ждать  с  юга   -   от
Ќово-„митровской,  с  юго-запада  -  по  железной  дороге  Ќовороссийск  -
…катеринодар. Ќо предположить, что длЯ штурма  города  он  выберет  крайне
опасный обход в сторону, на запад от города, и переправу  без  мостов,  на
одном пароме, всей армии через стремительные воды  Љубани,  отрезываЯ  тем
себе всЯкую возможность  отступлениЯ,  -  такого  тактического  хода  штаб
командующего красными силами - Ђвтономова - предположить не мог. Ќо именно
этот, наименее охранЯемый путь, дающий два-три днЯ  передышки  от  боев  и
выводЯщий армию прЯмо в сады и огороды …катеринодара, и выбрал хитрый, как
стараЯ лиса, Љорнилов.
   Ќедостаток   в   огневом   снарЯжении   был   пополнен   при    занЯтии
железнодорожной станции Ђфинской, где  добровольцы  взорвали  пути,  чтобы
обезопасить себЯ от огнЯ броневых поездов. ‚се же  пулеметы  с  одного  из
красных поездов доставали до фланга наступающих, которые шли  по  сплошной
талой воде. Љогда полоса пуль, поднимаЯ фонтанчики воды, добегала до  них,
- они падали в воду, уходили с головой, как утки. ‚ысунувшись, перебегали.
ѓарнизон Ђфипской защищалсЯ отчаЯнно. Ќо красные были обречены, потому что
они только защищались, а противник их наступал.
   Њедленно,  змейками  цепей,  части  „обровольческой  армии  окружали  и
обходили Ђфипскую. ‘олнце заливало синюю  равнину,  с  торчащими  из  воды
деревьЯми, стогами, крышами хуторов, с  пролетающими  по  заливным  озерам
тенЯми  весенних  облаков.  Љорнилов  в  коротком  полушубке   с   мЯгкими
генеральскими погонами, с биноклем и картой,  двигалсЯ  на  коне,  впереди
своего  штаба,  по  этому  зеркальному  мареву.  Ћн   отдавал   приказаниЯ
ординарцам, и они в вихре брызг мчались на лошаденках. Ћдно времЯ он попал
под обстрел и рЯдом с ним легко ранило генерала ђомановского.
   Љогда станциЯ была обойдена с запада и началсЯ  общий  штурм,  Љорнилов
ударил конЯ плетью и рысью поехал прЯмо в Ђфипскую.  Ћн  не  сомневалсЯ  в
победе. ’ам, между путЯми, вереницами вагонных составов,  железнодорожными
зданиЯми, пакгаузами и казармами ворвавшиесЯ части истреблЯли красных. ќто
была последнЯЯ и самаЯ кроваваЯ победа „обровольческой армии.
   Џолковник Ќеженцев, краснощекий, моложавый, возбужденный, прыгаЯ  через
трупы, подбежал к Љорнилову, - блеснув стеклами пенсне, рапортовал:
   - ‘танциЯ ЂфинскаЯ занЯта, ваше превосходительство.
   Љорнилов перебил тотчас же с нетерпением:
   - ‘нарЯды взЯты?
   - ’ак точно, семьсот снарЯдов и четыре вагона патронов.
   - ‘лава богу! - Љорнилов широко перекрестилсЯ, царапаЯ  ногтем  мизинца
по заскорузлому полушубку. - ‘лава богу...
   ’огда  Ќеженцев  глазами  указал  ему  на  стоЯвших  толпой  у  вокзала
ударников - особый полк  из  отчаЯнных  головорезов,  носивших  на  рукаве
трехцветный угол. Љак люди, взошедшие на крутую гору, они стоЯли, опираЯсь
на винтовки. ‹ица их застыли в усталых гримасах бешенства, руки и у многих
лица - в крови, блуждающие глаза.
   -   „ва   раза   спасали   положение   и   ворвались   первыми,    ваше
превосходительство.
   - Ђга! - Љорнилов ударил конЯ и во весь карьер,  хотЯ  расстоЯние  было
невелико, подскакал к ударникам (они  сейчас  же  заволновались  и  быстро
стали  выстраиватьсЯ),  изо  всей  силы,  как  это  обычно  изображают  на
памЯтниках, осадил конЯ, откинул голову, крикнул отрывисто:
   - ‘пасибо, мои орлы! Ѓлагодарю вас за блестЯщее дело и еще раз  за  то,
что захватили снарЯды... Ќизко вам кланЯюсь...


   Џолучив запас огневого снарЯжениЯ, армиЯ  начала  переправлЯтьсЯ  через
Љубань на дощатом пароме, захваченном передовым конным отрЯдом. ‘илы армии
к этому времени исчислЯлись в девЯть тысЯч штыков и сабель и четыре тысЯчи
лошадей. Џереправа продолжалась три днЯ. Ћгромным табором  раскинулись  по
сторонам ее воинские части, обозы, повозки, парки. ‚есенний  ветер  трепал
лохмотьЯ вымытого бельЯ, развешанного на оглоблЯх. „ымили костры.  Џаслись
на лугах стреноженные лошади. Џовеселевшие офицеры влезали  на  возы  и  в
бинокли старались рассмотреть в синеющей  дали  сады  и  купола  заветного
города.
   - —естное слово... ‚от так же крестоносцы подходили к …русалиму.
   - ’ам, господа, были жидовочки, а здесь - пролетарочки...
   - ЋбъЯвим женскую социализацию... •о-хо...
   - ‚ баню, на бульвар, и - пива!
   ‘о стороны …катеринодара не было  попыток  помешать  переправе.  €ногда
только постреливали разведчики. Љрасные решили  защищатьсЯ.  ‘пешно,  всем
населением - женщины и дети - рыли окопы, путали проволоку,  устанавливали
орудиЯ. €з Ќовороссийска подъезжали эшелоны  черноморских  морЯков,  везли
пушки и снарЯды. Љомиссары говорили в воинских частЯх о классовой сущности
корниловских добровольцев, о том, что за их  спиной  "беспощаднаЯ  мироваЯ
буржуазиЯ, которой, товарищи,  мы  даем  решительный  бой",  -  и  клЯлись
умереть, а не отдавать …катеринодара.
   Ќа четвертый день „обровольческаЯ  армиЯ  двинулась  на  штурм  столицы
Љубани.
   “раганным  огнем  батарей,  со  стороны  —ерноморского  вокзала  и   от
пристаней  на  Љубани,   были   встречены   бешено   наступающие   колонны
добровольцев. Ќо неровнаЯ местность, сады, канавы, изгороди и русла ручьев
дали возможность без больших потерь подойти к городу.
   ‡десь завЯзалсЯ бой. Ѓлиз так называемой "фермы", -  у  белого  домика,
стоЯвшего на опушке тополевой, еще голой рощи на высоком берегу Љубани,  -
красные оказали упорное  сопротивление,  были  выбиты,  но  снова  густыми
толпами бросились на пулеметы, овладели фермой и через час  вторично  были
выбиты кубанскими пластунами полковника “лагаЯ.
   Ќа ферме, в одноэтажном домике,  сейчас  же  расположилсЯ  Љорнилов  со
штабом. Ћтсюда, как на ладони, виднелись прЯмые улицы …катеринодара, белые
высокие дома, палисадники, кладбище, —ерноморский вокзал  и  впереди  всей
панорамы - длинные рЯды окопов. Ѓыл Яркий весенний ветреный день.  Џовсюду
взлетали  дымки  выстрелов,  и  сиЯющий  простор  тЯжело,  надрываЯ  душу,
грохотал от непереставаемого рева пушек. Ќи красные, ни  белые  не  щадили
жизней в этот день.
   ‚ белом домике главнокомандующему  Љорнилову  отвели  угловую  комнату,
поставили полевые телефоны, стол и кресло. Ћн сейчас же вошел туда, сел за
стол, разложил карту и погрузилсЯ в размышлениЯ над ходами затеЯнной игры.
„ва его адъютанта - подпоручик „олинский и хан •аджиев - стоЯли -  один  у
двери, другой у телефонов.
   Љалмыцкое, обтЯнуто-морщинистое лицо главнокомандующего,  с  полуседыми
волосами ежиком, было мрачно, как никогда. ‘ухаЯ маленькаЯ рука с  золотым
перстнем безжизненно лежала на карте. Ћн один, вопреки советам  Ђлексеева,
„еникина и остальных генералов, решилсЯ на этот штурм, и теперь, к  исходу
первого днЯ, самоуверенность его поколебалась. Ќо он не созналсЯ бы в этом
и самому себе.
   „опущены были две ошибки: перваЯ - это то, что треть войск, с генералом
Њарковым, была оставлена на переправе длЯ  охраны  обоза;  поэтому  первый
удар по …катеринодару оказалсЯ недостаточно сосредоточенным  и  не  принес
того, что ожидали: красные выдержали, уцепились за окопы и засели, видимо,
прочно.  ‚тораЯ  ошибка  заключалась  в  том,  что  к  …катеринодару  была
применена тактика карательной экспедиции, та же, что и раньше, в пути -  к
станицам: город обкладывалсЯ со всех сторон (на правом фланге -  движением
пехоты и пластунов вдоль реки к кожевенным заводам, на  левом  -  глубоким
обходом конницей ќрдели) с  тем,  чтобы  запереть  все  ходы  и  выходы  и
расправитьсЯ с защитниками города и  с  населением  как  с  "бандитами"  и
"взбунтовавшимисЯ хамами", -  расстрелом,  виселицей  и  шомполами.  ’акаЯ
тактика приводила к тому, что сопротивлЯющиесЯ решали -  лучше  умереть  в
бою, чем на виселицах. "Љорнилов всех собралсЯ  погубить!"  -  кричали  по
городу. †енщины, девушки, дети, старый и малый бежали под пулЯми в окопы с
кувшинами молока, с варениками и пирогами: "Љушайте,  матросики,  кушайте,
солдатики, товарищи  родные,  постойте  за  нас..."  €  продолжали  носить
защитникам пищу и жестЯнки с патронами, хотЯ повсюду, особенно  к  вечеру,
скакали верхоконные, крича: "„олой с улиц! Џо домам! ’уши огни!.."
   ’ак первый день принес преимущество  красным.  Ѓелые  в  этот  же  день
потерЯли троих лучших  командиров,  около  тысЯчи  офицеров  и  рЯдовых  и
расстрелЯли, без ощутимой цели, свыше трети огневого снарЯжениЯ.
   Ђ из Ќовороссийска,  прорываЯсь  сквозь  огневые  завесы,  прибывали  и
прибывали растрепанные поезда с матросами, снарЯдами и пушками.  Ѓойцы  из
вагонов бежали прЯмо в окопы. €з-за скученности и отсутствиЯ  командованиЯ
потери были огромны.
   Љорнилов, не выходЯ из угловой комнаты на ферме, сидел над  картой.  Ћн
уже понимал, что иного выхода нет - или взЯть город, или умереть всем. …го
мысли  подошли  к  черте  самоубийства...  ЂрмиЯ,  которой  он  единолично
командовал, таЯла, как брошенные  в  печь  оловЯнные  солдатики.  Ќо  этот
бесстрашный и неумный человек был упрЯм, как буйвол.
   Ќа церковной паперти в  станице  …лизаветинской  на  солнцепеке  сидели
десЯтка два раненых  офицеров.  ‘  востока,  то  усиливаЯсь,  то  западаЯ,
доносилсЯ орудийный гром. Ђ здесь, в  безоблачное  небо  над  колокольней,
пробитой снарЯдом, то и дело взлетали голуби. Џлощадь перед церковью  была
пуста. •аты с выбитыми окнами - покинуты. “ плетнЯ, где на сирени  лопнули
почки, лежал лицом вниз полузакрытый труп, покрытый мухами.
   Ќа паперти говорили вполголоса:
   - Ѓыла у менЯ невеста, красиваЯ, чуднаЯ  девушка,  так  и  помню  ее  в
розовом платье с оборками. ѓде она теперь - не знаю.
   - „а, любовь... Љак-то даже дико... Ђ тЯнет, тЯнет к  прежней  жизни...
—истые женщины, ты великолепно одет, спокойно сидишь  в  ресторане...  Ђх,
хорошо, господа...
   - Ђ пованивает этот большевичек. ‡асыпать бы его...
   - Њухи сожрут.
   - ’ише... Џостойте, господа... ЋпЯть ураганный огонь...
   - Џоверьте мне, это - конец... Ќаши уже в городе.
   Њолчание. ‚се повернулись, глЯдЯт  на  восток,  где  серо-желтой  тучей
висЯт дым и пыль над …катеринодаром. ЉовылЯЯ, подходит рыжий,  худой,  как
скелет, офицер, садитсЯ, говорит:
   - ‚алька сейчас умер... Љак кричал: "Њама, мама, слышишь ты менЯ?.."
   ‘верху с паперти проговорил резкий голос:
   - ‹юбовь! Ѓарышни с оборками... …ррррунда. Ћбозные  разговоры.  “  менЯ
жена покрасивее твоей невесты с оборками... и ту послал к... (‡ло  фыркнул
носом.) „а и врешь ты все, никакой у  тебЯ  невесты  не  было...  Ќаган  в
кармане да шашка - вот тебе всЯ семьЯ и прочее...
