‹ев ѓунин. ‘он и Явь

Ћцените этот текст:
‹ев ѓунин. ‘он и Явь

---------------------------------------------------------------
© Copyright -- Lev Gunin
Home page: http://www.total.net/~leog/
Email: leog@total.net
Date: ‹ето 1973 года. ЊогилЈв - Ѓобруйск, Ѓобруйск - ЊогилЈв.

Ћригинал этого текста расположен на
http://www.geocities.com/Athens/Aegean/3849/son_yav.htm
---------------------------------------------------------------

Љакой-то глухой удар прозвучал в темноте. ђаздалсЯ звон, и голос,
напоминаюший о времени, произнЈс, что оно истекает. џ молчал, погружЈнный в
свои размышлениЯ, и знакомые и незнакомые мне образы проплывали передо мной.
‘пускаЯсь с холма, проехал автобус, который обычно вЈз менЯ на учЈбу, вот
прошел пьЯный, что проходил здесь каждый день, вот, манЯ неизвестностью,
освещЈнные последним лучом солнца, проплыли незнакомые кварталы. € вдруг,
как тЯжелое и страшное напоминание, всплыла фраза о том, что менЯ выгонЯют
из музучилиша. Ќо вот уже всЈ потонуло в каком-то саркастическом смехе, и
волна диалогов захватила всЈ в свой радостный и беззаботный хоровод. џ
старалсЯ, напрЯгаЯ ум, что-то вспомнить, но мозг словно был чем-то оплетЈн,
и Я через силу улыбалсЯ, а потом оставил воспоминаниЯ и стал легко
радоватьсЯ, глЯдЯ на маленьких человечков, прыгающих и веселЯщихсЯ вверху и
внизу. Ќо вскоре опЯть стало тихо и безрадостно, и Я опЯть очутилсЯ наедине
со своими мыслЯми... € тут Я встретил е г о.
Ћн поЯвилсЯ внезапно, словно выйдЯ из небытиЯ, и Я угадал, что он и
есть тот, кто мне так нужен. Ћн содержал в себе зарЯд решимости, и, в то же
времЯ, был всезнающим, словно всЈ происходЯщее было им давно уже
предугадано. €, всЈ-таки,он заговорил со мной первым. ЋбращаЯсь ко мне, он
напомнил, что все случившеесЯ вытекает из всего предыдушюго, и что, таким
образом, моЯ судьба была уже давно решена. џ не был согласен с этим, потому
что Я был уверен, что человек сам решает всЈ и действует, принЯв свое
собственное решение.
"Џосмотри вокруг, - сказал он. - ’е, которые живут и которые действуют
по своему усмотрению, в своих действиЯх неизменно зависЯт от огромного
множества людей и Явлений, а те, в свою очередь, тоже в действиЯх зависЯт от
множества. Џоэтому всех живущих под солнцем людей можно принимать за одну
действующую в Њире душу, помыслы и действиЯ которое направлЯет кто и что -
неизвестно. Ћдин же человек не имеет права и способа выбирать, так как даже
два противоположных действиЯ всегда приведут к одному и тому же результату."
•отЯ Я не разделЯл этого его, высказанного мне, мнениЯ, Я почувствовал к
нему уважение и симпатию, и знал, что он может думать параллельно, то есть,
не подавлЯЯ мои собственные мысли. ‚ знак дружбы и расположениЯ он пригласил
менЯ перейти в его оболочку, и Я принЯл приглашение, чтобы, сливаЯсь с ним в
одно целоЈ, Я лучше понЯл его и смог бы выразить свое уважение и
признательность.
Ѓыло поздно. Ђвтобус, издаваЯ запахи масла и бензина, летел сквозь
времЯ, уносЯ бездумные рассуждениЯ и, объЯтое вожделением, озЯзаемое
скопление человеческих тел.
Ћн сидел на заднем сидении, закрыв глаза и не внимаЯ происходЯщему.
ЊыслЯми он уносилсЯ намного дальше времени, но, находЯсь в этой, сковываюшей
движениЯ, массе, мог лишь предопределить, но не мог изменить происходЯщего.
Ћн оценивал и объЯснЯл €сторию, не ограниченный рамками времени и
исторических периодов.
"Љогда царь Ќавуходоносор вошел в свою, расположенную во дворце,
спальню, он увидел, что все вещи, лежашие в ней, находЯтсЯ в беспорЯдке.
Џозвав двух слуг, он приказал им убрать комнату и наказать виновных в ее
беспорЯдке. Ќо прошло времЯ, а виновные не были найдены. € только через
какой-то промежуток времени он обнаружил, что, используЯ различные предметы,
он сам приводит комнату в беспорЯдок. ‚ыходит, он должен был был наказать
сам себЯ, именно он, недовольный беспорЯдком.
—ерез много лет ветер нЈс песок по разбросанным в беспорЯдке обломкам
вавилонских строений...
‚ период до и после разразившихсЯ в мире двух Њировых войн, - говорил
чей-то голос, - ђоссиЯ захватывала, рискуЯ быть захваченной. (‚ это времЯ
человек с бородой протЯгивал прут, острым концом упиравшийсЯ в пустоту, а
другой человек в шлЯпе, и тоже седой и властный, ударЯл по нему чем-то, что
протыкалось, но продолжало оставатьсЯ целым). ’еперь же, когда всЈ рискует
быть уничтоженным, ‘оветский ‘оюз боитсЯ... - нет, не боитсЯ, а: в эпоху
наступившего атомного равновесиЯ /в этот момент на землю упали два,
скрещЈнных нами, тЯжЈлых железных стержнЯ, и мы разбежались в разные
стороны, как будто опасаЯсь взрыва/ никто не желает войны. Ќо, терзаемый
освобождением народов, своей собственной противоречивостью, ‘оветский ‘оюз
распадЈтсЯ, как дрогнула от разрастающихсЯ восстаний и под напором внешних
врагов ‘вЯщенна ђимскаЯ €мпериЯ".
‚ этот момент Я сам вздрогнул, издав при этом беззвучный, или звучащий,
крик. Ѓыло такое ощущение, как будто что-то вывело менЯ из забытьЯ,
непрошенно ворвавшись в мои мысли, как выстрел, прозвучавший в полной, ничем
не нарушаемой, тишине. џ упрекал себЯ за то, что поддалсЯ этому соблазну,
этому наваждению, но было уже поздно, и Я не мог удержать эти, исчезающие,
как дым, видениЯ.
Ќадо мной стоЯла мама и будила менЯ, делаЯ что-то со мной или с моим
уходЯщим воображением.
Ѓыло пол-седьмого утра. Њне нужно было опЯть ехать в другой город, в
училище, чтобы окончательно узнать, какова моЯ участь. Њне было так жаль,
что Я не дослушал его слова, но надо было идти, и времени уже не оставалось.
„икаЯ тоска овладела мной. џ провел рукой по лицу и начал собиратьсЯ.
ђуки, после вчерашнего, дрожали, а перед глазами все плыло. ЉушаЯ, Я думал о
пустЯках, о том, что узор на потолке, образованный потрескавшейсЯ краской,
почему-то, тЯнетсЯ в одном направлении, и что надо пойти в комнату и открыть
балкон, что было совершенно бессмысленно. Ќо как только Я перестал жевать, Я
опЯть погрузилсЯ в мрачные до ужаса мысли.
‚здохнув, Я вытер руки и пошел собирать вечи. €дЯ по улице, Я думал о
том, что прохожие обо всем догадаютсЯ по моему облику, и мне было,
почему-то, неловко. Љроме всего, менЯ водило из стороны в сторону, и Я не
знал, так Я делал шаг за шагом, или идти надо как-то иначе. џ думал ещЈ,
что, если ко мне кто-нибудь обратитсЯ, мой голос будет дрожать, и Я не знал,
смогу ли Я вообще говорить. ‚ойдЯ в автобус, Я сел, и всю дорогу смотрел в
одну точку. Љогда Я вспомнил педагога, торжествующую от злорадства, когда
она, затЯгшваЯсь сигаретой, устремлЯла свое толстое лицо вверх, менЯ
передернуло от отвращениЯ. ѓолова у менЯ кружилась, а во рту ощущалсЯ
какой-то противный и горький металлический вкус.
’оска становилась еще сильнее по мере приближениЯ к городу, в котором
было музучилище. ‚скоре Я был уже в училише, где сел, ожидаЯ - чего? -
неизвестно. “чилище теперь более, чем всегда, показалось мне больницей или
детским домом, где специфический запах заменЯла тошнота, подкатывающаЯ к
горлу, страх перед смертью - десЯтками всевозможных, разнообразных страхов,
а белоснежную среду - канцелЯрскаЯ атмосфера и "стерильность" поведениЯ. Ќо
здесь было ещЈ что-то такое - страшное, наводЯщее тоску, - что нельзЯ было
объЯснить простыми ассоциациЯми, что присуще только больницам или тюрьмам.
Њожет быть, это витали души, загубленные в этих стенах, а, может быть, это
выходили наружу бесконечные человеческие страданиЯ.
џ был не первым и не последним среди тех, кого собирались исключить из
училища, но, если одни воспринимали это как закрытие доступа к профессии
умственного труда, другие как крушение своих надежд на будущее, третьи как
величайший позор и свЯзанные с ним последствиЯ, у менЯ ко всему этому
прибавлЯлось еще одно - любовь к музыке, без которой Я не мог жить.
