 пакость да пакость - заладил... „ело житейское, и ничего
в этом самом  нет такого  особенного, чтобы орать на весь на кабак... ‚се мы
дела эти знаем чересчур хорошо! Ћ другом о чем расскажи.
     ќто  был  бунт.  Ќедовольный  голос  поддержали  другие  -   кое-кто  -
неопределенным шумом и гулом.
     -  Ћ другом? -  возмутилсЯ Љривцов. -  „а,  может быть,  это-то и  есть
первейший наш червь, что грызет, что не пускает нас к Ѓогу? Њожет быть, даже
гнуснее, чем власть.
     - ќй, дЯдЯ, помолчал бы немножко ты, - встал из полутьмы кто-то вдруг -
стихийно неоформленный, но огромный.
     - —то?
     - Џомолчал бы, Я тебе говорю...
     - Љак ты смеешь? Љто ты такой? - властно окрикнул Љривцов.
     ‡агудело кругом.
     - Ђ сам кто такой? —то  ты  пришел сюда? —то народ смущаешь? Џо  какому
праву такие слова?
     -   ‚  моих  словах   только  правда.  ‚озрази,  если  можешь.  ‚озрази
что-нибудь. Ќу, говори. Ќе голодает народ? Ќе дерут народ? Ќе убивают людей,
как скотину? ќто по Ѓожьи?
     - џ и говорить с тобой не хочу! ‡амолчи!  †ид ты, вот ты кто! †ид! € Я,
брат, по-свойски с тобой...
     Љолосс сдвинулсЯ с места, рванулсЯ через толпу.
     - Ќет...  Ќет... ЌельзЯ... Љак  можно... в публичном  месте,  да  чтобы
дратьсЯ... ‘грудились теснее вокруг.
     -  Џусти,  говорЯт!  џ  жиду   морду   желаю  побить.   Љто  мне  может
препЯтствовать в этом? Џусти!
     „етина рванулсЯ опЯть, но его удержали.
     - Ђ если так, так вот тебе, пархатаЯ сволочь!
     ЏустаЯ  бутылка  описала  кривую линию  в  воздухе и ударилась  в стену
позади  Љривцова, не  задевши его.  Ћн стоЯл бледный,  белее  стены, но  все
владел собой. Њелкой дрожью билась рука, но волЯ его, сдерживаЯ, отдалЯла ее
от ответной бутылки. Ђ было мгновение - мог бы пустить ее в дело.
     ‘екунда молчаниЯ, задержавшись в воздухе дольше, чем можно, медлЯ уйти,
прошла-таки и сменилась общим буйным и напрЯженным волнением.
     ‘транно: спокойнаЯ выдержка Љривцова, вместо того,  чтобы их  укрепить,
как-то ослабила стойкость его защищавших, точно, мол, сам за себЯ постоит, а
нападавших  озлобила.  Ѓыло мало сначала,  но потом возросло их  число.  Ћни
придвинулись ближе к столу, где стоЯл Љривцов.
     -  Ћн,  паскуда  такаЯ,  - гремел  уже  новый оратор, -  только  других
обличать, только  знакомую власть разносить,  а сам этим, глЯди, не  чужие -
свои следы  заметает. —то он тут -  ишь ты, рыцарь какой! - всех девок у нас
отобьет. Љак бы не так! € мы любим сладко поспать. Ќе одни монахи - ха-ха! Ђ
о  себе что ж молчишь,  черт ты  эдакий Њерзавец  ты, жид! „а твою жидовскую
морду  не  только  бутылкой,  каблуком  бы  тебЯ,  сапогами  - на  пол тебЯ,
изувечить тебЯ. ‚от тебе что следовает!..
     ‘тарик стал ногами на стул и  жадными глазами смотрел на  Љривцова. ’от
вздрогнул, когда помЯнули о  "девках". Ћпустил голову  и уже не поднимал ее,
все такой же бледный, как прежде.
     ‚друг  кто-то добралсЯ,  подлез к нему, неожиданно вырос возле стола во
весь рост и, развернувшись, во всю свою мочь ударил Љривцова.
     ‹ицо сразу окрасилось кровью и опустилось от удара еще покорней и ниже.
ѓубы что-то беззвучно шептали.
     ‚скрикнули женщины.
     Љто-то вступитьсЯ попробовал.
     - Ќе трогайте их... Џусть... - махнул рукою Љривцов. € те оставили.
     - Ѓейте еще... - тихо докончил он.
     Ќикто не  трогалсЯ с места. Џримолкли все.  ‚друг раздалсЯ резкий голос
того человека, что бросил бутылкой.
     <i>-</i> —то, жида стало жалко? Ђх, мразь вы несчастнаЯ!
     €, подойдЯ вплотную к Љривцову, ударил его опЯть прЯмо в лицо.
     Њразь  не  заставила  ждать  себЯ.  Џлотного  кучей навалились  они  на
Љривцова и поволокли, давЯ и пинаЯ ногами.
     Ћсталась  картина  в  глазах старика, -  он  словно  застыл,  следЯ  за
исчезающим и выплывающим снова на секунду одну лицом Љривцова.
     Ћсталось:
     Ѓледный, ‘ тонкой застывшей улыбкой, в ней мука и радость,  с закрытыми
плотно глазами -  Љривцов.  Ќет, уже  не Љривцов.  ќто  кто-то  другой.  …го
волокли, истЯзали. Ћн отдалсЯ мучителЯм.  Ћн  был покорен, и ни на секунду в
лице не было злобы, ни ужаса. Ѓыл  прекрасен влекомый и избиваемый человек в
этом притоне.
     •лынула  на  улицу  толпа,  - выволокли вон, на панель  избитое тело. ‚
комнате остались две женщины. Ѓыло великое страдание на лице той, что была в
белой  шали. ’ихонько, маленьким женским крестом крестила  она  удалЯвшихсЯ.
„евушка  в красном шарфе  поднЯла  лицо, и какое - то застывшее,  стеклЯнное
удовлетворение было на нем.
     -  ‘вЯтой ты мой... Њилый  ты мой... - шептала, крестЯ, женщина в белом
платке.
     -  …сли бы не  избили его,  - звонким и металлическим  голосом  сказала
другаЯ, -  Я  бы сама расправилась  с ним. ‚от. Џриготовила. € она поднЯла в
руке пузырек с тЯжелою жидкостью.
     -  џ плеснула бы ему прЯмо  в лицо, - поЯснила  она.  - Џусть бы  узнал
тогда, есть ли на свете Ѓог.
     Ћбратно хлынули в подвал с улицы. ‘тарик еле пробилсЯ навстречу - туда,
где осталсЯ Љривцов.
     ‚озле тела стоЯло в недоумении немного  людей, хотевших помочь Љривцову
и не знавших, что сделать.
     - Џомогите  мне донести до извозчика. џ  к  себе его  отвезу.  Џомогли,
уложили  почти  безжизненный труп.  ‘тарик  заботливо  обнЯл  его.  €звозчик
поехал.
     -- ‘берегите его, - сказал кто-то вслед.

     XXVIII

     ЏроезжаЯ мимо "Ђркадии" -  единственного светлевшего зданиЯ,  ибо  была
уже позднЯЯ ночь, - заметил старик знакомый силуэт у подъезда.
     "‚езет мне сегоднЯ", - брезгливо подумал он, угадав фигуру ‚ерхушина.
     „ействительно, это  был  он и стоЯл радом  с  нарЯдной высокого  дамой,
надвинув  на  лоб краЯ  своей шлЯпы. Ѓил  прЯмо  в глаза Яркий электрический
свет. ‚ерхушин  держал даму под руку и что-то, смеЯсь, говорил ей. Ќо больше
говорил всею фигурой своей  - с тощими  расставленными ножками,  с противным
изгибом спины. „ама была высокаЯ, плотнаЯ, и ‚ерхушин очень проигрывал рЯдом
с ней, но, видимо, совсем не замечал этого, держалсЯ героем.
     ‘тарику показалось, что даже шлЯпа не  скрывает пышную призрачность его
облезающего черепа. —то-то сиЯло вокруг головы - обманный венчик свЯтого.
     € это после такого-то вечера!
     ЃольнаЯ обида за Ќадежду ‘ергеевну вновь обожгла старика. …сли бы знала
она, если бы видела в эту минуту ‚ерхушина!
     Џеред  ее красотой всегда преклонЯлсЯ  старик и страшно ценил,  что она
среди всех всегда сама  по себе. Џоловина  неприЯзни к ‚ерхушину еще оттого,
что так донельзЯ противоестественна внешнЯЯ близость его к  этой  особенной,
как казалось, загадочной женщине.
     …ще раз обернулсЯ.
     ЋгромнаЯ шлЯпа  с Яркими  перьЯми качнулась,  даваЯ согласие. Џодъехала
пара. ‚ерхушин с дамою сели.
     Џодумал с тревогой старик: не за нами ли?
     …му не  хотелось, чтобы ‚ерхушин видел  теперь его. Ќо  пара  повернула
именно следом за ними.
     - Џошел скорей!
     Ћднако,  извозчику   трудно  было   торопитьсЯ  в  гору.  ќто   старика
рассердило.
     - ’ебе говорЯт, поезжай скорей! - крикнул он громко.
     Ћт удара  кнутом лошадь  рванулась вперед, но  только рванулась, только
сильней заходили тощие плечи животного, - толку из  этого никакого не вышло.
’ело Љривцова, тЯготеЯ к земле, качнулось от  толчка очень сильно, и старику
пришлось подвинуть  его ближе к себе. ЌесмотрЯ на худобу человека, тело его,
избитое  и  беспомощное,  казалось тЯжелым  и  грузным. Ќа лице уже не  было
теперь  никакой красоты. ќто  было обыкновенное  пьЯное, подбитое  во многих
местах лицо. ‚ углах рта вместе с кровью запеклась и слюна, приклеив кончики
тонких усов.
     Ћмерзение шевельнулось в душе старика, но он подавил его.
     „орога круто шла в гору. ‹ошадь подвигалась вперед очень медленно. Џара
сзади догнала, и кучер пустил лошадей тоже шагом.
     -  Људа торопитьсЯ нам,  -  услышал  старик голос ‚ерхушина. - џ  люблю
длить наслаждение. џ уже в воображении моем вижу вас такой, какаЯ вы есть...
Ќаконец-то...
     - Ђ вдруг ошибетесь! - с глуповатым и сочным смехом возразила женщина.
     ‘лова  едва  долетели, но смех был Явственно слышен, и  по одному этому
смеху Ярко увидел  старик ее рот. Ћн был  такой же, как у  той  в кабаке.  €
трудно   было   представить   ему   эту  женщину   иначе,  как   в   красной
полурасстегнутой кофте.
     Ћт злобы на самого себЯ и весь мир он крепко сжал тонкие губы.
     - џ ошибусь?.. џ ошибусь?.. - услышал он возбужденный голос ‚ерхушина.
     Љакое-то  движение чудилось  там, в глубине колЯски, запрЯженной парой.
‚олнующей, беспокойной струей добегало оно до ушей старика.
     - џ  никогда не ошибаюсь!  џ  в  этих  вещах не  дурак!  Ѓыл  голос уже
сдавленный страстью, кровью бунтующей
     перехваченный, срывающийсЯ в темных изломах.
     - Ћставьте! Ћставь! - †енщина ударила спутника по рукам. - ’ы  же хотел
погодить!
     ЌевыразимаЯ тоска охватила вдруг старикову душу. ќто длилось мгновение,
но   глубокаЯ   правда   какой-то   одной   мировой    тоски,    напрЯженнаЯ
сосредоточенность, концентрациЯ всей его жизни была в этом мгновении.
     ‚от когда-то ребенок он - незнающий,  детски, ангельски -  чистый;  вот
юноша,   вот   мечтатель,  бросивший   казенный,   не  удовлетворЯвший   его
университет,  вот  философ,  затворник,  мученик,  истЯзаемый роем  страстей
своих, вот искатель того абсолюта, без которого  мир весь ничто, вот скептик
последний,  крайний,  безудержный,  вот  одинокий и  грЯзный старик, скрЯга,
безнадежно опускающийсЯ в  самые зловонные провалы, и все оттого, что  жизнь
еще грЯзнее души его, что ни  одного нет  просвета в сплошной, непроницаемой
тьме. Ђ как шел на  всЯкий, хоть призрачный зов! ‚от и теперь везет это тело
к себе, может быть, здесь, в этой пьЯной, но беспокойной душе сокрыт в тайне
тот свет, хотЯ так  мучительно  больно, так невыразимо тоскливо видеть его в
подобной  грЯзи.  Ђ  этот  мерзостный,  хлюпающий  в собственной  скверне  с
упоением похоти шепот, и это все - христианство?
     Ђ там, дома, может быть, успокоившись после бывших волнений, составлЯет
Ќиколай  Џлатонович  список  сельских  батюшек,  которых  можно  бы  было  "
привлечь"...
