ь о сыне, о том,
как трудно было его  растить, о ѓарри, который  умудрЯлсЯ из своего далекого
‘инаЯ присылать посылки и даже деньги передавал,  и о  том, что она напрасно
воспитала сына в любви к отцу, которого сын  и не помнил  вовсе, это главнаЯ
ошибка, и вот  теперь результат.--  Ћн  хочет отнЯть у менЯ сына, -- сказала
она, -- знаешь, он предлагал и мне уехать,  но не обещал там жить со мной...
ЋчутитьсЯ в чужой  стране, опЯть  одной,  сын  --  он  быстро устроитсЯ,  он
молодой, а Я... ‘кажи, что мне делать, скажи...
     џ молчал. —то Я мог ей посоветовать? џ понимал, что жизнь ее с отъездом
сына потерЯет всЯкий смысл,  и  в то же  времЯ имею ли Я право  отговаривать
сына,  искать  новые  доводы,  чтобы  остановить  ѓарри,  убеждать его,  что
бессердечно лишать свою бывшую жену главной опоры в жизни.
     Ќа следующее утро Я стал собиратьсЯ в дорогу.  ѓарри не удерживал менЯ.
Џростились мы сухо, писать друг другу не обещали. ЌадеЯтьсЯ на новую встречу
нам, обитателЯм разных миров, было почти бессмысленно...
     Ќа  этом можно  было  поставить  точку  в повествовании  о моем  бывшем
товарище, если  бы не  еще одна  встреча, совсем  непредвиденнаЯ. ‘пустЯ два
года после описываемых событий Я ушел в промысловую экспедицию и мне удалось
побывать на  "земле  обетованной", хотЯ захода туда и не  было обозначено  в
нашем   рейсовом  задании.  Џросто   мы  двигались  к  ‘уэцу  и  нам  срочно
потребовалось переправить на берег больного, неожиданно был разрешен заход в
•айфу, именно там находилсЯ госпиталь, где  нашего больного могли  спасти. џ
вспомнил о ѓарри и дал ему радиограмму, но, видимо,  моЯ весточка не застала
его,  навернЯка  путешествовал  где-нибудь  по  …вропе,  было лето --  времЯ
отпусков.  ‚о всЯком  случае, в  порту  он  менЯ не  встретил.  ‘тоЯнка была
кратковременной на  берег сходить  не рекомендовалось, но  Я все  же упросил
капитана  разрешить  мне  пару  часиков  побродить  по  городу.  †ара стоЯла
невероЯтнаЯ, ослепительно белые дома на  уходЯщих в  гору улицах,  казалось,
таЯли  в дрожащей  дымке.  Џахло аптекой, гниющими  фруктами. Љазалось,  все
вымерло  вокруг. € только  пройдЯ два квартала, у  зданиЯ синагоги Я заметил
молчаливую  толпу. ‘оставлЯли  ее в основном  пожилые мужчины,  бородатые, в
ермолках и белых накидках. џ подошел ближе и вдруг почувствовал, что один из
бородачей пристально смотрит на менЯ. —то-то знакомое мелькнуло в чертах его
лица -- глубокие морщины и синева в глазах. —ем-то неуловимо он отличалсЯ от
остальных. џ подошел ближе.
     -- Џривет! -- крикнул он на чистейшем русском  Языке.  €  Я к глубокому
своему удивлению узнал —ермака. Њы бросились друг  к другу, от он  души  был
рад встрече, но попросил отойти в сторону и объЯснил, что ему надо незаметно
оторватьсЯ  от своих  коллег. Џотом, когда  он дождалсЯ  общего  движениЯ  к
дверЯм синагоги,  когда  сумел отойти  в  сторону,  мы сошлись в дворике  за
синагогой.
     —ерез  полчаса  на   причале  мы  взошли   по  трапу,  ощущаЯ  на  себе
неодобрительные взглЯды  капитана.  џ махнул рукой своему шефу,  мол,  потом
объЯсню, и увлек —ермака вниз по корабельным сходнЯм. ‚ моей каюте на полную
мощь была включена кондишка,  нашлась  бутылка "баккарди",  и  мы  провели с
—ермаком несколько часов, пытаЯсь понЯть друг  друга.  ѓоворили  мы на одном
Языке, но найти общих точек длЯ согласиЯ не смогли. џ узнал, что ему удалось
выпустить несколько книг, прославлЯющих историю древнего народа.
     -- Њы народ книги,  нами создана ЃиблиЯ -- источник разума  и света длЯ
всего человечества, -- провозглашал он после первой рюмки, -- только здесь Я
понЯл, что такое единение народа. ’ы читал мои речи на еврейском конгрессе?
     Џришлось признатьсЯ, что Я не читал его выдающихсЯ речей, но наслышан о
его подвигах от ѓарри.
     -- Ђ-а, -- протЯнул —ермак, -- этот фотограф,  мокрица, в нем ничего не
осталось еврейского,  он настолько  обрусел, что и  здесь  пытаетсЯ жить  по
российским рецептам!  ЏредставлЯешь, до  сих  пор  не смог  купить квартиру.
“личный  фотограф!  …го  выперли  даже  из  музеЯ.  ‚едь  он  и  там,  среди
национальных свЯтынь,  пыталсЯ выставить  свои  опусы! ’акие, как он,  хотЯт
развратить нацию. Њы  очистимсЯ от их  влиЯниЯ, мы вырастим новое поколение,
оградив его от эротики и рок-музыки. —то может быть блистательней фрейлихса!
     Ћн  напел мелодию праздничного  танца, повел в такт ей  плечами и снова
потЯнулсЯ  к бутылке. € столько типично  еврейского  было в его  лице, что Я
удивилсЯ,  как раньше Я мог  это не заметить. € еще  Я подумал,  что  —ермак
вовсе и не  изменилсЯ, замени в  его рассуждениЯх  евреев русскими -- и  все
дела. ‚едь  нечто подобное Я слышал от него еще в далекие студенческие годы,
когда он только  начинал пробиватьсЯ в писатели,  хотел  стать оракулом  и к
цели   мчалсЯ   на  белом  коне  шовинизма,  изничтожаЯ  по  пути  тех,  кто
подозревалсЯ в инородстве. Ќе все ли равно за чистоту какой расы боротьсЯ --
конь осталсЯ прежним. € вот уже совсем захмелевший он долдонит свое: засилие
арабов,  инородцев, в  литературу  лезут  те,  кто пишет  на  русском, нужно
очищение... Ћн весь в борьбе, он счастлив...
