танные дни до того, как
была  запущена  на  полный  ход мЯсорубка, какой еще не знала историЯ нового
времени.  Џрежний  потолок  -  "катушка",  десЯть  лет заключениЯ - сделалсЯ
расхожим  сроком.  ЊенЯ  же  приговорили  к  пЯти годам лагерЯ - чистым, без
дополнениЯ в виде ссылки и других ограничений.
     Џриговор  объЯвили  неожиданно,  в  один  из  тех неотличимо бесцветных
дней,  каким  Я  и  счет  потерЯл.  Ќе  было  ни  предчувствиЯ,  ни  особого
настроениЯ  -  ни  единой  черточки, какаЯ бы его выделила. ‚друг, в волчок:
"‘обратьсЯ  без  вещей!"  џ не сразу понЯл, что это относитсЯ ко мне, хотЯ в
камере  не  было  никого,  кроме  менЯ.  Џотом  засуетилсЯ,  хотЯ  все сборы
сводились к тому, чтобы подойти к двери и ждать, когда отопрут.
     Џовели   менЯ   в  незнакомую  прежде  часть  зданиЯ,  судЯ  по  высоте
просторных  коридоров  и  полированным  дверЯм  - начальническую. ‚ огромном
кабинете  с  портретами  за  необозримым столом прЯмо и каменно-строго сидел
плотно  сбитый  военный  с  ромбами  в  петлицах - должно быть, сам Ђустрин,
начальник  Ђрхангельского  управлениЯ  ЌЉ‚„ и единодержавный хозЯин области.
Џодле   него   стоЯло   несколько   человек   -   подтЯнутых,  с  неподкупно
бесстрастными лицами. ‚се молча, высокомерно на менЯ уставились.
     - „айте  ему ознакомитьсЯ и расписатьсЯ! ‘тоЯвший в стороне младший чин
достал  из  папки  листок бумаги. “ длинного стола, упиравшегосЯ в массивный
золоченый прибор, громоздЯщийсЯ перед Ђуст-риным, он отдал его мне.
     - ђаспишитесь!
     ’о  была "выписка из протокола" - узенькаЯ бумажка, где слева значилось
"‘лушали"  и  было напечатано на машинке: "такой-то, имЯрек, 1900 г. р., сын
помещика,   судимый",   а   справа,   под  словом  "Џостановили",  читалось:
"‡аключить   в   исправительно-трудовой  лагерь  сроком  на  пЯть  лет,  как
социально опасный элемент". ‚низу неразборчивые подписи.
     Џока  Я читал да подписывал, Ђустрин поднЯлсЯ со своего кресла, подошел
ко   мне   и  стал  разглЯдывать  в  упор.  ”игура  атлетическаЯ,  несколько
ожиревшаЯ,  но ростом чуть ниже менЯ. ’ак что сверху вниз смотрел на него Я.
ЊассивнаЯ,  коротко  остриженнаЯ  голова,  короткаЯ шеЯ, заключеннаЯ в тугой
воротник, белые ресницы и брови; взглЯд неподвижный, тЯжелый.
     - ‚ы   понимаете,   что   мы   даем  вам  возможность  исправитьсЯ?  Ќе
наказываем,  как  того  заслуживают  ваши  преступлениЯ. ‚ы можете примерным
поведением  и  честным  трудом  оправдать  оказанное  снисхождение.  ’оварищ
‘талин  учит  нас  через полезный труд перевоспитывать... Ќо мы беспощадны к
тем,  кто  наше  доверие  обманывает.  Ќе  хочет  служить  партии во главе с
товарищем ‘талиным и народу там, где ему... назначено...
     Ђустрин  говорил  с  сильным  акцентом,  медленно, деревЯнно. Џомолчал,
продолжаЯ  пристально  и  с  некоторым  интересом  менЯ  разглЯдывать. ѓлаза
водЯнистые, немигающие...
     - “ вас есть заЯвление? •отите сказать что-нибудь?
     - •очу,  товарищ  начальник,  -  Я умышленно не сказал "гражданин", как
обЯзывало  мое  положение  осужденного.  -  Џо  правилам русского Языка надо
писать   не   "судимый",   а   употребить   причастие   прошедшего   времени
"судившийсЯ". ’ут упущение, если это слово вообще уместно...
     - „а?.. Ќу что же... “ведите.
     Ќе  знаю,  как  расценили  мою выходку хозЯева кабинета - Я был длЯ них
всего  пойманной  мухой, дребезжащей не попавшим в клей крылом. ‚озможно, не
уловили  насмешки. ‘обой Я был недоволен: не к месту было мое умничание, и Я
бранил  себЯ  за  всегдашнюю  ненаходчивость.  Ќе умею Я, как фехтовальщики,
сделать  точный  мгновенный  выпад.  ђазЯщие  реплики  приходили  в голову с
опозданием.  Џравда  и  то,  что  мне  нечего  было  сказать по существу: не
объЯснЯть   же   им,  как  гнусна  эта  пародиЯ  на  правосудие!  Љак  много
отвратительнее  она  той  же  комедии  выборов,  раз  в  этой игре на кону -
человеческаЯ  судьба... ќтак схлопочешь, не отходЯ от кассы, новое следствие
и новый срок!
     €так,  гора родила мышь. Ѓросили в тюрьму шпиона, а в чем обвинить - не
нашли:  во  всем  “головном  кодексе не подобралось подходЯщей статьи. ‚ ход
пущена  формулировка  -  "социально  опасный  элемент", сокращенно "соэ". Џо
классовому признаку, без нарушениЯ закона!
     ’аких     неопределенно-обвинительных    словосочетаний,    маскирующих
бессудные  расправы,  в  то  времЯ поЯвилось множество: они заменили закон и
правосудие.  ђаспространилось  "свэ" - социально вредный элемент - длЯ воров
и  шпаны; "крд" и "кра" - контрреволюционнаЯ деЯтельность и агитациЯ, "пш" -
подозрение  в  шпионаже.  Ђрсенал  емких  формулировок рос. ‚ скором времени
хлынет  поток  осужденных с трудно расшифровываемыми четырьмЯ буквами "чсвн"
-  член  семьи врага народа - на срок от десЯти лет до "вышки", расстрела, в
зависимости  от  степени  родства. Џопутно черточка: ‘талин лично справлЯлсЯ
по  телефону,  приведен  ли  в  исполнение приговор над двумЯ родственницами
’ухачевского. Ќе упустили ли их расстрелЯть...
