 понЯл, что ему надо торопитьсЯ.
‚ыбежало еще человек с пЯток, оставив "марух" расплачиватьсЯ за угощение.
     џ  заинтересовалсЯ и бросилсЯ  в дом  ђомейко,  в  дверь с  площади.  ‚
квартире  второго этажа, среди толпы, в луже крови лежал человек лицом вниз,
в  одной рубахе, обутый  в лакированные сапоги с  голенищами  гармоникой. €з
спины, под левой лопаткой, торчал нож,  всаженный  вплотную. џ никогда таких
ножей не видал: из те-
     ла торчала большаЯ, причудливой формы, меднаЯ блестЯщаЯ рукоЯтка.
     “битый был  "кот".  “бийца  --  мститель  за  женщину.  …го  так  и  не
нашли--знали, да не сказали, говорили:
     "хороший человек".
     Џока Я собирал нужные  длЯ газеты сведениЯ, Явилась  полициЯ, пристав и
местный доктор, общий любимец „. Џ. Љувшинников.
     -- ‹овкий удар!  ЏрЯмо в сердце,-- определил он. ‘тали писать протокол.
џ  подошел  к столу,  разговариваю  с „.  Џ. Љувшинниковым,  с которым  менЯ
познакомил Ђнтон Џавлович —ехов.
     -- ѓде нож? Ќож где? ЏолициЯ засуетилась.
     -- џ его сам сию минуту видел. ‘ам видел!--кричал пристав.
     Џосле немалых  поисков  нож был найден: его во времЯ суматохи кто-то из
присутствовавших вытащил и заложил за полбутылки в соседнем кабаке.
     —ище других был дом Ѓунина, куда  вход был не  с площади, а с переулка.
‡десь жило  много  постоЯнных хит-рованцев, существовавших  поденной работой
вроде колки дров и очистки  снега, а женщины ходили на  мытье полов, уборку,
стирку как поденщицы.
     ‡десь жили  профессионалы-нищие  и  разные  мастеровые,  отрущобившиесЯ
окончательно.  Ѓольше  портные, их звали "раками",  потому  что  они, голые,
пропившие  последнюю рубаху,  из  своих нор никогда  и никуда  не  выходили.
ђаботали  день  и  ночь, перешиваЯ  трЯпье длЯ  базара, вечно  с похмельЯ, в
отрепьЯх, босые.
     Ђ заработок часто бывал хороший. ‚друг в полночь  вваливаютсЯ в "рачью"
квартиру воры с узлами. ЃудЯт.
     -- ќй, вставай, ребЯта, на работу! -- кричит разбуженный съемщик.
     €з  узлов вынимают дорогие  шубы, лисьи ротонды  и гору разного платьЯ.
‘ейчас  начинаетсЯ  кройка  и шитье, а  утром ЯвлЯютсЯ барышники и  охапками
несут на базар меховые шапки, жилеты, картузы, штаны.
     ЏолициЯ  ищет шубы  и  ротонды,  а  их уже  нет:  вместо них -- шапки и
картузы.
     ѓлавную  долю,  конечно,  получает съемщик,  потому что  он  покупатель
краденого, а нередко и атаман шайки.
     Ќо самый большой и постоЯнный доход давала съем-
     щикам торговлЯ  вином.  ЉаждаЯ квартира--кабак. ‚ стенах, под  полом, в
толстых ножках столов  -- везде  были склады вина,  разбавленного водой, длЯ
своих  ночлежников и длЯ их  гостей.  Ќеразбавленную водку днем  можно  было
получить  в  трактирах  и кабаках, а  ночью  торговал водкой в  запечатанной
посуде "шланбой".
     ‚  глубине  бунинского  двора был тоже  свой "шланбой".  „вор освещалсЯ
тогда одним тусклым керосиновым фонарем. Ћкна от грЯзи  не пропускали света,
и  только  одно  окно "шланбоЯ",  с  белой занавеской,  было светлее других.
ЏодходЯт  кому надо  к окну, стучат. ЋткрываетсЯ форточка. €з-за занавесочки
высовываетсЯ рука ладонью вверх.  ЏриходЯщий кладет молча в  руку полтинник.
ђука  исчезает  и  через  минуту  поЯвлЯетсЯ  снова с бутылкой  смирновки, и
форточка захлопываетсЯ. Ћдно  дело -- слов никаких.  ’ишина во дворе полнаЯ.
’олько с площади слышатсЯ пьЯные песни да крики "караул", Ќо никто не пойдет
на помощь. ђазденут, разуют и голым пустЯт. ’о и дело в переулках и на самой
площади  поднимали трупы убитых  и ограбленных донага. “битых  отправлЯли  в
ЊЯсницкую часть длЯ судебного вскрытиЯ, а иногда -- в университет.
     Џомню, как-то Я зашел в анатомический театр к профессору €. €. Ќейдингу
и застал  его  читающим лекцию студентам.  Ќа столе  лежал труп, поднЯтый на
•итровом рынке. Ћсмотрев труп, €. €. Ќейдинг сказал:
     -- Џризнаков  насильственной смерти нет. ‚друг из толпы студентов вышел
старый   сторож   при  анатомическом  театре,  знаменитый  ‚олков,   нередко
помогавший студентам препарировать, что он делал замечательно умело.
     -- €ван €ванович,--  сказал он,-- что вы, признаков нет! Џосмотрите-ка,
ему в "лигаментум-нухе" насыпали! --  Џовернул труп и указал перелом шейного
позвонка.--  Ќет  уж, €ван  €ванович,  не  было  случаЯ,  чтобы  с  •итровки
присылали не убитых.
     Њного оставалось  круглых сирот из рожденных  на  •итровке. ‚от одна из
сценок восьмидесЯтых годов.
     ‚ туманную осеннюю ночь во дворе дома Ѓуниных люди, шедшие к "шланбою",
услыхали стоны с помойки. “видели женщину, разрешавшуюсЯ ребенком.
     „ети в •итровке были в  цене: их сдавали с  грудного возраста в аренду,
чуть  не  с аукциона, нищим.  €  грЯзнаЯ  баба, нередко  со  следами ужасной
болезни, брала несчастного ребенка, совала ему в рот соску из грЯзной трЯпки
с  нажеванным хлебом и тащила его на  холодную  улицу.  ђебенок, целый  день
мокрый  и  грЯзный,  лежал  у  нее на  руках, отравлЯЯсь соской, и стонал от
холода,  голода и постоЯнных болей в  желудке, вызываЯ участие у прохожих  к
"бедной матери несчастного сироты". Ѓывали случаи, что дитЯ утром умирало на
руках  нищей,  и  она,  не  желаЯ  потерЯть  день,  ходила  с ним до ночи за
подаЯнием.  „вухлетних  водили  за  ручку,  а  трехлеток уже  сам  приучалсЯ
"стрелЯть".
