        ‘ветлана Ђлексиевич. Џоследние свидетели (соло длЯ детского голоса)

---------------------------------------------------------------
     &copy; Copyright ‘ветлана Ђлексиевич
     WWW: http://www.alexievich.org/ і http://www.alexievich.org/
     Email: svett_al@hotmail.com
     Date: 20 Jan 2006

     ‹итературный агент: ѓалина „юрстгофф (galina@dursthoff.de) і http://www.dursthoff.de
     Џо всем вопросам об издании и переиздании обращатьсЯ:
     ‹итературное агентство "Eggers Landwehr" (mascha.tietze@t-online.de)
---------------------------------------------------------------


        Џослесловие
        вместо предисловиЯ


        ... одна цитата

     "‚о  времЯ ‚еликой  Ћтечественной  войны  (1941-1945  годы)  -  погибли
миллионы  советских детей...  ђусские,  беларусы, украинцы,  евреи,  татары,
латыши, цыгане, казахи, узбеки, армЯне, таджики..."
     (†урнал "„ружба народов", No 5, 1985 г.).


        ... и один вопрос русского классика

     Љогда-то великий „остоевский поставил вопрос: а найдетсЯ  ли оправдание
миру,  нашему  счастью  и даже  вечной  гармонии, если  во  имЯ  этого,  длЯ
прочности фундамента, будет пролита хотЯ бы одна слезинка невинного ребенка?
€  сам  ответил  -  слезинка  эта  не оправдает ни  один прогресс,  ни  одну
революцию. Ќи одну войну. Ћна всегда перевесит.
     ‚сего одна слезинка...


        "Ћн оглЯнутьсЯ боЯлсЯ..."

     <i>†енЯ Ѓелькевич - 6 лет.</i>
     <i>‘ейчас - рабочаЯ.</i>

     џ запомнила... џ была совсем маленькаЯ, но Я все запомнила...
     €юнь сорок первого года...
     Џоследнее, что Я запомнила из мирной жизни - сказку, мама читала  ее на
ночь.  Њою  любимую  -  о  ‡олотой  рыбке.  џ  всегда  у ‡олотой  рыбки тоже
что-нибудь  просила:  "‡олотаЯ  рыбка...   ЊиленькаЯ  золотаЯ  рыбка..."   €
сестричка  просила.  Ћна просила по-другому: "Џо щучьему  велению,  по моему
хотению..."  •отели, чтобы мы поехали на лето к бабушке, и чтобы папа с нами
поехал. Ћн такой веселый...
     “тром проснулась от страха... Ћт каких-то незнакомых звуков...
     Њама с папой думали,  что мы  спим,  а Я лежала  рЯдом с  сестричкой  и
притворЯлась, что сплю. ‚идела: папа долго целовал маму, целовал лицо, руки,
а Я удивлЯлась, что никогда раньше он так ее не целовал. ‚о двор они  вышли,
держась за руки,  Я подскочила  к окну - мама  повисла  у папы  на шее и  не
отпускала его. Ћн оторвал  ее  от  себЯ и побежал,  она  догнала и  снова не
пускает и что-то кричит. ’огда Я тоже закричала: "Џапа! Џапа!"
     Џроснулись сестричка  и братик ‚асЯ, сестричка смотрит, что Я плачу,  и
она закричала: "Џапа!" ‚ыскочили мы все на крыльцо: "Џапа!!" Ћтец увидел нас
и,  как  сейчас  помню,  закрыл  голову  руками и  пошел, даже  побежал.  Ћн
оглЯнутьсЯ боЯлсЯ...
     ‘олнце светило  мне в лицо. ’ак  тепло... € теперь не веритсЯ, что  мой
отец в то  утро  уходил на войну. џ была совсем маленькаЯ, но мне кажетсЯ, Я
сознавала,  что вижу его  в последний раз. Ѓольше никогда не встречу. џ была
совсем... ‘овсем маленькаЯ...
     ’ак и свЯзалось у менЯ в памЯти, что война -- это когда нет папы...
     Ђ  потом помню:  черное небо  и черный самолет. ‚озле шоссе  лежит наша
мама с  раскинутыми  руками. Њы  просим  ее  встать,  а  она  не  встает. Ќе
поднимаетсЯ. ‘олдаты  завернули маму в плащ-палатку и похоронили в песке, на
этом  же месте. Њы кричали и просили: "Ќе закапывайте нашу мамку в Ямку. Ћна
проснетсЯ, и мы пойдем дальше". Џо песку  ползали какие-то большие жуки... џ
не могла представить, как мама будет жить под землей с ними. Љак мы ее потом
найдем, как мы встретимсЯ? Љто напишет нашему папе?
     Љто-то  из  солдат  спрашивал  менЯ:  "„евочка, как  тебЯ зовут?"  Ђ  Я
забыла...  "„евочка,  а как  твоЯ  фамилиЯ?  Љак  зовут  твою  маму?"  џ  не
помнила... Њы сидели возле маминого бугорка до ночи, пока нас не подобрали и
не посадили на телегу. ЏолнаЯ телега детей. ‚ез нас какой-то старик, собирал
всех по дороге. Џриехали  в  чужую деревню, и разобрали  нас по  хатам чужие
люди.
     џ долго не разговаривала. ’олько смотрела.
     Џотом помню - лето. џркое лето. —ужаЯ  женщина гладит менЯ по голове. џ
начинаю плакать. € начинаю говорить... ђассказывать  о маме и папе. Љак папа
бежал от  нас и даже не  оглЯнулсЯ... Љак мама лежала... Љак ползали жуки по
песку...
     †енщина гладит менЯ по голове. ‚ эти минуты Я понЯла: она похожа на мою
маму...


        "ЊоЯ перваЯ и последнЯЯ сигарета..."

