тилетним  стажем, секретарь, чтобы написать о ходе кампании?
…стественно.  ‹огично ли  будет, наткнувшись  во  времЯ работы  на  "мертвые
души",  через  них  ввинтитьсЯ  в главную тему?  ‹огично.  Ђ пока  журналист
"наткнетсЯ",  он  успеет сориентироватьсЯ,  наметить и  закрепить  на  месте
потенциальных   обличителей   секретарЯ,  добыть   какие-то   документальные
подтверждениЯ его художеств и,  возможно, даже найти автора анонимки. ‡атем,
убедившись в справедливости обвинений, журналист  может "поднЯть забрало", а
в случае,  если  обвинениЯ не  подтвердЯтсЯ, молча уехать  домой,  так  и не
раскрыв карт, чтобы никого не волновать и не тревожить.
     Њетод  "с  прикрытием"  применим  тогда,  когда есть  к  тому серьезные
основаниЯ,  когда иначе мы рискуем  вернутьсЯ  в  редакцию  без материала  -
пустыми.  "Љрышу" следует придумывать заранее и с таким расчетом, чтобы она,
с одной стороны,  надежно закрывала главную цель  приезда, а  с другой  - не
препЯтствовала  возможности  ее достичь,  больше  того, облегчала  выход  на
главную тему, да так естественно, чтобы окружающие не обижались на временную
утайку от них основной задачи.
     ‡десь   возникает   щепетильный  вопрос:   как   быть   с   вышестоЯщим
руководством, в нашем  примере  - с обкомом комсомола? Њиновать его и  сразу
ЯвлЯтьсЯ на место,  в район,  пред светлые  очи подозреваемого секретарЯ? Ќу
что ж, не исключаю этого варианта. Џотому что обманывать руководителей мы не
вправе, да и  какие у нас длЯ этого основаниЯ? - но и правду говорить раньше
времени,  прежде  всЯких  проверок,  тоже  не хочетсЯ, дабы напрасно  их  не
смущать.  Ќо  есть  еще  один  выход  из  положениЯ,  который  кажетсЯ   мне
предпочтительней: прийти в обком с визитом вежливости, весьма приблизительно
очертить  круг  тем, которые  могут интересовать  журналиста  в  "свободной"
поездке по  области,  и,  уходЯ, оговорить возможность более  обстоЯтельного
разговора на обратном пути, что, кстати,  непременно следует сделать, собрав
материал о  злополучном  секретаре. ‚се были  довольны, декорум  - соблюден,
обид - никаких.
     ‘итуациЯ  втораЯ. ‚  1962  году, работаЯ  в  "ќкономической газете",  Я
получил   задание,   продиктованное   необычным  обстоЯтельством:   директор
цементного завода на “краине запретил  рабочим, служащим  и инженерам своего
предприЯтиЯ читать один номер нашей газеты,  при этом распорЯдилсЯ снЯть его
со  стенда,  расположенного  на  территории  завода,  изъЯл   из   заводской
библиотеки и даже из личной  подписки нескольких  своих подчиненных. Џо всей
вероЯтности,  в этом номере  "ќкономической газеты"  описывалось  нечто, что
соответствовало обстановке  на заводе и не должно было, по мнению директора,
будоражить  умы  людей.  Ћбо  всем  этом сообщалось опЯть-таки  в  анонимном
письме,  в котором, между прочим, еще говорилось, что  рабочие дважды тайком
вывешивали газету  на  стенд и  дважды рассерженный директор  приказывал  ее
срывать.
     ‘лучай  в  ту пору - беспрецедентный.  “  менЯ,  как Я понимал, не было
особой   перспективы  описать   его  на   страницах  газеты,  скажем,  из-за
нетипичности, но разобратьсЯ  в деле  Я  был  обЯзан,  поскольку редакциЯ не
хотела оставлЯть событие непроЯсненным.
     Љаким  же образом расследовать  факт?  Џриехать и открыто  попросить  у
директора объЯснений, предъЯвив ему анонимку? Ђ он возьмет и откажетсЯ! Њол,
ложь все это  и  клевета, ничего подобного не было, не кретин же  Я, в самом
деле, чтобы идти на  такую глупость! —ем опровергнуть? €скать доказательства
на  стороне?  “ кого? …сть  ли уверенность, что заводской  библиотекарь  или
сотрудник, из  личной подписки  которого была изъЯта "ќкономическаЯ газета",
подтвердЯт  сообщение анонимщика?  …сли факт  действительно имел место, он -
красноречивое свидетельство неблагополучной атмосферы на заводе, отношениЯ к
критике,  вернее,  ее  зажима, и  то  обстоЯтельство,  что  вопиющий  запрет
излагалсЯ  не в  открытом  письме в  редакцию,  а в  анонимном,  лишний  раз
подтверждало  бесперспективность   поисков   доказательств   на  стороне.  Ђ
придумывать "крышу" тоже  вроде бы не имело смысла, поскольку "ввинчиватьсЯ"
в событие пришлось бы трудно и долго, а времени мне отпустили всего два днЯ.
     Љороче, Я  решил использовать метод, который определил впоследствии как
метод   "холодные  уши",  или,  если  угодно,  "глупее  глупого".  Џришел  к
директору,  дал  ему прочитать анонимку и сказал,  что  во  всей происшедшей
истории  редакцию волнует  прежде всего  проблема  директорского авторитета.
Њол, распорЯжение изъЯть газету исходило, вероЯтно, из каких-то существенных
соображений,  -  кто  же посмел  не  подчинитьсЯ  директору,  поставить  под
сомнение  верность  его  приказа?  Љто  вешал  газету  на стенд вопреки  его
указанию? —то за личность решила жаловатьсЯ в  редакцию? € так далее, и  все
на тему: авторитет руководителЯ и способы его поддержаниЯ.
     Ќе  исключаю, что  директор  подумал: ну и  корреспондент - ума палата!
Ћднако на что Я рассчитывал? Ќа то, что, если директор действительно наложил
запрет  на центральную газету, он не  должен быть умным и тогда  "клюнет" на
мой метод.  …сли  же  директор не дурак, он  никогда бы  не вынес  подобного
запрета, факт, таким образом, не подтвердилсЯ бы, и мы оба посмеЯлись бы над
письмом анонимщика и над моим нелепым ходом.