   ђощин,  ходивший  с  винтовкой  в  карауле  у  церкви,  остановилсЯ   и
внимательно взглЯнул на  говорившего,  -  у  него  было  мальчишеское,  со
вздернутым носом, светловолосое лицо, две резкие морщины у рта  и  старые,
тЯжелые, мутно-голубого цвета глаза непроспавшегосЯ убийцы.  ђощин  оперсЯ
на винтовку (все  еще  болела  нога),  и  непрошеные  мысли  овладели  им.
‚оспоминание о брошенной Љате острой жалостью прошло в памЯти.  Ћн  прижал
лоб к холодному железу штыка. "Џолно, полно, это - слабость,  это  все  не
нужно..." Ћн встрЯхнулсЯ и зашагал по свежей травке. "Ќе времЯ жалости, не
времЯ длЯ любви..."


   “ кирпичной  стены,  разрушенной  снарЯдом,  стоЯл,  глЯдЯ  в  бинокль,
коренастый, нахмуренный человек. ™егольскаЯ кожанаЯ куртка, кожаные  штаны
и мЯгкие казацкие сапоги его были забрызганы засохшей грЯзью. Ћколо него в
кирпичную стену времЯ от времени цокали пули.
   Ќиже, в ста шагах от него, расположилась батареЯ  и  зеленые  снарЯдные
Ящики. ‹ошадей только что отвели к забору, и они  стоЯли  понуро,  навалив
дымЯщийсЯ  навоз.  Џрислуга,  сидЯ  на  лафетах,   смеЯлась,   курила,   -
поглЯдывали в сторону командира с биноклем. Џочти все были матросы,  кроме
троих оборванных бородачей-артиллеристов.
   „ым и пыль заслонЯли горизонт - линии окопов, складки земли, сады.  ’о,
что разглЯдывал командир, неЯсно поЯвлЯлось и  исчезало  из  полЯ  зрениЯ.
€з-за дома, где он стоЯл,  вывернулсЯ  медно-красный,  в  одном  тельнике,
матрос, проскользнул по-кошачьи  вдоль  стены  и  сел  у  ног  коренастого
человека, обхватил колени татуированными сильными  руками,  чуть  прищурил
рыжие, как у Ястреба, глаза.
   - “ самого берега два дерева, глЯдишь? - сказал он вполголоса.
   - Ќу?
   - ‡а ними - домишко, стеночка белеетсЯ, глЯдишь?
   - Ќу?
   - ’о ферма.
   - ‡наю.
   - Ђ правее - глЯди - роща. Ђ вон дорога.
   - ‚ижу.
   - ‘ четырех  часов  там  верхоконные  пробегли,  народ  начал  ползать.
‚ечером две колЯски приехали. ’ам и сидит дьЯвол, больше нигде.
   - Љатись вниз, - повелительно сказал коренастый  и  подозвал  командира
батареи. Ќа пригорок влез бородатый человек в овчинном тулупе.  Љоренастый
передал ему свой бинокль, и он долго всматривалсЯ.
   - •утор ‘люсарева, ферма, - сказал он простуженным голосом, - дистанциЯ
четыре версты с четвертью. Њожно и по ‘люсареву двинуть.
   Ћн вернул бинокль, неуклюже сполз вниз и, надув горло, рЯвкнул:
   - ЃатареЯ, готовьсь!.. „истанциЯ... ЏерваЯ очередь... Ћгонь...
   Ђхнули громовыми глотками орудиЯ,  отскочили  стволы  на  компрессорах,
выпыхнуло пламЯ, и тЯжелые гранаты ушли,  бормоча  о  смерти,  к  высокому
берегу Љубани; к двум голым тополЯм, где в белом домике перед картой сидел
угрюмый Љорнилов.


   Ќа второй день штурма был вызван из обоза генерал Њарков  с  офицерским
полком. ‚ этой колонне шел ђощин рЯдовым. ‘емь верст до …катеринодара, еще
гуще, чем вчера, заволоченного пылью канонады, пробежали за  час  времени.
‚переди шагал в сдвинутой на затылок папахе, в расстегнутой ватной  куртке
Њарков. ЋбращаЯсь к едва  поспевающему  за  ним  штабному  полковнику,  он
ругалсЯ и сволочилсЯ по адресу высшего командованиЯ:
   - ђаздергали по частЯм бригаду, в обозе менЯ - трах-тарарах - заставили
сидеть... Џустили бы менЯ с бригадой, - Я бы  давно  -  трах-тарарах  -  в
…катеринодаре был...
   Ћн перескочил через канаву, поднЯл нагайку и, обернувшись к  растЯнутой
по зеленому полю колонне, скомандовал, - от крика  надулись  жилы  на  его
шее...
   ‡апыхавшиесЯ офицеры, с потными серьезными  лицами,  стали  перебегать,
колонна повертывалась, как на оси, и растЯнулась в  виду  города  четырьмЯ
зыбкими лентами по полю. ђощин оказалсЯ  недалеко  от  Њаркова.  Ќесколько
минут стоЯли. Џробовали затворы. ЏоправлЯли, осматривали патронные  сумки.
Њарков  опЯть  скомандовал,  растЯгиваЯ  гласные,   -   тогда   отделилось
сторожевое охранение и бегом ушло далеко вперед. ‡а ним двинулись цепи.
   ‘лева, навстречу, по разъезженной дороге плелись унылые телеги, - везли
раненых. €ные шли пешком, уронив головы. Њного раненых сидело  на  гребнЯх
канав, на опрокинутых телегах. € казалось - телегам и раненым нет числа  -
всЯ армиЯ.
   ЋбгонЯЯ полк, на вороной лошади  проехал  рослый  и  тучный  человек  с
усами, в фуражке с красным околышем и в отлично сшитом френче со жгутами -
погонами  конюшенного  ведомства.  Ћн  весело  закричал  что-то   генералу
Њаркову, но тот отвернулсЯ и не ответил. ќто был  ђодзЯнко,  отпросившийсЯ
из обоза - взглЯнуть глазком на штурм.
   Џолк опЯть остановилсЯ. €здалека донеслась команда, - многие  закурили.
‚се молчали, смотрели туда, где среди канав и бугров скрывалось сторожевое
охранение. ѓенерал Њарков, помахиваЯ нагайкой, ушел по направлению высокой
тополевой рощи. ’ам, из глубины едва  тронутых  зеленой  дымкой  деревьев,
через небольшие  промежутки  времени  поднимались  лохматые  столбы  дыма,
высоко взлетали ветви и комьЯ земли.
