нЯтно без  слов,  само
собой разумелось. Ћни понимали, что любой из них может оказатьсЯ на  мушке
- любой, как ни тасуй. Ћб этом старались не думать, но все знали, что  они
- цель. ќто была такаЯ лотереЯ, особаЯ  рулетка,  где  нет  зрителей,  все
игроки.
     Љроме проводника, никто из разведчиков не спускалсЯ прежде в  тоннель
метро. Ћни не знали, что таитсЯ  в  сумрачной  глубине,  откуда,  сверкаЯ,
выскакивает поезд. Љак  пассажиры  они  что  ни  день  мчались  в  вагоне,
досадовали на станционную толчею в час  пик,  торопились  в  поздний  час,
чтобы поспеть на последний поезд или на пересадку, а иногда в  стороне  от
общей суеты дожидались кого-то в условленное времЯ: метро - удобное  место
длЯ свиданий.
     Ђ сейчас они двумЯ пЯтерками медленно  и  настороженно  шли  друг  за
другом с интервалом в десЯть шагов и вглЯдывались зорко, ощупываЯ взглЯдом
каждую щель, как научила их война.
     ѓород в то лето полнилсЯ слухами.  ѓнетущаЯ  тревога  растекалась  по
улицам, заползала в подъезды  и  подворотни,  окутывала  дворы,  бульвары,
парки, проникала в каждый дом и утверждалась прочно, как даннаЯ свыше.
     Ќикто не в силах был опровергнуть ее, она была сильнее  опровержений.
Њолва кочевала по объЯтому беспокойством городу, обрастала  подробностЯми,
хотЯ толком никто ничего не знал.
     „нем  тревога  гасла  в  городской  толчее,  слабела  и  таЯла,  хотЯ
угадывалась рЯдом, за спиной - поблизости и вокруг. Љ ночи страх овладевал
Њосквой,  город  замирал  в  немом   ожидании,   цепенел,   затаившись   в
предчувствии неотвратимой беды.


     ...глинобитный сортир похож на  станционный  пакгауз,  днем  людно  в
прохладном сумрачном каземате,  личный  состав  посиживает  со  спущенными
штанами, покуривает в свое удовольствие,  вспыхивают  и  гаснут  сигареты,
курцы затЯгиваютсЯ,  перемигиваютсЯ  в  полумраке  огоньки,  жгучий  запах
хлорки  ест  глаза,  но  никто  не  спешит,  чешут  Языками,  не  выпускаЯ
"калашниковых" из рук.
     ‘траннаЯ, надо сказать, картина: по нужде с автоматом. ‘идЯт служивые
шеренгой на корточках вдоль стены, как курицы на насесте, стволы при  себе
- смех! Ќо это только на первый взглЯд, на самом  деле  ничего  странного,
привыкли,  и  даже,  напротив,  странно  отправлЯтьсЯ  в   отхожее   место
безоружным.
     Ѓез оружиЯ - никуда, без автомата на душе  пусто  и  неуютно,  словно
тебЯ раздели догола, привычнаЯ ноша - автомат Љалашникова.
     ѓруз не тЯготит рук,  вселЯет  какую-никакую  уверенность,  без  него
тоска, сквознЯк в груди навылет,  шагу  нельзЯ  ступить,  как  калеке  без
костылЯ. € долго еще потом, долго вдали от войны рукам чего-то  недостает,
хватишьсЯ иной раз, вздрогнешь, забывшись, кольнет испуг и судорога сведет
руку: где автомат? € острый мимолетный страх сожмет сердце.
     ‚ойну ‘ергей Љлючников вспоминал редко.  ‘амым  прохладным  местом  в
гарнизоне был сортир, вынесенный за край плаца, подальше от казармы. Љрышу
его от  солнца  прикрывали  деревьЯ,  толстые  глинЯные  стены  удерживали
прохладу. ‡десь хоть на времЯ  можно  было  укрытьсЯ  от  жары  -  другого
укрытиЯ  гарнизон  не  имел:  над  раскаленным  плацем  целый  день  висел
одурЯющий зной, солнце прожигало панаму насквозь, и даже ночью  в  казарме
нечем было дышать. ‚ сортире было сумрачно и прохладно.
     ‘о  временем  здесь  образовалсЯ  солдатский  клуб.  ‚  сортире  вели
разговоры, делились новостЯми, читали письма, травили  анекдоты,  выЯснЯли
отношениЯ - да мало ли... Љроме того, здесь укрывались не только от  жары,
но и от начальства: офицеры имели свое отхожее место на другом краю плаца.
     Џозади сортира тЯнулсЯ высохший арык, дно которого  устилали  опавшие
листьЯ. ‡а арыком  стоЯл  высокий  забор,  верх  его  был  укутан  колючей
проволокой и утыкан острыми кольЯми, днем забор  охранЯли  часовые,  ночью
обходили усиленные нарЯды.
     ‘наружи гарнизонный  забор  окружали  громадные  голые  пустыри.  Ћни
напоминали пустыню или лунный пейзаж: мертваЯ,  усыпаннаЯ  камнЯми  землЯ,
песчаные плеши, и если поднималсЯ ветер, пыль застила солнце.
     Џрежде  это  место  занимала  зеленка  -   густые   заросли,   кусты,
виноградники с упрЯтанными глубоко под землю от  пересыханиЯ  родниками  и
арыками. ќто была древнЯЯ оросительнаЯ  система,  спокон  веку  окружавшаЯ
кишлаки. Ћна покрывала целые долины, и  при  желании  по  ней  можно  было
добратьсЯ из одной области в другую, не выходЯ на поверхность.
     ‘  устройством  в  кишлаке  гарнизона   зеленку   решено   было   длЯ
безопасности убрать. —тобы противник не мог скрытно подобратьсЯ к кишлаку,
как объЯснили шейхам через переводчиков сведущие политработники. € убрали,
конечно, срыли, свели подчистую. Њощные машины проутюжили заросли, родники
и арыки, и на глазах у плачущих  крестьЯн  превратили  цветущую  долину  в
безжизненный пустырь.
     "„а поймите, мы о вас печемсЯ,  о  вашей  безопасности",  -  твердили
жителЯм  политработники,  выполнЯЯ  приказ  о  работе  с   населением,   и
досадовали на их непонЯтливость: те никак не хотели оценить заботу.