     ‘ераЯ, клубЯщаЯсЯ тоска съела всю злобу и все  раздражение за весь этот
томительный день. € такой сожигающей, острой волной хлынула она обнаженно из
самой души, поднимаЯ и будоража всю  усыпленность  земную, что откинулсЯ  от
своей  спутницы,  опаленный  острым  дымом  ее,  тот  человек,  что,  близко
прижавшись  к  случайной  подруге,  упивалсЯ  соком  больных  своих  нервов,
откинулсЯ и беспомощно в воздухе махнул руками и широко  открыл, не  моргаЯ,
глаза, когда, обернувшись с сиденьЯ, крикнул старик ему прЯмо в лицо:
     <i>-</i> ЋтрекисьЋтрекись же ты от •риста!
     -  Ќазад!  Ќазад! - полуомертвевшей  рукой схватил шею  кучера человек,
ехавший с дамой. - Ќазад!
     ’олько одно это слово, с нечеловеческим усилием  пришедшее ему на Язык,
мог он промолвить. € все держал шею кучера, теребЯ воротник его армЯка.
     ‹ошади  грузно  и  неловко повернули на  крутом подъеме  и потом  вдруг
понеслись быстро под гору.
     --   Џоезжай!   -  упавшим  голосом  произнес   и  старик,   и  лошадь,
остановившаЯсЯ было на короткое времЯ, опЯть тихо и напрЯгаЯ свои изнуренные
силы, двигаЯ  голодными  торчащими  лопатками,  стала  подвигатьсЯ  вверх  и
вперед.

     <b>XXIX</b>

     „ома старик уложил Љривцова  в постель. Ћбмыл ему мокрым чистым платком
больное лицо, а сам сел на диван возле стола.
     Џрислуги у него не было. ’ишина глубокаЯ, ничем не нарушаемаЯ, важнаЯ и
задумчиваЯ, царила в его двух небольших, но все же пустынных комнатах.
     Љривцов все еще был в забытьи. ђаз или два он тихо простонал:
     - ‚оды!
     ‘тарик давал ему пить и опЯть садилсЯ на свой одинокий диван.
     Ћн думал:
     "•ристос!"
     ‚от отделили,  вот  различили  его  от другого,  от  древнего Ѓога,  от
‘оздателЯ мира, держащего власть в  своих предвечных руках.  Ќе  по писанию,
ибо оно противоречит  тому, а  по внутренней  интуиции, по свЯщенной догадке
прозрели иной …го ‹ик.
     Ѓог распЯтый, страдающий, Ѓог  кротких незлобивых глаз, Ѓог, избиваемый
безумной толпой...
     Ќо  тогда  не  бессилен  ли  Ћн, не слаб ли  Ћн - в  своей божественной
кротости? „оросло ли человечество до …го светлой правды или достойно все еще
старого Ѓога?  € где же сокрытый  путь через кротость к избавлению  мира  от
зла, - не родит ли он еще большее зло?
     Ќе знал старик, что ответить. Ќо прекрасный  образ Љроткого Ѓога пленЯл
несказанным очарованием своим. Ћн был близко возле  пего во весь остаток той
ночи и изливал мир на возмущенный хаос души.
     Џод  утро, когда  стал  брезжить свет, старик достал с полки маленькую,
старую, много-много раз в давние дни читанную им  книжку. ‚ ней не было даже
посланий и  деЯний  апостольских,  одни  только  четыре коротких  рассказа о
чудесной жизни •риста.
     Ќикого  из  родных  по  всей земле не имел старик. ‚се  погибли  они  в
холерный год. ‡ачем-то выжил из всех только  он. Ђ эту малую книжечку  читал
еще отец его, она одна была ему близким, родным существом.
     …сли совсем потерЯть  даже  возможность, - возможность взЯть ее в руки,
тогда конец последний всему - и себе, и людЯм, и миру.
     „авно  уже не  брал  ее  и  руки, чувствуЯ  тайную  фальшь новых своих,
пригрезившихсЯ  в темных  сумерках  жизни  просветов.  Ќо  от  призраков  он
освободилсЯ теперь, взамен того видит <i>-</i> голубые глаза  <i>с</i> сиЯнием невинности,
и  то же  лицо поруганное,  израненное,  но с  неземным  величием  радостной
скорби.
     Џусть будет дальше то, чему быть суждено. Њожет быть, завтра же все это
вновь рассеетсЯ мифом. Ќо пока снова может взЯть эту книгу.
     Љогда раскрывал  он ее, вдруг еще  один  образ,  заслоненный подвалом и
всем, что там было, встал перед ним.
     Ќичего не знал  и не слышал раньше  о ѓлебе.  ’еперь он был вновь перед
ним - прекрасный и строгий, как архангел с мечом. ќто он крикнул о дьЯволе.
     € опЯть дрожь пробежала по  телу. Ќеужели нельзЯ,  недостойно коснутьсЯ
…вангелиЯ?  ‡начит  -  конец?  €  старик инстинктивно  протЯнул  вперед свои
костлЯвые руки. ‘крюченные пальцы молили о защите, о прощении, об искуплении
исступленных грехов его, об удалении одержащего душу живую...
     - Ќо избави менЯ от лукавого, - помимо воли его прошептали уста.
     ‘ветлый образ  архангела придвинулсЯ ближе.  Ќо взор его был все так же
проникающе-строг.
     - ‘паси!  Џомоги мне... ‘кажи мне, есть ли •ристос...  ‚ чем …го ‹ик? ‚
белизне? ‚ непорочности? ‚ свЯтости? ‚ экстазе страданиЯ?
     ‘тарик упал на колени возле блистающих крыл.
     Ђрхангел поднЯл  его,  коснувшись устами холодного лба, и исчез, ничего
не сказав. € только свет, вдруг просиЯвший необычайною  кротостью  из сурово
доселе  сверкавших глаз,  только  свет  этот  - неизъЯснимо сладостный - еще
реЯл, медлЯ уйти и тихо сливаЯсь с рассветом раннего утра.
     „рожащими пальцами коснулсЯ старик  своих глаз,  потом провел  по лицу,
потом пальцы  попали на губы.  € кожица губ  показалась ему такой детской  и
свежей.  „ух возрождениЯ тронул  сердце  его, и  дрогнуло  все  существо,  и
молодые горЯчие слезы хлынули, поднимаЯсь к глазам из иссохшей старой груди.
ЋткрылсЯ какой-то родник,  не  бивший вот уже много тЯжелых,  и скорбных,  и
заскорузлых лет.
     €  в слезах,  и в свете, его осиЯвшем, был  миг приближениЯ к незнаемой
длЯ  человеческих   слов,  единой   сиЯющей  правде,  было  разрешение  мук,
неразрешимых длЯ земного ума...
     ’ак ощущал это, плача, старик.
     —истым, свежим  платком вытер он слезы, поцеловал его, сложил  бережно,
еще раз пальцами тронул  помолодевшие губы и в радостном возбуждении, легкой
походкой подошел ближе к окну, сел, близко придвинув свой стул,  и развернул
благоговейно заветную книгу. Ѓыстро светлело.

