ердце.
   „евЯтого февралЯ генерал Љорнилов вывел свою маленькую  „обровольческую
армию, состоЯщую сплошь из офицеров, юнкеров и кадет, - обозы генералов  и
особо важных беженцев из ђостова за „он, в степи.
   Њаленький, с калмыцким лицом, сердитый генерал шел в  авангарде  войск,
пешком, с солдатским мешком за плечами. ‚ одной из телег, в  обозе,  ехал,
прикрытый тигровым одеЯлом, несчастный, больной бронхитом генерал „еникин.


   ‡а вагоном плыли бурые степи, оголенные от снега. ‚ разбитое  окно  дул
свежий, ветер, пахнущий талой землей. ЉатЯ глЯдела в  окно.  …е  голову  и
грудь покрывал оренбургский платок, завЯзанный на спине  узлом.  ђощин,  в
солдатской шинели и рваном  картузе,  протЯнув  ноги,  дремал.  Џоезд  шел
медленно. ‚от потЯнулись голые,  с  прижатыми  ветвЯми,  высокие  деревьЯ,
густо обсаженные гнездами. ’учи грачей кружились над  ними,  раскачивались
на сучьЯх. ЉатЯ придвинулась ближе к окну. ѓрачи кричали тревожно, дико  -
по-весеннему, так же, как кричали в далеком детстве, - о вешних  водах,  о
туманах, о первых грозах.
   ЉатЯ и ђощин ехали на юг, - куда? ‚ ђостов, в Ќовочеркасск, в  донецкие
станицы? ’уда, где запутывалсЯ узел гражданской войны. ђощин спал,  уронив
голову, небритое лицо было обтЯнуто,  жесткие  морщины  выступали  у  рта,
сложенного брезгливо. € вдруг Љате стало страшно: это было не его лицо,  -
чужое, остроносое... ‚  окно  ветер  нес  крики  грачей.  ЏотрЯхиваЯсь  на
стрелках, медленно шел вагон. Џо грЯзному  шлЯху,  наискосок  уходЯщему  в
степь, тЯнулись воза - лохматые  лошаденки,  телеги,  залепленные  грЯзью,
бородатые, чужие, страшные люди. ђощин затЯнул во сне не то  храп,  не  то
стон, хриповатый, мучительный. ’огда ЉатЯ дрожащими руками  коснулась  его
лица:
   - ‚адим, ‚адим...
   Ћн резко оборвал страшную ноту. ђазлепил бессмысленные глаза.
   - ”у, черт, снитсЯ мерзость...
   ‚агон  остановилсЯ.  ’еперь  слышались,  кроме  грачиных,  человеческие
голоса. Џробежали в мужичьих сапогах бабы с мешками,  толкаЯсь,  показываЯ
белые лЯжки, полезли в  товарный  вагон.  ‚  окно  купе,  прЯмо  на  Љатю,
просунулась в засаленном картузе косматаЯ голова, от самых медвежьих  глаз
заросшаЯ бородой, свалЯнной в косицы.
   - ‘лучаем пулеметика не продадите?
   Ќа верхней полке крЯкнули, кто-то сильно  повернулсЯ,  веселым  голосом
ответил:
   - Џушечки имеютсЯ, а пулеметики все продали.
   - Џушки нам ни к чему, - сказал мужик, раздвигаЯ большой рот,  так  что
борода пошла в  стороны  веником.  Ћн  влез  с  локтЯми  в  окошко,  хитро
оглЯдываЯ внутренность купе, - нельзЯ ли к  чему  приценитьсЯ?  ‘  верхней
койки соскочил рослый солдат,  -  широкое  лицо,  голубые  детские  глаза,
ладный бритый череп. ‡атЯнул сильным движением ремень на шинели.
   - ’ебе, отец, не воевать, на печку пора, шептунов пускать.
   - ќто верно, - сказал мужик, - что на печку. Ќет, солдат, нынче на печи
не поспишь. ‘пать не дадут. €но кормитьсЯ надо.
   - ђазбоем?
   - Ќу, ты скажешь...
   - Ђ зачем тебе пулемет?
   - Љак тебе сказать? - Њужик  закрутил  нос,  корЯвой  рукой  разворочал
шерсть на лице, и все это затем, чтобы скрыть блеск глаз, - так они у него
лукаво засмеЯлись. - ‘ынишка у менЯ с войны вернулсЯ.  ‘ъезди  да  съезди,
говорит, на станцию, приценись к пулеметику. Џуда за четыре пшенички Я  бы
взЯл. Ђ?
   - Љулачье, - сказал солдат и засмеЯлсЯ, - черти гладкие!  Ђ  сколько  у
тебЯ лошадей, папаша?
   - ‚осемь бог дал. Ђ из вещей каких или оружиЯ, ничего длЯ продажи  нет?
- Ћн еще раз оглЯнул сидЯщих в купе и - вдруг и улыбка  пропала,  и  глаза
погасли - отвернулсЯ, будто это не люди были в купе, а дерьмо, и пошел  по
грЯзи, по перрону, помахиваЯ кнутиком.
   - ‚идели его? - сказал солдат, Ясно взглЯнув на Љатю. - ‚осемь лошадей!
Ђ сыновей у него душ двенадцать. Џосадит их на коней, и  пошли  гулЯть  по
степи, - добытчики. Ђ сам - на печку, задницей в зерно. добычу копить.
   ‘олдат перевел глаза на вощина,  и  вдруг  брови  его  поднЯлись,  лицо
просиЯло.
   - ‚адим Џетрович, вы?
   ђощин быстро оглЯнулсЯ на Љатю, но, - делать нечего. - "‡дравствуй",  -
протЯнул руку; солдат крепко пожал ее, сел рЯдом. ЉатЯ видела, что  ђощину
не по себе.
   - ‚от встретились, - сказал он  кисло.  -  ђад  видеть  тебЯ  в  добром
здравии, Ђлексей €ванович... Ђ Я, как видишь, - маскарад...
   ’огда ЉатЯ понЯла, что этот солдат  был  Ђлексей  Љрасильников,  бывший
вестовой ђощина. Ћ нем ‚адим  Џетрович  не  раз  рассказывал,  считал  его
великолепным типом умного, даровитого русского мужика. Ѓыло  странно,  что
сейчас ђощин так холодно с ним обошелсЯ. Ќо, видимо, Љрасильников понЯл  -
почему. “лыбаЯсь, закурил. ‘просил вполголоса, деловито:
   - ‘упруга ваша?
   - „а, женилсЯ. Ѓудьте знакомы. ЉатЯ, это тот самый мой ангел-хранитель,
помнишь - Я рассказывал... Џовоевали, Ђлексей €ванович... Ќу,  что  же,  -
поздравлЯем  с  похабным  миром...  ђусские  орлы,  хе-хе...  ‚от   теперь
пробираюсь  с  женой  на  юг...  Џоближе  к  солнышку...  (ќто  "солнышко"
прозвучало плохо, ђощин резко поморщилсЯ, Љрасильников и бровью не повел.)
Ќичего другого не остаетсЯ... Ѓлагодарное отечество наградило нас - штыком
в брюхо... (Ћн дернулсЯ, точно по всему телу его обожгла вошь.) ‚не закона
- враги народа... ’ак-то...
   -  Џоложение  ваше  затруднительное!  -  Љрасильников  качнул  головой,
прищурЯсь  на  окошко.  ’ам  за  сломанным   забором   в   железнодорожном
палисаднике сбивалась толпа. - Џоложение -  как  в  чужой  стране!  џ  вас
понимаю, ‚адим Џетрович, а другие не поймут. ‚ы народу нашего не знаете.
   - ’о есть как не знаю?
   - Ђ так... € никогда не знали. € вас сроду обманывали.
   - Љто обманывал?
   - Ћбманывали мы - солдаты, мужики... Ћтвернетесь,  а  мы  смеемсЯ.  ќх,
‚адим Џетрович! Ѓеззаветную отвагу, любовь к царю, отечеству - это господа
выдумали, а мы долбили по солдатской словесности... џ - мужик.  ‘ейчас  за
братишком моим еду в ђостов, - он  там  раненый  лежит,  офицерской  пулей
пробита  грудь,  -  возьму  его   и   -   назад,   в   деревню...   Њожет,
крестьЯнствовать будем, может, воевать... ’ам увидим... Ђ будем воевать по
своей охоте, - без барабанного боЯ, жестоко... Ќет, не ездите на юг, ‚адим
Џетрович. „обра там не найдете...
   ђощин,  глЯдЯ  на  него  блестЯщими  глазами,  облизнул   сухие   губы.
Љрасильников  все  внимательнее  всматривалсЯ  в  то,  что  происходило  в
палисаднике. Ђ там нарастал злой гул голосов. Ќесколько человек полезло на
деревьЯ - смотреть.
   - џ говорю - с народом все  равно  не  справитесь.  ‚ы  все  равно  как
иностранцы,  буржуи.  ќто  слово  сейчас  опасное,  все  равно  сказать  -
конокрады. Ќа что генерал Љорнилов воЯка, - лично мне  ѓеоргиевский  крест
приколол. Ђ что же, - думал поднЯть станицы за “чредительное  собрание,  и
получилсЯ - пшик: слова не те, а уж он народ знает  как  будто...  €  слух
такой, что мечетсЯ сейчас в кубанских степЯх, как собака в волчьей стае...
Ђ мужики говорЯт: "Ѓуржуи бесЯтсЯ, что им воли в Њоскве не дано..."  €  уж
винтовочки, будьте надежны, на всЯкий случай  вычистили  и  смазали.  Ќет,
‚адим Џетрович, вернитесь с  супругой  в  столицу...  ’ам  вам  безопаснее
будет, чем с мужичьем... ‘мотрите, что  делают...  (Ћн  внезапно  возвысил
голос, нахмурилсЯ.) “бьют сейчас его...
   ‚ палисаднике, видимо, дело подходило к концу. „вое  коренастых  солдат
крепко, со зверскими лицами, держали  хилого  человека  в  разодранной  на
груди куртке из байкового одеЯла. Ќебритое лицо его с припухшим носом было
смертно бледное, струйка крови текла  с  краЯ  дрожащих  губ.  ЃлестЯщими,
побелевшими глазами он следил за молодой разъЯренной бабой. Ћна то рвала с
головы своей теплый платок, то приседала,  тормоша  юбки,  то  кидалась  к
бледному человеку, схватывала его за взъерошенные дыбом волосы, кричала  с
каким-то даже упоением:
   - “крал, вытащил из-под подола, охальник! Ћтдай деньги! - Ћна  схватила
его за щеки, замерла.
   Ѓледный человек неожиданно вывернулсЯ  из  ее  пальцев,  но  коренастые
насели на него.  Ѓаба  взвизгнула.  ’огда,  расталкиваЯ  народ,  на  месте
происшествиЯ поЯвилсЯ давешний мужик с медвежьей головой, плечом отстранил
бабу и коротко, хозЯйственно ударил бледного человека в зубы: "€-эх!"  ’от
сразу осел. Ќа ближайшем дереве, перегнувшись, закричал кто-то с  длинными
рукавами: "Ѓьют!" ’олпа сейчас  же  сдвинулась.  Ќад  телом  нагибались  и
разгибались, взмахиваЯ кулаками.
   Ћкно вагона поплыло мимо  толпы.  Ќаконец-то!  “  Љати  в  горле  стоЯл
клубочек  задавленного  крика.  ђощин  брезгливо  морщилсЯ.   Љрасильников
покачивал головой:
   - Ђй, ай, ай,  и  ведь,  наверно,  убили  зрЯ.  Ѓабы  эти  кого  хочешь
растравЯт. Ќе так мужик лют, как они. —то с ними сделалось за  четыре  эти
года - не поверите! ‚ернулись мы с войны, смотрим  -  другие  бабы  стали.
’еперь ее не погладишь вожжами, - сам сторожись,  глЯди  веселей.  Ђх,  до
чего бойки стали бабы...


   Ќа первый взглЯд  кажетсЯ  непонЯтным,  почему  "организаторы  спасениЯ
ђоссии" - главнокомандующие Ђлексеев  и  ‹авр  Љорнилов  -  повели  горсть
офицеров и юнкеров - пЯть тысЯч человек - с жалкой артиллерией, почти  без
снарЯдов и патронов, на юг к  …катеринодару,  в  самую  гущу  большевизма,
охватившего полукольцом столицу кубанских казаков.
   ‘трого стратегического плана здесь  усмотреть  нельзЯ.  „обровольческаЯ
армиЯ была выпихнута из ђостова, который защищать не  могла.  ‚  кубанские
степи ее гнала бурЯ революции. Ќо  был  план  политический,  оправдавшийсЯ
двумЯ месЯцами позднее. Ѓогатое казачество неминуемо должно было поднЯтьсЯ
против иногородних - то есть всего пришлого  населениЯ,  живущего  арендой
казачьих земель и не владеющего никакими правами и привилегиЯми. Ќа Љубани
на один миллион четыреста тысЯч казачества приходилось иногородних миллион
шестьсот тысЯч.
   €ногородние неминуемо должны были стремитьсЯ к захвату земли и  власти.
Љазачество неминуемо - с оружием  восстать  за  охрану  своих  привилегий.
€ногородними руководили большевики. Љазачество вначале не хотело над собой
никакой руки: чего было лучше - сидеть помещиками по станицам! Ќо когда  в
феврале авантюрист,  родом  казак,  ѓолубов  с  двадцатью  семью  казаками
ворвалсЯ в Ќовочеркасске на заседание походного штаба атамана Ќазарова  и,
потрЯсаЯ наганом, под  щелканье  винтовочных  замков,  закричал:  "‚стать,
мерзавцы, советский атаман ѓолубов пришел принЯть власть!" -  и  на  самом
деле на следующий день в  роще  за  городом  расстрелЯл  атамана  Ќазарова
вместе со штабом (с тем, чтобы самому взЯть атаманскую булаву), расстрелЯл
еще около двух тысЯч казачьих  офицеров,  кинулсЯ  в  степи,  схватил  там
Њитрофана Ѓогаевского, стал возить его по митингам,  агитируЯ  за  вольный
„он и за свое атаманство, и, наконец, сам был убит на  митинге  в  станице
‡аплавской, - словом, в феврале казачество осталось без головы. Ђ тут  еще
с севера наседала нетерпеливаЯ, голоднаЯ, взъерошеннаЯ ‚еликороссиЯ.
   ‘тать головой казачества, сев в …катеринодаре, мобилизовать  регулЯрное
казачье войско, отрезать от большевистской ђоссии  Љавказ,  грозненскую  и
бакинскую нефть, подтвердить свою верность союзникам, - вот каков  был  на
первое времЯ план командованиЯ „обровольческой армии, отправлЯвшейсЯ в так
названный впоследствии "ледЯной поход".
   Њатрос ‘емен Љрасильников (брат ЂлексеЯ) лег вместе с другими на пашню,
на гребне  оврага,  невдалеке  от  железнодорожной  насыпи.  ђЯдом  с  ним
торопливо, как крот, ковырЯл лопаткой армеец. ‡акопавшись, высунул  вперед
себЯ винтовку и обернулсЯ к ‘емену:
   - Џлотней в землю уходи, братишка.
   ‘емен с трудом  выгребал  из-под  себЯ  липкие  комьЯ.  Џели  пули  над
головой. ‹опата зазвенела о кирпич. Ћн выругалсЯ, поднЯлсЯ на  коленЯх,  и
сейчас же горЯчим толчком ударило его в грудь. ‡ахлебнулсЯ и упал лицом  в
вырытую Ямку.
   ќто был  один  из  многочисленных  коротких  боев,  преграждавших  путь
„обровольческой армии. Љак всегда почти, силы красных  были  значительнее.
Ќо они могли дратьсЯ, могли и отступить без большой беды: в  бою,  в  этот
первый период войны, победа  длЯ  них  не  была  обЯзательна.  ЏозициЯ  ли
неудачна или слишком огрызались "кадеты", - ладно, наложим в другой раз, и
пропускали Љорнилова.
   „лЯ „обровольческой армии каждый бой был ставкой на смерть  или  жизнь.
ЂрмиЯ должна была победить и продвинутьсЯ вместе с обозами и ранеными  еще
на дневной переход. Ћтступать было некуда. Џоэтому в каждый бой корниловцы
вкладывали всю силу отчаЯниЯ - и побеждали. ’ак было и в этот раз.
   ‚  полуверсте  от  залегших  под  пулеметным  огнем  цепей,  на   стогу
прошлогоднего сена, стоЯл, расставив ноги, Љорнилов. ЏоднЯв локти,  глЯдел
в бинокль. ‡а спиной у него вздрагивал  холщовый  мешок.  —ерный  с  серой
опушкой нагольный полушубок расстегнут. …му  было  жарко.  €з-под  биноклЯ
упрЯмо торчал подбородок, покрытый седой щетиной.
   ‚низу,  прижавшись  к  стогу,   стоЯл   поручик   „олинский,   адъютант
командующего, - большеглазый, темнобровый юноша, в  офицерской  шинели,  в
лихо смЯтой фуражке. ѓлотаЯ волнение, катающеесЯ по горлу, он глЯдел снизу
вверх на седой подбородок командующего, точно  в  этой  щетине  -  страшно
человечной, близкой - было сейчас все спасение.
   - ‚аше превосходительство, сойдите, умолЯю вас, подстрелЯт, -  повторЯл
„олинский. Ћн видел, как разлепились у Љорнилова лиловые  губы,  судорогой
оскалилсЯ рот. ‡начит, дело плохо.  „олинский  не  глЯдел  уже  туда,  где
черными  крошечными  фигурками  поднимались   над   буро-зеленой   степью,
перебегали густые цепи большевиков. ’уда  -  сссссык,  сссссык  -  уходили
шрапнели. Ќо он же знал, - снарЯдов мало, черт, мало... Ѓумммм, - серьезно
ухала за  взорванным  мостом  краснаЯ  шестидюймовка...  ’оропливо  стучал
пулемет. € пчелками пели пули близко где-то над головой командующего.
   - ‚аше превосходительство, подстрелЯт...
   Љорнилов опустил бинокль. Љоричневое калмыцкое лицо его, с черными, как
у жаворонка, глазами, собралось в морщины. ’опчась по сену,  он  обернулсЯ
назад, нагнулсЯ к стоЯвшим за стогом  спешенным  текинцам  -  его  личному
конвою. ќто были худые, кривоногие  люди,  в  огромных,  круглых  бараньих
шапках и в полосатых, цвета семги, черкесках. Ќе шевелЯсь,  картинно,  они
держали под уздцы худых лошадей.
   ђезким лающим  голосом  Љорнилов  отдал  приказание,  показав  рукой  в
сторону оврага. ’екинцы, как кошки, вскочили  на  коней,  -  один  крикнул
гортанно, по-своему, - выхватил кривые сабли и  на  рысЯх,  затем  галопом
пошли в степь, в сторону оврага, где чернела  пашнЯ  и  за  ней  виднелась
полоска железнодорожной насыпи.
   ‘емен Љрасильников теперь лежал на боку, - так было легче. …ще час тому
назад сильный и злой, сейчас он слабо, часто стонал,  с  трудом  сплевываЯ
кровью. ‘права и слева от него беспорЯдочно стрелЯли товарищи. Ћни глЯдели
туда же, куда и он, - на бурый, покатый бугор по  ту  сторону  оврага.  Џо
нему вниз мчались верхоконные, человек пЯтьдесЯт, лавой.  ќто  была  атака
конного резерва.
   ‘зади подбежал кто-то, упал на колени рЯдом с Љрасильниковым и  кричал,
кричал, надсаживаЯсь, размахивал маузером. Ћн был в черной кожаной куртке.
‚ерхоконные ссыпались в овраг. —еловек в куртке кричал не по-военному,  но
ужасно напористо:
   - Ќе сметь отступать, не сметь отступать!
