  - ’амара!
     - „а, это Я.
     € молчит ѓлеб, и глаз не отводит от прекрасного бледного лица.
     - Љак ты здесь? - едва находит он силы промолвить.
     - Љогда заходит дневное светло,  встает луна - моЯ мать. џ живу здесь в
башне над миром. џ - ничьЯ. џ помню тебЯ и завет: быть ничьей.
     -  –аревна  ’амара... - шепчет ѓлеб  и  пьет ее  лунный,  се волшебный,
сладостный свет.
     - џ везде, - говорит она. - џ тоскую безумной тоской. џ непорочна и ищу
непорочных. џ блуждаю  возле девственных душ  и ищу своей, небывалой еще  на
земле, новой любви.
     - Ђ Ђнна... - говорит в полузабытьи и склонЯЯсь к ней ѓлеб. - Ђ Ђнна  -
не ты? Љак же Я думал...
     - џ  пришла  к тебе  ночью,  ибо  днем  ты  весь  слишком  в другом, ты
загражден от менЯ, отделен.
     - —ем отделен от тебЯ Я, ’амара?
     - ‡олотым  маленьким  крестиком,  далекий  мой  друг.  џ же  ищу только
свободных, тоже ничьих. Ќочью пришла Я к тебе и к Ђнне. —тобы увиделись  вы.
Ћттого ты и видел ее, не менЯ. ќто  она пришла к тебе с розой, это не Я, это
она.
     €  перед ѓлебом, близко к нему, всЯ белаЯ, всЯ в экстазе  -  Ђнна, всЯ,
как  тогда,  когда  менЯлись  крестами.  € теперь блестит  его  крест  на ее
полуоткрытой груди; она только что прЯчет его, спешные пальцы торопЯтсЯ.
     <b>-</b> ѓлеб... Ќаконец-то, ѓлеб, ты узнал менЯ. ќто Я.
     € дает ему розу, целуЯ  ее,  и ѓлеб, наклонЯЯсь к цветку,  тоже целует,
прижимаЯсь к нежным алым его лепесткам. € горЯчий огонь идет от тех поцелуев
и разливаетсЯ по жилам его,  и уже не лепестки  -  это губы, живые, трепетно
страстные, и не роза в руках у него, а обнимает он Ђнну и прижимает к  себе,
сама она - роза, и вьетсЯ, льнет, сливаетсЯ с  ним прекрасное стройное тело,
пьет нежным и сильным  касанием  самую  ѓлебову душу, что разлилась  по телу
его, что зажгла и освЯтила каждый атом его.
     € вот в какой-то один,  мимолетный, единственный миг упадает взглЯд его
на окно.
     Ђ в окне, и темной рамке, где  Явилась ’амара, медленно стала луна; лик
ее  полон,  и  чуть  заметную, но  Явственно видную различает  на  нем  ѓлеб
усмешку.
     € вот рушитсЯ все, падают горы, и смеетсЯ луна; ѓлеб просыпаетсЯ.
     Ѓлизко утро, но луна еще светит, он один.
     Ќе  отдаваЯ во всем происшедшем  отчета, ѓлеб  тотчас  засыпает опЯть и
спит мертвым сном до утра, без видений.

     <b>XXXV</b>

     ‘ тЯжелой, больной головой пробудилсЯ Љривцов. ‚се тело было разбито  и
ныло. Џервым его побуждением было выпить. Џосле таких вечеров, как вчера, он
выпивал  по  утрам  пЯть-шесть рюмок водки  и  тогда опЯть  себЯ  чувствовал
сносно. Ќо теперь проснулсЯ в чужой, незнакомой квартире, и ему было неловко
перед хозЯином, который к нему подошел только что с утренним приветом.
     - Ќе  знаю,  как вас благодарить, -  сказал Љривцов  разбитым и усталым
голосом.
     - ‹учше всего никак, - ответил старик, - может быть, Я, а не вы, должен
благодарить вас.
     Љривцов закрыл рукою глаза.
     - Ќет, -  тихо  промолвил он,  - Я  уже  конченый  и  никуда  не годный
человек. - ‘традальчески вытЯнулось его  худое лицо. - …сли бы знали вы, что
Я за человек, вы от менЯ отреклись бы... „а, впрочем, вы вчера видели...
     - ‚идел, - спокойно ответил старик.
     - Ќо и это еще далеко не все...
     Ћн пошевелил сухими  губами. •отел мучительно  пить. ‘тарик заметил это
движение и вышел в другую комнату. Љогда вернулсЯ, Љривцов,  все не открываЯ
глаз, сказал:
     -  ‚от Я лежу у  вас, и о чем  бы, по-вашему,  думаю? ђаскаиваюсь, муки
испытываю?  Ќет,  думаю об  одном  -  нужно  опохмелитьсЯ, иначе  просто  не
встану...
     -  џ принес  уже. џ с утра о вас озаботилсЯ: теперь уж  не  рано.  - Ћн
налил и протЯнул Љривцову большую рюмку. -ќто всегда бывает так, знаю сам, -
добавил старик.
     Љривцов посмотрел на него, ничего не сказал  и выпил. ЏротЯнул рюмку  и
выпил еще. € еще протЯнул, но отвел руку назад.
     - Ќе хочу. ‘транный вы человек! € отвернулсЯ к стене.
     ’ак лежал с полчаса, потом встал, сел на кровати. ‘тарик сидел возле.
     - Ђ вы  знаете, зачем мне  нужно встать  и  быть бодрым,  быть трезвым,
даже, может быть, привлекательным... насколько это дано мне?
     ‘тарик молча глЯдел на Љривцова.
     - ‚ы мне припасли  эту водку, позаботились обо мне, несмотрЯ на всю мою
скверность, и вам не стану Я лгать.  Њожет быть,  то  скажу, что себе самому
сказать боюсь.  „айте еще!  Џоставил старик возле  него и бутылку, и  рюмку.
Љривцов выпил  две рюмки  подрЯд,  помолчал  и  продолжал,  точно собравшись
внутренне с силами:
     -  •очу Я сегоднЯ, наконец, добитьсЯ-таки своего. Ќеправду Я говорил, и
себЯ, и других  обманывал,  когда называл первым бесом среди других бесов  -
власть. ќто  длЯ  них,  длЯ  толпы. Ђ длЯ избранных душ  есть другой,  - бес
власти   ничто   перед   демоном   сладострастиЯ.  Љруглый   нуль  и   ничто
совершеннейшее. ‡ачем и власть, и богатство, и почести, ничего мне не нужно,
все  тлен,  все прах, призрак, мираж, а вот это...  ќтот живой червЯк, может
быть,  он-то и есть один живой во всем  мире, гложет  самую нежную  нежность
души, и вот нас-то особенно любит... таких, что пришли к чистоте, к небесам,
к чистому Ѓогу, не отходит от нас, сторожит, в самую свЯтость вливает тонкий
свой Яд. ‘кажите, если все это дико вам; если вас оскорблЯет, Я замолчу.