     Ќо Я ошибсЯ, врЯд  ли он был  уж настолько счастлив. Џосле  пЯтой рюмки
глаза  его  повлажнели,  он заговорил  о  том, что  человека,  как личность,
образует не только общество, его создает ландшафт. џ сначала не понЯл его, и
только  потом,  когда он  стал  расспрашивать менЯ о  моем  отпуске,  о том,
собирал  ли Я  грибы, Я  догадалсЯ  -- и  ему  ведь  несладко,  и его гложет
ностальгиЯ.
     -- ‡десь тошно, -- пьЯно бормотал он, -- ‚авилон, проклЯтый ‚авилон, из
которого не выбратьсЯ. ‘мешение всех народов. Њы все вечные эмигранты!
     ‚ пьЯном его  бормотании было  много истины. Ћн прав, думалось мне, все
началось с ‚авилона. Ѓог, видЯ, что люди могут достичь неба, выстраиваЯ свою
огромную башню, испугалсЯ и придумал коварную шутку --  он смешал все Языки.
€ теперь, когда опЯть пытаемсЯ мы достичь неба, войдЯ в космос, Ѓог  тоже не
дремлет, он насылает  на нас  шовинистов. Ћн поощрЯет их. Ћн  не  наказывает
зло.
     ‡десь,  может быть,  Я  оказалсЯ не совсем прав, потому  что,  когда мы
сходили по трапу на причал, —ермак поскользнулсЯ и всей тЯжестью своего тела
шмЯкнулсЯ на свежеостругаyные доски,  лежащие на берегу. •орошо, что Я сумел
немного задержать его падение -- иначе не миновать бы  ему морского купаниЯ.
‚ахтенный, заметив  нашу возню подле  досок, смачно выругалсЯ и бросил вслед
удалЯющемусЯ —ермаку: "•одЯт здесь всЯкие пархатые! Њать их в качель..."
     Ѓыл  ли вахтенный  антисемитом  или это  просто  вырвалось  у  него  от
тоскливого стоЯниЯ на жаре, не  знаю. —ермак, он  не  вызывал симпатий  и  у
менЯ. Љогда-то он  был мне  близок,  а  теперь все перевернулось,  и рушатсЯ
башни ‚авилона.


        ‚Ћ‡‚ђЂ™…Ќ€…


     ђасстоЯние между судами все увеличивалось,  Џоследний швартовный  конец
шумно  плюхнулсЯ  в  воду.  ‘тоЯл  абсолютный  штиль  и  чайки,  сидевшие на
зеркальной  поверхности  воды,  казались  вылепленными  из  воска.  Џлавбаза
"Љронштадт" начала подрабатывать винтом и разворачиватьсЯ на правый борт, на
транспортном рефрижераторе "Љолпино" вахтенный врубил  тифон, нарушив тишину
утра протЯжными гудками. ‘уда расставались в океане. ’ранспорт, перегрузив в
свои трюма рыбу с плавбазы, снималсЯ с промысла.
     ’уман,  стоЯвший  всю ночь, рассеивалсЯ, и над  водой  стелилась легкаЯ
белаЯ  дымка.  ’ропическое солнце поднималось все выше  и  ощутимо  накалЯло
палубу. ‚се  вокруг было залито Ярким светом,  ‹юди, стоЯщие на палубе, были
отчетливо видны на фоне ослепительно белых судовых надстроек.
     Ќа  "Љолпино"  уходила в  порт буфетчица  плавбазы  ЉатЯ  Ђстахова. Ћна
стоЯла одна на палубе носовой надстройки и пристально смотрела на отходившую
плавбазу. —еловек, которого без труда отыскала взглЯдом, не поворачивалсЯ  в
ее  сторону и ни  разу даже  не  взмахнул  рукой  на  прощание.  Ћн стоЯл на
мостике,  окруженный  своими помощниками, возвышаЯсь надо всеми. Ќедаром  за
рост его еще  в мореходке  прозвали фитилем, вот  и прилепилось к нему с тех
пор  это  прозвище.  Љонечно,  в глаза  называть  его так  никто не решалсЯ.
Ќачальник промысла  он, ‚агин, был облечен здесь почти безграничной властью,
все  то,  что  свЯзывало  его  с  Љатей  Ђстаховой,  никого  не должно  было
интересовать. Ќачальник промысла должен быть во всем безупречен.
     ЉатЯ  заметила,  как  ‚агин  отделилсЯ,  отошел  от  своих  помощников,
спустилсЯ  на  шлюпочную  палубу и  здесь, скрытый  от посторонних  взглЯдов
корпусом  разъездного  катера,  поднЯл  руки  над  головой.  ќтот  жест  был
предназначен ей, и что-то дрогнуло, оборвалось внутри... Ћна замахала рукой:
ей некого было стеснЯтьсЯ, ее никто не знал на "Љолпино".  € кому какое дело
с кем  она прощаетсЯ. Њожет,  просто со своей  плавбазой. —етыре  месЯца она
работала  там: изо  днЯ в день  ранние подъемы,  камбуз, салон,  подвахты  и
авралы,  затаренные   остро   пахнущие  прЯностЯми  бочки,  и   рыба,   рыба
беспрерывным потоком, не дающаЯ рукам ни  минуты отдыха, скользкаЯ, бьющаЯсЯ
в  последних  судорогах...  €  соленые  шутки  матросов  --  обработчиков  в
рыбфабрике.  Њолодые,  здоровые мужики. Њужчины без  женщин.  Џосле  каждого
рейса она решала  твердо  -- пора списыватьсЯ на  берег, а  теперь тем более
пора  -- уже  за тридцать.  †енщина  должна  сидеть дома, это удел мужчин --
странствовать  по  морЯм,  что-то искать  всю жизнь.  ќто  в  их  натуре  --
непостоЯнство...
     Ќо на  берегу она чувствовала себЯ чужой,  неприкаЯнной. Ѓлизких подруг
не было, а те мужчины, которые на судах подолгу смотрели ей вслед и пытались
добитьсЯ  ее  благосклонности, здесь старались ее не  замечать, при встречах
лишь сухо кивали, а если шли с женами, то вообще  делали вид, что не узнают.
‡а  какой жар-птицей носило ее по морЯм? ‡аработок -- ну что ж,  это конечно
тоже нужно, но теперь --  кооперативнаЯ квартира, ковры, ЯпонскаЯ аппаратура
-- все есть, а до чего тоскливо среди всего этого  сидеть и ждать неизвестно
чего и смотреть, как менЯютсЯ светЯщиесЯ цифры  на электронных часах. € если
бы не ‚агин, не их любовь, разве прошли бы эти годы в морЯх...
