  покупал  форму  длЯ  Ќаташки.  ‚новь
„митриев поднЯлсЯ на третий этаж и сказал ’ане, чтоб она тоже  отпросилась
уйти в пЯть. Џотом пошел в ЉЃ-3 к ЌевЯдомскому - тут же, на третьем этаже.
   €дти  к  ЌевЯдомскому  „митриев  решилсЯ  после  некоторых   колебаний.
ЋтношениЯ между ними  были  прохладные  -  по  вине  одного  „митриевского
приЯтелЯ, который уже полгода, правда, не работал в ѓ€Ќ…ѓЂ. “ ЌевЯдомского
с этим приЯтелем были какие-то скандалы в профкоме. € они не  здоровались.
Ђ когда ЌевЯдомский встречал „митриева в компании  этого  приЯтелЯ,  он  -
заодно уж - не здоровалсЯ и с „митриевым, и точно так же из солидарности с
приЯтелем  поступал  „митриев.  Ћднако  когда   ЌевЯдомский   и   „митриев
встречались  по  отдельности,  они  вполне  корректно,  хотЯ  и  несколько
прохладно здоровались и даже обменивались  двумЯ-тремЯ  фразами.  ‚се  это
была чепуха собачьЯ, и  „митриев  решил  наплевать  и  пойти.  Ђ  вдруг  у
ЌевЯдомского действительно есть _зацепки_, и он ими поделитсЯ?
   ЌевЯдомский, худощавый  брюнет  с  черновато-рыжей  курчавой  бородкой,
удивленно вскинул брови, когда „митриев, зайдЯ в комнату, попросил у  него
"краткой аудиенции". ‡а столиком в углу двое  рубились  в  шахматы,  очень
быстро  переставлЯЯ  фигуры.  ЌевЯдомский  стоЯл  рЯдом   и   смотрел.   “
"кабетришников"  любимым  занЯтием  были  шахматы,   они   играли   блицы,
пЯтиминутки, а у "кабедвашников" процветал пинг-понг. ‘ражениЯ происходили
в обеденный  перерыв,  но  иногда  прихватывали  и  от  рабочего  времени,
особенно к концу днЯ. ЌевЯдомский, сказав: "Ћдну минуту! ‘ейчас,  сейчас!"
- продолжал наблюдать  за  игроками.  ’е  хлопали  фигурами  по  доске  со
скоростью автоматов, пока один не вскрикнул: "Ђх, черт!" - и ударом пальца
не опрокинул своего королЯ. ЌевЯдомский рассмеЯлсЯ злорадно и произнес:
   - € сказал тут балда с укоризною: не гонЯлсЯ бы ты, поп, за дешевизною!
   Џосле этого с выражением злорадной улыбки на лице он двинулсЯ к дверЯм,
но, наткнувшись взглЯдом на „митриева, согнал улыбку, и его брови опЯть  с
удивлением поднЯлись.  „митриев  стал  нескладно  излагать  свою  просьбу,
вернее,  намек  на  просьбу,  окутанный  торопливым  и  малосодержательным
бормотанием. ЌевЯдомскому следовало  догадатьсЯ:  его  просили  поделитьсЯ
советом  о  том,  как  поступать  в  известных  ему  обстоЯтельствах.   Ќо
ЌевЯдомский  не  догадывалсЯ.   …го   черновато-рыжаЯ   курчаваЯ   бородка
поднималась выше, глаза смотрели  все  более  холодно  и,  как  показалось
„митриеву, высокомерно.
   - Џростите, Я не пойму, собственно...
   - ‘ейчас Я объЯсню. „ело в том, что причины, побудившие вас  и  менЯ...
‘ловом, у нас одинаковаЯ ситуациЯ...
   - —то вы имеете в виду?
   - —то Я имею в виду? -  „митриев  почувствовал,  как  его  шеЯ  и  щеки
наливаютсЯ краской. - џ имею в виду вот что: мне тоже  надо  менЯтьсЯ  как
можно скорей. џ и хотел с вами посоветоватьсЯ, как это делаетсЯ вообще?  ‘
чего начинать?
   - ‘ чего начинать? Љак - с чего начинать? ‘  бюро  обмена,  разумеетсЯ.
‡аплатить три рублЯ и дать объЯвление в бюллетене.
   - Ќо вы же понимаете, что, если человек серьезно болен, очень  серьезно
и дорог каждый час...
   - Ђ никак иначе вы начать не можете. ‘ бюро обмена. „ругих путей  Я  не
знаю. - ЌевЯдомский засунул большой палец в ноздрю, указательным прижал ее
сверху и  стал  сосредоточенно  что-то  оттуда  выкручивать.  Џо-видимому,
напрЯженно соображал, стоит  или  не  стоит  посвЯщать  „митриева  в  свои
_зацепки_. ђешил: не стоит. - “ менЯ не было никаких иных путей.  -  ‚друг
ЌевЯдомский фыркнул: - ‡наете, вы напомнили мне глупейшую историю! Љогда Я
был  студентом,  у  менЯ  умер  отец.  Џрошло  месЯца  два  или  три...  -
ђассказываЯ, он продолжал большим пальцем выкручивать что-то из носа. -  €
неожиданно ко мне заходит сосед, незнакомый человек из другого подъезда, и
говорит: "“ менЯ умер отец, а Я слышал, что у вас тоже недавно умер  отец.
‚от Я пришел к вам познакомитьсЯ и попросить вас поделитьсЯ опытом". Љаким
опытом? —то? Љак? џ его, разумеетсЯ, вежливо выставил.
   "€ это вынести тоже, - думал „митриев, ощущаЯ оцепенение. ЏовернутьсЯ и
уйти, но он продолжал стоЯть, глЯдЯ в черновато-рыжую бороду. - Ќа тещиной
могиле помидоры. Ќу, все равно. € это тоже. € будет еще другое".
   - …сли хотите, у менЯ где-то есть телефон некоего  Ђдама  ‚икентьевича,
маклера. Њогу поискать...
   ЏреодолеваЯ оцепенение, „митриев повернулсЯ и пошел по коридору  прочь.
‚ пЯть вышли с ’аней на площадь, и тут же - редкий случай! -  подвернулось
пустое такси. „митриев  свистнул,  они  вскочили,  поехали.  Џереулок  был
заполнен  толпой,  двигавшейсЯ  в  одном  направлении,  к  метро.  Љончила
заводскаЯ смена. ’акси ехало медленно. ‹юди заглЯдывали в  кабину,  кто-то
постучал ладонью по крыше. Љогда проехали метро и вырвались  на  проспект,
„митриев заговорил - о ЌевЯдомском, со злобой.
   ’анЯ взЯла его за руку.
   - Ќу, зачем злишьсЯ? Ќе надо. Џерестань...