‡лости ещЈ не было. Ћна пришла тогда, когда у менЯ поЯвилось желание
что-то сделать с ними: раскрошить, размазать их по стенке, то есть,
потребность чисто физического действиЯ. ђазумеетсЯ, всЈ это было продуктом
отчаЯниЯ, но отчаЯниЯ не напрасного, не беспочвенного, и, если была злость,
то она была не беспричиннаЯ, не из-запустЯка, а глубиннаЯ, "вынужденнаЯ"
злость.
Ѓыл у нас один студент, злой по характеру и очень хмурый. …го отличали
маленькие, заплывшие глазки, и лицо с наглым выражением. Ћн никогда не давал
себЯ в обиду, и невозможно было поверить, что с ним могло что-либо
приключитьсЯ. Ђ, между тем, с ним произошла вот какаЯ историЯ.
Џри всем том, что по своей специальности он музыкант был отличный
(насколько может быть человек, ничего не чувствующий, музыкантом) и что
училищнаЯ администрациЯ предпочитает любить людей такого типа, у него что-то
произошло с той преподавательницей, котораЯ мне самому поставила "неуд.".
€з-за чего он с ней "заелсЯ" или вызвал еЈ антипатию, не знаю, но она начала
его преследовать на всех своих уроках. ‚озможно, в этом не последнюю роль
сыграло его еврейское происхождение; с большой достоверностью Я судить об
этом не мог.
Ћна вела у него втопостепенные предметы, но, если бы она того захотела,
и, если она решила "завалить" его на экзамене, никто уже не мог бы ему
помочь. —то самое странное и непривычное длЯ постороннего в этой и
аналогичных историЯх, - это то, что преподаватель обычно сам недвусмысленно
заЯвлЯет студенту о своих намерениЯх по меньшей мере еще за полгода, так что
все бывает уже заранее известно, но при этом ничего изменить уже невозможно
и никто не имеет к педагогу никаких претензий, отчасти из-за совершенной
бесполезности их выражениЯ. € вот, "доведЯ" этого студента до экзаменов, она
поставила ему "двойку", что грозило исключением из училища. €, хотЯ при
таком результате его полагалось исключить, его родители каким-то образом
постарались, чтобы его оставили на второй год. ѓоворили, что родители теперь
не пускают его домой даже на каникулах, и, вообще, вид этого парнЯ стал
после этого какой-то особенно страшный, как у загнанной в угол крысы.
€ вот теперь, когда Я оправдывал их относительно перед собой, у менЯ в
памЯти всегда вставала историЯ этого парнЯ, по складу личности такого же,
как они, плоть от плоти их порождение, и всЈ равно ставшего жертвой
ненавистной системы. € Я понимал, что они не только приносЯт людЯм страданиЯ
и несчастьЯ, они воспитывают себе подобных, действуЯ растлевающим образом на
нас, молодых людей. џ начинал понимать, что только такаЯ чудовщннаЯ система
могла дать им власть и право распорЯжатьсЯ людскими судьбами, возможность
так издеватьсЯ и проЯвлЯть свои жестокие, садисткие устремлениЯ. џ стал
часто видеть этого парнЯ в обществе хулиганов, насмехаюшимсЯ и издеваюдимсЯ
над прохожими, над студентами училища, и Я объЯснЯл это отчасти травмой,
полученной во времЯ разыгравшейсЯ в училище драмы. ’еперь он, жертва, делал
жертвами других. "…сли они делают других бандитами, -думал Я, -то какими же
должны быть они сами?" € Я получал ответ на этот вопрос каждый раз,
сталкиваЯсь с ними в течение учебного днЯ. Ќо Я был одинок в своих чувствах.
„лЯ всех остальных эти истории проходили бесследно, почти незаметно, длЯ
большинства все это было вполне справедливым.
џ часто был свидетелем того, как педагог, обнаружив студента на
коридоре, тащил его к завучу за безделие, а в день, когда проходили
экзамены, этот же студент важно хвалил перед всеми своего педагога и чуть ли
не кланЯлсЯ ему в ноги. „лЯ менЯ все это было дико и непонЯтно. џ вдруг
как-будто оказалсЯ в каком-то фантастическом, перевЈрнутом наоборот, мире, с
дикими, чуждыми длЯ менЯ людьми, и все это было похоке на сон...
€так, мне надо было или забрать из училища документы, или ждать, разрешат ли мне
пересдать. Ђ так, как Я бил слаб и беспомощен, и не мог решитьсЯ ни на какой
шаг, само собой оставалось только второе.
Ќа душе было тЯжело и страшно. ‚олю подавлЯло чувство обречЈнности и
безразличиЯ. ’оска разрывала внутренность и, казалось, Я вот-вот должен был
заплакать. џ прилагал все усилиЯ, чтобы хоть на минуту забытьсЯ, но все было
тщетно, и Я, наверное, желал бы, скорее, умереть, лишь бы смерть окончила
эти страданиЯ. џ пыталсЯ успокоить себЯ в тем, что после смерти она
непременно попадет в ад, но внутри менЯ какой-то голос уже утверждал, что
никакого ада нет, и от этого становилось ещЈ ужаснее и тоскливее. џ утешал
себЯ тем, что не виноват в случившемсЯ, что стал жертвой советской системы
образованиЯ, но и это - ничего - не помогало. џ, почему-то, представлЯл, что
приговор уже вынесен, что Я уже казнЈн, и только вот всЈ ещЈ никак не умру и
мучаюсь, медленно погибаЯ. Њои мысли не давали мне покоЯ, и Я то вставал и
ходил по коридору, то садилсЯ на диван и начинал смотреть в окно. Ќаконец, Я
почувствовал, что не могу больше ждать и решил сразу покончить со все этим.
Ќадо только встать с дивана, подойти к двери, повернуть ручку... Ќет, Я не
смог сделать этого. ЌавЯзчивый страх перед педагогом, а скорее всего,
какое-то суеверное предположение, что это может каким-то образом повлиЯть на
их решение, или что она может посчитать это нескромным, не дали мне зайти в
класс и узнать все.
Њногие преподаватели вообще не считали нас за людей. Ћни могли
рассказывать о своих впечатлениЯх делитьсЯ мыслЯми Ћб учЈбе.но когда ~ы
обращались к ним с просьбой или высказывали собственное мнение, давали
понЯть, что мы оказались не на своем месте, и, когда мы не ловили их на
коридоре, а заходили прЯмо в класс, считали, что мы не имеем на это права.
ѓрубаЯ физическаЯ сила и принуждение проЯвлЯлись на каждом шагу. Ѓольше
всего преуспевал тот, кто был грубее и наглее других; тихих здесь не любили.
0 музыке здесь никто никогда не то, что не говорил, - даже не думал. џ
посмотрел на часы. Ѓыло пол-четвЈртого, а Я с утра еще ничего не ел.
Џриходилось ждать, чтобы не прозевать педагога. Ќаконец, дверь открылась. и
oни вышли. џ встал и подошЈл, приготовившись к самому худшему.
"‚ы можете пересдать, - услышал Я в ответ, - но прежде вы должны пойти
к завучу и уточнить у него." € Я побежал вниз. 0, сколько раз в жизни Я вот
так же радостно летел вперед, думаЯ, что все уже позади, и какой-нибудь
"завуч" одним словом рушил все мои надежды. Ќо на этот раз оказалось не так.
џ, вЯло отметив это, пошатываЯсь, вышел из училища и направилсЯ на
автобусную станцию. ’о, что мне разрешили пересдать, ничего не изменило, и
только один из способов пытки - неизвестностью - оставалсЯ до завтрашнего
вечера. џ ждал автобуса несколько часов и, войдЯ в него, обессиленно
повалилсЯ на сидение.
Љогда уже было совсем темно, Я открыл своим ключем дверь и вошел в дом.
џ лег спать не как всегда, а так, будто Я прилег на минуту, так, как ложатсЯ
спать в поезде, в машине, лЈг, чтобы хоть на минуту забытьсЯ. Њысли начали
путатьсЯ у менЯ в голове, навЯзчивые идеи как-то медленно растворЯлись,
несчастье отступало куда-то в небытие, и Я медленно, и, в то же времЯ,
необычайно быстро, заснул.
’емнота уходила вниз, и свет все больше и больше распространЯлсЯ
вокруг. џ стоЯл на большой высокой куче чего-то и смотрел вниз. ‘олнце
стоЯло высоко в небе и Ярко сиЯло, освещаЯ менЯ и холм Ярким светом. Ќа
голове у менЯ была какаЯ-то шапка, выделЯвшаЯсЯ на фоне неба своими почти
квадратными формами, и, стоЯ наверху, Я наблюдал за расстилающимсЯ
бесконечным пространством. € вдруг Я опЯть увидел е г о. Ћн стоЯл чуть внизу
и работал. Ћн что-то показывал, говорил, указывал руками в стороны, объЯснЯл
и посылал туда кого-то. џ опЯть увидел его и подошЈл, чтобы объЯснитьсЯ. Ћн
поздоровалсЯ со мной и пошел навстречу. •отЯ он был за работой, мы
отправились с ним в другую синестезию, чтобы поговорить о смысле. Љругом все
работали, несли какие-то камни; люди, маленькие, как муравьи, суетились и
бегали с грузом. Ќо Я не мог спуститьсЯ к ним. Ћни не были самостоЯтельны;
они были внутри менЯ. џ был один, а их много, и все они были внутри менЯ.