     € теперь, когда она  приходила после рейсов домой, оставалась без него,
все  терЯло  длЯ нее смысл. ѓород  после  ухоженных  европейских портов, где
доводилось ей  побывать, казалсЯ заброшенным  и вымершим. Ђ ведь он мог быть
таким же, к примеру, как ‹юбек или ѓамбург, ведь был  когда-то  не  хуже. Ќо
никто  не  захотел  восстанавливать  его прежний  облик.  †или  здесь  будто
временно, как  бы в  ожидании очередных рейсов. Љогда ее  привезла сюда тетЯ
‡ина,  вытащив из  захудалого и грЯзного  детдома, о как  она  радовалась...
Џеред ней открылсЯ совсем другой мир,  дом -- где можно было  сытно  поесть,
двор, где можно  выбирать друзей.  ‚округ было полно  развалок,  заброшенных
полупустых домов,  мальчишки находили  там патроны,  каски и  всЯкие  другие
диковинные вещи. ‚ этих развалках она  прЯталась, когда тетЯ ‡ина в первый и
последний раз отлупила ее ремнем за разбитую чашку,  а потом ходила всю ночь
и кричала: Љатенька! Љатюша! Љатюша!..
     ‘ейчас  разобрали  эти развалины,  и  киношники  перестали приезжать  в
город, не устраивают уже своих выдуманных боев, да и не  хотЯт люди смотреть
фильмы о войне. Ќет уже тети ‡ины, не  перед кем поплакатьсЯ, да и стоит ли,
кто на берегу поймет, что такое морскаЯ жизнь...
     ЊорскаЯ жизнь. Љак давно она  началась.  ’огда, в самом ее истоке,  еще
ничего  не понимала -- принимала каждое  слово  на веру,  проще  все было, и
чувства были Ярче, светлее. ЏЯтнадцать лет назад.  –елаЯ  жизнь вместилась в
эти  пЯтнадцать  лет -- три океана и  морей без счета.  ‡астенчивый  штурман
превратилсЯ  в  грозного  начальника   промысла.  Ђ  она   осталась  судовой
буфетчицей.  Ќадо было родить  раньше, сразу. €спугалась, что  скажут  люди:
одна, с ребенком, как вырастить его без отца?! Ђ ‚агин ведь тогда осталсЯ бы
с ней -- стоило захотеть... Ћн ведь не  на виду еще был, не как сейчас, да и
с женой своей хотел разойтись, ничего их вроде не свЯзывало:  случайно,  как
бывает  в молодости,  расписалсЯ, сразу после окончаниЯ мореходки, потом, уж
видно,  раскусил что  к чему.  ‚от  тогда-то и  надо  было  не  таитьсЯ,  не
скрытничать, пойти к его жене и открыть все. Ќе решилась -- и ушли, убежали,
растаЯли как след за  кормой те годы,  и вроде бы, к ним не должно было быть
возврата.  Ќо  жизнь   идет  по  спирали,  как  говорит  ‚агин,  и  вот  все
повторЯетсЯ,  словно бобину с пленкой  перекрутили и запустили фильм сначала
-- так обычно делают киномеханики в судовом салоне, когда наступает тоска от
безрыбьЯ, в  тЯгучие дни  проловов. € опЯть новый виток. ЋпЯть ‚агин, только
она  уже не та восторженнаЯ девочка,  только теперь не промысловый траулер и
поцелуи   украдкой  на  палубе  верхнего  мостика,  теперь   --  плавбаза  и
каюта-люкс, куда никто  не может зайти  без приглашениЯ. Ќо кому  нужны  эти
апартаменты,  если  не  вернуть  уже  того  ‚агина --  молодого  нескладного
штурмана  и  их первый  совместный рейс к берегам ‘ьерра-‹еоне... ‚едь тогда
она, хотЯ  и была моложе ‚агина, уже не раз прошла  Ђтлантику и опекала его,
оберегала... “же тогда видела -- какой напор в нем, какое честолюбие, и сама
разжигала это честолюбие. ‡ачем? Ќужно ли было это? …му, может быть,  да,  а
ей?  €  вот теперь он такой, каким хотела его видеть когда-то, -- и  в то же
времЯ совсем другой...
     ...Ѓаза медленно ложилась  на курс,  уменьшалась в размерах, и ЉатЯ уже
не  могла  различить  лица ‚агина,  его  продолговатых глаз  под  сросшимисЯ
бровЯми,  его высокого  лба,  вьющейсЯ, жесткой  шевелюры... ’ранспорт вновь
загудел,  прощаЯсь с промыслом, загудел  хрипло,  отрывисто.  Ѓаза  ответила
протЯжным сдавленным гудком.
     ‘олнце заметно приближалось к воде -- заканчивалсЯ промысловый день. Ќа
горизонте  сейнера, взЯвшие уловы и лежащие  в дрейфе  с кошельками, полными
рыбы, мигали прожекторами. Ћни ждали базу, манили ее к себе, чтобы  поскорее
сдать  рыбу,  и база,  освобожденнаЯ от  груза,  разворачивалась  к  ним.  ‘
транспорта  было  видно, как  бурлит вода  за ее кормой,  как  изгибаетсЯ на
ровной глади  вечернего  океана  ее  след, белаЯ с  голубоватыми  переливами
пеннаЯ полоса.  Ѓаза медленно разворачивалась, и рубку ее заслонЯли грузовые
стрелы  и бочки, сложенные на палубе. ђазличить  людей на ее борту было  уже
невозможно.
     -- Ќу  что  ‚агин, прощай, -- тихо  сказала  ЉатЯ, и к горлу подступила
тошнота, как будто и не в полный штиль расходились суда, а швырЯло транспорт
на крутой волне.
     ‘тарший  помощник  на  "Љолпино"   был  совсем  молодой,   с   холеными
бакенбардами и  большими, почти  немигающими глазами.  Ћн  провел Љатю вниз,
открыл  предназначенную  ей  каюту  и  пожелал  спокойной  ночи.  Љаюта была
просторной, четырехместной, но, видимо, пустовала с начала рейса, и хотЯ все
было прибрано, чисто кругом, -- ощущалсЯ нежилой, какой-то больничный запах.
Њерцали, отражаЯ электрический свет, переборки, покрытые зеленым линолеумом,
вдоль переборок стоЯли широкие, совсем  не морские  койки, свежие  хрустЯщие
простыни были  аккуратно сложены  в изголовьЯх,  подушки  она  обнаружила  в
рундуке  и одну  из  коек застелила.  ‘разу  же  стало в  каюте привычней --
поЯвилсЯ какой ни есть, но свой угол.
     ЉатЯ  решила не ходить на ужин, ей  не хотелось никого видеть, ни с кем
не  хотелось   разговаривать.  •од  у  транспорта  бойкий,  узлов  двадцать.
Љаких-нибудь восемь суток -- и уже на берегу. Љому какое дело до нее: в порт
идет пассажиркой, с  работами  судовыми  не свЯзана, почему возвращаетсЯ  --
мало ли какаЯ может быть причина.
     Ќочью  ЉатЯ  проснулась  от  того,  что  почувствовала   --   транспорт
остановилсЯ:  не ощущалось  вибрации от  работы  главного  двигателЯ, и было
непривычно тихо.  Ћна с  трудом отвернула  барашки задраек  иллюминатора,  и
теплый тропический воздух наполнил каюту запахом рыбы. ‡а бортом была  такаЯ
плотнаЯ, почти осЯзаемаЯ  тьма, что казалось, мир  заканчивалсЯ  за  круглым
овалом, что  там вовсе  нет того широкого простора,  который днем был  залит
слепЯщим  солнцем  и  казалсЯ необъЯтным.  Ѓыл просто провал, чернаЯ дыра --
даже  ни  одной звездочки.  Ћна  догадалась, что  каюта расположена на самой
нижней палубе -- видна только вода -- и она, эта  ночнаЯ вода, выдавала себЯ
легкими всплесками и  журчанием у  борта. ЉатЯ  осторожно  протЯнула  руку к
иллюминатору, словно опасаЯсь наткнутьсЯ на твердую и таЯщую опасности тьму,
и придвинувшись вплотную, выглЯнула наружу.
     ‚дали, в темноте проступали слабые,  вздрагивающие  огоньки сейнеров, а
это  значило, что "Љолпино" еще  не  ушло  из района промысла, значит еще не
все...  Њожно  поднЯтьсЯ  в  рубку,  попросить  радиста  вызвать  начальника
промысла.  ‚от удивитсЯ ‚агин, услышав  ее голос в эфире, и все вахтенные на
судах вольно или невольно  станут свидетелЯми их  разговора. Ќо будет ли он,
этот разговор?  Ќикто, конечно, не решитсЯ  ради  нее поднимать,  беспокоить
начальника  промысла. ‘просЯт:  по какому вопросу?  Ђ что она ответит?  Њол,
решила  вернутьсЯ  и нужно его  согласие... Џочему же его? ђазрешить возврат
буфетчице может и старпом, сейчас ведь его вахта...
     Ќо как  раз с ним-то, со  старпомом плавбазы,  ей говорить не о  чем. ‘
самого  начала  рейса  терпеть  не могли  друг  друга, ‘тарпом  считал  себЯ
неотразимым. „а и уж  так повелось на рыбацком флоте, имел старпом право  на
всех  буфетчиц, кастелЯнш и  прачек. Џисал длЯ  них  характеристики  в конце
рейса, попробуй откажи --  так изобразит все, что прощай виза  и  не  видать
тебе  загранплаваниЯ. ’ак  и с уродцем  пойдешь, куда прикажет, а  этот даже
очень  ничего  был. Њожет, кому-то и  нравилсЯ, но только не ей:  уж  больно
улыбка  слащаваЯ...   Њужчина  всегда  должен  оставатьсЯ   мужчиной,  а  не
превращатьсЯ в лакеЯ.  Џожалуй, она больше уважала его в начале рейса, когда
угрозами  он  пыталсЯ  получить свое... Ќу а  потом  --  стал смешон.  Љогда
заметил, что  она иногда возвращаетсЯ от ‚агина ночью в кормовую надстройку,
стал угодливо заискивать, понимающе  посматривать. € не выдержал -- отомстил
на прощание. ‚ самый последний момент,  когда она шла  к сетке на пересадку.
‚агин  не спустилсЯ  вниз  проводить, помочь донести вещи... ‘ослалсЯ на то,
что у него срочный промысловый  совет, хотЯ  никакого совета в  этот  час не
было, просто не  хотел,  чтобы видели их вместе. Ћна сама  несла чемодан,  и
сопровождающий ее старпом даже не предложил помочь. Ђ когда засунула чемодан
в сетку и ухватилась за вздрагивающие троса, процедил презрительно:  "”аэтон
подан, отгулЯли мадам. „олго таких никто  при себе  не держит!  „а и партком
всегда  начеку!"  "Џишите  письма!"  --  ответила  ему  и  подивилась  своей
дерзости, раньше бы смолчала, а теперь -- терЯть нечего...
     Џроснулась ЉатЯ рано. Ћна привыкла к  тому, что в море буфетчица должна
подниматьсЯ  раньше   других.   ‘егоднЯ  впервые  никаких  судовых  забот  и
обЯзанностей  у  нее  не  было.  Њесто  за  столом ей  определили  в  салоне
комсостава --  таков  уж  порЯдок  в море: если  ты пассажир,  независимо от
ранга,  завтракаешь, обедаешь и  ужинаешь вместе с  судовыми командирами, на
правах гостЯ.
     Ѓуфетчицей  на  "Љолпино" была милаЯ совсем  юнаЯ девочка,  похожаЯ  на
стрекозу.   „ействительно  --  глаза  выпуклые,  черные,  высокий  узорчатый
кокошник  короной украшает смолистые волосы, а главное  --  движениЯ легкие,
быстрые  -- так  и летает от стола к столу. Ѓуфетчицу звали Њилой, Љате  она
сразу  понравилась.  Ѓыло  только  непривычно  и неудобно  сидеть  без дела,
смотреть, как Њила работает, как  подносит и ей, Љате, еду наравне со всеми.
ЉатЯ опЯть вспомнила тот рейс, когда впервые она встретила ‚агина, тоже ведь
была в те времена такой же подвижной и легкой, как Њила.  € каким желанным и
прекрасным все было в море, и перваЯ любовь, любовь -- длЯ нее на всю жизнь,
а  длЯ ‚агина? ‚едь, как было потом, по году не виделись, так  получалось --
на  разных  судах  в  разных районах, и как проблески  счастьЯ --  встречи в
океане,  совпадение  рейсов. €скал  ли он  этих  встреч? …го ведь  тоже надо
понЯть -- всегда найдетсЯ недовольный тобой или штатный стукач, донесет куда
следует -- и конец морЯм-океанам...
     ђЯдом с  Љатей  за  столиком  сидели радисты.  Ћдин из них  молодой, но
слишком уж  располневший, ел  быстро, как будто  кто-то  его  торопил,  ел и
успевал  говорить. Љак и все радисты на флоте -- соседи по столику знали обо
всем. „вое других молчали и лишь изредка с любопытством поглЯдывали на нее.
     -- ‚от так нас, дурачков, нажгли, -- продолжал толстЯк, -- на черта нам
это  мизер  пресервов! ’ак нет,  стоп  машина, и  догружайсЯ! ’еперь жди эту
"џшму", будь она неладна!
     -- „вое  суток,  как пить дать, терЯем,  --  поддержали его с соседнего
столика.
     ЉатЯ  прислушалась к разговору.  Ћ задержке  на  промысле  уже говорили
почти за всеми столиками.
     Џотом и на палубе  она  слышала,  как  недовольно чертыхались  матросы,
настроенные на скорую встречу  с берегом.  …й было уже  все  равно  --  днем
раньше, днем больше, значит небесам так угодно, чтобы зародилась жизнь.  ќто
‚агин торопил, все  подсчитывал  дни.  ЏонЯл, что она уже  не  та влюбленнаЯ
девочка, котораЯ  во всем  с ним соглашалась.  —етвертый  месЯц,  времени  в
запасе нет... „умать о том, что произойдет, ей не хотелось.  Џусть все идет,
как  идет.  •орошо  бы, "Љолпино" оставили на  промысле еще  хоть ненадолго,
тогда и решать ничего не надо, не один знакомый врач не поможет.
     Ћна  смотрела  с  высокого  борта  транспорта  на  утреннюю  зеркальную
поверхность  океана, на силуэты промысловых  судов, тающие вдали, за  линией
горизонта. ‘реди сейнеров медленно  передвигалась  база, собиравшаЯ утренние
уловы.  ‚се  это  было ей знакомо  -- и  то,  как база  осторожно подходит к
сейнеру,  прикрываЯ его  подветренным  бортом,  и  как  на  сейнере начинают
стЯгивать, а  по морскому -- подсушивать  невод,  а  в этом неводе стиснутаЯ
сетЯми  бурлит  и  бьетсЯ  рыба,  задыхаетсЯ, третсЯ чешуей  друг  о  друга,
застревает в Ячее, пытаЯсь вырватьсЯ. Ќа сейнерах всегда с  нетерпением ждут
подхода  базы:  быстрее сдашь улов -- быстрее пойдешь в новый  замет,  да  и
вообще стоЯнка у базы праздник длЯ матросов, каждый из них ждет предлога длЯ
того, чтобы попасть на борт базы, ведь на сейнерах нет женщин...
     “  нее  никогда  не  завЯзывались  знакомства  с матросами  кошельковых
судов-ловцов: во-первых, за ее спиной, как тень, всегда был ‚агин, даже если
в это времЯ он занималсЯ промыслом совсем в другом океане, во-вторых, это не
длЯ нее  -- случайные  суетливые встречи... ‘ейнер сдавал  рыбу обычно  часа
четыре,  потом отходил об базы  и  торопливо  бежал  искать новые косЯки,  а
женщина  оставалась  на  базе,  где все  знали о  ее  встрече  и нередко зло
подшучивали над  ее  увлечением. Ќаверное, и  на "Љолпино"  тоже  нашлись бы
острЯки, узнай они истинную причину ее возвращениЯ в порт.
     ЉатЯ  напрЯженно вглЯдывалась в  силуэт базы,  подошедшей  к  сейнерам,
стараЯсь угадать, ее ли это "Љронштадт" или это  другаЯ однотипнаЯ база. Љак
там  сейчас ‚агин?  “спокоилсЯ,  наверное,  доволен, что вышло  так,  как он
захотел, что добилсЯ своего и сейчас  занЯт,  как всегда, суматошными делами
промысла:  уговаривает  "Љолпино"  принЯть   дополнительно  груз  пресервов,
ругаетсЯ с промысловиками,  норовЯщими сдать  улов без очереди, распределЯет
топливо с очередного танкера...  Ћн всегда  делилсЯ с ней своими заботами, и
она уже не мыслила его без этих забот, и очень  понимала, как необходимо ему
перед кем-то исповедоватьсЯ. Ћн  вслух  взвешивал свои действиЯ,  решениЯ...
Ћна всегда принимала его  сторону,  так, по крайней мере, наверное, казалось
ему. ЉатЯ боЯлась  ссор  -- они виделись не  так уж  часто, и  было бы глупо
омрачать встречи размолвками. Ќо когда он бывал слишком  крут, несправедлив,
-- она старалась исподволь, осторожно повлиЯть на его решение, смЯгчить его,
успокоить.
     ЏомнитсЯ, лет пЯть назад,  в ‘еверном море он принимал на  борту  своей
плавбазы  высокое начальство. „ела на промысле складывались не  ахти  как, и
вот сам ’убенко, начальник  управлениЯ, решил навести порЯдок.  Џо характеру
еще более  горЯчий, чем ‚агин, он стал резко вмешиватьсЯ в работу капитанов,
принимал решениЯ сам, ни с кем не советуЯсь,  --  промысел будоражило. € вот
этот  ’убенко  прибыл  на  плавбазу.  ‘ необычайной  легкостью, несмотрЯ  на
тучность и  возраст, вскарабкалсЯ по раскачивающемусЯ трапу, и  сразу  же  ,
едва ступив на палубу, накинулсЯ на ‚агина. Џри людЯх ‚агин смолчал, а потом
у себЯ в  каюте высказал своему шефу все,  что  о нем думал. ‚  общем, нашла
коса на камень.
     "‡автра  же подам рапорт, пусть этот чиновник сам встает на капитанский
мостик,  пусть загонит  и базу, и весь флот  в  полный  прогар! -- кипЯтилсЯ
‚агин. --  Ћн ходил  в море, когда  сети вручную трЯсли, когда ‘ђ’ считались
крупными судами! ЏредставлЯешь, дал команду переходить к  вестовым банкам...
Ћн угробит там флот в первый  же шторм! ќто раньше там ловили -- тогда какаЯ
осадка у судов была  -- два-три метра! Ђ  сейчас уже все -- финиш! ‘ейчас на
глубинах надо работать!"  "’ы  прав, -- успокаивала она  его, --  ну хорошо,
подашь рапорт, спишешьсЯ, флот будет,  как  ты говоришь,  в прогаре.  Љто от
этого  выиграет?  Џромысловики  тебЯ  знают,  тебе  доверЯют, у них  у  всех
семьи... Џодожди два-три  днЯ, вот увидишь, ’убенко долго не пробудет здесь,
он не глупый человек, просто у него свои амбиции..."
     ‚ышло, в конце концов так, как она и предполагала. ’убенко покинул борт
плавбазы, смолк его голос в эфире, флот заработал спокойно, без нервотрепки,
и план  взЯли,  и  все было  в  порЯдке.  Ќедаром  ‚агина  считали удачливым
капитаном,  был  у  него особый  нюх на  рыбу и только  одному ему известные
приметы. Ќо  море  есть  море, всЯкое бывало,  были  случаи похлеще,  чем  с
’убенко... € пожары вспыхивали, и на мель  выскакивали -- все было, и всегда
она старалась быть рЯдом с  ним, ‚агиным, и  старалась сделать так, чтобы он
верил в свои силы, и свою удачливость. € потому любил он повторЯть: "’ы  длЯ
менЯ, Љатюша, как талисман!"
     €  о чем только не переговорили они в  долгие рейсы,  каждый из которых
по-своему запомнилсЯ ей.  ђаньше, в первые рейсы, длЯ таких разговоров им не
хватало времени.  ђедко выпадало остатьсЯ наедине. Љаждой встречи она, тогда
еще  совсем  девчонка, ждала с  замиранием  сердца. Ќо  с  самого  начала их
отношений  все времЯ  надо  было таитьсЯ. ‚едь  на каждом судне  обЯзательно
кроме  капитана  был еще  и  первый  помощник, человек обычно не  сведущий в
морском  деле  и  не  занЯтый   никакими  судовыми  работами,  но  бдительно
подсматривающий за всеми. Ћт  него зависело -- выпустЯт ли тебЯ в  следующий
рейс или  вызовут на комиссию  в партком,  где любопытствующие старцы будут,
истекаЯ  слюной, выспрашивать  подробности твоей любви.  „а  и кроме  первых
помощников  были доброхоты, обделенные жизнью, и готовые все  сообщить, куда
следует. ‚се зависели  от этих наветов... Ќо теперь это  ушло, теперь  ‚агин
был не длЯ их зубов...
     ‚ этом  рейсе  у  ‚агина,  как  у  начальника  всего промысла,  была на
плавбазе  самаЯ   просторнаЯ  каюта-люкс,  отделанный  под  ореховое  дерево
кабинет, спальнЯ с  такой широкой кроватью, что и на берегу не в каждом доме
встретишь, а главное ванна -- о  чем еще мечтать?! € никто не мог зайти,  не
предупредив заранее, правда часто звонили по  судовому телефону.  ‡вонок был
резкий, похожий на сигналы аврала. Џоначалу он  очень  пугал  ее -- хотелось
быстро  вскочить, сжатьсЯ  в комок, стать невидимкой. ‚ принципе,  ей нечего
было боЯтьсЯ,  просто,  видимо страх  этот уже въелсЯ  в кровь,  да и  ‚агин
всегда слишком нервничал, ей всегда передавалось его  настроение...‚ласть не
раскрепостила его,  напротив,  он стал в отношениЯх с ней, Љатей,  еще более
осторожным, и это теперь не только  раздражало,  но и злило... “же  не екало
сердце, не томило сладкое  предчувствие  в день свиданиЯ,  что-то  отошло  в
прошлое,  что-то стало  привычным...  €  надо было очутитьсЯ в его объЯтиЯх,
почувствовать крепкие руки на плечах,  чтобы  опЯть все растаЯло и  налилось
нетерпением... ‹юбовь требует встреч, ей вредны долгие разрывы во времени...
Њожет быть, если бы они  были вместе на берегу, все было бы  по-другому,  но
‚агин всЯкий  раз, когда  об  этом заходила  речь, объЯснЯл, что  сейчас  не
времЯ: то долгие годы болела его жена, то теперь сына  надо поднЯть на ноги,
вот окончит институт, тогда...
     ‚се он объЯснЯл убедительно, но только теперь, в этом  рейсе, ЉатЯ, как
совершенно очевидное, осознала, что нужна ‚агину только в море.  ‚стречи  на
берегу, убедилась она, не  много значили длЯ ‚агина.  ‚сЯ их настоЯщаЯ жизнь
проходила  здесь,  в Ђтлантике.  €  получалось,  что только в  море  ЉатЯ  и
чувствовала  себЯ человеком,  необходимым  в  общем течении  событий...  Ћна
всегда четко выполнЯла свою работу, была  обходительна, терпелива, старалась
не  поддаватьсЯ сиюминутным  настроениЯм, старалась  быть  ровной  со всеми.
Њужчины,  как дети,  требовали постоЯнного ухода. Ќа малых судах-ловцах, где
обычно не было женщин -- царили хаос и запустение, люди  не брились, бродили
по  палубам  почти нагишом, через слово  -- мат, на базах  же и  транспортах
присутствие  женщин  заставлЯло  почти  всех  соблюдать  приличиЯ, ежедневно
бритьсЯ, гладить  рубашки,  застилать койки в каютах. Џо заведенной традиции
она, ЉатЯ, буфетчица верхнего салона, убирала каюты  комсостава,  следила за
чистотой  и при  помощи  старпомов  добивалась  наведениЯ  почти  идеального
порЯдка.
     ’акаЯ уж была ее планида -- ухаживать  за другими. ЋбычнаЯ детдомовскаЯ
девчонка, которую  приютила и  пригрела крикливаЯ, но  добраЯ тетка ‡ина,  у
которой своих детей было полно. € оказалось, что лучшей нЯньки, чем ЉатЯ, не
сыскать. „авно уже нет тетки ‡ины, обзавелись семьЯми ее  дети,  разъехались
кто куда, осталась здесь только ‚арЯ, у которой  тоже полно детей. †ивет она
в поселке, что образовалсЯ на месте  старого  немецкого городка, имеет  свой
дом, и кажетсЯ  все у  ней есть,  но  гложет ‚арю  какаЯ-то  зависть, все ей
кажетсЯ, что обделила  ее жизнь. Џро таких ‚агин говорит: человек очереди --
все  времЯ чего-то  ждет, все жалуетсЯ  -- не  досталось, не хватило. ‘овсем
чужой  она  стала,  ближе даже матросы, с  которыми ходила ЉатЯ  в очередной
рейс. ‹юбит ‚арвара  лишь подарки,  жадно  рассматривает заграничные одежки,
благодарит  подолгу, и в  душе, конечно,  осуждает, да и  открыто злословит,
стоит  только  выйти за порог. …динственным  дорогим длЯ Љати человеком  был
сынишка ‚ари -- большеголовый „анЯ.  ‘  ним любила играть, когда тот еще был
совсем малышом, часами читала ему сказки, а потом, когда „анЯ пошел в первый
класс,  рассказывала ему всЯкие морские  истории, которые он слушал,  затаив
дыхание. € вот сейчас „анЯ в пЯтом классе, и не только внимает ее рассказам,
но и сам делитсЯ  заботами -- школа, друзьЯ,  волейбол. …й все  интересно, и
„анЯ  это  чувствует  ведь! „анЯ,  „анЯ  --  добраЯ  душа!.. ѓоворит как-то:
"Џереезжай к нам, ты, наверное, устала от  своей работы,  будешь жить в моей
комнате,  места хватит!" Љак ей приЯтна его забота, если бы он знал. ‡начит,
не из-за  подарков  прикипел к ней  пацан,  каждый раз  ведь привозит ему из
далеких  рейсов то кубик-рубик,  то  компьютер  миниатюрный,  то  магнитофон
--видит, как горЯт глаза у мальчишки,  и вот выходит, не нужны ему в будущем
никакие дары -- лишь бы была рЯдом...
     ‚арвара занЯта, работает сутками  на мукомолке, муж непутевый  -- вечно
пьЯный,  она устает, на сына кричит. Љак-то остановила ее, пытаЯсь  защитить
„аню,  та вспылила:  "‘воих воспитывай!  Ќебось,  слаще в  морЯх  с мужиками
болтатьсЯ на всем готовом, чем обузу на себЯ взваливать!"
     Џопробовала бы сама эту сладость! ђазве объЯснить, как трудно перенести
изматывающую  тело качку,  как  трудно привыкнуть  к  бездомью,  к  житью  с
напарницей  в одной  каюте,  к едкому запаху  аммиака в рыбцехе, а главное к
тому, что вокруг тебЯ сплошь большаЯ вода -- без конца и без краЯ... …сли бы
не ‚агин! „авно бы все бросила, давно бы прибилась к своему берегу...
     ...Љ полудню  на  "Љолпино" просто  некуда было детьсЯ от жары.  —то-то
разладилось  в  системе  кондиционированиЯ,   и  в  поисках   прохлады  люди
потЯнулись  на  верхние  палубы.  ‘олнце  повисло  над  головой  раскаленным
сгустком,  палубный  настил  жег  ноги.  Ћт  глЯнцевого  пространства   воды
солнечные лучи  отражались, как от  зеркала,  и  океан,  который,  казалось,
должен был приносить прохладу, сам превратилсЯ в источник  тепла. Ќа юте был
бассейн, ЉатЯ  слышала,  как  плещутсЯ там свободные  от вахты матросы,  как
звонко  они  перекликаютсЯ.  ‡ажмурь глаза и  представитсЯ озеро в  лесу  за
поселком, где живет ‚арвара, и  уже не матросы,  а  дети барахтаютсЯ  там  в
живительной и прозрачной воде.
     ЉатЯ подошла ближе к бассейну. ‚ода в нем  была притЯгивающей и манЯщей
и  сквозь  ее  голубизну  было  видно  дно,  выложенное кафелем.  ‡ахотелось
сбросить липнувший к телу сарафан, окунутьсЯ, плавать и  смеЯтьсЯ во  всеми,
но мысль, что могут заметить, понЯть по ее полнеющей фигуре причину полноты,
эта  мысль остановила ее.  Ћна решила, что в душевой  вода много  холоднее и
решила спуститьсЯ туда.
     ЉатЯ не  ошиблась. Љолкий  живой поток прохлады хлынул на разгорЯченное
тело.  Ћна  откинула голову, чтобы  не мочить волосы, поднЯла руки. €  вдруг
стало на  душе  спокойно, как будто  водЯные  струи уносили  куда-то все  ее
огорчениЯ и  сомнениЯ. •олоднаЯ вода, прЯмо как из родника, -- подумала она,
--  удивительно,  как это вода, пробежав по судовым системам,  не нагрелась.
Џосле такого душа хорошо будет забратьсЯ в постель, забытьсЯ, не думать ни о
чем. Љаких-нибудь два-три  днЯ на перегрузку  с "џшмы",  потом  самый полный
ход, неделЯ -- и берег... Њожет  быть, это наконец-то последние десЯть суток
ее морских странствий!
     Ќо уснуть ей не удалось, -- кто-то тихо постучал в дверь. ЉатЯ накинула
халат и открыла. ‚ каюту осторожно впорхнула Њила. Ћна была в очень короткой
юбке, открывающей  тонкие стройные ноги, и в цветастой кофточке  с оборками.
‘овсем юное создание, девчонка -- школьница, да и только.
     -- Ђх, боже мой!  -- воскликнула Њила еще  с порога. -- џ смотрю, нигде
вас нет, поначалу даже испугалась, всех спрашиваю  -- никто не знает! „а и Я
толком ничего не знаю!
     -- ‘адись, буду рада познакомитьсЯ, -- сказала ЉатЯ.
     Њила  не заставила  себЯ упрашивать и  непринужденно уселась на  койку,
поджав одну ногу под себЯ, и начала говорить  без остановки... ЉатЯ слушала,
кивала,  изредка поддакивала. ђаньше она вот  так же, как Њила,  была готова
открыть душу  первому встречному,  обожала  своих кратковременных  подруг на
судах,  готова была все длЯ них  сделать,  пока несколько  раз не обожглась.
ђазные  бывают женщины в море, что греха таить: кто за легкой наживой в путь
пускаетсЯ, кто личную жизнь  устраивает,  да мало  ли  какие причины  в море
гонЯт!  …й  вот  в  одной  рейсе "повезло" --  попалась напарница -- с виду,
вроде, душа-деваха: и простаЯ, и случайных свЯзей сторонитсЯ, хотЯ многие  к
ней  клиньЯ подбивали. Ђ она  хоть бы что, усмехаетсЯ  только: "џ уже десЯть
лет хожу в морЯ, у менЯ на мужиков  аллергиЯ!" €  ЉатЯ раскрылась перед ней,
разоткровенничалась, так захотелось поделитьсЯ с кем-нибудь, а после этого -
житьЯ не стало.  Љак будто подменили напарницу --  пошли намеки, подковырки,
даже  угрозы. Ђ всего-то и нужно  было  этой соплавательнице  --  ее,  Љатю,
запугать,  чтобы  молчала,  потому  что  обнаружилась   и   у   нее   тайна:
приспособилась  на камбузе брагу варить,  да  матросам за заграничные шмотки
сбывать. Ќе выдержала ЉатЯ, про совесть ей напомнила. "Љто бы мне указывал!"
--  рассмеЯлась в  ответ напарница. €  вот  впервые  пошла  ЉатЯ на открытую
схватку... —то тогда началось! ‚ойна настоЯщаЯ. Џришлось все-таки рассказать
‚агину, надо было, спивались матросы.  Ћн, конечно, сразу все  на свои места
поставил: напарницу эту списал, отправил в порт. Њало этого, -- вслед за ней
послал  рапорт  и  требование: передать  дело в суд. "џ в партком пойду, все
узнают чем вы здесь занимаетесь!" -- угрожала напарница, уже когда у трапа с
вещами  стоЯла.  "Ќе бойсЯ, -- сказал ‚агин Љате, -- пусть идет, куда хочет,
на флоте ей делать нечего!" ‘мелее он был тогда, за себЯ не опасалсЯ...
     ‚от так она, ЉатЯ, в  первый раз получила урок от жизни! ‚споминала она
сейчас все это, слушаЯ Њилу, которой все в новинку, все кажетсЯ прелестным и
чудным --  и океан  --  ах, какаЯ ширь!  --  с ума можно сойти, и матросы на
"Љолпино" -- ну просто один к одному парни, и особенно старпом -- это только
по  большому  секрету:  влюблен   в  нее  начисто,  настаивает  даже,  чтобы
расписались после рейса и жили вместе и на берегу.
     -- Ђ там, на берегу, его никто не ждет? -- спросила ЉатЯ.
     Њила будто споткнулась на бегу, покраснела:
     --  ’ам  не  в счет!  Ћн ведь  не знал,  что встретит  менЯ,  он уже  и
радиограмму ей дал, что между ними все кончено...
     "‘транно  как все  повторЯетсЯ, -- подумала ЉатЯ.  -- ‚он  ведь сколько
матросов  на "Љолпино" --  молодых, неженатых,  так  нет,  почему--то именно
старпом..."
     --  €демте ко  мне, -- предложила Њила, -- кофе  попьем, посмотрите как
живем: с кастелЯншей в одной каюте. Ћна добраЯ такаЯ, только старенькаЯ, лет
сорок наверно... •одит в  море  очень давно,  а  все привыкнуть  к качке  не
может.  Ђ Я вот сразу понЯла,  как  надо переносить болтанку:  Я в  шторм ем
много и пою. ‚се песни, что помню, перепою! ЊенЯ морскаЯ болезнь и не берет!
     --  ’ы  молодец!  -- похвалила  ЉатЯ. --  Ђ Я поначалу  никак  не могла
приспособитьсЯ. Ќа траулерах ходила, а те как  с волны опустит -- все внутри
обрываетсЯ. Ђ посуда!.. летит  со стола, как живаЯ, хоть и скатерть  заранее
намочишь, и штормовки  по краЯм стола поставишь. ’арелок за рейс  разобьетсЯ
-- пропасть, попробуй на берегу списать...
     -- ЊенЯ звали на траулеры, а Я испугалась: говорЯт, там так бывает, что
женщина одна на судне! Ђ с ‚агиным вы тоже на траулерах встретились?
     Њила почувствовала, что спросила что-то не то, и заторопилась:
     --  €демте  же,  да  не  слушайте  вы  менЯ!  €  только не  обижайтесь,
пожалуйста!
     Љатю словно водой  холодной окатили. ‚от такие секреты на  промысле,  а
‚агин надеетсЯ, что никто не знает!
     Ќа палубе их  ослепило  Яркое солнце,  на небе по-прежнему  не  было ни
одного облачка. "Љолпино" лежало  в дрейфе. “ носовой тамбучины они заметили
группу судовых командиров, смотревших  на воду. Њатросы, игравшие в волейбол
на  кормовой  надстройке,  прекратили  матч,  столпились  у  лееров  и  тоже
вглЯдывались в океанский простор.
     ‚дали,  на  зеркальной  поверхности прыгал,  как водЯнаЯ  блоха,  юркий
разъездной катер. Ћн ходко бежал к "Љолпино", на глазах превращаЯсь из  едва
различимой точки в нечто рельефное. ‚от уже стали видны люди на его борту, и
ЉатЯ смогла прочесть надпись --  "Љронштадт". ‡начит,  вестник оттуда,  с ее
плавбазы.
     --  €дем же, ничего интересного!  --  протЯнула Њила. -- ЋпЯть продукты
станут выпрашивать, знаю Я их!
     Ќо  ЉатЯ  как будто прилипла к палубе, что-то захолонуло  внутри. ‚друг
‚агин опомнилсЯ, понЯл все...
     ‘ борта "Љолпино" спустили трап, старпом подергал, проверил - прочно ли
закреплен, что-то сказал пожилому матросу, по-видимому,  боцману. Џохожий на
тюленЯ  капитан  "Љолпино",  не вынимаЯ  изо рта коричневой трубки,  подошел
вплотную к  фальшборту.  Љатер притиралсЯ  к борту,  на вираже взметнул веер
брызг и замер точно в том месте, где  был опущен трап. ЉатЯ шагнула к леерам
и сразу увидела ‚агина. ‚идимо, до этого он стоЯл за рубкой катера, а теперь
перебралсЯ в нос, готовЯсь  ухватитьсЯ  за трап. ЉатЯ видела,  как  ловко он
поймал  канат,  подтЯнулсЯ,  точно  встал  ногой  на  перекладину,  а  через
мгновение уже показалсЯ  над планширем. Љ нему потЯнулись руки -- помочь, но
он опередил всех и легко прыгнул на палубу.
     ЉатЯ замерла.  ‚зглЯды их встретились, и она понЯла, что  ‚агин заметил
ее, даже не сейчас, а еще раньше -- с борта катера.
     -- ЉатЯ, ЉатЯ, Я зову, зову тебЯ, а ты? -- Њила дергала ее за рукав. Ќо
в это времЯ Њилу отвлек старпом, подозвал  к себе,  что-то долго объЯснЯл. Ђ
‚агин улыбалсЯ и  здоровалсЯ  с судовыми  командирами. Њила кивнула головой,
мол  все Ясно, отошла  от  старпома и  сказала: "ЉатЯ, дорогаЯ, поможете мне
стол накрыть, это же сам ‚агин!"

     ‘тол  сервировали  в  просторной  капитанской  каюте.  Ќеведомо  откуда
поЯвились Ярко-желтые апельсины,  на  камбузе  срочно  отваривали  креветок,
технолог принес  сочные рулеты из скумбрии, но главным украшением стола была
краснаЯ  икра. ‚ последний момент хватились -- нет салфеток. Њила побежала к
себе в  каюту, за ней неотвЯзно, как тень, последовал старпом: он отвечал за
подготовку стола и это давало ему повод быть все времЯ рЯдом с Њилой.
     ЉатЯ смотрела на них и казалось ей, что видит она  самою себЯ, ту очень
давнюю, вышедшею в первы