   € вот над этим  краем  оврага  поднЯлись  огромные  шапки,  -  раздалсЯ
протЯжный вой, как ветер. ‚ыскочили текинцы. ‹ежа в полосатых бешметах над
гривами лошадей, они скакали по вЯзкой пашне, где по  бороздам  еще  лежал
грЯзный снег. ‹етели в воздух комьЯ  грЯзи  с  копыт.  "€-аааа-и-аааа",  -
визжали оскаленные смуглые личики с усами  из-под  папах.  ‚от  уже  виден
водЯной блеск кривых сабель. Ћх, не  выдержат  наши  конной  атаки!  ‘ерые
шинели поднимаютсЯ с пашни. ‘трелЯют, пЯтЯтсЯ. Љомиссар в  кожаной  куртке
заметалсЯ - наскочил, ударил одного в спину.
   - ‚перед, в штыки!
   Љрасильников  видит,  -  один  полосатый  бешмет   будто   по-нарочному
покатилсЯ с конЯ, и добрый конь, озираЯсь испуганно, поскакал  в  сторону.
ђванул по цепи железный лЯзг, дымными  шарами,  желтым  огнем  разорвалась
очередь шрапнели. € армеец ‚аська,  балагур,  в  шинели  не  по  росту,  -
сплоховал. Ѓросил винтовку.  ‚есь  -  белый,  и  рот  разинул,  глЯдит  на
подлетающую смерть. Ћни все ближе,  вырастают  вместе  с  конЯми.  Ћдин  -
впереди - конь стелетсЯ, как собака, опустив  морду.  ’екинец  разогнулсЯ,
стоит в стременах разлетаютсЯ полы халата.
   - ‘волочь! - Љрасильников тЯнетсЯ за винтовкой. - ќх, пропал  комиссар!
- ’екинец рванул конЯ на кожаную куртку. - ‘трелЯй же, черт!
   Љрасильников видел  только,  как  полоснула  криваЯ  саблЯ  по  кожаной
куртке... € сейчас же всЯ коннаЯ лава обрушилась на цепь.  „унуло  горЯчим
лошадиным потом.
   ’екинцы проскочили, повернули во  фланг.  Ђ  на  пашню  из  оврага  уже
выбегали,  спотыкаЯсь,  светло-серые  и  черные  шинели,   барски   блестЯ
погонами.
   - “ррррра!
   Ѓой отодвинулсЯ к полотну. Љрасильников долгое времЯ слышал только, как
стонал  комиссар,  порубленный  саблей.  ‚се  реже  раздавались  выстрелы.
‡амолчали пушки. Љрасильников закрыл глаза,  -  гудело  в  голове,  ломило
грудь. …му жалко было себЯ, не хотелось умирать. ЋтЯжелевшее тело тЯнуло к
земле. ‘ жалостью вспомнил жену Њатрену. Џропадет одна. Ђ ведь  как  ждала
его, писала  в  ’аганрог  -  приезжай.  “видала  бы  сейчас  его  Њатрена,
перевЯзала бы рану, принесла бы пить. •орошо бы воды с простоквашей...
   Љогда Љрасильников услыхал матерную ругань и голоса, не свои - барские,
он приоткрыл глаз. ли четверо: один в серой черкеске, двое  в  офицерских
пальто, четвертый в  студенческой  шинели  с  унтер-офицерскими  погонами.
‚интовки - по-охотничьи - под мышкой.
   - ѓлЯди - матрос, сволочь, пырни его, - сказал один.
   - —его там - сдох... Ђ этот - живой.
   Ћни остановились, глЯдЯ на лежавшего ‚аську-балагура. ’от,  кто  был  в
черкеске, вдруг гаркнул бешено:
   - ‚стань! - ударил его ногой.
   Љрасильников видел, как поднЯлсЯ ‚аська, половина лица залита кровью.
   - ‘тать руки по швам! - крикнул в черкеске, коротко ударил его в  зубы.
€ сейчас же все четверо взЯли винтовки наперевес. Џлачущим голосом  ‚аська
закричал:
   - Џожалейте, дЯденька.
   ’от, кто был в черкеске, отскочил от  него  и,  резко  выдыхаЯ  воздух,
ударил его штыком в живот. ЏовернулсЯ и  пошел.  Ћстальные  нагнулись  над
‚аськой, стаскиваЯ сапоги.
   Љогда  добровольцы,  пристрелив  пленных  и  запалив,  -  чтобы  вперед
помнили, - станичное управление, ушли дальше к югу,  ‘емена  Љрасильникова
подобрали на пашне казаки. Ћни вернулись  с  женами,  детьми  и  скотом  в
станицу, едва только обозы "кадетов" утонули за  плоским  горизонтом  едва
начинающей зеленеть степи.
   ‘емен боЯлсЯ умереть среди чужих людей. „еньги у него были с  собой,  и
он упросил одного человека отвезти его на телеге в ђостов.  Ћттуда-написал
брату, что тЯжело ранен в грудь  и  боитсЯ  умереть  среди  чужих,  и  еще
написал, что хотел бы повидать Њатрену. Џисьмо послал с землЯком.
   „о восемнадцатого года ‘емен служил в —ерноморском  флоте  матросом  на
эскадренном миноносце "Љерчь".
   ”лотом командовал адмирал Љолчак. ЌесмотрЯ на ум, образованность и, как
ему казалось, бескорыстную любовь к ђоссии, - Љолчак ничего не понимал  ни
в том, что происходило, ни в том, что неизбежно должно было случитьсЯ.  Ћн
знал составы и вооружениЯ всех флотов  мира,  мог  безошибочно  угадать  в
морском тумане профиль любого военного судна, был лучшим знатоком  минного
дела и одним из инициаторов поднЯтиЯ боеспособности русского  флота  после
–усимы, но если бы кто-нибудь (до семнадцатого года)  заговорил  с  ним  о
политике, он ответил бы, что политикой не интересуетсЯ, ничего  в  ней  не
понимает  и  полагает,  что  политикой  занимаютсЯ  студенты,   неопрЯтные
курсистки и евреи.
   ђоссиЯ представлЯлась ему дымЯщими в кильватерной  колонне  дредноутами
(существующими и предполагаемыми) и андреевским флагом, гордо, - на  страх
ѓермании, - веющим на флагмане. Ћн любил строгий и чинный (в стиле великой
империи) подъезд военного министерства  со  знакомым  швейцаром  (отечески
каждый раз, - снимаЯ пальто:  "ЏлохаЯ  погода-с  изволит  быть,  Ђлександр
‚асильевич"), - воспитанных, изЯщных  товарищей  по  службе  и  замкнутый,
дружный  дух  офицерского  собраниЯ.  €мператор  был  возглавлением   этой
системы, этих традиций.
   Љолчак, несомненно, любил и другую ђоссию, ту, котораЯ выстраивалась на
шканцах кораблЯ, - в бескозырках  с  ленточками,  широколицаЯ,  загорелаЯ,
мускулистаЯ. Ћна прекрасными голосами  пела  вечернюю  молитву,  когда  на
закате спускалсЯ флаг. Ћна  "беззаветно"  умирала,  когда  ей  приказывали
умереть. …ю можно было гордитьсЯ.
