ћлиЯ Њогилевер. 50 килобайтов стихов

Ћцените этот текст:
ћлиЯ Њогилевер. 50 килобайтов стихов

---------------------------------------------------------------
 © Copyright ћлиЯ Њогилевер
 Email: yudit_m@hotmail.com .
 Date: 14 Apr 1999
 WWW: http://www.ksp.israel.net/authors/yulia/sbornik.txt
 не публиковалась раньше нигде, потому что *не хотела*. ’еперь согласна.
---------------------------------------------------------------

x x x

Џочему-то звучит в темноте дребезжащаЯ флейта,
почему-то болит
посредине, в сплетении нервов и слов, кровеносных сосудов, дорог и огней - там,
где гастрит или, может, колит,
или дырка в озоне,
недержание речи, эпохи, границ и неона,
растЯженье понЯтий, и мышц, и обид.
Џочему-то саднит
и стрелЯет
в поЯснице и в ухе, в висок и по окнам, вдоль улиц, составов, суставов,
свист снарЯдов художественный в три октавы
до верхнего лЯ, и
сотрЯсеньЯ и сдвиги коры то земли, а то мозга
отдаютсЯ толчками и крови и почвы,
и воздух
вырываетсЯ с хрипом из легких и кратеров, в корчах
континентов и тел.
Џочему же звенит в темноте
тот мотив дребезжащий, то флейты, то скрипки,
все скрежещет и рветсЯ, бессвЯзный и хлипкий,
неотмытый от золота, зла и золы,
вожделенный, проклЯтый, безупречный, корЯвый,
еле слышный от грохота крови и лавы,
заглушает их вечно,
                    и все времЯ болит.


x x x

Ќас записывают на пленку проходЯщих мгновений,
чтоб потом от скуки или под настроение
перемотать назад и просмотреть, как заведено,
еще и еще, то ускоренно, то замедленно.
Ђ мы послушно поднимаем руки,
               опускаем руки,
мы разеваем рты безмолвно, как щуки,
и потом на бис повторЯем в звуке
то в профиль, а то анфас
в который раз, ну в который раз
те же самые глюки.
Ќо на нас глЯдЯт и глЯдЯт,
и пленка вперед-назад.


               AD&D

—то наша жизнь? - игра, причем ролеваЯ,
а мы - персонажи.
’е, кто играют нас, так вживаютсЯ в роль, что мы даже
почти не знаем,
что ненастоЯщие. Ћни сочинЯют коллизии и страсти,
чтоб было поинтересней,
а мы мучаемсЯ, пытаемсЯ радоватьсЯ, и честно
умираем. Љ несчастью,
навсегда - персонажи недолговечны. €грок подберет другую
роль, и может, в ней что-то будет
похожее, ведь ролевики, при стремленье к разнообразию,
все же люди,
и потому рискуют
вкладывать часть себЯ в каждого своего героЯ.
€гра - отдушина,
отвлекающаЯ участника от быта, неурЯдиц, от жизни его,
перегруженной
беготней пустою -
жизни персонажа ролевой игры, которому не сказали,
вернее, он сам не хочет понЯть,
что в него играют точно так же, как он - в нас.
Ќу и так далее...


„›Љ...

Ћт того, что назвалось жизнью, Я
так  устала,
а она шипит укоризненно,
ну елы-палы!
предъЯвлЯет еще  претензии -
мол, Я виновата,
а ее кренделЯ и вензели
мне по блату.
ќто ж надо, моЯ хорошаЯ,
вот спасибо!
Ќе глЯди, что Я огорошена -
так, пришибло,
мне б на скачки твои с препЯтствиЯми
глазеть с трибуны -
Я б от счастьЯ рада старатьсЯ бы,
пускала слюни,
ну а загнанной, недострелЯнной
кобылой дрЯхлой
под твоими трЯстись коленЯми,
пока не трахнет
колесо твое ржавым ободом
по черепушке,
и не взвыть: пропади все пропадом
в качель и в душу -
это слишком, прости пожалуйста,
моЯ лапа,
как же так, что нельзЯ пожаловатьсЯ,
хоть поплакать,
Я ж терплю, раз уж ты досталась мне,
но вначале
Я не так себе представлЯла все,
елы-палы!


x x x

                                 ‘ыну

Ќе береди эти дебри, все бредни, бард!
џ прохожу мимо времени, этой колоды карт,
в которой, где туз, где джокер, с изнанки не разглЯдишь -
да, пропаду... да, пропасть... будь добр, не береди!
џ не хочу, ты слышишь? в азарте ловить свой фарт.
Ќу, подбодри оборону, попробуй, бард!
Џрости менЯ, умолкаю, стихам своим рты заткну.
Ѓорись, бард, отбрось, брат, робость, крепи броню!
Ђ Я не оставлю следа - какой из менЯ игрок!...
Ѓреду, как в бреду, по бедам без брода и без дорог.


ђЂ‡ѓЋ‚Ћђ ‘ ‚Ќ“’ђ…ЌЌ€Њ ѓЋ‹Ћ‘ЋЊ


Џисание стихов, должно быть, сдвиг ума,
тусовка духа вне больного им же тела,
полет, но над гнездом кукушки, дело
не вкуса даже, а укуса, масть
"один на льдине" в воровской малине,
изгиб прелестных губ, и клык посередине,
свЯзующаЯ нить, болт с гайкой на пупе
земли, а в небесах - корона?.. - нет, коронка,
имеющаЯ зуб на всех, ведь там, где тонЌ
не рветсЯ - анекдотом этот факт воспет,
а поле перейти опаснее, чем жизнь
прожить в который раз. € хватит, отвЯжись.



x x x

‚се, что касаетсЯ моих стихов, - это сплошной интим:
чтобы жить, мне надо дышать, вот Я и пишу их.
Ђ мир и дальше будет прекрасно жить, не подозреваЯ и не интересуЯсь
тем сгустком углекислого газа, который Я выдыхаю на бумагу. € Ѓог с ним.


x x x

                     "‡вуки обозначаютсЯ на письме буквами."
                     €з грамматики.

‘лова, как и мир, непрочны,
буквы дергаютсЯ в стремленье
перетасоватьсЯ, в клочьЯ
разорвав звучанье и звеньЯ,
перетечь, переплавить слепок,
их ловить на слове нелепо.
“текает в марево времЯ,
календарь лихорадит кадрилью,
в смеси месЯцев смысл бессильно
затемнЯЯсь, менЯет тему:
вон Январь - фонари и варенье,
февралЯ рельефы форельи,
марта драмы, травмы, смЯтенье,
акварель на пленэре апрелЯ,
май мой маетсЯ, в Яму манит,
и июнь - юный нюнЯ с нЯней,
и с юлой июль или с лютней,
ну а август густой и грустный.
Ќес сентЯбрь серебро браслета,
тек октЯбрь - акробат с кокардой,
а ноЯбрь не броней, но бренной
плотью платит. € вот последний
добредает в кордебалете
дат декабрь на дебаркадер,
он сойдет в ритуальном танце,
и придет пора расставатьсЯ,
слова завершают круг свой,
и звуки растащат буквы
в иллюзии аллитераций.



‡ЌЂЉ€

I

‚стретишь - узнай, вспомнишь - забудь,
тронешь - стена, отступишьсЯ - путь,
шелест: кто вы?, петли следов,
выдох, увы, надежней, чем вдох.
ЏламЯ костра с кожи не смыть,
тычетсЯ в прах, корчитсЯ мысль,
в прорехах меж дыр чуждаЯ речь,
чьи-то черты - больно смотреть.
‡автрашний день прожит давно,
все еще здесь прошлаЯ ночь,
поздно искать времЯ и суть,
знак у виска - не обессудь.

II

‚лет и навылет,
в сеть и на свет,
лепитсЯ пылью
липовый след.
„ани не надо,
слезы со зла,
плетью расплата
к воле вела.
‡елень леснаЯ,
города грош,
стонешь - устанешь,
в Яме поймешь.

