        Ђлександр ‘тепанович ѓрин. ЏриключениЯ ѓинча


     ---------------------------------------------------------------------
     Ђ.‘.ѓрин. ‘обр.соч. в 6-ти томах. ’ом 2. - Њ.: Џравда, 1980
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 марта 2003 года
     ---------------------------------------------------------------------


                                             Ћн сажает это чудовище за стол,
                                        и  оно  произносит  молитву  голосом
                                        разносчика рыбы, кричащего на улице.

                                                               ‚альтер ‘котт


        Џђ…„€‘‹Ћ‚€…

     џ  должен оговоритьсЯ.  “  менЯ  не  было никакой охоты заводить новые,
случайные знакомства,  после того,  как  один из  подобранных мною на  улице
санкюлотов сделалсЯ беллетристом,  открыл мне  свои  благодарные объЯтиЯ,  а
затем  сообщил  по  секрету  некоторым нашим  общим  знакомым,  что  Я  убил
английского капитана (не помню,  с  какого кораблЯ) и украл у него чемодан с
рукописЯми.  Ќикто не мог бы поверить этому. Ћн сам не верил себе, но в один
несчастный длЯ  менЯ  день  ему  пришла в  голову мысль придать этой истории
некоторое правдоподобие,  убедив слушателей, что между ѓаличем и Љостромой Я
зарезал  почтенного  старика,  воспользовавшись  только  двугривенным,  а  в
заключение бежал с каторги.
     ѓрустные  размышлениЯ,   преследовавшие  менЯ   после   этой   истории,
рассеЯлись в  один из  весенних дней,  когда,  впитываЯ всем своим существом
уличную пыль,  бледное солнце и робкий шепот газетчиков,  петербуржец как бы
случайно посещает ломбард,  обменивает у великодушных людей зимнее пальто на
пропитанный нафталином демисезон  и  устремлЯетсЯ в  гущу  весенней  уличной
сутолоки.  Џроделав все это,  Я открыл двери старого, подозрительного кафе и
уселсЯ за столиком.  Џосетителей почти не было: насколько помню теперь, Я не
принЯл  в  счет  багрового старика и  пышной  прически его  дамы,  считаЯ их
примелькавшимисЯ аксессуарами.  Џротив  менЯ  сидел  скверно одетый  молодой
человек,  с лицом, взЯтым напрокат из модных журналов. џ так и осталсЯ бы на
его счет очень низкого мнениЯ, не подними он в эту минуту свои глаза: взглЯд
их выражал серьезное, большое страдание. Џустой стакан из-под кофе некоторое
времЯ чрезвычайно развлекал его. Ћн вертел этот стакан из стороны в сторону,
наклонЯл, побрЯкивал им о блюдечко, рассматривал дно и всЯчески развлекалсЯ.
‡атем,  к  моему великому изумлению,  человек этот принЯлсЯ царапать ногтЯми
стеклЯнную доску столика.
     Џодумав,   Я  быстро  сообразил,  в  чем  дело.  ђекламы  в  этом  кафе
заделывались между  нижней,  деревЯнной частью  стола  и  верхней доской  из
толстого стекла,  имеЯ вид небрежно брошенных разноцветных листков.  Њолодой
человек находилсЯ в  состоЯнии глубокой рассеЯнности.  …го усилиЯ взЯть один
из листков сквозь стекло Ясно доказывали это.  —еловек,  рассеЯнный до такой
степени в публичном месте, обращает на себЯ внимание.
     џ  обратил на  него это внимание,  следЯ,  как белые,  чисто содержимые
пальцы,  скользили и срывались; старые мысли о рассеЯнности посетили менЯ. џ
говорил себе,  что  все  истинно рассеЯнные люди  имеют приличное внутреннее
содержание,  наконец,  мне  захотелось поговорить с  этим молодым человеком.
Ѓудучи общительным по природе, Я скоро находил тему длЯ разговора.
     Њне  оставалось лишь подойти к  нему,  но  в  этот момент окровавленный
призрак английского капитана занЯл  один  из  столиков,  грозЯ мне  пальцем,
унизанным индийскими брильЯнтами.  џ  немного  смутилсЯ,  однако  наличность
прозрачной,  как хрусталь, совести дала мне силу презреть угрожающее видение
и  даже  снисходительно улыбнутьсЯ.  Ќекоторое времЯ пытались еще  задержать
менЯ несчастный старик,  путешествовавший из ѓалича в Љострому,  и начальник
сибирской каторжной тюрьмы;  Я с силой оттолкнул их,  прошел твердыми шагами
нужное расстоЯние и сказал:
     - ЏринЯто почему-то  делать большие глаза,  когда в  общественном месте
неизвестный человек подходит к вам, предлагаЯ знакомство. џ знаю, мы живем в
стране,  где медведи добродушны,  а  люди алы и  опасны,  но  все же  бывают
исключениЯ. ’акое исключение составлЯю Я.
     Ћн прищурилсЯ - движение, непредвиденное мной.
     - џ пишу, - сказал Я. - ЊоЯ фамилиЯ - ...н, а ваша?
     - ‹ебедев.  -  Ћн привстал,  недолго подержал мою руку и  сел снова.  -
Џрисаживайтесь. Њне тоже скучно, как скучно всем в этой прекрасной стране.
     џ  сел,  и  тотчас  же  разговор наш  принЯл  определенное направление.
‹ебедев рассказывал о  себе.  ќто было его больное место.  Ћн говорил тихим,
слегка удивленным голосом, поминутно закуриваЯ гаснущую папиросу. “ него был
пристальный,  задумчивый взглЯд,  манера лизать Языком нижнюю часть  усов  и
перекладывать ноги.
     џ  умею  слушать.  ќто  особое  искусство состоит  в  кивании головой и
напрЯженно-сочувственном выражении лица.  Џолезно  также  времЯ  от  времени
открывать  и  тотчас  же  закрывать  рот,   как  будто  вы  хотите  перебить
рассказчика тысЯчью вопросов,  но умолкаете, подавленные громадным интересом
рассказа.
     ’о, что он рассказывал, было действительно интересно; он сгущал краски,
не заботЯсь об этом; великолепные, отчетливые границы внешнего и внутреннего
миров  змеились в  пестром узоре его  рассказа с  непринужденной легкостью и
искренностью,  намечаЯ коренной смысл пережитых им событий (кость длЯ собаки
- тоже событие) в самом недвусмысленном освещении.
     ’ри  темы  постоЯнно  привлекают человеческое воображение,  сливаЯсь  в
одной туманной перспективе, глубина ее блестит светом, полным неопределенной
печали:  "‘мерть,  жизнь и  любовь".  ‹ебедев,  один  из  многих взвихренных
потоком чужих жизней,  самообольщенных и бессильных людей,  рассказывал мне,
что произошло с ним в течение двух последних недель.  ‘лишком молодой, чтобы
трагически смотреть  на  любовь,  слишком  стремительный,  чтобы  хныкать  о
будущем смертном исчезновении,  он был всецело поглощен жизнью. †изнь избила
его - и он почесывалсЯ.
     Њы выпили четыре стакана кофе,  два - чаю, шесть бутылок фруктовой воды
и выкурили множество папирос.  ‚ тот момент,  когда Я,  несколько утомленный
чужими переживаниЯми,  попросил его записать эту странную историю,  а  он  с
тайным удовольствием в  душе и  деланной гримасой улыбающегосЯ лица выслушал
мои  технические  указаниЯ,  -  неожиданно  заиграло  электрическое пианино.
ђазвЯзные,   беззастенчивые  звуки   говорили  о   линючей,   дешевой  любви
профессионалок.
     Љафе наполнЯлось публикой,  и  мне в  первое мгновение показалось,  что
страусы, одетые в ротонды и юбки, пришли справитьсЯ о ценах на свои перьЯ.
     Ќижеизложенное принадлежит перу ‹ебедева, а не английского капитана.


        I

     ‚ конце лета Я поселилсЯ на городской черте, у огородника. Љомната была
очень  плоха,  несколько поколений жильцов  придали ей  тот  род  живописной
ободранности,  о которой пишут романисты богемы.  Ћдно окно,  чистаЯ дырЯваЯ
занавеска,  слегка мебели и разноцветные лоскутьЯ обоев.  Џо вечерам усталое
солнце слепило глаза стеклЯнной чешуей парниковых рам, темно-зеленые, пышные
лопухи  тЯнулись  у  изгороди,   заросшей  шиповником.  „есЯтина,  засеЯннаЯ
фасолью,  подымала  невдалеке стену  вьющихсЯ сквозных спиралей,  увенчанных
лесом  тычин;   душистый  горошек,  мальва,  азалии,  анемоны  и  маргаритки
теснились вблизи дома в  прогнивших от  земли Ящиках и  на клумбах.  “  окна
чернели старые липы.
     “тром,  в пЯтницу, пришел Њарвин. џ не был ничем занЯт, шагал из угла в
угол и хмурилсЯ. џ любил маленькую …вгению, дочь содержателЯ городских бань,
а  она  дразнила  менЯ;   последнее  письмо  ее  привело  менЯ  в  состоЯние
подавленной Ярости.  Њарвин не застал Ярости,  она перегорела, выродившись в
дрЯнной шлак, - среднее между горечью и надеждой.
     - ”едЯ, Я очень тороплюсь... - Њарвин, не снимаЯ фуражки, сдвинул ее на
затылок.  Џлотное, нервное лицо его показалось мне слегка обрюзглым, в руках
он держал что-то завернутое в бумагу. - Ћкажи услугу, ”едЯ.
     - •орошо, - сказал Я, - особенно, если эта услуга веселого рода.
     - Ќет, не веселого. Ќо ты будешь беспокоитьсЯ только одни сутки. ‡автра
Я верну тебЯ в первобытное состоЯние.
     ‘уетливый,  повышенный тон  Њарвина заставил менЯ насторожитьсЯ.  џ  не
сказал бы ни "да",  ни "нет",  но он взЯл мою руку и сжал ее так сильно, что
мне передалось его возбуждение: по натуре Я любопытен.
     - ђади бога,  -  продолжал он тем же странным, взволнованным голосом. -
„а? ‘кажи "да", не спрашиваЯ в чем дело.
     - „а. - џ согласилсЯ, а через полчаса ругал себЯ за это. - ѓовори.
     Њарвин прошел мимо  менЯ к  столу и  опустил на  него сверток,  бережно
двигаЯ руками.  џ  никогда не  видел,  чтобы человеческаЯ рука так  искусно,
почти без звука разворачивала листы газетной бумаги.  „ве тусклые, небольшие
жестЯнки, блеснувшие в руках Њарвина, привели менЯ в легкое изумление, затем
невидимый холодный палец пощекотал мне затылок; Я силилсЯ улыбнутьсЯ.
     - Њилый, - сказал Њарвин, - на одну ночь... спрЯчь это...
     Ћн  посмотрел на  менЯ и  осторожно положил бомбы в  бумажный ворох.  џ
ждал.  Џомню, что в этот момент Я чувствовал себЯ тоже взрывчатым, обЯзанным
двигатьсЯ медленно и легко.
     - ѓоворЯт,  что ночью у менЯ будет обыск.  -  Њарвин почесал лоб.  -  €
это... как его... Ђ ты человек чистый. ’ы, разумеетсЯ, удивлен... Џрости. Ќо
Я имел бы право, конечно, не говорить тебе об этом всю жизнь.
     - Ђлексей,  -  сказал Я,  очнувшись от  непривычного оцепенениЯ.  -  ’ы
знаешь, что Я держу данное слово, поэтому в течение суток будь спокоен и ты.
Ќо если завтра к вечеру они останутсЯ еще здесь, Я истреблю их в лесу.
     - џ возьму их.
     Ћн  сел.   Џрозрачный  круговорот  света,  наполнЯЯ  комнату,  жег  его
вспотевшее лицо  солнечной  пылью;  утро,  с  далекой  зеленью  полей,  было
прекрасно и  невыразимо тревожно.  џ  открыл чемодан и  спрЯтал среди  бельЯ
тЯжеловесные жестЯнки. Њарвин вздыхал.
     ќтого  человека  Я  знал  еще  с  первого  курса  сельскохозЯйственного
училища.  Њы были с ним в очень хороших отношениЯх, но Я не подозревал в нем
разрушительных склонностей. џ начал вопросом:
     - Љаким образом, Њарвин?
     Ћн  хмыкнул,  ущипнул  переносицу и  ничего  не  ответил.  Њожет  быть,
чувствуЯ себЯ передо мной в  новом положении,  он  тЯготилсЯ этим.  џ  снова
спросил:
     - Ћткуда у тебЯ это?
     - Њне нужно идти.  -  Њарвин поднЯлсЯ,  вздохнул и опЯть сел. - ‚се это
просто,  милый,  проще органической клеточки. џ не собираюсь никого убивать.
’ы  менЯ хорошо знаешь.  џ  только делаю.  „о  употреблениЯ здесь еще  очень
далеко. ‚прочем...