"џ знаю, ты хочешь своего места в жизни, и поэтому тебе совсем не дают
никакого места. ‘мысл есть отторгнутаЯ от жизни формула, простаЯ, как 2+2.
‹юди трудЯтсЯ, называют это серьЈзным, они видЯт в этом какой-то смысл,
лицемерно скрываЯ за ним свое собственное бессилие, но, если бы они и не
считали это мнимым смыслом, желудок и потребность в движении быстро бы
заставили их работать. ‘мысл же, который исходит от неизменимого фактора, не
ЯвлЯетсЯ формулой, выведенной человеческим рассудком.
‚сЈ, что бессмысленно, люди называют разумным, а всЈ, что просто и
понЯтно, люди называют бессмысленным. ‘мыслом у них называетсЯ бессмысленнаЯ
работа на ничего не анализирующий, ничего не думающий, ни к чему не
стремЯщийсЯ желудок, а бессмысленным - поиски смысла жизни, который, по их
мнению, давно найден. ‚место того, чтобы дать людЯм максимальный стимул к
труду, капиталистические страны путЈм введениЯ абсурдной системы правил о
процентных ставках заставлЯют все средства фактически работать на банки, а
советскаЯ администрациЯ тратит эти средства на насильственное подавление в
людЯх стремлениЯ к потребленнию. ‘мысл заключен вне людей или внутри их, и
они так и существуют: смысл отдельно и люди отдельно.
‘равнивать можно только сравнимое, и осознать можно только то, что
подлежит сравнению. ‚сЈ подлежит сравнению в этом мире; умный, сравниваемый
с глупцами, должен стать дураком, что умнее других дураков. ’о же, что
нельзЯ сравнить, не будет понЯто, так как никто не познает того нового,
которое нельзЯ сравнить с тем, что он уже знает. ‚сЈ новое - старое, потому
что человек всегда знает то, что он должен узнать, и нет ничего такого, что
могло бы быть создано нового человеком, потому что новое всегда будет
старым, и, как бы ни искал человек новое, он не найдЈт его, не видоизменив
старое.
‚место того, чтобы следовать естесственному, человек придумывает
противоречивые идеальные схемы и загонЯет жизнь в их рамки. Ћн создает
законы, чтобы они защищали эти схемы от критики недовольных ими. —еловек
сотни раз нарушает законы, своевольно интерпретирует их, и ему никогда не
придет в голову изменить их, но стоит только ему ощутить на себе
незаконность и обнаружить невозможность боротьсЯ с ней при помощи
существующих законов, как он сразу же начинает проклинать их. —еловек не
может изменить жизнь своими схемами общественного устройства, но он
оправдывает этими схемами свои зверские, бесчеловечные поступки, и, если
даже такую схему изобрел кристально чистый человек, берущий его учение в
свои руки тиран оправдает свои действиЯ исключительной честностью
предшественника. € никому в условии таких режимов не придет в голову, что
схема и жизнь - не одно и то же. —еловек же, как бы он ни ухищрЯлсЯ и что бы
он ни предпринимал, не сможет найти истину, и люди отличаютсЯ друг от друга
не знанием и незнанием истины, а лишь степенью активности по отношению к
ней."
џ опЯть не был согласен с ним. џ всегда был уверен, что где-то
существует абсолютнаЯ справедливость, и верил в конечное торжество добра. Ќо
в моей вере и в его безверии было много общего, и Я видел, что мы оба
боремсЯ против одной и той же инертной середины.
‚друг, в полной тишине, пробили времЯ часы, и Я опЯть закружилсЯ в
вихре тосклившх мыслей,страхов и переживаний. ’емнота покрыла всЈ вокруг, и
чьи-то цепкие пальцы вырвали у менЯ самое дорогое. џ очутилсЯ один в мрачном
лесу, внезапно перенесшись из светлой страны, где над головой растворЯлось
вокруг синее небо и где солнечные лучи так приветливо грели воздух,
отражаЯсь желтым металлом - позолотой далеких строений, в мрак беспросветной
пустыни, где Я был так беспомощен, несчастен и одинок, где Я был подвластен
дикой природе, один на один с беспощадным холодным миром. Џосле лета вдруг
началась метель, и Я, вытЯнув вперед руки, шЈл, ощупываЯ бестелесную темноту
в надежде найти е г о. Ќо разве мог он находитьсЯ в этом хаосе и темноте? Ћн
был там, где светло, а Я был тут, в холоде и зловещем безмолвии. € вдруг Я
ощутил его и обратилсЯ к нему. ‘разу вдруг стало светло, и тепло стало
постепенно проникать в сознание.

Њы стоЯли среди высоких громад, и заходЯдее солнце освещало своими
скупыми лунами дно ущельЯ.
"‹юди, - говорил он, - бессильные существа, которые создают оружие
массового уничтожениЯ, но не могут разобратьсЯ в собственных отношениЯх.
Њногие из них, отчаЯвшись найти смысл жизни, кончают эту бессмысленную жизнь
самоубийством. —еловек менЯет облик рек, континентов, он погружаетсЯ в
пучину морей и океанов, но что он не может изменить - так это себЯ и
человеческие отношениЯ. € часто люди бросались с высоких этажей и под колеса
поездов именно из-за уверенности, что самоубийства как были, так и будут, и
что с их смертью в этой жизни ничего не изменитсЯ. џ знаю много их, душ,
которые променЯли все соблазны этой бессмысленной жизни на осмысленное
самоубийство."
"Љак,-подумал Я,-неужели он относитсЯ к потустороннему миру?"
"Ќет, - ответил он на мои мысли, - Я не отношусь ни к миру
существующему, ни к потустороннему. џ черпаю мои мысли и мой дар из
предвидениЯ. —еловеческаЯ €сториЯ развивалась без отрыва от общества, и в
нем от каждого индивидума в отдельности. €сториЯ общества - это историЯ
многоголового, многорукого, многоЯзычного человека, у которого также есть
свои воспоминаниЯ. ЉаждаЯ единица общества - человек - несет в себе
информацию обо всем обществе в целом; каждый день человеческой €стории несет
в себе информацию о всех предыдуших. Њозг каждого человека - частица
огромного общественного сознаниЯ, и, стоит человеку покопатьсЯ в своем
подсознании, он "вспомнит" и бесчисленные вереницы рабов, строЯщих огромные
сооружениЯ на берегах Ќила, и краснокожих индейцев, укреплЯющих стены своего
города Љуска, и царЯ ‘оломона, строителЯ „ома ѓосподнЯ. Ћн увидит любого,
кто составлЯл население этой планеты миллионы лет назад.
„ревний ђим затмил своим величием все окрущающие страны, но и теперь мы
помним историю ђима лучше, чем историю любой другой древней страны и
предпочитаем ее истории других государств,а Ђлександр Њакедонский, про
которого „иоген сказал, что он "затмил солнце", затмевает своей фигурой
фигуры других древних полководцев и по сей день. ђоссиЯ не имела ни своих
Њакедонских, ни –езарей, ни Ќаполеонов, и поэтому она все ещЈ существует."
€ опЯть он пригласил менЯ перейти в его оболочку. Ћн, сидЯ на скамье в
кузове грузовой машины, ехал через лес, и ветки, провожаЯ запахом хвои,
цеплЯлись за его одежду. ‘зади и спереди витал невидимый призрак смерти. ‚се
было полно величиЯ и скрытой силы.
"Џосле того, как была захвачена ‘вЯщеннаЯ ђимскаЯ €мпериЯ, - продолжал
между тем бесстрастный голос, - одни думали, что наступил конец Њира, другие
торжествовали, дождавшись разгрома своих врагов. ‚ то времЯ, как одетые в
шкуры варвары свирепо ходили между развалинами римских колонн, в историю уже
входила новаЯ сила, известнаЯ под названием христианства. ’е христиане,
которые преследовались и уничтожались в ђимской €мперии, впоследствие
Явились истинными властителЯми €талии и большинства стран …вропы. Ћни стали
преследовать, пытать и убивать сами. ѓрециЯ, родина демократии, впоследствие
станет родиной чЈрных полковников, поправших принципы демократических
свобод; ЊонголиЯ, захватившаЯ ђоссию, через века будет сама поглощена ей.
€сториЯ повторЯетсЯ. ‚ €зраиле царь, осмелившийсЯ пойти против жрецов, был,
как свидетельствует ЃиблиЯ, поражЈн проказой. ‚ ђоссии все последователи
ереси ‘харии были безжалостно убиты. Ќа протЯжении многих веков христианскаЯ
инквизициЯ преследовала свободомыслЯщих, сжигала на кострах выступающих
против церковных догм... ЃиблиЯ, собрание вечной человеческое мудрости, это
философское откровение, превратилась в предмет, призванный оправдывать
бесчинства и злодеЯниЯ. •ристианство было поистине интернациональным
учением, но это не повлиЯло на его роль в истории как религии, исторически и
территориально создавшей на долгое времЯ отдельные, отгороженные, закрытые
мирки. ќта интернациональнаЯ мораль общечеловеческого добра не смогла
удержать страны христианского мира от междуусобных войн, как мораль
коммунизма не смогла удержать страны социализма от борьбы друг с другом.
—еловечеству не долго пришлось наслаждатьсЯ полученной свободой: на смену
христианской пришла новаЯ инквизициЯ - коммунизм. ‘нова уничтожалась свобода
слова, снова за любое проЯвление свободомыслиЯ ожидала смерть. ‚ то времЯ
как в одной части …вропы демократиЯ была уничтожена потому, что так велел
социализм, в другой части …вропы она была уничтожена по велению
национал-социализма.
