фронт.  Џрапорщик этот,
невысокий, но плечистый, видимо хороший гимнаст, говорил озабоченно:
     - ђужейные приемы  мы  прошли,  стрельбу -  несколько упражнений успели
пройти,  колку  чучел  с  разбегу  прошли,  обращатьсЯ с  пулеметами обучили
двойной состав людей пулеметной команды.  ’рудились мы,  правда, как лошади,
но,  кажетсЯ,  мы сделали все, что могли. ’еперь - что будет! Ђ совесть наша
чиста.
     Ћн был жизнерадостный,  почти сиЯющий, этот прапорщик, фамилиЯ которого
осталась неизвестна ‹ивенцеву, когда говорил: "’еперь - что будет!" Ђ было -
семь  тысЯч трупов на  пространстве двух  квадратных километров,  не  считаЯ
трупов, оставленных в лесах, на пути к этим двум километрам. Џравда, и немцы
тоже трудились,  как лошади,  чтобы превратить в трупы двадцатый корпус: они
прошли в целЯх обхода форсированным маршем по глубокому снегу шестьдесЯт два
километра в один день и провезли с собой орудиЯ и снарЯды.  ’ак спешили они,
чтобы непременно окружить и перебить злополучный корпус!
     Ђ  полковник Џолетика никак не мог понЯть,  зачем умерла у него дочь от
галопирующей чахотки,  и  никак не  мог  прийти в  себЯ  после этой  потери.
Ќесколько дней он совсем не приходил в дружину, а когда, наконец, ЯвилсЯ, то
генерал Ѓаснин,  в этот день тоже вздумавший посетить своих "молодцов",  был
очень  удивлен  его  ответами совершенно не  по  существу вопросов и  полным
безразличием ко всем делам дружины.
     —ерез  два  днЯ  после  этого  в  штабе  дружины  получилась бумажка от
Ѓаснина,  предлагающаЯ  полковнику  Џолетике  ЯвитьсЯ  во  второй  временный
госпиталь "на  предмет  испытаниЯ годности к  дальнейшему прохождению службы
его императорского величества в должности командира дружины".
     ‡накомые  ‹ивенцеву  сестры  этого  госпиталЯ  -  …лЯ  •удолей  и  ЊанЯ
ЉвецинскаЯ -  передавали ему потом, что, наверное, Џолетику совсем освободЯт
от службы,  так как он даже и не доказывает никому из врачей, как это делают
другие подобные, что вполне здоров и к службе пригоден, - напротив, говорит,
что очень устал и ничего не понимает, что делаетсЯ кругом.
     Ћднажды в  госпиталь к  нему зашел ‹ивенцев вместе с  поручиком Љароли.
Ћни  думали,  что вот он  оживитсЯ,  назовет их  по  обыкновению красавцами,
скажет,  что это черт знает какое безобразие, что его здесь зачем-то держат,
между тем как он...
     Ћ  своем желании повидатьсЯ с больным полковником они заЯвили дежурному
врачу,   а  тот  послал  фельдшера  справитьсЯ,  может  ли  больной  принЯть
посетителей, но фельдшер, возвратЯсь, сказал:
     - Џолковник Џолетика  просили  передать,  что  он  никаких  посетителей
видеть не желает.
     Њожет быть,  Џолетика был огорчен тем,  что на его место в  дружину был
назначен другой полковник,  взЯтый из отставки, „обычин, который и сидел уже
на  его  месте  в  кабинете или  стоЯл за  конторкой,  имеющей вид  школьной
кафедры.
     Џолковник „обычин был большой любитель стрельбы, чем вовсе не занималсЯ
с дружиной Џолетика, бывший сапер.
     ќтот  хозЯйственный,   хлопотливый  старик  большого  роста,   сутулый,
горбоносый и с твердым кадыком на жилистой шее,  когда узнал, что дружина ни
разу еще  не  ходила на  стрельбу по  мишенЯм,  открыл рот,  страшно выпучил
глаза,  серые,  с воспаленными веками,  ударил себЯ крупными руками по сухим
бедрам и пророкотал:
     - ђ-разбойники-крокодилы! •леб дарром жррали! „р-рать за это!
     € тут же начал хлопотать об отводе дружине стрельбища и в разном хламе,
оставшемсЯ дружине в  наследство от ушедших и  погибших полков,  разыскивать
мишени.
     Ќесколько раз дружина ходила на стрельбу в  марте.  € когда стрелЯли на
четыреста шагов  офицеры,  „обычин  очень  торжественно обошел  их  фронт  и
церемонно  благодарил  тех,  кому  махальные  у  мишеней  показали  красными
флажками четыре попаданиЯ, а Њазанке, у которого в мишени оказались все пЯть
пуль,  он жал руку особенно долго,  добавив к "благодарю,  полковник!" еще и
уверенность в  том,  что  он  в  своей  роте  "стрельбу поставит на  должную
высоту".  Ћднако Њазанка смотрел на него недружелюбно: рапорт его об отпуске
„обычин положил под сукно, крЯхтЯ и рокоча жестким кадыком:
     - Ќе времЯ теперь разъезжать в отпуска! Ќе времЯ!
     ‹ивенцев тоже получил бумажку из штаба дружины, чтобы "все нижние чины,
стоЯщие на постах у туннелей,  прошли первые четыре упражнениЯ в стрельбе по
мишенЯм",   и  ‹ивенцеву  долго  пришлось  доказывать  „обычину,  что  люди,
рассчитанные на  смены длЯ точного и  неуклонного несениЯ караульной службы,
проходить в то же времЯ и курс стрельбы никак не могут.
     - Ќе  могут,  не  могут!..  Љак это не могут?  -  горЯчилсЯ „обычин.  -
Џроходите там  с  ними  стрельбу в  таком  случае!  Ћтвезите мишени  туда  и
проходите! ‚едь они там в чистом поле стоЯт у вас, вот и...
     - Ђ  оцепление?..  Ќадо же,  чтобы хоть проезжих и  проходЯщих людей не
перестрелЯли,  как зайцев! Ќаконец, мы и не имеем права открывать стрельбища
в любом месте: пулЯ на три версты летит.
     - Ђ вы что менЯ тут учите,  на сколько летит пулЯ?  -  осерчал „обычин,
видЯ,  что прапорщик прав.  - €... и вообще, на будущее времЯ, прошу менЯ не
учить! Ќе учить, да! ‘тупайте!
     ‘ловом, „обычин оказалсЯ не только хозЯйственным, еще и воинственным, и
это скоро почувствовали все в дружине.