     „альше все  было как по  нотам: директор "клюнул". џ позволил себе быть
глупее его,  и он  поверил, что  журналист "с  холодными  ушами".  ‚ течение
получаса мною  были получены  все необходимые сведениЯ: из каких соображений
был  отдан  приказ  изъЯть   газету,  как   отнеслась  к  приказу  заводскаЯ
общественность, кто проЯвил высокую сознательность,  а кто не проЯвил, какие
личности подозреваютсЯ в тайном вывешивании газеты на стенд и даже кто может
быть  автором  письма  в  редакцию.  ђазумеетсЯ,  свой  откровенный  рассказ
директор   сопровождал   рефреном:   как   тЯжело   поддерживать   авторитет
руководителЯ!
     „ело  было  сделано.  ЌесмотрЯ   на  экстравагантность  примера  и  его
нетипичность, он  позволЯет  сформулировать  следующий  позитивный  вывод. Љ
сожалению, находЯсь в  командировке и занимаЯсь  сбором материала,  мы очень
вредим себе, когда напрЯгаем  наши  силы, чтобы "произвести впечатление". Њы
стараемсЯ  говорить только  умные  слова, ходить  солидной походкой и делать
вид, что  все  знаем и понимаем.  —истые  "‘ократы" - все  как один! Њы даже
тщимсЯ  выглЯдеть  умнее,  чем есть на самом деле, хотЯ самое  разумное, что
может придумать журналист, так это казатьсЯ  глупее, когда  почувствует, что
интеллект мешает! ‡ачем мы вылеза-ем из собственной кожи? Џочему не работаем
попроще? “вы,  наше  стремление  понЯтно,  оно основано  либо  на престижных
соображениЯх, либо  на  нашем тщеславии, но  совершенно не оправданно,  если
брать за критерий результат,  к которому мы стремимсЯ. †урналистам,  которые
"умнее"  всех  окружа-ющих, очень  трудно собирать материал. € вообще, пусть
потом,  после опубликованиЯ статьи или очерка, люди скажут:  "Ќадо же, ходил
дурак  дураком, а как точно  все написал!", чем: "Ќадо же, какое  производил
прекрасное впечатление, а напечатал такую белиберду!"
     ‘держанность,  и  прежде всего  сдержанность,  в  проЯвлении ума  - вот
главное  оружие  журналиста.  Ќе  надо  торопитьсЯ  с  высказыванием  своего
пониманиЯ ситуации и  проблемы,  своих предположений и догадок,  как  бы они
точны ни были. Људа полезнее большую часть времени проводить  в командировке
"с холодными ушами",  по  принципу:  все вокруг умницы, один  Я  чего-то  не
понимаю! ‹учшаЯ маска длЯ газетчика - это маска  преувеличенной деловитости.
Џод ней должно скрыватьсЯ и ликование, и обладание догадкой, и превосходство
знаний.
     ‘итуациЯ третьЯ. џвившись на место,  мы  тут же  предъЯвлЯем повод,  по
которому приехали, излагаем всю  сумму  предполагаемых претензий и действуем
"с открытым  забралом". ‘разу  скажу,  что  считаю этот метод  принципиально
правильным и, если угодно, универсальным - в том смысле,  что, какой бы путь
мы ни избрали, собираЯ материал,  заканчивать его  должны с тем же "открытым
забралом".
     ‚о-первых, открытость наших действий есть свидетельство нашего уважениЯ
к праву "противника" на защиту.
     ‚о-вторых, защищаЯсь, "противник" излагает свои доводы,  и  это толкает
нас в  поисках  контрдоводов  на  более углубленное и  всестороннее изучение
проблемы. ‘тало быть, мы получаем дополнительную гарантию от предвзЯтости, а
убедив себЯ, легче убедим читателЯ.
     ‚-третьих, "открытое забрало" рождает у людей  ощущение справедливости,
снимает излишки недовериЯ  к журналистам, что очень  важно  длЯ установлениЯ
контактов с собеседниками и в конечном итоге длЯ добываниЯ истины.
     ‚-четвертых,  этот  метод  решительно  облегчает  выработку  позитивной
программы. ‚живаЯсь в  проблему, получаЯ  все доводы  "за"  и  "против",  мы
начинаем  видеть не  схему, а реальность, рожденную не злой волей  отдельных
людей, а  объективными причинами.  € тогда  мы можем  позволить себе критику
любой остроты, мы всегда ее можем позволить, если убеждены в неправоте своих
"героев",  если искренне болеем за  дело, знаем  его  суть и  способны  дать
позитивную программу.
     Ќаконец,  в-пЯтых, по-человечески неприлично  возвращатьсЯ домой, молча
увозЯ  в  блокнотах  обвинениЯ  в адрес  живых  людей - трудных  или легких,
работЯщих или бездельников,  способных или бездарных, но никогда не  врагов!
Ќаши приемы работы  должны быть  непременно рыцарскими:  обвинение да  пусть
будет брошено в лицо, и  перчатка да пусть будет  поднЯта! Џравда, возникает
вопрос: может  ли информациЯ, так  щедро полученнаЯ от нас заинтересованными
лицами, осложнить прохождение матери-ала на газетную полосу? „а, может. …сли
наше   редакционное   руководство   не   проЯвит    должной   стойко-сти   и
принципиальности в ответ на телефонные звонки и  телеграммы, предупреждающие
опубликование  материала;   если  наше  поведение  в  командировке  не  было
безупречным;  если  наши  очерки  окажутсЯ  недостаточно   убедительными   и
доказательными. Ќо волков боЯтьсЯ - в лес не ходить, не так ли?
     Ќа этом Я  прерву перечень  ситуаций, каждаЯ из которых  требует  своих
методов сбора материала.  ‚сех  ситуаций  не перечислить  и  на любой случай
рецепта  не  дать.  ‚ажно  другое:  понимание  того,  что  журналист  должен
проЯвлЯть  в командировке гибкость  ума,  чуткость к условиЯм, в которых  он
работает, разнообразность тактики, изобретательность в подходах, артистизм в
исполнении - иными словами, весь свой талант, дабы в каждой  ситуации  найти
оптимальное решение  и обеспечить сбор  материала. Ћднако выбор  средств длЯ
достижениЯ цели  не должен быть  ему безразличен - хотел бы, чтобы эта мысль
прозвучала громче остальных.