‚ одной части континента честные люди погибали во дворах и в подвалах
тюрем. ‚ другой его части они погибали в пламени крематориев. ‚ одной части
…вропы диктатор встал из массы представителей "маленького человека",
обывателей, "клопов" из "Љлопа" ‚ладимира ЊаЯковского. ‚ другой ее части
режим опиралсЯ на серо-коричневую чуму мещанства, представителЯми которой
ЯвлЯлось подавлЯющее большинство руководителей фашистского движениЯ...
ќто были две враждуюдие группировки, выросшие из одного корнЯ
социализма. ЏрекраснаЯ сама по себе мечта об идеальном обществе превратилась
в орудие бесчеловечной тирании..."
џ готов быд поклЯстьсЯ, что это не ему, а мне в голову пришли эти
мысли. …сли в его философии Я находил лишь противоположное моим взглЯдам, с
его €сторией Я был почти согласен, и обнаружил, что в его повествовании все
мои разрозненные мысли слились в одно целое. Ќо, может быть, этот голос был
моим голосом?
"Ќе имеет значениЯ, в чьей голове мысли сливаютсЯ в одно целое, -
отвечал он. - „о этого целое уже существовало в действительности,
сушествовало в природе. Ќеправильных теорий не сушествует. ‘уществуют
правильные мысли, объединЈнные так лживо и при этом так искусно, что мало
кто заметит их внутреннее несоответствие. ќти учениЯ напоминают уродливый
домик, сложенный из абсолютно правильных геометрически кубиков. ‹юбой
логический вывод, и, вообще, любое умозаключение не может быть ошибочным
(так как любаЯ мысль ЯвлЯетсЯ запрограмированной в человеке функцией мозга,
и, как функциЯ, не может быть "неверной"), но, выведенное из одной ситуации,
бывает перенесено на другую, то есть, верное в себе, становитсЯ обманом в
действительности. ’ак, благодарЯ смешению логического анализа и эклектики
лжи, начинаетсЯ хаос, мешающий человеку найти истину. ’ак человек берЈт
естесственные, "правильные" в природе вещества - и получает из них
разрушающую силу цепной реакции. ѓолос, который ты слышал, был голосом
истины. ќто был не твой и не мой голос.
‹юди "всЈ ещЈ" не научились объединЯть различные части истины, и
поэтому они так никогда и не узнают смысла.
—еловек, как наименьшаЯ составнаЯ часть общества (хоть и это не совсем
верно, так как представлЯет его как неодушевлЈнный, чисто-материальный,
объект), несЈт в себе информацию обо всЈм обществе в целом, в том числе и о
его противоречиЯх. ‘ другой стороны общество, ЯвлЯющеесЯ олицетворением
—еловечества, заключает в себе противоречиЯ —еловека. Њир и человек
нераздельны. ‹юди пытались уничтожить дисгармонию в природе - например,
когда хищник, не задумываЯсь, поедает свою жертву. Ќо там, где были
истреблены хищники, животные стали болеть и вымирать. Ћни уменьшили
опасность длЯ человека со стороны окружающего мира; человеку больше не
угрожают острые зубы хищных зверей, но место хищника занЯл сильный человек
по отношению к более слабому. —еловеческое общество стало теми же коварными
джунглЯми, какие некогда были на месте заменивших их функции городов.
‚сЈ изменилось. ‚сЈ, в сущности, осталось тем же.
Њиллионы лет назад люди существовали сплоченными стадами, где они
выживали лишь потому, что были вместе. —еловек тогда не убивал человека. ‡а
него это делала природа. ‘егоднЯ, в окружении бесчисленного множества людей,
человек стремитсЯ к уединению. ‚ ваше времЯ в борьбе с человеческими
джунглЯми он заключает договор с самим собой, собирает длЯ этой борьбы все
свои силы личности. ЏротиворечиЯ человеческого общества Явились следствием
противоречий, заложенных в строении индивидуального человеческого сознаниЯ.
‚ доисторические времена человек искал спасениЯ от своих противоречий в
создаваемом им обществе, сейчас человек ищет спасениЯ от противоречий
общества в самом себе. € опЯть надо подтвердить, что общество развивалось
согласно материальному плану развЈртываниЯ, разматываниЯ вещества. ‚ этом
сказалось единство всей материи Џервого ЏриближениЯ, обладающей и не
обладающей сознанием.
Љогда-то человек был слаб и бессилен в борьбе с окружающим миром, но он
представлЯл собой значительную силу, когда был вместе с другими людьми;
теперь даже один человек, владеЯ достижениЯми науки и техники, механизмами,
в которых, как бы в сжатом виде, аккумулирован труд сотен, а иногда сотен
тысЯч людей, может уничтожить флору и фауну целых континентов; но он
становитсЯ бессильным, осторожным и защищающимсЯ, когда от сложнейших
пультов управлениЯ возвращаетсЯ в человеческое общество. ‚сЈ изменилось.
‚сЈ, в принципе, осталось тем же.
—еловек часто осознает бесполезность своих преобразований, но
попробовал бы кто-либо сказать защитникам Џарижской Љоммуны, что они
обречены, - они всЈ равно не переменили бы своего решениЯ боротьсЯ. Џусть бы
кто-нибудь попробовал доказать участникам ‘опротивлениЯ в концлагерЯх, что
все их действиЯ бесполезны - и он бы не услышал иного ответа, кроме решениЯ
продолжать борьбу. ‹юди совершают свои преобразованиЯ и борютсЯ за
понимаемое ими под словом "справедливость" не потому, что полностью верЯт в
его достижение; они делают это потому, что иначе всЯ жизнь стала бы длЯ них
бессмысленой, потому что тогда им оставалось бы только самим лезть в петлю.
…сть люди, которые охотно продали себЯ в рабство за отсрочку на несколько
лет смертного приговора, а есть люди, готовые умереть даже ради свободы
потомков. ‚ этот век не любЯт громких слов: эти слова носЯт отпечаток
притворства и мишуры. Ќо, если те же самые слова произносит суровый,
искренний и честный человек, те же слова которыми так лицемерно пользуютсЯ
тираны длЯ оправданиЯ своих злодеЯний) в его устах превращаютсЯ в протест и
подлинное человеческое откровение. ќто и есть €стина."
"‡начит, она, всЈ-таки, существует! - вне себЯ от волнениЯ вскричал Я.
Ќа ресницах у менЯ блестели слезы, с сердца как-будто свалилсЯ тЯжЈлый
камень.
"‚от почему всеисторические ”ранцузы выдают своих †анн д'Ђрк вечным
Ђнгличанам, чтобы те отдавали их на растерзание неумирающим €езуитам.
Ћплакивай всех, погибших во все эпохи, не забывай их, помни о жертвах,
бесчисленными шеренгами выстроившихсЯ в ожидании смерти, не забывай их
невинности, их непричастности, жалкого и трогательного выражениЯ лиц
невинных мучеников, помни, что герои не достойны жалости; помни о тех многих
человечках, которые погибли совершенно невинно, не понимаЯ происходЯщего,
которые были лишними и остались ими даже в смерти, вопрошаЯ беспомощно,
невинно и удивлЈнно.
Ћтветь на их вопрос; выраженное в их глазах недоумение обращаетсЯ к
тебе, к тебе обращаютсЯ их глаза; ответь на их вопрос, раз их собственнаЯ
эпоха не ответила на него. Ѓудь солидарен со всеми расстрелЯнными и
сожжЈнными, помни, что ты не больше их достоин жить, помни, что ты отвечаешь
им за их страданиЯ, будь солидарен со всеми униженными и оскорблЈнными, со
всеми несчастными, со всеми угнетЈнными. …сли ты герой, защити их, и их в
себе. Џлачь о всех - и ты узнаешь вечную истину, истинную любовь. ’ы узнаешь
истину в себе, и не спеши переводить ее на Язык слов. Њы можем не поверить
лицемеру, во все горло выкрикивающему слово "свобода" - истинными ЯвлЯютсЯ
лишь чувства, и не те, внешние, видимые проЯвлениЯ, а внутренние, живущие в
глубине души. —еловек, говорЯщий о прекрасном и не чувствующий его,
рассуждает об уродстве, истна существует лишь в чувствах, но она не может
быть вложена во что-то, она не может быть словами, дейсвиЯми, прибором.
Џроверить истинность можно лишь по чувствам, а это, в свою очередь,
невозможно и бесполезно, так как и чувства бы тогда истолковывались
по-разному. ‚от поэтому человек и знает, и не знает истины. Ќо он не может
понЯть смысла происходЯщего."
‚ этот момент Я проснулсЯ. ’ЯжЈлые, мрачные ощущениЯ овладевали мной. џ
чувствовал себЯ обречЈнным, и сейчас мне впервые стало жаль себЯ. џ сел в
постели, прислонившись спиной к стене. ‚ голове все ещЈ гудело, лицо горело,
и было такое ощущение, как будто менЯ избили. џ испытывал стыд,
растерЯнность и отчаЯние. ‚ голове лихорадочно бродили мысли; ни на одной из
них Я не мог остановитьсЯ. ‚черашний день был все еще периодом борьбы и
целеустремлЈнности. ‘егоднЯ Я впервые осознал случившеесЯ. Ќо раздумывать
больше было некогда. Ќадо было собиратьсЯ в дорогу. “силием воли Я заставил
себЯ встать, чтобы приготовить всЈ.
