        ‹еонид ‘ергеевич ‘оболев. ’оповый узел


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: ‹.‘оболев. "ЊорскаЯ душа". ђассказы
     €здательство "‚ысшаЯ школа", Њосква, 1983
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 20 февралЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


        I

     "Њощный"  нес  незаметную  службу:  вечно  заваленный  до  самой  трубы
бочками,  тюками,  Ящиками,  он ходил с разными поручениЯми в ‹енинград,  на
форты,   в  Ћраниенбаум,  перетаскивал  баржи  и  шаланды,  глубокой  осенью
настойчиво пробивалсЯ во льду,  задорно наскакиваЯ на льдины своим высоким и
острым форштевнем.  Џорой он  пыхтел на рейде,  разворачиваЯ огромную махину
линкора,  длЯ чего,  однако, ему требовалась помощь "Њогучего" и "‘ильного",
ибо мощность "Њощного" заключалась главным образом в  его названии:  это был
обыкновенный   портовый   буксир   полуледокольного   типа,   невзрачный   и
трудолюбивый работЯга на все руки.
     ’ем  не  менее  ѓригорий  Џрохорыч,  бессменный  его  капитан,  всерьез
обиделсЯ,  когда  портовые малЯры  к  началу  кампании замазали гордое слово
"Њощный" и  вывели  на  бортах невыразительные знаки  "ЉЏ-16",  что  значило
"буксир No  16  Љронштадтского порта".  ‚  виде  протеста ѓригорий Џрохорыч,
выпросив у малЯров той же краски,  собственноручно подновил надпись "Њощный"
на всех четырех спасательных кругах и на пожарных ведрах.
     - Љапе,  капе...  что за капе,  да еще шестнадцатый? Љорабль имЯ должен
иметь,  а не номер, - жаловалсЯ он за вечерним чаем дружку своему, машинисту
„роздову,  которого величал "старшим механиком".  Ћба они, старые балтийские
морЯки,  служили на "Њощном" по вольному найму,  служили плотно и  устойчиво
добрый десЯток лет,  оба были приземисты,  суровы и в свободное времЯ гонЯли
чаи в количестве непостижимом.
     - ’ак разве ж это корабль? - отвечал тот, с хрустом надкусываЯ сахар. -
Ќа кораблЯх мы с тобой,  ѓригорий Џрохорыч, свое отплавали... Ѓандура это, а
не корабль...
     ‡десь  опЯть  начиналсЯ  горЯчий  спор,  имевший  многолетнюю давность.
„роздов,  человек склада трезвого и иронического, любил подразнить капитана,
который  считал  свой  буксир  кораблем,  наводил на  нем  военный порЯдок и
воспитывал в почтении к чистой палубе молодежь, в особенности ‚аську †илина,
занозистого  кронштадтского  паренька,   а  от  своего  "старшего  механика"
беспощадно требовал, чтобы "Њощный" не дымил, как паровоз, а ходил без дыма,
как и полагаетсЯ военному кораблю.
     Џеремена названиЯ огорчила ѓригориЯ Џрохорыча гораздо больше,  чем  мог
предполагать   это   „роздов.    …сли   "Њогучий",    "‘ильный"   и   прочие
буксиры-близнецы,  волей порта превращенные в  номерные ЉЏ,  были длЯ других
капитанов только местом довольно беспокойной службы,  то  длЯ  него "Њощный"
был кораблем.  Ђ  в понЯтие "корабль" ѓригорий Џрохорыч за тридцать с лишним
лет своей флотской службы привык вкладывать огромное содержание.
     Ќо  добиватьсЯ,  что именно означает длЯ него корабль,  было бы  так же
бесполезно и  жестоко,  как  требовать от  матери  точных  разъЯснений,  что
представлЯет длЯ  нее  ее  ребенок и  на  основании каких  именно данных она
страстно верит в то, что сын ее - лучше, красивее, виднее других.
     Љорабль был длЯ него смыслом и содержанием жизни.  Џожалуй,  этой общей
фразой вернее всего  будет передать все  то,  что  заставлЯло его  рисковать
порой здоровьем,  отдавать кораблю все силы и  чувства,  двадцать лет подрЯд
вскакивать  задолго  до  побудки  и  осматривать палубу,  шлюпки  и  краску,
соображаЯ,  с чего начать дневные работы, чтобы корабль был всегда нарЯдным,
подтЯнутым,  чистым  и  великолепным,  -  ибо  двадцать лет  подрЯд ѓригорий
Џрохорыч был боцманом:  на крейсерах,  потом на учебных кораблЯх и, наконец,
на линкоре.
     Џри этих переходах с  кораблЯ на корабль он испытывал всегда одну и  ту
же смену чувств.
     ‘перва это  была  остраЯ горечь расставаниЯ с  командой,  с  которой он
сжилсЯ и  вместе с  которой терЯл друзей и  учеников,  оставлЯЯ в  них часть
самого себЯ;  со знакомой палубой,  где каждый уголок был длЯ него историей;
со  шлюпками,  в  быстрый ход и  в  ослепительную белизну весел которых было
вложено так  много  его  боцманского труда.  ќту  горечь расставаниЯ сменЯло
неодобрительное  недоверие  к  новому  кораблю  и  его  команде:   все  было
непривычно,  все выглЯдело иначе,  люди все незнакомые,  ни  на  кого нельзЯ
положитьсЯ,  и  везде  требовалсЯ свой  глаз  -  и  стопора  Якорного каната
захватывали  звеньЯ  не  по-человечески,  и  шпиль  заедал,  и  шлюпки  были
какими-то неуклюжимы, как рыбачьи лодки.
     Ќо   силой   великого  понЯтиЯ  "свой   корабль"  все   вскоре  чудесно
преображалось:  и  стопора оказывались самыми  надежными,  и  шлюпки  самыми
изЯщными и  быстрыми на  всем флоте,  и  в  команде обнаруживалсЯ какой-либо
самый лучший на  все корабли плотник или малЯр,  и  опЯть знакомой гордостью
билось сердце при взглЯде со стенки или с катера на этот новый,  недавно еще
чужой,  корабль.  Ђ  прежний -  смутным и дорогим видением отходил в глубины
чувства и  памЯти,  жил  там  непререкаемым примером всего  самого  лучшего,
быстрого и  толкового:  "Ђ  вот у  нас на  "Ѓогатыре" выстрела* в  полминуты
заваливали, и какие выстрела!" € боцманскаЯ дудка давала тЯге талей и брасов
богатырский темп,  и  огромные бревна,  взмахнув одновременно,  как  длинные
узкие  крыльЯ,  за  полминуты плотно  прижимались к  высоким бортам "Ћкеана"
совершенно так же, как и на "Ѓогатыре". € только при встрече в море или стоЯ
рЯдом  в  гавани  с  прежним  своим  кораблем,   ѓригорий  Џрохорыч  ревниво
всматривалсЯ в  него,  ища  знакомые и  милые  сердцу черты  и  по  привычке
вглЯдываЯсь,  плотно ли  занайтовлены шлюпки и  не  висЯт ли  из-под  чехлов
концы.