     - Ќет, нисколько, - все также  спокойно  ответил старик.  - ѓоворите, Я
слушаю все, что вы  скажете. Њне кажетсЯ, нет ничего,  что бы  сейчас  могло
менЯ возмутить.
     -  ‚от  как!  -  усмехнулсЯ  Љривцов.  -  ’огда,  пожалуй,  можно  себе
разрешить. ‘лушайте...
     Ќалил и выпил еще - опЯть сразу две рюмки.
     -  Џеред вами христианин не какой-нибудь,  не из тех, что верЯт в Ѓога,
не сознаваЯ хорошенько веры своей, не знаЯ вовсе сомнений, и не из  тех, что
к Ќему пришли  хотЯ и через сомнениЯ, но теперь спокойной душой верЯт в Ќего
и  могут  жить  какой-то  другой  еще жизнью, иметь  семью, служить,  писать
хорошие книжки. џ ничего такого совсем не могу. џ  болею,  верЯ в  •риста, Я
горю, Я ни единой минуты, что бы ни делал и что бы ни говорил,  не забываю о
Ќем, о крестных муках …го, о благодатной  кротости …го небесного  Ћбраза. Ћн
живой длЯ  менЯ, ношу …го  в сердце своем непрестанно. ‚  этом поверьте мне.
ќто так же верно, как  то, что Я перед вами сижу, и как то, что выпью сейчас
еще.
     Ћн слабо поморщилсЯ, вытер усы:
     - ‚едь гадость! Ќо  только так  и могу  теперь жить. ЌосЯ …го в сердце,
надо или на  небо живым взойти, или здесь  ходить так,  как будто  бы  это -
повел рукою  вокруг  - было небом вторым...  Ђ если не можешь так... …сли...
“жас! Ќевыносимый ужас  -  последний! ѓоворил  Я  вчера,  народ бунтовал. Ћт
боли, от  скорбЯщей  души  моей это.  ‚правду  тоскую, что  здесь, на  земле
потопаем в крови, - столько  крови, что  самую душу  грозит она пропитать, и
горЯчи,  правдивы слова мои  были, но все это, знаю,  и горЯчность  моЯ, и к
людЯм такаЯ любовь, и та душа, что  этим болеет, все это... как вам сказать?
- второго сорта, не настоЯщее. Ќе потому,  что неправда,  нет, все это самое
подлинное, но есть под этим иное, другаЯ душа, глубиннаЯ, та, что в вечность
перейдет, в ином бытии будет жить.  € вот длЯ  той-то  души, длЯ моей вечной
души,  верЯщей  в  Ѓога  живого,  в  •риста распЯтого,  дышащей  …го  муками
крестными,  ежесекундно носЯщей запечатленный Ћбраз  …го, длЯ  нее-то и есть
всего единый бес,  один, противостоЯщий  …му, противоборствующий.  џ говорил
вчера в  кабаке, а  он  гнусавил перед распЯтым •ристом: "а отчего нет здесь
Ќаташи?  Ћтчего  не  прельщаешь  ее  своей  пламенной  верой?., на  нее  это
действует"...  €  рисовал  мне  бес  худенькие члены  ее,  этой  девочки,  и
мерзостным перстом  своим  указуЯ,  скакал у  подножьЯ  распЯтиЯ  и  шептал:
"девственница, девственница  еще,  поглЯди"... €  вот этот- то ужас ношу Я в
душе. Љак мне не пить, как не стонать от боли невыразимой моей?..
     ‚рЯд ли и видел Љривцов старика.  ‡абыл, есть ли кто здесь  или нет, но
говорил, находЯ какую-то опору в режущей остроте своих слов. Љогда говоришь,
как-то  идет все же времЯ... Љогда говоришь,  что-то живое трепещетсЯ, будто
вдруг за  словами начнетсЯ другое, глЯнет новаЯ жизнь. Џусть бессознательно,
но все еще что-то  бьетсЯ, дрожит,  если  бы даже знал  уж  будто  последним
сознанием,  что  выхода  нет.  Ќо  никогда не  бывает  ничего  окончательно,
непоправимо  последнего, хоть  малаЯ кроха чего-то,  но  прЯчетсЯ, но  живет
потайной своей жизнью - невиднаЯ и неслышнаЯ, неразгаданнаЯ.
     Ѓыла ли  она у Љривцова? Ћн  не знал. „умал, что нет, но чем  объЯснить
эту страсть в обнажении ран своих сокровенных? ‡ачем бы слова, если асе  уже
умерло?
     ‘лушал старик все молча, но сердце тревожно стучало уже в ответ на речи
Љривцова.  Ќо  еще застучало тревожней,  когда  Љривцов  вдруг  замолчал. Ћт
молчаниЯ этого сразу жуть, мертваЯ зыбь безысходности наполнила комнаты.
     ’ам,  за  черепной  тонкой   коробкой,  совершаетсЯ  в   тишине  что-то
превосходЯщее все слышанные, все найденные тем, кто говорил, все, казавшиесЯ
самыми последними, слова и понЯтиЯ. € вот за ними встает  уже и новое что-то
еще.
     •очетсЯ крикнуть:
     - „а говори же! ѓовори! Ќе молчи!
     Ќо  Љривцова  и  самого охватило,  сжало  кольцо ледЯного  молчаниЯ, и,
торопЯсь его сбросить, чтобы дышать, чтобы жить, начал опЯть.

     <b>XXXVI</b>

     - ’а  девочка, о  которой Я вам помЯнул, эта Ќаташа, которую неотступно
вижу перед  глазами моими, опЯть теперь  в городе.  Ћна  исчезала куда-то на
времЯ  и  вот  поЯвилась, и опЯть  обнажились все  раны  мои.  Џослушайте, -
зашептал  он  с испугом, - сегоднЯ ночью привиделось мне  так, как бы только
что  было - все это страшное  дело. Ћткуда попала она в монастырь, не  знаю.
Ќесчастную  где-то  подобрали ее, и так осталась  она -  девочка в монастыре
мужском. Ќо ведь дитЯ - беспризорное, покинутое  дитЯ. Ћставили пока, хотели
потом  отослать в  какую-нибудь  женскую обитель.  Љое-что  помогала она  по
двору, но слаба была, и  больше  все в церкви молилась, худенькаЯ и бледнаЯ,
прозрачнаЯ до такой степени, что всЯ душа ее светилась сквозь черты лица.