     Џодобные  дворцовые  тайны мы стали узнавать в лагерЯх, когда они стали
пополнЯтьсЯ   массой  разжалованных  заправил  партии,  поскользнувшихсЯ  на
гладких паркетах, угождаЯ диктатору.

        x x x

     ‚  городскую  тюрьму менЯ переправили в день вызова к начальству. ’ут -
муравейник,  смесь  "племен,  наречий,  состоЯний..."! Џосле отшельнического
десЯтимесЯчного  уединениЯ  Я  оказалсЯ в шумном многолюдий, в вертепе, куда
волей  ведомства  было  натолкано,  втиснуто до отказа с сотню разношерстных
людей.  Ѓыли  они настолько отличны друг от друга, что общность судьбы почти
не  ощущалась. ‚се в этой беспокойной камере с обшарпанными стенами, убогими
топчанами,   тЯжелым   столом   с  неотскоблимой  щелЯстой  столешницей,  со
слонЯющимисЯ  праздными  вЯлыми  людьми  выглЯдело  устоЯвшимсЯ,  живущим по
своим  обычаЯм. Њне отвели место в полторы доски на нарах; не расспрашивали,
давали  осмотретьсЯ.  ђазве  кто мимоходом спросит - откуда, дане встречалсЯ
ли  с  таким-то...  Љамера  была  транзитной,  пересыльной,  и  все тут были
осужденными - со сроками.
     Џервое   впечатление,   что   не   встречу   здесь   родственную  душу,
оправдывалось.  ‘остав  тюремного  люда  отражал  изменениЯ,  происшедшие за
двадцать   лет  после  революции.  Ѓыли  истреблены  и  повымерли  подлинные
"бывшие",  представители  верхних  сословий царской ђоссиц; их отпрыскам уже
удавалось  растворитьсЯ  во вновь формирующемсЯ обществе, где задавали тон и
верховодили   люди   нового   толка.   ђазгромленное  духовенство  было  так
малочисленно,  что  уже  редко  доводилось  встретить на лагерных перепутьЯх
заключенного  свЯщенника-тихоновца.  †ивоцерковники  успешно  учились жить в
ладу  с  властью.  Ќе  стало  в 1937 году потоков раскулаченных - они к тому
времени  поиссЯкли,  да  и  текли  более  всего  в  обход  тюрем:  эшелоны с
мужиками,  формировавшиесЯ по областным городам, выгружали непосредственно в
местах ссылки.
     ...‡аключение,  особенно  длительное,  стирает  внешние  различиЯ между
людьми,   налагает   на   всех   одинаковую  печать,  гасит  ум,  интеллект,
способности,  и  потому  Я,  сколько ни приглЯдывалсЯ и ни прислушивалсЯ, не
улавливал  черт или интонаций, какие бы обличали своего, понЯтного человека.
‚  камере, помимо воров и другого отребьЯ, державшихсЯ, впрочем, спокойно, -
перевес  сил  не  на  их  стороне - было несколько проштрафившихсЯ служащих:
растратчиков-кассиров,    махинаторов-завмагов,   зарвавшихсЯ   взЯточников,
неунывающих  и  даже  самоуверенных.  Љонфискации  имущества  не затрагивали
припасенных  этими  предусмотрительными  людишками кубышек, да и в лагере их
ждали  те же небесприбыльные - коли с умом-то - должности, и любаЯ проходнаЯ
амнистиЯ  или  подкрепленные  весомой  взЯткой ходатайства сулили сокращение
срока и возвращение к бескорыстному служению вождю, партии, народу...
     Ќеощутимо  влилсЯ  в это сборище и Я. Ќаравне со всеми гремел ботинками
без  шнурков  на  гулких  лестницах, ходил на оправки и прогулки, напрЯженно
вслушивалсЯ  в выкликаемые на этап фамилии, сделалсЯ длЯ новичков обтершимсЯ
заключенным...
     ’ут  не  задерживались. Џопав сюда, можно было ждать через десЯток дней
отправки.  Љое-кто  застревал,  бельшей частью специалисты: на них поступали
требованиЯ  из ѓ“‹Ђѓа. Ћб этой механике мне рассказал торчавший на пересылке
третий  месЯц  инженер-технолог  €ван ‘ергеевич Љрашенинников - один из двух
или  трех  интеллигентных  лиц, встреченных мною в архангельской тюрьме. Љак
старожил  с  непререкаемым  авторитетом,  он  пристроил  менЯ  на  отдельном
топчане  возле  себЯ.  ‚  помещении был закоулок, род ниши - уверЯли, что мы
находимсЯ   в   бывшей  тюремной  часовне,  -  где  жительствовали  староста
(Љрашенинников),   два   его   помощника,   еще   кто-то.  ‘ловом,  камерное
начальство,  освобожденное  от  нарЯдов  -  чистки  сортиров  и помойных Ям,
уборки   коридоров,  разноски  ушатов  с  кипЯтком:  арестанты  пересыльного
отделениЯ   обслуживали   всю  тюрьму.  Ћтмечу,  что  выполнЯть  эти  нарЯды
стремились  уголовники  длЯ  встречи  с  дружками из других корпусов тюрьмы.
‚сегда,   само  собой,  находились  добровольцы  идти  на  кухню  -  кормили
впроголодь.
     - ѓ“‹Ђѓ  -  крупнейший,  всесоюзного  масштаба подрЯдчик по обеспечению
рабсилой,   -  толковал  мне  €ван  ‘ергеевич,  считавший,  кстати,  что  на
пересылке  наблюдение  ослаблено  и  можно  почесать  Языки, - туда отовсюду
поступают    требованиЯ.   €з   того   же   Ђрхангельска   рапортуют:   есть
инженер-технолог,  сорока  трех  лет,  статьЯ  58,  пункт 10, срок три года,
стаж,  узкаЯ  специальность,  краткаЯ  характеристика.  ‚  ѓ“‹Ђѓе  сверЯют с
картотекой:  откуда  поступили  соответствующие заЯвки? ‘прос обеспечен. ‚се
стройки,  все горные разработки, весь лесоповал ‘оюза! ЏоставлЯют партиЯми и
в  одиночку,  своим  родным  гулаговским предприЯтиЯм и на сторону. •е-хе! ‚
Ђнглии сто лет назад отменили работорговлю... - это-то он сказал на ухо.
     - ‘ел   Я  за  великого  пролетарского  писателЯ,  -  рассказывал  €ван
‘ергеевич.  -  ‚ернее, как сформулировано в обвинении, за его дискредитацию.
ќто  Я  так  неудачно свои именины отпраздновал. Ѓыли гости, все свои, между
прочим:  друзьЯ  по  работе,  старые  приЯтели.  ‡ашел  заговор о ѓорьком...
Ќечистый  и  дернул менЯ сказать - не нравитсЯ мне, мол, его Язык: вычурный,
много  иностранных  слов...  „а  еще  приплел  —ехова,  назвавшего  "Џесню о
Ѓуревестнике"  набором трескучих фраз. Ђ в газетах только что протрубили, на
все  лады  размазали  слова  ЉорифеЯ,  - голос инженера сошел на еле внЯтный
шепот,  глаза  шарЯт  вокруг, - "„евушка и смерть"-де - переплюнула "”ауста"
ѓете!..  Љто-то  за  моим  столом  смекнул - шмыг куда надо и настучал. ЊенЯ
через день загребли.
     џ обрушилсЯ на доносчиков.
     - ‘лов  нет, гадко. Ќи в какие ворота не лезет: угощатьсЯ у друга, пить
за  его  здоровье,  а  потом  настучать,  -  согласилсЯ мой собеседник. - Ќо
возьмите  в соображение: каждый из гостей, пропустивший мои слова мимо ушей,
знал,  что  ставит себЯ под удар. —то кто-нибудь донесет - это азбучно. € ты
ответишь:  при тебе говорили, а ты смолчал... ‡начит, заодно... и пошло! ’ак
что  вернее  опередить. €менинник, ничего не скажешь, малый душевный, но сам
виноват: собрал застолье и такое лЯпнул!
     ќтот  инженер  был веселый и остроумный человек. "€спекли" его быстро -
следствие  не  продлилось и месЯца. Џоложение знающего специалиста позволЯло
не  слишком  беспокоитьсЯ за будущее - инженеры и врачи очень редко попадали
на  общие  работы,  да  и  срок у него был детский. € инженер мой не унывал,
уверЯл, что "дешево отделалсЯ": могло быть лишее.
     Ћн  был  мне  приЯтен обходительностью манер, знаниЯми и начитанностью;
влекли  к  нему  ощутимаЯ  доброта,  снисходительное  отношение  к  людЯм. €
одновременно   немного   раздражала   какаЯ-то   слепаЯ  жизнерадостность  -
наперекор  очевидному.  ’очно  он  не  хотел  -  или  не умел? - видеть, как
безмерны  вокруг  притеснениЯ  и  страданиЯ,  и,  человек  образованный,  не
вдумывалсЯ в причины, породившие наши чудовищные порЯдки.
     Ћн  как-то  упомЯнул  о  голосовании  на  общем  собрании  -  надо было
требовать  смертной  казни  очередных врагов народа, - и попробуй не поднЯть
руку "за"!
     €  Я  говорил  себе,  что  судьба избавила менЯ от таких искусов, и еще
неизвестно,  хватило  бы  у менЯ мужества не поднЯть руки. € все-таки... Ѓыл
же  у менЯ пример ‚севолода, отказавшегосЯ участвовать в таком голосовании и
потом  еле  выкарабкавшегосЯ  благодарЯ  чьему-то покровительству... ‘ложно,
Ѓоже,  как сложно становилось найти человека, с которым бы можно высказатьсЯ
нараспашку, поговорить начистоту!
     ... - Ќаташа, это вы? Ѓоже мой...
     - Љак вы изменились...
     Џолчаса  назад  менЯ  выкликнули на свидание. џ шел, недоумеваЯ: кто бы
это  мог  отважитьсЯ?..  ЊенЯ ввели в большую сводчатую комнату, где поодаль
друг  от  друга были рассажены на табуретах несколько женщин. ‡а ними лениво
приглЯдывал  сонный  надзиратель.  ‚  дальнем  углу, против окна, Я не сразу
разглЯдел Ќаталью Њихайловну Џутилову, сидевшую спиной к свету.
     - ђазговаривать  только  сидЯ,  ничего не передавать, - буркнул страж и
отошел, предупредив, что мне разрешено двадцатиминутное свидание.
     - Љак  неблагоразумно,  Ќаташа,  ведь вы рискуете!.. Љак вам удалось? -
поцеловав  своей  гостье  руку,  Я сел на табурет, поставленный против нее в
двух шагах.
     - џ  назвалась племЯнницей вашей матери. ‚прочем, после приговора стало
проще.  Ђ  вот  с передачами было трудно: то вообще отказывали, то требовали
подтверждениЯ  родственных  свЯзей. ‚се улаживать помогал шурин вашего брата
- €горь Љречетов.
     ’оропЯсь,  отрывисто, оглЯдываЯсь на медленно расхаживающего по комнате
стража,  Ќаташа  рассказала  мне,  что  ‚севолод  был  еще зимой арестован и
находитсЯ  в  ‚оркутинских  лагерЯх  с  пЯтилетним  сроком.  …го жена Љатюша
приезжала  к  брату  в  Ђрхангельск.  …й предложили взЯть мои вещи - при ней
снЯли печать с комнаты,
     - џ  принесла,  вот  тут  сапоги, белье, кое-что из одежды... ‚ас очень
поразило  известие о брате... Ђх, друг мой, ему еще повезло... ‚ы не знаете,
что  сейчас  творитсЯ.  ‚ Њоскве сплошные аресты, берут и здесь... не только
ссыльных,  но и большое начальство. ѓоворЯт, в Њоскву увозЯт. ђасстрелЯн сам
Ђустрин...
     ...‘  некоторых  пор Џутилова часто бывала у менЯ, иногда заходил к ней
Я.  ‘начала  это были деловые свиданиЯ - Ќаташа перепечатывала мои переводы.
Џотом  видетьсЯ  вошло  в  привычку,  Я  забегал на чашку чаЯ. Љогда мы были
вместе, с нами было и наше милое петербургское прошлое.
     Ѓывала  Ќаташа неровной, то оживлена до экзальтации, то сумрачна и даже
агрессивна.  Ћднажды  Я чуть иронически воспринЯл ее упреки за неразборчивый
почерк:  "‚ы относитесь пренебрежительно к работе машинистки!.." - ив слезы.
џ  переполошилсЯ.  ЃросилсЯ  ее успокаивать, целовал руки, гладил по голове,
просил  прощениЯ. € открылось мне, что не в моих насмешливых словах причина:
была  она еще молода, с нерастраченной потребностью любви и опоры, с горьким
сознанием  уходЯщих одиноких лет. џ же, и коротко с ней об-щаЯеь, полюбив ее
общество,  не  забывал  про  две  трагические  тени  - расстрелЯнный ‘ивере,
расстрелЯнный  Џутилов.  €,  разумеетсЯ,  подавил  бы в себе всЯкое чувство,
если  бы  и  увлексЯ.  Ђ.  вот  здесь, в подлой тюремной обстановке, рухнули
преграды.  ЌесвЯзно, жарко, перебиваЯ друг друга, мы торопились сказать все,
что  могло быть сказано раньше. € горько становилось на сердце, почуЯвшем то
хорошее и светлое, что могло быть между нами.
     Џоследние  минуты  свиданиЯ  мы  были  как  в тумане. Њаленькие горЯчие
ладошки  Ќаташи  в  моих  руках.  ‘мотрели  друг  другу  в  глаза  -  и  так
объЯснЯлись...  Ќо  -  "‘видание  окончено!".  Џрощались  стоЯ.  Ќа какие-то
секунды  Ќаташа  прижалась  ко мне - не оторвать. Њы поцеловались, как перед
смертью,  -  отчаЯнно  и  безнадежно.  …ще,  еще...  Џоследний раз... € менЯ
увели.
     Љружилась  голова.  ’оска  о  невозвратном комом подкатывала к горлу. €
все  виделось  мокрое  от  слез лицо с горЯчечными, пронзительно прекрасными
глазами. ‚ них - укор, и отчаЯнное сочувствие, и страх...
     ...џ  вписываю ее имЯ в свой длинный синодик: Ќаташа Џутилова погибла в
том  же  1937  году.  €з  Ђрхангельска  ее отправили по этапу в трюме судка,
переполненном  заключенными.  €х  везли морем в заполЯрные лагерЯ. ‚ спертом
зловонии Ќаташа задохнулась. ’ело ее выбросили за борт...
     ‡наю Я и другую смерть от удушьЯ в схожих обстоЯтельствах.
     Џри   подходе   немцев   к  ЊалоЯрославцу  оттуда  спешно  эвакуировали
наловленных  высланных,  во  множестве осевших в этом городке - за пределами
"сто  десЯтого  километра" от столицы. Ѓыл среди них ‚ладимир Љонстантинович
ђачинский  - маленький, щуплый и близорукий интеллигент чеховского склада, в
прошлом  богатый  помещик и убежденный земец. …го впихнули в товарный вагон,
где  стоЯли  впритык  один  к  другому. ‘давленный со всех сторон, ђачинский
задохнулсЯ  -  когда  и  как,  никто  не  заметил. Џо малому его росту, лицо
‚ладимира  Љонстантиновича  утыкалось  в спину или грудь соседа. Ѓыть может,
он  и  пыталсЯ  высвободитьсЯ,  шевельнуть рукой, неслышно из-за стука колес
вежливо  просил:  "Џожалуйста,  чуть-чуть  на секунду отодвиньтесь..." Љогда
выгружали  из  вагона,  ђачинский,  уже  застывший,  повалилсЯ  как  сноп на
провонЯвший мочой пол... “мер стоЯ.
     Ќет,  не утешает сознание, что с 1937 года одни палачи стали уничтожать
других.  Џусть  тот  же  Ђустрин  и  тысЯчи других чекистов погибли в ими же
учрежденных  застенках.  ќта  кровь  не может искупить те миллионы и десЯтки
миллионов  жизней  вполне невиновных людей, каких руками аустриных истребила
трижды  проклЯтаЯ  сила,  прикрывшаЯсЯ  знаменем "диктатуры пролетариата". €
когда  сейчас,  в  конце  семидесЯтых  годов, с высоких трибун и в партийной
печати  заговорили  о  нравственности  и  морали,  чуть  ли  не  о  любви  и
человеческом  сочувствии  - милосердии! - Я вспоминаю, переживаю заново... €
режет  слух  лицемерный  лепет.  ’о  -  очередной прием, призванный ввести в
заблуждение,  прикрыть  овечьей  шкурой  неслабеющую  готовность  подавлЯть,
уничтожать,  убивать,  если  только возникнет и тень угрозы этой диктатуре -
уже  не  пролетариата,  так  теперь  стеснЯютсЯ  говорить, а подменившей это
понЯтие   власти   кремлевской   олигархии.   Љак   говорить   о   добре   и
справедливости,   не   отрекшись   от   того   кровавого  марева,  оставаЯсь
наследниками   дзержинских?..  ЏродолжаЯ  упорно  называть  клеветой  всЯкое
упоминание  о  злодеЯниЯх  минувших  десЯтилетий?  ЋтказываЯсь  судить своих
"преступников  против  человечности"?..  Љак  поверить  разбойнику, на времЯ
припрЯтавшему   нож,  пусть  он  и  расписываетсЯ  в  том,  что  преисполнен
братолюбивыми чувствами?
     ...€сподволь  старожилом  камеры сделалсЯ и Я: шло времЯ, а менЯ все не
выкликали  на  этап.  Љонечно  же,  ѓ“‹Ђѓ  не  взвешивал,  как выгоднее менЯ
запродать.  Ћбразованность  без  технических  знаний  не  стоила и гроша, по
представлениЯм  этого  ведомства,  и  Я  мог  рассчитывать только на участь,
уготованную  мне  моей  первой  -  "лошадиной"  --  категорией  здоровьЯ: на
почетное участие в лесоповале, как острили бывалые лагерники.
     ‚  нашу  пересылку  не  попадали  непосредственно  с воли, а лишь после
следствиЯ,   но   слухи,  подтверждавшие  узнанное  от  Ќатальи  Њихайловны,
проникали  через  уборщиков.  ‚се  прочие корпуса тюрьмы были, по их словам,
забиты   "чисто   одетыми"   людьми   -   в  наркомовских  куртках,  длинных
командирских  шинелЯх с сорванными знаками различиЯ. ‚ коридоре "смертников"
видели  областного  прокурора... џ вспомнил его брезгливо сощуренные глазки,
манеры  олимпийца,  ронЯющего  несколько  слов  перед  небритым арестантом в
обтертых, мЯтых штанах...
     ќти  сведениЯ  тревожили  -  хотелось очутитьсЯ подальше от вершившихсЯ
под  боком  расправ;  мнилось,  что  волна  их может захватить и тебЯ, с уже
решенной  участью.  €  всЯкий  день  Я ждал, не поЯвитсЯ ли на пороге камеры
дежурный со списками...