     ______________
     * ‚ыстрел - горизонтальное бревно, отваливаемое перпендикулЯрно к борту
кораблЯ длЯ привЯзи шлюпок.

     ЏривЯзанность  ѓригориЯ   Џрохорыча   к   военному   кораблю,   к   его
налаженности, порЯдку, силе и чистоте легче всего было бы объЯснить чувством
местного патриотизма.  Ќо  удивительно было то,  что за  годы службы все эти
корабли,  каждому из которых он отдавал частичку своего сердца,  неразличимо
смешивались в одно общее понЯтие - корабль.
     €менно  это  понЯтие заставило его  вместе с  шестью такими же  старыми
балтийскими матросами  бросить  в  ѓельсингфорсе надежную  и  родную  палубу
крейсера и  с малым чемоданом,  в котором лежали хлеб,  консервы и кой-какой
инструмент,  кинутьсЯ на  миноносец "Џронзительный";  на  том почти не  было
команды,  а к городу подходили немецкие войска, и флот должен был немедленно
уходить сквозь тЯжелые льды в  Љронштадт,  чтобы не оставить военные корабли
под сомнительной защитой бумажных пунктов мирного договора.  "Џронзительный"
стоЯл в самом городе, в ћжной гавани. Ћн прижалсЯ к стенке, и все четыре его
орудиЯ встали на  нем дыбом,  как шерсть на  маленьком,  но  отважном щенке,
готовом ринутьсЯ в  схватку,  не  обещающую ему  ничего доброго,  -  горЯчие
головы оставшихсЯ на  нем матросов не задумались бы дать залп по белофинским
или  немецким отрЯдам,  если  только  они  посмеют коснутьсЯ красного флага,
трепетавшего на кормовом флагштоке беспомощного кораблЯ.
     Њатросы  с  крейсера,   среди  которых  один  был  членом  –ентробалта,
разъЯснили  морЯкам  "Џронзительного",   что  стрелЯть  нельзЯ,  потому  что
все-таки мир,  а  вот уходить надо во  что бы  то ни стало.  Ђ  стало это во
многое:  людей на  миноносце было  раз-два  -  и  обчелсЯ,  машины устали от
трехлетних дозоров и штормов,  из командного состава не покинул кораблЯ один
только бывший минный офицер.  ’ем  не  менее "Џронзительный" принЯл за  ночь
уголь,  подправил неполадки в  машине и котлах и в тот самый день,  когда на
эспланаде,  упиравшейсЯ в  гавань,  защелкали  уже  выстрелы  немцев,  отдал
швартовы и ушел в лед.
     —етырнадцать суток  он  пробивалсЯ в  ледЯных полЯх,  ловчась попасть в
извилистую щель, оставленную во льду прошедшими перед ним кораблЯми. „ва днЯ
удалось отдохнуть:  его  подобрал на  буксир  транспорт.  Ќо  на  третий они
обогнали  застрЯвшего  во  льду  "‚нимательного",  у  которого  начисто  был
сворочен на сторону его длинный таран и обломаны оба винта.  "Џронзительный"
уступил ему  свое  место на  буксире и  пошел опЯть пробиватьсЯ сам.  ‹ьдины
порой  сжимались,  и  тогда  слабенький  корпус  миноносца  трещал,  зажатый
огромным ледЯным  полем,  которому раздавить корабль представлЯло столько же
трудности,  сколько  створке  ворот  хрустнуть  костЯми  цыпленка.  Џрохорыч
кидалсЯ в трюм,  клал там ладонь на вздрагивающую сталь обшивки -  и под ней
Явственно ощущалсЯ холодный и тЯжкий напор льда. ђазбили шлюпки - все дерево
на корабле ушло на подкрепы шпангоутов,  в  отчаЯнии выбирались задним ходом
из  предательской холодной  щели,  неумолимо  зажимавшей  борта,  и  однажды
обломали себе на этом правый винт.  Џошли под одним, хромаЯ, - но все же шли
и  шли,  шли  вперед,  в  родимый Љронштадт.  ‚озле  ѓогланда остраЯ  льдина
все-таки пропорола борт в правой машине,  и четверо суток Џрохорыч провел по
колени в ледЯной воде,  откачиваЯ на смену с другими воду, все прибывающую в
зазорах спешно сооруженного им  пластырЯ.  ‘  тех  пор и  въелсЯ в  него тот
отчаЯнный ревматизм,  от которого он криком кричал перед непогодой и который
не  давал с  прежней живостью носитьсЯ по  палубе того кораблЯ,  где он  был
боцманом.
     ‚се это было сделано во  имЯ маленького чужого ему кораблЯ,  на котором
он даже не плавал, и поэтому вернее было бы говорить не о любви к кораблю, а
о любви к флоту.  Ќо ѓригорий Џрохорыч никогда не вдавалсЯ в глубокий анализ
своих чувств и служил флоту попросту - так, как умел и как чувствовал.
     ђевматизм и  привел его  на  "Њощный".  ‹ет  десЯть тому  назад,  после
торжественного подъема  флага  в  день  ЋктЯбрьской  годовщины,  командир  и
комиссар   линкора   перед   фронтом   всей   команды   поздравили   его   с
двадцатипЯтилетием службы  на  Ѓалтийском флоте  и  вручили  золотые часы  с
надписью. Џотом комиссар в каюте повел речь о том, что если ему понатужитьсЯ
и  едать кое-какие экзамены,  то его переведут в средний комсостав и сделают
на линкоре вторым помощником командира. Џерспектива эта не на шутку испугала
ѓригориЯ Џрохорыча,  да и  годы давали себЯ знать вместе с  ревматизмом.  Ћн
призналсЯ комиссару,  что последнее времЯ думает не о повышении,  а об уходе
на  покой (потому что служить по-настоЯщему ему уже трудновато),  но  что не
одну  ночь  он  проворочалсЯ без  сна  перед  страшным призраком бездельЯ на
берегу.  Ќабравшись духу,  он  попросил себе  спокойного места на  маленьком
корабле,  где полегче, но только не на берегу, где с непривычки ему долго не
протЯнуть.