     € пошли у нас об этой девочке слухи очень скоро. “ нас  в монастыре - Я
в ту пору тоже там был, муки мои загнали менЯ в это проклЯтое место, не знал
еще тогда ему настоЯщей цены, - слухи в монастыре идут от одного  к другому,
как  на базаре.  Љто-то  пустил  про  девочку  странный  рассказ о том,  что
крестным отцом ее дьЯвол  был, что и мысль  о  зачатии ее  внушена им же, но
Якобы под ликом Ѓожиим  ЯвилсЯ он к отцу ее и соблазнил его, а старик теперь
ходит и каетсЯ, скитаетсЯ по монастырЯм по всем.  ‘тали звать ее дьЯвольской
дочкой,  стали  чуратьсЯ  ее,  тихонько  креститьсЯ   под  рЯсами,  те,  кто
побоЯзливей.  Ђ  Я  с  этих  самых  пор глаз  от  нее отвести не  мог, такой
нетленной красотой  оделась она в очах  моих со своим  худеньким  тельцем, с
усмешечкой около детских губ, с небесною кротостью в очах ее.
     ђазврат у нас был в монастыре  необычайный. ѓрЯзный, противный разврат,
такой, что менЯ даже от  него воротило. Ѓыло так грубо все,  так  обнаженно,
что  к  нему  совсем  не  тЯнуло, -  не  было  там остроты, не  было  ужаса,
свЯтотатства  не веЯло, просто было пошлое свинство. Ђ это все не  по мне. €
так  выжил  Я больше года,  как  настоЯщий, не  бутафорский монах,  со всеми
страстЯми,  погребенными в недрах души, с вулканом,  клокочущим в глубЯх, но
на поверхности все было тихо, хоть райский сад разводи.
     Ќо тут-то и ждал менЯ час моего испытаниЯ.
     Џасха была тогда позднЯЯ. Џост великий, изнурЯющий приближалсЯ <i>к</i> концу,
обострились до  последних пределов нервы больные, а тут весна подходила  - с
ее ароматом, с ее незримыми, разлитыми в море воздушном движениЯми,  где все
дышит тоскою любви, где вес жаждет зачатиЯ. ‚ечер и утро, и день, и особенно
ночь - все об одном мне твердило,  рисовало  одну детскую эту, с усмешечкой,
невинную наготу. „ьЯвольскую или свЯтую, не знал.
     ђазные  слухи  шли  про  ту  девочку  и роились,  множились,  создавали
легенду.
     Џришел один инок под вечер из  дальнего  монастырЯ, и  там о  ней знали
уже,  и в  подробностЯх  передал  мне всю историю  зачатиЯ  этого ребенка. €
нельзЯ  было вправду  понЯть, от Ѓога она или от дьЯвола. "€ еще, -  добавил
он, - зарождаетсЯ мнение, что как особым путем она рождена, так и назначение
в  мире  особое выпало  ей.  Љак  •ристос  родилсЯ от  „евы,  зачатой тоже в
благословенной  неведомой тайне, хотЯ и не открыта еще никому тайна сиЯ, так
и  Ђнтихрист  должен чудесно родитьсЯ  от девы,  и  тоже поЯвившейсЯ  в свет
особенным образом, Якобы с благодатью ѓосподней. € должен найтись человек, в
котором  дьЯвол с рожденьЯ обитал  бы незримо, но богомольный и набожный, но
верЯщий  в  Ѓога, и должен сойти  на  нее и противоестественным образом дать
семЯ грЯдущего на битву с •ристом".
     ѓоворил он мне ночью, не видел, как  весь Я дрожал.  ‘идели у храма. Ќе
знаю,  инок  ли  вправду то  был,  или бес в его образе, но неотступно  стал
думать Я об одном - овладеть этой девочкой.  € такие  приходили мне в голову
мысли, что не  знал, как  мог вынести  их. €  рисовались они мне обнаженные,
Явные, как бы уже были. џ не смею сказать, не смею намеком дать понЯть о тех
мыслЯх,  но  что-то  сверлит,  что-то  хочет  хоть  малый уголок  открыть из
безумств моих,  приоткрыть смрадный и  нелепый гроб,  в котором  разлагаетсЯ
заживо в преступных, кощунственных мыслЯх душа.
     Ќе только что  мерзость  собственных,  предстоЯщих  мне  дел рисовал  в
последних деталЯх и с холодным ужасом смаковал их, но проводил параллели, но
представлЯл  себе,  как  это  там  могло  быть  €, представлЯЯ,  сливалсЯ  с
воображаемым  мною. € уже не мог  различить ничего,  и там находил последние
бездны падениЯ.
     ‡акрыв лицо руками, простонал Љривцов:
     - ‘трашно мне, страшно подумать... Ђх, страшно!.. Ќо слушайте, слушайте
все. Ќе только что делал  мысленно все, но и все называл про себЯ, точно сам
себе еще и рассказывал, и такими словами... Ђх, не  могу! Ќе могу  больше! €
это - имеЯ образ •ристов живой, непрестанно, нетленный.
     ’ишину мертвых минут опЯть нарушил Љривцов немного спустЯ.
     - € вот в  великую  пЯтницу, в пустом храме, с нею только вдвоем, перед
ликом икон...
     € вдруг закричал, вскочив:
     - “бейте, убейте менЯ! Ќе слушайте! “бейте менЯ, ради •рЯста.  ‘ам себЯ
не могу  Я  убить! “дарьте  менЯ! ‚озьмите крест и ударьте крестом,  как она
ударила... ‚от  смотрите, смотрите здесь!  ‘хватила тЯжелый крест  золотой и
ударила,..
     ѓлубокий был шрам на руке. ‚ыше локтЯ к плечу. Ќа левой руке.
     - ќто мой знак навеки. ‘ ним и на суд ѓосподень Явлюсь.  ’очно успокоил
немного его вид этого шрама.
     -  € вот, что  теперь перед бесом  моим бесы  ли власти или те домашние
бесы обыденности, что кружат возле тех христиан, что вас взмутили вчера?
     Ђ  теперь  прогоните менЯ  от себЯ, как  последнего  пса, потому  что Я
все-таки к ней, к Ќаташе пойду. ЋпЯть ведь встречаемсЯ... ‚чера не была она,
Я  сам к ней  пойду. џ знаю  все  и пойду. Њысли мои - все одни, и  со  мною
всегда.
     Љривцов  встал и  оделсЯ. Џохмелье  прошло.  ‚ голове  была  обнаженнаЯ
страшнаЯ Ясность. ‘  такой  головой можно пойти на все.  ‚ сердце  горел ад,
оттененный очарованием близкого раЯ.
     Њолча хотел он уйти, но встал и старик.
     -  ‚чера менЯ назвали дьЯволом, - раздельно сказал он Љривцову, - вчера
же Я принЯл тебЯ за •риста. ‘егоднЯ Я понЯл, как далеко мне до дьЯвола...
     - Ђ мне до •риста? - перебил Љривцов. - „а?
     € быстро бросил в дверЯх, со вспыхнувшим пламенем глаз, с Яркой краскою
гнева на изможденном лице:
     - Џотому  что Я  больше  •риста! ’ак  не  страдал и •ристос!  Ћт  этого
взглЯда и слов старик не сразу опомнилсЯ. ‘лышно
     было, как стукнула внизу входнаЯ дверь, и вот уже умерли  отзвуки стука
на лестнице. ’огда быстро схватил шлЯпу и бегом бросилсЯ следом за уходившим
Љривцовым.

     <b>XXX VII</b>

     ‚се три женщины сидели грустные и задумавшись; две из них говорили.
     - Ќет, - сказала та, что и  днем куталась  все в ту же шаль, в  которой
была  вчера, - нет, он  свЯтой  человек. ђазве кто говорит  еще  так, как он
говорит?  ‘ердце плачет, когда  его слушаешь. ’олько свЯтаЯ душа может такие
слова источать.
     € она смотрела своими печальными, глубокими глазами, не понимаЯ никаких
возражений, почти не слыша их. „евушка в красном шарфе была беспощадна:
     -  џ смеЯлась  в  душе, когда  его били. Њне  было радостно. Ќо  теперь
жалею, что мало били его, что Я не добавила своего, что хотела.
     €  глаза  ее  были  прозрачны  стеклЯнной  прозрачностью, и было нельзЯ
угадать, есть ли за ними что или так-таки ничего и нет.
     -  ѓлаша, не следует так  говорить.  Ћн много  вынес в жизни  своей. Ћн
несчастный.
     - Ђ  если несчастный,  тем хуже.  Џусти веруют сколько  хотЯт  те,  кто
счастливы, это их дело.  Њожет быть, мы также поверили бы. Џусть себе верЯт,
только нас-то в покое оставЯт со своими проповедЯми. Ђ если страдает, как вы
говорите, то как не  понЯть, что нечестно своих же обманывать? Ѓог! †елала б
Я знать, что Ћн - открылсЯ ему в видении, что ли?
     - Њожет быть, что и так. ’ы многого, ѓлаша, не понимаешь еще.
     - Ђх, понимаю... Ћставьте менЯ! ђазве слишком хорошо все понимаю.
     - Ќесчастный ты мой! - тихо шепнула женщина в белом платке.
     †иваЯ  грусть за Љривцова охватила  ее. “влажнились глаза,  подернулись
дымкой  чувствительной,  тоже  окутались шалью,  как все ее тело, благородно
задумчивое в своем отцветании, в своей незабывающей грусти.
     ‘тало тихо.
     “зкой  полоской проникал  и комнату  свет. Ѓеззаботно роились пылинки в
радости солнцу. Ѓыло их много, весело было пылинкам в детской невинности их.
Љороток их век, а может статьсЯ,  так же и вечен, как век  нашей бессмертной
души... —то им до того - толпЯщимсЯ в светлом, посланном Ѓогом луче?
     Ђ вот три женщины были грустны.
     ‘ложней, чем грустны. ѓлаша  с застывшей  стеклЯнностью глаз,  в душу к
себе  не допускающаЯ,  эта  другаЯ, чьЯ  жизнь одна  длЯщаЯсЯ, в  покорности
просветленнаЯ  скорбь; сидела, руки  сложив на  коленЯх,  третьей  Ќаташа  -
молчала затаенным, ушедшим в себЯ, нелюдимым молчанием.
     ’ри затерЯнных в мире пылинки, три женских души.
     ѓде же их солнечный луч? —то он мешкает? Љакие тучи небо скрывают, если
есть оно - это небо и солнце на нем?..
     - џ уж пойду, мне пора. ’ы, ѓлаша, еще посидишь?
     - ‘коро и Я за тобой, но еще посижу.
     ‡акуталась в  шаль  с  головой, ушла, простилась  с Ќаташей до  вечера.
‚ечером к ней еще забежит. Ќепременно.
     Ѓыла эта женщина в шали свободнаЯ женщина, жила вдвоем с  ѓлашей, был у
нее маленький, совсем крохотный,  -  от родителей перешел - капитал, однако,
все  же  жила на него  кое-как. ‘лучалось -  работала. ѓлаша ей  приходилась
племЯнницей,  сирота, одинокаЯ.  ЏознакомилсЯ  как-то  с ними  Љривцов,  всЯ
отдалась ему, точно молитву свершала в умилении сердца,  когда отдавалась. Ђ
ѓлаша не могла его видеть,  и был в  этом пункт разногласиЯ длЯ двух женщин,
свЯзанных между собою родством и затаенной глубокой приЯзнью.
     Ќаташа все неподвижно сидела, уронив свои руки.
     ‘егоднЯ 8 сентЯбрЯ - день  ђождества Ѓогородицы  - исполнилось ей ровно
шестнадцать лет. ‘  сегоднЯшним днем что-то она  собиралась свЯзать  в своей
жизни.  € вот он пришел,  а у  нее такое оцепенение  мыслей и  чувств: пусть
будет, как будет.
     Ќачалось с того времени, как получила  письмо о возможном приезде отца.
Ѓыла одна женщина  возле села,  где они жили; завела переписку с ней, каждый
месЯц посылала по три  рублЯ денег. €  вот получила известие: едет отец. ’ак
забилось ее, все еще детское сердце.  Џомнила и любила она старика. Љакою-то
чудесною, через все уцелевшею памЯтью  помнила ранние  детские годы - старый
плетень, пчельник, медовые праздники, Яблочные - душистое спелое лето, запах
конопли за садом, прозрачные вечерние зори.
     Њать не  помнит,  но отца... Ћтец  баловал ее, отец  щекотал  за шейкой
жестковатым  усом, нЯнчил, мурлыкал  какие-то  песенки. Ђх,  это  письмо все
взбунтовало в ней снова!..
     Ќо  тут же жесткие мысли, жестокие думы. Ќе прежнюю малую девочку, - он
ищет распутную взрослую  дочь... Ђ  если так...  если так...  то не  все  ли
равно?..
     Ќо на вокзал пошла, побежала - была в лихорадке.
     “видала  отца  -  сутки  пролежала,  с места  не двигаЯсь, все  думала,
металась в жару и решила: пусть будет, что  суждено,  и пусть будет именно в
этот день, в день рождениЯ, в любимый праздник осенний. …сли не  верит, если
погибшую презирает дочь, будет так, как велит ей судьба.
     Ђ судьба ей шептала о кофточке.
     ‘лышала раз мимолетно, - ѓлаше сказал Љривцов про ее красный шарф:
     - Љрасный цвет волнует менЯ. Ќе носите красный цвет.
     - Ѓуду носить, - ответила ѓлаша упрЯмо.
     € целый вечер не отрывал он глаз от ее шарфа.
     “ нее  не было красного. Ќо ведь длЯ каждого разный должен быть цвет? “
ѓлаши черные, пышные волосы, у нее - цвета ржи. Ќо если красный цвет ѓлашин,
какой же ее? €ли нет длЯ нее никакого цвета из тех, что волнуют:
     Љ концу уже вечера шутливо стЯнула себе красный шарфик.
     Љривцов перевел глаза на нее и тотчас же сказал:
     - Љ вам нейдет.
     - Ђ что же мне надо? - смеЯсь, спросила она.
     - ‚аши  волосы,  - сказал  он, подумав,  - как воск перед  иконой,  или
нет... может быть, мед... пчелиный, густой, вечерний...
     Ќаташа смутилась и встала, заходила по комнате.
     -  „ушистый,  вечерний  мед,  -подтвердил  Љривцов  еще раз. "„ушистый,
вечерний", - стоЯло в ее голове.
     " Њедовый, душистый"... - запомнила это.
     € вот девическаЯ глупаЯ мысль вошла с  того вечера в сердце и жила там,
и  что-то шептала крови ее,  и билась кровь беспокойно,  чего-то  просила, и
вдруг на последние деньги купила Ќаташа вчера "пчелиных" духов. „олго понЯть
не могли в магазине. € сама не знала, как быть. Ќо в последнюю минуту все же
придумала.
     - ‡апаха отцветающей липы? Ќе было.
     - Ѓелой акации? „али.
     Џобежала за кофточкой. „олго искала.  Ќашла. Ќо медлила  брать, чего-то
ждала. ‘ердце билось на  всю ее грудь, ‚сЯ грудь трепетала. Љровь  говорила:
"Љупи  и  уйди". Ќо ноги стоЯли.  Ћбраз Љривцова мелькнул: "Љупи и уйди. ќто
твой цвет - пчелиный, цвета вечерней зари, цвета свеч восковых. ‚олнует менЯ
этот цвет"... ‘веч восковых... ђуки упали, лежат неподвижно. "—удесно, к вам
так пойдет"... Ќо Љривцов заглушает приказчика: "ќтот цвет  волнует  менЯ...
’ы  длЯ менЯ  выбираешь его. Љупи  и  уйди".  "‡а ночь  сошью, за ночь  сама
сошью"...  - думает девушка. „рожат ее  руки и ноги.  Ќо вот  в лавку  вошел
господин. ‘разу узнала. ‘разу сердце упало. ’очно отец подослал его. ‘лушает
плохо, не  может  понЯть.  —то-то неЯсное.  ’ри  рублЯ.  ’ри рублЯ  за часы.
"‘кажите, можете вы мне дать три рублЯ?" …му не дают. „а, тот самый, тот: он
видел отца, ему поклонилсЯ отец. —его же он ждет? …му  не дают этих денег...
Ќо все-таки  ждет. Ђх! "‚ам же  нравилось, барышнЯ?.." ‚от: "‚озьмите у менЯ
три рублЯ". € еще раз: "‚озьмите!"
     € со вчерашнего вечера  сидит  Ќаташа  почти недвижима. ‡абегала к  ней
ѓлаша, звала. ’очно болезнь - ходить его слушать в кабак. Ќе пошла и туда,
     ‚сю  ночь просидела  без сна. Љак  выжженный, горел в  эту  ночь  образ
Љривцова, запечатленный навеки, - вновь переживалсЯ тот перед всенощный час,
когда она ударила  в храме свЯтым крестом искусителЯ. Љаждую ночь целый  год
снилсЯ ей  все один незабываемый сон; асе  в мелочах одинаково, до последней
драгоценной бусинки на образе Ѓогоматери.
     ‘ лишним четыре минуло года. –елаЯ жизнь. Ћна научилась людей узнавать,
разбирать  их,  под усмешкою губ скрывать свое  горе,  ранами детское сердце
покрылось; но было оно - ах - все еще детское!..
     €  плакало это  сердце  целую ночь, и  к утру  последние силы  покинули
девушку. Ћна ничего не знала уже. ‡нала одно: он придет. € пусть  будет так.
Џусть придет  и возьмет,  сегоднЯ  пойдет она,  куда  ее поведут. €ли отыщет
отец, возьмет ее  за руку, скажет ей - нет, невозможно!  - скажет:  "Ќаташа,
чистаЯ девочка, дочка моЯ, поедем домой". € поцелует ее. Ћ, и за ним пойдет,
но как радостно, с какою светлой душой!
     “тром пришли ѓлашина тетка и ѓлаша.  ѓоворили о  нем, - о Љривцове, - и
опЯть, как во все  эти  последние дни, но  только  неизмеримо  сильнее  еще,
почувствовала  девочка  его  странную  власть  над  собой,  его  неотразимое
действие. € так ждала,  сидела все времЯ, не двигаЯсь. …сли погибать, так уж
с ним. Њиг один. Ђ потом умереть...
     Ђ потом  пусть  придет на  могилу отец, а  на могиле  расцветут цветы и
расскажут ему  своим ароматом,  качанием белых головок своих, как умерла его
дочь.  €  от  жалости  к старику  и  к себе, и от  предчувствиЯ неизбежности
надвигающегосЯ  она вдруг закричала слабым и  сдавленным голосом, как кричат
во сне,  когда  уже нельзЯ дальше спать, ибо ужас раскрыл  свою темную пасть
над  душой и -  еще мгновение - поглотит ее  навсегда.  ќтим  нечеловеческим
внутренним голосом кричит нас душа, ибо когда онемеет Язык, кричит  сама уже
наша  последнЯЯ сущность перед громадой небытиЯ - бесформенного, не имеющего
лика  колосса,  в  сравнении с  кем  вечность и  бесконечность,  и  Ѓог едва
различимо  мерцают  небольшим,  только  лишь  возгоревшимсЯ,  еле  светЯщим,
полуслепым огоньком.
     ѓлаша сразу встрепенулась от дум, когда услышала  этот задушенный крик.
Ћна подбежала к Ќаташе, взЯла ее за руки, схватила, трЯсла ее плечи, трогала
волосы.
     - Ќаташа, Ќаташа, ты что?
     Ќаташа молчала. Ќеохотно отступал из  глаз  ее  ужас,  но отступил. Ћна
озиралась  вокруг,  точно ища выхода. Њашинально  дала свою руку подруге, та
больно, крепко сжала детские пальцы и все напрЯженней глЯдела в  глаза своей
вдруг загоревшейсЯ скорбью.  € был прекрасен неотразимо из стекла брызнувший
Ѓог, и все отходил, слепо ворча, темный, неведомый призрак.
     € вот опустила Ќаташа глаза свои, и взор упал на их вместе сжатые руки;
легкие тучки золотистых пылинок толпились вокруг этих рук.  ‚ тихом светЯщем
луге прозрачен  и легок был танец пылинок. € вдруг между них капнули две-три
слезы - два-три  прозрачно божественных мира родились из пересохшего водоема
души, вновь оживили его, упали на бледные руки и скользили по тонким, крепко
сжатым  -  на жизнь и на смерть  - по девичьим  пальчикам. ‹уч засиЯл в  них
приветною музыкой солнечных брызг.
     - Ќаташа, ты любишь его? ‚опрос прозвучал едва слышно. Ќаташа молчала и
плакала.
     - ‘кажи мне. Џравду  скажи мне в сегоднЯшний день. - „евушка покачала в
ответ головой. - ’ы ненавидишь его?
     ’оже  нет, - тоже  качнула  желтеющей,  цвета  душистого меда  головкой
своей.
     <i>-</i> Ќо ты... ты пойдешь за ним, если придет?
     - Ќаташа, к вам гость.
     •озЯйка просунула голову в дверь. Ћна улыбалась и даже чуть подмигнула:
целый месЯц живет, не ходил ни один. Ќо на свете нет исключений.
     <b>-</b> џ ухожу.
     - ѓлаша, побудь, побудь со мной.
     - џ скоро приду.
     - ’ы не придешь!
     - џ наверное и скоро приду.
     - Џобудь хоть немного со мной. ѓлаша!
     Ѓыстро схватила  она  и  поцеловала ѓлашину  руку. ‚скочила,  вспыхнув,
зардевшись, смущеннаЯ девушка.
     - ’ак Я скажу, что ты дома.
     Ќикто ничего не ответил хозЯйке, и она скрылась за дверью.
     - ’ы останешьсЯ?
     - Ћстанусь. Ќо Я скоро уйду.
     - € не придешь?
     - Ћ, нет, возвращусь,  и наверное. -  ‘нова взглЯд ее стал  холодным  и
острым.
     ‚ дверь постучали.
     - ‚ойдите, - слабо сказала Ќаташа.

     XXXVIII

     - ‚ы на менЯ не рассердитесь, что Я так к вам зашел?
     - Љак так? - спросила Ќаташа.
     - ’ак, не спросЯсь. ‚ы не звали менЯ.
     - Ќет, ничего, - сказала она.
     Џоздоровавшись, Љривцов опустилсЯ  на стул.  ‹ицо  его было  бледно, но
казалось спокойным. Џо дороге оправил костюм, причесалсЯ.
     -  ‘егоднЯ  необычайный  день. ЉажетсЯ,  что природа  готовит  какое-то
светлое празднество.
     Ћбе девушки промолчали.
     -  џ уверен, что  сегоднЯ праздник какого-нибудь  свЯтого, неизвестного
нам.
     - ђазве не знаете вы, что за праздник сегоднЯ?
     -  ‡наю.  Ќо  все же  мне кажетсЯ, что сегоднЯ какой-то  еще  особенный
праздник. ђаньше не чувствовал так. Ќочевал Я не дома и вчера провел ужасную
ночь, утро было больное, а вышел на улицу, такое  сиЯние охватило мне  душу,
как перед смертью.
     - Ќе вы ли свЯтой? - резко спросила вдруг ѓлаша.
     -  џ  еще  жив, ѓлафира  ”илипповна,  -  грустно  ответил  Љривцов.  €,
помолчав, добавил чуть слышно:
     - Ќо осеннее солнце звало менЯ. Ћно  смирило мне душу, не знаю, надолго
ли. Ќо с таким примирением хорошо умереть.
     - Ќе говорите  сегоднЯ о  смерти, - попросила  Ќаташа. - Џросто сегоднЯ
день моего рождениЯ. Ћттого и праздник в природе.
     Ћна улыбнулась.
     - ‚ самом деле?
     Љривцов  приподнЯлсЯ  и тотчас же сел  и потер свои руки. ‘лабаЯ краска
проступила на бледном лице.
     - „а. ‚ы не знаете, кажетсЯ, ‹изы? ќто подруга моЯ, ‹иза Џалицына...
     - „очь ЌиколаЯ Џлатоновича?
     - „а - девочка с морЯ, как она себЯ называет, а Я называю ее: девочка с
неба, мне кажетсЯ, это верней... ’ак ‹иза мне говорила, что там, около морЯ,
еще в  сентЯбре, во второй или в третий  раз  зацветают акации. џ  вдруг это
вспомнила, представилось, если бы там быть сегоднЯ...
     Ќаташа заговорила доверчиво, мЯгко.
     —то, в сущности, плохо? ђазве  нельзЯ  уже жить?  ЊилаЯ  ѓлаша была еще
здесь. Љривцов сидел тоже простой, легкость  осеннЯЯ легла на его измученный
лоб. Ђх, все-таки праздник сегоднЯ, все-таки, радостный день!
     Ќаташа мечтала:
     - € вот  ‹иза, и ѓлаша, и Я, и... все другие, кто хочет, мы бы сидели у
морЯ, а над нами акациЯ  - мой  любимый цветок. € вот  мы сидим и смотрим на
море, а над нами плывут облака... Џлывут... и, знаете, так...
     Ќаташа качнулась сама. —уть-чуть закрыла глаза. ‚сЯ будто летЯщаЯ.
     - ’ак  незаметно, совсем  потихонечку и  не  страшно  ничуть, а  только
сладко, только сердце замрет... - землЯ отделЯетсЯ, будто плывет. ќто плывут
облака, мы за ними... ќто воздушные  лебеди  остров наш  в море везут. Ѓелый
наш остров, и мы под акацией. ѓлаша,  поди ко мне! - ѓлаша  к ней подошла. -
ѓлаша, ѓлаша, так хорошо? <i>-</i> ‚зЯла ее за руки, усадила возле себЯ.
     ѓлаша молчала.
     -</i> € вот мы живем  все вместе на острове. €  нам так светло жить на нем.
ЌоваЯ жизнь, где ничего такого не будет...
     Ћна замолчала, задумалась. ’ихий  свет струилсЯ из  глаз. ‘олнечный луч
осветил часть полос ее, и растопилось золото-воск,  и засиЯло живого волной.
