 с Яростным  жужжанием  летел  к  цели.  ‚змахнув
крыльЯми, гусь поникал на воде.
     Љипмик  подманивал  гусей тем  же старым  приемом,  что  с незапамЯтных
времен  применЯли  дикие песцы... но только один  Љипмик  вел свою игру ради
человека.

     ’ак  проходили годы,  пока в летней  палатке Ђнгутны  не поЯвилось двое
детей -- мальчик и девочка, часами игравшие с мЯгким пушистым хвостом песца.
Ќо не только детвора играла с белой кисточкой его хвоста. “  Љипмика были  и
свои малыши. Љаждую весну, когда на холмах  токовали куропатки, а отрывистый
призывный лай диких песцов оттенЯл  звучные брачные песни волков,  в  сердце
песца, живущего вместе с людьми, пробуждалось беспокойство.
     ‚ одну из ночей он украдкой ускользал из стойбища и  пропадал где-то по
многу дней. Ђ когда возвращалсЯ, исхудавший и голодный, Ђнгутна подкармливал
его  лучшими   кусочками  и  лукаво  желал  удачи   его  подружке   лисичке,
укрывающейсЯ неподалеку в свежевырытой  норе. ‹исичка ни разу не  осмелилась
спуститьсЯ в стойбище, 'но Љипмик заботилсЯ, чтобы она и  щенки не голодали,
а  Ђнгутна не  жалел отдавать  песцу и его  семье немалую долю  добытого ими
мЯса.  €ногда он  провожал песца до самой  норы.  ’ам  Ђнгутна клал у  входа
свежую рыбину и ласково обращалсЯ к невидимой, затаившейсЯ в норе лисичке:
     -- …шь на здоровье, маленькаЯ сестричка.
     ‘  годами о  ‘оединенных  стали  рассказывать  уже  повсюду  на ‚еликих
равнинах.  ‚ одной из историй  говорилось о  том  времени,  когда  Ђнгутна с
семьей одиноко поселились у озера, называвшегосЯ ‹ампа †енщины.  ѓод выдалсЯ
очень  трудным. ‡имой  –елый  месЯц  не прекращались  страшные  бураны,  все
ближние  к  стойбищу  запасы  мЯса кончились,  а  к  дальним невозможно было
„обратьсЯ -- слишком уж  рассвирепела пурга. ‹юдей мучил голод и холод: весь
жир длЯ ламп был съеден.
     Ќаконец  дождались  днЯ,  когда  ветер улегсЯ.  Ђнгутна  запрЯг собак и
отправилсЯ к большому тайнику, заложенному в двух „нЯх пути на запад. ‘обаки
изо  всех сил напрЯгали свои истощенные  мышцы, а песец белой поземкой вилсЯ
впереди, выбираЯ „лЯ  упрЯжки самый  легкий  путь. ЏолозьЯ  нарт  скрипели и
скрежетали,  как будто ехали по сухому песку -- значит, температура упала до
пЯтидесЯти, а то и шестидесЯти градусов ниже нулЯ.

     Ќа второй  день пути  солнце  так  и не поднЯлось  над горизонтом,  где
проступила только бледнаЯ полоска  света. ‚скоре после того  как  засветилсЯ
горизонт, песец застыл на месте, глЯдЯ на  север и насторожив  свои короткие
ушки. ’ут  до  слуха Ђнгутны  донессЯ далекий пронзительный свист  с темного
неба. Ћн попыталсЯ заставить собак бежать быстрее, чтобы успеть добратьсЯ до
укрытого  в глубокой долине тайника, пока их  не настигла  пурга. Ќо снежные
залпы  уже вылетали из нависших  туч, почти сразу же  стало совсем  темно от
жуткого шквала, который ожег  застывшую поверхность  тундры далеко к югу  от
заледенелого морЯ, где он  зародилсЯ. ‚етер нес колючий, как осколки стекла,
снег. ‹етЯщие кристаллы закручивались все  выше и выше, совершенно скрадываЯ
очертаниЯ человека, песца и собак.
     Љипмик  по-прежнему  шел  впереди   упрЯжки,  но  запорошенные   снегом
утомленные  глаза Ђнгутны  его уже почти не различали; в  тревоге  он  белой
тенью  снова и снова  возвращалсЯ к нартам,  чтобы собаки  его  видели и  не
сбились с  пути. Љогда  же  свист  ветра  перешел в визг, Ђнгутна понЯл, что
ехать  дальше  было бы безумием. Ћн попыталсЯ  отыскать  достаточно  плотный
снежный нанос, чтобы нарезать плит длЯ иглу, но сразу не нашел, а времени на
поиски не  было.  Џоставив нарты  боком, он ножом длЯ резки снега  выкопал с
подветренной  стороны небольшую  Яму.  Џоплотнее  завернувшись в  шкуры,  он
перекатилсЯ в Яму и на нее опрокинул сверху нарты.
     ‘обаки послушно  свернулись калачиком рЯдом  с нартами,  уткнув  носы в
хвосты, и снег начал заносить  их, а  Љипмик все  подбегал то  к одной, то к
другой, покусывал их за плечо, чтобы заставить поднЯтьсЯ и двигатьсЯ дальше,
пока не удастсЯ добратьсЯ до какого-нибудь укрытиЯ. Ћн оставил свои попытки,
только когда очертаниЯ собак совсем скрылись под белыми  нависающими шапками
сугробов. ’огда песец подбежал к нартам и зарылсЯ  под  них. Ћн  подполз под
самый бок  Ђнгутне,  который придвинулсЯ, чтобы  погретьсЯ  о его  маленькое
тельце.
     ‚есь день и целую ночь ничто не двигалось на белой поверхности  равнин,
кроме несущихсЯ в темноте новых  и новых  снежных вихрей. Ќа  следующий день
ветер   стих.   ђовнаЯ  поверхность  закрученного   над   Ђнгутной   сугроба
расступилась, когда он с усилием выпрЯмилсЯ и встал, сбросив тЯжесть  снега.
‘  поспешностью, на какую только было способно его  онемевшее тело, он начал
искать в близких холмиках  и сугробах погребенных собак -- сами они из своих
белых саркофагов выбратьсЯ не могли,
     Ќо  искать ему почти не пришлось. Љипмик  бегал вокруг и  своим  тонким
нюхом  безошибочно   определЯл,  где  погребены  собаки.  Ќаконец  они  были
откопаны, и оказалось, что все живы, но так слабы, что едва могут сдвинуть с
места нарты.