     ‚ одну из ночей кишлак исчез. Ќет, на  месте  остались  дома,  лавки,
амбары, дувалы, кузницы, даже мечеть осталась на месте -  исчезли  жители.
Ќаселение ушло в горы, только ветхие старики и старухи да немощные калеки,
не способные передвигатьсЯ, молча взирали из темных дверных проемов.
     ‘ тех пор гарнизон пребывал при  пустом  кишлаке,  охранЯЯ  безлюдные
улочки и пустые дома.  Ќачальник  гарнизона  доложил  по  начальству,  что
безопасность обеспечена полностью,  в  гарнизоне  многие  получили  боевые
награды.
     Џосле  демобилизации  Љлючникова  несколько  месЯцев  мучили   ночные
кошмары. ЌавЯзчиво и неотвЯзно повторЯлсЯ один  сон:  черноусые  улыбчивые
афганцы в длинных белых рубахах, жилетах и шароварах  приближались  беглым
шагом, он же не мог двинутьсЯ с места.
     Ћни быстро шли тесной толпой - ближе, ближе, он  отчетливо  видел  их
смуглые белозубые улыбающиесЯ лица. Џора было открывать огонь или  бежать,
но автомат почему-то заклинило - как ни билсЯ, он не мог с ним сладить,  а
ноги не слушались, и Љлючников сквозь сон чувствовал, как твердый  ледЯной
ужас распирает грудь.
     Ћн просыпалсЯ в холодном поту и долго не мог отдышатьсЯ.


        2

     ‘  обочины  колеи  ступеньки  поднимались  в  общественные   туалеты,
расположенные по  обе  стороны  от  тоннелЯ.  ‚ход  прикрывали  раздвижные
решетки, но никто их не запирал, стоило толкнуть, и они разошлись.
     ’уалеты были устроены по всем перегонам на случай войны,  ими  ведала
гражданскаЯ оборона: с началом войны тоннели превращались  в  убежища  длЯ
населениЯ; туалеты располагались каждые пЯтьсот метров и  были  рассчитаны
на массовое использование.
     Џершин  остановил  разведчиков  и  послал  патруль  из  двух  человек
осмотреть  просторные,  облицованные  белым  кафелем,  помещениЯ,   откуда
доносилось журчание воды: сантехника на секретных объектах была худаЯ, как
повсюду в стране.
     €зготовив автоматы, патруль обошел туалеты,  заглЯнул  в  кабины,  но
ничего подозрительного не обнаружил.
     Џершин взглЯнул на часы: доходил  третий  час  ночи.  “же  час  почти
разведка пребывала в пути, однако хвастать было нечем:  половины  перегона
не одолели. Џриходилось осматривать  кабельные  коллекторы,  понизительные
подстанции, электрощитовые - любое помещение, какое встречалось  на  пути.
Ќо нет, никого пока не  обнаружили,  хотЯ  случалось  иногда,  забегала  в
тоннель изредка  собака,  ненароком  залетала  птица  и  уж  совсем  редко
неисповедимо забредал человек. € хорошо еще, если ночью, потому  что  днем
он  был  обречен:  восемьсот  вольт  в  контактном  рельсе,  а  не   убьет
напрЯжение, зарежет поезд, токосниматель моторного вагона выступает с двух
сторон на четверть метра.
     ђаньше,  правда,  тоннели  строили  пошире,  на  обочине  можно  было
укрытьсЯ. Џо технике безопасности  многие  линии  имели  предохранительный
мостик - нечто вроде узкой полки, котораЯ  тЯнулась  вдоль  боковой  стены
тоннелЯ. ђасположенный на высоте вагонных окон мостик служил  длЯ  высадки
пассажиров в случае аварии, и окажись в тоннеле человек, он мог,  стоЯ  на
мостике, переждать поезд.
     Џолучив задание, Џершин стал выЯснЯть, каким способом  человек  может
попасть в систему метро. Ќа  станции  вход  в  тоннель  стерегли  приборы,
стоило кому-то направитьсЯ туда, срабатывала сигнализациЯ.
     Џосле закрытиЯ станцию осматривала милициЯ, однако  сведущий  человек
мог исхитритьсЯ  и  дождатьсЯ  двух  часов,  когда  снимали  напрЯжение  в
контактном  рельсе  и  отключали  сигнализацию.  Ќа   перегонах   работали
ремонтные бригады, сновали дрезины и мотовозы, ходили свЯзисты, электрики,
водопроводчики, и человек, имеющий умысел, вполне мог сойти за  одного  из
них и затерЯтьсЯ.
     €ногда посторонние попадали в тоннель через  наземный  вентилЯционный
киоск. ђешались на это редкие смельчаки, спуск был сродни сошествию в  ад.
Ќа ужасном ветру в  гуле  и  грохоте  огромных  вентилЯторов,  похожих  на
авиационные моторы, нужно было спуститьсЯ в  верхний  коллектор,  из  него
попасть в ствол шахты и долго спускатьсЯ в бездонный  пролет  по  отвесной
стене, вдоль которой тЯнулась лестница из железных прутьев.  Џри  глубоком
заложении тоннелей ствол шахты прорезал землю на  высоту  тридцатиэтажного
дома. Љак говоритсЯ, устанешь падать.
     Ќачав спуск, смельчак вскоре понимал,  что  поступил  опрометчиво.  ‚
темноте ничего не стоило сорватьсЯ,  да  и  вообще,  на  висЯчей  лестнице
всЯкое могло  стрЯстись:  соскользнет  ли  с  перекладины  нога,  рука  ли
занемеет, сил ли не хватит или испугаешьсЯ высоты - и все,  одним  жильцом
на свете меньше.
     „о нижнего коллектора доползали с трудом,  отвеснаЯ  лестница  -  это
тебе не лифт: от усталости дрожат руки, ноги не держат.
     €з нижнего коллектора по  воздушным  каналам  можно  было  попасть  в
тоннель и даже ниже, на перекачку, в  дренажную  систему,  ветвистую,  как
лабиринт.
     ‘хожий  способ  существовал  длЯ  проникновениЯ   через   силовые   и
понизительные трансформаторные подстанции:  кабельные  коллекторы  шли  во
всех направлениЯх, свЯзываЯ метро с поверхностью.
     Џершин взглЯнул  на  часы:  времЯ  таЯло.  ‚  пЯть  тридцать  утра  в
контактный рельс подавали напрЯжение,  звуковаЯ  и  световаЯ  сигнализациЯ
срабатывали  еще  раньше:  пора,  пора,  убирайсЯ  восвоЯси,  уноси   ноги
подобру-поздорову.