Џо улице Я шел так, как будто менЯ вели под конвоем. џ понимал всю
безнадежность происходЯщего, но надо было что-то делать, так как Я не
смирилсЯ с мыслью, что случилось непоправимое. Џрохожие, казалось, только и
делали, что пЯлили на менЯ глаза. ‘ев в автобус, Я начал мечтать, чтобы
отогнать тЯжелые мысли. џ представил себЯ говорЯщим с одним из педагогов,
’атьЯной Ќиколаевной, и перенессЯ в воображаемые событиЯ.
"Џреподаватель,-говорил Я .-всегда может поставить двойку. -Ќу, -
обиженно-протестующе сощурила она свои маленькие глазки,- если студент знает
материал, ему никогда ничего не грозит. - Ќет, Я не говорю, что педагог с т
а в и т при желании "неуд." (приходилось быть тактичным), но Я хочу
сказать,что он имеет такую в о з м о ж н о с т ь: в любом случае всегда
поставить двойку. - Џри любом ответе? - Џри любом ответе. - Ќикогда такого
не бывает! џ уже жалел, что завел этот разговор. •отЯ Я подчеркнул, что имею
в виду только в о з м о ж н о с т ь такой ситуации, она, всЈ-таки, сказала,
что такого "не бывает": в настоЯщем времени. Ћна не раз если не просто
ставила двойки, то, во всЯком случае, снижала оценку на балл или на два, и
вот именно поэтому это ее так задело, и поэтому она произнесла
категорическое "никогда так не бывает". ‚ероЯтно, разговор бы на этом и
закончилсЯ, но Я намекнул вскользь, что мог бы с таким же успехом поставить
двойку кому угодно. -…сли бы мы поменЯлись местами, результат был бы тем же,
даже если бы он был равен двум, - выразилсЯ Я более откровенно, хоть и
витиевато.
-’ы хочешь сказать.что на моЈм месте ты бы тоже мог ставить
неудовлетворительные оценки, - перевела она мою фразу на Язык своего уровнЯ.
‚рЯд ли она продолжила бы беседу, но, присутствовавший тут же парень из
нашей группы, пользуЯсь своим устойчивым положением, позволил себе в шутку
заметить, что она испугалась, и, задетаЯ этим, она согласилась на мой
эксперимент. ‚о-вторых, это было всЈ только в моЈм воображении!
-Ќу-с, - сказал Я тоном преподавательницы по муз-литературе, - с чего
начнЈм? Њожет быть, с "”рейшютца" ‚ебера, а, как по-ва шему? €ли "изучим"
сейчас партитуру "‘на в летнюю ночь"? - €, уже обычным голосом, добавил:
"Ќу, в общем, возьмите что-нибудь из программы, и можно будет посмотреть." -
Ќу, ты же "педагог", ты и должен сам выбирать произведение длЯ анализа. џ
выбрал "‘вадьбу ”игаро" Њоцарта, решив пойти "на уступки". џ взЯл клавир (а
не партитуру) и поставил его на пюпитр.
- €так, - начал Я, - сначала историЯ созданиЯ, потом анализ, затем
выводы. - ќто обычно преподаватель, не высказываЯ, лишь подразумевал.
‚ истории созданиЯ, когда она просто сказала, что либретист „а Џонте
предложил Њоцарту либретто "‘вадьбы ”игаро", Я счел возможным вмешатьсЯ и
заметил,что Њоцарт, "будучи убежденным демократом", прогрессивным человеком
(с моих губ чуть ли не сорвалось "коммунистом"), должен бы сам желать
социально-обличительного сюжета комедии Ѓома~ше, он сам хотел изобразить на
сцене простого слугу ”игаро.
џ долго распространЯлсЯ на эту тему, и, не дав ей открыть рта, сам
пересказал историю созданиЯ до конца. Љогда она уловила мой трюк, было уже
слишком поздно. “вы!, Я не был одним из педагогов и не имел их прав, а
передо мной не сидела бесправнаЯ и бессловеснаЯ студентка, и, стоило бы ей
во-времЯ разгадать мою хитрость, как она бы, тут же "возвратившись" в
педагоги, лишила бы менЯ слова.
Ќаконец, мы приступили к характеристике ”игаро, и, цеплЯЯсь за первое
попавшеесЯ, Я спросил, чем отличаетсЯ каватина от арии.
-Ќу, Я не знаю, - ответила она, - по-моему, это к теме не относитсЯ.
-Ќет, возразил Я, - всЈ, что относитсЯ к опере и к клавиру, который здесь у
вас перед глазами, имеет отношение к теме. ђаз есть в клавире, значит,
относитсЯ к теме.
Ќа это она ничего не могла сказать. …й, выросшей на догмах, было не под
силу расправитьсЯ даже с той, которую изобрел Я. Џомолчав, выдержав
менторскую паузу, Я добавил, что это как раз и имеет непосредственное
отношение к теме, так как свЯзано с характеристикой центрального персонажа
оперы.
Ќа вопрос она так и не ответила. ќто была формальность. Љонечно, она не
могла знать ответа на все мелочные, глупые вопросы. €, тем не менее, Я
постаралсЯ сделать из этого соответствующие выводы.
- ’ак что же вы вообще знаете? - спросил Я опЯть не своим голосом. - —тобы
зрЯ не тЯнуть времЯ, Я просто, если вы хотите, задам вам один вопрос, и,
если вы на него ответите, будем считать, что с темой покончено.
Ћна согласилась. ‚ этот момент Я подошел к клавиру и захлопнул его.
-’ак, - изрек Я.- ‘ чего начинаетсЯ опера?- ‘ увертюры, конечно. -Ќет,
Я имею в виду вокальный номер. Ћна задумалась. "Љак это, саму оперу?" € Я,
прицепившись к словам "саму оперу", стал настаивать на более точном
определении, называл это ошибкой, говорил о незнании. (Љонечно,
предполагать, что педагог-теоретик, даже если она никогда не преподавала
муз. литературу, не помнит первого вокального номера такой хрестоматийной
оперы, было абсурдном, но - так же, как неожиданный вопрос "а сколько будет
дважды два?" в самых неожиданных обстоЯтельствах и в неожиданном месте,
может вызвать запинку недоумениЯ, точно так же это могло быть и тут).
Џосле этой психологической подготовки Я вновь спросил ее о том же. ќто
был провокационный вопрос. Љогда спрашивают в таком безобидном плане о
строении такой "легкой" оперы, как "‘вадьба ”игаро", от неожиданности такого
поворота дела на некоторых находит как бы "затмение"; изучаемаЯ с детства,
десЯтки раз слышаннаЯ в оперных театрах, опера непостижимым образом
"забываетсЯ". €, к тому же, в такой обстановке... Љроме того, обычно
("‘вадьба ”игаро" не в счЈт, она слишком популЯрна) все запоминают окончание
оперы - ведь финал в понимании музыковедов - материалистов, и, наверное,
простых смертных тоже, был своего рода развЯзкой драмы, в большинстве
случаев как бы выводом, подведением итогов, и, разумеетсЯ, изучалсЯ особо.
‡десь не отходили от классицизма, и никто не знал опер, где музыка возникает
из небытиЯ и уходит в ничто. Ќачало же, первое действие, первое Явление
плохо запоминали, поскольку после тщательно разбираемой увертюры это
ЯвлЯлось как-бы "лишним", и потому, что очень редко первое Явление входило в
число "важнейших", номеров, достойных разбора - по мнению авторов всех
учебников. €, конечно же, она не помнила этот номер. ‡атем,когда она
пыталась продолжить характеристику ”игаро, Я сбил ее тем, что предложил
пересказать содержание арии, которого она, опЯть-таки, не знала.
„а, если бы она была студенткой, ей бы пришлось перечитывать и учить
все либретто - если бы она захотела уметь отвечать на такие вопросы. Ќо Я
нисколько не переиграл; все эти вопросы мне самому были заданы на экзамене
(и задавались гораздо пристрастнее,с ньюансами), а, кроме этих,
"дозволенных" методов, использовались еще и противозаконные. Њне указывали
на какой-нибудь такт и добивались, без свЯзи со всем остальным, описаниЯ
"смысла, содержаниЯ и настроений", выраженных в этом одном оторванном такте.
ЌесмотрЯ на то, что все темы викторины, которую Я написал, были названы
правильно, все они без исключениЯ были зачЈркнуты, а листок с ними был
отобран "на памЯть". ‘ейчас же Я действовал более либерально. џ попросил ее
сыграть на памЯть первую часть ре минорной сонаты Ѓетховена №2 ор.31.
-Ќу,Я не знаю наизусть всю первую часть,-сказала она.- Ќо Я могу
сыграть темы. -Ќет, - возразил Я, - играть темы мне не надо. Љроме вас всЯ
группа выучила наизусть. Ќу, правда, кое-кто не совсем (Я замЯлсЯ) выучил,
но (прибавил Я уже бодрым голосом) она, она хоть что-то учила, сделала
разбор произведениЯ, а вы, вы н и ч е г о, ну, буквально ничего не знаете.
’ак что, Я затруднЯюсь, смогу ли вам поставить "3".
-’ак ведь никто не впрашивает, - перебила она менЯ. - Ќадо было
спросить об опере, попросить пересказать сюжет... Ђ так и Я бы могла вам
задавать вопросы, отрывочно, вразброс, такие, что вы бы никогда на них не
ответили. Љонечно, можно задавать всегда такие вопросы, на которые никто не
ответит, формальные вопросы, не относЯщиесЯ к делу.
’еперь она сама выдвинула ту же мысль, по поводу которой она недавно
негодовала. Ќо Я не спешил делать выводы.
- …сли бы вы сами выбирали вопросы, - сказал Я, повысив голос, - вам бы
осталось только выбрать себе подходЯщий билет, выучить один вопрос и выбрать
его себе при ответе. €, вообще, разве педагогу запрещено задавать такие
вопросы? ‚ принципе, конечно, не н а д о, да и нельзЯ задавать такие
вопросы, но кто мне з а п р е т и т, ведь формально всЈ в пределах правил,
так что запретить мне никто не может. € с этой точки зрениЯ все мои вопросы
заданы правильно.
Ќа это ей ответить было нечего. ќксперимент продолжалсЯ. џ сел за
фортепиано и выбрал два однотональных произведениЯ, примерно одинаковых по
характеру и по темпу. Ћдним из них была пьеса "опен" из "Љарнавала" умана,
другим - малоизвестное произведение опена. џ заранее наметил и теперь играл
отрывки - поочерЈдно - то из одного, то из другого произведениЯ, так, чтобы,
по мере возможности, не было заметно переходов. Љроме того, Я позволил себе
слегка изменить наиболее характерные места каденций и кульминаций.
‘обственно говорЯ, Я играл даже не гибрид из двух намеченных произведений,
а, скорее, свою собственную импровизацию, но строго в стиле двух намеченных
пьес. Ћна с подозрением посмотрела на менЯ и объЯвила, что вообще не знает
такого произведениЯ. € добавила, что Я вообще "что-то не то" играю. Ќо, если
отбросить это, то музыка похожа на опена. џ сказал ей, что она ошиблась.
Ћна бы, конечно, продолжала возражать и высказывать своЈ недоумение, но,
когда Я с самым красноречивым видом (предварительно захлопнув вторые ноты)
проиграл один раз, второй раз "опена" из цикла "Љарнавал", где кое-что
соответствовало тому, что Я прежде играл, она сразу сказала "да это же
"опен" умана, из "Љарнавала"; так что же перед этим было сыграно?
-Љак что? - оскорблЈнным тоном произнЈс Я. - ’а же самаЯ пьеса. Ќо ‚ы
ведь уже сказали раньше, что не знаете, что это, а теперешнЯЯ ‚аша догадка
не в счЈт.
-‡начит, перед этим была просто какаЯ-то каша, а не игра, - так, на
стадии разбора, а настоЯщее произведение зазвучало только теперь.
-‚аша задача, - сказал Я сухим тоном завуча училища, - определЯть
произведение, как бы оно ни было сыграно.
ќта фраза завуча была широко известна. € она осознала, на что Я
намекал. …сли бы она мне стала возражать, до завуча могли дойти слухи, что
она оспаривает правильность его слов, и тогда...
-Ќу вот, - как-бы сочувствуЯ, произнЈс Я, - историю созданиЯ вы не
знаете, мне пришлось самому пересказать еЈ за вас, характеристику образов
действующих лиц вы знаете самым слабым образом, музыку вы совсем не знаете,
- (всЈ это перечисление нужно было длЯ того, чтобы выбить у неЈ из головы
всЈ, за что она могла бы уцепитьсЯ), - что же, как вы думаете, Я могу вам
поставить? - Ћна молчала. - ‚от что бы вы сами себе поставили? -
ќтот был крайне подлый вопрос. Ђ ведь именно он интенсивно
использовалсЯ педагогами муз. училища, чтобы "сбить борзых". ‚о-первых, даже
самый наглый студент ещЈ и ещЈ раз вопрошал к своей совести, сомневаЯсь в
своей правоте, тем более, что "добрый" педагог сам дал ему "возможность"
решать свою участь. ‘ другой стороны, говорилось это всегда таким тоном, что
не предвещало ничего хорошего, и студент не мог сам себе вынести приговор:
чистосердечным "признанием" или, наоборот, несогласием перенесшего оценку на
один бал ниже педагога в случае отказа в "признании" лишать себЯ последней
надежды. ќто был период крайнего нервного напрЯжениЯ, и никто не выдерживал
этой пытки, никто не мог назвать с в о й результат. ‚о-вторых, существовала
даже ещЈ более опосредствованнаЯ "совесть" - перед коммисией. ‘тудент
боЯлсЯ, что, назвав слишком хороший результат, приведет комиссию в
негодование, тем самым ещЈ более ухудчив своЈ и без того крайне бедственное
положение: даже если этот "слишком хороший" результат равен "трЈм".
’еоретическаЯ возможность поставить самому себе оценку и невозможность
решить ввою участь на практике переплетались настолько уродливо, что
студент, отчаЯвшись разобратьсЯ в своих чувствах, вынужден был молчать. €
тем самым униженно соглашалсЯ с комиссией.
-џ больше двойки вам поставить не могу. Ѓолее высоким баллом даже
педагог музыкальной школы не оценил бы уровень вашего ответа.
Ќа этом кончилась моЯ роль тирана. "‚от, - сказал Я, с облегчением
вздохнув, - вы, знаЯ в "десЯть" раз больше менЯ, изучив досконально всЈ то,
что Я только начинаю постигать, имеЯ большой опыт и тренинг, получаете у
менЯ, у неуча, оценку "2". € поставить еЈ вам Я смог только потому, что
играл в педагога. Ђ ведь и в педагогике Я дилетант: Я в своей жизни ещЈ не
дал ни одного урока, и только одно место, временное звание преподавателЯ,
выпрошенное у вас на десЯть минут, сразу же восполнЯет все мои пробелы, все
мои незнаниЯ, заполнЯет все пустоты в смысле того, что - вопреки всему -
даЈт мне преимущества перед вами. €, если бы Я даже знал в десЯть раз меньше
этого, и этого знаниЯ было бы мне достаточно длЯ того, чтобы одним званием
педагога иметь право унизить вас, внушить вас, что вы - ничтожество, а Я -
верх мирозданиЯ и имею право раздавить, уничтожить вас."
Ћна пыталась оправдатьсЯ тем, что она после консерватории уже многое
забыла, так как вела теперь другой предмет, но Я возразил,сказав, что она
каждый год присутствует на экзаменах и зачЈтах, что Я регулЯрно вижу еЈ в
музыкальной библиотеке и что по своему предмету она сталкиваетсЯ с
программами по муз. литературе. Ќа это ей нечего было ответить. Ћна
действительно знала гораздо больше менЯ. € Я увидел, что она понЯла, на что
Я намекаю: на то, что ей было проще и легче стерпеть унижение, признав свою
мнимую профессиональную непригодность перед каким-то студентом, чем признать
пусть даже не свою (она считалась либеральным педагогом), так большинства
других преподавателей ответственность за жестокие, изощрЈнные издевательства
над юными существами, почти ещЈ детьми, ставшие нормой в муз. училище...
џ отдавал себе отчет в том, что такого никогда быть не могло, что она
бы никогда не смогла говорить со студентом как с равным - все они были
ремесленниками и гордились своей квалификацией, своей избранностью перед
рабочими, перед простыми людьми, Я знал и то, что после такого эксперимента
мне не могло быть места в училище. „а и какой бы урок она извлекла бы из
этого? ‚сЈ это было лишь чистым воображением. Ќо вообрахением, в котором
отразилась моЯ мечта на получение права голоса, права убедить и доказать,
что так дальше нельзЯ, что происходЯщее аморально. ќто была мечта если не о
свободе слова, то, по крайней мере, о свободе суждениЯ о людЯх, о долге и
ответственности, включаЯ ответственности тех, кто оказалсЯ как бы в нише
безнаказанности, кто вообразил, что относитсЯ к идеологической элите. ќто
было воображение страждущего в пустыне, которому представлЯютсЯ прозрачные,
наполненные водой ручьи, или человека, растерзанного и истекающего кровью,
но представлЯющего себЯ прежним: сильным и здоровым.
Ђ тем временем Я приближалсЯ к месту своего заключительного сражениЯ с
этим безымЯнным —ем-то, - всесильным и безжалостным, сознаваЯ, что,
столкнувшись с ним, Я не выйду победителем из этого самоубийственного
столкновениЯ. Ќеукротимо, неотвратимо Я приближалсЯ к городу.
‚ училище Я поднЯлсЯ на второй этаж, где должна была происходить
пересдача. ‘ердце у менЯ отчаЯнно билось; Я готовилсЯ сдавать, и, в то же
времЯ, оттЯгивал минуту моего ответа перед комиссией. Љаждый раз, когда
хлопала дверь, Я вздрагивал и напрЯженно ждал, вслушиваЯсь, не назовут ли
уже сейчас моЈ имЯ. Љазалось, что Я ждал этого так, как должен ждать чего-то
человек, чувствующий всей спиной дуло наставленного на него автомата.
‚ыстрел должен был вот-вот произойти, Я тупо смотрел в одну точку, но ничего
не видел перед собой. џ только чувствовал, как конечности холодеют, а
невидимый механизм - как механизм часовой бомбы - отсчитывает времЯ,
оставшеесЯ до экзамена.
Љровь стучала у менЯ в висках; пальцы безвольно барабанили по
подоконнику. ‚ глазах у менЯ то светлело, то снова становилось темно. џ всЈ
времЯ думал о значении слова "неотвратимо". џ шептал себе: "…сли бы всЈ это
вернуть назад, если бы это вернуть назад!" Ќо Я не давал себе отчета в том,
что и тогда поправить что-либо было бы невозможно. ‚ голове стоЯли обрывки
каких-то жутких, примитивных мелодий, какой-то гул не давал сосредоточитьсЯ.
џ чувствовал, что сейчас все кончитсЯ, и не знал, что мне ещЈ остаетсЯ
делать. џ наблюдал, как друг за другом заходили в класс студенты и знал, что
скоро и мне придетсЯ столкнутьсЯ с э т и м.
‚друг мои размышлениЯ прервало звучание моего имени. ‘ердце оборвалось
внутри. •отЯ Я ждал этого момента, Я вздрогнул от неожиданности. “ двери
стоЯл преподаватель, приглашаЯ менЯ войти. Љласс теперь казалсЯ мне
кабинетом начальника тюрьмы, в котором производились какие-то страшные
процедуры. ‘ дрожащими губами Я вошЈл в класс, думаЯ, что сейчас увижу шприц
или щипцы длЯ пыток, и даже удивилсЯ, когда всего этого не оказалось. Ќо мое
волнение не уменьшилось. Ћчутившись перед столом, Я чувствовал, что терЯю
последнее самообладание. џ протЯнул руку к одному билету, но затем, убрав
еЈ, схватил другой. Љак Я потом узнал, невытЯнутьй билет оказалсЯ
счастливым. ‚ данном же билете была наиболее слабо выученнаЯ мной тема.
Џравда, и ее Я знал примерно совсем не так плохо, но шанс мне мог дать
только очень большой запас...
’еперь Я напоминал игрока. Љак в карточной игре, мне попалась плохаЯ
карта, и мне надо решить, какой ход теперь ей сделать. Ђ, тем временем, тему
отвечала, сидЯ за фортепиано, какаЯ-то девочка, заикаЯсь и запинаЯсь на
каждом слове.Ћна анализировала увертюру к "ќгмонту".
"‚ступление, - отвечала она, - состоит ... из двух ... контрастных друг
к другу эпизодов. " ‚ промежутках между словами она шумно глотала слюну, и,
на фоне всеобщего молчаниЯ, эти звуки усиливали гнетущую атмосферу.
-•м ... эпизодов ... Љак вам это нравитсЯ? ќ - п и з - о д о в! ’ы что,
в детский сад пришла? €, уже склонившись над спинкой стула: "џ вам так на
уроке не объЯснЯла. Ќе знаю, где ты это взЯла. ќто у них, - сказала она,
обрачаЯсь к комиссии, - времени нет, чтобы прочитать в книге чЈрным по
белому, так они из головы повыдумывают разных ... пакостей. €звольте
отвечать правильно! Ќу, же, играй, играй!"
€ опЯть началось перемалывание костей. џ-то знал, что определениЯ "эпизод" и "тема"
особенно существенной разницы между собой - применительно к разбираемому
отрывку - не имеют. Ќо какое это имело значение здесь?
- Ќу, вот опЯть! ‚ы видите, она же абсолютно ничего не знает! —то ты
сидишь?! Ќет, Я так работать больше не могу.
"•ватит, это Я у тебЯ больше слушать не буду. „авай дальше."
џ ненадолго занЯлсЯ своим билетом, но грубый окрик заставил менЯ
поднЯть голову.
- ’ы что, оглохла?! Џереходи к следующему вопросу. —то ты глаза
вылупила?.. Ќе хочетсЯ говорить. Ђ то бы сказала, какого слова ты
заслуживаешь. Ќу, что, у нее же даже слуха нет, как только она два года
проучилась? ’аким в училище делать нечего.
Њне представились надсмотрщицы фашистских застенков, и у всех у них
было еЈ лицо. ‚сЈ выскочило у менЯ из головы. Њышление отказывалось
повиноватьсЯ. џ хотел думать, что всЈ это только сон, всего лишь кошмарный
сон, и поэтому сознание не проЯснЯетсЯ. ’ак бывает, когда просыпаешьсЯ во
сне, но это всЈ ещЈ снова сон, только другой сон. ’Яжестью пустых догм,
спЈртого академизма, злобы и ужаса давило на мозг, и он никак не мог
проснутьсЯ. џ видел трепещущее от наслаждениЯ, багровое, толстое лицо
педагога с Явными признаками садизма, упивающеесЯ чужими страданиЯми, видел
дрожащие пальцы, переворачивающие страницы, и мне хотелось думать, что Я
сейчас проснусь и увижу совсем другой мир, что всЈ это происходит не со
мной, но сон не уходил, а скоро должна была подойти моЯ очередь.
"‚ерди ЯвлЯетсЯ... крупнейший итальЯнский оперный композитор, -
продолжала между тем отвечающаЯ, - родилсЯ 10-го октЯбрЯ 181‡-го года в
деревне ‹е ђонколе. - Џоследовала продолжительнъЯ пауза. - Ћперы ‚ерди ...
они ... они ... прекрасны, совершенны по музыке..."
-Љак ты строишь предложениЯ?! ’ы это с какого иностранного Языка
переводишь? ’ебе надо было сначала выучить русский Язык, а потом уже лезть в
музучилище! Њожет быть, длЯ тебЯ надо было написать специально книгу справа
налево? Ђ? €ли сверху вниз? (ќто был Явный намек на еврейское происхождение
отвечающей: удар ниже поЯса). - ‹адно, продолжай дальше в том же роде.
-Џодожди, - вмешалсЯ другой педагог, - сколько опер написал ‚ерди?
-Ќе знаю.
-Ђ как брюки одевать ты знаешь?! - опЯть закричала та же, перваЯ,
преподавательница. - Љак брюки одевать - ты знаешь?
-џ не одевала, - чуть слышно проговорила девочка.
-0 н а не одевала. ‚ы слышите, о н а не одевала. Ђ кого Я видела
позавчера на углу около кафе? Ђ? Њолчишь? Ѓрюки она одевать может, видите
ли, как по разным сомнительным заведениЯм ходить - знает, а сколько опер
написал ‚ерди она не знает!
-Ђ в книге - в учебнике - этого не написано, - пыталась защищатьсЯ та.
-Ђх, в книге этого не написано? ‡начит, ты не могла спросить у менЯ, у
любого преподавателЯ? Ђ? —то же это ты так? …щЈ, может, скажешь, что Я тебЯ
пристрастно спрашивала? Ђ? Њолчишь! Ќу-ка, сыграй мне тему вступлениЯ к
"ђиголето".
’огда Я не понЯл, что означали слова о брюках, но потом Я узнал, что
дирекциЯ училища запретила девушкам носить брюки: где бы то ни было. ‚сЈ это
говорилось с самым серьезным негодованием, как-будто речь шла о каком-то
большом преступлении. Ћни приступили к разбору музыки.
-Љак ты играешь? -раздалсЯ крик. - ‡а такую игру надо руки переломать.
- Ћна хлопнула ее по пальцам.
џ отвернулсЯ и стал смотреть в окно. Ќежные ростки, затоптанные кованым
сапогом, что-то важное, чистое внутри менЯ, - быстро тускнели: как будто
кто-то капнул из пипетки чернил в прозрачную, чистую воду. Њне было обидно,
что Я такой беззащитный, такой беспомощный, один в этом царстве злобы, а
родной город, мама с папой где-то там, далеко, откуда Я утром выехал
автобусом, и мне - как в детстве - захотелось плакать. € вот настала моЯ
очередь отвечать. џ встал, и, волоча ноги по полу, пошЈл к стулу, чувствуЯ
на себе пристальные взглЯды комиссии. џ сел на это "лобное место", и, не
дожидаЯсь приказаниЯ, приступил к ответу. ЊенЯ остановили и потребовали
подождать. Ќо - в общем - отношение ко мне было лучшим. ‚ременно
удовлетворив свою жажду к издевательству на отвечавшей и прошедшй передо
мной девочке, они теперь, казалось, "отдыхали"! ’ак, наверное, отдыхает
удав, только что заглотивший кролика, перевариваЯ проглоченную пищу. ’ак и
эта комиссиЯ: как будто опьЯнела на короткое времЯ - перед новым приступом -
пароксизмом садизма. Џоэтому Я решил взЯть более высокий трамплин.
Њне предстоЯла труднаЯ задача. џ должен был хорошо (но не слишком!)
отвечать, чтобы своим слишком бойким ответом не дать им повода думать, что Я
понемногу вырываю из их рук все козыри. ‘ другой стороны, Я должен был
отвечать! Љак только Я начинал говорить увереннее, менЯ понемногу давили
дополнительными вопросами.
Ќога, которую Я держал на педали, равномерно подпрыгивала. Џравый глаз
начинал дЈргатьсЯ. Ќеровно и сбиваЯсь, Я, всЈ же, в принципе, ответил на все
поставленные передо мной вопросы. Љакое-то внутреннее чутье подсказывало
мне, что двойку мне уже не поставЯт, и от этого Я начинал входить в азарт. џ
уже отвечал не на фактически-музыкальные, а на логическо-психологические
вопросы, и это мне, несомненно, помогло в этой игре. € только когда Я
отвечал последний пункт, они увидели, что допустлли менЯ слишком далеко, но
они не хотели в этом признатьсЯ, и поэтому дали мне договорить до конца.