     <i>ѓена ћшкевич - 12 лет.</i>
     <i>‘ейчас - журналист.</i>

     ‘олнце... €  необычнаЯ тишина. ЌепонЯтное молчание.  “тро  первого  днЯ
войны...
     Ќаша  соседка, жена военного,  вышла  во  двор всЯ в слезах. Ћна что-то
шепнула  маме, но показала знаками, что надо молчать. ‚се боЯлись произнести
вслух то,  что  случилось,  даже тогда, когда  уже  знали, ведь  кому-то уже
успели  сообщить.  Ќо  они  боЯлись,  чтобы  их  не  назвали  провокаторами.
Џаникерами. Ђ это  страшнее войны. Ћни боЯлись... ќто Я  сейчас так думаю...
€,  конечно, никто  не верил. —то  вы! Ќаша армиЯ  на границе, наши  вожди в
Љремле!  ‘трана  надежно  защищена, неприступна длЯ врагов! ќто Я  тогда так
думал... џ был пионер.
     Љрутили  радио. †дали  выступлениЯ  ‘талина. …го  голос  был  нужен. Ќо
‘талин  молчал.  Џотом  выступил Њолотов...  ‚се  слушали.  Њолотов  сказал:
"‚ойна". ‚се равно еще никто не верил. ѓде ‘талин?
     Ќалетели на город самолеты... „есЯтки незнакомых самолетов. ‘ крестами.
Ћни  закрыли  небо, закрыли солнце.  “жас!! Џосыпались  бомбы... Ѓеспрерывно
слышались взрывы. ’реск. ‚се происходило как во сне... Ќе наЯву... џ уже был
не маленький, Я запомнил  свои  чувства. ‘вой  страх, который расползалсЯ по
всему телу. Џо всем словам. ЊыслЯм. Њы выскочили из дома, бежали  куда-то по
улицам...  Њне  казалось, что города  уже  нет, одни  развалины. „ым. Ћгонь.
Љто-то  сказал:  надо  бежать на  кладбище, потому  что  кладбище бомбить не
будут.  ‡ачем  бомбить  мертвых?  ‚  нашем  районе  было  большое  еврейское
кладбище, со старыми деревьЯми.  € все бросились туда,  там собрались тысЯчи
людей. Ћни обнимали камни, прЯтались за плитами.
     ’ам  мы с  мамой  просидели до  ночи. Ќикто вокруг не произносил  слово
"война", Я слышал другое слово -  "провокациЯ". …го повторЯли все. ђазговоры
были  такие,  что  вот-вот наши войска  перейдут  в наступление.  ‘талин дал
приказ. € в это верили.
     Ќо всю ночь гудели заводские трубы на окраинах Њинска...
     Џервые убитые...
     Џервую...  увидел убитую лошадь... ‘ледом... убитую женщину... ќто менЯ
удивило. џ представлЯл, что на войне убивают только мужчин.
     Џроснусь утром...  •очу вскочить, а потом вспоминаю - война, и закрываю
глаза... Ќе хочетсЯ верить.
     Ќа улицах уже не стрелЯли...  Ѓыло  тихо. Ќесколько  дней тихо. € вдруг
началось движение... €дет, например, белый человек, весь от ботинок до волос
белый. ‚ муке.  €  несет  на себе белый  мешок.  „ругой бежит... “  него  из
карманов падают консервные банки, в руках консервные банки. Љонфеты... Џачки
табака... Љто-то несет перед собой шапку  с сахаром... Љастрюлю с сахаром...
Ќе  описать!  Ћдин  тащит  рулон ткани, другой идет  весь  обмотанный  синим
ситцем. Љрасным... ‘мешно,  но никто не смеетсЯ. ќто  разбомбили продуктовые
склады. Ѓольшой магазин возле нас... ‹юди  бросились разбирать  то, что  там
осталось. Ќа сахарном  заводе несколько человек утонуло в  чанах с  сахарной
патокой. “жас!! ‚есь город грыз семечки.  Ќашли где-то склад с семечками. Ќа
моих глазах прибежала к магазину женщина... “ нее с собой ничего не было: ни
мешка, ни сетки  -  так  она снЯла  с себЯ комбинацию. ђейтузы.  € набила их
гречневой крупой. Џотащила... ‚се это почему-то молча. ‚ эти минуты  люди не
разговаривали...
     Љогда Я позвал маму,  осталась одна  горчица, желтые банки  с горчицей.
"Ќе бери ничего", - просила мама. Џозже она призналась, что ей было  стыдно,
потому  что всю  жизнь она  учила  менЯ  другому. „аже когда  мы  голодали и
вспоминали эти дни, все равно ни о чем не жалели. ’акаЯ была моЯ мама!
     Џо городу... Џо  нашим улицам спокойно гулЯли немецкие солдаты. ‘нимали
все на  киноленту. ‘меЯлись. “ нас  до  войны была в школе  любимаЯ игра, мы
рисовали  немцев. ђисовали их с большими зубами. Љлыками. Ђ тут они ходЯт...
Њолодые,  красивые... ‘  красивыми гранатами,  засунутыми в голенища крепких
сапог.  €грают  на   губных   гармошках.   „аже  шутЯт  с  нашими  красивыми
девушками...
     Џожилой  немец тащит какой-то Ящик. џщик тЯжелый. Ћн  подозвал  менЯ  и
показал: помоги. “ Ящика  были  две ручки, мы  взЯлись  с ним  за эти ручки.
Љогда донесли, куда надо,  немец похлопал  менЯ по плечу и достал из кармана
пачку сигарет. ‚от, мол, плата.
     џ пришел домой. Њне не терпитсЯ, сел на кухне и  закурил. €  не слышал,
как стукнула дверь, заходит мама:
     - Љуришь?
     - Њ-м...
     - Ђ сигареты чьи?
     - Ќемецкие.
     - Љуришь, да еще вражеские сигареты. ќто измена ђодине.
     ’о была моЯ перваЯ и последнЯЯ сигарета.
     Ћднажды вечером мама села возле менЯ:
     - Њне невыносимо, что они здесь. ’ы менЯ понимаешь?
     Ћна  хотела боротьсЯ. ‘ первых дней. Њы решили искать  подпольщиков, мы
не сомневались, что они есть. Ќи на минуту не сомневались.
     -  џ  люблю тебЯ больше всех  на  свете,  - сказала мама.  - Ќо ты менЯ
понимаешь? ’ы менЯ простишь, если с нами что-нибудь случитсЯ?
     џ влюбилсЯ  в свою маму, теперь Я слушал ее беспрекословно. € это потом
осталось на всю жизнь...


        "Ѓабушка молилась... Ћна просила, чтобы моЯ душа вернулась..."

     <i>Ќаташа ѓолик - 5 лет.</i>
     <i>‘ейчас - корректор.</i>

     џ  научилась  молитьсЯ...  —асто  вспоминаю,  как  в  войну Я научилась
молитьсЯ...
     ‘казали - война,  Я, и это понЯтно,  в пЯть лет  не  воображала никаких
картин. Ќикаких страхов. Ќо от страха, именно от страха, уснула. € спала два
днЯ. „ва днЯ лежала, как кукла. ‚се думали, что  Я умерла.  Њама плакала,  а
бабушка молилась. Ћна молилась два днЯ и две ночи.
     џ  открыла  глаза,  и первое,  что  помню  -  свет.  џркий-Яркий  свет,
необычайно  Яркий. Њне  от  этого  света стало  больно.  ‘лышу чей-то голос,
узнаю:  это  моей  бабушки голос.  Ѓабушка  стоит  перед  иконой и  молитсЯ.
"Ѓабушка... Ѓабушка..." - позвала Я ее. Ћна  не оглЯнулась. Ќе поверила, что
это Я ее зову... џ уже проснулась... Ћткрыла глаза...
     - Ѓабушка, - потом спрашивала Я, - как ты молилась, когда Я умирала?
     - џ просила, чтобы твоЯ душа вернулась.
     —ерез год  умерла  наша  бабушка. џ  уже умела молитьсЯ. џ  молилась  и
просила, чтобы ее душа вернулась.
     Ђ она не вернулась...


        "Ћни лежали на углЯх розовые..."

     <i>ЉатЯ Љоротаева -- 13 лет.</i>
     <i>‘ейчас -- инженер-гидротехник.</i>

     ђасскажу о запахе... Љак пахнет война...
     „о войны Я окончила шесть классов. ’огда был такой порЯдок в школе, что
начинаЯ  с четвертого класса все сдавали экзамены.  € вот мы сдали последний
экзамен. ќто был июнь, а май и июнь в сорок первом были холодные. …сли у нас
сирень  цветет где-то в мае,  то в тот год она цвела в середине июнЯ. €  вот
начало войны у менЯ всегда  свЯзано с запахом сирени. ‘ запахом  черемухи...
ќти деревьЯ всегда пахнут мне войной...
     †или мы в Њинске,  и родилась Я в Њинске. Ћтец - военный капельмейстер.
џ ходила на военные  парады с ним. Љроме  менЯ, в семье было еще два старших
брата.  ЊенЯ,  конечно,  все любили  и баловали, как  самую младшую,  да еще
сестричку.
     ‚переди лето, впереди каникулы. ќто было  очень радостно.  џ занималась
спортом,  ходила в  „ом  Љрасной  Ђрмии  плавать  в  бассейн.  €  мне  очень
завидовали, даже  мальчишки  в классе завидовали. Ђ Я  задавалась, что  умею
хорошо   плавать.   „вадцать  второго  июнЯ,  в   воскресенье,  должно  было
праздноватьсЯ открытие Љомсомольского озера. …го долго копали, строили, даже
наша  школа ходила на  субботники.  џ собиралась пойти  искупатьсЯ  одной из
первых. Ђ как же!
     “тром  у  нас  было  принЯто  всегда  идти  за  свежими  булочками. ќто
считалось моей обЯзанностью. Џо дороге Я встретила подругу, она мне сказала,
что началась война.  Ќа нашей улице был  много садов,  домики утопали все  в
цветах. џ подумала: "ЉакаЯ война? —то она придумала?"
     „ома  отец ставил  самовар... Ќе успела Я ничего рассказать, как начали
прибегать соседи, и у всех на губах одно слово: "‚ойна! ‚ойна!" Ђ назавтра в
семь  утра  самому  старшему брату  принесли повестку в военкомат.  „нем  он
сбегал на работу и ему отдали деньги, он получил расчет. ‘ этими деньгами он
пришел домой и сказал маме: "џ  ухожу на фронт, мне ничего  не нужно. ‚озьми
эти деньги, купите  Љате новое  пальто". Ђ Я, как  только перешла  в седьмой
класс, стала  старшеклассницей,  мечтала, что  мне  сделают синее бостоновое
пальто с серым каракулевым воротником. € он об этом знал.
     џ до сих пор помню, что, уходЯ на фронт, брат дал деньги мне на пальто.
Ђ жили мы  скромно, дырок в семейном бюджете  хватало. Ќо мама купила бы мне
это пальто, раз брат просил. Ќичего она не успела...
     Њинск  стали  бомбить. Њы  переселились  с  мамой в  каменный  погреб к
соседЯм.  “ менЯ была любимаЯ кошка, очень дикаЯ,  дальше  двора  никуда  не
ходила,  но, когда начинали бомбить и Я убегала со двора к  соседЯм, кошка -
следом за  мной. џ ее гоню: "€ди домой!", а  она  за  мной. Ћна тоже боЯлась
оставатьсЯ  одна. Ќемецкие  бомбы  летели с каким-то звоном, с воем.  џ была
девочка музыкальнаЯ, на менЯ  это сильно  действовало.  ќти звуки... ќто так
страшно, что  у менЯ были мокрые  ладошки. ‚ погребе с  нами сидел соседский
четырехлетний  мальчик,  он  не  плакал. “  него  только  глаза  становились
большими.
     ‘начала горели отдельные дома, потом загорелсЯ город. Њы любим смотреть
на огонь, на костер, но страшно, когда горит  дом, а здесь огонь шел со всех
сторон,  небо и  улицы  застилал дым. € местами  это сильное освещение... Ћт
огнЯ... Џомню три открытых  окна в каком-то деревЯнном доме, на подоконниках
роскошные филокактусы. ‹юдей в этом доме уже нет,  только  кактусы цветут...
Ѓыло такое чувство, что это не красные цветы, а пламЯ. –веты горЯт...
     Њы бежали...
     Џо дороге в  деревнЯх  нас кормили  хлебом и молоком, больше  ничего  у
людей не было. Ђ мы  без денег. џ ушла из дома в платочке,  а мама почему-то
выбежала в  зимнем пальто и в туфлЯх на  высоких каблуках.  Ќас кормили так,
даром, никто о деньгах и не заикалсЯ. Ѓеженцы текли толпами.
     Џотом кто-то первый  передал,  что дорога  впереди перерезана немецкими
мотоциклистами. Њимо тех же деревень, мимо тех же теток с крынками молока мы
бежали назад. Џрибежали  на нашу улицу...  …ще несколько дней назад тут была
зелень, тут были  цветы, а сейчас все выжжено.  „аже от столетних лип ничего
не осталось. ‚се было выжжено до желтого  песка. Људа-то исчез чернозем,  на
котором все росло, только желтый-желтый песок... Ћдин песок... Ѓудто  стоишь
возле свежевыкопанной могилы...
     Ћстались заводские печи, они были белые, прокалились в сильном пламени.
Ѓольше ничего  знакомого... ‘горела  всЯ улица. ‘горели бабушки и дедушки, и
много маленьких детей,  потому что они не убежали вместе  со всеми, думали -
их  не  тронут. Ћгонь никого не пощадил. €дешь -- лежит черный труп, значит,
старый  человек сгорел. Ђ увидишь  издали что-то маленькое, розовое, значит,
ребенок. Ћни лежали на углЯх розовые...
     Њама снЯла с себЯ платок и завЯзала мне глаза... ’ак мы дошли до нашего
дома, до того  места, где несколько дней  назад стоЯл наш дом. „ома не было.
Ќас встретила чудом спасшаЯсЯ наша кошка. Ћна прижалась ко мне, и все. Ќикто
из  нас  не  мог  говорить...  Љошка  не мЯукала, даже кошка  несколько дней
молчала. Њы все молчали.
     “видела первых фашистов, даже не увидела,  а  услышала - у них  у  всех
были  подкованные сапоги,  они громко  стучали. ‘тучали по нашей мостовой. Ђ
мне казалось, что даже земле больно, когда они идут.
     Ђ сиреть так цвела в том году... Ђ черемуха так цвела...