     ...школу  Џершин  закончил  в  Њоскве,  училсЯ  прилежно,  каждый  из
родителей питал надежды, что  сын  пойдет  по  его  стопам:  мама-филолог,
папа-математик.
     Ћ, горе, горе! - горе длЯ семьи, сын приличных родителей математике и
филологии предпочел воздушный десант.
     ‚иной тому были американские фильмы: кассеты ходили по  рукам,  он  в
избытке насмотрелсЯ их на квартирах одноклассников.
     Ђх, как сокрушительны  эти  мускулистые  мужчины,  нет  им  равных  в
стрельбе, в драке, в благородстве, какаЯ умопомрачительнаЯ жизнь,  не  то,
что унылое советское существование.
     ‚  ђЯзань,  где   находилось   воздушно-десантное   училище,   Џершин
отправилсЯ на пароходе. Ћн мог добратьсЯ  поездом,  но  это  было  скучно:
душные переполненные вагоны и мешки, мешки - ђЯзань возвращалась с добычей
после удачного набега на Њоскву.
     “же многие годы владимирские полки, суздальские  ратники,  смоленские
ополченцы и дружины из Љалуги, ‘ергиева Џосада,  ’вери  и  прочих,  прочих
мест ходили на Њоскву, опустошаЯ ее  почище  монгольской  конницы.  ‘оседи
ходили на Њоскву по той простой причине, что роднаЯ  держава  провиант  из
этих мест доставлЯла в столицу, и  чтобы  его  отбить,  жители  с  мешками
отправлЯлись в поход. Џершин купил билет в  четвертый  класс,  без  места,
хочешь - в трюме, а хочешь - на палубе. ќто было романтично длЯ  домашнего
сосунка - ни угла, ни крыши над головой, он мнил себЯ бродЯгой,  искателем
приключений.
     Ћни отплыли  из  ћжного  порта  в  Ќагатине,  закатное  солнце  медью
отражалось в окнах уступчатых домов  за  Њосквой-рекой.  ђедкие  пассажиры
гулЯли по палубе, одинокие женщины за неимением спутников заглЯдывались на
рослого юношу - блондин, верзила, косаЯ сажень в плечах, румЯнец, кровь  с
молоком.
     ‘обытиЯ показали, что выбор транспорта он  сделал  правильно:  в  эту
ночь Џершин лишилсЯ невинности. Ћдна из попутчиц увела его к себе в каюту,
Џершин опомнитьсЯ не успел, как все свершилось.
     Ћн  едва  не  сгорел  со  стыда:  "’ак  ты  мальчик?!"  -  поразилась
партнерша, ему было стыдно за свою неловкость и неумение, и  потом,  после
он испытывал радость, что теперь он ровнЯ приЯтелЯм, которые донимали  его
рассказами; да, теперь он был наравне со сверстниками и вместе с ними  мог
причислЯть себЯ к мужчинам. Џершин  навсегда  запомнил  ту  ошеломительную
новизну, какаЯ открылась ему  после  свиданиЯ,  но  вместе  с  тем  пришли
щемЯщее сожаление и опустошенность.
     Ћн запомнил ночную реку, ее лунную рЯбь,  неспешное  движение  судна,
плеск волны в борт, спЯщие деревни, далекие огни, старые,  подступающие  к
воде  заводы  Љоломны,  их  причудливые  вековые   корпуса   из   кирпича,
закопченные стекла, за которыми полыхало и билось пламЯ вагранок.
     Ќа исходе ночи они вошли в Ћку. ђассветный туман стлалсЯ над водой, в
его разрывах поЯвлЯлись и исчезали луга и  прибрежные  холмы,  по  берегам
стоЯли немые черные избы. Џершин думал о том, как много он узнал  за  одну
ночь и как хорошо, что он уехал из дома: жизнь была внове и сулила новизну
впредь.
     ‚  ’ашкент  капитан  Џершин  прилетел  с  кабульского  аэродрома   на
самолете, который в действующей  армии  прозвали  "черный  тюльпан".  ђуку
после ранениЯ  взЯли  в  гипс,  это  не  помешало  командованию  назначить
раненого капитана сопровождающим -  только  и  забот,  что  расписатьсЯ  в
накладной за груз: получил, сдал...
     ѓрузовой отсек заполнили до  отказа,  даже  крепить  груз,  чтобы  не
сдвинулсЯ в полете, не  было  надобности:  гробы  стоЯли  тесно,  враспор.
Љапитан всю дорогу не просыхал, сослуживцы снабдили выпивкой, а  иначе  бы
выть и кататьсЯ, битьсЯ головой,  матерЯсь,  и  проклинать  тех,  кто  это
затеЯл.
     €з ’ашкента капитана  отправили  в  московский  госпиталь  -  москвич
как-никак. Џосле госпиталЯ он мог выбрать  место  службы,  самое  страшное
было позади, впереди открылась  гладкаЯ  накатаннаЯ  дорога  к  званиЯм  и
чинам.
     - •очу демобилизоватьсЯ, - заЯвил Џершин в управлении кадров.
     - Љапитан, ты в своем уме?! - удивилсЯ кадровик-полковник.
     - ‚полне. Ђ ты? - вежливо осведомилсЯ Џершин.
     Љ тому времени он  твердо  решил,  что  пошлет  их  всех  подальше  -
генералов, болтунов-политработников, лживых и бездарных деЯтелей, всю  эту
сучью свору дармоедов и захребетников, котораЯ оседлала страну.
     ...‹иза была сиротой при живых родителЯх. ‹ишь изредка  она  украдкой
встречалась с матерью - тайком от отца.
     Џершин познакомилсЯ с ней в госпитале,  ‹иза  проходила  студенческую
практику на пЯтом курсе медицинского института.
     Ћн отметил ее сразу в  стайке  студентов,  которые  в  белых  халатах
слонЯлись по отделениЯм в ожидании профессора. Љак она  двигалась!  ’очно,
расчетливо,  но  и  свободно,  раскованно,   с   поразительной   воздушной
легкостью; движение доставлЯло ей радость, и когда она  шла,  даже  издали
бросалась в глаза ее пленительнаЯ летЯщаЯ поступь.
     Џершин увидел ее, почувствовал волнение в крови и забил копытом,  как
боевой конь при звуке трубы.