     - —то?
     - џ пользуюсь ими по-своему. …сли хочешь, Я объЯсню. Ќо с условием - не
смеЯтьсЯ и верить каждому моему слову.
     - џ  позволю себе посмеЯтьсЯ сейчас над второй половиной этого условиЯ.
Ќо Я буду внимателен, как к самому себе.
     - Џрекрасно.  ‚идишь ли,  Я  рано  соскучилсЯ.  ЊоЯ  скука имеет,  если
хочешь, историческое оправдание. Њой дед бил моего отца, отец бил мать, мать
била менЯ,  Я  вырос на колотушках и  порке,  среди ржавых ломберных столов,
пьЯных гостей,  пеленок и  гречневой каши.  ќто  фантасмагориЯ,  от  которой
знобит.  …ще в детстве менЯ тошнило. џ вырос, а жить лучше не стало. Џресно.
‹юди на одно лицо.  €ногда покажетсЯ,  что пережил красивый момент,  но, как
поглЯдишь пристальнее,  и это окажетсЯ просто расфранченными буднЯми. € вот,
не будучи в силах дождатьсЯ праздника,  Я изобрел себе маленькое развлечение
- близость к  взрывчатым веществам.  ‘  тех  пор,  как эти холодные жестЯнки
начали согреватьсЯ в  моих руках,  Я  возродилсЯ.  џ  думаю,  что жить очень
приЯтно и,  наоборот,  очень скверно быть раздробленным на куски;  поэтому Я
осторожен.  Ћсторожность доставлЯет  мне  громадное  наслаждение не  курить,
ходить в  войлочных туфлЯх,  все времЯ чувствовать свои руки и пальцы,  пока
работаешь,   -   какаЯ  прелесть.   †иву,   пока  осторожен,  -  это  делает
очаровательными всЯкие пустЯки; улыбку женщины на улице, клочок неба.
     џ покачал головой. ‚се это мне мало нравилось. Њарвин поднЯлсЯ.
     - Њне надо идти. - Ћн вопросительно улыбнулсЯ, пожал мою руку и отворил
дверь. - Њы еще потолкуем, не правда ли?
     - Љогда ты освободишь чемодан, - насильно рассмеЯлсЯ Я. - †ду завтра.
     - ‡автра.
     Ћн ушел.  Њне было его немного жалко. ђазмышлЯЯ о странном признании, Я
подумал,  что человек,  угрожающий самоубийством бросившей его любовнице,  с
целью  вынудить фальшивое "отстань,  люблю",  очень бы  походил на  Њарвина.
—емодан пристально смотрел на менЯ, у его медных гвоздиков и засаленной кожи
поЯвилсЯ скверный взглЯд подстерегающего врага.  џ тщательно рассмотрел этот
свой старый, знакомый чемодан; он был чужим, зловещим и неизвестным.
     ‡аперев,  как  всегда,  комнату небольшим висЯчим замком,  Я,  в  очень
плохом   настроении,   считаЯ  всех   встречных  незнакомых  людей   тайными
полицейскими агентами,  поплелсЯ обедать.  ђеволюционером Я  никогда не был,
мои мысли о будущем человечестве представлЯли мешанину из летающих кораблей,
космополитизма и  всеобщего разоружениЯ.  ’ем более Я  сердилсЯ на  Њарвина.
‡арыл бы в землю свои снарЯды, и делу конец.
     ќта  мысль показалась мне  откровением.  џ  хотел уже идти к  Њарвину и
сообщить ему об этом простом,  как все гениальные вещи,  плане, но вспомнил,
что  Њарвин  ждет  обыска.  ‘умрачный,  Я  пообедал  в  компании  старушки с
мальчиком,  отставного военного и  приказчика;  прыщеватые служанки столовой
пахли кухонным салом;  граммофон рвал воздух хвастливым маршем из  "Љармен";
кофе был горек,  как цикорий.  „омой мне не хотелось идти -  и  Я  умышленно
растЯгивал свой обед,  читаЯ местную газету.  Ќо все кончаетсЯ, Я заплатил и
вышел на улицу.
     „ень,  принЯв  с  самого  утра  кошмарный оттенок,  продолжалсЯ нелепым
образом.  џ долго бродил по улицам,  до одурениЯ сидел в скверах, шаталсЯ по
пристанЯм,  в  облаках  мучной  пыли,  среди  рогожных  кулей  и  грузчиков,
разноцветных  от  грЯзи;  к  вечеру  мной  овладело  тоскливое  предчувствие
неприЯтности.  ЊучаЯ ноги,  Я  мечтал о таинственном прохладном уголке,  где
можно было бы теперь лечь,  вытЯнутьсЯ и не тревожитьсЯ. Ћдно времЯ был даже
такой момент,  что Я пощупал в боковом кармане тужурки свое портмоне с тремЯ
золотыми  и  медью  и  решил  провести  ночь  в  ‹уна-парке,   но  устыдилсЯ
собственного малодушиЯ.
     ЏодходЯ к дому,  Я замедлил шаги. Џрохожие казались все подозрительнее,
некоторые смотрели на менЯ с тайным злорадством, взглЯды их говорили: "Ѓрать
бомбы  на  сохранение  считаетсЯ  государственным  преступлением".   Ћтогнав
призраки,  Я,  тем не менее,  стал полусерьезно соображать,  как поступить в
случае обыска.  Ѓыть хладнокровно дерзким,  улучить минуту и  выбросить их в
окно?  Ќе годитсЯ. €ли не терЯЯ времени на позировку, выбросить в окно себЯ?
ЏовесЯт менЯ или дадут лет десЯть каторги?
     Џоблекшее солнце  опускалось за  отдаленной рощей,  на  рдеющих облаках
чернели  стволы  лип.  ‘еть  глухих  переулков с  высохшими серыми  заборами
оканчивалась буграми  старых,  заросших  крапивой Ям;  когда-то  здесь  было
кладбище.  „альше,  за  Ямами,  зеленели ставни белого одноэтажного дома,  в
котором жил Я.  „ухота гаснущего днЯ делалась нестерпимой,  голова болела от
усталости,  ноги ныли,  на зубах скрипела мелкаЯ,  сухаЯ пыль. ‚ это времЯ Я
успокоилсЯ, и недавнее тревожное состоЯние казалось мне результатом прошлого
возбуждениЯ.  џ  шел  с  намерением пить  чай  и  перелистывать прошлогодний
журнал.
     ѓородовой,  которого Я увидел не далее двадцати шагов от себЯ,  сначала
наградил менЯ ощущением,  сродным зубной боли,  затем Я  почувствовал прилив
решимости,  основанный на презрении к  мнительности,  но тут же остановилсЯ.