     ’ак  он  стал  капитаном "Њощного" и  с  первого же  днЯ  завел на  нем
настоЯщие флотские порЯдки: нормальную приборочку с драйкой палубы и чисткой
железа и медЯшки, форму одежды, воинскую дисциплину, которой не очень охотно
подчинЯлсЯ вольнонаемный экипаж,  и  даже  добилсЯ  того,  что  по  утрам  с
подъемом флага весь его  "комсостав",  то  есть "старший механик" и  боцман,
ходивший у  него в чине "старшего помощника",  рапортовал ему о том,  что на
вспомогательном корабле "Њощный" особых происшествий не случилось.
     ‚ порту подсмеивались над чудачествами старика,  не сумев разобратьсЯ в
их  истинной высокой  природе,  но  вскоре  с  удивлением заметили,  что  на
"Њощном" и старенькие машины реже ломаютсЯ,  и на палубу приЯтно ступить,  и
все  поручениЯ выполнЯютсЯ точно  и  быстро,  и  что  в  любое  времЯ  суток
"Њощного" можно выслать куда угодно, потому что капитан всегда на корабле, а
команда уволена в  город  с  таким расчетом,  чтобы с  остальными можно было
немедленно развести пары и  выйти из  гавани.  Џравда,  на  "Њощном" не  раз
сменЯлсЯ весь личный состав,  набираемый из кронштадтской вольницы,  пока не
подобрались на нем люди, в той или иной степени разделЯющие взглЯды ѓригориЯ
Џрохорыча на  флотскую службу,  под каким бы  флагом она ни протекала -  под
синим портовым или под военным.
     € хотЯ он все же нашел длЯ самолюбиЯ лазейку,  разъЯснив „роздову,  что
подводные лодки тоже называютсЯ номерами -  ‘-1,  ™-315,  и  поэтому в конце
концов в  наименовании ЉЏ-16  особой обиды  нет,  но  буквы и  цифры эти  он
употреблЯл только в  документах,  а  на  палубе и  в  порту упорно продолжал
называть ЉЏ-16 "Њощным".
     —ерез  полтора  месЯца  после  этого  событиЯ  "Њощный"  возвращалсЯ  в
Љронштадт,  сдав далекой батарее провизию,  газеты, снарЯды, новый патефон и
принЯв пустую тару.  Ћсенний день  выдалсЯ тихий  и  солнечный,  и  Џрохорыч
позволил себе спуститьсЯ в  каюту -  погонЯть чаек.  Ќо  на шестом стакане в
светлый люк просунулась с верхней палубы голова „роздова:
     - ќй, капитан, живыми ногами наверх! ЏолюбуйсЯ-ка!
     ‚ голосе его было такое ехидство,  что Џрохорыч встревоженно вылетел на
палубу - и ахнул.
     Љонтркурсом с  "Њощным"  расходилсЯ  невиданный,  великолепный корабль.
‘тремительный, низкий, гудЯщий сильными вентилЯторами, ладный и стройный, он
мчал на себе по морю длинные стволы орудий, широкогорлые торпедные аппараты,
точные разлапистые дальномеры,  хитрые радиоприборы -  всю эту военную мощь,
экономно и  умно расположенную над сильными машинами и котлами.  Ѓезупречные
обводы его корпуса разрезали сверкающую воду, а за кормой, словно прилипнув,
стоЯл пенистый бурун, доказывающий ту огромную быстроту, с которой летела по
воде эта отлитаЯ в металл волЯ к победе.
     €  ѓригорий Џрохорыч,  любуЯсь  новым  красавцем,  вступившим в  строй,
наставительно подмигнул „роздову:
     - “чись, механик: идет, что торпеда, а дым где?
     €  точно,  над низкими трубами миноносца чуть дрожал прозрачный горЯчий
воздух:  всЯ  горючесть нефти была  поглощена его  котлами без  остатка.  Ќо
„роздов Ядовито кивнул на него.
     - ’ы не на трубы смотри... ѓрамотный?
     ѓригорий  Џрохорыч взглЯнул и  насупилсЯ:  острым  морским  взглЯдом он
отчетливо разобрал на  корме  надпись  "Њощный".  ‚аська  †илин,  дождавшись
этого,  откровенно захохотал,  но  тут  же  осексЯ,  ибо  ѓригорий  Џрохорыч
повернулсЯ к нему грознее тучи:
     - ‚ахтенный! Џочему не салютуешь? “става не знаешь?..
     ‚аська тотчас прыгнул к  мачте и  поспешно приспустил флаг,  а Џрохорыч
скомандовал "смирно",  приложив ладонь к старой своей боцманской фуражке,  и
замер так недвижной статуей: невысокий, плотный, седеющий балтийский морЯк с
обветренным коричневым лицом.
     € было в этой его неподвижности что-то такое торжественное,  что притих
и  смешливый ‚аська,  перестал улыбатьсЯ и „роздов,  подтЯнулись и остальные
"вольнонаемные", вылезшие на палубу глЯнуть из-за Ящиков и бочек на чудесное
видение  свежей,  юной  силы  Ѓалтийского  флота.  ‚  тишине  слышалсЯ  лишь
торопливый и трудолюбивый стукоток поршней одного "Њощного" и ровный могучий
гул турбин и вентилЯторов другого. Ќа гафеле миноносца дрогнул распластанный
ходом новенький флаг -  белый с синей полосой, с красной звездой и советским
гербом. Ћн приспустилсЯ на миг, отвечаЯ поклону старенького синего портового
флага, и вновь взлетел на гафель.
     Њиноносец промчал  мимо,  и  тогда  пологаЯ бесшумнаЯ волна,  рожденнаЯ
бешеным вращением его  винтов,  добежала до  буксира и  легко,  без  усилиЯ,
повалила  его  на  борт.   Џо  палубе  загремели  Ящики,  ‚аська  кинулсЯ  к
покатившейсЯ к  фальшборту бочке,  а  к ногам ѓригориЯ Џрохорыча,  громыхаЯ,
подлетело сбитое Ящиком пожарное ведро.
     ќтим внезапным авралом смыло всю торжественность,  и ѓригорий Џрохорыч,
поймав ведро,  дал  волю своему Языку,  забыв сам  свои требованиЯ соблюдать
военно-морской устав.  €  только когда бочки и Ящики были словлены и надежно
принайтовлены к  палубе,  он заметил в  руках ведро,  которым,  оказываетсЯ,
размахивал.  Ћн повесил ведро на место,  взглЯнул на надпись на нем и  пошел
вниз, коротко кивнув ‚аське:
     - Џерекрасить!
     ’ак  бывший  "Њощный"  окончательно стал  скромным  ЉЏ-16.  Ќо  теперь,
распекаЯ  за  опоздание с  берега  или  за  неполадки на  корабле,  ѓригорий
Џрохорыч неизменно заканчивал свой громовый фитиль словами:
     - Ќет в  тебе гордости настоЯщей за  корабль...  Љакой из  тебЯ балтиец
выйдет? ’ы припомни, облом, кому мы свое имЯ передали?..
     € медЯшка на ЉЏ-16 сиЯла не хуже,  чем на самом "Њощном", на палубе и в
машине  держалась  совершенно военнаЯ  чистота,  и  даже  „роздов  ухитрЯлсЯ
сводить пышный султан дыма,  обычно колыхавшийсЯ над  трубой,  до  тоненькой
серой струйки.


        II

     ‚  холодный ноЯбрьский вечер ЉЏ-16 входил в  Љронштадтскую гавань.  Ћна
была погружена во мрак,  как и весь город,  и темные силуэты насторожившихсЯ
кораблей едва угадывались у стенки.  Џронзительный штормовой ветер свистел в
древних деревьЯх Џетровского парка,  и  порой сеть голых их ветвей отчетливо
проступала  на  бледном  голубом  фоне:   это  прожектор  с  далекого  форта
просматривал небо и  море.  ‚се эти дни корабль не  знал отдыха,  времЯ было
тревожное,  и  ѓригорий Џрохорыч даже не нажимал на чистоту -  команда и так
недосыпала и забыла о береге.
     …два подошли к стенке, из темноты долетел голос нарЯдчика:
     - ѓригорий Џрохорыч, вас командир порта экстренно требует!
     €  Џрохорыч,  как был в рабочей робе,  спрыгнул на стенку.  Ћн вернулсЯ
часа  через  два,  торжественный и  серьезный,  собрал  команду в  кубрике и
сообщил, что ЉЏ-16 получает боевое задание и что он сам и "старший механик",
как младшие командиры запаса,  остаютсЯ на корабле,  прочей же вольнонаемной
команде  надлежит утром  получить в  управлении порта  расчет,  поскольку их
заменЯт краснофлотцами.
     ’огда встал взволнованный ‚аська †илин и  объЯвил,  что  он  с  кораблЯ
никак не уйдет,  пусть уводЯт силой,  и что ѓригорий Џрохорыч, видно, за это
времЯ совсем замоталсЯ, потому что не догадалсЯ сказать командиру порта, что
они никакие не "вольнонаемные",  а советские люди и балтийские морЯки, и что
довольно стыдно в  первый день  войны сдавать боевой корабль дЯде,  а  самим
припухать в Љронштадте,  развозЯ капусту,  которую,  слава богу,  достаточно
повозили.  ‡а ним то же говорили и  другие,  даже кочегар Њаксутов,  который
прежде  ловчилсЯ от  всЯкой работы по  старой малЯрии,  и  ѓригорий Џрохорыч
тотчас же пошел опЯть к командиру порта,  забежав на этот раз домой и сменив
китель на тот,  который он не надевал уже десЯть лет,  -  с  тремЯ узенькими
золотыми нашивками на рукавах.
     ’ак  началась  боеваЯ  служба  ЉЏ-16.  ’рех  человек,  в  том  числе  и
Њаксутова,  командир порта все-таки списал,  и на их место пришли запасники.
Ќа  баке  поЯвилсЯ пулемет,  в  рубке -  крохотнаЯ радиостанциЯ,  и  вечером
следующего днЯ ЉЏ-16  был уже в  далекой бухте,  где сосредоточились корабли
десантного отрЯда, а ночью он стоЯл в охранении, и ‚аська †илин первым встал
на вахту к пулемету и ракетам.
     „ва  днЯ  ЉЏ-16  моталсЯ  там,   перевозЯ  на  корабли  людей,  оружие,
продовольствие,  воду в  анкерках,  снарЯды,  бегаЯ по  рейду с  поручениЯми
командира отрЯда, который держал флаг на миноносце "Њощный".
     Ќа третий день с утра у ѓригориЯ Џрохорыча заныли ноги,  а к полудню, и
точно,  повалил густой снег. Ћн падал мокрыми крупными хлопьЯми на корабли и
в  черную  воду,  совершенно уничтожив  видимость.  ЉЏ-16  застрЯл  у  борта
"Њощного".
     ѓригорий Џрохорыч оставалсЯ на  мостике,  любуЯсь кораблем,  на горЯчих
трубах  которого  хлопьЯ  снега  мгновенно  превращались  в  воду,  медленно
стекавшую струйками по  безупречной серо-голубой краске.  ’ут его окликнул с
борта  молодой капитан второго ранга.  ќто  был  командир всего  отрЯда,  но
ѓригорий Џрохорыч узнал в  нем веселого курсанта Љолю Љурковского,  которого
двенадцать лет назад он  посвЯщал в  тайны морской практики и  который никак
почему-то не мог осилить топового узла, пока ѓригорий Џрохорыч, осердЯсь, не
заставил его вЯзать этот узел при себе сорок раз подрЯд и  не  добилсЯ того,
что  пальцы  Љурковского  сами  находили  переплетениЯ этого  нехитрого,  на
боцманский взглЯд,  сооружениЯ.  Љурковский позвал ѓригориЯ Џрохорыча попить
чайку, и тот, стараЯсь казатьсЯ по-прежнему молодцеватым, с трудом перекинул
больные ноги через поручни и  тотчас же  почувствовал ими глухую непрерывную
дрожь всего корпуса "Њощного":  вполне готовый к  походу и к бою,  прогретый
корабль,  сотрЯсаемый работой  сотен  механизмов,  дрожал  всем  телом,  как
сильнаЯ и быстраЯ гончаЯ, почуЯвшаЯ след.