   ‚ семнадцатом году Љолчак не колеблЯсь присЯгнул на верность ‚ременному
правительству и осталсЯ командовать —ерноморским флотом. ‘ едкой  горечью,
как неизбежное, он перенес падение главы империи, стиснув зубы,  принЯл  к
сведению матросские комитеты и революционный порЯдок, все только длЯ того,
чтобы флот и ђоссиЯ находились в состоЯнии войны с немцами. …сли бы у него
оставалась одна миннаЯ лодка, кажетсЯ - и тогда он продолжал  бы  воевать.
Ћн ходил в ‘евастополе на матросские митинги и, отвечаЯ на задирающие речи
ораторов, приезжих и местных - из рабочих, говорил, что лично ему не нужны
проливы - „арданеллы и Ѓосфор, - так как у него нет ни земли, ни фабрик  и
вывозить ему из ђоссии нечего, но он требует войны, войны,  войны  не  как
наемник буржуазии (гадливаЯ гримаса искажала его  бритое  лицо  с  сильным
подбородком, слабым ртом и глубоко запавшими глазами), -  "но  говорю  это
как русский патриот".
   Њатросы смеЯлись. “жасно! ‚ерные, готовые еще вчера в огонь и  воду  за
отечество  и  андреевский  флаг,  они  кричали  своему  адмиралу:   "„олой
наемников имперьЯлизма!" Ћн произносил эти  слова,  "русский  патриот",  с
силой, с открытым жестом, сам в эту минуту готовый беззаветно  умереть,  а
матросы, - черт их попутал, - слушали адмирала, как врага, пытающегосЯ  их
коварно обмануть.
   Ќа митингах ‘емен Љрасильников слышал, что войну  хотЯт  продолжать  не
"патриоты", а заводчики и крупные помещики,  загребающие  на  ней  большие
капиталы, а народу эта война не нужна. ѓоворили, что немцы такие же мужики
и рабочие, как и наши,  и  воюют  по  причине  того,  что  обмануты  своей
кровавой  буржуазией  и  меньшевиками.  "Ѓратва"  на  митингах  лютела  от
ненависти... "’ысЯчу лет обманывали русский народ! ’ысЯчу лет кровь из нас
пили! Џомещики, буржуи, - ах гады!" ѓлаза открылись: вот отчего жили  хуже
скотов... ‚от где враг!.. € ‘емен, хотЯ и сильно  тосковал  по  брошенному
хозЯйству и по молодой жене Њатрене, - стискивал кулаки, слушаЯ  ораторов,
пьЯнел, как и все, вином революции, и забывалась в  этом  хмеле  тоска  по
дому, по жене, красивой Њатрене...
   Ћднажды из Џитера приехал видный  агитатор,  ‚асилий  ђублев.  Џоставил
вопрос: "„олго ли  вам,  братишки,  ходить  дураками,  зубами  лЯскать  на
митингах? Љеренский вас давно  уже  капиталистам  продал.  „адут  вам  еще
небольшое времЯ погавкать, потом контрреволюционеры всем головы пооторвут.
Џокуда   не   опоздали,   скидывайте   Љолчака,   берите   флот   в   свои
рабоче-крестьЯнские руки..."
   Ќа другой день с линейного кораблЯ дано  было  радио:  разоружить  весь
командный состав. Ќесколько офицеров застрелилось, другие  отдали  оружие.
Љолчак  на  флагмане  "ѓеоргий  Џобедоносец"  велел  свистать  наверх  всю
команду. Њатросы, посмеиваЯсь, вышли на шканцы. Ђдмирал  Љолчак  стоЯл  на
мостике в полной парадной форме.
   - Њатросы, -  закричал  он  треснутым,  высоким  голосом,  -  случилась
непоправимаЯ  беда:  враги  народа,  тайные  агенты   немцев,   разоружили
офицеров.  „а  какой  же  последний  дурак  может  серьезно  говорить   об
офицерском контрреволюционном заговоре! „а и  вообще,  должен  сказать,  -
никакой контрреволюции нет и в природе не существует.
   ’ут адмирал забегал по мостику, гремЯ саблей, и стал отводить душу.
   -  ‚се,  что  произошло,  Я  рассматриваю  прежде  всего   как   личное
оскорбление мне, старшему из  офицеров,  и,  конечно,  командовать  больше
флотом не могу и не желаю и сейчас же телеграфирую правительству -  бросаю
флот, ухожу. „овольно!..
   ‘емен видел, как адмирал схватилсЯ за золотую  саблю,  сжал  ее  обеими
руками, стал отстегивать, запуталсЯ, рванул, - даже губы у него посинели.
   - Љаждый честный офицер должен поступить на моем месте так!..
   Ћн поднЯл саблю и бросил ее в море. Ќо  и  этот  исторический  жест  не
произвел никакого впечатлениЯ на матросов.
   ‘ того времени пошли крутые событиЯ во флоте, - барометр упал на  бурю.
Њатросы, свЯзанные тесною жизнью  на  море,  здоровые,  смелые  и  ловкие,
видавшие океаны и чужие земли, более  развитые,  чем  простые  солдаты,  и
более чувствующие непроходимую черту  между  офицерской  кают-компанией  и
матросским кубриком, - были легко воспламенЯемой силой. …ю в первую голову
воспользовалась революциЯ. "Ѓратва" со всей  неизжитой  страстью  пошла  в
самое  пекло  борьбы  и  сама  разжигала  силы  противника,  который,  еще
колеблЯсь, еще не решаЯсь, выжидал, подтЯгивалсЯ, накоплЯлсЯ.
   ‘емену некогда было теперь и думать о доме, о жене. ‚ октЯбре кончились
прекрасные слова, заговорила винтовка. ‚раг был на каждом шагу.  ‚  каждом
взглЯде, испуганном, ненавидЯщем,  скрытном,  таилась  смерть.  ђоссиЯ  от
Ѓалтийского морЯ до ’ихого океана, от Ѓелого до —ерного  морЯ  волновалась
мутно и зловеще. ‘емен перекинул через плечо винтовку  и  пошел  битьсЯ  с
"гидрой контрреволюции".


   ђощин и ЉатЯ, с узелком  и  чайником,  протискивались  через  толпу  на
вокзале, вместе с  человеческим  потоком  прошли  через  грозЯщую  штыками
заставу и побрели вверх по главной улице ђостова.
   …ще полтора месЯца тому назад здесь гулЯл, от магазина к магазину, цвет
петербургского общества. ’ротуары пестрели от гвардейских фуражек, щелкали
шпоры, слышалась французскаЯ речь, изЯщные дамы прЯтали  носики  от  сырой
стужи в драгоценные меха. ‘  непостижимым  легкомыслием  здесь  собирались
только перезимовать, чтобы к белым ночам  вернутьсЯ  в  Џетербург  в  свои
квартиры и особнЯки с почтенными швейцарами,  колонными  залами,  коврами,
пылающими каминами. Ђх, Џетербург! ‚ конце концов должно же все  обойтись.
€зЯщные дамы решительно ни в чем не были виноваты.
   € вот великий режиссер хлопнул в ладоши: все исчезло, как на вертЯщейсЯ
сцене.  „екорациЯ   переменилась.   “лицы   ђостова   пустынны.   Њагазины
заколочены,  зеркальные  стекла  пробиты  пулЯми.  „амы  припрЯтали  меха,
повЯзались платочками.  ЊеньшаЯ  часть  офицерства  бежала  с  Љорниловым,
остальные с театральной  быстротой  превратились  в  безобидных  мещан,  в
актеров, куплетистов, учителей танцев и прочее. € февральский ветер  понес
вороха мусора по тротуарам...
   - „а, опоздали, - сказал ђощин. Ћн шел, опустив голову. …му казалось  -
тело ђоссии разламываетсЯ на  тысЯчи  кусков.  …диный  свод,  прикрывавший
империю, разбит  вдребезги.  Ќарод  становитсЯ  стадом.  €сториЯ,  великое
прошлое,  исчезает,  как  туманные  завесы  декорации.  ЋбнажаетсЯ  голаЯ,
выжженнаЯ пустынЯ - могилы,  могилы...  Љонец  ђоссии.  Ћн  чувствовал,  -
внутри его дробитсЯ и мучит колючими осколками что-то, что он  сознавал  в
себе незыблемым, - стержень его жизни... ‘потыкаЯсь, он шел на шаг  позади
Љати. "ђостов пал, армиЯ Љорнилова, последний бродЯчий клочок  ђоссии,  не
сегоднЯ-завтра будет уничтожена, и тогда - пулю в висок".
   Ћни шли наугад. ђощин помнил адреса кое-кого из товарищей  по  дивизии.
Ќо, быть может, они убежали или расстрелЯны? ’огда - смерть  на  мостовой.
Ћн поглЯдел на Љатю. Ћна шла спокойно и  скромно  в  коротенькой  драповой
кофточке, в оренбургском платке. …е милое лицо, с большими серыми глазами,
простодушно оборачивалось на содранные вывески, на выбитые витрины. “голки
ее губ чуть ли не улыбались. "—то она, - не понимает  всего  этого  ужаса?
—то это за всепрощение какое-то?"
   Ќа углу стоЯла кучка безоружных солдат. Ћдин,  рЯбой,  с  заплывшим  от
кровоподтека глазом, держа серый хлеб под мышкой, не спеша  отрывал  кусок
за куском, медленно жевал.
   - ’ут не разберешь - какаЯ власть, чи советскаЯ, чи еще какаЯ, - сказал
ему другой, с деревЯнным сундучком, к которому были  привЯзаны  поношенные
валенки. ’от, кто ел, ответил:
   - ‚ласть - товарищ Ѓроницкий. „обейсЯ до него, даст эшелон, уедем. Ђ то
век будем гнить в ђостове.
   - Љто он такой? Љакой чин?
   - ‚оенный комиссар, что ли...
   ЏодойдЯ к солдатам, ђощин спросил, как пройти по такому-то адресу. Ћдин
недоброжелательно ответил:
   - Њы не здешние.
   „ругой сказал:
   - Ќе вовремЯ, офицер, заехал на „он.
   ЉатЯ сейчас же дернула мужа за рукав, и они перешли на  противоположный
тротуар. ’ам, на сломанной скамейке под  голым  деревом,  сидел  старик  в
потертой шубе и соломенной шлЯпе. Џоложив щетинистый подбородок на  крючок
трости, он вздрагивал. €з закрытых глаз его текли слезы по впалым щекам.
   “ Љати затрЯслось лицо. ’огда ђощин дернул ее за рукав:
   - €дем, идем, всех не пережалеешь...
   Ћни долго еще бродили по грЯзному и ободранному городу, покуда не нашли
нужный им номер дома. ‚ойдЯ  в  ворота,  увидели  короткого,  толстоногого
человека с голым,  как  Яйцо,  черепом.  Ќа  нем  была  ватнаЯ  солдатскаЯ
безрукавка, до последней степени замазаннаЯ.  Ћн  нес  котел,  отворачиваЯ
лицо от вони. ќто был однополчанин ђощина, армейский подполковник ’етькин.
Ћн поставил котел на землю и поцеловалсЯ  с  ‚адимом  Џетровичем,  стукнул
каблуками, пожал Љате руку.
   - ‚ижу, вижу, и слов не  говорите,  устрою.  ЏридетсЯ  только  в  одной
комнатке. ‡ато  -  зеркало-трюмо  и  фикус.  †ена  моЯ,  изволите  видеть,
здешнЯЯ... ‘начала-то мы тут жили (он  показал  на  кирпичный  двухэтажный
дом), а нынче, по-пролетарски, сюда перебрались (он показал на  деревЯнный
покосившийсЯ флигелишко). € Я гуталин, как видите, варю.  Ќа  бирже  труда
записалсЯ - безработным... …сли соседки не донесут, как-нибудь перетерпим.
‹юди мы русские, не привыкать стать.
   Ћткрыв  большой  рот  с  превосходными  зубами,  он  засмеЯлсЯ,   потом
проговорил задумчиво: "„а, вот какие дела творЯтсЯ",  -  и  ладонью  потер
череп, вымазал его гуталином.
   ‘упруга  его,  такаЯ  же  низенькаЯ  и  коренастаЯ,   певучим   голосом
приветствовала гостей, но по карим глазам было заметно, что она не  совсем
довольна. Љатю и  ђощина  устроили  в  низенькой  комнатке  с  ободранными
обоЯми. ‡десь действительно стоЯло в углу, зеркалом  к  стене,  плохонькое
трюмо, фикус и железнаЯ кровать.
   - ‡еркальце мы длЯ безопасности  к  стене  лицом  повернули,  знаете  -
ценнаЯ вещь, - говорил ’етькин. - Ќу, придут  с  обыском  и  сейчас  же  -
стекло вдребезги. ‹ика своего не переносЯт. - Ћн  опЯть  засмеЯлсЯ,  потер
череп. - Ђ впрочем, Я отчасти понимаю: такаЯ, знаете, идет ломка, а тут  -
зеркало, - конечно, разобьешь...
   ‘упруга его чистенько накрыла на стол, но вилки  были  ржавые,  тарелки
побитые, видимо - добро припрЯтали. ђощин и ЉатЯ с едким наслаждением  ели
вЯленый  рыбец,  белый  хлеб,  Яичницу  с  салом.  ’етькин  суетилсЯ,  все
подкладывал. ‘упруга его, сложив полные руки  под  грудью,  жаловалась  на
жизнь:
   - ’акое кругом безобразие, притеснение, - прЯмо - египетские казни.  џ,
знаете, второй месЯц не выхожу  со  двора...  •оть  бы  уж  поскорее  этих
большевиков прогнали... ‚ столице насчет этого как у вас говорЯт? ‘коро их
уничтожат?..
   - Ќу, уж ты выпалишь, - смущенно сказал ’етькин. - ‡а такие слова тебЯ,
знаешь, нынче не пожалеют, ‘офьЯ €вановна.
   - € не буду молчать, расстреливайте! - “  ‘офьи  €вановны  глаза  стали
круглыми, крепко подхватила руки под грудью. - Ѓудет у нас царь,  будет...
(Њужу, - колыхнув грудью.) Ћдин ты ничего не видишь...
   ’етькин виновато сморщилсЯ. Љогда супруга с досадой вышла, он заговорил
шепотом:
   - Ќе обращайте вниманиЯ, она душевный человек, превосходнейшаЯ хозЯйка,
знаете, "но от событий стала как бы ненормальнаЯ... (Ћн поглЯдел на Љатино
раскрасневшеесЯ от чаЯ лицо, на ђощина, свертывающего папиросу.) Ђх, ‚адим
Џетрович, не просто это все... ЌельзЯ - огулом - тЯп да лЯп...  ЏриходитсЯ
мне соприкасатьсЯ с людьми, много вижу...  Ѓываю  в  Ѓатайске,  -  на  той
стороне „она, - там  преимущественно  беднота,  рабочие...  Љакие  же  они
разбойники, ‚адим Џетрович? Ќет, - униженное, оскорбленное человечество...
Љак они ждали ‘оветскую власть!.. ‚ы только, ради бога, не подумайте,  что
Я большевик какой-нибудь... (Ћн  умолЯюще  приложил  к  груди  коротенькие
волосатые руки, будто ужасно извинЯЯсь.) ‚ысокомерные и неумные  правители
отдали ђостов ‘оветской власти... Џосмотрели бы вы, что у нас делалось при
атамане  Љаледине...  Џо  ‘адовой,  знаете   ли,   блестЯщими   вереницами
разгуливали  гвардейцы,  распущенные  и  самоуверенные:  "Њы  эту  сволочь
загоним обратно в подвалы..." ‚от что они говорили.  Ђ  эта  сволочь  весь
русский народ-с... Ћн сопротивлЯетсЯ, в подвал идти не хочет. ‚ декабре  Я
был в Ќовочеркасске. Џомните - там на главном проспекте стоит  гауптвахта,
- чуть ли еще не атаман Џлатов соорудил ее при Ђлександре  Ѓлагословенном,
- небольшаЯ построечка во вкусе ампир. ‡акрываю глаза, ‚адим Џетрович,  и,
как сейчас, вижу ступени этого портика, залитые кровью... Џроходил Я тогда
мимо - слышу страшный  крик,  такой,  знаете,  бывает  крик,  когда  мучат
человека... ‘реди белого днЯ, в  центре  столицы  „она...  Џодхожу.  Ћколо
гауптвахты  -  толпа,  спешенные  казаки.  Њолчат,  глЯдЯт,  -  у   колонн
происходит экзекуциЯ, на страх населению. €з караулки  выводЯт,  по  двое,
рабочих, арестованных, за  сочувствие  большевизму.  ‚ы  понимаете,  -  за
сочувствие.  ‘ейчас  же  руки  им  прикручивают  к  колоннам,  и   четверо
крепеньких казачков бьют их нагайками по  спине  и  по  заду-с.  ’олько  -
свист, рубахи, штаны летЯт клочками, мЯсо - в клочьЯх,  и  кровь,  как  из
животных, льет на ступени... ’рудно менЯ  удивить,  а  тогда  удивилсЯ,  -
кричали очень страшно... Ћт одной физической боли так не кричат...
   ђощин слушал, опустив глаза. Џальцы его, державшие папироску,  дрожали.
’етькин ковырЯл горчичное пЯтно на скатерти.
   - ’ак вот, - уж атамана нет в живых,  цвет  казачьей  знати  закопан  в
овраге за городом, -  кровь  на  ступенЯх  возопила  об  отмщении.  ‚ласть
бедноты... Џерсонально мне безразлично - гуталин ли  варить  или  еще  что
другое... ‚ышел живым из мировой  войны  и  ценю  одно  -  дыхание  жизни,
извините за сравнение: в окопах много книг  прочел,  и  сравнениЯ  у  менЯ
литературные... ’ак вот...  (Ћн  оглЯнулсЯ  на  дверь  и  понизил  голос.)
Џримирюсь со всЯким строем  жизни,  если  увижу  людей  счастливыми...  Ќе
большевик, поймите, ‚адим Џетрович... (ЋпЯть руки - к груди.)  Њне  самому
много не нужно: кусок хлеба, щепоть табаку да истинно душевное  общение...
(Ћн смущенно засмеЯлсЯ.) Ќо в том-то и дело, что у нас рабочие ропщут, про
обывателей и  не  говорю...  Ћ  военном  комиссаре,  товарище  Ѓройницком,
слыхали? Њой совет: увидите - мчитсЯ его автомобиль, - прЯчьтесь. ‚ыскочил
он немедленно после взЯтиЯ ђостова. —уть что: "ЊенЯ, кричит, высоко  ценит
товарищ ‹енин, Я  лично  телеграфирую  товарищу  ‹енину..."  Ћкружил  себЯ
уголовным элементом, - реквизиции, расстрелы. Џо ночам на улицах раздевают
кого ни попало. ‚едет себЯ как бандит...  —то  же  это  такое?  Људа  идет
реквизированное?.. €, знаете, ревком  с  ним  поделать  ничего  не  может.
ЃоЯтсЯ... Ќе верю Я, чтобы он был идейным человеком...  Џролетарской  идее
он больше вреда наделает, чем... (Ќо тут ’етькин, видЯ, что далеко  зашел,
отвернулсЯ, сопнул и опЯть, уже без слов, стал прикладывать руки к груди.)
   - џ вас не понимаю, господин подполковник, - проговорил ђощин  холодно.
- ђазные там Ѓройницкие и  компаниЯ  и  есть  ‘оветскаЯ  власть  девЯносто
шестой пробы... €х не оправдывать, - боротьсЯ с ними, не щадЯ живота...
   - ‚о имЯ чего-с? - поспешно спросил ’етькин.
   - ‚о имЯ великой ђоссии, господин подполковник.