     ’ем не менее Ђнгутна  погонЯл  их.  Ћн знал, что, если  сегоднЯ они  не
найдут пищу, собаки погибнут. Ђ с их  смертью все будет потерЯно, потому что
мЯсо из тайника уже нельзЯ будет  доставить  в стойбище. Ђнгутна безжалостно
подгонЯл упрЯжку,  а когда у  собак  кончились силы и нарты остановились, он
сам впрЯгсЯ рЯдом в постромки.
     Ћколо полуднЯ солнце чуть  поднЯлось над горизонтом  и осветило красным
светом  пустынный мир.  Ѓесконечные снежные бураны и  метели оставили  после
себЯ огромную бесформенную  белую  пелену,  сгладившую теперь  все  выступы.
Ђнгутна не различал  никаких примет. Ћн затерЯлсЯ в  этой снежной  пустыне и
пал духом.
     Љипмик по-прежнему бежал впереди и теперь все пыталсЯ направить упрЯжку
на север.  ‚ремЯ  от  времени он подбегал к  Ђнгутне и  лаЯл  на него, когда
человек опЯть  поворачивал на запад. ’ак  они и тащились  посреди застывшего
мира, пока собаки  не  выдохлись  окончательно.  Ђнгутна убил одну  из них и
скормил  остальным. Ћн дал им отдохнуть  совсем  немного, боЯсь, что налетит
новый буран.
     Љогда они двинулись дальше, солнце уже давно  зашло, а на  небе не было
звезд, поэтому Ђнгутна и не заметил, как  Љипмик постепенно повернул упрЯжку
на север. ’олько наутро, когда засветилсЯ восток,  Ђнгутна  понЯл,  что  всю
долгую ночь они брели на север.
     ’ут всегда  спокойного  Ђнгутну  обуЯл страшный гнев.  Ћн  подумал, что
теперь длЯ него и его семьи все кончено. ‘хватив с нарт большой снежный нож,
он с диким криком кинулсЯ на песца, товарища стольких лет.
     ќтот  удар  разрубил  бы  Љипмика  надвое,  но,  замахнувшись,  Ђнгутна
споткнулсЯ. Ќож со свистом вонзилсЯ  в  снег,  а песец  отскочил  в сторону.
Ђнгутна  не  поднималсЯ с колен, пока  не улеглась злость. ‚став на ноги, он
снова стал самим собой.
     -- Ђйорама! -- сказал он песцу, который  по-прежнему без страха смотрел
на него. -- —то произошло -- то  произошло. ‡начит, ™еночек, ты поведешь нас
своим путем? Џусть будет так, все равно. ‘мерть ждет нас повсюду, куда бы мы
ни направились. …сли ты так хочешь, будем искать встречи с ней на севере.
     ђассказывают,  что  они медленно  двигались на  север до полуднЯ, потом
песец оставил человека  с  собаками и побежал вперед.  Љогда Ђнгутна  нагнал
его, Љипмик  уже прокопал снег „о  камней,  которыми прошлой  осенью Ђнгутна
завалил большой запас мЯса и жира.
     Џримерно  год  спустЯ  в  жизни  обитателей  равнин  произошла  большаЯ
перемена. Љак-то зимой со стороны озера Ћбжора в стойбище въехали нарты, и в
иглу эскимосов пришел человек с морского побережьЯ. Њного долгих ночей  люди
слушали его удивительные истории о том, как живетсЯ у соленой воды. Ћсобенно
их  поразили рассказы  о  чудесах, принесенных в те далекие краЯ пришедшим с
юга  белым человеком. €х гость был послан белым  человеком,  чтобы  поведать
жителЯм равнин о  том, что теперь на  восточной границе тундры расположилась
факториЯ,  и  убедить их переселитьсЯ  поближе  к  ней, занЯтьсЯ  там пушным
промыслом на продажу.
     Ћ принесенных им вестЯх много толковали: нашлись и такие, что посчитали
возможным переселение на восток в зимнее времЯ, но большинство  были против.
Њнение  великого  охотника Ђнгутны  высоко  ценилось,  и однажды  вечером он
высказал свои думы:
     --  „умаю,  всем надо помнить, что мы неплохо  жили в  здешних краЯх  и
почти не  знали худого.  ђазве не ’укторьЯк  кормил  и одевал нас со времен,
когда еще  не  родились отцы  наших отцов? €-и-и! ќто  так. € если теперь мы
отвернемсЯ  от „уха  Ћленей  в  поисках  других даров,  кто  знает,  как  он
поступит?  Њожет, он рассердитсЯ,  расскажет  обо всем своим  детЯм-оленЯм и
велит им совсем уйти от  нас. Ђ тогда чего будут стоить все обещаниЯ, данные
нам этим  человеком  по  поручению  Љаблунаит?.. Ћни превратЯтсЯ в  высохшие
палочки в наших руках.
     ’ак говорил Ђнгутна, и большинство людей его племени согласилось с ним.
€ все  же, когда  гость  поехал обратно, с ним  отправились две  семьи.  Ћни
вернулись еще до весеннего таЯниЯ снегов и принесли с собой такое богатство,
что  трудно было  даже  поверить: ружьЯ, ножи из стали,  латунные  чайники и
много других вещей.
     Ђ кроме всего прочего принесли то, о чем и сами не подозревали.
     ќто  была болезнь,  проникавшаЯ в  легкие и медленно выгонЯвшаЯ из тела
жизнь. …е называли ‚еликаЯ  Ѓоль [4],  котораЯ  налетала на  жителей  равнин
подобно жгучему ветру. ‡а  лето она погубила более половины тех, кто населЯл
‚еликие равнины.
     Њногих выживших  охватила  паника; посчитав свою земли  проклЯтой,  они
бежали на восток, ожидаЯ найти помощь у белого человека.  Ќаучившись от него
новому образу жизни, они превратились в трапперов и  стали  есть еду  белого
человека.  Ђ  вместо  ’укту   они  теперь  преследовали   другого  зверЯ  --
’ерриганьЯка, песца.  ‚  прежние времена  люди равнин всегда  считали  песца
другом, оживлЯвшим бескрайние и пустынные равнины своим лаем.  €з века в век
песцы  и  люди  жили  в тех краЯх  вместе  и не  ссорились.  ’еперь же  люди
накинулись на ’ерриганьЯка и стали жить, продаваЯ шкуры своих бывших друзей.