     - „октор! - разлетелсЯ он к ней с загипсованной рукой  на  отлете.  -
Њне нужна срочнаЯ помощь!
     - —то с вами? - удивилась юнаЯ медичка и глЯнула на смельчака-верзилу
Ясными глазами.
     - ‘ердце, - показал он здоровой рукой. - ‘квозное ранение.
     - “ вас рука в гипсе, - уточнила она диагноз.
     - ђука - это видимость. “ менЯ душа в гипсе и сердце в крови.  ЏрЯмое
попадание.
     - ‚ы офицер? - спросила она невинно и как бы невзначай,  хотЯ  и  так
понЯтно было: в отделении лежали одни офицеры.
     - ’ак точно: капитан!
     - Ђ шутки у вас солдатские! - обронила она с улыбкой.
     Ћн опешил на миг - не ожидал, но про себЯ отдал ей должное: как умело
она отбрила его; Џершин был из тех, кто не лезет в карман за словом, но не
нашелсЯ - сник и увЯл: поморгал обескураженно и с кислой улыбкой  поплелсЯ
восвоЯси.
     “ себЯ в роте капитан без  устали  повторЯл  подчиненным,  что  самое
пагубное на фронте - это недооценить противника, не рассчитать своих сил.
     „а,  он  недооценил  ее,   понЯтное   дело,   обманчиваЯ   внешность,
легкомысленный вид: туфельки-шпильки, подведенные глазки, губки накрашены,
юбчонка-мини, резвые ножки напоказ. Ќе мудрено, что капитан очертЯ голову,
как гусар, кавалерийским наскоком кинулсЯ на приступ.  Ћн  рассчитывал  на
быстрый и легкий успех, получив отпор,  раздосадованно  побрел  в  палату,
чтобы в тишине пережить позор.
     Џо правде говорЯ, он напрасно себЯ ругал. …е  внешность  кого  угодно
могла ввести в заблуждение, всЯкий сказал бы: вертихвостка! € был бы прав:
‹иза с детства занималась  художественной  гимнастикой.  ‚от  откуда  этот
плавный  летЯщий  шаг,  гибкаЯ  воздушнаЯ  легкость,   эта   пленительнаЯ,
вкрадчиваЯ и дерзкаЯ поступь, счастье  движениЯ...  ѓлЯдЯ  на  нее,  любой
человек сам испытывал радость, что может двигатьсЯ - способен, не обделен;
в ее исполнении это был высший дар, которым Ѓог наградил живое существо.
     Ђ талиЯ, осинаЯ талиЯ, смотреть больно и страх берет: не переломилась
бы. ‚от что значит изо днЯ в день,  из  года  в  год  подневольный  режим,
каждый грамм на счету. ‚ ее походке отчетливо сказывалсЯ  балетный  класс:
упражнениЯ у станка, спина, осанка... € ничего больше не надо,  только  бы
смотреть, как она двигаетсЯ: нет зрелища заманчивее, чем птичий полет.
     ‚скоре  она  и  сама  пришла  в  палату  с  лечащим  врачом,  который
представил ее раненым: это уже была судьба.
     Ћна  подробно  расспросила  его   -   собрала   анамнез,   осмотрела,
обследовала. ’еперь они встречались каждый день:  обходы,  перевЯзки...  €
неизбежно  они  заговорили  о  войне.  Џершин  дал  волю  Языку,  особенно
досталось большим генералам, которым вздумалось  поиграть  в  солдатики  и
которые понЯтиЯ не имели, во что ввергли людей.
     - Ѓыла тихаЯ страна, мирнаЯ граница. Ќет, решили революцию  устроить.
ЌейметсЯ им. Џривыкли всюду со свиным рылом в калачный рЯд. Ђ ислам -  это
что? “лей! ‘унули головешку,  вот  и  получили.  џ  бы  этих  генералов  -
рЯдовыми, на передовую! —тобы понЯли, что затеЯли!
     - Њой отец генерал, - бесстрастно сообщила ‹иза.
     - Љто? - спросил Џершин, и, услышав, осексЯ: ее  отец  был  одним  из
заправил, большой генерал, высокий начальник.
     - €звините, - криво усмехнулсЯ Џершин. - џ не знал.
     - Ќе имеет значениЯ, - успокоила она его.
     Ќо имело, имело это значение, во всЯком случае, длЯ него. ‡а минувшие
дни она пришлась ему по нраву: мы все - соловьи и слабы на внимание, стоит
кому-то выслушать нашу трель, и готово, берите нас голыми руками.
     € как трудно, как тошно  расставатьсЯ  с  иллюзиЯми,  но  приходитсЯ,
приходитсЯ, что делать.  "ЌарвалсЯ",  -  думал  Џершин,  испытываЯ  горечь
утраты.
     „а, знакомство было  приЯтным,  но,  к  сожалению,  коротким.  Ћн  не
охотник до генеральских дочерей, не рветсЯ к полезным знакомствам.
     - џ слушаю, продолжайте, - напомнила она как ни в чем не бывало.
     Ќо было поздно. ’рубы уже сыграли  тревогу,  с  цепным  лЯзгом  взмыл
вверх подъемный мост, наглухо захлопнулись створки ворот,  и  дозорные  на
сторожевых башнЯх пристально обозревали местность.
     - •ватит на сегоднЯ, - с легкой усмешкой отказалсЯ Џершин. - џ и  так
наговорил вам много обидного.
     - ‘ чего вы взЯли?! - как будто с искренним и похоже, с  неподдельным
недоумением воззрилась она на него.
     - „умаю, вам не очень приЯтно это слушать...
     - Џочему? ‚ы ведь сказали то, что хотели?
     - ‘казал...
     - ’огда в чем дело?
     Ђ и впрЯмь - в чем? Љак объЯснить ей, что не тот она собеседник, не о
том они толкуют? Ђх, как славно все началось: гусарский шик, кавалерийскаЯ
атака, гарнизонный флирт!.. †аль, жаль. Љак  обманчива  внешность:  неужто
такие веселые дерзкие  ножки  уживаютсЯ  с  интересом  к  чужим  горестЯм?
Џолноте, барышнЯ, поищите развлечениЯ в другом месте.
     - —то-то Я сегоднЯ притомилсЯ. - Џершин устало вытЯнулсЯ на кровати.
     - —то стрЯслось? - спросила она строго, и даже металл почудилсЯ ему в
ее голосе.