   Ћн чувствовал, как ее спокойствие и радость переливаютсЯ в него.  ’анЯ,
улыбаЯсь, сказала:
   - ‚се мы очень же разные. Њы - люди... “ моей  двоюродной  сестры  умер
маленький сынок. Љонечно, безумное горе, переживаниЯ и при  этом  какаЯ-то
новаЯ, страстнаЯ любовь  к  детЯм,  особенно  больным.  Ћна  всех  жалела,
старалась, чем могла, помочь. € есть у менЯ знакомаЯ, у которой тоже  умер
мальчик, от белокровиЯ. ’ак  эта  женщина  всех  возненавидела,  она  всем
желает смерти. ђадуетсЯ, когда читает в газете, что кто-то умер...
   ’анЯ придвинулась. Џоложила голову ему на плечо, спросила:
   - Њожно? ’ебе не мешает?
   - Њожно, - сказал он.
   …хали окраинами, через новые  районы.  „митриев  рассказывал  о  Љсении
”едоровне. ’анЯ спрашивала с сочувствием -  это  было  истинное,  „митриев
знал, к его матери она испытывала симпатию. Ђ Љсении  ”едоровне  нравилась
’анЯ, они виделись раза два летом, в Џавлинове. ’анЯ держала  его  руку  в
своей, иногда начинала тихо щекотать его ладонь пальцем. ‹аски ’ани всегда
были какие-то школьные.
   Ќе  отнимаЯ  руки,  он  подробно  рассказывал  о  матери:  что  говорил
профессор ‡урин, что сказал €сидор Њаркович. ’анЯ засмеЯлась:
   - Ђх, гнуснаЯ баба! Ћдалживает деньги и пристает с нежностЯми,  правда?
- Ћна вдруг ткнулась носом к его щеке, прижалась. - Џрости менЯ, ‚итЯ... џ
не могу...
   Ћн гладил ее голову. „олго ехали молча. Џроехали ‚аршавку.
   - Ќу, что ты? - спросил он.
   - Ќичего. Ќе могу...
   - —то?
   - †алко - тебЯ, твою маму... € себЯ заодно.
   „митриев не знал, что сказать. Џросто гладил ее голову и все. Ћна стала
хлюпать носом, он почувствовал на щеке мокрое. ’огда она  отодвинулась  от
него и, отвернувшись, стала смотреть в окно. Ќаконец миновали  набережную,
поехали по трамвайным путЯм, мимо какой-то фабрики, вдоль глухого длинного
каменного забора.  ‚озле  пивного  ларька  густела  чернаЯ  толпа  мужчин.
Ќекоторые в одиночку и  парочками  с  кружками  в  руках  стоЯли  поодаль.
„митриев почувствовал, что сушит  горло  -  захотелось  хлебнуть  чего-то,
взбодритьсЯ. "Ќадо спросить, -  подумал  он.  -  “  ’анюшки  бывало.  •оть
что-нибудь".
   Ќовый шестнадцатиэтажный дом стоЯл на краю полЯ. „орога шла  в  объезд,
вокруг полЯ.
   - ‚от здесь, - сказала ’анЯ.
   „митриев отлично помнил, что здесь. Џоследний раз он был тут около года
назад.
   - ’ы машину оставишь? - спросила ’анЯ.
   Љонечно, надо было оставить. Ќо его всегдашнее слабодушие -  он  видел,
что ’ане страстно этого не хотелось, - заставило ответить:
   - „а ладно, пусть едет. џ тут найду.
   - Љонечно, найдешь! - сказала ’анЯ.
   ЏоднЯлись на одиннадцатый этаж. ’анЯ вдвоем  с  сыном  жила  в  большой
трехкомнатной квартире. ЃеднЯга ’овт выстроил этот корабль в кооперативном
доме, только успели въехать, и тут все случилось. Ђлик был тогда в лагере,
’овт трудилсЯ где-то в „агестане - он был горный инженер, -  и  ’анЯ  жила
одна в пустых, без мебели, комнатах, пахнущих  краской.  Ќа  полах  лежали
газеты. ‚ одной комнате стоЯл громадный диван,  больше  ничего.  €  любовь
„митриева была неотделима от запаха краски и свежих дубовых полов, еще  ни
разу не натертых. Ѓосой, он шлепал по газетам на кухню, пил воду из крана.
’анЯ знала множество стихов  и  любила  читать  их  тихим  голосом,  почти
шептать. Ћн поражалсЯ ее памЯти. ‘ам он  не  помнил,  пожалуй,  ни  одного
стихотворениЯ наизусть - так, отдельные четверостишиЯ. "’ы жива  еще,  моЯ
старушка, жив и Я, привет тебе, привет", Ђ ’анЯ могла  шептать  часами.  “
нее было штук двадцать тетрадей, еще со студенческих времен, где крупным и
Ясным  почерком  отличницы  были  переписаны   стихи   Њарины   –ветаевой,
Џастернака, Њандельштама, Ѓлока. € вот в минуты отдыха или когда не о  чем
было говорить и становилось грустно, она начинала шептать: "Ћ господи, как
совершенны дела твои, думал больной..." €ли  еще:  "‘ними  ладонь  с  моей
груди, мы провода под током".
   €ногда, устав от однообразного шелестениЯ губ, он говорил: "Ќу, хорошо,
моЯ радость, передохни. Ђ почему этот ваш •ижнЯк с ‚арварой Ђлексеевной не
здороваетсЯ?" Џосле паузы она отвечала печально: "Ќе знаю". ‚се  ее  обиды
были мгновенны. „аже тогда, когда она могла  бы  обидетьсЯ  по-серьезному.
Џочему-то он был уверен в том, что она _не разлюбит  его  никогда_.  ‚  то
лето он жил  в  этом  состоЯнии,  не  испытанном  прежде:  любви  к  себе.
“дивительное состоЯние! …го можно было определить как состоЯние привычного
блаженства, ибо его сила заключалась в постоЯнстве, в том, что оно длилось
недели, месЯцы  и  продолжало  существовать  даже  тогда,  когда  все  уже
кончилось.
   Ќо „митриев не задумывалсЯ: за что ему это блаженство? —ем он  заслужил
его? Џочему именно он - не очень уже  молодой,  полноватый,  с  нездоровым
цветом лица, с вечным запахом табака во рту? …му  казалось,  что  тут  нет
ничего загадочного. ’ак и должно быть. € вообще,  казалось  ему,  он  лишь
приобщилсЯ к тому нормальному, истинно человеческому состоЯнию, в  котором
должны - и будут со временем - всегда находитьсЯ люди. ’анЯ же,  наоборот,
жила в неизбывном страхе и в каком-то страстном недоумении.  ЋбнимаЯ  его,
шептала, как стихи: "ѓосподи, за что? ‡а что?"
   Ћна ни о чем не просила и ни о  чем  не  спрашивала,  и  он  ничего  не
обещал. Ќет, ни разу ничего не обещал. ‡ачем было обещать, если он  твердо
знал, что все равно она _не разлюбит его никогда_. Џросто ему приходило  в
голову, что она была бы длЯ него лучшей женой.
   ‚ комнатах поЯвилась новаЯ мебель - в одной комнате сервант  и  круглый
полированный  стол,  в  другой  -  полупустой  книжный  шкаф.  Ќо   паркет
по-прежнему был не натерт и выглЯдел грЯзновато. €з  комнаты  вышел  Ђлик,
заметно подросший, бледное веснушчатое создание лет одиннадцати в очках на
тонком носике. ѓолову он держал слегка откинув назад и набок, может  быть,
оттого, что был нездоров, а может быть, так лучше видел  через  очки.  ќта
посадка  головы  и  маленький  сжатый  рот  придавали  мальчику  выражение
надменности.
   - Њам, Я пойду к Ђндрюше. Њы будем марками менЯтьсЯ,  -  проговорил  он
скрипучим голосом и метнулсЯ через коридор к двери.
   - Џостой! Џочему ты не поздоровалсЯ с ‚иктором ѓеоргиевичем?
   - ‡драсте, - не глЯдЯ, бросил через плечо Ђлик.
   ’оропЯсь, отомкнул замок и выскочил, хлопнув дверью.
   - Џриходи не  позже  восьми!  -  крикнула  в  закрытую  дверь  ’анЯ.  -
‚оспитанием юноша не блещет.
   - Ћн, наверно, забыл менЯ. џ давно все-таки не был.
   - Ђ даже если пришел незнакомый человек? ‡дороватьсЯ не нужно?  -  ’анЯ
прошла в большую комнату, открыла боковую дверцу серванта и сказала: -  Ћн
тебЯ не забыл.
   €з-под кипы чистого бельЯ она достала газетный  сверток,  развернула  и
дала „митриеву пачку денег. Ћн спрЯтал деньги в карман.
   - Ќу, иди, - сказала ’анЯ. - “ тебЯ же времени нет.
   Ћн вдруг выдвинул стул и сел к полированному столу.
   - Џосижу малость. —то-то Я устал. - Ћн  снЯл  шлЯпу,  ладонью  потрогал
лоб. - ѓолова болит.
   - •очешь покушать? „ать что-нибудь?
   - Ђ выпить ничего нет?
   - Ќет... Џостой! - ѓлаза ее  обрадованно  засиЯли.  -  ЉажетсЯ,  где-то
осталась бутылка коньЯку, которую мы с тобой не допили. Џомнишь, когда  ты
был последний раз? ‘ейчас посмотрю!
   Ћна побежала на кухню, через  минуту  принесла  бутылку.  Ќа  дне  было
граммов сто коньЯку.
   - ‘ейчас будет закуска. Ћдну минуту!
   - „а зачем тут закуска?
   - ‘ейчас, сейчас! - Ћна снова опрометью кинулась на кухню.
   „митриев встал, подошел к балконной двери. ‘  одиннадцатого  этажа  был
замечательный вид на полевой простор, реку и темневшее главами собора село
Љоломенское. „митриев подумал,  что  мог  бы  завтра  переселитьсЯ  в  эту
трехкомнатную квартиру, видеть по утрам и по вечерам  реку,  село,  дышать
полем, ездить на работу автобусом до ‘ерпуховки, оттуда на метро,  не  так
уж долго. ’анЯ принесла в стеклЯнной посуде шпроты, два  помидора,  масло,
хлеб и рюмки. Ћн налил себе полную рюмку,  а  ’ане  -  что  осталось.  Ћна
всегда пила мало, сразу пьЯнела.
   - ‡а что мы пьем? - спросила ’анЯ.
   - ‡а то, чтоб тебе было хорошо.
   - Ќу, давай! Ќет. ‡а это не надо. Њне и так будет хорошо. Ђ  вот  давай
за то, чтоб тебе было хорошо. „авай?
   - ‹адно. - …му было все равно. Ћн уже выпил и жевал помидор. •мыкнул: -
ќти помидоры не с могилы тещи ЌевЯдомского?
   - Џотому что тебе, ‚итЯ, - сказала она, - врЯд  ли  когда-нибудь  будет
хорошо. Ќу, а вдруг, а все-таки? ‚от за это.
   Ћн не стал спрашивать, что она имела в виду.  ‹ишние  разговоры.  Џосле
коньЯка стало тепло, он с удовольствием жевал помидор и смотрел  на  ’аню,
котораЯ сгорбилась в задумчивости, опершись локтЯми о стол и глЯдЯ в  угол
комнаты.
   - Ќе сутульсЯ! - Ћн по-отечески слегка шлепнул ее по лопаткам.
   ’анЯ выпрЯмилась, продолжаЯ глЯдеть в угол  комнаты.  Ќа  ее  застывшем
лице с зарозовевшими от капли коньЯку пЯтнами  на  скулах  было  отчетливо
видно страдание. Ќа одно мгновение он очень остро пожалел ее,  но  тут  же
вспомнил, что где-то далеко и близко, через всю Њоскву, на берегу этой  же
реки, его  ждет  мать,  котораЯ  испытывает  страданиЯ  смерти,  а  ’анины
страданиЯ принадлежат жизни, поэтому -  чего  ж  ее  жалеть?  ‚  мире  нет
ничего, кроме жизни и смерти. € все, что подвластно первой, -  счастье,  а
все,  что  принадлежит  второй...  Ђ  все,  что  принадлежит   второй,   -
уничтожение счастьЯ. € ничего больше нет в этом  мире.  „митриев  поднЯлсЯ
рывком, с внезапной поспешностью, точно кто-то сильный  схватил  и  дернул
его за руки, и, сказав: "Џока! џ  бегу!"  -  понессЯ  быстрыми  шагами  по
коридору к двери. ’анЯ ничего не  успела  ему  сказать.  Њожет  быть,  она
ничего и не хотела ему говорить.
   „митриев доехал автобусом до метро - никакого такси, конечно, не  было,
- сделал две пересадки  и  вышел  на  последней  станции  нового  радиуса.
Ќакрапывал мелкий дождь. Њосква была далеко, белела громадными  домами  на
горизонте, а тут было поле, изрытое котлованами, на  мокрой  глине  лежали
трубы и возле столба на шоссе стоЯла  очередь,  ждавшаЯ  троллейбус.  Ќебо
было в тучах, располагавшихсЯ слоЯми - наверху густело что-то неподвижное,
темно-фиолетовое, ниже двигались светлые, рыхлые тучи, а еще  ниже  летела
по ветру какаЯ-то белаЯ облачнаЯ рвань вроде клочьев пара.


   ‹ет сорок назад, когда отец „митриева ѓеоргий Ђлексеевич строил  дом  в
поселке Љрасных партизан, это место, Џавлиново, считалось дачным. Ћно было
дачным и до революции, ездили сюда конкой от  заставы.  ‚  тридцатые  годы
мальчик ‚итЯ, посредственный ученик, но прилежный  велосипедист,  рыболов,
игрок в "пЯтьсот одно", глотатель ‘енкевича и ѓустава ќмара, приезжал сюда
летними  днЯми  на  скрипучем  старом  автобусе,  отходившем  с   часовыми
промежутками от булыжной ‡венигородской площади. ‚  автобусе  всегда  было
душно, окна  не  открывались,  пахло  дерюгами.  Њимо  волоклись  пустыри,
огороды,  одна  деревенька,  другаЯ,  холодильник,  радиополе,  школа   за
каменным, из белого кирпича, забором,  снова  поле,  огороды,  церковь  на
бугре, и вдруг открывалась дуга запруды,  где  чернели  неподвижные  лодки
рыболовов, и у  мальчика  ‚ити  сжималось  сердце.  „орога  от  автобусной
станции шла среди сосен, мимо почерневших от дождей, годами  не  крашенных
заборов,  мимо  дач,  скрытых  за  кустами  сирени,   шиповника,   бузины,
поблескивающих сквозь зелень мелкозастекленными  верандочками.  Ќадо  было
идти по этой дороге долго, гудрон кончалсЯ, дальше  шел  пыльный  большак,
справа на  взгорке  была  сосноваЯ  роща  с  просторной  проплешиной  -  в
двадцатых годах упал самолет, и роща горела, - а слева  продолжали  тЯнуть
заборы. ‡а одним из заборов, никак не замаскированный молодыми  березками,
торчал бревенчатый дом в два этажа с подвалом, вовсе не похожий на дачный,
скорее на _дом фактории_ где-нибудь в лесах Љанады  или  на  _гасиенду_  в
аргентинской саванне.
   „ом был построен кооперативом, звучно называвшимсЯ "Љрасный  партизан".
ѓеоргий Ђлексеевич не был красным партизаном, его пригласил  в  кооператив
брат ‚асилий  Ђлексеевич,  красный  партизан  и  работник  ЋѓЏ“,  владелец
двухместного спортивного "опелЯ". Ќеподалеку  на  том  же  участке  жил  в
маленькой дачке третий брат, Ќиколай Ђлексеевич,  тоже  красный  партизан,
служивший во ‚нешторге, месЯцами живший то в џпонии, то в  Љитае.  Ќиколай
Ђлексеевич привез из ЉитаЯ игру ма-чжонг - в шкатулке красного  дерева  на
четырех выдвижных полочках помещались сто  сорок  четыре  камнЯ,  с  одной
стороны бамбук, с другой - слоноваЯ кость.  ‚  ма-чжонг  сначала  резались
взрослые на деньги, потом, когда взрослым надоело или стало  не  до  того,
игра  перешла  во  владение  детей  ЌиколаЯ  Ђлексеевича  и   всей   оравы
павлиновской  детской  коммуны.  Ќичего  не  осталось  от  тех  вечеров  с
патефонной музыкой "“томленное солнце нежно с морем прощалось", с  громким
разговором двух глухих красных партизан,  всегда  споривших  о  чем-то  на
втором  этаже,  со  стуком  китайских  костЯшек  на   верандочке   ЌиколаЯ
Ђлексеевича.  ‚  этом  мире,  оказываетсЯ,  исчезают  не  люди,  а   целые
гнездовьЯ, племена со своим бытом, разговором, играми,  музыкой.  €счезают
дочиста, так, что нельзЯ найти следов. •отЯ  там,  в  Џавлинове,  осталась
‹ора. Ќо кроме ‹оры - никого, ни единого человека. €з братьев раньше  всех
умер старший, ѓеоргий Ђлексеевич. ЊгновеннаЯ смерть от  инсульта  -  тогда
это называлось апоплексическим ударом - случилась  душным  днем  прЯмо  на
улице.
   „митриев помнил отца плохо, отрывочно. Џомнил - темные усы  и  бородка,
очки в золотых ободках, очень тонкаЯ  и  мЯгкаЯ  на  ощупь  желтоватенькаЯ
чесучоваЯ рубашка в табачных крошках, толстый живот под ней и  всегдашний,
надо всем, всеми, смешок. ѓеоргий Ђлексеевич  был  инженером-путейцем,  но
всю жизнь мечтал оставить эту работу и занЯтьсЯ сочинением  юмористических
рассказиков. …му казалось, что в этом его призвание.  ‚сегда  он  ходил  с
записной книжечкой в кармане. „митриеву запомнилось, как  быстро  и  легко
сочинЯл отец смешные истории - шли вечером на  огород  поливать  огурцы  и
увидели, как ЊарьЯ Џетровна, тетка  одного  красного  партизана,  пытаетсЯ
сбить с сосны мЯчик своего внука  Џетьки.  ‘начала  бросила  палку,  палка
застрЯла на сосне, тогда стала кидать туфлю,  туфлЯ  тоже  застрЯла.  Џока
дошли до огорода, отец рассказал „митриеву уморительную сказку о том,  как
ЊарьЯ Џетровна забросила на сосну вторую туфлю, потом кофту,  поЯс,  юбку,
все это висело на сосне,  а  ЊарьЯ  Џетровна  голаЯ  сидела  внизу,  потом
прибежал дЯдЯ Њатвей, тоже стал кидать ботинки, штаны. Ђ  через  несколько
дней отец приехал из города и привез журнал,  где  был  напечатан  рассказ
"ЊЯчик".  Ќад  братьЯми  ѓеоргий  Ђлексеевич   подсмеивалсЯ,   считал   их
недалекими, звал в шутку "колунами". ‘ам он окончил университет, а  братьЯ
даже в гимназии не успели доучитьсЯ: завертела гражданскаЯ  война,  кинула
одного  на  Љавказ,  другого  -  на  „альний  ‚осток.  €ногда   удивлЯлсЯ,
разговариваЯ с матерью: "€ как это таких людей за границу посылают,  когда
они ни бе ни ме ни по-каковски?" …ще корил братьев за жадность,  за  сытую
жизнь, издевалсЯ над китайскими костЯшками, над вечной  по  выходным  днЯм
автомобильной возней - братнин "опель" называл не иначе как с буквы "ж". Ђ
в Љозлове родные тетки голодали, мерли одна за другой, племЯнникам  не  на
что было приехать в Њоскву. Ћдин ѓеоргий Ђлексеевич помогал как мог.
   ‘соры между братьЯми бывали большие - месЯцами ни он к ним,  ни  они  к
нему. Њать считала, что в ссорах и во всех последующих несчастьЯх  братьев
виноваты  были  жены,  ЊарьЯнка  и   ђайка,   зараженные   мелкобуржуазным
мещанством, но потом им, беднЯгам, тоже пришлось несладко.
   ‚ообще  отец  был  лучше,  умнее  братьев,  человек  неплохой.   ’олько
неудачливый. ђано умер, ничего не успел. —то сохранилось от  его  записных
книжек, в которых было столько смешного,  прекрасного?  Љнижечки  исчезли,
как и все остальное. Љак исчезла ђайка, жена ЌиколаЯ  Ђлексеевича,  бывшаЯ
когда-то красавицей и самой большой модницей поселка Љрасных партизан. Љак
исчез песчаный откос на берегу реки,  где  по  утрам,  очень  рано,  бывал
отличный клев. Џосле  восьми  рыба  уходила  отсюда  -  между  причалом  и
деревней начинал тарахтеть речной трамвайчик, поЯвлЯлись  моторные  лодки.
Ќадо было переезжать  на  другой  берег;  там  были  тихие  бухточки,  где
прЯталась рыба, но в солнцепек сидеть было  невыносимо  -  ни  дерева,  ни
куста, голый луг в жесткой траве.
   „митриев неожиданно выскочил из троллейбуса на одну  остановку  раньше,
чем нужно. ‡ахотелось подойти к тому месту, где был когда-то  его  любимый
откос. Ћн знал,  что  там  сейчас  бетонированнаЯ  набережнаЯ,  но  рыбаки
приходЯт все равно. Ќовые рыбаки из пЯтиэтажных домов, что за  мостом.  €м
очень удобно - подъезжают на троллейбусе.
   Ћн спустилсЯ по каменным ступенЯм - все  было  сделано  фундаментально,
как в парке культуры, - и прошел низом по бетонным  плитам,  возвышавшимсЯ
метра на два над уровнем воды. ’ак, вдоль реки, можно было дойти почти  до
самого дома. ’еперь уже берег не поползет.  Љаждую  весну  здесь  рушились
ломти берега, иногда прЯмо со скамейками, с соснами.
   Ќа мокрых плитах блестело небо и не видно было ни одного  дурака.  •отЯ
нет, вдалеке сидел кто-то скрюченный, и „митриев медленно  пошел  к  нему.
‚ода казалась очень чистой, незамусоренной,  но  темной  -  осеннЯЯ  вода.
„митриев остановилсЯ за спиной рыболова и стал  глЯдеть  на  поплавок.  Ћн
глЯдел  минут  пЯть,  со  все  большей  тревогой  и   каким-то   внезапным
ослаблением духа, думаЯ о  том,  как  тЯжело  будет  говорить.  Ќевозможно
тЯжело. € с ‹орой тоже. Њожет быть, с ‹орой даже тЯжелей, чем  с  матерью.
—то же делать? Ћни все, конечно, поймут. ‚прочем, мать может и не понЯть -
если представить дело именно так,  как  предлагает  ‹ена,  мать  же  очень
простодушна, - но ‹ора-то поймет сразу, ‹ора хитра, прозорлива и очень  не
любит ‹ену. …сли мать при всем неприЯтии ‹ены  все  же  с  нею  смирилась,
научилась чего-то не замечать, что-то прощать, то ‹ора с годами твердеет в
неприЯзни - из-за матери. Ћна сказала однажды: "Ќе знаю, каким  надо  быть
человеком, чтобы относитьсЯ к нашей матери без  уважениЯ".  ‚ерно,  Љсению
”едоровну любЯт друзьЯ, уважают сослуживцы, ценЯт соседи по квартире и  по
павлиновской даче,  потому  что  она  доброжелательна,  уступчива,  готова
прийти на помощь и _принЯть участие_. Ќо ‹ора не понимает...  Ђх,  она  не
понимает, не понимает! ‹ора так и не научилась заглЯдывать немного  глубже
того, что находитсЯ на поверхности. …е мысли  никогда  не  гнутсЯ.  ‚сегда
торчат и колютсЯ, как конский волос из плохо сшитого пиджака.  Љак  же  не
понимать, что  людей  не  любЯт  не  за  их  пороки,  а  любЯт  не  за  их
добродетели!
   ‚се правда, истиннаЯ правда: мать постоЯнно  окружают  люди,  в  судьбе
которых она _принимает участие_.  ‚  ее  комнате  подолгу  живут  какие-то
пожилые полузнакомые люди, друзьЯ ѓеоргиЯ Ђлексеевича, и еще более  ветхие
старухи, друзьЯ деда, а то  и  случайные  приЯтельницы  по  домам  отдыха,
желающие  попасть  к  московским  врачам,  или  провинциальные  девочки  и
мальчики, дети отдаленных родственников, приехавшие поступать в институты.
‚сем мать стараетсЯ  помогать  совершенно  бескорыстно.  •отЯ  где  там  -
помогать! ‘вЯзи давно порастерЯны,  и  сил  нет.  Ќо  все-таки  -  кровом,
советом, сочувствием. Ћчень любит помогать  бескорыстно.  Џожалуй,  точнее
так: любит помогать таким образом, чтобы, не дай  бог,  не  вышло  никакой
корысти. Ќо в этом-то  и  была  корысть:  делаЯ  добрые  дела,  все  времЯ
сознавать себЯ хорошим человеком. € ‹ена, учуЯв маленькую слабость матери,
в минуты раздражениЯ говорила про нее „митриеву: ханжа. Ђ  он  приходил  в
Ярость. Ћрал: "Љто ханжа? ЊоЯ мать ханжа? € ты  посмела  сказать..."  €  -
начиналось, катилось... Ќи мать, ни ‹ора не знали, как он буйствует  из-за
них. Љое о чем они, конечно, догадывались и кое-чему  бывали  свидетелЯми,
но в полной  мере  -  со  всем  набором  оскорблений,  с  плачем  Ќаташки,
_неразговором_  в  течение  нескольких   дней,   а   порой   даже   легким
рукоприкладством - это было им неизвестно. Ћни  считали,  особенно  твердо
считала ‹ора, что он их тихонько предал. ‘естра сказала  как-то:  "‚итька,
как же ты олукьЯнилсЯ!" ‹укьЯновы - фамилиЯ родителей ‹ены.
   „митриев вдруг решил, что надо продумать что-то важное,  последнее.  Ќе
было сил идти в дом, и он оттЯгивал минуту.
   Ћн сел неподалеку от рыбака на деревЯнный Ящик - тоже  рыбацкаЯ  чьЯ-то
принадлежность, - лежавший тут давно, побуревший  и  насквозь  сырой.  Љак
только „митриев сел, Ящик стал мЯгко кренитьсЯ, и  пришлось  очень  крепко
уперетьсЯ ногами, чтоб удержать равновесие. Ќа противоположном берегу, где
когда-то был луг, теперь устроили громадный плЯж с  балаганами,  ларьками.
‹ежаки были сложены штабелЯми, но два лежака до сих пор почему-то стоЯли у
самой воды, смутно голубеЯ на темно-сером песке. ‚се на  том  берегу  было
темно-серого, цементного цвета. ‡а плЯжем курчавилась молодаЯ роща  берез,
насаженнаЯ лет десЯть назад, а за рощей  туманно-белыми  глыбами  высились
горы  жильЯ,  среди  которых  стоЯли  две  особенно  высокие  башни.   ‚се
изменилось на том берегу. ‚се "олукьЯнилось". Љаждый год менЯлось что-то в
подробностЯх, но,  когда  прошло  четырнадцать  лет,  оказалось,  что  все
олукьЯнилось - окончательно и безнадежно. Ќо, может быть, это  не  так  уж
плохо? € если это происходит со всем - даже с берегом, с рекой и с травой,
- значит, может быть, это естественно и так и должно быть?
   Џервый год „митриеву и ‹ене пришлось жить в Џавлинове. ‹ора, тогда  еще
без ”еликса, жила  в  Њоскве  с  Љсенией  ”едоровной,  дача  пустовала,  а
„митриеву и ‹ене хотелось побыть одним.  Ќо  это  все  равно  не  удалось.
„ачнаЯ квартира в Џавлинове давно пришла в  запустение.  Џротекала  крыша,
прогнило крыльцо. Ѓольше всего забот доставлЯла канализационнаЯ Яма - то и
дело   переполнЯлась,   особенно   с   дождЯми,   и    невыносимаЯ    вонь
распространЯлась по участку, мешаЯсь с  запахом  сирени,  лип  и  флоксов.
†ители давно смирились с этим переплетением запахов, который сделалсЯ  длЯ
них неизбежной принадлежностью дачной жизни, и с мыслью о том, что  ремонт
Ямы безнадежен, стоит баснословные деньги, каких ни у кого нет. Џоселок-то
обеднЯл, жители стали не те, что прежде,  -  бывшие  владельцы  перемерли,
сгинули кто куда, а их наследники, вдовы и дети, жили довольно  трудной  и
вовсе не дачной жизнью.  Џетька,  например,  внук  Њарьи  Џетровны  и  сын
красного профессора, работал простым грузчиком  на  лесоторговой  базе.  Ђ
‚алерка, сын ‚асилиЯ Ђлексеевича, двоюродный брат  „митриева,  сошелсЯ  со
шпаной, стал вором  и  пропал  где-то  в  лагерЯх.  €ные  из  наследников,
утомившись дачными поборами и заглЯдываЯ вперед - город-то  надвигалсЯ,  -
продали свои паи, и в поселке поЯвились вовсе чужие  люди,  не  имевшие  к
красным партизанам никакого отношениЯ. € только березы и липы,  посаженные
сорок лет назад  отцом  „митриева,  страстным  садоводом,  выросли  мощным
лесом, сомкнулись листвой и горделиво  оповещали  прохожих,  заглЯдывавших
через забор, о том, что все в поселке кипит, цветет  и  произрастает,  как
должно.
   € вдруг €ван ‚асильевич ‹укьЯнов, отец ‹ены, который  заехал  проведать
молодых и погостить денек,  сказал,  что  Љалугин,  водопроводный  мастер,
чинивший трубы в поселке в течение тридцати лет, жулик и негодЯй и что  он
вкупе с ассенизаторами, приглашаемыми регулЯрно длЯ  откачки  Ямы,  грабит
красных партизан и что ремонт Ямы можно произвести быстро и недорого.  ‚се
были ошеломлены. ‘обрали деньги. €ван ‚асильевич привез рабочих,  и  через
неделю ремонт был закончен. Ќаследники красных партизан очень боЯлись, что
Љалугин, разобидевшись, покинет их поселок, бросит на произвол судьбы,  но
€ван ‚асильевич сделал как-то так, что старый  пьЯнчужка  ни  на  кого  не
обиделсЯ, а к €вану ‚асильевичу даже прониксЯ почтением  -  стал  называть
его "‚асилич".
   ‹ора с ее манерой высказыватьсЯ прЯмолинейно заметила тогда,  что  это,
наверно, потому, что Љалугин почуЯл в €ване ‚асильевиче родного  человека.
ѓде он нанЯл рабочих? Ћткуда  достал  кирпич?  –емент?  џсно,  что  слева.
ЏутЯми не очень благородными. Њать  была  возмущена.  "Ћткуда  ты  знаешь?
Љакое у тебЯ право так грубо, бездоказательно наговаривать  на  людей?"  -
"Ќу, не знаю, не знаю, мама. Њожет быть, Я ошибаюсь.  -  ‹ора  таинственно
улыбалась. - ќто просто предположение. ЏоглЯдим..."
   Ђ €ван ‚асильевич был действительно человек могучий. ѓлавной его  силой
были свЯзи, многолетние знакомства. —ерез полгода он поставил  телефон  на
павлиновской даче. Џо профессии €ван ‚асильевич был кожевенником,  начинал
когда-то у хозЯина в городе Љирсанове, но  уже  с  1926  года,  когда  его
выдвинули на директора фабрики  -  маленькой,  реквизированной  у  нэпмана
фабричонки на Њарьиной роще, -  он  двинулсЯ  по  линии  административной.
Љогда „митриев познакомилсЯ с ним, €ван ‚асильевич был  уже  сильно  стар,
грузен, страдал одышкой, пережил инфаркт, всЯческие невзгоды и бури  вроде
снЯтиЯ  с  работы,  партийных  взысканий,  восстановлений,  назначений   с
повышением, клевет и наветов разных мерзавцев,  норовивших  его  погубить,
но, как признавалсЯ сам, "в отношении этих моментов спасалсЯ только одним:
был начеку".
   Џривычка к постоЯнному недоверию и неусыпному  бдению  втерлась  в  его
натуру настолько, что €ван ‚асильевич проЯвлЯл  ее  повсюду,  по  малейшим
пустЯкам. ‘просит, например, „митриева вечером  перед  сном:  "‚иктор,  вы
крючок на дверь накинули?" - "„а", - ответит „митриев и слышит, как  тесть
шлепает по коридору к двери проверЯть. (ќто было уже после, когда жили  на
лукьЯновской квартире в городе.) €ногда „митриева  так  разопрет,  что  он
крикнет: "€ван ‚асильевич, да зачем же вы спрашиваете, ей-богу?" -  "Ђ  вы
не обижайтесь, золотой человек, это Я автоматически,  без  злого  умысла".
‡абавно было, что таким же недоверием ко всем  и  каждому  -  и  в  первую
очередь к людЯм, живущим бок о бок, -  была  заражена  и  ‚ера  ‹азаревна.
€ногда позвонит откуда-нибудь по телефону, спросит ‹ену. „митриев ответит,
что ‹ены нет. —ерез  некоторое  времЯ  снова  звонок,  и  ‚ера  ‹азаревна,
изменив голос, опЯть зовет ‹ену. Ђ какие  комические  сиены  разыгрывались
иногда вечерами, когда тесть и теща поили друг друга лекарствами! "—то  ты
мне дал, €ван?" - "џ тебе дал то, что ты просила". - "Ќу, что, что именно?
Џроизнеси!" - "’ы просила, по-моему, дибазол". - "’ы мне дал  дибазол?"  -
"„а". - "ќто точно?". - "Ђ почему ты поднЯла этот  вопрос?"  -  "‚от  что:
принеси, пожалуйста, обертку, из которой ты взЯл, - мне почему-то кажетсЯ,
что это не дибазол..."
   „митриева такие разговоры, слышанные мимоходом, когда-то потешали,  так
же, как манера тестЯ выражатьсЯ: "‚ этом отношении,  ЉсениЯ  ”едоровна,  Я
вам скажу от себЯ следующую аксиому". €ли вот эдакое: "џ  никогда  не  был
техническим  исполнителем  отца  и  от   …лены   требовал   аналогичного".
Џосмеивались потихоньку. Њать называла нового родственника "ученый  сосед"
- за глаза, разумеетсЯ, - и считала его человеком недурным, в чем-то  даже
симпатичным, хотЯ, конечно, вовсе, к сожалению, не интеллигентным. € он  и
‚ера ‹азаревна были другой породы - из "умеющих жить". Ќу что  ж,  не  так
плохо  породнитьсЯ  с  людьми  другой  породы.  ‚прыснуть  свежую   кровь.
ЏопользоватьсЯ чужим  умением.  Ќе  умеющие  жить  при  долгом  совместном
житье-бытье начинают немного тЯготить друг друга  -  как  раз  этим  своим
благородным неумением, которым втайне гордЯтсЯ.
   ђазве могли бы „митриев, или ЉсениЯ ”едоровна, или кто-нибудь другой из
дмитриевской родни организовать и провернуть так лихо ремонт дачи, как это
сделал €ван ‚асильевич? Ћн и денег одолжил подо всю эту музыку. „митриев и
‹ена уехали в первое свое лето на юг. Љогда вернулись  в  августе,  старые
комнатки было не узнать - полы блестели, рамы и двери  сверкали  белизной,
обои во всех комнатах были дорогие, с давленым рисунком, в  одной  комнате
зеленые, в другой синие, в третьей красновато-коричневые.  Џравда,  мебель
среди  этого  блеска  стоЯла  прежнЯЯ,  убогаЯ,  купленнаЯ  еще   ѓеоргием
Ђлексеевичем. ђаньше было незаметно, а сейчас бросалось в глаза: до чего ж
бедность! Љакие-то железные сетки на козлах вместо кроватей, столы и шкафы
из крашеной фанеры,  плетеный  топчан,  еще  что-то  плетеное,  ветхое  до
невозможности. €з большой комнаты с  зелеными  обоЯми,  где  расположились
молодые, ‹ена всю рухлЯдь, конечно, вынесла и купила несколько вещей самых
простых, но новых: матрац на ножках, ученический  письменный  столик,  два
стула, лампу, занавеску, а из других комнат принесла два ковра, старых, но
очень  хороших,  бухарских,  один  на  стену,  другой  на  пол.   „митриев
удивлЯлсЯ: как все  чудесным  образом  изменилось!  „аже  матери  говорил:
"‘мотри, какой у ‹ены вкус! Њы столько лет жили и ни  разу  не  догадались
повесить этот ковер на стену. Ќет, у нее очень тонкий вкус!"
   ‚ средней комнате, синей, поселились временно, на  август  и  сентЯбрь,
чтоб  помочь  ‹еночке,  уже  ждавшей  ребенка,  ‚ера  ‹азаревна   и   €ван
‚асильевич, а в маленькой, красновато-коричневой, жила ЉсениЯ ”едоровна  и
изредка останавливалась ‹ора. “ ‹оры  началсЯ  тогда  ее  нудный  роман  с
”еликсом, ей было не до дачи. Ѓыл еще жив дед, отец Љсении ”едоровны, тоже
приезжал иногда погостить - спал в проходной  комнате  на  топчане.  —удно
вспоминать. Ќеужто было так: сидели  все  вместе  на  веранде  за  большим
столом, пили чай, ЉсениЯ  ”едоровна  разливала,  ‚ера  ‹азаревна  нарезала
пирог? € ‹ору когда-то называла ‹орочкой  и  устраивала  ей  своих  лучших
портних?  Ѓыло,  наверно.  Ѓыло,  было.  ’олько  не  осталось  в   памЯти,
пронеслось мимо, провалилось, потому что ничем  не  мог  жить,  никого  не
видел, кроме ‹ены. Ѓыл юг, духота, жаркий  Ѓатум,  старуха  ‚ластопуло,  у
которой снимали комнату рЯдом с базаром, какой-то абхазец, с кем он дралсЯ
из-за ‹ены на ночной набережной, абхазец пыталсЯ всучить  ‹ене  записку  в
ресторане; сидели без денег на одних огурцах,  телеграфировали  в  Њоскву,
‹ена лежала без сил голаЯ и чернаЯ  на  простыне,  а  он  бегал  продавать
фотоаппарат. € потом все это продолжалось, хотЯ было  другое,  Њосква,  он
уже работал - летело с разгона  одно  дикое  лето,  -  опЯть  ‹ена  лежала
мулаткой на простыне, опЯть были  купаниЯ  почти  ночью,  заплывы  на  тот
берег, остывающий луг, разговоры, открытиЯ, неутомимость, гибкость, ничего
не стыдЯщиесЯ пальцы, губы,  всегда  готовые  к  любви.  €  между  прочим:
чертовскаЯ наблюдательность! Ћго,  она  так  умела  подметить  слабое  или
смешное! € ему все нравилось, он  всему  поражалсЯ,  удивлЯлсЯ  про  себЯ,
отмечал.
   …му нравилась легкость, с которой она заводила знакомства и сходилась с
людьми. ќто было как раз то, чего не хватало ему. Ћсобенно замечательно ей
удавались _нужные_ знакомства. …два поселившись в Џавлинове, она уже знала
всех соседей, начальника милиции, сторожей на лодочной  станции,  была  на
"ты" с молодой директоршей санаториЯ, и та разрешала ‹ене  брать  обеды  в
санаторской столовой, что считалось в Џавлинове верхом комфорта и  удачей,
почти недостижимой длЯ простых смертных. Ђ как она отчесала  Ќижнюю  „усю,
жившую в полуподвале, когда та  с  обычной  наглостью  Явилась  требовать,
чтобы очистили  их  собственный,  дмитриевский,  сарай,  которым,  правда,
ЌижнЯЯ „усЯ пользовалась самостоЯтельно последние десЯть лет! ЌижнЯЯ  „усЯ
так и слетела с крыльца, как будто ее ветром сшибло. „митриев  восхищалсЯ,
шептал матери: "Ќу, как? ќто не то что мы с  тобой,  мЯмли?"  Ќо  все  его
тайные восторги скоро сами собой отпали, потому что он уже знал, что нет и
не может быть женщины красивее, умнее и энергичнее ‹ены. Џоэтому - чего же
восхищатьсЯ? ‚се было естественно, в порЯдке вещей.  Ќи  у  кого  не  было
такой мЯгкой кожи, как у ‹ены.  Ќикто  не  умел  так  увлекательно  читать
романы Ђгаты Љристи, тут же переводЯ с английского на  русский.  Ќикто  не
умел любить его так, как ‹ена. Ђ сам „митриев  -  тот  далекий,  худой,  с
нелепым кудрЯвым чубом - жил оглушенный и одурманенный, как бывает в жару,
когда человек плохо соображает,  не  хочет  ни  есть,  ни  пить  и  только
дремлет, валЯетсЯ в полусне на кровати в комнате с занавешенными окнами.
   Ќо однажды вечером,  в  конце  лета,  ‹ора  сказала:  "‚итька,  на  два
слова..." Ћни спустились с крыльца на дорожку  и,  пока  были  в  квадрате
света, падавшего с веранды, шли молча, а как  только  вошли  в  тень,  под
липы, ‹ора, неуверенно засмеЯвшись, сказала: "‚ить, Я  хочу  поговорить  о
‹ене, можно? Ќичего особенного, не пугайсЯ,  это  пустЯки.  ’ы  знаешь,  Я
отношусь к ней очень хорошо, она мне нравитсЯ, но главное длЯ менЯ то, что
ты ее любишь". ќто вступление его сразу задело, потому что _главное_  было
вовсе не то, что он ее любил. Ћна была прекрасна безотносительно  к  нему.
€, уже настороженный, стал слушать дальше.
   "ЊенЯ просто удивлЯют некоторые вещи. Ќаша мать никогда сама не скажет,
но Я вижу... ‚итька, ты не обидишьсЯ?" - "Ќет, нет,  что  ты!  ѓовори".  -
"Ќу, это действительно вздор, чепуха - то, что ‹ена, например, забрала все
наши лучшие чашки, и то,  что  она  ставит  ведро  возле  двери  в  мамину
комнату..." ("ѓосподи! - подумал он.  -  €  это  говорит  ‹орка!")  "џ  не
замечал, - сказал он вслух. - Ќо Я скажу ей". - "Ќе надо, не  надо!  €  не
надо было тебе замечать. - ‹ора опЯть как-то сконфуженно засмеЯлась. - …ще
не хватало замечать тебе всЯкий вздор! Ќо Я ругала маму. Џочему просто  не
сказать: "‹еночка, нам нужны чашки, и не ставьте, пожалуйста, ведро здесь,
а ставьте там". џ сегоднЯ так сказала, и она, по-моему, на менЯ  вовсе  не
обиделась. •отЯ говорить о таких мелочах, поверь, очень неприЯтно. Ќо менЯ
покоробило другое - она зачем-то снЯла портрет папы из средней  комнаты  и
повесила его в проходную. Њама очень удивилась. ‚от об этом  должен  знать
ты, потому что это не бытоваЯ какаЯ-то мелочь, а другое. Џо-моему,  просто
бестактность". ‹ора замолчала, и некоторое времЯ они  шли,  не  говорЯ  ни
слова. „митриев проводил раскрытой ладонью по кустам спиреи, чувствуЯ, как
колютсЯ мелкие острые веточки. "Ќу, пожалуйста! -  сказал  он  наконец.  -
Ќасчет портрета Я скажу. ’олько вот что: а если б  ты,  ‹орхен,  попала  в
чужой дом? Ќе  делала  ли  бы  ты  каких-нибудь  невольных  бестактностей,
промахов?" - "‚озможно. Ќо не в таком роде. ‚ общем, надо  не  молчать,  а
говорить - Я думаю, что правильно - и тогда все образуетсЯ".
   Ћн сказал ‹ене насчет портрета не в этот вечер,  а  наутро.  ‹ена  была
удивлена. Ћна снЯла портрет  только  потому,  что  нужен  был  гвоздь  длЯ
настенных часов, и никакого иного смысла  в  этом  поступке  не  было.  …й
кажетсЯ странным, что о такой совершеннейшей ерунде  ЉсениЯ  ”едоровна  не
сказала  ей  сама,  а  посылает  послом  ‚иктора,   чем   придает   ерунде
преувеличенное значение. Ћн заметил, что ЉсениЯ ”едоровна с ним  вовсе  об
этом не говорила. Ђ кто же говорил? ’ут он брЯкнул по глупости  -  сколько
по глупости будет "брЯкнуто" потом! - что говорила ‹ора. ‹ена,  покраснев,
сказала, что его  сестра  взЯла,  по-видимому,  на  себЯ  роль  делать  ей
замечаниЯ: то самостоЯтельно, то через третьих лиц.
   Љогда „митриев вернулсЯ в этот день из города, в квартире было необычно
тихо. ‹ена не вышла его встречать сразу, а поЯвилась через  минуты  две  и
задала ненужный вопрос: "’ебе разогревать обед?"  ‹ора  уехала  в  Њоскву.
Њать не выходила из своей комнаты. ‡атем поЯвилась ‚ера ‹азаревна,  одетаЯ
по-городскому, напудреннаЯ, с бусами на мощно выдававшемсЯ вперед бюсте, и
сказала,  улыбаЯсь,  что  они  с   €ваном   ‚асильевичем   благодарЯт   за
гостеприимство и ждали  его,  чтоб  попрощатьсЯ.  €ван  ‚асильевич  сейчас
приедет с машиной. ‚ открывшуюсЯ на миг дверь „митриев увидел, что портрет
отца висит на прежнем месте. Ћн  поинтересовалсЯ:  почему  же  так  вдруг?
•отели жить весь сентЯбрь. „а, но возникли дела - у €вана  ‚асильевича  на
работе, а у нее - домашние, надо варить варенье, и вообще - дорогие гости,
не надоели ли вам... ЉсениЯ ”едоровна вышла попрощатьсЯ с родственниками -
вид у н