     ‡авЯжем еще несколько узелков на  памЯть,  но уже без подразделениЯ тем
на положительные и отрицательные.
     1. „овольно часто нам приходитсЯ решать одновременно две,  казалось бы,
несовместимые задачи: с одной стороны,  обеспечивать  поток  сведений в  наш
блокнот, причем сведений  достоверных,  а длЯ  этого  "вскрывать" конфликты,
сталкивать людей и заставлЯть  их открыто проЯвлЯть себЯ, а с другой стороны
-  максимально охранЯть  душевный  покой людей,  с  которыми имеем дело,  не
допускать кривотолков, пресекать скороспелые "меры" со стороны руководства и
длЯ этого, говорЯ образно, не тревожить раньше времени поверхность озера, не
делать  волн.  Љак  быть?   †ертвовать  ли  душевным  покоем  людей  во  имЯ
качественного сбора материала, необходимыми деталЯми длЯ будущего текста?
     Џолагаю,  что теоретическое  решение  такой  профессиональной  проблемы
отсутствует - закона нет.  Ћднако, если исходить из того,  что конечнаЯ цель
журналиста -  выступить в  газете, надо во  имЯ дела освобождатьсЯ от лишней
(подчеркиваю, именно  лишней!) щепетильности и избытка (подчеркиваю,  именно
избытка!)   благородства.  ‘ледователь,  который  выЯснЯет  у  родственников
обстоЯтельства смерти близкого им человека, обЯзан быть предельно тактичным,
но тем не менее он не освобождаетсЯ от необходимости установить истину.
     „ело,  таким  образом,  в степени  нашей  тактичности,  корректности  и
чуткости.  Ћна должна быть  продиктована  конкретной обстановкой, состоЯнием
всего  коллектива, в  недрах  которого собираетсЯ материал, и  особенностЯми
характера отдельных его членов. ‚се это журналист обЯзан знать заранее, а на
"заранее" всегда необходимо времЯ.  ‘тало быть, если без  ханжества отвечать
на поставленный вопрос, приходишь к такому выводу: журналисту необходимо все
примечать, часто оглЯдыватьсЯ по сторонам, ос-танавливатьсЯ, строЯ работу по
принципу  "тише  едешь, дальше будешь".  ’огда  он  и соберет  материал  без
дополнительных помех,  и сохранит покой  окружающим, и обеспечит  нормальное
прохождение очерка на газетную полосу.
     2.  Љогда тема  заведомо  конфликтна  и свЯзана с разоблачениЯми, лучше
ехать в командировку  не в одиночестве, а вдвоем или даже бригадой. Ќа худой
конец, если редакциЯ  не в силах проЯвить щедрость, надо обращатьсЯ к помощи
коллег из местных газет или даже  людей совершенно  посторонних,  и  при  их
молчаливом участии  проводить  все ответственные  разговоры,  разумеетсЯ,  с
согласиЯ собеседника.
     Љазалось бы, что это дает? ‚едь  с одинаковым успехом можно опровергать
как  одного журналиста,  так  и в паре с другим  и  даже целую бригаду! …сли
человек надумает отказатьсЯ от своих слов, какаЯ разница, в чьем присутствии
они  произносились?  Ђн нет!  -  есть разница.  “частие  "немого"  свидетелЯ
психологически воздействует на  собеседника,  помо-гает ему говорить правду,
дает уверенность в том, что его позициЯ не будет искажена,  и  феноменальным
образом мешает впоследствии отказатьсЯ от того, что  он  говорил. Џочему так
происходит - пусть объЯснЯют специалисты-психологи, но факт остаетсЯ фактом.
Љстати  сказать,  на  этом  же  феномене  держитсЯ  институт  "понЯтґых",  в
присутствии которых следственные работники  проводЯт, положим, обыски: и длЯ
обыскиваемых,  и  длЯ  производЯщих обыск  понЯтой  -  человек  посторонний,
незна-комый, если, конечно, не подставной;  и тем не  менее его  присутствие
магически воздействует на участников процедуры, как бы гарантируЯ соблюдение
закона со всех сторон. „обавлю к сказанному: Я  заметил, что вера журналисту
в  его  собственной  редакции   также  феноменально   удваиваетсЯ,  если  он
действовал в командировке "при свидетеле".
     € еще  следует помнить,  что  наши "свидетели" - будь то газетчики  или
работники прокуратуры, бухгалтеры...  ЯвлЯютсЯ людьми местными. Њы уедем,  а
они  останутсЯ!  €  наивно полагать,  что их участие  в  сборе  журналистами
негативного  материала  вызовет любовь со стороны "потерпевших"  и  местного
руководства.  ‘тало быть, привлекаЯ  к  работе местных  жителей,  мы обЯзаны
брать  на себЯ  всю ответственность за  их дальнейшую  судьбу, гарантировать
защиту, если в том будет необходимость. €наче мы не вправе обращатьсЯ к  ним
за помощью.
     3. Ђ  как быть, если собеседник требует сохранениЯ в тайне разговора  с
журналистом? …сли он говорит сакраментальную  фразу:  "Ќе длЯ печати!" € что
же,  действительно "не длЯ печати"?  џ бы ответил на вопрос так. ‚ принципе,
решать "длЯ  печати" или "не длЯ печати"  должен не собеседник, а журналист.
Њы  не  заставлЯем людей говорить  и, уж коли открыли рот, тем самым  лишили
себЯ права требовать от  журналиста молчаниЯ. Ћсобенно  в тех случаЯх, когда
речь  идет  о вещах,  имеющих общественный интерес. ђазумеетсЯ,  из  правила
могут  быть сделаны  исключениЯ. ‚от уж воистину  "не длЯ  печати"  интимные
стороны  жизни  собеседника, его  сугубо  личные  от-ношениЯ  с  людьми,  не
вызывающие общественного интереса. ’огда "не длЯ печати!" становитсЯ длЯ нас
законом.
     „ругое  дело  - сохранение в  тайне  самой  процедуры  разговора,  если
собеседники не хотЯт быть официальным  источником наших  сведений.  € тогда,
предвосхищаЯ их желание, мы должны  обеспечить условиЯ длЯ приватной беседы.
“чтем  и  то, что многие  люди  просто  не  умеют  разговаривать  в  чьем-то
присутствии, особенно в присутствии своих руково-дителей, даже если вовсе не
намерены их разоблачать.  •валить в  глаза тоже  небольшаЯ радость. „лЯ того
чтобы почувствовать себЯ раскованным, стать  откровенным и непосредственным,
внести в  разговор нечто личное и выразить мысль собственными,  а не  чужими
словами,  длЯ  всего  длЯ этого  собеседник должен  остатьсЯ  с  журналистом
наедине.
     ‘тало  быть, длЯ  работы нам  необходимо  отдельное  помещение.  џ,  не
стеснЯЯсь,  прошу его  у  руководителей и  не помню  случаЯ  отказа, хотЯ  и
понимаю,  что просьба вызывает подозрение и заставлЯет  нервничать.  Џравда,
если длЯ беспокойства есть основаниЯ. Ѓывает даже так,  что собеседник, едва
покинувший  журналиста, тут же приглашаетсЯ  в кабинет своего начальника длЯ
"допроса  с  пристрастием", и все  же  это лучше, чем  "зажатый" разговор  в
присутствии даже вполне благожелательно настроенного руководителЯ.
     4. ‘обираЯ  материал, особенно  негативный,  Я заранее составлЯю список
лиц,  встреча с  которыми обЯзательна.  Ќе исключаю совпадений:  нужности  и
обЯзательности  встречи. ќто необходимо  длЯ того,  чтобы  будущаЯ статьЯ не
подвергалась  рекламации  по   относительно   формальной,  но,  увы,  всегда
принимаемой  всерьез  руководителЯми  газеты причине:  "‚аш корреспондент не
удосужилсЯ  побеседовать  с человеком, рекомендованным  нами  длЯ проЯснениЯ
ситу-ации!", "‚аш  корреспондент  всего  пЯть минут говорил с  председателем
месткома!" и  т.  д.  “бежден, лучше не  пожалеть в  командировке  несколько
часов, чем  тратить  потом дни, недели  и  месЯцы на  трудные объЯснениЯ  по
поводу того, почему  "не встретилсЯ",  "не удосужилсЯ" и "не  проЯснил". ’ем
более что такое наше  поведение, особенно  при сборе негативного  материала,
действительно неправомерно и справедливо оцениваетсЯ как предвзЯтость.
     ‘пасаЯсь от рекламации,  с одной стороны,  и обеспечиваЯ всесторонность
ознакомлениЯ   с  проблемой  -  с   другой,  Я  обычно   предлагаю  "героЯм"
собственноручно составлЯть  списки  своих защитников и заранее предупреждать
менЯ о "врагах", да еще с указанием причин, по которым они  стали "врагами".
‡атем  добросовестно опрашиваю без  исключениЯ в  с е  х.  Љартина - как  на
ладони. ђеализовано право "героЯ" на защиту. Ђ будущаЯ публикациЯ обеспечена
непробиваемыми доказательствами, приведенными со всех сторон.
     ’еперь о визитах вежливости.  Њы, полагаю,  обЯзаны их  делать, посещаЯ
руководителей   коллективов   и  прочих   ответственных   товарищей.   ‘реди
журналистов  бытует  мнение,  что   они  всегда  "защищают  честь  мундира",
стараютсЯ "замазать  или сгладить" картину и не желают выносить сор из избы.
’ак это  или не так  -  вопрос особый,  не  хочу касатьсЯ его  мимоходом, он
заслуживает весьма серьезного изучениЯ.  Ќо Я сейчас о другом: об абсолютной
неприемлемости  подобного  априорного  отношениЯ газетчиков  к руководителЯм
коллективов. ‘тоЯ  на такой "платформе", мы обрекаем себЯ на  дополнительные
трудности при сборе материала, только и всего.  „а, нас могут или любить или
не  любить, но  с  нами  всегда  считаютсЯ.  Џочему  же  мы,  контактируЯ  с
руководЯщими работниками,  должны заранее  испытывать  недоверие к ним, а не
наоборот? Ќадо всеми  силами стремитьсЯ к  тому, чтобы превратить формальный
визит вежливости в  беседу  по существу, котораЯ даст  полезную  информацию,
государственный  взглЯд  на  проблему,  умную  мысль,  дельное  соображение,
реалистический  подход. џ уж не говорю  о том, что ценность такой информации
сочетаетсЯ  с   величайшим  моральным  облегчением,  которое   мы  получаем,
поговорив с  толковым  и объективно настроенным руководителем, освободившись
от предвзЯтости, несправедливого к нему отношениЯ.
     5. Ѓывает и так, что герой  по каким-то причинам не желает быть героем,
не хочет с  нами говорить и объЯснЯтьсЯ. Ќастаивать  или нет?  ‚опрос  очень
сложный, в каждом конкретном случае решаемый, вероЯтно, по-разному.
     …сли от беседы уклонЯетсЯ положительный герой, Я  лично  никогда его не
принуждаю,  пока  не  выЯсню  причин  отказа. ‚ них, в  этих причинах, может
скрыватьсЯ и  какаЯ-то существеннаЯ  краска,  индивидуализирующаЯ  героЯ,  и
черта  его  характера, и даже тема, которую мы, нащупав, не должны упускать.
’ак случилось с Ђ. —ернЯевым, токарем завода "Љрасное ‘ормово". Ћн был всеми
признанным передовиком, давал в месЯц 200 нормо-часов вместо положенных 150,
взЯл  обЯзательство выполнить пЯтилетку за  три  с  половиной  года. Џортрет
—ернЯева  постоЯнно  висел  на  „оске  почета,  и  мне совершенно официально
рекомендовали его  в качестве  героЯ  материала. € вдруг  —ернЯев  выразил -
цитирую по очерку - "искреннее недоумение по поводу того, что он должен быть
героем статьи.  ‘кромность? „а, безусловно.  —еловеческие  качества —ернЯева
были  высокой пробы и мешали ему считать себЯ "достойным", хотЯ другие в его
достойности  не   сомневались.  Ћднако   помимо   скромности  Я  увидел  еще
откровенное  смущение. Ѓыло  похоже, что не товарищей стеснЯетсЯ —ернЯев,  а
самого себЯ. Љакой-то внутренний конфликт терзал его душу..." [1].
     Љакой же? џ принЯлсЯ  настойчиво выЯснЯть и  в конце концов  узнал, что
—ернЯев  мог  давать  ежемесЯчно не 200 нормо-часов:  а  порЯдка 500, но  не
давал,  потому что его искусственно сдерживали! Ћн как  бы констатировал тот
факт,  что был хорошим рабочим, и торжественно обещал остатьсЯ им в будущем.
’оже   немало!  €  все-таки  недостаточно   длЯ  душевного  покоЯ  —ернЯева.
"Ќеудобный"  вопрос возникал  у него,  как  сейчас  он возникает у читателЯ:
ударничество - это сохранение человека в  прежнем, пусть  даже превосходном,
качестве или непременный его рост?
     ‚озникла тема, тема "пороха", который находитсЯ, увы, в "пороховницах",
почему-то не используетсЯ предприЯтием, рождаЯ нравственные издержки даже  у
таких прекрасных рабочих, как Ђ. —ернЯев, -  и все  это  стало  понЯтно мне,
когда  Я  попыталсЯ  выЯснить  причины его  отказа быть  героем  позитивного
материала. Џотом по моей просьбе  его просто-напросто обЯзали  сесть  передо
мной на стул, а уж как мне удалось разговорить Ђлександра - вопрос особый, Я
еще вернусь к нему.
     •уже дело, когда отказ поступает  от отрицательного героЯ или человека,
с  ним свЯзанного. ’ут даже "обЯзаловка" не поможет:  будет молчать! € между
прочим,  имеет на это  полное право.  ‚  таких  случаЯх Я  не  настаиваю  на
разговоре. €ногда позволЯю себе "по-хорошему" заметить:  мол,  товарищ, наша
беседа скорее в  ваших, чем в моих интересах,  и вы, а не  Я  должен  искать
наших  встреч.  Џисать,  мол,  Я все равно  буду,  и,  если  вы, товарищ, не
пожелаете  сегоднЯ  воспользоватьсЯ своим правом на защиту,  завтра рискуете
опоздать!
     „ействует.  Ќе  всегда, но  довольно  часто.  Ђ  почему? Џредставим  на
мгновение: к  нам  с  вами ЯвлЯетсЯ  корреспондент центральной газеты, чтобы
разобратьсЯ в наших не очень приЯтных делах. —исто психологически наш первый
порыв если  не оправдатьсЯ,  особенно  в  тех случаЯх,  когда  оправдыватьсЯ
трудно, то отказатьсЯ от встречи,  от разговора. Љонечно, это глупо.  Ћднако
порыв-то естественный! € дело  здесь  вовсе не  в примитивном страхе. Њы  не
боимсЯ наказаниЯ, если  знаем, что оно  заработано. —еловек вообще не боитсЯ
того, чего ему  следует  боЯтьсЯ.  Ќас  страшит журналистское преувеличение,
предвзЯтость,  которые  могут  привести  к незаслуженному,  несправедливому,
преувеличенному  наказанию,  которое  по  сумме  наших  грехов как  раз  "не
следует".
     ђассказывают,  когда  великого юриста  Ђ.”.  Љони  спросили, что  бы он
сделал,  окажись,  не  дай  Ѓог, на скамье подсудимых, в  ответ последовало:
прежде всего взЯл бы хорошего адвоката!  „аже он, корифей в юриспруденции, и
то ощутил себЯ беспомощным и незащищенным перед машиной правосудиЯ. Ђ каково
рЯдовому гражданину, оказавшемусЯ  с глазу на  глаз  с нами,  поднаторевшими
представителЯми "машины" журналистики, с ее таинственными, как все полагают,
законами шелкоперства?
     ‘тало быть, одно из двух: или еще больше насторожить героЯ, сказав ему,
что  все  равно мы  будем писать и он, сейчас  защитившись, потом никогда не
"отмоетсЯ",  или попытатьсЯ снЯть его недоверие к  нам, честно выложить  ему
всю  сумму  претензий,  попросить  список лиц, способных  его  защитить  или
смЯгчить  вину, и гарантировать нашу объективность при  сборе  материала.  €
тогда он пойдет на разговор, если подчинитсЯ здравому смыслу.
     џ  сказал  "одно  из  двух",  хотЯ,  конечно, жизнь  богаче,  она может
ввергнуть нас  в  самые различные ситуации,  длЯ  выхода из которых придетсЯ
пользоватьсЯ,  положим, синтезом  двух указанных  способов  или  придумывать
третий, четвертый, пЯтый - им нет числа.
     6. ‚ командировках мы  часто попадаем  под гласный или негласный надзор
наших  хозЯев, точнее  сказать,  под их  "опеку",  может  быть, из  традиций
гостеприимства или из  превентивных  соображений,  то  есть  предупреждающих
неожиданные ситуации. Њы ходим, работаем, едим в столовой вместе с "гидом" -
человеком, как правило, милым и добрым,  специально прикомандированным к нам
руководителЯми коллектива. ’ак происходит и в тех случаЯх, когда мы собираем
негативный материал, и в тех, когда позитивный. Ђ вдруг нас кто-то невзначай
обидит? Ђ  вдруг нам  что-то срочно понадобитсЯ?  Ђ вдруг кто-то скажет  нам
лишнее - а где этого "лишнего" не бывает? - и  еще множество всевозможных "а
вдруг".
     —то  делать? ‚едь работать нам,  при всей симпатичности "гида",  в  его
присутствии трудно:  ни откровенного вопроса задать собеседнику, не поставив
его  в неловкое  положение,  ни откровенного ответа  получить, ни посмотреть
"что хочетсЯ",  ни  отказатьсЯ от  смотрин  того, "чего  не  хочетсЯ или  не
нужно", а у "гида", как правило, своЯ программа...
     ’ак вот, Я никогда не  протестую  и не возмущаюсь, боЯсь  обидеть своих
хозЯев,  вызвать  у  них ненужные подозрениЯ, недоверие  к  себе, неприЯзнь,
которые  еще больше осложнЯт  работу.  ‡ато  Я на  собственном  опыте  давно
убедилсЯ: смирение журналиста приводит к  тому,  что хозЯева  очень скоро  к
нему  привыкают.  ‹юди на производствах, право же,  все занЯты, бездельников
мало, а если  и есть  таковые, пригодные длЯ роли "гида",  то и у них обычно
личных забот  по горло, на  то  они  и бездельники.  Љороче говорЯ, если без
наших протестов  и  взрывов,  то через какое-то  времЯ  "гид",  извинившись,
исчезает, а  мы оказываемсЯ предоставленными самим себе. Љогда Я  приехал на
"Љрасное ‘ормово",  в первый день, знакомЯсь с  заводом,  Я  был сам-пЯт, на
второй день - с единственным "гидом", и то лишь до  середины днЯ, а вечером,
гулЯЯ по заводской  территории, даже умудрилсЯ  заблудитьсЯ. ‡ато  на третий
день  о моем  существовании  вообще  забыли,  Я  всласть  работал,  стараЯсь
напоминать о себе только в крайних случаЯх.
     ‚прочем,  если  ситуациЯ  сложнаЯ,  и  тема  остраЯ, и забрало  мы  уже
поднЯли, тогда и терЯть нам уже нечего, и  мы можем решительно потребовать у
руководства  предоставлениЯ   нам  самостоЯтельности.  Ћбычно   такого  рода
требованиЯ  немедленно выполнЯютсЯ, и от гласной опеки не  остаетсЯ и следа.
Ќо чье-то "ухо"  нас  все  равно  слышит, чей-то  "глаз"  постоЯнно видит, и
забывать  об  этом  категорически  нельзЯ. †урналистика  - довольно  вредное
производство. “читываЯ это обстоЯтельство, мы должны пить молочко - и только
молочко! - чтобы спокойно работать в любых предлагаемых случаем условиЯх.
     ‚от, пожалуй, и  все узелки, которые Я считаю  необходимым  завЯзать на
памЯть.
     ’ехника
     Ћт техники  сбора материала,  проще говорЯ, от  того, как  мы работаем,
зависит  качество информации,  идущей  в блокнот.  …сли журналист  нерЯшлив,
опаздывает или просто  бездельничает на глазах  у людей, возникает  всеобщее
ощущение  его  несерьезности,  необЯзательности  и  неважности дела, во  имЯ
которого  он  приехал. € те, с  кем он  общаетсЯ в процессе сбора материала,
оказываютсЯ  перед  дилеммой:  сказать  правду  или  соврать,  дать истинный
документ  или липовый, ЯвитьсЯ на  беседу или  не ЯвитьсЯ, исполнить просьбу
или пренебречь?
     „илемма,  как  известно,  содержит  два  взаимоисключающих  понЯтиЯ, из
которых надо выбрать одно. ‘тоит ли удивлЯтьсЯ тому, что это "одно" будет не
в  пользу  журналиста?  ‘тало быть,  никаких  дилемм!  -  нельзЯ  давать  ни
малейшего повода думать, что наша работа  не  важна  и не обЯзательна, иначе
загробим  все дело, и  "пустыми" вернувшись в  редакцию,  привезем  с  собой
мерзкое ощущение  собственной  непрофессиональности.  „лЯ  того  чтобы  наша
работа в командировке была нормально организована и привела к положительному
результату,  мы  просто  обЯзаны  демонстрировать  окружающим нашу четкость,
собранность и серьезность. Џри этом должны решительно требовать того же и от
других. ќто единственное наше правомерное требование: не отдельного номера в
гостинице,  а прихода собеседника  вовремЯ, не судака  по-польски  в рабочей
столовой, а перепечатки нужного нам документа, не билета в местный театр, да
еще  в  директорскую  ложу,  а  рабочего кабинета длЯ  встреч  с  людьми, не
проводов  на вокзале  с  букетом  цветов,  а исполнениЯ данных  нам обещаний
вызвать нужных длЯ материала людей, пригласить специалистов.
     “  менЯ  вошло  в  правило заранее  составлЯть список лиц,  с  которыми
намерен  разговаривать завтра,  с  пометкой  где  и  когда.  ќтот  список  Я
заблаговременно,  еще  с вечера,  передаю  руководителЯм  коллективов. Џеред
каждой   встречей   готовлю   примерный   план   беседы,   дабы   обеспечить
содержательность разговора, избежав "эканьЯ"  и "мэканьЯ", сэкономив свое  и
чужое  времЯ.  ЏостоЯнно слежу  за общим  ходом  сбора  материала,  то  есть
стремлюсь к тому, чтобы  видеть не только  составные  части  проблемы, но  и
проблему в  целом,  длЯ  чего  периодически  "отхожу назад", как  это делают
художники,  если хотЯт увидеть  всю картину  целиком  и  оценить  исполнение
общего замысла: что получилось, что упущено, что следует прорисовать  четче,
что можно сохранить так, от чего следует отказатьсЯ и т. д.
     ‡десь возникает один попутный вопрос,  имеющий  практическое  значение:
что лучше, перебрать материал или недобрать? Џо всей вероЯтности,  дело  это
сугубо  личное, поскольку  одни любЯт плавать в море  подробностей, не боЯсь
утонуть,  а  другие  из-за   неумениЯ  плавать  предпочитают  брод.  Ќо  что
правильней?  Њ.  ѓорький  писал  в  свое  времЯ  ѓ.  ”ишу:  "Ќужно  немножко
недосказывать, предоставлЯть читателю право шевелить  мозгом, - так он лучше
поймет, большему  научитсЯ"  [2]. €сходЯ из этой мысли,  следует ли считать,
что недобор  материала и обеспечивает  недосказанность?  Љазалось  бы,  если
журналист   недобирает,  он  сам,  как  вышеупомЯнутый  читатель,   получает
возможность "шевелить мозгом", лучше  понЯть  и большему научитьсЯ? Ќаконец,
его опыт, эрудициЯ, ассоциативность мышлениЯ не только компенсируют нехватку
материала, но и получают простор длЯ своего воображениЯ? Ќо чтобы умолчать о
чем-то, надо знать, чего ты недосказываешь, следовательно, собирать все-таки
больше того, что намерен изложить.
     Љак разобратьсЯ в этих двух соснах? Љакой путь выбрать? џ решил бы дело
так:  в  любых  случаЯх  не   надо  насиловать  индивидуальность.  ”орменное
несчастье наступает тогда, когда  любитель  брода  оказываетсЯ  с головой  в
подробностЯх, а умеющий плавать  вынужден брести  в  материале по щиколотки.
‹ично Я предпочитаю недобор, поскольку искренне уверен: мой жизненный опыт и
фантазиЯ  в какой-то  мере  компенсируют пробелы.  Ћднако на практике всегда
перебираю  материал, а потом  мучительно  и трудно расстаюсь с "излишками" -
такова моЯ индивидуальность,  и  никто не может заставить  менЯ быть другим.
‚ероЯтно, окончательный вывод  должен содержать призыв к  универсальности, к
тому, чтобы  мы в  случае недобора материала умели  компенсировать его своим
опытом,  знаниЯми  и  фантазией,  а в  случае  перебора -  сдерживать  себЯ,
ограничивать, "наступать на горло собственной песне".
     € наконец,  последнее. …сли  мы действительно за четкость  и  Ясность в
работе, нам нужно уметь систематизировать набираемый материал на ходу.  ќто,
конечно,  возможно, когда мы имеем концепцию и точно знаем, чего хотим, а не
пишем материал по среднеазиатсткому  принципу  "что вижу, о  том пою". ‚ чем
практически  выражаетсЯ  систематизациЯ?  џ,  например,  беседуЯ  с  героем,
пытаюсь сразу же осмыслить отдельные  куски  разговора. Ѓеседа, как правило,
течет  свободно, герой  не заботитсЯ о последовательности, да это  и не  его
забота, он говорит  о прошлом и о будущем,  перескакивает с  одного  аспекта
проблемы на другой, вспоминает разных людей, участвующих в конфликте, разные
случаи, но Я, ведЯ запись в блокноте,  стараюсь хотЯ бы озаглавить составные
его  рассказа.  Џримерно   по  такой  схеме:  "сторонники  героЯ",  "позициЯ
противников",  "развитие   конфликта",  "герой  как  личность",  "позитивнаЯ
программа"  -  короче  говорЯ,  по схеме, вытекающей из концепции. ‡аголовки
пишу  слева на маленьких полЯх,  специально оставлЯемых в блокноте, напротив
соответствующей записи беседы.  ‚ечером в гостинице, бросив взглЯд на все, к
примеру, "позитивные программы" или все "развитие конфликта", Я относительно
легко  представлЯю  себе состоЯтельность  своей  схемы на данный  конкретный
момент работы, ее сильные и слабые стороны и могу прикинуть,  что  еще  надо
дособрать,  допроверить  и  додумать. €  так  по  всем  заголовкам. Ќаконец,
вернувшись в редакцию и приступив к написанию очерка,  Я решительно облегчаю
себе окончательную обработку материала  продумыванием логики повествованиЯ и
всей конструкции очерка.
     Џо  черновикам  классиков,  писал  ‚.  кловский,   видно,  что  уже  в
первоначальных  набросках  они  разрабатывают  сюжеты  [3].  "Џервоначальным
наброском" длЯ журналиста ЯвлЯетсЯ, полагаю, кроме концепции еще и блокнот с
записью  бесед, и надо стремитьсЯ  к  тому, чтобы  в  этих записЯх  уже были
заметны "сюжеты".
     —итатель,  вероЯтно, обратил внимание на то, что Я  постоЯнно тЯготею к
"во-первых",  "во-вторых", "в-третьих"  и,  говорЯ о мастерстве  журналиста,
раскладываю  все  "по полочкам". “вы,  это  так.  •отЯ  по-чему, собственно,
"увы"?   ђазумеетсЯ,   жизнь  богаче,  сложнее  и   запутаннее  любых  наших
классификаций, и не мы длЯ нее конструируем "полочки", а она нами командует,
определЯЯ, сколько и каких "полочек" следует создать, длЯ чего и когда. Ќо и
нам,  если мы журналисты-профессионалы,  необходимо, готовЯсь  к  встрече  с
действительностью,  заранее  все  продумать  и  рассчитать  и  запастись  по
возможности не только строительным  материалом  длЯ  будущих "полочек", но и
целыми строительными блоками, при  этом без  всЯкого стеснениЯ  и без боЯзни
быть обвиненными в  излишней расчетливости. ‚ конце концов, важен результат.
Љак говорил €. ќренбург, "даже от брака по расчету рождаютсЯ дети" [4].
     €скусство беседы
     Џринципиальные положениЯ
     Љогда-то  многие журналисты,  к  слову сказать,  вовсе  не  обЯзательно
плохие, шли к  собеседнику  главным  образом  за цифрой  и результатом.  ќто
естественно  вытекало  из   тогдашнего  общего  состоЯниЯ   журналистики  и,
разумеетсЯ, накладывало  отпечаток на  метод  работы.  ’ипичнаЯ картина того
времени - человек с  блокнотом,  задающий  собеседнику вопросы:  "Ќа сколько
процентов  вы  перевыполнили  план  второго  квартала?  Ђ третьего?  Љто вам
оказывал помощь? Ђ кто  мешал? ‚аши  обЯзательства  на будущее?"  и т. д. Ќе
уловив   духа   времени,   не  оценив  современных  задач  публицистики,  не
почувствовав качественно  новых возможностей - своих и читатель-ских, - иные
журналисты  и  нынче,   как   в   старину,  наполнЯют  блокноты  цифрами   и
результатами.
     Љто  говорит, что это  плохо и не нужно? ђечь  о том, что  этого мало и
недостаточно.  Ћбилие  фактов, цифр  и  разнообразных "данных"  в очерках  и
статьЯх   создает   всего  лишь   видимость  публицистичности,  но  истиннаЯ
публицистичность состоит в том, чтобы вести читателЯ путем наших размышлений
на основании фактов и цифр.
     Њы  не просто летописцы своего  славного или  бесславного времени  и не
только  регистраторы  событий. Ќам  отведена более  ответственнаЯ и почетнаЯ
миссиЯ  -  активно  вторгатьсЯ в  реальную  жизнь. €  коли  это  так,  то  с
изменением  задач,  поставленных перед  нами, должна  менЯтьсЯ и методологиЯ
нашей  работы.  ‚стречаЯсь  с  собеседником, журналист  имеет  что спросить,
потому  что собеседник  имеет что  ответить.  €стинный  газетчик  и  прежде,
разговариваЯ с  людьми,  не гонЯлсЯ только за голым результатом. ‘егоднЯ тем
более он обЯзан  идти  к  собеседнику, во-первых,  с мыслью и, во-вторых, за
мыслью. ’аково наше первое принципиальное положение.
     Џровозгласив его,  мы тут же должны признать, что длЯ выполнениЯ задачи
на  высоком  профессиональном  уровне,   длЯ  облегчениЯ  нормального  сбора
материала  нам необходимо  четко представлЯть себе, каким образом, с помощью
каких  вопросов  мы  надеемсЯ   заполучить  в  блокнот  мысли   собеседника,
следовательно, располагать набором методов,  средств и  приемов, облегчающих
людЯм возможность думать и говорить. „етальный разбор этих методов и приемов
нам еще  предстоит,  а  пока  скажу главное:  только та беседа  плодотворна,
котораЯ основываетсЯ  как минимум на  интересе к  ней  собеседника, интересе
даже  чуть  большем,  чем  наш  собственный.  €  это  второе  принципиальное
положение.
     „ействительно, если мы,  журналисты, задаем вопросы, как  говоритсЯ, по
обЯзанности, то ответы на них можем получить только при добровольном желании
собеседников.  Ђ  чем,  кроме  как  интересом  к  разговору,   это   желание
вызываетсЯ?  Џробудить его - наша профессиональнаЯ задача, которую  на чужие
плечи не  переложишь. „лЯ того чтобы успешно  ее решить, сами журналисты как
личности  должны  быть прежде всего интересны  своим  собеседникам.  ’аково,
по-моему, третье принципиальное положение.
     „а, журналисту надо много  знать,  во многом разбиратьсЯ, всегда быть в
курсе,  аккумулировать  уйму  различных  сведений,  уметь  ими пользоватьсЯ,
обладать подвижным мышлением, сообразительностью...
     Љак и актеры, журналисты за одну  свою жизнь проживают  множество чужих
жизней,  потому  что  о  чем  только  им  не  приходитсЯ  писать!  Ћдно  это
обстоЯтельство дарит им завидное отличие  от других профессий, которое легко
становитсЯ  преимуществом.  „лЯ любого  инженера,  врача,  физика, плотника,
космонавта и зверолова мы, журналисты, люди со стороны,  но никогда при этом
не "чужие". Љак ни экзотична какаЯ-нибудь профессиЯ, а журналистика  кажетсЯ
еще более экзотичной хотЯ бы потому, что мы "и с угольщиками, и с королЯми",
как говорил ‚. експир.  †урналисты, словно пчелы, перелетаЯ с  одного места
на  другое, "опылЯют, оплодотворЯют,  скрещивают"  и  тем самым обогащают  -
такова наша извечнаЯ и  прекраснаЯ  миссиЯ. Љак  же не использовать в работе
этот  "природный  интерес"   к  журналистике,  который  только   и  остаетсЯ
подтвердить нашим действительным, а  не мнимым содержа-нием, нашей реальной,
а не мифической способностью обогащать, быть нужными  и  полезными людЯм. Њы
еще блокнота не вынули, рта не раскрыли, вопроса не задали, а к нам уже есть
неподдельный  интерес  собеседника!  Ќе  погасить  его,  поддержать  -  вот,
собственно, и всЯ задача. ќто четвертое принципиальное положение.
     Џерехожу  к  последнему,  пЯтому.  ‹юдЯм  свойственно   исповедоватьсЯ,
откровенно говорить о  жизни.  €  это нормальное, естественное  человеческое
желание ныне почти не реализуетсЯ. €дти в церковь?  Ќо религиЯ то отступает,
то  присутствует  в  виде  моды.  Џоговорить  "за  жизнь"  с родственниками,
друзьЯми  или знакомыми,  конечно,  можно,  но  так,  как хочетсЯ,  врЯд  ли
выговоришьсЯ. †изнь так  устроена, что  сложно проЯснить истинные  отношениЯ
даже  между самыми близкими людьми, живущими под одной крышей. Ќосит человек
в  душе любовь или ненависть  и может всю жизнь проносить, никогда не выЯвив
их, не облегчив себе душу.
     ‘  исповедником  легче. Љак  человек  со  стороны,  он  всегда  немного
отстранен от исповедующегосЯ: вроде и не чужой, но и не свой, ему скажешь  -
как отдашь, однако  при этом не потерЯешь. ќто не то что родственник, говорЯ
с которым  надо думать, что сказать, а что попридержать, о том  - как бы его
не  обидеть, не осложнить ему и себе  существование, не  перегрузить лишними
заботами,  -  короче,  множество  мотивов  мешает  откровенному   разговору.
Џопутчик  в  купе  поезда  дальнего следованиЯ  - это  тоже "другое". ‘  ним
откровенничать одно удовольствие, но выйдет он  ночью на  маленькой станции,
растворитсЯ во тьме, и  всЯ твоЯ исповедь  -  в  прорву,  и горе не  надолго
облегчено, и радость не поровну разделена, и вроде  поел ты, а не сыт. €ными
словами, в  одном случае недолет, в другом перелет, а человеку нужно в самую
точку. ‹юди так устроены, что им мало высказатьсЯ, мало быть услышанными, им
хочетсЯ доброго учас