     - ќх, потерЯно времЯ! ‚о-семь месЯцев потерЯ-но! ѓоспода, господа! Ќадо
наверстывать, да, да, да! Ќа-вер-сты-вать надо!
     Ћн и колку чучел с разбегу проводил в дружине так же торжественно,  как
стрельбу,  и хлопотал даже о том,  чтобы дали в дружину хотЯ бы один пулемет
длЯ упражнений, но этого так и не добилсЯ.
     Ћднажды ‹ивенцев,  получив за  его подписью бумажку о  "неукоснительном
проведении на  постах упражнений по  рытью окопов",  ЯвилсЯ в  штаб дружины,
чтобы уточнить этот  вопрос,  так  как  почва около постов была  каменистаЯ,
твердый известнЯк,  а на более удобных длЯ рытьЯ окопов участках расположены
были небольшие кусочки полей или огороды местных хуторЯн;  с  известнЯком же
саперными лопатками справитьсЯ было нельзЯ,  а кроме этих лопаток у ратников
ничего не было.
     „обычина как раз не застал в дружине ‹ивенцев. ѓусликов же сказал ему:
     - џ не в курсе этого дела...  Ћкопы-окопы,  а зачем?..  € сам не спит и
людЯм мешает... €дите к нему на дом, пусть вам сам объЯснЯет, чего он хочет.
     - Ђ удобно ли на дом идти?
     - Ћтчего же?  ‚едь вы -  в отделе.  ‘ейчас приехали с постов - и сейчас
же, дескать, вам опЯть туда ехать. Џо-моему, даже вполне удобно.
     €  ‹ивенцев зашел в  один  из  домиков перед казармами,  который прежде
занимал подполковник ѓенкель и куда теперь перебралсЯ „обычин.
     Љомандирский денщик,  низенький бородатый ратник старых годов  службы и
Явно ошалелого вида,  сидел в дыму в прихожей на корточках перед самоваром и
раздувал его голенищем сапога. ’ак - одна нога в портЯнке, другаЯ в сапоге -
он и поднЯлсЯ перед ‹ивенцевым, но сказал решительно:
     - Ќету барина дома.
     - „осада!  ‚ дружине нет и дома нет...  Ђ когда же он будет?  џ ведь по
делу к нему.
     - Џо делу ежель, тогда как же?.. Њожет, мне узнать пойтить?
     - “знай-ка, братец.
     €  низенький бородатый человечек без  всЯких заметных длЯ  глаз усилий,
как  это делают только дети,  вновь очутилсЯ на  полу,  подвернул портЯнку и
мигом натЯнул весьма разношенный сапог,  и  вот уж отворил дверь в комнаты и
исчез,  а ‹ивенцев вышел на двор, чтобы не дышать самоварным дымом, и сел на
скамейке.
     Џрошло минуты три,  пока что-то и  кому-то докладывал маленький денщик,
но вот вышел из домика кто-то в  штатском,  хорошего роста,  с лысым высоким
лбом,  со светлой,  клином,  бородкой, с усталыми впавшими глазами и бледной
кожей лица и, поглЯдев на него, подошел к скамейке.
     - ‚ы к полковнику „обычину по служебному делу?  -  спросил он негромко,
но очень внЯтно.
     - ‚от именно,  -  с недоумением поглЯдел на него ‹ивенцев,  не знаЯ, за
кого принЯть этого штатского. - …го нет дома?
     Ђ штатский ответил:
     - ‚ам  придетсЯ немного подождать,  он  скоро  приедет:  поехал в  штаб
бригады.
     - —то же,  пройдусь по €сторическому бульвару, - поднЯлсЯ ‹ивенцев, - а
потом зайду.
     - Њожет быть, зайдете к нам, посидите...
     - ‚ы -  сын нашего командира?  -  наугад спросил ‹ивенцев;  но штатский
ответил поспешно:
     - Ќет, нет, Я - не сын, нет! џ совсем не сын. € уже не отец...
     € вдруг протЯнул ему руку:
     - „ивеев!
     € так же быстро, как протЯнул, вдруг отдернул ее, сказав:
     - ‚ам,  может быть,  неприЯтно будет касатьсЯ моей руки?  џ  этой самой
рукой  стрелЯл  в  одного  человека...  в  любовника моей  покойной  жены...
‚прочем, Я его не убил, только ранил. € суд уже был... и по суду Я оправдан.
     ‹ивенцев смотрел на  странного человека с  недоумением.  „лЯ  него Ясно
было,  что этот человек,  не  умеющий прЯтать в  себе самом то,  что отлично
прЯчут другие люди,  не  совсем нормален,  и  в  то  же  времЯ он внушал ему
полнейшее доверие.
     Ѓыло  тепло  и  сухо,  „ивеев вышел  к  ‹ивенцеву в  одном пиджаке и  с
непокрытой головою.  ‘амоварный дым,  валивший  из  передней  клубами,  чуть
поголубев в  воздухе,  тут  же  расплывалсЯ,  а  в  дверЯх  стоЯл  маленький
человечек в рыжей жилетке,  денщик „обычина, и глЯдел на ‹ивенцева ошалелыми
глазами.
     - Џочему ты ставишь самовар не на дворе? - спросил его ‹ивенцев.
     - Џривычка у  него такаЯ,  -  ответил за него „ивеев очень серьезно,  и
денщик проворно вытащил самовар на  двор;  а  из  окна  женский голос позвал
„ивеева в форточку.
     - Ђлексей €ваныч! €дите в комнаты!
     - ЏросЯт в комнаты, - торопливо сказал „ивеев ‹ивенцеву. - ‡айдете?
     - Љомандира  мне,   конечно,  надо  дождатьсЯ,  -  отозвалсЯ  ‹ивенцев,
стараЯсь разглЯдеть в  окно неЯсную женскую фигуру,  и  двинулсЯ к двери,  а
денщик пошел следом, чтобы снЯть шинель.
     Љомнаты в домике были небольшие,  и во второй от передней,  в гостиной,
‹ивенцев увидел  женщину,  позвавшую „ивеева.  Ћна  сбрасывала в  пепельницу
пепел с папиросы, и „ивеев представил ее ‹ивенцеву так:
     - ќто... э-э... дочь... дочь полковника „обычина.
     ‹ивенцев  назвал  себЯ.  †енщина  разглЯдывала его  неторопливо,  потом
сказала:
     - ‘адитесь,  поболтаем немного, пока папа подъедет... а то у нас что-то
совсем и  не бывают офицеры.  Ђ Я выросла среди военных,  и хотЯ денщик наш,
”ома,  очень глуп,  но именно это-то мне в нем и нравитсЯ: он напоминает мне
детство, когда был у нас такой же точно денщик ”илат, также глупый.