III

Ѓуквы - это следы пробежавших звуков,
отпечатки лапок
мысли, мелькнувшей, не задеваЯ слуха,
скользкий запах,
отражение всхлипа и эхо картинной рЯби,
вкус наощупь
вытЯнутой из памЯти или хотЯ бы
из шлЯпы, что много проще,
то короткой соломинки, то ли лучшей доли,
и мало проку,
если устами младенца пойдут глаголить
эти строки.


x x x

џ пишу стихи в стол, а точнее, в папку и клЯссер,
Я - тюремщик им, и Я же стою на атасе,
рассовав по мешочкам несколько экземплЯров,
отдаю ближайшим членам семьи в подарок,
Я сама - вольнодумный автор, и Я же - ѓлавлит,
припечатаю гриф "‘овершенно секретно", и козырь бит.
‘тихи спрЯтаны в самом непроходимом углу €нтернета,
куда не ступала нога человека и мышки. Ќету
никакого пути - ни адреса и ни линка, никто не взглЯнет,
кроме менЯ, Я сама себе кнут и прЯник,
поиграю в известность, размечтаюсь о славе стихов,
в тот же миг от соблазна все двери закрыв на засов.
Ќет проблемы с прополкой народной тропы за отсутствием оной,
лишь колючка растет, да плакатик "‡апретнаЯ зона".
Ќа клочке мирозданьЯ, повально больном говорильней,
пребыванье мое не заразно, почти что стерильно -
никому не открою глаза, не затрону и не поведу,
спи, мой ѓаммельн! Ќи люди, ни мыши не услышат мою дуду.


x x x

‚озглас света,
вспышка звона,
запах зеленый,
вкус крещендо.
ќхо касаниЯ,
влага сгораниЯ,
радуга дрожи.

€ крыльЯ тоже.


x x x

ќтот мир протекает кровью,
                    сочитсЯ смертью -
от основаньЯ, от трех китов
                    до небесной тверди,
навалЯсь гиеной на плечи,
                    мол, все вы смертны,
век опЯть себе человечьей
                    требует жертвы.
ќто было во все века
                    и под каждым богом,
всех их поила эта река,
                    все умылись ее потоком,
то огонь плотоЯдно пышет,
                    то пахнет газом.
’от, кто дымом в небо не вышел,
                    уходит кусками мЯса.
’о ли рак придавил клешней,
                    то свинец, то голод -
захлебнувшись чужой виной,
                    и своей заколот,
убежденно жестокосердье
                    зовЯ любовью,
этот мир протекает смертью,
                    сочитсЯ кровью.



x x x

‹ьдинка длитсЯ в талой воде,
ладонь, ладьей удалЯЯсь, уладит
дело, давлением влаги загладив
давнее, главного недоглЯдев.

‹ьдинка длитсЯ в талой воде,
тело, взлетев, отделЯЯсь от следа,
делаетсЯ нетленным, и где-то
одолевает поддельный предел.

‹ьдинка длитсЯ в талой воде,
тает и льетсЯ, таЯсь, разлетаЯсь,
видитсЯ тенью, но это детали,
тЯнетсЯ, манит и льнет в темноте.

‹ьдинка длитсЯ в талой воде.



x x x

Ђртерии забиты автомобильными пробками. Љровь
не течет, а тычетсЯ, повинуЯсь непредсказуемым светофорам,
предпочитающим красный, даже когда зеленые. ‘трашно, что шов
на открытом сердце не выдержит напрЯжениЯ, и город
рухнет в дыру между клочьЯми мЯса, заливаЯсь бензином,
ржавчиной, пеплом, ужасом, рвущим уши беззвучным воем,
зарастаЯ булыжником, небылью, ветром и трын-травою,
утопаЯ в памЯти и забвенье, как в болотной тине.
Ќо пока еще все нормально, машины разносЯт кровь города по сосудам,
и по улочкам узким она добредает устало,
кровЯные тельца разрушаютсЯ от нагрузки, не дождавшись помощи ниоткуда,
но город не обращает вниманиЯ, у него и своих-то забот немало.
Ђ галактика мечетсЯ в спешке, оставаЯсь лишь клеткой микронной
человеческого организма недоступного нам масштаба,
кровь которого, измученнаЯ пробками, всей тЯжестью давит на клапан
сердца, точно как в городе, где он живет.
                                          Ђ кстати, об электронах...


x x x

Ќу давай повторим след в след:
‡ла, как ты утверждаешь, нет,
то, что есть - искаженье „обра,
отраженье в кривых мирах.
—то ж, допустим, Я соглашусь,
что „обро исказилось, пусть -
преломленный, разъЯтый ‘вет
виден ’ьмой и источником бед.
’олько это конфетный фантик и
упаковочнаЯ дощечка -
ну при чем здесь, скажи, семантика,
если все-таки ставЯт в печку?
€ не надо быть простофилей,
ведь ’ворец, как известно, всесилен,
дорожа чистотой палитры,
захотел бы - поставил фильтры.
–ель и ‘мысл не постигнуть снизу,
может, все мы, и мир наш - призма,
чтобы ‘вет переплавить в ’ень?
вот и ищем вчерашний день,
бьемсЯ, мечемсЯ, копошимсЯ,
умолЯем, качаем права,
образуЯ тем самым линзу -
так задумана эта глава.
€ вселенскою невезухой
платим мы за входной билет.

—ерез боль протЯни мне руку -
в мире станет чуть-чуть теплей.


x x x

ЏребываЯ на лабораторном столе в качестве белой мышки,
начинаешь воспринимать скальпель, как нечто не слишком
приЯтное, но привычное, что же касаетсЯ боли -
она просто способ существованиЯ в этом мире (на этом столе), не более.
Ћ процессе эксперимента, выводах и конечной цели
мышь размышлЯет, надышавшись эфиром, точнее - в эфирном теле,
не разбираЯсь в ощущениЯх вкуса, слуха, обонЯниЯ, осЯзаньЯ, зреньЯ,
создает гипотезы о происхождении и строенье,
вроде теории Ѓольшого (включили лампочку) ‚зрыва,
о ‚семирном Џотопе (засорившемсЯ сливе),
мы, мол, сгинем и канем в канализацию, то бишь ‹ету,
но возродимсЯ в новых мышах, и идущие следом
будут сильнее и лучше. Џри этом, в конечном счете,
каждый получит свое в Љниге ‘удеб (лабораторном отчете),
там, где прошлое, настоЯщее, будущее - сухим Языком без рифм, там,
где смысл жизни аккуратно изложен квадратным шрифтом.



x x x

Ѓалансирую -
на мизинце несу рапиру Я,
а на переносице шест с подносом,
там бокал и факел. ЊенЯ заносит,
и нога на хилом канатике
лишь движениЯ колебательные
совершает, дергаЯсь, вместо
легкого пареньЯ над бездной.
Ѓалансирую -
вбок кошусь на ориентиры Я,
намекают звезд указатели,
как бы не пришлось, мол, назад идти,
кто там впереди, что ты тащишь
в пустоту светильник и чашу,
разве защитишь их рапирою?
Ѓалансирую.


x x x

Ќам чутье говорит: держись,
все уходит в трубу, и жизнь
утекает ко всем чертЯм,
не боись, мол, все будем там,
мы в законе, паханом - ђок,
нам опЯть намотают срок,
станем скопом, один за всех
отрабатывать общий грех.
‚ыше голову, смерти нет!
‚ечно светит нам белый свет,
скрыт решеточкой над дверьми,
и не спрЯчешьсЯ ни на миг.