     ‚  коридоре под полубаком пахло живым теплом чистого кораблЯ -  немного
паром,  чуть краской,  свежим духом смоленого мата, разостланного у горловин
погребов,   и   горьким  боевым   запахом  артиллерийского  масла,   которым
поблескивали  на  диво  надраенные  медные  лотки  элеваторов,   уходЯщие  в
подволок.  ‚  кают-компании Ярко горел свет,  было уютно и  мирно,  негромко
играло радио,  как будто отрЯд и  не собиралсЯ ночью выходить в операцию,  и
только карта, лежавшаЯ на боковом столике у дивана, напоминала об этом. ‹ишь
за четвертым стаканом Љурковский отвлексЯ от воспоминаний о  курсантстве,  о
линкоре,  о топовом узле,  которого ему в жизни не забыть, и, как будто ни к
чему,  спросил,  какаЯ у ѓригориЯ Џрохорыча команда -  не сдрейфит ли,  если
что? ’от ответил, что команда хотЯ вольнонаемнаЯ, но подходЯщаЯ и положитьсЯ
на нее вполне можно.  ’огда Љурковский подвел его к  карте,  указал на узкий
проход,  именуемый в  просторечье "собачьей дырой",  через  который придетсЯ
пройти отрЯду (так как второй проход к  месту высадки лежит между вражескими
островами),  и сказал, что ввиду такой погоды ЉЏ-16 получает боевое задание.
Ќадо  засветло подойти к  потушенному по  случаю  войны  бакану у  "собачьей
дыры",  стать на  Якорь у  камней и  по  радио с  "Њощного" включить на баке
огонь,  направив его в сторону приближающегосЯ отрЯда. Џо этому огню пройдут
"собачью дыру" все корабли и  транспорты с войсками,  после чего ЉЏ-16 -  не
позднее трех  ноль-ноль -  должен будет следовать за  отрЯдом длЯ  перевозки
десанта на берег, что произойдет в десЯть ноль-ноль.
     ’ут же он приказал одному из лейтенантов взЯть с собой карту и радиокод
и  перебратьсЯ на ЉЏ-16 в  помощь его капитану (он так и  сказал "в помощь",
что очень польстило ѓригорию Џрохорычу).  Љурковский еще раз подтвердил, что
радио можно пользоватьсЯ только длЯ приема и  что у транспорта надо быть без
запозданиЯ.
     ѓригорий Џрохорыч поспешно вышел,  чтобы распорЯдитьсЯ,  и  к  сумеркам
маленький буксир  один-одинешенек подошел к  "собачьей дыре"  и  стал  возле
бакана на  Якорь.  Љ  ночи  снег  повалил невозможно:  сплошнаЯ белаЯ  стена
заволокла все вокруг. ѓригорий Џрохорыч выразил опасение, что условного огнЯ
с  кораблей не  увидЯт,  но помочь было нечем.  †дали радио.  ‘коро из рубки
принесли листок,  лейтенант поколдовал над ним с  кодом,  бормоча:  "ЏетЯ...
‚анЯ...  ‹еша...",  и  потом сообщил,  что  отрЯд все-таки  снЯлсЯ с  ЯкорЯ.
’омительно проходило ожидание второго радио - о включении огнЯ.
     ‘нег все плотнее валил сверху, мостик дважды пришлось пролопатить - так
хлюпала  на  нем  вода.  Љ  полночи  ѓригорий Џрохорыч решил,  что  операциЯ
отложена из-за невозможности пробитьсЯ через этот снег и что отрЯд вернулсЯ.
Ќа  это  лейтенант удивленно повернул к  нему  голову,  вытираЯ мокрый снег,
надоедно набивавшийсЯ за  воротник,  и  спросил  его,  неужели  он  серьезно
думает,  что приказ может быть не выполнен.  Ћн спросил его таким тоном, что
Џрохорыч  почувствовал  уважение  к   этому  мальчику  и  тотчас  пошел  сам
проверить, хорошо ли включаетсЯ огонь.
     Ќо  радио все  же  не  было,  и  лейтенант начал нервничать.  …му стало
казатьсЯ,  что  радист этого маленького буксира проморгал,  что  вернее было
взЯть  с  собой  краснофлотца,  потому что  отрЯд  навернЯка уже  идет  мимо
где-нибудь в этой мокрой неразберихе снега, так как "собачью дыру" он должен
был пройти не  позднее двух часов.  ЋперациЯ никак не  могла быть отложена -
это  было  не  в  характере Љурковского,  и  не  этому учил своих командиров
капитан второго ранга;  следовательно,  оставалось только думать,  что радио
проморгали.  Ћн нагнулсЯ с мостика и крикнул ѓригорию Џрохорычу, чтобы огонь
на  всЯкий случай включили.  џркий  луч  света  ударил в  темноту и  осветил
медленное  и  непрерывное  падение  кружащихсЯ  хлопьев.   ‚ероЯтно,  уже  с
пЯтидесЯти метров  этот  луч  можно  было  только угадать по  слабому сиЯнью
белесого снега;  и,  значит, отрЯд проходил где-то в снегу, мимо камней, без
всЯкой помощи ориентира.
     ‚се эти тревоги и  сомнениЯ лейтенант переваривал в  себе,  а  ѓригорий
Џрохорыч спокойно выжидал.  ‚прочем, тон, которым лейтенант сообщил ему свое
мнение о приказе,  вселил в него непоколебимую уверенность,  что операциЯ не
отложена и  что  отрЯд  нашел  какой-то  непонЯтный способ  пробратьсЯ через
"собачью дыру" и без условного огнЯ.  Џоэтому,  прождав до трех часов, когда
по приказу ЉЏ-16 должен был снЯтьсЯ с ЯкорЯ и идти к месту высадки, ѓригорий
Џрохорыч скомандовал:  "Џошел  брашпиль!",  и  тЯгучий перезвон Якорной цепи
завел на баке песню похода.
     ‹ейтенант  сказал  было,   что  следовало  бы   остатьсЯ  до  получениЯ
распорЯжениЯ,  но ѓригорий Џрохорыч мЯгко,  но настойчиво напомнил ему,  что
его прислали на корабль "в помощь" и что решение он выносит сам как командир
кораблЯ:   отмены  приказа  не   было,   новых  распорЯжений  не  поступало,
назначенный срок истек - следовательно, надо действовать по плану, ничего не
дожидаЯсь,  потому что командир отрЯда запретил пользоватьсЯ радио и врЯд ли
будет  сам  загружать  эфир  подтверждением уже  данного  приказа.  Љорабли,
конечно,  уже каким-то  чудом прошли "собачью дыру",  и  опаздывать к  месту
высадки не  годитсЯ.  …сли  же  от  операции вообще отказались из-за  погоды
(какой мысли он лично не может допустить),  то, не увидев на плесе кораблей,
он вернетсЯ на рейд.
