осква  ѓилЯровского -- это длЯ авто-ра "Њосквы
и  москвичей" фон, который должен оттенить величие  новой,  растущей Њосквы.
‘ловно перед  пушкинским Џименом, про-ходит перед ним минувшее. ‚споминаЯ об
этом летописце,  ѓилЯров-ский считал себЯ  несравненно богаче.  "Ќа  пестром
фоне хорошо зна-комого  мне прошлого, где уже  умирающего, где  окончательно
ис-чезнувшего, -- писал он, -- Я вижу растущую не по днЯм, а по ча-сам новую
Њоскву. Ћна ширитсЯ, стремитсЯ вверх и вниз, в неве-домую доселе стратосферу
и в подземные глубины метро...".
     Ќевиданные силы нужны были, чтобы стараЯ Њосква выросла в  первый город
мира. "ќто стало  возможно, -- говорит ѓилЯров-ский, -- только в стране, где
советскаЯ  власть".  Ћн считает, что  но-вые поколениЯ  людей,  не  знавшие,
"каких  трудов  стоило  их отцам  выстроить  новую жизнь на  месте  старой",
"должны узнать, какова была стараЯ Њосква, как и какие люди бытовали в ней".
€  созна-ние того,  что  его работа  полезна и значительна, делало  писателЯ
молодым и счастливым.
     €з   всех  книг,  написанных   ѓилЯровским,  самой  его  любимой  бы-ла
автобиографическаЯ  "повесть  бродЯжной жизни" --  "Њои  скита-ниЯ".  ‚  эту
повесть  он вложил самого  себЯ, рассказав о  человеке,  много повидавшем на
своем  веку.  Ћн  рисует   Яркие   картины  дет-ства,  гимназического  быта,
политическую ссылку ‚ологды 60-х го-дов, судьбы последних бурлаков на ‚олге,
тЯжелый труд  грузчиков  и  рабочих белильного завода,  изнурительную службу
солдат и ски-таниЯ провинциальных актеров, военные событиЯ на  Љавказе и быт
столицы.
     Џочти   хронологически    излагаЯ   свою    биографию,    писатель   не
ог-раничиваетсЯ повествованием о себе.  "Њои  скитаниЯ" --  это  не  толь-ко
бродЯжнаЯ  жизнь ѓилЯровского, это --  скитаниЯ многих людей,  подобных ему.
Ћбраз автора в повести -- не только ее  главный пер-сонаж. Ћн еще и активный
свидетель тех событий, которые  описывает, той жизни, которой  жил он сам  и
люди, окружавшие его. ѓилЯровский пишет о времени, о  своих современниках --
о "трущобных  людЯх",  "о  людЯх  театра", о  москвичах и  людЯх, живущих  в
провинции, о  своих  многочисленных  друзьЯх  разных лет.  ‘о  страниц книги
встают образы простых людей -- беглый матрос Љитаев, бур-лак Љостыга, атаман
ђепка, солдат Ћрлов,  нищие актеры, бедные газетчики -- и у  каждого  из них
своЯ судьба, свой путь в жизни.
     ‚ "„рузьЯх и  встречах"  рассказчик  еще больше отодвигаетсЯ на  задний
план,   повествуЯ  прежде  всего   о   своих  современниках,  без-вестных  и
знаменитых. ‚  этой  книге ѓилЯровский создает Яркие портреты ‹ьва ’олстого,
—ехова, ѓлеба  “спенского,  Ѓрюсова,  ‘ав-расова, пишет  о  людЯх, сыгравших
когда-то  свою роль в истории спорта,  рисует типы газетчиков  и  обитателей
дна. € все эти люди даютсЯ  писателем  в самой обычной  будничной, житейской
обста-новке.
     ‡начительный  период жизни ѓилЯровского  был свЯзан с  театром. Ћ своих
театральных скитаниЯх, о тех,  с кем встречалсЯ  и дружил в это  времЯ, он и
рассказал в книге "‹юди театра",  назвав ее "по-вестью  актерской жизни". …ю
он как  бы продолжил "повесть бро-дЯжной жизни". Ќа фоне того времени, когда
театры,  по словам ѓилЯровского, еще  освещались  керосиновыми  лампами,  он
рисует фигуры своих современников, быт тружеников сцены.
     ‚  Январе  1935  года  были  написаны  последние   строки  этой  книги,
предисловие к "‹юдЯм театра", и ѓилЯровский был уже в новой работе, завершал
"‡аписки  репортера",  писал   большую  поэму   о  ‚.  €.  ‹енине,  стихи  о
челюскинцах, о советской молодежи.
     ‘кованный болезнью, почти потерЯвший зрение,  он, по словам ‚.  ‹идина,
"осталсЯ литератором до своего последнего часа". ‚ы-работаннаЯ годами волЯ и
перед смертью не  отказала  ему. Ќочами, страдаЯ жестокой бессонницей, почти
восьмидесЯтидвухлетний ста-рик  писал  стихи,  складывал бумагу "гармошкой",
нащупывал в  тем-ноте  очередную  складку, чтобы  одна строка не  наехала на
другую. ‚  ночь на 2 октЯбрЯ  1935 года ѓилЯровский скончалсЯ... Ћбраз этого
цельного, подлинно русского по своему духу человека остал-сЯ жить в  книгах,
в которых он рассказал "о времени и о себе".‚иктор ѓ“ђЂ