     ‚начале Ђнгутна и еще  несколько  семей пытались  жить  по-прежнему  на
старом месте, но голод  все чаще и чаще навещал их, а однажды по осени олени
совсем не пришли в их краЯ. ѓоворили, что так получилось потому, что слишком
много оленей перебили новыми ружьЯми, оказавшимисЯ  теперь  в руках северных
народов  -- индейцев  и  эскимосов, но Ђнгутна считал  это следствием  гнева
’укторьЯка.  ’ак  или иначе, но и последние оставшиесЯ на равнинах  эскимосы
были вынуждены  последовать за теми, кто еще раньше бежал на восток, и стать
трапперами, живущими охотой на песца.
     Љогда  оставшиесЯ   в  живых  после  долгого  похода  подошли  к  иглу,
расположенным  в нескольких милЯх от  фактории  в  устье реки ’юленьей,  они
надеЯлись, что их тепло встретЯт и накормЯт,  ибо всегда законом ‘евера было
делитьсЯ пищей и кровом с теми, кто их не имеет.
     Ќо эти надежды не оправдались. ’ой зимой песцов было немного, в капканы
они попадали редко. € люди, решившие жить  песцовым промыслом,  почти так же
страдали от голода, как и те, кто с трудом добралсЯ до них с запада.
     Ђнгутна  построил небольшое иглу  длЯ  своей семьи,  но это было темное
жилище, где жизнь  омрачали грустные думы. „лЯ  ламп  не хватало жира, почти
ничего не доставалось  и желудкам.  Ђнгутна,  некогда  великий  охотник, был
вынужден жить трудами других, потому что даже пожелай он последовать примеру
трапперов,  то никак не смог бы ставить капканы на песцов. ‚едь  ’ерриганьЯк
был его Џомогающим  „ухом, и жизнь всех песцов  длЯ него  была свЯщенна. ‚се
охотники,  кроме  него,  обходили  свои  капканы,  и  если  им  везло,  туда
попадались  песцы, чей  мех  они выменивали  на еду.  €ногда  часть этой еды
выделЯли жене Ђнгутны, но Ђнгутне нечем было отдарить людей.
     Љ  Љипмику   новаЯ  жизнь   была   столь   же  сурова.  Џесец,   всегда
пользовавшийсЯ  полной  свободой,   теперь  днем  и  ночью  лежал   и  иглу,
привЯзанный к вбитому в снежный пол шесту. Џовсюду в округе на его собратьев
были расставлены  капканы, и  множество охотников с ружьЯми, не задумываЯсь,
пустили бы  в него пулю, чтобы прокормить свою семью. •отЯ Љипмик  и начинал
уже стареть, мех его оставалсЯ более густым, мЯгким и длинным,  чем у любого
другого песца, когда-либо жившего в тех краЯх.
     ‡има все не кончалась, последние песцы  ушли, и тогда всех, кто пыталсЯ
жить  охотой на них, настиг голод.  ‘емье Ђнгутны  перестали перепадать даже
редкие  крохи, а  сам  Ђнгутна  так исхудал, что мог  уже только сидеть,  не
двигаЯсь,  в  своем холодном иглу  и вспоминать  о былом. Џорой  его  взглЯд
задерживалсЯ  на свернувшемсЯ белым меховым клубочком Љипмике,  и  губы  его
беззвучно шевелились -- он обращалсЯ с  мольбой к  Џомогающему „уху.  €ногда
песец поднимал голову и  отвечал взглЯдом человеку  -- может, он тоже просил
вернуть ему прежнюю, отнЯтую теперь свободу...
     Њестный  скупщик  мехов  прослышал о  сказочной красоте песца,  который
живет в стойбище, и как-то заехал туда на собачьей упрЯжке,  дабы убедитьсЯ,
правда ли это. Ћн вошел в иглу Ђнгутны и только увидел свернувшегосЯ на полу
Љипмика, как сразу загорелсЯ желанием заиметь его великолепную шкуру.
     …му неловко было глЯдеть в огромные глаза изголодавшихсЯ детей Ђнгутны,
видеть  их вспухшие животы. Ћн с  жалостью относилсЯ к людЯм, пострадавшим в
эту  зиму  от  голода.  Ќо   чем  он   мог  помочь?  •ранившеесЯ  на  складе
продовольствие принадлежало не ему. •озЯином была нанЯвшаЯ его  компаниЯ,  и
он не мог отдать ни фунта муки, не получив взамен меха.
     Ђнгутна  встретил гостЯ  улыбкой, еще больше натЯнувшей кожу, котораЯ и
так уже плотно обтЯгивала его широкоскулое лицо. €бо и в горе человек должен
достойно  приветствовать гостЯ в своем  доме.  Ќо  песец повел  себЯ  иначе.
Њожет, он  учуЯл запах  смерти,  что  источали руки  скупщика, через которые
прошло столько  шкур его собратьев. Ћн отполз в сторону, насколько позволЯла
привЯзь, и  застыл у стены  иглу, сжавшись, как кошка, столкнувшаЯсЯ  нос  к
носу с гончей.
     Ѓелый  человек  заговорил о  том,  какие  трудные  времена  настали длЯ
родичей  Ђнгутны, о том,  что  песцы  попадаютсЯ редко, а  оленей  совсем не
стало. Џотом он обернулсЯ и кивнул на Љипмика.
     -- “ тебЯ тут хороший песец. Ќикогда  не видел лучше. …сли  ты  продашь
его мне,  Я смогу заплатить за него... целых три мешка муки  и,  думаю,  еще
десЯть, нет -- пЯтнадцать фунтов жира.
     Ђнгутна  все еще улыбалсЯ,  но неизвестно, какие мысли  про  носились у
него в голове, спрЯтанные за непроницаемым выражением лица. Ћн не стал прЯмо
отвечать белому  человеку и перевел разговор на пустЯки,  внутренне борЯсь с
собой:  пища... довольно  пищи, чтобы жена и дети  прожили до  весны.  Њожет
быть, он даже верил, что принесеннаЯ белым  человеком сказочнаЯ надежда была
делом Џомогающего „уха. Љто знает, о чем он думал тогда...
     ‘купщик благоразумно не стал больше возвращатьсЯ к разговору о Љипмике,
но, выйдЯ наружу к ожидающим его нартам,  приказал своему помощнику-эскимосу
отнести маленький  мешочек муки в иглу Ђнгутны. Ђ потом вернулсЯ на факторию
в устье ’юленьей реки.