   - Ђ что это такое-с? Џростите, Я по-дурацки спрошу: великаЯ ђоссиЯ, - в
чьем,  собственно,  понимании?  џ  бы  хотел   точнее.   ‚   представлении
петроградского  высшего  света?  ќто   одно-с...   €ли   в   представлении
стрелкового полка, в котором мы с  вами  служили,  геройски  погибшего  на
проволоках? €ли московского торгового  совещаниЯ,  -  помните,  в  Ѓольшом
театре ђЯбушинский рыдал о великой ђоссии? ќто  -  уже  дело  третье.  €ли
рабочего,  воспринимающего  великую  ђоссию  по  праздникам   из   грЯзной
пивнушки? €ли - ста миллионов мужиков, которые...
   - „а, черт вас возьми... (ЉатЯ быстро под столом  сжала  ђощину  руку.)
Џростите,  подполковник.  „о  сих  пор  мне  было  известно,  что  ђоссией
называлась  территориЯ  в  одну  шестую  часть  земного  шара,  населеннаЯ
народом,   прожившим   на   ней    великую    историю...    Њожет    быть,
по-большевистскому это и не так... Џрошу прощениЯ... (Ћн горько усмехнулсЯ
сквозь трудно подавленное раздражение.)
   - Ќет, именно так-с... ѓоржусь... € лично Я вполне удовлетворен,  читаЯ
историю государства ђоссийского. Ќо сто миллионов  мужиков  книг  этих  не
читали.  €  не  гордЯтсЯ.  Ћни  желают  иметь  свою  собственную  историю,
развернутую не в прошлые, а в будущие времена... ‘ытую историю...  ‘  этим
ничего не поделаешь. Љ тому же у них вожди -  пролетариат.  ќти  идут  еще
дальше - дерзают творить, так сказать,  мировую  историю...  ‘  этим  тоже
ничего не поделаешь... ‚ы менЯ вините  в  большевизме,  ‚адим  Џетрович...
‘ебЯ Я виню в созерцательности, - тЯжелый грех. Ќо извинение -  в  большой
утомленности от окопной жизни. ‘о временем надеюсь стать более активным  и
тогда, пожалуй, не возражу на ваше обвинение...
   ‘ловом, ’етькин ощетинилсЯ, покрасневший  череп  его  покрылсЯ  каплЯми
пота. ђощин торопливо, не попадаЯ крючками  в  петли,  застегивал  шинель.
ЉатЯ,  всЯ  сморщившись,  глЯдела  то  на  мужа,  то  на  ’етькина.  Џосле
тЯгостного молчаниЯ ђощин сказал:
   - ‘ожалею, что потерЯл товарища. Џокорно благодарю за гостеприимство...
   Ќе подаваЯ руки, он пошел из комнаты. ’огда ЉатЯ, всегда молчаливаЯ,  -
"овечка", - почти крикнула, стиснув руки:
   - ‚адим, прошу тебЯ - подожди... (Ћн обернулсЯ, поднЯв  брови.)  ‚адим,
ты сейчас не прав... (™еки у нее вспыхнули.) ‘ таким настроением, с такими
мыслЯми жить нельзЯ...
   - ‚от как! - угрожающе проговорил ђощин. - ЏоздравлЯю...
   - ‚адим, ты никогда не спрашивал менЯ, Я не требовала, не вмешивалась в
твои дела... џ тебе верила... Ќо пойми, ‚адим, милый, то, что ты  думаешь,
- неверно. џ давно, давно хотела сказать...  Ќужно  делать  что-то  совсем
другое... Ќе то, зачем ты приехал сюда... ‘начала нужно понЯть... € только
тогда, если ты уверен (опустив руки,  от  ужасного  волнениЯ  она  их  все
заламывала под столом)... если ты так уверен, что можешь взЯть это на свою
совесть, - тогда иди, убивай...
   - ЉатЯ! - зло, как от удара, крикнул ђощин. - Џрошу тебЯ замолчать!
   - Ќет!.. џ говорю так потому, что безумно тебЯ люблю...  ’ы  не  должен
быть убийцей, не должен, не должен...
   ’етькин, не смеЯ кинутьсЯ ни к ней, ни к нему, повторЯл шепотом:
   - „рузьЯ мои, друзьЯ мои, давайте поговорим, договоримсЯ...
   Ќо договоритьсЯ было уже нельзЯ. ‚се накипевшее в ђощине  за  последние
месЯцы взорвалось бешеной ненавистью. Ћн стоЯл в дверЯх,  вытЯнув  шею,  и
глЯдел на Љатю, показываЯ зубы.
   - Ќенавижу, - прошипел. - Љ черту!.. ‘ вашей  любовью...  Ќайдите  себе
жида... Ѓольшевичка... Љ черту!..
   Ћн издал горлом тот же мучительный звук, как тогда в  вагоне.  ‚от-вот,
казалось,  он  сорветсЯ,  будет  беда...  (’етькин  двинулсЯ  даже,  чтобы
загородить Љатю.) Ќо ђощин медленно зажмурилсЯ и вышел...


   ‘емен Љрасильников,  сидЯ  на  лазаретной  койке,  хмуро  слушал  брата
ЂлексеЯ. ѓостинцы, присланные Њатреной - сало, курЯтина, пироги, -  лежали
в ногах на койке. ‘емен на них не глЯдел. Ѓыл  он  худ,  лицо  нездоровое,
небритое, волосы от долгого лежаниЯ свалЯлись, худы  были  ноги  в  желтых
бЯзевых подштанниках. Ћн перекатывал из руки в руку  красное  Яичко.  Ѓрат
Ђлексей, загорелый, с золотистой бородкой, сидел на  табуретке,  расставив
ноги в хороших сапогах, говорил приЯтно, ласково, а с  каждым  его  словом
сердце ‘емена отчуждалось.
   - ЉрестьЯнскаЯ линиЯ - само собой, браток,  рабочие  -  само  собой,  -
говорил Ђлексей. - “ нас на руднике "ѓлубоком" сунулись рабочие в шахту  -
она затоплена, машины не работают, инженеры все разбежались. Ђ жрать надо,
так или нет? ђабочие все до одного ушли в Љрасную  гвардию.  €х  интересы,
значит, углублЯть революцию. ’ак или нет? Ђ наша, крестьЯнскаЯ революциЯ -
всего шесть вершков чернозему. Ќаше углубление - паши, сей, жни.  ‚ерно  Я
говорю? ‚се пойдем воевать, а  работать  кто  будет?  Ѓабы?  €м  одним  со
скотиной дай бог справитьсЯ. Ђ землЯ любит уход, холю.  ‚от  как,  браток.
Џоедем домой, на своих харчах легче поправишьсЯ. Њы теперь с  землицей.  Ђ
рук нет. Ѓоронить, сеЯть, убирать, - разве мы одни с  Њатреной  справимсЯ?
Љабанов у нас теперь восемнадцать штук, коровешку  вторую  присмотрел.  Ќа
все нужны руки.
   Ђлексей потащил из кармана шинели кисет с махоркой. ‘емен кивком головы
отказалсЯ курить: "ѓрудь еще больно