     Њой  черед настал лишь в конце июлЯ - Я был включен в состав огромного,
сколачиваемого  на  тюремном  дворе  этапа: было выкликнуто более четырехсот
фамилий.  „лЯ  менЯ так и осталось невыЯсненным, почему в этот архангельский
арест  менЯ  продержали  так  долго  под  следствием, не соблюдаЯ даже таких
формальностей,  как  объЯвление о его продлении и окончании? Ќе расписывалсЯ
Я  и  в  том, что ознакомлен с материалами и обвинительным заключением... Ќе
знаю,  почему оставили почти четыре месЯца на пересылке... Ќо значение таких
необъЯснимых   промедлений   открылось   мне  впоследствии,  когда  пришлось
убедитьсЯ   в   ‚ысшем  ‘мысле  происходЯщего  с  нами:  спасшие  мне  жизнь
проволочки  не  могла не определить ЃлагаЯ ‘ила, ЏђЋ‚€„…Ќ€…. €менно ’ЂЊ было
сочтено нужным сохранить мои дни... € вот Я живу, чтобы свидетельствовать!

        x x x

     ќто  Я  вижу  впервые.  ‚  куче  отбросов, сваленных за тесовым навесом
уборной,  копошатсЯ,  зверовато-насто-роженно оглЯдываЯсь, трое в лохмотьЯх.
Ћни  словно  готовы всЯкую минуту юркнуть в нору. ђоютсЯ они в невообразимых
остатках,  выбрасываемых  сюда с кухни. —то-то острыми, безумными движениЯми
выхватывают,  прЯчут  в  карман или засовывают в рот. ‘торожкие вороны, что,
непрестанно вертЯ головой, кормЯтсЯ на свалках...
     „аже  самые опустившиесЯ, обтерханные обитатели пересылки ими брезгают,
им  нет  места  на  нарах:  они - отверженные, принадлежат всеми презираемой
касте.  Њне  они  внове,  Я  смотрю  на  них  с  ужасом. †алость вытеснЯетсЯ
отвращением:  человеку ни на какой ступени отчаЯниЯ недопустимо обращатьсЯ в
пожирающую  отбросы  тварь.  €  тут  же думаешь, что затЯжное, беспросветное
голодание  способно  разрушить  в  людЯх преграды и барьерчики, сдерживающие
животное начало.
     Ќа  босых  ногах - разваливающиесЯ опорки; худоба - уже не человеческаЯ
-  проглЯдывает  во  все  прорехи истрепанных штанов, засаленной, задубевшей
телогрейки;  черные,  цепкие  руки...  Ќо  страшнее  всего лица - испитые, с
бескровными   губами,  измазанные,  с  бегающим  неуловимым  взглЯдом.  ‹ица
упрЯмые,  мертвые,  жесткие.  €х не только наказывают, сажают в карцер, но и
поносЯт,  срамЯт,  бьют  свои  же заключенные. Ћднажды утром часовой с вышки
застрелил  такого  "шакала",  и  труп  его  в  сползших штанах и задравшейсЯ
телогрейке  - бельЯ на нем не было - полднЯ пролежал на отбросах, уткнувшись
в  них лицом. Љрупные зеленые мухи ползали по обтЯнувшей кости коже, желтой,
в расчесах... € уже в тот же день, в сумерках, там снова шмыгали тени...
     “словиЯ  были  и в самом деле тЯжелые. Ќа пересылку в Љотласе поступало
куда  больше  народу,  чем она была в состоЯнии отправить. Љатеров с баржами
не  хватало,  а  железнаЯ дорога исправно подбрасывала новые и новые партии.
”ормировали  пешие  конвои, но не хватало охранников - и люди жили, караулЯ,
когда  освободитсЯ на нарах место, чтобы хоть ненадолго уснуть, не то ходили
взад-вперед  по  бараку или на огороженном колючей проволокой дворе, мокрые,
продрогшие  под зарЯдившим дождем. Џри раздаче пищи - миска баланды на обед,
по  утрам  кипЯток  и  пайка  -  творилось невообразимое. •оть и были мы все
разбиты  на  какие-то  сотни, с бригадирами и каптерами, но наступал час - и
всЯ  пересылка  етекалась  к  раздаточной.  Ќавести порЯдок не могли никакие
окрики  и  матюги.  Ћхрана  ни  во  что  не  вмешивалась:  следила, чтобы не
подходили  ближе  положенного  к  зоне, да дважды в день выстраивала всех на
поверку. Ѓыла и какаЯ-то иерархиЯ из зэков, но Я в ней не разобралсЯ.
     ЊенЯ  привезли  в Љотлас в солнечный погожий день, что отчасти скрасило
первое  впечатление, да и ничем после Љемьперпункта не мог поразить менЯ вид
вышек,  огороженного  проволокой пустырЯ, темных строений посередине. Ќо вот
теснота  и  бестолочь насторожили: пробыть здесь Я мог неопределенно долго -
недобраЯ  слава  о  котласской  пересылке  утвердилась прочно, - и надо было
изыскивать, как не дать себЯ подмЯть здешним условиЯм.
     …ще  в  теплушке  мы,  несколько человек, друг к другу присмотревшихсЯ,
условились на всЯкий случай держатьсЯ вместе и не давать себЯ в обиду.
     Џодбирались  по  внешним  приметам:  кто  покрепче  да поэнергичнее, не
трусит,  внушает  доверие.  €щущих,  "как  на  чужом горбу в рай въехать", и
всЯкую  уголовную  дрЯнь  браковали. € сбилось нас около пЯтнадцати человек.
ЊенЯ  поставили  старшим  (как-никак третий срок, знаю все ходы-выходы, да и
кулаки  на  длинных  рычагах  дай  Ѓоже!).  €  мы артельно вперлись в барак,
выбрали  себе  более  или  менее свободный участок, самочинно раздвинули его
границы  (деликатно,  разумеетсЯ,  действовали  в  пределах своих самозваных
прав)  и  учредили  караульную  службу:  пЯтеро  отдыхают, пЯтерка сторожит,
остальные  гулЯют, добывают сведениЯ, получают что можно из довольствиЯ. ‚се
мы  были  с  увесистыми  "сидорами".  Њне,  уже к поезду, напоследок, ЉсениЯ
Џиска-новскаЯ  и €горек, чудом дознавшиесЯ о дне отправки, принесли изрЯдный
мешок  с  сухарЯми,  сахаром,  салом, теплой одеждой и обувью. ‘ловом, Я был
огражден  от  голода, прочно обут, тепло одет, и мне было "за что боротьсЯ".
Љак, впрочем, и остальным членам нашей дружины по самооборене.
     Џриближалась  осень  с  ненастьЯми  и  холодами.  џ  помнил  сыпнЯк  на
‘оловках  и  искал,  как  вырватьсЯ  отсюда,  пока  не  начнутсЯ  эпидемии с
доходиловкой  в  карантинах. Ќачальник пересылки, к которому Я пробралсЯ, не
стал  со  мной  разговаривать:  длЯ порЯдка облаЯл, а потом стал истерически
кричать,  что  он  один, а нас - как саранчи, и все с него спрашивают... Ѓыл
он  взъерошен  и  задерган,  так  что  по-человечески заслуживал сочувствиЯ:
готовый  козел  отпущениЯ.  Џри  очередной  грызне  в  верхах  будут  искать
виновных  в  "упущениЯх",  повлекших за собой то ли мор, то ли протесты, еще
что-нибудь, чтобы одних холуев заменить другими, своими ставленниками.
     Џомог  мне  фельдшер  пересылки,  поволжский  немец, к которому Я часто
заходил  в его амбулаторию - отгороженную в бараке тесную конуру с топчаном,
табуретом  и столиком, накрытым грЯзной салфеткой. Ћн раздавал порошки соды,
совал  пациентам  под  мышку  шершавый  от грЯзи градусник и в общем резонно
объЯвлЯл  всех здоровыми, раз не было ни лекарств, ни возможности положить в
крохотную больничку, набитую до конька.
     Њедикус  мой был рад звукам родной речи, рассказывал про своих Frau und
Kindern,  как  было  чисто  и  превосходно  в  больнице  колонии, потом, уже
пожимаЯ  плечами  и  недоумеваЯ  -  unbergreiflich!  [Ќепостижимо  (нем.)] -
делилсЯ  подробностЯми  своего  "дела", заключившегосЯ десЯтилетним лагерным
сроком.  ‚се  это было ему в диво, не укладывалось в его голове, настроенной
на  немецких  представлениЯх  о законе и порЯдке, и он выразительно разводил
руками:  "Das  kann  ich  aber  nicht  verstehen!"[ќтого  Я в толк не возьму
(нем.)]
     ќтот  застрЯвший  в  Љотласе  Џитер свел менЯ с нарЯдчиком; тот, в свою
очередь,  переговорил  с  кем-то  в конторе, и состоЯлось соглашение, в силу
которого  менЯ  и  тех  из  моих  товарищей,  кто  захочет,  внесут в списки
ближайшего  этапа  на  “сть-‚ымь,  откуда  переправлЯли  в  ЉнЯж-погост и на
—ибью,   что  потребует  расхода  по  стольку-то  рублей  с  носа.  —етко  и
недвусмысленно.  –ена  была  вполне  умереннаЯ  и мне доступнаЯ. Ќо из нашей
артели  только  двое последовали моему примеру. Њне уже приходилось писать о
предубеждении  заключенных  к  переменам:  обжилсЯ, приспособилсЯ - и ладно!
Ќечего  искать  лучшей  доли  -  еще  хуже  сделаешь!.. Ћдни объЯснили отказ
ожиданием  обещанного  пересмотра  дела,  другие  -  предстоЯщим свиданием с
женой... ‘ловом, нам пришлось распрощатьсЯ.
     €  в  некий  день  -  по  счастью,  теплый и Ясный - менЯ выкликнули "с
вещами" и погнали к проходной.
     ‚озле  нее,  по  ту  сторону зоны, дожидалсЯ конвой: с десЯток солдат с
примкнутыми  к  винтовкам  штыками, подсумками и юный командирчик в ремнЯх и
при пистолете в кобуре.
     Ќас   было  человек  двести,  и  сдача-приемка  тЯнулась  долго.  џ  по
инициативе  моего  доброго  немца  был  неожиданно  произведен в медицинские
работники.   Ќе   слушаЯ  возражений,  он  громко,  мешаЯ  русские  слова  с
немецкими,   провозгласил   менЯ   фельдшером  с  незаконченным  медицинским
образованием,   навесил  на  менЯ  сумку  с  красным  крестом  и  вполголоса
проинструктировал,  как  мазать вазелином потертые ноги и давать порошки при
кашле и температуре.
     •лопотливый  мой  доброжелатель,  прощаЯсь,  уверЯл,  что Я скоро оценю
льготы,  возникающие  из  моей  должности.  € в самом деле: мне была указана
подвода,  на  которой  разрешалось ехать, конвоиры словно не замечали, что Я
иду,  выбираЯ  дорогу  и  нарушаЯ  строй,  хотЯ  других  толкали  и материли
нещадно,  особенно  на первых верстах. € даже свой брат арестант покашивалсЯ
в  мою  сторону,  как если бы попал в некоторую зависимость от менЯ: отсветы
магического  ореола  врачевателЯ, способного облегчать недуги и даже отвести
смерть, легли на менЯ.
     ‚прочем,   самозванству  моему  не  было  уготовано  никаких  серьезных
испытаний.  Ќачальству  решительно все равно, сопровождает ли этап настоЯщий
фельдшер  или  кузнец  в  этом  звании. ‹ишь бы была соблюдена формальность:
партиЯ  отправлена с медицинским работником. ‘оэтапники, может, угадывали во
мне  воспользовавшегосЯ  неожиданной  лагерной  удачей  счастливца  и,  знаЯ
заведомо,  что  лекарств  в  моей  сумке нет и никакие "освобождениЯ" в пути
недействительны  -  заставЯт  дошагать  до  места  как  миленького, на худой
конец,  товарищи  полумертвым  дотащат, - ко мне не обращались. „а и не было
за  двухнедельную  дорогу  важных  случаев - клочки ваты и обрывки бинта длЯ
сбитых  ног  Я  раздавал  нескупо.  Ђ  кто и занемог - крепилсЯ, стремЯсь не
отстать  от  "своих",  добратьсЯ  до  места.  “становив,  что  у менЯ нет ни
валерьЯнки,   ни   анисовых  капель  или  других  настоек,  какие  можно  бы
реквизировать  в  пользу охраны, начальник конвоЯ смотрел на менЯ как сквозь
стекло. € лишь однажды Я попал в переделку.
     ”ельдшеру  этапа  на  дневках  отводилось отдельное помещение. € вот ко
мне  в  избу  зашла  деревенскаЯ  старуха  и,  жалуЯсь  на  колотье в боку и
помрачение  в  очах,  потребовала осмотра и лечениЯ. Ќадежды на установление
диагноза   путем  опроса  как-то  сразу  рухнули.  Џациентка  настаивала  на
прослушивании,  бралась  за  крючки  кофты,  тыкала  пальцем  куда-то пониже
печенки,  предлагаЯ  мне  там  что-то прощупать... џ врал, холодеЯ от мысли,
что   посетительница   моЯ  впрЯмь  разоблачитсЯ.  €  не  было  даже  трубки
(стетоскопа),  чтобы  произвести  видимость  осмотра.  “ж  не  знаю, как мне
удалось  выпроводить охочую до лечениЯ старушку - она стала податливее после
того,  как  Я,  держа  ее за кисть - куда запропастилсЯ этот чертов пульс? -
наговорил  с  три  короба  о  хорошем  его  наполнении,  четком ритме, не по
возрасту  сохранившемсЯ  сердце  и  отвалил  ей  пригоршню  порошков  Natrum
bicarbonicum [‘ода (лат.)]. ‚от когда пригодилось знание Њольера!
     ...‘начала,  с  непривычки, приходилось тЯжело: первые переходы были по
двадцать  пЯть  и  тридцать  верст, когда после тюрем нас от свежего воздуха
качало.  Ќо  чекисты  свЯто  верЯт  в  пользу крутых стартов: сразу "взЯть в
кулаки",  ошеломить  теснотой,  грЯзью, угрозами. ‘ловом, выбить из человека
представление  о  каких-то  его  мифических правах. ‘моренный и одуревший от
жуткой  карусели  зэк  делаетсЯ  шелковым.  Џотом  мы  втЯнулись, отшагивали
легче,  да  и  проходить  стали  за  день  по пЯтнадцати верст. € оставалось
возблагодарить попечительное начальство.
     ‚ообще  же  конвой  нам  досталсЯ относительно смирный, из новобранцев,
еще  не  постигших  науки настоЯщего обращениЯ с нашим братом. Ќа второй или
третий  день перестали награждать зуботычинами, требовать, чтобы шли рЯдами,
не    заставлЯли    трусить,    добиваЯсь   рекордной   быстроты   перехода.
“достоверившись  через наушников, что никто не замышлЯет побега, нет опасных
смутьЯнов,   допустили   послаблениЯ:  удлинЯли  дневки,  разрешали  уходить
вперед,  в  деревнЯх  приостанавливатьсЯ,  чтобы выторговать или выпросить у
опасливо следЯщих за арестантами жителей картофелЯ или молока.
     Џоходило  ли  наше  следование  по старинному северному тракту, некогда
видевшему  кандальников,  на  те,  прежние,  корившие  бесчеловечное царское
правительство  с  полотен художников и страниц писателей-народников? Ќе было
звона   цепей  и  полосатых  арестантских  курток  -  видом  своим  он  мало
отличались  от  глазевших  на  нас  обитателей  пустынных  городков  и немых
деревенских   жителей.   €   оттого,   вероЯтно,   не   умилЯлсЯ  никто  над
"несчастенькими",  подаваЯ  милостыню  и  крестЯсь,  как то делали старинные
русские  люди,  а  смотрели  насупленно и непроницаемо, без сочувствиЯ, но и
без враждебности.
     ‚раждебность  пришла  позднее,  когда лагерными метастазами пророс весь
‘евер.   ‚ласти,   чтобы   поощрить   население   охотитьсЯ   на   беглецов,
распространЯли  слухи  о  Якобы совершаемых ими грабежах и убийствах, а то и
инсцеЯиравали  их.  ‹овлЯ  беглых  сделалась  длЯ колхозников видом отхожего
промысла - премии за "голову" были установлены выше, чем за волков.
     Ћт  того,  чтобы  ехать  в  телеге,  Я отказалсЯ сразу: достаточно было
истинно  в  ней  нуждающихсЯ  - немощных и старых. џ же переживал настроение
вырвавшегосЯ  на  волю  затворника  и потому шел не только легко - ходоком Я
всегда  был хорошим, - но и весело. ЋкрылЯли и выветривали из памЯти затхлые
тюремные  картинки:  наполненный  лесными  запахами  воздух, солнечный свет,
шелест  деревьев,  живаЯ  землЯ  под  ногами,  первые  Њазки  осени.  €  это
целительное  и заживлЯющее воздействие природы, осознанное мною впоследствии
как  божественнее  начало  жизни,  Я еще неопределенно, без осмыслениЯ, стал
постигать  именно тогда: вдруг ловил себЯ на том, что не вижу идущего в трех
шагах   вооруженного  охранника,  забыл  про  ожидающие  менЯ  лагпункты,  а
поглощен  красотой  окрапленных  багровыми  брызгами  зарослей  черемухи над
гладью укромного озерка, покрытого желтыми Язычками опавших листьев...
     ‘воего  отца-командира  мы  видели  только  по  утрам, при отправке. Ћн
обычно  уезжал  вперед  на  своем воеводском коне или, наоборот, застревал в
приглЯнувшейсЯ  ему  деревне  и потом, обгонЯЯ нас, рысил мимо растЯнувшейсЯ
на  версту  партии  и  начальственно  на  нас  покрикивал,  недосЯгаемый длЯ
летевших  ему  вдогонку острот по поводу посадки - он сидел в седле воистину
как  собака на заборе - и бабьих утех. Ћсведомленные блатари произвели его в
лютые  бабники, причем уверЯли, что благосклонность сельских обольстительниц
он  приобретает  за  счет  нашего  кровного дорожного доввль-ствиЯ. ‘олдаты,
завидев  его,  начинали  усердствовать,  но  едва он скрывалсЯ за деревьЯми,
рвение их ослабевало и они оставлЯли нас в покое.
     Њы   прошли   ‘ольвычегодск,  потом  миновали  џренск,  напоминавшие  о
старых-старых  страницах  истории  ђоссии,  заполненных легендами о творимых
некогда  бесчинствах  и  насилиЯх.  ‚  вотчинах ‘трогановых царили каторжные
порЯдки.  Ќа  солЯных  промыслах  гибли  обманутые  мужики.  ‚ век фаворитов
всесильные  временщики  ссылали на ‚ычегду и џренгу своих соперников. ѓде-то
тут  могилы незадачливых брауншвейгских и шлезвиг-голштинских пришельцев, на
свою  беду,  породнившихсЯ с наследниками русского престола. "‘лово и дело",
тайнаЯ  канцелЯриЯ,  бироновщина, ешковский... ђоссиЯ под знаком произвола!
ќкаЯ  невиннаЯ  кустарщина,  скажем  мы,  умудренные  славным  опытом своего
столетиЯ...
     ѓоды   моей   юности  и  учениЯ  были  заполнены  чтением  исторических
повестей:  темной  жутью  веЯло от описаний дворцовых соперничеств и интриг,
кончавшихсЯ  заточением  в  казематы  крепостей  и  монастырские  башни,  от
рассказов  о  допросах  со  щипцами и дыбой, плахой и колесованием. ‚ начале
двадцатого  века  все  это  не  могло  не представлЯтьсЯ просвещенному юноше
давнишним,  навсегда  изжитым  варварством. Љак в его времЯ, так и на памЯти
отцов  в  ђоссии  уже  нельзЯ  было  никого  судить  без  улик и осудить без
доказанной   вины.   €наче   суд   оправдывал!   Џоследовательно  и  успешно
вытравлЯлись   последние   пережитки  старых  нравов,  и  самые  заматерелые
угрюм-бурчеевы  уже  не  решались воспользоватьсЯ своим шатким правом решать
дела в "административном порЯдке".
     ‚плоть  до  семнадцатого  года  были  все  основаниЯ считать российских
подданных   огражденными   от   произвола   власти   земскими  учреждениЯми,
гласностью  и  независимым  судом.  ЌельзЯ было безнаказанно посЯгнуть на их
жизнь,  достоинство  и  положение. € несомненно, справедливо исходить именно
из  этой достигнутой - : точнее, отвоеванной - степени свободы, безопасности
общественной  и частной жизни при оценке всего последующего периода развитиЯ
порЯдков  под большевиками. Џишу об этом потому, что ныне на ‡ападе уж очень
громко  заЯвлЯют  о себе "знатоки" русской истории, основывающие свои выводы
на  облыжном утверждении о будто существовавшем у нас до революции произволе
и  беззаконии, возведенном в государственную политику. „ело не только в том,
что  жестокие  расправы  с  целыми  народами,  сословиЯми и группами жителей
превзошли  по  размаху  кровавые  тризны €вана ѓрозного, казни стрельцов или
подавлениЯ  восстаний,  превзошли  все,  что когда-либо вытерпели русские от
своих  правителей,  - но и в утвердившемсЯ в стране бесправии, в ставшем длЯ
советских  граждан  нормой  и  законом  непризнании  их  прав, достоинства и
независимости...
     ‚рЯд  ли  вид  старых, добротных деревЯнных домов џренска, говоривший о
прочных  устоЯх и обособленности неприветливого длЯ пришельцев уклада жизни,
вызвал   во   мне   именно   такой  ход  мыслей.  Ќо  какие-то  исторические
реминисценции  и  сопоставлениЯ  напрашивались,  несомненно,  и  тогда. ѓоды
заключениЯ,  отстранив  от  активной  жизни,  невольно  приучили предаватьсЯ
всЯким размышлениЯм.
     Ћбщие  приметы  лагпункта  в “сть-‚ыми смешались с обликом других зон и
городков,  составлЯвших  систему  “хтинских лагерей. —астокол с приземистыми
вышками,  дрЯнной постройки низенькие бараки, грЯзь, клопы и особаЯ скудость
условий.  ‚  баньке  не хватало на всех воды, имелось всего три шайки; голые
нары  из жерднЯка без клока сена или соломы... —ерпак баланды выливай хоть в
шапку,  если  нет  своей  посуды...  Ќо  это уже Ячейка лагерного хозЯйства,
которому  лишь  бы  поскорее перемолоть полки арестантов - работы развернуты
широким  фронтом,  и  потому давай, давай побольше народу, да поскорее! …два
привели  и  пересчитали,  уже  начинают  выкликать на внутренний этап: ѓ“‹Ђѓ
взЯл  подрЯд  на  строительство  железной  дороги  и поклЯлсЯ любимому вождю
сдать ее досрочно. Ђ потому - дух из зэков вон! - пусть вкалывают...
     ЊенЯ,  уже  лишенного  сумки  с  красным  крестом,  а с нею и вкушенных
благодарЯ  ей  привилегий  (эх,  ночевки  в  тихой  и  чистой  избе с мирным
тиканием  ходиков  и оттаЯвшими после первого знакомства хозЯевами!), вместе
с  моими соэтапниками погнали, даже не дав домытьсЯ в бане, на пристань, где
втиснули  в  и  без  того  перенаселенную баржу, вдобавок груженную железом,
которое  мы  же  и перетаскали на своих плечах. Џлавание по ‚ыми не оставило
особых  впечатлений.  “же  через день ли, два выгрузили нас в ЉнЯж-погосте -
лагпункте, ставшем штабом строительства железной дороги.
     Ќо  Я и тут не задержалсЯ. Џо каким-то соображениЯм менЯ увезли дальше,
в  составе  небольшой  группы  заключенных.  ‚ыЯснилось, что всех нас роднит
общий  признак  -  перваЯ  категориЯ,  из чего можно было заключить, что нас
врЯд ли ожидают конторские столы или даже мирнаЯ пилка дров на хоздворе.
     ‚се  же  менЯ  успели  несколько  раз сгонЯть на строЯщуюсЯ трассу, и Я
даже  удостоилсЯ  лицезреть высочайшее начальство “хтинского лагерЯ. Ѓыл тут
и  знаменитый  Њороз,  заЯвлЯвший,  что  ему  не нужны ни машины, ни лошади:
дайте  побольше  з/к  з/к  -  и  он  построит  железную  дорогу не только до
‚оркуты,  а  и  через  ‘еверный полюс. „еЯтель этот был готов мостить болота
заключенными,  бросал их запросто работать в стылую зимнюю тайгу без палаток
-  у костра погреютсЯ! - без котлов длЯ варки пищи - обойдутсЯ без горЯчего!
Ќо  так  как  никто  с  него  не  спрашивал  за  "потери в живой силе", то и
пользовалсЯ   он  до  поры  до  времени  славой  энергичного,  инициативного
деЯтелЯ, заслуживающего чинов и наград.
     џ  видел  Њороза  возле локомотива - первенца будущего движениЯ, только
что  ЌЂ  ђ“ЉЂ•  выгруженного  с  понтона.  Њороз витийствовал перед свитой -
необходимо,  мол,  срочно,  развести  пары,  чтобы  тотчас  -  до  прокладки
рельсов] - огласить окрестности паровозным гудком.
     - ‚ы  понимаете,  какое  это  имеет  значение?  Љакой  эффект!  Љак это
поднимет  дух  строителей!  Ћни будут рвать все нормы! ЋткажутсЯ отдыхать...
горди