        ѓ‹Ђ‚Ђ Џ…ђ‚Ђџ. „…’‘’‚Ћ


     “шкуйник  и  запорожец.  Њать  и  бабушка. Ђзбука.  ‚ лесах  дрему-чих.
‚ологда в 60-х годах. ЏолитическаЯ ссылка. Ќигилисты и народники. ѓубернские
власти.  Ђристократическое воспитание.  Ћхо-та  на  медведЯ.  Њатрос Љитаев.
ѓимназиЯ. –ирк и театр. "€диот". “чителЯ и сальтомортале.
     Ѓесконечные дремучие, девственные леса вологодские  сливаютсЯ на севере
с тундрой, берегом ‹едовитого океана,  на  восток, через “ральский хребет, с
сибирской тайгой, которой,  кажетсЯ,  и конца-краЯ нет, а на западе опЯть до
морЯ тЯнутсЯ леса да болота, болота да леса.
     € одна  главнаЯ дорога с юга на север, до Ѓелого мо-рЯ, до Ђрхангельска
--  это  ‘евернаЯ  „вина.  „орога  лет-нЯЯ.  ‡имнЯЯ  дорога,  по  которой из
Ђрхангельска зимой ры-бу возЯт, шла вдоль „вины, через села и деревни. Ќарод
селилсЯ, конечно, ближе к пути,  к рекам, а там, дальше глушь беспросветнаЯ,
да болота непролазные, диким зве-рем населенные... „а и народ такой же дикий
блудилсЯ от рождениЯ до веку в этих лесах... Ќедаром говорили:
     -- ‚ологжане в трех соснах заблудились. € отвечали на это вологжане:
     -- ‚сЯк заблудитсЯ! ‘осна  от  сосны верст со сто, а меж  соснами лесок
строевой.
     ђодилсЯ Я в  лесном хуторе за  Љубенским озером, и часть детства своего
провел  в дремучих домшинских лесах, где по волокам да  болотам непроходимым
-- медведи пешком ходЯт, а волки стаЯми волочатсЯ.
     ‚ „омшине  пробегала  через  леса дремучие  быстраЯ речонка ’ошнЯ, а за
ней,  среди  вековых лесов,  болота. Ђ за этими болотами скиты  раскольничьи
(люди  древнего  благочестиЯ -- звали  они себЯ.), куда  доступ  был  только
зимой, по  тайным нарубкам  на деревьЯх, ко-торые  чужому и не приметить,  а
летом на шестах проби-ратьсЯ приходилось, да и  то  в знакомых  местах, а то
по-падешь в болотное окно, сразу провалишьсЯ -- и  конец.  Ђ то чуть с кочки
оступишьсЯ -- тина засосет, не выпустит сверху человека и затЯнет.
     Ќа  шестах  пробирались. Џодойдешь  к  болоту в  сопро-вождении своего,
знаемого человека, а он откуда-то из-под кореньев шесты трехсаженные несет.
     ‚озьмешь два шеста, просунешь по пути следованиЯ по болоту один шест, а
потом  параллельно  ему,   на  ар-шин  расстоЯниЯ   --  другой,  станешь  на
четвереньки -- но-гами на одном месте, а руками на другом -- и ползешь боком
вперед, передвигаешь ноги по  одному шесту и ру-ки  иногда по локоть в воде,
по другому. „ойдешь до кон-ца  шестов -- на одном  стоишь,  а  другой вперед
двигаешь.  € это был единственный путь в  раскольничьи  скиты, где  уж очень
хорошими прЯниками горЯчими с сотовым ме-дом угощала менЯ мать Њанефа.
     ђазбросаны эти скиты были за болотами на высоких местах, красной сосной
поросших. Љогда они поЯвились -- никто и не помнил, а старики и старухи были
в них здесь родившиесЯ и никуда  больше  не  ходившие... ‚ белых ру-бахах, в
лаптЯх.  ‚олосы подстрижены спереди челкой, а на  затылке круглые проплешины
до  кожи  выстрижены  -- "гуменышко",  называли  они это  стриженное  место.
Ѓоро-ды у них косматые, никогда их ножницы не касались -- и ногти на ногах и
руках черные да закорузлые, вокруг пальцев закрюченные, отроду не стриглись.
     Ђ потому, что они веровали, что рай находитсЯ на вы-сокой горе, и после
смерти надо карабкатьсЯ вверх, что-бы до него добратьсЯ, -- а тут ногти-то и
будут нуж-ны (легенды исканиЯ раЯ с 12-го века). ’ак все веровали и никто не
стриг ногтей.
     —истота  в  избах была удивительнаЯ. Ћсвещение-- лу-чина  в светце.  Џо
вечерам  женщины сидЯт на  лавках, прЯдут "куделю"  и  поют  духовные стихи.
Џосуда своей работы, деревЯннаЯ и глинЯнаЯ. Ќо чашка и ложка бы-ли у каждого
своЯ, и, если кто-нибудь посторонний, не их веры, поел из чашки или попил от
ковша, то она счита-лась поганой, "обмирщенной", и прЯталась отдельно.
     џ раза  три был у матери Њанефы  --  ее сын  ’рефилий ‘пиридоньевич был
другом  моего  "дЯдьки", беглого  ма-троса, старика Љитаева, который и водил
менЯ в этот скит...
     -- ‘мотаемсЯ в поморский волок, -- скажет бывало он мне, и Я радовалсЯ.
     ‚олок -- другого слова у древних раскольников длЯ леса не было. ‹ес они
называли бревна да доски.
     „а и вообще в те времена и крестьЯне так говорили. Ѓывало спросишь:
     -- „алеко ли до ‚атланова.
     -- ‚олок, да волок-- да ‚атланово.
     -- ‚олок, да волок, да ‚ологда.
     ќто значит, надо пройти  лес,  потом поле и деревушку,  а за ней  опЯть
лес, опЯть волок.
     Ћткуда  это слово -- а это слово самое что ни есть древ-нее. ‚  древней
ђуси назывались так сухие пути, соединЯ-ющие две водные системы, где товары,
а иногда и лодки переволакивали от реки до реки...
     Ќо  в ‚ологодской губернии тогда каждый лес звалсЯ волоком. „а и верно:
взЯть хоть поморский  этот скит,  ку-да ни  на какой телеге  не проедешь,  а
через  болота всЯ-кий  груз приходилось на себе волочь или  на  волокушах --
нечто вроде саней, без полозьев,  из мелких  деревьев.  Ќа-рубЯт, свЯжут  за
комли, а на верхушки, которые не за-тонут, груз кладут. ‚от это и волок.
     -- Ќе бегай в волок, волк в волоке, -- говорЯт ребЯ-тишкам.
     ‚ологда. Љорень этого слова, думаю, волок и только волок.
     ‚ологда  существовала  еще  до  основаниЯ  Њосквы  --  это известно  по
истории. Ћна была основана выходцами из Ќовгорода. Ђ  почему названа ‚ологда
-- рисуетсЯ мне так:
     Ѓыло на месте настоЯщего города тогда поселеньице, где жили новгородцы,
которое, может быть, и названиЯ  не имело.  € вернулсЯ  непроходимыми лесами
оттуда   в  Ќов-город  какой-нибудь  поселенец  и  рассказывает,   как  туда
добратьсЯ.
     -- ‚олок да волок, волок да волок, а там и жилье. € невольно остаетсЯ в
памЯти слушающего музыка слов, и безымЯнное жилье стало: -- ‚ологда.
     -- ‚олок да волок...

        x x x

     ђодилсЯ Я в глухих ‘Ямских  лесах ‚ологодской гу-бернии, где отец после
окончаниЯ  курса семинарии был  помощником управлЯющего лесным имением графа
Ћл-суфьева, а  управлЯющим был черноморский казак Џетро  €ванович  “сатый, в
40-х  годах  променЯвший  кубанские плавни  на  леса севера  и  одновременно
фамилию “сатый  на Њусатов, так, по крайней мере, адресовали ему пись-ма  из
барской  конторы, между тем как на письмах с Љубани  значилось  “сатому. …го
отец, запорожец, после разгрома  ‘ечи в 1775 г. …катериной  ушел  на Љубань,
где  обзавелсЯ  семейством  и  где  вырос  Џетр  €ванович, уча-ствовавший  в
покорении Љавказа. ‘  Љубани сюда  он при-был с женой и  малолетней дочкой к
Ћлсуфьеву,   тоже  участнику   кавказских  войн.  Ћтец   мой,  новгородец  с
Ѓе-лоозера,  через год после службы  в имении, женилсЯ на  шестнадцатилетней
дочери его Ќадежде Џетровне.
     Ќаша  семьЯ жила  очень дружно.  Ћтец  и дед были за-взЯтые охотники  и
рыболовы,  первые медвежатники на всю округу, в одиночку с  рогатиной ходили
на медведЯ. „ед чуть не саженного  роста, сухой, жилистый, носил всегда свою
черкесскую  косматую   папаху   и  никогда  ника-ких   шуб,  кроме   лисьей,
домоткацкого сукна чамарки и гру-бой свитки, котораЯ была так широка, что ей
можно бы-ло покрыть лошадь с ногами и головой.
     ЊоЯ бабушка, ЏрасковьЯ Ѓорисовна,  и моЯ мать. Ќа-дежда Џетровна,  сидЯ
по вечерам  за работой, причем ма-ма вышивала, а бабушка плела кружева, пели
казачьи песни, а мама  иногда читала вслух Џушкина и ‹ермон-това. Ћна и сама
писала стихи. “ нее была сафьЯннаЯ тетрадка  со  стихами,  которую  после ее
кончины так и не  нашли, а при жизни она  ее никому не показывала и  чи-тала
только, когда мы были втроем. Њожет быть она со-жгла ее во времЯ  болезни? џ
хорошо помню одно из  сти-хотворений про звездочку, котораЯ  упала  с неба и
погиб-ла на земле.
     „ед мой любил слушать  Џушкина  и особенно ђылеева, тетрадка со стихами
которого, тогда запрещенными, была  у отца с семинарских времен.  Ћтец  тоже
часто читал нам вслух стихи,  а  дед, слушаЯ Џушкина, говаривал, что „митрий
‘амозванец был, действительно, запорожский ка-зак, и на престол его посадили
запорожцы. ќто он слы-шал от своих отца и деда и других стариков.
     "Ѓежал в сечь запорожскую
     ‚ладеть конем и саблей научилсЯ...".
     Ѓывало читает отец, а дед положит свою  ручищу на книгу, всю ее закроет
ладонью, -- и скажет:
     --  ‚ерно!  -- и  начнет  свой рассказ о  запорожцах. Њного лет спустЯ,
будучи   на   турецкой  войне,   среди  кубанцев-пластунов,  Я  слыхал   эту
интереснейшую  легенду,  переходившую  у   них  из  поколениЯ  в  поколение,
подтвер-ждающую пребывание в ‘ечи ‹жедимитриЯ: когда на ко-ронацию „имитриЯ,
рассказывали  старики-кубанцы, при-были наши запорожцы почетными гостЯми, то
их  распо-ложили возле самого Љрасного  крыльца,  откуда  выходил царь.  …му
подвели конЯ, а  рЯдом поставили  скамейку, с  которой  царь, поддерживаемый
боЯрами, должен был садитьсЯ.
     -- ‚ышел царь. Њы глЯдим на него и шепчемсЯ, --  рассказывали  депутаты
своим детЯм.
     -- ‡накомое лицо и ухватка. ѓде-то мы его видали...
     ‘пустилсЯ царь с  крыльца, отмахнул рукой боЯр, пнул  скамейку, положил
руку на холку да прЯмо, без стремени прыг в седло-- и как врос. € все разом:
     -- –е наш ѓрицко!
     Ђ он мигнул нам: -- Џомалкивай, мол. „а и поехал. € вспомнил Я тогда на
войне моего деда,  и вспоми-наю Я сейчас слова  старого казака  и привожу их
дослов-но.  ‚последствии  этот рассказ  подтвердил  мне знамени-тый  кубанец
‘тепан Љухаренко.

        x x x

     “читьсЯ читать  Я начал лет пЯти. „ед добыл откуда-то азбуку, которую Я
помню и сейчас до  мелочей. Љаж-даЯ буква была с рисунком во всю страницу, и
каждый  рисунок изображал  непременно  разносчика:  Ђ  (тогда на-писано было
"аз")  -- Ђпельсины.  ‘тоит малый в поддев-ке с лотком апельсинов на голове.
Ѓуки -- торговец  бли-нами, ‚еди  -- ветчина,  мужик  с  окороком и т. д. Ќа
не-которых страницах три буквы на одной. Ќапример: “, ”ерт, •ер--  изображен
торговец  в  шлЯпе гречневиком  с  корзиной  и подпись: "“  менЯ ”ранцузские
•лебы".  „алее  следуют  страницы  складов:  Ѓуки-Ђз--   ба,  ‚еди-Ђз--  ва,
ѓлаголь-Ђз -- га. Ђ еще далее нравоучительное изречение вроде следующего:
     "Џеред особами высшего нас состоЯниЯ должно пока-зывать, что чувствуешь
к ним почтение, а с низшими на-до  обходитьсЯ особенно  кротко и дружелюбно,
ибо ничто так не отвращает от нас других, как грубое обхожде-ние".
     ‚  конце  книги  молитвы,  заповеди  и  краткаЯ  свЯщен-наЯ  историЯ  с
картинами. Ћсобенно эффектен дьЯвол  с рогами, копытами и  козлиной бородой,
летЯщий вверх тормашками с горы в преисподнюю.
     ‚скоре купил мне дед на сельской  Ярмарке другую  аз-буку, котораЯ была
еще интереснее. “  первой буквы Ђ изображен мужик, ведущий на веревке козу и
подпись:
     "Ђз. Ђнтон козу ведет".
     „альше под буквой „ изображено дерево, в ствол которого вставлен желоб,
и  по желобу течет струей в  бочку жидкость.  Џодписано: "„обро.  „еревЯнное
масло".
     Џод буквой ‘ -- пальмовый лес, луна, показываю-щаЯ, что дело происходит
ночью, и  на переднем плане спит стоЯ, прислонЯсь к дереву, огромный слон, с
хобо-том и клыками, как и быть должно слону, а внизу два го-лых негра ручной
пилой подпиливают  пальму у корнЯ,  а за  ними десЯток  негров с веревками и
крючьЯми. Џод картиной объЯснение: "‘лово. ‘лон, величайшее из жи-вотных, но
столь неуклюжее, что не  может ложитьсЯ и спит  стоЯ,  прислонЯсь к  дереву,
отчего  и называетсЯ слон. ќтим пользуютсЯ  дикие люди,  которые подпиливают
де-рево, слон падает и не может встать, тут дикари  свЯзы-вают его веревками
и берут".
     „альше в этой книге, обильной картинками, также свЯщеннаЯ историЯ.
     Ќа  горе  Ђрарат стоит  ковчег в  виде огромной барки, из  которой  Ќой
выгонЯет длинной палкой всевозможных животных от верблюда до обезьЯн.
     ЏомнитсЯ еще картина: облака, а по ним на паре ры-саков в развевающихсЯ
одеждах мчитсЯ,  стоЯ  на  колес-нице,  €льЯ  пророк...  „алее  берег  морЯ,
наполовину из во-ды высунулсЯ кит,  а  из  его пасти  весело вылезает пророк
€она.
     •орошо помню, что одна из этих  азбук была напеча-тана в  Њоскве, имела
синюю обложку, а втораЯ -- крас-ную с изображением восходЯщего солнца.
     Џотом  менЯ стала учить читать мать по  хрестоматии ѓалахова, заучивать
стихотворениЯ и писать с прописи, тоже нравоучительного содержаниЯ.
     „ругих азбук тогда не было, и надо полагать,  что ‹ев ’олстой, ’ургенев
и —ернышевский учились тоже по этим азбукам.

        x x x

     Ћтец вскоре  получил место  чиновника в губернском  правлении, пришлось
переезжать в ‚ологду, а бабушка и дед не захотели жить в  лесу одни  и  тоже
переехали с нами.  “ деда были скоплены небольшие средства. ќто  было за год
до  объЯвлениЯ  воли во времЯ  крепостного  права.  Љре-стьЯне  устроили нам
трогательные  проводы, потому что дед и отец пользовались особенной любовью.
‡а все вре-мЯ управлениЯ дедом глухим лесным имением, где даже барского дома
не было, никто не был  телесно  наказан, никто  не был  обижен,  хотЯ кругом
свистали розги, и управлЯющими, особенно  из немцев,  без очереди сдава-лись
люди  в  солдаты,  а  то  и  в  ‘ибирь  ссылались.  ‡десь в  нашу  глушь  не
показывались даже местные власти, а са-ми помещики ограничивались получением
оброка да съестных припасов и  дичи  к рождеству, а сами и в глаза не видали
своего имениЯ, в котором дед был полным  вла-стелином  и, воспитанный  волей
казачьей, не признавал крепостного  права: жили  по-казачьи,  запросто и без
чи-нов,
     ‚ ‚ологде  мы  жили на Љалашной  улице в доме  купца Љрылова,  которого
звали  ‚асилием  €вановичем. €  это  Я  помню  только потому, что  он  бывал
именинник под новый год и в первый раз рождественскую елку Я  увидел у него.
Ќа лето мы уезжали  с матерью и  дедом в  имение  "‘ве-телки", принадлежащее
Ќаталии Ђлександровне Ќазимо-вой.
     Ћна была, как все говорили  в ‚ологде, нигилистка, хо-дила стриженнаЯ и
дружила  с  нигилистами. "‘ветел-ки"  --  крохотное  именьице  в  домшинских
непроходимых  лесах, тЯнущихсЯ чуть ли не до  Ѓелого  морЯ, стоЯло на берегу
лесной  речки ’ошни, за которой ютились расколь-ничьи скиты,  куда добратьсЯ
можно только было по за-тесам, меткам на деревьЯх.
     Ќазимова,  дочь  генерала,  была  родственница  исправ-ника  ЃелЯева  и
родственница ђазнатовких, родовитых дворЯн, отец которых был когда-то другом
и  сослуживцем  ‘перанского  и занимал важное  место  в  Џетербурге.  Ћн  за
несколько лет до моего рождениЯ умер, а семьЯ пере-селилась в ‚ологду, где у
них было имение. ЌесмотрЯ на родственные  свЯзи, все-таки Ќазимовой пришлось
эмигри-ровать в вейцарию вместе с доктором Љоробовым, жив-шим в ‚ологде под
строжайшим  надзором  властей. ‘ тех  пор ни  она, ни Љоробов в  ‚ологде  не
бывали.  ‚ это  времЯ умерла  моЯ бабка,  а  вскоре затем,  когда мне минуло
во-семь лет, и моЯ мать, после сильной простуды.
     Њы продолжали жить в  той же квартире с дедом и отцом, а на лето  опЯть
уезжали  в "‘ветелки",  где Я и дед пропадали на охоте, где дичи всЯкой было
невероЯтное  количество,  а подальше,  к  скитам, медведи, как говорил  дед,
пешком  ходили.  ‚ "‘ветелках" у нас жил тогда  и беглый  матрос Љитаев, мой
воспитатель, знаменитый охот-ник, друг отца и деда с давних времен.
     …ще при жизни матери отец подарил мне настоЯщее небольшое ружье мелкого
калибра заграничной фабрики  с золотой насечкой, дальнобойное и верное. Ћтец
получил  ружье  длЯ  менЯ от Ќ. „.  Ќеелова, старика,  постоЯнно  жившего  в
‚ологде в своем большом барском доме, на-искось от нашей квартиры. џ бывал у
него  с  отцом  и  хо-рошо  помню его  кабинет в антресолЯх  с библиотечными
шкафами  красного  дерева, наполненными иностранными  книгами,  о  которых Я
после уже узнал, что все они были масонские  и что сам Ќеелов,  долго живший
за границей, был масон. Ћн умер в конце 60-х годов столетним ста-риком, ни у
кого не бывал и никого, кроме моего отца и помещика Њежакова, своего  друга,
охотника и собачни-ка, не принимал у  себЯ,  и все времЯ читал старые книги,
сидЯ в своем кресле в кабинете.
     Ќа охоту  в  "‘ветелки"  приезжал  и  родственник  Ќази-мовой,  Ќиколай
ђазнатовский, отставной гусар,  удалец и  страстный  охотник. Ћн менЯ обучал
верховой езде и во-зил в имение своей жены, помнитсЯ, "Ќесвойское", где были
прекрасные конюшни  и много  собак. …го жена, ЌатальЯ ‚асильевна, урожденнаЯ
Ѓуланина, тоже люби-ла охоту и была наездницей. Ќосились мы как безумные  по
полЯм да лугам -- плетень не плетень, ров не ров -- вдвоем с тетенькой, лихо
сидевшей на казачьем седле--  дамских седел не признавала, -- она  на  своем
арабе Ќеджеде, а Я на дЯдином стиплере Ћгоньке. Ќиколай €льич еще приезжал в
город на день или на два, а Ќатальи ‚асильевна никогда:  уже слишком большое
внимание  все-го  города  привлекала  она. Љрасавица  в полном  смысле этого
слова, стройнаЯ с энергичными движениЯми и глу-бокими карими глазами, иногда
сверкавшими   блеском   изумруда.   Ќа   левой   щеке,   пониже   глаза   на
матово-брон-зовой коже темнело правильно  очерченное в виде мышки, небольшое
пЯтнышко, покрытое серенькой шерсткой.
     Ќо  главной   причиной   городских  разговоров   было  ее  правое  ухо,
раздвоенное в верхней части,  будто  кусочек  его аккуратно вырезан. €сторию
этого уха знала всЯ ‚о-логда и знал Џетербург.
     Ќиколай  €льич ђазнатовский  поссорилсЯ  с  женой  при  гостЯх, в числе
которых была  тетка  моей мачехи, только  кончившаЯ  институт и собиравшаЯсЯ
уезжать из Џетер-бурга в ‚ологду. Ћна так рассказывала об этом.
     ... Џосле  обеда  мы  пили  кофе  в кабинете. ЉолЯ вспы-лил на  Ќатали,
вскочил из-за стола, выхватил пистолет и показал жене.
     --  ‘трелЯй!  Ќу,  стрелЯй!  --  поднЯлась  со стула  Ќа-тали,  сверкаЯ
глазами, и застыла в выжидательной позе.
     ѓрЯнул  выстрел.  ‡вЯкнула  разбитаЯ  ваза,  мы  замерли  от   страшной
неожиданности. Љто-то  в  испуге крикнул  "доктора", входивший лакей  что-то
уронил и выбежал из двери...

     -- Ќе надо  доктора! џ только ухо поцарапал, -- и ЉолЯ бросилсЯ к жене,
подаваЯ ей  со стола салфетку. Ђ она, весело улыбаЯсь,  зажала окровавленное
ухо сал-феткой, а другой рукой обнЯла мужа и сказала:
     -- џ, милый ЉолЯ, больше не буду!-- и супруги рас-целовались.
     —то  значило это  "не буду",  так до сих  пор никто  и  не знает.  „ело
разбиралось в  Џетербургском  окружном  су-де,  пускали  по билетам.  Ќатали
показала, что  она, верЯ в искусство мужа, сама предложила стрелЯть в нее, и
ЉолЯ заЯвил, что стрелЯл навернЯка, именно желаЯ отстрелить кончик уха.
     ‡ащитник потребовал,  чтобы  суд  проверил  искусство  подсудимого,  и,
действительно,  был  сделан  перерыв,  назна-чена  экспертиза,  и   ЉолЯ  на
расстоЯнии десЯти шагов вса-дил четыре пули в четырех тузов, которые держать
в ру-ках вызвалась Ќатали, но ее  предложение было отклонено. ’акаЯ  легенда
ходила в городе.
     ‘уд  оправдал  дЯдю,  он  вышел  в  отставку,   супруги  по-селились  в
вологодском имении, вот тогда-то Я у них и бывал,
     Љогда отец  мой  женилсЯ  на Њарье €льиничне  ђазнатовской,  жизнь  моЯ
перевернулась.  “мер мой  дед,  и по  летам  Я жил  в „еревеньке,  небольшой
усадьбе  моей но-вой бабушки Њарфы  џковлевны ђазнатовской,  добродуш-нейшей
полной  старушки,  совсем непохожей  на  важнуюпомещицу  барыню. Ћна  любила
хорошо поесть, и  целое лето  проводила со своими дворовыми, еще так недавно
бывшими крепостными, варила  вареньЯ, соленьЯ и раз-ные вкусные заготовки на
зиму.  ‚оза  банок отправлЯ-лись  в  ‚ологду.  Ѓывшие крепостные  не  желали
оставлЯть старую барыню,  и всех их  ей пришлось одевать и кор-мить до самой
смерти.  ’уда же после  смерти моего  деда поселилсЯ и Љитаев.  ќто  был мой
дЯдька, развивавший менЯ физически. Ћн учил менЯ лазить по деревьЯм, обу-чал
плаванию, гимнастике и тем  стремительным  приемам,  которыми Я побеждал  не
только сверстников, а и велико-возрастных.
     -- •рани тайно. Ќикому не показывай приемов, а то они силу потерЯют, --
наставлЯл менЯ Љитаев, и Я слушал его. Ќо о нем будет речь особо.

        x x x

     €так,  со  смертью моей  матери  перевернулась  моЯ  жизнь. ЊоЯ  мачеха
добраЯ,  воспитаннаЯ и  ласковаЯ по-любила  менЯ действительно  как  сына  и
занЯлась моим воспитанием, отучаЯ менЯ  от дикости первобытных при-вычек.  ‘
первых  же дней  посадила менЯ за французский  учебник,  кормЯ в  это  времЯ
конфетами.  џ скоро осилил  эту  премудрость  и,  подготовленный, поступил в
первый  класс гимназии, но "светские" манеры  после моего гувер-нера Љитаева
долго  мне  не  давались,  хотЯ Я уже  говорил  по-французски.  Ћсобенно это
почувствовалось в то вре-мЯ, когда отец с матерью уехали года на два в город
Ќикольск на новую службу  по судебному  ведомству,  а Я пе-реселилсЯ в семью
ђазнатовских. ‚от тут-то мне доста-лось от двух сестер матери, институток: и
сел не так,  и встал не так, и ешь, как мужик! „опекали менЯ милые тетеньки.
Љак-то летом,  у бабушки в усадьбе, младшаЯ ђазнатовскаЯ,  ЉатЯ, которую все
звали красавицей, оставила менЯ без последнего блюда. Ћбедаем. ‘ама бабуш-ка
Њарфа џковлевна, две тетеньки, Я и  призреваемаЯ дама,  важнаЯ и деревЯннаЯ,
Њатильда €вановна,  сидев-шаЯ  справа  от менЯ, а  слева  красавица ЉатЯ. Џо
обыкно-вению та и  другаЯ то и дело пенЯли менЯ: не ешь  с ножа,  и не ломай
хлеб  на скатерть, и  ложку  не держи,  как  му-жик... ‡а столом прислуживал
бывший крепостной, од-новременно  и повар, и столовый лакей, плешивый Ђфраф.
Љакое это имЯ  и было ли  у него другое -- Я не  знаю.  ‚  кухне  его  звали
Ђфрафий Џетрович. Ђфраф,  стройный, с седыми баками,  в коломенковой ливрее,
чистый и  выло-щенный, никогда  ни слова  не  говорил  за столом,  а толь-ко
мастерски подавал кушаньЯ и убирал из-под носу та-релки иногда с недоеденным
вкусным  куском, так что Я при приближении  бесшумного Ђфрафа оглЯдывалсЯ  и
за-пихивал в  рот  огромный последний кусок, что вызывало шипение тетенек  и
сравнение менЯ  то  с собакой, то с  крокодилом.  Ѓабушка была глуховата, не
слышала их за-мечаниЯ, а  когда  слышала, заступалась за  менЯ и  увеще-вала
по-французски тетенек.
     ‚от съели суп. Џодали отбивные телЯчьи котлеты с  зе-леным  горошком...
Џоставили  огромное  блюдо  душистой  малины, мелкий  сахар  в  вазах и  два
хрустальных кув-шина с взбитыми сливками, -- мое самое любимое лаком-ство. џ
старалсЯ  около котлеты, отрезаЯ  от  кости  кусоч-ки  мЯса, так как глодать
кость за  столом  не полагалось.  џ  не заметил,  как  бесшумный Ђфраф  стал
убирать та-релки, и его  рука в нитЯной перчатке  уже потЯнулась за моей,  а
горошек  Я еще  не трогал, оставив его, как лаком-ство, и когда  рука Ђфрафа
простерлась  над тарелкой, Я  ухватил  десертную ложку,  приготовленную  длЯ
малины, помог пальцами захватить в нее  горошек и благополуч-но отправил его
в рот,  уронив  два стручка на скатерть. ‹овко  убрав упавший стручек, Ђфраф
поставил передо  мной глубокую расписанную тарелку длЯ малины,  а  те-тенька
ему:
     -- Ђфраф,  переверните тарелку ‚ладимиру  Ђлексее-вичу, он оставлен без
сладкого  блюда, -- и  рука Ђфрафа  перевернула вверх дном тарелку, а ложку,
только что по-ложенную мной на скатерть, он убрал.
     џ замер на минуту, затем вскочил со стула,  перевер-нулсЯ задом к столу
и с размаха хлюпнул на перевернутую тарелку,  котораЯ разлетелась вдребезги,
и под вопли и крики тетенек выскочил через балкон в сад и убежал в малинник,
где  досыта  наелсЯ душистой малины под кри-ки  звавших  менЯ  тетенек...  џ
вернулсЯ поздно ночью,  а  на утро надо мной  тетеньки  затеЯли  экзекуцию и
присут-ствовали при порке, которую  совершали надо мной, надо сказать, очень
нежно, старый Ђфраф и мой друг-- кучер ‚анька ЃрЯзгин.
     ‡ащитником моим  был Ќиколай ђазнатовский, иногда наезжавший из имениЯ,
да  живший  вместе с  нами  его брат, ‘емен €льич,  служивший  на телеграфе,
простой,  милый  человек,  а  во   времЯ   каникул   --  третий  брат,  ‘аша
ђазнатовский, студент  петербургского университета, тот прЯмо подружилсЯ  со
мной, гимназистом 2-го класса.
     ‘ гимназией  иногда у менЯ  бывали нелады:  все хо-рошо,  да математика
давалась плохо, из-за  нее прихо-дилось  оставатьсЯ на второй год в классах.
…ще  со  вто-рого класса  Я  увлексЯ цирком  и  за две  зимы  стал недур-ным
акробатом и наездником. Љонечно, и это  отозвалось на  занЯтиЯх, но уследить
за мной  было некому.  ‚о  времЯ приезда ‘аши ђазнатовского, он  репетировал
менЯ, но в конце концов исчез бесследно. Ѓыло известно, что он то-же замешан
в  политику и в  один прекрасный день он уехал в Џетербург и провалилсЯ  как
сквозь землю-- ни-какие розыски не помогли. ‚ семье ђазнатовских, по крайней
мере  при  мне,  с  тех  пор  не упоминали имени  ‘аши,  а  ссыльный Ќиколай
Њихайлович  ‚асильев, мой ре-петитор, говорил,  что ‘аша бежал за  границу и
переме-нил имЯ. € до сих пор Я не знаю, куда девалсЯ ‘аша ђазнатовский.

        x x x

     ‚ это времЯ ‚ологда была полна  политическими ссыль-ными. ‡десь  были и
по делу —ернышевского, и "Њолодой ђоссии", и нигилисты, и народники. ‚сех их
звали обы-ватели одним словом  "нигилисты". Ѓыли здесь  тогда Џ. ‹. ‹авров и
Ќ.  ‚.  елгунов,  первого,  впрочем,  скоро  выслали из  ‚ологды в  уездный
городишко  ѓрЯзовец,  от-куда  ему  при  помощи  богатого  помещика  Ќ.   Ђ.
ЉудрЯ-вого был устроен благополучный побег  в вейцарию.  „ом ЉудрЯвого  был
как раз против окон гимназии и во флигеле этого дома  жили ссыльные, которым
очень  бла-говолила  семьЯ ЉудрЯвых,  а  жена  ЉудрЯвого,  ЊариЯ ”е-доровна,
покровительствовала им  открыто, и на ее  вечерах,  среди губернской  знати,
обЯзательно присутствовали важнейшие из ссыльных.
     ‚ообще,  тогда  отношение  к политическим во  всех  слоЯх общества было
самое дружественное,  а ссыльным по-лЯкам, которых после польского восстаниЯ
1863  года бы-ло  наслано  много, покровительствовал сам губернатор, заЯдлый
полЯк ‘танислав  ”омич  •оминский.  ђади них  ему приходилось  волей-неволей
покровительствовать и рус-ским политическим.
     •одили нигилисты в пледах, очках обЯзательно, и ши-рокополых шлЯпах,  а
народники  --  в красных рубахах,  поддевках, смазных  сапогах, также носили
очки  синие или дымчатые, и  тоже длинные, по плечам, волосы. € те и  другие
были  обЯзательно  вооружены  самодельными  ду-бинами  -- лучшими  считались
можжевеловые, которые добывали в дремучих домшинских лесах.
     Ќигилистки   коротко  стриглись,  носили   такие   же   очки,   красные
рубахи-косоворотки,  короткие черные  юбки и черные маленькие шлЯпки,  вроде
кучерских.
     Њ.  ”.  ЉудрЯваЯ,  по инициативе  и  при  участии  ссыль-ных,  в  своем
подгородном имении  завела  большую  мо-лочную ферму, где  ссыльные  жили  и
работали. ‚ыписа-ны были коровы-холмогорки, дело поставлено  было ши-роко, и
в продаже впервые в городе поЯвилось  сливочное и сметанное масло в фунтовых
формах с надписью "Људ-рЯваЯ". ‚скоре это масло стало  поступать  в  большом
ко-личестве в Њоскву, в џрославль и другие города. „лЯ ‚о-логды цена за фунт
25 копеек казалась дорогой -- и мас-ло это подавать на стол считалось особым
шиком.  ќта  ферма была  родоначальницей знаменитого  и доныне во-логодского
маслЯного производства.  ‚сЯкий ссыльный считал  своим  долгом  первый визит
сделать ЉудрЯвой и нередко  поселЯлсЯ  на  ее  ферме.  ‚последствии,  в 1882
го-ду, приехав в ‚ологду, Я застал во  флигеле ЉудрЯвой  живших  там ѓермана
‹опатина и …втихиЯ Љарпова, дра-матурга, находившихсЯ здесь в ссылке.
     €справником  в   ‚ологде  был  Ђ.  €.  ‘аблин.  …го  дети  были  Њихаил
(впоследствии  сотрудник "ђусских ведомо-стей"), юрист Ђлександр  и Ќиколай,
застрелившийсЯ  в ’ележной улице в Џетербурге после "1-го  марта"  в мо-мент
ареста. ‚ то  времЯ все трое были студентами, чис-лились неблагонадежными, и
отец,  бывший  под  влиЯнием  сыновей,  мирволил  политическим.   Џомощником
исправника  был Џ. ‚.  ЃелЯев, женатый на  Ђнне  Њихайловне  ‚асильевой, два
брата  которой, Ќиколай и Ђлександр,  высланные в ‚ологду, Ярые народники, с
дубинами  и в  красных  рубахах, и  были, сперва один, а потом другой, моими
репетиторами. Ћни жили у сестры, котораЯ соби-рала  у себЯ ссыльную молодежь
и даже остриглась и на-дела синие очки, но проносила только один день -- муж
попросил снЯть.
     -- ‘ними, а то надо мной и так уже смеютсЯ!
     Џри такой сочувствующей власти ссыльные не стес-нЯлись.
     Ѓыла еще крупнаЯ власть --  это полицмейстер, полков-ник Ђ. „. ‘уворов,
бывший кавалерист, прогусаривший свое  имение и попавший на эту должность по
протекции.  ‘трастный псовый  охотник, не признававший ничего кро-ме  охоты,
лошадей, театра и товарищеских пирушек, не-пременно с  жженкой и  пуншем. Ћн
носилсЯ  на  шикарной  паре  с  отлетом  по  городу,  кнутиком  подхлестывал
при-стЯжную,  сам  не  знаЯ  куда  и  зачем  --  только  не  в  поли-цейское
управление.
     Љак-то февральской  вьюжной ночью,  при переезде через реку  ‚ологду, в
его  сани вскочил волк  (они  стаЯ-ми бегали  по  реке и по окраинам). ‹ихой
охотник, он принЯл ловкой хваткой волка за уши, навалилсЯ на него, приехал с
ним на двор театра, где сострунил его, пору-чил полицейским караулить и, как
ни в чем не бывало, звЯкнул шпорами в зрительном  зале и занЯл свое обыч-ное
кресло  в  первом рЯду. Џопал  он  к четвертому акту  "ѓамлета". ‚ последнем
антракте публика, узнав о волке,  надела шубы, устремилась  на двор смотреть
на  это диво и уж в театр не возвращалась  -- последний  акт смотрел  только
один ‘уворов в пустом театре.
     Ќу, какое  дело  ‘уворову до ссыльных?  …сли же та-ковые встречались  у
собутыльников за столом -- среди гостей, -- то при встречах он раскланивалсЯ
с ними как со знакомыми. Ѓольше половины вологжан-студентов бы-ли высланы за
политику  из столицы и жили у своих  род-ных  -- и весь  город  был настроен
революционно.

        x x x

     Ћколо  того же  времени  исчез  сын  богатого  вологод-ского  помещика,
‹евашов, большой друг ‘аши, часто бывавший у нас. Џро  него  потом говорили,
что он ушел в народ, даже кто-то  видел  его  на ‚олге в армЯке и в  лаптЯх,
ехавшего  вниз на пароходе среди рабочих. Њне ‹евашов  очень  памЯтен --  от
него  первого Я  услыхал но-вое о ‘теньке  ђазине,  о котором до той поры  Я
знал, что  он  был разбойник и  его  за  это проклинают анафемой  в  церквах
великим постом. ‚ гимназии о нем учили тоже не больше этого.
     џ как-то  зашел  в  комнату  ‘аши -- он  жил  совершен-но  отдельно  на
антресолЯх.  ’ам  сидели ‘аша, Ќ. Ђ.  Ќа-зимова,  ‹евашов,  оба  неразлучные
братьЯ ‚асильевы и наш гимназист седьмого класса, тоже народник, Љичин, пили
домашнюю полЯничную  наливку  и шумно разгова-ривали. Џришел  и Я.  „али мне
рюмку  наливки,  и  Ќа-тальЯ  Ђлександровна  усадила менЯ  рЯдом с собой  на
ди-ван.
     ЊенЯ вообще  в разговорах не стеснЯлись.  ‘аша и мой репетитор  Ќиколай
‚асильев раз навсегда предупреди-ли менЯ, чтобы Я молчал о том, что слышу, и
что все  это мне длЯ будущего надо знать.  Љонечно, Я тоже гордо чув-ствовал
себЯ заговорщиком,  хотЯ мало что понимал.  џ как раз пришел  к  разговору о
‘теньке. ‹евашов говорил о нем с таким увлечением, что Я сидел, раскрыв рот.
Џомню:
     --  Ђнафеме предали! Ќе  анафеме,  а памЯтник  ему  поставить  надо!  €
дождемсЯ, будет памЯтник! €  не один  еще ‘тенька ђазин,  будет их  много, в
каждой  деревне  свой  ‘тенька ђазин  найдетсЯ,  в  каждой  казачьей станице
сыщетсЯ, --  а на  ‚олге сколько  их! ’олько надо, чтобы их еще больше было,
надо потом слить их -- да и ахнуть! ‚от только тогда-то все ненужное к черту
полетит!
     ќто был последний раз, когда Я видел ‘ашу и ‹ева-шова.
     ќтот  день  крепко засел  у менЯ в  голове, и  потом  все  чаще  и чаще
просвещал  менЯ ‚асильев, но  Я все-таки мало понимал. ЊенЯ тЯнуло больше  к
охоте. —итал Я  то-же  мало, и если увлекалсЯ, то более  всего Њайн-ђидом  и
Љупером. ѓазет тоже никогда не читал, у нас полу-чалсЯ "‘ын Ћтечества", а  Я
и в  руки его не брал. “ви-дел раз в столе у отца "Љолокол", и, знаЯ, что он
запре-щенный, начал  читать,  нашел скучным, непонЯтным и  бе-режно  положил
обратно. ‘лушал  Я умного  много,  но понимал все  по-своему, и даже скучал,
слушаЯ непонЯт-ные разговоры.
     Љружок ссыльных, в августе месЯце, когда наши жили в деревне, собиралсЯ
в нашем  глухом саду  при  квар-тире.  џ  в  августе жил в  городе, так  как
начинались  за-нЯтиЯ. ‚есело проводили в этом саду времЯ,  пили  пиво, песни
пели, особенно про ‘теньку ђазина Я  любил; потом играли в городки на дворе,
боролись,  возились.  ‡десь  Я чувствовал себЯ  в своей  компании, отличалсЯ
цирковы-ми акробатическими  штуками, а в борьбе  легко  побеж-дал  бородатых
народников, конечно, пользуЯсь приема-ми, о которых они не имели понЯтиЯ.
     Њне было  пЯтнадцать  лет, выглЯдел Я по сложению  много  старше. € вот
как-то  раз, ловким обычным прие-мом, Я перебросил через голову  боровшегосЯ
со мной тол-стЯка Ћбнорского, и он, вставаЯ, указал на менЯ:
     -- ‚от он, живой Ќикитушка ‹омов!
     -- “шкуйник! -- сказал ‚асильев.
     Ђ ушкуйником  менЯ прозвали в гимназии по случаю того, что Я  в прошлом
году убил медведЯ.
     ‚ышло это так.  Ћсенью  мне удалось  убить  из-под  гон-чих на охоте  у
ђазнатовского матерого  волка. џсно,  что  после волка  захотелось и медведЯ
убить. џ к нему, про-шу его:
     -- „ЯдЯ ЉолЯ, возьми менЯ на медведЯ!
     --  „а ты с ума сошел? Ђ что наши-то скажут? „ЯдЯ по своему обыкновению
выругалсЯ, прошелсЯ раза два по комнате и сказал:
     -- ‹адно. Џро медведЯ молчи,  а Я скажу им,  что мы в  субботу на лосей
едем, а у менЯ в „омшине берлоги обложены.

        x x x

     Њы долго ехали на прекрасной  тройке во  времЯ вью-ги, потом в какой-то
деревнюшке, не помню уж назва-ниЯ, оставили  тройку, и мужик  на  розвальнЯх
еще верст двенадцать по глухому бору тащил нас до лесной сто-рожки, где мы и
выспались,  а утром,  позавтракав,  по-шли.  „ЯдЯ мне  дал свой  штуцер,  из
которого Я стрелЯл не раз в цель.
     „олго, помню,  шли  мы  на  лыжах по  старому  лыжно-му следу.  Ќаконец
остановились у целой  горы  бурело-ма. Њесто кругом было заранее  вытоптано,
так что мож-но  ходить без лыж. ЊенЯ поставили близ  толстой  сосны, как раз
шагах в  восьми  от  вывороченного и занесенно-го снегом  корнЯ  дерева. Џод
ним-то и  была  берлога. „ЯдЯ стал  правее,  левее  помещик-охотник €раклион
Љорчагин,  а  сзади  менЯ,  должно  быть,  длЯ моей  безопасности,  Љитаев с
рогатиной в руках и ножом за поЯсом. Љогда все было готово,  лесник  влез на
кучу  бурелома  и  начал  ты-кать длинным шестом  под  кореньЯ  вывороченной
вековой ели. ‘начала щелкнули взводы курков... Џотом дЯдЯ, улы-баЯсь, сказал
мне:
     -- ‘мотри, цельсЯ в лопатку, не промахнись,-- это твой медведь, цельсЯ,
не горЯчись.
     -- Ќе зевай, -- мигнул мне Љорчагин.
     ‚друг под снегом  раздалось  рычанье, а потом  рев... ‹есник,  упершись
шестом в снег, прЯмо с дерева пере-прыгнул  к нам на утоптанное место. ‚ тот
же момент из-под снега выросла почти до  половины  громаднаЯ фигура медведЯ.
џ, не отдаваЯ себе отчета, прицелилсЯ и спустил оба курка.
     ѓром выстрела и страшный рев... џ стоЯл, облокотЯсь  о сосну, ни жив ни
мертв и сразу ничего не видел сквозь дым.
     -- Ѓраво,  молодец! Ќаповал! -- послышалсЯ  голос  дЯди, а  из  берлоги
рЯвкнул Љитаев: -- …сть!
     Љогда он  успел туда прыгнуть, Я и не видал. Ђ мед-ведЯ не было. ’олько
виднелась  громаднаЯ Яма в снегу,  из которой шел  легкий пар, и  показалась
спина и голова Љитаева. ђазбросали снег, Љитаев и лесник вытащили громадного
зверЯ,  в  нем было,  как  сразу  определил  Љи-таев, и оказалось верно,  --
шестнадцать  пудов.  Ћбе пули попали в  сердце. ЊенЯ  поздравлЯли, целовали,
дивились  на менЯ мужики, а Я все еще не верил, что именно Я,  один Я,  убил
медведЯ!
     Ќо зато ни один триумфатор не  испытывал того, что ощущал Я, когда ехал
городом, сидЯ на санЯх вдвоем с громадным зверем и Љитаевым на козлах. Ћколо
гимна-зии менЯ окружили товарищи, расспросам конца не бы-ло, и  потом  как Я
гордилсЯ, когда на менЯ  указывали  и  говорили: "ЊедведЯ  убил!" Ђ  учитель
истории  Ќ.  џ.  ‘оболев на другой день, войдЯ в класс, сказал, обращаЯсь ко
мне:
     -- ‡дравствуй, ушкуйник! ЏоздравлЯю! ’ак и пошло -- ушкуйник. „а только
не  надолго! “шкуйник-то ушкуйником, а вот кто  такой Ќикитуш-ка  ‹омов,  --
заинтересовало менЯ. Љогда Я спросил об этом ЌиколаЯ ‚асильева, то он сказал
мне: "Џогоди, узнаешь!" --  €  через несколько дней принес  мне запре-щенную
тогда книгу —ернышевского "—то делать?".
     џ зачиталсЯ этим романом. Ќеведомый  Ќикитушка ‹омов, ђахметов, который
пошел в бурлаки  и  спал  на гвоздЯх, чтобы закалить себЯ, стал моей мечтой,
моим вто-рым героем. Џервым же героем все-таки был матрос Љитаев.

        x x x

     Њатрос  Љитаев. ‚прочем,  это  было только его  дере-венское  прозвище,
данное ему по причине того, что он долго жил в бегах в џпонии и в Љитае. ќто
был квадрат-ный человек, как  в ширину, так и вверх, с длинными, огромными и
обезьЯньими ручищами и сутулый. …му бы-ло лет шестьдесЯт, но десЯток мужиков
с ним не мог  сладить: он  их  брал, как котЯт и отбрасывал от себЯ да-леко,
ругаЯсь неистово