‚ комнате стало  тихо  какого-то особенной, просветленной  и  чистой, свЯтой
тишиной.  ‘идел  Љривцов  бледный  своей  углубленного  бледностью,  сбежала
мгновеннаЯ  краска  и   обнажила,   усилила  прозрачность   его  внимательно
грустного, больного лица. ’очно  он и  не  он  здесь сидел,  его отвлечение,
какой-то страдающий дух, осужденный на муки  земли в этом теле.  Љазалось  -
мгновение,  и что-то  войдет в эту комнату и осветит ее Ярче, чем  солнце, н
напоит ароматом акации, и белые лепестки ее будут падать, скользЯ тиховейно,
и всЯ комната  вдруг сниметсЯ с места и легко, незаметно поплывет по светлым
волнам в неизвестное море.
     ѓлаша  не  поднимала  глаз.  ‘идела,  всЯ замерев.  ђазмЯгчит  ли  этот
предутренний миг - предутренний благовест Џервого „нЯ, растопит ли он стекло
ее глаз?
     ‘идела не двигаЯсь: чудо еще не пришло. ‚се молчали.
     ‚друг встала Ќаташа и сказала, смеЯсь:
     - Џраздник так праздник! •отите этих любимых моих белых духов?
     Љривцов удивленно взглЯнул, насторожилась, сжалась всЯ ѓлаша.
     Ќо как молод был смех! ђазве  смеютсЯ еще так на  земле? ђазве смеЯлась
Ќаташа когда-нибудь так? —то будет сейчас? —то случитсЯ?
     ѓлаша встала за ней.
     - “  менЯ есть духи белой  акации. •отите, Я вас  надушу?  Џомните,  вы
говорили про пчел и про волосы?..
     ‚друг все показалось  ей так  легко и  естественно. ’о, о чем думала  с
ужасом, с мукой, преобразилось в весеннюю сказку: все хорошо, все светло.
     ‘мотрела теперь на Љривцова: какой же он бледный,  измученный. Љакой он
сегоднЯ особенный!
     - Џомните, вы говорили о цвете  волос? Њоих. „а,  про  мои. - €, достав
флакон, подошла к нему близко. - •отите?
     Ћн встал перед ней, но вздрогнул от чьей-то стрелы со стороны и опустил
глаза свои молча.
     Ѓыл беспощаден, казалось - насквозь хотел пронизать его взор  девушки в
шарфе.  ќто Љривцов перед ним глаза опустил.  ‚се на мгновение  перестал  он
видеть вдруг,  остались глаза  ее, которые видели тоже только  одно  - белее
луны больное лицо, казнили его, распинали, пригвождаЯ на крест.
     - ѓлаша! Ђ ты? •очешь духов?
     Ќо вскрикнула девушка, бросилась к двери, всЯ задрожав.
     - ѓлаша!
     Ќо уже не было ѓлаши. Ћни оставались одни.
     <b>XXXIX</b>

     ‘тарик нагнал Љривцова еще на углу  первой улицы.  Њальчики, игравшие у
ворот, показали ему, куда направилсЯ господин без пальто -  черный, высокий,
худой.
     - ‚ обтрепанных брюках?
     - „а, да.
     Ћн  не помнил этих подробностей, но отвечал наудачу,  но  уже знал, что
это наверное видели мальчики именно того,  кого он  искал. €, действительно,
скоро увидел Љривцова.
     “же утихшей,  неспешной походкой шагал  Љривцов, высоко  поднЯв голову,
поводЯ худыми плечами. ‚от остановилсЯ, вот зашел к парикмахеру.
     ‘тарик терпеливо ждал, ходил взад  и вперед, не подходЯ  очень близко к
окну. ‘олнце светило мимо него. ‘ознание, чувства, инстинкт, все ушло вглубь
и напрЯженно копошилось там, как  отдельные части  распавшейсЯ на  составные
свои элементы души.
     Ћн долго сдерживал их, дома слушаЯ гостЯ, но вот не выдержал, - рухнуло
здание  от несоразмерности внутренней, что-то  осело,  упало и  затрещало по
всем своим швам.
     Ѓыть может,  это и нужно. ќто одно, что ему нужно.  Џусть рассыплетсЯ в
прах несовершеннаЯ рухлЯдь - душа - и возникнет  на месте ее какаЯ-то  новаЯ
сущность.  ‚се  равно,  какаЯ  будет она.  ’олько бы жить  в  чем-то  Ясном,
простом, окончательном - без надземных высот и жутких падений.
     Љривцов зашел к парикмахеру!
     Љаким-то тупым, но чудовищным, еще неосознанным -нечем  его осознать! -
впечатлением вошел этот факт.
     € ждал  старик, пока проЯснитсЯ, был покорен тому,  что  придет: он уже
знал, что то, что должно прийти, уже было в пути, уже близко. ‡нал наверное.
     Ќо вот  отворилась  бесшумнаЯ дверь. ’ак отворилась  бы  в  сказке, где
только видимость, только призраки, только призраки.
     €нстинктивно пригнулсЯ старик за спину прохожего, но ничего не  заметил
Љривцов. ’еперь еще выше  поднимал освеженную голову, и  выступала узкаЯ над
покатыми  детскими плечами,  тонкаЯ и  изможденнаЯ  шеЯ. Љазалась она особой
отдельностью, небольшим  коротким животным, с вЯлой, поникающей жизнью. Ѓыло
уже обреченное  что-то  в этой  шевелЯщейсЯ, приподнЯтой  шее  над слабеющим
склоном худеньких плеч.
     Ќо никто не видел из проходивших людей, что это было именно так. ‘олнце
слепило глаза, маревом жизни  дышали их  души, люди шли, говорили, смеЯлись.
Ќо следил молча старик за  Љривцовым и, очарованный  сам, шел, ступаЯ легко,
точно  крадучись,  насторожившись  к тому, к чему  оба  стремились, текли  в
неизбежном потоке, в недолгих оставшихсЯ, быстрых часах.
     ‚сЯ  необычность была оттого,  что  уже не  было времени  на  небольшой
клочок впереди.  ’о, что будет, почти уже было. € это было и будет смешалось
со струЯщимсЯ: есть.
     Ћсторожно  и хитро  проследил старик за Љривцовым. €, затаившись,  стал
его ждать.
     ‡ачем, почему, что будет дальше <i>-</i> словами не знал. ’ак было нужно.
     Ќа  деревЯнной  узенькой лесенке  сел  на  повороте внизу. Џоджал ноги,
погладил зачем-то  коленки - может, ушиб - и  сам не заметил автоматического
этого движениЯ.
     Ќо  вот  в  странный, разрушенный мир, в  этот  трупный хаос  души, как
беззаботные дети, забежали наивные звуки. Љто-то играл  на гармонике. Љто-то
смеЯлсЯ.  †енский голос,  притворно  суровый, говорил: "Ќет. Ќи  за  что. Ќе
обманешь". Ђ смех между слов проступал, рассыпалсЯ и звал: "Ћбмани! Ћбмани!"
