заливчатого  смеха  Њаринки,  рассудительных  речей
Њака, острот и дурачеств  ‹ешки  ђемешкова,  веселого  гомона,  споров  до
поздней ночи.
   Ћднажды вечером ‹агоденко зашел к ребЯтам хмурый и сосредоточенный.
   ‚ комнате было по вечернему обычаю  шумно,  толкотно,  накурено.  ђашид
собиралсЯ в театр и брилсЯ, сидЯ на краешке  стула  и  глЯдЯ  в  крошечное
карманное зеркальце, где отражались намыленные скула и  четверть  уха.  €з
угла гудел бас нового жильца комнаты, поселившегосЯ на место ‹агоденко,  -
математика ‘аши ‘алазкина.  ‘алазкин  рассказывал  какой-то  анекдот,  …го
никто  не  слушал.  ‹есик,  ставший  после  ‹агоденко  старостой  комнаты,
отчитывал Њака за то, что тот очинил карандаш прЯмо на пол.  Ћн  собиралсЯ
выбросить карандаш  в  форточку,  но,  смЯгчившись,  бросил  его  Њаку  на
кровать.
   - …ще раз увижу - твоей же бородой заставлю  подметать!  -  говорил  он
свирепо и, заметив ‹агоденко, добавил: - Њой предшественник распустил вас,
понимаете! ‹иберальничал! Ђ Я вас возьму за жабры, без-д-дельники!
   - Џотом возьмешь. ‘лушайте! - ‹агоденко сел на стул посреди комнаты.  -
‘алазкин, прикройсЯ на минуту. …сть дело - треба разжуваты.  ‘егоднЯ  днем
встретил Я во дворе Љозельского. ‚ы знаете,  мы  с  ним  такие  закадычные
друзьЯ, что было  времЯ  -  даже  не  здоровались.  Џодходит  он  ко  мне:
"‡дравствуйте, товарищ ‹агоденко! Њожно с  вами  поговорить?"  Џожалуйста,
мол. Ђ вижу - профессор сильно не похож на себЯ,  то  ли  больной  он,  то
ли...
   „оговорить он не успел, потому что  с  треском  отворилась  дверь  и  в
комнату влетела ‹юсЯ ‚оронкова.
   - ‡дравствуйте еще раз! Њожно войти?
   - ЌельзЯ. џ переодеваюсь, - мрачно сказал ‹есик, снимаЯ пиджак.
   - ‹ешка, не хулигань. џ вам  такие  новости  принесла!  -  и,  радостно
засмеЯвшись, ‹юсЯ тут же села на чью-то койку. - Џолчаса назад  закончилсЯ
ученый совет, и если б вы только знали, как попало Љозельскому!
   - Ќаконец-то! - сказал ‹агоденко.
   - Ћказалось, что самые низкие показатели в эту  сессию  именно  по  его
курсу, ну и Ѓорису Њатвеевичу влетело! € Љрылов выступал и €ван  Ђнтонович
- все против него. Ќасчет формализма, отрыва от этого  самого...  от...  -
‹юсЯ даже поперхнулась, так она была возбуждена и торопилась выговоритьсЯ,
-  от  современности!  Ђ  Љрылов   сказал:   вы,   говорит,   препарируете
литературные образы, как трупы!.. Ћх, Љозельский прЯмо  зеленый  сидел!  Ђ
потом сам выступил: говорит, обещаю перестроитьсЯ, окончательно покончу  с
этим формалистическим методом, и вообще каЯлсЯ,  божилсЯ.  Њы  просто  все
были поражены этой переменой!
   - Љто это "мы"? -  спросил  ‹агоденко  насмешливо.  -  Њожет,  ты  тоже
выступала на совете? €ли ты сидела под кафедрой?
   - Ќет, Я не сидела и даже не присутствовала, но Я  тоже  поразилась!  -
стремительно, нимало  не  смутившись,  ответила  ‹юсЯ.  -  Ђ  кроме  того,
назначили  персональную  стипендию.  €  назначили  знаете  кому?   ‘ережке
Џалавину!..
   - Ђ вот это зрЯ, - сказал ‹есик. - Ќадо было Ђндрюхе дать.
   - ‚от уж нет! - возразила ‹юсЯ. -  ‘ережка  такой  ценный  человек  длЯ
института. Ћчень умно сделали.
   - —ем же он ценный, ну-ка? - спросил ‹агоденко, усмехнувшись.
   - Ќу, он отличник, такой талантливый... у него эрудициЯ... вообще.
   - џ вам скажу:  все  решилось  рефератом,  -  конфиденциально,  понизив
голос, сообщил Њак. - ’очно. Ћн вылез на реферате.
   - Ќу что ж! ‡начит, за дело, верно? ‚се говорЯт, что его реферат  вышел
за рамки...
   - Ђ, чепуха! - махнул рукой ‹агоденко. - Ќадо было  Ђндрею  дать.  €ван
Ђнтоныч все-таки слабый человек, не мог настоЯть.
   - Ђ он и не настаивал. ‚от новость! - сказала ‹юсЯ и снова  засмеЯлась.
- Ќет, Џетр, ты человек субъективный, это же всем известно! Ђ  вот  Ђндрей
‘ырых - он человек объективный, и Я слышала, как он сам даже говорил,  что
‘ережка у нас самый способный и больше всех достоин этой стипендии...
   -  Ђндрей  говорил?  „а  это  же  трЯпка,  толстовец!  ќто   же   такаЯ
патологическаЯ скромность, котораЯ... от которой...  -  €  ‹агоденко  даже
сплюнул от злости. - ’оже нашла на кого сослатьсЯ!
   - Ќу, Я вам сообщила, а вы считайте как хотите. Њое дело  маленькое,  -
сказала ‹юсЯ, вставаЯ. - Џойду к своим. Ѓывайте здоровы, живите  богато...
„а! “ вас веник освободилсЯ?
   ‘тароста комнаты сказал "да", и ‹юсЯ, схватив веник, мгновенно исчезла.
   - …й на венике в самый раз... - проворчал из угла ‘алазкин.
   ‹агоденко молчал некоторое  времЯ,  прежде  чем  продолжать  прерванный
рассказ о Љозельском, и, хмуро глЯдЯ перед собой, постукивал  пальцами  по
сиденью стула.
   - Ќу вот, хлопцы, слушайте... - наконец проговорил он  машинально,  все
еще думаЯ о чем-то другом. - ‡начит, так... ‚стретил Я Љозельского,  и  он
будто не в себе... - ‹агоденко  замолчал  на  минуту  и  вдруг  стукнул  с
досадой кулаком по колену. - Ђх ты, сорока менЯ все же огорчила!  ЌадеЯлсЯ
Я, что павлина прокатЯт... Ќу ладно! ‚ общем, такой  у  нас  с  ним  вышел
разговор... "“ менЯ, -  говорит  он,  -  сейчас  большие  неприЯтности.  џ
совершил  рЯд  ошибок  в  своей  преподавательской  работе  и   ухожу   из
университета. Ћшибки, говорит, того плана, в котором вы  менЯ  критиковали
на собрании". ’ак, думаю,  интересно,  что  дальше.  "’еперь,  говорит,  Я
понЯл, что во многом был не прав, и особенно по отношению к  студенчеству.
џ, говорит, предъЯвлЯл к вам, конечно, недопустимо высокие  требованиЯ.  €
делал главный упор на менее существенные стороны предмета... „а... Ќо  мне
кажетсЯ,  говорит,  что  наши   разногласиЯ   были   здоровыми,   рабочими
разногласиЯми, которые многому научили и вас и менЯ и ни в  коей  мере  не
могут нас принципиально поссорить". —то-то вроде этого...
   - Ќу-ну! ‹юбопытно! - проговорил Њак, подсаживаЯсь поближе.
   - „а. "џ, говорит, вас и ваших товарищей по-прежнему уважаю и  отношусь
к  вам  по-дружески.  Ќо  теперь,  говорит,  Я  попал  в   затруднительное
положение. ‚ университете менЯ знают мало, у вас Я работал дольше. …сли бы
вы, говорит, и несколько других, таких же авторитетных на своем факультете
студентов написали несколько  честных,  просто  объективных  слов  о  моей
работе, о научном кружке - это могло бы менЯ выручить". Ђ Я тогда  говорю:
"Џозвольте,  профессор,  но  вы  же   сказали,   что   сами   уходите   из
университета?" - "„а, да, говорит, конечно, Я ухожу сам, но,  может  быть,
мне не придетсЯ уходить. ‚се  зависит  от  обстоЯтельств.  ЊенЯ,  говорит,
обвинЯют, например, в низкопоклонстве.  ‘ейчас  это  модное  обвинение.  Ђ
проще говорЯ, со мной сводЯт счеты некоторые коллеги с кафедры литературы.
Ќо разве вы замечали за мной этот грех? …сли вы помните, Я всегда..." -  и
завелсЯ на полчаса. ‹екции  цитировал,  вспоминал  какие-то  свои  статьи,
высказываниЯ, даже разговоры  в  коридоре.  €  вид  у  него  был  какой-то
неуверенный, напуганный, что Я...  ну,  просто...  -  ‹агоденко  энергично
потер затылок ладонью и развел руками. - Џросто даже растерЯлсЯ.  …й-богу,
жалко его стало!
   Ћн умолк, несколько  недоуменно  оглЯдев  своих  слушателей,  и,  вдруг
нахмурЯсь, сказал:
   - ’акаЯ штука. Ћбмозговать вот надо.
   - Ђ почему он именно к тебе подошел? - спросил Њак.  -  ‚едь  известно,
как ты его любишь.
   - џ его  тоже  об  этом  спросил:  "Њы,  говорит,  с  вами  спорили  на
литературные  темы,  и  это  вполне  естественно.  Ђ  сейчас,  говорит,  Я
обращаюсь к вам просто по-товарищески. Џотому что уважаю вас".
   - Њ-да, товарищ... - задумчиво усмехнулсЯ ‹есик.  -  •од  конем.  •итер
старик!
   - Џочему хитер? - спросил ‹агоденко. -  ‚  данном  случае  он  поступил
вполне понЯтно. Џочему он не может менЯ  уважать,  несмотрЯ  на  все  наши
конфликты? Њожет, вполне!
   - Ќо можешь ли ты его уважать? - спросил Њак.
   - џ-то? Ќу что ж... -  ‹агоденко  вздохнул  и  погрузилсЯ  в  раздумье,
которое доставлЯло ему, видимо, некоторое удовольствие.  ‡атем  он  сказал
очень серьезно: - Њне жаль его как человека, старого  профессора.  Ќу  вот
стало вдруг жаль, и все!
   - Ђ это неверно! - сказал Њак. - ЌельзЯ за него заступатьсЯ. ќто значит
кривить душой. Љакой смысл? ‘ами обвинЯли, критиковали  на  собраниЯх,  он
огрызалсЯ, упорствовал, у него находились защитники, мы обрушивались и  на
них, - и теперь все смазать какой-то слюнЯвой бумажкой? ќто же нелепо, сам
посуди!
   - Ћн прав, - кивнул ‹есик, - железобетоннаЯ логика.
   - ќх вы, друзьЯ! - раздалсЯ вдруг бас ‘алазкина, который вовсе не  знал
Љозельского, но решил  высказатьсЯ  просто  из  симпатии  к  ‹агоденко.  -
‘поткнулсЯ человек, а вы и рады его добить - вались дальше, черти носом!
   - ’ы, математик, наших дел не  знаешь,  -  отмахнулсЯ  Њак.  -  €  сиди
помалкивай.
   ‹агоденко молчал, сосредоточенно обкусываЯ  мундштук  папиросы.  Џотом,
выпрЯмившись на стуле, он сказал упрЯмо:
   - Ђ мне вот жаль его! Љогда менЯ просЯт о помощи, Я не могу вот  так...
џ матрос - понЯл? € лежачего не бью - понЯл?
   - „а ты не кричи! "ЏонЯл, понЯл!.."
   - Ђ Я и не кричу - понЯл? Ђ говорю то... - и  ‹агоденко  резко  повысил
голос, - что вы все зачерствели! „а, да!  —ерствые  стали,  как  вчерашний
батон! Ђ Я вот уже отошел от этого, живу сегоднЯшним днем. ‚ конце  концов
не враг же он! Ђ когда менЯ просЯт, а Я, матрос...
   - Ќе матрос ты! Њедуза! - тонким,  возбужденным  голосом  крикнул  Њак,
сердито покраснев, и вышел из комнаты, не дожидаЯсь ответа.
   ...Џосле  трех  часов  днЯ  декан  факультета  Њирон  Њихайлович  ‘изов
принимает посетителей. Ќо тот посетитель, которого он ждет, может  ЯвитьсЯ
и до трех часов, и в часы приема, и глубоким вечером. ђазговор с ним не из
приЯтных.
   ‘ этим человеком ‘изов знаком больше сорока  лет.  ќто  не  многолетнЯЯ
дружба, ибо дружба меньше  всего  определЯетсЯ  годами,  -  это  случайнаЯ
прихоть судьбы, сталкивавшей их  друг  с  другом  в  разные  времена.  Ћни
родились в одном городе на юге ђоссии. ‘изов был сыном  переплетчика,  его
будущий школьный товарищ родилсЯ в семье мелкого чиновника, приехавшего  в
провинцию из Џетербурга. Њальчики учились в одной гимназии  и  вместе,  за
год до мировой войны, приехали в Џетербург поступать в университет.
   Џервое времЯ в университете они  дружили  по-прежнему,  снимали  вдвоем
комнату. Ќо вскоре товарищ ‘изова  отыскал  в  Џетербурге  каких-то  своих
родственников, поселилсЯ у них и зажил  безбедно  (он  получал  деньги  от
отца),  а  ‘изову  приходилось  туго   -   он   голодал,   жил   грошовыми
репетиторскими уроками, случайными заработками.
   ‡атем, осенью четырнадцатого года, произошло  событие,  после  которого
пути их окончательно разошлись. €з университета был уволен один профессор,
известный своими передовыми взглЯдами. ѓруппа  студентов  устроила  шумную
демонстрацию протеста. ‚се участники этой демонстрации были  исключены  из
университета, кроме одного, который горЯчо покаЯлсЯ и замолил свой "грех".
ќтот единственный был гимназическим товарищем ‘изова.
   Љак только ‘изова исключили из университета, он был сразу мобилизован и
попал на австрийский фронт. Ћн вернулсЯ в Џетроград после  революции,  уже
членом ђ‘„ђЏ и  солдатским  депутатом.  ‚  бурном,  клокочущем  Џетрограде
первых недель революции они встретились снова,  встретились  случайно,  на
каком-то уличном митинге, и оба не стали вспоминать о прошлом - было не до
того. ’оварищ ‘изова уже окончил  университет  и  сотрудничал  в  редакции
энциклопедического словарЯ ѓранат. Ћн жаловалсЯ ‘изову, что эта работа его
"мучительно не удовлетворЯет", что  "во  времена  великих  потрЯсений  ему
хочетсЯ быть ближе к жизни, к настоЯщему делу", и просил ‘изова помочь ему
устроитьсЯ в системе наробраза. ‘изов уезжал на фронт. Ћн ничем  не  успел
помочь.
   ѓражданскаЯ война, бушевавшаЯ в стране, бросала его из  одного  краЯ  в
другой. Ћн был  комиссаром  дивизии  на  колчаковском  фронте,  воевал  на
Љавказе, участвовал в ликвидации ‚рангелЯ.
   „вадцать первый год столкнул этих двух людей  в  родном  городе.  ‘изов
направлЯлсЯ в Њоскву длЯ  поступлениЯ  в  только  что  созданный  €нститут
красной профессуры.  …го  давний  знакомый  работал  в  губернском  отделе
народного образованиЯ. ќта встреча на родине после войны, знакомые места и
люди, оживившие полузабытые воспоминаниЯ детских лет и юности, -  все  это
как будто вновь сблизило их. ЏомнитсЯ, ‘изов  даже  немного  пожалел,  что
встреча так мимолетна и он должен не задерживаЯсь ехать в Њоскву.
   Ђ в середине двадцатых годов и тот переселилсЯ в Њоскву. ђаботал первое
времЯ  в  разных  книгоиздательствах,  потом   стал   преподавать,   писал
литературоведческие статьи, издал книгу, получил ученую  степень,  за  ней
другую, становилсЯ понемногу известным... ‘изов  был  назначен  директором
института в один из городов ‘редней Ђзии и несколько лет  не  поЯвлЯлсЯ  в
Њоскве. Љогда он вернулсЯ, его старый товарищ был уже заметной  фигурой  в
учено-литературном мире - он сотрудничал в десЯтке  учебных  заведений,  в
журналах,  издательствах,  юбилейных  комитетах,  выступал  с   публичными
лекциЯми, имЯ его с солидной приставкой "проф." мелькало в  газетах  и  на
афишах. ‚ойна снова разлучила их надолго.  ‘изов  ушел  в  ополчение,  все
четыре года  он  провел  на  фронте.  …го  товарищ,  известный  профессор,
заведовал в это времЯ кафедрой в одном из университетов за ‚олгой.
   € вот уже третий год они работают вместе. ‚споминать о прошлом  они  не
любЯт, да и времени длЯ этого нет. € встречаютсЯ они только  в  институте.
ЋтношениЯ их теперь чисто служебные, и,  пожалуй,  никто  в  институте  не
знает, что декан литературного факультета и профессор  русской  литературы
учились когда-то в одной гимназии, в одном классе.
   Ќо теперь - да, теперь он может прийти  к  ‘изову  домой.  Ћн  будет  о
чем-то просить. €ли... Ќет, он начнет, наверное, вспоминать их  совместную
жизнь, школьные годы, ‚асильевский остров. Џотом он скажет, что  никто  не
знает его лучше, чем его школьный товарищ Њирон ‘изов. Ђ разве Њирон ‘изов
знает его - этого благообразно-седого профессора с гордо поднЯтой  головой
и стариковским румЯнцем на морщинистых  щеках?  Ќет,  он  знал  стриженого
мальчугана в синем  мундирчике  со  светлыми  пуговицами,  потом  он  знал
высокого худого студента в пенсне - но его он знал хуже, и совсем плохо он
знал человека в защитном френче, в изЯщных французских сапогах  и  кожаной
фуражке...
   ‘туденты, оказываетсЯ, узнали его лучше,  чем  школьный  товарищ  Њирон
‘изов. Љак ему досталось тогда на комсомольском собрании по  поводу  этого
буйного морЯчка ‹агоденко!
   ...Џоздний вечер. Џрием давно окончен. ‘егоднЯ он опЯть  не  пришел,  а
ведь разговор неминуем. …сли он не придет сегоднЯ, придетсЯ  его  вызвать.
‘изов протЯгивает руку, чтобы позвонить секретарше, но дверь отворЯетсЯ, и
она входит сама.
   - Љ вам Љозельский, Њирон Њихайлович.
   - Џросите, - говорит ‘изов, вставаЯ.
   Љозельский входит.  ‡а  эти  дни  он  постарел,  осунулсЯ,  но  так  же
безукоризненно одет  и  тщательно  выбрит.  Ћн  молча  протЯгивает  ‘изову
холодную руку и садитсЯ в кресло перед столом.
   - ‚се разговоры, собственно, уже бесполезны. џ знаю, и Я нарочно пришел
к тебе с таким опозданием,  -  говорит  он  усмехаЯсь.  ѓолос  его  слегка
дрожит. - Ќо, надеюсь... ты сейчас не занЯт?
   - џ ждал тебЯ.
   Љозельский кивает и достает  из  верхнего  кармана  трубку.  Њедленными
движениЯми он набивает ее, и все же пальцы его дрожат и табак  просыпаетсЯ
на  пол,  распространЯЯ  в  комнате  запах  "‡олотого  руна".  Ќаконец  он
закуривает.
   - ЊенЯ интересует одно, - говорит  он,  затЯгиваЯсь  глубоко  и  жадно,
словно человек, истосковавшийсЯ по табаку. - ‚от ответь мне.  џ  знаю,  ты
должен был подписать приказ. ќто естественно.  Ќо  менЯ  интересует  одно:
скажи, ты тоже веришь всем этим Ярлыкам?
   - Љаким Ярлыкам?
   - Љоторые нацепили на менЯ. ‘начала в газетах, потом в университете,  а
потом, по полученным образцам, и у нас в институте.
   - ЋбъЯсни, что ты называешь Ярлыками?
   - ЋбъЯснить? ‚от эти словечки: эстет, формалист, низкопоклонник - Я уж,
право, не упомню всего. ќтакие, знаешь... - Ћн уже не выдерживает  взЯтого
им спокойного тона и говорит все громче и возбужденней. -  ќтакие  готовые
сигнатурки на резиночках. ’ы подставлЯешь выю, и тебе накидывают...
   - ’ы считаешь все эти обвинениЯ ложными?
   - Ќет, Я этого не считаю. џ признаю, что формалистический  крен  был  в
моем курсе, в моей концепции, да.  џ  признаю,  что  неправильно  понимал,
недооценивал  рЯд  Явлений  советской  литературы.   Ќо   ведь   советскаЯ
литература не мой предмет, и Я касалсЯ ее постольку  поскольку,  почти  не
касалсЯ... Ћдним словом,  мои  взглЯды,  пусть  ошибочные,  Я  никогда  не
пропагандировал на лекциЯх. „а, Я признаю,  что  книга  о  ™едрине  -  моЯ
неудача. Ќо при чем тут формализм?  ѓде  низкопоклонство?  Ђ  вспомни  мою
работу о „остоевском: Я  писал  о  влиЯнии  „остоевского  на  всю  мировую
литературу. ’ы помнишь? —то ты молчишь?
   ‘изов молчит, сумрачно глЯдЯ на свою  широкую,  с  тЯжелыми,  набухшими
венами руку, лежащую на столе,  и  слегка  постукивает  по  столу  большим
пальцем и мизинцем. …му трудно говорить с Љозельским. Ћчень трудно. ’рудно
хотЯ бы потому, что они так давно знают друг друга, и просто  потому,  что
перед ним не юноша, а старый человек, жизнь которого в общем-то прошла.  Ђ
прошла  она,  видимо,  не  совсем  правильно,  может  быть,  даже   совсем
неправильно, и сказать об этом человеку в глаза, прЯмо и  без  обинЯков  -
ох, это нелегко. ’ем более что он за последние  тридцать  лет  Ќикогда  не
говорил с Љозельским крупно, по-серьезному  -  не  было  случаЯ,  да  и...
желаниЯ тоже. —естно признатьсЯ, он  просто  избегал  этого  беспокойного,
сложного разговора. Џочему-то ему все времЯ казалось, что Љозельский сам в
конце концов поймет многое, почувствует, разберетсЯ... ‚от в чем, пожалуй,
была ошибка.
   - ’ак что ж ты  молчишь?  -  возбужденно  повторЯет  Љозельский.  -  ’ы
помнишь мою книгу "’ень „остоевского"?
   - „остоевский... Џри чем тут „остоевский?  -  с  досадой  поморщившись,
говорит ‘изов негромко. - Ќе об этом надо говорить.
   - Ћ чем же? Ќу, говори, сделай милость!.. Ћ чем же?
   - Ћ чем... - ‚здохнув, ‘изов медленно потирает  рукой  лоб.  -  ‚от  ты
говоришь, что тебЯ обвешали Ярлыками. ’ут  и  формализм,  и  эстетство,  и
низкопоклонство...
   - Ќизкопоклепство! - торопливо, зло усмехаетсЯ Љозельский. - ‘ейчас это
моднаЯ болезнь. ‚роде вирусного гриппа. Ќо Я  не  желаю  быть  жертвой!  џ
требую разговора по существу!
   - •орошо. „авай разберемсЯ.
   - „авай-давай! - кивает Љозельский, глубже усаживаЯсь в кресло. -  "Ђйм
реди", как говорЯт у нас в теннисе. џ готов!
   - ‚ низкопоклонстве никто тебЯ, по-моему, не обвинЯет. ќто  несерьезно.
Ќасчет модной болезни - согласен, но Я же, как ты понимаешь, не отвечаю за
то, что творитсЯ у вас на кафедре западной литературы...
   -  Ђх,  ты  считаешь,  что  ЏозднЯка,  ‹евицкого  и   ‘имович   уволили
несправедливо, а менЯ - справедливо? ЊенЯ - за дело, старого дурака?
   - „а, ты попал в кампанейщину. Ќо суть не в том. Ќа ученом совете  тебе
высказали, в общем, правду. Џросто мы никогда не говорили начистоту, и вот
пришлось - впервые за много лет. € то, кажетсЯ, нас подтолкнули студенты.
   - Љороче. ‚ чем моЯ вина?
   - ‚ чем?  ‚идишь  ли...  -  ‘изов  умолкает  на  секунду,  еще  мрачнее
нахмурившись, сжав руку в  кулак.  Љак  трудно,  оказываетсЯ,  говорить  о
простых   вещах!   …сли    бы    перед    ним    сидел    мальчишка    или
аспирант-первокурсник... Ќо ведь этот -  седой,  проживший  долгую  жизнь,
перечитавший тьму книг, - он сам должен все понимать. Љак говорить с ним?
   ‚здохнув, ‘изов говорит медленно:
   - …сли хочешь, ты  тот  самый  чеховский  профессор,  длЯ  которого  не
експир важен, а примечаниЯ к нему.
   - Ќет, не хочу! - выкрикивает Љозельский, быстро взмахиваЯ рукой, точно
отбрасываЯ что-то от себЯ. - џ не хочу  этих  детских  приемчиков,  пустых
сравнений, пустых цитат! €зволь мне ответить по-человечески - чем Я плох?
   - ‚от слушай. - ‘изов слегка ударЯет кулаком по столу. - Љ  чему  ведет
формализм? ”ормализм хотЯ бы в преподавании? Љ  тому,  понимаешь  ли,  что
преподаватель не учит, а _служит_ на кафедре. ЏревращаетсЯ в ремесленника,
в холодного сапожника. € молодежь чувствует это.  †ивой  смысл,  понимаешь
ли, выхолащиваетсЯ, и вместо него, так сказать...
   "Ќет,  не  то!  -  с   досадой   думает   ‘изов.   -   ‘кучно   говорю.
Ѓессмысленно..."
   - ЉакаЯ-то казуистика! - бормочет Љозельский, вскидываЯ одно  плечо.  -
’очно так же можно доказать, что  Я  черносотенец,  иезуит,  франкмасон...
Ѓоже мой! „а в чем мой формализм? ѓде низкопоклонство? - восклицает  он  в
волнении и вскакивает вдруг на ноги. - Њирон, ведь ты  знаешь  мою  семью,
мое происхождение... џ русский человек до последнего ногтЯ, всей душой,  и
Я люблю ђоссию, русское искусство,  ну...  больше  жизни!  ќто  не  фраза,
Њирон! ’ы знаешь, что в восемнадцатом году отец предлагал мне ”ранцию,  но
Я отказалсЯ. € он уехал,  а  Я  осталсЯ  с  революцией,  с  ђоссией!  €  Я
низкопоклонник!
   - Ќе юродствуй, Ѓорис! џ повторЯю, что в  низкопоклонстве  мы  тебЯ  не
обвинЯем. Ђ если Љрылов что-то сказал в горЯчке спора - ты не цеплЯйсЯ...
   - € Я низкопоклонник! - будто не слыша, продолжает Љозельский. - „а кто
защищал  оригинальность  Ѓлока,  доказывал,  что  это  гений   самобытный,
русский?  „а  когда  в  пЯтнадцатом  году  приезжал   в   Џетроград   этот
французик... ну как его? ’ы помнишь?  Ћдним  словом,  как  Я  его  обрезал
публично, когда он посмел сказать о Ѓлоке... Ќу, ты помнишь?
   - Ќет, - говорит ‘изов. - Ќе помню. €  смешно,  ЃорЯ,  об  этом  сейчас
вспоминать.
   - ‘мешно? Ќет, смешно другое. ‘мешно, что человек, который  знает  менЯ
сорок лет, послушно повторЯет  за  другими  всю  эту  пошлую,  трафаретную
белиберду! ‘мешно, что он не может  внЯтно  растолковать  мне,  в  чем  Я,
собственно, виноват? —ем Я плох? ‘пешно,  что  он  растерЯл  все  слова  и
только талдычит какие-то фразы из протокола...
   - •ватит!
   Ќеожиданный, как выстрел, удар ладони по столу обрывает Љозельского  на
полуслове. ‘изов встает из-за  стола  -  маленький,  широкий,  с  внезапно
побагровевшим лицом. ЏодойдЯ к креслу Љозельского, спрашивает отрывисто:
   - ’ы хочешь, чтоб Я говорил за все сорок лет? „а?
   - „а... ну... - бормочет Љозельский, слегка отклонившись назад.
   - ‘лушай тогда! џ не стану  говорить  ни  о  твоем  формализме,  ни  об
эстетстве - это все следствиЯ, а причины сложнее, и о них тебе,  наверное,
никто еще не говорил. Џричины в том, что все эти сорок  лет,  эти  бурные,
трудные сорок лет ты жил неправильно. ’ы заботилсЯ только об одном  -  как
бы уберечь  себЯ  от  ушибов.  ’ы  выбрал  себе  стиль  -  комфортабельный
скептицизм. Ћ да! ќто удобно, ни к чему не обЯзывает...
   - Ќо позволь - какое отношение стиль моей личной жизни...
   - ЏрЯмое! …сли б ты не воспитывал молодежь, Я бы, наверное,  промолчал.
—ему ты учишь студентов? “мению  приспосабливатьсЯ?  “мению  жить  во  имЯ
собственного благополучиЯ? џ вспоминаю сейчас всю нашу  совместную  жизнь:
гимназию,  Џитер,  университет,  наше  исключение  -  помнишь   Ћстапенко,
ђихтера? - и твое помилование, и то, как мы расстались...
   - Њирон! - Љозельский, покраснев, прижимает левую руку к сердцу. -  ќто
неблагородно...
   - Џрости менЯ. џ не в укор, не в укор! Џросто Я вспоминаю  нашу  жизнь.
Њы были  мальчишками.  ’ебе,  наверно,  хотелось  учитьсЯ  в  университете
больше, чем нам... Ђ что было потом?  Џотом  была  революциЯ,  которую  ты
наблюдал из окна своей энциклопедической редакции. Ђ потом ты пошел в гору
-  в  свою  маленькую  комфортабельную  горку  с  удобными  ступеньками  и
осторожным наклоном. € ты вскарабкалсЯ по ней довольно высоко...
   - ‘мею сказать, что эта метафора...
   - Џостой, Я не кончил!
   - Њирон...
   Љозельский протЯгивает руку, точно пытаетсЯ остановить ‘изова,  но  тот
сжимает его руку в своей, желаЯ  отогнуть  ее  в  сторону.  Љозельский  не
уступает, несколько минут длитсЯ это  молчаливое  единоборство,  но  потом
рука Љозельского слабеет и отгибаетсЯ.
   - Ђ ведь Я знаю, ты сильней менЯ, - говорит ‘изов, взволнованно и часто
дыша. - Ћ да, ты берег свои силы, свое здоровье! ’ы играл здесь в  теннис,
когда другие строили на пустом месте институты. Џомнишь, Я предлагал  тебе
поехать со мной в ‘реднюю Ђзию? ’ы не согласилсЯ.  Ќет,  нет,  Я  тебЯ  не
виню. Ћчевидно, ты любишь настоЯщую науку больше, чем Я...
   - Њирон, ты  же  знаешь,  что  Я  не  мог!  -  с  жаром  вдруг  говорит
Љозельский. - џ  был  в  таком  состоЯнии  тогда,  после  истории  с  этой
женщиной... моей первой женой...
   - Ќеправда! ‡ачем теперь еще изворачиватьсЯ, кривить душой?  ‚едь...  -
‘изов смотрит на Љозельского в упор. - Ќе так-то  много,  Ѓорис,  осталось
нам с тобой жить.  ‚торой  жизни  не  подарЯт  тебе  ни  твой  теннис,  ни
гимнастика по утрам. Ѓудь честен хотЯ бы теперь  напоследок.  Џойми  ты...
пойми, что никакие обстоЯтельства, никакие женщины не мешали тебе  уехать,
ты мешал себе сам. ‡а всю жизнь ты ни одного дела не сделал в полную силу,
горЯчо, на совесть, ты все делал одной рукой - потому что другой рукой  ты
всегда держалсЯ за свое  благополучие.  €  вот  жизнь  на  исходе.  —то  ж
осталось? Љаково же оно, это дорогостоЯщее благополучие?
   ‘изов,  уже  успокоившись,  говорит,  по  своему  обычаю,  неторопливо,
негромко. Ћн начинает ходить по кабинету, крепко сцепив  руки  за  спиной,
глЯдЯ вниз. Ћстановившись на середине комнаты, он как будто  разглЯдывает,
сурово и пристально, узор ковра.
   -  —то  ж...  -  медленно  говорит  он,  еще  ниже  опускаЯ  голову.  -
Ѓлагополучие, надо полагать, оказалось призрачным... ђаботы твои,  книжки,
статьи - это все в прошлом, никому не интересно теперь, никому  не  нужно.
“чеников у тебЯ нет. ’о есть, вероЯтно, есть ученики,  но  они,  в  лучшем
случае,   забыли   тебЯ.   Ђ   сегоднЯшнюю   свою   работу   ты    делаешь
неудовлетворительно, плохо. Ќа  двойку.  ‚от  и  весь  итог.  џ  не  стану
повторЯть всего, что говорилось на совете, незачем. ’ы вот сам сказал, что
у тебЯ был формалистический крен, мЯгко так выразилсЯ. Ќет, это не крен, а
формализм чистой воды. Ђ крен у тебЯ другой - легкий такой, чуть  заметный
крен к современности. †изнь требовала - приходилось кренитьсЯ.
   ‘изов идет к своему столу и, рывком отодвинув кресло, садитсЯ.
   - ‚от и весь разговор, - помолчав, говорит он и вдруг улыбаетсЯ будто с
облегчением. - € ни одной фразы из протокола, а?
   Љозельский сидит  в  кресле,  сгорбЯсь,  поставив  локти  на  колени  и
подперев опущенную голову кулаками. Ћн очень долго молчит. ‘изов  зажигает
настольную лампу, перебирает  какие-то  свои  бумаги,  что-то  записывает,
рвет, бросает в корзину... Љозельский все молчит, все так  же  неподвижен.
‚друг он спрашивает:
   - ’ы помнишь тот зимний  день  начала  восемнадцатого  года,  когда  мы
встретились с тобой в Џетрограде?
   - Џомню, - говорит ‘изов.
   - Њожет быть... Я не знаю. Њожет быть, в  том,  что  Я  слышал  сейчас,
кое-что есть... - он умолк на мгновение и, проглотив что-то, что как будто
мешало ему говорить, докончил сдавленно: - ...Ћт правды.  ‚прочем...  Ќет,
кажетсЯ,  есть.  џ  вот  вспомнил  сейчас  эту  встречу,  очень  отчетливо
вспомнил... •очу, может быть, что-то объЯснить тебе. ’ы  приехал  тогда  с
фронта. ‚ папахе, с маузером... џ просил тебЯ где-то менЯ  устроить,  тебе
было некогда, но ты сказал: если хочешь, едем со мной на фронт.  €  вот  Я
думал всю ночь. ЊенЯ не пугала война, возможность смерти и  все  прочее...
Ќет, Я колебалсЯ не из трусости. Ќо Я рассуждал: если идти добровольно  на
фронт, рисковать жизнью, значит, надо твердо верить  в  идею,  за  которую
идешь умирать. ’ак. - ‘жав кулак, Љозельский слегка ударЯет им по  колену,
но голос его не крепнет, а звучит еще тише и неуверенней. - Ђ верил  ли  Я
твердо? ‚от это и надо было решить.  џ  чувствовал,  что  это  решение  во
многом определит мою жизнь. „а, Я осталсЯ в Џетрограде. Џосле  этого  была
долгаЯ жизнь, уже без войны, без  страданий,  и  Я  постепенно  проникалсЯ
нужной идеологией. Ћна была вокруг  менЯ,  в  людЯх,  в  работе,  в  самом
воздухе, и Я впитывал ее, так сказать,  естественно...  Ќу,  ты  понимаешь
менЯ?.. € Я уже твердо верил.
   - Ђ идеологию, ЃорЯ, не только впитывают. ‡а нее ведь и борютсЯ.
   - џ знаю, да, да! - Љозельский торопливо кивает и поднимаетсЯ с кресла.
- „а... ЃоротьсЯ Я не умел. Ќо Я был честен... ‹юбил свою работу... Ђ если
Я подавал кому-то дурной пример, вот не знаю только чем: своими  манерами,
жизнью, своей индивидуальностью... - Ћн пожимает плечами. - —естное слово,
это без умысла. Ђ теперь - что ж?  ЋбстоЯтельства  сложились  так,  что  Я
вынужден написать заЯвление. џ напишу его. ‡асим - до свиданьЯ, спасибо за
лекцию.
   Љозельский  кивает  и  быстрыми  шагами  идет  к  выходу.   …го   узкаЯ
стариковскаЯ спина на мгновение задерживаетсЯ в раскрытой двери.
   -  Љстати,  могу  признатьсЯ,  Њирон,   -   говорит   он   и   медленно
оборачиваетсЯ. - Њне почему-то всю жизнь казалось, что ты  мне  завидуешь.
Џо-видимому, Я ошибалсЯ. Ќу, прощай.
   - Џрощай, - говорит ‘изов.
   Ћн сидит некоторое времЯ, прикрыв ладонью глаза, и не двигаетсЯ. ‘ердце
стучит, сжимаЯ грудь ноющей, глубокой болью. ‘тарость. ’олько один человек
помнит его молодым - тот, что вышел сейчас из комнаты...


        21

   ‚ субботу после лекций к ‚адиму  в  коридоре  подошел  ‘ергей.  Ћн  был
сегоднЯ почему-то при параде: в сером своем  костюме  и  новом  щегольском
свитере голубого цвета.
   - Џоздравь менЯ, старина! - сказал он, улыбаЯсь. - “же получил.
   - —то получил?
   - Џерсоналку. - ‘ергей хлопнул себЯ по карману и  подмигнул  ‚адиму.  -
Џиво за мной. „а, кстати: ты знаешь, что  моЯ  тургеневскаЯ  статьЯ  будет
напечатана?
   - Ќет. ѓде же?
   - ‚ журнале "‘мена". ќто, конечно, не "‹итературное наследство", но все
же. џ ее сократил в два раза. Ќу как - приЯтно?
   - ЏриЯтно, - согласилсЯ ‚адим.
   - ’о-то же! - ‘ергей обнЯл ‚адима за плечи и качнул к себе. - Ђ ты  все
еще косишьсЯ на менЯ, а? „а-а, вышло-то  по-моему!  Џо-моему,  не  будь  Я
Џалавин! - Ћн победительно рассмеЯлсЯ, потом сказал с мЯгким осуждением: -
’ы все же несколько завистлив, ‚адька. ’ебе будет трудно  жить.  Ђ  скажи:
ведь ты хотел, чтобы Ђндрей получил персоналку?
   - Џожалуй, да.
   - „а? -  ‘ергей  смотрел  на  ‚адима,  сузив  глаза,  в  которых  сразу
мелькнула тень отчуждениЯ. Џомедлив, он сказал:  -  Ђ  Я  вот  думал,  что
ошибсЯ. ‡начит, нет... Ќу, а почему? Њожешь объЯснить?
   - “ ЂндреЯ было бы верней.
   - Ќет, ‚адим. “ менЯ это будет верней. ’ы знаешь, как Я в себе  уверен?
„а, уверен. џ сейчас на подъеме и снижать темпов не собираюсь. ‚  марте  Я
кончаю повесть, мне кажетсЯ, она удаетсЯ. џ подаю в кандидаты партии.  Ќу,
а... ну, а что Ђндрей? ‚едь, между нами, - поверь,  ‚адим,  что  Я  говорю
сейчас совершенно объективно! - Ђндрей человек очень средних способностей.
Ћн хороший парень, трудовик и все такое, но в нем не хватает гениальности.
   - ‘ергей, зачем тебе непременно надо переубеждать менЯ?  ’ебЯ  оценили,
понимаешь...
   - Ќу хорошо, согласен. - Џалавин  великодушно  и  примирительно  поднЯл
руку. - •орошо! „а, еще новость: ты читал,  как  в  "‹итературной  газете"
Љозельского шлепнули?
   - ‡а что?
   - Ќу-у - большущаЯ статьЯ! ‚се за ту же  книгу  о  ™едрине.  ”ормализм,
ненаучный подход. €з университета он, оказываетсЯ, давно уже полетел,  еще
раньше, чем отсюда.
   - „а, Љозельскому досталось основательно...
   - Џослушай, этого надо  было  ждать!  ‘тарик  все-таки  гнул  не  в  ту
сторону. Њ-да... - ‘ергей вздохнул, серьезно и с сожалением поджал губы. -
Љак его ни жаль, а надо сказать, что досталось ему абсолютно  справедливо.
‡а дело, что там говорить!
   Љ ним подошли ‹ена ЊедовскаЯ и Ђндрей.
   - ‡дравствуйте, мальчики! - сказала  ‹ена.  -  “  нас  с  Ђндреем  есть
гениальное предложение... Ћй, ‘ережа, откуда у тебЯ такой чудесный свитер?
Љупил или на заказ?
   - ‚любленные женщины вЯзали. Џо ночам, - пошутил Џалавин. - Љакое же  у
вас с Ђндреем может быть предложение? „а еще гениальное?
   - Ђ такое - поехать завтра к Ђндрюше на дачу!
   - Љак, простите, на дачу? Љ Ђндрюше на дачу? - переспросил Џалавин. - “
Ђндрюши, оказываетсЯ, есть дача?
   - Ќу не дача, дом! —то ты придираешьсЯ? Џоедемте,  мальчики!  ‚от  так,
вчетвером. ЏогулЯем,  подышим  воздухом,  на  лыжах  покатаемсЯ.  Њне  так
хочетсЯ за город!
   - ѓлавное, погода стоит самаЯ лыжнаЯ, - сказал  Ђндрей.  -  Њне  просто
жалко, что вы чахнете в такие дни в городе. ‘оглашайсЯ, ‘ергей! „а,  Я  же
тебЯ и не поздравил со  стипендией,  -  он  пожал  Џалавину  руку,  и  тот
поклонилсЯ с подчеркнутой галантностью и прижал левую  руку  к  сердцу.  -
Џриезжайте, ребЯта. —его тут долго раздумывать?
   - џ с удовольствием, - сказал ‚адим.
   - Њожно. ЏрисоединЯюсь, - кивнул Џалавин.
   - ‚от и чудесно! ‡начит, едем? - ‹ена обрадованно захлопала в ладоши. -
џ так рада! ‡а город хочу смертельно! ’олько больше никого не  зовите,  мы
вчетвером, - слышите, мальчики? ‚адим, а Я так давно  тебЯ  не  видела!  -
сказала она неожиданно.
   Ћн посмотрел ей в глаза.
   - ђазве так уж очень давно?
   - Ќу не очень, но Я по тебе соскучилась. Џравда.
   ‚адим смотрел в  ее  Ясные,  улыбающиесЯ  глаза  и,  разминаЯ  пальцами
папиросу, напрЯженно думал: "…сли бы мы были вдвоем, ты никогда  бы  этого
не сказала. € так бы не улыбалась".
   - Њы с „имой заводскими делами увлеклись, -  сказал  Ђндрей.  -  ‚се  с
кружком возимсЯ.
   - Ќу и... не скучно вам?
   - „а нет, скучать некогда.
   - џ, кстати, хочу дать этот  мотив  в  повести,  -  сказал  Џалавин.  -
Љонечно, не так кустарно, как у вас, а шире, значительней. ’акие вещи надо
делать с размахом. Љак раз это Я в предпоследней главе даю.
   - Ћй, какаЯ будет скучнаЯ повесть! - воскликнула ‹ена, морщась.
   - ’ы ничего не понимаешь, ‹еночка, - сказал Џалавин.
   - Ќу конечно, куда мне! Њальчики, значит, договорились?  ‚адим,  завтра
утром звони мне, чтобы всем  встретитьсЯ  на  станции.  Џораньше,  часу  в
девЯтом. ‡вони, слышишь? - Ћна заглЯнула ему в глаза, на этот раз строго и
настойчиво.
   - ‘лышу, - сказал ‚адим, кивнув.
   ‚адим все еще жил один -  ‚ера  ”аддеевна  отдыхала  после  операции  в
санатории. ‚ день поездки  к  Ђндрею  ‚адима  разбудила  соседка,  как  он
просил, в семь часов утра. ‡а окном еще было черно, как ночью, и на  улице
горели фонари.  ђадио  обещало  безветренную  погоду  без  осадков,  мороз
слабый. ‚ восемь часов ‚адим позвонил Џалавину. Џодошла €рина ‚икторовна и
сказала, что ‘ережа еще в постели, сейчас подойдет. Џрошло не меньше  пЯти
минут, пока раздалсЯ в трубке полусонный бас ‘ергеЯ.  Ћн  долго  и  сладко
позевывал, отвечал невпопад и не мог понЯть, чего  ‚адим  от  него  хочет.
Џотом понЯл, вспомнил, сказал: "Ђ-а", - и задумалсЯ.
   - Ќу что ты молчишь? - спросил ‚адим нетерпеливо.
   - џ думаю... ’ы знаешь, пожалуй, сегоднЯ не выйдет. ’ы извинись за менЯ
перед ‹еной и Ђндреем, скажи: решил, мол, закончить главу. Џросто  времени
жалко, ты извини.
   ‚адим извинил его и не стал уговаривать. Ћн  даже  втайне  обрадовалсЯ,
что ‘ергей не едет. "‚рет про главу, - подумал он, - просто на лыжах ходит
хуже, чем Я, и не хочет перед ‹еной позоритьсЯ". ђовно в половине девЯтого
‚адим позвонил ‹ене. Ћна сейчас же снЯла трубку. ѓолос ее звучал  свежо  и
звонко.
   - „оброе утро, ‚адик! ’ы уже готов?
   - џ давно готов.
   - Ђ почему так поздно звонишь?  Њы  же  в  восемь  условились.  џ  тоже
собралась и прЯмо жду не дождусь звонка.
   - џ сейчас выезжаю, - сказал ‚адим. - Ђ ‘ергей не поедет. џ ему звонил.
   - „а? †аль... - Ћна замолчала на мгновение. - ‚адим, давай встретимсЯ у
автобуса примерно так минут через... Ђ почему он не поедет?
   - ѓоворит: решил кончить главу.
   - Ќу бог с ним... ‡начит, в четверть десЯтого у автобуса. Ђ лыжи брать?
   - Ќе надо, у ЂндреЯ есть.
   - •орошо, - она повесила трубку.
   —ерез сорок минут ‚адим вышел из метро на Ѓелорусском вокзале и встал в
очередь у остановки загородного автобуса. Ћчередь была маленькаЯ,  зимнЯЯ,
- уже не дачники, а большей частью рабочие,  ехавшие  домой  после  ночной
смены.
   Џодошел автобус, но ‹ены еще не было, и ‚адим пропустил его. ’еперь  он
был первым в очереди. Џрошло полчаса, и ‚адим пропустил еще два  автобуса.
Џодходили все новые люди, садились,  уезжали,  а  он  оставалсЯ  первым  в
очереди. Љогда ушел четвертый автобус, совсем почти пустой,  ‚адим  понЯл,
что ‹ена не приедет.
   Ћн замерз, стоЯ неподвижно в течение сорока  минут.  ’еперь,  когда  он
решил ехать, автобус, как назло, долго не подходил. ќто будет  уже  пЯтый.
‚адим даже не был опечален или расстроен, просто  ему  надоело  стоЯть.  €
было холодно, коченели ноги. €  он  злилсЯ  на  себЯ  и  на  запаздывающий
автобус, на бюро погоды и на то глупое  и  отвратительное  чувство  стыда,
которое охватило его.
   Ќаконец подъехал большой вместительный "‡€‘" с белыми от мороза окнами,
в которых, как проруби в  замерзшей  реке,  чернели  продутые  пассажирами
воронки длЯ глаз. ‹юди садились, крЯхтЯ и поеживаЯсь от холода,  отдуваЯсь
белым паром. €х было немного, все сели, и остались  еще  свободные  места.
Љондукторша со свекольным румЯнцем на щеках, одетаЯ во множество  одежд  и
оттого невероЯтно толстаЯ и неповоротливаЯ, сидела на  своем  месте  возле
двери и была похожа на "бабу", которой накрывают чайник.  Џахло  бензином,
трЯсло, качало... ‚адим не смотрел в заплывающие оконные глазки и не видел
дороги. Ћн вдруг потерЯл всЯкий  интерес  к  поездке,  сидел  сгорбившись,
уставив глаза в кожаную и широкую, как чемодан,  спину  шофера.  Џотом  он
задремал и, проснувшись от внезапного толчка, подумал с изумлением: "‡ачем
Я еду? Људа?"
   ‹юди все сходили и сходили на остановках,  садилось  мало.  ‚  автобусе
осталось наконец только трое: кондуктор, ‚адим и еще кто-то  похрапывающий
в заднем углу. ‚друг автобус круто пошел с горы. ‚адим увидел в  шоферское
стекло мелькание деревЯнных заборов, белых крыш, деревьев,  его  последний
раз трЯхнуло, и автобус остановилсЯ. ЏошатываЯсь на затекших ногах,  ‚адим
прошел к двери и спрыгнул на землю.
   …го обнЯла неожиданнаЯ, пахнущаЯ снегом тишина. Љак тихо было вокруг! ‚
безветрии замерли высокие сосны, упираЯсь кронами в белое, спокойное небо.
Џод навесом автобусной станции, на барьере, сидел мальчишка в полушубке  и
валенках и ковырЯл лыжной  палкой  снег.  …го  лыжи,  облепленные  снегом,
лежали рЯдом. Ћн угрюмо посмотрел на ‚адима, потом  на  пустой  автобус  -
должно быть, ждал кого-то из Њосквы. „алеко за  деревьЯми  кричали  галки.
‚адим остановилсЯ. “ него на мгновение закружилась голова от запаха  снега
и хвои и этой удивительной тишины.
   Ђндрей жил в конце шоссе, на самой дальней просеке. €  пока  ‚адим  шел
укатанной снежной дорогой, глубоко вдыхаЯ в себЯ  разлитый  вокруг  покой,
голова его очищалась и чувство досадливой горечи  медленно  исчезало,  как
дым табака, в этом прозрачном сосновом воздухе...
   “ калитки одноэтажной дачи с мезонином ‚адим увидел ЂндреЯ.  ’от  стоЯл
без шапки, в высоких черных валенках и  шерстЯной  фуфайке  и  прибивал  к
калитке задвижку.
   - Ђ где же остальные?
   - Ќе смогли приехать, - сказал ‚адим. - ‘ергей  пишет,  а  ‹ена  чем-то
тоже занЯта.
   Ђндрей пожал плечами и с силой ударил по гвоздю молотком.
   - ‚от чудаки! ‘егоднЯ день самый лыжный. Џодержи-ка вот здесь. Ђга... -
Ћн вставил второй гвоздь и снова ударил, сразу загнав гвоздь наполовину. -
•орошо хоть, что ты приехал, ‚адька. џ с самого утра вас жду.
   Џокончив с задвижкой, Ђндрей повел  ‚адима  в  дом.  Ћни  прошли  через
небольшой садик с голыми деревьЯми и  высокими  прутьЯми  спиреи,  которой
была густо обсажена  дорожка.  Ћткуда-то  вышла  лохматаЯ  чернаЯ  собака,
имевшаЯ тот унылый и нерЯшливый вид, какой принимают все  дворовые  собаки
зимой, нехотЯ тЯвкнула и  побежала  к  Ђндрею,  пригибаЯ  морду  к  земле.
Ћбнюхав пальто ‚адима, она отошла и принЯлась кататьсЯ по снегу.
   - Ќаверно, снег будет, - сказал Ђндрей. - ‚идишь, катаетсЯ... Ќу вот  и
мое имение!
   Ћни поднЯлись по высокому крыльцу на  пустую  застекленную  веранду  со
следами валенок на полу, образовавших мокрую дорожку, с  кучкой  наколотых
дров возле бревенчатой стены и прошли в дом. ‚ комнате ЂндреЯ было тепло и
прибрано. џркий восточный ковер закрывал всю стену над письменным  столом,
и к ковру была приколота  бумага,  исписаннаЯ  красным  карандашом.  ‚адим
наклонилсЯ и прочел: "ђаспорЯдок днЯ ЂндреЯ ‘ырых". ‚се было размечено  по
часам: зарЯдка, еда, работы длЯ института и длЯ дома, даже принос воды  из
колодца.  ‚низу  стоЯли  две  подписи:  "„иректор  семьи  ‘тепан   ‘ырых",
"Џредседатель семейного контролЯ Ћльга ‘ырых".
   - ‘ильнаЯ грамота, - сказал ‚адим уважительно. - Ђ Ћльга ‘ырых это кто?
   - „а …лочка, сестра моЯ! Џомнишь, на вечере знакомил?
   - Ђх, …лочка! џ и забыл, что она Ћльга... Ђ где она?
   - Ќа круг пошла, в магазин. Ћна вчера тут такую  подготовку  развила  к
вашему приезду - страшное дело! Љомнату убрала, стол мой письменный -  вот
посмотри: этот стол прЯмо сфотографировать надо и  в  "Џионерскую  правду"
послать. Џолы все вымыла. џ говор