     ‘обытиЯ показали,  что уверенность в  том,  что отрЯд,  несмотрЯ на эту
совершенно непроходимую погоду,  все-таки  выполнил приказ,  -  уверенность,
которую  лейтенант сам  же  вселил  в  ѓригориЯ Џрохорыча и  в  которой  под
давлением обстоЯтельств поколебалсЯ,  -  оказалась правильной. Љогда впереди
под низкими,  набухшим" снегом облаками выросли из  серой воды могучие горбы
острова,  справа в  неЯсной мгле  декабрьского утра ѓригорий Џрохорыч увидел
корабли и транспорты.  Ћни шли из того прохода, который лежал мимо вражеских
островов:  видимо, Љурковский решил воспользоватьсЯ плотной снеговой завесой
и  провел весь  отрЯд там,  избежав необходимости рисковать узким и  опасным
путем мимо "собачьей дыры", и привел отрЯд к месту в точно назначенный срок.
     - “чись,  штурман,  -  сказал ѓригорий Џрохорыч †илину, которого он уже
год приспосабливал к штурманскому делу.  - “чись, как военные корабли ходЯт.
ЊолитьсЯ на них надо!.. Љлади курс на отрЯд!
     Њиноносцы рванулись вперед.  ‡еленые вспышки залпов блеснули в утренней
дымке.  ’ранспорты остановились,  и  целый рой маленьких катеров,  буксиров,
баркасов облепил их высокие важные борта,  а вокруг них закружили сторожевые
суда,  высматриваЯ,  нет ли  где подлодки.  ЉЏ-16  с  полного хода подошел к
назначенному ему транспорту,  и тотчас же на палубу,  как горох,  посыпались
оттуда  краснофлотцы с  винтовками,  гранатами  и  пулеметами.  ‹ейтенант  с
"Њощного" выскочил на  транспорт,  отыскиваЯ свою группу десантников,  а  на
мостик ЉЏ-16  взбежал другой лейтенант,  еще моложе,  и,  поправлЯЯ на поЯсе
гранату, сказал счастливым и задорным тоном:
     - Ћтваливайте, товарищ командир отделениЯ, курс к пристани!
     ѓригорий Џрохорыч удивленно оглЯнулсЯ,  ища,  кому он так говорит,  но,
вспомнив про свои нашивки, улыбнулсЯ:
     - …сть, товарищ лейтенант!
     ЉЏ-16  полным ходом пошел к  берегу.  Њимо,  накренившись на  повороте,
промчалсЯ "Њощный",  и  за  кормой его,  рыча,  встал из воды черный могучий
столб взрыва,  потом другой и третий.  Ћчевидно,  заметили подлодку.  ‚зрывы
глубинных бомб сотрЯсали воду так,  что вздрагивал весь корпус ЉЏ-16, острые
тараны  миноносцев  и  сторожевиков,  носившихсЯ вокруг  транспорта широкими
кругами,  утюжили воду,  целаЯ стаЯ катеров шла с десантом к берегу, и сотни
глаз смотрели,  не  поЯвитсЯ ли  из  воды тычок перископа.  Ќо больше его не
видели.
     Ѓерег   приближалсЯ.    ЉЏ-16   обгонЯл   катера,   баркасы,   буксиры,
переполненные  десантниками.   ‹ейтенант  всматривалсЯ  в  берег,   поднимаЯ
бинокль,  и,  когда он опускал его и  оглЯдывалсЯ на обгонЯемые суда,  такое
нетерпение  горело  в   его   глазах,   что  ѓригорий  Џрохорыч  нагнулсЯ  к
переговорной трубе и крикнул в машину:
     - „роздов, самый полный! Ќе капусту везешь!
     ЉЏ-16 еще прибавил ход и с такой легкостью стал нажимать ушедшие вперед
ЉЏ-12 и ЉЏ-14,  что ѓригорий Џрохорыч изумилсЯ: оба были ходоками неплохими,
в особенности "двенадцатый", бывший "‘ильный". Ќо, нагнав его, он понЯл, что
тот  шел  малым ходом.  ‘  мостика отчаЯнно махал фуражкой капитан и  что-то
кричал.  “меньшив ход и вслушавшись, ѓригорий Џрохорыч понЯл, что у пристани
накиданы мины и что идти к ней опасно.
     - ‚зорвалсЯ кто,  что  ли?  Ќикого ж  там еще нет!  -  крикнул ѓригорий
Џрохорыч.
     - Џущай вперед катера идут, обождем тут, ѓригорий Џрохорыч, опасно!..
     Љ задержавшимсЯ буксирам подошел еще один и тоже уменьшил ход. ѓригорий
Џрохорыч неодобрительно покосилсЯ на него и повернулсЯ к лейтенанту:
     - Љак, товарищ лейтенант, ночевать тут будем или на риск пойдем?
     ‚  голосе  его  была  откровеннаЯ  насмешка,   но  лейтенант  огорченно
подтвердил, что в приказе, и точно, говорилось о возможных минах, наваленных
у  пристани,  и  что  именно поэтому в  первый бросок назначены мелкосидЯщие
катера,   а  буксиры  должны  подойти  к  ней  во  вторую  очередь.   Ћднако
рассудительность,   с  какой  он  это  говорил,  никак  не  вЯзалась  с  тем
нетерпеливым взглЯдом,  которым он  впилсЯ в  далекую пристань,  и  ѓригорий
Џрохорыч отлично понЯл его состоЯние.
     Ћн внимательно его выслушал, вежливо киваЯ головой и одновременно зорко
оглЯдываЯ бухту, потом наклонилсЯ к переговорной трубе и скомандовал:
     - ‘амый полный вперед!
     ‹ейтенант изумленно взглЯнул  на  него,  но  ѓригорий  Џрохорыч,  хитро
подмигнув ему,  указал  вправо от  пристани.  ’ам,  в  глубине бухты,  серел
песчаный плЯж,  и  врЯд  ли  на  острове было  такое  количество мин,  чтобы
засыпать ими всю бухту.
     - Љак,  товарищ лейтенант,  - так же хитро спросил ѓригорий Џрохорыч, -
годитсЯ такое местечко? ‚ приказе ничего о нем не упомЯнуто, а к пристани мы
и не сунемсЯ... ’олько придетсЯ морЯкам малость покупатьсЯ.
     ‹ейтенант одобрительно кивнул головой и перегнулсЯ через поручни:
     - ЏриготовитьсЯ в воду! ѓранаты и винтовки беречь!
     Ћписав крутую дугу и  поливаЯ берег пулеметами,  ЉЏ-16 влетел в бухту и
направилсЯ  к   плЯжу.   ђовной  мирной  гладью  стоЯла  там  вода,   и  под
тускло-серебрЯной ее  поверхностью ничего  нельзЯ  было  угадать.  ‹ейтенант
подумал было о том, что надо бы убрать с бака людей, - если буксир стукнетсЯ
о мину,  так,  конечно,  носом,  - но, понЯв, что и на корме не будет легче,
приготовилсЯ к прыжку,  высоко поднЯв гранату и пистолет.  ѓригорий Џрохорыч
отстранил от  штурвала  рулевого  и  стал  к  рулю  сам,  зорко  и  спокойно
всматриваЯсь в  бухточку,  как  будто подходил к  угольной стенке в  ‘редней
гавани.  €  только сжатые челюсти да  ставшие серьезными глаза  указывали на
некоторую необычность этого подхода к берегу.
     ЊЯгкий толчок шатнул всех на палубе. ‡ашуршал под носом песок, забурлил
винт  на  заднем ходу -  и  всплеск за  всплеском поднЯли брызги на  палубу:
краснофлотцы вслед за лейтенантом прыгали в  холодную воду и  по грудь в ней
бежали на берег.
     ѓригорий Џрохорыч легко  снЯл  с  мели  освобожденный от  людей буксир,
развернулсЯ и пошел за новым отрЯдом. Ќавстречу ему к плЯжу летел осмелевший
"‘ильный",  за ним еще два буксира,  и краснофлотцы на них уже поднимали над
головами винтовки, готовЯсь последовать примеру первого броска.
     - ќх ты,  балтиец!  -  крикнул капитану "‘ильного" ѓригорий Џрохорыч, а
‚аська †илин у штурманского столика немедленно прибавил обидное, но хлесткое
словечко. Џрохорыч неодобрительно повернулсЯ к нему.
     - ’оварищ †илин, в бою ведите себЯ спокойно, - сказал он, в первый раз,
пожалуй, называЯ ‚аську на "вы".


        III

     Ћстров стал своим.  ЉЏ-16 приходил теперь сюда в прежней своей роли - с
бочками,  с  Ящиками,  с  патефонами и  снарЯдами,  как будто и не было того
декабрьского утра, когда он показал здесь дорогу десанту. ’ак как на острове
поЯвлЯлсЯ  только  он,  то  бойцы  гарнизона,  радостно  встречавшие  его  у
пристани,  на третьем же рейсе от избытка чувств переделали ЉЏ-16 в ласковое
словечко "Љапеша", иногда распространЯЯ его в "Љапитошу" или в почтительного
"Љапитона €вановича". Љак это ни странно, новое имЯ, в котором сказалась всЯ
привЯзанность вооруженных островитЯн к  верному им  кораблю,  опЯть  вызвало
протест ѓригориЯ Џрохорыча.  “слышав это фамильЯрное наименование от †илина,
он строго его оборвал,  впрочем,  обращаЯсь на "вы",  так как,  почувствовав
себЯ  на  военной службе,  он  четко  разделЯл теперь  отношениЯ служебные и
внеслужебные:
     - Ѓросьте вы  это  слово,  товарищ штурман (†илин  уже  плотно ходил  в
штурманах).  “ кораблЯ есть свое имЯ,  установленное приказом,  и нечего его
перековеркивать, тем более что оно уже вошло в историю.
     Џод историей ѓригорий Џрохорыч подразумевал вырезку из  газеты "Љрасный
Ѓалтийский флот",  где  в  корреспонденции с  десантного отрЯда  был  описан
первый  бросок  и  отмечена боеваЯ  инициатива командира ЉЏ-16.  †илин  тоже
хранил эту  вырезку,  впрочем,  с  другими,  более  практическими целЯми:  в
короткие часы пребываниЯ в  Љронштадте,  забегаЯ к некоей ‡иночке,  он гордо
вытаскивал  эту   вырезку  и   снова  начинал  рассказывать  свой  первый  и
единственный пока  боевой эпизод,  добавлЯЯ с  таинственным видом,  что  она
вновь кой-чего услышит о "Љапеше" через газету, и тогда уж обЯзательно будет
упомЯнуто и его имЯ.
     Ќо  рейсы на  остров шли обычным порЯдком,  случаЯ показать свои боевые
качества "Љапеше" больше не  представлЯлось,  и  †илин  беспрерывно вздыхал,
нагнувшись над картой в своем штурманском столе:
     - ќх,  и жизнь наша капешнаЯ!..  ‹юди воюют,  а нам все капуста...  Ќет
тебе счастьЯ,  ‚асилий †илин!  ‘  такими темпами до  ѓероЯ ‘оветского ‘оюза,
пожалуй, не дойдешь!..
     ѓригориЯ Џрохорыча речи эти сильно возмущали, Ћблокотившись о поручни и
пошевеливаЯ в  валенках пальцами (ибо  с  каждым рейсом на  остров дело  все
ближе  подходило  к  настоЯщей  зиме),  ѓригорий  Џрохорыч  длительно поучал
†илина,  доказываЯ ему,  что на флоте,  как и  на корабле,  каждому предмету
определено свое  место  и  что  пресловутаЯ капуста есть  тоже  вид  боевого
снарЯжениЯ и  доставлЯть ее на далекий остров -  занЯтие совершенно боевое и
самое подходЯщее длЯ ЉЏ-16. € тут же с гордостью и не без ехидства добавлЯл,
что небось ЉЏ четырнадцатого или двенадцатого на остров не шлют,  потому что
доверить боевую  капусту кораблЯм,  которые шарахаютсЯ в  сторону от  каждой
льдины, никто себе не позволит.
     Ђ  льдины действительно встречались им в заливе все чаще и крупнее.  Џо
берегам уже  образовалсЯ легкий  припай,  и  каждый шторм  откусывал от  его
ровной зеленовато-голубой пелены порЯдочные куски  и  пускал их  в  залив на
разводку,  а у берега мороз и спокойнаЯ вода безостановочно пополнЯли убыль.
Ћдинокие же льдины,  попав в залив, не растворЯлись в его воде, а, наоборот,
несЯ  достаточный  запас  холода,  сами  при  случае  примораживали  к  себе
обливающую их воду и  тоже безостановочно росли,  превращаЯсь в ровные полЯ.
€ногда шторм,  не разобравшись в задании природы,  разламывал и эти плавучие
полЯ,  но мороз методически исправлЯл его ошибку -  и новое поле, смерзшеесЯ
из  льдин,   снова  медлительно  плыло  по  заливу,  отыскиваЯ,  к  чему  бы
приткнутьсЯ и слитьсЯ в еще большее.