€ на минутку смолкла гармоника, и на широком дворе встал  и пронессЯ веселый
и первобытный шум.
     ќто  были звуки  из  какого-то  другого,  невероЯтного в своей простоте
бытиЯ. ђазве  не  фантастический мир, где люди смеютсЯ,  играют на  солнце в
праздничный  день,  зовут,  обещают, дают, рождают  волнение  сердца?  ђазве
солнце само, наконец, - не бред, не насмешка?
     € вдруг разом вошло настоЯщее: тревожно, тревожно кто-то стучит, кто-то
бежит  вниз по лестнице. ‚стал старик, потЯнулсЯ навстречу, встретил  глаза,
увидел лицо.
     ‚от оно! ќти глаза говорили, что там начинаетсЯ ужас, что времЯ пришло,
что нельзЯ отступать.
     Ћн узнал ее сразу. “знала и ѓлаша,  сдержала свой бег. ‘тарик  встал на
пути.
     ‚зЯл ее за руку и повел, не говорЯ ни единого слова.
     Ћни шли как сообщники.
     ‚  самом  низу, перед  выходом,  убедившись,  что нет никого  и  их  не
преследуют, он тихо спросил:
     - “же началось?
     € так же тихо ѓлаша ответила, будто знаЯ, о чем он спросил:
     - Ќачалось.
     Ћна уже не дрожала.
     Ћна попала  в  тот  же очерченный круг, где в центре -  старик,  а там,
ближе к окружности где-то, но  в круге,  но все  тЯготеЯ  к  этому  центру -
обреченный Љривцов,
     Ќе опускал ее  рук.  Џотом спокойно  и твердо, не терЯЯ  лишнего слова,
старик асе так же негромко сказал:
     - …го надо убить.
     ‡атрепетала  последним живым,  робеющим трепетом ѓлаша. Ћпустила глаза.
Њолчала.
     ‚едь бежала она  с инстинктивною мыслью выполнить то  же почти, то, что
хотела вчера -  за себЯ, за  Ќаташу, за  весь Ѓогом обманутый  мир. €бо Ѓог,
разлитый,  ласкающий  в  мире, обещает одно, а  Ѓог  правЯщий, Ѓог,  имеющий
власть, выполнЯет другое, и пропасть,  что отделЯет надежды и розовый рай от
смерти и смрадной могилы, так непонЯтна, так оскорбительна, так жестока, что
за него и Ѓога не видно.
     Ђ может быть... Њожет быть,  было и  что-то иное, что диктовало  ей так
поступить. ‡а этим  отмщением не скрывалось  ли нечто  еще, такое  простое и
страшное, лично ее?
     Љак знать?
     € вот встал на пути, железный из пропасти вышел старик.
     €з развалин своей же  души чудом во мгновение ока поднЯлсЯ и вырос он -
черный, как уголь, непоколебимый,  как  смерть, сильный, как  Ѓог - живой  и
бессмертный.
     € имел отныне власть приказывать тем, кто ему нужен.
     Ѓыло мгновение - дрожь покоренной души.  € поднЯла глаза свои девушка и
повторила покорно:
     - …го надо убить.
     - ’ы будешь ждать менЯ здесь.  џ скоро вернусь. џ забыл кое-что дома. €
ты не войдешь туда  без менЯ. ’ы будешь здесь сторожить. € никуда не ходи. џ
сделаю сам. ‚се и сам. ’ы сторожи.
     ѓлаша покорно молчала.
     “ ворот старик еще раз обернулсЯ:
     - џ скоро.

     XL

     ‘редних лет, но  седой, в  порыжелой скуфье,  сутулый  монах  сидел  на
пригорке,  поджав  калачиком  ноги.  ‚низу  расстилались  леса,  еще  одетые
сизоватым дымком, утренние облака медленной поступью поднимались  плавно над
теми лесами, а в  редких просветах сине-зеленое небо было преувеличенно Ярко
и углубленно - глубь и прозрачность узких глубоких колодцев.
     Ќо едва ли он видел божественный облик мгновениЯ.  Ѓескровным стареющим
ртом   с  хрустЯщими,  точно  сухую   солому  жевал,  челюстЯми  говорил  он
собеседнику туманно и едко:
     - ’аким грехам нет искуплениЯ ни в посте, ни в молитве. ‘ловами молитвы
смываютсЯ прегрешениЯ только словесные,  постом и  умерщвлением плоти только
телесные, грехи  же,  в которых грешила душа,  Яко  плоть, и тело стремилось
облечьсЯ  в духовную  видимость, эти грехи между плотью  и  духом,  смешение
подобиЯ ЃожиЯ  с подобием  зверЯ, самые противные  перед  лицом Ѓожиим,  ибо
нарушают они  раз навсегда  данную  ѓосподом  грань между  мерзостью  низкой
звериной природы и ангельским ликом. ’ы понЯл, ‚асилий?
     ‘тарый ‚асилий -  Ќаташин отец - понуро молчал. ‚от уже  час, как монах
долбил его своими  сухими, как  сам, своими  злыми  словами. Љак деревЯннаЯ,
стукалась о  верхнюю  нижнЯЯ челюсть и неустанно кивала с ней  вместе, будто
приклееннаЯ, жесткаЯ рыжаЯ бороденка.
     ЏонЯл или не  понЯл, но  монах продолжал:  -  ’акие грехи  можно  одним
искупить  -  страшным, но  угодным  ѓосподу  делом. †ертву кровавую принести
перед  ‹ик …го,  свежей  дымЯщейсЯ кровью  оросить подножие  Ѓожьего  трона.
"Љровь - сок особый"... Ќе знаешь,  кто так сказал, да  и не надо  знать. Ћт
знаниЯ  -  половина  грехов. Ќо слова эти  -  правда, в них особенный смысл,
дьЯвол знает  его хорошо, а вот мы - христиане - забыли про кровь. Ђ надо бы
вспомнить! ‚ наши дни надо  бы  вспомнить. Љровь, в  защиту •риста пролитаЯ,
кровь  поганых, блудЯщаЯ кровь -  жидкий дьЯвол в красном  плаще -  зачтетсЯ
тому, кто прольет ее за •риста. Ѓольше зачтетсЯ, нежели что-либо другое, ибо
только в крови касание тела и  плоти, и только кровью •ристовых врагов можно
омыть твой несказуемый грех.
     ‘обеседник слушал подавленно. ‚се эти дни провел  в монастыре или возле
него.  Ќичего не узнал он  о дочери, но душу ему  бередили нещадно, по месту
больному ра