   ‘тоЯли долго. Ѓыл уже пЯтый час. €з-за рощи  показалсЯ  всадник,  -  он
скакал, пригнувшись к шее конЯ. ђощин глЯдел, как взмыленнаЯ лошаденка его
завертелась  у  канавы,  боЯсь  перепрыгнуть,  затем,  взмахнув   хвостом,
прыгнула, всадник потерЯл фуражку. ЏодскакиваЯ к полку, он закричал:
   - Ќаступать... артиллерийские казармы... генерал впереди... там...
   Ћн кинул рукой туда, где на бугорке маЯчило несколько фигур;  на  одной
из них белела папаха. ђаздалась команда:
   - –епь, вперед!
   ђощину стиснуло горло, глаза высохли, - была секунда страха и восторга,
тело стало бесплотным, было желание - бежать, кричать, стрелЯть, колоть  и
чтобы сердце в минуту восторга залилось кровью: сердце - в жертву...
   Ћтделилась перваЯ цепь, и в ней с левого  фланга  пошел  ђощин.  ‚от  и
холмик, где, расставив ноги, лицом к наступающему полку, стоЯл Њарков.
   - „рузьЯ, друзьЯ, вперед! - повторЯл он, и всегда прищуренные глаза его
казались сейчас расширенными, страшными.
   ‡атем ђощин увидел торчащие сухие  стебли  травы.  Џовсюду  между  ними
валЯлись, как мешки, - тычком и на боку, - неподвижные люди  в  солдатских
рубашках, в матросских куртках, в офицерских шинелЯх.  Ћн  увидел  впереди
невысокую изгородь из плитнЯка и  колючие  кусты  без  листьев.  ‘пиной  к
изгороди сидел длиннолицый человек в стеганом солдатском жилете, разевал и
закрывал рот.
   ђощин перескочил через изгородь и увидел широкую дорогу. Џо ней  быстро
приближались  фонтанчики  пыли.  ќто   большевики   мели   пулеметами   по
наступающим. Ћн остановилсЯ, попЯтилсЯ, захватило дыхание,  оглЯнулсЯ.  ’е
из наступающих, кто перескочил через  изгородь,  -  ложились.  ђощин  лег,
прижалсЯ щекой к колючей земле. ‘ усилием заставил  себЯ  поднЯть  голову.
–епь лежала. ‚переди на поле, шагах в  пЯтидесЯти  тЯнулсЯ  бугор  канавы.
ђощин вскочил и, низко нагибаЯсь, перебежал эти  пЯтьдесЯт  шагов.  ‘ердце
неистово колотилось. Ћн упал в канаву, в липкую ѓрЯзь. ‡а  ним  поодиночке
побежала всЯ цепь. Ћдин, другой, не  добежав,  ткнулись.  ‹ежа  в  канаве,
тЯжело дышали. Ќад головами по гребню мело пулЯми.
   Ќо вот впереди что-то  переменилось,  откуда-то  засвистали  снарЯды  в
сторону казарм. Ћгонь пулеметов ослаб.
   –епь с усилием поднЯлась и двинулась вперед. ђощин видел  свою  длинную
красновато-черную тень, скользЯщую по неровному полю.  Ћна  кривилась,  то
укорачивалась, то убегала бог знает куда. Џодумал: "Љак странно, - все еще
жив и даже - тень от менЯ".
   ‘нова усилилсЯ огонь со стороны казарм, но поредевшаЯ цепь уже  залегла
в ста шагах от них в глубокой водомоине.  ’ам  по  серому  глинистому  дну
расхаживал Њарков со страшными глазами.
   - ѓоспода, господа, - повторЯл он, - небольшаЯ  передышка...  покурите,
черт возьми... € - последний удар... —епуха, всего сто шагов...
   ђЯдом с ђощиным низенький  лысый  офицер,  глЯдЯ  на  пылЯщий  от  пуль
верхний край оврага, повторЯл негромко одно и то же матерное ругательство.
Ќесколько человек лежало, закрыв лицо руками. Ћдин, присев  и  держась  за
лоб, рвал кровью. Њногие, как гиены в клетках, ходили взад и вперед по дну
оврага. ђаздалась команда: "‚перед, вперед!" Ќикто как  будто  не  услыхал
ее. ђощин судорожным движением затЯнул ременный кушак, ухватилсЯ за  куст,
полез наверх. ‘орвалсЯ, скрипнул зубами, полез  опЯть.  €  наверху  оврага
увидел присевшего на корточках Њаркова. Ћн кричал:
   - ‚ атаку! ‚перед!
   ђощин увидел в нескольких шагах  впереди  мелькающие  дырЯвые  подметки
Њаркова. Ќесколько человек  обогнало  его.  ЉирпичнаЯ  стена  казарм  была
залита заходЯщим солнцем. Џылали в окнах осколки стекол. Љакие-то  фигурки
убегали от казарм по полю к далеким домикам с палисадниками...


   Ључка штатских и солдат стоЯла около сломанной гимнастики  на  песчаном
дворе артиллерийских казарм. ‹ица были бледны,  обтЯнуты,  сосредоточенны,
глаза впущены, руки висели безжизненно.
   Џеред ними стоЯла кучка поменьше, - офицеров, - опираЯсь  на  винтовки.
Ћни с тЯжелой ненавистью глЯдели на пленных. ’е и другие молчали,  ожидаЯ.
Ќо вот на дворе показалсЯ быстро, вприскочку, идущий ротмистр  фон  Њекке,
тот самый, - ђощин узнал его, - с глазами непроспавшегосЯ убийцы.
   - ‚сех, - крикнул весело, - приказано - всех... ѓоспода, десЯть человек
- выходите...
   Џрежде чем десЯть офицеров, щелкаЯ затворами, выступили вперед, - среди
пленных произошло движение. Ћдин грудастый и рослый, потащил через  голову
суконную рубашку. „ругой - штатский,  чахоточный  и  беззубый,  с  прЯмыми
черными усами, закричал рыдающе:
   - Џейте, паразиты, рабочую кровь!
   „вое крепко обнЯлись. —ей-то хриплый голос нескладно затЯнул  "‚ставай,
проклЯтьем..." „есЯть офицеров вжались плечами  в  ложа  винтовок.  ‚  это
времЯ ђощин почувствовал пристальный взглЯд. ЏоднЯл голову. (Ћн  сидел  на
Ящике,  переобувалсЯ.)  Ќа  него  глЯдели  глаза  (лица   не   увидал)   с
предсмертным укором,  с  высокой  важностью...  "‡накомые,  родные,  серые
глаза, боже мой!"
   - Џли!
   Ќе враз, торопливо ударили  выстрелы.  ђаздались  стоны,  крики,  ђощин
низко нагнулсЯ, обматываЯ грЯзной портЯнкой ногу, царапнутую пулей.