     „а, надо отдать ей должное,  присутствовало  в  ней  что-то  жесткое,
какаЯ-то несовместимаЯ с внешностью твердость, словно в  характере  у  нее
было добиватьсЯ своего.
     ‹адно, будет, иди отсюда, беги в  свои  генеральские  дома,  на  свои
генеральские дачи, ешь свои генеральские пайки,  флиртуй  с  генеральскими
сыновьЯми. € не смотри так, здесь не подают.
     - Њожет, Я длЯ  вас  недостаточно  глупа?  -  спросила  она  с  едкой
презрительной усмешкой. - ‚ам чего-нибудь попроще?
     Ћ, хороший вопрос! ‚идно, задело за живое, но голова Явно на месте  и
присутствует в ней живаЯ  мысль.  „лЯ  генеральской  дочери  и  при  такой
внешности излишний  груз.  „а,  кажетсЯ,  обременили  барышню  извилины  -
большой порок, большой...
     Ћна Явилась на другой день злаЯ-презлаЯ,  Явилась  -  не  запылилась,
злость так и светилась в ее глазах. Љонечно, обращение задело ее за живое,
но понЯть можно: кому по нраву, когда тебЯ отвергают?
     Ћна всЯ была, как натЯнутый шелк, - тронь, посыпЯтсЯ искры, но вместе
со  злостью  угадывалась  решимость:  что-то  гимнастка  надумала   и   не
собиралась  отступать.  ‚   злости   она   была   заглЯденье:   собраннаЯ,
сосредоточеннаЯ, но и на взводе, словно идет чемпионат  и  ей  вот-вот  на
помост. ‚прочем, мастер спорта как-никак. €  мысль  в  глазах,  даром  что
генеральскаЯ дочь.
     - ‚от что, - сказала она вздорно  и  с  нарочитым  капризом.  -  ‚аши
отношениЯ с генералами - это ваше личное дело, менЯ это не касаетсЯ. €  не
впутывайте менЯ, Я здесь ни при чем. Ђ практику мне  не  срывайте,  у  нас
зачет на носу.
     € была права, он признал, крыть оказалось нечем. Љ  тому  же  еще  на
заре эпохи один большой знаток изрек: "‘ын за  отца  не  ответчик".  „очь,
надо думать, тоже.
     Џри всем своем  кокетстве  и  насмешливости  ‹иза  обладала  холодным
трезвым умом. Џершин потом не раз убеждалсЯ, как  она  умеет  настоЯть  на
своем: если ей надо было, она не отступала, добивалась настойчиво, пока не
достигала цели. ’рудно было  предположить  в  хрупкой  грациозной  девушке
такую волю и такую решимость.
     Ћни беседовали каждый день, но палата была  на  троих  -  чужие  уши,
любопытные взглЯды; они стали посиживать в укромных углах. Ћна таскала ему
передачи, подкармливала с домашнего  стола,  и  Џершин  не  сопротивлЯлсЯ,
съедал, потому что госпиталь - он госпиталь и есть: длЯ десантника  хватит
лишь не умереть от голода.
     Џоначалу его часто навещали мать и отец. €м это было невподым,  ехали
через весь город, отпрашивались с работы. ‚скоре они  понЯли,  что  сын  в
надежных руках, пропасть ему не дадут, и отступились, доверили ей, а  сами
приезжали по выходным, после рынка.
     ‹изе нравилось его кормить, она сидела рЯдом и смотрела, как он  ест.
…го аппетит завораживал ее, повергал в немое восхищение.  „авно  известно,
что ничто так не влюблЯет  женщину,  как  возможность  накормить:  предмет
заботы неизбежно становитсЯ любимым.
     Ђппетит Џершина сразил ее окончательно. €ногда его разбирал  стыд  за
свою беспринципность - жирует на генеральских харчах, но  ‹иза  опровергла
его в два счета:
     - ќто входит в лечебный процесс, -  заЯвила  она  решительно  и  даже
прошантажировала слегка. - …сли ты не пойдешь на  поправку,  Я  не  получу
зачет.
     Ћна в момент отбила у него охоту голодать  по  политическим  мотивам,
из-за  неприЯзни  к  генералам,  тем  более,  что  сами  генералы  ели  не
задумываЯсь.
     ‡ачет она сдала. Џершин вместе с  ней  трЯссЯ  в  коридоре  у  дверей
профессорского кабинета, вполголоса бубнил угрозы:  если  ей  не  поставЯт
зачет, он покажет в  натуре,  что  такое  действиЯ  штурмовой  группы  при
контакте с противником.


     ...тоннель впереди изгибалсЯ плавной дугой и исчезал за поворотом. Ќа
плане каждый тоннель напоминал дерево: коридоры уходили в разные  стороны,
как ветки от ствола, и  снова  ветвились,  проследить  их  до  конца  было
трудно. ‚месте с проводником Џершин прошел один  из  коридоров,  увешанный
кабельными кронштейнами и пучками проводов, времЯ от времени коридор менЯл
направление, потолок снижалсЯ, приходилось нагибатьсЯ, но  они  продолжали
движение, пока не уткнулись в решетку.
     ”онарь осветил бетонную камеру, увешанную кабелЯми, которые  исчезали
в новом коридоре; можно было жизнь потратить, чтобы  пройти  все  ходы  из
конца в конец.
     Џод землей Њосква была причудлива и разнообразна, как на поверхности.
Џершин понЯл это, разведав многие тайные спуски, подземные ходы монастырей
и церквей, склады, амбары, винные  погреба,  катакомбы  на  месте  древних
каменоломен, откуда первые жители брали камень на строительство города; он
по  крохам  собрал  сведениЯ   о   новострое   -   секретных   сооружениЯх
госбезопасности, армии и прочих ведомств,  каждое  из  которых  имело  под
землей центры управлениЯ и свЯзи, бункеры длЯ начальства,  комфортабельные
убежища, не говорЯ уже о целой системе транспортных тоннелей,  ведущих  из
центра Њосквы на окраины и дальше, за город.
     Џолучив задание, Џершин стал искать  людей,  способных  пролить  хоть
какой-то свет. ’олком никто ничего не знал,  но  со  временем  из  слухов,
сплетен, разговоров и архивов стала складыватьсЯ общаЯ картина.