     ‚ечером того днЯ ќпитна разожгла костерок  из  ивовых прутьев у входа в
лаз  иглу  и поела  вместе  с  детьми пресного хлеба, испеченного  из  муки,
смешанной  с водой. Ћна принесла лепешку  и Ђнгутне,  все  так же неподвижно
сидЯщему на лежанке, но он не стал есть, а вместо этого кинул лепешку песцу.
Љипмик  мгновенно  проглотил  хлеб, потому что  тоже  давно  голодал.  Џотом
Ђнгутна сказал как бы про себЯ:
     -- ‡начит, так должно быть.
     ќпитна понЯла. †енщина распустила волосы, и они закрыли  ей лицо. …дкий
дым  от костра  окутывал  четыре сидЯщие на лежанке фигуры. Њаленькие Язычки
пламени  почти не давали света, и Ђнгутна едва мог различить движениЯ  своих
рук,  но  его  пальцам   не  нужен  был  свет,  они  на  ощупь  плели  Џетлю
ЋсвобождениЯ.
     Љогда черный плетеный шнур лег ему на колени, Ђнгутна  отвЯзал Љипмика.
Џесец -- снова свободный -- подскочил к высокой ступеньке лежанки  и положил
передние  лапы  человеку на грудь. …го черные  глаза смотрели прЯмо  в глаза
человека с выражением, похожим на удивление, потому что прежде песец никогда
не видел в них слез. Љипмик не шевельнулсЯ, когда петлЯ легла ему на шею. Ќе
рванулсЯ он и когда Ђнгутна заговорил:
     --  ’еперь, ™еночек, времЯ  пришло. ’ы отправишьсЯ на  равнины, где нас
ждут олени.
     € Љипмик перешел в ту страну, откуда нет возврата.
     Ќа следующее утро, когда скупщик открыл дверь своего дома, то обнаружил
подвешенную к стропилам  крыльца  странной волосЯной петлей  замерзшую шкуру
песца. Ћна покачивалась и поворачивалась на ветру. ‘купщик пришел в восторг,
но все  же ему было не по  себе. Ћн достаточно долго  прожил в  этих  краЯх,
чтобы  немного разбиратьсЯ  в жизни эскимосов. ’ут  же он приказал помощнику
погрузить обещанное продовольствие на нарты и отвезти его в иглу Ђнгутны.
     Џлату принЯла ќпитна. Ђнгутна не  мог  сделать  этого, потому что ЏетлЯ
ЋсвобождениЯ туго стЯнула ему  горло. Ћн ушел, чтобы вновь воссоединитьсЯ  с
тем, кого потерЯл.
     …го могилу и сейчас можно найти на берегу ’юленьей реки. ќто всего лишь
невысокий   серый   каменный   холмик  с   полуистлевшими   орудиЯми  охоты,
разбросанными  среди немых камней. Џод ними лежит Ђнгутна, а подле  него  --
песец, когда-то живший среди людей.
     ‘оединенные по-прежнему вместе.

     †енщина и волк

     ‹юди построили небольшое иглу и ушли на запад. ‘ горестным  плачем  они
покинули насиженные места. Ћни забрали все, в иглу осталсЯ один старик. ‹юди
взЯли  с  собой и  лайку Ђрнук, как  того  пожелал старик,  ибо  Ђрнук  была
последним подарком, который он мог сделать сыну и внуку,  всей своей семье и
людЯм своего племени.
     ’о было тЯжелое времЯ -- нескончаемые  голодные предвесенние  месЯцы. ‚
становище не смолкал  плач детей, слишком маленьких, чтобы знать,  что  муки
голода надо переносить молча, ‚ становище уже умирали. Ќо не люди, а те, без
кого они не могли выжить. “мирали собаки, одна за другой, и каждаЯ уносила с
собой надежды людей на будущее.
     € хотЯ пришло суровое времЯ, никто  ни единым словом не попрекнул семью
старика  за  пищу,  оставленную,  чтобы поддержать  силы его  бесполезного и
немощного тела. Њактук, его сын, делил собственную скудную еду поровну между
престарелым отцом и голодным  сыном, носившими то же  имЯ, которое свЯзывало
всех троих  воедино. Ќо в один апрельский день  старик  медленно поднЯлсЯ со
своей лежанки  и  пристально  всмотрелсЯ  в лицо спЯщего внука.  € тогда  он
произнес  слова великой  любви и еще  более великого  мужества, родившиесЯ в
самых глубинах его души:
     -- џ знаю сердцем, -- сказал он, -- что олени ждут вас у ‡ападных озер,
а Я останусь здесь. ‚ы должны взЯть Ђрнук с собой как памЯть обо мне на  все
те годы, которые пройдут без менЯ.
     “ старика были  свои права, и это было последним его правом. “тром люди
ушли,  а бежавшаЯ за нартами  молодого Њактука Ђрнук все рвалась с привЯзи и
оборачивалась назад, вглЯдываЯсь в небольшой белый  холм,  возвышавшийсЯ над
снежными гребнЯми.
     Њиновало  уже  две зимы с той  поры, как родилась  Ђрнук, но  она  была
девЯтым щенком в помете, и еды ей выпадало мало. …сли бы старик не взЯл ее к
себе и не  выкормил с рук, она умерла  бы,  прежде чем начала  по-настоЯщему
жить. ЃлагодарЯ ему она дождалась тепла и узнала радость долгих дней, возЯсь
и  играЯ  с  другими  подросшими  щенками   на  берегу   большой  реки,  где
располагалось летнее становище. “томившись, она шла к крытой кожей палатке и
тыкалась носом в колени старика до тех пор, пока  он  не открывал глаза и не
начинал улыбатьсЯ, глЯдЯ на нее.
     ’ак  она  и  выросла.  ‹юди  смотрели  на  нее  с  восхищением  --  она
превратилась в прекрасную  лайку, большую и сильную, по статЯм превосходЯщую
всех остальных собак становища. Њактук-старший нарек ее тем  именем, которое
она носила:  Ђрнук, †енщина, ибо в последние дни его  осени она заменЯла ему
жену и дочь.
     € поскольку нет  смерти там, где зарождаетсЯ жизнь, старый Њактук решил
в  злую зимнюю долгую ночь, что  собака его  должна понести, хотЯ  голод уже
душил  становище.  Ђрнук стала хранительницей той  жизненной  силы,  котораЯ
перейдет  к людЯм  в  последующие  годы.  € когда старый Њактук почувствовал
толчки новой пробуждающейсЯ жизни во чреве  †енщины,  в его душе  поселилось
умиротворение.
     ѓолод с каждым днем свирепствовал все  сильнее.  ‘тарые  собаки  умерли
первыми, затем все братьЯ и сестры Ђрнук беззвучно застыли на снегу. Ќо сила
Ђрнук была велика,  и  люди,  когда  им  выпадал  жалкий  огрызок кости  или
лоскуток кожи, старались делитьсЯ с ней, помнЯ, что в ее чреве зреет надежда
на будущее.
     ’ак  обстоЯли  дела, когда  люди оставили за  спиной  небольшое иглу  и
двинулись на запад, из последних сил волоча за собой нарты.
     „аже  обычные  постромки  упрЯжки  накрепко соединЯют  человека  с  его
собаками, а узы, скреплЯющие Ђрнук со  старым Њактуком,  вообще  не в  силах
человеческих было разорвать. Ђрнук  следовала  за  людьми, но всем существом
противилась этому. Ќа третью ночь перехода она перегрызла сыромЯтный ремешок
привЯзи и исчезла  в вихрЯх поземки. “тром, когда  сын  Њактука  взЯл в руки
растрепанный конец привЯзи, дурные  предчувствиЯ  омрачили его  лицо.  Ќо  к
семье он обратил такие слова:
     -- †енщина ушла к моему отцу и останетсЯ с ним, пока не придет “водЯщий
по ‘негу.  Ќо дух моего  отца будет знать, как нам ее не хватает,  и, может,
взойдет день, когда он вернет †енщину нам.
     Ђрнук  добралась  до  маленького  иглу перед рассветом, и  когда старик
открыл глаза,  чтобы встретить  “водЯщего  по ‘негу,  то  увидел вместо него
собаку. Ћн улыбнулсЯ, положил ей на голову свою худую руку и снова заснул.
     “водЯщий по  ‘негу  долго  не  приходил,  но  на  третий  день  пришел,
незримый, а когда удалилсЯ, свЯзь между собакой и стариком оборвалась. Ђрнук
не  покидала  мертвое тело весь  следующий  день, и, может быть, тогда ветер
прошептал ей: "€ди к людЯм. €ди!"
     Ћна  выползла из  иглу и  увидела равнины,  словно выбеленные  метелью.
Ќедолго постоЯла в свете тусклого зимнего  солнца; ее  шерсть  искрилась меж
синих теней. ‡атем повернула пушистую морду с широко поставленными Янтарными
глазами на запад. ’уда лежал ее путь, и голоса нерожденных поколений вторили
шепоту ветра, но уже призывнее. "€ди же к  стоЯнкам людей! -- говорили
они. -- €ди!"
     ‘ опущенной  мордой  и  поникшим хвостом  двинулась  она  на  запад,  в
бескрайние дикие просторы, и только однажды остановилась, чтобы обернутьсЯ и
внимательно  посмотреть на  то место, откуда начиналась цепочка  ее  следов,
словно ожидаЯ какого-то знака. ‡нака не было, и наконец она решилась.
     ’ак началось ее  странствие.  ‘мерть разорвала  узы, свЯзывавшие ее  со
стариком, но нить, соединЯвшаЯ  Ђрнук с —еловеком,  была крепка по-прежнему.
—ерез бесчисленные поколениЯ, канувшие во мрак давно ушедших времен, задолго
до того, как эскимосы пришли на восток из  Ђзии по цепочке островов,  судьба
ее рода была  слита с судьбой  людей. Ђрнук составлЯла одно целое с людьми и
нуждалась в них столь же сильно, как и они в ней.
     Ћна не остановилась даже тогда, когда темнота заполнила унылые равнины.
‚ полночь Ђрнук достигла места, где перегрызла  веревку, привЯзывавшую  ее к
нартам  молодого Њактука. Љакой-то  внутренний голос подсказал ей  это, хотЯ
снег заровнЯл все отметины и занес следы. ’еперь ее стали грызть сомнениЯ, и
она заметалась среди больших сугробов, жалобно подвываЯ. Ђрнук взобралась на
высокий гребень, стараЯсь  уловить в  ночном воздухе запахи  близкой стоЯнки
людей. „о нее донессЯ запах зайца, снЯвшегосЯ с места при ее приближении. Ќо
людей учуЯть не удалось. …е вой взметнулсЯ до неба, заполнЯЯ темноту мольбой
и призывом, но в ответ  только сильнее зашелестел ветер Ќе  в силах  вынести
тЯжести голода и одиночества, она свернулась у наметенного сугроба и впала в
забытье.
     ‘обака долго спала  посреди  бескрайних равнин. Ќо,  хотЯ  усталость  и
свалила ее, великие таинства свершались в сокровенных  глубинах ее тела. Ћна
лежала, положив  морду  на  вытЯнутые широкие лапы,  и мускулы ее  судорожно
подергивались. ‚ пасти  набежала слюна, и поЯвилсЯ вкус  крови.  …й снилось,
будто она нагонЯет быстроногого оленЯ и зубы ее вонзаютсЯ в живую  плоть, --
так она познала экстаз охоты.
     ‚ каждой  клетке ее тела проснулись  и  заговорили  извечные  жизненные
инстинкты, которым  суждено было спасти  и саму  Ђрнук,  и теплЯщуюсЯ в  ней
новую  жизнь.  Љогда  собака  поднЯла  морду  навстречу  рассвету,  перемена
свершилась.
     ђассвет обещал Ясный день, и Ђрнук с ее новыми ощущениЯми принюхивалась
к ветру. “чуЯв теплый дух живой плоти, она двинулась на поиски дичи.
     ЏолЯрнаЯ сова, совсем  белаЯ и не отбрасывающаЯ  тени в  предрассветной
мгле, окинула  немигающими  огромными  глазами снежные равнины. ‘ова увидела
зайца и камнем упала на него; зверек не успел даже заметить ее, как дюймовые
совиные когти уже  лишили его жизни. Љакое-то времЯ большаЯ птица с упоением
утолЯла голод и, сидЯ на зайце в самодовольной хищной позе, не заметила, как
что-то промелькнуло за ближайшим сугробом.
     Ђрнук стала выдрой, скользЯщей к леммингу,  лисицей, подкрадывающейсЯ к
куропатке. €скусство, которым она никогда полностью не владела, ожило в ней.
Ћна  медленно  и  бесшумно продвигалась вперед по уплотненному ветром снегу.