     Ћна  говорила без  всЯких  усилий.  €з  черной  атласной кофточки белой
ровной колонной выходила ее длиннаЯ шеЯ;  очень большими, от длинных ресниц,
казались темного цвета глаза,  и  похожим на  отцовский был открытый лоб.  €
все-таки  лицо  с  таким  мужским  лбом  и  несколько  неправильным,  слегка
ноздреватым носом  и  с  лихо  зажатой  полными губами  папиросой показалось
‹ивенцеву с  первого же взглЯда капризным,  и  усталым,  и склонным к тысЯче
изменений на день.  € он не нашел еще,  что бы ей такое сказать, как она уже
продолжала:
     - “жаснаЯ вещь быть нижним чином,  когда война,  -  не правда ли? ‚ойна
нижнему чину зачем?  ‘овсем она  ему  не  нужна.  Ќо  его-то  меньше всего и
спрашивают об этом и гонЯт, и гонЯт, и гонЯт с одного фронта на другой, пока
его где-нибудь не укокошат благополучно. € вот менЯ угораздило, представьте,
перед самой войной выйти замуж за одного...  небедного, конечно, человека, а
о-он оказалсЯ нижний чин,  да еще не в  ополчении,  а в запасе!  € вот,  его
угнали...  и, может быть, уж убили где-нибудь там, на этих ужасных Љарпатах,
которые нам страшно как нужны, будто у нас и без Љарпат мало гор! ‚о-об-ще -
чтобы не сказать мне чего-нибудь,  что не принЯто теперь печатать в газетах,
- войну-то ведут, конечно, умные люди, но почему у дураков принЯто класть на
полЯх всЯких там  свои животы и  прочие части тела,  это уж,  как говоритсЯ,
покрыто мраком неизвестности!
     ’ут она разбросала по столу,  около которого сидела,  пальцы, как будто
собралась взЯть бурный аккорд на роЯле,  но можно было понЯть ее и так,  что
вот подобно этим ее десЯти пальцам,  брошенным на столе, брошены там, где-то
на Љарпатах, трупы убитых... между ними, может быть, ее муж, нижний чин.
     € ‹ивенцев еще только присматривалсЯ к ней и ее пальцам,  не знаЯ,  что
ей сказать, как Ђлексей €ваныч глухо и медленно отозвалсЯ на ее слова:
     - ‚ы  забываете,  ЌатальЯ ‹ьвовна,  что есть биологические законы.  Ћни
трудно  поддаютсЯ  объЯснению...   ’очнее  сказать,  они  пока  необъЯснимы.
ЏоЯвитсЯ вдруг откуда-то эпидемиЯ и  пойдет гулЯть...  Љонечно,  вы скажете:
санитариЯ была плоха,  вот и эпидемиЯ! Ћднако санитариЯ всегда бывает плоха,
эпидемиЯ же далеко не всегда бывает. ’ак и война.
     - ‘о  временем  не  будет  никаких  эпидемий,  -  улыбнулсЯ его  словам
‹ивенцев.
     - …ще бы!  џ думаю тоже,  что не будет,  - согласилсЯ Ђлексей €ваныч. -
ќто  будет  тогда,  когда  не  будет  и  войн.  Ќо  тогда  эти  законы будут
упразднены,  и поЯвЯтсЯ новые.  ’олько и всего.  ‚се равно, как дилювиальный
период -  и теперь.  ’огда были свои животные, свои растениЯ, и человек тоже
своего склада.  ‚се  было  приспособлено одно  к  другому -  и  потом  вдруг
переворот,   и  почти  все  погибло,   и  поЯвилось  много  нового,  и  свои
биологические законы.  ќта война - она похожа на ледовый период, - она очень
много уничтожит из тех законов,  по каким мы сейчас живем,  и поЯвитсЯ много
нового. € кто ее переживет, тому будет интересно жить... хотЯ, может быть, и
тЯжелее,  чем  теперь.  Џотому что  начнетсЯ новый  биологический период,  -
верно, верно!
     ‹ивенцев не  понимал,  кто  такой этот  Ђлексей €ваныч.  ‚идно было ему
только,  что он  -  хороший знакомый „обычиных.  Њожет быть,  даже брат того
самого нижнего чина,  мужа Ќатальи ‹ьвовны,  только старший,  конечно, брат,
так как было ему на вид за сорок уже лет.
     - ‚ы - биолог? - спросил он „ивеева.
     - Ќет, Я - архитектор, - скромно ответил тот.
     - ’о-то вы так храбро говорите о  биологических законах,  -  усмехнулсЯ
‹ивенцев, - как настоЯщий биолог храбро будет говорить о ваших архитектурных
законах...  ‚се несчастье наше в  том,  что мы с  вами или совсем не военные
люди,  или  очень  мало  военные,  поэтому нам  Ясны  законы этой  войны.  Ђ
каким-нибудь мастерам войны,  вроде маршала †оффра,  -  им даже и задаватьсЯ
этими мыслЯми о законах войны в голову не приходит: у них просто статистика,
и передвигаютсЯ флажки по карте в их кабинетах.
     - Џапа говорит,  что ваша дружина совсем ни  к  черту...  с  этой самой
жоффровой точки, - и постучала папироской над пепельницей ЌатальЯ ‹ьвовна. -
—то никуда не годный вы там все боевой материал, кроме одного только ротного
командира, который на стрельбе все пЯть пуль в мишень всадил.
     - Ђ-а!  Њазанка!  - улыбнулсЯ ‹ивенцев. - Ћн - бывший начальник учебной
команды в одном образцовом полку...  конечно, он неплохой ротный командир...
Ђ  в сестры милосердиЯ вас не тЯнет?  -  спросил он вдруг,  вспомнив ”омку и
џшку ѓусликовых.
     - Ќи ма-лей-шего желаниЯ не имею!  -  повела она в  стороны головой.  -
—тобы всЯкие там рваные раны перевЯзывать?  Ѓррр!..  -  Ћна расставила перед
собой пальцы. - ќтого еще недоставало!
     €  очень брезгливое стало у  нее  лицо,  как  будто только что нечаЯнно
раздавила она  ногой таракана.  Ќо  при  этом она повысила голос,  и  вот из
другой комнаты сюда  донессЯ еще  голос  -  грубый,  низкий,  но  несомненно
все-таки женский:
     - Ќа-та-ша! ’ы с кем это там разговариваешь?
     - ‘пите,  спите, мама! ќто вас совсем не касаетсЯ! - отозвалась ЌатальЯ
‹ьвовна. - Ђ мы будем говорить тише.
     - ”ома!..  Ђ,  ”ома!  -  позвал голос оттуда,  и ”ома,  обдуваЯ пепел с
крышки,  внес  бурлЯщий самовар и  потащил его  в  ту  таинственную комнату,
откуда доносилсЯ голос, очень похожий на мужской, однако женский.
     ѓолос этот  потом,  как  слышно было  через дверь,  бубнил там  что-то,
спрашиваЯ ”ому,  а  тот в  ответ прожужжал что-то  весенним шмелем и  вышел,
поглЯдываЯ на ‹ивенцева подобострастно.
     - ‚мешатьсЯ так  ли,  сЯк  ли  в  войну эту все-таки тЯнет всех,  тЯнет
неудержимо,  -  сказал задумчиво Ђлексей €ваныч.  -  ђезультатом этой  войны
может быть даже порабощение, да! ѓоре побежденным! ‚едь миллионами уже берут
в  плен.  џ не знаю точно,  сколько у нас в плену австрийцев,  но что больше
миллиона -  это не подлежит сомнению.  ’ак могут и  целый народ какой-нибудь
перетащить в плен,  и останетсЯ на его территории одно только место пусто!..
—то же это?  ЂссириЯ? €ли великое переселение народов?.. Ђ ведь война только
еще началась. Ћна и пЯть лет может протЯнутьсЯ.
     - ‘татистика,  только статистика могла бы  сказать,  на  сколько хватит
выдержки,  терпениЯ и металлов, - на пЯть лет или меньше, - сказал ‹ивенцев.
- Њеталлов и углЯ,  конечно. ќто война углЯ и железа... ‚ы о солдатах только
думаете,  а рабочие?  ђабочих вы в счет не ставите?.. Љто готовит снарЯды, и
патроны,  и винтовки,  и орудиЯ? - ђабочие! Љто роет руду и уголь длЯ тех же
заводов и  поездов,  чтобы  перевозить войска  и  снарЯжение?  -  ђабочие!..
ѓоворите еще  и  об  их  терпении и  выдержке.  Ћни ведь тоже могут вдруг не
выдержать, и тогда войне будет конец, так как воевать будет нечем. ђазве что
просто "на кулаки", как бились ’арас Ѓульба с Ћстапом.
     ‚  это времЯ отворилась дверь из  той комнаты,  в  которую внес самовар
”ома,  и  на пороге ее поЯвилась,  занЯв собой всю дверь,  очень раскидистаЯ
полноликаЯ старуха с  белыми волосами и  глазами.  ЏродвигаЯсь потом вперед,
держа перед собою обрубковатую руку, она заговорила густым мужским голосом:
     - Ђ где это у нас тут офицер сидит?
     - ќто - мама, - кивнула на нее ‹ивенцеву ЌатальЯ ‹ьвовна.
     ‹ивенцев поспешно встал  и  подошел к  старухе,  котораЯ была  слепа  и
облизывала Языком сухие, должно быть, губы.
     - ‚ преферанс играете?  - спросила она, задержав руку ‹ивенцева в своей
руке.
     - Ќет, никогда не играл, - удивЯсь несколько, ответил ‹ивенцев.
     - Ђ в какие же вы игры играете?
     - Ќи в какие не приходилось, - разглЯдываЯ слепую, говорил ‹ивенцев.
     - —то же вы такое? ‘химник, что ли, какой?
     - Ќет, Я больше по части математики.
     - ѓм...  Њате-матики... ‚от оно что-о!.. Ђ пиво вы где достаете теперь?
Џогибаю без пива Я!
     - Ќе знаю,  где его теперь можно достать.  Ђ  Я  пива и  прежде не пил,
когда можно было.
     - Џло-хо-ой!  -  покачала головой старуха и сразу выпустила его руку из
своей.  -  ’о-то и муж мой говорит:  плохие офицеры!..  ’е-перь Я ви-жу, что
действительно!..
     - Ђ вот и папа приехал! - сказала ЌатальЯ ‹ьвовна.
     ‹ивенцев оглЯнулсЯ, - входил полковник „обычин, почему-то в шинели, как
слез с экипажа, и не снимаЯ фуражки.
     “ него был Явно рассерженный почему-то вид: и кусты полуседых бровей, и
нахлобученный над подстриженными седыми усами нос, и красновекие серые глаза
- все выглЯдело напыщенно и сердито.
     - ‚ы ко мне, прапорщик? —то вам угодно? - сразу спросил он, подаваЯ ему
руку.
     ‹ивенцев  как  мог  короче  сказал  о  твердом  известнЯке  и  шанцевом
инструменте.
     - ’ак это вот за этим вы ко мне?  ‡а этим вы к ротному командиру своему
должны были адресоватьсЯ,  а не ко мне.  ѓрунт твердый? Ќа это мотыги есть и
выкидные лопаты есть.  ‚от надо их  взЯть в  своей роте и  отвезти на посты.
’олько и всего-с!
     ‹ивенцев поспешил проститьсЯ с  Ќатальей ‹ьвовной и  слепою,  а  „ивеев
вышел его провожать.
     - —то-то очень сердит приехал,  -  сказал ‹ивенцев „ивееву. - ‚ы, может
быть, тоже домой пойдете? Џошли бы вместе.
     - џ домой?  Људа домой?  -  удивилсЯ Ђлексей €ваныч.  - Ќет, Я тут... “
менЯ никакого "дома" нет больше. џ тут...
     €,  прощаЯсь с ним,  ‹ивенцев понЯл, что он, должно быть, заменЯет того
"нижнего чина",  мужа Ќатальи ‹ьвовны,  а „обычин,  пожалуй, и возмутилсЯ-то
только тем,  что он,  ‹ивенцев,  проник в его квартиру и увидал то, что ему,
командиру дружины, хотелось бы скрыть от своих подчиненных.
     Ђ  днЯ через три ‹ивенцев случайно встретил ЂлексеЯ €ваныча на  улице и
спросил его, не брат ли ему тот самый нижний чин, муж Ќатальи ‹ьвовны.
     - —то вы, что вы! Љакой брат! —то вы!.. Ћн - Њакухин, да, а Я - „ивеев.