’…Ћђ€џ "“‰„€-“‰„€"

 (теориЯ о сжимающейсЯ и расширЯющейсЯ вселенной)

Љогда погаснет свет, и опустеет сцена,
мир съежитсЯ, забьетсЯ в безжалостной руке -
от вечной, бесконечной, блистающей вселенной
останетсЯ спрессованный, фасованный брикет.
„авление растет - все выжато и сжато,
все планы и планеты, все атомы, тома,
кометы и комедии, орбиты и арбаты,
казармы и квазары, все темы, тьмы и тьма.
€ больше нет пустот, лишь сгусток квинтэссенций,
где в стронций вдавлен страх, кровь втиснута в Љоран,
там правда вбита в прах, крик в крест, свинец в Ћсвенцим,
агониЯ в огонь, и воронье в уран.
Џространства больше нет, а времени - навалом,
все без разбору жрет пасть чернаЯ дыры,
и не было еще, еще не начиналось
нигде и никогда. Ќо вот мгновенье - взрыв!


‘ЉЂ‡Ћ—ЉЂ

—етырнадцатого числа утекшего месЯца
что-то случилось с небесной сферой -
приплыла туча цвета плесени,
и откуда-то потЯнуло серой.
Ќебо то ли сжалось, то ли лопнуло,
то ли вытЯнулось чуть заметно,
но люди ходили вокруг да около,
и жили худо да бедно.
€ поэтому никто не заметил, как в трещину
стало медленно стекать прошлое,
а все вздохнули, и стало легче нам,
мы забыли вечные вопросы тошные.
Ђ может, и не в трещину, а из конца в начало
только сжалось и вытЯнулось, как атмосфера,
и вопросы не забыли, просто их не стало,
да никто не помнил и не мог проверить.
€ друзьЯ стали врагами, но враги не стали друзьЯми,
но раз черное вышло белым, то никто не понЯл.
€ стала серой надежда, и серой кровь, и лица, и знамЯ,
и серой пропахли хлеб и соль, стихи и ладони,
дома и землЯ, молитва, и ложь, и правда,
и плесень покрыла добро, и зло, и небо.
Mожно было еще что-то спасти, угадав, да
то четырнадцатое число - давно уже небыль.


x x x

‘квозь быстротечность улиц,
осенний плач,
несЯ глаза, как пули,
идет палач,
кромсает километры,
калечит дни,
сдирает кожу с ветра
и свет с луны,
обмакивает в небыль
тугую кисть
и тычет, тычет слепо
то вверх, то вниз,
а город, мир и памЯть,
судьба и Я -
послушно исчезаем
из бытиЯ.


…™… Ћ„€Ќ ‘ЋЌ

‚ нашей деревне - не смейтесь, это правда - живет свЯтаЯ,
она ни разу не сделала то, что нельзЯ, даже во сне не грешила,
нет, молодаЯ, и не уродина, если не обращать вниманиЯ на то, что она надевает,
но вы обхохочетесь, когда услышите, чем занимаетсЯ эта чудила:
она переписывает Ѓиблию, букву за буквой целыми днЯми,
нет, не с книг, книги - ложь, - так она говорит, - их она не выносит,
там ошибки, - это ее слова, - неточности, о которых мы просто не знаем,
и от этого мир наш похож на бедлам, а мы сами - прохвост на прохвосте.
Ќу а ей, - представлЯете, - ей-то, - ха-ха, - все по буквочкам Ѓог диктует,
настоЯщий, единственный Ѓог, Џовелитель ‚сех ‚оинств,
ну, конечно, она - юродиваЯ, раз несет чепуху такую,
говорит, мы не знаем, как должен быть мир устроен,
а когда, мол, допишет она до конца, до последней строки,
все исправитсЯ во вселенной мгновенно, и мир исчезнет
и поЯвитсЯ снова - без ненависти, убийств и тоски,
мудрый, правильный, справедливый, прекрасный, честный.
Ќу а мы-то, как? Mы-то, - кричу Я, - что с нами будет?
“спокойсЯ, - она отвечает, - мы тоже преобразимсЯ,
тут же станем такими, какими и были задуманы люди
в миг ’ворениЯ, до того, как ‡амысел исказилсЯ.
ЏолучаетсЯ, как утверждает эта сдуревшаЯ праведница,
Я - останусь, но буду свЯтошей, без желаний, падений и взрывов,
без страстей и пороков, без лени, транжирства, скаредности, -
тот же Я, но живущий, как надо, порЯдочно, - тьфу, - и красиво,
- Ќет, не так, - тут она улыбаетсЯ, - все неверно в придуманном, тусклом рае,
ты подумай, - а Я мысленно стаскиваю с нее трЯпку за трЯпкой, и рву их в
                                                                      клочьЯ, -
будет все, ты позднее поймешь, и неважно, что это сегоднЯ грехом называют,
подожди, - говорит она мне, а голос ее то падает, то взлетает, -
потерпи до тех пор, когда Я, наконец-то, поставлю последнюю точку.


‡ЂЏ€‘ЉЂ „‹џ ‘’…Ќ› Џ‹Ђ—Ђ


ѓосподи, ну скажи, неужели ’ебе не скучно?
‘огласись, все можно было бы устроить гораздо лучше.
€звини, что Я критикую, - ведь мы же свои люди.
‚прочем, Я-то ведь без претензий, отнюдь, и
истина в последней инстанции - ’ы сам, по определению.
ќто тривиально, как надпись на сигаретной пачке о вреде курениЯ,
набраннаЯ так мелко, что уже не имеет значениЯ,
а придратьсЯ не к чему, да и лень. € Я
закруглЯюсь, желаю удачи, жму руку, целую в щечку,
остаюсь беззаветно преданнаЯ,
                              вместо подписи - прочерк.
€, по правилам эпистолЯрного жанра, P.S. - Post Scriptum :
послушай, может, все это просто пародиЯ, как у „жонатана ‘вифта,
‘ервантеса или, скажем, ‹ьюиса Љэрролла,
а оригинал забыт, поэтому все поверили,
что ’ы - всерьез. € не оценив юмора в полной мере,
жалеют себЯ, „он Љихота, Ђлису и ѓулливера.


x x x

Ќога наступает на плитки пола,
не спотыкаЯсь о лица,
не вздрогнув от криков боли,
мало ли что там может привидетьсЯ,
воображенье, не более,
просто пЯтна и крапинки, вроде оспы, да
прожилки на камне.

Љорчась под ’воею ногою, ѓосподи,
до ’ебЯ докричатьсЯ как мне?!!


Ћ Џђ€ђЋ„… Ќ…‚…ђ€џ


                                     "‚ Љовчег птенец
                             не возвратившись доказует то, что
                             всЯ вера есть не более, чем почта
                                       в один конец."

                                        €. Ѓродский

Љое-кто слышит отклик, у прочих - глухо.
‚ероЯтно, дело в недостатке слуха
музыкального или абсолютного, как ноль
информации, приходЯщей свыше и столь
желаемой, что как после паролЯ - если не отзыв, то пулЯ,
так из молитвы вытечет вопль "надули!",
призванный сотрЯсти небеса и призвать к ответу
тех, кого - как голосит возопивший - нету.
Ќо криваЯ ухмылка, мол, раз пусто, зачем кричать,
неуместна, потому как в подобных вещах
смысл один - получить, наконец, посланье,
хоть в виде возмездиЯ за кощунство, в крайнем
случае, проклЯтье и казнь - несколько грозных слов,
весточку ответной почтой. € всЯ любовь.


x x x


‚начале было ‘лово, но до ‘лова - Њысль,
от нее, собственно, все и зависело.
‘лову дано закреплЯть аморфные очертаньЯ
миропорЯдка, мироустройства и мирозданиЯ,
мира - умышленно, мысленно, в замысле, в смысле,
в сущности, существующего в бесчислен-
ных вариантах, деталЯх, подробностЯх, то есть,
созданного, но не названного, в общем-то, совесть
не позволЯет совсем игнорировать то, что в основе
миротворениЯ (у?), миротворчества (?) - вовсе не ‘лово.
‘ловом, нет слов, безусловно, что ‘лово - условность,
ну а ‚начале, наверно, был скрежет зубовный,
хрип, хруст хребта, в хороводе хромаЯ по кругу,
страсть и страдание страхом скрывали друг друга.
’олько за миг до последнего выдоха с привкусом крови
между прокушенных губ пузырем прорываетсЯ ‘лово.