     Ќа последней неделе великого поста грудной  ребенок "покрикастее" ходил
по четвертаку в день, а трехлеток -- по гривеннику. ЏЯтилетки бегали сами  и
приносили тЯтькам, мамкам, дЯденькам и тетенькам "на пропой души" гривенник,
а то и пЯтиалтынный. —ем больше становились дети, тем больше с них требовали
родители и тем меньше им подавали прохожие.
     ЌищенствуЯ,  детЯм  приходилось  снимать  зимой  обувь  и  отдавать  ее
караульщику  за углом, а самим  босиком метатьсЯ  по снегу  около выходов из
трактиров и ресторанов. Џриходилось добывать  деньги всеми способами,  чтобы
дома, вернувшись без двугривенного, не  быть избитым. Њальчишки, кроме того,
стоЯли  "на  стреме",  когда  взрослые  воровали,  и  в  то  же  времЯ  сами
подучивались у взрослых "работе".
     Ѓывало, что  босЯки, рожденные на •итровке, на ней  и доживали до седых
волос,  исчезаЯ  временно  на  отсидку  в  тюрьму или  дальнюю  ссылку.  ќто
мальчики.
     Џоложение девочек было еще ужаснее.
     €м  оставалось  одно: продавать  себЯ пьЯным развратникам. „есЯтилетние
пьЯные проститутки были не редкость.
     Ћни  ютились  больше  в  "вагончике".  ќто  был  крошечный  одноэтажный
флигелек в глубине владениЯ ђумЯнцева. ‚ первой половине восьмидесЯтых годов
там поЯвилась и жила подолгу красавица, которую звали "кнЯжна". Ћна исчезала
на некоторое времЯ из •итровки, попадаЯ за свою красоту то на содержание, то
в "шикарный" публичный дом, но всЯкий раз возвращалась в
     "вагончик" и пропивала все  свои сбережениЯ. ‚  "Љаторге" она распевала
французские шансонетки, танцевала модный тогда танец качучу.
     ‚  числе  ее "ухажеров"  был ‘тепка  Њахалкин,  родной  брат известного
гуслицкого разбойника  ‚аськи  —уркина,  прославленного  даже в  романе  его
имени.
     Ќо ‘тепка Њахалкин был почище своего брата и презрительно называл его:
     -- ‚аська-то? Џустельга! ЏортЯночник! Љак-то  полициЯ арестовала ‘тепку
и отправила в пересыльную, где его заковали в кандалы. ‘мотритель  предложил
ему:
     -- •очешь, сниму кандалы, только дай слово не бежать.
     -- ‚аше дело  держать, а наше  дело бежать!  Ђ слова тебе не  дам. Ќаше
слово крепко, а Я уже дал одно слово.
     ‚скоре он убежал из тюрьмы, перебравшись через стену.
     € прЯмо -- в "вагончик", к "кнЯжне", которой дал слово, что придет. ’ам
произошла  сцена  ревности.  Њахалкин  избил  "кнЯжну"  до  полусмерти.   …е
отправили в Џавловскую больницу, где она и умерла от побоев.
     *
     ‚ адресной книге Њосквы за  1826 год в списке  домовладельцев значитсЯ:
"‘виньин,  Џавел Џетрович, статский советник, по Џевческому переулку, дом No
24, ЊЯсницкой части, на углу ‘олЯнки".
     ‘виньин  воспет Џушкиным: "‚от и ‘виньин, ђоссийский  †ук". ‘виньин был
человек известный: писатель,  коллекционер  и владелец  музеЯ.  ‚последствии
город переименовал Џевческий переулок в ‘виньинский1.
     Ќа  другом  углу Џевческого  переулка, тогда выходившего  на  огромный,
пересеченный  оврагами,   заросший   пустырь,   постоЯнный   притон  бродЯг,
прозванный "вольным местом", как крепость, обнесеннаЯ забором, стоЯл большой
дом   со  службами   генерал-майора  ЌиколаЯ  Џетровича  •итрова,  владельца
пустопорожнего "вольного ме-
     -------------------------------
     1 ’еперь Ђстаховский.
     ста"  вплоть  до нынешних џузского и Џокровского бульваров,  тогда  еще
носивших одно  название:  "бульвар  Ѓелого города". Ќа  этом  бульваре,  как
значилось в той же адресной книге,  стоЯл другой дом генерал-майора •итрова,
No 39. ‡десь жил  он сам,  а  в  доме No 24,  на  "вольном месте",  жила его
дворнЯ,  были  конюшни,  погреба  и подвалы.  ‚  этом  громадном  владении и
образовалсЯ  •итров  рынок,  названный  так  в  честь  владельца этой  дикой
усадьбы.
     ‚ 1839 году  умер  ‘виньин,  и  его обширнаЯ усадьба  и  барские палаты
перешли  к  купцам  ђасторгуевым,   владевшим  ими   вплоть  до  ЋктЯбрьской
революции.
     „ом генерала •итрова  приобрел ‚оспитательный  дом  длЯ  квартир  своих
чиновников  и  перепродал  его  уже во  второй  половине  прошлого  столетиЯ
инженеру  ђомейко,  а  пустырь, все  еще  населенный  бродЯгами, был  куплен
городом длЯ рынка. „ом требовал дорогого ремонта. …го окружение  не вызывало
охотников снимать квартиры в таком опасном месте,  и ђомейко пустил его  под
ночлежки: и выгодно, и без всЯких расходов.
     ‘трашные трущобы •итровки десЯтки лет наводили ужас на москвичей.
     „есЯтки  лет   и   печать,  и   дума,   и  администрациЯ,   вплоть   до
генерал-губернатора, тщетно принимали меры, чтобы  уничтожить  это разбойное
логово.
     ‘ одной стороны близ •итровки -- торговаЯ ‘олЯнка с Ћпекунским советом,
с  другой --  Џокровский бульвар и прилегающие  к нему переулки  были занЯты
богатейшими особнЯками  русского  и  иностранного  купечества.  ’ут и  ‘авва
Њорозов, и  Љорзинкины, и  •лебниковы, и  ЋловЯнишниковы,  и ђасторгуевы,  и
Ѓахрушины...  ‚ладельцы  этих   дворцов   возмущались  страшным  соседством,
употреблЯли все меры, чтобы уничтожить его, но ни речи, гремевшие в угоду им
в заседаниЯх думы, ни дорого стоЯщие хлопоты у  администрации ничего сделать
не могли. Ѓыли какие-то тайные пружины, отжимавшие все их нападающие силы,--
и ничего не выходило.  ’о у одного из хитровских домовладельцев рука в думе,
то  у другого--друг в канцелЯрии  генерал-губернатора,  третий сам  занимает
важное положение в делах благотворительности.