        "Ђ Я все равно хочу маму..."

     <i>‡ина ЉосЯк -- 8 лет.</i>
     <i>‘ейчас -- парикмахерша.</i>

     ‚ сорок первом...
     џ окончила первый  класс, и родители  отвезли менЯ на лето в пионерский
лагерь ѓородище под Њинском.  Џриехала, один раз искупалась, а через два днЯ
--  война.  Ќас  начали отправлЯть  из  лагерЯ.  Џосадили в поезд и повезли.
‹етали немецкие самолеты, а  мы кричали: "“ра!" ’о, что это могут быть чужие
самолеты, мы  не понимали. Џока они не  стали  бомбить... ’огда исчезли  все
краски.. ‚се цвета...  ЏоЯвилось впервые  слово "смерть", все стали говорить
это непонЯтное слово. Ђ мамы и папы нет рЯдом...
     Љогда уезжали из  лагерЯ,  каждому в наволочку что-нибудь  насыпали  --
кому крупу, кому сахар. „аже самых маленьких не обошли, всем давали что-то с
собой.  •отели взЯть  как можно  больше продуктов  в  дорогу, и эти продукты
очень  берегли.  Ќо в поезде мы увидели раненых солдат. Ћни стонали,  им так
больно,  хотелось отдать  все этим солдатам. ќто у нас называлось:  "Љормить
пап". ‚сех военных мужчин мы называли папами.
     Ќам рассказали, что Њинск горел, сгорел весь,  там уже немцы, а мы едем
в тыл. …дем туда, где нет войны.
     ‚езли больше месЯца. ЌаправЯт в такой-то город,  прибудем по  адресу, а
оставить  нас  не  могут,  потому  что  уже  близко немцы. €  доехали так до
Њордовии.
     Њесто очень  красивое,  там кругом стоЯли церкви. „ома низкие, а церкви
высокие.  ‘пать было  не  на чем,  спали на соломе.  Љогда  пришла  зима, на
четверых были одни ботинки. Ђ потом началсЯ голод. ѓолодал не только детдом,
голодали и  люди вокруг нас, потому  что все отдавали фронту. ‚ детдоме жило
двести пЯтьдесЯт детей, и однажды -  позвали на обед,  а есть вообще нечего.
‘идЯт в столовой  воспитательницы и директор, смотрЯт  на нас, и глаза у них
полные слез. Ђ была у нас лошадь Њайка...  Ћна была стараЯ и очень ласковаЯ,
мы возили на ней воду. Ќа следующий день убили эту Њайку. € давали  нам воду
и такой маленький кусочек Њайки... Ќо от нас это долго скрывали. Њы не могли
бы ее есть... Ќи за что! ќто была единственнаЯ лошадь в нашем детдоме. € еще
два голодных кота.  ‘келеты! •орошо, думали мы потом,  это счастье, что коты
такие худые, нам не придетсЯ их есть.
     •одили  мы с огромными животами, Я,  например, могла съесть ведро супа,
потому что в этом супе ничего не было. ‘колько мне будут наливать, столько Я
буду есть и есть. ‘пасала нас природа, мы были как жвачные животные.  ‚есной
в радиусе нескольких километров... ‚округ детдома... Ќе распускалось ни одно
дерево,  потому  что съедались все почки, мы сдирали даже молодую кору.  …ли
траву, всю  подрЯд ели. Ќам дали  бушлаты,  и  в этих  бушлатах мы проделали
карманы и носили с собой траву,  носили и жевали. ‹ето  нас спасало, а зимой
становилось очень тЯжело. Њаленьких детей, нас было человек  сорок, поселили
отдельно. Џо ночам - рев. ‡вали маму и папу. ‚оспитатели и учителЯ старались
не произносить при нас слово "мама". Ћни рассказывали нам сказки и подбирали
такие  книжки, чтобы там  не было этого слова. …сли кто-то  вдруг произносил
"мама", сразу начиналсЯ рев. Ѓезутешный рев.
     “читьсЯ Я опЯть пошла в первый класс. Ђ получилось так: первый  класс Я
окончила с похвальной  грамотой,  но  когда  мы приехали в  детдом  и у  нас
спросили, у  кого  переэкзаменовка, Я  сказала, что у менЯ, так  как решила:
переэкзаменовка -- это и есть похвальнаЯ  грамота. ‚ третьем классе Я удрала
из детдома.  Џошла искать маму.  ѓолодную  и обессиленную в лесу  менЯ нашел
дедушка Ѓольшаков. “знал,  что  Я из детдома, и забрал к себе в семью.  †или
они вдвоем с бабушкой.  џ  окрепла  и стала  помогать им по хозЯйству: траву
собирала, картошку полола,  --  все делала. …ли  мы хлеб, но  это был  такой
хлеб, что в  нем было мало  хлеба.  Ћн - горький. ‚ муку намешивали все, что
мололось: лебеду,  цветы  ореха,  картошку. џ  до  сих пор не  могу спокойно
смотреть на  жирную траву и ем много хлеба. Ќикак не могу его наестьсЯ... ‡а
десЯтки лет...
     ‘колько Я все-таки помню. Њного еще помню...
     џ помню сумасшедшую маленькую девочку, котораЯ забиралась к кому-нибудь
на огород, находила норку и сторожила возлее  нее мышку. „евочка тоже хотела
есть... џ помню ее лицо,  даже  сарафанчик, в котором она ходила. Ћднажды  Я
подошла к  ней, и она мне...  рассказала... Џро мышку...  Њы вместе сидели и
караулили эту мышку...
     ‚сю войну Я  говорила и ждала, что, когда кончитсЯ война, мы запрЯжем с
дедушкой лошадь  и поедем искать маму. ‚ дом  заходили  эвакуированные,  Я у
всех спрашивала: "Ќе встречали ли  они мою маму?" ќвакуированных было много,
так много,  что в каждом доме  стоЯл чугун теплой крапивы. …сли люди зайдут,
чтобы было им  что-нибудь  теплое похлебать. Ѓольше нечего  было  дать... Ќо
чугун  крапивы  стоЯл в каждом  доме... џ  это хорошо  помню. џ эту  крапиву
собирала.
     ‚ойна  кончилась... †ду день, два, за мной  никто не едет. Њама за мной
не едет,  а  папа, Я знала, в армии. Џрождала Я так две недели, больше ждать
не было сил. ‡абралась в  какой-то поезд под скамейку  и поехала... Људа? Ќе
знала. џ думала (это же детское сознание еще), что все поезда едут  в Њинск.
Ђ в Њинске менЯ ждет -- мама! Џотом приедет наш папа... ѓерой! ‘ орденами, с
медалЯми.
     Ћни пропали где-то под бомбежкой... ‘оседи потом рассказывали - поехали
вдвоем искать менЯ. Џобежали на станцию...
     Њне уже пЯтьдесЯт один год, у менЯ есть свои дети.  Ђ Я все равно  хочу
маму...


        "’акие красивые немецкие игрушки..."

     <i>’аиса Ќасветникова -- 7 лет.</i>
     <i>‘ейчас -- учительница.</i>

     Џеред войной...
     Љак Я себЯ помню... ‚се было хорошо: детский сад, утренники,  наш двор.
„евочки и мальчики. џ много читала, боЯлась червЯков и любила собак. †или мы
в ‚итебске, папа работал в  строительном управлении. ‘ детства больше  всего
запомнила, как папа учил менЯ плавать в „вине.
     Ђ потом была школа. Ћт школы у  менЯ  осталось такое впечатление: очень
широкаЯ лестница, стеклЯннаЯ прозрачнаЯ стенка и очень много солнца, и очень
много радости. Ѓыло такое ощущение, что жизнь -- это праздник.
     ‚  первые  же  дни  войны  папа  ушел  на  фронт. џ помню  прощание  на
вокзале... Џапа все времЯ убеждал маму, что они  отгонЯт немцев, но чтобы мы
эвакуировались. Њама не  понимала: зачем?  …сли мы останемсЯ дома, он найдет
нас   скорее.  ‘разу.  Ђ  Я  все  повторЯла:  "Џапочка,  миленький!   ’олько
возвращайсЯ скорее. Џапочка миленький..."
     “ехал папа, через несколько дней уехали и  мы.  Џо дороге нас все времЯ
бомбили, бомбить  нас было  легко, так  как эшелоны в  тыл шли  через каждые
пЯтьсот метров.  …хали мы налегке: у мамы было  сатиновое  платьице в  белый
горошек, а у  менЯ  ситцевый красный сарафанчик с  цветочками. ‚се  взрослые
говорили,  что  уж  очень  красное  видно сверху,  и как  только налет,  все
бросались по  кустам,  а  менЯ, чем только можно было, накрывали,  чтобы мой
этот красный сарафанчик не был виден, а то Я как фонарь.
     ‚оду  пили из  болот  и  канав.  Ќачались кишечные заболеваниЯ.  џ тоже
заболела... ’рое суток не приходила в сознание... Џотом мама рассказала, как
менЯ  спасли.  Љогда  мы  остановились  в ЃрЯнске, на  соседний путь  подали
воинский эшелон. Њоей маме было двадцать шесть лет, она была очень красиваЯ.
Ќаш состав стоЯл долго. Ћна вышла из вагона, и ей сказал какой-то комплимент
офицер  из  того эшелона.  Њама попросила: "Ћтойдите, Я не могу видеть  вашу
улыбку. “ менЯ дочь умирает". Ћфицер оказалсЯ военным фельдшером. Ћн вскочил
в вагон, осмотрел менЯ и позвал  своего товарища:  "Ѓыстренько  принеси чай,
сухари и белладонну". ‚от эти солдатские сухари... ‹итроваЯ бутылка крепкого
чаЯ и несколько таблеток белладонны спасли мне жизнь.
     Џока  мы ехали в  Ђктюбинск, весь  эшелон  переболел.  Ќас,  детей,  не
пускали туда, где лежали мертвые и убитые, нас ограждали от этой картины. Њы
слышали  только  разговоры: там столько-то закопали в Яму, там столько-то...
Њама  приходила  с бледным-бледным  лицом,  руки  у  нее  дрожали. Ђ  Я  все
расспрашивала: "Ђ куда делись эти люди?"
     Ќикаких пейзажей не помню. € это очень удивительно, потому что Я любила
природу.  ‡апоминались только те кусты, под  которыми мы прЯтались.  Ћвраги.
Џочему-то мне казалось,  что  нигде нет леса,  мы  едем только  среди полей,
среди какой-то  пустыни.  Ћднажды  испытала такой страх, что после  него уже
никакой  бомбежки   не  боЯлась.   Ќас  не  предупредили,  что  поезд  стоит
десЯть-пЯтнадцать  минут. Љоротко. Џоезд пошел, а  Я  осталась... Ћдна... Ќе
помню, кто менЯ подхватил... ЊенЯ буквально вбросили в вагон... Ќо не в  наш
вагон,  а  в  какой-то  предпоследний...  ’огда  Я впервые  испугалась,  что
останусь одна, а мама уедет. Џока мама была рЯдом, ничего не было страшно. Ђ
тут  Я  онемела от страха. € пока  мама ко мне  не  прибежала, не схватила в
охапку, Я была немаЯ,  никто от менЯ слова не мог  добитьсЯ. Њама -- это был
мой мир. ЊоЯ планета. …сли  у менЯ даже что-то болело, возьмешьсЯ  за мамину
руку, и болеть перестает. Ќочью Я всегда спала  рЯдышком с ней,  чем теснее,
тем меньше страха. …сли мама близко, кажетсЯ, что все у нас, как раньше дома
было.  ‡акроешь  глаза  -  никакой  войны   нет.   Њама  только   не  любила
разговаривать о смерти. Ђ Я все времЯ расспрашивала...
     €з Ђктюбинска поехали  в Њагнитогорск, там  жил папин родной  брат.  „о
войны  у него была большаЯ  семьЯ, много мужчин, а когда мы приехали, в доме
жили одни женщины. Њужчины все ушли на войну. ‚ конце сорок первого получили
две похоронки -- погибли дЯдины сыновьЯ...
     €з  той  зимы  еще  запомнилась  ветрЯнка,  которой  мы переболели всей
школой. €  красные штаны... Џо карточкам мама получила отрез бордовой байки,
из  нее сшила мне штаны. € дети менЯ дразнили "Њонах в красных штанах".  Њне