ђЂ‡ѓЋ‚Ћђ

- Љак ты бьешь! что ж ты хочешь, скажи!
- Ќичего. џ - судьба. џ - слепа.
  Љарты выпали, жребий лежит.
  ‚се вопросы твои невпопад.
- улер метил колоду твою,
  жребий мой подменили опЯть!
  Џощади, на коленЯх стою,
  можешь ты колесо придержать?
  —то, не слышишь, как кости трещат?
  ‚новь то ободом по лбу, то в лоб,
  и опЯть полный круг, полный ад,
  то надежды, то крови взахлеб.
- џ - судьба, Я - слепа, мир - един,
  одинаковы ласка и плеть,
  ненавидеть тебЯ нет причин,
  нет причин ни любить, ни жалеть.
  ‘трог закон, и порЯдок простой:
  "ѓоспода, ваши ставки! €гра!"
  Џод дрожащею, потной рукой
  шепчет фишка:
               - опЯть умира...


ЌЋ‚ЋѓЋ„Ќ……

Ќу так, с Ќовым годом! ‘тарый плохо кончил.
‘топ! Ќе стоит плакать: в комнате пустой
Я и Я. Ћбеим тошно - нету мочи.
Њы за тень надежды чокнемсЯ бедой.

ЉрепкаЯ настойка, сходу с ног сшибает.
Ќичего, дай руку, встанем как-нибудь,
и скажу Я мне: да ладно, дорогаЯ,
будет все путем, ну подождем чуть-чуть.


x x x

Њстительной, черной, вертлЯвой стрелкой проходЯт дни -
чуть остановишьсЯ и попытаешьсЯ присмотретьсЯ вни-
мательно, а оказалось, что их уже след простыл,
а мы-то все еще, отдуваЯсь, тащимсЯ, все споты-
каемсЯ о разросшуюсЯ кучу позавчерашних дел,
которые вовсе не замерли мертвым грузом, а с достоинством беспредель-
ным путешествуют в завтра и послезавтра и дальше,
                                          ведь с понедельника точно возьмусь,
но понедельник давно прошел и еще не началсЯ, так что совесть, конечно, му-
чает, если о ней вспоминаешь, поэтому, Ясное дело, - не,
как и она о нас, и ее влиЯнием можно легко прене-
бречь, и свести на нет любое, пусть даже и положи-
тельное, то есть система вполне автономна (точнее, кому непонЯтно - жизнь)
и действует по своим невнЯтным законам, которые тоже над ней не вла-
стны, в смысле, что только начнешь задумыватьсЯ, как она прошла.


ЏЋ’ЋЉ ‘Ћ‡ЌЂЌ€џ

‚ечнаЯ наша погонЯ за счастьем, скорее вперед и вперед,
все эти цыганские страсти в омуте околоплодных вод,
как и патетическаЯ чушь, дескать, видит око, да зуб неймет,
не более, чем проекциЯ наших смущенных душ на небесный свод.

Ќу а поиски смысла жизни, это ведь просто вселенский цирк!
‚сем народом пухнем и киснем, лбы просверливаем до дыр,
а если каким-либо ультра-красным зрением можно было увидеть мир,
высветилась бы, в лучшем случае, дата рождениЯ, остальное - тире и пунктир.

€ раз никому ничего не известно толком, то хватит крутить мозги.
„аже самые посвЯщенные, и те постольку-поскольку, и понЯть не дано ни зги,
мы несем караульную службу, сказали: живи - живем, а прикажут: сгинь -
сгинем, если еще не хуже, не от смерти, так от тоски.

Џоэтому все, кто ищет и страждет, подобны †дущему ЋсвобождениЯ Џо
Ђмнистии - аббревиатура доступна каждому, не взираЯ на возраст, пол,
вероисповедание, вес и расу, пребывание в живых и в нетЯх, над и под,
и все прочие прибамбасы длЯ словивших по правде кайф или тех, кто лишь
                                                                гонит понт.

„лЯ менЯ ваши песни про солнце, мол, Ярче брызни, про победу добра над злом,
и свидетельства о загробной жизни, если не врут, то привет, облом.
џ и этот мир волоку с трудом-то, а еще влачить себЯ в том...
‚ы все спрашиваете недоуменно: о чем ты, да Я - о ѓосподи! - ни о чем.



ђЋ‘‘€€

—то-то там рисуетсЯ на горизонте.
’ы менЯ под Ядерный свой спрЯчешь зонтик,
драный, деревЯнный, с поредевшим дерном,
рдЯной дрЯнью дареной, родней Ядреной.
‡онт застыл зениткой, мир со стоном тонет,
изнутри себЯ не защитить бронею,
небо над тобою бдит бельмом болотным,
то пальнет напалмом, то чернеет сотней.
Џадалью запахло да балдой с попойки,
а глаза давно склевала птица-тройка,
больше не кукует, видно, песнЯ спета.
- Њного ли осталось? - Ќе дает ответа.
‚ рабстве омерзительна, страшна в свободе,
ты менЯ забыла, лучшаЯ из родин -
плод постылый, нежеланный, да аборт подпольный -
ты так часто предавала, что уже не больно?
‘вЯто место будет пусто, тем оно и свЯто,
пуповину не отрезать, и родство не спрЯтать,
берега багровой браги Ѓог оберегает.
€сполать! Ѓесплотна плата - пыль да боль слепаЯ...


x x x

’ень города, расползающийсЯ след
в памЯти.
ѓорода, которого давно нет,
занЯто
свЯто место пустым пЯтном
в дымке,
воображением, воспоминаниЯми, сном
зыбким,
горем, ненавистью, болью, черной мукой,
криком,
нежностью, надеждой, детством, звуком
тихим
медленных шагов по линиЯм пустынным, мимо крон
бульваров,
вдоль каналов и мостов, по тро-
туарам
набережных, вдоль оград, где сквозь улов
решетки
проступает ночи белый профиль
четкий.
Ћды площадей рифмуют судеб
Ямбы,
говорЯт, что наводнениЯ не будет -
дамба.
Ќо людские планы - груда слов.
“ входа
вновь маЯчит призрак рокового
года.
“жас заливает город раз в сто-
летье,
гибнет царь, своих спасаЯ граждан,
смертью
мчитсЯ, медными копытами смешав стихи
в стихии,
новый век стекает волнами тоски
в ђоссию,
а под ложечкою, где душа - опЯть взахлеб
и с кровью,
все рифмуетсЯ, себе назло
с любовью,
и юродствует под прахом стылым
паперть.
„вадцать лет прошло, и Я забыла.
•ватит.


ЊЋ…Њ“ Њ“†“

             "Њы бредем усталые,
              ђуки холодны,
              Њы с тобою старые,
              ‘ловно колдуны,
              Њы с тобою лишние
              ‚ молодом лесу..."

              €з стихотворениЯ неизвестной поэтессы 60-х годов.

Ќам не обещали розового сада,
какаЯ жалость !
Ћбещали коммунизм, спросили: вы рады?
а мы смеЯлись,
пока не увидели небо в алмазах
и вышки с колючкой,
и беда стащила у судьбы из-за пазухи
наш золотой ключик.
Ќо ты взломал потайную дверку
и вывел кукол,
а беда просочилась за нами сквозь зеркало,
забилась в угол,
затаилась и смотрит с ухмылкой мстительной,
нет-нет да укусит,
и не откупитьсЯ, не подольститьсЯ нам.
’ак что мы имеем с гусЯ?
‘ мокрого гусЯ, полинЯвшего лебедЯ,
двуногой зебры -
хромой судьбы, котораЯ нас по себе ведЯ,
все времЯ заводит в дебри.
Ѓредем в темноте усталые, Я - рука, ты - плечо,
держи менЯ, будь рЯдом -
наощупь: холодно... холодно... горЯчо...

Ќам не обещали розового сада.


x x x

’ЯнетсЯ белаЯ полоса -

зелеными коврами, щенЯчьим визгом,
синими горами, солнечными брызгами,
голубыми струЯми, веселым ветром,
смехом, поцелуЯми, светом щедрым,
покоем и счастьем в любимых голосах,
радостью щемЯщей,
но только надвигаетсЯ чернаЯ полоса...

ЉатитсЯ чернаЯ полоса -

ночами бесконечными, Ямами, буграми,
воплем пересмешника, верблюжьими плевками,
изменой, зуботычинами, хохотом ослов,
тухлыми, напыщенными штабелЯми слов,
ненужностью, отчаЯньем, горечью в глазах,
грЯзью нескончаемой,
но только приближаетсЯ белаЯ полоса...

’о слово - то дело, то правда - то ложь,
с черного на белое перешагнешь,
жизнь - чересполосица, за взлетом - спад,
добро и зло уносЯтсЯ за закат,
пусть ни вздохнуть - ни охнуть, все вышли чудеса,
от слез ослепли окна,

но из-за поворота - белаЯ полоса...


x x x

‚идно мы - герои второго сорта.
ЊертваЯ вода помогает мертвым.
ќто справедливо - они же люди,
и имеют право мечтать о чуде,
верить, что спасенье вполне возможно:
ведь вода живаЯ длЯ мертвых тоже,
чтоб вернуть назад из загробных странствий.
’олько длЯ живых не нашлось лекарства -
мед, что по усам, да мороз по коже,
молоко сбежавшее, век, что прожит
без черновиков, лишь бы как, не в ногу,
нам, живым, и сказки помочь не могут,
узелок с трЯпьем нам, да ломтик черствый,
видно мы - герои второго сорта.


x x x

“ десЯти ветров и бурь спроси дорогу.
Ћдин из них соврет, и он-то будет прав.
Ќе верь, что далеко, не говори, что много,
не плачь по волосам, надежду промотав.
‚се бродЯт, кто куда, и каждый ищет счастье,
то все длЯ одного, а то один длЯ всех.
Љто жаждет все себе, а кто доволен частью,
но все хотЯт добра и знают, что есть грех.
Људа глаза глЯдЯт - и правда, путь неблизкий,
там прошлогодний снег занес вчерашний день,
завЯвшие цветы лежат у обелисков
спасительных идей и неотложных дел.
€скать - напрасный труд, найдешь - цена копейка.
ђазъедено Яйцо, разломан медный грош.
„авай, концы с концами белой нитью сшей-ка,
в игольное ушко, быть может, проскользнешь.
Ќа десЯти дорогах нараспашку двери,
у десЯти ветров давно названий нет.
…диножды солгавши, кто тебе поверит?
Ќо тот, который лгал, знал правильный ответ.


…‘’€„…‘џ’›…

’оропились, толкались по пути в никуда,
все горела, спускаЯсь, голубаЯ звезда,
и казалось, что вечен свет, огонь и полет,
Џрометеева печень до утра заживет!
”акел светит, как знамЯ, и стихами на нем,
что и те за туманом, кто хотел за рублем!
ѓероизм непокорный, неприЯтие зла
посрамлЯют бесспорно точку зреньЯ орла:
он дурного не хочет, не противник идей,
просто пищи источник длЯ него Џрометей,
это ж ЃожьЯ причуда, не исполнишь - сотрут,
а его ж не убудет, как огурчик к утру,
и потом, по секрету: гарь, пожары, война -
тоже следствиЯ это дарованьЯ огнЯ...
‘ каждым часом привычней, с каждым годом - верней,
и, пожалуй, логично, что висит Џрометей.
„а, делов ты наделал, молодец удалой!..

Џароход белый-белый, черный дым над трубой...
€ дорога кружилась, и клубилась беда,
и катилась, катилась к горизонту звезда.


x x x

                                    ЏамЯти …вгениЯ ЉлЯчкина

Ќаша юность стала седой, сутулой, но не исчезла,
это так банально, что бьет иногда под дых:
старенькие тетеньки плачут на могиле ќлвиса Џресли,
рок-н-ролл и твист - музыка седых.
‹ысые дЯденьки с призрачным взбитым коком,
узкие брючки мысленно обтЯгивают отвислый зад,
солнышки лесные в морщинах напевают про гостиницу и со вздохом
не глЯдЯт назад. „авно не глЯдЯт назад.
"’Янешь еще, старик?" - можно понЯть буквально,
после "живем, ребЯта" лучше поставить вопрос,
но проступает что-то живописью наскальной -
бледный, нелепый контур, прощальный апофеоз.
‘аксы, барды, гитара, волЯ, злаЯ насмешка жаргона,
эти мини и патлы, бесившие граждан и власть, -
поколение привидений вымирает поодиночке согласно закону
природы, несовместимое со старостью, умудрившеесЯ постареть и пропасть.


                            "Ќи страны, ни погоста..."
                             €. Ѓродский
                ***

—еловеку бывает свойственно предполагать,
располагаЯ потом, между прочим, совсем иначе,
и слова "нельзЯ вступить в ту же воду" значат,
что не столько вода не та - безнадежно не та нога.
Ђ не той щекой не прижатьсЯ к чужой отчизне,
между прежних линий другое тело не втиснешь,
нет причины у этих глаз тот фасад искать,
и туда, где все та же цинковаЯ река
из-под лап грифона смывает вечную прЯжу,
никому не прийти. Џросто некому. € неважно.


x x x
                                 ЏамЯти Ѓулата Ћкуджавы

ѓод шестьдесЯт неучтенный, июнь девЯносто седьмого,
день, когда оттрубил трубач, и надежда нашла другого -
ведь не все ли равно надежде, над кем простираЯ руки,
наиграет ее оркестрик веселый мотив разлуки.
Ќе грустит, не печалитсЯ, в общем-то, что ей за дело? -
это как повезет - на войне, на дуэли, в постели,
он не то чтобы жил, он дышал и летал там, где ходЯт,
путешествие кончилось, фраеры вышли из моды.
€ тогда на гитарных аккордах последнего вздоха
отыграла, отпела и отговорила эпоха,
не смогла приспособитьсЯ к новым крутым заморочкам.
Љто-то должен был взЯть и поставить последнюю точку.


MЋЌЋ‹Ћѓ

Џоказалось солнышко из-за тучи,
выползло на свет ваше племЯ сучье,
вышло, почесалось, сожрало что-то,
занЯлось унылой своей работой.
џ стою в тени, прикрываЯсь ложью,
никому уже ничего не должен,
если что и было, все искупил Я,
знали бы вы только, как мне постылы.
џ могу пройти в ваш проклЯтый город,
Я толпу, как плащ, натЯну по ворот,
кто длЯ всех Я? Џросто чужак с котомкой,
сколько ж вас на деле - мои потомки!
Ћбернулась казнь длЯ менЯ наградой:
Я бессмертным стал за убийство брата,
среди вас хожу Я, неузнаваем,
ваших жен химерами соблазнЯЯ.
‘емЯ мое сеет вражду и стужу,
только мне уже ничего не нужно,
по миру устало бреду, кочуЯ,
сам не понимаЯ, кому же мщу Я.
Ђ землЯ потомством моим богата -
брат, куда ни глЯнь, восстает на брата,
’от, вверху, совавший повсюду нос свой,
что-то перестал задавать вопросы.
џ кружусь по вечности, неприкаЯн,
и никто не спрашивает, где Љаин,
долго ли ему еще крест нести свой?
‚ас Я ненавижу за то убийство.
Џотому что вы на менЯ похожи,
потому что брата вернуть не сможет
мне никто. ‚округ беспредел без правил.
џ кричу без слов: "ѓде ты, брат мой Ђвель?"



