еша. - ‚он после ‘евастополЯ уж как Я был убежден!
     …ршов успокоительно поднЯл руку:
     - Ќе беспокойсЯ, узнаешь! ‘амо скажетсЯ. € ничего тебЯ грызть не будет,
и  никакие сомнениЯ не  станут  одолевать,  и  на  всЯкий свой  вопрос ответ
найдешь,  а  не  найдешь,  так  Ясно почувствуешь,  что  иначе нельзЯ,  хотЯ
объЯснить даже и самому себе не сможешь... Ђ разве тогда у тебЯ так было?
     - Ќет, - честно призналсЯ Ђлеша.
     - ’о-то и есть. Љроме того, когда человек убежден, он просто действует,
а не копаетсЯ в себе.  ЉолеблетсЯ тот, кто еще не дошел до убежденности. ‚от
и ты:  раз еще думаешь -  так или этак, - значит, решение в тебе не созрело,
ты сам ни в чем еще не убежден. Ќу и подожди. ђешение придет.
     - Ђ если не придет?
     - Ђ это тоже решение,  -  улыбнулсЯ Џетр €льич, - только называетсЯ оно
"отказ  от  действиЯ".   Ќо  ты-то,  повторЯю,  не  трЯпка  и  решение  свое
обЯзательно найдешь.  Ќе сам отыщешь, так жизнь поможет. ‚от длЯ того Я тебе
"„ежнева" и подсунул: поплавай, осмотрись, примерьсЯ...
     - ’ак что же  тут примерЯтьсЯ,  Џетр €льич,  -  вздохнул Ђлеша,  -  раз
"„ежнев" - значит, с боевыми кораблЯми - все...
     - Џочему же это?
     Ђлеша  запоздало  спохватилсЯ,  что  заговорил о  том,  чего  вовсе  не
собиралсЯ касатьсЯ.
     - Ќу, так уж оно получаетсЯ, - уклончиво ответил он.
     …ршов пожал плечами.
     - “ж  больно решительный вывод.  „лЯ того тебе "„ежнева" и  предлагают,
чтобы ты разобралсЯ.
     - „а,  Џетр €льич,  мне не там разбиратьсЯ надо, а здесь. ‚едь пойду на
нем плавать - на крейсер уж никак не вернусь.
     - ‚он как! —то же тебе "„ежнев" - монастырь? ЏостригсЯ - и всему конец,
так, что ли?
     - Ќе очень так,  но вроде,  -  принужденно усмехнулсЯ Ђлеша.  -  Ќу,  в
общем, решать все приходитсЯ именно теперь, а не в плавании...
     - ЌепонЯтно, почему. ѓовори прЯмо, что-то ты крутишь!
     - ’ак Я  же  и  говорю:  раз "„ежнев" -  это уже не на лето,  а  на всю
жизнь...
     - ‚от заладил!  -  недовольно фыркнул …ршов.  - „а кто тебЯ там держать
будет?  Ќу,  почувствуешь,  что это не по тебе, или совесть тебЯ загрызет, -
сделай милость, иди в училище ”рунзе! Џри чем тут "на всю жизнь!".
     Ђлеша невольно опустил глаза и замедлил шаг, чтобы, несколько отстав от
…ршова, скрыть от него свое смущение и растерЯнность. Ћтветить что-либо было
чрезвычайно трудно.
     „ело заключалось в  том,  что у  него был свой тайный расчет.  „овольно
быстро понЯв,  что  предложение пойти в  поход на  "„ежневе" было  ловушкой,
Ђлеша решил использовать хитрость отца в своих собственных целЯх.  „лЯ этого
следовало  делать  вид,  что  ничего  не  замечаешь,  согласитьсЯ "поплавать
летом",   а  потом  как  бы  неожиданно  длЯ  себЯ  очутитьсЯ  перед  фактом
невозможности попасть к  экзаменам в  ‹енинград и -  ну раз уж так вышло!  -
волей-неволей идти в  мореходку в самом ‚ладивостоке...  ’огда получилось бы
так,  будто профессию торгового морЯка он выбрал не сам,  а  принудили его к
тому обстоЯтельства.  €наче говорЯ,  Ђлеша старалсЯ сделать то,  что  делают
очень многие люди:  избежать необходимости самому решать серьезнейший вопрос
и свалить решение на других.  Џоэтому-то он и молчал, не знаЯ, что ответить,
так как ему приходилось либо откровенно сознатьсЯ в своем тайном и нечестном
замысле, либо солгать.
     € он собралсЯ уже сказать,  что-нибудь вроде того, что он-де недодумал,
что  Џетр €льич,  мол,  совершенно прав,  -  словом,  как говоритсЯ,  замЯть
разговор и отвести его подальше от опасной темы. Ќо опущенный к земле взглЯд
его  опЯть  заметил,  как  распрЯмлЯетсЯ трава,  отклонЯемаЯ ногами  …ршова,
закрываЯ  следы,  и  сердце  снова  невольно сжалось  тоскливым и  тревожным
чувством,  что  вот-вот  следы эти исчезнут и  он  останетсЯ один на  один с
собою,  а разговор этот нельзЯ уже будет ни продолжить, ни возобновить целый
долгий год. € ему стало безмерно стыдно, что драгоценные последние минуты он
готов оскорбить фальшью или ложью...  Ќет уж,  с  кем,  с  кем,  а  с Џетром
€льичем надо начистоту, без всЯких уверток...
     Ћдним широким шагом Ђлеша решительно нагнал …ршова и взглЯнул ему прЯмо
в лицо.
     - Џетр  €льич,  да  как  же  Я  "„ежнева" после такого похода брошу?  -
воскликнул он в каком-то отчаЯнии откровенности. - џ еще ни океана не видел,
ни одной мили не прошел,  а о крейсере и думать перестал.  —то же там будет?
Ќу ладно,  предположим,  на "„ежневе" решу, что все-таки надо идти в училище
”рунзе.  ’ак ведь,  Џетр €льич,  Я же не маленький и отлично понимаю,  что к
экзаменам никак не поспею.  ќто же факт:  хорошо,  если к сентЯбрю вернемсЯ!
‡начит,  год Я терЯю.  Ђ что Я этот год стану делать? „ома сидеть? €ли опЯть
на "„ежневе" плавать?  Ђ зачем,  если решил на военный флот идти?  ’ак,  длЯ
развлечениЯ,  потому что времЯ есть?  Ќет,  Џетр €льич,  Я верно говорю: раз
"„ежнев" -  значит,  на всю жизнь.  „а вы и  сами это понимаете...  ‚от Я  и
решил,  честное слово,  решил: иду в мореходку - и очень доволен, что именно
так решил,  все правильно!  ‚от только внутри что-то держит,  не пускает. ’о
есть не что-то,  а  чувство долга,  Я уже сказал...  € так мне трудно,  Џетр
€льич,  так трудно, и никто мне помочь не сможет, кроме менЯ самого... Ђ что
Я сам могу?..
     Ћн  махнул рукой  и  замолчал.  …ршов  тоже  помолчал,  разжег потухшую
трубку,  потом серьезно заговорил,  взглЯдываЯ иногда на Ђлешу,  который шел
рЯдом, снова опустив голову:
     - ‚от ты  сказал -  долг.  Џопробуем разобратьсЯ.  „олг -  это то,  что
человек  должен  делать,  к  чему  его  обЯзывает  общественнаЯ  мораль  или
собственное  сознание  ‚оинский  долг  -  это  обЯзанность гражданина  ценой
собственной жизни с оружием в руках защищать свое общество,  свою страну.  “
нас  и  в  Љонституции сказано,  что  это  свЯщеннаЯ  обЯзанность.  Ћт  этой
свЯщенной обЯзанности ты никак не уклонЯешьсЯ,  если идешь на торговый флот.
’ы и сам знаешь,  что там тебЯ обучат чему нужно и сделают командиром запаса
военно-морского флота,  а  во  времЯ войны,  если  понадобитсЯ,  поставЯт на
мостик военного кораблЯ.  ‚ыходит,  что  ты  своему воинскому долгу ничем не
изменЯешь. ’ебе и самому, конечно, это Ясно, и говоришь ты, видимо, совсем о
другом долге.  Ќе  о  долге советского гражданина,  а  о  своем,  личном,  к
которому  обЯзывает тебЯ  не  общественнаЯ мораль,  а  собственное понимание
исторического хода вещей. ’ак, что ли?
     - ’ак, - кивнул головой Ђлеша.
     - ’огда давай разберемсЯ,  что именно ты  считаешь длЯ себЯ должным.  џ
так понЯл,  что ты очень Ясно видишь неизбежность войны с фашизмом.  ’ы даже
считаешь,   что  видишь  это  Яснее  других.   ’е,  мол,  не  понимают  этой
неизбежности и  потому  могут  спокойно заниматьсЯ строительством,  науками,
обучением детей, даже искусством. Ђ ты знаешь, что ожидает и всех этих людей
и  все их труды,  и  не можешь ни строить,  ни учить,  ни плавать по морЯм с
грузами товаров,  потому  что  тобой  владеет ЯснаЯ,  честнаЯ,  мужественнаЯ
мысль:  ты  должен стать тем,  кто будет защищать и  этих людей и  их мирный
труд.  Ќу,  а раз так,  то надо научитьсЯ искусству военной защиты. Ђ этому,
как  и  всЯкому искусству,  учатсЯ всю жизнь.  ‘ледовательно,  надо получить
военное образование и  стать командиром,  то  есть  посвЯтить этому важному,
благородному делу  всю  свою жизнь.  ‚от  это  ты  и  считаешь своим долгом,
который обЯзан выполнить, а если уйдешь на торговые суда, то изменишь своему
долгу. ’ак?
     - ’ак,  -  снова кивнул Ђлеша,  с нетерпением ожидаЯ, что будет дальше.
…му показалось,  что если уж Џетр €льич так здорово разобралсЯ в его мыслЯх,
значит,  навернЯка знает  и  какой-то  облегчающий положение выход  Ћн  даже
поднЯл глаза на …ршова, как бы торопЯ его.
     Ќо тот неожиданно сказал:
     - Ќу,  раз так,  тогда ты совершенно прав: никто тебе не поможет, кроме
тебЯ самого.
     Ќа лице Ђлеши выразилось такое разочарование,  что …ршов усмехнулсЯ, но
закончил снова серьезно:
     - Ђ как же иначе?  ‘ам ты этот долг на себЯ принЯл, сам только и можешь
снЯть.  ‚от  если на  "„ежневе" ты  поймешь,  что в  жизни может оказатьсЯ и
другой долг,  не менее почетный и благородный, который заменит длЯ тебЯ тот,
прежний,  тогда  все  эти  упреки исчезнут.  ‚о  всех  остальных случаЯх они
тревожить тебЯ  будут,  и  ничего с  этим  не  поделаешь,  сам  ли  ты  себЯ
уговаривать станешь,  другие ли тебе скажут:  "„а иди ты,  мол,  плавать, не
думай о военном флоте!" ќто все равно что о белом медведе не думать.
     - Ћ каком медведе?  -  рассеЯнно спросил Ђлеша, занЯтый своими мыслЯми:
получилось, что все опЯть валилось на него самого, даже Џетр €льич не знает,
чем помочь.
     - ќто знахарь один мужика от  грыжи лечил:  сЯдь,  говорит,  в  угол на
корточки,  зажмурь глаза и сиди так ровно час, через час всЯ болезнь выйдет.
’олько,  упаси бог,  не думай о белом медведе, все леченье спортишь. ‚от тот
весь час и думал,  как бы ему не подумать невзначай о белом медведе. Ќет, уж
если тебЯ лечить,  так совсем наоборот:  надо, чтоб ты о своем белом медведе
побольше думал. ‚от тебе на "„ежневе" времЯ и будет. Љто знает, вдруг ты там
обнаружишь,  что не такой уж это великий соблазн - океанское плавание, чтобы
ради него поступитьсЯ своим долгом.  „а и своими глазами увидишь старый мир,
которого ты и  не нюхал,  а это длЯ политического развитиЯ -  занЯтие весьма
полезное.  ‚озможно, к твоей мысли о неизбежности войны кое-что и добавитсЯ,
укрепит  ее.   “бедит  тебЯ  в  своей  правоте,   что  не  путешествиЯми  по
морЯм-океанам надо развлекатьсЯ,  а  всерьез к защите готовитьсЯ.  Њожет так
случитьсЯ,  что тут-то настоЯщаЯ убежденность в  тебе и  возникнет.  Џравда,
цена  этому  -  потерЯнный год.  Ќо,  во-первых,  это  вовсе  не  потерЯ,  а
приобретение морского опыта,  который и  командиру пригодитсЯ.  Ђ во-вторых,
одно  другого стоит:  ну,  станешь командиром годом  позже,  зато  настоЯщим
командиром,  убежденным в том, что другого дела ему в жизни нет. ‚от так-то,
милый мой: уж коли на всю жизнь - давай всерьез и решать, то есть не сейчас,
а своевременно и не вслепую, а с открытыми глазами... Ќу, что-то наш "газик"
застрЯл, уж солнце садитсЯ.
     Џетр €льич остановилсЯ и  обернулсЯ к  машине.  Ћни отошли уже довольно
далеко, но можно было различить, что ”едЯ копошитсЯ почему-то не в моторе, а
под "газиком", лежа на земле.
     - ‚он  что  твой  чий  наделал,  этак  еще  и  к  поезду  опоздаешь,  -
укоризненно покачал головой …ршов.  -  Ђ впрочем, в машине мы бы по душам не
поговорили...  Ќу,  так что ты  молчишь?  ‚идно,  не согласен с  тем,  что Я
говорю?
     - „а нет, наверное, согласен, - раздумчиво ответил Ђлеша. - ‚идимо, все
это правильно...
     - ќнтузиазма не  отмечаетсЯ,  -  улыбнулсЯ  …ршов  и,  полуобнЯв Ђлешу,
ласково встрЯхнул его за плечи.  - ќх ты, многодумный товарищ! Ќе мучайсЯ ты
никакими изменами,  до  измены еще очень далеко!  €  пойми простую вещь:  от
"„ежнева" тебе отказыватьсЯ никак нельзЯ. ‹учше от того не будет ни тебе, ни
военному флоту,  наоборот, тебе испортит жизнь, а флоту командира. Љак бы ты
ни любовалсЯ собой -  вот,  мол, чем пожертвовал длЯ идеи! - а внутри будешь
себЯ проклинать,  -  значит,  и  служить не от души станешь.  ЏройдемсЯ еще,
нагонит...
     Ћни медленно двинулись вдоль накатанной колеи дороги.  ‘олнце,  ставшее
теперь  громадным багровым шаром,  уже  коснулось нижним  краем  горизонта и
начинало сплющиватьсЯ; небо над ним постепенно приобретало краски - желтую и
розовую,  густеющие с  каждой  минутой,  и  неподалеку от  солнца заблистало
расплавленным золотом невесть откуда взЯвшеесЯ крохотное круглое облачко.
     ђассеЯнно глЯдЯ на него,  Ђлеша шел молча,  пытаЯсь разобратьсЯ в себе.
‘транно,  но  беседа эта  успокоила его,  хотЯ  он  сам  лишил себЯ  уловки,
облегчавшей его положение,  и теперь вынужден был решать действительно сам -
по-честному, не сваливаЯ на других. “дивительно радостное чувство облегчениЯ
возникало в нем,  и он понимал,  что этому чувству неоткуда было бы взЯтьсЯ,
не поЯвись в его жизни Џетр €льич.
     Љапитан, шагавший рЯдом тоже молча, сказал вдруг тоном сожалениЯ:
     - Ђ  с  "„ежневым"-то  Я,  кажетсЯ,  и  в  самом деле  что-то  неладное
наворотил.  ‚идишь ли,  Я думал, дело обычное: ну, играет мальчик в пушечки,
предложить ему пройтись по  трем океанам -  вопрос и  решен.  Ќикак не мог Я
предполагать,  что у тебЯ с крейсером так всерьез.  € может, зрЯ Я тебе душу
смутил,  не  надо было в  твою жизнь соватьсЯ.  “ж ты менЯ извини.  Џожалуй,
"„ежнев", честно говорЯ, и вправду свинство...
     Џризнание это прозвучало так откровенно и  просто,  так по-товарищески,
что у Ђлеши дрогнуло сердце.
     - Џетр €льич,  -  сказал он,  поднЯв на  капитана блестЯщие от волнениЯ
глаза и всЯчески стараЯсь говорить спокойно и сдержанно,  -  Џетр €льич,  вы
даже  сами не  знаете,  как  все  правильно получилось...  Ћчень здорово все
вышло!  Ќу,  в общем,  конечно,  в поход Я пойду,  а там выЯснитсЯ, куда мне
жить...
     Ђлеша  хотел  сказать "куда  идти",  но  слова  сейчас отказывались его
слушатьсЯ. Ћднако нечаЯнное выражение ему понравилось, и он повторил его уже
сознательно:
     - џ ведь все пыталсЯ решить тут,  теперь же,  куда жить.  Ђ разве здесь
угадаешь?  …сли бы  не  вы,  Я  бы никогда этого не понЯл...  ’ак что Я  вам
очень... ну, очень благодарен... € за то, что приезжали, и за все...
     - „обре.  ’огда хорошо,  а то Я уж подумал:  вдруг все тебе напортил, -
сказал …ршов и улыбнулсЯ. - Ќу, давай в степи зеленый луч искать!
     Ђлеша рассмеЯлсЯ.  Ћни остановились, провожаЯ взглЯдом солнце. ЃагроваЯ
горбушка его  быстро нырнула за  край степи без всЯкого намека на  изменение
цвета.
     - ‘читай:   раз!..   -   поддразнил  Џетр  €льич.   -   Љогда  увидишь,
телеграфируй: мол, на пЯтьсот сорок втором наблюдении замечен зеленый луч. ‚
науку войдешь...
     ‘зади раздалсЯ хриплый сигнал "газика", и оба одновременно обернулись.
     - —то ж ты застрЯл?  -  недовольно спросил Ђлеша, когда ”едЯ затормозил
возле них. - Њинутное дело - карбюратор продуть, а ты...
     - Ѓолтик упал,  - хмуро поЯснил ”едЯ. - ’ут же трава. Џока всю степь на
пузе облазал -  вот тебе и минутное дело...  •орошо, еще нашел, а то прошлый
год...
     - Ќу  ладно,   поехали,   поехали!  †ми  на  всю  железку.  Џетр  €льич
беспокоитсЯ - поезд...
     - Џоспеем,  -  ответил ”едЯ,  но едва они сели,  должно быть,  и впрЯмь
нажал на всю железку: "газик" с места помчалсЯ по темнеющей степи так, что у
обоих захватило ветром дыхание.
     Џервые три недели после отъезда …ршова прошли длЯ Ђлеши в  удивительном
внутреннем  покое.   Џравда,   вначале  он  все  боЯлсЯ,  что  та  радостнаЯ
уверенность в  будущем,  котораЯ возникла в  нем  тогда,  в  степи,  вот-вот
исчезнет.  Ќо,  к  счастью,  необыкновенное это состоЯние не  проходило,  а,
наоборот,  с  каждым днем все  более крепло,  становилось своим,  привычным.
‚скоре Ђлеша  заметил,  что  оно  как  бы  обновлЯлось всЯкий раз,  когда он
начинал думать о  той  беседе с  Џетром €льичом.  ’огда в  сердце подымалась
теплаЯ волна,  а  в  сознании возникала не  очень  ЯснаЯ,  но  растроганнаЯ,
благодарнаЯ и словно бы улыбающаЯсЯ мысль -  как здорово все получилось и до
чего же  правильно,  что  есть на  свете Џетр €льич …ршов,  капитан дальнего
плаваниЯ!  -  и не успевал он додумать это до конца,  как чувство радостного
спокойствиЯ и уверенности овладевало им еще с большей силой.
     ‚первые Ђлеша мог смотреть в  будущее без тревожного беспокойства.  ‚се
теперь представлЯлось ему простым,  осуществимым, возможным, только бы иметь
в этом будущем рЯдом с собой Џетра €льича,  чтобы всегда можно было получить
ответ,   пусть   иногда  насмешливый,   но   всегда  объЯснЯющий  и   потому
спасительный.   €  тогда  ждущаЯ  впереди  жизнь,   сложнаЯ,  полнаЯ  трудно
выполнимых требований,  непонЯтнаЯ еще  жизнь,  станет простой и  Ясной,  не
будет ни сомнений, ни колебаний...
     Ќо об этом,  так же как и  о  беседе с  Џетром €льичом и об их уговоре,
Ђлеша не  говорил ни  отцу,  ни  Ђнне €ннокентьевне.  —то-то мешало ему быть
откровенным:  та  ли внутреннЯЯ целомудренность,  котораЯ препЯтствует порой
человеку говорить о  некоторых движениЯх души даже с  очень близкими людьми,
суевернаЯ  ли  боЯзнь,   что  драгоценное  длЯ  него  новое  чувство  тотчас
улетучитсЯ,  если  о  нем  сказать вслух,  а  может  быть,  просто  ревнивое
мальчишеское желание скрыть от  всех  замечательные свои отношениЯ с  Џетром
€льичом.  ’ак или иначе, дома и не подозревали, что он решилсЯ отказатьсЯ от
мысли о военном флоте.
     ’ем более не касалсЯ он всего этого при встрече с  ‚аськой ѓлуховым,  к
которому собралсЯ лишь на  десЯтый день.  Ћн  не  только не поделилсЯ с  ним
новостью о "„ежневе" (Џетр €льич на прощание посоветовал держать ее при себе
до того,  как подтвердитсЯ возможность устроить его юнгой),  но даже о самом
пребывании у  них такого необыкновенного гостЯ сообщил вскользь,  мимоходом.
‚ообще  встреча приЯтелей,  перваЯ  за  это  лето,  прошла как-то  вЯло.  Џо
обыкновению,  они сразу же пошли на "вельботе" в поход, но к ночи вернулись:
игра Явно потерЯла свою увлекательность -  не  то оба выросли,  не то ‚аська
чувствовал,  что Ђлеша что-то недоговаривает,  а тот с трудом заставлЯл себЯ
держать обещание, данное …ршову.
     Џоэтому утром он  с  облегчением сел на  велосипед и  отправилсЯ домой,
увозЯ,  впрочем,  ценнейшую длЯ него сейчас добычу:  атлас мира,  только что
полученный по подписке ‚аськиным отцом.  …два перелистав карты, Ђлеша тут же
выпросил  его  на  недельку,   соврав,   что  готовит  к   осени  доклад  на
военно-морском  кружке  о  стратегических  базах  империалистических флотов.
Ђтлас был необычайного формата,  размером с  газетный лист,  и  его никак не
удавалось пристроить ни к багажнику,  ни к раме.  Ђлеша решилсЯ было держать
его  всю дорогу под мышкой,  но  ‚аська предложил ему "присобачить" атлас на
спину вроде панцирЯ черепахи.  ‘равнение это Ђлеша оценил уже на втором часу
езды,   когда  скорость  велосипеда  заметно  снизилась,   но  нисколько  не
раскаивалсЯ в том, что повез этот громадный фолиант.
     Ђтлас стал первым его другом и собеседником. Ђлеша мог сидеть наедине с
ним целыми часами, изучаЯ вероЯтный маршрут "„ежнева" и стараЯсь вообразить,
что таЯт в  себе условные очертаниЯ островов,  капризные зазубрины береговой
черты,  алые извивы теплых течений, синие пучки трансокеанских линий, мелкий
шрифт бесчисленных названий.  ‘коро у него поЯвились свои любимцы. ќто была,
во-первых,  "Љарта  океанического полушариЯ",  построеннаЯ  в  такой  хитрой
проекции, что на нее попали лишь белое пЯтно Ђнтарктиды, куцый хвостик ћжной
Ђмерики да ЂвстралиЯ с Ќовой ѓвинеей и Ѓорнео. ‚се же остальное пространство
этой  половины земного шара  было залито благородной и  вольной синевой трех
океанов -  ’ихого,  Ђтлантического, €ндийского, и когда Ђлеша всматривалсЯ в
нее,  у него захватывало дух:  так величественна и громадна была эта соленаЯ
вода, где темнели километровые глубины глубокой голубизной сгущенной краски.
     „ругим любимцем оказалась "Љарта каналов и  проливов".  Љаналы Ђлешу не
очень интересовали,  а  вот  проливы...  Љрупными бесценными жемчужинами они
нанизывались на  то  волшебное ожерелье,  которым  путь  "„ежнева" охватывал
евразийский  материк  от   ‹енинграда  до  ‚ладивостока:   ‡унд,   Љаттегат,
‘кагеррак,   Џа-де-Љале,   ‹а-Њанш,   Њозамбик,   Њалаккский,  ‘ингапурский,
”уцзЯнский,  –усимский...  ЌазваниЯ эти звучали как стихи. ѓлЯдЯ перед собой
затуманенным мечтою взглЯдом,  Ђлеша  повторЯл их  наизусть,  и  перед  ним,
накренЯсь,  неслась  по  крутым  волнам  шхуна  под  штормовым  вооружением.
‚прочем,  она была не видением грезы,  а картинкой на этикетке того флакона,
который позабыл Џетр €льич или просто бросил,  так как одеколону в  нем было
чуть на донышке. Ђлеша нашел его по возвращении со станции и тут же поставил
к  себе на  стол.  Џорой он  вынимал пробку,  удивительный корабельный запах
снова распространЯлсЯ по комнате, и тогда казалось, что Џетр €льич бреетсЯ у
окна, и за спиной вот-вот раздастсЯ его рокочущий голос.
     ‚скоре Ђлеша  не  на  шутку начал тосковать по  нему  и  потому страшно
обрадовалсЯ, когда наконец пришло из ‹енинграда письмо.
     ‚ нем …ршов суховато сообщал ‘ергею Џетровичу, что обстановка несколько
изменилась:  его  срочно  посылают в  рейс,  не  очень  длительный,  хотЯ  и
хлопотливый,  отчего ему пока не пришлось разузнать,  как будет с Ђлешей, но
так  как капитаном "„ежнева" он  остаетсЯ,  то  по  возвращении надеетсЯ все
уладить и получить - согласие начальства.
     ‚  письме Ясно  чувствовались какие-то  недомолвки.  €  тот  внутренний
покой,  в  котором жил Ђлеша все это времЯ,  исчез.  Ќачало казатьсЯ,  что с
"„ежневым" ничего не получитсЯ:  начнут гонЯть Џетра €льича с рейса на рейс,
а  там  и  вовсе  забудут,  что  он  капитан "„ежнева"...  Ђлеша совсем было
загрустил,  но через два днЯ пришла открытка, адресованнаЯ уже прЯмо ему. Ќа
ней  был  белый медведь,  житель Њосковского зоопарка,  и  короткаЯ шутливаЯ
фраза:  "Ќе думай о нем - и болезни конец!" Ћткрытка была послана из Ћдессы,
и Ђлеша понЯл, что это прощальный привет перед выходом в рейс. Ћн повеселел,
посмеЯлсЯ над  своими  опасениЯми насчет  "„ежнева" и  с  прежним увлечением
вернулсЯ и атласу;  отвезти его в погранотрЯд он никак не мог решитьсЯ, хотЯ
обещаннаЯ "неделька" давно кончилась.  Џриближалось ‚аськино рождение,  и он
решил еще задержать атлас: не ездить же два раза подрЯд!
     “тром седьмого августа он засел за атлас сразу же, как проснулсЯ, чтобы
напоследок занЯтьсЯ им всласть.  Ћн попрощалсЯ со своими любимцами,  еще раз
проследил  весь  свой  будущий  путь,  изученный уже  основательно,  и  стал
переворачивать одну страницу за другой.  ‚ этом занЯтии он не слышал,  как в
комнату вошел отец,  и поднЯл голову только тогда,  когда тот положил ему на
плечо руку.
     ‘ергей Џетрович был бледен, губы у него как-то странно прыгали.
     - Ђлеша,  -  сказал он негромко, не глЯдЯ на сына. - Џисьмо тут пришло.
€з ‹енинграда.
     “  Ђлеши вдруг пересохло горло.  Ћн  молча смотрел на отца,  торопЯ его
взглЯдом.
     - Џетр  €льич  погиб,  -  с  трудом сказал ‘ергей Џетрович и  почему-то
добавил: - ‡начит, вот так.
     Ћн  положил на  атлас  листок почтовой бумаги.  Ђлеша прочитал короткое
письмо,  подписанное незнакомой фамилией,  ничего  не  понЯл,  заставил себЯ
сосредоточитьсЯ и прочел еще раз. ’олько тогда до него начал доходить смысл.
     Љто-то сообщал,  что судно, которое Џетр €льич повел в рейс из Ћдессы в
Ѓарселону с  грузом продовольствиЯ длЯ  испанских детей,  было торпедировано
фашистской подводной лодкой.  —етырех  человек  подобрал  позже  французский
пароход,  и эти люди рассказали,  что взрыв пришелсЯ прЯмо под мостиком, где
был капитан.
     ‹исток продолжал лежать на  карте.  Џо верхнему полю ее тЯнулсЯ длинный
заголовок:   "‘редние  температуры  воздуха  в   июле   на   уровне   земной
поверхности".  Ђлеша  механически прочел эти  слова  несколько раз  подрЯд и
потом,  избегаЯ глЯдеть на листок, закрывавший ѓренландию, перевел взглЯд на
середину карты, привычно следЯ за движением "„ежнева" вдоль берегов …вропы и
Ђфрики.
     Ќо  все  было залито кровью.  ‘редиземное море,  Ѓискайский залив,  сам
Ђтлантический океан -  все  было разных оттенков красного,  кровавого цвета.
Њестами вода темнела сгустком свернувшейсЯ уже крови,  местами алела, словно
текла из свежей раны.  ‚езде,  куда ни смотрел Ђлеша,  была кровь.  Њатерики
купались в  крови.  ’олько безлюднаЯ Ђрктика и такаЯ же безлюднаЯ Ђнтарктида
выделЯлись белыми и желтыми пЯтнами. ‚ода нигде не была синей. Ќигде не было
благородной вольной синевы океанов.  Њатерики купались в  крови.  ќто что-то
напоминало,  что-то такое уже было.  Ђх да,  бойнЯ.  ‘иней воды нет.  ‚ воде
мины. Ђ где плавать? ‚ воде подлодки. Џлавать-то где? Ќо почему все-таки все
кровавое -  и Ђтлантика и ’ихий? Ђх да. ќто же среднЯЯ температура июлЯ, а в
июле жарко.  Ќо  войны же нет?  Џочему же взрыв прЯмо под мостиком,  где был
капитан? Ћх, как хочетсЯ заплакать, а почему-то не хочетсЯ плакать! "‘редние
температуры воздуха в  июле на  уровне земной поверхности"...  †алко,  что с
"„ежневым" теперь уж не выйдет.  Ќадо не об этом жалеть, а о Џетре €льиче. ‚
общем,  нужно,  наверное, что-то сказать: стоит, ждет. Ќаверное, ему тЯжело,
все-таки друзьЯ давно. "‘редние температуры воздуха..."
     - Ќу,  в  общем,  что  ж  тут  сделаешь,  -  сказал наконец Ђлеша чужим
голосом. - Ќаверное, ничего уже сделать нельзЯ. џ поеду. Ћбещал ‚аське.
     Ћн осторожно взЯл листок и,  не глЯдЯ,  отдал отцу. Џотом закрыл атлас,
но  руки  его  не  слушались -  громадный альбом двинулсЯ по  столу и  углом
толкнул флакон со  штормующей шхуной на  этикетке.  ”лакон упал  на  пол,  и
тотчас  же   по   комнате  распространилсЯ  удивительный  корабельный  запах
смоленого троса,  угольного дымка,  свежей краски.  Ђлеша ахнул и  кинулсЯ к
флакону.  ѓорлышко его было отбито,  и последние капли одеколона вытекали на
пол,  пропадаЯ в  щелЯх  досок.  €,  словно  только  сейчас  понЯв  то,  что
произошло, Ђлеша упал лицом на флакон и зарыдал отчаЯнно, безудержно, бурно,
не видЯ и не понимаЯ ничего,  кроме своего страшного,  громадного,  давЯщего
горЯ.
     ЋчнулсЯ он  в  объЯтиЯх матери.  Ћна не говорила никаких успокоительных
слов,  -  она просто гладила его по голове и порой наклонЯлась к нему, легко
касаЯсь губами затылка, но постепенно Ђлешей овладевала усталость и тЯжелый,
нерадостный покой.  Ћн  в  последний раз судорожно всхлипнул,  потом встал и
пошел к умывальнику.
     - ’ак Я все-таки поеду к ‚асе, - сказал он, входЯ с полотенцем в руках.
- ’ы не беспокойсЯ, все уже прошло.
     - Љогда вернешьсЯ?
     - Ќе знаю. „нЯ через три, как всегда.
     - …сли лучше, поезжай.
     Ђлеша  долго  с  неестественной аккуратностью обертывал атлас газетами,
потом привЯзал к  нему лЯмку и перекинул ее через плечо.  Ђнна €ннокентьевна
вышла его проводить.
     ‡а  совхозной рощей,  как раз в  том направлении,  куда надо было ехать
Ђлеше, темнела огромнаЯ, вполнеба, туча.
     - Ђлешенька,  осталсЯ бы,  -  сказала мать, беспокойно глЯдЯ на него, -
куда ж ты поедешь, гроза же непременно будет!..
     - Ќадо,  мама,  -  ответил  он  с  непривычной длЯ  Ђнны  €ннокентьевны
твердостью - Ђ вот дождевик, пожалуй, возьму.
     Ћн снЯл в сенЯх брезентовый плащ,  затЯнул его в ремни багажника, обнЯл
мать  и  уехал,  придерживаЯ локтем  громоздкий  свой  груз.  ‹охматый  ЃуЯн
увЯзалсЯ было за велосипедом,  но,  раздумав бежать по такой жаре,  гавкнул:
"‘частливого пути!" - и опЯть развалилсЯ в пыли, высунув Язык.
     Ђнна  €ннокентьевна  долго  стоЯла  у  крыльца,   глЯдЯ  вслед.  „орога
начиналась в самом совхозе, уходЯ в степь прЯмой стрелой, и Ђлешу видно было
до тех пор,  пока он не превратилсЯ в пЯтнышко,  различить которое на черном
фоне тучи стало уже невозможно.  Ќо,  и  потерЯв его из виду,  она все еще с
тЯжелым и тревожным чувством всматривалась в темную громаду,  котораЯ как бы
поглотила в себе ее сына.
     ’уча  и  в  самом деле была необычайна.  —ерно-коричневаЯ в  середине и
серо-фиолетоваЯ по  краЯм,  она  вылезала из-за  горизонта,  словно какое-то
гигантское чудовище,  готовое навалитьсЯ на  степь,  чтобы крушить,  ломать,
давить все,  что окажетсЯ под тЯжелым его брюхом. ‚ мрачных недрах ее что-то
пошевеливалось,  ворочалось,  будто  перед  тем,  как  начать разрушительные
действиЯ,  там разминались под толстой кожей могучие мышцы.  ‘олнце освещало
тучу сбоку,  и потому громаднаЯ объемность ее хорошо ощущалась,  и шевеление
это было особенно заметно:  из  середины к  краЯм выползали переваливающиесЯ
клубы,  уплотнЯлись и  в  свою  очередь выпускали из  себЯ  новые клубЯщиесЯ
массы,  непрерывно увеличиваЯ размеры тучи.  Џорой в  ее  толще чуть видимой
тонкой нитью голубого света сверкали беззвучные молнии.
     €  это  пошевеливание,   и  эти  мгновенные  молнии,   и  неостановимое
увеличение размеров - все было угрожающим, зловещим, бедственным. € хотЯ над
совхозом солнце светило Ярко  и  беспечно,  небо бездонно голубело и  жаркий
ленивый воздух не  двигалсЯ,  было понЯтно,  что  далекаЯ эта безмолвнаЯ еще
туча в конце концов нависнет и над совхозом и что гроза обЯзательно будет. Ђ
Ђлеша, конечно, попадет в нее гораздо раньше.
     Ќо не это тревожило Ђнну €ннокентьевну. ‚ещим сердцем матери она чуЯла,
что  тЯжелый  нынешний  день  произвел  в   Ђлеше  какой-то  неизвестный  ей
переворот.  —етверть часа тому назад на  коленЯх ее  лежал рыдающий мальчик,
которого  можно  успокоить ласковым  объЯтием,  а  сейчас  на  велосипед сел
мужчина, принЯвший свое, мужское решение, о котором она не знала, но которое
ощущала во всем:  и  в  твердом его тоне и  в  том,  что он поехал навстречу
грозе, хотЯ, видимо, она будет страшной. Ќо ни удержать, ни вернуть его было
уже не в ее силах.
     €  она  стоЯла у  крыльца,  глЯдЯ в  степь,  где давно уже исчез Ђлеша,
стоЯла и глЯдела, как через несколько лет будут стоЯть и глЯдеть вслед своим
сыновьЯм сотни тысЯч матерей...
     „огадка ее  была верна.  Љонечно,  по степи навстречу грозе ехал уже не
прежний Ђлеша.  ’еперь, когда первое тупее ошеломление горем прошло и перваЯ
судорога отчаЯниЯ отпустила сердце,  он  мог  уже осмыслить происшедшее.  Ћн
мужественно  попыталсЯ  определить  размеры  своего  несчастьЯ.   Ћни   были
невозможно громадны:  только что  сломалась всЯ  его будущаЯ жизнь.  ЏотерЯн
друг,  первый взрослый друг.  ђухнула мечта об океанах.  „умать об этом было
так же ужасно, как и бесполезно.
     ’огда он заставил себЯ думать о  будущем.  —то же делать и  куда теперь
жить? Ќо он никак не мог представить себе будущего. …ще утром оно было видно
вперед  на  целые  годы,  до  диплома  штурмана дальнего плаваниЯ во  всЯком
случае, а сейчас... „альше сегоднЯшнего вечера мысли его не шли. ‚от приедет
к ‚аське,  расскажет все,  может быть,  тогда что-нибудь станет Ясно. Ќо что
может сказать ‚аська?  Ќет,  надо искать самому. Ќикто ему не поможет, кроме
него самого. Џетр €льич верно сказал. ‡начит, надо думать.
     € Ђлеша думал - настойчиво, стиснув зубы, наперекор всему, что болело в
сердце  и  повергало в  отчаЯние.  Џодобно  погорельцу,  который,  бродЯ  по
пожарищу,  отыскивает, что же уцелело от огнЯ, он искал в своей опустошенной
душе то, с чем можно было продолжать жить.
     ‘перва ему  казалось,  что  найти хоть что-нибудь годное среди обломков
детства,  взорванного час тому назад,  невозможно. ‘ печальным удивлением он
вспоминал клЯтву  на  озере,  серо-голубой севастопольский крейсер,  спор  с
отцом в сосновом бору,  военно-морской кружок, хлопоты с ‚аськой в горкоме о
путевках...   ‚се  это  было  наивным,   мальчишеским,   все  было  звеньЯми
распавшейсЯ цепи.  Џотом  в  сознании его  всплыло суровое и  требовательное
слово "долг".  € тогда звеньЯ эти неожиданно стали соединЯтьсЯ.  ‡адымленные
взрывом, залитые кровью, они снова складывались в цепь, порвать которую было
уже невозможно.
     Њысль за мыслью,  довод за доводом в нем созревало решение. Ћно не было
новым.  Ќовой была та убежденность,  которую Ђлеша впервые в  жизни ощущал в
себе всем своим существом и о которой,  наверное,  и говорил ему Џетр €льич.
‚от она и пришла,  пришла сама,  и он тотчас угадал ее,  как те, кто никогда
еще не испытал любви, угадывают ее приход. Ќи в объЯснениЯх, ни в доводах не
было надобности. Ѓыла одна чрезвычайнаЯ простота: иначе - нельзЯ. ‚от и все,
все доводы и доказательства. Ћн знал, что другого длЯ него в жизни нет.
     Ќет - потому что в жизни нет жизни. Ќет - потому что делать, создавать,
совершенствовать что-либо немыслимо,  если над тобой,  над всей жизнью висит
вот  такаЯ  набухшаЯ молниЯми туча.  Ћна  не  может развеЯтьсЯ,  она  должна
разразитьсЯ грозой,  котораЯ уничтожит все, что ты делал, убьет твоих друзей
и тебЯ.  "ѓроза же непременно будет",  - сказала мать. “дивительно, как люди
видЯт грозу и не видЯт войны. Ћна вроде этой тучи. ‚едь где-то там, у озера,
уже гремит гром,  льет ливень,  и  если здесь еще жара и солнце,  так это не
значит, что грозы нет. ‚прочем, и сам он не понимал этого до сих пор. "‚ойна
непременно будет" -  вот что он понимал. Ђ оказываетсЯ - не будет, а есть. €
все дело лишь в  том,  успеет ли  он занЯть свое место в  строю,  когда туча
придвинетсЯ сюда, где солнце и тишина.
     ’ак  решающий этот час в  жизни ЂлексеЯ ђешетникова навсегда свЯзалсЯ в
его  представлении с  видением зловещей тучи,  в  недрах  которой шевелилась
мрачнаЯ сила и проблескивали молнии.
     ѓод за годом война придвигалась.  ’ам, где он жил и училсЯ, была тишина
и  солнце,  а  где-то  далеко,  у  озера •асан,  молниЯ уже  убивала и  гром
разрушал.  Џотом все  чаще  стали сверкать вокруг эти  молнии,  предвещавшие
близость грозы:  на реке •алхин-ѓол,  у Љарпатских гор, в снегах Љарельского
перешейка,  -  пока  июньской  короткой  ночью  не  разразилсЯ  разрушающий,
смертоносный ливень бомб и снарЯдов.


        ѓ‹Ђ‚Ђ Џџ’Ђџ

     …сли в купе железнодорожного вагона потолок понизить до уровнЯ багажных
полок,   само  купе  расширить  настолько,  чтобы  между  спальными  полками
разместились вдоль окна еще две,  одна над другой,  а свободное пространство
занЯть столом с опускными крыльЯми и двумЯ узенькими шкафиками у дверей, - в
точности  получитсЯ кормовое помещение сторожевого катера,  носЯщее  громкое
наименование "кают-компаниЯ".
     Љак  известно,  кают-компаниЯ  предназначаетсЯ длЯ  принЯтиЯ пищи,  длЯ
отдыха,  длЯ занЯтий,  но  уж  никак не длЯ ночлега.  Џоэтому на катерах это
помещение следовало бы  назвать просто шестиместным кубриком,  ибо  здесь по
малости  катера  отведены  места   длЯ   сна   боцману,   старшине-минеру  и
старшине-радисту на  нижних диванчиках и  трем  матросам -  на  верхних.  Ќо
поскольку на  день  верхние койки  опускаютсЯ,  образуЯ собой спинки дивана,
уютно  расположенного в  виде  буквы  "Џ"  вокруг  стола,  за  которым можно
обедать,  пить чай или играть в шахматы и писать письма,  то помещение это в
конце концов исправно выполнЯет функции нормальной кают-компании.
     ‘ходство с железнодорожным купе на решетниковском катере подчеркивалось
еще и тем, что на ходу всЯ кают-компаниЯ трЯслась мелкой непрерывной дрожью.
     ќто досадное свойство не  было врожденным недостатком "‘Љ 0944",  -  он
получил  его  в  бою,  подобно нервному тику  после  серьезной контузии.  Ќа
больших оборотах правый гребной вал его приобретал надоедливую вибрацию, что
сильно  огорчало механика катера  главного старшину Ѓыкова,  которому всЯкаЯ
неполадка в машине была как нож острый. ‚ каких только переделках не побывал
катер,  -  кажетсЯ,  нельзЯ было найти на нем хоть один механизм, кабель или
прибор,  который так или иначе не  пострадал бы  в  бою,  -  но все это было
залечено,  исправлено  и  доведено  "до  нормального порЯдочка" пожженными и
изуродованными  быковскими  руками,  умными  и  неутомимыми.  €  только  эта
контузиЯ  не  поддавалась их  искусству:  длЯ  ликвидации  "трЯсучки"  катер
следовало поднЯть на  береговой эллинг,  что  можно  было  сделать только  в
главной базе,  а  это  отнЯло бы  много  времени.  Љатер  продолжал ходить с
"трЯсучкой", котораЯ почти не сказывалась ни на скорости, ни на стрельбе. Ќо
каждый  раз,  когда  с  мостика давали  телеграфом "самый полный" и  стрелка
тахометра подползала к  тому  проклЯтому числу оборотов,  при  котором корму
катера  начинала  трЯсти  лихорадка  хуже   малЯрийной,   Ѓыков   мрачнел  и
демонстративно переходил из  отсека  бортовых моторов  к  своему  любимцу  -
среднему мотору,  который,  как и полагаетсЯ всЯкому кореннику, отличалсЯ от
горЯчих   и    своенравных   пристЯжных   добросовестностью   в   работе   и
уравновешенностью характера.
     Ћсобенно  сильно  сказывалась  эта   трЯска  в   корме,   то   есть   в
кают-компании.  ‚се  предметы на  столе,  позвЯкиваЯ или  побрЯкиваЯ,  бойко
передвигались по линолеуму в разнообразных направлениЯх, пока не упирались в
медный бортик по краЯм стола,  специально сделанный Ѓыковым.  Џоэтому многие
из функций кают-компании на походе отпадали.  Џисать письма,  например, было
бы неосторожно: родные, увидев дрожащий почерк и наскакивающие друг на друга
буквы,  могли решить, что любимый сын или муж заработал на катере сильнейшее
нервное расстройство.  ахматы тоже бесполезно покоились в  шкафчике с  того
днЯ, когда на "‘Љ 0944" произошел редчайший в истории шахматной игры случай.
Џрокурор базы и  флагманский врач,  шедшие на  катере "с оказией",  вздумали
провести времЯ за доской,  по в  середине партии обнаружили,  что старатьсЯ,
собственно, нечего: оба королЯ давно уже получили мат. Џроизошло это потому,
что ладьи, слоны, пешки и даже солидные ферзи, дружно отплЯсываЯ на доске во
времЯ  размышлений  партнеров  диковинную  кадриль,   своевольно  переменили
позиции,   позорно  открыв  противнику  своих  королей.   ’аким  образом,  в
кают-компании "‘Љ 0944" на походе можно было только принимать пищу, и то при
условии самой скупой сервировки. ‚прочем, ни командиру, ни его помощнику, ни
механику  на  ходу  было  не  до  писем  и   шахмат,   а   случайным  гостЯм
предоставлЯлось коротать времЯ по своему усмотрению.
     Ќа  этот  раз  в  кают-компании  гостей  было  двое  -  командир группы
разведчиков лейтенант  ‚оронин  и  майор  ‹уников,  командир  прославленного
отрЯда морской пехоты,  оба в  ватных куртках и  штанах,  в грубых сапогах с
низкими голенищами.  ‚се,  что было навешано на них,  когда они поЯвились на
катере:  сумки,  гранаты,  каски,  фонари,  вещевые мешки,  флЯги,  бинокли,
автоматы,  запасные диски, котелки, теперь лежало грудой на диванчике левого
борта. Љазалось удивительным, что все это снЯто с плеч всего-навсего двоих.
     ’ому  занЯтию,   которое  они  нашли  себе,   "трЯсучка"  нисколько  не
препЯтствовала.  ‚оронин держал в  руках карту крупного масштаба,  а  майор,
поднЯв глаза к подволоку,  неторопливо и обстоЯтельно описывал местность, по
которой группе придетсЯ пробиратьсЯ ночью Џоходило,  будто на подволоке была
копиЯ карты,  -  с такой точностью перечислЯл он приметные места,  способные
служить в темноте ориентиром:  резкие повороты ущельЯ,  по которому придетсЯ
уходить от места высадки,  аллею,  ведущую к сгоревшим домам совхоза, откуда
лучше взЯть прЯмо на север, чтобы пересечь шоссе в наиболее пустынном месте.
Ћн  добралсЯ уже  до  виноградника,  означавшего место безопасного подъема в
горы, когда в кают-компанию вошел лейтенант ђешетников.
     - ‘кладывайте карту,  товарищ ‚оронин,  хозЯин кушать пришел,  - сказал
майор, отодвигаЯсь к середине дивана.
     - Њы и гостей кормим, - улыбнулсЯ ђешетников, снимаЯ ушанку.
     - „а  мы,  собственно,  кончили,  -  сказал ‚оронин,  запихиваЯ карту в
планшет. - „о гор уже добрались, а там и рассвет застанет.
     Њайор посмотрел на  него  сбоку и  усмехнулсЯ,  отчего сухаЯ и  как  бы
выветреннаЯ кожа худощавого лица собралась в уголках глаз в мелкие морщинки,
что  сразу изменило его выражение:  напрЯженнаЯ сосредоточенность,  с  какой
майор искал на подволоке детали невидимой карты,  исчезла, и теперь оно было
лукавым и хитровато-насмешливым.
     - Љончили?  -  спросил  он.  -  ќто  мы  с  вами  пока  без  противника
разгуливали,  как на кроссе в ‘окольниках...  Ђ если возле шоссе -  помните,
высотка  там  удобнаЯ  -  немцы  заставу  догадались выставить?  Џоищите-ка,
лейтенант,  куда  нам  тогда подаватьсЯ...  Ќет,  нет,  -  остановил он  его
движение,  -  вы  карту не трудитесь доставать,  вы на нее уже насмотрелись.
Џрипоминайте без карты.
     ‹ейтенант  ‚оронин  поднЯл  глаза  к  подволоку,  будто  отыскивал  там
магическую карту майора,  но, видимо, длЯ него она оказалась что-то не очень
разборчивой, так как он вздохнул и покрутил головой:
     - ’рудновато, товарищ майор...
     - Ђ если на берегу придетсЯ вспоминать? ’ут-то легче: никто не стрелЯет
и не торопит...  ‚споминайте,  лейтенант, пока времЯ есть. Љарта у командира
должна всЯ в мозгу быть, мало ли что! Ђ если вы ее потерЯете?
     - џ старшине †укову вторую дал, - обиженно сказал ‚оронин.
     - Џодумаешь,  сейф нашли...  Ђ если ваш †уков на мину наступит? Ќет уж,
давайте-ка без карты, а Я пойду погулЯю, пока светло...
     ‚оронин откинулсЯ на  диване и  плотно закрыл глаза,  -  очевидно,  так
вспоминать карту ему было удобнее, - а майор надел каску и хотел встать, но,
взглЯнув на него,  передумал,  достал железную коробку с  табаком и деловито
начал  скручивать впрок  папиросы,  ловко приминаЯ табак тонкими и  нервными
пальцами, совсем не похожими на видавшие виды пальцы окопного воина.
     ђешетников тоже закурил, с любопытством разглЯдываЯ ‹уникова. Ћн слышал
о  нем многое,  но  видел его лишь второй раз.  ‚первые он встретилсЯ с  ним
утром  у  командира  дивизиона  при  получении заданиЯ.  ’огда  ‹уников  его
разочаровал.   ђЯдом  с  ‚ладыкиным,   всегда  подтЯнутым,  выбритым,  почти
щеголеватым, всегда свежим даже после бессонной ночи похода (чему ђешетников
втайне завидовал),  майор  в  своем мешковатом и  сильно потертом кителе,  в
порЯдком  заношенных  брюках,  заправленных  в  сапоги,  казалсЯ  тусклым  и
незапоминающимсЯ.  €  его  манера