     ЉЏ-16  действительно не  шарахалсЯ от  льдин:  оценив  опытным взглЯдом
возраст и толщину льда, ѓригорий Џрохорыч в большинстве случаев шел прЯмо на
поле.  Љорабль  вздрагивал  от  удара,  вползал  на  лед  своим  подрезанным
ледокольным тараном,  с  каждым  сантиметром втаскиваЯ все  большую  тЯжесть
корпуса,   -  и  лед,  не  выдержав,  подламывалсЯ,  разбивалсЯ  в  медленно
переворачивающиесЯ куски,  показываЯ  в  их  изломе  ослепительное сверкание
кристаллов, и, увлекаемый работой винта, тЯнулсЯ к корме. Џорой по льдине от
первого же удара тарана пробегала извилистой судорогой трещина, и тогда поле
распадалось на две части,  между которыми,  раздвигаЯ их бортами, свободно и
без шума проходил ЉЏ-16.  ‚прочем,  иногда -  а  с каждым походом все чаще и
чаще  -  ѓригорий Џрохорыч,  всмотревшись в  лед,  молча  показывал рулевому
направление и  уступал льдине дорогу,  предпочитаЯ разумный обход противника
ненужной лобовой атаке.
     Ќо вскоре этот маневр стал просто правилом плаваниЯ: лед Явно закреплЯл
позиции.  “же  занЯты были  им  ЌевскаЯ дельта,  Њаркизова лужа,  почти  все
кронштадтское горло  залива,  и  с  флангов его  передовые части тЯнулись по
южному и  северному берегам,  занимаЯ бухты  и  заливчики,  чтобы  оттуда со
штормом высылать ледЯные полЯ в самый залив,  на широкие его плесы. ’олько в
Љронштадтской гавани и  на  входном фарватере по  створу маЯков воде кое-как
удавалось  сохранЯть  полужидкое  состоЯние:   там   стоЯла   холоднаЯ  каша
перековерканных,  бесформенных  обломков,  смерзнутьсЯ  которым  в  сплошной
покров никак  не  давали беспрестанно проходившие здесь корабли и  ледоколы.
Џод их ударами лед звенел,  рычал и  терсЯ о  борта,  но дробилсЯ -  и мстил
только  тем,  что,  когда  его  оставлЯли в  покое,  смерзалсЯ самым  подлым
способом:   хаотическими  комками,  напоминающими  вспаханное  поле,  ломать
которые было  порой труднее,  чем  ровный покров.  Ќо  его  все-таки ломали,
потому что война продолжалась,  и корабли прорывались по фарватеру до кромки
льда,  чтобы выскочить на не замерзшие еще плесы. € вслед за ними, пользуЯсь
свежим проходом, проскакивал до кромки и ЉЏ-16, чтобы, обходЯ встречные полЯ
или врезаЯсь в них, упрЯмо пробиратьсЯ к своему острову.
     ’ак  же  пошел  однажды ЉЏ-16  и  в  начале ЯнварЯ вслед  за  эскадрой,
выходившей в  операцию.  Ћн  пробилсЯ на  рейд,  выждал там,  когда  линкор,
пошевелившись своим огромным телом, легко разломал смерзшийсЯ лед фарватера,
и  тогда пристроилсЯ у  него за кормой,  свободно пробираЯсь по его широкому
следу.
     ‘инЯЯ прозрачность позднего Январского рассвета отступала на запад, как
бы теснимаЯ туда линкором,  а  за кормой все выше и шире вставало просторное
розовое зарево зимней зари, непрестанно усиливаЯсь, и огни створных маЯков с
какой-то  особой,  праздничной Яркостью  вспыхивали  в  морозном  воздухе  -
беззвучно и  остро.  ѓригорий Џрохорыч стоЯл на мостике,  забыв о холоде,  и
неотрывно  смотрел  на  медленно  расширЯющеесЯ по  небу  полымЯ,  на  давно
знакомый контур города -  водокачку,  краны,  трубу Њорского завода, могучий
купол собора,  на  тонкие иглы  мачт  в  гавани,  -  и  удивительное чувство
легкости,  бодрости  и  в  то  же  времЯ  неизъЯснимой  грусти  все  сильнее
овладевало им.
     Ћн любил этот тихий предутренний час,  к  которому привык,  долгие годы
вставаЯ до побудки,  -  час,  когда корабль еще спит и в открытые люки видны
еще синие ночные лампы; когда на светлеющем небе все резче проступают тонкие
черты такелажа и  мачт  и  краска надстроек приобретает свой суровый военный
цвет; когда не хочетсЯ громко говорить, потому что даже шлюпки на выстрелах,
беспокойно бившиесЯ всю ночь,  присмирели и чуть тЯнут иногда шкентелЯ,  как
бы  проверЯЯ,  все ли  они еще на привЯзи.  Ќо зимние рассветы были длЯ него
зрелищем непривычным -  они заставали его в суете флотского днЯ, начавшегосЯ
в темноте, и тишины не получалось.
     ’еперь он  смотрел на  алое  морозное небо  как  будто впервые и  вдруг
подумал,  что прожил все-таки очень много лет и  что видеть эти плавные,  но
неудержимые начала днЯ  ему  остаетсЯ недолго.  Њысль эта  со  всей Ясностью
встала в его голове,  и он даже хотел рассердитьсЯ на нее -  с чего это?  Ќо
непонЯтнаЯ свежаЯ грусть все  еще  владела им,  и  он  продолжал смотреть на
уходЯщий в  алый  горизонт черный контур Љронштадта,  пока  удар  о  лед  не
заставил его обернутьсЯ. Ћказалось, линкор уже далеко ушел вперед, и ледЯнаЯ
каша  опЯть упрЯмо набилась в  проход.  Ћн  взглЯнул на  Љронштадт,  как  бы
прощаЯсь с ним, и повернулсЯ по курсу - к западу.
     Ќо и  там уже небо посветлело,  полегчало и  поднЯлось -  и скоро стало
прозрачно-голубым.  „ень, по всем признакам, обещал быть морозным, но тихим,
хотЯ знакомаЯ ноющаЯ боль в ногах говорила другое: будет шторм.
     € точно: у кромки лед уже дышал.
     ќто  было  поразительное  зрелище:   ровное  ледЯное  поле  медленно  и
беззвучно выгибалось, силЯсь в точности повторить очертаниЯ пришедшей с м