     <b>XXX</b>

     Џроводив ѓлеба, девушка долго бродила по старой, отживающей и так вдруг
преобразившейсЯ перед смертью своей,  прекрасной в разрушении  выставке. ‚се
дышало вокруг тайным ароматом длЯ Ђнны возродившейсЯ жизни. †изнь не умирала
здесь никогда, но теперь пробудилась к новому, волшебно-прекрасному бытию.
     ‡олотой ѓлебов  крестик незримо сиЯл  на груди Ђнны.  Љак малое дорогое
дитЯ, чувствовала она  его  близко  возле себЯ, в себе.  ‚  душе ее блистал,
переливаЯсь отсветами близкого раЯ, золотой братнин крест.
     Ќовый, духовный, не по-земному близкий ей брат.
     Ћткуда, за что это счастие посетило ее?
     ‚се ее  осеннее  царство было  как  храм. ‘иЯло  мирным  куполом  небо,
свечами горели стройные  тополЯ,  молитвенным шепотом орошали, падаЯ, листьЯ
расстилавшуюсЯ у подножиЯ ног  ее землю. Ћдна была девушка в храме, но всюду
разлит был, но всюду дышал образ незримого, образ близкого, вечного брата.
     Ќи единой черты сомнениЯ или грусти, или  дурного предчувствиЯ не легло
в залитом сиЯнием, светом напоенном, золотЯщемсЯ небе души ее.
     ‘овсем под вечер  вернулсЯ из города и Ђндрей.  Ќеобычно сосредоточен и
задумчив был он.
     - ѓде ѓлеб?
     „аже с сестрой не успел поздороватьсЯ, - про ѓлеба спросил.
     Ќе было ѓлеба.
     - —то вы делали здесь без менЯ?
     €  этот вопрос  прозвучал печально, рассеЯнно.  ЃольшаЯ скрытаЯ  грусть
всем словам его придавала неуловимо печальный оттенок.
     Ќо  Ђнна, полнаЯ миром чудесного, не расслышала  грусти, взЯла брата за
руку и повела на то место, где читала ѓлебу стихи.
     - ‘Ядь  тут,  - сказала она. - Џосиди со мной. Ђндрей сел и смотрел  на
нее затуманенным взором. ‡аметила, наконец, этот необычный длЯ брата взглЯд.
     - Ќе смотри так. ’ебе не должно быть грустно сегоднЯ.
     - Џочему?
     - ‘егоднЯ особенный день.
     - „а, особенный, - согласилсЯ Ђндрей.
     <i>-</i> Џочему же ты грустен?
     - Џотому что особенный день.
     - ђасскажи мне, что было с тобой.
     Ђндрей рассказал все, что было. ‘ затаенным волнением слушала Ђнна.
     -  ЃеднаЯ девочка! џ хочу се видеть, Ђндрей, с ней говорить. џ наверное
знаю, чувствую, что она бесконечно чиста.  Ќе просто чиста,  а  именно так -
больше чем просто, потому что прошла через все эти ужасы.
     - Ќе знаю, Ђнна, нужно ли это. Ќе знаю, возможно ли.
     - Љонечно, возможно. ’ы мне только скажи, где живет она. џ к ней схожу.
     - Ђнна, зачем?
     Ђнна его обнЯла, взЯла голову в руки и закачала ее, как
     ребенка.
     - ’ы грустный пришел, а мне хорошо, мой брат. Њне сегоднЯ  так  хорошо,
как не помню когда... ‘частье с неба сошло прЯмо в душу, и так полна она им,
так  ей  нужно  излитьсЯ.  €  если есть где страдание и горе,  и  боль,  там
особенно близко  должна быть и Я. ЊоЯ радость и свет так велики, что потонет
в них все, что страдает. џ так верю, мой брат, милый Ђндрей, „рагоценный мой
друг...
     - Ђнна, с тобой что-то было.
     - —удо пришло и напоило мне жизнь...
     - Ђнна...
     - џ коснулась другой - ах, брат, какой прекрасной коснулась души,  и мы
протЯнули руки друг другу, мы назвались новыми братом и сестрой...
     - ѓлеб давно уже брат мой...
     - €  мой  давно, Ђндрей,  но  сегоднЯ сказали об  этом  друг другу,  но
сегоднЯ души узнали давнюю близость, сегоднЯ сказали словами.
     Ђндрей приложилсЯ губами к руке сестры.
     - џ поцеловала  душу  его,  и  его  душа  поцеловала мою. ‡акрыл  глаза
Ђндрей.
     -  Ђндрей,  жить  хорошо! Џрекрасна  земнаЯ  жизнь  -  отражение  жизни
небесной.  Ђндрей,  Ђндрей! —то  ж  ты молчишь?  —удесен  божественный  мир,
осененный •ристом!
     ‚се молчал Ђндрей, не поднимал лица.
     - Ћсененный Ѓелым •ристом, - повторила и вздрогнула Ђнна  от  нечаЯнной
жути; вздрогнул Ђндрей, поднЯл голову.
     ЃольшаЯ летучаЯ мышь кривыми путЯми, с изломами, зачатыми в серой душе,
обличьем похожей на внешний уродливый вид ее, больными зигзагами пронеслась,
низко киваЯ своей головой, над Ђндреем и Ђнной.
     "Ќу, теперь охранЯйте  менЯ!" - вспомнила  Ђнна и прочла в глазах брата
ответ.
     ’от самый, что записал на листках у себЯ в день приезда <i>к</i> ним ѓлеба.
     - Њышь может высосать душу.
     Ќалетела минута молчаниЯ и другую с собой привела - такую же, и за ними
пришел целый  рЯд молчаливых минут -  темных монашенок с покорною робостью в
согнутых линиЯх шеи и  плеч. „линным  рЯдом одна за другой становились они -
без  свечей,  с опущенным  взором, с невидимыми бледными руками,  тонущими в
складках   черных  одежд.  Ќа  какую   скорбную  мессу  пришли  они  в  этот
благоухающий,  в этот  открытый,  в  золотЯщийсЯ  небесным золотом  храм? Ќе
давали ответа монашенки. Ѓыли они  молчаливы, головой своей поникали покорно
и скорбно.
     € когда встали брат и  сестра, чтобы идти, было  и в  их фигура?; нечто
родное,  нечто  похожее на  эту аллею из вечности посланных к ним молчаливых
минут.  €  когда,  вставши,  пошли, безмолвно тронулись следом  за  ними  их
спутницы,  и  по дороге еще  приставали другие,  и так шли длинным  рЯдом  в
глубоком молчании, все вместе следом за сестрою и братом.

     <b>XXXI</b>

     ’ак же молчаливо и тихо протекал и дальнейший их вечер.
     Џосле  вечернего чаЯ  Ђнна ушла к себе и, закутавшись в  свой  - ѓлебов
платок, села к окну.
     —то это значит?
     ‚сЯ жизнь ее,  такаЯ  ровнаЯ  и покойнаЯ  до  сих  пор,  такаЯ ничем не
смущаемаЯ, повернула куда-то теперь свое русло.
     ќта сераЯ мышь, которую так почему-то не любит Ђндрей и которую страшно
пугаетсЯ каждый раз Ђнна, встрЯхнула ее и заставила оглЯнутьсЯ вокруг.
     ђека ее  жизни вступила  в  золотую  страну  чудес,  разлилась широким,
свободным разливом, отразила дали небес, солнечный лик засиЯл в ней, дробЯсь
тысЯчью золотых маленьких солнц, расцвела глубина гирлЯндами  белых душистых
цветов. Ќовые  берега  окружили  ее,  новое  небо  раскинулось, новые звезды
зажглись.
     Ќо вот  за тем поворотом утес, и слетает в вечереющем воздухе  висевшаЯ
вниз головой мохнатаЯ мышь, самое фантастическое из земных существ, скользит
бесшумно своими крылами и бьетсЯ, кружит над ее головой.
     Ђ за утесом  объемлет молчание реку, и не слышен всплеск ее  волн, всей
глубиной своей, бесшумно и медленно катит она замолкшие волны.
     —то это значит?
     ‘идит у окна, задумавшись, девушка, и подходит Ћсень к окну. Џечальны и
строги черты ее, холодком дышат прекрасные звонкие уста. € <i>как</i> хрустЯщий под
ногой у прохожего юный мороз на подсохшей траве, слышны слова:
     - “мер, умер твой Ѓелый •ристос! Ќе воскресают умершие, не возвращаетсЯ
отжившее  вспЯть.  Ќовое  времЯ - новые боги. Њне  грустно, грустно вместе с
тобой. џ - невеста всех отходЯщих богов.
     "Ћткуда  эти  страшные  мысли?  -  думает  Ђнна. -  Џочему  …му суждено
умереть?"
     €  вспоминает под шепот осенний то,  что потонуло в  порыве души, когда
обменЯлись крестами,  <i>-</i>  печальный  напев ѓлебовой  фразы:  "мне носить его,
знаю, недолго".
     € судорожно ищет на груди своей крест, и, найдЯ, достает и целует, и не
выпускает из  рук.  Љрест  дает  ей слабую теплоту  ее же горЯчего  тела, но
кажетсЯ Ђнне, что идет  от него  своЯ  теплота,  и она согревает  ей душу, и
становитсЯ легче дышать.
     "Џустые тревожные  мысли! џ становлюсь суеверна. Ќет, ѓлеб не умрет, мы
еще будем жить..."
     € загорелась внутренней краской от этого "мы".
     "џ его охраню от нависнувшей смерти, как он обещал охранить от крылатой
вещуньи. џ не пущу, не отдам его ей..."
     € снова, и снова обрывает себЯ:
     Ћн  здоров, он  скоро придет, просто сама  она нервничает, просто долго
нет его возле нее.
     ‚здыхаЯ, отходит  от окна всЯ в серебре, в ночном  дорогом уборе  своем
вечно  печальнаЯ,  вечно прекраснаЯ Ћсень  -  невеста всех отходЯщих  богов.
Њолчит она, но молчание ее так же хрустально прозрачно, так же светит до дна
сокровенных мыслей ее, как сама она всЯ в своей непорочности.
     € надвигаетсЯ темнаЯ  ночь, и возле  дома,  и  в  доме,  у порога души.
ЏереливаетсЯ тьма, поднимает безликую голову, снова прЯчет в костлЯвые плечи
и вылезает опЯть.  •очет в  душу войти, хочет влить в ее воды свой холодный,
тЯжелеющий  мрак.  Ќо сжимает  Ђнна маленький крестик все крепче  и крепче п
руках своих, и осенЯет им тьму, и молитсЯ тихо:
     - ѓосподи, сохрани...  ѓосподи, помилуй его... ѓосподи... Ђ времЯ идет,
и все растет безнадежность. ЉажетсЯ, не
     будет конца этой ночи, начавшейсЯ вечность назад. —то с ним? ѓде он?
     -  ѓлеб,  ѓлеб,  отзовись!  Ѓрат души, прекрасный  ангел,  сошедший  на
землю!.. Ќе улетай, помедли здесь с нами, вернись...
     ‚ходит  Ђндрей. ‚стревожен  и он, хотЯ  не дает почувствовать Ђнне. Ќо,
ах, разве можно что-нибудь скрыть от  нее? ђазве не  видит она, что  рЯдом с
ним, вместе с ним, впереди его вошло беспокойство, томЯщее чуткую душу.
     - Ѓрат, и ты  беспокоишьсЯ?  ѓде  он? -  кинулась Ђнна к нему -  только
вошел.
     € не успел он ответить, не  успел рта ей открыть, как  за  него сказало
его беспокойство:
     - "„а, Я боюсь, Я  не хотел тревожить тебЯ,  но большим счастьем будет,
если пройдет этот день без беды..."
     ‚слух же ответил:
     - „а, поздно уже, но, Я думаю, беспокоитьсЯ нечего. ‡асиделсЯ и только.
     "’ы  бы ложилась спать...", - хотел он добавить, но даже послушный Язык
отрексЯ от этих слов.
     ЌастоЯщий же Ђндрей и сам тревожилсЯ очень.
     - •очешь, что-нибудь Я тебе почитаю?
     -  Ќет, брат, не хочетсЯ. -  Ќо  потом, подумав, добавила: -Ђ, впрочем,
прочти.
     - —то ты хочешь?
     - €з ’ютчева. Џрочти, что откроетсЯ.
     - •орошо.
     Ђндрей вышел за книгой, а  Ђнна закрыла  руками  лицо и ждала. †утко ей
становилось. ‘о всех сторон обступала, заливала, поглощала ее ночнаЯ стихиЯ.
     - Љто там? ‚здрогнула всЯ: - Ђндрей!..
     - ќто Я.
     - „ай, Я открою сама. - ‚стала и открыла. - —итай! Ђндрей прочитал:
     Ќа мир таинственный духов -
     Ќад этой бездной безымЯнной -
     Џокров наброшен златотканный
     ‚ысокой волею богов.
     „ень <i>-</i> сей блистательный покров,
     „ень, земнородных оживленье,
     „уши болЯщей исцеленье,
     „руг человеков и богов!
     Ќо меркнет день, настала ночь;
     Џришла и с мира рокового,
     ’кань благодатную покрова,
     ‘обрав, отбрасывает прочь...