ѓ…ђЋ‰ € ’Ћ‹ЏЂ


- Ќевозможно жить во лжи!
                         - Ќе скажи!
- €стина на всех одна!
                         - ‚от-те на!
- Љровь мы за нее и пот!
                         - ѓонит понт!
- џ готов идти на смерть!
                         - Ћхренеть!
- ѓрудью лечь на пулемет!
                         - ‚о дает!
- ‚ мире нет таких вершин!
                         - •ватит, блин!
- —тобы нам не покорить!
                         - ‹адно, ври!
- ‚се за мной! крепите дух!
                         - Ќу лопух!
- —то ж вы? †дут нас впереди!
                         - ™а, летим!
- ЃратьЯ! ќто же позор!
                         - ’ы, козел!
- Ђ-а! Ќе бейте! Ќет! ‡а что?!
                         - Љонь в пальто!
- ‹юди, как же вы могли?!..
                         - ‚се, пошли!
- џ ж как лучше, Я ж длЯ вас!
                         - Ѓог подаст!


x x x

‹истьЯ дождЯ обрываютсЯ на ветру,
опадают на головы и на землю,
его длинные пальцы впиваютсЯ в грунт,
стучат по крышам и зонтикам, не приемлЯ
непромокаемого, несбиваемого, чужеродного,
мешающего прильнуть, как встарь, оплодотворить и слитьсЯ,
а город пожимает плечами, мол, вот снова
этот брызжет слюной, как припадочный, материтсЯ,
не стыдЯсь ни детей, ни женщин, отходы льет
радиоактивные и химические - "дитЯ прогресса",
в экологически чистом мире природы таким не место,
мы вполне обойдемсЯ запасом грунтовых вод! -
дождь грохочет, наглостью поперхнувшись: как же!
Я ведь с самого Њига ’ворениЯ существую, а может, даже
раньше, когда их всех и в помине не было! - но почуЯв
запах ртути и ржавчины в собственных струЯх,
утихает растерЯнно и высыхает бесследно
под убийственным изначально, жестким ультрафиолетом.

x x x

‚от задачка из учебника длЯ второго класса:
между пунктами Ђ и Ѓ пролегает трасса,
и по этой трассе, печальнее год от года,
безнадежно бредут навстречу два пешехода.
’Яжела их жизнь гладиаторов на арене,
как хотелось бы им пролитьсЯ водой в бассейне
из соседней задачки, и там, просочась сквозь трубы,
в землекопы пойти, а может быть, в лесорубы.
€ никто бедолагам, увы, объЯснить не может,
что все судьбы на свете, в общем, одно и то же,
все мечты об успехе, наградах, борьбе и счастье
служат лишь одному - научить разбивать на части,
чтобы скорость найти, объем и длину канавы...

€ что толку в вашей любви, в вашей доблести, в вашей славе?!..



ЉЋ‹›Ѓ…‹њЌЂџ “’ђ“ ЏЋ‘‹… Ѓ…‘‘ЋЌЌ€–›

Џобедив неотвратимость утр,
их звон,
мы глаза свои откроем внутрь,
и в сон.
Љролик спит, удав останетсЯ ни с чем,
пускай.
Ќам до этого нет дела вообще,
бай-бай.
‘пать - рукам, словам, истерзанным
простынЯм.
Ќу а день с его интересами
пусть уж сам.
‘пит удав, свернувшись калачиком,
в центре - слон.
…сли кролик сегоднЯ удачливый -
он спасен.


x x x


‚о сне мне позвонил папа и сказал:
- —тобы не разминутьсЯ, нам надо договоритьсЯ о встрече,
запомни: как только попадешь на вокзал,
подойди к "‘правочному" - это круглаЯ будка, ты сразу заметишь,
там есть компьютер, напишешь мою фамилию, имЯ, отчество,
дату и место рождениЯ, дату и место смерти, и Я через минуту буду,
только не уходи никуда, жди менЯ, слышишь, доченька?
- Ќу конечно, папочка, все понЯтно, Я буду стоЯть у будки.

x x x

„уша зацепилась жизнью за землю
и не смогла улететь, беднЯжка, ну с кем не
случаетсЯ по ошибке, она ж не хотела.
†изнь пришлось ампутировать, что поделать,
жаль, конечно, но вырастет новаЯ, еще краше.
ѓлавное, душа теперь свободна, как пташка.


ЏЋ„Џ€‘њ ЏЋ„ ЉЂђ’€ЌЉЋ‰

џ - это веревка в начале координат
трехмерного мира, ткань которого расползаетсЯ, и оси
пытаютсЯ разбежатьсЯ, раскалываЯсь в такт
усилиЯм, разрываЯ стЯгивающую их менЯ, котораЯ уже на износе,
и струйки крови ее стекают по раздувшимсЯ от напрЯжениЯ гранЯм,
заливаЯ собой пространство, которое хоть и
свЯзано пока еще, но, поздно или, скорее, рано
не выдержит, провалившись в почерневшие головешки собственных дыр,
потому что Я - всего лишь веревка в начале координат, и всей моей плоти,
к сожалению, не хватит, чтобы спасти этот мир.


x x x

                                      "Љогда Я умру..."
                                          ”едерико ѓарсиЯ ‹орка
Љогда Я умру, от менЯ останутсЯ фотографии,
неразобранные бумаги, ненужный хлам,
в отделе кадров - краткаЯ автобиографиЯ, -
а все остальное - ко всем чертЯм.
ЏамЯть ненадежна: она выдает желаемое за действительное,
или нежелаемое за недействительное,
или то, и другое, и третье, что так же сомнительно.
Ќо главное, в ней никогда не останетсЯ то,
чего никогда и не было, и ничто,
что всегда было, и нечто, о чем никто не знал, и что, на самом деле,
не менее реально, чем быт и плоть,
и исчезнет еще до того, как она окоченела, -
уйдет...
‚прочем, куда может уйти то, чего нет в помине?
’о, чего никогда не было, навсегда сгинет,
а останетсЯ все, в чем не будет менЯ - фотографии,
трЯпки, клочки ощущений, бумажный хлам,
с бору по сосенке вех моей биографии,
расплывающийсЯ отпечаток на чьей-то сетчатке,
          дыра в пространстве, расползающемсЯ по швам...


x x x

Mои отношениЯ с миром строЯтсЯ на основе
полной гармонии и взаимности:
Я не понимаю его, он не понимает менЯ совершенно.
‚прочем, чтобы менЯ не могли поймать на слове
и придратьсЯ, как это принЯто, уточним. Ќо стиль,
да и смысл сказанного выше останетсЯ неизменным.
€так, попробуем выразитьсЯ чуть построже:
Я - иногда - не понимаю мир, к сожалению.
Mир не понимает менЯ никогда, то есть, всегда, точнее, ни капли,
или (что, в общем, по сути одно и то же)
понимает чуть-чуть, кое-кто, приблизительно, более-менее.
Ќо не так. € не то. Ќе тогда. Ќе менЯ. € не надо, не так ли?


x x x

ђезкое чувство неприЯтиЯ мира
действует, как рвотное, на обоих -
ты, содрогаЯсь, в недра сортира
изрыгаешь его, а он, давЯсь тобою,
отторгает в конвульсиЯх, как инородный
элемент, лакомство, которое слишком
поспешно заглотано в пищевод, но
не пошло - ком заткнувшей горло отрыжки.
’ошно, мучительно, то есть, лучше расстатьсЯ -
два пальца в рот, и наконец, облегченье.
’о ли мир из тебЯ извергаетсЯ в канализацию,
то ли ты из него - в общем-то, не имеет значениЯ.

x x x

‚се беды мира докатываютсЯ до моего берега,
бьютсЯ о него в истерике,
оставлЯЯ частицы соли,
так что мой берег пропитан болью
и серенькой,
липкой мыслью о том, что скоро
эти волны затопЯт горы,
равнину, леса. € городские стены
зальет мгновенно
до самой высокой башни
тоской вчерашней.
Ђ мне не выдержать, мне не выстоЯть,
не пережить эту простую истину,
что в горькой сини
мой город сгинет.
’ак что ж вы удивлЯетесь, что Я кричу от горЯ,
и друг другу вторЯ,
наставлЯете менЯ, что слезы напрасны,
что жизнь прекрасна,
и нет причин длЯ страха,
что главное - перестать ахать,
теперь, по крайней мере,
когда все беды мира уже обрушились на мой берег.