‘екунду спустЯ громкое сердцебиение сделало менЯ тЯжелым,  как бы свЯзанным,
с парализованной мыслью. ѓородовой стоЯл за решеткой палисада; сквозь редкие
кустики акации Ясно был  виден его  красноречивый мундир,  беленькие усики и
загорелаЯ деревенскаЯ физиономиЯ.  Ћн стоЯл ко мне боком,  наблюдаЯ что-то в
направлении парников.  џ  повернулсЯ к  нему спиной и  пошел назад.  ђЯбина,
усеЯннаЯ  воробьЯми,  отчаЯнно  щебетала,  звуки,  похожие  на:  "вот  он!",
неудержимо лились из маленьких птичьих глоток. џ шел медленно: в этот момент
всЯ тЯжесть сознаниЯ,  что скорее идти нельзЯ и  что до  ближайшего забора -
целаЯ   вечность,   оглушила  менЯ   до   потери  способности  почувствовать
несомненный перелом жизни.  џ  думал  только,  что  в  это  времЯ  огородник
обыкновенно возитсЯ  с  рамами,  и  городовой подозрительно рассматривал его
действиЯ, не видЯ менЯ.
     ‘  пересохшей от  волнениЯ глоткой,  желаЯ  только забора,  Я  вступил,
наконец,  в  переулок и  побежал,  но  остановилсЯ через  несколько времени.
Ѓежать  было  глупо.  „ьЯчок  в  соломенной шлЯпе  благочестиво осмотрел мою
наружность и, кажетсЯ, обернулсЯ. ‚озвратившаЯсЯ способность мыслить бросила
менЯ  в  безнадежный  вихрь  отрывочных  фраз  -   это  были  именно  фразы,
достигавшие сознаниЯ с некоторым опозданием, благодарЯ чему мысли, рождаемые
ими,  отталкивались,  как люди, протискивающиесЯ одновременно в узкую дверь.
"Њарвин  арестован  и  выдал  менЯ.  Ѓежать.  Њарвин  не  арестован,  а  его
проследили.  Ѓежать.  …го  не  проследили,  а  нас  обоих  кто-нибудь выдал.
Ћгороднику за комнату семь рублей.  ‚се к черту. ЊилаЯ, дорогаЯ †енЯ. ‚ешает
палач с маской на лице. Ѓежать".
     “скорЯЯ шаги,  Я  пришел к  заключению,  что сегоднЯ же должен покинуть
город.   „енег,  за  исключением  30  рублей,  у  менЯ  не  было.  Ќелепость
случившегосЯ приводила менЯ в бешенство:  ни бельЯ,  ни пальто, ни паспорта.
‘трах тЯнул в ломбард, напоминаЯ о золотых часах, подарке деда, умершего год
назад,  любовь толкала к  городским банЯм,  рЯдом с  которыми жила  †енЯ.  џ
нуждалсЯ в  сочувствии,  в  утешении.  Ћчнувшись на извозчике от нестерпимой
паники, Я подъехал к дорогому длЯ менЯ каменному, пузатому дому с блестЯщими
от  заката  окнами  верхнего  этажа,  скользнул мимо  швейцара  и  судорожно
позвонил.
     - Ѓарышни  нету  дома,  -  сказала  унылаЯ  горничнаЯ в  ответ  на  мой
поспешный вопрос, - а братец и папаша чай кушают, дома они. Џожалуйте.
     ‘лабый от горЯ, пошатываЯсь на ослабевших ногах, Я был близок к слезам.
ѓоловка †ени с немного бледным цветом лица, волнистой прической и дружескими
глазами болезненно ожила в моем воображении.  џ сказал,  мотаЯ головой,  так
как воротничок душил менЯ:
     - Ќичего, ничего. џ, скажите, напишу, Я уезжаю, у менЯ заболела тетка.
     ’еток у  менЯ не было.  ‚олнующий,  безнадежный запах знакомой лестницы
преследовал мою душу до дверей ломбарда.  ‘меркалось;  строгие линии фонарей
наполнили перспективу улицы светлыми,  матовыми шарами;  кой-где из пожарных
труб  дворники  поливали  нагретый  асфальт;  дамы,  шелестЯ  юбками,  несли
покупки, хлопали двери пивных; все было точно таким, как вчера, но Я из этой
точности был вычеркнут на неопределенный срок, оставлен "в уме".
     ‹омбард в  нашем  городе оканчивал операции к  восьми часам;  придЯ,  Я
нашел двери запертыми. €менно в этот, казалось бы, плачевный момент Я понЯл,
как легко прижатый к стене человек сбрасывает свою привычную шкуру. „оведись
мне еще вчера умирать с голода,  Я отошел бы от запертых ломбардных дверей с
мыслью,  что они откроютсЯ завтра,  - и только; теперь же Я знал твердо, что
часы нужно продать,  и не колебалсЯ; напротив, как будто всю жизнь занимаЯсь
этим, хладнокровно открыл дверь ювелирного магазина и подошел к прилавку. Ќо
здесь мужество оставило менЯ,  и  в  ответ на  механический вопрос любезного
человека,  сделанного из воротника,  брелоков и прически ежиком, Я тихо, как
вор, произнес:
     - Ќе купите ли золотые часы?
     ‡а конторкой поднЯлось истощенное лицо подмастерьЯ;  он молча посмотрел
на менЯ и погрузилсЯ в свою работу.  ‹юбезный человек с обидной небрежностью
взЯл мою драгоценность,  - здесь Я почувствовал, что он презирает менЯ, часы
и  все  на  свете,  кроме  своих  брелоков.  Ћн  щурилсЯ,  хлопал  крышками,
разглЯдывал в  лупу,  не  переставаЯ презирать  менЯ,  что-то  в  механизме,
наконец, поднЯл брови и сказал, упираЯсь сгибами пальцев в стекло витрины:
     - ‘колько просите?
     Ќазначив мысленно двести, Я вслух произнес "сто", но не удивилсЯ, когда
сто,  путем таинственной психологической игры между мной и этим человеком, с
помощью взаимно тихих слов превратились в семьдесЯт.
     Џолучив деньги,  Я  скомкал их в руке и вышел,  вспотев.  Џоезд отходил
ровно в одиннадцать.
     „о  одиннадцати  Я  провел  времЯ  в  состоЯнии  огромного  напрЯжениЯ,
измучившего менЯ,  наконец,  так  сильно,  что  вокзальное помещение второго
класса,  где,  усевшись на всЯкий случай спиной ко входу,  Я  без надобности
тЯнул  пиво,  стало  казатьсЯ мне  вечным  отныне  местом моего  пребываниЯ.
‘тоголосый  шум,   искусственные  пальмы,   прейскуранты,   лакеи  и  резкое
позвЯкивание  жандармских  шпор  -  весь  этот  мир  грохочущей  задержки  в
неопределенном  стремлении  массы   людей   тЯгостно   подчеркивал  важность
обрушившегосЯ на  менЯ  несчастьЯ.  џ  чувствовал себЯ  чем-то  вроде  части
машины,   перековываемой  в  новые  формы  длЯ  службы  машине  совсем  иной
конструкции. џ не мог видеть †еню, ходить в университет, засыпать в комнате,
полной запаха свежей земли и зелени, - Я должен был мчатьсЯ.
     ‚  Џетербурге были  у  менЯ знакомые,  два-три  человека,  знающие нашу
семью; кроме того, большой город, как Я узнал из романов, - лучшее место длЯ
темных  личностей.  џ  был  темной  личностью,  нуждалсЯ  в  укрывательстве,
фальшивом паспорте.  ‚ойдЯ в  вагой после первого же звонка,  Я рассчитывал,
что поезд, если только он не прирос к рельсам, тронетсЯ ровно через сто лет.
Џротив менЯ  сидел  человек в  старом пальто и  синих очках;  Я  старалсЯ не
смотреть на него.  ‡вонок,  свисток -  перрон поплыл мимо окна, залезающее в
вагоны лицо  жандарма ударило менЯ  взглЯдом;  наконец,  деловой стук  колес
прозвучал около семафора, - и Я ожил.
     —ерез пЯть  минут человек в  синих очках,  важно порывшись в  карманах,
заЯвил кондуктору, что потерЯл билет. Ћн не был шпионом. Ћн был заЯц - и его
ссадили на первой станции.


        II

     Љогда  после однообразных дач,  березовых перелесков и  зеленых полей в
окна  стали видны вылезшие за  городскую черту железнодорожные депо,  сараи,
рЯды товарных вагонов и почерневшие фабричные трубы, Я выскочил на площадку.
     Џоезд  замедлил ход.  Џасмурное небо  пропустило в  узкую  голубую щель
солнечный ливень,  в  лицо било веселым паровозным дымом,  влажным воздухом;
зеленые тени лужаек сверкали мокрой травой.  ‡даний становилось все  больше,
гудок  локомотива долго  стонал и  смолк.  џ  застегнул пальто,  выпрЯмилсЯ;
смутный мгновенный страх  перед  неизвестным показал мне  свое  хмурое лицо,
бросилсЯ прочь и замешалсЯ в толпу.
     Џод   железной  крышей  вокзала  менЯ  увлекло  стремительное  движение
публики;  Я  прошел в  какие-то  двери  и  с  сильно бьющимсЯ сердцем увидел
площадь, неуклюжий конный памЯтник, водоворот извозчиков. Џетербург!
     Ќемного пьЯный от  невиданного размаха улиц,  Я  шел по  Ќевскому.  Џод
витринами колыхалось белое полотно маркиз, груды деревЯнных шестиугольников,
звонки трамваев,  равнодушнаЯ суета пестрой толпы -  все было свежо,  ново и
привлекательно.  ‚ыЯснившеесЯ утро  обещало  жаркий,  хороший  день.  ЌельзЯ
сказать,  чтобы Я  очень торопилсЯ разыскать необходимых знакомых;  прогулка
погрузила  менЯ  в  хаос  внутренних  безотчетных улыбок,  торопливых  грез,
отчетливых  до   болезненности  представлений  о   будущем.   “   громадного
зеркального окна,  за  блестками которого  громоздились манекены  с  черными
усиками на розовых лицах,  одетые в  штатские и форменные костюмы,  Я выбрал
себе костюм синего шевиота,  белый в полоску пиджак и,  неизвестно длЯ чего,
тирольку с галунами.  ‚се это пришлось бросить так же, как турецкие наргиле,
гаванские сигары,  а далее -  изЯщнаЯ фаЯнсоваЯ посуда с лиловыми и голубыми
цветочками,  масса цветного стекла -  все это было так же прекрасно и  нужно
мне, человеку с выговором на "о".
     „а,  Я  переходил от  витрины к  витрине и  нисколько не стыжусь этого.
Њечты  мои  были  безобидны и  длЯ  кармана необременительны.  џ  забыл свое
положение,  Я жадничал,  Я хотел жить, - жить красиво, полно и славно; через
три квартала Я обладал мраморным особнЯком, набитым электрическими люстрами,
резиновыми   шинами,   цветами,   картинами,   персиками,   фотографическими
аппаратами  и  сдобными  кренделЯми.  “  Ђничкова  моста,  полюбовавшись  на
лошадей, Я сел на извозчика и, не торгуЯсь, сказал:
     - 14 линиЯ, 42-й.
     џ ехал.  Ќа менЯ смотрело небо,  адмиралтейский шпиц, каналы и женщины.
‘тук копыт был невыразимо приЯтен -  мЯгкий,  отчетливый, петербургский, и Я
представлЯл себЯ гибкой стальной пружиной,  не сламывающейсЯ нигде;  Њарвин,
нелепаЯ,  счастливо избегнутаЯ опасность, хмурый провинциальный город, тоска
бесцветных полей -  это  было два  днЯ назад;  между этим и  извозчиком,  на
котором Я ехал теперь, легла пропасть.
     џ  радовалсЯ  перемене,   как  мог.  Ќеизвестное  засасывало  менЯ.  Ќо
понемногу,  отточеннаЯ  глухой,  внутренней работой,  с  десЯтками  пытливых
вопросов - куда? как? где? что? зачем? - в душу легла тень, и строгий контур
ее провел резкую границу света и сумрака.
     џ трЯхнул головой и постаралсЯ больше не думать.


        x x x

     Љвартира состоЯла из трех комнат, здесь было немного книг, покосившаЯсЯ
этажерка, рыжие занавески, открытки на революционные темы, сломаннаЯ лошадка
и  резиноваЯ кукла-пищалка.  џ  сел;  за  притворенной дверью шушукались два
голоса,  один  медленный,  другой быстрый;  где-то  плакал ребенок.  ‚  окне
напротив,  через двор,  кухарка вытирала стекла,  перегибаЯсь и  крича вниз;
глухое эхо  каменного колодца путало слова.  Ќаконец,  тот,  кого Я  ожидал,
вышел.  ќто  был  смутнопамЯтный мне человек с  серым,  как на  фотографиЯх,
лицом,  лет сорока,  а может быть, меньше. Ћн пристально посмотрел на менЯ и
не сразу узнал.
     - —то  вам?..  Ђ!  -  сказал он.  -  ‘ынок ЌиколаЯ ‚асильевича!  Љакими
чудесами в Џитере?
     џ откашлЯлсЯ и сразу огорошил его;  он слегка побледнел,  нервно теребЯ
жилистой рукой грЯзный воротничок. Ќаступило молчание.
     - ’ак.  -  Ћн встал,  подержал в  руках сломанную лошадку и  сел как-то
боком. Ќеизвестно почему мне сделалось стыдно.
     - ‡атруднительное... гм... положение.
     - ‡атруднительное, - подтвердил Я.
     - € паспорта нет?
     - Ќет.
     - Ќу,  что же Я могу?  -  заговорил он после тЯгостной паузы. - ‚едь вы
знаете,  Я  простой служащий...  ‡накомств у менЯ...  †алованье небольшое...
да...
     - “  менЯ  деньги есть,  -  перебил Я,  -  кроме того,  Я  могу  ведь и
заработать.  ‚ероЯтно,  Я  вынужден буду  уехать за  границу или  поселитьсЯ
где-нибудь в ђоссии под чужим именем. ‚едь вы сидели в тюрьме, Я знаю это, у
вас должны же быть хоть отдаленные...
     - -ш-ш,  -  быстро зашипел он,  прикладываЯ палец к губам. - ‚от тут у
менЯ сидит один молодой человек... Џостойте одну минутку.
     Ћн  проскользнул  в  соседнюю  комнату,   и  Я  опЯть  услышал  понурое
бормотанье.  ќто  продолжалось минут пЯть,  затем вместе с  моим  знакомым Я
увидел  худенького,   обдерганного  юношу,   малокровного,   с   чрезвычайно
блестЯщими глазами и  резкой складкой у переносьЯ.  Ћн прЯмо подошел ко мне;
хозЯин квартиры, потоптавшись, куда-то скрылсЯ.
     - ‡дравствуйте,  товарищ,  - сказал молодой человек. - ‚ы на него, - он
метнул бровЯми куда-то  в  бок,  -  не  обращайте вниманиЯ:  жалкий человек.
ЋсунулсЯ. ‚ыдохсЯ. ‚ы к какой партии принадлежите?
     - џ не принадлежу ни к какой партии,  -  ответил Я,  - Я просто попал в
глупое положение.
     Ћн поморгал немного, улыбка его стала натЯнутой.
     - ‚ам нужен паспорт?  Ќо у нас с этим сейчас затруднение.  - Ћн шмыгнул
носом. - Ќо... может быть... вы... все-таки... хотите работать?
     - Ќет, - сказал Я. - €звините.
     - Џочему?
     ‚опрос этот прозвучал машинально, но Я принЯл его всерьез.
     - Џотому что не верю в людей. €з этого ничего не выйдет.
     - ‚ыйдет.
     - џ не думаю этого.
     - Ђ Я думаю, что выйдет справедливость.
     џ  пожал плечами.  џ  чувствовал себЯ  старше этого наивного человека с
печальным ртом.  Ћн вынул портсигар, закурил смЯтую папироску и выжидательно
смотрел на менЯ.
     - џ тоже не люблю людей,  -  сказал он,  прищурившись,  точно увидел на
моем воротнике паука. - € не люблю человечество. Ќо Я хочу справедливости.
     - „лЯ кого?
     - „лЯ  всех  и  всего.  „лЯ  земли,  камней,  птиц,  людей и  животных.
ѓармониЯ.
     - џ вас не понимаю.
     Ћн глубоко вздохнул, пожевал прильнувшую к губам папироску и сказал:
     - ‚от видите.  Ќапример -  гиена и лебедь. ќто несправедливо. ѓиену все
презирают и  чувствуют к  ней  отвращение.  ‹ебедь длЯ  всех прекрасен.  ќто
несправедливо.  Љомок грЯзи вы  отталкиваете ногой,  но  поднимаете изумруд.
Ћдного человека вы любите неизвестно за что,  к другому -  неблагодарны. ‚се
это  несправедливо.  Ќадо,  чтобы  изменились чувства или  весь  мир.  Ќужна
широта,  божественное в человеке,  стоЯние выше всего, благородство. Џростой
камень и гиена не виноваты ведь, что они такие.
     - ќто -  отвлеченное рассуждение,  оно не имеет силы. ‚ы сами понимаете
это.
     - Њне нет дела до этого. - …го бледное лицо покрылось красными пЯтнами.
- Њир должен превратитьсЯ в мелодию.  ‘праведливость ради справедливости.  Ђ
паспорт Я вам достану.  ‚ы Њехову сообщите свой адрес; да он, кажетсЯ, хочет
и ночевать вас устроить где-то. Џрощайте.
     Ћн затоптал нечищенным сапогом изжеванный окурок,  обжег мою руку своей
горЯчей, цепкой рукой и вышел. ‚ошел Њехов.
     - „евочка ушибла висок,  -  беспокойно сказал он,  - так Я утешал. џ бы
вам чаю предложил,  да жены нет,  у  нее урок.  —то же вы думаете делать?  Ђ
тот...  ушел разве?  Џриходил мне литературу на  сохранение навЯзать.  „а  Я
того...  боюсь нынче.  € не к чему.  Ђ вы расскажите про родной городок, что
там? Љак ваши?
     џ передал ему провинциальные новости. Ћн теребил усы, искоса взглЯдываЯ
на менЯ, и, видимо, томилсЯ моим присутствием.
     џ сказал:
     - Њожет быть, вы мне устроите сегоднЯ где-нибудь ночевку? ‚ойдите в мое
положение.
     - ќто... это можно. - Ћн сморщил лоб, лицо его стало еще серее. - џ вам
записочку напишу.  ‚стречалсЯ с  одним  человеком,  у  него  всегда толчетсЯ
народ,  и революцией там даже не пахнет.  ’ам-то будет удобно... Ѓез всЯкого
подозрениЯ. альнаЯ квартира.
     џ  не стал спрашивать о  подробностЯх.  Њне нестерпимо хотелось уйти из
этого серого помещениЯ,  в котором пахло нуждой, чем-то кислым, наболевшим и
маленьким. Њехов, согнувшись у стола в другой комнате, строчил записку.
     ‘о  двора,  из призрачных,  гулких,  певучих голосов днЯ вылетали звуки
шарманки. ‡венЯщий хрип разбитого мотива вдруг изменил настроение: мне стало
неудержимо весело.  џ вспомнил, что ступил бесповоротно обеими ногами в круг
странной игры, похожей на какие-то азартные жмурки, игры, проигрыш в которую
может  быть  наверстан множество раз,  пока  душа  не  расстанетсЯ с  телом.
Ѓудущее было неЯсно и фантастично. џ встал. Њехов протЯнул мне конверт.
     - Џо этому адресу и  пойдете.  Ќу,  и  всего вам хорошего.  Ћправитесь,
может... все переменчиво.
     Ћн  искренно,  тепло пожал мою  руку,  так  как Я  уходил.  џ  вышел на
набережную. ‘инЯЯ Ќева в объЯтиЯх далеких мостов, пароходики, морские суда и
дворцы  дышали летней свежестью воды.  џ  хотел  есть.  ђесторан с  потертым
каменным подъездом бросилсЯ мне в глаза.  џ выдержал профессиональный взглЯд
швейцара,  прошел в пустой зал и съел,  торопЯсь, обед из четырех блюд. ќтот
первый мой обед в  столичном ресторане отличалсЯ от  всех моих других обедов
тем, что мне было неловко, жарко, Я потерЯл аппетит и часто ронЯл вилку.
     ‚друг  неожиданное  соображение заставило  менЯ  вспомнить  о  газетах.
Џоискав глазами,  Я  увидел на соседнем столике "ЋбозревателЯ",  развернул и
отыскал  телеграфные известиЯ.  ќто  доставило  мне  совершенно  неожиданное
ощущение - чувство потери веса, тупого страданиЯ и отчаЯниЯ. џ прочел:
     "Ѓашкирск.  ‚ доме крестьЯнина атова, в комнате, занимаемой дворЯнином
‹ебедевым,   обнаружены  бомбы.  Џоводом  к  обыску  послужило  исчезновение
‹ебедева: он скрылсЯ бесследно".
     - Ђ  полицейский?  -  машинально сказал Я,  кладЯ  газету.  ‹акей зорко
посмотрел на менЯ, продолжаЯ вытирать трЯпкой запыленные пальмы. Џолицейский
мог,  конечно,  прийти по другим делам.  ќто мне пришло в голову теперь,  но
положение было то же. џ расплатилсЯ и направилсЯ к выходу.


        III

     ‚  трамвайном  вагоне,  куда  Я  вошел,  предварительно  справившись  о
маршруте у  кондуктора,  сидело человек шесть старых и  молодых мужчин и две
дамы.  Џожилое, энергичное лицо одной и хорошенькое другой - девушки - очень
походили друг на друга.  џ сидел против девушки. ‘коро Я нашел, что смотреть
на нее приЯтно;  она отвернулась к окну, и больше Я не видел ее глаз, но всю
дорогу  служило  мне  развлечением,  сократившим путь,  -  мечтать о  любви,
вспыхивающей с первого взглЯда.  Џокинув вагон не без сожалениЯ, Я тотчас же
забыл  о  незнакомке,   менЯ  потЯнуло  к  †ене;  взволнованное  воображение
представлЯло ее испуг, тревогу и жалость.
     ђешив написать ей сегоднЯ же, Я стал отыскивать дом, указанный Њеховым.
     ЏыльнаЯ улица громыхала подводами и  извозчиками.  “сталый,  Я ткнулсЯ,
наконец,  в  полутемную арку  ворот,  нашел лестницу,  снаружи которой,  меж
другими номерами квартир,  был и 82-й, и одолел с полсотни грЯзных ступенек.
Ќа двери не было карточки. џ нажал кнопку звонка, и дверь открылась.
     ‚ойдЯ,  Я  увидел оплывшего мужчину лет  тридцати пЯти,  без жилета,  в
подтЯжках  и  нечистой  сорочке;  его  черные,  коротко  остриженные  волосы
серебрились на висках, сонные глаза смотрели добродушно и устало. џ объЯснил
цель своего посещениЯ,  пока мы проходили из маленькой передней в  маленькую
комнату-кабинет.
     - ЊоЯ фамилиЯ -  ѓинч,  -  начал Я  врать с  вежливым и скромным лицом,
садЯсь на продранную кушетку.
     - ЏиЯнзин.  -  Ћн протЯнул мне свою пухлую,  влажную руку и стал читать
Њеховскую записку. - ‚ам ночевать нужно?
     - „а, как Я уже имел честь объЯснить вам.
     - Ќочуйте. - ЏиЯнзин зевнул. - ‚ы еврей?
     Ѓыло бы соблазнительно сказать "да" и тем,  понЯтно, положить конец его
любопытству, но Я просто сказал:
     - Ќе имеющий права жительства.
     ќто,  по-видимому,  удовлетворило его. Ћн замолчал, рассматриваЯ ногти.
ђаздалсЯ звонок.
     ЏиЯнзин что-то пробормотал и вышел, а Я стал осматриватьсЯ. Љабинет был
завален   бумагами,   папками,   картонными   Ящиками,   комплектами  старых
юмористических журналов; большой некрашеный стол, несколько венских стульев,
небольшой шкаф, мандолина, валЯвшаЯсЯ на кушетке, на полу - сломанный хлыст,
газеты - все это выглЯдело нерЯшливым деловым помещением. ‘тены почти сплошь
были  покрыты рисунками тушью,  карандашом,  в  две-три  краски,  чернилами.
‘одержание   их   отличалось   разнообразием,   преобладали  сатирические  и
эротические сюжеты.
     Џо-видимому,  Я  был  в  какой-то  цыганской редакции.  •лопнула дверь,
шумные  голоса  наполнили квартиру.  џ  подошел  к  столу;  он  был  завален
картинками,  вырезанными из разных журналов, большинство рисунков изображало
полуодетых женщин,  разговаривающих с мужчинами в цилиндрах на затылке,  тут
же лежали цветные обложки с заглавиЯми:  журнал "Џотеха", "Ћстрое и прЯное",
"Љукареку", "‘мотрите здесь".
     ‚се это,  перемешанное с  корректурными листами и кисточками с засохшим
клеем, очень заинтересовало менЯ. Ќо Я должен был сесть, так как сразу вошли
три человека и за ними ЏиЯнзин.
     Џервый был худ, истощен, вылизан и прилизан, с глазами навыкате. ‘ерый,
довольно приличный костюм сидел на нем,  как на вешалке.  ‚торой,  плотный и
смуглый,  поддерживал за локоть третьего с  изжитым лицом умной свиньи.  ‚се
трое разом осмотрели менЯ,  и  затем каждый по  очереди.  ЏиЯнзин сел,  взЯл
мандолину и, опустив глаза, трынкал.
     Њы познакомились,  как-то полупроизносЯ фамилии,  и  через две минуты Я
снова не знал их имен, они - моего.
     - ‹ипский приехал, - сказал второй. - Ђ пиво есть?
     - Џива нет, - ответил ЏиЯнзин.
     - ђаботаешь?
     - „а.
     ‘муглый посмотрел в мою сторону,  засвистел и,  изогнувшись на кушетке,
внимательно улыбнулсЯ третьему. Џрилизанный заЯвил:
     - —ерез неделю Я переезжаю на дачу. Ђ ‹ипский что же?
     - Ѓез денег, конечно, - сказал смуглый, - издавать журнал хочет.
     - Ђ типографиЯ?
     - …сть.
     - Ђ бумага?
     - ‚се есть. € разрешение.
     - Љак будет называтьсЯ журнал? - спросил третий.
     - "ѓород".  - ‘муглый почесал голову и прибавил: - †урнал острой жизни,
специально длЯ горожан.
     - евнер, - сказал третий, - Я управлЯю конторой. €дет?
     евнер пожал плечами;  он искусно говорил и  "да" и "нет".  Џрилизанный
человек махнул рукой.
     - Џослушай.  -  Ћн обращалсЯ преимущественно к евнеру.  -  ’ы про этот
журнал говоришь третий год.
     Ћн   стал   рассказывать,   что   нынешнее   журнальное  дело   требует
осмотрительности.  ‘лишком много спекулируют на  психологии толпы,  нужно не
следовать вкусу,  а прививать вкус.  ’олпа -  женщина:  изменчива. Ђнонсов и
журнальных названий не напасешьсЯ. —то-нибудь попроще, подешевле, а главное,
без надувательства. Ќа это пойдут.
     џ  вполне согласилсЯ с  этим человеком и  кивнул головой,  но  никто не
заметил моего скромного одобрениЯ. Ќа менЯ не обращали вниманиЯ.
     - ѓлосинский,  -  сказал  евнер,  -  твой  шаблон не  годитсЯ.  Ђ  ты,
Џодсекин?
     Ћчеловеченное лицо свиньи захохотало глазками.
     - ‚ам денег нужно?  ‚се способы хороши -  издавай, что хочешь. €здавать
полезно и приЯтно. Њаленькое государство.
     Ћн говорил сочно и веско, округлЯЯ рот, говорил пустЯки, но пустЯки эти
делались интересными;  он весь трепыхалсЯ в  своих словах,  как в  подушках;
слово "деньги" особенно звонко и вкусно раздавалось в комнате.  Ћн говорил о
том, что всем и ему нужно очень много денег.
     ‚се  четверо производили странное впечатление.  Џоложим,  Я  считал  их
писателЯми,  но  любое из  этих лиц на улице показалось бы мне принадлежащим
всем  профессиЯм и  ни  одной  в  отдельности.  Ћт  них  веЯло  конторами  и
трактирами,  редакциЯми и улицей, смесью серьезного и спиртного, бедностью и
кафе-шантаном. ‚ них было что-то вульгарное и любопытное, души их, вероЯтно,
походили на скверную мещанскую квартиру,  где в углу,  на ободранном круглом
столике, неузнанный, запыленный и ненужный, стоит Ѓушэ.
     - Џроблема  города,   -   сказал  ѓлосинский,  -  длЯ  менЯ  совершенно
разрешена.  ‹етом следует жить на  крышах,  под тиковыми навесами.  Ђ  зимой
ближе к ресторанам. †енщинам - свобода и инициатива.
     ЏиЯнзин, опустив глаза, меланхолично играл.
     - евнер, идешь в клуб? - спросил Џодсекин.
     - ‡ачем?
     - џ пойду. џ видел во сне третье табло. „ублировать.
     - Ќет...  -  евнер почесал плечо.  -  €дите вы.  „а Я, вероЯтно, приду
посмотреть. ’ы куда?
     - Ќужно. „ело есть.
     Џодсекин встал.  ѓлосинский тоже поднЯлсЯ,  но  тут же оба сели.  ‘нова
началсЯ отрывочный разговор,  в  котором упоминались десЯтки имен,  строчки,
перепечатки,  вспоминали о вчерашнем дне -  бокалы пива, бильЯрд, скандалы и
женщины.  ‘ветлый табачный дым  плыл  в  растворенное окно -  голубое окно с
крышей на заднем плане.  Љогда все ушли и ЏиЯнзин молчаливо проводил их, мне
стало грустно. џ чувствовал себЯ лишним. ЏиЯнзин сказал:
     - ‚ы, может быть, отдохнуть хотите? ‹ожитесь на кушетку.
     - Ђ вы?
     - Ђ Я буду работать.
     ЊенЯ действительно клонило ко  сну.  џ  лег и  вытЯнулсЯ на зазвеневших
пружинах;  ЏиЯнзин  расположилсЯ  у  стола  и  взЯл  ножницы,  вырезываЯ  из
какого-то журнала легкомысленные картинки.
     џ так устал,  что не чувствовал ни стеснениЯ,  ни удивлениЯ перед самим
собой,  развалившимсЯ на  чужой кушетке в  Џетербурге,  через два  днЯ после
комнаты огородника;  набегал сон,  Я отгонЯл его,  боЯсь уснуть прежде,  чем
соображу  и   приведу  в  порЯдок  мучительные  мысли  о  загранице,   †ене,
безденежьи,   бесприютности,   полиции,  тюрьмах  и  о  многом  другом,  что
расстилалось перед глазами в виде городских улиц,  полных трезвона,  бегущих
физиономий, пыли и пестроты. џ уснул глубокой полудремотой и, весь разбитый,
встал,  когда почувствовал,  что  кто-то  трЯсет мою руку.  Ћткрыв глаза,  Я
увидел ЏиЯнзина с  молодым человеком;  знакомое лицо напомнило мне о камнЯх,
гиене и паспорте.
     - ‚ы к нему? - спросил ЏиЯнзин у юноши. - Ћн к вам? - ‚зглЯд на менЯ.
     ‘мущенно просиЯв, Я сказал:
     - Ђ, здравствуйте!
     Њой  гость цепко стиснул мне руку.  †алкое летнее пальто,  запыленное у
воротника,  придавало ему сиротский вид. ЏиЯнзин исподлобьЯ покосилсЯ на нас
и вышел.
     - …сть!  -  сказал юноша,  присаживаЯсь на край кушетки.  -  џ  шепотом
сказал, что вы экс сде