было очень обидно. —уть позже получили по карточкам галоши, Я их подвЯзывала
и  так бегала. Ћколо косточек  они натирали ранки, так все времЯ приходилось
под пЯтки что-то подкладывать, чтобы пЯтка стала выше и не было этих ран. Ќо
зима была такаЯ  холоднаЯ,  что  у  менЯ все времЯ подмерзали руки и ноги. ‚
школе часто  портилось  отопление, в  классах  замерзала вода на полу, и  мы
катались  между  партами.  ‘идели в пальто,  в  рукавичках,  только обрезали
пальчики, чтобы можно было держать ручку. Џомню, что все много читали... ’ак
много...  Љак никогда... Џеречитали  детскую  библиотеку,  юношескую. €  нам
стали  давать  взрослые  книги.  „ругие  девочки боЯлись, даже  мальчики  не
любили, пропускали те страницы, где писалось о смерти. Ђ Я читала...
     ‚ыпало много снега. ‚се дети выбегали на улицу и лепили снежную бабу. Ђ
Я недоумевала: как можно лепить снежную бабу и радоватьсЯ, если война.
     ‚зрослые  слушали все времЯ радио,  без радио не могли жить. € мы тоже.
ђадовались каждому салюту  в Њоскве, переживали каждое сообщение: как там на
фронте? ‚ подполье, в партизанах? ‚ышли  фильмы  о  битве под ‘талинградом и
под Њосквой, так мы по пЯтнадцать--двадцать раз их смотрели. ЏодрЯд три раза
будут показывать, и мы  будем три раза смотреть. ”ильмы показывали в  школе,
специального кинозала не было, показывали  в коридоре, а мы  сидели на полу.
Џо  два-три часа сидели.  џ запоминала  смерть... Њама  менЯ за это  ругала.
‘оветовалась  с  врачами,  почему  Я такаЯ... Џочему  менЯ интересуют  такие
недетские вещи, как смерть? Љак научить менЯ думать о детском...
     џ  перечитала  сказки... „етские  сказки...  —то  Я  опЯть заметила?  џ
заметила,  как  много  там  убивают.  Њного  крови.   ќто  стало  длЯ   менЯ
открытием...
     ‚ конце сорок четвертого года... џ увидела первых пленных немцев... Ћни
шли  широкой колонной  по улице. € что менЯ  поразило, так это то,  что люди
подходили к ним  и  давали  хлеб. ЊенЯ это так поразило, что Я  побежала  на
работу к маме  спросить: "Џочему наши люди дают немцам хлеб?" Њама ничего не
сказала,  она  только заплакала. ’огда  же  Я  увидела  первого  мертвого  в
немецкой форме,  он шел-шел в колонне и упал. Љолонна постоЯла  и  двинулась
дальше, а  возле него поставили нашего солдата.  џ подбежала...  ЊенЯ тЯнуло
посмотреть на смерть  вблизи,  побыть  рЯдом.  Љогда по  радио  объЯвлЯли  о
потерЯх противника, мы всегда  радовались...  Ђ  тут... џ увидела... —еловек
как будто спал... Ћн даже не лежал, а сидел, полускрючившись, голова немного
на плече. џ не знала: ненавидеть мне его или жалеть? ќто был враг. Ќаш враг!
Ќе  помню: молодой он или старый? Ћчень усталый. €з-за этого мне было трудно
его ненавидеть. џ тоже маме об этом рассказала. € она опЯть плакала.
     „евЯтого маЯ мы  проснулись  утром оттого, что в подъезде кто-то  очень
сильно  кричал.  Ѓыло еще  совсем рано.  Њама пошла узнать,  что  случилось,
прибежала растерЯннаЯ: "Џобеда! Ќеужели  победа?"  ќто было  так непривычно:
война  кончилась, такаЯ долгаЯ война. Љто-то плакал, кто-то смеЯлсЯ,  кто-то
кричал... Џлакали те, кто  потерЯл  близких, радовались оттого, что все-таки
это - Џобеда! “ кого-то была горстка крупы, у кого-то -- картошка, у кого-то
-- свекла, --  все сносили  в одну квартиру. џ никогда не забуду этот  день.
‚от это утро... „аже к вечеру уже было не так...
     ‚ войну все почему-то  говорили тихо, мне даже казалось, что шепотом, а
тут все  вдруг заговорил громко. Њы все времЯ  были рЯдом со взрослыми,  нас
угощали, нас  ласкали и прогонЯли:  "€дите на улицу.  ‘егоднЯ - праздник". €
звали  обратно.  Ќас никогда столько не обнимали  и не целовали, как в  этот
день.
     Ќо Я -- счастливый  человек, у менЯ вернулсЯ с войны папа.  Џапа привез
красивые  детские игрушки. €грушки  были немецкие.  џ не  могла  понЯть, как
могут быть такие красивые игрушки немецкими...
     ‘ папой Я тоже попробовала заговорить о смерти. Ћ бомбежках, когда мы с
мамой эвакуировались... Љак вдоль дороги по обе стороны лежали мертвые  наши
солдаты. ‹ица  их были прикрыты ветками. Ќад  ними  жужжали мухи...  Џолчища
мух... Ћ  мертвом  немце...  ђассказала  про  папу  моей  подружки,  который
вернулсЯ с  войны и через несколько дней умер. “мер от болезни сердца. Ќикто
не мог сообразить: как можно умереть после войны, когда все счастливы?
     Џапа молчал...


        "Ћдна горсть соли... ‚се, что осталось от нашего дома..."

     <i>Њиша Њайоров -- 5 лет.</i>
     <i>‘ейчас -- кандидат сельскохозЯйственных наук.</i>

     ‚ войну Я любил сны... џ любил сны о мирной  жизни,  о том, как мы жили
до войны...
     Џервый сон...
     Ѓабушка  управилась  по  хозЯйству... џ  жду  этого  момента.  ‚от  она
отодвигает  стол к  окну,  расстилает  материал, накладывает  на него  вату,
покрывает ее другим куском материала и начинает стегать  одеЯло. “ менЯ тоже
есть  работа:  с  одной  стороны  одеЯла  бабушка  вбивает  гвоздики,  к ним
поочередно привЯзывает шпагат, который  натирает мелком, а Я натЯгиваю его с
другой стороны. "’Яни, Њишенька, посильней", -- просит  бабушка. џ натЯгиваю
--  она отпускает: бах  --  и готова  меловаЯ полоска на красном  или  синем
сатине. Џолоски пересекаютсЯ, получаютсЯ ромбики, по ним бегут стежки черных
ниток.  ‘ледующаЯ  операциЯ: бабушка раскладывает  бумажные выкройки (сейчас
это называетсЯ трафаретом), и  на сметанном одеЯле поЯвлЯетсЯ рисунок. Ћчень
красиво и интересно.  ЊоЯ бабушка  мастерица  и рубашки  строчить,  особенно
воротники  ей удаютсЯ. …е ручнаЯ машинка "‡ингер" работает и тогда, когда  Я
уже сплю. € дедушка спит.
     ‚торой сон...
     „едушка сапожничает.  “ менЯ  и  здесь есть  дело  -- точить деревЯнные
шпильки.  ‘ейчас все подметки --  на  железных гвоздиках, но они  ржавеют, и
подметка быстро  отваливаетсЯ.  Њожет,  и  тогда  были  уже  в  употреблении
железные гвоздики, но Я помню деревЯнные. €з ровной, без сучков чурки старой
березы нужно  было  напилить  кружки и оставить  сохнуть под поветью,  потом
наколоть  брусочки  толщиной  около  трех  сантиметров и  длиной сантиметров
десЯть  и тоже  просушить. ‘  этих  брусочков легко  скалывались  поперечные
пластинки  толщиной  два-три  миллиметра.  ‘апожный  нож острый, и  им легко
срезать кромку у пластинки с  двух сторон: упрешь ее в верстак -- жик-жик, и
пластинка  остраЯ, а  затем  уже коли гвоздики-шпильки.  „едушка  наколюшкой
(такое сапожное  шило)  накалывает  отверстие в  подметке  сапога, вставлЯет
шпильку, стук сапожным молотком! -- и гвоздь в  подметке. пильки набиваютсЯ
в два  рЯда, это  не только  красиво,  но и  очень  прочно  от  влаги  сухие
березовые гвоздики только разбухнут и еще  прочнее будут держать подметку, и
она не отскочит, пока не износитсЯ.
     Ђ  еще  дедушка  подшивает  валенки, вернее,  делает  вторую подошву на
валенках, они тогда  дольше  служат  и можно в  них  ходить без  галош.  €ли
обшивает кожицей задник  валенка, чтобы  в  галошах тот скоро не протиралсЯ.
ЊоЯ  обЯзанность  --  сучить льнЯную нитку, смолить  варом и  вощить  воском
дратву,  вдевать  ее  в  иголку.  Ќо  сапожнаЯ  штопальнаЯ  игла  -- большаЯ
ценность,   и  поэтому  дедушка  чаще   всего   пользуетсЯ  щетиной,   самой
обыкновенной  щетиной с загривка дикого  кабана, можно и  с домашнего, но та
мЯгче.  “ дедушки такой щетины -- целый пук. …ю можно  и  подошву пришить, и
маленькую латочку в неудобном месте: щетинка гибкаЯ и где угодно пролезет.
     ’ретий сон...
     ‘таршие  ребЯта  в  соседском  большом  сарае организовали театр,  идет
представление  о пограничниках и шпионах. Ѓилеты по десЯть копеек,  а у менЯ
нет  гривенника, и  менЯ не  пускают,  начинаю  реветь: Я тоже хочу "увидеть
войну".  ‡аглЯдываю  тайком  в   сарай,   "пограничники"  там  в   настоЯщих
гимнастерках. ‘пектакль потрЯсающий...
     „альше сны мои обрывались...
     ‘коро  Я  увидел солдатские гимнастерки  у  нас дома... Ѓабушка кормила
усталых и запыленных солдат, а они говорили: "Ќемец прет". џ стал приставать
к бабушке: "Ђ какие они, немцы?"
     ѓрузим на телегу  узлы,  менЯ усаживают на них... Људа-то едем... Џотом
возвращаемсЯ... “ нас в доме -- немцы! Ћни  похожи на наших солдат, только в
другой форме и веселые.  Њы  с  бабушкой  и мамой теперь живем за  печкой, а
дедушка  -- в сарае. Ѓабушка уже не стегает  одеЯла, дедушка не сапожничает.
Ћдин  раз отодвигаю  занавеску: в  углу возле окна сидит немец в наушниках и
крутит  ручки рации, слышна музыка, потом четко по-русски...  „ругой немец в
это времЯ намазывал масло на хлеб, увидел менЯ и махнул  ножом возле  самого
моего носа, Я прЯчусь за занавеску и больше уже не вылезаю из-за печки.
     Џо  улице  мимо  нашего  дома  ведут человека  в  горелой  гимнастерке,
босиком,  со  свЯзанными  проволокой руками. —еловек весь черный... Џотом  Я
видел его повешенным возле сельсовета.  ѓоворили,  что это наш летчик. Ќочью
он мне приснилсЯ. ‚о сне он висел у нас во дворе...
     €з  тех  дней...  ‚се  помнитсЯ в  черном  цвете: черные  танки, черные
мотоциклы, немецкие солдаты в черной форме. џ не уверен, что все это было на
самом деле  только черным,  но  Я так запомнил.  ’ак  оно лежит  в памЯти...
—ерно-белаЯ пленка...  ‚ школу  Я  еще не ходил, но читать  и считать  умел.
‘читал танки, их было много, так много, что белый снег превращалсЯ в черный.
     ...ЊенЯ закутывают во  что-то тоже черное, и мы прЯчемсЯ в болоте. ‚есь
день и всю ночь.  Ќочь  холоднаЯ.  Љричат страшным голосом незнакомые птицы.
ЉажетсЯ,  что луна светит Ярко-Ярко. ‘трах!!  Ђ если  нас увидЯт или услышат
немецкие овчарки?  €ногда долетал  их хриплый лай. Ќаутро  --  домой! џ хочу
домой!  ‚се хотЯт  домой, в тепло!  Ќо  дома уже нет,  только груда  дымЯщих
головешек. Ћбгоревшее место... Џосле большого костра... Ќаходим в  золе  ком
соли, который всегда у нас лежал  на припечке. Ђккуратно собрали соль, потом
и глину, смешанную с солью,  ссыпали ее  в кувшин. ќто все, что осталось  от
нашего дома...
     Ѓабушка  молчала, молчала, а ночью  заголосила: "Ђх,  моЯ ты хатка! Ђх,
моЯ ты хатка! ’ут Я в девках гулЯла-а-а-а... ‘юда  сваты  приезжали-и-и-и...
’ут детей  народила-а-а-а..."  Ћна  ходила  по  нашему  черному  двору,  как
привидение.
     “тром Я открыл глаза - мы спим на земле. Ќа нашем огороде...


        "€ поцеловала в учебнике все портреты..."

     <i>‡ина иманскаЯ -- 11 лет.</i>
     <i>‘ейчас -- кассир.</i>

     џ  оглЯдываюсь назад  с  улыбкой... ‘  удивлением.  Ќеужели это было со
мной?
     ‚ день, когда началась война, мы пошли в цирк. ‚сей семьей. Ќа утреннее
представление. Ќи о чем не  догадывались. Ќи о  чем... ‚се уже знали,  а  мы
нет.  •лопали в ладоши. ‘меЯлись. Ѓыл там большой  слон. ‘лонище!  ’анцевали
обезьЯнки...  € вот... ‚ысыпали мы весело на улицу - а люди идут зареванные:
"‚ойна!"  ‚се дети: "“р-ра!!" Ћбрадовались. ’еперь  мы себЯ проЯвим, поможем
нашим бойцам. ‘танем героЯми. џ больше всего любила военные книжки.  Ћ боЯх,
о подвигах... ‚сЯкие там мечты... џ склонЯюсь над раненым бойцом, выношу его
из дыма.  €з  огнЯ... „ома всю  стенку  над  своим  столом оклеила  военными
фотографиЯми из газет. ’ам - ‚орошилов, там - Ѓуденный...
     Њы с подружкой удирали на финскую войну, а наши знакомые мальчишки - на
испанскую. ‚ойна нам представлЯлась самым интересным событием в жизни. ‘амым
большим приключением. Њы о ней мечтали, мы были дети своего времени. •орошие
дети! ЊоЯ подружка всегда ходила в старой буденовке, где она ее взЯла, Я уже
забыла, но это  была  ее  любимаЯ шапочка. Ђ как мы удирали на войну? ‘ейчас
расскажу... Ћна  осталась у менЯ ночевать, ну это, конечно, специально, а на
рассвете мы вместе  тихонько выбрались из дома.  Ќа цыпочках...  ’с... тс...
‡ахватили с собой  какие-то продукты.  Ђ старший брат, видимо, уже следил за
нами, как мы последние дни  шушукались,  что-то пихали в  мешочки.  ‚о дворе
догнал нас и вернул. Ћтругал и пригрозил,  что  выбросит из  моей библиотеки
все военные книжки. ‚есь день Я плакала. ‚от такие мы были!
     Ђ тут настоЯщаЯ война...
     —ерез неделю в Њинск вошли немецкие войска. ‘амих немцев Я не запомнила
сразу, а запомнила их технику. Ѓольшие машины,  большие  мотоциклы... “  нас
таких не  было, таких мы  не  видели...  ‹юди онемели  и  оглохли.  •одили с
испуганными глазами...  Ќа  заборах  и  столбах  поЯвились  чужие плакаты  и
листовки. —ужие приказы. Ќастал "новый  порЯдок". —ерез какое-то времЯ опЯть
открылись школы.  Њама  решила, что война войной, а прерывать учебу не надо,
все  равно  Я должна учитьсЯ. Ќа первом уроке географичка, та самаЯ, котораЯ
нас учила и  до  войны,  стала  выступать  против  советской  власти. Џротив
‹енина. џ  сказала себе: учитьсЯ в  такой школе больше не буду. Ќе-е-е-ет...
Ќе хочу! Џришла домой  и поцеловала  в  учебнике все портреты... ‚се любимые
портреты...
     Ќемцы  врывались в квартиры,  кого-то все  времЯ искали. ’о  евреев, то
партизан...  Њама сказала: "‘прЯчь  свой пионерский галстук". „нем Я галстук
прЯтала, а ночью, когда ложилась спать, надевала. Њама боЯлась: а если немцы
постучат ночью? “говаривала менЯ. Џлакала. џ ждала, пока мама заснет, станет
тихо дома и на улице.  ’огда доставала  из шкафа красный  галстук, доставала
советские книжки. € моЯ подружка так делала. Ћна и буденовку берегла.
     ’еперь сама удивлЯюсь: неужели это была Я?


        "џ их руками собирала... Ћни белые-белые..."

     <i>†енЯ ‘еленЯ - 5 лет.</i>
     <i>‘ейчас - журналист.</i>

     ‚ то воскресенье... „вадцать второго июнЯ...
     Џошли    с    братом    за    грибами.    “же   было    времЯ   толстых
боровиков-колосовиков. ‹есок  наш  небольшой,  мы  там  знали каждый кустик,
каждую  полЯнку,  где  какие  грибы растут,  какие Ягоды и  даже  цветы. ѓде
иван-чай,  а где  желтый  зверобой. ‘иний вереск...  “же возвращались домой,
когда услышали громовой гул. ѓул шел с неба... ЏоднЯли головы: над нами штук
двенадцать-пЯтнадцать  самолетов...  Ћни  летели  высоко,  очень  высоко,  Я
подумал, что раньше наши самолеты  так  высоко  не летали. Ѓыл  слышен  гул:
у-у-у!
     ’ут же мы увидели нашу маму, она бежала к нам  - плачущаЯ, растерЯннаЯ,
со  срывающимсЯ голосом. ’аким и осталось впечатление от первого днЯ войны -
мама не зовет ласково, как обычно, а кричит: "„ети! Њои дети!" “ нее большие
глаза, вместо лица одни глаза...
     —ерез  два  днЯ,  наверное, к нам на хутор зашла группа красноармейцев.
‡апыленные,  потные, с запекшимисЯ губами, они жадно пили воду из колодца. €
как же они ожили... Љак  просветлели их лица, когда в  небе поЯвилось четыре
наших  самолета.  Ќа  них мы  заметили такие четкие  красные звезды.  "Ќаши!
Ќаши!" - кричали мы  вместе с красноармейцами. Ќо вдруг  откуда-то вынырнули
маленькие черные самолеты, они крутились вокруг  наших,  что-то там трещало,
гремело.  ќто  как,  знаете...  Љто-то рвет  клеенку  или полотно... Ќо звук
громче... џ еще  не  знал. что так  издали или  с высоты  трещат  пулеметные
очереди.  ‡а падающими нашими  самолетами  потЯнулись красные полосы огнЯ  и
дыма. Ѓабах!  Љрасноармейцы стоЯли  и плакали,  не  стеснЯЯсь своих  слез. џ
первый раз видел... Џервый раз...  —тобы красноармейцы  плакали... ‚ военных
фильмах, которые Я ходил смотреть в наш поселок, они никогда не плакали.
     Ђ  потом...  Џотом...  …ще через несколько дней...  €з  деревни  Љабаки
прибежала мамина сестра - тетЯ ЉатЯ. —ернаЯ, страшнаЯ. Ћна рассказала, что в
их  деревню  приехали  немцы, собрали  активистов  и вывели за  околицу