‚от уже сова всего  в нескольких Ярдах от нее,  и тут  птица поднЯла голову,
уставив  свои желтые  пугающе бессмысленные  глаза  прЯмо  на  Ђрнук.  Ђрнук
мгновенно  замерла, хотЯ  дрожал каждый ее  мускул.  Љак  только сова  снова
впилась в  свою жертву, Ђрнук прыгнула. ‘ова  уловила начало  прыжка и легко
взмахнула мощными крыльЯми. Ќо даже отнЯвшее долю секунды  движение  крыльев
задержало  птицу,   стремительно  взметнулсЯ  тонкий  силуэт  --  и  собака,
подпрыгнувшаЯ на шесть  футов в воздух, сбила сову на землю,  сжав зубами ее
трепещущую под перьЯми плоть.
     Џотом  Ђрнук  заснула, а  ветер  уносил  белые  перьЯ и  клочки  белого
заЯчьего меха пушистой поземкой. Љогда она снова пробудилась, древний голос,
что раздавалсЯ в  ней,  смолк. ‘нова  она  стала  домашним животным  и опЯть
двинулась на запад, нутром безошибочно угадываЯ направление.
     ‹юди, которых она искала, кочевали по пустынным равнинам  тундры, таким
необъЯтным,  что, казалось,  нет  им  предела. ‘обака  не умела оценить  всю
ничтожность  шансов найти хозЯев, но в ее памЯти жило  воспоминание о летней
стоЯнке  возле  широкой  реки,  где прошла  ее раннЯЯ пора.  € она  решилась
отправитьсЯ в дальний путь.
     ли  дни, и  с  каждым из  них солнце  оставалось  в небе все дольше  и
поднималось  все  выше. ’ак  и  утекало  времЯ  меж  непрестанно  движущихсЯ
собачьих  лап,  пока  буйство  весны  не  разбудило  тундру.  ‘нег  растаЯл,
проснулись  реки и с грохотом ринулись  к морю. ‘таи воронов  кружились, как
вихри  обугленных листьев в ослепительно  белом  небе, и на оттаЯвших озерах
рЯдом с пронзительно кричащими чайками поЯвились первые утки.
     †изнь  пробуждалась  в   глубоком  мху,  где  сновали  лемминги,  и  на
каменистых  гребнЯх,  где  петушки  куропаток  гордо  выгибали  грудь  перед
курочками. ‚есна будила всех и проникала повсюду. € в лоне Ђрнук она ласкала
будущую жизнь. Џозади осталсЯ долгий путь,  от множества  порезов об  острые
камни  подушечки  собачьих лап  покрылись коркой  засохшей крови.  …е шерсть
свалЯлась и не блестела под весенним солнцем. € все же, влекомаЯ неукротимой
волей, она шла и шла вперед, пока не достигла западных равнин.
     ’еплым июньским  днем, изможденнаЯ, с  воспаленными глазами,  закончила
она свои поиски.  Ћдолев  край  каменной грЯды,  Ђрнук  увидела перед  собой
сверкание солнечных бликов в ревущих волнах реки и узнала родное место.
     ‘кулЯ от возбуждениЯ, она неловко сбежала вниз по склону -- в последние
дни  ее  тело  стало  неуклюжим.  ‘коро  она  оказалась  среди  исхлестанных
непогодой валунов,  сложенных  кругами,  -- здесь  когда-то  по летней  поре
стоЯли крытые шкурами палатки людей.
     ’еперь  же не  было ни одной  палатки. Ќекому было  выйти  навстречу  и
приласкать вернувшуюсЯ собаку. ’олько недвижные каменные столбики на ближнем
гребне каменной грЯды, зовущиесЯ €нукок -- Љаменные  люди, стоЯли, молчаливо
приветствуЯ  Ђрнук. Ћна понЯла, что стоЯнка  покинута, но еще какое-то времЯ
отказывалась  этому  верить.  Ђрнук  металась от  каменного  круга  --  пола
стоЯвшей здесь некогда палатки -- к месту,  где, она знала, хранились прежде
запасы мЯса,  втЯгивала  в  отчаЯнной  надежде  ноздрЯми  воздух, но  ничего
обнадеживающего  не находила. “же в сумерках  она свернулась  в Ямке рЯдом с
тем  местом, где старик Њактук держал  ее когда-то на  коленЯх, и покорилась
великой усталости.
     Ћднако это  место не  было  совсем необитаемым,  как  могло показатьсЯ.
Ђрнук была слишком поглощена своими тщетными поисками, чтобы уловить, что за
ней следЯт. …сли бы она взглЯнула на берег реки, то могла бы заметить гибкий
силуэт  существа,  следившего за каждым  ее  движением  глазами,  в  которых
светилсЯ не  голод, а какое-то иное,  непонЯтное чувство. ЏриглЯдевшись, она
узнала бы в  нем волка, и тогда  шерсть на ее загривке поднЯлась  бы, а зубы
обнажились  в  оскале.  €бо  пути  домашних  собак  и  собак  дикой  природы
разошлись, и они стали враждовать как братьЯ, забывшие о своем родстве.
     ‚олк был молод. ђожденный прошлым летом, он оставалсЯ со своей стаей до
тех  пор,  пока  ранней  весной  этого  года   его  не  охватила  страсть  к
бродЯжничеству  и он не покинул  охотничью территорию своей стаи. Њногое ему
пришлось пережить.  Ћн  усвоил ценой порванных боков, что каждаЯ волчьЯ стаЯ
защищает свои  земли  и не  приветствует чужака. Љаждый  раз, когда он робко
пыталсЯ приблизитьсЯ к одной из трех обосновавшихсЯ здесь волчьих семей, его
встречал оскал зубов. Ќаконец ему удалось найти незанЯтое место вблизи реки.
     ќто было прекрасное место. Ќедалеко от опустевшего лагерЯ иннуитов река
разливалась по неглубокой долине,  окаймленной зубьЯми  острых камней, чтобы
затем  дать  начало   необъЯтному  озеру.  €менно  здесь  олени   столетиЯми
переходили  мелководье во времЯ своих  миграций. „ва, а то и три раза в году
несметные стада  шли через реку, и не все животные вырывались невредимыми из
бурунов речных порогов.  ’уши  утонувших  оленей застревали среди  камней  и
обломков  скал  вблизи  устьЯ реки и  служили пропитанием  множеству  лисиц,
воронов и чаек. Ћкрестные волки не наведывались сюда, потому что этим местом
владели  люди,  а все, на  что  претендует  человек,  вызывает инстинктивную
неприЯзнь у больших диких собак -- волков.
     Ќичего не знаЯ об этом табу, молодой волк-бродЯга устроил свое логово у
реки,  но  теперь еще  острее переживал свое  одиночество, потому  что  волк
гораздо больше, чем собака, нуждаетсЯ в общении с себе подобными.
     Љогда  молодой  волк  увидел  Ђрнук и ощутил ее запах,  его переполнили
противоречивые чувства. Ќикогда прежде  он не  видел собак, но почувствовал,
что покрытый  золотистой  шерстью  зверь  там,  внизу,  непостижимым образом
близок ему по крови.  ‡апах был чужим -- и все же знакомым. ЋчертаниЯ тела и
цвет   также  удивлЯли,  но  отзывались  в   нем  почему-то  теплой   волной
воспоминаний и желаниЯ. Ћднако его столько раз прогонЯли, что теперь он стал
осторожным.
     Љогда Ђрнук проснулась, ее нос учуЯл рЯдом  оленье  мЯсо,  но пришельца
она  не  увидела.  —увство  голода  целиком завладело  ею.  Ћна  вскочила  и
набросилась на изорванную заднюю часть оленьей туши, которую кто-то подтащил
совсем  близко  к месту,  где спала Ђрнук. ’олько утолив  острый  голод, она
смогла  наконец  оторватьсЯ от мЯса  и поднЯть  голову...  чтобы встретитьсЯ
глазами с пристальным взглЯдом молодого волка.
     Ћн  сидел неподвижно в сотне футов от нее, и  ни  единый  мускул его не
дрогнул, когда  на  загривке  Ђрнук поднЯлась шерсть  и  угрожающее  рычание
заклокотало у нее в горле.  ‚олк продолжал спокойно сидеть, готовый, однако,
отпрЯнуть  в  любой момент,  и  после долгой напрЯженной минуты Ђрнук  снова
опустила голову и занЯлась мЯсом.
     ’акой была их перваЯ встреча, и вот что из нее получилось.
     Ђрнук не могла больше противитьсЯ требованиЯм своего отЯжелевшего тела.
€ снова она подчинилась  таинственной силе в глубине ее существа. Ќе замечаЯ
молодого волка, по-прежнему осторожно державшегосЯ в отдалении, Ђрнук обошла
знакомую ей  долину. Ћна  тщательно изучила остовы пЯти утонувших  оленей  и
отогнала от них  кричащих чаек  и резко каркающих воронов;  теперь  это мЯсо
принадлежало ей по праву сильнейшего. ‡атем, удовлетвореннаЯ обилием запасов
пищи,  она  отошла  от  реки и  потрусила прочь,  туда, где  выступающую  из
берегового склона скалу прорезала  неглубокаЯ  расщелина.  ‡десь  еще щенком
Ђрнук  устраивала игры  с другими собаками становища. ’еперь она обследовала
эту пещерку с более серьезными намерениЯми. Њесто было сухим и защищенным от
ветра. Ќе устраивало  только одно  -- запах.  €сходившее из расщелины резкое
зловоние  заставило ее приподнЯть верхнюю губу от Ярости и отвращениЯ -- тут
зимовала росомаха.
     Ќюх Ђрнук подсказал ей, что росомаха ушла несколько недель назад и врЯд
ли  теперь  вернетсЯ прежде, чем  зимние ветры и метели  заставЯт ее  искать
пристанища.  Ђрнук  набросала  земли  и песка на грЯзный пол  пещерки, затем
принЯлась  таскать мох в самый дальний угол. ’ам она и укрылась, положившись
на волю природы.
     ™енки у Ђрнук  родились утром,  когда  в весеннем небе гpoмко зазвучали
крики  белых гусей.  Ќастало времЯ  всеобщего рождениЯ, и  семь  копошащихсЯ
комочков, греющихсЯ под теплым боком собаки, не были одинокими в свой первый
день  жизни.  Ќа  песчаных  гребнЯх за  рекой  землЯные  белки  вскармливали
крошечных голых бельчат, а в логове у откоса, за милю от реки песец поднимал
настороженную мордочку над землей, заслышав слабое повизгивание облизываемых
его  подругой щенков, которое напомнило ему о новых обЯзанностЯх.  ‚се живое
подчинилось  требованиЯм вечного цикла обновлениЯ  жизни.  ‚се  живое  кроме
изгоЯ-волка.
     Џока Ђрнук оставалась в укрытии, молодой волк испытывал муки терзаний и
не находил покоЯ. ‚збудораженный,  он бродил поблизости от  пещеры, тоскуЯ и
стремЯсь постичь неведомое ему. Ћн не  осмеливалсЯ подходить слишком близко,
но каждый день оставлЯл кусок оленины  в нескольких Ярдах от входа в пещеру,
а затем садилсЯ поодаль в надежде, что его дар будет принЯт.
     Ќа  третий день,  когда  он лежал  у пещеры, щелкаЯ зубами на  вьющихсЯ
вокруг его морды мух, его тонкий слух уловил новый  едва доносившийсЯ  звук.
‚олк мгновенно  вскочил  на  ноги,  вскинул голову  и  напрЯгсЯ, внимательно
прислушиваЯсь. ‡вук  повторилсЯ; чуть различимый, он скорее  угадывалсЯ, чем
слышалсЯ. ќто было тихое повизгивание, призывное и преодолевающее вековечные
барьеры.  Ћн резко  встрЯхнулсЯ и, бросив быстрый хозЯйский взглЯд на вход в
пещеру, затрусил по  долине. Ќо  теперь  уже  не  одиноким изгоем, а самцом,
выходЯщим на вечернюю охоту, чтобы  прокормить  свою самку и щенков. ‚от так
просто,  по  внутреннему зову всего своего  существа, молодой  волк заполнил
пустоту, не дававшую ему покоЯ долгие недели с начала весны.
     Ђрнук же не так легко смирилась с новой ролью волка. Ќесколько дней она
щерилась при попытках  волка подойти  ближе, хотЯ и поедала оставлЯемую им у
входа пищу.  Ќедели еще не  прошло,  а она уже ждала поутру свежего мЯса  --
нежной бельчатины, зайчатины или жирного мЯса куропатки. Ћт этого уже совсем
было недалеко и до полного признаниЯ волка, приносившего дичь.
     Ђрнук пришла к окончательному  согласию с ним к исходу второй недели со
днЯ рождениЯ щенЯт. ‚ то утро, приблизившись к выходу из логова, она увидела
приготовленного длЯ нее совсем недавно убитого олененка, а рЯдом, всего лишь
в не скольких футах, -- спЯщего молодого волка.
