. Џокорность ее была
удручающей. Ћна села на кровати и, как заведеннаЯ кукла, начала одеватьсЯ. €
так  же автоматически села в  машину. Њедсестра поехала  с нами - на  случай
непредвиденных обстоЯтельств.
     ‚се прошло без каких-либо осложнений.  ’олько однажды,  когда инспектор
вдруг  сказала, посмотрев на визу,  что там не хватает одной  подписи и надо
приехать еще  раз,  из менЯ  вырвалось  нечто, похожее на вой. Џри этом мама
спокойно  ответила: "Ќичего страшного. Њы приедем еще  раз". "Ќет, ни в коем
случае, - простонала  Я в страхе и  отчаЯнии, - сделайте что-нибудь сейчас".
€нспектор  посмотрела на маму, потом  на менЯ,  вышла и  минут  через десЯть
отдала  готовую визу. Њы управились за полтора часа.  „ополнительный укол не
потребовалсЯ.
     Њного раз потом моЯ сестричка спрашивала менЯ, почему Я  не подала свои
документы на  выезд  одновременно с  мамой.  Ќу, как  было объЯснить ей,  не
пережившей всего этого четырехлетнего  кошмара, что Я сделала это или вернее
не  сделала  этого  только из  страха  потЯнуть  маму  за  собой в  "отказ".
„окументы в Ћ‚€ђе  рассматривались как единое  целое длЯ  всей  семьи. Ћтказ
одному  из членов  семьи ЯвлЯлсЯ  причиной длЯ автоматического  отказа всем.
€сключений из этого правила не было. Њогла ли Я рисковать здоровьем, а может
быть и жизнью мамы? Ќу, а кроме того, погружаЯсь опЯть в эти дни постоЯнного
напрЯжениЯ и  кошмара,  Я спрашиваю себЯ, нашлись  бы у кого-нибудь  силы  и
энергиЯ,  чтобы думать  /хотЯ бы только думать!/  о совместном отъезде? Ќет,
вопрос этот длЯ менЯ в тот момент не стоЯл.
     Ќачались сборы, оформление новых документов /в том числе  разрешение от
бабушки на мамин  отъезд!/, заказ билетов  на самолет. џ  носилась из одного
учреждениЯ в другое, как  загнаннаЯ лошадь. ЋставлЯть маму с Ђндреем  вдвоем
надолго  мне  очень не  хотелось. Ђндрюшина  нЯнЯ уже давно  перестала к нам
ходить.  Љонечно,  все  мои друзьЯ  и мой муж  старались  мне помочь. Ќо,  к
сожалению, почти  везде требовалось мое  присутствие, так как  только у менЯ
была  доверенность  на  ведение  маминых  дел.  „аже  доверенность  пришлось
получить с трудом. Џо  закону  мама не могла подписывать такой документ, ибо
считалась недееспособной из-за психического расстройства. Џришлось разыграть
целый спектакль перед нотариусом, вызвав его на дом. Ќо это на самом деле по
сравнению со всеми другими трудностЯми были просто мелочи.
     ЏрЯмого  рейса ‹енинград -  ‚ена  тогда  не существовало. ЏромежуточнаЯ
пересадка в Ѓерлине менЯ очень пугала. ‚друг мама просто откажетсЯ пересесть
на другой  самолет и  все поймут, что она больна и отправЯт ее в больницу? џ
пыталась организовать ее отъезд через "Љрасный Љрест", но из этого ничего не
получилось. ‘лучайно в одной из очередей при оформлении билетов на самолет Я
разговорилась с  одной молодой женщиной. Ћна летела тем же рейсом. џ умолила
ее  присмотреть за моей мамой, сказав, что  у мамы старческий склероз, и она
иногда  забывает  где  она и что  надо делать.  "…сли мама  вдруг  откажетсЯ
пересаживатьсЯ в другой  самолет - запихните ее  туда  силой",  - настойчиво
убеждала Я ее. "‚ ‚ене моЯ сестра будет маму встречать и отблагодарит вас за
эту помощь". Ћна согласилась и поверила, что  у мамы ничего серьезного  нет.
„а проститсЯ мне эта ложь во спасение!
     Ђ  пока на очереди был  не Ѓерлин. „о Ѓерлина еще надо было долететь. €
путь этот лежал через  ленинградский  аэропорт "Џулково". Ѓольше всего  менЯ
пугало, что рейс нельзЯ отложить или перенести, как посещение Ћ‚€ђа. Џопытка
может быть только одна. Џроигравшие выбывают. Џо крайней мере надолго.
     џ стоЯла за дверью маминой комнаты,  с ужасом прислушиваЯсь к ее шагам.
Ќаступила последнЯЯ ночь перед отлетом. џ чувствовала,  что мама нервничает.
Љаждый раз, когда Я  напоминала, что  завтра ей надо будет ехать в аэропорт,
она  отвечала  своим  кратким: "Џосмотрим".  џ до  сих пор не  люблю,  когда
кто-нибудь отвечает  мне таким образом. Ќочью  мама ходила  из  угла в  угол
мелкими быстрыми  шагами, как будто мерЯла свою  камеру или как будто кто-то
гналсЯ за ней.  Џотом она вдруг  присела и написала на пол, в углу.  ќто был
очень  опасный  признак.  ‚озможно, она  "слышала"  голоса,  запрещающие  ей
выходить из комнаты. џ трЯслась мелкой дрожью. џ слишком хорошо помнила, что
такое галлюцинации. Ђ  мама продолжала мерить комнату, шлепаЯ босыми ногами.
Њысли и образы, теснившиесЯ в  ее измученном  мозгу, руководили и владели ее
воспаленным разумом.
     ‚  пЯть   утра   пришла  медсестра.   Ћбычно  сдержаннаЯ  и  даже  чуть
флегматичнаЯ,  она  заметно  волновалась.  ђаннее  утро  было самым  тЯжелым
временем длЯ мамы. џ побежала варить кашу, а медсестра - делать маме укол. “
менЯ дрожали руки  и подкашивались ноги. ‹ожка  дрожала в руках и стучала по
стенкам кастрюли. џ вошла в комнату. Њама лежала и смотрела перед собой.  Ќи
радости,  ни  горЯ, ни ожиданиЯ не  было  в ее глазах. Ћна находилась далеко
отсюда, и это  было неестественно,  и казалось, что под  этими глазами  есть
другие,  живые,  выразительные,  которые  она  нарочно   прЯчет.   Ћна   без
удовольствиЯ,  но и  без  отвращениЯ съела кашу.  џ принесла одежду:  теплое
пальто, платок, новое платье, новые туфли. Ќа улице было холодно и шел снег.
Њама посмотрела на этот ворох одежды,  на лице поЯвилась жалобнаЯ гримаса, и
она отвернулась к стене. Њедсестра профессиональным  движением посадила маму
и  начала ее одевать. Њамины глаза обратились ко  мне за  помощью.  џ отвела
взглЯд.  —ерез  пЯть минут мама  стоЯла в  полном  облачении.  ‚ыглЯдела она
немножко нелепо, как будто все, что было надето на ней, было с чужого плеча.
џ взЯла  ее  за  руку,  дала  ей  маленькую  сумочку  с баночкой  икры и  ее
обручальным кольцом, и мы двинулись.
     ‚низу нас ждало такси.  Њедсестра поехала с нами. ‚олодЯ, мой муж,  уже
сидел  в машине. ‘начала Я планировала  заехать попрощатьсЯ к  бабушке. Ќо в
последний момент не рискнула. Њедсестра же с самого начала не советовала мне
делать это. ђеакциЯ  мамы могла быть непредсказуемой, тем более утром, когда
ей было хуже всего. џ позвонила бабушке и сказала, что мы не заедем. Ѓабушка
заплакала, Я тоже. —ерез полгода после этого бабушка  умерла. Џростила ли ты
менЯ, бабулЯ? ЏонЯла ли?
     Њы приехали в аэропорт. Ќароду полно. Џлач, смех, крики - все слилось в
один  предотъездный  гул.  џ  подошла  с  мамой  к  стойке  длЯ   заполнениЯ
декларации.  Ќа все вопросы  написала  "нет". Ќет  золота, нет  валюты,  нет
драгоценностей - нет  ничего. Џодошли  к  таможеннику. Џодала декларацию,  и
вдруг кровь прилила к моему лицу. "Џостойте, постойте, - поспешно обратилась
Я к  нему. - џ забыла вписать сюда  золотое обручальное кольцо".  ’аможенник
посмотрел на менЯ с большим подозрением. “же потом, провожаЯ своих друзей, Я
понЯла, что они на всех так смотрЯт, особым  таможенным взглЯдом. Ђ тогда, с
мамой,  Я  подумала,  что  мне  только  не  хватало,  чтобы маму  обвинили в
контрабандном провозе обручального кольца!
     ”ормальности были закончены. Њы отошли  в сторону, и медсестра  сделала
еще  один укол. "‘частливой дороги", - пожелала она  маме и  впервые  за все
времЯ  улыбнулась. Њы подошли к барьеру. Џо ту сторону -  граница.  €ли  уже
заграница! ‡а всю дорогу в аэропорт и в самом аэропорту мама не проронила ни
слова. џ молчала тоже, и комок  стоЯл у менЯ в горле. Њама пересекла барьер.
џ смотрела ей вслед. ‚друг она  обернулась, посмотрела на менЯ внимательно и
сказала: "„авай же попрощаемсЯ, девочка моЯ. ‚едь неизвестно, когда Я теперь
тебЯ увижу". џ подбежала к ней, прижалась и поцеловала сморщенную щеку. Њама
скрылась за барьером. Љомок выкатилсЯ из моего горла. џ разрыдалась.
     џ прошла с тобой этот путь, мамочка. Њне еще предстоЯло пройти свой...
     <b><i>ѓлава 4</i></b>


     Њама уехала, и дом опустел. џ все времЯ думала, что с отъездом мамы мне
станет  легче. Ќо  не стало. Ќа каждом шагу  Я натыкалась на ее вещи. џ и не
подозревала, что у нее их так много. Њне казалось, что у  нее их нет вообще.
Ђнечка  позвонила из ‚ены,  сказала, что мама долетела прекрасно и чувствует
себЯ хорошо. Ќа следующий день позвонила  снова и растерЯнно спросила, какое
лекарство  нужно колоть маме, чтобы она согласилась  выйти из дома и сесть в
самолет. џ назвала. Њне все стало Ясно. —уда не произошло. …ще  через неделю
позвонил папа.  Ћн тоже был растерЯн.  Ћни, видно, все-таки ожидали  чего-то
другого.  Ћчевидно, Я  очень  щадила их  в письмах. "Њаму  пришлось  тут  же
отправить в больницу", - сказал он, как-будто извинЯЯсь. џ ответила, что это
самое правильное решение. Џочувствовала, что он успокоилсЯ.
     Ќадо признать, что и мне после этого стало чуть легче.