     € бездна нам обнажена
     ‘ своими страхами и иглами,
     € нет преград меж ей и нами:
     ‚от отчего нам ночь страшна.
     - …ще, - сказала Ђнна, побледнев. Ђндрей протЯнул ей книгу.
     - Ћткрой сам. - ђазвернул ближе к концу.
     - —итай, читай... - прошептала девушка, видЯ, что он молчит.
     Џрочитал упавшим голосом Ђндрей:
     “вы, что нашего незнаньЯ
     € беспомощней и грустней?
     Љто смеет молвить: до свиданьЯ!
     —рез бездну двух или трех дней?
     ‡амолчал, опустив оранжевый маленький томик.
     - Ѓрат, брат... - почти простонала Ђнна. - Ѓрат, он умрет...
     Ќо тьма подала неожиданно голос. —ьи-то шаги. Љто-то был <i>у</i> подъезда.
     Ћн жив! Ћн воскрес!

     XXXII

     ‚оскреснувший ѓлеб  пришел не  один. ‚стревоженный  хлынувшей  вдруг от
волнениЯ кровью у ѓлеба, проводил его на извозчике  Ќиколай Џлатонович. Ќо в
темную  ночь  побоЯлсЯ извозчик везти по  горе, ни  за  что  не хотел, и его
оставили ждать внизу, а сюда оба дошли пешком.
     - —то с тобой? - с испугом спросил Ђндрей, видЯ в слабом свете от окон,
как он был бледен.
     - Ќичего, нездоровитсЯ... - слабо ответил ѓлеб, утомленный ходьбой.
     -  џ  завтра  вас  навещу,  непременно,  -  сказал,  прощаЯсь,  Ќиколай
Џлатонович,  пожал  руку  ѓлебу,  поклонилсЯ Ђндрею  и  исчез;  тот  его  не
удерживал.
     - ѓлеб, что  с тобой?.. ѓлебушка... Ћни были одни. Ђнна, по счастью, не
выходила  еще. ЌевыразимаЯ  нежность  вдруг охватила  ЂндреЯ.  Ћн  осторожно
прижалсЯ к больному плечом, взЯл его руки и продолжал шептать;
     - ѓлебушка... ѓлеб... —то <i>с</i> тобой?
     - Џлохо, Ђндрюша, но все ничего, все хорошо.
     - Љак плохо? —то хорошо?
     <i>-</i> Ђндрюша, ты. верно, не веришь, но Я-то знаю наверное. ЃлизитсЯ что-то
большое. ‘крыты были  глубоко  под масками жизни, теперь обнаженные встанут.
‘коро...
     - Љто, кто, ѓлеб? ‘Ядем здесь. ‘Ядь, отдохни.
     - Ћбнаженные... бесы, слуги Ђнтихриста... Ђндрей! Ћни не  прЯчутсЯ уже,
Я тебе говорю.
     Ђндрей прижал его голову к своему плечу.
     - Ќу, хорошо, успокойсЯ,  ѓлеб. ’ебе-то  боЯтьсЯ  их нечего. ђасскажешь
потом, тебе нельзЯ сейчас. Џойдем в дом.
     -  Ќет, подожди.  џ  не хочу,  чтобы  сестра видела,  как  мне плохо. џ
оправлюсь. Ћдну минуту побудь со мной.
     - •орошо, ѓлеб. ’олько  не волнуйсЯ, не беспокойсЯ. Њилый мой!... -  Ћн
опЯть гладил ѓлебовы волосы, хотел как-нибудь его успокоить.
     - Ќо  это и хорошо, Ђндрей! ‚  открытую лучше.  Џусть выходЯт, разве не
устоим мы в этом поединке, раз с нами...
     - ѓлебушка...
     - Ђх, Ђндрей!  Ђндрей! џ как живого  вижу  •риста. ’акою  болью,  такою
свЯтою любовью бьетсЯ сердце... Џослушай... Џослушай...
     Ђндрей приложил свою руку. ‘ердце билось тревожно и сильно.
     - Ћттого и кровь... - прошептал слабо ѓлеб.
     - €дем, милый, домой. €дем, будет! Ђ то и Ђнна начнет беспокоитьсЯ. Ћна
так ждала тебЯ, волновалась.
     - „а? Ќу, идем. Џосмотри, какой вид у менЯ?
     Ћни поднЯлись на ступеньки, и  в рассеЯнном  свете, проникавшем  сквозь
стеклЯнную дверь,  увидел Яснее  Ђндрей лицо ѓлеба.  €  удивилсЯ: оно  опЯть
изменилось, было бледно, но едва лишь бледнее обычного.
     - Ќичего... - со слабым недоумением протЯнул он, - совсем ничего...
     -  ‚идишь,  -  даже улыбнулсЯ  ѓлеб,  -  это  длЯ  Ђнны,  чтобы  ее  не
встревожить. ‚се свои силы собрал.
     Ђндрей, вздохнув, пожал ему руку.
     ‚  коридоре, перед  тем,  как войти в  половину ‘тавровых,  ѓлеб  вдруг
остановил ЂндреЯ и как-то по-детски сказал:
     -  Ђх, Ђндрей,  если бы  можно  было  так: попросить,  и  чтобы  другой
исполнил наверное...
     - ’ы хочешь менЯ попросить? -„а-
     - €сполню все, что захочешь. ‘кажи, что надо сделать.
     - ‚от то-то и жалко, что нельзЯ обещать.
     - Ћтчего?
     <i>-</i> Ћтчего?.. џ не знаю. …сли бы это было возможно, Я попросил бы тебЯ...
чтобы ты поверил в •риста... ’ак, как Я верю... - Ћн схватил ЂндреЯ за руки,
чтобы тот дал закончить, чтобы тот не перебил его. - Ђх, Ђндрей! ќто было бы
так бесконечно прекрасно!
     - Џочему ты так говоришь?
     - Џотому что... потому что, Ђндрей, нужно, чтобы прекрасные люди верили
только в прекрасного Ѓога...
     - Ђ Ђнна?.. - смущенно спросил Ђндрей.
     - Ђнна верит уже. Њожет быть, не словами, но душою она со •ристом.
     <b>-</b> Ђ-ах!
     Ђндрей глубоко вздохнул.
     - ’ы чего?
     - Ќе знаю... ’ак...
     - Џросто</i> так? Ђндрей улыбнулсЯ:
     - ЉажетсЯ, просто так.
     ‘ этой фразой вспомнилось нечто весьма давнее.
     Љогда были студентами, это было в ходу между  ними. €ногда не  хотелось
что-нибудь  сразу  сказать, чаще всего огорчить, сообщить неприЯтное, и само
собой говорилось в ответ  на  вопрос это словечко "так", но скоро подметили,
что за ним  часто скрываетсЯ что-то; отсюда  и  родилсЯ  вопрос:  <i>"</i>прост<i>о</i> ли
так?", то есть нет ли за этим еще чего?
     Ђндрей был рад нежданно  воскреснувшей  ѓлебовой  шутке,  да и  у  него
развеЯла как-то она невольный, в самых причинах своих неоформленный вздох.
     ‚ошли. Ќо, к удивлению их, Ђнны все не было.
     ѓде же она?
     Џозвал  тихонько Ђндрей. Ќе  отозвалась. ‡аглЯнул в ее комнаты -  нет и
там.
     € только тогда послышались быстрые по коридору шаги.
     -  Ђ-у!   -  Ћтветный  возглас  был  бодрый  и  радостный.  -‚от  и  Я!
‡дравствуйте‡дравствуйте вы, наконец!
     ‘иЯли  глаза ее  счастьем. ‚се лицо светилось, как взглЯд. - „олго вы в
городе были? “стали?
     - Ќемного устал.
     ‚зглЯнул на ѓлеба Ђндрей. € у него  был тот же светлый ответный взглЯд.
ѓорели в комнате оба, как две чистых свечи.
     "Ћна  верит в •риста, - вспомнилось брату. - ‚ерит она  или нет, но она
прекрасней всех ангелов в небе".
     Џосидели  вместе недолго. ѓоворили  немного. Ќо радостны  были длЯ всех
эти  минуты.  —ерез  толщу  темной  земли  закатное  солнце,  где-то  только
взошедшее, слало им свет.  Ќезримым благословением  проникали сквозь  жуткие
недра лучи. ѓорели тонким венцом над их головами.
     ‘коро простились.
     Ђнна  пожала  руку,  но  проводить ѓлеба  пошел Ђндрей.  ‘естра братьЯм
глЯдела вслед.
     Ћна пропадала недаром.
     “слыхав  голоса  у подъезда,  бросилась  было  навстречу,  но  внезапно
пришедшаЯ мысль остановила ее.
     Ќаверху  на башенке были розы. Љ ним подсыпали  там землю, но в комнаты
еще не перенесли.
     Ѓыстро  взобралась  туда,  в потемках,  без спичек отыскала их, выбрала
самую нежную, - на  ощупь,  по  запаху, по  поцелую - поранила  пальцы, пока
отрывала непокорливый стебель, и осторожно, без шума спустилась по лестнице.
     “ подъезда  что-то  замешкались. ќто  было  ей  на  руку, пробралась  в
комнаты ѓлеба, сама откинула одеЯло ему  и на белоснежную наволочку положила
розу  ночную,  благоуханную,  нежную, как прекраснаЯ  душа  девушки, котораЯ
любит.
     € ушла, убежала, и возбужденно-радостно, услышав зов, крикнула брату:
     -Ђ-у!

     <b>XXXIII</b>

     ђоза была в ее волосах.
     ‚сЯ  в черном  Ђнна  стоЯла  возле  окна. ‚идел ѓлеб ее гибкую стройную
талию, мЯгкий узел волос над открытой матовой шеей, оттененной внизу вырезом
черного  бархата,  тоже живого,  впитавшего  аромат  ее  тела. ’Яжелыми,  но
свободными складками падала ткань. € роза алела и каштановых ее волосах.
     ѓлеб никогда еще  Ђнны не видел  такой.  Ћна  смотрела  вдаль  в лунную
пропасть, напоенную трепетанием длинных лунных ресниц  -  междулучий,  через
которые льетсЯ ровный таинственный свет ее. ‹уна - чей-то единственный глаз,
глЯдЯщий на мир ночных тайн, передающий им призрачный свой, мерцающий свет.
     Ђнна смотрит в эту молочную пропасть и дышит  ее широтой. …два рисуютсЯ
в матовом свете через легкую дымку горных ущелий очертаниЯ береговой полосы,
изъеденной мысами, заливами, бухтами.  Џо  сторонам поднимаютсЯ дико  утесы,
странно  живою  громадой  почти незаметно  дышат  они, слабо  поднимаетсЯ  и
спадает их  каменнаЯ голаЯ грудь. Љамни странно  живы в  ночном таинственном
свете. џвственно выступают из них очертаниЯ, скрытые днем - животных, людей,
чудовищных  призраков,  к  новой  жизни  еще   не  рожденных   и  умерших  в
незапамЯтные, жутко далекие времена.
     ‘  высоких вершин открываютсЯ  взору дали поднЯвшейсЯ в уровень  с ними
морской глубины  и  далеких,  по ту сторону морЯ  лежащих  земель. „уховному
взору в лунную ночь открываютсЯ такие же  дали  времен.  ‚ека расстилаютсЯ у
подножиЯ одной высочайшей вершины, атома  остановившегосЯ -на один лишь  миг
созерцаниЯ  -   времени,  последнего   зубца  бытиЯ  на  растущей   вершине;
расстилаютсЯ книзу, как  уступы,  один за другим  рЯды  минувших  веков, чем
дальше, тем  менее  резки, тем смутнее их очертаниЯ,  и в сказочной дали,  у
черты горизонта  дремлют самые давние, самые ветхие, бывшие  когда-то самыми
юными, девственно прекрасные, отшедшие в сказочную даль века.
     €  дремлют тою  же  дремой  у подножиЯ  созерцателЯ-духа, облеченного в
черты человеческие,  слабым  воспоминанием  вздохнувшие  в эту  ночь  дикие,
уродливые среди  современности камни,  памЯтные знаки  о веках, как  секунды
мелькнувших, и  об их  населЯвших наших  предтечах,  еще  не  оформленных  в
строгие формы,  еще предугадывавших, прозревавших  лишь смутно тропинки-пути
на грЯдущие вершины бытиЯ.
     —ем  старей  человек,  тем Яснее  встают перед  ним первые детские годы
жизни его. €зощрЯетсЯ зрение памЯти, и мы видим младенческий облик нашего Я,
беспомощное  пухленькое тельце, в котором  покоилсЯ  зародышем  этот  зоркий
старик,  прошедший  долгую и  сложную  жизнь, коснувшийсЯ в  разных точках и
направлениЯх  многих,   даже  и  скрытых  сторон  бытиЯ,  ставший  мудрым  и
прозрачным  в мудрости  своей. ‚от струитсЯ седаЯ борода - длиннаЯ, как  дни
его жизни, долгой,  вечность в  себе  отразившей, и  короткой,  как все-таки
коротки эти слишком земные, эти обреченные на тление нити серебристых волос.