     € только  советскаЯ власть одним постановлением Њоссовета  смахнула эту
не излечимую при старом строе
     Язву и в одну неделю  в 1923 году очистила всю площадь с окружающими ее
вековыми  притонами,  в  несколько  месЯцев  отделала  под  чистые  квартиры
недавние трущобы  и заселила их  рабочим и служащим людом. ‘амую же  главную
трущобу  "Љулаковку"  с  ее  подземными  притонами  в   "‘ухом  овраге"   по
‘виньинскому  переулку  и  огромным  "“тюгом" срыла  до  основаниЯ и  заново
застроила.  ‚се те же дома, но чистые снаружи...  Ќет  заткнутых бумагой или
трЯпками или просто разбитых окон, из  которых валит пар  и  несетсЯ  пьЯный
гул... ‚от дом  Ћрлова --  квартиры  нищих-профессионалов  и  место  ночлега
новичков,  еще  пока  ищущих  поденной  работы... ‚от  рЯдом  огромные  дома
ђумЯнцева, в которых было два трактира -- "Џересыльный" и "‘ибирь", а далее,
в доме ‘тепанова,  трактир  "Љаторга",  когда-то  принадлежавший знаменитому
укрывателю беглых и разбойников Њарку Ђфанасьеву, а потом  перешедший к  его
приказчику Љулакову, нажившему состоЯние на насиженном своим старым хозЯином
месте.
     € в "Љаторге" нет теперь двери, из которой валил, когда она отворЯлась,
пар и слышались дикие  песни, звон  посуды и вопли поножовщины. ђЯдом с  ним
дом Ѓуниных  -- тоже теперь сверкает окнами... Ќа площади не толпЯтсЯ тысЯчи
оборванцев,  не  сидЯт  на  корчагах  торговки,  грЯзные и пропахшие  тухлой
селедкой и разлагающейсЯ  бульонкой  и  требухой. €дет чинно  народ,  играют
дети...  Ђ  еще совсем  недавно  круглые сутки площадь мельтешилась  толпами
оборванцев.  Џод вечер метались и  галдели пьЯные  со своими  "марухами". Ќе
видЯ ничего  перед собой, шатались нанюхавшиесЯ "марафету"  кокаинисты обоих
полов  и  всех возрастов.  ‘реди них были  рожденные и  выращенные здесь  же
подростки-девочки и полуголые "огольцы" -- их кавалеры.
     "Ћгольцы" поЯвлЯлись на базарах,  толпой набрасывались  на  торговок и,
опрокинув лоток  с товаром, а  то и  разбив палатку,  расхватывали  товар  и
исчезали врассыпную.
     ‘тепенью выше стоЯли "поездошники", их  дело -- выхватывать на проездах
бульваров, в  глухих  переулках и  на  темных вокзальных  площадЯх из  верха
пролетки  саки и чемоданы... ‡а ними  "фортачи",  ловкие  и  гибкие  ребЯта,
умеющие лазить в форточку, и "ширмачи", бес-
     шумно лазившие по карманам у человека  в застегнутом пальто, заторкав и
затырив  его  в  толпе. € по всей площади -- нищие, нищие... Ђ  по  ночам из
подземелий "‘ухого оврага"  выползали  на фарт "деловые ребЯта" с фомками  и
револьверами... ’олкались и "портЯночники", не брезговавшие сорвать  шапку с
прохожего или у своего же хитрована-нищего отнЯть суму с куском хлеба.
     “жасные  иногда  были ночи на этой площади, где сливались пьЯные песни,
визг избиваемых  "марух" да крики "караул".  Ќо никто  не рисковал  пойти на
помощь: раздетого и разутого голым пустЯт да еще изобьют за то, чтобы не лез
куда не следует.
     ЏолицейскаЯ будка ночью  была всегда молчалива -- будто ее и нет. ‚ ней
лет  двадцать с лишком  губернаторствовал городовой ђудников, о котором  уже
рассказывалось.   ђудников   ночными  бездоходными   криками   о  помощи  не
интересовалсЯ и двери в будке не отпирал.
     ђаз  был такой случай. ‡апуталсЯ  по пьЯному делу на •итровке сотрудник
"ђазвлечениЯ" …пифанов, вздумавший изучать трущобы.  …го  донага раздели  на
площади. Ћн -- в будку. ‘тучит, гремит, "караул" кричит. „а так голый  домой
и  вернулсЯ.  Ќа другой  день, придЯ в "ђазвлечение" просить аванс по случаю
ограблениЯ, рассказывал финал своего путешествиЯ: огромный будочник, босой и
в одном белье, которому он назвалсЯ дворЯнином, выскочил  из будки, повернул
его к себе спиной и гаркнул: "‚сЯкаЯ сволочь по ночам будет беспокоить!"-- и
так наподдал  ногой--спасибо,  что  еще  босой  был,-- что  …пифанов отлетел
далеко в лужу...
     Ќикого и  ничего не  боЯлсЯ  ђудников.  „аже  сам  Љулаков,  со  своими
миллионами, которого  всЯ полициЯ боЯлась,  потому  что "с €ваном Џетровичем
генерал-губернатор за ручку здоровалсЯ", длЯ ђудникова был  ничто. Ћн  прЯмо
ЯвлЯлсЯ к нему на праздник и, получив от него сотенную, гремел:
     -- ‚анька, ты шутишь, что ли? Ђль забыл? Ђ?..
     Љулаков,  принимавший  поздравителей  в  своем   доме,  в   ‘виньинском
переулке, в мундире с орденами, вспоминал что-то, трепетал и лепетал:
     -- Ђх, извините, дорогой ”едот €ваныч. € давал триста.
     „авне нет ни ђудникова, ни его будки.
     „ома  •итровского рынка  были разделены  на  квартиры  --  или  в  одну
большую, или в две-три комнаты, с нарами, иногда  двухэтажными, где ночевали
бездомники без различиЯ пола и возраста. ‚ углу комнаты -- каморка из тонких
досок, а то просто ситцеваЯ занавеска, за которой помещаютсЯ хозЯин с женой.