                  Љ ***

Њчись, уносись, пролетай и кончайсЯ - не жалко!
Џухом землЯ, или скатертью рваной дорожка,
много ль ты стоишь - обед промотавшаЯ ложка
дегтЯ, кругами текущаЯ шатко и валко
мимо, сквозь пальцы, в бездонную бочку ни меда, ни Яда,
под немигающим, незамечающим взглЯдом.
—то там про сутки молол любознательный ‘финкс?
ѓрохот часов - это вовсе не вызов на бис.


IN VIVO

I

‘тихи пишутсЯ не длЯ того, чтобы кто-то прочел их, это неправда.
Ћни затыкают глотку, дырЯвЯт лоб, и с пальцев сдирают кожу,
отмахнутьсЯ от них нельзЯ, удержать внутри невозможно.
Ќо, написанные на листке, они затихают, бумаге рады,
и спокойно, безропотно в мертвую папку ложатсЯ.
Ђ читать их вслух и кому-то давать читать их -
это все - суета, тщета и соблазн от лукавого. Љстати,
наказание - неизбежно, и боль от него - ужасна.

†ажда творчества жаждет творениЯ. ’очка. € этим
удовлетворитсЯ вполне, потому что жажде, заметьте,
безразлично, что будет с исписанным ею листком.
Ќу а если слава поманит, польстит, закружит -
будет плохо потом, а позднее - безмерно хуже,
и тогда раздирающий, рвущий, ревущий, исторгнетсЯ ком
на бумагу, и стихнет блаженно вселеннаЯ, затвердеваЯ стихом.

II

Mне нет дела, что станет с моими стихами, когда менЯ не станет.
€деальней всего - огонь, потому что помойка и свалка - синонимы обнищаньЯ,
но пока Я - есть, место стихам в Яйце, что в зайце и в птице, в шкатулке,
                                                    запертой поворотом ключа, -
длЯ того, чтобы, в них оставаЯсь, менЯ отпустила та боль, о которой они кричат.



x x x

Ћбернувшись к миру самой неприступной своей стеною -
в узких щелЯх бойниц затаившиесЯ арбалеты -
окружившись рвом, который не одолеть и Ќою
в супергерметизированном его ковчеге, при этом
никакой ‘езам не растет у подножьЯ, дабы не открыл потайную дверцу,
никакой птице ђух не долететь до зубцов в поднебесье, -
на таком безнадежном застыла холоде, что уже не веритсЯ
в вероЯтность спасениЯ, потому что - неинтересно.
Ќет укрытьЯ от грЯзных сапог и от наглых глаз - стены рухнут,
в этом мире сезам используют только в пищу,
да и с кем боротьсЯ - тут вообще птицы ђух нет,
ну и прочих, огнедышащих и многоголовых, не сыщешь.
—то мои арбалеты могут против ракет и танков?
—ерез ров наведут понтоны - готово дело.
Ќи к чему ‘езам - динамитом рванут, и конец атаки.
‘амолет взлетит выше всех небес. Ќадоело.
Ќе нужны арбалеты со стрелами,
лучше взЯть и перекраситьсЯ в серое,
незаметное, вроде мыши,
был огонь в бойницах, да весь вышел.
’ак и жить, не нужной врагам,
и не надо, ѓосподи, не помогай.


x x x
                                                   ЏамЯти €ры —укреевой

ќто был обычный жилой дом посреди квартала,
в приличном месте, но достаточно облупленный и старый,
добротный и зажиточный в прошлом, но не высшего ранга, а чуть попроще,
парадное внутри - шириною с площадь,
мраморнаЯ лестница, величественнаЯ, как в ќрмитаже,
смены жильцов, похоже, не заметила даже,
хотЯ без ковра выглЯдела не так богато.
Џервый пролет упиралсЯ в зеркало в раме, нарЯдной когда-то,
а сейчас потускневшей, побитой, подернутой патиной.
Ѓыло оно пыльным, в трещинах, и покрыто тщательно
мутным слоем времени, который согласно своей природе,
не отражает того, что перед ним происходит,
и если по бокам, у рамы, еще просматривались наши оторопевшие физиономии,
пропорциЯми способные поразить знатока человеческой анатомии,
то ближе к центру, в глубине неизвестности,
не видны были вовсе ни перила, ни лестница,
стены дома, лампочка, двери в квартиры,
а угадывались лес и озеро, живущие Явно не в нашем мире,
поражающие чужеродностью и достоверностью
в общем рЯду обыденности и благонамеренности,
торжества реализма, материализма и скуки.

Ќам было около четырнадцати - мне и моей подруге.
‹ет через столько же, более или менее,
ее тело найдут в Ќеве, факт самоубийства не вызовет ни у кого сомнениЯ.
Ќо пути ѓосподни, а также человеческие, неисповедимы,
нам свойственно видеть лишь то, на что глЯдим мы,
и принимать за действительность - банальность, данную нам в ощущениЯх,
именуЯ свободой - осознанную необходимость превращениЯ в тлен и прах.
Ћчевидность доходчиво и занудно зевотою сводит скулы.

Ђ она, Я надеюсь, вошла в тот подъезд, поднЯлась по лестнице к зеркалу,
                                                                 и шагнула.


x x x

„евЯтое маЯ. ѓод шестьдесЯт пЯтый.
„ень Џобеды. Џолдень. ‡венЯщий свет.
Љанал ѓрибоедова. Mостик горбатый.
‡апах счастьЯ. естнадцать лет.
Mодное пальто в черно-белую клетку еще не думает об упадке,
о том, что ему предстоит превратитьсЯ в рвань, и
что поЯвЯтсЯ огромные темносиние карманы на серой подкладке,
длЯ поездок в лагерь, в Mордовию, на свиданье.
Ђх, как Я хороша, мгновение, ты прекрасно!
Џотом будет жизнь, и еще ничего не Ясно,
и как хорошо и мне и пальто - не знать.
€ эта весна - навек, этот свет не гаснет,
и счастье, что Я понимаю, что это - счастье...
Mостик. ‹источки. „евЯтое маЯ. ‚есна.
‘олнце. естнадцать лет. € музыка из окна.


x x x


€менем звезды летЯщей,
именем царевны спЯщей,
утром листьев, ночью пнЯ,
вьюги, ветра и огнЯ,
именем крыла и бега,
именем дождЯ и снега,
блеском мглы и тьмой вины,
вечным воплем тишины,
колдовской неслышной ратью,
черным голодом проклЯтьЯ,
пеньем лис и визгом сов,
гарью пройденных мостов,
желтой патокой измены,
тухлым хохотом гиены,
ледЯным провалом глаз,
верою, что Ѓог не спас,
жизнью, прожитой на плахе,
между ужасом и страхом,
между пламенем и льдом,
между плетью и кнутом,
заклинаю...


‚Њ…‘’Ћ ‚›„Ћ•Ђ


- Ќе бойсЯ!
            - „а Я ничего не боюсь,
Я в ‚аши окна зову-стучусь,
Я очень прошу: ответьте!
а ‚ы говорите: ветер!
как  видно, ветер опЯть за свое,
он снова стекла сейчас перебьет,
бушующий, своенравный!
и ‚ы закрываете ставни.

- Ќе бойсЯ! не бойсЯ!
                      - „а Я не боюсь,
у ‚ас на балконе дождем прольюсь,
впустите менЯ, умолЯю!
- ЉакаЯ погода плохаЯ!, -
так скажете ‚ы, и балконную дверь
запрете, вздохнув: ну и дождь! теперь
не высунешь нос наружу,
покуда не высохнет лужа!


- Ќе бойсЯ! не бойсЯ!
                      - Ѓоюсь, боюсь,
прозрачным туманом сквозь щель втЯнусь,
послушайте, не гоните!
‚ы ежитесь, ‚ы дрожите,
‚ы шепчете: надо разжечь огонь,
темно, Я как будто бы слышу стон,
кто там? может, жду тебЯ Я?
ответь!
        - Ќо Я таю, таю...