     ѓеологи, маркшейдеры, свЯзисты угадывали некое соседство  -  обширные
пустоты,  металл,  вибрацию,  излучениЯ,  источники  которых  таились  под
землей. —то-то существовало там, на большой глубине, какой-то скрытый мир,
не  просто  существовал,  а  жил  -  дышал,  нуждалсЯ  в  воздухе,   воде,
электричестве,  непонЯтное  движение  происходило  там,  и  какие-то  люди
исчезали и поЯвлЯлись тайком от чужих глаз.
     Џохоже, под  землей  существовала  сеть  тоннелей,  не  уступающих  в
размерах городскому метро. "‚торое метро" - называли эту сеть собеседники,
название то и дело мелькало в разговорах, и выходило,  что  под  известной
системой метрополитена находитсЯ другаЯ, секретнаЯ. Џоверить было  трудно,
но старики, с которыми беседовал Џершин, стоЯли на своем.
     - ‚ сорок первом на ноЯбрьские праздники собрание проходило в  метро!
’ам был ‘талин! - запальчиво повысил голос  старик,  раздосадованный,  что
ему не верЯт.
     - ‡наю. ќто все знают, - подтвердил Џершин. - ‘танциЯ "ЊаЯковскаЯ".
     - Ђ прибыл он с охраной из тоннелЯ. „о этого был в ставке.
     - „а, на ЊЯсницкой. †елтый особнЯк, шесть  колонн,  наверху  мезонин,
фронтон. Џеред зданием сквер, решетка...
     - Ђ в подвале ход в тоннель и  на  станцию!  -  торжествующе  объЯвил
старик. - …сть еще ветка. Љремль - ‚нуково! € в ереметьево!
     Џершин слышал  об  этом  от  разных  людей,  многие  утверждали,  что
высокопоставленные лица неожиданно и загадочно возникают в аэропорту перед
отлетом самолета,  никто  не  видел  прибывших  машин,  кортежа,  свиты...
Ћднажды к Џершину привели старика, который  рассказал,  что  в  молодости,
когда он был маркшейдером, строил тоннель из ЉремлЯ на  дачу  ‘талина;  по
рассказу выходило, что тоннель  рассчитан  на  двустороннее  автомобильное
движение.
     ђыскаЯ по дворам, пустырЯм и задворкам в центре Њосквы,  Џершин  день
за днем открывал длЯ себЯ замаскированные копры с подъемными  механизмами,
скрытую вентилЯцию, складированное шахтное оборудование, упрЯтанные в дома
трансформаторы, от которых вниз уходили кабели.
     Џодозрение вызывал Љривоколенный переулок, где рЯдом  с  домом  поэта
‚еневитинова, у которого здесь бывал Џушкин, за железными  воротами  стоЯл
шахтный копер. •од под землю существовал  и  в  ‹учниковом  переулке,  где
высокий глухой забор с проволочной сеткой и сигнализацией ограждал  старые
таинственные дворы, дома и задворки.
     ’оннели  соединЯли  глубокие  подземельЯ  на  ‘тарой   площади,   где
располагались многочисленные бункеры коммунистической партии, с подземными
сооружениЯми ‹убЯнки и ЉремлЯ.
     Џершин проник в широкий, светлый, окрашенный  белой  эмалью  тоннель,
который проходил рЯдом с перегоном Љузнецкий мост - Љитай-город: иногда по
ночам в тоннеле  метро  раздвигалась  ложнаЯ  стена,  из  залитого  светом
тайного тоннелЯ подходил мотовоз, принимал из метро загадочные  Ящики  без
маркировки и уходил, медленно удалЯлсЯ, исчезал в сверкающей белизне,  как
парусник в освещенном солнцем море. ‘тена въезжала на место, вновь  тускло
горели фонари, и нельзЯ было заподозрить, что рЯдом существует праздничный
чертог - подозревать было невозможно.
     ‘окрушительное   впечатление   оставлЯли    многоэтажные    подземные
сооружениЯ ‹убЯнки, способные выдержать прЯмые попаданиЯ многотонных  бомб
и даже Ядерный удар. ‚сЯ землЯ в центре была изрезана на  разных  уровнЯх,
весь огромный ‘ретенский холм, в междуречьи Ќеглинки и џузы - один из семи
московских  холмов  был  пронизан  служебными  тоннелЯми   и   переходами,
свЯзывающими огромные залы, бункеры, центры управлениЯ,  склады  и  прочие
помещениЯ.
     ‚ это  трудно  было  поверить,  но  Џершин  добыл  подтверждение:  по
соседству с пыльными сумрачными тоннелЯми  городского  метро  существовали
невероЯтные и неправдоподобные ухоженные подземельЯ.
     "‚прочем, почему невероЯтные и неправдоподобные? - думал Џершин. -  Ђ
тайные магазины? Ђ санатории, больницы, дачи? Ђ детский сад с бассейном  в
Њалых Љаменщиках?"
     Ћн подумал о пешеходах, что торопЯтсЯ мимо Џолитехнического  музеЯ  и
памЯтника героЯм Џлевны  у  €льинских  ворот,  о  стариках  и  влюбленных,
посиживающих на живописном бульваре ‘тарой площади,  -  никто  из  них  не
подозревал и не догадывалсЯ даже, что находитсЯ под ногами.
     ’о был подземный город со своими родниками, артезианскими скважинами,
электростанциЯми,  улицами,  площадЯми  и  переулками,  настоЯщий   город,
который при  желании  мог  отвергнуть  наземную  Њоскву,  закрыть  наглухо
герметичные двери и ворота, включить  гидравлические  запоры  и  отрезать,
отстранить себЯ от поверхности, прервать все свЯзи и жить самим  по  себе,
отдельно, на глубине, а запасов пищи  на  складах  там  могло  хватить  на
долгие годы.
     ‘о временем о подземном городе забыли бы даже те немногие, кто  знал,
куцые сведениЯ затерЯлись бы в секретных архивах, он исчез  бы  длЯ  всех,
как древние города в толще земли, и памЯть о нем поросла бы быльем. ‘  той
лишь разницей, что древние города давно умерли, а этот продолжал бы  жить,
не выдаваЯ себЯ ничем.
     "Ќесчастные наши налогоплательщики, -  думал  Џершин,  -  вот  почему
метро себЯ не окупает. ЉакаЯ казна это выдержит?"
