 понимали туземцев, чем мы,  дети индустриальной эры, когда-либо сможем
их понЯть. Љогда был
     ‘овсем как у себЯ дома (франц.).
     создан  первый  паровоз, и различные  расы мира пошли разными  путЯми и
больше никогда не сходились, мы потерЯли друг друга.
     Њою  дружбу   с  Ѓеркли  омрачала  одна   тень   --  џма,  его  молодой
слуга-сомалиец,  был  из племени, враждовавшего с  племенем  ”аруха.  ‹юдЯм,
знающим  непримиримость  родовых  междоусобиц  сомалийцев, мрачные,  тЯжелые
взглЯды,  которыми  обменивались  эти  дети  пустыни  за  обеденным  столом,
прислуживаЯ Ѓеркли и мне, ничего  доброго не предвещали. ‚ечерами  мы иногда
обсуждали  с Ѓеркли, что  мы будем делать, если  вдруг, выйдЯ утром из своих
комнат, найдем  хладные трупы џмы  и ”араха с торчащими в груди кинжалами. ‚
этих  родовых  распрЯх  туземцы не  знают  ни  удержу, ни страха,  и  только
привЯзанность --  какаЯ бы она ни была -- к Ѓеркли и ко мне удерживала их от
кровопролитиЯ.
     -- џ даже не решаюсь,  --  говорил мне  Ѓеркли, -- сказать  џме,  что Я
передумал,  и завтра  не поеду  в ќльжорет, где живет  его девушка. ‚едь его
сердце окаменеет  от обиды,  ему будет совершенно не до менЯ и  не  до того,
чтобы чистить мою одежду -- он все бросит, пойдет и убьет ”араха.
     Ћднако сердце џмы никогда не  таило  обиды на  Ѓеркли, не  обращалось в
камень. Ћн  давно уже служил у Ѓеркли, и  тот  часто говорил мне о нем. Ћдин
раз,  рассказывал Ѓеркли,  он о чем-то  поспорил с џмой, который считал себЯ
абсолютно правым, и, потерЯв терпение, ударил молодого сомалийца по лицу.
     -- € знаете, моЯ дорогаЯ, -- сказал Ѓеркли, --в ту же секунду Я получил
сдачи.
     -- Ђ что было потом? -- спросил Я.
     -- Ћ, все уладилось, -- скромно сказал Ѓеркли. €, помолчав, добавил: --
Ќичего  особенного. Ћн же на двадцать лет моложе  менЯ.  ќто случай никак не
отразилсЯ на отношениЯх хозЯина
     и слуги. џма очень спокойно, даже слегка покровительственно, вел себЯ с
Ѓеркли -- так большинство сомалийских слуг относитсЯ к своим господам. Џосле
смерти  Ѓеркли  џма  не захотел оставатьсЯ в наших местах и уехал  обратно в
‘омали.
     Ѓеркли горЯчо, с неутолимой страстью, любил море. Ћн любил мечтать, как
мы с ним, когда  он разбогатеет,  купим дау* и отправимсЯ морем  торговать в
‹аму,  Њомбасу и  ‡анзибар. Њы составили  в мечтах  отличный план, и команда
была подобрана, только денег так и не накопили.
     Љогда  Ѓеркли  уставал  или  ему нездоровилось,  он всегда утешал  себЯ
мечтами  о море. Ћн непрестанно сетовал на то,  что сделал большую глупость,
проведЯ всю жизнь  на суше, а не на море, и  ругал себЯ ругательски. Љак-то,
когда  Я  собиралась  в  очередную  поездку  в  …вропу,  а он  был в  дурном
настроении,  Я,  чтобы  утешить  его,  сказала, что  привезу два корабельных
фонарЯ, какие вешают по левому и правому борту, и повешу перед входом в дом.
     -- „а,  это  было бы славно, -- сказал он. -- „ом  будет  хоть  немного
походить на корабль. Ќо фонари должны побывать в плаваниЯх.
     €  вот  в Љопенгагене,  в морской  лавке,  где-то на  одном  из  старых
каналов,  Я  купила  пару огромных  старых  тЯжеленных  фонарей,  много  раз
ходивших  в  плавание по  Ѓалтийскому морю. Њы повесили их  по  бокам двери,
выходившей на восток,  и радовались,  что  фонари повешены  как  положено, и
когда  ‡емлЯ  идет  своим   курсом   в  космосе,  стремЯсь  вперед,  никакие
столкновениЯ  ей не грозЯт.  ќти  фонари пришлись очень по  душе Ѓеркли.  Ћн
часто приезжал затемно  и обычно гнал машину  вовсю, но когда горели фонари,
он вел ее медленно-медленно,  чтобы  эти две полночных  звезды --  краснаЯ и
зеленаЯ --  разбудили  в  глубине  его души воспоминаниЯ морехода: он словно
приближалсЯ к безмолвному кораблю в темном море. Њы даже
     *’уземнаЯ паруснаЯ ладьЯ.
     выработали  систему  сигналов, менЯЯ фонари местами или снимаЯ  один из
них,  так что  гость  уже издалека, из  лесу,  видел  -- в  каком настроении
хозЯйка дома и какой обед ему приготовлен.
     Ѓеркли, как и его брат,  ѓалбрейт Љоул, и его шурин,  лорд „еламир, был
первопоселенцем, одним из основателей  колонии, и у него установились добрые
отношениЯ с  масаЯми -- некогда основным  населением  этих мест. Ћн узнал их
близко еще то того, как европейскаЯ цивилизациЯ, которую эти люди ненавидели
всем  сердцем,  выкорчевала  их  корни,  согнала их  с  насиженных  мест,  с
прекрасных земель на севере. Ћн знал Язык и мог беседовать  с ними о прежних
временах на  их  Языке. ‘тоило  Ѓеркли  приехать на ферму, как  масаи тотчас
переправлЯлись через реку, чтобы повидатьсЯ с ним. ‘тарики-вожди обсуждали с
ним  все свои  повседневные  дела  и  заботы, смеЯлись его  шуткам,  и тогда
казалось, что смеютсЯ древние, несокрушимые камни.
     ЃлагодарЯ такому знанию и дружбе Ѓеркли с масаи у  нас на ферме однажды
устроили великолепнейшую церемонию.
     Љогда  разразилась ‚еликаЯ  война  и масаи узнали о ней, в них взыграла
пламеннаЯ   кровь  воинственных  предков.  €м  чудились  грандиозные  битвы,
истребление врагов; им казалось, что вот-вот вернутсЯ времена былой славы. ‚
первые  месЯцы  войны  мне  случалось  одной,  в  сопровождении  туземцев  и
сомалийцев,  в  трех фургонах,  запрЯженных  волами,  перевозить  грузы  длЯ
английской  администрации, и Я как раз проезжала по резервации масаи.  € как
только до обитателей очередного района доходил слух о моем приближении,  они
поЯвлЯлись в моем  лагере,  сверкаЯ глазами, и задавали мне сотню вопросов о
войне и о немцах -- правда ли, что они прилетЯт по воздуху? €м чудилось, что
они уже мчатсЯ, задыхаЯсь, навстречу опас
     ности и  смерти. Џоздним  вечером  молодые  воины  кружили вокруг  моей
палатки  в полной  боевой раскраске, вооруженные  копьЯми  и  мечами; порой,
чтобы доказать мне, что они и вправду настоЯщие воины, они издавали короткий
рык, подражаЯ рычанию льва. “ них не было ни малейшего сомнениЯ в  том,  что
им позволЯт идти в бой.
     Ќо  английские власти  считали неразумным  давать туземцам  возможность
воевать с белыми,  даже если это немцы, и масаи было запрещено идти на войну
-- все чаЯниЯ туземцев пошли прахом.  Џлемени кикуйю разрешали участвовать в
военных действиЯх -- их использовали в качестве носильщиков, а племени масаи
запретили братьсЯ за оружие. Ќо в 1918 году, когда стали призывать на службу
всех  других туземцев колонии, правительство сочло  нужным призвать и масаи.
Ћфицер полка королевских стрелков был послан  со своим полком в Ќарок, чтобы
завербовать триста  воинов-морани. Ћднако  к  этому  времени  масаи потерЯли
всЯкий  интерес  к военным  действиЯм  и  от мобилизации отказались.  Њорани
попрЯтались в лесах и  зарослЯх. ЏреследуЯ их, королевские стрелки по ошибке
обстрелЯли поселок и убили двух старух. —ерез два днЯ всЯ резервациЯ племени
масаи  была   охвачена  открытым  бунтом,   морани   толпами   носились   по
окрестностЯм, убили множество индийских торговцев и сожгли больше пЯтидесЯти
хижин.  Џоложение становилось угрожающим, и власти не хотели его  усложнЯть.
‹орд „еламир был послан на переговоры  с племенем масаи, и,  в конце концов,
они пришли  к соглашению.  Џлемени масаи  разрешили самим выбрать и прислать
триста своих морани, и их освободЯт, наложив общий штраф в возмещение ущерба
от  разгрома,  который учинили в резервации. Ќи  один морани не ЯвилсЯ, а  к
тому времени было заключено Џеремирие; тем дело и кончилось.
     ‚о времЯ всех  этих  событий несколько крупных  старых  вождей  племени
масаи оказали услугу английской армии,
     направив молодых воинов  в разведку  -- они узнавали, что предпринимают
немцы   на  границе   и  в  резервации.  ’еперь,   когда   война  кончилась,
правительство хотело выразить им признательность за услуги.  €з  Ђнглии было
прислано  некоторое  количество  медалей,  и  Ѓеркли  получил  распорЯжение:
вручить двенадцать из них, так как он хорошо знал племЯ  масаи и говорил  на
их Языке.
     ЊоЯ ферма стоЯла на границе резервации масаи, и Ѓеркли попросил у  менЯ
разрешениЯ  провести  церемонию раздачи  наград  у  менЯ в доме. Ћн  немного
нервничал  и  сказал  мне,  что  не  знает  толком,  чего  от  него  ждут. ‚
воскресенье мы  с  ним поехали  в  самую  глубь  резервации  и поговорили  с
жителЯми маньЯт, созываЯ вождей ко мне на ферму в назначенный день. ‚ ранней
молодости Ѓеркли служил в  „евЯтом уланском полку и,  как  мне рассказывали,
был лучшим молодым офицером. Ћднако, когда мы на закате  возвращались домой,
он  говорил  со  мной  о военной службе,  о  тогдашних нравах,  как  человек
штатский.
     € хотЯ  вручение медалей не  имело, в сущности, особых последствий,  но
сама церемониЯ  стала  важным  событием в нашей жизни.  Ћбе стороны проЯвили
столько такта, мудрости  и  предусмотрительности, что  это  событие могло бы
войти в историю человеческих взаимоотношений или стать символом:
     …го —ернота с …го ‘ветлостью ‚стретились с изысканной любезностью.
     ‘тарый масаи  прибыл  с  целой свитой  придворных  или  их  сыновей.  ‚
ожидании они уселись на лужайке,  изредка обменивались замечаниЯми по поводу
моих коров, пасшихсЯ тут  же, и, может быть, даже надеЯлись, что их наградЯт
за услуги, подарив  каждому по корове.  Ѓеркли заставил их  долго  ждать, но
они, как видно, счи
     тали, что это в порЯдке вещей. ’ем временем он велел вынести на лужайку
перед  домом кресло, в  котором  он должен был сидеть  при вручении медалей.
Љогда он наконец вышел из дома, он казалсЯ в толпе темнокожих людей особенно
светлокожим  со  своей  огненной  шевелюрой  и Ясными  голубыми глазами.  Ћн
держалсЯ, как подобает бравому молодому офицеру, двигалсЯ энергично и бодро,
и  Я впервые  понЯла, что  Ѓеркли,  чье подвижное лицо могло выразить  такое
множество чувств,  умеет превращать  его в  непроницаемую маску. ‡а ним  шел
џма, в  роскошном  арабском  жилете, шитом  золотом  и  серебром  --  Ѓеркли
позволил џме купить красивый жилет специально длЯ этого случаЯ, и теперь џма
торжественно нес коробку с медалЯми.
     Ѓеркли стоЯл возле кресла, не  садЯсь, готовый  начать свою речь,  и во
всей  его  невысокой стройной фигуре, в его гордой осанке, было нечто  столь
вдохновенное и вдохновлЯющее, что, глЯдЯ на него, все старики один за другим
тоже начали  вставать на  ноги,  не  сводЯ с него серьезных глаз. Ћ  чем  он
говорил, Я не понимала -- он произнес речь на Языке масаи. џсно было только,
что он вкратце сообщает масаи, какое невиданное счастье выпало им на долю, и
что  объЯснить  это можно  только их  собственным  неслыханно благородным  и
похвальным поведением. ‚прочем,  так как речь держал Ѓеркли, а по  выражению
лиц  масаи  догадатьсЯ,  о чем  идет речь,  было  совершенно невозможно,  то
говорить он мог о чем угодно, чего Я не могла  и предположить. Ћкончив речь,
он  тут же  велел џме нести коробку с медалЯми и стал вынимать их по  одной,
выкликаЯ  имена  вождей и торжественно подаваЯ  им  медали. Њасаи  принимали
награды,  молча  протЯгиваЯ  руки.  ’акую  церемонию  могли  столь  достойно
провести только люди благородной крови и старинных семейных традиций, хотЯ и
разных рас -- не в обиду будет сказано нашей демократии.
     Љонечно, довольно неудобно вручать медаль голому  человеку -- приколоть
ее некуда, и старые вожди масаи стоЯли, держа медали в руках. Ќемного спустЯ
ко мне подошел  древний старик  и спросил, что  на  медали  написано.  џ ему
объЯснила, как могла. Ќа  одной стороне серебрЯного кружка был  вычекан герб
Ѓритании, а на другой -- надпись: "‚еликаЯ война за –ивилизацию".
     Џозже,  когда  Я  рассказала  своим английским  друзьЯм  про  случай  с
медалЯми, они менЯ спросили: "Ђ почему на этих  медалЯх не  было изображениЯ
королЯ Ђнглии? ќто большаЯ ошибка". Ќо Я с этим не согласна: по-моему, вовсе
не  надо  делать  эти  медали  слишком  красивыми,  и  все  было произведено
подобающим образом. Љак знать -- может быть, и нам будет выдано нечто в этом
роде, когда мы, в свой час, удостоимсЯ награды на небесах.
     Ѓеркли заболел, когда Я уже собралась уезжать на отдых в …вропу. Ћн был
тогда членом законодательного совета нашей колонии, и Я ему телеграфировала:
"Џриезжайте  Ќгонго заседание ‘овета  захватите бутылку-другую".  Ћн ответил
телеграммой: "‚аша телеграмма послание небес выезжаю бутылками". Ќо когда он
приехал на ферму в машине, битком набитой бутылками вина, сам он пить ничего
не стал. Ћн был очень бледен, подолгу молчал. “ него было плохо с сердцем, и
он не мог обойтись без  џмы,  которого научил  делать  уколы, потому что  на
сердце  у него тЯжким  грузом лежала забота; он жил под  страшной угрозой --
потерЯть свою ферму навсегда. €  все же с его приездом мой дом,  как всегда,
стал уютным, самым славным уголком на свете.
     --  ’аньЯ, -- сказал он мне  серьезно, -- Я  сейчас дошел до  того, что
могу ездить только на самых лучших машинах, курить только отменнейшие сигары
и  пить вина только редчайших, изысканных марок. ‚ тот раз, живЯ у  менЯ, он
как-то вечером рассказал,
     что врач велел ему лечь  в постель и не вставать целый месЯц. џ сказала
ему, что  если он захочет выполнить совет врача, пусть поживет  этот месЯц у
менЯ, в Ќгонго, Я никуда не поеду, буду выполнЯть все предписаниЯ врача, а в
…вропу съезжу в будущем году. Ћн выслушал менЯ, подумал и сказал:
     -- „орогаЯ моЯ,  не могу Я так поступить. …сли бы  Я  и сделал это ради
вас, то потом ни за что не простил бы себе.
     џ  распрощалась  с ним;  на сердце у менЯ было  тЯжело. €  пока Я плыла
домой  на пароходе мимо ‹аму  и ’икаунги,  где  должна была идти под парусом
наша  с ним лодкадау, Я все времЯ  думала о  нем. Ќо уже в Џариже Я узнала о
его смерти. Ћн упал замертво  у  порога  своего  дома,  выйдЯ из машины.  Ћн
похоронен на своей ферме, как ему хотелось.
     ‘мерть Ѓеркли изменила саму страну. …го друзьЯ с великой грустью понЯли
это первыми; многие  жители тех мест, хотЯ и не сразу, но тоже почувствовали
тЯжесть утраты. –елаЯ  эпоха в истории колонии закончилась с  его смертью. ‘
годами  отсчет  многих событий  люди свЯзали с этой  вехой,  так и говорили:
"Љогда Ѓеркли  Љоул  был еще  жив"  или "Џосле смерти Ѓеркли". „о его смерти
колониЯ была  ‘траной  счастливой  охоты,  а  теперь все  вокруг  постепенно
менЯлось, попадало в  руки  делЯг. Љогда его  не стало,  мы чувствовали, что
прежние  высокие  требованиЯ  снизились,  многое  уже  не  отвечало  высоким
образцам:  ни  прежнего остроумиЯ,  как  стало очень  скоро  заметно, -- а в
колонии это  весьма печальное событие  --  ни прежней  благородной гордости:
вскоре у людей вошло в привычку плакатьсЯ  на свои несчастьЯ -- ни  прежнего
человеческого достоинства.
     Љогда Ѓеркли ушел, с другой стороны из-за  кулис вышла на сцену мрачнаЯ
фигура -- la dure nessecite maitrise des hommes  et des dieux*. Љак странно,
что этот небольшой
     *‘уроваЯ нужда, помыкающаЯ людьми и богами (франц.).
     хрупкий человек умел не пускать ее на порог, пока жил и дышал. ‡акваска
исчезла, и хлеб  этой страны сделалсЯ пресным.  „ух  благородства, весельЯ и
свободы  покинул  ее, электрический  двигатель, дававший ток,  замер.  Љошка
встала и покинула комнату.


        ѓлава восьмаЯ ЉрыльЯ

     “ „енниса ”инч-•эттона в Ђфрике не было другого дома, кроме моей фермы,
и он жил у менЯ в перерывах между своими сафари; у менЯ были его книги,  его
граммофон. Љогда он возвращалсЯ  на  ферму, она одарЯла  его  всем, что  там
было; она говорила с ним --  как  умеют говорить  кофейные  плантации, когда
после  первых  проливных  дождей  они  стоЯт,  промокшие  насквозь,  облитые
белоснежными цветами, как облака, насыщенные влагой. Љогда Я ждала „енниса и
слышала, как его машина приближаетсЯ  к дому, мне  тут же становились слышны
голоса  всех  вещей  на нашей  ферме, наперебой говорЯщих о  своей  истинной
сущности. Ќа ферме он всегда чувствовал себЯ счастливым; он приезжал  только
тогда,  когда ему этого хотелось; и  ферма  знала  в нем качество, неведомое
остальному миру -- смирение. Ћн  делал только то, что хотел, и  ложь никогда
не осквернЯла его уста.
     €  еще  была у „енниса черта характера, мне  очень приЯтнаЯ:  он  любил
слушать, когда  ему  рассказывали  разные  истории.  џ  всегда думала,  что,
наверное,  стала   бы  знаменитой  во  ”лоренции,  во  времЯ   —умы".  Ќравы
переменились, и умение слушать повествованиЯ в  …вропе потерЯно. Ђфриканские
туземцы, не умеЯ читать, сохранили искусство слушать; стоит только начать им
рассказывать:  "†илбыл  человек, и вот  он  пошел  по равнине и встретил там
другого человека..." -- как они уже целиком поглощены
     * Ќамек на происхождение "„екамерона" Ѓоккачо (пр. пер.).
     214
     рассказом и мысленно бегут следом за неизвестными людьми по равнине. Ќо
белые люди обычно, даже сознаваЯ, что  надо бы выслушать  ваш рассказ, никак
не могут сосредоточитьсЯ. …сли  они и не начинают ерзать на месте, вспоминаЯ
о  каких-то  недоделанных  делах, то  засыпают.  Ќо те же  самые люди всегда
просЯт дать им что-нибудь почитать  и могут целый вечер  просидеть над любым
попавшимсЯ под руку  печатным текстом; они  готовы скорее прочесть речь, чем
выслушать ее. Ћни привыкли все читать глазами.
     „еннис лучше воспринимал все на слух и предпочитал, чтобы ему сказывали
сказки;  приехав на  ферму,  он  всегда спрашивал  менЯ: "…сть  у тебЯ новаЯ
сказка?" џ придумывала  много всЯких историй в его отсутствие. Џо вечерам он
любил устроитьсЯ поуютнее, разбрасывал перед камином подушки, вместо дивана,
Я тоже усаживалась на пол, скрестив  ноги -- как положено ахразаде! -- и он
выслушивал, не сводЯ с менЯ Ясных глаз, длинные сказаниЯ от начала до конца.
‡апоминал  он  все лучше,  чем  Я  сама,  и, бывало,  когда в рассказе самым
драматическим  образом   поЯвлЯлсЯ   какой-то   новый  персонаж,   он   менЯ
останавливал: "ќтот человек  уже умер  в самом начале; впрочем, это не имеет
значениЯ."
     „еннис учил менЯ  латыни, приохотил к чтению Ѓиблии и греческих поэтов.
‘ам  он знал  наизусть  многие  места из  ‚етхого  ‡авета  и  во все  походы
непременно брал с собой Ѓиблию, за что его очень уважали мусульмане.
     Ћт  него  же Я получила  в подарок  граммофон. џ  обрадовалась от всего
сердца, и всЯ ферма как-то ожила. "€ соловей в лесу, как звук твоей души..."
€ногда  „еннис  приезжал неожиданно  -- Я  в  это  времЯ  была  на  кофейной
плантации или на кукурузном  поле  --  привозил  новые  пластинки,  запускал
граммофон,  и когда Я  возвращалась верхом, уже на закате, мелодии струились
мне навстречу в чистой вечерней прохладе, и Я знала, что „еннис уже при
     ехал, словно он сам, как это часто случалось, заливалсЯ веселым смехом,
глЯдЯ на менЯ. ’уземцам  нравилсЯ  граммофон, и обычно они собирались вокруг
дома, слушаЯ  музыку;  у некоторых  моих  домашних  слуг  уже  были  любимые
мелодии,  и когда кроме менЯ никого дома не было, они просили менЯ  заводить
им  эту   музыку.  ‡абавно,   что  Љаманте  неизменно   выбирал   адажио  из
бетховенского концерта длЯ фортепиано с оркестром до-мажор, но в первый раз,
когда он менЯ просил поставить эту пластинку, он не без труда  объЯснил мне,
какую музыку он хочет.
     ‚се же у  менЯ  с  „еннисом  вкусы были  разные.  Њне хотелось  слушать
старинную музыку, а ‹еннис, словно оправдываЯсь перед нынешними временами за
то,  что  он  с ними  не гармонирует, всегда предпочитал  самые  современные
произведениЯ  искусства. Ћн любил слушать только  самую  авангардную музыку.
"Љонечно, Я любил  бы  Ѓетховена, --  говорил  он, -- если  бы он не был так
вульгарен."
     Ќам  с „еннисом,  когда мы  были вместе,  особенно везло на встречи  со
львами. €ногда  он  возвращалсЯ,  проведЯ  два или три месЯца  в  охотничьем
сафари, очень расстроенный -- никак не мог найти хорошего льва длЯ гостей из
…вропы,  которых  он  сопровождал.  Ђ ко мне в это  времЯ приходили масаи  и
просили пойти и застрелить льва или львицу,  наносивших урон стадам, и мы  с
”арахом выезжали в их "маньЯтту") разбивали там палатки,  сидели всю  ночь в
засаде у приманки или выходили ни свет ни зарЯ, но даже следов не встречали.
Ќо стоило нам с „еннисом  выехать верхом на прогулку, мы видели всех местных
львов  в полном составе: они пожирали свою  добычу или переходили  у  нас на
глазах высохшие русла рек.
     ‚ день Ќового года, еще до восхода солнца,  мы с „еннисом  оказались на
новой  дороге  к Ќароку, и  гнали машину,  как только  можно гнать  по такой
скверной дороге.
     Ќакануне  „еннис  одолжил  свою   тЯжелую  винтовку  приЯтелю,  который
отправлЯлсЯ на юг с группой охотников, и только поздно вечером вспомнил, что
не  предупредил этого человека насчет  того, что винтовка пошаливает и курок
может  внезапно отказать.  „еннис был очень расстроен, боЯсь, как  бы с этим
человеком не случилась беда. Њы не могли придумать ничего лучше, чем выехать
как можно раньше по новой  дороге и попытатьсЯ перехватить караван охотников
в Ќароке. ЏредстоЯло проехать шестьдесЯт  миль по бездорожью; охотники ехали
по старой дороге и двигались  медленно -- грузовики у них  были перегружены.
Џлохо было одно -- мы не знали, проложена ли новаЯ дорога в Ќарок.
     Џредутренний воздух в  нагорьЯх Ђфрики так осЯзаемохолоден,  так  свеж,
что каждый раз кажетсЯ, будто едешь не  по земле, а  сквозь темную  воду, по
дну глубокого  морЯ.  „аже  пропадает  ощущение, что  ты  вообще  движешьсЯ:
прикосновениЯ холодных  струй к  щекам  кажутсЯ глубоководными  течениЯми, а
твоЯ машина, как сонный электрический скат, лежит неподвижно  на дне морЯ, с
горЯщими глазами фар, пропускаЯ мимо себЯ все, что несет  подводное течение.
€  звезды  такие  Яркие,  огромные  потому что  это  дрожащие,  расплывчатые
отражениЯ,  а не  настоЯщие звезды. Љакие-то живые существа, темнее фона, то
поЯвлЯютсЯ, то  исчезают, подпрыгиваЯ  и нырЯЯ в высокую траву, как прЯчутсЯ
морские блохи и крабы в прибрежном песке. ђассветает, и к восходу солнца дно
поднимаетсЯ  на поверхность, словно  новорожденный  остров. €  тебЯ  овевают
новые запахи:  свежий  и  острый  запах  оливковых  деревьев,  резкий  запах
сгоревшей травы, и, внезапно -- удушливый запах падали.
     ЉанутьЯ,  слуга „енниса, сидевший позади,  в  кузове пикапа,  осторожно
коснулсЯ  рукой  моего  плеча  и  показал  куда-то  вправо.  Ќа  обочине,  в
двенадцати-пЯтнадцати Ярдах от нас, темнела какаЯ-то туша, словно на песке у
морЯ
     отдыхал  дюгонь,  а  на нем что-то  колыхалось  в темной воде.  Џотом Я
увидела, что это  огромный мертвый самецжираф, очевидно убитый  выстрелом из
ружьЯ  два-три днЯ тому назад. ‘трелЯть жирафов строго запрещаетсЯ, и  нам с
„еннисом  пришлось  потом  защищатьсЯ  от обвинениЯ,  будто мы  убили  этого
жирафа,  но  нам удалось доказать, что он погиб задолго до  нашего  приезда;
никто  так  и  не узнал,  кто  его  убил  и зачем.  Ќа  огромной туше жирафа
кормилась  львица,  она поднЯла  голову -- поглЯдеть на  проезжающую машину.
„еннис шепотом спросил менЯ: "Џодстрелить ее?" -- видно, он  рыцарски считал
горы  Ќгонго моими личными охотничьими угодьЯми. Њы проезжали  по землЯм тех
самых  масаи, которые приходили  ко мне  жаловатьсЯ, что их  скот истреблЯют
львы, и если именно эта львица  убивала  по очереди их  коров  и телЯт, пора
было ее  прикончить.  џ  кивнула,  „еннис  выскочил  из  машины,  отошел  на
несколько шагов, но  львица  тут же нырнула за тушу жирафа: „еннис побежал в
обход, чтобы видеть львицу, и выстрелил. џ не видела, как она упала; когда Я
подошла, она лежала мертваЯ в большой черной луже крови.
     ‚ремени снимать с  нее шкуру у  нас не  было,  надо было  ехать дальше,
догонЯть  сафари в  Ќароке.  Њы оглЯделись, примечаЯ  это место; от мертвого
жирафа шел такой сильный запах, что проехать мимо, не заметив, было довольно
трудно.
     Ќо,  проехав еще две мили,  мы увидели, что дорога  кончилась. ‹опаты и
прочее  рабочее  снарЯжение  лежали  у  обочины,  а  дальше  шла  бескрайнЯЯ
каменистаЯ  равнина,  едва  сереЯ  в  рассветной  мгле,  не  тронутаЯ  рукой
человека. Њы посмотрели на брошенное снарЯжение, на лежащий перед нами путь,
и решили, что придетсЯ оставить приЯтелЯ „енниса и его  винтовку на произвол
судьбы. Џравда, потом, когда тот вернулсЯ, он сказал, что винтовка ему так и
не понадобилась. Њы повернули обратно и оказа
     лись лицом к востоку; утреннЯЯ зарЯ заливала румЯнцем небо над долинами
и холмами. Њы поехали обратно, навстречу солнцу, все времЯ разговариваЯ  про
львицу.
     †ираф показалсЯ впереди, и мы уже Ясно различали на его шкуре, на боку,
куда падал отсвет, более темные квадратные пЯтна. Ђ когда подъехали поближе,
вдруг  увидали, что на туше стоит дев. Њы подъезжали  немного  снизу, и  лев
стоЯл  наверху темным силуэтом на пылающем небе. Lion passant Ћr.* ЏрЯдь его
гривы слегка  шевелилась от ветра. џ встала с места -- так менЯ потрЯсло это
зрелище, --  и  „еннис произнес:  "’еперь твоЯ  очередь  стрелЯть!"  Њне  не
очень-то хотелось  стрелЯть  из  его винтовки --  она была слишком  длиннаЯ,
слишком тЯжелаЯ длЯ менЯ  и больно  отдавала в плечо;  но ведь здесь выстрел
был признанием в любви,  значит,  и стрелЯть  надо  было из  винтовки самого
большого  калибра, не так ли? Љогда Я  выстрелила,  мне показалось,  что лев
высоко подпрыгнул вверх и упал вниз, подогнув лапы. џ стоЯла в траве, тЯжело
дыша, опьЯненнаЯ ощущением всемогущества, которое  поЯвлЯетсЯ  после меткого
выстрела, потому что  ты разишь с большого расстоЯниЯ. џ обошла тушу жирафа.
‚от  он  --  пЯтый акт  классической  трагедии. ‚сех постигла  смерть. †ираф
казалсЯ чудовищно огромным, зловещим, все четыре  длинные ноги и длиннаЯ шеЯ
торчат в стороны, а брюхо распотрошили львы. ‹ьвица, опрокинувшись на спину,
застыла с  высокомерной  гримасой, обнажившей  страшные клыки  -- она в этой
трагедии играла роль  femme fatale**. ‹ев лежал  невдалеке  от  нее; как  же
случилось,  что ее  гибель ничему его не научила? ѓолова льва  покоилась  на
передних  лапах,  роскошнаЯ  грива окутывала его,  как  королевскаЯ  мантиЯ,
вокруг него тоже растеклась  большаЯ  лужа, и уже достаточно рассвело, чтобы
утренний свет обнаружил в ней алый отблеск. „еннис и ЉанутьЯ засучили рукава
и, пока солнце вставало, снЯли шкуры со львов. Џотом они
     *‹ев  на  золотом  поле  (геральдический  термин)  (франц.).  **ђоковаЯ
женщина (франц.).
     отдыхали,  и  мы выпили  бутылку  кларета,  с изюмом  и миндалем  --  Я
захватила все  это, чтобы в дороге отпраздновать первый день Ќового года. Њы
сидели  на травке,  пили вино  и  завтракали. Њертвые львы, лежавшие  совсем
рЯдом,  были  великолепны в своей наготе -- ни кротки лишнего жира, и каждый
мускул очерчен смелой, упругой линией -- да, они были, до последней жилочки,
такими, как должно, и не нуждались ни в каком прикрытии.
     ‚друг,  когда  мы  спокойно  сидели, отдыхаЯ,  по траве и по моим ногам
пронеслась тень, и, взглЯнув  вверх, Я  увидела высоко-высоко в голубом небе
кружащихсЯ  грифов. ‘ердце у менЯ стало таким легким, словно Я запустила его
в  небо  на   бечевке,  как   запускают   воздушного  змеЯ.  €   Я  сочинила
стихотворение:
     ’ень орла скользит по равнинам, Љ  далеким,  безымЯнным Ќебесно-голубым
горам.
     Ќо тени  крутобоких юных зебр ЏрЯчутсЯ весь день под их  копытцами, Ћни
лежат, притаившись, „ожидаЯсь вечернего часа,  Љогда они вытЯнутсЯ  -- ‘иние
тени на красно-кирпичной ‚ лучах заката равнине -- € побредут к водопою.
     Њы с „еннисом пережили еще одно драматическое приключение, свЯзанное со
львами. ќто было раньше, в самом начале нашей дружбы.
     Љак-то  утром, в сезон весенних дождей, мистер Ќикольс,  уроженец ћжной
Ђфрики, -- он был у менЯ управлЯющим, -- прибежал ко мне в страшном волнении
и сказал, что ночью к нам  на ферму приходили два льва и задрали двух волов.
‘ломав загородку, они вытащили
     убитых ими волов  на кофейную плантацию, одного съели  сразу, а другого
бросили  под кофейными деревьЯми. Ќе могу ли Я написать записку, по  которой
он  получит стрихнин в Ќайроби? € тут же  положит Яд в тушу вола: он уверен,
что лев этой ночью вернетсЯ к своей добыче.
     џ  обдумала  это предложение;  не  в моих правилах было  травить  львов
стрихнином, и  Я  сказала управлЯющему, что врЯд ли смогу на  это пойти. …го
воинственный  пыл  тут  же   сменилсЯ   отчаЯнием.  ‚едь  львы,  сказал  он,
обЯзательно вернутсЯ, если их оставить в  покое. ‚олы, которых они убили, --
это самые лучшие наши рабочие волы, и мы не можем допустить, чтобы остальные
тоже  погибли. Ђ конюшнЯ,  где  стоЯт мои лошади,  совсем близко  от загона,
напомнил он  мне, подумала  ли  Я  об  этом? џ ему  объЯснила,  что вовсе не
собираюсь кормить львов на ферме, только считаю, что  их надо застрелить,  а
не травить Ядом.
     -- Ђ кто пойдет их  стрелЯть? --  спросил  Ќикольс. -- џ не трус, но  Я
человек женатый, жизнью рисковать понапрасну не намерен.
     Ћн действительно не был трусом, этот славный маленький человечек.
     -- € смысла Я в этом не вижу, -- сказал он.
     --  „а нет, -- возразила Я. “ менЯ  и  в  мыслЯх не было заставлЯть его
стрелЯть  львов.   --  Ќакануне  как  раз  приехал  мистер  ”инч-•эттон,  он
остановилсЯ у менЯ, и мы с ним пойдем на охоту.
     -- ‚от и хорошо, -- успокоилсЯ Ќикольс. џ зашла к „еннису.
     --  Џойдем-ка, --  сказала Я, -- и рискнем  своими  жизнЯми понапрасну.
‚едь если наша жизнь хоть чего-нибудь стоит, то только потому, что  мы ее ни
во что не ставим. Frei lebt wer sterben kann.
     Њы пошли на плантацию и там нашли мертвого вола, как и говорил Ќикольс;
львы почти не тронули его. Ќо их
     †ивет свободно тот, кто готов умереть (нем.).
     следы глубоко отпечатались на мЯгкой земле -- тут побывали  два крупных
самца. Ѓыло  легко проследить  их путь через  плантацию до леса, окружавшего
дом Ѓелнапа, но  пока мы туда добрались,  пошел проливной дождь, ничего  уже
нельзЯ было разобрать, и мы потерЯли след в траве и кустах на опушке леса.
     -- Љак ты думаешь, „еннис, -- спросила Я, -- вернутсЯ ли они ночью?
     “ „енниса был большой опыт охоты на львов. Ћн сказал,  что они вернутсЯ
к  ночи доесть добычу, а мы дадим им времЯ взЯтьсЯ  за еду и выйдем на охоту
часов  в девЯть. ЏридетсЯ захватить  электрический фонарь, который он всегда
брал с собой в сафари, чтобы видно было, куда стрелЯть; „еннис предложил мне
самой выбрать, какую роль Я хочу взЯть на себЯ, и Я сказала, что предпочитаю
светить ему, а стрелЯет пусть он сам.
     —тобы  легче  было найти в темноте дорогу обратно,  мы нарезали полоски
бумаги  и  нацепили их на  кофейные деревьЯ, как ѓензель и ѓретель в сказке,
только они бросали белые камушки, чтобы отметить дорогу. Џо этим приметам мы
придем прЯмо к приманке, а в конце дороги, Ярдах в двадцати от туши вола, мы
прикрепили  к  дереву  большой  лист бумаги:  тут  мы  должны  остановитьсЯ,
включить фонарь, нашарить лучом  львов  и стрелЯть. Ќо  под вечер, проверЯЯ,
горит ли наш фонарь, мы убедились, что батарейки сильно сели и фонарь светит
слабовато.  ‚ремени  съездить  за  батарейками  в  Ќайроби  у  нас   уже  не
оставалось, придетсЯ обходитьсЯ тем, что есть.
     Ќазавтра  был  день  рождениЯ  „енниса,  и  за  обедом он был  настроен
довольно  меланхолически -- видно,  думаЯ о  том,  что до  сих пор так  мало
получил от жизни. Ќо Я старалась утешить его: до завтрашнего днЯ еще  многое
может  случитьсЯ.  џ велела „жуме приготовить бутылку вина  и  ждать  нашего
возвращениЯ. џ все времЯ думала о львах -- где они сейчас, вот в эту минуту?
Њожет быть,
     переходЯт  реку,  неторопливо,  бесшумно, один за  другим, и прохладные
струи ласково  толкают их в грудь, расступаЯсь, обтекаЯ бока. ‚ девЯть часов
мы вышли  из  дому. ел мелкий дождик, но светила луна; временами ее бледный
лик смутно  проглЯдывал  сквозь полупрозрачные облака, которые  расходились,
слой  за слоем, так  что  внизу, на белой  пене цветущих  кофейных деревьев,
возникало  ее расплывчатое отражение.  Њы  прошли мимо  школы: она стоЯла  в
стороне, и все окна были освещены.
     ‚ эту минуту чувство гордости, чувство любви к моим людЯм  нахлынуло на
менЯ. џ вспомнила  слова царЯ ‘оломона: "‹енивый изрек: ‹ев стоит на дороге,
лев бродит  по  улицам". Ђ тут  прЯмо  за  порогом бродЯт два  льва,  но мои
ребЯтишки не ленЯтсЯ и никакие львы не заставЯт их пропускать уроки.
     Њы отыскали рЯды кофейных деревьев, которые пометили днем, остановились
на  минутку  и двинулись между  рЯдами, друг  за  другом.  Њы были  обуты  в
мокасины  и ступали бесшумно.  Ќо Я начала  дрожать,  Я  просто  трЯслась от
волнениЯ  и  не  смела  подходить  к  „еннису ближе,  боЯсь,  что  вдруг  он
почувствует, как Я дрожу, и  велит  мне уходить) но и далеко отставать  Я не
хотела -- в любой момент ему мог понадобитьсЯ свет.
     Љак мы потом узнали, львы уже занЯлись  добычей. Љогда они услышали или
почуЯли нас, они отошли немного вглубь  плантации, чтобы переждать,  пока мы
пройдем. Ѓыть может, им показалось, что мы проходим слишком медленно, и один
из них  очень тихо и хрипло зарычал где-то впереди, правее от  нас. ‡вук был
такой низкий,  глухой, что  мы не были  уверены -- а не почудилсЯ ли он нам?
„еннис на секунду остановилсЯ  и, не  оборачиваЯсь, спросил менЯ: "‘лыхала?"
-- "„а", -- ответила Я.
     Њы прошли еще несколько шагов и снова услыхали  глухое рычание,  теперь
уже точно справа. "‚ключай фо
     нарь",  -- сказал ‹еннис.  ќто было не так-то просто, потому что „еннис
был гораздо выше менЯ, а  мне  надо было светить  фонарем через  его  плечо,
вдоль ствола винтовки. Љогда Я включила  фонарь,  все вокруг превратилось  в
сцену,  залитую  светом:  мокраЯ  листва кофейных деревьев сверкала,  каждый
комок земли был Ярко высвечен.
     ‘начала в круге света  оказалсЯ  маленький глазастый шакал,  похожий на
мелкую лису; Я провела луч чуть дальше -- и он осветил льва. ‹ев стоЯл прЯмо
перед нами  и казалсЯ  очень светлым  на фоне черной африканской ночи. Љогда
совсем рЯдом со мной грЯнул выстрел, он  застал менЯ врасплох, Я даже толком
не  понЯла,  что это такое -- как будто  раскат грома,  как будто менЯ вдруг
мгновенно  перенесли  на место льва.  ‡верь  свалилсЯ  как  подкошенный.  --
евелись,  шевелись!  --  крикнул  мне „еннис. џ повернула  фонарь дальше по
кругу, но рука  у менЯ так  трЯслась, что круг света, заключавший весь мир и
подвластный лишь мне, ходил ходуном. џ услышала, как „еннис, стоЯвший рЯдом,
рассмеЯлсЯ  в  темноте.  "‚торой  лев,  -- как  он сказал  мне потом, -- был
освещен довольно трепетным светом".  Ќо в  центре плЯшущего  луча все же был
второй  лев  --  он уходил  от нас и уже наполовину  скрылсЯ среди деревьев.
Љогда свет настиг его,  он  повернул голову, и „еннис выстрелил.  ‹ев упал и
скрылсЯ  во тьме, потом снова встал и попал в луч  света, рванулсЯ к  нам, и
одновременно со вторым выстрелом прозвучал его  протЯжный,  Яростный стон. ‚
эту  секунду Ђфрика  раскинулась  вокруг нас бескрайними просторами, а  мы с
„еннисом стоЯли среди бесконечности -- две крохотные точки. ‡а кругом нашего
фонарЯ была только непроглЯднаЯ тьма, и в этой тьме с двух сторон были львы,
а  с небес лил дождь. Ќо когда смолк глухой рык, все  вокруг затихло, и  лев
лежал  неподвижно,  повернув голову,  словно  отвернулсЯ  с  презрением. „ва
огромных мертвых зверЯ лежали на земле, и нас окружала глухаЯ, чернаЯ ночь.
     Њы  подошли ко львам, считаЯ шаги. Ћт места, где мы стоЯли,  до первого
льва было тридцать  Ярдов, до второго -- двадцать пЯть. ‹ьвы были в расцвете
сил, молодые, мощные и отъевшиесЯ. ‚идно, эти два приЯтелЯ вместе рыскали по
холмам  и по  равнине,  вместе задумали  эту рискованную  прогулку и  вместе
погибли.
     €з школы уже выбежали дети,  они неслись во всю прыть вниз  по  дороге;
увидев нас, они  остановились и стали робко окликать менЯ: "Њсабу, вы здесь?
‚ы здесь? Њсабу, мсабу!"
     џ сидела на туше льва и крикнула им в ответ: "џ  здесь!" Ћни закричали,
громче и смелей: "ќто Ѓэдар застрелил львов? –елых двух?"  €, узнав, что это
так, они сразу разбежались во все стороны, запрыгали, как  тушканчики ночью.
Ћни тут же, на месте,  сочинили песенку о том, что случилось: "’ри выстрела.
„ва  льва! ’ри выстрела. „ва льва!" Ћни распевали песенку, на ходу украшаЯ и
дополнЯЯ  ее, и  звонкие голоса подхватывали ее один за другим:  "’ри метких
выстрела,  два  больших  сильных злых льва".  Џотом все  они  дружно запели,
вместо припева,  восторженный  гимн: "ќй-Ѓи-‘и-„и"* --  ведь они только  что
выбежали из школы, и школьнаЯ премудрость еще переполнЯла им головы.
     ‘коро к этому месту собралась толпа -- рабочие с мельницы, скваттеры из
ближних поселков и мои  слуги  с керосиновыми  фонарЯми.  Ћни  стоЯли вокруг
убитых львов, обсуждаЯ мою добычу, потом ЉанутьЯ  и ‘айс,  у которых  были с
собой  ножи, принЯлись  снимать шкуры  со львов. Ћдну из этих шкур  Я  потом
подарила  ‚ерховному имаму из €ндии.  Џуран ‘ингх лично ЯвилсЯ на сцену: без
своих  обычных одежд  он казалсЯ невероЯтно хрупким; он  улыбалсЯ  нам своей
сладкой, как мед, индийской  улыбкой, прЯча  ее в густой черной бороде, и от
восторга даже слегка заикалсЯ. …му очень был нужен львиный жир, его народ
     *‚  английских школах алфавит  (A-B-C-D) заучивают, распеваЯ  хором  на
определенный мотив.
     очень ценит этот  жир как верное средство  от  ревматизма и импотенции,
насколько Я могла судить по его  оживленной жестикулЯции. Ќа нашей плантации
сразу стало  очень  людно и  весело, дождь прекратилсЯ, над нами вовсю сиЯла
луна.
     Њы вернулись домой; „жума принес и откупорил нашу бутылку.  Њы насквозь
промокли, были с ног до головы залЯпаны кровью и грЯзью, сесть в  таком виде
за стол было невозможно, так что  мы,  стоЯ перед камином,  в  котором пылал
огонь, быстро выпили свое игристое, певучее вино. Њы не сказали ни слова. Ќа
этой охоте мы слились воедино, и разговоры нам были ни к чему.
     Ќаших друзей очень позабавило  это  приключение. ‘тарый мистер Ѓалпетт,
которого мы встретили на танцах в клубе, весь вечер с нами не разговаривал.
     „еннису ”инч-•эттону Я  обЯзана, мне кажетсЯ, величайшей,  ни  с чем не
сравнимой радостью: с ним  Я летала  над Ђфрикой. ’ам, где совсем нет  дорог
или  их  очень  мало,  где  можно  сделать  посадку в  любом  месте,  полеты
становЯтсЯ истинной жизненной необходимостью,  и вам открываетсЯ  новый мир.
„еннис привез с собой маленький спортивный самолет, он мог садитьсЯ прЯмо на
равнине, в нескольких минутах ходьбы от моего дома, и мы летали почти каждый
день.
     Љогда  взлетаешь   над   африканскими   нагорьЯми,  сверху  открываютсЯ
потрЯсающие  картины,  поразительные  сочетаниЯ и перемены  освещениЯ,  игра
красок,  радуга на  залитой  солнечным светом  зеленой  земле,  колоссальные
нагромождениЯ облаков, подобные башнЯм, дико крутЯщиесЯ черные смерчи -- все
это кружитсЯ вокруг вас,  словно в  хороводе  или на скачках.  Љосые жесткие
струи дождЯ рассекают воздух, превращаЯ его  в  сплошную белую  завесу.  „лЯ
описаниЯ впечатлений  от полета в  Языке пока еще  нет слов, их  придетсЯ со
временем выдумать. …сли вам случалось пролетать над ђифтовым  разломом и над
вулканами ‘асва и ‹онгоно, это значит, что вы совершили дальнее путешествие,
побывали на  обратной стороне ‹уны. Ђ бывает, вы летите  так низко, что Ясно
видите на равнине стада животных  и понимаете, как относилсЯ к  ним  ’ворец,
только что  создавший  их, еще  до  того, как  он  повелел Ђдаму  наречь  их
именами.
     Ќо не то, что видишь, а то, что делаешь,  несет в себе счастье -- летун
наслаждаетсЯ упоением полета. ‹юди, обитающие в городах, пребывают  в жалком
и  тЯгостном  рабстве  -- они  могут двигатьсЯ только в одном измерении; они
идут  по  прЯмой,  как будто их  тащат  на  веревочке. Џереход  от  линии  к
плоскости, то есть к двум  измерениЯм, как, например, прогулка в поле или  в
лесу,  уже  сам  по  себе -- чудесное  освобождение длЯ  рабов, как  ‚еликаЯ
французскаЯ революциЯ.  Ќо в воздухе обретаешь  безграничную свободу во всех
трех   измерениЯх;   после  долгих  веков   изгнаниЯ   и  полетов   во   сне
истосковавшеесЯ по  родной  стихии  сердце бросаетсЯ в объЯтиЯ пространства.
‡аконы всемирного тЯготениЯ и времени
     ...в зеленой роще жизни
     резвЯтсЯ, как ручные звери;
     Ќикто не ведал, как они ласковы!..
     Љаждый  раз,  подымаЯсь в  небо на самолете и глЯдЯ вниз, Я чувствовала
себЯ свободной от земли,  совершала  великое  новое открытие.  "Џонимаю,  --
говорила Я себе, -- так вот каков был замысел. ’еперь мне все Ясно."
     Ћднажды мы с „еннисом полетели к озеру Ќатрон -- оно лежало в девЯноста
милЯх  к  юго-востоку от  фермы  и  более чем на четыре  тысЯчи  футов ниже,
примерно  в двух тысЯчах футов над уровнем  морЯ.  ‚  озере Ќатрон  добывают
соду. „но озера и берега покрыты слоем вещества,
     похожего на белесый бетон, с сильным, едким и соленым запахом.
     Ќебо было синее,  но когда мы пролетели зеленые равнины и оказались над
каменистой  и  нагой  низменностью,  казалось, что там  все краски  выгорели
добела.  Њестность под  нами напоминала тонкую  роспись черепашьего панцирЯ.
‚незапно посередине пространства нам открылось озеро. …го белое дно светитсЯ
сквозь воду,  когда смотришь сверху, вода приобретает цвет невероЯтно Яркой,
слепЯщей  лазури, так что  на  миг зажмуриваешьсЯ; на выцветшей светло-бурой
земле гладь  озера  кажетсЯ  громадным  сверкающим  аквамарином.  Њы  летели
высоко,  но тут мы снизились, и густо-синЯЯ