ие образы.
        ‘.17

     ѓлава II

        ЏђЋ„Ћ‹†…Ќ€… ЏЋ€‘ЉЋ‚


     ‘овершенно очевидно, что мы столкнулись  с особым интересом Ђ.—ехонте к
сравнительным   конструкциЯм   определенного    вида,    создающим    весьма
специфические художественные эффекты.
     Њолодой —ехов  был  в  этом интересе  достаточно последователен  и Явно
обнаруживал стремление исследовать, опробовать на практике все варианты, все
оттенки  и  возможности,  предоставлЯемые  такими  оборотами.   Џодчеркнутое
внимание писателЯ к данным формам находилось в прЯмой свЯзи с его  ключевыми
творческими принципами.
     Ќо  прежде,  чем  мы  продолжим  разговор,  необходимо  проЯснить  одно
теоретическое обстоЯтельство.
     ‚   научной  и   справочной  литературе   отмеченнаЯ   нами   специфика
сравнительных оборотов с "как бы", "как будто", "точно"  никак  не отражена.
ќти формы подаютсЯ в одном рЯду с другими, какие-либо принципиальные отличиЯ
не оговариваютсЯ.
     Њежду тем суть  их  необычности заключаетсЯ в том, что в таких оборотах
соотносЯтсЯ  д  в е с и т у а ц  и и : исходнаЯ, претендующаЯ на достоверное
отражение действительности,  и -  гипотетическаЯ, подчеркнуто отступающаЯ от
достоверности. ‚ обеих ситуациЯх  задействован один и тот же объект: по сути
он  "замыкаетсЯ"  сам  на  себЯ.  ќтим  конструкциЯм  присущ  вероЯтностный,
предположительный, "сослагательный" оттенок. Ћни лишены категоричности.
     ‚ дальнейшем мы будем называть такие обороты "ситуативными".
     —еховские  тексты  предъЯвлЯют  их  в большом  количестве. €  возникает
естественный  вопрос  о   наиболее  целесообразных   путЯх  их  описаниЯ   и
исследованиЯ.
     ЏрислушаемсЯ к  совету ‚.џ.Џроппа: "’ам, где  это позволЯют факты, надо
идти  индуктивным  методом.  ’олько этот  метод  дает надежное  установление
истин".
     ”акты позволЯют. € даже более чем.
        ‘.18
     Џосему  -  пойдем  индуктивным,  эмпирическим путем. ‚нешне  он кажетсЯ
менее эффектным  и отдает педантизмом. Ќо  ведь нас  интересует установление
истины.


     ‚  начале 1883 года эксперименты  Ђ.—ехонте с ситуативными  сравнениЯми
получают новый импульс.
     ђассказ "„вое в одном" (1883):
     "—еловечек в заЯчьей шубенке ужасно походил на €вана Љапитоныча, одного
из   моих   канцелЯрских...  €ван   Љапитоныч  -   маленькое,  пришибленное,
приплюснутое  создание, живущее длЯ  того только, чтобы поднимать  уроненные
платки и  поздравлЯть  с праздником. Ћн молод,  но спина его согнута в дугу,
колени вечно  подогнуты, руки запачканы и по швам... ‹ицо  его точно  дверью
прищемлено  или  мокрой трЯпкой  побито.  Ћно кисло  и жалко; глЯдЯ на него,
хочетсЯ  петь  <‹учинушку> и  ныть. Џри  виде  менЯ он  дрожит,  бледнеет  и
краснеет, точно Я съесть  его  хочу или зарезать, а когда Я его распекаю, он
зЯбнет и трЯсетсЯ всеми членами" [‘.2; 9].
     ‘нова близкое соседство двух оборотов с "точно".
     ‚торой  случай  ("точно Я съесть  его хочу  или зарезать")  не особенно
выразителен, так как по  сути представлЯет собой обыгрывание соответствующих
общеЯзыковых выражений.
     Ћборот интересен, пожалуй, лишь  тем, что  состоЯние €вана  Љапитоныча,
оказавшегосЯ  пред глазами  начальства, сравниваетсЯ с состоЯнием  этого  же
героЯ в двух  Явно далеких от реальности ситуациЯх:  когда начальство съесть
его хочет и - когда оно хочет подчиненного зарезать.
     ‚ данном контексте эти высказываниЯ освобождены авторской обработкой от
идиоматической целостности и не воспринимаютсЯ как синонимичнаЯ замена слову
"страх".
     Џеред глазами  читателЯ возникают по  очереди две  гротескные  картины,
которые могут комически мотивировать состоЯние €вана Љапитоныча.
     Ќо - не более.
     ѓораздо   выразительнее   оказалась   перваЯ   конструкциЯ,   не    раз
цитировавшаЯсЯ как пример чеховского меткого и оригинального слова.
     "‹ицо его точно дверью прищемлено или мокрой трЯпкой побито".
     ‘нова - два варианта, предлагаемые читателю на выбор.
     Ќо читатель не выбирает. Ћн поочередно принимает обе картины и на слово
верит  герою-рассказчику, утверждающему,  что  лицо €вана Љапитоныча таково,
словно оно побывало в одной из  описанных ситуаций, хотЯ воспринЯты, увидены
- обе.
     ‚ыделенный  в отдельную фразу, оборот заметно выбиваетсЯ из портретного
описаниЯ необычностью и Яркостью образа.
     € это превращает оборот в самодостаточную структуру.
     „умаетсЯ,   автор   не   случайно  завершил   предшествующую   фразу  -
многоточием, создающим интонационную паузу.
        ‘.19
     € хоть после  сравнительного  оборота следует "подхват" ("Ћно  кисло  и
жалко..."), эффект самодостаточности микроструктуры не ослаблЯетсЯ.
     ‚  тексте  возникают  два  микросюжета, соединенные  между  собой,  как
смежные комнаты, и  обладающие относительной самостоЯтельностью по отношению
к художественному целому.
     Њикроструктура  возникает  и  в следующем  пассаже  из  рассказа  "‚ор"
(1883): "Љолокола-тенора заливались всевозможными голосами и быстро отбивали
звуки,  точно  спешили  куда-нибудь"  [‘.2;  108].  Ћднако здесь  она  менее
выразительна в силу слабой зримости образа.
     ’о же обнаруживаетсЯ в другом ситуативном сравнении из рассказа "‚ор":
     "€  эти воспоминаниЯ  сильно утомили  ”едора  ‘тепаныча.  Ћн  утомилсЯ,
заболел, точно всем телом думал" [‘.2; 109].
     ‚арианты использованиЯ таких  оборотов иногда повторЯлись, но  в  целом
писатель стремилсЯ разнообразить их форму и функции.
     ‚  рассказе  "‘лова,  слова  и  слова"  (1883)  подобные  сравнительные
конструкции создают своего рода "рамку", обрамление сюжета.
     ‚ начале рассказа  читаем: "‚етер напевал тихо,  робко,  точно  боЯлсЯ,
чтобы ему не запретили петь" [‘.2; 113].
     Љогда  же  героинЯ  рассказа  понимает,  что   телеграфист  ѓруздев  не
собираетсЯ  помогать  ей  сойти со  скользкой  дорожки,  что  его  слова  об
исправлении - не  более  чем  фальшивое любование собственной порЯдочностью,
котораЯ  ничуть  не мешает ему  пользоватьсЯ услугами  падшей девушки, автор
"закольцовывает" намеченный мотив:
     "‚ вентилЯцию отчаЯнно взвизгнул ветер, точно  он  первый  раз в  жизни
видел насилие, которое может совершать иногда насущный кусок хлеба. Ќаверху,
где-то  далеко  за  потолком,  забренчали на  плохой гитаре. ЏошлаЯ музыка!"
[‘.2; 115].
     Џомимо  "рамочной"  эти  сравнительной   обороты  выполнЯют  и   другие
немаловажные функции.
     Џараллелью  неблаговидной  ситуации,  воссозданной  в  рассказе,  стало
пейзажное описание:
     "Ќа  дворе  был  один  из  самых скверных  мартовских  вечеров. ’усклые
фонарные  огни  едва освещали грЯзный,  разжиженный  снег.  ‚се было  мокро,
грЯзно,  серо... ‚етер  напевал тихо,  робко,  точно  боЯлсЯ,  чтобы ему  не
запретили петь. ‘лышалось шлепанье по грЯзи... ’ошнило природу!" [‘.2; 113].
     ‚ этом  описании ветер по сути выступает "робким"  антагонистом грЯзи и
"серости",    контрастно    противопоставлен    своей    песней    итоговому
метафорическому резюме: "’ошнило природу!"
     ‚ той же роли Явлен весенний ветер в финале.
     € его отчаЯннаЯ песнЯ контрастирует с пошлой музыкой дешевых "номеров".
     Љак видим, рассматриваемые сравнительные обороты сложно взаимодействуют
с сюжетом  и  играют  весьма заметную  роль  в раскрытии авторского идейного
замысла.
        ‘.20
     Ћбраз  весеннего   ветра,  противостоЯщего  грЯзи  и   пошлости  жизни,
создаетсЯ    прежде    всего    сравнительными    конструкциЯми,   поскольку
метафорический  смысл олицетворениЯ уже  заметно  ослаблен  - в  силу  своей
традиционности.
     Љонечно же так было не в каждом последующем произведении.
     ‚ рассказе "Љот" (1883) обнаруживаютсЯ свои особенности в использовании
таких сравнительных оборотов.
     Џовествователь, описываЯ кошачий концерт, сообщает: "Ћдни коты издавали
отрывистые  звуки, другие выводили залихватские  трели,  точно  по нотам,  с
восьмыми и шестнадцатыми, третьи тЯнули длинную, однообразную ноту..." [‘.2;
132].
     Ћборот  "точно  по   нотам"   приобретает  в  данном  контексте  эффект
"мерцаниЯ", причем - в двух ракурсах. …го значение менЯетсЯ в зависимости от
того, как воспринимает  читатель  слово "точно":  видит в нем союз или  же -
наречие. "’очно"  мерцает здесь также  значениЯми "как" ("как по  нотам")  и
"словно".
     ‚  том, что писатель видоизменил расхожее идиоматическое выражение "как
по  нотам", видитсЯ  осознанный и целенаправленный эксперимент  по  изучению
внутренней  формы  и   механизма   действиЯ  ситуативных  сравнений.   ‘обой
ситуативное сравнение остаетсЯ здесь лишь в одном из мерцающих вариантов. Ќо
в  таких  оборотах  —ехова   привлекал  как  раз   эффект  "мерцаниЯ".  €  в
рассматриваемом  случае  ему удалось  расширить  сферу  "мерцаниЯ"  за  счет
дополнительной игры смыслов, оттенков значениЯ.
     ‚торой пример  из  этого рассказа более привычен  по  внутренней форме:
"‘тарец  сидел  у  окна  и  не отрывал глаз  от котов.  …го глазки светились
вожделением и были полны масла, точно балет глЯдели" [‘.2; 133].
     „анное сравнение уже не имеет такого спектра значений, но,  конечно же,
выступает как колоритное дополнение к образу "его превосходительства", к его
системе ценностей.
     Ђ.—ехонте искал разные варианты  введениЯ в текст ситуативных оборотов.
€ держал в поле зрениЯ уже опробованные находки.
     ‚от первые строки рассказа "ђаз в год" (1883):
     "Њаленький трехоконный домик кнЯжны имеет праздничный вид. Ћн помолодел
точно. ‚округ  него  тщательно  подметено,  ворота  открыты,  с  окон  снЯты
решетчатые жалюзи" [‘.2; 135].
     Ћборот разделен на два предложениЯ.
     ‘оюзное слово, оказавшись в конце  предложениЯ, начинает "мерцать", как
в случае с кошачьим концертом, значениЯми союза и наречиЯ.
     Џосле некоторой  неопределенности  читатель  решает,  что "точно" здесь
скорее всего  не  наречие, а союз.  •отЯ  положение его  так  необычно,  что
некоторые сомнениЯ все же остаютсЯ. Ђ значит - остаетсЯ "мерцание".
     ЉомпозиционнаЯ  перестройка,  изменение  привычной  формы  ситуативного
оборота  приостанавливает  инерцию   восприЯтиЯ,   "освежает"  прием.   ќтим
принципом —ехов пользовалсЯ нередко. Ќо, конечно же, - не всегда.
     ‚ рассказе  "„епутат, или Џовесть  о том,  как  у „ездемонова 25 рублей
пропало" (1883)  сомнений  не возникает вовсе,  когда  читаем: "Џод ложечкой
похолодело и  перетЯнуло,  точно поЯсом,  когда  он увидел лысину с знакомой
чернень-
        ‘.21
     кой  бородавкой..."  [‘.2;  147].  ‘оюз "точно" употреблен  в  значении
"словно", "как". € поэтому отмеченных эффектов не возникает.
     ђассказ  "ѓерой-барынЯ"   (1883)  дает  пример  сравнительного  оборота
прежней структуры, но вместо союзов  "точно",  "как  бы" или "как будто" уже
употреблен союз "словно", подспудно присутствующий в данных формах.
     Ћ дрЯхлом генерале ‡азубрине сказано:  "Ћн  ступал  еле-еле, осторожно,
перебираЯ палкой ступени, словно боЯсь за их прочность" [‘.2; 149].
     Љак  видим,  художественный  эффект  тот же,  что и  при  использовании
аналогичных по смыслу союзов.
     „умаетсЯ,   что   в   этом   обороте  присутствует  и  неЯвнаЯ   ирониЯ
повествователЯ,  поскольку  старичку,  "хилому,  как новорожденный котенок",
больше  следовало беспокоитьсЯ о собственной  прочности, нежели  о прочности
ступеней.
     ‚  рассказе "„обродетельный кабатчик"  (1883) у сравнительного  оборота
инаЯ функциЯ. –уцыков, участвуЯ в тушении пожара, "дрожал, был красен, мокр,
точно свое добро отстаивал" [‘.2; 194].
     Ќа этот раз художественный эффект обеспечиваетсЯ не только собственными
возможностЯми сравнениЯ.
     ”инал, в котором выЯснЯетсЯ, что все благодеЯниЯ кабатчика  имели целью
мошенническое  присвоение  чужого имениЯ,  привносит в  сравнительный оборот
абсолютную  конкретность.  € тогда  формула  "точно  свое  добро  отстаивал"
начинает означать только одно: отстаивал добро, которое  и действительно уже
считал своим.
     ’акое взаимодействие с финалом превращает сравнительный  оборот в "мину
замедленного действиЯ",  котораЯ по-настоЯщему  срабатывает лишь  при чтении
последних четырех строк рассказа.
     Џо  существу  союз   "точно"  в  данном  случае  представлЯет  истинное
положение дел как гипотетическое, причем  - с оттенком мимикрии,  маскировки
истинных   намерений  героЯ.   ‘оюз   оборачиваетсЯ  в  итоге  наречием.   €
герой-рассказчик,  положительно  оцениваЯ  рвение  –уцыкова  и  его  горЯчую
заинтересованность в  тушении пожара - словами "точно свое добро отстаивал",
нечаЯнно, сам того не сознаваЯ, говорит правду.
     ѓипотетическое,    предположительное     и    позитивное    оказываетсЯ
действительным и - негативным.
     ‚ тексте рассматриваемый сравнительный оборот срабатывает дважды.
     Џри первом чтении его значение таково: кабатчик  на  пожаре  действовал
так, как он действовал бы, если бы "свое добро отстаивал".
     Џосле прочтениЯ финальных строк  значение оборота менЯетсЯ: кабатчик на
пожаре действовал так, потому что он и точно отстаивал свое добро.
     ’акаЯ   игра   смыслов   становитсЯ   возможной   благодарЯ   специфике
ситуативного сравнениЯ, его нестрогой, уклончивой форме.
     €спользование   ситуативных   сравнительных   оборотов   длЯ   описаниЯ
персонажа,  маскирующего   свои   истинные  намерениЯ,  становитсЯ  основным
средством  созданиЯ сатирического образа в хрестоматийном рассказе "‘правка"
(1883).
     ‡десь уже  нет места неопределенности  и предположительности, речь идет
именно о маскировке, об осознанной игре:
        ‘.22
     "- €ван Ђлексеевич! -  крикнул  чиновник в  воздух, как  бы не  замечаЯ
‚олдырева. - ‘кажешь купцу џликову, когда придет, чтобы копию с  заЯвлениЯ в
полиции засвидетельствовал! ’ысЯчу раз говорил ему!" [‘.2; 225].
     –ель чиновничьей игры вполне прозрачна. Џоследние сомнениЯ рассеиваютсЯ
после совета швейцара:
     "- Ђ вы еще дайте.
     ‚олдырев вернулсЯ к столу и положил на раскрытую книгу зеленую бумажку.
     —иновник снова потЯнул к себе книгу и занЯлсЯ перелистыванием, и вдруг,
как бы нечаЯнно, поднЯл глаза на ‚олдырева.  Ќос его залоснилсЯ, покраснел и
поморщилсЯ улыбкой.
     Ђх... что вам угодно? - спросил он" [‘.2; 227].
     „еньги  получены.  Њеханизм  запущен.   ќто  раскрываетсЯ   еще   одним
сравнительным оборотом:
     "—иновник  ожил,   точно   его  подхватил   вихрь.   Ћн   дал  справку,
распорЯдилсЯ, чтобы написали копию, подал просЯщему стул - и  все это в одно
мгновение" [‘.2; 227].
     € повествователь,  и читатель, и проситель ‚олдырев прекрасно понимают,
что  "как  бы   не  замечаЯ"  и  "как  бы  нечаЯнно"  -  это  игра  с  целью
вымогательства.
     —иновник лишь делает вид, что "не замечает", как  чуть  позже,  получив
деньги, делает вид, что готов совершенно искренне, из симпатии к посетителю,
сделать длЯ него все необходимое. Ћб этом в финале говоритсЯ недвусмысленно:
"€ когда ‚олдырев уходил, он  провожал его  вниз по лестнице,  приветливо  и
почтительно  улыбаЯсь  и  делаЯ  вид,  что  он  каждую  минуту  готов  перед
просителем пасть ниц" [‘.2; 227].
     ђазоблачение состоЯлось.
     Ќе зрЯ  этот  рассказ был  так популЯрен у  литературоведов, писавших о
чеховской  сатире  на чиновничий, бюрократический  произвол  в самодержавной
ђоссии.
     ‚  таком  контексте  рассмотренные  сравнительные  обороты  становились
действенным средством созданиЯ сатирического образа.
     Ќо, как мы уже  могли  убедитьсЯ, использование ситуативных сравнений у
—ехова гораздо разнообразнее и не ограничиваетсЯ сатирическим заданием.
     Џисатель стремилсЯ как можно полнее раскрыть возможности, заключенные в
ситуативных оборотах.  € нередко  доверЯл  им  решение  самых  ответственных
художественных задач.
     Ћтчасти  близки  к  ситуативным  сравнительным  оборотам предположениЯ,
предварЯемые каким-либо вводным словом.
     ‚от пример  из  рассказа "Ћсенью" (1883): "‚етер  выл волком, визжал и,
видимо, старалсЯ сорвать с петель кабацкую дверь" [‘.2; 236].
     ‚ целом это уже не сравнительный  оборот, хотЯ  чеховское пристрастие к
сравнениЯм проЯвилось и здесь, в словах "выл волком".
     Њожно   предположить,  что  такаЯ  форма   развилась  из  сравнительных
конструкций,  в  которых союз  "точно", "словно", "как будто" легко заменить
вводным словом.
        ‘.23
     ‚о  всЯком  случае,  сравнительный  оборот так  же  легко восстановить,
проведЯ обратную замену: "точно старалсЯ сорвать с петель кабацкую дверь".
     ‚ариант с вводным словом тоже характеризуетсЯ предположительностью,  но
утрачивает неопределенность и многозначность.
     Џри   этом   конструкциЯ   сохранЯет  признаки   микроструктуры  с   ее
относительной самодостаточностью.
     Ќечто похожее  обнаруживаем и в финале рассказа: "•олод  становилсЯ все
сильней  и  сильней, и, казалось, конца не будет этой подлой, темной  осени"
[‘.2;    241].     ‡десь    неопределенность,    нестрогость    высказываниЯ
восстанавливаетсЯ благодарЯ семантике вводного слова.
     „анные конструкции как  бы "закольцовывают",  обрамлЯют сюжет, хотЯ эта
их функциЯ не столь подчеркнута, как в случае со сравнительными оборотами из
рассказа "‘лова, слова и слова".
     —еховские  ситуативные сравнениЯ претерпевали  примерно ту же эволюцию,
что и  сравнениЯ более  простых  видов, подчинЯЯсь действию общих тенденций,
характерных длЯ творчества писателЯ в тот или иной период.
     Џостепенно  сравнительные обороты рассматриваемого типа все  отчетливее
обнаруживают свою способность образовывать  некие микроструктуры, обладающие
той или иной мерой самостоЯтельности по отношению к художественному целому.
     ђассказ "‚ море" (1883) дает наглЯдное тому подтверждение:
     "ЊелкаЯ дрожь пробегала у менЯ от  затылка до самых  пЯт,  точно в моем
затылке была дыра, из которой сыпалась вниз по голому  телу  мелкаЯ холоднаЯ
дробь" [‘.2; 268].
     †утковатый и сложный образ.
     Џредставить все это целиком довольно трудно.  ‚озможно, достаточно было
бы  сказать "точно сыпалась вниз по голому телу мелкаЯ холоднаЯ дробь".  ќта
"дыра" в  затылке  как-то  мешает, наверное, в силу своей неестественности и
избыточности.
     Ќо   —ехов,   должно  быть,   использовал  именно   такой  образ  ввиду
неестественности, гротескности описанной в рассказе ситуации.
     Џримечательно,   однако,  что  длЯ   описаниЯ   крайне   возбужденного,
взвинченного   состоЯниЯ   молодого   матроса  автор   избирает  ситуативное
сравнение.
     Љ  подобному  обороту  прибегает —ехов  и  в эпизоде  подглЯдываниЯ  за
новобрачными:
     "џ  плотнее  прижал  грудь  к  стене, как  бы боЯсь, чтобы не выскочило
сердце" [‘.2; 270].
     ќта фраза более привычно прозвучала бы в третьем лице.
     Ќо здесь звучит голос героЯ-рассказчика, говорЯщего о самом себе.
     “местна ли  в данном случае неуверенно-предположительнаЯ форма  "как бы
боЯсь"? Ѓыть может, герой, охваченный волнением, сам не  понимает, что с ним
происходит?.. ‚о всЯком случае, именно такой эффект создает форма "как бы".
        ‘.24
     ЌекотораЯ  неуверенность в  собственных оценках проЯвлЯетсЯ  в рассказе
молодого матроса и далее: "Њне казалось, что она страдает, что она боретсЯ с
собой,  колеблетсЯ, и в то же  времЯ  черты  ее  выражали  гнев. џ ничего не
понимал.
     ‚ероЯтно, минут пЯть мы простоЯли так лицом к лицу, потом она отошла и,
остановившись среди каюты, кивнула своему  пастору - в знак согласиЯ, должно
быть" [‘.2; 270].
     Ќекоторые  детали   происходЯщего  были  просто  плохо  видны  матросу,
подглЯдывающему через отверстие в стене:
     "Ђнгличанин-банкир вынул из  кармана какую-то пачку, быть  может, пачку
банковых билетов, и подал пастору" [‘.2; 271].
     Ќо суть того, что  делаетсЯ  у  него на глазах,  молодой матрос все  же
понЯл.
     € чтобы передать его потрЯсение, автор вновь прибегает к сравнению:
     "џ отскочил от стены, как  ужаленный. џ испугалсЯ. Њне  показалось, что
ветер разорвал наш пароход на части, что мы идем ко дну" [‘.2; 271].
     „ва  последних  предложениЯ  по  сути  представлЯют  собой  разорванный
сравнительный оборот.
     …го  можно  реконструировать.  €  тогда  высказывание  будет  выглЯдеть
примерно так: "џ  испугалсЯ, словно  (как будто,  точно) ветер разорвал  наш
пароход на части и мы идем ко дну".
     Ќе исключено, что придуманной нами фразы не было и писателю не пришлось
разбивать  ее на два предложениЯ, чтобы избежать  нанизываниЯ  сравнительных
конструкций.
     Ќо  свЯзь  этих  предложений со  сравнительным  оборотом представлЯетсЯ
весьма близкой.
     „лЯ  —ехова  на  всех  этапах  его творческой  эволюции было характерно
стремление соотносить описываемую ситуацию с какой-либо другой, порой даже -
противоположной по смыслу.
     Џоследнее обнаруживаетсЯ, например, в  рассказе "Ђльбом" (1884): "‡атем
начальник  сделал  рукой жест,  означавший,  что  он от  волнениЯ  не  может
говорить, и  заплакал,  точно  ему не дарили дорогого  альбома, а, наоборот,
отнимали..." [‘.2; 381].
     Џо отношению к —ехову особенно справедливо  замечание ….‡амЯтина:  "—ем
богаче  способность  к  ассоциации, -  тем  богаче  образы  автора, тем  они
оригинальней  и  неожиданней". “ж  чего-чего,  а  неожиданных  ассоциаций  в
чеховских текстах - с избытком.
     ‚  рассказе  "„ачница"  (1884):  "ЃреетсЯ  он  с  озабоченным лицом,  с
чувством, с толком, словно телефон выдумывает" [‘.3; 12].
     Љак видим, соотносЯтсЯ достаточно далекие ситуации.
     ‹юбопытную отсылку  к  другой  ситуации,  но -  иной  формы, находим  в
рассказе  "€з  огнЯ  да  в  полымЯ"  (1884):  "Њежду  писарЯми  сидел и  сам
„еревЯшкин, малый  неопределенного возраста, бритый, с большими неморгающими
глазами,
        ‘.25
     придавленным носом и такими жесткими волосами, что, при взглЯде на них,
ЯвлЯлось желание чистить сапоги..." [‘.3; 58].
     ‚  основе  оборота лежит  сравнение  жестких волос  с  сапожной щеткой.
‘апожнаЯ  щетка  словно  ушла в  подтекст,  но  считать,  что  перед  нами -
традиционнаЯ метафора, думаетсЯ, нельзЯ.
     Ћ  сапожной  щетке  все  же говоритсЯ,  пусть даже  не перифрастически,
такими  обинЯками,  что  трудно  подобрать  литературоведческое  определение
приему.
     "†елание чистить сапоги"  -  высказывание  иного логического рЯда,  оно
Явилось следствием мысли о сапожной щетке.
     €  следствие  в  данной конструкции  заменило  собой причину  (мысль  о
сапожной щетке).
     „умаетсЯ,  оборот в  целом -  это не  слишком новое  сравнение  "волосы
жесткие,  как сапожнаЯ щетка",  освеженное благодарЯ тому, что "обЯзанности"
щетки  выполнЯет  ассоциативно  свЯзанное  с  ней "желание чистить  сапоги".
Џричем, ассоциациЯ здесь  не прЯмаЯ, а  -  "далековатаЯ",  опосредованнаЯ  и
движетсЯ как бы по касательной. Џроизведенные перестановки повлекли за собой
изменение привычной формы сравнениЯ.
     ќто довольно  редкий у —ехова тип  трансформированного,  ассоциативного
сравнениЯ.
     Ќо и более простые  по форме  чеховские  сравнительные обороты зачастую
характеризуютсЯ смелостью ассоциативных сближений.
     ‚ то же времЯ здесь многое зависит от контекста.
     “же знакомый нам оборот "словно телефон выдумывает", Явно понравившийсЯ
Ђ.—ехонте,  заиграл новыми  гранЯми в рассказе "Ћба  лучше"  (1884): "’ам за
столом сидел  мой дЯдюшка в халате и в  туфлЯх на босу  ногу. <...> Џрищурив
глаза  и сопЯ  на  весь  дом, он вынимал  проволокой  из  водочного  графина
апельсиновые корки.  ‚ид  имел  он  озабоченный  и  сосредоточенный,  словно
телефон выдумывал" [‘.3; 197].
     Џопав  в  другой, более  выигрышный  контекст, оборот  производит более
сильное впечатление.
     Џеред  нами  дЯдюшка  Џупкин, Явленный  одновременно  в двух ситуациЯх:
вынимающим корки из водочного графина и - выдумывающим телефон. Џрозаичность
его  исходного  занЯтиЯ,  проецируЯсь  на   гипотетическую  изобретательскую
деЯтельность, создает комический эффект.
     ЏервичнаЯ ситуациЯ  здесь  доминирует,  подчинЯет  себе гипотетическую,
что, однако, не ЯвлЯетсЯ общим правилом.
     ‚  "„раме  на охоте" (1884) уездный врач Џавел €ванович  ‚ознесенский в
одном из эпизодов  представлен так: "Џокорный своей привычке совать свой нос
и запускать <глазенапа>  всюду, где только возможно, - он,  то нагибаЯсь, то
сильно вытЯгиваЯсь,  заглЯдывал в  рукомойник, в складки опущенной сторы,  в
дверные щели, в лампу... словно  искал чего-то или желал удостоверитьсЯ, все
ли цело..." [‘.3; 288].
     ЌекотораЯ   неопределенность   и   предположительность   второй   части
сравнительных оборотов получает  подкрепление в вариативности гипотетической
ситуации. Ђвтор предлагает два  варианта такой ситуации, тем  самым придаваЯ
ей
        ‘.26
     б’льшуюообъемность’имширотуазаставлЯЯ
соотноситьсЯ,собразомгероЯрассказчикадсудебного      следователЯ      по
профессии, с его кругом представлений.
     „аннаЯ  функциЯ оборота  подхватываетсЯ  другим  сравнением:  "‚се  это
проделывал  он машинально, бессознательно и по  привычке, но, тем не  менее,
быстро перебегаЯ глазами с одного предмета  на  другой, он имел вид знатока,
производЯщего экспертизу" [‘.3; 288].
     Џоследнее–сравнениегбессоюзноепољформе’имеетбльшуюопределенностьвнесмотрЯћнатод
чтоRтакжексоотноситдвеситуацииџвесьмадблизкие–повнешнимпризнакамаЋднакоавотличиеотситуативногогсравнениЯ–объектдздесьинељзамыкаетсЯ"
сам на себЯ.
     ‚ нашей предшествующей книге было показано, что "„рама  на охоте" стала
своего рода  испытательным полигоном, на котором молодой писатель предпринЯл
целый рЯд экспериментов  в  сфере  поэтики. Љонечно же  это  сказалось и  на
ситуативных оборотах. €х здесь множество.
     ‚ тексте романа обнаруживаетсЯ целый рЯд ситуативных сравнений в одной,
по преимуществу, функции.
     ‘начала эта функциЯ  проЯвлЯетсЯ не  слишком отчетливо: "‹ес, окутанный
утренним  светом, был тих и неподвижен, словно прислушивалсЯ к  моим шагам и
чириканью   птичьей   братии,  встречавшей  менЯ  выражениЯми  недовериЯ   и
испуга..." [‘.3; 294 - 295].
     Њожно  расценивать  лес  как  большое  скопление  деревьев,  обычно  не
наделЯемых способностью "прислушиватьсЯ".  € тогда перед  нами  традиционное
длЯ данного типа сравнительных оборотов сочетание исходной "достоверной" и -
гипотетической  ситуаций,  осложненное олицетворением.  …сли же лес понимать
как сложную  биологическую систему, включающую  в себЯ и животных, тогда  он
вполне  может "прислушиватьсЯ", реагируЯ сначала на  изменившеесЯ, тревожное
поведение   птиц.   ‚   этом   случае   сравнительный   оборот   преподносит
действительное как вероЯтное, предположительное.
     „анное   ситуативное   сравнение   "мерцает"   двумЯ    смысловыми    и
функциональными гранЯми.  €  значит  - обладает  неопределенностью в двойной
мере.
     ЏредшествующаЯ  фраза,   близкаЯ   по  внутренней  форме   ситуативному
сравнению, также необычна: "“тро было  прелестное.  ‘амо  счастье, казалось,
висело над землей и, отражаЯсь в бриллиантовых росинках,  манило к себе душу
прохожего..." [‘.3; 294].
     ‚водное "казалось" вполне заменимо союзными свЯзками "словно", "точно",
"как  будто",  "как  бы",  которыми,  собственно,  и  создаетсЯ  ситуативное
сравнение.  Ќо в любом случае нарисованнаЯ картина ускользает от внутреннего
зрениЯ  в   силу  абстрактности  центрального  понЯтиЯ.  –ентром  притЯжениЯ
оказываютсЯ  "бриллиантовые росинки", за которые цеплЯетсЯ сознание читателЯ
в  поисках  чего-то  конкретного  и  зримого.  ‚   целом  образ  остаетсЯ  в
значительной степени неопределенным, сложным длЯ восприЯтиЯ. Љак ни пытайсЯ,
а - трудно представить себе счастье, тем более - висЯщим над землей.
     ќто вступает  в противоречие с тем,  что говорил  —ехов  спустЯ год: "‚
описаниЯх природы  надо  хвататьсЯ за мелкие  частности,  группируЯ их таким
образом, чтобы по  прочтении,  когда закроешь глаза, давалась картина" [Џ.1;
242]. —ерез
        ‘.27
     десЯть лет он повторил почти то же самое: "Ћписание природы должно быть
прежде  всего  картинно, чтобы читатель,  прочитав и закрыв глаза, сразу мог
вообразить  себе изображенный  пейзаж <...>" [Џ.6; 47].  Љак видим, в  обоих
случаЯх  на  первом  месте  оказываетсЯ  требование  зримости,  пластичности
описаний.
     Џисатель   был   здесь   достаточно  последователен.  ”разы,   подобные
приведенной  из  "„рамы  на  охоте",  оценивались  —еховым  как  надуманные,
"литературные" и нередко становились объектом ироничного,  почти пародийного
обыгрываниЯ.  Ќевольно  вспоминаетсЯ похожий оборот  из  рассказа  "‘квернаЯ
историЯ"  (1882):   "‚   воздухе,  выражаЯсь   длинным   Языком   российских
беллетристов, висела нега..." [‘.1; 220].
     ЏоЯвление  подобного  выражениЯ  в  произведении 1884 года  объЯснЯетсЯ
экспериментальным заданием  романа-фельетона, в котором писатель  предпринЯл
переоценку  своего  поэтического  багажа,  не  оставив  без  вниманиЯ   даже
беллетристические   штампы.   Ћрганичными   эти   экзерсисы   делает   форма
повествованиЯ  от  лица Љамышева,  начинающего  литератора, предъЯвленного в
качестве создателЯ текста. Ќо на  каждом  шагу в стиле романа обнаруживаетсЯ
взаимопроникновение камышевского и собственно чеховского.
     ‚  дальнейшем  текст   произведениЯ  предлагает  ситуативные  сравнениЯ
другого типа:
     "“рбенин встал, вытер салфеткой лицо и опЯть сел. —ерез минуту он выпил
залпом стакан, поглЯдел на менЯ продолжительным,  умолЯющим взглЯдом, словно
просЯ  у  менЯ  пощады, потом  вдруг  плечи его задрожали,  и он  неожиданно
зарыдал, как мальчик..." [‘.3; 315].
     ЏредположительнаЯ   форма   "словно"  перестает  здесь  выполнЯть  свои
привычные функции, поскольку “рбенин действительно просит  пощады. €зменение
внутренней  формы  и  значит  -  содержаниЯ   обусловлено  не  сравнительным
оборотом,    а    более   широким    контекстом,    который    и    отменЯет
предположительность.
     Ћборот по существу  предлагает реальное  как предположительное. €ли  же
маскирует  действительное  положение   вещей,  отсылаЯ   читателЯ   к  сфере
вероЯностного.
     ‘ подобным  эффектом мы сталкивались  ранее, при самых первых чеховских
попытках  освоить  ситуативные сравнениЯ, в  таких произведениЯх,  как "†ены
артистов" (1880),  "‘алон де варьете"  (1880), "‘уд" (1880). Ќо  в "„раме на
охоте"  этот эффект  приобретает особый  смысл, попав в контекст намеренного
умолчаниЯ  о правде, осложненный стремлением героЯ-рассказчика  намекнуть на
истину, на совершенное им преступление.
     ’акое  взаимодействие  широкого  или  узкого  контекста  с  ситуативным
сравнением,   менЯющим  в  результате   свое  содержание   и   приобретающем
однозначный   подтекст,   мы  обнаруживаем  в   романе   еще  не   раз:   "‚
необработанном,  но  мЯгком  и свежем теноре мое  ухо,  несмотрЯ на  веселый
свадебный  мотив,  улавливает  трудную,  унылую струнку, словно этому тенору
жаль, что  рЯдом  с  хорошенькой Ћленькой стоит тЯжелый,  медведеобразный  и
отживающий свой век “рбенин..." [‘.3; 316].
        ‘.28
     ‘пецифика подобных оборотов заключаетсЯ в том, что говорЯщий, предлагаЯ
истинное  толкование происходЯщего,  не настаивает  на  нем,  уклонЯетсЯ  от
претензии на точное  знание и как  бы приглашает читателЯ  поразмыслить  над
подлинными  причинами,  найти  разгадку,  котораЯ,  в  общем-то,   намеренно
"положена" автором на самом видном месте.
     ЏредставлЯетсЯ, что  по  этому же принципу в целом построен камышевский
роман - как загадка с очевидной, лежащей на поверхности разгадкой.
     € возможно потому в тексте среди ситуативных сравнений доминируют формы
рассмотренного типа.
     ЋписываЯ состоЯние Ћленьки,  вдруг осознавшей ужас предстоЯщего  брака,
герой-рассказчик сообщает:
     "Ќо тщеславнаЯ Ћленька не радуетсЯ... Ћна бледна, как полотно,  которое
она  недавно  везла  с  теневской Ярмарки. ђука ее, держащаЯ  свечу,  слегка
дрожит, подбородок  вздрагивает.  ‚ глазах  какое-то  отупение,  словно  она
внезапно чему-то изумилась, испугалась..." [‘.3; 318].
     ‘нова истина прЯчетсЯ за предположением.
     ’о же - с использованием иной союзной свЯзки: "’от поцеловал... Ћленька
стиснула свои  губы, точно  боЯсь,  чтоб их  не поцеловал в  другой  раз,  и
взглЯнула на менЯ..." [‘.3; 322].
     Ћднако преобладают все же конструкции  с союзом "словно": "Ќе говорЯ уж
об  этикете, который  был оскорблен тут прежде  всего, Ћленька  вышла  из-за
стола  тотчас же после поцелуЯ,  словно  она  рассердилась, что ее заставили
целоватьсЯ с мужем..." [‘.3; 323].
     €,   как  правило,  фразы,   содержащие  такие   обороты,   завершаютсЯ
многоточием,  подчеркивающим  необходимость  обдумать  сказанное, выделЯющим
данный фрагмент.
     ‘равнение  вообще  излюбленный  чеховский  прием,  и  писатель  нередко
прибегает к нему в самые напрЯженные моменты повествованиЯ.
     Џорой  сравнительные обороты разных типов  оказываютсЯ в  очень близком
соседстве:
     "џ привлек к себе Ћлю и стал осыпать ее лицо поцелуЯми, словно стараЯсь
вознаградить  себЯ за  утерЯнные три  днЯ.  Ћна жалась ко мне,  как  озЯбший
барашек, грела мое лицо своим горЯчим дыханием..." [‘.3; 334].
     ‘итуативное  сравнение  и  здесь  скорее  указывает  на  действительное
положение вещей, чем - гипотетическое.
     ќто  единообразие  в  использовании  ситуативных  сравнений,  возможно,
заметил и сам —ехов.
     ‚ следующем примере функциЯ и внутреннЯЯ форма такого оборота уже инаЯ:
"‘ловно менЯ сильно избили  палками, до того Я чувствовал  себЯ утомленным и
замученным" [‘.3; 361].
     ‘овершенно  очевидно,  что  перед   нами  другой  вариант  ситуативного
оборота.  Љ тому  же —ехов  попыталсЯ использовать  конструкцию "обращенной"
формы, чтобы выЯвить таЯщиесЯ здесь выразительные возможности.
        ‘.29
     €сходной по-прежнему  остаетсЯ та часть оборота, в которой говоритсЯ  о
действительно   происходЯщем,  вторичной   -   гипотетическаЯ,  хоть  она  и
оказываетсЯ на первом месте.
     Ќо изменениЯ все же произошли.
     ѓипотетическаЯ часть сравнениЯ  оказалась в  интонационно более сильной
позиции, что повлекло за  собой повышение удельного веса этой части оборота.
‚ данном  случае  она  доминирует отчасти  еще и  потому,  что  более зрима,
вызывает  хоть  и несколько  общие, но все же вполне  представимые  картины,
тогда  как  втораЯ часть трактует о  вещах, не  создающих отчетливых  зримых
представлений.
     Џоследнее ситуативное сравнение  в  камышевском романе  восстанавливает
прежнюю, преобладающую конвенцию  и в известной мере проецируетсЯ на образ и
судьбу "автора". Ћ встревоженных следствием цыганах сказано: "Ћни  слонЯлись
из  угла  в угол, словно испуганные или ожидающие  строгого  вердикта" [‘.3;
379].
     Џримерно в такой же, но уже  - не гипотетической ситуации оказываетсЯ и
Љамышев, прибывший к редактору узнать о судьбе рукописи:
     "-  ЋпЯть Я вас беспокою!  - начал он,  улыбаЯсь  и осторожно садЯсь. -
Џростите, ради бога!  Ќу  что? Љакой приговор произнесен длЯ моей рукописи?"
[‘.3; 408].
     ‡а этим вопросом стоит, конечно же, не только авторское самолюбие.
     Љамышев с волнением ожидает, будет ли раскрыта его загадка, будет ли он
изобличен как убийца.
     „умаетсЯ, нам удалось показать специфическую роль ситуативных сравнений
в романе-фельетоне  "„рама  на  охоте", их  сложную свЯзь  с общим  замыслом
Љамышева-романиста и - "человека с тайной", прЯчущего свои секреты в россыпи
слов.  ’рудно утверждать со всей определенностью,  но,  быть  может,  именно
последним  обстоЯтельством   объЯснЯетсЯ  преобладание  среди  рассмотренных
конструкций  формы  "словно".  ‚   словах  прЯчетсЯ  тайна,   там  же  -  ее
разоблачение.
     Љамышев признаетсЯ: "€ Я написал эту повесть - акт, по  которому только
недалекий затруднитсЯ узнать во мне человека с тайной... —то ни страница, то
ключ к разгадке... Ќе правда ли? ‚ы,  небось, сразу понЯли... Љогда Я писал,
Я брал в соображение уровень среднего читателЯ..." [‘.3; 414].
     ™екочущаЯ нервы игра  с  истиной, на грани Явки  с повинной: "...но без
борьбы Я не отдамсЯ...  Џусть берут, если хотЯт, но  сам Я к  ним  не пойду.
Ћтчего они не брали менЯ, когда Я был в их  руках? Ќа похоронах  Ћльги Я так
ревел  и такие истерики со мной делались,  что  даже слепые могли  бы узреть
истину... џ не виноват, что они... глупы" [‘.3;415].
     ќта форма - "словно" - проникает и в прЯмую речь героЯ:
     "- € теперь словно легче стало, - усмехнулсЯ Љамышев <...>" [‘.3;414].
     Ђ  рассказываЯ  редактору о главном  своем  преступлении, Љамышев вновь
возвращает  нас  к  исходному и чрезвычайно значимому  в романе образу леса:
"Љогда Я шел в лес, Я далек был от мысли об убийстве <...>" [‘.3; 414].
     Љак мы могли убедитьсЯ, образ леса оказалсЯ значим и в рЯду ситуативных
сравнений, по-своему участвующих в реализации авторского замысла. €менно в
        ‘.30
     свЯзи с  лесом ставилсЯ вопрос, не следует ли прЯмо понимать сообщение,
подаваемое как предположительное.
     ‘воеобразно   отзываетсЯ  в  финале,  в  разговоре  с   редактором,   и
ситуативное сравнение "словно менЯ  сильно избили палками": "Ќе правда ли, Я
симпатичен  в этой  рукописи?  -  засмеЯлсЯ  Љамышев,  поглаживаЯ  колено  и
краснеЯ, - хорош? Ѓить бы нужно, да некому" [‘.3; 409].
     ‚рЯд ли это случайное совпадение. ”инал заставлЯет переосмыслить многие
запомнившиесЯ  фразы-ключи,  разбросанные на  разных  страницах  камышевской
рукописи.  ‚  том  числе  и  ситуативное  сравнение,  описывающее  поведение
уездного  врача  ‚ознесенского, который машинально  осматривал  вещи в  доме
Љамышева, "словно искал  чего-то или  желал удостоверитьсЯ,  все ли цело", и
при  этом  "имел вид  знатока, производЯщего экспертизу"  [‘.3; 288].  ‡десь
также  видитсЯ  один  из  уклончивых  намеков  Љамышева, один  из  словесных
"ключей",  поскольку  в доме  начинающего романиста должна  была проводитьсЯ
экспертиза как в жилище преступника.
     “же  имеЯ  представление о  главенствующей  роли сравнений в  чеховской
системе изобразительно-выразительных  средств, трудно  считать случайным  то
обстоЯтельство, что ситуативные обороты с союзной свЯзкой "словно" изобилуют
в тексте камышевской рукописи, но почти отсутствуют во вводной и завершающей
частЯх произведениЯ,  написанных от лица "редактора Ђ.—.". € порой возникает
впечатление, что такие  формы  здесь  намеренно  обходЯтсЯ,  даже -  вопреки
стилистическим нормам:  "Ћн положил на  окно свою шлЯпу так  осторожно,  что
можно было подумать, что он клал какую-нибудь тЯжесть..." [‘.3; 408]. „важды
"что - что". Ђ ведь это текст, написанный "редактором". „анную шероховатость
легко можно было устранить с помощью свЯзки "словно" ("точно",  "как будто",
"как бы"): "Ћн положил на окно свою шлЯпу так осторожно, словно какую-нибудь
тЯжесть..."
     ‚  "редакторском"  вступлении все  же есть  одно ситуативное  сравнение
интересующего нас вида: "Ќочью Я еще раз прочел эту повесть, а на заре ходил
по террасе из угла в  угол и тер себе виски, словно хотел вытереть из головы
новую, внезапно набежавшую, мучительную мысль..." [‘.3; 245].
     Љак  видим, та же внутреннЯЯ форма,  та же  функциЯ, и даже - финальное
многоточие.
     ’ем показательнее подчеркнутаЯ единичность использованиЯ данной  формы,
которой "редактор" вполне  владеет.  ‚озможно,  форма  "словно"  здесь  тоже
порождена   смысловой  цепочкой  "слово  -  ключ"  ("мучительнаЯ  мысль")  и
вписываетсЯ в общую  концепцию  произведениЯ.  ‚озможно  -  это случайность,
недосмотр. Ќе  будем  настаивать ни  на  одной из  версий,  а  повторим, что
чеховское  и  камышевское в  стилистике  "„рамы  на  охоте"  характеризуютсЯ
взаимопроникновением. Ћбилие разного  рода сравнений в  тексте,  приписанном
Љамышеву, отражает присущий самому —ехову интерес к этому тропу, в том числе
к такой его разновидности, как ситуативное сравнение.
     “йти от себЯ, от своих стилистических пристрастий довольно трудно, даже
в тех случаЯх, когда подобнаЯ задача ставитсЯ перед собой вполне осознанно.
        ‘.31
     ‚  завершающей части произведениЯ,  написанной от лица "редактора Ђ.—."
(достаточно  прозрачные инициалы),  нет  оборотов  со  свЯзкой "словно",  за
исключением  прЯмой  речи  Љамышева.  ‡ато  поЯвлЯетсЯ  параллельнаЯ форма с
вводным "казалось", также одна из излюбленных чеховских форм:
     "џ глЯдел  на  его рисующую  руку и,  казалось, узнавал  в ней ту самую
железную, мускулистую руку, котораЯ одна только могла в один  прием задушить
спЯщего Љузьму, растерзать хрупкое тело Ћльги" [‘.3; 410].
     ‡авершаЯ разговор о "„раме  на охоте", скажем, что  нарЯду с множеством
других экспериментов, поставленных —еховым в этом произведении, не последнее
место  занимает  и,  частный,   на  первый  взглЯд,  опыт  с  использованием
ситуативных сравнений в качестве существенного смыслоформирующего  средства,
прЯмо свЯзанного с центральным замыслом романа-фельетона.
     Ћсобым  объектом  чеховского вниманиЯ  стал  здесь вопрос о способности
ситуативного сравнениЯ вскрывать или же, наоборот, маскировать истину.
     ‚  целом  же  проведенное  исследование  показывает, как в  создаваемых
—еховым художественных текстах может осуществлЯтьсЯ взаимодействие микро - и
макроструктур.  € в каком направлении двигалсЯ писатель  в своих  творческих
поисках.
     ђазумеетсЯ, в  "„раме  на охоте"  множество сравнений  и  других видов,
которые