Ћн арендовал одно имение тут,  в  Љрыму...  вдруг мобилизациЯ!  €  урожаЯ не
успел собрать -  угнали.  Ђ через три днЯ уже в Џольше был... „авно все-таки
не было писем,  недели три или даже почти четыре,  -  верно,  верно... Њожет
быть,  убит или осталсЯ на поле сражениЯ,  как пишут,  то есть в плену. Ћн -
старший унтер-офицер, и ѓеоргиЯ ему дали за что-то там... Ђ ѓеоргиЯ этого не
любЯт солдаты,  простите!.. џ с несколькими говорил, которые с фронта. "—уть
только заблестит у тебЯ здесь,  на грудЯх,  говорЯт,  сейчас немецкую пулю в
это место и получишь!"
     - ‚ы,  кажетсЯ,  сказали,  что вы  -  архитектор...  ‘троите что-нибудь
здесь? - полюбопытствовал ‹ивенцев.
     - џ?  ‘трою?  —то вы,  что вы! Љто же теперь строит? ’еперь и крыш даже
никто не красит,  -  видите, какие ржавые! „ожидаютсЯ все конца войны, когда
олифа подешевле будет. Ђ сейчас за деньги цеплЯютсЯ, которые падают с каждым
днем!..  „а покупай же ты на эти деньги все,  что попало, что тебе и не надо
совсем,  -  не береги их только!  €  вот,  простой такой вещи никто не хочет
понЯть!
     - ’ак что вы на свои деньги покупаете олифу?  -  улыбнулсЯ ‹ивенцев, но
странный человек этот,  „ивеев Ђлексей €ваныч,  поглЯдел на него удивленными
глазами.
     - џ? Џокупаю?.. џ ничего не покупаю. “ менЯ нет денег. ‘овершенно нет у
менЯ никаких денег... Џрощайте!
     €  пошел какою-то летучей походкой,  на ходу приподнЯв и  опустив серую
шлЯпу с  черной лентой,  а  ‹ивенцев после его замечаниЯ о некрашеных крышах
внимательнее,  чем обыкновенно,  приглЯделсЯ к  домам и увидел много такого,
чего как-то  не  замечал раньше:  действительно,  крыши нигде не красились и
дали рыжие полосы и пЯтна,  стены не белились, и как-то всего лишь за восемь
месЯцев войны неожиданно постарели, облупились, побледнели на вид...
     €  в  первый раз  именно в  этот  день ‹ивенцев осЯзательно понЯл,  что
окрашеннаЯ крыша  и  побеленнаЯ стена  -  признак политического спокойствиЯ,
полного довериЯ к существующей власти, мира и тишины.


        II

     ‚  конце марта объЯвлен был  царский указ о  призыве ратников ополчениЯ
первого  разрЯда длЯ  пополнениЯ запасных батальонов и  формированиЯ дружин:
война  требовала новых  и  новых  жертв;  олифа подорожала,  человек страшно
подешевел.
     ‘ теплого, но голодного юга к холодным, но сытым северным озерам тЯнули
и тЯнули косЯками водЯные птицы.  ‚ весеннее движение пришли соки деревьев и
сбросили  жесткие   колпачки  с   почек;   всюду   запахло  молодой  травой,
устремившейсЯ жить, зеленеть и цвести - цвести во что бы то ни стало, а люди
деЯтельно собирались в запасные батальоны и обучались стрельбе из винтовок в
спешном порЯдке.
     €  там  где-то,  за  стеною Љарпат,  -  это очень отчетливо представлЯл
каждый день бывавший на железнодорожных путЯх ‹ивенцев,  -  идут и идут один
за другим безостановочно поезда, грохоча и свистЯ и неуклонно, однообразно и
жутко стуча тЯжелыми колесами по  рельсам,  блестЯщим маслЯнистым блеском на
весеннем солнце:  везут солдат в касках и полевые орудиЯ в чехлах - батальон
за батальоном,  полк за полком,  дивизию за дивизией,  корпус за корпусом...
‘трана стали (девЯтнадцать миллионов тонн в  1913 году!) подвозит к Љарпатам
свои корпуса стального, серо-голубого цвета в стальном порЯдке.
     €  однажды  в  начале  апрелЯ,  застрЯв  на  станции  Њекензиевы  ѓоры,
последней перед  станцией ‘евастополь,  ‹ивенцев увидел -  подходил товарный
поезд с обыкновенными вагонами на сорок человек или восемь лошадей, подходил
тихо,  и  из вагонов визгливые гармошки и  песни:  дикие-дикие бабьи голоса,
покрывающие дикие  и  хриплые голоса мужские.  €  ‹ивенцев еще  только хотел
догадатьсЯ,  что это такое,  кого везут в  этом поезде в ‘евастополь,  когда
увидел  на  платформах  горные  орудиЯ,  полузатЯнутые  брезентом.  Ђ  когда
остановилсЯ поезд на  станции и  кто-то  крикнул:  "‚ылеза-ай,  эй,  вылазь!
„альше не поедем!" -  ‹ивенцев увидел,  что это приехала воинскаЯ часть:  из
вагонов стали спрыгивать на  перрон солдаты в  рыжих кубанках,  с  кинжалами
спереди,  кто в  шинели обыкновенного образца,  кто в черкеске с газырЯми...
џсно было,  что это -  кавказскаЯ часть, и ‹ивенцев подумал было, что кто-то
из  этих ребЯт в  кубанках нарочно запускал в  бабий тон,  просто длЯ  пущей
красы,  иначе и песнЯ не в песню,  -  но нет:  из вагонов,  как мешки, стали
падать вниз  самые  подлинные бабы,  с  подсолнечной скорлупой,  прилипшей к
губам, и бессмысленными от недосыпу глазами.
     €  ‹ивенцев очень Ярко вспомнил ту  маршевую команду,  которую довелось
ему  вести  на  вокзал через  всю  Ћдессу в  1905  году  и  которую помощник
командующего войсками ђадзиевский, сидевший на прекраснейшем гнедом, в белых
чулочках, коне, презрительно назвал "сволочью Џетра Ђмьенского".
     ’ак же,  как и тогда,  все здесь были почему-то пьЯны.  Ќеизвестно, что
они такое пили, но они едва держались на ногах.
     - —то  это  за  часть  такаЯ?  -  спросил  ‹ивенцев старичка начальника
станции, и тот, киваЯ удивленно головою, отвечал вполголоса:
     - Ѓудто бы  кавказскаЯ горнаЯ артиллериЯ,  по  бумагам так...  да вон и
пушки стоЯт... Ќу как же это теперь воевать нам с такими солдатами?
     Њахнул ручкой и ушел,  "чтобы глаза не глЯдели на них",  и уже помощник
его,  суровый человек,  потерЯвший левую  руку  в  одном  из  первых боев  с
австрийцами,  бывший фельдфебель,  объЯснЯл приехавшим,  что здесь они будут
погружать орудиЯ прЯмо на транспорты -  24-й и 39-й,  и что им самим тоже не
будет других квартир, как эти транспорты, которые их и повезут по морю, куда
начальство прикажет.
     ‚ ‘еверной бухте действительно стоЯли транспорты под номерами 24 и 39 -
ошарпанные буксирные пароходы. € ‹ивенцев наблюдал, как, оставив пока орудиЯ
на площадках, кавказцы выгружались из вагонов...
     „о  их  приезда  на  маленькой станции было  тихо,  только  станционнаЯ
детвора -  плоды довоенного досуга здешних служащих - играла в "поезд": тихо
и солидно бегали один за другим, ухватив передних за рубашонки. Ђ старшаЯ из
ребЯтишек,  девочка лет семи,  бежала впереди и  старательно дудела в кулак.
Ћднако  дудеть хотелось и  остальным,  и  все  начинали дудеть в  кулаки,  а
девочка оборачивалась и кричала:
     - ‡амол-чать,  дурные!..  ’ри,  что ли,  паровоза в поезде?..  Ђ кто же
тогда вагоны?
     ‘танционные ребЯтишки должны,  конечно, знать, что такого поезда, чтобы
в нем одни только паровозы и ни одного вагона,  - не бывает в природе, и они
после окрика умолкали.  Ќо бежал к ним откуда-то еще один,  лет четырех,  на
кривых ножках,  в красной рубашонке. ‘ затылка и вниз на голове у него рЯды,
как  у  овец,  и  на  шее густо насыпаны состриженные волосы,  и  за  ним из
какого-то домика бабий крик:
     - Љолька!..  Љолюшка!..  ЉолЯ!..  Људа  же  ты  убежал  от  менЯ?  „ай,
достригу!
     ‚ руке у бабы сверкают ножницы. Љолюшка видит их и бежит дальше.
     - Љо-лЯ! €ди, Я тебе что-то дам! - начинает хитрить мать.
     Њальчуган остановилсЯ было, но только на момент.
     - Љо-лЯ! €ди, мы сейчас на море поедем!
     ќта хитрость удаетсЯ как нельзЯ лучше.  Љольке давно, верно, хочетсЯ на
море, и он поворачивает назад, а мать прЯчет страшные ножницы под фартук.
     ‚се шло прекрасно,  словом, на этой маленькой станции, пока не поЯвилсЯ
этот воинский поезд с гармошками, качающимисЯ на нетвердых ногах пластунами,
горными пушками, полуприкрытыми брезентом, и густой руганью.
     ѓрЯзные мешки и  крашеные сундучки вытащили из  вагонов на станцию,  но
под вагонами везде почему-то  валЯлись обоймы с  патронами,  пачки патронов,
наконец ‹ивенцев заметил целый Ящик на  триста обойм.  Ћн толкнул его ногой,
думаЯ, что Ящик пустой, - нет, оказалсЯ тЯжелый, плотно набитый.
     - —ерт с  ним,  пусть валЯетсЯ!  -  сказал ему совсем молодой еще,  лет
девЯтнадцати,  прапорщик в кубанке и с шашкой казачьего образца.  - Њы таких
на турецком фронте столько оставили, что-о...
     €  запустил ругательство гораздо более сложное,  чем  мог бы  придумать
поручик Љароли,  потом обнЯл какую-то бабу и  закружилсЯ с  ней,  спьЯну или
чтобы  показать свою  лихость  этому  пехотному прапорщику-ополченцу средних
лет, или просто от скуки.
     “   этого  прапорщика  сверх  черкески  была  еще  и  епанча  какого-то
линюче-малинового цвета,  очень страннаЯ на  вид  теперь,  когда все  цвета,
кроме грЯзно-желтого, были изгнаны из обихода войск.
     „ождавшись своей  дрезины,  ‹ивенцев уехал в  ‘евастополь,  а  потом на
Ќахимовской,  Ћфицерской,  Ѓольшой Њорской и на Џриморском бульваре он видел
этих прапорщиков под ручку с белогоржеточными заурЯд-дамами.
     ‚  своих  рыжих  папахах,  черкесках и  епанчах  носились они,  подобно
бедуинам. Њалиновые епанчи их особенно кружили головы девицам.
     ‹ивенцев подслушал как-то и  то,  о  чем говорили с  девицами два таких
прапорщика.
     - …ресь какую распустили про нас,  что мы безо всЯкого образованиЯ... Ђ
мы все - военные училища покончали.
     - €  что  из  того,  что мы  сейчас прапорщики?  Њы  ведь прапорщики не
запаса,  а  действительной службы.  Ќас  тоже будут производить в  следующие
чины.
     - Ђ какой же у вас следующий чин? - любопытствовали девицы.
     - Џодхорунжий.  ќто соответствует мичману,  если перевести на флот, или
подпоручику, если просто в артиллерии.
     - Ђ  потом  нас  в  хорунжие,   в  сотники  произведут.  Ђ  потом  -  в
подъесаулы...
     - „а господи!  —ины -  ведь они у всех одинаковы, только что по-разному
называютсЯ!
     Ќа Џриморский бульвар "нижних чинов" не впускали,  и  казаки с  бабами,
гармониками и семечками заполнили €сторический бульвар,  где не было длЯ них
запрета,  где матово поблескивал бронзовый памЯтник ’отлебену,  общедоступна
была панорама ђубо,  и садовник, с которым и здесь, любЯ цветы, познакомилсЯ
‹ивенцев, показывал ему место, на котором стоЯла батареЯ ‹ьва ’олстого.
     Ќа клумбы уже были высажены лакфиоли,  маргаритки и  анютины глазки,  и
зацвели оранжевыми,  очень Яркими цветами кусты пиркозии,  но когда ‹ивенцев
прошелсЯ как-то днем по €сторическому бульвару,  он увидел, что все цветы на
клумбах были  оборваны,  иные  растоптаны и  вдавлены в  мЯгкую черную землю
подкованными каблуками,  а  с Ярко-оранжевыми ветками пиркозии,  отмахиваЯсь
ими от мух,  уточками, вперевалку ходили бабы с Љавказа, и развевались около
них линюче-малиновые епанчи.
     €звестно уже было о казаках,  что отправЯт их на транспортах в Ћдессу и
уж  оттуда -  на  галицийский фронт.  ѓоворилось,  из неизвестных,  впрочем,
источников,  что германские таубе прилетели в Љонстантинополь и уж готовЯтсЯ
бросить на  эти транспорты бомбы,  почему устанавливаютсЯ зенитные орудиЯ на
их конвоирах - контрминоносцах.
     Ќо  не  одних только севастопольских девиц в  горжетках и  без горжеток
увлекли  эти  бедуины  в  малиновых  епанчах.   “влеченным  ими  оказалсЯ  и
подполковник Њазанка.
     €звестно,  как  иногда совершенно пустой повод  приводит к  катастрофе,
если только налицо причина длЯ катастрофы.
     ‹ивенцев редко бывал в  дружине и еще реже виделсЯ с Њазанкой,  поэтому
не знал,  что такое произошло раньше у  Њазанки с  „обычиным и  почему вдруг
„обычин объЯвил ему строгий выговор в  приказе по дружине за то только,  что
не понравилсЯ ему борщ.
     ђота Њазанки была в этот месЯц довольствующей ротой,  а с котла дружины
"довольствовалсЯ" сам „обычин;  борщ в этот день был рыбный,  из кеты,  кета
была просолена на „альнем ‚остоке, а здесь осмотрена заурЯд-врачом, борщ ели
все и хвалили;  не понравилсЯ он одному только „обычину,  а может быть, и не
самому ему,  а  слепой его  жене,  -  и  Њазанка,  получив строгий выговор в
приказе, вдруг прорвалсЯ.
     Ќо  он  сделал не  так,  как  сделал бы  ‹ивенцев,  -  он  знал военную
дисциплину,  этот  бывший  начальник полковой учебной  команды,  выпускавшей
унтеров;  он поехал прЯмо к командиру ЯвившегосЯ с Љавказа казачьего полка и
сказал ему:
     - џ -  тоже казак.  џ служил,  правда,  в пехотном полку, но это уж так
пришлось.  †елал  бы  перейти в  ваш  полк  и  битьсЯ  с  немцами под  вашим
начальством!
     Ћн был очень возбужден,  когда говорил это,  и командир казачьего полка
принЯл это возбуждение за боевой азарт, за казачью прославленную лихость. Ќа
столе  перед  командиром стоЯл  бочонок кавказского вина.  Ћн  налил  стакан
Њазанке. —окнулись.
     - Ђ вам известно ли, - сказал он, - что раз вы из своей вонючей дружины
в боевой полк перейдете,  то будете аж на целый чин ниже,  -  стало быть, не
штаб-офицер, а простой есаул?
     Њазанке это  было  известно,  и  казак казака принЯл к  себе в  есаулы.
ђаспив с ним еще по стакану вина, Њазанка поехал к Ѓаснину и сказал ему:
     - €ли вы, ваше превосходительство, менЯ не задерживайте, или Я и сам на
тот свет пойду и с собой потащу кого-нибудь за компанию!
     Ћт казачьего вина он имел вид человека отчаЯнного решениЯ.
     Ѓаснин, поглЯдев на его боевые усы, сказал было:
     - …сли вы хотите выслужитьсЯ поскорее,  то ведь и ваша дружина в скором
времени может отправитьсЯ в десантную операцию в ‘иноп.
     Ќо Њазанка только головой пренебрежительно качнул:
     - ‡наем мы эти ‘инопы!
     €  Ѓаснин согласилсЯ на  его  переход в  казачьи есаулы,  тем более что
казаки вливались в ту же армию, в которой числилась и его бригада, а высшего
начальства здесь не было ни у него, ни у войскового старшины пластунов.
     ’ак в  обстановке войны,  в упрощенном порЯдке,  сделалсЯ Њазанка вдруг
есаулом,  забыв о своем имении, о своей жене, о своей пшенице и своих волах,
о своих малых детЯх и даже о своем штаб-офицерском чине.
     Ћн добыл черкеску,  рыжую папаху,  кинжал и шашку казачьего образца и в
таком виде ЯвилсЯ в дружину сдавать роту.
     ‹ивенцев был при этом. Ћн видел, как изумленно глЯдел на преображенного
Њазанку „обычин,  мигаЯ красными веками и  открыв рот,  а Њазанка,  откачнув
голову в воинственной рыжей папахе, певучим своим голосом говорил:
     - Џрикажите,  господин полковник,  кто  именно  должен принЯть от  менЯ
роту, и Я ее сдам сегоднЯ.
     - ђоту... сдавать?
     „ва раза закрыл и два раза открыл рот „обычин, пока сказал наконец:
     - џ ничего не знаю. € вас... вас в такой форме Я тоже не знаю! “ менЯ в
дружине-е... ротного командира-есаула... не было-с!
     - Ђга!  Ќе  было?..  Ђ  под-пол-ков-ник Ња-зан-ка,  которому вы строгий
выговор за борщ, потому что у вас катар желудка... он у вас был в дружине?
     ’от  же  самый  командирский кабинет  с  висЯчей  лампой  "молнией",  и
конторкой,  и  шкафом  со  старыми  томами  "свода  военных  постановлений",
кабинет, в котором когда-то судили прапорщика ‹ивенцева, видел теперь других
горЯчо  говоривших людей,  и  ‹ивенцев теперь  только  слушал  и  пристально
смотрел,  как  весеннее  солнце,  врываЯсь в  окна,  сверкало на  серебрЯной
рукоЯти шашки  Њазанки,  на  его  белом  погоне с  одною  уж  теперь красной
полоской и  в его глазах,  полных ненависти к этому старику с подстриженными
седыми усами и носом внахлобучку.
     Љроме  ‹ивенцева,  пришедшего по  поводу  денег  "вверенным ему  нижним
чинам",  тут были еще и  адъютант ’атаринов и  ѓусликов,  принесший какую-то
бумагу на подпись,  и никто из них не сидел,  -  все стоЯли,  так как стоЯл,
облокотЯсь о стол костЯшками пальцев, сам „обычин.
     - ѓос-подин     ес-саул...      потрудитесь     под-твер-дить,      да,
соот-вет-ствую-щей   бумажкой,   да...   что   вы   действительно  бывший...
подполковник Њазанка!  - выдавил медленно и с большим выражением в рокочущем
голосе „обычин.
     Њазанка оглЯнулсЯ на  ‹ивенцева,  на  ’атаринова,  как бы их призываЯ в
свидетели той чепухи,  которую он только что услышал,  и спросил адъютанта с
издевкой:
     - ‚ам известно, что Я действительно Њазанка, а не... „обычин, например?
     - Њне кажетсЯ,  дело только в бумажке,  - постаралсЯ смЯгчить положение
’атаринов.
     Ђ „обычин загремел на высокой ноте:
     - € про-шу ва-ас... про-шу вас... не говорить лишнего!
     - Џрошу вас...  не кричать на менЯ!  -  в тон ему протЯнул Њазанка. - џ
вам ни-сколько не подчине-ен теперь! “ менЯ есть свое начальство, и ему Я не
позволю так на себЯ кричать!.. Ѓумажку вам нужно? ‚от бумажка!
     Њазанка с  такой энергией при этом вздернул правой рукой,  что ‹ивенцев
подумал вдруг: "Љинжал! €ли шашка!.."
     Ќо  не  шашка и  не  кинжал,  а  самаЯ обыкновеннаЯ мирнаЯ канцелЯрскаЯ
бумажонка забелела в руке Њазанки,  который шагнул с нею не к „обычину,  а к
’атаринову.
     - …сть  перевод,   господин  полковник,  -  полусогнувшись,  вполголоса
почему-то  сказал „обычину ’атаринов;  но  „обычин уже выходил из  кабинета,
говорЯ ему:
     - ђоту принЯть старшему из субалтерн-офицеров... а о поведении здесь...
бывшего ротного командира - рапорт командиру бригады!
     € ушел, хлопнув дверью.
     Њазанка презрительно кивал ему вслед папахой, прочувственно говорЯ:
     - ‚от дурак-то!..  Џолетика, может быть, и не всегда был глупым, а этот
- сроду дурак!
     - €  неужели  Џереведенов получит роту?  -  ужаснулсЯ,  но  вполголоса,
ѓусликов.
     - Џереведенову чтобы Я  роту сдавал?  Џсихопату этому?  Ќе-ет!  ‹учше Я
вообще никому ничего сдавать не  буду!  €  пусть на  менЯ валЯт все,  как на
мертвого!
     - Љак же так?  ЌельзЯ же,  Џавел Љонстантинович! - пробовал уговаривать
его ’атаринов.
     - Ћтлично можно!  ђазве  Џолетика этому  дураку  сдавал дружину?  Ћн  и
назначен-то сюда только заместителем,  а разводит тут ерунду всЯкую, будто и
в самом деле!..  Ќа картошке с постным маслом сидел себе в отставке, и вдруг
такаЯ власть дана!.. Ћ-сел старый!
     ’ак Њазанка и  не  сдавал никому роты.  Ћн только подписал составленную
’атариновым бумажку, что роту сдал за переходом в другую часть.
     ‘ ратниками своей роты простилсЯ он перед тем, как ЯвилсЯ к „обычину, и
теперь вполне уже  чувствовал себЯ есаулом.  ‚ыходЯ с  ним  вместе из  штаба
дружины, спросил его ‹ивенцев:
     - Љак же  так все-таки,  из-за какого-то выговора за борщ,  круто очень
повернули вы свою судьбу в сторону окопов и смерти... ‡ачем?
     Њазанка поглЯдел на него мрачно.
     - ‚ы думаете,  не все равно?.. џ тоже думаю, что не все равно - идти ли
в окопы с этим „обычиным, или с настоЯщим боевым полком. ‚от потому-то Я это
и сделал.
     - Ђ что идти пришлось бы, в этом не сомневаетесь?
     - Љакие там,  к черту,  сомнениЯ!.. ‚се пойдут, и вы пойдете. ’еперь на
войну будут гнать изо всех сил, чтобы к осени кончить.
     “словились,   когда  сойтись  длЯ  проводов  у  виночерпиЯ  -  капитана
“рфалова, и Њазанка браво пошел в свою сторону, держась в новенькой черкеске
стройно и прЯмо.


        III

     –арь  между  тем  жил  деЯтельной  военной  жизнью.  ’елеграф  приносил
известиЯ,  что  он  знакомилсЯ  со  вновь  завоеванной  страной,  населенной
братьЯми-славЯнами,  -  ѓалицией,  или —ервонной ђусью,  -  и даже, выйдЯ на
балкон дворца во ‹ьвове,  произнес короткую, правда, но содержательную речь:
"„а  будет единаЯ,  неделимаЯ,  могучаЯ ђусь!  “ра!"  €  львовские горожане,
конечно, ответили на это "ура" долго не смолкавшими криками "ура".
     Џеремышльские форты,  правда, взорванные австрийцами перед самой сдачей
и  представлЯвшие груды бетонных обломков,  тоже удостоились видеть на  себе
царЯ,  с  которым ездили две  его  сестры -  Ћльга и  ЉсениЯ -  и  верховный
главнокомандующий.  ‚  то  же  времЯ  в  иллюстрированных  еженедельниках  в
Џетрограде поЯвились торжествующие снимки  с  пленных  перемышльских солдат,
проходивших под конвоем ополченцев по широкому Ќевскому проспекту. ’оржество
победителей было полное,  и каким-то невежливым выпадом со стороны германцев
казалось то,  что  они  выстроили перед ‹ибавой семь  крупных судов и  свыше
двадцати мелких и забавлЯлись иногда обстрелом вполне беззащитного города.
     ѓазеты сообщали даже,  что,  продолжаЯ свои забавы,  немцы отправили на
суда  с  русского  берега  много  женщин.  ѓазеты  крайне  возмущались таким
"варварским  поступком  бесчеловечного  врага",  но  когда  сказал  об  этом
‹ивенцев Њарье ’имофеевне, та, к удивлению его, отозвалась так:
     - —то же  тут такого?  Ћни же  ведь их не убьют,  и  не все ли равно?..
Њало,  что ли,  в нашем флоте офицеров немцев? …сли не половина, то считайте
третью часть, а Я думаю, даже и больше!
     - Љонечно, и у германских лейтенантов тоже Ясные пуговицы, и тоже можно
их  мелом чистить,  но-о...  гм...  из-за  чего  же  мы  воюем-стараемсЯ?  -
удивленно спросил ‹ивенцев.
     - Ђ  Я  знаю,  из-за  чего  вы  там  воюете!  -  пожала  плечами  ЊарьЯ
’имофеевна. - Џо-моему, так совсем даже все это ни к чему!
     - ’ак вот,  значит, каков голос женской плоти! - шутливо нахмурил брови
‹ивенцев. - ’ак что, по-вашему, если бы был во всех государствах матриархат,
то  кончено было  бы  с  войнами?..  Ћткуда же  брались всЯкие там  амазонки
Џентизелеи?..  €ли гораздо больше,  чем эти проклЯтые вопросы, улыбаетсЯ вам
дать мне самоварчик?
     - ‘амовар -  это Я сейчас,  а что вы говорите,  Ќиколай