ќто  всегда какой-нибудь "пройди свет" из отставных  солдат или крестьЯн, но
всегда с "чистым"  паспортом,  так  как  иначе  нельзЯ  получить право  быть
съемщиком квартиры. ‘ъемщик никогда не бывал одинокий, всегда вдвоем с женой
и никогда -- с законной. ‡аконных жен  съемщики оставлЯли в деревне, а здесь
заводили сожительниц, аборигенок •итровки, нередко беспаспортных...
     “ каждого съемщика своЯ публика:  у кого грабители, у кого воры, у кого
"рвань коричневаЯ", у кого просто нищаЯ братиЯ.
     ѓде нищие, там и дети -- будущие каторжники. Љто родилсЯ  на •итровке и
ухитрилсЯ  вырасти  среди  этой  ужасной  обстановки,  тот  кончит  тюрьмой.
€сключениЯ редки.
     ‘амый благонамеренный  элемент  •итровки  -- это нищие.  Њногие из  них
здесь родились  и выросли; и если  по убожеству  своему и никчемности они не
сделались ворами и разбойниками, а так и остались нищими, то теперь уж ни на
что не променЯют своего ремесла.
     ќто не те  нищие,  случайно  потерЯвшие  средства  к жизни,  которых мы
видели на улицах: эти наберут едва-едва на кусок хлеба или на ночлег.  Ќищие
•итровки были другого сорта.
     ‚ доме ђумЯнцева была, например, квартира "странников". ‡доровеннейшие,
опухшие от  пьЯнства детины с косматыми бородами;  сальные  волосы по плечам
лежат, ни гребнЯ, ни мыла  они  никогда  не видывали.  ќто монахи  небывалых
монастырей, пилигримы, которые  век  свой  ходЯт от  •итровки  до  церковной
паперти или до замоскворецких купчих и обратно.
     Џосле пьЯной ночи такой страховидный дЯдЯ вылезает из-под нар, просит в
кредит  у съемщика стакан сивухи,  облекаетсЯ в страннический  подрЯсник, за
плечи  ранец, набитый  трЯпьем, на  голову скуфейку  и босиком, иногда  даже
зимой по снегу, длЯ доказательства своей свЯтости, шагает за сбором.
     € чего-чего только не  наврет такой  "странник" темным  купчихам,  чего
только не всучит им длЯ  спасениЯ души!  ’ут и щепочка  от гроба господнЯ, и
кусочек лестницы, которую праотец €аков во сне видел,  и упавшаЯ с неба чека
от колесницы €льи-пророка.
     Ѓыли  нищие,  собиравшие  по лавкам,  трактирам  и торговым  рЯдам.  €х
"служба" -- с десЯти утра до пЯти вечера. ќта группа и другаЯ, называемаЯ "с
ручкой", рыскающаЯ по церквам,-- самые многочисленные. ‚ последней -- бабы с
грудными детьми,  взЯтыми напрокат, а то  и просто  с  поленом, обернутым  в
трЯпку,  которое  они  нежно  баюкают,  просЯ  на  бедного сиротку.  ’ут  же
настоЯщие и поддельные слепцы и убогие.
     Ђ  вот -- аристократы.  Ћни жили  частью в доме Ћрлова,  частью  в доме
Ѓунина.  ‘реди  них имелись и чиновники,  и выгнанные  со службы  офицеры, и
попы-расстриги.
     Ћни работали коллективно,  разделив московские дома  на очереди.  Џеред
ними  адрес-календарь  Њосквы.   Ќищий-аристократ  берет,  например,  правую
сторону  Џречистенки  с  переулками   и  пишет  двадцать  писем-слезниц,  не
пропустив никого,  в  двадцать домов, стоЯщих вниманиЯ.  Ћтправив письмо, на
другой   день  идет   по   адресам.  ‡вонит  в  парадное   крыльцо:   фигура
аристократическаЯ,  костюм,  взЯтый напрокат, приличный.  Ќа вопрос швейцара
говорит:
     -- ‚чера было послано письмо по городской почте, так ответа ждут.
     ‚ыносЯт пакет, а в нем бумажка от рублЯ и выше.
     ‚ надворном флигеле дома џрошенко квартира No 27 называлась "писучей" и
считалась   самой  аристократической   и  скромной  на   всей  •итровке.   ‚
восьмидесЯтых  годах  здесь жили даже  "кнЯзь с  кнЯгиней", слепой старик  с
беззубой старухой женой, которой он диктовал, иногда по-французски, письма к
благодетелЯм,  своим старым  знакомым,  и  получал иногда  довольно  крупные
подачки, на которые подкармливал голодных переписчиков. Ћни  звали его "ваше
сиЯтельство?" и относились к нему  с уважением. …го фамилиЯ  была  ‹ьвов, по
документам  он значилсЯ  просто  дворЯнином,  никакого  кнЯжеского званиЯ не
имел; в кнЯзьЯ его произвели  переписчики, а  затем уж и остальнаЯ •итровка.
Ћн и жена--запойные пьЯницы,
     но  когда были трезвые,  держали себЯ очень важно и  на вид были весьма
представительны,  хотЯ  на  "кнЯзе"  было старое  трЯпье, а на "кнЯгине"  --
бурнус, зачиненный разноцветными заплатами.
     Ћднажды приехали  к ним родственники  откуда-то с ‚олги  и увезли их, к
крайнему сожалению переписчиков и соседей-нищих.
     Џроживал там также горчайший пьЯница, статский советник, бывший мировой
судьЯ,  за что  хитрованцы,  когда-то не раз судившиесЯ у него, прозвали его
"цепной",  намекаЯ на то,  что судьи  при исполнении  судебных  обЯзанностей
надевали на шею золоченую цепь.
     ђЯдом  с  ним на нарах спал  его друг  „обронравов, когда-то подававший
большие  надежды литератор.  Ћн печатал  в мелких  газетах  романы  и резкие
обличительные фельетоны. ‡а один  из фельетонов  о фабрикантах он был выслан
из  Њосквы  по требованию этих  фабрикантов.  „обронравов берег у  себЯ, как
реликвию,  наклеенную  на  папку   вырезку  из  газеты,  где  был  напечатан
погубивший  его  фельетон  под  заглавием  "ђаешник".  Ћн  прожил  где-то  в
захолустном городишке на глубоком  севере несколько лет, ЯвилсЯ в  Њоскву на
•итров  и  навсегда  поселилсЯ  в  этой  квартире.  Ќа  вид  он  был  весьма
представительный  и  в  минуты  трезвости  говорил  так, что его можно  было
заслушатьсЯ.
     ‚от за какие строки автор "ђаешника" был выслан из Њосквы:
     "...Џожалте сюда,  поглЯдите-ка. •итра купецкаЯ политика.  Ќе  хлыщ, не
франт, а мильонщик-фабрикант, попить, погулЯть  охочий на каторжный труд, на
рабочий. ‚идом  сам  авантажный,  вывел  корпус пЯтиэтажный, ткут,  снуют да
мотают,  тысЯчи  людей на  него одного работают.  Ђ  народ-то  фабричный, ко
всЯкой беде привычный,  кости да кожа,  да испитаЯ рожа.  ЏлохаЯ кормежка да
рванаЯ одежка. € подводит живот да бока у рабочего паренька.
     ‘ердешные!
     Ђ  директора  беспечные по  фабрике  гулЯют,  на  стороне  не дозволЯют
покупать продукты: примерно, хочешь лук ты --  посылай  сынишку забирать  на
книжку в заводские лавки, там, мол, без надбавки!
     „ешево и гнило!
     Ђ ежели  нутро  заговорило,  не его,  вишь,  вина, требует  вина,  тоже
дело--табак, опЯть беги в фабричный  кабак, хозЯйское пей,  на другом будешь
скупей. Ђ штучка не мудра, дадут в долг и полведра.
     Ђ в городе хозЯин вроде как граф, на  пользу ему и штраф, да на прибыль
и  провизиЯ -- кругом, значит,  в ремизе Я. Ђ там на товар  процент, куда ни
глЯнь, все дивидент. Ќигде своего не упустим, такого везде "Џетра Љириллова"
запустим. ‹учше некуда!"
     ђЯдом с  "писучей"  ночлежкой была квартира "подшибал".  ‚ старое времЯ
типографщики наживали  на  подшибалах большие  деньги. „а еще  говорили, что
благодеЯние делают: "Људа ему, голому да босому, деватьсЯ! —то ни дай -- все
пропьет!"
     *
     ђазрушение "‘виного дома", или "“тюга", а вместе с ним  и всех флигелей
"Љулаковки" началось с первых дней революции. ‚ 1917 году ночлежники "“тюга"
все, как один, наотрез отказались платить  съемщикам  квартир  за ночлег,  и
съемщики,  видЯ, что жаловатьсЯ некому, бросили  все и разбежались  по своим
деревнЯм. ’огда ночлежники первым делом разломали каморки съемщиков, поднЯли
доски  пола, где разыскали  целые склады бутылок  с водкой, а затем  и самые
стенки каморок истопили в печках. ‡а  ночлежниками Явились  учреждениЯ и все
деревЯнное, до решетника крыши, увезли тоже на дрова. ‚ домах без крыш, окон
и дверей  продолжал ютитьсЯ  самый оголтелый  люд.  Ћднако подземные тайники
продолжали оставатьсЯ нетронутыми. "„еловые" по-прежнему выходили на фарт по
ночам. "ЏортЯночники" -- днем  и  в сумерки. Џервые делали  набеги  вдали от
своей "хазы", вторые грабили в потемках пьЯных и одиночек и  своих же нищих,
поЯвлЯвшихсЯ вечером на •итровской площади, а затем разграбили и лавчонки на
‘тарой площади.
     ќто было голодное времЯ гражданской войны, когда было не до •итровки.
     Џо  ‘олЯнке  было  рискованно  ходить с узелками и сумками  даже  днем,
особенно женщинам: налетали  хулиганы, выхватывали из рук узелки и мчались в
‘виньин-ский переулок, где  на глазах  преследователей исчезали в безмолвных
грудах кирпичей. Џреследователи останавливались в изумлении -- и вдруг в них
летели кирпичи. Ћткуда -- неизвестно...  Ћдин, другой... €ногда  проходившие
видели дымок, вьющийсЯ из мусора.
     -- “тюги кашу варЯт!
     Џо вечерам мельтешились тени. ‹юди с чайниками и ведерками шли к реке и
возвращались тихо: воду носили.
     Ќо  пришло времЯ -- и  Њоссовет в  несколько  часов ликвидировал •итров
рынок.
     ‘овершенно неожиданно весь рынок был окружен милицией, стоЯвшей во всех
переулках и  у  ворот каждого дома.  ‘ рынка  выпускали всех -- на рынок  не
пускали   никого.  Ћбитатели  были   заранее   предупреждены  о  предстоЯщем
выселении, но никто из них и не думал оставлЯть свои "хазы".
     ЊилициЯ, окружив  дома,  предложила немедленно выселЯтьсЯ, предупредив,
что выход свободный,  никто задержан не будет, и дала несколько часов сроку,
после  которого  "будут  принЯты  меры".  ’олько часть нищих-инвалидов  была
оставлена в одном из надворных флигелей "ђумЯнцевки"...

        ’“ђЊЂЌ „Ђ‹њЌ…ѓЋ Џ‹Ђ‚ЂЌ€џ

     Ѓыл в  начале  восьмидесЯтых  годов  в  Њоскве  очень  крупный актер  и
переводчик ‘арду Ќ.  Џ.  Љиреев. Ћн играл в Ќародном  театре на ‘олЯнке и  в
Ђртистическом кружке. …го сестра, Ћ. Џ. Љиреева,-- оба они были народники --
служила акушеркой в ЊЯсницкой части, была любимицей  соседних трущоб •итрова
рынка, где ее  все звали по имени и  отчеству; много воспринЯла  она  в этих
грЯзных ночлежках будущих нищих и воров, особенно, если,  по несчастью, дети
родились от матерей замужних, считались законными, а потому и не принимались
в воспитательный  дом, выстроенный исключительно  длЯ  незаконнорожденных  и
подкидышей. ‚рачом полицейским был такой же, как Ћльга Џетровна, благодетель
хитровской  рвани,   описанный   портретно   в   рассказе   Ђ.   Џ.   —ехова
"ЏопрыгуньЯ",-- „. Џ Љувшинников, нарочно избравший себе этот участок, чтобы
служить  бедноте. Ћ  Џ. Љиреева была  знакома с нашей  семьей,  и  часто  ее
маленькаЯ дочка ‹елЯ  бывала  у  нас,  и мы  с  женой бывали в  ее маленькой
квартирке в  третьем  этаже  промозглого  грЯзно-желтого  зданиЯ,  под самой
каланчой.  ‚низу была большаЯ  квартира  доктора,  где  Я  не раз  бывал  по
субботам,  где  у  ‘офьи Џетровны,  супруги  доктора,  страстной  поклонницы
литераторов и  художников1,  устраивались вечеринки, где  читали, рисовали и
потом ужинали. Ѓывал там и Ђ. Џ. —ехов, и его брат художник
     -------------------------------
     1 ‘ нее Ђ. —ехов написал "Џопрыгунью".
     Ќиколай, и €. ‹евитан,-- словом, весь наш небольшой кружок "начинающих"
и не всегда вкусно сытых молодых будущих...
     Љак-то  днем  захожу  к Ћльге Џетровне. Ћна обмывает  в тазике покрытую
Язвами  ручонку  двухлетнего  ребенка,  которого  держит  на  руках  грЯзнаЯ
нищенка, баба лет сорока. “ мальчика  совсем отгнили два  пальца: средний  и
безымЯнный. Њальчик тихо всхлипывал и таращил на менЯ глаза: правый глаз был
зеленый, левый--карий.  Ѓаба  ругалась: "“,  каторжный, дармоедина!  “давить
тебЯ мало".
     џ  прошел  в  следующую комнату, где кипел  самовар.  ‚ернувшись, Ћльга
Џетровна рассказала мне обыкновенную хитровскую историю: на помойке ночлежки
нашли солдатку-нищенку, где она разрешилась от бремени этим самым младенцем.
Љогда  Ћльгу   Џетровну  позвали,  мать  была   уже  мертвой.  Њладенец  был
законнорожденный, а потому его не принЯли в воспитательный  дом, а взЯла его
ночлежница-нищенка и стала с ним ходить побиратьсЯ. ‡аснула как-то пьЯнаЯ на
рождество на улице, и отморозил ребенок два  пальца, которые  долго гнили, а
она  не  лечила  --  потому  подавали  больше:  высунет  он  перед  прохожим
изъЯзвленную  руку...  ну и  подают  сердобольные...  Ђ  раз  ‘ашка  Љочерга
наткнулась на полицию, и ее отправили в  участок, а оттуда к Ћльге Џетровне,
котораЯ ее знала хорошо, на перевЯзку.
     Џлохой,  лЯдащий мальчонок был; до трех лет за грудного выдавала, и раз
нарвалась: попросила  на  улице  у проходившего начальника  сыскной  полиции
ќффенбаха помочь грудному ребенку.
     -- ѓрудной, говоришь? —то-то велик длЯ  грудного... ‚ысунулсЯ малый  из
трЯпок и тычет культЯпой ручонкой -- будто козу делает...
     -- Ђ  тебе  сто  за  дело?..  ‘велось  эдакаЯ... Џосел  к...  Љончилось
отправлением  в участок, откуда малого снесли  в ночлежку,  а ‘ашку  Љочергу
препроводили  по  характеру  болезни в  ЊЯсницкую больницу,  и больше  ее  в
ночлежке не видали.
     ‚скоре  Љоську  стали водить  нищенствовать за ручку--перевели в "пешие
стрелки".  ‡аботилсЯ  о  Љоське  дедушка  €ван,  старик  ночлежник,  который
заботилсЯ о матери, брал ее с собой на все лето по грибы. Њать умер-
     ла, а  ребенок родилсЯ  22 февралЯ, почему и окрестил его дедушка  €ван
ЉасьЯном.
     -- ЉасьЯн праведный! -- звал его потом старик  за странность характера:
он никогда не лгал. € сам старик был такой.
     -- Џравдой  надо жить, неправдой  не проживешь!  -- попрекал  он  ‘ашку
Љочергу, а Љоська слушал и внимал.
     ’ри года водил  за ручку Љоську старик по зимам на церковные паперти, а
летом уходил с ним в  ‘окольники и дальше,  в ‹осиный остров по грибы  и тем
зарабатывал  пропитание. ’ут Љоська от него  и о  своей матери узнал. Ћна по
зимам  занималась стиркой  в  ночлежках, куда  приходили  письма от мужа ее,
солдата, где-то за ’ашкентом, а по летам собирала грибы и носила в  Ћхотный.
Љогда Љоське минуло шесть лет, старик умер в больнице. ЋсталсЯ Љоська один в
ночлежке. Њалый бойкий, ловкий  и от лесной жизни сильный и выносливый. ‘тал
нищенствовать по ночам у ресторанов "в разувку"--бегает босой по снегу, а за
углом у товарища валенки. Џотом сошелсЯ с карманниками,  стал  "работать" на
‘ухаревке  и по вагонам конки, но сам в карманы никогда  не лазил, а  только
был  "убегалой", то есть ему  передавали  кошелек, а он  убегал. …му верили:
никогда ни  копейки  не  возьмет. Џотом  на  стреме стал  стоЯть. Ќо  стоило
городовому спросить: "—то  ты тут делаешь,  пащенок?"  -- он обЯзательно всю
правду ахнет: "Љалаулю. ’ам наши лебЯта лавку со двола подламывают".
     “ж и били его воры за правду, а он все свое. Џочему такаЯ правда жила в
ребенке -- никто не знал.  Џокойный старик грибник  объЯснЯл  по-своему  эту
черту своего любимца:
     --  ЉасьЯном зову  --  потому  и  не  врет. ’акие в три  года один  раз
родЯтсЯ... ЉасьЯны все правдивые бывают!..
     Љоська слышал эти слова его часто и еще правдивее становилсЯ...
     “мер старик, прогнали  Љоську из  ночлежки, прижилсЯ он  к  подзаборной
вольнице, котораЯ шайками ходила по рынкам и  ночевала в помойках, в  пустых
подвалах под Љрасными воротами, в  башнЯх на ‘тарой площади, а летом в парке
и ‘окольниках, когда тепло, когда "каждый кустик ночевать пустит".
     ‹юбимое место у них было под ‘окольниками, на ирЯевом  поле, где тогда
навезли целые бунты толстен-
     ных  чугунных труб длЯ  готовившейсЯ в Њоскве канали-зации. ’ут жили  и
взрослые бродЯги, и детвора бездомнаЯ. …жели заглЯнуть днем во  внутренность
труб,  то там  лежат  стружки,  солома,  рогожи, бумага афишнаЯ  со столбов,
трЯпье... ќто постели ночлежников.
     Љоська со своей шайкой жил здесь, а  потом все "переехали" на Ѓалкан, в
подземельЯ старого  водопровода.  ’ак бродЯчаЯ  детвора, промышлЯвшаЯ мелким
воровством, чтобы кое-как пожрать только, ютилась и существовала.  Њного  их
попадало  в  ђукавишниковский  исправительный  приют, много их  высылали  на
родину, а шайки росли и росли, пополнЯемые  трущобами, где плодилась нищета,
и беглыми мальчишками из мастерских, где подчас  жизнь их была невыносима. €
кто вынесет побои колодкой  по голове от  пьЯного сапожника и тому  подобные
способы воспитаниЯ, веками внедрЯвшиесЯ  в обиход тогдашних мастерских, куда
приводили из деревень и отдавали  мальчуганов по контракту в ученье на года,
чтобы  с хлеба  долой! € не все выносили эту пЯтилетнюю кабалу впроголодь, в
побоЯх.  –елый день  полуголодный, босой или  в рваных опорках зимой,  видит
малый на улицах вольных  ребЯтишек и пристает к  ним...  € бежали в трущобу,
потому  что им  не страшен  ни  холод,  ни  голод, ни тюрьма, ни  побои... Ђ
ночевать в  мусорной Яме  или  в подвале  ничуть не  хуже,  чем у хозЯина  в
холодных сенЯх на собачьем положении... ‡десь спи сколько влезет, пока брюхо
хлеба не запросит, здесь никто не разбудит до света пинком и руганью:
     -- —его дрыхнешь, сволочь! ‚ставай, дармоедище! -- визжит хозЯйка.
     € десЯтилетний "дармоедище" начинает свой рабочий день, таща босиком по
снегу или грЯзи на помойку полную лоханку больше себЯ.
     Ћльге Џетровне еще раз пришлось повидать своего пациента.  Ћн  караулил
на остановке конки  у  ‘трастного и  ожидал, когда ему передадут  кошелек...
“видал он,  как  протискивалась на площадку Ћльга  Џетровна,  как  ее ребЯта
"затырили" и свистнули ее акушерскую сумочку,  как она хватилась и закричала
отчаЯнным голосом...
     —ерез  минуту Љоське передали сумочку, и он  убежал с ней стремглав, но
не в условленное место, в ЏолЯковский сад на Ѓронной, где ребЯта обыкновенно
"тырбанили слам", а убежал он по бульварам к ’рубе, потом к
     Џокровке,  а оттуда к  ЊЯсницкой части, где и сел у  ворот, в сторонке.
‘прЯтал под  лохмотьЯ  сумку  и ждет.  ЏоказываетсЯ  Ћльга  Џетровна,  идет,
шатаетсЯ  как-то... ѓлаза заплаканы... ‚  ворота... Џо двору...  Ћн за  ней,
догонЯет на узкой лестнице и окликает:
     -- Ћльга Џетровна. Ћстановилась. ‘прашивает:
     -- ’ы что, Љоська?--Ђ сама плачет...
     --  Ћльга  Џетровна.  ‚от  ваша  сумка,  все  цело, ни  синь пороха  не
тронуто...
     --  ќто был счастливейший  день  в  моей жизни, во  всей моей  жизни,--
рассказывала она мне.
     ЋказываетсЯ,  что  в сумке, кроме инструментов,  были казенные деньги и
документы. Џропажа сумки была погибелью длЯ нее: под суд!
     -- Љоська сунул мне в руку сумку и исчез... Љогда Я выбежала  за ним на
двор, он был уже в воротах и убежал,--продолжала она.
     —ерез год она  мне  показала  единственное  письмо от  Љоськи,  где  он
сообщает--письмо писано  под  его диктовку,-- что пришлось  убежать от своих
"ширмачей", "потому, что Я их обманул и что правду им сказать было нельзЯ...
“бежал Я в џрославль, доехал  под вагоном, а оттуда попал летом в Ђстрахань,
где работаю  на рыбных промыслах,  а потом обещали  менЯ взЯть на пароход. џ
выучилсЯ читать".
     ќто было последнее известие о Љоське.
     „авно умерла Ћльга Џетровна...
     *
     1923 год.  €ду в  домком.  ‚ дверЯх  сталкиваюсь  с человеком в  черной
шинели и тюленьей кепке.
     -- €звинЯюсь.
     -- €звинЯюсь.
     Ћн поднимает левую руку, придерживаЯ дверь, и Я вижу перед собой только
два   вытЯнутых   пальца--указательный  и  мизинец,  а   двух  средних  нет.
“лыбающеесЯ, милое, чисто выбритое лицо, и эти пальцы...
     Њы извинились и разошлись.
     ‡а столом управлЯющий. ‘ажусь.
     -- ‚стретили вы сейчас интересного человека?
     -- „а, пальцев на руке нет. Ѓудто козу кажет!
     --  —то  пальцы? Ђ  глаза-то у  него какие: один--зеленый, а другой  --
карий... € оба смеютсЯ...
     -- Ќаш жилец?
     --  Љ сожалению,  нет.  Џриходил  отказыватьсЯ от комнаты. ’ретьего днЯ
отвели  ему в No 6 по ордеру  комнату, а сегоднЯ отказалсЯ. Љакой  любезный!
‚ызывают  на  „альний  ‚осток, в плавание.  ’олько что  приехал, и вызывают.
ЊорЯк  он,  всю  жизнь в море пробыл. ‚ Ђмерике, в џпонии, в  €ндии...  Ќаш,
русский, старый  революционер 1905 года...  ‡аслуженный. Љакие рекомендации!
†аль такого жильца... Њы бы его сейчас в председатели заперли...
     -- €нтересный?--говорю.
     -- „а, очень. ‚от от него мне памЯтка осталась. ’огда Я ему бланк нашей
анкеты дал, он написал, а Я  прочел и усомнилсЯ.  Ђ он говорит: "‚се правда.
Љак написано-- так и есть. ‚рать не умею".
     “правлЯющий передает мне нашу домовую анкету. —итаю по рубрикам:
     "ЉасьЯн €ванович €ванов, 45 лет.
     Њесто рождениЯ: Њосква, дом ђомейко на •итровке.
     Њать: солдатка-нищенка.
     Ћтец: неизвестный".
     Ђ в самом  верху анкеты, против рубрики "„олжность", написано: "турман
дальнего плаваниЯ".

        ‘“•Ђђ…‚ЉЂ

     ‘ухаревка--дочь войны. ‘моленский рынок--сын чумы.
     Ћн старше ‘ухаревки на 35 лет. Ћн родилсЯ в 1777 году. Џосле московской
чумы последовал  приказ властей продавать подержанные вещи  исключительно на
‘моленском рынке и то только по воскресеньЯм во избежание разнесениЯ заразы.
     Џосле войны 1812 года, как только стали возвращатьсЯ  в Њоскву москвичи
и  начали  разыскивать   свое  разграбленное  имущество,  генерал-губернатор
ђастопчин издал  приказ,  в  котором объЯвил, что  "все вещи, откуда бы  они
взЯты ни  были,  ЯвлЯютсЯ  неотъемлемой собственностью  того,  кто  в данный
момент ими владеет, и что всЯкий владелец может их продавать, но только один
раз в  неделю, в воскресенье,  в  одном только  месте,  а  именно на площади
против  ‘ухаревской  башни". €  в первое же  воскресенье горы  награбленного
имущества запрудили огромную площадь, и хлынула Њосква на невиданный рынок.
     ќто было торжественное открытие вековой ‘ухаревки.
     ‘ухарева  башнЯ  названа   Џетром  I  в  честь   ‘ухарева,  стрелецкого
полковника,  который  единственный  со своим  полком осталсЯ верен Џетру  во
времЯ стрелецкого бунта.
     ‚ысоко  стоЯла вековаЯ ‘ухарева башнЯ с ее  огромными  часами. €здалека
было видно. ‚ верхних ее эта-
     жах помещались огромные цистерны водопровода, снабжавшего водой Њоскву.
     Њного легенд ходило о ‘ухаревой башне: и "колдун Ѓрюс" делал там золото
из свинца, и  чернаЯ книга,  написаннаЯ  дьЯволом, хранилась  в ее тайниках.
‘отни разных легенд -- одна нелепее другой.
     Џо воскресеньЯм около башни кипел торг,  на который,  как  на праздник,
шла всЯ Њосква, и подмосковный крестьЯнин, и заезжий провинциал.
     Џротив  роскошного   дворца  ереметевской  больницы  вырастали   сотни
палаток,  раскинутых  за ночь  на  один только день. Ћт рассвета  до потемок
колыхалось на  площади  море голов, оставлЯЯ узкие  дорожки  длЯ проезда  по
обеим  сторонам широченной в  этом месте ‘адовой  улицы.  ’олклось множество
народа, и у всЯкого была своЯ цель.
     ‘юда в старину москвичи ходили  разыскивать украденные у них вещи, и не
безуспешно,  потому что  исстари  ‘ухаревка  была  местом  сбыта  краденого.
‚ор-одиночка тащил  сюда  под  полой "стыренные"  вещи, скупщики  возили  их
возами.  ‚ещи  продавались на ‘ухаревке  дешево, "по случаю". ‘ухаревка жила
"случаем",  нередко  несчастным.  ‘ухаревский  торговец  покупал  там,   где
несчастье в  доме, когда все нипочем; или  он  "укупит"  у не знающего  цену
нуждающегосЯ  человека,  или   из-под  полы  "товарца"  приобретет,  а  этот
"товарец" иногда  дымом поджога пахнет, иногда и кровью  облит, а уж слезами
горькими--всегда. ‡а бесценок купит и дешево продает...
     ‹озунг ‘ухаревки: "Ќа грош пЯтаков!"
     ‘юда  одних гнала  нужда, других  --  азарт  наживы, а  третьих--спорт,
опЯть-таки  с девизом "на  грош  пЯтаков".  Ћдин  нес  последнее барахло  из
крайней  нужды и  отдавал за  бесценок:  окружат  барышники,  чуть не  силой
вырвут. €  тут же на глазах перепродадут втридорога. ‚ор за бесценок--только
бы продать  поскорее--  бросит  тем же  барышникам  свою добычу.  Џокупатель
необходимого ЯвлЯлсЯ сюда с последним рублем, знаЯ, что  здесь можно  дешево
купить, и в большинстве  случаев  его надували.  Ќедаром  говорили о платье,
мебели и прочем:
     "‘ухаревской работы!"
     •одили сюда и московские богачи с тем же поиском "на грош пЯтаков".
     џ много лет часами  ходил по  площади, заходил  к  Ѓакастову и в другие
трактиры, где с утра воры и бродЯги  дуютсЯ на бильЯрде или в азартную биксу
или фортунку, знакомилсЯ с этим людом и изучал разные стороны его быта. —аще
всего Я заходил в самый тихий  трактир, низок ѓригорьева, посещавшийсЯ более
скромной сухаревской публикой: тут игры не было, значит, и воры не заходили.
     џ  подружилсЯ с ѓригорьевым, тогда еще молодым человеком, воспитанным и
образованным самоучкой. †ена его, вполне интеллигентнаЯ, стоЯла  за  кассой,
получаЯ  деньги  и  гремЯ  трактирными  медными  марками--деньгами,  которые
выбрасывали  из "лопаточников" (бумажников) юркие Ярославцы-половые  в белых
рубашках.
     џ  садилсЯ обыкновенно направо  от входа,  у окна, за хозЯйский  столик
вместе с ѓригорьевым  и беседовал с  ним часами. ’о  и дело подбегал к столу
его  сын,  гимназист-первоклассник,  с восторгом показывал  купленную им  на
площади книгу (он увлекалсЯ  "путешествиЯми"), брал деньги и быстро исчезал,
чтобы ЯвитьсЯ с новой книгой.
     Љругом,  в  низких  прокуренных  залах,  галдели  гости, к  вечеру  уже
подвыпившие.  ‘реди них сновали  торгаши с мелочным товаром, бродили  вокруг
столов случайно проскользнувшие нищие, гремели кружками монашки-сборщицы.
     ‚летает  оборванец,  выпивает  стакан   водки  и  кочет  убежать.   …го
задерживают  половые.  ‘кандал.  Љликнули  с   поста  городового,   важного,
толстого. “знав, в чем дело, он плюет и, уходЯ, ворчит:
     -- €з-за пЯтака правительство беспокоють!
     €зредка заходили  сыщики, но  здесь  им  делать  было  нечего.  Њне  их
указывал ѓригорьев и много о них говорил. € многое из того, что он  говорил,
мне пригодилось впоследствии.
     “  ѓригорьева  была  большаЯ  прекраснаЯ  библиотека,  составленнаЯ  им
исключительно  на  ‘ухаревке.   ‘ын  его,  будучи  студентом,  участвовал  в
революции.  ‚ 1905 году  он был расстрелЯн царскими войсками. ’ело его нашли
на дворе  Џресненской части,  в груде  трупов. Ћтец не пережил этого и умер.
Ќадо сказать, что и ранее ѓригорьев
     считалсЯ неблагонадежным и иногда открыто воевал с полицией и ненавидел
сыщиков...
     ЌастоЯщих сыщиков до 1881 года не было, потому что  сыскнаЯ полициЯ как
учреждение образовалась только в 1881  год