 они облюбовали сенной сарай на задворках дома,  в  котором
жила ѓалЯ. ‘ена в нем давно не держали, но старое дерево помнило его запах
-  впитало  когда-то  и  теперь  источало  помалу:  тонкий  сенной   запах
смешивалсЯ с запахом сухого дерева.
     Ћни устраивались на полатЯх, в сарае был помост, куда забиратьсЯ надо
было по приставной лестнице.
     Џод скошенной кровлей висели пучки целебных трав и  свЯзки  кореньев,
которые  собирала  бабушка  ѓали.  ’есное  сумрачное   пространство   было
пропитано запахами. Џахло смолистым бальзамом  березовых  почек,  чередой,
хмелем, полевым хвощем, горицветом, пижмой, дЯгилем,  чемерицей,  кипреем,
но сильнее всего и приЯтнее пах  узколистный  с  маленькими  красно-синими
цветочками чабрец; когда  крыша  накалЯлась  на  солнце,  воздух  в  сарае
густел, настоЯнный на травах, и становилсЯ вЯзким, как сироп.
     Ћт запахов кружилась голова, и казалось, сарай, наполненный  травЯным
духом, как горЯчим воздухом воздушный шар, тихо  отрываетсЯ  от  земли  и,
покачиваЯсь, бесшумно плывет над оврагами, ручьЯми,  покатыми  косогорами,
над вершинами холмов и церковными куполами.
     ‚  сумрачной,  пропахшей  травами  укромной  тесноте  было  уютно,  и
какое-то времЯ они молчали и не двигались, как бы не верЯ, что  уединились
наконец. Џотом они обменивались поцелуЯми и долго,  медленно  раздевались,
чтобы  растЯнуть   ожидание,   разглЯдывали   друг   друга,   прежде   чем
прикоснутьсЯ.
     Ѓез одежды ѓалЯ  выглЯдела  почти  невесомой.  Љожа  ее  светилась  в
полумраке, и могло сдатьсЯ, впрЯмь излучает свет. €ногда ему мнилось, ѓали
нет рЯдом, это памЯть его кажет ее, как  случалось  с  ним  на  войне,  но
прикосновение возвращало ее: она была здесь, с ним, ждала его и звала.
     €з армии Љлючников вернулсЯ весной, с осени снова пошел  в  институт.
Џока он служил, ѓалЯ  закончила  медицинское  училище  и  теперь  работала
медсестрой. —тобы не мотатьсЯ каждый день по электричкам, ‘ергей поселилсЯ
в общежитии, выходные проводил дома. ‚ субботу собиралась всЯ семьЯ:  мать
- бухгалтер в соседнем финансовом техникуме,  отец  -  мастер  на  фабрике
игрушек и трое детей; младшие брат и сестра учились в школе.  Њать  всегда
имела озабоченный вид, ее одолевали мысли, как прокормить семью; если б не
огород, ни за что не прожить бы.
     ѓалЯ удивлЯла всех своим здравомыслием.  Ћна  была  тихаЯ,  домашнЯЯ,
рассудительнаЯ, с ней было спокойно и надежно, как с преданной женой.
     Ћни никогда не говорили о женитьбе, но  само  собой  разумелось,  без
слов. ‚се, кто знал их, полагали, что это уже  решено,  о  лучшей  жене  и
мечтать нельзЯ было, понЯтно было, что кроме него ей никто не нужен. ‘ ней
он испытывал  покой  -  никаких  неожиданностей,  все  прочно,  устойчиво,
надежно,  как  в  мирном  устроенном   доме;   ощущение   благоразумиЯ   и
рассудительности исходило от нее неизменно.
     ‘колько Љлючников помнил себЯ, семьЯ жила скудно. Ћсобенно это  стало
заметно с тех пор, как он пошел в институт. €ные студенты  не  задумываЯсь
тратили суммы, превышающие бюджет его семьи,  некоторые  ездили  на  своих
машинах и одевались, как кому вздумаетсЯ, во всЯком случае, мало  кто  так
трЯссЯ над каждой копейкой.
     Ќет, он не завидовал, но поневоле заскучаешь, если не снимаЯ таскаешь
одни и те же джинсы и один свитер,  а  единственнаЯ  твоЯ  куртка  подбита
рыбьим   мехом.   €   жмешьсЯ,   жмешьсЯ   в   столовой,    в    магазине,
кроишь-выкраиваешь и даже мечтать не можешь о сносной еде или одежде.  Љак
говоритсЯ, со свиным рылом да в калачный рЯд.


     ...было тихо. ЋтрЯд не двигалсЯ, все смотрели в  просвет  тоннелЯ,  с
пристрастием ощупывали взглЯдами каждый предмет.
     ђазумеетсЯ, отключитьсЯ сама по себе вентилЯциЯ не могла. ‚ентилЯторы
включались как в самой шахте, на месте,  так  и  с  пульта  в  центральной
диспетчерской. € одно из двух: либо вентилЯцию отключил диспетчер, либо...
‘ам собой напрашивалсЯ вывод: в шахте кто-то есть.
     ‚се напрЯженно вслушивались в окружающее пространство,  было  похоже,
они с головой окунулись в тишину,  как  в  тЯжелую  жидкость,  заполнившую
тоннель. Ќепроницаемое беззвучие царило здесь, и пока они  прислушивались,
ни звука не было вокруг - рЯдом и вдали.  …сли  и  был  здесь  кто-то,  то
замер, затаилсЯ и ни звуком, ни шевелением не  выдал  своего  присутствиЯ.
Њогло сдатьсЯ, на земле вообще исчезли звуки, и  теперь  все  обречены  на
беззвучие - отныне и впредь.
     Џершин отдал приказ, разведка тронулась с места. ’еперь они двигались
иначе, чем раньше:  пЯтерки  попеременно  выдвигались  вперед,  пока  одна
группа находилась в движении, другаЯ  прикрывала  ее,  держа  тоннель  под
прицелом.


     ...после выписки ‹иза встретила его на черной машине, за рулем  сидел
солдат.
     - Људа мы едем? - поинтересовалсЯ Џершин, но ‹иза не ответила,  и  он
охотно умолк, положившись на нее. ‘лавно, когда о тебе пекутсЯ: куда  надо
- доставЯт, когда надо - накормЯт, что надо - дадут. Џросто, как в армии -
радуйсЯ, повезло!
     Ћна и впредь лучше знала, чего он хочет, по крайней мере, лучше,  чем
он; если ему нужно было узнать свое мнение, он спрашивал у нее.
     Ћни выехали на автостраду, ведущую в „омодедово, за кольцевой дорогой
свернули на старое Љаширское  шоссе.  Џершин  обратил  внимание  на  посты
автоинспекции,  отслеживающие  машину  на   каждом   перекрестке.   Њашина
пересекла узкий мост через  реку,  въехала  на  эстакаду  и  помчалась  по
пустынной дороге, рассекающей полЯ и лес.
     „орога привела их в  лесную  глушь.  Ќа  контрольном  пункте  в  лесу
охранник проверил пропуск, записал номер машины, нажал  кнопку,  и  ворота
открылись. Џокружив по плавно петлЯющей  асфальтированной  дороге,  машина
подъехала  к  большому,  облицованному  светло-серым  известнЯком  зданию,
построенному в виде пропеллера из трех лопастей или  огромного  фирменного
знака автомобилЯ "мерседес".
     Њесто называлось Ѓор. ‚ здании Џершин на всех этажах увидел роскошные
холлы, дорогую мебель, свисающие виноградными гроздьЯми  люстры,  плещущие
фонтаны, толстые узорчатые ковры... ’ут же располагались теннисные  корты,
бассейн, спортивный зал с тренажерами, сауна, массажные кабинеты.
     ‹иза поселила Џершина в отдельный номер, круглый  год  принадлежавший
их семье, роскошный номер из двух  больших  комнат  -  гостиной  с  мЯгкой
мебелью и спальни с широкой, как поле, кроватью.
     - Ќу и кровать! - воскликнул Ђндрей, разглЯдываЯ  диковинное  ложе  с
гнутой, как виолончель, спинкой, обитой Ярким цветастым стеганым шелком.
     Љровать была так велика, что  даже  двоим  ничего  не  стоило  в  ней
потерЯтьсЯ: лечь и не найти друг друга.
     - Љак-то  даже  страшновато,  -  оробел  Џершин.  -  Ћдному  в  такой
кровати...
     - …ще чего! - с вызовом дернула  плечом  ‹иза.  -  „аже  не  надейсЯ!
Ќеужели Я оставлю своего больного без присмотра? •ороша Я буду врач!
     Ћн понЯл, что сопротивление бесполезно, пора сдаватьсЯ, все равно она
настоит на своем: не в ее правилах было  отказыватьсЯ  от  того,  что  она
задумала, не длЯ того она привезла его в Ѓор.
     ќто был маленький, затерЯнный в лесу поселок  на  берегу  реки.  Ћдна
гладкаЯ пустыннаЯ охранЯемаЯ дорога вела сюда от шоссе.  „ремотнаЯ  тишина
висела над лесными холмами и оврагами, и только в непогоду ее нарушал  шум
деревьев, да изредка гул пролетающих самолетов прокатывалсЯ из краЯ в край
над безлюдным пространством. Ќастоенный на тишине и лесных зарослЯх воздух
был так чист и прозрачен, что у приезжего с непривычки  кружилась  голова.
‚оздух Ѓора, как средневековый бальзам, клонил в вещие сны, изгонЯл бесов,
открывал способность  к  Ясновидению  и  рождал  озарениЯ  свыше.  Џравда,
обитателЯм Ѓора редкий воздух не шел  впрок,  они  не  становились  умнее,
благороднее,  чище,  волшебный  воздух  приносил  им  мелкую  пользу,  как
чернослив или свекла приносЯт пользу пищеварению. Ќет, Ѓор  не  шел  впрок
своим обитателЯм, как не идет впрок все, что добыто неправедно.
     Џо ђоссии много таких мест укрыто от чужих глаз. ќто  были  те  самые
таинственные  закрома  ђодины,  куда  отовсюду  свозили  все  лучшее,  что
водилось на свете и рожала землЯ. Ќа особых фермах растили особый скот,  в
особых прудах разводили особую рыбу, особые полЯ давали особые  урожаи,  и
особые плоды росли в особых садах.
     Ћ да, постоЯльцы пансионата знали  толк,  как  должна  быть  устроена
жизнь, и похоже, всЯ страна длЯ того и трудилась -  недоедала,  корЯчилась
натужно, чтобы они ни в чем не знали нехватки и отказа.
     ‚ пансионате предугадывали малейшие желаниЯ постоЯльца. Ћн  даже  мог
пригласить  гостей  без  счета,  сколько  вздумаетсЯ,  всех  обЯзаны  были
накормить и обласкать; при желании постоЯлец оставлЯл гостей ночевать.
     ќто было очень удобно длЯ тех, кто имел любовниц: никто не  спрашивал
документов, не докучал расспросами, не домогалсЯ  узнать,  кем  приходитсЯ
женщина и кому.
     ‚ышколенный услужливый персонал делал жизнь в  пансионате  удобной  и
легкой.  ЃезмолвнаЯ  челЯдь  исправно  служила  круглые  сутки,  оставаЯсь
незаметной, и готова была предстать  пред  очи  по  первому  зову.  —елЯдь
понимала манеры  и  обхождение,  хорошо  знала  свое  место,  но  главное,
помалкивала; умение держать Язык за зубами ценилось здесь  превыше  всего:
сведениЯ о пансионате персонал обЯзан  был  хранить,  как  государственную
тайну.
     Њежду тем пансионат Ѓор на самом  деле  был  государственной  тайной.
Љак, впрочем, и другие  подобные  пансионаты:  "‘осны",  "‹есные  дали"  и
прочие, прочие...
     Џансионат скрывали, как важный военный объект,  дороги  к  нему  были
закрыты, каждаЯ  машина  имела  пропуск,  номера  всех  машин  заносили  в
специальный  журнал.  Љонтрольно-пропускные  пункты,   глухие   заборы   и
сигнализациЯ стерегли лес, как зеницу ока. ‘лужба  безопасности  бдительно
охранЯла все  входы  и  выходы,  держала  под  присмотром  каждую  щель  и
окрестности, патрули прочесывали местность день и ночь.
     Ћбитатели пансионата жили спокойно, уверенные в  своей  безопасности.
‘казочный воздух, как отмечалось, не  шел  им  впрок  и  не  способствовал
развитию ума и таланта, они по-прежнему не  понимали,  что  происходит  за
забором, что творитсЯ вокруг, куда клонитсЯ жизнь,  -  не  понимали  и  не
хотели понимать.
     ‚сех, кто их кормил и содержал, они определили  в  быдло,  в  рабочий
скот, необходимый длЯ их благополучного существованиЯ, они  презирали  эту
безликую массу, от имени которой они управлЯли страной,  -  презирали,  не
подозреваЯ, что сами они - всего лишь унылаЯ бездарнаЯ саранча,  способнаЯ
все пожрать.
     Ћбслуживающий персонал жил в полукилометре  от  самого  пансионата  в
отдельном поселке из десЯти больших домов. ђазумеетсЯ,  челЯди  перепадало
кое-что из того, чем владела  номенклатура.  —елЯдь  подкармливали,  чтобы
служила верно - не за страх, за совесть.  Ћна  была  надежно  защищена  от
невзгод, в которых прозЯбало прочее население: все, кто обитал в  поселке,
не знали житейских забот.
     ќто было райское место, изолированное от остального мира, заповедник,
остров счастьЯ, сказочнаЯ землЯ,  мечта,  осуществленнаЯ  наЯву.  ќто  был
особый лагерь, зона наоборот, где зэки имели все, о чем можно  мечтать.  €
все же это была зона, загон, окруженный ненавистью голодных.
     —елЯдь,  как  водитсЯ,  ненавидела  тех,  кому   служила.   Ќенависть
рождалась из зависти - челЯдь, как никто, знает, чем владеют хозЯева,  она
ненавидела их за то, что вынуждена им служить, и мечтала оказатьсЯ  на  их
месте.
     ‚ремЯ в пансионате текло неторопливо и безмЯтежно. Џо вечерам  черные
лимузины привозили начальников из Њосквы, утром приезжали за  ними,  чтобы
отвезти на работу. ЏостоЯнно в пансионате жили преимущественно домочадцы -
жены, дети, бабушки с внуками... ЏодрастаЯ, юнаЯ поросль постигала  законы
стаи: с кем знатьсЯ, откуда дует ветер, как повернутьсЯ... ‚  неторопливых
прогулках по аллеЯм, в бассейне, на теннисных  кортах,  в  сауне  решались
судьбы: устраивались карьеры,  слаживались  браки,  готовились  награды  и
назначениЯ.
     ‚ести о том, что происходит за забором, долетали сюда, как  будто  из
немыслимой дали. Ќет, в  каждом  номере,  у  каждого  постоЯльца  исправно
работал телевизор, библиотека получала множество газет, но это как  бы  не
имело отношениЯ к жизни пансионата. „а, в мире что-то происходило, но  это
было где-то далеко, на другой планете, в другом измерении. ‹юди за забором
были  длЯ  обитателей  Ѓора,  как  муравьи,  которые  копошатсЯ  в   своих
муравейниках, без них нельзЯ обойтись, но лучше о них не знать, не думать;
пусть приносЯт пользу и не мешают жить.
     ЌепоколебимаЯ тишина владела Ѓором изо днЯ в день, из месЯца в месЯц,
из года в год, и понЯтно было: так есть, так и останетсЯ впредь.
     Џансионат знал лишь одно исчисление времени: от еды до еды.  Ђ  какаЯ
там была кухнЯ! Њеню напоминало грезы чревоугодника. —ем беднее и голоднее
жила страна, тем вкуснее и обильнее кормили в  Ѓору,  потому  что  полнота
счастьЯ познаетсЯ в сравнении: настоЯщую радость  приносит  лишь  то,  что
есть у тебЯ и нет у других.
     ‹юбитель поесть, Џершин вспоминал изредка, как его  кормили  в  Ѓору,
однако чаще он вспоминал Ѓор совсем по другой причине: лес там был  утыкан
вентилЯционными шахтами.
     ’оннель, соединЯющий Њоскву с аэропортом „омодедово, имел ответвлениЯ
в Ѓор, где  под  землей  был  устроен  запасной  командный  пункт.  Ѓункер
соединЯлсЯ с пансионатом,  мощнаЯ  система  жизнеобеспечениЯ  держалась  в
постоЯнной готовности, обширные продуктовые склады регулЯрно обновлЯлись.
     ‚ случае нужды тоннель можно было использовать длЯ скрытой  эвакуации
номенклатуры из Њосквы:  в  пансионате  удобно  было  переждать  тЯготы  и
превратности смутного времени - войну, бунт, чуму, холеру...
     Ѓетонные стволы  шахт  сверху  прикрывали  четырехскатные  навесы  из
белого оцинкованного железа, доступ в шахту закрывали  решетки  с  люками,
вниз вели крутые металлические лестницы.
     Џод землей  шахты  соединЯлись  горизонтальными  ходами,  по  которым
тЯнулись пучки труб, укутанные толстыми  чехлами  тепловой  изолЯции.  Џри
желании  можно  было  под  землей  уйти  из  пансионата  и  выбратьсЯ   на
поверхность далеко в лесу.
     Ѓлизость аэропорта  „омодедово  была  удобна  длЯ  срочного  бегства.
Ћднако на этот случай была  продумана  и  другаЯ  возможность:  в  деревне
Ђстафьево,  неподалеку  от  Ѓора,  где  находилось   подсобное   хозЯйство
пансионата, - фермы, полЯ  и  парники,  был  построен  тайный  аэродром  -
бетоннаЯ полоса, замаскированнаЯ деревьЯми и кустами.
     Ќескончаемые  тоннели,  огромный  бункер  и  подземные  склады   были
рассчитаны на длительное  пользование,  сам  пансионат  был  построен  как
секретный объект, скрытый в лесу от чужих глаз. Ќи  одна  дорога  не  была
здесь прЯмой, чтобы не  открывать  обзор  и  перспективу,  дороги  кружили
плавно и просматривались в лесу лишь на короткое расстоЯние - от  поворота
к повороту. € хотЯ  пансионат  располагалсЯ  на  холме,  его  нельзЯ  было
заметить ни с одной точки окрестностей:  здание  было  опущено  в  широкий
кратер посреди холма, густой лес закрывал его со всех сторон.
     ‚се плоскости - крыши зданиЯ и  пристроек  были  удобны  длЯ  посадки
вертолетов,  однако  постоЯльцы  никогда  не  думали  о   бегстве.   †изнь
пансионата казалась им незыблемой - на века. ‘трана воевала,  они  понЯтиЯ
не имели, что такое война, как, впрочем, и обо всем остальном:  не  знали,
не ведали.
     €м невдомек было, что такое жизнь впроголодь, как стоЯт  в  очередЯх,
где добывать еду, одежду и прочее, прочее, без чего нельзЯ  обойтись.  Ћни
были надежно ограждены от забот, от всего, что обременЯет жизнь.
     ‘ытые, довольные, уверенные в себе, они наслаждались существованием и
были прочно отрезаны  от  окружающего  мира;  их  не  касались  горести  и
невзгоды, которые одолевают всех нас, и казалось, обитатели пансионата  не
подвластны случайностЯм и несчастьЯм, не подвержены  стихийным  бедствиЯм,
превратностЯм судьбы, даже самому времени.
     ќто был заповедник безмЯтежности, довольства и покоЯ, остров  счастьЯ
в море бед. †изнь в Ѓору так разительно отличалась от всего, что творилось
вокруг,  что  Џершина  то  и  дело  брала  оторопь  и,  ошеломленный,   он
подозрительно и недоверчиво озиралсЯ.
     Ќу, не могло такого  быть,  не  могло!  —тобы  гигантскаЯ  немазаннаЯ
телега государства так немилосердно скрипела, кренилась, едва ковылЯла  по
ухабам, плелась кое-как, вкривь  и  вкось,  через  пень-колоду  и  вот-вот
готова была рухнуть, рассыпатьсЯ на куски, и в то  же  времЯ  такаЯ  тишь,
покой, сладкий сон. —то-то  странное  заключалось  в  существовании  Ѓора,
некий абсурд, причуда  больной  фантазии,  извращенное  воображение.  Љак,
например, в том, что в проливной дождь  по  аллеЯм  пансионата  разъезжала
поливальнаЯ машина и тугими струЯми хлестала асфальт.
     Џоразительно было отсутствие в пансионате наглЯдной  агитации.  ‡десь
не стоЯли стенды, не висели плакаты и транспаранты - ни один лозунг днем с
огнем нельзЯ было сыскать. ЏонЯтно, это требовалось там, за  оградой,  длЯ
других, кого следовало понукать и куда-то вести - в  даль,  к  химерам.  Ђ
здесь, что ж, длЯ себЯ это было ни к чему, лишние хлопоты, пустаЯ затеЯ.
     Ќикакие  перемены  в  стране  не  задевали  Ѓора.   ЊенЯлись   вожди,
правительства, конституции,  сама  коммунистическаЯ  партиЯ  рухнула,  как
гнилое дерево в непогоду под ветром, - в Ѓору ничего не менЯлось. ‚се  так
же точно в срок подъезжали продуктовые фургоны с разносолами, все  так  же
тихие услужливые горничные каждые три  днЯ  перестилали  хрустЯщее  свежее
белье, все так же бдила охрана,  так  же  стригли  газон,  и  все  так  же
изобретательные повара угождали на любой вкус. €  все  так  же  сверкающие
лимузины привозили и увозили сытых уверенных людей.
     ...‚ход в шахту они обложили  двумЯ  группами.  ђешетка  в  нарушение
инструкции  была  открыта:  то  ли  кто-то  открыл  ее,  то   ли   обычное
разгильдЯйство - не закрыли при последнем осмотре.
     Ќа высоте человеческого роста в боковой стене  зиЯло  большое  черное
отверстие, устье воздушного канала. „обратьсЯ туда можно было по железному
трапу и мостику, Џершин взЯл с собой проводника и одну из пЯтерок,  втораЯ
пЯтерка осталась внизу и рассредоточилась, охранЯЯ подступы.
     ‘тараЯсь не шуметь, они  забрались  в  канал,  крались,  пригнувшись,
выставив автоматы перед собой. ‘вета в канале не было,  пришлось  включить
ручные фонари: Яркие лучи осветили грЯзный бетонный пол,  округлые  своды,
голые в разводах  и  потеках  стены  и  какие-то  трубы,  вентили,  муфты,
задвижки, редукторы...
     ‘ильные фонари с трудом пробивали кромешный мрак.  ‚  глубине  канала
обнаружились герметичные двери  с  ручным  и  гидравлическим  приводом,  в
случае нужды они отрезали поступление воздуха с поверхности.
     ‘истема запоров в метро была хорошо продумана: все шахты,  коллекторы
и станции могли  быть  мгновенно  изолированы,  в  каждом  тоннеле  стоЯли
огромные герметичные ворота, способные наглухо его перекрыть,  станционные
переходы имели особые металлические  задвижки  с  резиновыми  прокладками,
чтобы отрезать одну часть станции от другой.
     Љанал уходил далеко в сторону от  тоннелЯ,  конца  не  было.  ‚здумай
кто-нибудь атаковать их, в  канале  было  как  нельзЯ  удобно:  горЯщие  в
темноте фонари - отличнаЯ мишень.
     Љанал привел их в закрытую, похожую  на  бетонный  мешок,  камеру,  и
казалось, все, тупик, дальше нет пути. Џершин поводил фонарем и неожиданно
увидел неприметную железную дверь, за которой посвистывал ветер. Џроводник
не успел  предупредить,  Џершин  рванул  дверь  и  ужаснулсЯ:  под  ногами
открылась пустота.


        4

     Џроводника отбирали с особым тщанием: одни выглЯдели совсем дрЯхлыми,
другие ничего не знали о тайных ходах  и  сооружениЯх,  третьи  смертельно
боЯлись  хоть  на  шаг  приблизитьсЯ  к  секретным  объектам  компартии  и
госбезопасности - им даже страшно было подумать об этом.
     "Ќесчастные люди", думал Џершин, разглЯдываЯ  робких  пожилых  людей,
которые по давней выучке опасались сказать лишнее слово.
     „есЯтки лет лживые проповедники вколачивали им в головы, что  главное
- это будущее, и надо напрЯчь силы, вот она, желаннаЯ цель - рукой подать.
€ они трудились, как муравьи, забыв себЯ, возводили  общий  муравейник,  в
котором лучше всего жилось бездельникам-поводырЯм, а желаннаЯ цель уходила
все дальше, становилась зыбкой, размытой, невесть чем. ’е, кто их  звал  и
понукал, разумеетсЯ, жили припеваючи,  как  все  лживые  пророки,  во  все
времена.
     Њастер ЏолЯков работал в метро пЯтьдесЯт с лишним  лет.  ‚ыглЯдел  он
довольно бодро, хорошо знал и помнил систему ходов и коммуникаций.  Џершин
отметил его среди прочих кандидатов, но не определил,  на  ком  остановить
выбор.
     Ћни сидели в конторе дистанции, на стене  невнЯтно  талдычило  радио,
как вдруг ЏолЯков выругалсЯ, поморщилсЯ брезгливо и лицо его скривилось от
досады.
     - ’ы чего, дед? - удивилсЯ Џершин.
     - Ќичего, - мрачно отрезал старик. - џзыком трепать все мастера.
     Џершин восстановил в памЯти последние  слова  из  динамика:  какой-то
функционер компартии настырно толковал о социалистическом выборе.
     - Џо-моему, речь о социализме идет, - лукаво глЯнул Џершин.
     - Љакой, к хрену, социализм?! Ћ кормушке  своей  печетсЯ!  ЌепонЯтно,
что ли? Њозги пудрит, бездельник. ђаботать не хочет.
     - —то-то Я не  возьму  в  толк...  ЋбъЯсни,  пожалуйста,  -  попросил
Џершин.
     - „а что объЯснЯть?! ђебенку понЯтно. ‘оциализм - это что, знаешь?
     - —то? - прикинулсЯ непонЯтливым Џершин.
     - ђаспределение! Ћдни работают, производЯт,  а  другие  распределЯют.
Љто распределЯет, тот все имеет. Џотому как  при  кормушке  состоит.  ‘ами
себЯ пристроили. “добно, верно? Ќи черта ни делаешь, а все есть. ‚от они и
гнут свое. Љриком кричат: кормите нас! ЏонЯл?
     - ЏонЯл. „оходчиво изложил.
     ‚ молодости ЏолЯков воевал и всю свою жизнь гнул спину,  работал  под
землей, но ничего не нажил, только и хватало, чтобы не умереть с голода да
тело  прикрыть.  Ќо  он  хоть  понимал  суть  происходЯщего,  другие  были
убеждены, что так и должно быть,  это  и  есть  их  добровольный  выбор  и
судьба.
     „а, старик все точно определил: все разговоры о коммунизме  на  самом
деле были отчаЯнным воплем нахлебников: кормите нас! ‹иши их  кормушки,  и
все, конец. Џотому и стоЯли они насмерть, и не было на свете такой крови и
такого мора, на который они не пошли бы, чтобы отстоЯть кормушку.


     ...глЯнув  вниз,  Џершин  невольно  отпрЯнул:  под  ногами  открылась
бездоннаЯ пропасть.
     - ‘твол, - подсказал за спиной старик ЏолЯков.
     ахтный ствол  выглЯдел,  как  широкий  круглый  колодец,  выложенный
чугунными кольцами. Џершин посветил  фонарем  вниз,  ему  стало  жутко  от
высоты: свет не достиг дна шахты.
     ‚  пролет  выступали  площадки  из  прутьев,   соединенные   железной
лестницей, котораЯ сверху вниз тЯнулась по всему  стволу.  Џершин  отрЯдил
парные патрули вверх и вниз, их ботинки часто застучали по перекладинам.
     - Љомандир... - Љлючников осветил фонарем люк в бетонном полу.
     Ћни попытались поднЯть крышку, но она не поддалась, и Џершин подумал,
что  многие  ходы  и  помещениЯ  проверить  не  удастсЯ.  Џатрули   вскоре
вернулись: верхний коллектор имел выход в вентилЯционный киоск, стоЯщий  в
тихом зеленом дворе на полпути между станциЯми метро, из коллектора  можно
было попасть и  в  старые,  оставшиесЯ  от  строителей  горные  выработки,
которые, в свою очередь,  вели  неизвестно  куда;  из  нижнего  коллектора
патруль спустилсЯ в перекачку, но дальше не пошел, чтобы не заблудитьсЯ  в
разветвленных водоотводах.
     Љапитан приказал вернутьсЯ в тоннель, разведка  продолжала  движение.
‚се понимали, что это всего лишь  беглый  осмотр,  с  которого  начинаетсЯ
долгаЯ и тЯжкаЯ работа.
     Њосква  спала,  забывшись.  ѓород  выглЯдел  вымершим  -  ни   одного
светЯщегосЯ окна. €зредка на большой скорости проносились машины, но можно
было из конца в конец  проехать  весь  город  и  ни  встретить  ни  одного
прохожего. Њосква, похоже, страшилась пробуждениЯ. Љаждое  утро  жители  с
опаской ждали ночных вестей и, узнав, погружались в тревогу.
     ђазведка приближалась к станции "—истые пруды", когда идущий  впереди
Ђнтон Ѓирс заметил бегущую вдоль пути крысу. Ћна  была  обычных  размеров,
отнюдь  не  свирепый  мутант,  и  заметив  людей,  крыса  стала  испуганно
метатьсЯ, пока не юркнула в круглую дыру под платформой.
     Њетровых крыс-мутантов, нападающих  на  людей,  несколько  лет  назад
придумал  находчивый  журналист,  публикациЯ  взбудоражила   всю   Њоскву:
легковерные читатели принЯли  выдумку  за  чистую  монету  и  ударились  в
панику; служащие метро и городские власти долго потом доказывали, что  все
это вымысел.
     Ќет, крыса  была  обычных  размеров,  но  ее  поЯвление  наводило  на
размышлениЯ: где-то поблизости находЯтсЯ запасы пищи - то ли склад, то  ли
кухнЯ, то ли столоваЯ или буфет.
     Ќа станции было безлюдно, горел слабый свет, разведчики поднЯлись  на
платформу и осмотрели все служебные помещениЯ. ‚  конце  зала,  за  бюстом
коммунистического вождЯ, убитого соратниками, железнаЯ лестница вела вниз,
под платформу. Ќа решетке висела табличка "Њашинный зал. Џосторонним  вход
запрещен", на дверном косЯке Џершин заметил электрический звонок с красной
кнопкой. Ќа звонок никто не вышел, один из разведчиков повозилсЯ и  открыл
замок. „обротнаЯ деревЯннаЯ дверь годилась скорее  важному  кабинету,  чем
машинному залу станции метро, за дверью они обнаружили казенное помещение,
похожее на кладовую или подсобку, следующаЯ дверь вела неизвестно куда.
     Љогда разведчики ее распахнули, дремавший за ней дежурный с  погонами
лейтенанта, обомлел от неожиданности, глаза у него стали круглыми,  как  у
филина.
     - —то?! Љто?! —то?!  -  быстро  забормотал  он  в  растерЯнности,  но
опомнилсЯ и,  вскочив,  попыталсЯ  нажать  кнопку  звонка,  чтобы  поднЯть
тревогу.
     ‘юда годами никто не заглЯдывал, кроме офицеров охраны и  доверенного
персонала. €зредка в помещениЯх  случались  протечки,  чаще  в  коридорах,
видно, поблизости в иле, песке или суглинке существовал  плывун,  и  тогда
охрана обращалась в технадзор метро, но дальше коридора никого не пускали.
ђабочие под присмотром  офицеров  вскрывали  стену,  дренировали  грунт  и
ставили панель на место.
     Џомещение никогда не видело столько людей сразу, это был тихий пост -
сними, никто не заметит.
     Џотому  и  всполошилсЯ  сонный  лейтенант,   когда   отсек   внезапно
наполнилсЯ рослыми разведчиками - помещение сразу стало тесным  и  шумным.
ЏоднЯть тревогу лейтенант не успел, в  мгновение  ока  его  отодвинули  от
звонка и отнЯли пистолет - подальше от греха, чтобы не вздумал поиграть  в
войну.
     ‹ейтенант как будто смирилсЯ, поник и вдруг быстро, как кошка  лапой,
цапнул телефонную трубку, но больше  ничего  не  успел,  трубку  отнЯли  и
положили на рычаг. Ћн  еще  пыталсЯ  заслонить  собой  дверь,  за  которой
тЯнулсЯ длинный белый коридор. Џершин отнюдь не хотел поднимать  панику  в
дежурных службах и потому лишь прошел коридор,  чтобы  убедитьсЯ,  что  он
ведет в приемную министерства на ЊЯсницкой и в соседний штаб.
     - Љто такие?! џ доложу! џ доложу! - выкрикивал  лейтенант,  хотЯ  его
никто не слушал.
     …го можно было понЯть: из глубокого тыла он  неожиданно  оказалсЯ  на
передовой; мЯтый,  сонный,  растерЯнный,  он  не  знал,  что  делать,  все
инструкции разом вылетели из головы.
     - ‚ы из комитета? - с надеждой спросил лейтенант, и понЯтно было, что
он имеет в виду госбезопасность.
     - Њы сами по себе, - разочаровал его Џершин.
     - Љак?! - опешил лейтенант и недоверчиво вертел головой,  разглЯдываЯ
разведчиков:   каждый   ростом   под   потолок,   пЯтнистые   комбинезоны,
бронежилеты, укороченные десантные автоматы  ЂЉЊ,  гранаты,  баллончики  с
газом, ножи на ремнЯх...
     - „оложи, если хочешь, - предложил ему Џершин.
     - Љому? - не понЯл лейтенант.
     - Њинистру.
     - —то доложить? - упавшим голосом спросил лейтенант.
     - —то хочешь.
     - Ђ ты вообще на поверхности бываешь? ЏоднимаешьсЯ  иногда?  €ли  все
времЯ здесь торчишь? - ворчливо поинтересовалсЯ проводник. - —то в  Њоскве
происходит, знаешь?
     Ћни оставили  лейтенанта  в  глубокой  задумчивости.  Џершин  не  был
уверен, что тот доложит о происшествии по начальству: караульнаЯ служба на
этом посту была предпочтительнее, чем ЌоваЯ ‡емлЯ или —укотка.
     ЏоднЯвшись на платформу, разведчики разместились на мотовозе, который
их поджидал. ЋбратнаЯ дорога по встречному тоннелю занЯла всего  несколько
минут, мотовоз высадил их и укатил в сторону —еркизово. ђазведке следовало
поторапливатьсЯ, вскоре должны были дать напрЯжение в третий рельс.
     ЏолЯков отомкнул замок и стоЯл, дожидаЯсь, у открытой  решетки,  пока
все пройдут в коридор. ђазведчики один за другим поднимались по  железному
трапу, Џершин  шагнул  последним  и  остановилсЯ  за  порогом  в  ожидании
проводника. ‘квозь стук шагов ему почудилсЯ странный звук, которому он  не
придал значениЯ: то был звук лопнувшей струны.
     Џершин стоЯл  в  коридоре  и  ждал.  Ќикто  не  поЯвлЯлсЯ,  проводник
замешкалсЯ в тоннеле, Џершин услышал стон  и  быстро  выглЯнул:  проводник
лежал ничком, подогнув ноги.
     - Љо мне! - крикнул Џершин в глубину коридора и прыгнул в тоннель.
     ђазведчики окружили его, изготовив автоматы, но стрелЯть не пришлось,
не было цели. ‚се  было  тихо,  спокойно,  горела  цепь  фонарей,  тоннель
оставалсЯ пустым и безлюдным. Џершин нагнулсЯ  к  проводнику:  в  спине  у
старика торчала массивнаЯ металлическаЯ стрела.


        5

     ‘алатовый "фольксваген" въехал в захламленную  арку,  покачиваЯсь  на
ухабах, покатил мимо обветшалых, назначенных под снос домов, мимо  помоек,
загаженных детских площадок,  мусорных  баков,  сараев,  чахлых  деревьев,
гаражей, объехал громадный, разбросанный, нелепый  проходной  двор,  каких
полным-полно в центре Њосквы, и поерзал  вперед-назад,  чтобы  приткнутьсЯ
возле неприметного облезлого строениЯ.
     Ђнтон Ѓирс был единственным, кто пришел в отрЯд сам.


     ...пронзительный  женский  крик  вспорол  ночь  и  оборвалсЯ  тотчас.
„ремлющий в забытьи дом пробудилсЯ и  настороженно  замер,  вслушиваЯсь  в
обморочную тишину: то ли на самом деле кричали, то ли всему дому приснилсЯ
один кошмарный сон.
     Њолчаливый крик висел над домом, над улицей и над городом,  истошный,
оглушительный вопль, который никто не слышал, но от которого все оглохли.
     Њучительное ожидание томило город -  дома,  улицы,  дворы,  переулки,
изнуреннаЯ страхом и ожиданием Њосква погружалась в тЯжелую  дрему,  чтобы
очнутьсЯ вскоре  и  замороченно  обмереть,  прислушиваЯсь  к  разрозненным
городским звукам.


     ...форштевень   проламывал   надвигающуюсЯ   водЯную   гору.   ‚олна,
разбившись, взмывала над баком и тЯжело рушилась вниз, окатываЯ  палубу  и
борта, осыпала брызгами рубку, мачты, антенны. Ќа  морозе  корабль  быстро
обледенел: фальшборт, поручни, трапы, ванты, леера и  палубные  надстройки
покрылись толстой коркой льда. ЋтЯжелевшие, покрытые прозрачным  панцирем,
десантные суда сбавили ход; из-за шторма и  обледенениЯ  они  немилосердно
опаздывали к месту высадки.
     ‚ ходовой рубке было темно, луч локатора мерно кружил по  экрану,  на
спардеке, низко надвинув капюшон, скучал на морозе  вахтенный  сигнальщик,
внизу, в десантном кубрике томилась перед высадкой морскаЯ пехота; тусклое
дежурное освещение, вибрациЯ, гул двигателей и качка клонили десантников в
сон.
     Џо возрасту Ѓирс был старшим в роте, в батальоне, а то и  в  бригаде:
его призвали в том возрасте, когда армейскаЯ служба  длЯ  его  сверстников
становитсЯ далеким прошлым.
     —естно говорЯ, Ѓирс не собиралсЯ служить и в морскую пехоту попал  по
недоразумению. Џосле факультета журналистики он успел  придумать  передачу
на телевидении, он сам ее вел, и по этой причине  многие  узнавали  его  в
лицо, а те, кто не узнавал,  озабоченно  морщили  лоб,  силЯсь  вспомнить,
откуда они его знают.
     ‚оинские повестки не вызывали в  семье  интереса,  это  была  как  бы
почта,   не   требующаЯ   ответа,   вроде   официальных   поздравлений   с
государственным праздником, которые пачками получал отец.
     Џовестку обычно  равнодушно  клали  на  столик  в  прихожей,  на  ней
записывали номера телефонов, от нее отрывали клочки, со временем  повестка
исчезла неизвестно куда.
     ‚ семье все страшно удивились, когда за Ђнтоном  приехали  на  машине
два милиционера и отвезли в военкомат. …ще тогда, вероЯтно, можно было все
поправить, поведи он себЯ осмотрительно.
     - „а вы что, братцы?! - искренне всплеснул  руками  Ѓирс,  когда  ему
объЯвили призыв. - “ менЯ передача  на  носу!  ‘тудиЯ  горит,  кучу  денег
вложили! ‚ы в своем уме?! ѓруппа в экспедицию уезжает! Ѓилеты на руках!
     Џоглазеть на необычного  призывника  собрались  офицеры  из  соседних
комнат. Ѓирс толковал им, толковал в надежде, что сейчас объЯснит получше,
и они поймут.
     - Ђ кто служить будет? - мрачно поинтересовалсЯ рыхлый подполковник с
ромбом ‚оенно-политической академии.
     - ‚ы, видимо, замполит? - спросил Ѓирс. - џ не ошибсЯ?
     - Џолитработник, - подтвердил офицер, морщась от того,  что  вынужден
объЯснЯтьсЯ с долговЯзым балбесом, лицо которого казалось знакомым.
     - џ думаю, если завтра вы не Явитесь на  службу,  никто  не  заметит.
Џослезавтра вас уже забудут. Ђ если Я завтра не  приду,  все  остановитсЯ,
передача не выйдет.
     - џ смотрю, ты больно грамотный, - лицо подполковника пошло  красными
пЯтнами.
     Љак  все  политработники,  он   знал,   что   строевые   офицеры   их
недолюбливают и считают бездельниками, но так открыто  перед  сослуживцами
его еще никто не срамил.
     - ѓрамотный, - согласилсЯ Ѓирс. - Ђ вам по душе неграмотные?  ‘  ними
проще? Љстати, мы что, перешли на "ты"?
     €з военкомата его уже  не  выпустили,  даже  парикмахера  пригласили,
чтобы остриг под машинку.
     ‚ военкомате поломали головы и за  строптивость  и  наглое  поведение
упекли Ѓирса в морскую пехоту на „альний ‚осток.
     Љ ночи шторм стих, десантные войска подошли к месту высадки:  впереди
по курсу на фоне блеклого горизонта со следами догорающей зари  над  морем
чернел остров, который десанту предстоЯло взЯть штурмом.
     Љорабли на малых оборотах подошли  к  берегу,  опустили  пандусы,  но
отмели не достали: из-за шторма и  обледенениЯ  суда  опоздали  до  начала
прилива, высадку пришлось делать в воду.
     „вумЯ цепочками десантники друг за другом выбегали из трюма на пандус
и прыгали в море. ЏоднЯв оружие, Ѓирс вместе со всеми по грудь  в  ледЯной
воде спешил к берегу, преодолел под встречным огнем песчаный плЯж  и  полз
по  скользким  мокрым  камнЯм  к  линии  береговых  укреплений,  а   потом
карабкалсЯ на скалы, где противник устроил доты.
     Ѓирс служил трудно, не мог осилить субординацию. „а и как  смиритьсЯ,
если помыкает тобой малограмотный тупица, который  кроме  мата  и  команды
"отставить!" других слов не знает.
     Џотому и не вылезал  Ѓирс  из  нарЯдов,  вдоволь  начистил  на  кухне
картошки, вымыл в казарме полов, вычистил гальюнов, да и на "губе" посидел
сполна: за строптивость, за грамотность, за то, что больно умный,  за  то,
что много о себе понимает, за... - да мало ли... Ћдно то, что  человек  из
Њосквы, вызывало у многих  досаду.  „аже  фамилиЯ  доставлЯла  ему  немало
хлопот.
     - Ѓирс, ты не русский? - спросил однажды однокамерник на "губе".
     - —ислюсь русским, - неохотно ответил  Ђнтон,  наперед  знаЯ,  о  чем
пойдет речь.
     - Љак это?
     - Ћдин прадед немец, другой швед, третий  русский,  четвертый  вообще
грек. “ нас в роду и полЯки, и грузины... ’ак кто Я?
     - „а, намешано в тебе. Ђ Я вот русский.
     - ЏоздравлЯю.
     - —истокровный!
     - Ђ вот это трудно сказать. ’ы из предков кого знаешь?
     - „еда, бабку...
     - Ђ дальше?
     - „альше не знаю.
     - Ќу вот видишь. „а  и  невелика  заслуга,  ты-то  причем?  Љем  тебЯ
родили, тем ты и стал. •вастать особенно  нечем.  ќто  уж  потом  от  тебЯ
зависит - кем станешь. ’огда гордись, другое дело.
     - ’ы что, против русских?
     - “паси Ѓог! џ за всех!
     Ћднокамерник осталсЯ недоволен, Ѓирс видел, но  это  был  еще  мирный
разговор, а случались драки - в казарме, в сортире, даже здесь, на "губе".
     Ѓирс досиживал привычные десЯть суток, когда  в  часть  с  инспекцией
прибыл полковник из округа.
     - Љто разрисовал стены? -  полковник  строго  оглЯдел  камеру,  стены
которой были действительно  разрисованы  и  исписаны  похабщиной  вдоль  и
поперек.
     ќто  была  настоЯщаЯ  солдатскаЯ  художественнаЯ  галереЯ,  созданнаЯ
поколениЯми отсидчиков, гордость и слава гарнизона,  многие  просились  на
"губу", как в музей.
     - Ќе могу знать, - стоЯ по стойке смирно, ответил Ѓирс.
     - ‚ы?! - в упор сверлил глазами инспектирующий.
     - Ќикак нет.
     - ‚аша камера, значит вы! - сделал доступный вывод полковник.
     - ’оварищ полковник! - торжественно, громко и внЯтно обратилсЯ  Ѓирс.
- …сли вы станете возле навозной кучи, Я же не скажу, что вы ее автор!
     Ђнтон наперед знал, что поплатитсЯ, но поделать  с  собой  ничего  не
мог. …му добавили две недели строгого ареста, но он и впредь  не  в  силах
был совладать с гордыней, принесшей ему столько хлопот.
     ‘лужить оставалось шесть месЯцев, когда его вызвали в штаб.
     - Ѓирс, вы были альпинистом?  -  улыбчиво  поинтересовалсЯ  начальник
штаба, и Ђнтон сразу почуЯл подвох: начштаба ко  всем,  кто  был  ниже  по
званию, обращалсЯ на "ты", неожиданнаЯ ласка была Явно неспроста.
     - Ђльпинистом Я никогда не был, - сдержанно ответил Ѓирс.
     - ‚ личном деле записано, что вы горнолыжник.
     - џ каталсЯ в университете.
     - ‚ горы ездили?
     - …здил. „ва раза.
     - Ќу вот видите, а говорите, не альпинист.
     - џ на лыжах каталсЯ.
     - ЉакаЯ  разница?  ѓоры  -  есть  горы.  Џришел  приказ:  альпинистов
отправить по назначению. ’ак что собирайтесь.
     Ћн сразу понЯл, что это означает: кто-то напоследок решил сделать ему
подарок. Ѓирс прислушалсЯ к себе, но странное дело: он был  спокоен,  даже
на прощание он ничего им не сказал - что толку?
     ‘ некоторых пор он стал полагатьсЯ на  судьбу,  чему  быть,  того  не
миновать, и он училсЯ смирению, как учатсЯ читать  -  постепенно,  шаг  за
шагом, по буквам, по слогам...
     ‚  Ђфганистане  Ѓирс  пробыл  пЯть  месЯцев.  Љ  войне  он  испытывал
отвращение, ненавидел тех, кто ее затеЯл, однако он не сожалел, что  попал
сюда: чтобы узнать, надо было пройти.
     ‚ернувшись, Ѓирс снова работал на телевидении и жил  прежней  жизнью,
но минувшие два года помнились постоЯнно, даже тогда, когда он не думал  о
них, не вспоминал: невозможно уже было жить так, словно  он  не  прыгал  с
десантного пандуса в ледЯное море, не полз по мокрым  камнЯм,  не  отбывал
нарЯды на кухне, не мыл гальюны и полы, не сидел  на  гауптвахте,  не  лез
ночью на скалы, чтобы к утру оседлать господствующую высоту  или  перевал,
не смотрел в глаза смерти и не видел, как убивают других.


     ...старик умер не приходЯ в себЯ. ‘трелЯли из арбалета,  уйти  далеко
стрелок не мог. ђазведчики рванули по тоннелю  в  сторону  Љрасных  ‚орот,
осматриваЯ на ходу все щели; гулкий топот кованых башмаков заполнил тесное
пространство.
     Џершин понимал, что стрелок знает здесь все ходы, но выбора не  было:
времени оставалось в обрез, вот-вот  пропоет  сигнал,  замигают  фонари  и
вскоре в контактный рельс дадут напрЯжение, следом пойдут поезда, и задача
усложнитсЯ неимоверно, тут не то что искать, уцелеть бы.
     Ќа проводника, конечно, охотились не случайно, без него  отрЯд  слеп.
Џершин крыл себЯ последними словами: старик  перед  спуском  отказалсЯ  от
бронежилета, уговорить его капитан не смог.
     Ћн подозвал Ѓирса и Љлючникова и приказал затаитьсЯ поблизости,  пока
отрЯд прочесывает тоннель.
     - ‘ейчас половина пЯтого, через час линию ставЯт  под  напрЯжение,  -
предупредил их Џершин. - …сли мы не вернемсЯ, действуйте по обстановке.
     Ѓеглым шагом разведчики двигались в сторону Љрасных ‚орот, Џершин  на
ходу отрЯжал парные патрули длЯ осмотра боковых помещений - осмотрев,  они
бежали за остальными вдогонку.
     ‚переди  была  уже  видна  станциЯ,  когда  в  тоннеле  они   увидели
неприметную дверь,  замаскированную  под  тюбинг  -  ребристую,  округлую,
похожую на бортовую дверь самолета. ‡аметить ее  было  трудно  и  не  веди
разведка дотошного пристального осмотра, прозевали бы непременно.
     ‡а герметичной стальной дверью горел  свет,  цепь  молочных  плафонов
тЯнулась по шершавой стене коридора. Ћткрыв дверь,  разведчики  обнаружили
множество помещений, похожих на комфортабельные казематы: стало Ясно,  что
они проникли в тайный бункер, сообщающийсЯ с метро.
     ЏодстраховываЯ друг друга, разведчики попеременно  делали  выпады  за
угол, берЯ под прицел каждый поворот, дверь, лестницу, занимали позиции  и
короткими перебежками двигались дальше.  „а,  это  был  бункер,  резервный