€  видит он сквозь отстоЯвшуюсЯ глубь своего существа самые  мелкие  камешки
будто на дне бытиЯ, те,  которыми играл в раннем детстве. Ќо минет  еще год,
другой - и  новые, еще более  потаенные воспоминаниЯ встают в его  памЯти, и
через  кристалл, огранЯющий влагу  души его,  достигают до чуткого уха самые
первые всплески,  первые крики младенца-пловца,  пробудившегосЯ  во  влажной
стихии земной нашей жизни, приЯвшего ритм ее плеска в девственную душу свою.
     Ђ  умрет совсем, отлетит и развеетсЯ в мировую пыль наше бренное ветхое
тело, и сольетсЯ душа со стихией одной мировой  души, и прейдут длЯ  нее все
времена и сроки, мир времени и пространства покажетсЯ чудным  и легким сном,
и всЯ  жизнь - и  ее,  и мироваЯ, и жизнь всей вселенной - уместитсЯ  в одно
мгновение воспоминаниЯ  того сна. €  тогда  концы и  начала, горе и радость,
бытие  и абсолютный  покой -  все будет  равно далеко и равно близко,  равно
заключено в одном ритме дыханиЯ единой мировой души.
     €  вот  созерцающий  дух,  облеченный  в   земную  оболочку   существа,
назвавшего  себЯ человеком, обращает кверху свой  взор. € видит возможности,
слышит скрытое  дыхание существ, еще  не  рожденных.  ‡наки грЯдущей судьбы,
памЯтные знаки длЯ будущих,  улавливаЯ слабое  дыхание далеких, затерЯнных в
бесконечности, еще не пришедших веков, поднимают и опускают  в ночной тишине
грудь свою -  в свете  чьего-то единого ока, между чащей ресниц его,  темных
лучей, делающих матовым свет,  -  дышат тихо в  великом молчании ночи  серые
камни - странных, еще не определенных грЯдущих форм.
     Љак  угадать  человечеству-старцу  вершину  своего  бытиЯ, как  узнать,
разглЯдел ли уже  начальный детский свой  лик,  услышал ли внутренним слухом
колыбельные звуки вселенной, или долго еще идти ему вверх и вперЯть свой все
мудреющий взор в глубь прошедших веков? Љто  нам  скажет,  подошли ли мы уже
близко к первичной тайне всех тайн, готовы ли мы к слиЯнию с единой, повсюду
разлитой,  все  заполнЯющей,  все обнимающей Ѓожьей душой, длЯ которой  круг
мировой, замкнутой  в  призраках  пространства  и  времени  и в  самой  себе
призрачной  жизни  покажетсЯ  одной  легкой   точкой,   одним   единственным
пригрезившимсЯ мгновением времени?..
     Ќикто нам не скажет, и никогда не узнать, старцы  ли  мы, уже убеленные
сединами долголетних наших волос  и близкие к самым мудрым  мудростЯм жизни,
или  только  дети  еще, играющие на берегу  морЯ разноцветными  ракушками  и
лепечущие  слабым  розовым  Язычком  своим  -  тоже  о  жизни: о  ракушках и
камешках, о белоснежном кружеве пены вдруг набежавшей волны.
     Ќет, никогда не узнать!
     Ќо  нельзЯ не мечтать у окна, не пускать свою мысль птицей над  матовой
бездною пропасти в горную лунную ночь.
     ѓлеб-христианин не мечтал  бы так, но ѓлеб, стоЯщий  за Ђнной, одетой в
черный ласкающий бархат  и глЯдЯщей в то же окно, этот ѓлеб  мечтает так же,
как все, - не как нашедший, а ищущий, как мудрец или как дитЯ.
     Њечтает и Ђнна.
     €, не  отрываЯсь, глЯдит на нее, стоЯ  за нею, ѓлеб. ‚ черном бархатном
платье, с  обнаженной матовой шеей, стройнаЯ,  рисуетсЯ  она  в темной рамке
окна,  как  те кипарисы,  что  растут  у  подножиЯ  замка  и молчаливо тЯнут
верхушки свои к блистающему недостижимому небу.
     Ђнна молчит. Њолчит и ѓлеб.
     Ќо неудержимо  хочетсЯ взглЯнуть ему в лицо Ђнны. ЉакаЯ-то  тайна легла
на  это лицо. Ћн чувствует, знает это, но все молчит, страшитсЯ сказать  ей,
чтобы к нему обернулась.
     €  так  молча  стоЯт  среди  ночи  в  окутанном  дымкой  луны одиноком,
заброшенном замке, высоко в горах.


     XXXIV

     ђоза в ее волосах.
     €, склонЯсь, после века молчаниЯ, целует ѓлеб  Яркую  в  ее каштановых,
мЯгкой  волной  откинутых и  собранных в узел,  в ее волосах, так неотразимо
влекущих - живую, пунцовую розу.
     -  Ђнна, - говорит, наконец,  ей ѓлеб, и  слова  скользЯт такие же, как
лучи и  междулучиЯ,  косые и длинные, и ложатсЯ  в далекой,  матовой мгле, -
Ђнна, Я  никогда не  видал тебЯ в черном,  в  таком прекрасном одеЯнии, Я не
знал, что твоЯ шеЯ похожа на колонну теплого мрамора, над которой сгрудились
темные тучи волос твоих. €ли, может быть, это мысли твои, как змеи, обвились
вокруг твоей головы, венчаЯ ее,  как гордую башню в горах? џ не  знал до сих
пор,  как стройно все тело  твое. Ќа  скрытых упругих ногах оно  возвышаетсЯ
среди мрака молитвенной ночи, как храм неведомому божеству, которому молитва
- молчание. ’ы молчишь,  но  за тебЯ говорит все  вокруг  и  сама  ты всЯ. €
больше  всего  говорит мне  матовый  блеск  твоей  шеи, такой  живой,  такой
пламенеющей  скрытою жизнью среди  темноты беспредельного. € еще говоришь ты
мне  Яркой, пунцовой,  благоуханной,  как твой поцелуй, что  ты  дала  ей, -
говорит  твоЯ  роза. Ћткрой же лицо свое, открой, Я  хочу  посмотреть, какое
лицо у  Ђнны,  сестры  моей,  какое лицо  у нее ночью в горах, при луне, над
затихнувшим миром. Ћберни лицо свое, Ђнна, поглЯди на менЯ.
     €  тихо, неслышным и плавным  движением  оборачиваетсЯ  Ђнна  к нему. €
видит ѓлеб перед собою мертвенно-бледный, неотразимый лик ночного светила.
     -  ’ы слишком долго глЯдела на луну в  эту  ночь,  - с  ужасом и тайным
восторгом наклонЯетсЯ  ближе к ней  ѓлеб. - џ  не могу разглЯдеть  очертаний
лица твоего.
     € с напрЯжением вглЯдываетсЯ он и, наконец, узнает: