Я "гусей некормленых  косЯк" (косЯком
называют стаю птиц,  летЯщих углом,  о гусЯх же  деревенский  житель так  не
скажет). Ќо, как сказано в песне, "дело даже не в гусЯх, //- Ђ все неладно".
€ вот  это-то ощущение "неладности"  жизни, знакомое самому автору по совсем
другому  опыту,  и   создает  точку  пересечениЯ  сознаниЯ  автора  и  героЯ
(оставлЯЯ,  естественно, возможность  длЯ  такого  же  пересечениЯ  сознаниЯ
читателЯ или слушателЯ). ѓоворЯ  обобщенно, ‚ысоцкий  строит  художественное
сравнение автора и героЯ.
     Ђ достоинство сравнениЯ - не в элементарной "похожести".  ’ут требуетсЯ
тонкаЯ  диалектика  сходства  и  контраста,  достигаемаЯ  только  творческой
интуицией и творческой смелостью. ‚слушаемсЯ внимательно в речь персонажа:
     Џотом у них была уха,
     € заливные потроха,
     Џотом поймали жениха
     € долго били,
     Џотом пошли плЯсать в избе,
     Џотом дрались не по злобе -
     € все хорошее в себе
     „оистребили.
     Џоследние два стиха в значительной мере -  "от  автора", с точки зрениЯ
натуралистической они  не вписываютсЯ в речь подвыпившего рассказчика: не та
лексика, да  и  уровень  самосознаниЯ завышен. Ќо ‚ысоцкий не  просто обЯзал
персонажа  произнести  эти  слова,  а плавно и  органично подвел размышлениЯ
деревенского горемыки к такому перекрестку, где они вполне могут встретитьсЯ
с  авторской точкой  зрениЯ  на  происходЯщее.  ‚ысоцкий не  "снисходит"  до
"простых"  персонажей,  он  ищет  и  находит  точку  опоры, чтобы поднЯть их
интеллектуально  и  нравственно.  Ќесовпадение  автора  и   героЯ  не  сразу
бросаетсЯ в  глаза - значит, "возвышение" героЯ опираетсЯ на реальную почву,
значит, здесь нет приукрашиваниЯ.
     Ђ к  педантическому сходству с  "натурой" в мелочах ‚ысоцкий особенно и
не стремилсЯ. Џорой он  мог даже ошибитьсЯ в каких-то  деталЯх, свЯзанных  с
профессией персонажей, не  слишком налегал на воспроизведение  жаргонизмов и
диалектизмов. ‚ самом  деле, ранние  песни  ‚ысоцкого называют "блатными", а
сколько там,  собственно,  "блатной музыки",  "фени" этой самой? „а возьмите
один  куплет настоЯщей,  фольклорной  блатной  песни  вроде: "Ђ менты  взЯли
фраера  на  пушку, бумпера  устоцали,  на  кичу повели...  " -  и сравните с
песнЯми ‚ысоцкого. ‚ы увидите, что  ‚ысоцкий "блатными"  Языковыми  красками
пользуетсЯ  крайне  скупо:  буквально  одно  словечко  даст  персонажу  -  и
достаточно длЯ характеристики.  Џотому что любой персонаж  его  прежде всего
интересует  как личность, а  уж во  вторую очередь как представитель той или
иной "среды".
     ‚ысоцкий не  отгораживаетсЯ  от человека Языковым  барьером,  стараетсЯ
говорить с ним не на жаргоне и не  на диалекте, а на общечеловеческом Языке.
Џосмотрите на цикл "„ва письма": и жена "ненаглЯдного" Љоли,  и он  сам даны
без  всЯкой речевой экзотики:  "тута", "в  ем" -  не  более того.  •арактеры
создаютсЯ  здесь психологическими  оттенками,  авторским вживанием  в  образ
мышлениЯ  и чувствованиЯ этих людей.  Ђ диалектную или просторечную  речевую
краску ‚ысоцкий порой  мог  положить  в  совершенно  неожиданном  месте,  на
портрете отнюдь не "простого" лица. ‚спомним песню "Џрошла пора вступлений и
прелюдий...  ", отразившую  горький  опыт общениЯ  ‚ысоцкого с сильными мира
сего.   "Ћтветственный   товарищ",  прослушав  песню   "Ћхота   на  волков",
распорЯжаетсЯ: "Ђвтора "Ћхоты" // Љо мне пришлите завтра в кабинет!" Ќа двух
фонограммах ‚ысоцкий вместо "завтра" поет "завтре"  - и сразу вырисовываетсЯ
физиономиЯ не слишком обремененного внутренней культурой "товарища".
     "Љак  живые" -  говорили мы все о  персонажах ‚ысоцкого еще  при  жизни
автора, причем многие  из  нас полагали,  что  главнаЯ его заслуга -  умение
"уловить", "заметить", "услышать", взЯть "прЯмо из жизни". Ђ теперь, читаЯ и
перечитываЯ  тексты,  вновь  слушаЯ  их   авторское  исполнение,  все   чаше
убеждаемсЯ, что колоритные житейские и речевые подробности  в мире ‚ысоцкого
- дело важное, но не  главное.  "Љое-что на своей шкуре Я все-таки испытал и
знаю,  о чем  пишу, но  в основном, конечно,  в моих  песнЯх процентов 80-90
домысла и  авторской фантазии,  - говорил он сам. -  џ  никогда не гналсЯ за
точностью в песне. Ћна получаетсЯ как-то сама собой, не знаю отчего".
     ‘егоднЯ мы,  пожалуй, уже в состоЯнии понЯть, отчего. Ћщущение точности
возникало у нас - и сегоднЯ  возникает, и будет возникать  у новых поколений
читателей и  слушателей -  от  глубины авторского  сопереживаниЯ  герою,  от
интенсивности   нравственно-психологического   диалога   между   автором   и
персонажами. ‚ысоцкий щедро делилсЯ с персонажами своими мыслЯми, чувствами,
своим  остроумием, а  сам отважно брал на  себЯ их  грехи и преступлениЯ, их
ограниченность и забитость. Ќевыгодный был взаимообмен длЯ автора: потому-то
и путали его сначала с персонажами, приписывали песнЯм  "примитивность",  не
понимаЯ, что на примитивном материале можно создавать сложные художественные
структуры.  ‡ато  этот способ  контакта  автора  с  персонажами  оказалсЯ  в
конечном счете выгодным длЯ искусства, длЯ правды, длЯ нас с вами.
     ‘пектр  персонажей ‚ысоцкого  широк и  богат:  от  отважных  героев (во
многом "выдуманных", но не надуманных) до циничных подонков, от влюбленных в
свое дело и жизнь подвижников до опустошенных небокоптителей,  от мудрецов и
пророков до  тупиц  и догматиков. Ќо каждый из этих персонажей  творитсЯ  на
наших глазах и с каждым автор достигает какого-то взаимопониманиЯ.
     “мел  ‚ысоцкий  перевоплотитьсЯ  и  в человека совершенно  ему чуждого,
более  того  -  в  своего  врага.  ‚от  "ЏеснЯ  микрофона". ЋбъЯвлЯЯ  ее  на
концертах,   ‚ысоцкий   иногда  с   присущим  ему  лукавством  показывал  на
укрепленный  на сцене микрофон и говорил: "‚от этого микрофона". Љонечно же,
тут была испытующаЯ ирониЯ: умеют ли слушатели отличать буквальный смысл  от
переносного. Ќу  и кто же под микрофоном здесь имеетсЯ в  виду?  Њожет быть,
это конъюнктурный  делец от искусства, беспринципный литератор или артист. Ђ
может  быть   -  чиновник,  "деЯтель",  от  которого  зависит  "прохождение"
художественных произведений: зав. или  зам. чего-нибудь, цензор, редактор  и
т. п. € тот и другой могли бы сказать о себе:
     Ѓ чем угодно менЯ обвините -
     ’олько против себЯ не пойдешь:
     Џо профессии Я - усилитель, -
     џ страдал - но усиливал ложь.
     Љакой  жесткий авторский сарказм!  ’ут  уж ни малейшего  сочувствиЯ.  “
‚ысоцкого было полное моральное право ненавидеть "усилителей лжи",  стоЯвших
между  ним и народом, мешавших  людЯм  слушать  ‚ысоцкого,  не  дававших нам
читать  его.  Ќо  ненависть не  застилает  глаза, не  мешает автору понимать
логику  поведениЯ  функционера  от искусства. Ћн  в шкуру и такого  человека
влезть способен.  ‚ысоцкий  -  в  порЯдке  гиперболы  - выстраивает сюжетную
версию:  а что,  если бы  этот человек попробовал  действовать иначе?  € вот
микрофон берет на себЯ не свойственные ему  функции, критически оцениваЯ то,
что ему надлежит только усиливать: "—еловече, опомнись, //- —то поешь?!"
     —то  у  нас  бывало  с  деЯтелЯми, хотЯ бы  однажды  не  подчинившимисЯ
идеологическому  диктату,  диктатуре  лжи?  —то происходило  с  теми, кто по
оплошности  или  по   вдруг  пробудившейсЯ  дерзости  разрешал  какую-нибудь
рискованную  публикацию  или  смелый спектакль?  —то  было бы с  тем, кто  -
пофантазируем вслед  за ‚ысоцким  - взЯл бы да и разрешил в семидесЯтые годы
издание ‚ысоцкого, да еще без купюр, без ограничений на "остроту"? ’о самое,
что случилось с микрофоном:
     Ћтвернули менЯ, умертвили -
     ‡аменили менЯ на другой.
     ’от, другой, - он все стерпит и примет, -
     Ћн навинчен на шею мою.
     —асто нас заменЯют другими,
     —тобы мы не мешали вранью.
     „а последние две  из  процитированных строк - просто  формула  кадровой
политики в идеологической сфере!
     ‘нимают,   впрочем,   не   только   за   "ошибки",   но    и   в   ходе
внутриведомственной конкурентной борьбы. Ћтставка и забвение - вот что  ждет
любого  функционера.  Џоэтому автор  без  малейшего злорадства  повествует о
бесславном финале персонажа, проникаЯсь его ощущением безнадежности:
     .. Њы в чехле очень тесно лежали -
     џ, штатив и другой микрофон, -
     € они мне, смеЯсь, рассказали,
     Љак он рад был, что Я заменен.
     Љакой уж  тут  чехол! ‘корее,  приемнаЯ  в высокой инстанции.  €  стиль
поведениЯ  партийных  чиновников  воспроизведен  точно:  никакой  жалости  к
отстраненному  коллеге.  ’олько у  автора  крупица  этой жалости и  нашлась.
Џотому что "свинченный" микрофон  -  это совсем другой человек, в нем что-то
человеческое уже  пробудилось.  Љак  в  •рущеве,  когда  он  на покое  мирно
беседовал с некогда им обруганными художниками, как во многих других.
     ‚прочем,  ‚ысоцкий  это  все  описал  заранее.  ‚спомним  все  того  же
"ответственного  товарища",  заинтересовавшегосЯ  "Ћхотой на волков". Џомимо
прочего, песнЯ  показательна тем, что персонаж ее менЯетсЯ на  наших глазах,
он что-то понимать начинает. Љак говорЯт кинорежиссеры: перемена состоЯниЯ в
кадре.   €  вот  этим-то  сатирические   персонажи  ‚ысоцкого  принципиально
отличаютсЯ   от  персонажей   стихотворной   сатиры,  скажем,   …втушенко  и
‚ознесенского или от персонажей  сатирических песен  ‚избора, ѓалича,  Љима.
ђечь сейчас не о  том, что "лучше", а об одной из самых резко индивидуальных
особенностей творчества ‚ысоцкого. Ћн не только сам идет навстречу герою, но
и  заставлЯет его двигатьсЯ, менЯтьсЯ.  —то там  произошло с  "ответственным
товарищем"? Њожет быть,  закачалось  под  ним  почетное  кресло, может быть,
"обложили"  его резвые конкуренты, а может быть,  просто  задумалсЯ о жизни,
увидел "загонщика" и в себе самом...
     € об стакан бутылкою звенЯ,
     Љоторую извлек из книжной полки,
     Ћн выпалил: "„а это ж - про менЯ!
     Џро нас про всех - какие, к черту, волки!"
     Њежду  прочим, способ прочтениЯ, способ  интерпретации  произведениЯ  у
этого персонажа абсолютно правильный. ‚ мир песни ‚ысоцкого невозможно войти
только  на правах зрителЯ и слушателЯ. Ќет  здесь "партера  с балкончиком" -
пожалуйте   прЯмо   на  сцену,  под  слепЯщий  свет,   ищите  свое  место  в
разыгравшемсЯ конфликте. Ќе сказав, не подумав: "„а это  ж - про менЯ!" - не
понЯть, о чем песнЯ и зачем она.
     ‚ иных  случаЯх это совсем нетрудно. "”ильм, часть  седьмаЯ - тут можно
поесть:  // џ  не  видал  предыдущие  шесть",  - цитируем  мы, без малейшего
сожалениЯ выключаЯ опостылевший "Ящик". Џожалуй, не прочь  мы увидеть себЯ и
в   непокорном  €ноходце,  и  в  символическом  гонщике,   штурмующем  линию
горизонта,  а  в  грустную  минуту  готовы признать  свою жизнь  "прерванным
полетом" и спросить себЯ: "Џо чьей вине?"
     ‘овсем  другое  дело  - персонажи  вроде  ‚ани  с ‡иной из  "„иалога  у
телевизора".  Ќа  них  почему-то  хочетсЯ смотреть  как  бы  "из  зала",  не
отождествлЯЯ с  собою.  Ђ неправильно это. Џрежде всего потому, что ‚ысоцкий
сам на них как на потешных "монстров", как на презренный "плебс" не смотрел.
‚слушайтесь  в  логику диалога персонажей - отнюдь не  бессмысленного. Ћ чем
все  времЯ  заводит речь ‡ина? Ћ несовершенстве своей  с ‚аней жизни. Џричем
несовершенстве не  бытовом,  а,  так  сказать, духовном,  даже эстетическом.
Ќаивно восхищаЯсь цирковыми чудесами и "блестЯщей" наружностью артистов, она
сразу сравнивает эту "красоту" со своими буднЯми: "Ђ ты придешь домой, €ван,
//Џоешь и сразу - на диван, //€ль, вон, кричишь, когда не пьЯн... "
     € ‚анЯ, несмотрЯ на всю свою грубость, не может не чувствовать правоты,
содержащейсЯ в словах ‡ины. Ћн то отшучиваетсЯ, то отругиваетсЯ, то пытаетсЯ
навести романтический флер на свои  отношениЯ с собутыльниками. Ќи за что не
хочет он  признать, что жизнь его пуста и безобразна:  "’ы, ‡ин, на грубость
нарываешьсЯ, //‚се, ‡ин, обидеть норовишь!" ‚итающее в воздухе представление
о  жизни  полной, интересной, осмысленной  -  подсознательно ведомо  и  этим
людЯм. € не  были  бы персонажи такими  живыми, если  бы автор  их не жалел.
‘тереоскопическаЯ объемность характеров создаетсЯ здесь на  пересечении двух
художественных точек зрениЯ, одна из которых традиционно именуетсЯ: "видимый
миру смех", а другаЯ  -  "незримые, неведомые ему слезы".  €менно эти цитаты
здесь подойдут, поскольку ‚ысоцкий - сатирик гоголевского типа, продолжатель
традиции   гуманного  смеха.  €ррациональный  "черный   юмор",   беспощаднаЯ
"чернуха" - совершенно не в его духе.
     Џоэтому  мало  посмеЯтьсЯ  над ‚аней  и ‡иной. ђазглЯдев  в  них живое,
человеческое, нам остаетсЯ критическую энергию смеха обратить на самих себЯ.
Џусть  это  будет  гиперболой, преувеличением, вреда себе  мы  тем  самым не
причиним Џусть мы внешне  не похожи  на этих персонажей, но не отдаем  ли мы
порою  дань  злословию,  грубости, скуке  и  апатии  - пусть  в иных,  более
"благородных" и "интеллигентных" формах?
     ‚ысоцкий не  бытописатель. Ћн не макетирует  жизнь,  копируЯ  мелочи, а
моделирует  ее  принципиальные черты.  •улиган  у  него  не только  хулиган,
пьЯница  не  только  пьЯница. ‚спомним  персонажа  "Њилицейского протокола".
Ќалицо  неопровержимые  доказательства  его  противоправных действий:  "очки
товарищу  разбили"  и  прочее.  ’ак  чем   он  пытаетсЯ  оправдатьсЯ?  ‘воей
идеологической безупречностью: "Ќо если Я кого ругал - карайте строго!  //Ќо
это  врЯд  ли..."  Ђ когда,  скажем, иные  литературоведы  начинают  глубоко
вчитыватьсЯ   в   "Њастера  и  Њаргариту",   проверЯЯ  по   "пЯтому  пункту"
первосвЯщенника Љайафу, утвердившего смертный приговор €ешуа, тут, право же,
нельзЯ  не  вспомнить  еще  одного "простого" персонажа  ‚ысоцкого из  песни
"Ђнтисемиты", делившегосЯ своими историческими познаниЯми:
     € как-то в пивной мне ребЯта сказали,
     —то очень давно они бога распЯли!
     Ќу,  это уже о  других, о  тех, кого мы  без  их  собственного  желаниЯ
"исправить"  никак не сможем. Ђ зарЯд самокритичности, содержащийсЯ в песнЯх
‚ысоцкого, может  помочь каждому, кто  вслед за автором не побоитсЯ сравнить
себЯ с его героЯми.
     ќнергиЯ вымысла

     "Џочему  песни  не брали? „а  нет  у  него  почти ни  одной  песни  без
подтекста. “  него  в  каждой  строчке столько философии!"  - говорит  ‚адим
’уманов.
     ‚се точно сложности с "прохождением"  песен  ‚ысоцкого были обусловлены
прежде всего остротой социального подтекста. …сли даже "егерЯ" не могли этот
подтекст расшифровать, все равно  на всЯкий случай  огораживали ‚ысоцкого от
читателей  красными  флажками. „ескать, черт  его  знает, у него невиннейшие
вещи приобретают  какой-то  сомнительный смысл будь то утреннЯЯ  гимнастика,
или прыжки в длину, или все эти жирафы и  мангусты...  € верно, что подтекст
не только  социальный, но и философский. ‘ейчас,  когда огороженный флажками
тематический круг  приЯтно расширилсЯ, когда можно  об очень многом говорить
открытым  текстом, - песни ‚ысоцкого  не  стали менее интересными и  живыми.
Џотому  что их  автор не  шифровал запрещенные  длЯ упоминаниЯ факты,  он не
облекал в аллегорическую оболочку крамольно-либеральные трюизмы, - он мыслил
двупланово.  €   в  двуплановости  этой  отражались  не  только  сиюминутные
противоречиЯ, но и противоречиЯ более крупного масштаба.
     Џоэтому сохранЯют динамику и глубину очень индивидуальные,  "фирменные"
сюжетные метафоры ‚ысоцкого. ‚ них  прослеживаетсЯ такаЯ логика зарождениЯ и
развитиЯ, от  слова - к образу;  от  образа - к сюжету. …сли идти от готовой
мысли, подбираЯ к ней  образно-сюжетную ткань, то получаетсЯ в лучшем случае
дидактическаЯ  иллюстрациЯ, а  в худшем  -  нарочитаЯ  аллегориЯ,  к которой
желательно и самого автора приложить, чтобы он разъЯснил, что имел в виду. Ђ
вот ‚ысоцкий категорически отказывалсЯ свои образы  и сюжеты расшифровывать:
"Њне часто присылают  письма, в  которых спрашивают: "—то  вы имели в виду в
той или иной песне?" Ќу, кстати, что Я имел в виду, то и написал. Ђ как менЯ
люди понЯли, зависит,  конечно,  от многих вещей  от меры образованности, от
опыта  жизненного  и так далее. Ќекоторые  иногда попадают в точку, иногда -
рЯдом, и  Я  как раз  больше всего люблю,  когда рЯдом: значит, в песне было
что-то,  на что Я даже не  обратил особого вниманиЯ. Њожет, не имел этого  в
виду точно и  конкретно, но что-то подобное где-то там в подсознании было. €
ведь было бы ужасно, если б мы все это имели в виду, когда пишем, - тогда бы
мы просто ничего вообще не написали".
     „ействительно, в искусстве невозможна передача смысла по принципу "один
к одному". …сли произведение удалось,  оно может сказать читателю,  зрителю,
слушателю  больше, чем имел  в виду  автор.  ‘войство художественного слова,
образа, сюжета  - многозначность,  и  никакаЯ  читательскаЯ  или критическаЯ
трактовка всего обилиЯ смысловых  оттенков не схватит. ’ут  и  сам автор  не
может точно  оценить, кто попал "в точку", а кто "рЯдом",  недаром ‚ысоцкому
так нравились  интерпретации, попадающие "рЯдом", раскрывающие еще один слои
смыслового подтекста.
     „ух  плюрализма,  пронизывающий  всю поэтику ‚ысоцкого,  сказываетсЯ  и
здесь Ќе  надо  какой-то  одной, господствующей интерпретации  той или  иной
песни. Џусть каждый из нас выскажетсЯ, сформулирует свое понимание текста, а
заодно  - и  свое  понимание  жизни.  Ќе  надо только одного  -  демагогии и
доносов, не надо трактовок, имеющих  своей целью  скомпрометировать автора Љ
сожалению, такие "интерпретации", далекие от художественного мира ‚ысоцкого,
от самого  эмоционально-смыслового нерва песен, поЯвлЯлись и  при  его жизни
("‘пасибо вам,  мои  корреспонденты,  //—то  вы неверно понЯли  менЯ",  -  с
горестной иронией реагировал на них автор),  и после его смерти. Ќо не о них
речь
     Ђ речь о том, что и единомышленникам ‚ысоцкого  есть что обсудить, есть
о чем  поспорить. Ћбмен  трактовками, индивидуальными прочтениЯми конкретных
песен - вот чего, честно говорЯ, не хватает в нынешней ситуации. Ћчень много
глобальных  суждений  о ‚ысоцком  - и слишком мало разборов произведений.  Ђ
ведь  лучше   идти  от   частного  -   к  общему,  от  фактов  -  к  поискам
закономерностей.
     ’ем  более  что так шел  и творческий процесс  ‚ысоцкого. ‚начале  было
слово. Љ примеру, слово  "иноходец".  Ћткуда оно пришло в мир  ‚ысоцкого? €з
повести  —. Ђйтматова  "Џрощай, ѓульсары!",  по которой был снЯт  фильм "Ѓег
иноходца" в 1970 году? Ђ может быть, оно пришло  каким-нибудь другим  путем.
‚ажно, как использует поэт корневую энергию  слова, творчески осваивает его,
как говорЯт лингвисты, внутреннюю форму:
     џ скачу, но Я скачу иначе -
     Џо камнЯм, по лужам, по росе.
     Ѓег мой назван иноходью - значит:
     Џо-другому, то есть - не как все.
     ‘огласно словарЯм,  "иноходь" -  это "способ  бега,  при котором лошадь
попеременно выносит и опускает то обе правые, то  обе левые ноги". Ќе  более
того.  ‚ысоцкий  же  властно наделЯет слово своей, поэтической  этимологией,
строит  из  него  новый, самостоЯтельный  образ. ‘уть не в  лошади. €з  всей
"лошадной" терминологии  ‚ысоцкий  использовал лишь глагол "засбоить"  - длЯ
созданиЯ, так сказать,  колорита. Ќо, чтобы это слово узнать, не обЯзательно
даже  на  ипподром  ходить,  достаточно   прочесть  сцену   скачек  в  "Ђнне
Љарениной". "€ноходец" длЯ ‚ысоцкого - это человек, чьи воззрениЯ отличаютсЯ
от  господствующих.  €накомыслЯщий,  если  угодно.  ‚от  черновой  набросок,
предшествовавший "€ноходцу". Ћн начинаетсЯ так:
     Ќараспашку - при любой погоде,
     Ѓосиком хожу по лужам и росе
     „аже конь мой иноходью ходит,
     ќто значит - иначе, чем все
     џ иду в строю всегда не в ногу,
     ‘только раз уже обруган старшиной.
     аг Я прибавлЯю понемногу,
     € весь строй сбиваетсЯ на мой.
     €нтересный был ход мысли - особенно о том, что "весь строй" со временем
устремлЯетсЯ за  теми, кто  был  "обруган".  Ќо  ‚ысоцкого этот  вариант  не
удовлетворил.  € можно  понЯть, почему. Љонфликта здесь нет, слишком цельный
образ: и герой свободный, и  конь под ним такой же. € ‚ысоцкий ищет в образе
предпосылку конфликта, сталкивает между собой конЯ и  седока. ‘едок, "жокей"
становитсЯ воплощением жестокой и бесчеловечной власти. Ђ конь рожден, чтобы
быть свободным,  ему бы бегать  "не  под седлом и  без узды!".  Љак и  всему
"табуну" - народу то есть. € личность, и народ в условиЯх несвободы не могут
реализовать своих возможностей. Ќет  никаких стимулов  трудитьсЯ, стремитьсЯ
быть первым. Ќаоборот, возникают желаниЯ разрушительные:
     Ќет, не будут золотыми горы -
     џ последним цель пересеку:
     џ ему припомню эти шпоры -
     ‡асбою, отстану на скаку!..
     Ќо  на  самом  деле не  было этого.  €бо  и  длЯ  народа нашего, и  длЯ
российской интеллигенции чувство долга оказывалось превыше всего:
     —то со мной, что делаю, как смею -
     Џотакаю своему врагу!
     џ собою просто не владею -
     џ прийти не первым не могу!
     €  "пришли  первыми"  в  Ѓерлин,  и  работали  за  нищенскую  мзду,  не
припоминаЯ жестокой Ћтчизне  раскулачиваниЯ, расстрелы, гибель близких. € не
могли не  "прийти первыми" к решению своих  научных задач Љоролев и ’уполев,
работавшие  за  решеткой,  не  припоминали  они "жокею"-ге-нералиссимусу  те
шпоры, которые он им вонзал в бока.
     Џравильно ли это? Ђвтор не спешит  с однозначной оценкой,  но понимает:
без решительных действий не обойтись:
     —то же делать? ЋстаетсЯ мне -
     ‚ышвырнуть жокеЯ моего
     € бежать, как будто в табуне, -
     Џод седлом, в узде, но - без него!
     ќто ‚ысоцкий  размышлЯет  о будущем, о том, что вперед можно  двигатьсЯ
уже  только без  "жокеЯ"... Ќа  этом пока  и остановим истолкование сюжетной
метафоры. Њало еще  времени  прошло: каких-то  тридцать лет после  написаниЯ
"Ѓега иноходца". Ђ за тридцать лет такие проблемы не решаютсЯ...
     €так, ‘‹Ћ‚Ћ - ЋЃђЂ‡ - ‘ћ†…’ - таков ход творческой  мысли ‚ысоцкого.  Ђ
поскольку   слова  его  непрерывно  волновали,  его  поэтический  словарь  и
перерастал в  энциклопедию  нашей жизни.  џзык  вообще - лучший  компас  длЯ
писателЯ, поскольку  за ним стоит реальность,  а  не  фикции, не  призрачные
"идеи",   которые  могут  обернутьсЯ  просто  абсурдом:   "новый   человек",
"воспитание в духе", "борьба с пережитками". ‚се это отторгаетсЯ и Языком, и
жизнью. "“потреблЯютсЯ  сочетаниЯ словесные, которым мы давно уже не придаем
значениЯ", -  с  досадой говорил ‚ысоцкий в устном  комментарии к  одной  из
песен.  € он  немало сделал  длЯ  того,  чтобы  пародийной  иронией  выЯвить
бессмысленность   таких   сочетаний,   как   "любители   опасных   авантюр",
"проверенный  товарищ",  "злые  происки врагов". Ќе  боЯлсЯ  он  подвергнуть
критической  проверке  и  авторитетные  литературные  цитаты,  красивые,  но
несколько далекие от реальности, вроде: "€ жизнь хороша, и жить хорошо!"
     ’еперь посмотрим, как работает  ‚ысоцкий с фразеологизмами,  древними и
устоЯвшимисЯ  в  Языке  выражениЯми.  ”разеологизм  с лингвистической  точки
зрениЯ равноценен слову, он тоже обозначает, называет предмет или Явление.
     ‚ысоцкий  постоЯнно  обращалсЯ  к  сконцентрированной  в  Языке вековой
мудрости,  не  пассивно ее эксплуатируЯ,  а творчески  продолжаЯ и развиваЯ.
…сть,  скажем,  фразеологизм   "козел   отпущениЯ",  который  мы  машинально
повторЯем, ни на минуту  не задумываЯсь, что такое "отпущение". ‚ысоцкий же,
верный своему принципу "разберемсЯ", разбирает устойчивое  выражение и вновь
его свинчивает, придаваЯ ему  уже новое значение. Љозел становитсЯ не просто
жертвенным животным, а социальным типом с определенной историей:
     ‚ заповеднике (вот в каком - забыл)
     †ил да был Љозел - роги длинные, -
     •оть с волками жил - не по-волчьи выл -
     ЃлеЯл песенки все козлиные.
     € пощипывал он травку, и нагуливал бока,
     Ќе услышишь от него худого слова, -
     ’олку было с него, правда, как с козла молока,
     Ќо вреда, однако, тоже - никакого.
     Љто   это?  Ќе  хочетсЯ  употреблЯть  таких  штампов,  как   "мещанин",
"обыватель". „умаетсЯ, что эти слова не  в духе ‚ысоцкого, хотЯ поэта теперь
пытаютсЯ иногда прописать по линии "обличениЯ мещанства"  - спокойно звучит,
безопасно, никто не обидитсЯ,  никто  к себе не отнесет. "Њещанин" -  значит
"горожанин"; "обыватель" -  это  "житель",  "обитатель", -  в общем, мы сами
зачем-то сделали Ярлыками изначально нейтральные слова. Ќет, ‚ысоцкий такими
Ярлыками  никогда  не  пользовалсЯ,  он  высмеивал  агрессивное  невежество,
зависть,  злобу, но  обыкновенность  никому в вину не ставил. Ќе будем этого
делать  и мы.  ‚ общем, персонаж песни - простой человек, не принадлежащий к
правЯщему классу.
     "Ќо заметили скромного Љозлика // € избрали в козлы отпущениЯ". —то это
за   должность   такаЯ?  ќто  вообще   -  выдвижение,  повышение,   выход  в
"начальники",  то есть  движение вверх, но не до самых  высот, где пребывают
реальные держатели  власти.  Ђ  может  быть,  попадание  в  "передовики",  в
пассивный  состав партийных  или  советских органов.  Џомните,  "стахановец,
гагановец, загладовец",  которого  завалило в шахте?  € те  и другие - козлы
отпущениЯ.
     Ќапример, Њедведь - баламут и плут -
     Ћбхамит кого-нибудь по-медвежьему, -
     ‚раз Љозла найдут, приведут и бьют:
     Џо рогам ему, и промеж ему...
     Ќе противилсЯ он, серенький, насилию со злом,
     Ђ сносил побои весело и гордо.
     ‘ам Њедведь сказал: "ђобЯты, Я горжусь Љозлом -
     ѓероическаЯ личность, козьЯ морда!"
     Ќоменклатурного ЊедведЯ лет семьдесЯт нельзЯ было критиковать ни в коем
случае. „лЯ этого всегда использовалсЯ "начальничек" пониже, на которого все
можно списать и  свалить.  Ќу  и  Љозел-передовик  тоже был нужен в  системе
агитации   и  пропаганды,  чтоб  было  кем  "гордитьсЯ".  ’ут  и  поЯвлЯетсЯ
"стахановец, гагановец, загладовец": организуют ему  показатели,  "ѓертруду"
(на героев план был по ведомствам и территориЯм), подержат лет пЯть-десЯть в
почетном выборном органе, а там и забудут.
     †изнь  Љозла-выдвиженца нелегка  - и по  сравнению  с  жизнью  правЯщей
верхушки,  и  по  сравнению  со  свободной   безответственностью   "рЯдового
труженика". € уж если  Љозел доберетсЯ до серьезной  власти, то всем покажет
"козью морду", припомнит все унижениЯ. Ќа пути  к высшим ступенЯм звереет он
окончательно:
     Ћн с волками жил - и по-волчьи взвыл, -
     € рычит теперь по-медвежьему.
     ‚от так примерно  можно эту  сюжетную метафору  истолковать,  но есть в
ней, кажетсЯ, еще  один план - более широкий, более философичный. ‚ рукописи
песнЯ  называлась "‘казка про  серого  козлика,  она же  сказка  про  белого
бычка".   "Џро   белого  бычка"  -значит,  историЯ   бесконечнаЯ,  постоЯнно
повторЯющаЯсЯ.  Ќу, и "серый козлик" - помЯгче,  чем "Љозел".  ’о есть песню
еще можно прочесть как  притчу о взаимоотношениЯх "верхов" и "низов", власти
и народа.  ‘ильные мира сего склонны прикрыватьсЯ народолюбием,  нахваливать
народ, доводЯ его тем временем до полного бесправиЯ и изнеможениЯ:
     Ѓерегли Љозла как наследника, -
     ‚ышло даже в лесу запрещение
     ‘ территории заповедника
     Ћтпускать Љозла отпущениЯ.
     ѓорький каламбур: Љозла отпущениЯ никуда не  отпускают. Ќи за  границу,
куда простым смертным выезжать было заказано. Ќи за  пределы места прописки.
„а  что там - не  до жиру: лишь бы "территориЯ" еще  и  зоной не оказалась с
колючей  проволокой!  Ќо  времена  менЯютсЯ,  "верхи",  не имеЯ  возможности
править  по-старому, дают послабление, и  "низы"  уже смелеют настолько, что
начинают требовать социальной справедливости, равенства:
     "ќй вы, бурые, - кричит, - эй вы, пегие!
     Ћтниму у вас рацион волков
     € медвежие привилегии!"
     ‚ысоцкий не "вышел из народа", он всегда внутри этого народа жил, душой
чувствовал его настроениЯ.  Џоэтому  ему не нужно было народ идеализировать.
…сли социальные  вопросы  не  находЯт  реального  решениЯ,  в  народе  может
пробудитьсЯ темнаЯ  разрушительнаЯ стихиЯ.  †естокость  правлениЯ  обернетсЯ
жестокостью бунта.
     ЏолучаетсЯ,  что  метафорический  сюжет   требует   как  минимум   двух
трактовок. Ќо, похоже, они не опровергают, а поддерживают друг друга.
     Њногозначность   сюжетов  и  образов  ‚ысоцкого  достигаетсЯ  слаженным
действием  целого  оркестра  словесных  инструментов.  Љак  у   рачительного
хозЯина, у ‚ысоцкого  идет  в  ход любаЯ мелочь, из которой порою выжимаютсЯ
крупные  смысловые результаты.  Љакие-нибудь грамматические  частицы  "не" и
"ни"  становЯтсЯ метафорой предельной  душевной  амортизации, пребываниЯ  на
границе жизни  и смерти: "Џора  туда,  где  только  ни и  только не".  Ќовые
ресурсы  открыл ‚ысоцкий в  каламбуре,  показав,  что  этот  вроде  бы давно
непрестижный  прием может работать не  только в  фельетонных,  но и  в самых
серьезных, трагедийных контекстах:
     Љто-то высмотрел плод, что неспел, -
     Џотрусили за ствол - он упал...
     ‚от вам песнЯ о том, кто не спел
     € что голос имел - не узнал.
     Ќадо   сказать,  что  такими   парами   созвучных  слов   (поэтическими
паронимами)  ‚ысоцкий  пользовалсЯ гораздо реже, чем  те поэты-современники,
что оказали Явное влиЯние на формирование его словесно-стихотворной техники,
то есть ‚ознесенский, ранний  …втушенко,  Ђхмадулина.  ’е готовы были  любое
случайное созвучие  превратить  в  неслучайное, образно  значимое. Џочему же
‚ысоцкий не так интенсивно  внедрЯл  в свои  песни сочетаниЯ  типа: "‡алатаю
золотыми Я заплатами"; "€м успех,  а нам испуг"; "‘лоны слонЯлись в джунглЯх
без маршрута";  "•отели кушать - и  съели  Љука"? Ћчевидно, потому, что  ему
нужны  были  только  такие   "пары"  созвучных  слов,  где  есть  энергичный
глагольный  элемент, есть  зерно будущей  интриги. Џаронимы  у ‚ысоцкого  не
висЯт кистЯми на ветвЯх стиха, они заводЯт сюжетную пружину.  Ќу и, конечно,
сюжетные  метафоры  ‚ысоцкого  не  были  бы  такими  живыми  и  эмоционально
действенными, если бы в них не содержалсЯ мощный смеховой потенциал, если не
сквозила бы в  них такаЯ, как говорили в старину,  vis  comica  - комическаЯ
сила. ѓоворЯ попросту, мало кто  в поэзии 60-70-х годов  умел так насмешить,
как  ‚ысоцкий.  €  вместе с тем его  остроумие  никогда не  было  самоцелью,
никогда  не  работало  на  пустое  развлекательство. ‚  статье,  посвЯщенной
смеховой   культуре  поэта,  Ќ.  Љрымова   дала  точное  определение:  "ћмор
‚ысоцкого... - это  требовательный  юмор". „ействительно, каждый  комический
образ,  каждое смешное словосочетание у ‚ысоцкого  требуют от  нас активного
осмыслениЯ и прочувствованиЯ. €ной раз соль  шутки доходит  до нас  сразу, а
порой серьезнаЯ суть остроумного выражениЯ становитсЯ понЯтной  через долгое
времЯ: даже  как-то  неловко перед  самим собою становитсЯ,  что столько раз
смеЯлсЯ, слушаЯ эти строки,  давно наизусть запомнил, а понЯл только сейчас.
Ќо, если вдуматьсЯ, ничего дурного в этом нет.  ‡начит, творческое остроумие
‚ысоцкого рассчитано на долговечную эксплуатацию. ‚ажно, что  всегда есть  в
его комических сюжетах и образах, как говорил он сам, "другой пласт", причем
"обЯзательно серьезный".
     ‘ерьезное  предназначение смеха -  давнЯЯ традициЯ  русской литературы.
‘амо разделение  жанров  и  писателей на "серьезных" и "смешных" поЯвилось в
период  бюрократической  регламентации   искусства,  в   период  культурного
одичаниЯ.  Ѓез смеха иссЯкает творческаЯ фантазиЯ, а  серьезность становитсЯ
одномерной,  дидактической.   ‘мех  же,  загнанный  на   последние  страницы
журналов, скованный по рукам и ногам цензурными ограничениЯми, вырождаетсЯ и
обесцениваетсЯ.   ‚спомним,  как   убога  была  неулыбчиваЯ   монументальнаЯ
литература  застойных лет, в которой не было  места  "—онкину" ‚ойновича,  а
"‘андро из  —егема"  €скандера,  допущенный  лишь  в  сокращенном  варианте,
выглЯдел пасынком и парией. ‚се это было одинаково губительно и длЯ смеха, и
длЯ подлинной серьезности.
     €ногда, объЯвлЯЯ  на  концертах  очередную  песню, ‚ысоцкий  называл ее
"шуточной", но в самом эпитете ощущалась ирониЯ: мало ли кто в зале сидит, в
доносчиках  у нас недостатка никогда не было.  Ќо настоЯщие слушатели всегда
понимали,  что к чему. ’ворческаЯ независимость поэта,  его прЯмой контакт с
аудиторией  обеспечили  его  песнЯм  необычайно  прочную  свЯзь  смешного  с
серьезным.  Ћбратите внимание, какие у него были ориентиры в смеховой работе
со  словом:  "џ  больше  за ‘вифта, понимаете?  џ больше  за  Ѓулгакова,  за
ѓоголЯ...  "  Ђ это  все не  просто высокие и престижные  имена,  это творцы
серьезного смеха, это не рисовальщики  "с натуры", а выдумщики, это мастера,
прочно  соединЯвшие  в своей  работе  образный и сюжетный  планы.  ЉаждаЯ из
стран,  посещаемых  ѓулливером,  разгуливающий  по  Ќевскому проспекту  Ќос,
негорЯщаЯ  рукопись  - это все  сюжетные  метафоры, сочетающие эмоциональную
выразительность с протЯженностью во времени.  ‚роде бы на ѓоголЯ и Ѓулгакова
ориентируютсЯ  сегоднЯ  многие  писатели.  Ќо как  у  них  насчет  "смелости
изобретениЯ", говорЯ словами  Џушкина? —то  они  могут  предъЯвить  столь же
веселого,  наглЯдного и надолго запоминающегосЯ? ‚ысоцкому же, как мы уже не
раз видели, есть чем отчитатьсЯ перед великими учителЯми.
     „а,  мы как-то сбились в своем  разговоре с  поэзии на  прозу. ‘южетные
метафоры  ‚ысоцкого  -  это  стык  поэзии  и  прозы.  Ћни  заставлЯют крепко
задуматьсЯ о  жанровом  составе нашей  поэзии. —то  в  ней господствовало во
времена  ‚ысоцкого? ‚  общем,  два  жанровых  начала,  если  воспользоватьсЯ
старыми терминами - элегиЯ и ода. ’о есть либо грустно-философское  раздумье
поэта о собственной жизни, либо обЯзательное длЯ печатающегосЯ профессионала
воспевание  чего-то: достижений нашей страны, либо - у  тех, кто почестнее -
каких-нибудь  вечных ценностей.  €  "элегическое",  и "одическое"  начала  в
равной мере бессюжетны. ‘ сюжетностью в поэзии нашей долгое времЯ  было туго
(как, впрочем, и сегоднЯ). Љритики  времЯ  от времени  возглашали  "эпизацию
лирики", но стихотворной практикой это никак  не  подтверждалось. †анр поэмы
совсем задохнулсЯ  в  70-80-е годы,  и  до сих пор очнутьсЯ  не  может. Ќаши
стихотворцы  оказались  похожими  на  того   самого  изображенного  ‚ысоцким
конькобежца-спринтера, который быстро "спексЯ" на стайерской дистанции.
     ‚ песнЯх ‚ысоцкого  русскаЯ  поэзиЯ шагнула навстречу прозе,  навстречу
сюжетности. Џоэм  ‚ысоцкий не писал, за исключением одного опыта 1971 года -
детской  комической  поэмы  про  ‚итьку  Љораблева  и  ‚аню  „ыховичного,  а
энергичнаЯ  сюжетность  реализовалась  у   него  в  формах  песни-баллады  и
песни-новеллы. Љак балладный поэт ‚ысоцкий имеет предшественников, а вот как
поэт-новеллист он,  по  существу, первопроходец.  „инамичное  и  драматичное
повествование   с   неожиданным   финалом,  заставлЯющим  пересмотреть   все
происшедшее,  -  это длЯ  нашей  поэзии нечто совершенно новое. Џричем такаЯ
жанроваЯ  установка  была  длЯ  ‚ысоцкого осознанной и принципиальной. …ще в
1967 году, беседуЯ с ћ. Ђндреевым, ‚ысоцкий подчеркивал: "џ стараюсь строить
свои  песни как новеллы,  чтобы в них что-нибудь происходило". ‡аметьте, как
слова  эти  перекликаютсЯ с  горестным  шукшинским  вопросом:  "—то  с  нами
происходит?"   укшин  и   ‚ысоцкий  в  равной  мере   противостоЯли   вЯлой
бесфабульности, бессобытийности,  котораЯ постепенно  все больше окутывала и
поэзию, и прозу.
     Ќеожиданно заостренный новеллистический финал (pointe, как называют его
французы,  а  также   грамотнаЯ  часть  отечественных  литературоведов)  длЯ
‚ысоцкого  -  не  только  способ  поставить все точки над  i, внести  полную
сюжетную Ясность, но и способ столкнуть разные точки зрениЯ на происходЯщее.
‚спомним лукавый итог песни "Џро  любовь  в  эпоху ‚озрождениЯ",  где  автор
предлагает свою "разгадку" улыбки „жоконды. ‚спомним "„орожную историю", где
великодушие  героЯ-рассказчика ("џ зла не  помню - Я  опЯть его возьму!") не
отменЯет строгого авторского взглЯда на поведение струсившего "напарника".
     „облесть новеллиста - не только в том, чтобы выстроить стройный сюжет и
подвести его к парадоксальному финалу, но и в  том, чтобы навсегда озадачить
читателЯ  нравственно-психологической  коллизией. ‚от,  скажем,  песнЯ  "Џро
‘ережку ”омина". ќто историЯ о профессорском сыне, "белой вороне" в компании
дворовой шпаны. ђассказ ведетсЯ от имени Явного ‘ережкиного недоброжелателЯ,
отказавшегосЯ от  брони и отправившегосЯ на фронт, - в  то времЯ, как ”омина
"спасал от армии отец его, профессор". € что же?
     .. Ќо наконец закончилась война -
     ‘ плеч сбросили мы словно тонны груза, -
     ‚стречаю Я ‘ережку ”омина -
     Ђ он ѓерой ‘оветского ‘оюза..
     “слышав песню в начале шестидесЯтых годов,  многие никак не могли взЯть
в толк: какова же суть этого сюжета? —то, этот интеллигентский сынок получил
по блату не только броню, но еще и высшую правительственную награду? Ђ может
быть,  он в  тылу занималсЯ разработкой стратегически важного  оружиЯ  и был
заслуженно награжден? Ђ  может быть, ‘ережка убежал на фронт вопреки усилиЯм
отца и звание  ѓероЯ завоевал в бою? ‚ общем ощущение озадаченности осталось
от этой  песни на двадцать с лишним лет. Ќекоторый свет пролили воспоминаниЯ
ѓ.  џловича,  где  имеетсЯ,  так  сказать,  реальный  комментарий  к   этому
произведению:  "€ постоЯнное  внимание к  миру...  €дем по  улице  ѓорького,
навстречу двое мужчин. ђазговаривают. Ћдин  другому говорит: "ЏредставлЯешь,
встречаю Я его, а  он -  тыловаЯ крыса - ѓерой ‘оветского ‘оюза... " Њне это
врезалось в памЯть,  ‚олодЯ это тоже запомнил. € через некоторое времЯ слышу
в песне:
     ‚стречаю Я ‘ережку ”омина -
     Ђ он ѓерой ‘оветского ‘оюза.
     ЋказываетсЯ,  и  сам ‚ысоцкий не  знал, что там именно было с  "тыловой
крысой". Ћн подхватил колоритный факт, укрупнил  его энергичным вымыслом - и
ощущение загадочности, неоднозначности стало истинным смыслом песни-новеллы,
оставлЯющей такое стойкое и длительное "послевкусие".  ‚от это,  по  точному
выражению  ѓ. џловича,  "постоЯнное  внимание к миру" и  есть то самое,  чем
‚ысоцкий  хотел  "заразить"  своих   слушателей  и  читателей.  ’аков  смысл
взаимодействиЯ поэзии и прозы в его творчестве.
     ‚есь мир на ладони

     Џоследнюю "фатальную цифру" отметил в дороге: накануне, 24  ЯнварЯ 1975
года отправились с  Њариной из Њосквы.  Ђ за два днЯ  до отъезда у них  была
встреча с министром культуры. Џетр Ќилович принимает их по первому разрЯду -
поит кофеем, расспрашивает о творческих планах, о погоде  в Џариже  и прочих
светских вещах. Џотом велит секретарше соединить его с  директором "Њелодии"
и  выражает  искреннее  недоумение в свЯзи  с  тем,  что до  сих  пор еще не
выпущена пластинка  Њарины ‚лади  и  ‚ладимира ‚ысоцкого.  ‚се разыграно  по
системе  ‘таниславского, красиво и убедительно. Ќаверху звучит "да", а внизу
потом все сводитсЯ на "нет", причем без слов, втихую.
     ѓрустное   настроение  передалось  автомобилю,  и   его   мотор  заглох
километров за двести до Ѓреста. Њножество  добрых людей пришло на помощь, но
в  импортной технике разобратьсЯ  не смогли. ЏолЯки  -  те честно отказались
свЯзыватьсЯ с "ЃЊ‚". ’олько в ‡ападном Ѓерлине, в мастерской с теми же тремЯ
буквами на вывеске, машину легко вернули к жизни.
     €з впечатлений: в ‚аршаве у ‚айды спектакль-премьера "†изнь „антона", а
на стыке ѓермании и ”ранции город ‘трасбург.
     ’ретий  Џариж омрачен, даже отравлен историей с  €горем - старшим сыном
Њарины. Ћн  в наркологической больнице, как  и  его неотлучный дружок Ђлекс.
„олгие беседы с врачом, надменным и самоуверенным  типом, поиски приемлемого
длЯ всех выхода из ситуации, безвыходной по сути.
     Ќекоторое  успокоение  приносит  вечер   в  ресторане  "“  †ана",   где
обосновалсЯ Ђлеша  „митриевич - русский цыганский  барон. Ќо душе тесновато,
хочетсЯ  в  совсем  другие  места.  ‚от  рассказали,  что Ђндрею  „онатовичу
‘инЯвскому будут вручать  премию  имени  „алЯ. ЏодходЯщий повод увидетьсЯ  с
учителем  десЯть  лет  спустЯ, посмотреть,  какой он  теперь. Ќо заЯвитьсЯ в
малину  реакционной  эмиграции  -  это  удовольствие  может  слишком  дорого
обойтись...
     ‚се-таки  рискнул. €  ‘инЯвского  поздравил,  и  со многими  пообщалсЯ.
‡накомили  его с  разными  людьми.  ’ут у  них большаЯ  русскаЯ литературнаЯ
жизнь. ‚ладимир Њаксимов  с прошлого года издает журнал с красивым названием
"Љонтинент",  в  котором  можно  опубликоватьсЯ  - если ты  готов никогда не
печататьсЯ  в  ‘оюзе или вообще  намерен  "свалить". Џритом никто  силком  в
антисоветские объЯтьЯ не тащит, все  достаточно сдержанны.  ‚ общем,  не зрЯ
побывал, почувствовал свою независимость, так сказать, с обеих сторон.
     Ќо, как говоритсЯ в повести "„убровский", на другой день весть о пожаре
разнеслась  по  всему  околотку. “же по телетайпу передали, что  на вручении
премии  ‘инЯвскому присутствовал  лично  товарищ ‚ысоцкий. Љак они все-таки,
суки, оперативны! € уже звонки пошли от некоторых двусмысленных личностей, с
провокационными  вопросами типа "’ы из повиновениЯ вышел?". "џ в  нем  и  не
был" -  единственный тут возможный  ответ,  но противно,  когда  цитатами из
‚ысоцкого  сыплют люди, никогда не бывшие его  друзьЯми, а сейчас пытающиесЯ
сделать  на  нем  свой  маленький бизнес. Њожет  быть,  прЯмо с