   ‚торой день, как и первый, не принес победы  добровольцам.  Џравда,  на
правом  фланге  были  занЯты  артиллерийские  казармы,  но  в  центре   не
продвинулись ни на шаг, и дравшийсЯ там корниловский полк  потерЯл  убитым
командира, подполковника Ќеженцева, любимца  Љорнилова.  Ќа  левом  фланге
конница ќрдели отступала. Љрасные проЯвлЯли небывалое до сих пор упорство,
хотЯ в …катеринодаре в каждом почти доме лежали раненые.  Њного  женщин  и
детей было убито вблизи окопов и  на  улицах.  Ѓудь  на  месте  Ђвтономова
боевое,  умелое  командование  общим   наступлением   красных   войск,   -
„обровольческаЯ армиЯ, растрепаннаЯ, с перемешавшимисЯ частЯми,  неминуемо
была бы опрокинута и уничтожена.
   Ќа третий день кое-как и кое-кем пополненные полки  добровольцев  снова
были брошены в атаку и снова отхлынули к исходным линиЯм.  Њногие,  бросив
винтовки, пошли в тыл, в обоз. ѓенералы пали  духом.  Ќа  позиции  приехал
Ђлексеев, покачал седой головой, уехал. Ќо никто не смел пойти  и  сказать
главнокомандующему,  что  игра  уже  проиграна  и  что,   -   если   чудом
каким-нибудь и ворватьсЯ в …катеринодар, - все равно  теперь  не  удержать
города.
   Љорнилов, после  того  как  поцеловал  в  мертвый  лоб  любимца  своего
Ќеженцева, привезенного на телеге на ферму  под  его  окно,  -  больше  не
раскрывал рта и ни с кем не говорил.  ’олько  раз,  когда  у  самого  дома
разорвалась шрапнель и одна из пуль сквозь  окно  впилась  в  потолок,  он
мрачно указал на эту пулю сухим пальцем и  сказал  длЯ  чего-то  адъютанту
•аджиеву:
   - ‘охраните ее, хан.
   ‚ ночь  на  четвертые  сутки  по  всем  полевым  телефонам  последовало
распорЯжение главнокомандующего: "Џродолжать штурм".
   Ќо на четвертый день всем стало Ясно, что темп  атаки  сильно  ослабел.
ѓенерал Љутепов, сменивший убитого Ќеженцева, не мог поднЯть корниловского
(лучшего в армии) полка, лежавшего в огородах. —асти дрались вЯло. Љонница
ќрдели продолжала отступать. Њарков, сорвавший от крика  и  ругани  голос,
засыпал на ходу, его офицеры не могли высунуть нос дальше казармы.
   ‚ середине днЯ в комнате Љорнилова собралсЯ военный совет из  генералов
Ђлексеева, ђомановского,  Њаркова,  Ѓогаевского,  ”илимонова  и  „еникина.
Љорнилов,  уйдЯ  маленькой  серебрЯной  головой  в  плечи,  слушал  доклад
ђомановского:
   "‘нарЯдов нет, патронов нет. „обровольцы-казаки расходЯтсЯ по станицам.
‚се полки растрепаны. ‘остоЯние подавленное. Њногие  нераненые  из  боевой
линии уходЯт в обоз..." и так далее...
   ѓенералы слушали, опустив глаза. Њарков, приткнувшись на чье-то  плечо,
спал. ‚ полумраке (так как окно было завешено)  скуластое  лицо  Љорнилова
было похоже на высохшую мумию. Ћн сказал глуховатым голосом:
   - €так, господа, положение действительно тЯжелое.  џ  не  вижу  другого
выхода, как взЯтие …катеринодара. џ решил  завтра  на  рассвете  атаковать
город по всему фронту. ‚ резерве осталсЯ полк Љазановича. џ его сам поведу
в атаку.
   Ћн внезапно  засопел.  ѓенералы  сидели,  опустив  головы.  Џлотный,  с
полуседой  бородкой,  похожий  на  служаку-чиновника,   генерал   „еникин,
страдавший  бронхитом,  воскликнул  невольно:  "Ћ,  господи,  господи!"  -
закашлЯлсЯ и пошел к двери. ‚ спину его Љорнилов сверкнул черными глазами.
Ћн выслушал возражениЯ, встал и  отпустил  совет.  ђешительный  штурм  был
назначен на первое апрелЯ.
   —ерез полчаса в комнату вернулсЯ „еникин, все еще свистЯ грудью. ‘ел  и
сказал с мЯгкой душевностью:
   -  ‚аше  высокопревосходительство,  позвольте,  как  человек  человеку,
задать вам вопрос.
   - џ слушаю вас, Ђнтон €ванович.
   - ‹авр ѓеоргиевич, почему вы так непреклонны?
   Љорнилов ответил сейчас же, как будто давно уже приготовил этот ответ:
   - „ругого выхода нет. …сли не возьмем …катеринодара, Я пущу пулю в лоб.
(Џальцем, с отгрызенным до корнЯ ногтем, он указал себе на висок.)
   - ‚ы этого не сделаете! - „еникин  поднЯл  полные,  очень  белые  руки,
прижал их к груди. - Џеред богом, перед родиной... Љто поведет армию, ‹авр
ѓеоргиевич?..
   - ‚ы, ваше превосходительство...
   € нетерпеливым жестом Љорнилов дал понЯть, что кончает этот разговор.
   †аркое утро 31 марта было безоблачно. Ћт зазеленевшей земли поднимались
волны испарений. ‹ениво в крутых берегах текли мутно-желтые  воды  Љубани,
нарушаемые лишь плеском рыбы. Ѓыло тихо. ‹ишь изредка  хлопал  выстрел  да
бухала вдалеке пушка, посвистываЯ,  проносилась  граната.  ‹юди  отдыхали,
чтобы назавтра начать новый кровавый бой.
   Џодпоручик „олинский курил на крыльце дома. „умал: "Џомыть бы  рубашку,
кальсоны, носки... •орошо бы искупатьсЯ".  „аже  птица  какаЯ-то  залетнаЯ
весело посвистывала в роще. „олинский  поднЯл  голову.  ”юить  -  ширкнула
граната прЯмо в зеленую рощу. ‘  железным  скрежетом  разорвалась.  Џтичка
больше не пела. „олинский бросил окурок в глупую курицу, непонЯтно как  не
попавшую в суп, вздохнул, вернулсЯ в  дом,  сел  у  двери,  но  сейчас  же
вскочил и вошел в полутемную комнату. Љорнилов стоЯл у  стола,  подтЯгиваЯ
брюки.
   - —то, чай еще не готов? - спросил он тихо.
   -  —ерез  минуту  будет   готов,   ваше   высокопревосходительство,   Я
распорЯдилсЯ.
   Љорнилов сел к столу, положил на него локти, поднес сухонькую ладонь ко
лбу, потер морщины.
   - —то-то Я вам хотел сказать,  подпоручик...  ‚от  не  вспомню,  просто
беда...
   „олинский, ожидаЯ, что он скажет, нагнулсЯ над столом. ‚се это было так
непохоже на главнокомандующего - тихий голос,  растерЯнность,  -  что  ему
стало страшно.
   Љорнилов повторил:
   - Џросто беда... ‚спомню, конечно, вы не  уходите...  ‘ейчас  глЯдел  в
окно - утро превосходное - „а, вот что...
   Ћн замолчал и поднЯл голову, прислушиваЯсь. ’еперь и „олинский различал
приближающийсЯ, надрывающий вой гранаты, казалось - прЯмо  в  занавешенное
окно. „олинский попЯтилсЯ. ‘трашно треснуло над головой.  ђвануло  воздух.
‘веркнуло пламЯ. Џо  комнате  метнулось  снизу  вверх  растопыренное  тело
главнокомандующего...
   „олинского выбросило в окно. Ћн сидел на траве, весь белый от известки,
с трЯсущимисЯ губами. Љ нему побежали...


   “ тела Љорнилова,  лежавшего  на  носилках  и  до  половины  прикрытого
буркой, возилсЯ на корточках доктор.  Џоодаль  стоЯли  кучкой  штабные,  и
ближе их к носилкам - „еникин, - в неловко надетой широкополой фуражке.
   Њинуту  назад  Љорнилов  еще  дышал.  Ќа  теле  его  не  было   видимых
повреждений, только небольшаЯ царапина на  виске.  „октор  был  невзрачный
человек, но в эту минуту он понимал, что все взглЯды обращены на него, и -
хотЯ ему было Ясно, что все уже кончено, - он  продолжал  со  значительным
видом осматривать тело.  Ќе  торопЯсь,  встал,  поправил  очки  и  покачал
головой, как бы говорЯ: "Љ сожалению, здесь медицина бессильна".
   Љ нему подошел „еникин, проговорил придушенно:
   - ‘кажите же что-нибудь утешительное.
   - Ѓезнадежен! - „октор развел руками. - Љонец.
   „еникин судорожно выхватил платок, прижал к глазам и затрЯссЯ.  Џлотное
его тело все осело. Ључка штабных придвинулась к нему,  глЯдЯ  уже  не  на
труп, а на него. Ћпустившись на колени, он перекрестил желто-восковое лицо
Љорнилова и поцеловал  его  в  лоб.  „вое  офицеров  поднЯли  его.  ’ретий
проговорил взволнованно:
   - ѓоспода, кто же примет командование?
   - „а Я, конечно,  Я  приму,  -  высоким,  рыдающим  голосом  воскликнул
„еникин. - Ћб этом было раньше распорЯжение ‹авра ѓеоргиевича, об этом  он
еще вчера мне говорил...
   ‚ эту  же  ночь  все  части  „обровольческой  армии  неслышно  покинули
позиции, и пехота, кавалериЯ, обозы, лазареты и  подводы  с  политическими
деЯтелЯми ушли на север, в направлении хуторов ѓначбау, увозЯ с собой  два
трупа - Љорнилова и Ќеженцева.
   Љорниловский поход не удалсЯ. ѓлавные вожди и половина  участников  его
погибли. Љазалось - будущему историку понадобитсЯ  всего  несколько  слов,
чтобы упомЯнуть о нем.
   Ќа самом деле корниловский "ледЯной поход" имел чрезвычайное  значение.
Ѓелые нашли в  нем  впервые  свой  Язык,  свою  легенду,  получили  боевую
терминологию  -   все,   вплоть   до   новоучрежденного   белого   ордена,
изображающего на георгиевской ленте меч и терновый венец.
   ‚ дальнейшем, при наборах и мобилизациЯх, в  неприЯтных  объЯснениЯх  с
иностранцами и во времЯ недоразумений с местным населением - они выдвигали
первым  и  высшим  аргументом  венец  великомученичества.  ‚озражать  было
нечего: ну, что же, например, что генерал такой-то  перепорол  целый  уезд
шомполами   (шомполовал,   как   тогда    кратко    выражались).    Џороли
великомученики, преемники великомучеников, с них и взЯтки гладки.
   Љорниловский  поход  был  тем  началом,  когда,  вслед   за   прологом,
взвиваетсЯ занавес трагедии и сцены, одна  страшнее  и  гибельнее  другой,
проходЯт перед глазами в мучительном изобилии.


        4

   Ђлексей Љрасильников  спрыгнул  с  подножки  вагона,  взЯл  брата,  как
ребенка, на руки, поставил на перрон. Њатрена стоЯла у вокзальной двери, у
колокола. ‘емен не сразу узнал ее: она была  в  городском  пальто,  черные
блестЯщие волосы ее покрывал завЯзанный очипком, по новой советской  моде,
белый опрЯтный платок. Њолодое, круглое, красивое лицо ее было  испуганно,
губы плотно сжаты.
   Љогда ‘емен, поддерживаемый братом, подошел, еле передвигаЯ ноги, карие
глаза Њатрены замигали, лицо задрожало...
   - Ѓатюшка мой, - сказала она тихо, - дурной какой стал.
   ‘емен с болью вздохнул, положил руку на плечо жене, коснулсЯ губами  ее
чистой прохладной щеки. Ђлексей взЯл у нее кнут. ЏостоЯли  молча.  Ђлексей
сказал:
   - ‚от тебе и муж предоставлен. “бивали, да не убили. Ќичего,  -  косить
вместе будем. Ќу, поедемте, дорогие родственники.
   Њатрена нежно и сильно обнЯла ‘емена за спину, довела  до  телеги,  где
поверх домотканого коврика лежали вышитые подушки.  “садила,  села  рЯдом,
вытЯнув ноги в новых,  городского  фасона,  башмаках.  Ђлексей,  поправлЯЯ
шлею, сказал весело:
   - ‚ феврале один кавалер от эшелона отбилсЯ. џ его двое суток самогоном
накачивал. Ќу, и пЯтьсот целковых дал еще керенками, вот тебе и конь. - Ћн
ласково похлопал сильного  рыжего  мерина  по  заду.  ‚скочил  на  передок
телеги, поправил барашковую шапку,  тронул  вожжами.  ‚ыехали  на  полевую
дорогу в едва зазеленевшие полЯ, над которыми в солнечном  свете,  трепеща
крыльЯми, жарко пел жаворонок. Ќа небритое, землистое лицо  ‘емена  взошла
улыбка, Њатрена, прижимаЯ его к себе, взором спросила, и он ответил:
   - „а, вы тут пользуетесь...


   ЏриЯтно было ‘емену  войти  в  просторную,  чисто  выбеленную  хату.  €
зеленые ставни на маленьких окошках, и новое тесовое  крыльцо,  и  вот,  -
шагнул через знакомую низкую дверь, - теплаЯ, чисто вымазаннаЯ мелом печь,
крепкий стол, покрытый вышитой скатертью, на полке -  какаЯ-то  совсем  не
деревенскаЯ посуда из  никелЯ  и  фарфора,  налево  -  спальнЯ  Њатрены  с
металлической широкой  кроватью,  покрытой  кружевным  одеЯлом,  с  грудой
взбитых подушек, направо - комната ЂлексеЯ (где прежде жил покойный отец),
на стене - уздечка, седло, наборнаЯ сбруЯ, шашка, винтовка, фотографиЯ,  и
во всех трех комнатах - заботливо расставленные цветы в горшках, фикусы  и
кактусы, - весь этот достаток и чистота удивили ‘емена. Џолтора года он не
был дома, и - глЯди - фикусы, и кровать,  как  у  принцессы,  и  городское
платье на Њатрене.
   - Џомещиками живете, - сказал он, садЯсь на лавку и с трудом разматываЯ
шарф. Њатрена положила городское  пальто  в  сундук,  подвЯзала  передник,
перебросила скатерть изнанкой кверху и живо накрыла на стол. ‘унула в печь
ухват и, присев под тЯжестью, так что голые до локтей руки ее  порозовели,
вытащила на шесток чугун с борщом. Ќа столе уже стоЯли и сало, и  копченаЯ
гусЯтина, и вЯленаЯ рыба. Њатрена сверкнула глазами на ЂлексеЯ, он мигнул,
она принесла глинЯный жбанчик с самогоном.
   Љогда братьЯ сели за стол,  Ђлексей  поднес  брату  первому  стаканчик.
Њатрена поклонилась. € когда ‘емен выпил огненного первача, едва  отдулсЯ,
- оба - и Њатрена и Ђлексей - вытерли глаза. ‡начит, сильно были рады, что
‘емен жив и сидит за столом с ними.
   - †ивем, браток, не то чтобы в диковинку, а - ничего,  хозЯйственно,  -
сказал Ђлексей, когда кончили  хлебать  борщ.  Њатрена  убрала  тарелки  с
костЯми и села близко к мужу. - Џомнишь,  на  кнЯжеской  даче  клин  около
рощи, землица - золотое дно? Њного  Я  пошумел  в  обществе,  шесть  ведер
самогону загнал крестьЯнам, - отрезали. Ќынче мы с Њатреной его распахали.
„а летось неплохой был урожай на полосе  около  речки.  ‚се,  что  видишь:
кровать, зеркало, кофейники, ложки-плошки, разные  трЯпки-барахло,  -  все
этой зимой добыли. Њатрена твоЯ очень люта до хозЯйства. Ќи один  базарный
день не пропускает. џ еще по старинке - на денежки продаю, а  она  -  нет:
сейчас кабана, куренков заколет, муки там, картошки -  на  воз,  подоткнет
подол и - в город... € на базар не выезжает, а прЯмо идет к разным  бывшим
господам на квартиру, глазами шарит: "‡а эту, говорит, кровать - два  пуда
муки да шесть фунтов сала... ‡а эту,  говорит,  покрывалу  -  картошки..."
ЏрЯмо смех, как с базара едем, - чистые цыгане - на возу хурда-бурда.
   Њатрена, пожимаЯ мужнину руку, говорила:
   - „воюродную мою сестру, Ђвдотью, помнишь? ‘тарше менЯ на годочек, - за
ЂлексеЯ ее сватаем.
   Ђлексей смеЯлсЯ, шарЯ в кармане:
   -  Ѓабы  эти  прежде  менЯ  решили...  Ђ  и  верно,   браток,   надоело
вдовствовать. ЌапьешьсЯ и - к сводне, такаЯ грЯзь, потом не отплюешьсЯ...
   Ћн вынул  кисет  и  обугленную  трубочку  с  висЯщими  на  ней  медными
побрЯкушками, набил доморощенным табаком, и  заклубилсЯ  дым  по  хате.  “
‘емена от речей и от самогона кругом пошла голова. ‘идел, слушал, дивилсЯ.
   ‚ сумерки Њатрена повела его  в  баньку,  заботливо  вымыла,  попарила,
хлестала веником, закутала в тулупчик, и опЯть сидели за столом,  ужинали,
прикончили глинЯный жбанчик до последней капли. ‘емен хотЯ еще  был  слаб,
но лег спать с женой и заснул, обвитый за шею ее горЯчей рукою. Ђ наутро -
открыл глаза - в хате было прибрано, тепло. Њатрена, посверкиваЯ  глазами,
белозубой улыбкой, месила тесто. Ђлексей скоро должен был приехать с  полЯ
завтракать. ‚есенний свет лилсЯ в чистые окошечки, блестели листы фикусов.
‘емен сел на кровати, расправилсЯ: как будто  вдвое  прибыло  здоровьЯ  за
вчерашний день, за эту  ночь,  проспанную  с  Њатреной.  ЋделсЯ,  помылсЯ,
спросил - где у брата бритва? - в его  комнате  у  окошка  перед  осколком
зеркала побрилсЯ. ‚ышел на улицу, стал у ворот и  поклонилсЯ  сидевшему  у
соседей в палисаднике древнему старику,  помнившему  четырех  императоров.
‘тарик снЯл шапку, важно нагнул голову - и  опЯть  сидел,  ровно  поставив
мертвые ноги в валенках, ровно сложив жиловатые руки на клюке.
   ‡накомаЯ улица в этот час была пуста.  Њежду  хатами  виднелись  далеко
уходЯщие  полосы  зеленей.  Ќа  курганах,  на  горизонте,  кое-где  стоЯли
распрЯженные телеги. ‘емен поглЯдел налево, - над меловым  обрывом  лениво
вертели крыльЯми две мельницы. Џониже, на склоне, среди садов и соломенных
крыш белела колокольнЯ. ‡а еще прозрачной  рощей  горели  от  солнца  окна
бывшего кнЯжеского дома. Љричали грачи над гнездами. €  роща,  и  красивый
фасад дома отражались в заливном озере. ’ам у воды лежали  коровы,  бегали
дети.
   ‘емен стоЯл и поглЯдывал исподлобьЯ, засунув руки в просторные  карманы
братниной свитки. ѓлЯдел, и находила печаль ему  на  сердце,  и  понемногу
сквозь прозрачные волны "жара, струЯщиесЯ над селом, над лиловыми садами и
вспаханной землей, видел он уже не этот мир и тишину. Џодъехал Ђлексей  на
телеге, еще издали весело окликнул. ЋтворЯЯ ворота,  внимательно  взглЯнул
на  ‘емена.  ђаспрЯг  мерина  и  стал  мыть  руки  на  дворе  под  висЯчим
рукомойником.
   - Ќичего, браток, обтерпишьсЯ,  -  сказал  он  ласково.  -  џ  тоже,  с
германского фронта вернулсЯ, ну - не глЯдел бы ни на что: кровь в  глазах,
тоска... Ђх, будь она, эта война, проклЯта... €дем завтракать.
   ‘емен промолчал. Ќо и Њатрена заметила, что муж невесел. Џосле завтрака
Ђлексей опЯть уехал в поле. Њатрена,  босаЯ,  подоткнувшись,  ушла  возить
навоз на второй лошади. ‘емен лег на братнину постель. ‚орочалсЯ,  не  мог
уснуть. Џечаль томила сердце. ‘тиснув зубы, думал: "Ќе поймут, и  говорить
нечего с ними". Ќо вечером,  когда  вышли  втроем  посидеть  у  ворот,  на
бревнышке, ‘емен не выдержал, сказал:
   - ’ы, Ђлексей, винтовку бы все-таки вычистил.
   - Ђ ну ее к шуту... ‚оевать, браток, теперь сто лет не будем.
   - ђано обрадовались. ђано фикусы завели.
   - Ђ ты не  серчай  раньше-то  времени.  -  Ђлексей  раскурил  трубочку,
сплюнул между ног. - „авай говорить по-мужицки, мы не на митинге.  џ  ведь
это все знаю, что на митингах говорЯт, - сам  кричал.  ’олько  ты,  ‘емен,
умей слушать, что тебе нужно, а  чего  тебе  не  нужно  -  это  пропускай.
‘кажем, - землю  трудЯщимсЯ.  ќто  совершенно  верно.  ’еперь,  скажем,  -
комитеты бедноты. “ нас в селе мы этих комитетчиков  взнуздали.  Ђ  вон  в
‘основке комитет бедноты что хочет, то и делает, такие  реквизиции,  такое
безобразие, - хоть беги. €менье графа Ѓобринского  все  ушло  под  совхоз,
мужикам земли ни вершка не  нарезали.  Ђ  кто  в  комитете?  „вое  местных
бобылей безлошадные, остальные -  шут  их  знает  кто,  пришлые,  какие-то
каторжники... ЏонЯл али нет?
   - ќх, да не про то Я... - ‘емен отвернулсЯ.
   - ‚от то-то, что не про то, а Я про то самое. ‚ семнадцатом году и Я на
фронте кричал про буржуазию-то. Ђ хлопнуло, - дай бог  ему  здоровьЯ,  кто
менЯ хлопнул тогда пулей в ногу, -  сразу  эвакуировалсЯ  домой.  ‚ижу,  -
сколько ни наешь, на другой день опЯть есть хочетсЯ. ’рудись...
   ‘емен постучал ногтЯми по бревну:
   - ‡емлЯ под вами горит, а вы спать легли.
   - Њожет быть, у вас во флоте, - сказал Ђлексей твердо, - или в  городах
революциЯ и не кончилась... Ђ  у  нас  она  кончилась,  как  только  землю
поделили. ’еперь вот что будет: уберемсЯ мы с посевом, и  примемсЯ  мы  за
комитетчиков. Љ петрову дню ни одного комитета бедноты не оставим.  †ивыми
в землю закопаем. Љоммунистов мы не боимсЯ. Њы ни дьЯвола не  боимсЯ,  это
ты запомни...
   - Ѓудет тебе, Ђлексей €ванович, глЯди - он весь дрожит,  -  проговорила
Њатрена тихо. - ђазве можно с больного спрашивать?
   - Ќе больной Я... —ужой Я здесь! - крикнул  ‘емен,  встал  и  отошел  к
плетню.
   Ќа том разговор и кончилсЯ.
   ‚ полосе уже погасшей зари летали две мыши, два чертика. Љое-где  горел
свет в окошках, - кончали ужинать. €здалека  доносилась  песнЯ  -  девичьи
голоса. ‚от песнЯ оборвалась, и по широкой,  погруженной  в  сумрак  улице
понессЯ дробный стук  копыт.  ‘какавший  приостановилсЯ,  что-то  крикнул,
опЯть пустил конЯ. Ђлексей вынул изо рта трубку, прислушиваЯсь. ЏоднЯлсЯ с
бревен.
   - Ќесчастье, что ли? - сказала Њатрена дрогнувшим голосом.
   Ќаконец показалсЯ верхоконный, - парень без шапки скакал, болтаЯ босыми
ногами...
   - Ќемцы идут! - крикнул он. - ‚ ‘основке уже четырех человек убили!..


   Џосле заключениЯ мира, к середине марта  по  новому  стилю,  германские
войска по всей линии от ђиги до  —ерного  морЯ  начали  наступление  -  на
“краину и „онбасс.
   Ќемцы должны были получить по мирному договору с –ентральной  радой  75
миллионов пудов хлеба, 11 миллионов пудов живого скота, 2 миллиона гусей и
кур, 2 1/2 миллиона пудов сахару, 20 миллионов литров спирта, 2 1/2 тысЯчи
вагонов Яиц, 4 тысЯчи пудов сала, кроме того - масло, кожу, шерсть, лес  и
прочее...
   Ќемцы наступали на “краину по всем правилам - колоннами зелено-пыльного
цвета в стальных шлемах. ‘лабые заслоны красных  войск  сметались  тЯжелой
германской артиллерией.
   ли  войска,  автомобильные  обозы,  огромные  артиллерийские  парки  с
орудиЯми, выкрашенными изломанными линиЯми в пестрые цвета, гремели  танки
и броневые автомобили, везли понтоны, целые мосты длЯ переправ. †ужжали  в
небе вереницы аэропланов.
   ќто было нашествие техники на почти безоружный народ. Љрасные отрЯды, -
из фронтовиков, крестьЯн, шахтеров и городских рабочих, -  разрозненные  и
во много раз уступающие немцам численностью, уходили с боЯми на север и на
восток.
   ‚ Љиеве на  место  –ентральной  рады,  продавшей  немцам  “краину,  был
посажен свитский генерал ‘коропадский;  одетый  в  любезную  самостийникам
синюю свитку,  подбоченЯсь,  держал  гетманскую  булаву:  "•ай  живе  щира
“краина! Ћтныне и навеки - мир, порЯдок и благолепие. ђабочие - к станкам,
землеробы - к плугу! —ур, чур! - сгинь, красное наваждение!"


   —ерез неделю после того, как  по  улице  села  ‚ладимирского  проскакал
страшный вестник, ранним утром  на  меловом  обрыве  у  мельниц  показалсЯ
конный разъезд, - двадцать всадников на рослых вороных конЯх,  -