     “ волка  этой  ночью  была  затЯжнаЯ и труднаЯ  охота, причем он обежал
большую часть  той  сотни квадратных  миль,  что  закрепил теперь  за  своей
приемной  семьей.  ‚  изнеможении  он лег  рЯдом с принесенной добычей, не в
силах уже отойти на обычное почтительное расстоЯние от логова.
     ’омительную  минуту Ђрнук вглЯдывалась в спЯщего  волка и затем  начала
тихо подходить к  нему. ‚ ее позе не  было угрозы, и  когда  она подобралась
вплотную,  ее великолепный пышный  хвост взметнулсЯ  вверх и  завернулсЯ  на
спину  приветливым колечком  эскимосской  лайки,  а  уголки губ поднЯлись  в
подобии улыбки.
     ‚олк проснулсЯ, поднЯл голову,  увидел стоЯщую  над  ним Ђрнук и понЯл,
что настал конец его одиночеству. Љогда утреннее солнце запылало над кромкой
гребнЯ,  где находилось  логово, оно  осветило  два стоЯщих  рЯдом  силуэта.
‘обака и волк вместе смотрели, как пробуждалась тундра.
     € жизнь на  берегах реки  потекла  счастливо.  Ќе было больше пустоты в
сердце  Ђрнук, и  сердце волка  переполнЯлось гордостью,  когда он  рЯдом  с
логовом грелсЯ на солнце, а щенки  возились около него, теребЯ его за шерсть
и лапы.
     ’ак шло времЯ, пока щенкам не исполнилось шесть недель. ‚ эти пустынные
земли  пришла середина  лета,  и стада оленей снова двинулись  на  юг. Њесто
переправы  вновь  было запружено  оленЯми,  детеныши  фырчали  позади  своих
косматых матерей,  старые  же самцы, чьи бархатистые  рога  достигали  неба,
двигались впереди.
     Ћднажды  вечером  в Ђрнук пробудилсЯ охотничий инстинкт и  таинственным
неведомым образом ее желание стало известно волку. Љогда на землю опустились
поздние летние сумерки,  Ђрнук в  одиночку  ушла  в потемневшие  равнины,  в
полной уверенности, что теперь  волк ни на мгновение не покинет щенков до ее
возвращениЯ.
     Ћна  не  собиралась уходить  надолго,  но  в нескольких милЯх  от  реки
натолкнулась на группу молодых оленей. ќто были прекрасные животные и к тому
же упитанные, что  необычно  длЯ этого времени года. Ђрнук приелось  постное
мЯсо,  и она обежала вокруг отдыхающих  оленей, обуреваемаЯ острым  чувством
голода.
     Џорыв внезапно  изменившегосЯ  ветра  выдал  ее,  всполошившиесЯ  олени
вскочили на ноги  и кинулись  бежать. ѓолод подстегивал  Ђрнук,  а ночь была
ночью охоты. Џоэтому лайка решилась пуститьсЯ в долгую погоню.
     Љогда времЯ прогнало с  земли  недолгую тьму и поднЯлсЯ северный ранний
предрассветный ветер, молодой  волк  очнулсЯ  от  своего  бдениЯ  у входа  в
пещеру. ЌеЯсное тЯжелое  чувство заставило его обернутьсЯ к логову и глубоко
заглЯнуть в него.  ‚се  было хорошо, щенки спали, сгрудившись  в один тесный
клубок, их крепкие ножки  подрагивали во сне.  Ќо  засевшаЯ в мозгу  колючка
беспокойства не оставила волка в покое, и он повернулсЯ к реке,  где тусклый
свет уже лилсЯ на валы дальних гребней, открываЯ их один за другим.
     Њожет  быть,  его  тревожило  долгое  отсутствие  Ђрнук или  беспокоили
неведомые  человеку  предчувствиЯ...  Ћн   побежал  в  сторону   от  логова,
принюхиваЯсь к остывшему  следу собаки, в надежде увидеть ее  приближающийсЯ
силуэт на посеревшей равнине.
     ‚олк  удалилсЯ от логова  не больше  чем  на  четверть мили, как  вдруг
неЯсное  ощущение  скрытой  опасности обрело  зримые очертаниЯ. ‹егкий вихрь
донес до его ноздрей запах северного ветра, и  в  то же мгновение  он понЯл,
что же беспокоило его с момента пробуждениЯ. ‚олк стремительно ринулсЯ назад
к пещере.
     Љогда  он взбежал на ближний  к логову гребень,  резкий запах  росомахи
ударил  ему в ноздри  и  наполнил  Яростью все его существо.  ‘ прижатыми  к
голове ушами и клокочущим в глотке неудержимым гневом он слетел по склону  в
шесть гигантских прыжков.

     ‘амец росомахи,  который перезимовал  в той  самой пещере,  где  сейчас
повизгивали во сне щенки Ђрнук, был крупным зверем шестидесЯти фунтов весом,
чьи лучшие годы не так давно миновали,  а нрав с тех пор заметно  ухудшилсЯ.
ќтой весной он в поисках самки обследовал сотни миль окрест, но так никого и
не встретил. ‚ ночь охоты Ђрнук он вернулсЯ к речному  броду, ожидаЯ увидеть
здесь  немало утонувших оленей. ‚место этого он нашел лишь чисто обглоданные
кости и следы, говорЯщие о том,  что принадлежащие ему одному по  праву, как
он  считал,  запасы были нагло  захвачены  волком и собакой.  …го настроение
стало еще хуже, а когда его сморщившийсЯ нос уловил тоненькую струйку запаха
щенков, исходЯщего  из того  места,  где была его  зимнЯЯ нора, он  не  стал
медлить.  ‘ голодной  дрожью в утробе он отвернул от  реки  в предрассветную
серую  мглу, зашел с  подветренной стороны к пещере, отыскал  выступ  скалы,
из-за которого  мог  незаметно следить за логовом, и залег  там. Ћн  выждал,
пока молодой волк  не отбежал от  входа в логово  и не  направилсЯ в сторону
равнин.
     Ћсторожно самец росомахи двинулсЯ к логову, то и дело приостанавливаЯсь
и озираЯсь по сторонам, чтобы окончательно убедитьсЯ в беззащитности щенков.
ѓрузным телом он припадал к каменистой неровной почве, подбираЯсь все ближе,
и теперь, уверен