     ”онари освещали круглое нутро  тоннелЯ,  цепь  их  уходила  вперед  и
исчезала за  плавным  поворотом.  ђазведка  продолжала  движение,  спереди
доносилсЯ тугой хриплый рокот, лица обдувал устойчивый  ветерок;  по  мере
движениЯ ветер и  шум  усиливались,  отрЯд  приближалсЯ  к  вентилЯционной
шахте.
     ‹етом воздух брали с поверхности через входные двери  станций,  гнали
вниз, в тоннели, и удалЯли через шахты на перегонах; зимой и осенью воздух
поступал в тоннельные шахты, по пути нагревалсЯ  и  на  станцию  подавалсЯ
теплым, чтобы уйти наверх, как пассажир - через дверь.
     €ногда режим вентилЯции менЯлсЯ в  течение  суток  в  зависимости  от
погоды, но обычно по ночам воздух с  поверхности  брали  через  тоннельную
шахту. ‚ рабочее времЯ, кроме вентилЯторов, воздух  гнали  сами  поезда  -
поршневой эффект, как говорили инженеры.
     Џершин приказал усилить наблюдение, разведчики в любой момент  готовы
были принЯть бой. Џравда, никто из них в тоннелЯх не воевал, до сих пор  в
метро еще не случалось боЯ, не  было  ни  пальбы,  ни  нападений  -  тишь,
покой... ‚от  только  страх  окутывал  Њоскву,  как  густое  радиоактивное
облако, Ядовитый страх, который пропитал каждый камень,  проник  в  каждую
щель и травил людей.
     Љазалось,  они  готовы  к  любой  неожиданности.  €  все  же   перваЯ
неожиданность застала разведку  врасплох:  внезапно  что-то  переменилось,
разведчики не сразу понЯли, что стрЯслось.
     ‚ тоннеле стало вдруг тихо, неестественно тихо, тишина ударила в уши,
и стало легко, каждый почувствовал облегчение, словно  с  головы  сдернули
тугую повЯзку.
     ‘пустЯ несколько секунд увЯл дующий в лица ветер,  и  до  всех  разом
дошло: кто-то отключил вентилЯцию. ‚се невольно остановились  и  мгновенно
изготовили оружие, Џершин даже команду не успел подать.
     ...полнаЯ луна отражалась в плоской чаше бассейна, отрытого на  месте
взорванного храма. џркое отражение было как  горЯщий  зрачок  в  глазнице:
гигантское немигающее око, взирающее посреди города вверх.
     ‚ этот час тЯжелаЯ туча наползала на Њоскву с ‚оробьевых гор. Џо мере
ее движениЯ мерк лунный свет, точно кто-то затЯгивал над  городом  плотную
штору - Њоскву наполнЯл  мрак:  ни  один  фонарь  не  горел  на  улицах  и
площадЯх.
     ЌепроглЯднаЯ темень разлилась  по  набережным  и  бульварам,  окутала
Ѓоровицкий и ближние холмы - ’верской, ‘ретенский, ’аганский, повисла  над
Ћстожьем, Љитай-городом и ‡арЯдьем, накрыла ‡амоскворечье, ‘тарые  ‘ады  и
‚оронцово  поле;  мрак  навалилсЯ  на  Ѓелый  город  и  ђазгулЯй,  заволок
€вановскую и вивую горки, ѓончары  и  вдоль  џузы  потЯнулсЯ  в  Ќемецкую
слободу. ЌеобъЯтнаЯ туча затЯгивала луну, и  мгла,  разрастаЯсь,  обложила
весь  ‘кородом  или  ‡емлЯной  город,  текла  к  заставам  и  дальше,   за
Љамер-Љоллежский вал.
     ‚месте с мраком невероЯтнаЯ тишина упала на Њоскву в  тот  же  час  и
улеглась повсеместно, как тЯжелый гнет.
     ‚сЯ Њосква утопала в тиши и  во  тьме,  лишь  над  ‚олхонкой  в  туче
образовалась брешь, сквозь которую  сиЯла,  отражаЯсь  в  бассейне,  луна.
Ћкажись там кто-то - случайный прохожий, к примеру, ему  стало  бы  не  по
себе. ‘реди разлитого повсюду непроницаемого мрака желто-зеленое  свечение
воды в бассейне могло любого встревожить: место  было  отмечено  грехом  и
подвержено влиЯнию темных сил и луны.


        3

     –ерковь “спениЯ Ѓогоматери на ѓородке была заметна  еще  от  станции.
€здали открывались заливные  луга,  речные  отмели,  крыши  и  палисадники
Џосада и холмы на излете взглЯда, поросшие высокими корабельными  соснами,
над которыми высилсЯ светлый шлем  “спенского  собора,  и  горел  в  Ясной
солнечной высоте золотой крест.
     Љаждую неделю Љлючников приезжал домой на побывку. ’емный  деревЯнный
родительский дом стоЯл над глубоким оврагом, внизу с кротким плеском бежал
застенчивый безымЯнный ручей. ‚  изрезах  увалов  ручей  умолкал  и  стоЯл
неслышно в мелких  прозрачных  заводЯх,  где  стеблистаЯ  подводнаЯ  трава
плавно колыхалась в невидимом течении воды.
     ‡а домами лежала маленькаЯ горнаЯ страна, по склонам холмов и оврагов
живо петлЯли вверх-вниз бойкие тропинки, длинные  тЯгучие  изволоки  сонно
тащились в глубину леса.
     ‘ергей любил шастать по округе, времЯ  от  времени  ему  взбредало  в
голову сбегать без дела в затерЯнное среди лесной  глуши  „ютьково  или  в
раскинувшуюсЯ привольно в долине ‘аввинскую ‘лободу. —тобы  попасть  туда,
нужно было покружить по холмам и оврагам, перейти узкие бревенчатые мостки
над ледЯной незамерзающей речкой  ‘торожкой,  которую  старожилы  называли
ђазводней.  Џоговаривали,  что  в  ее  верховьЯх  водЯтсЯ  бобры;   зайцев
Љлючников встречал не раз.
     Ћн любил бродить по валам древних кнЯжеских укреплений, где на склоне
стоЯл колодец со студеной водой, от которой в знойный день  ныли  зубы.  ‘
высоты ѓородка распахивалась неоглЯднаЯ даль,  над  деревьЯми  поднимались
монастырские купола, и река  плавно  кружила  среди  лесов  и  лугов,  как
широкое светлое полотно, брошенное в траву.
     ‘транное дело:  уж  казалось  бы,  давно  все  исхожено,  с  рождениЯ
знакомо, но всЯкий раз  мнилась  здесь  некаЯ  загадка  и  тЯнуло,  тЯнуло
неудержимо, а уедешь, так и вовсе невмоготу.
     Ћсобенно остро ‡венигород вспоминалсЯ в Ђфганистане, когда  Љлючников
сидел в засаде. ѓруппу посылали в горы на перехват каравана, день-два-три,
а то и неделю они таились в укрытии над горной тропой  и  ни  куревом,  ни
звуком, ни лишним движением нельзЯ было выдать своего присутствиЯ.
     Љараван обычно сопровождали самые искусные  стрелки,  в  темноте  они
стрелЯли на звук с обеих рук  без  промаха.  Њоджахеды  знали  все  горные
тропы, уступы, карнизы, пещеры, а там, где не было троп, они устраивали на
отвесной стене овринги - плетенные висЯчие тропы из лозы,  подвешенные  на
вколоченных в трещины кольЯх.
     ‚ыдать себЯ в горах  ничего  не  стоило.  Њоджахеды  обладали  острым
слухом и зрением, хорошо видели в темноте, а некоторые  имели  нюх  сродни
собачьему, и бывало, подует встречный  ветерок,  они  тотчас  учуют  запах
неверных.
     „аже добратьсЯ до места стоило огромного  труда,  без  особой  выучки
никому не под силу. Њарш-бросок по горам с полной выкладкой  в  темноте  -
ночь напролет  без  привалов,  беглый  шаг,  а  командир  поторапливает  -
быстрей, быстрей! - кровь из носа  надо  успеть  затемно,  иначе  операциЯ
сорвана и самим головы не сносить. € вот уже нечем  дышать,  пот  заливает
глаза, груз давит к земле - оружие, харч, гранаты, запасные магазины - все
на себе, в  группе  два  ручника  [ручные  пулеметы],  медицинскаЯ  сумка,
альпинистское снарЯжение - неподъемнаЯ ноша, все на себе, не видно ни зги,
а дорога такаЯ, что одно неверное движение, и тебЯ никто не найдет,  кроме
шакалов и  орлов-стервЯтников,  поэтому  кое-где  идут  в  свЯзке,  темень
кромешнаЯ, глаз выколи, но идешь, идешь из последних сил, чтобы успеть  до
рассвета.
     € если повезло, доберешьсЯ  без  приключений  и  ждешь,  ждешь,  весь
внимание, нервы напрЯжены, днем нет спасениЯ от  жары,  солнце  припекает,
мозги плавЯтсЯ, ночью замерзаешь -  горы,  мороз,  но  ждешь,  потому  что
другого не дано.
     ‚ такие минуты он вспоминал ‡венигород, знакомые с детства  места,  и
тугаЯ смертельнаЯ тоска неизлечимо саднила в груди, будто сунули туда штык
и забыли.
     Ќа перехвате каравана в горах пленных, как правило, не брали, если на
то не было особого приказа. “дарЯли разом по каравану из  всех  стволов  и
били без остановки, пока не замирало все, и даже малого движениЯ  было  не
заметить.
     € как же гнусно, как отвратно было  на  душе  потом:  все  эти  люди,
лежащие в разных позах, там, где их настигла смерть, могли жить, как  жили
прежде, если бы он сюда не пришел.


     ...ѓалЯ встречала его на станции. Ћн  позвонил  домой  из  ’ермеза  и
добиралсЯ на перекладных. Ћна не знала, какой электричкой  он  приедет,  и
поджидала его с утра.
     Љогда Љлючников увидел ее, он не поверил глазам: не могло быть, чтобы
после двух лет отсутствиЯ встретить на дороге ту, по которой иссохсЯ весь.
Ћн решил, что она по своей надобности едет в Њоскву и ждет электричку.  Ќо
она ждала его, забежала накануне к родителЯм и день  провела  на  станции,
встречаЯ подрЯд все электрички из Њосквы.
     Ћни не виделись два года и без раздумий отправились в санаторий,  где
ѓалЯ работала медсестрой, сменщица пустила их в пустующую палату.
     „ома за  накрытым  столом  томились  гости,  исходили  слюной,  курцы
толклись на крыльце, поглЯдывали на улицу и на свое отражение  в  бочке  с
дождевой водой.
     ‘ергей  и  ѓалЯ  пришли  вместе,  когда  гости  заждались  и  уже  не
надеЯлись: началось позднее застолье, ѓалЯ  сидела  рЯдом  за  столом  как
законнаЯ жена - мать изревновалась.
     Ћни сошлись еще в школе, в десЯтом классе, ѓалЯ жила по  соседству  в
таком же старом срубе под железной крашенной крышей.  Ћни  легли  в  Ќовый
год, уснули вместе под утро, а когда проснулись, все уже знали, всЯ роднЯ,
‡венигород - город маленький.
     ‘ойдЯсь, они уже не смотрели по сторонам, - ни он, ни она. €х повсюду
видели вместе и даже на тренировках по борьбе в местном  "‘партаке",  куда
он ходил по вечерам три раза в неделю, она ожидала его - летом  на  улице,
зимой в холле у входа в раздевалку.
     ‘ергей успел сдать экзамены в институт и проучилсЯ немного, потом его
призвали в армию - тогда студентов брали - и послали в десантные войска.
     Љак она его ждала! ‘ его отъездом, точно штору  задернули  в  светлой
комнате, день превратилсЯ в сумерки. ѓалЯ даже на танцы перестала  ходить,
подруги решили, что она заболела. ‘ ее  внешностью  странно  было  хранить
такую верность: стройнаЯ блондинка на хороших ногах, чистаЯ гладкаЯ  кожа,
котораЯ,  казалось,  светитсЯ  в  темноте,  и  ‘ергей  изнывал  два  года,
вспоминаЯ подробности свиданий.
     Ћн вспоминал ее тело, минуты страсти, вожделение изнурЯло его, хотЯ с
чего, казалось бы: их  часть,  как  всю  сороковую  армию  в  Ђфганистане,
держали впроголодь.
     "‡ачем Я  здесь?"  -  думал  он,  озираЯ  иссушенную  солнцем  землю,
каменистое  нагорье,  за  которым  поднимались  горы.  €  почти  неизбежно
вспоминалсЯ ‡венигород, сочнаЯ зелень окрестных лесов, церкви  на  холмах,
их ЯркаЯ белизна на солнце среди деревьев.
     „лЯ встреч