Ѓ…‡ ‘ћ†…’Ђ

Љрыши деревьев и ветки домов,
грустный фонарь, опустивший морду.
‘квозь дырочки звезд протекает зимой
гнилой потолок над простуженным городом.
ЉухнЯ чадит. ЋпираЯсь о дым,
с мутного варева первую пробу снЯв,
туча задумалась, пальцем большим
гладЯ глазастые лица автобусов.
Џод ноги коврик травы подстелив,
плед из огней натЯнувши на плечи свои,
вечер раскинулсЯ в кресле скалы,
себЯ одомашниваЯ и очеловечиваЯ.
†изнь затевает уборку везде,
моет, скребет, надоевшее - в мусор,
часть человечков, домов и т.д.
в новом порЯдке расставит по вкусу.


PIZZICATO

Њузыку выводит за окном оркестр
капель. Љапельдинер и капельмейстер.
Ђ capella капелек хор пропел,
капает мелодиЯ, как капель.
…й бы капитал в облаках накапливать,
скальпелем стакатто не щадит ни капли вас,
аккомпанементом по капюшонам -
каприччо длЯ оркестра с оконным звоном.
Џерекличка капель или капитанов:
Ђкапулько, ЉапуЯ, Љопакабана,
капор, капучино в кафе с капралом...
Љак по нотам,
             как по рельсам,
                            как по шпалам.


x x x

‘орви-голова лежит под кустом.
Ќо это неважно, и дело не в том.
Џодумаешь, голову кто-то сорвал
(он был, говорЯт, негодЯй и нахал) -
сорвал кто-то с клумбы намедни цветок,
сорвали личину, сорвали урок,
известнейший тенор раз голос сорвал:
привычки поклонниц с женой обсуждал.
Ђ тут голова, что лежит под кустом -
с ушами, с ногами, хребтом и пупком,
к ней руки приделаны, грудь и живот,
хотЯ непонЯтно, где зад, где перед,
неЯсно к тому же, где верх , а где низ,
поскольку лежит, распростертаЯ ниц.
‚алЯетсЯ в луже сорви-голова,
при этом упорно качает права:
- ‘орвать перемирье, сорвать разговор,
обои и куш, поцелуй, договор,
сорватьсЯ с катушек, на крик, и в бега,
сорвалсЯ спектакль, и план, и нога,
афера, слеза и шальные слова,
сорватьсЯ с цепи, оторватьсЯ едва.
Ћторва и прорва, рванина и рвач,
зарвалсЯ, урвал, оборвалсЯ, хоть плачь.
“рывками пьесу в отрывках читал,
потом с сочинителем свЯзи порвал.
’ерпел сорванец, но сорвалсЯ, не смог:
он шлЯпу сорвал и удрал со всех ног.
Ћбрывки газет оборванец прочел
и, когти рванув, от погони ушел,
сорвалсЯ с крючка он и угол сорвал...
- ‘орви-ка мне розу, сорви-голова!


x x x

‚от слова одного нахала:
"Љарл у Љлары украл кораллы" -
это все клевета и бред:
Љлара у Љарла украла кларнет!
Љроют колоратурно крали
Љарла с Љларой на карнавале,
и укрыл на крыльце клеврет
в клЯре кораллы, в кольраби - кларнет.
‚ клевере колобродит кролик,
карлик алкал ликер до колик,
арлекин заарканил аккорд,
в клиросе каркает клавикорд,
в кресле лирик клико лакает,
в Љинерете крокодил кирЯет,
кролем плывут клерикал и корнет,
с криком догнав королевский корвет.
Ќа каравелле креол в кулуарах
чистит карболкой кораллы длЯ Љлары.
‘крылись закрылки и киль кораблЯ,
клика колибри храпит у рулЯ.
Љлир лихорадит и коловоротит,
Љлио король по запарке колотит,
кличет под кровлю кретинов кулик,
и коростелЯ разноситсЯ крик,
клево в колье лопотать по-корЯцки,
круто калЯкать по-каракалпакски,
колокол кроток, рокочет клавир,
клерку - каракуль, крокет и клистир,
Љарл в карауле под баркароллу
крыльЯ раскрыл и кружит в рок-н-ролле,
а с калькулЯтора в рыло ответ:
Љлара в кораллах, у Љарла - кларнет.


x x x

€нфузориЯ-туфелька с левой ноги
захотела приладить себе каблуки
на высокой и узенькой шпильке,
и натурою будучи пылкой,
сговорилась с морским безработным коньком,
что послужит он ей за харчи каблуком -
деловаЯ играла в ней жилка.

€нфузориЯ-туфелька с правой ноги
не хотела приделать себе каблуки,
утверждаЯ, что шпильки - немодны,
что колодка должна быть свободной,
и пружинить, ступне обеспечив покой.
€ условилась туфелька с губкой морской,
флегматичной, но к делу пригодной.

Ќо когда час расплаты настал и истек,
инфузорию съел, как зарплату, конек -
близорук был, прожорлив и глуп, как
ее пару сглотнувшаЯ губка.
‚от печальнаЯ участь! ‘ тех пор, как ни кинь,
что касаетсЯ правой и левой ноги, -
обе ходЯт босыми, голубки.



ЉЋ‹›Ѓ…‹њЌЂџ ‘ Џђ€‚…’ЋЊ


‘пи, спи, спи -
да вроде, Я уже -
спи, спи, спи -
уже почти заснула -
спи, спи, спи -
немного сводит скулы -
спи, спи, спи -
от непривычки же -
спи, спи, спи -
на этом лЯ-фурше
моей забавной жизни
мы только зубы стиснем,
да и кому до нас?
плевать, что в неглиже,
пусть ноблес нас оближет,
нам до него поближе,
сподручнее попасть.
Ђ если что чего,
то лихо поминайте,
отметьте копирайтом,
и в общем, не того,
а смысл? смысл вот,
тут где-то, в файле, в байте,
в хомпэйдже, в нетЯх, в сайте,
ку-ку, не зависайте!
адье,
      гуд-бай,
               всего.


Last-modified: Sun, 18 Apr 1999 15:32:34 GMT
Ћцените этот текст:
ћлиЯ Њогилевер. 50 килобайтов стихов

x x x

x x x

„›Љ...

x x x

ђЂ‡ѓЋ‚Ћђ ‘ ‚Ќ“’ђ…ЌЌ€Њ ѓЋ‹Ћ‘ЋЊ

x x x

x x x

‡ЌЂЉ€

I

II

III

x x x

x x x

x x x

x x x

x x x

x x x

x x x

x x x

x x x

’…Ћђ€џ "“‰„€-“‰„€"

‘ЉЂ‡Ћ—ЉЂ

x x x

…™… Ћ„€Ќ ‘ЋЌ

‡ЂЏ€‘ЉЂ „‹џ ‘’…Ќ› Џ‹Ђ—Ђ

x x x

Ћ Џђ€ђЋ„… Ќ…‚…ђ€џ

x x x

ђЂ‡ѓЋ‚Ћђ

ЌЋ‚ЋѓЋ„Ќ……

x x x

ЏЋ’ЋЉ ‘Ћ‡ЌЂЌ€џ

ђЋ‘‘€€

x x x

ЊЋ…Њ“ Њ“†“

x x x

x x x

x x x

…‘’€„…‘џ’›…

x x x

x x x

MЋЌЋ‹Ћѓ

ѓ…ђЋ‰ € ’Ћ‹ЏЂ

x x x

x x x

x x x

x x x

ЏЋ„Џ€‘њ ЏЋ„ ЉЂђ’€ЌЉЋ‰

x x x

x x x

x x x

x x x

IN VIVO

I

II

x x x

x x x

x x x

x x x

‚Њ…‘’Ћ ‚›„Ћ•Ђ

Ѓ…‡ ‘ћ†…’Ђ

PIZZICATO

x x x

x x x

x x x

ЉЋ‹›Ѓ…‹њЌЂџ ‘ Џђ€‚…’ЋЊ

…‘’€„…‘џ’›…