џ вышел за дверь, разрываЯсь между страхом и нетерпением. Џрислонившись
к стене, Я ждал решениЯ своей участи. Ќаконец, дверь открылась... џ получил
свою тройку.
Ќа лестнице стоЯла какаЯ-то девочка и плакала. џ хотел ей что-то
сказать, но передумал и пошел дальше. ‘начала Я ничего не почувствовал, но
понемногу бешенаЯ радость овладела мной. ‚сего лишь минуту назад Я думал о
том, что в училище главное - выполнЯть все формальности и приказы
администрации, что монстр искривлЈнных, чудовищных отношений между людьми,
устроивший себе логово в этих стенах, прикрываетсЯ тем, что было длЯ менЯ
свЯто - музыкой; что выгонЯют из училища, в основном, тех, кто в чЈм-то
проЯвил самостоЯтельность, независимость от этого монтсра, а значит, самых
лучших, самых способных, одарЈнных, самых "думающих"!
‘ейчас Я уже не думал обо всем об этом. “ менЯ стоЯла
удовлетворительнаЯ оценка, и мои мысли невольно переменились. Њне было
хорошо, и Я хотел всЈ видеть в веселеньком свете. ЊенЯ купили. џ не думал о
случайности моей оценки, не думал о протесте. Њне было хорошо, и всем сразу
"стало" точно так же "хорошо". ЊенЯ купили росчерком пера в журнале,
росчерком, от которого зависела всЯ моЯ жизнь. € в автобусе Я не уступил
место, как обычно делал, случаЯх, женщине с детьми. Њне было хорошо, и
трЯсущемусЯ рЯдом, стоЯщему ребенку точно так же "было", соответственно,
"хорошо".
‚ этот день Я, без тревог и волнений, улЈгсЯ спать, и сразу заснул.
Њолнии и вспышки сверкали на темном небосводе. ‹унный свет вырисовывал
очертаниЯ серого, дикого горного пейзажа. ’Јмные ущельЯ и пропасти
чередовались с острыми выступами и скалами. Џечальные склоны виднелись
светлыми и темными пЯтнами. ‚сЈ было печально и безмолвно. Ћн подошЈл ко мне
со словами приветствиЯ, почти бесшумно, когда Я стоЯл спиной к нему,
подавлЈнный царЯщим вокруг величием.
-‹юди, - говорил он, - стремЯтсЯ к счастью, - но, обретаЯ его, делают
несчастными других. Ћни добиваютсЯ счастьЯ, но оно заменЯетсЯ искусственным
счастьем - благополучием. ‹юди стремЯтсЯ к свободе, но, добившись еЈ, они
менЯют еЈ на ѓестапо и Љ.ѓ.Ѓ. ђусские декабристы писали о свободе, находЯсь
в заточении на каторге в ‘ибири. Ѓетховен писал музыку на оду "Љ радости",
то есть, к жизни, когда ему оставалось жить считанное времЯ. ‹юди знают, что
такое свобода, когда у них ее нет; когда же они свободны, они воспринимают
еЈ как нечто само собой разумеющеесЯ, и поэтому не могут ей дать
определение. ‹юди стремЯтсЯ к достижению всех этих символов, не догадываЯсь,
что они существуют лишь в их воображении. ’е же, что причислЯют все эти
определениЯ к материальному, видимо, недооценивают человеческое сознание.
Џрирода устроила так, что человек восполнЯет воображаемой свободой не
обретЈнную им в действительности, что человек, когда он здоров и счастлив,
не задумываетсЯ над жизнью, а, сталкиваЯсь со смертью, восполнЯет
размышлениЯми о жизни недостающие ему часы. —еловек при помощи сознаниЯ
получает идеальную свободу, он вкладывает ее в звуки. в стихи. и она
остаЈтсЯ навечно. —еловек, не ищущий лучшего, умирает.и вместе с ним умирает
его свобода. —еловек, живущий в радости, уходит из жизни, не оставлЯЯ своего
счастьЯ после себЯ. —еловек, не имеющий ее, создает ее длЯ себЯ при помани
"Ћды к радости", и эта радость остаетсЯ в веках. —еловек, имеющий осЯзаемое
счастье, - бгополучие - лишен дара выражать его при помощи искусства.
—еловек, лишЈнный счастьЯ, взамен получает дар запечатлеть его навечно
длЯ грЯдущего ."Ќесчастный Я человек", - вот слова твоего Ѓетховена.
‘частливмй, сытый, довольный человек не смог бы создать великие
произведениЯ. „остигнув благополучиЯ, он забывает, что на свете еуществуют
несчастные, униженные, страдающие. Ћн забывает идеалы, к которым он
стремилсЯ; он становитсЯ рабом праздности, сытости, довольства. Џодлые люди-
жертвы своей же подлости, ибо она закрыла им доступ к неподдельному счастью,
доступ к творчеству, доступ к искренности.Ќо они никогда не поймут этого. €м
бесполезно что-либо доказывать. ‡ло, которое они причинЯют другим, они
назовут добром, и им никогда не внушить, что их поступки-зло. Ѓесполезно
обращатьсЯ к их чувствам; нравоучениЯ вызовут у них одну ненависть. ‚еликие
произведениЯ искусства созданы не длЯ того, чтобы пробуждать в подлых людЯх
совесть. Ћни созданы длЯ того, чтобы все честные люди видели в их авторах
единомымленников, чтобы они находили у них поддержку. Ђ от уничтожениЯ
подлостью и невежеством произведениЯ искусства на какое-то времЯ защищены
своей материальной ценностью - стоимостью, но не навсегда.
Џодлые люди всегда испытывают ненависть ко всему настоЯщему, ко всему
неподдельному. ќта же "черта" присуща и подлым режимам. ‚от почему то, что
ты был искренним, неподдельным музыкантом, музыкантом по призванию и
способностЯм, вызвало ненависть со стороны администрации муз. училища. ‘ам
по себе режим никак не мог повлиЯть на тебЯ. ђежим бестелесен. Ќо сотни
людей в разных местах и городах, ЯвлЯющиесЯ проводниками его импульсов,
делают его осЯзаемым, делают его материальным. Ћни - это и есть режим. € те
люди, которые производили над тобой насилие, издевательство - тоже. €, если
даже режим не до конца погубил тебЯ, помни о его жертвах, помни о всех
несчастных, помни о тех, кого режим раздавил своим насилием. Џомни о его
жертвах.
џ всегда прихожу на помощь тем, кто больше всех нуждаетсЯ в помощи, в
моральной поддержке. џ прихожу на помощь отвергнутым, несчастным, тем, кому
приходитсЯ хуже всем тем, кто находитсЯ на грани катострофы. џ ЯвлЯюсь
томЯщимсЯ безвинно в стенах тюрем и узникам концлагерей, Я помогаю
страдающим, Я прихожу на помощь доведенным до самоубийства.
‘ейчас Я впервые подумал о том, что он всегда случайно оказывалсЯ
передо мной, и что впоследствие мне надо будет найти его самому. ’еперь,
когда он в первый раз рассказал о себе, Я подумал, что надо узнать его
адрес, надо узнать, где встретитьсЯ, где увидеть его...
-џ ЯвлЯюсь, - продолжал он, - только в несчастии, только жертвам
несправедливости. џ призван придти на помощь, когда придти на помощь больше
некому, Я призван вернуть веру в людей. ‚ несовершенных, мелких, подлых
людей, без и ради которых ни один герой не совершал своих подвигов. џ
призван быть последним утешителем всех жертв, лишившихсЯ поддержки в этом
мире.
џ подумал, что добро всегда сопровождает самые большие несчастьЯ. …сли
бы Я не был несчастлив, Я бы не встретил его, и за это Я благодарил
обрушившиесЯ на менЯ страданиЯ. џ подумал, что мог бы и не встретить е г о,
и благоговейнаЯ радость овладела мной. Ќо вот Я вспомнил что-то другое,
радостное, что-то приЯтное, но осЯзаемое и материаланое, и чистаЯ радость
отступила на второй план. џ вдруг что-то забыл, что-то значительное
отступало от менЯ и заменЯлось пустЯками. Љак будто во сне мне снилась
действительность, и Я просыпалсЯ от одного сна, переходЯ в другой, сон
"действительности". ‚от Я уже сознаю ту радость, которую принесла мне
удовлетворительнаЯ оценка. Ќо тот образ, знакомый образ, отступает куда-то
далеко, и Я уже не могу вспомнить е г о черты, е г о движениЯ, е г о речь -
Я вижу широкие горизонты, открывающиесЯ передо мной, вижу жизнь, дарованную
мне удовлетворительной оценкой, вижу широкую дорогу, открытую мне. € по этой
дороге удалЯетсЯ тот, которого Я любил больше всего, больше всех в Њире,
тот, перед кем Я мог бы молитьсЯ, как перед божеством, человек, несуший на
себе печать искры божией. џ кричал, Я умолЯл, Я звал его, но он неуклонно
удалЯлсЯ, не протЯнув руки и не простившись со мной, пока ни исчез за
горизонтом. "‚ерь в людей, -были его посшедние слова. - ‚ерь людЯм". џ
потерЯл самое драгоценное, что когда-либо имел в жизни. џ чувствовалучто это
наша последнЯЯ встреча.
Ѓольше Я никогда не увидел его. џ плакал. Џо моим щекам текли слЈзы. џ
плакал...
Last-modified: Mon, 20 Dec 1999 20:51:46 GMT
Ћцените этот текст: