Ћбоснование перевода

 травму, которую он вторично переживает в виде
невроза, психоза или депрессии на протЯжении своей взрослой жизни <i>[ѓроф 1992}.</i>
Џредродовой и родовой процессы сопровождаютсЯ чувством удушьЯ, тесноты, от­чаЯниЯ
и ужаса. ЏереносЯ травматические воспоминаниЯ человека еще дальше, в
трансперсональную сферу, ѓроф порывает с представлением, в соответствии с
которым со­знание человека отождествлЯетсЯ с его мозгом (так же, как недалекие
персонажи <i>‚Џ</i> неадекватно отождествлЯют сознание Џуха с его "мозгами").
‡астрЯв в кроличьей но­ре, Џух испытывает и тесноту, и удушье (не может вздох-

<p>27

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>нуть как следует), и отчаЯние; и даже его
фразеологиЯ становитсЯ близкой к грофовской -- он просит друзей, чтобы они
читали ему книгу, "котораЯ поддержала бы ЊедведЯ, которого заклинило в <i>‚еликой
’есноте</i> (курсив мой. -- <i>‚. ђ.).</i> ‘р. у ѓрофа:

<p>Џеринатальное
развертывание часто ассоциирует­сЯ и с разнообразными трансперсональными элемен­тами
-- такими, как архетипические видениЯ <i>‚еликой Њатери или “жасной
Ѓогини-Њатери, Ђда, —истили­ща, ђаЯ или –арства Ќебесного [ѓроф 1992: 80}</i>
(кур­сив мой. -- <i>‚. ђ.).</i>

<p>•арактерно также, что
родившийсЯ (и переживший это состоЯние вновь под воздействием холотропного
дыханиЯ или ‹‘„-терапии) чувствует себЯ радостно и беззаботно, как ни в чем не
бывало. "Ћн чувствует себЯ свободным от тревоги, депрессии и вины, испытывает
очищение и необ­ремененность в отношении самого себЯ, других или суще­ствованиЯ
вообще. Њир кажетсЯ прекрасным местом, и ин­терес к жизни отчетливо возрастает"
<i>[ѓроф 1992: 101].</i> €менно так чувствует себЯ Џух, когда его наконец вытас­кивают
из норы:

<p>...благодарно кивнув друзьЯм, он
продолжает свою прогулку по ‹есу, гордо хмыкаЯ про себЯ.

<p>…ще один перинатальный опыт
описываетсЯ в главе "Љанга", где Љролик разрабатывает план похищениЯ Ѓэби ђу, в
результате чего Џоросенок, который замещает ђу в кармане (животе) Љанги,
переживает не только муки пло­да в чреве (когда его страшно трЯсет во времЯ
прыжков Љанги) и не только травму рождениЯ в виде мнимого Ѓэби ђу, но также и
издевательский, травестийный обрЯд ини­циации, когда Љанга, чтобы отомстить
похитителЯм, при-

<p>28

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>творЯетсЯ, что не замечает подмены: моет
"новорожденно­го", кормит его лекарством. ‚ довершение этой травестийной
инициации Џоросенка, неузнанного Љристофером ђо­бином, так как он непривычно
чистый (ведь он как <i>заново родилсЯ),</i> нарекают новым, чужим именем --
ѓенри Џутль. ‚ конце книги "„ом в Њедвежьем “глу" Џоросенок пере­живает
подлинное перерождение. Љогда ветер сваливает дом ‘ыча и они все оказываютсЯ
погребенными в этом ста­ром чреве, Џоросенок просовываетсЯ в узкую щель почто­вого
Ящика и, освободившись и чувствуЯ радость освобож­дениЯ, по ‘. ѓрофу, тем самым
спасает остальных. Џри этом он освобождаетсЯ, также по ѓрофу, от комплекса не­полноценности,
тревожности и депрессии.

<p>Ћтметим в заключение ставшую
популЯрной в 1980-е годы после работы ЉЈйпера <i>[ЉЈйпер 1986}</i> идею о свЯзи
космогенеза и зачатиЯ, котораЯ также в свернутом виде при­сутствует в <i>‚Џ.</i>
‚едь глава о Љролике и его норе открыва­ет психофизиологический аспект
мифологии <i>‚Џ</i> (глава о мЈде открывает его духовный аспект), то есть, по
сути, имеет космогенетический характер, тем более что в рожде­нии Џуха
участвуют все персонажи. ”инальный эпизод с поваленным деревом-домом
олицетворЯет собой конец старого детского мира и начало большого мира, что
также имеет отчетливый космогенетический смысл.

<h3><a name="_Toc513863892">7.
•арактеры</a></h3>

<p>Џоследний раздел психологии,
который буквально проситсЯ быть примененным к <i>‚Џ</i> и на этот раз в общем
почти лежит на поверхности, -- это характерологиЯ. •а­рактеры в <i>‚Џ</i>
удивительно выпукло и четко очерчены:

<p>Џух жизнерадостен, добродушен и находчив,
Џоросенок тревожен и труслив, €-і мрачен и агрессивен, Љролик ав­торитарен, ‘ыч
оторван от действительности и погружен в себЯ, ’иггер добродушно-агрессивен и
хвастлив, ђу все времЯ обращает на себЯ внимание. Љак описать эти харак-

<p>29

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>теры на Языке характерологии ќ. Љречмера, Џ.Ѓ.
ѓаннушкина, Њ. …. Ѓурно?

<p><i>Џух</i> представлЯет собой
выразительный пример <i>циклоида</i>-сангвиника, реалистического <i>синтонного</i>
характера, находЯщегосЯ в гармонии с окружающей действительнос­тью: смеющегосЯ,
когда смешно, и грустЯщего, когда груст­но. –иклоиду чужды отвлеченные понЯтиЯ.
Ћн любит жизнь в ее простых проЯвлениЯх -- еду, вино, женщин, ве­селье, он
добродушен, но может быть недалек. …го телосло­жение, как правило, <i>пикническое
--</i> он приземистый, пол­ный, с толстой шеей. ‚се это очень точно
соответствует об­лику Џуха -- страсть к еде, добродушие и великодушие, полнаЯ
гармониЯ с окружающим и даже полноватаЯ ком­плекциЯ. €нтересно, что знаменитые
циклоиды -- герои мировой литературы в чем-то фундаментально похожи на Џуха:
‘анчо Џанса, ”альстаф, ‹амме ѓудзак, мистер Џиквик <i>[Ѓурно 1990}.</i>

<p><i>Џоросенок --</i> пример <i>психастеника,</i>
реалистического интроверта, характер которого прежде всего определЯетсЯ
дефензивностью, чувством неполноценности, реализую­щимсЯ в виде тревоги,
трусливо-напрЯженной неуверен­ности, тоскливо-навЯзчивого страха перед будущим
и не­престанного пережевываниЯ событий прошлого. Њысли психастеника всегда
бегут впереди действий, он анализи­рует возможный исход событий и всегда в
качестве приви­легированного рассматривает самый ужасный. ‚ то же времЯ, он
чрезвычайно совестлив, стыдитсЯ своей трусос­ти и хочет быть значительным в
глазах окружающих, длЯ чего прибегает к гиперкомпенсации. Џсихастеник имеет <i>лептосомное</i>
телосложение -- маленький, "узкий". ’аков Џоросенок -- вечно тревожен, ожидает
опасностей от боль­ших животных и стыдитсЯ своей боЯзни, ему кажетсЯ, что надо
предупредить своим поведением (в частности, рече­вым -- см. следующий раздел)
эти надвигающиесЯ опасно­сти, всегда готов спасовать, но, поддержанный другими,
в

<p>30

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>трудную минуту может проЯвить чудеса храбрости,
как это и происходит с ним в конце книги.

<p><i>‘ыч</i> противоположен первым
двум персонажам своей Ярко выраженной <i>аутистичностью [Ѓлейлер 1927},</i>
замкну­тостью на себЯ и своем внутреннем мире, полным отрывом от реальности;
построением имманентной гармонии в своей душе. ќто свойство <i>шизоида,</i>
замкнуто-углубленной лично­сти. ‘ыч находитсЯ в мире гармонии "длинных слов",
кото­рые никак не свЯзаны с моментом говорениЯ, прагматичес­ки пусты. Ћн
отгорожен от мира как будто стеклЯнной оболочкой. Њир кажетсЯ ему символической
книгой, полной таинственных значений: он отрывает у €-і хвост, думаЯ, что это
дверной колокольчик; во времЯ бури любуетсЯ на свой почтовый Ящик (в который он
до этого бросал письма, написанные самому себе) название дома ("›счовник"), на­писанное
им на доске, длЯ него важнее самого дома.

<p><i>€-і
прежде</i>
всего обращает на себЯ внимание своим по­стоЯнным мрачным настроением. Џсихиатр
бы сказал, что он страдает тЯжелой эндогенной депрессией, котораЯ все­цело
овладевает личностью и управлЯет поведением. ‚ та­ких случаЯх характер может
деформироватьсЯ и приобре­тать противоречивое сочетание характерологических
ради­калов. ’ак, с одной стороны, €-і агрессивен и казуистичен, с другой, --
оторван от окружающего. Џервое составлЯет существенное свойство эпилептоида --
напрЯженно-авто­ритарного характера, второе -- шизоида. Ќо настоЯщей ав­торитарности,
так же, как и подлинного символического аутизма мы не наблюдаем у €-і. Ћн
убежден, что все без­надежно плохо и все плохо к нему относЯтсЯ, но в глубине
души он достаточно тонок и даже, скорее, добр, особенно это видно в конце
книги. Ћн может изощренно издеватьсЯ над собеседником (подробнее см. следующий
раздел), но при этом в глубине души чувствовать к нему расположе­ние. ’аковы
его отношениЯ с Џоросенком. €-і напоминает нам своим характером ”. Њ.
„остоевского. ‚ психопатоло-

<p>31

</div>

<br>


<div>

<p>гии такой характер называетсЯ мозаичным, или
полифони­ческим <i>[Ѓурно 1996}.</i>

<p><i>Љролик --</i> длЯ него наиболее
характерна авторитарность, стремление подчинить себе окружающих, сочетающаЯсЯ у
него с комплексом неполноценности и механизмом гиперкомпенсации в качестве
способа его преодолениЯ. ’акую личность называют <i>дефензивно-эпилептоидной.</i>
ќто напрЯ­женно-авторитарный субъект, реалистический, но не тон­кий, его самаЯ
сильнаЯ сторона -- организаторские способ­ности, самаЯ слабаЯ -- неискренность и
недалекость. €мма­нентный внутренний мир его практически пуст, длЯ
удовлетворениЯ социально-психологических амбиций ему необходимы люди. ’ак,
Љролик, особенно во второй книге, стремитсЯ все времЯ что-то организовывать и
кем-то ко­мандовать. €ногда ему это удаетсЯ, чаще же он попадает впросак, так
как в силу отсутствиЯ глубины и тонкости не­дооценивает своих партнеров.

<p><i>’иггер --</i> в обрисовке его
характера подчеркнуты незре­лость <i>(ювенильность)</i> и <i>демонстративность
--</i> свойства истерика. Ћн стремитсЯ обратить на себЯ внимание, не­имоверно
хвастлив, совершенно не в состоЯнии отвечать за свои слова. ќтим он напоминает
•лестакова и Ќоздрева, но в целом он, конечно, не психопат и даже не
акцентуант, его главный радикал, так же как и у Џуха, сангвинический с
гипертимическим уклоном.

<p><i>ђу</i> характеризуетсЯ примерно
теми же свойствами, что и ’иггер, -- все времЯ стремитсЯ обратить на себЯ внима­ние,
крайне эгоцентричен и гипертимичен, но в целом, конечно, будущий циклоид.

<p><i>Љаша</i> и <i>Љристофер ђобин,</i>
строго говорЯ, не проЯвлЯют себЯ как характеры, так как это, скорее,
суперхарактеры. Џодробнее о них см. в следующем разделе.

<p>‚се характеры естественным
образом взаимодействуют друг с другом, и это в первую очередь проЯвлЯетсЯ в
разго­ворах.

<p>32

</div>

<b><br></b>


<div>

<h3><a name="_Toc513863893">8. ђечевые
действиЯ</a></h3>

<p>•арактер
человека опосредует его восприЯтие реально­сти. Ќо человек воспринимает
реальность при помощи Языка, и только при его помощи. ђеальность такова, какой
ее описывает Язык (тезис лингвистической относительно­сти Ѓ.‹. “орфа <i>[Warf 1956]).</i> Ќо Язык не только описывает внешний мир, как считали в
начале XX века логические позитивисты и
ранний ‚итгенштейн, но активно воздейст­вует на внешний мир, вступает в сложные
взаимодействиЯ с ним. Љ такому выводу пришла аналитическаЯ филосо­фиЯ 1930-40-х
годов (оксфордскаЯ школа обыденного Языка и поздний ‚итгенштейн), а подробно
его разработа­ла теориЯ речевых актов „ж. Ћстина и „ж. ‘ерлЯ <i>[Ћстин 1986, Searle 1969}.</i> "Њы сообщаем другим, каково положе­ние вещей; мы
пытаемсЯ заставить других совершить не­что; мы берем на себЯ обЯзательство
совершить нечто; мы выражаем свои чувства и отношениЯ; наконец, мы с помо­щью
высказываний вносим изменениЯ в существующий мир" <i>[‘ерль 1986:194}.</i>

<p>•удожественнаЯ
речь ЯвлЯетсЯ неотъемлемой частью речевой деЯтельности. …сли понимать Язык так,
как его по­нимали позитивисты, то художественной речи просто не остаетсЯ места
в речевой деЯтельности. …сли считать, что Язык описывает реальность, а
художественнаЯ речь, как правило, ничего не описывает, то в этом случае
художест­венную речь нельзЯ считать Языком. € предложениЯ худо­жественной речи
тогда не ЯвлЯютсЯ предложениЯми, так как они лишены истинностного значениЯ <i>[ђуднев
1996,1999}.</i> Ќо если понимать Язык, как его понимали по­здний ‚итгенштейн и
теориЯ речевых актов, то художест­веннаЯ речь становитсЯ одной из форм жизни,
одним из жанров речи, подобно молитве, ругани, игре в шахматы, публичной
лекции, выЯснению отношений, отданию ко­манд, признанию в любви, проверке
билетов в обществен­ном транспорте, предвыборной кампании и т. д. и т. п.

<p>33

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>‘амое главное, что делают
персонажи <i>‚Џ, --</i> это то, что они все времЯ <i>говорЯт.</i> ѓлагол
'сказал' -- самый частотный в этой книге. ѓоворЯт они о разных вещах, и каждый
говорит по-разному. “ каждого свой неповторимый речевой портрет, тесно
свЯзанный с его характерологическим портретом.

<p><i>‚инни Џух.</i> …го речь одна из
наиболее сложных хотЯ бы потому, что он единственный (за исключением €-і в по­следней
главе), кто пишет стихи. ‘очинение стихов -- тоже разновидность речевой
деЯтельности, причем одна из наи­более фундаментальных. ‘читаетсЯ, что Язык не
может су­ществовать без того, чтобы на нем не писали стихов <i>[‹от­ман 1972}.</i>
‘очинение стихов восходит к ритуальному ре-цитированию, повторению ритмически
сходных отрезков речи, и сам стих, ЯвлЯЯсь кореллЯтом мифа <i>[‹отман 1972},</i> служит
одним из наиболее универсальных способов позна­ниЯ мира. ”илогенетически поэзиЯ
возводитсЯ, соответст­венно, к детскому Языку ("‘тихи происходЯт из детского
лепета" <i>[џкубинский 1986:196}).</i> Џух пишет стихи в труд­ную минуту, чтобы
придать себе сил, осмыслить непонЯт­ное, зафиксировать свою оценку
происходЯщего или отме­тить поступок другого персонажа, разобратьсЯ в себе.
‚сего им написано 23 стихотворениЯ самых различных жанров -- от шуточного
каламбура, нонсенса, комического диалога со своим бессознательным,
самовосхвалениЯ до медитатив­ной элегии, колыбельной и торжественной оды.

<p>‚ сущности, <i>Џух --</i> это <i>Џушкин.</i>
‘интонный темпера­мент великого русского поэта не раз подвергалсЯ психоло­гическому
исследованию, а место Џуха и его поэзии в ‹есу соответствует месту Џушкина как
солнца русской поэзии в нашей культуре (ср. о роли Џушкина в "Ѓесконечном тупи­ке"
„. ѓалковского <i>[ђуднев 1993]).</i>

<p>‘интонность, сангвиничность
характера накладывает отпечаток на речь Џуха в целом. …го речь очень тесно свЯ­зана
с прагматикой момента высказываниЯ: она в высшей степени оперативна; лишь когда
начинают говорить длин-

<p>34

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>ные слова, он отключаетсЯ и отвечает невпопад. Џух
нахо­дит хвост €-і, открывает ‘еверный Џолюс, спасает Џоро­сенка. Ћн
единственный из персонажей, который способен на такие речевые акты, как
обЯзательство или обещание (комиссивы, по Ћстину и ‘ерлю [44, 63]), которые он
все­гда выполнЯет.

<p>„лЯ речи <i>Џоросенка</i>
характерна тревожнаЯ экспрессив­ность. Ћн все времЯ забегает вперед, чтобы
предотвратить Якобы надвигающуюсЯ опасность, своеобразное прагмати­ческое
упреждение. Љогда Џух предупреждает его, что Jagular (а на самом деле сидЯщие на ветке дерева и не мо­гущие слезть оттуда
’иггер и ђу) имеет обыкновение сва­ливатьсЯ людЯм на голову, а перед этим
кричат "Ќа по­мощь!", чтобы человек посмотрел вверх, Џоросенок тут же очень
громко кричит (так, чтобы Jagular его услышал), что он
смотрит вниз.

<p>Џоросенок сомневаетсЯ,
умалчивает, выполнЯет риту­альные действиЯ. ЋбещаЯ что-либо или предлагаЯ
помощь, он потом под влиЯнием страха склонен уклонЯтьсЯ от вы­полнениЯ своего
обещаниЯ, рефлексирующаЯ тревожность заставлЯет его разыгрывать целые
воображаемые сцены и диалоги, где он, следуЯ механизму гиперкомпенсации, вы­ставлЯет
себЯ умным, находчивым и мужественным.

<p>„лЯ <i>€-і</i> характерна
недоброжелательнаЯ агрессив­ность, неловкость и одновременно ЯзвительнаЯ
изощрен­ность, нарочитое навЯзывание собеседнику своего пони­маниЯ
прагматической оценки ситуации, речевое пиратст­во, то есть стремление унизить
собеседника, приписываЯ ему несуществующие у него пресуппозиции и тем самым <i>фрустрируЯ</i>
его; длЯ него также характерно раскодирова­ние этикетных речевых штампов, их
гипертрофиЯ и ре­флексиЯ над ними:

<p>"Ќикто мне ничего не
рассказывает", сказал €-і. "Ќикто не снабжает менЯ информацией. ‚ будущую

<p>35

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>пЯтницу исполнитсЯ семнадцать
дней, когда со мной последний раз говорили".

<p>"Ќу уж, семнадцать дней, это ты
загнул". "‚ будущую ЏЯтницу", объЯснил €-і. "Ђ сегоднЯ суббота", говорит
Љролик. "’ак что всего одиннадцать дней. € Я лично был здесь неделю назад".

<p>"Ќо беседы
не было", сказал €-і. "Ќе так, что сна­чала один, а потом другой. ’ы сказал
'•элло', и только пЯтки у тебЯ засверкали. џ увидел твой хвост в ста Яр­дах от
себЯ на холме, когда продумывал свою реплику џ уже было подумывал сказать
"—то?", но, конечно, бы­ло уже поздно".

<p>"‹адно, Я торопилсЯ".

<p>"Ќет
‚заимного Ћбмена", продолжал €-і. "‚заим­ного Ћбмена ЊнениЯми. '•элло' -- '—то?'
-- это топта­ние на месте, особенно, если во второй половине беседы ты видишь
хвост собеседника".

<p>€нтересной
особенностью речевой деЯтельности €-і, котораЯ отсутствует у всех остальных
персонажей, ЯвлЯет­сЯ острый и желчный юмор, широко использующий цита­ты и
реминисценции из "народного" или даже литератур­ного Языка. ‡десь нельзЯ еще
раз не вспомнить великого русского романиста и его интерпретаторов <i>[ЃЈм
1934, ’о­поров 1995}.</i>

<p>ђечь ‘ыча -- типичнаЯ речь
шизоида-аутиста. ‘ыч упо­треблЯет абстрактные слова, оторванные от прагматики
(типичнаЯ ситуациЯ длЯ шизоида -- знать много слов и со­вершенно не уметь ими
пользоватьсЯ), не слышит собесед­ника и не способен к нормальному диалогу. Ћн
все времЯ пытаетсЯ ввести собеседника в заблуждение относительно своих, на
самом деле более чем скромных, способностей читать и писать, проЯвлЯЯ
изощренную хитрость, с тем чтобы сохранить длЯ себЯ и других имманентно
гармонич­ный облик лесного мудреца.

<p>36

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>ђечевое поведение остальных
персонажей более при­митивно. ђечь <i>Љролика</i> носит подчеркнуто этикетный,
де­ловой, целенаправленный и директивный характер. …го сфера -- это устные распорЯжениЯ
и письменные директи­вы -- записки, планы, резолюции. “стнаЯ речь его активна,
кратка, ориентирована на управление окружающими, лек­сически и риторически
бедна, как это и должно быть в ре­чи эпилептоида. •арактерно, что он один
совершенно не принимает поэзию Џуха, он просто не понимает, что к это­му можно
относитьсЯ всерьез. ‚есьма вероЯтно, что Љро­лик не понЯл бы и этой статьи.

<p>€нтересно, что разные характеры в
разной степени по­нимают друг друга. ’ак, Џух и Џоросенок понимают друг друга с
полуслова, ‘ыч и Љролик вообще не понимают друг друга, так как длЯ первого
важнее сохранить внутрен­нюю аутистическую гармонию, а длЯ второго -- получить
оперативную информацию, руководство к действию.

<p>‘амаЯ характернаЯ черта речевого
поведениЯ <i>’иггера --</i> агрессивное дружелюбие, хвастовство и безответствен­ность.
Џервые два свойства позволЯют ему делать суждениЯ о знаках, значений которых он
не знает ("—ертополох -- это то, что нравитсЯ ’иггерам больше всего на свете").

<p>ђечевое поведение ђу сводитсЯ к
формуле "Џосмотри, как Я плыву". ЃлагодушнаЯ хвастливаЯ демонстративность при
противоположности габаритов делает этих двух персонажей неразлучными.

<p>Љанга тонко и сложно проЯвлЯет
себЯ в речевом поведе­нии один раз, когда Џоросенок попадает к ней в карман и
она, чтобы отомстить похитителЯм ђу, делает вид, что не заметила подмены. Џри
этом заЯвлениЯ Џоросенка, что он Џоросенок, а не ђу, она сложно игнорирует
ответным заЯв­лением, что если ђу будет притворЯтьсЯ Џоросенком, то он всегда
таким останетсЯ и т. д.

<p>ђечь <i>Љристофера ђобина</i>
характеризуетсЯ прежде всего негативными качествами. Ћн не пишет стихов, не
трево-

<p>37

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>жен, не агрессивен, не меланхоличен, не
аутистичен, не де­монстративен. Ћн, конечно, всегда дружелюбен и готов по­мочь,
слегка выдумывает; как и все, порой говорит то, чего не знает. Ќо его речь -- в
целом это речь идеального маль­чика, существа высшего по отношению ко всем
животным, длЯ которых факт эпистемической констатации им (Љрис­тофером ђобином)
положениЯ дел тождествен онтологиче­ской закрепленноcти этого положениЯ дел (если Љристо­фер ђобин знает или
считает, что это так, то это так). Ќо все же в личности и речевом поведении
Љристофера ђобина есть позитивное свойство, которое отличает его от всех ос­тальных
персонажей. ќто его способность к саморазвитию, к эволюции. Ћн не только знает
заведомо больше осталь­ных персонажей, но его знание принципиально неограни­чено.
Ћсобенно это чувствуетсЯ во второй книге, где тема становлениЯ личности
делаетсЯ доминирующей и достига­ет кульминации в тот момент, когда Љристофер
ђобин в ѓелеоновом ‹оне рассказывает Џуху обо всех тайнах мира.

<h3><a name="_Toc513863894">9.
‚озможные миры</a></h3>

<p>Њир <i>‚Џ --</i> детский мир, и
его крайне принципиальной чертой ЯвлЯетсЯ ограниченность и отграниченность. Њир
<i>‚Џ --</i> это замкнутый мирок, ‹ес, в котором контакты с внешним миром носЯт
секундарный и мистический харак­тер.

<p>Љоличество персонажей ограничено.
‚начале это Џух, Џоросенок, Љролик, ‘ыч, €-і и Љристофер ђобин. (Ћ
друзьЯх-и-родственниках Љролика речь пойдет отдельно -- они представлЯют собой
специфическую и крайне принци­пиальную длЯ логического мира <i>‚Џ</i>
проблему.) ЏоЯвление в ‹есу Љанги и Ѓэби ђу вызывает переполох, оно воспри­нимаетсЯ
крайне болезненно:

<p>Ќикто, казалось, не понимал,
откуда они Явились, но они были в ‹есу: Љанга и Ѓэби ђу. Љогда Џух спросил у

<p>38

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>Љристофера ђобина, как они здесь
оказались, Љристо­фер ђобин сказал: "Ћбычным способом, если ты пони­маешь, что
Я имею в виду, Џух". Џух, который совер­шенно не понимал, сказал: "Ћ!" ‡атем он
дважды кив­нул головой и говорит: "Ћбычным способом. Ћ!"

<p>ЏоЯвление
новых персонажей, чужаков, приводит к проблеме квантификации, к пересчету всех,
кто был раньше:

<p>"—то мне не
нравитсЯ во всем этом, так это вот что", сказал Љролик. "‚от мы -- ты, Џух, и
ты, Џоросенок, и џ--и вдруг__"

<p>"€ €-і",
сказал Џух.

<p>"€ €-і,
когда__"

<p>"€ ‘ыч",
говорит Џух.

<p>"€ ‘ыч -- и
тогда все__"

<p>"Ћ, еще
€-і", сказал Џух. "џ забыл его".

<p>"‚от -- мы --
тут", говорит Љролик весьма громко и отчетливо, "все мы, -- и затем вдруг мы
просыпаемсЯ однажды утром, и что мы обнаруживаем? Њы обнару­живаем среди нас
‘транное животное".

<p>Џри этом
длЯ обитателей ‹еса вообще важно знать, что все на месте и сколько чего есть,
сколько горшков с медом, сколько детей у Љролика и т. д. ’ут мы подходим к
важной особенности логического мира <i>‚Џ.</i> ‘ одной сто­роны, он стремитсЯ к
экстенсивной отгороженности, но с другой -- ему важно быть открытым интенсивно и
интен­сионально -- в прошлое, в свою мировую линию жизни;

<p>героЯм одновременно хочетсЯ ничего не знать о
чужих проблемах неведомого взрослого мира, но при этом, -- они хотЯт думать, что
их собственный мир не ЯвлЯетсЯ выдуманным, что он <i>настоЯщий.</i> ‚ этом
плане логическаЯ операциЯ квантификации приобретает чрезвычайно важ-

<p>39

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>ную роль, ибо это такое действие, когда
высказыванию приписываетсЯ особый оператор (квантор), говорЯщий о том,
применительно к какой предметной области данное высказывание может быть
истинным, то есть длЯ сколь­ких объектов: длЯ всех, длЯ нескольких или только
длЯ одного -- значение пропозициональной переменной вы­полнЯетсЯ. Ћтсюда ставший
знаменитым онтологический критерий Љуайна -- <i>быть означает быть значением свЯ­занной
переменной,</i> то есть переменной, свЯзанной опре­деленным квантором
(универсальным, экзистенциаль­ным или индивидуальным) <i>[Quine 1953].</i> Џоэтому герои, с одной стороны, все
пересчитывают, но, с другой, им хо­четсЯ думать, что всего очень много. Ћтсюда
друзьЯ-и-родственники Љролика ("из тех, которые залетают вам в ухо, или из тех,
которых вы нечаЯнно топчете ногами"). Ћни, естественно, плодЯтсЯ, как кролики,
и поэтому неквантифицируемы. €х неопределенно много. Ћни со­ставлЯют актуальную
бесконечность интуиционистской логики, их имеетсЯ настолько неопределенное
количест­во, что о них нельзЯ сказать, что они точно есть или их точно нет, --
одним больше, одним меньше, они, как час­тицы в квантовой механике, поЯвлЯютсЯ
и аннигилируют беспрестанно.

<p>„ругим важным способом утверждениЯ своего мира пу­тем
подключениЯ интенсиональных каналов ЯвлЯетсЯ ак­туализациЯ мнимой памЯти. ќто
бесконечные разговоры о несуществующих родственниках, как правило, о дЯдюш­ках
или дедушках (понЯтно, было бы странно, если бы Џух или Џоросенок стали
рассуждать о своих родителЯх; дЯ­дюшка же -- это персонаж комический по
определению; ср. "мой американский дЯдюшка", "Њой дЯдЯ самых честных правил",
"дЯдЯ ‘эм" и т. д.). ќто, во-первых, дЯдЯ Џоро­сенка -- Ќарушитель ѓарри, далее
дЯдЯ Џуха, который Яко­бы когда-то говорил ему, что один раз видел сыр точно та­кого
же, как мед, цвета; много родственников у ‘ыча: дЯдЯ

<p>40

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>ђоберт, о котором он рассказывает в самый
неподходЯщий момент; тетка, котораЯ по ошибке снесла Яйцо чайки.

<p>Ќо самым мощным стимулЯтором идеи
самостоЯтель­ности и порождающей способности виннипуховского ми­ра ЯвлЯетсЯ
заселение его воображаемыми персонажами, которых мы, следуЯ за ђ. Љарнапом,
будем называть <i>инди­видными концептами [Љарнап 1959}.</i> Ћни "получаютсЯ" в
результате ослышки, неправильно понЯтой ситуации или просто выдумываютсЯ. ќто Heffalump, Woozle и Wizzle, дЯ­дюшка Ќарушитель ѓарри, Buzy Backson, ѓенри Џутль, Jagular. ќти виртуальные герои представлЯют собой про­вал в
бесконечность, они занимательны, но совершенно безопасны, ведь индивидные
концепты, так же как и друзьЯ-и-родственники Љролика, неквантифицируемы. ‡десь
мы должны хотЯ бы немного углубитьсЯ в историко-философскую проблематику
логической семантики и модаль­ной логики XX века. ЏонЯтие
индивидного концепта ввел ђ. Љарнап в книге "‡начение и необходимость". ‘одержа­ние
этого термина сводилось к тому, что им обозначалсЯ денотат в контексте
косвенной речи. …ще ѓ. ”реге показал <i>[”реге 1998},</i> что в косвенном
контексте предложение те­рЯет свое истинностное значение (truth-value), то есть объ­екты в
главном предложении (индивиды) ЯвлЯютсЯ экс­тенсионалами, претендуют на то,
чтобы существовать в объективной реальности, объекты в косвенных контекстах
(индивидные концепты) ЯвлЯютсЯ интенсионалами, то есть относЯтсЯ к области
чисто ментальной. Џроблема ин­дивидных концептов тесно свЯзана с проблемой
кванти­фикации. ‚ полемике с Љарнапом “. Љуайн указал, что квантифицировать
косвенные контексты невозможно, так как они ЯвлЯютсЯ непрозрачными
(затемненными) с точки зрениЯ референции, то есть, говорЯ о каком-либо предмете
в косвенном контексте, нельзЯ с точностью утверждать, о чем именно ты говоришь,
тот ли это именно предмет, кото­рый ты имеешь в виду.

<p>41

</div>

<br>


<div>

<p>‚ 1960-е годы ‘. Љрипке и џ. •интикка <i>[Љрипке
1971, •интикка 1980}</i> создали так называемую семантику воз­можных миров,
котораЯ на определенном уровне решала куайновский парадокс. Ќеобходимое
существующее здесь рассматривалось как истинное во всех возможных мирах,
соотносимых с реальным миром, а возможно существую­щее -- как истинное хотЯ бы в
одном из возможных миров, соотносимых с реальным. ’аким образом, художественнаЯ
литература могла рассматриватьсЯ как один из возможных миров, проблема же
квантификации модальных контекс­тов решалась как перекрестнаЯ идентификациЯ
объектов на границах возможных миров.

<p>Џроблема утверждениЯ себЯ в мире
сводитсЯ в <i>‚Џ</i> к разговорам о возможных мирах, о том, "что бы было, если
бы": если бы Љролик был Џухом, а Џух Љроликом и т. д. ‡десь отражаетсЯ важный
длЯ ребенка процесс обучениЯ дейксису, то есть отграничению собственного "Я" от
дру­гих индивидов. Ќо не менее важна длЯ ребенка проблема генетического
тождества предмета самому себе. Џервое же свое стихотворение, которое Џух
сочинЯет, взобравшись на Њировое древо, он посвЯщает именно этой проблеме,
которую ‘. Љрипке называл проблемой жестких десигнаторов <i>[Љрипке 1982},</i>
то есть объектов, сохранЯющих тож­дество себе в разных возможных мирах
(подробнее см. комментарий 11).

<p>‚
дальнейшем идеЯ возможных миров, примериваниЯ различных положений вещей
становитсЯ в <i>‚Џ</i> лейтмотивной. Ћна свЯзываетсЯ с проблемой обучениЯ
дейксису и самотождественности (Џух и Љролик), с виртуальными объектами (как
поведет себЯ Heffalump?; целый сценарий общениЯ
с ним в главе "‘нова Heffalump") и квантифика­цией
(Џух, чтобы уснуть, считает Heffalump'ов, каждый из которых
съедает один из его горшков с медом).

<p>€деЯ возможных миров, наконец, теснейшим образом
свЯзана с речью самой по себе, с говорением ради говоре-

<p>42

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>ниЯ, с моделированием мира и обучением этому
моделиро­ванию, что, безусловно, ЯвлЯетсЯ одним из важнейших прагматических
лейтмотивов <i>‚Џ.</i>

<p>‚се сказанное позволЯет
причислить <i>‚Џ</i> к произведе­ниЯм <i>модернизма,</i> ибо идеЯ моделированиЯ
воображаемой действительности, а не описаниЯ существующей действи­тельности, --
идеЯ модернистскаЯ по преимуществу. "ђеа­лизм", даже если он существовал
когда-либо в литературе, в чем мы сильно сомневаемсЯ (подробно см. <i>[ђуднев 1999]),</i>
не имеет никакого отношениЯ к <i>‚Џ.</i>

<h3><a name="_Toc513863895">10.
Џространство и времЯ. ‚Џ как целое</a></h3>

<p>Љак мы уже показали в начале
нашего исследованиЯ, мифологическое пространство играет в <i>‚Џ</i> огромную
роль: дерево и нора, на/в которые лезут герои и которые олицетворЯют
перинатальный опыт и инициацию. Ќо мы ни разу до сих пор не упомЯнули о
времени. ќто неудиви­тельно, ибо времени в <i>‚Џ,</i> как и в любом другом
мифоло­гическом мире, практически нет. ‚о всЯком случае, нет идеи <i>становЯщегосЯ</i>
времени, и его точно нет в первой книге. „ействие происходит ни в каком году и
никакого числа (число вроде "23 июнЯ" не упоминаетсЯ в обеих книгах ни разу).
‘обытиЯ <i>‚Џ</i> никак не соотнесены с исто­рическим временем, так же,
впрочем, как и мифологичес­кое пространство в нем не соотнесено с историческим
пространством. Ћ временах и местах Љристофер ђобин рассказывает Џуху лишь в
самый последний момент. Љон­тинуум <i>‚Џ,</i> как уже говорилось, похож на
континуум ри­туальный: он изъЯт из повседневных пространства и вре­мени. —асы в
доме Џуха давно остановились на "без пЯти одиннадцать" -- времени вожделенного
принЯтиЯ пищи (ср. в "Ђлисе" безумное чаепитие, там времЯ останавлива­етсЯ в
наказание за то, что его убивали: в двадцатом веке этим уже не наказывали, но
при Љэрролле еще не было культа ‚агнера, Ќицше и пенглера, не изучалась столь

<p>43

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>активно первобытнаЯ культура: господствующей
остава­лась идеЯ исторического прогресса).

<p>Ќо дни недели довольно часто
упоминаютсЯ в <i>‚Џ.</i> Ћсо­бенно позитивно отмеченным оказываетсЯ четверг
(Џух и Џоросенок идут пожелать всем приЯтного четверга, €-і желает Џоросенку
всего хорошего "по четвергам вдвойне". Ќазваны вторник, среда, пЯтница и
суббота. Џропущено <i>сакральное</i> воскресенье и <i>неудачный</i>
понедельник.

<p>Љак же само произведение движетсЯ
во времени, как развиваютсЯ его основные мотивы?

<p><i>‚Џ</i> начинаетсЯ €нтродукцией,
задающей прагматичес­кую амбивалентность будущего континуума. ‘ одной сто­роны,
упоминаетсЯ ‹ондонский зоопарк, где в одной из та­инственных клеток живет Џух,
с другой стороны, Џух -- игрушечный медведь, причем, что очень важно, реально
существовавший у реального человека -- Љристофера ђо­бина Њилна.

<p>‚ первой главе "Џчелы" эта
двойнаЯ прагматика пере­ходит из метафизической сферы в прагматическую в уз­ком
смысле. ‘ одной стороны, отец рассказывает Љристо­феру ђобину выдуманные
истории про Џуха, но, с другой стороны, подчеркиваетсЯ, что эти рассказы
ЯвлЯютсЯ вос­поминаниЯми о реально произошедших событиЯх (логиче­ски различие
между прошлым вымышленным и прошлым реальным выЯвить невозможно, см. [60]).

<p>Џо нашему
мнению, прагматический смысл всех "со­бытий" первой книги -- это имплицитное
ритуальное обоснование реальности существованиЯ <i>‚Џ</i> и его мира. ‚ главе
"Џчелы" Џух взбираетсЯ на дерево за медом поэзии (духовнаЯ инициациЯ), в главе
"Ќора" он пытаетсЯ вы­лезти из кроличьей норы (репродукциЯ травмы рожде­ниЯ;
физиологическаЯ инициациЯ). ‚ главе "Woozle" Џух принимает собственные
следы за следы другого несуще­ствующего животного (тотемизм, проблема
происхожде­ниЯ и самотождественности; ср. надпись возле дома Џо-

<p>44

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>росенка, которую он отождествлЯет с именем своего
Яко­бы прародителЯ, ЌарушителЯ ѓарри). ‚ главе "•вост" Џух находит потерЯнный
хвост осла €-і (начало идеи культурного героЯ; проблема поиска границ своего
тела). ‚ главе "Heffalump" Џух и Џоросенок
пытаютсЯ поймать несуществующее животное-монстр (тотемизм; взрыв сек­суальной
тематики; продолжение идей тождества и трав­мы рождениЯ). ѓлава "„ень рождениЯ"
вновь актуализует идею рождениЯ, хотЯ и в снЯтом виде; тема сексуально­сти
повторЯетсЯ: на смену орально-анальной эротике и идее страшного сексуального
партнера приходит ораль­но-фаллическаЯ эротика и идеЯ несостоЯтельного сексу­ального
партнера (€-і) и мастурбации в качестве ком­пенсации этой несостоЯтельности.

<p>‚ главе "Љанга" развертываетсЯ травестийный обрЯд
инициации Џоросенка с глумливым наречением его дру­гим именем (ѓенри Џутль).

<p>‚ главе "‘еверный Џолюс" персонажи собираютсЯ в <i>первый
раз все вместе,</i> происходит экспансиЯ в новое про­странство, и это новое
пространство помечаетсЯ огромным фаллическим объектом в качестве пространства
Џуха. Џух утверждаетсЯ как культурный герой.

<p>‚ главе "Ќаводнение" вода, олицетворЯющаЯ силы ха­оса,
напоминает о скором конце мира, чреватого, впрочем, новым началом, ибо вода
ЯвлЯетсЯ и символом мирового океана, стало быть, и зачатиЯ. ЃлагодарЯ усилиЯм
культур­ного героЯ силы хаоса побеждены. ‚ последней главе "Ѓанкет" Џух
окончательно увенчиваетсЯ как культурный герой и наделЯетсЯ предметами
творчества фаллической формы.

<p>Ќа этом <i>‚Џ</i> должен был кончитьсЯ. ‚торую
книгу Њилн писал как самостоЯтельное произведение. …е отли­чие от первой книги
состоит прежде всего в том, что она хранит активный запас памЯти о первой
книге, что проЯв­лЯетсЯ в ссылках на нее и в репродукциЯх того, что в ней

<p>45

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>происходило. “ героев первой книги не было
прошлого. “ героев второй книги поЯвлЯютсЯ и прошлое и будущее, что заложено
уже во ‚ведении (Љонтрадикции) посредством идеи обучениЯ (отец помогает
Љристоферу ђобину решать задачи), то есть исчерпаниЯ энтропии, котораЯ ЯвлЯетсЯ
функцией естественно-научного линейного времени, вре­мени становлениЯ и
разрушениЯ <i>[ђейхенбах 1964}.</i> Џод знаком этих двух идей -- памЯти и
становлениЯ -- прохо­дит всЯ втораЯ книга. ’равма рождениЯ, перинатальные и
сексуальные переживаниЯ отходЯт на второй план. €деЯ инициации остаетсЯ.

<p>‚ главе "„ом" впервые происходит
акт сознательного экстракорпорального строительства. ќто первый дом, ко­торый
строитсЯ в <i>‚Џ</i> (впрочем, он же и последний).

<p>‚ главе "’иггер" поЯвлЯетсЯ новый
персонаж, который вводитсЯ как репродукциЯ идеи физиологического и эпи­стемического
рождениЯ (’иггер -- тот, о ком знает Љристо­фер ђобин), а также идеи
этиологической мифологии (что едЯт ’иггеры?). ‘ другой стороны, Џух выступает
здесь уже в устойчивой функции культурного героЯ-посредника, обеспечивающего
режим стабильности внутри мифологи­ческого мира.

<p>‚ главе "‘нова Heffalump" активно репродуцируютсЯ центральные идеи первой книги:
сексуальность, поиск са­мотождественности, эпистемическаЯ фрустрациЯ.

<p>‚ главе "Jagular" ’иггер пытаетсЯ заменить Џуха как сексуального и
культурного протагониста: он лезет на дерево с Ѓэби ђу на спине, но этот акт
неуспешен -- ’иг­гер не годитсЯ на такую роль: слишком хвастлив и легко­мыслен.

<p>‚ главе "Buzy Backson" Љролик замечает, что Љристо­фер
ђобин регулЯрно пропадает из дому. ЋказываетсЯ, он ходит на уроки. ’ема
образованиЯ, преодолениЯ энтро­пии, сопровождаетсЯ прагматико-пространственной
фор­мулой "Људа уходит Љристофер ђобин?", пониманием

<p>46

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>неизбежности того, что в конце концов он уйдет
совсем. Ћдновременно актуализируетсЯ идеЯ линейного време­ни. Џух задумываетсЯ,
в котором именно часу уходит Љристофер ђобин. €-і символически топчет копытами
букву Ђ -- "альфу образованиЯ". ќто наиболее эсхатоло­гическаЯ глава книги: в
ней впервые героев охватывает отчаЯние от надвигающегосЯ ухода Љристофера
ђобина в большой мир.

<p>ѓлава "€гра в Џухалки", напротив,
наиболее безмЯтеж­на. ќто как будто последнЯЯ детскаЯ игра на сообразитель­ность
и речевую активность -- затишье перед бурей. Љрис­тофер ђобин спускаетсЯ с
вершины ‹еса и уже слегка нос­тальгически включаетсЯ в эту последнюю игру.

<p>‚ главе "„ебонсировка ’иггера"
Љролик, пытаЯсь ук­ротить ’иггера, в результате сам заблудилсЯ в ‹есу, а Џух по
интуиции находит дорогу „омой. ‡дороваЯ сила, добро­душие и континуальное
наитие утверждаютсЯ над ком­плексом неполноценности, расчетом и дискретным
ковар­ством.

<p>ѓлава "ЃурЯ" знаменует
окончательное приближение деструкции мира <i>‚Џ.</i> ђазрушение дома ‘ыча
сопровожда­етсЯ духовно-социальной инициацией Џоросенка, утверж­дением его в
качестве второго культурного героЯ-спасите­лЯ и, опЯть-таки, победой
сообразительности, континуаль­ного разума и преодолениЯ социально-психологических
комплексов над разрушающим хаосом и психофизиологи­ческой неполноценностью.

<p>ѓлава "›счовник" продолжает тему
„ома, невеселого новосельЯ, символически сопровождающегосЯ переез­дом ‘ыча в
дом Џоросенка, грЯдущим "уплотнением" мира.

<p>ЏоследнЯЯ глава, сопровождаемаЯ
инициацией €-і, последнего из тройки самых старых игрушек Љристофе­ра ђобина
Њилна, ЯвлЯетсЯ также и последней инициа­цией Џуха -- рассказ Љристофера ђобина
о дальних вре-

<p>47

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>менах и ‘транах, посвЯщение Џуха в рыцари. ‡десь,
в ѓелеоновом ‹оне, разделЯютсЯ линейное и циклическое времЯ. ‚ линейном времени
Љристофер ђобин уходит вперед по пути во взрослую жизнь. ‚ циклическом вре­мени
он навсегда остаетсЯ здесь со своим медведем. ’ем самым утверждаетсЯ
нераздельность и взаимнаЯ допол­нительность идей становлениЯ и памЯти в
сознании че­ловека.

<p>’акой в целом представлЯетсЯ прагмасемантика <i>‚Џ.</i>

</div>

<br>


<div>

<h1><a name="_Toc513863896">Ћбоснование
перевода</a></h1>

<h3><a name="_Toc513863897">1. Ћбщие
замечаниЯ</a></h3>

<p>ЌастоЯщее издание представлЯет
собой первый пол­ный перевод на русский Язык повестей Ђ. Ђ. Њилна о ‚инни Џухе.
‚ отличие от "Ђлисы" ‹. Љэрролла, где с са­мого начала ее бытованиЯ на русском
Языке был заложен переводческий плюрализм (см., например, академическое
издание), позволЯвший подходить к этому произведению творчески не только
писателЯм, но и филологам (см., на­пример, замечательные наблюдениЯ Њ. ‚.
Џанова о сти­хотворении "„жаббервокки" <i>[Џанов 1982]), ‚Џ</i> до сей поры
известен русскоЯзычным читателЯм в единствен­ном переводе Ѓ. ‡аходера и
практически все тридцать с лишним лет своего бытованиЯ на русском Языке числит­сЯ
по разрЯду сугубо детских книг. Ћднако, несмотрЯ на то, что перевод Ѓ. ‡аходера
неполон (отсутствуют пре­дисловиЯ к обеим книгам, глава • первой книги и глава III второй) и в очень сильной степени инфантилизирован, его
достоинства и роль в русской словесности после­военного времени неоценимы. <i>‚Џ</i>
вошел в пословицы и анекдоты, стал неотъемлемой частью речевой деЯтельно­сти у
поколениЯ, к которому принадлежит автор этих строк, и у тех, кто чуть старше и
моложе его. ‡аходеров­ский <i>‚Џ</i> был единственным "‚инни Џухом", которого
мы знали; тем сложнее задача, которую поставили перед собой переводчики в
данном издании. ‘ одной стороны, нам жаль было расставатьсЯ с заходеровским <i>‚Џ,</i>
с дру­гой -- необходимо было освободитьсЯ от его Языкового

<p>49

</div>

<b><br></b>


<div>

<p>давлениЯ и постаратьсЯ представить милновские
повести по-другому, в соответствии с той концепцией этого про­изведениЯ,
котораЯ изложена во вступительной статье. ’огда мы поступили по известному
принципу: "Љогда не знаешь, что говорить, -- говори правду". Њы стали исхо­дить
прежде всего из интересов автора, Ђлана Ђлександ­ра Њилна. € там, где эти
интересы были, как нам каза­лось, соблюдены, мы не ломились в открытую дверь,
удовлетворЯЯсь тем, что есть, там же, где, как нам каза­лось, перевод
перебарщивал в ту или иную сторону, мы проЯвлЯли соответствующую активность. Ћ
том, что у нас получилось, мы вкратце расскажем ниже.

<h3><a name="_Toc513863898">2.
Ђналитический перевод</a></h3>

<p>‚ целом
концепциЯ перевода, которую мы отстаиваем не только применительно к <i>‚Џ</i>
(см., например, <i>[Њалькольм 1993; ‚итгенштейн 1999]),</i> можно назвать
концепцией аналитического перевода. ЂналогиЯ здесь в первую оче­редь не с
аналитической философией (хотЯ и об этом мы скажем), а с аналитическими
Языками, которые в противо­положность синтетическим Языкам, передают основные
грамматические значениЯ не при помощи падежей и спрЯ­жений, а при помощи
предлогов и модальных слов, так что лексическаЯ основа слова остаетсЯ
неприкосновенной. (Љлассический пример аналитического Языка -- англий­ский,
синтетического -- русский.)

<p>Ђналитический
и синтетический переводы соотносЯтсЯ примерно так же, как театр Ѓрехта
соотноситсЯ с театром ‘таниславского. ‘интетический театр ‘таниславского за­ставлЯет
актера вживатьсЯ в роль, а зрителЯ -- забывать, что происходЯщее перед ним
происходит на сцене. Ђнали­тический театр Ѓрехта стремитсЯ к тому, чтобы актер
отст-раненно, рефлексивно относилсЯ к своей роли, а зритель не вживалсЯ в
ситуац