‘ергей Ќиколаевич ‘ергеев-–енский. Љак прЯчутсЯ от времени

Ћцените этот текст:
‘ергей Ќиколаевич ‘ергеев-–енский. Љак прЯчутсЯ от времени


                                  ђассказ


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: ‘.Ќ.‘ергеев-–енский. ‘обр.соч. в 12-ти томах. ’ом 3
     €здательство "Џравда", Ѓиблиотека "Ћгонек", Њосква, 1967
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 октЯбрЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


I

     Ќеисправимый народ художники! ‘частливцы кисти и любимцы жизни ђубенс и
‚ан-„ик испортили внешность их на три столетиЯ, и теперь еще случаетсЯ у нас
- отращивают они длиннейшие волосы, откапывают где-то широкополые бандитские
шлЯпы,  надевают их  живописно на  правый бок,  и  если  не  всегда бывают в
плащах,  то  необыкновенного покроЯ куртки из  темно-зеленого или рыжеватого
полосатого Њанчестера с  ними неразлучны;  и  теперь еще в  нашей трезвейшей
стране вид у  них мечтательный,  и  глаза их стремЯтсЯ находить рЯдом с тем,
что  длЯ  всех  очевидно,  что-то  неуловимое,  едва  мелькающее,  чуть-чуть
очерченное, неЯсно окрашенное, скорее всего несуществующее совсем.
     ’акой именно художник и  бродил в июне по кладбищу одного из кавказских
городов.  ‚ картинных волосах его под старой, но опрЯтной панамой увЯзло уже
достаточно седины,  небольшаЯ бородка была не моложе по виду, но серые глаза
глЯдели еще двадцатилетне, с большим расширЯвшим их любопытством.
     ‘юда, на Љавказ, он приехал с севера, откуда давно уж не выезжал, и все
его  здесь занимало,  как  может занимать только художников и  неиспорченных
детей. ‚ руках у него был небольшой карманный альбомчик, и он привычно бегло
набрасывал в  него  то  памЯтники  сквозь  деревьЯ,  то  деревьЯ,  осенившие
памЯтник.  Љладбище было из старых: попадались памЯтники столетней давности,
попадались и очень странно звучавшие теперь старинные надписи,  - их он тоже
заносил в свой альбом.
     ‚  силу  странной  работы  мысли,  котораЯ  только  у  художников может
отбрасыватьсЯ от  настоЯщего далеко  в  глубину веков,  он  думал  теперь на
кавказском кладбище в  июньский день 1929 года не о себе,  не о своем,  не о
том,  что видел он час назад в этом городе,  не о том, что видел дней десЯть
назад в своем северном городе,  - он думал о голландском городе ѓарлеме, где
в  1664 году умирала от  легочной чумы возлюбленнаЯ художника Љорнелиса Ѓега
(ученика  ‚ан-Ћстаде),  певца  и  музыканта,  человека  скромного,  робкого,
преданного.  Ћн  представлЯл,  как  в  этом патриархальном ѓарлеме по  ночам
ходили  с  факелами  могильщики в  черных  масках  и  просмоленных плащах  и
крючьЯми  на   длинных  шестах  выволакивали  из   домов  тела  умерших.   €
осЯзательно,  гораздо живее и Яснее,  чем это кладбище около него,  видел он
сейчас улицу ѓарлема, небольшой дом с низко над землей расположенными окнами
и  около  одного из  окон,  за  которым лежала она,  обреченнаЯ неизбежной и
скорой ужасной смерти,  самого Љорнелиса,  длинноволосого, в бархатном синем
берете,  с небольшой курчавЯщейсЯ светлой бородкой.  Ћн обезумел от горЯ; он
хочет влезть к ней в окно;  едва удерживают его, раньше такого кроткого, два
дюжих друга.  Ќо  вот  он  всовывает через окно к  ней  палку свою,  умолЯЯ:
"Џоцелуй хоть палку эту  так же  крепко и  любЯще,  как менЯ целовала!.."  €
когда друзьЯ выхватили палку,  конец ее  был  уже заражен умирающей,  а  он,
Ѓега,  покрывал его поцелуЯми.  € через три днЯ он умер, и труп его вытащили
смолеными крючьЯми люди в просмоленных плащах.
     ‘лучайно  вызванное  из  памЯти,  это  маленькое  событие  в  маленьком
ѓарлеме, совершившеесЯ двести шестьдесЯт пЯть лет назад, занимало его теперь
неизвестно почему:  потому ли,  что самому ему,  как и  Љорнелису Ѓега,  шел
сорок третий год,  потому ли, что сам он был скромен и робок, потому ли, что
месЯца три назад у  него умерла жена,  с  которой вдвоем перенес он много за
последние двенадцать лет.
     ‘ложениЯ он был некрупного,  в плечах неширок,  в поЯсе тонок. Љогда он
зарисовывал памЯтники  и  купы  деревьев,  он  делал  это  тщательно,  остро
вглЯдываЯсь во все очертаниЯ,  но в то же времЯ держалась в мозгу, никуда не
выпадала узкаЯ улица ѓарлема,  и он думал, что, придЯ в гостиницу "”ранциЯ",
набросает ее в другой большой альбом.
     Ћн знал,  что это будет никому решительно не нужно, кроме него, так же,
как  никому не  нужен и  этот рисунок кладбища,  но  рука привычно чертила в
альбоме, а мысль еще деЯтельнее чертила в мозгу.
     Ћн приходил на это кладбище еще два раза раньше,  и ему нравилось,  что
оно  так  пустынно.  ‚  первый раз  он  увидел на  нем только двух девочек -
черноголовую побольше и белоголовую поменьше,  которые резали серпами густую
и  высокую траву и  раскладывали ее рЯдами длЯ просушки,  а во второй раз он
прошел мимо двух парней, которые копали могилу и из которых бросилсЯ в глаза
особенно один,  очень широколобый. ’еперь, обойдЯ все кладбище, он никого не
встретил.  ’акое  равнодушие живых  к  покойникам объЯснил он  бурным темпом
нашего времени, исключающим заботы о прахе предков.
     …му нравились здесь могучие осокори с  почти березово-белыми стволами и
белой изнанкой листьев;  чтобы лучше вобрать их  слегка смолистый запах,  он
старалсЯ шире раздувать ноздри узкого носа.  Ѓелые акации здесь уже отцвели,
и опали венчики их цветов,  устилаЯ могилы, но слабый запах от этих опавших,
нагретых солнцем венчиков еще оставалсЯ в воздухе. ‘еренькие пеночки болтали
в  густейшей сирени негромко уже,  не по-весеннему,  и  эта болтовнЯ их тоже
как-то была ему необходима,  чтобы дополнить настроение грусти, отрешенной и
деЯтельной в одно и то же времЯ.
     Ћн  заметил,  что дорожки на  кладбище были чисто подметены и  посыпаны
желтым песочком, а где росли за оградами могил цветы, они были густы, сочны,
душисты,  -  видимо, никто не рвал их зрЯ целыми охапками, за ними был уход,
их поливали. Ќад цветами гудели облепленные золотой пыльцой пчелы, а гуденье
пчел художник так же любил, как болтовню пеночек.
     ‚  этот день на  кладбище особенно привлекла его  небольшаЯ церковь над
склепом редкостно найденным соотношением линий.  Љак  будто простаЯ с  виду,
она была очень тонко обдумана в  каждом повороте карнизов,  в наклоне крыши,
сделанной  из  четырехугольной  аспидной  гладкой  черепицы,   в   небольшой
колоколенке над этой крышей с  праздно висЯщими тремЯ маленькими колоколами,
от которых вниз не тЯнулась даже веревка.  Ќа фронтоне очень естественно был
вылеплен голубь,  распростерший крыльЯ так,  что  казалось,  вот  сейчас он,
белый, сЯдет на круг из пышно сплетенных белых лилий.
     •удожник обошел всю церковку кругом,  пыталсЯ заглЯнуть внутрь ее через
окно с  железной решеткой в середине,  но окно было чрезвычайно запылено,  и
едва мерцал сквозь него иконостас.  ’огда,  отойдЯ на сколько было нужно, он
начал зарисовывать и эту церковь и успел уже набросать ее до половины, когда
сбоку его,  в  кустах,  послышалось густое покашливанье,  похожее на львиный
рык,  и  к  нему  вышел человек лет  сорока трех-четырех,  рослый,  плотный,
выпуклый, в белой длинной рубахе под ремешок, которые зовутсЯ толстовками, в
коричневой соломенной шлЯпе,  с густой рыжей недлинной бородою и с волосами,
подстриженными в кружок на уровне прижатых ушей.
     •удожник прикрыл альбом,  как делал это всегда, когда к нему подходили:
он  был скромен и  даже,  пожалуй,  застенчив,  а  подошедший остановилсЯ не
больше как в трех шагах, кашлЯнул и спросил глухо, но очень серьезно:
     - —ем могу вам служить?
     •удожник  удивленно  поднЯл   редкие   бровки,   почесал  впалую   щеку
карандашом, ответив:
     - Ќемножко не понимаю вашего вопроса, простите...
     - Ќе понимаете?
     Џодошедший уставилсЯ в  его  глаза немигающими круглыми странно желтыми
глазами,  поднЯв волосатую кисть руки до ремешка на рубахе, и добавил, ткнув
в ремешок пальцем:
     - џ - арендатор этого кладбища!
     •удожник слегка дотронулсЯ до панамы, протЯнув неопределенно:
     - ‚о-от как!.. Ђ у вас, Я заметил, большой тут порЯдок...
     - —то?..  ЏорЯдок?..  „а, конечно, порЯдок... Ђ какаЯ вам надобность во
мне?
     - Џомилуйте,  какаЯ же  может быть мне  в  вас надобность?  -  удивилсЯ
художник. - “мирать Я еще не собираюсь...
     € в голосе его - он был слабогрудого тенорового тембра - были и оторопь
и веселость; художник даже улыбнулсЯ одним краем рта.
     - Ђ  если никакой нет  надобности и  даже смешно это вам как будто,  то
зачем же вы сюда вошли, скажите?.. ‘юда посторонним вход воспрещен!..
     - Ќеужели?.. Џочему же так строго?
     - Ќе полагаетсЯ,  и  все!..  Ћб этом сказано в объЯвлении,  -  висит на
воротах...
     - Ќе обратил вниманиЯ...
     - ќто как же так не обратили вниманиЯ,  когда вы списывали его, когда в
первый раз сюда Явились?
     € одутловатое, тугое лицо арендатора кладбища стало строгим.
     - „а,  верно, Я что-то там списывал, - вспомнил художник. - Ђ вы откуда
же это знаете?
     - ЋбЯзан знать все, что касаетсЯ моего кладбища!
     - Ђга...  ѓм...  ‚от,  кстати,  скажите  же  мне,  давно  построена эта
церковь?  -  беспечно кивнул  бородкой художник на  дверь,  обитую  железом,
покрашенным в серый цвет.
     Ќо  этого вопроса как будто ждал арендатор,  чтобы оглЯдеть очень зорко
всего  художника,  начинаЯ от  черной  ленты  на  панаме  и  до  концов  его
парусиновых туфель, и ответил расстановисто и чуть сузив глаза:
     - ќто совсем не церковь... ќто - часовнЯ...
     - ‚от как?..  —асовнЯ?..  Ђ как же Я видел в окно иконостас, а за ним -
алтарь?.. Џравда, алтарь маленький...
     - Ђ Я вам говорю, что часовнЯ!
     ’ут арендатор подбросил голову и засопел коротким, но тугим ноздреватым
носом, добавив:
     - —то касаетсЯ церкви, то она тут одна, при входе на кладбище.
     - ’у Я видел, конечно, но эта, признатьсЯ, мне нравитсЯ гораздо больше,
- беспечно сказал художник и улыбнулсЯ.
     - ќто  Я  вижу!  -  очень зло ответил арендатор,  и  глаза его теперь -
неподвижные, круглые, Янтарного оттенка - показались художнику знакомыми: он
видел именно такие у подбитого охотником там,  у себЯ на севере, этой весной
Ястреба-тетеревЯтника.
     Ћн сказал арендатору:
     - Ќе только архитектура нравитсЯ...  џ воображаю, какаЯ там должна быть
интереснаЯ живопись, в этой церковке!
     ’огда арендатор протиснул сквозь зубы:
     - џ  вам  говорю,  что  часовнЯ это!..  •отЯ говорить с  вами зрЯ Я  не
обЯзан...
     € добавил в полный голос:
     - Ђ вот попросить вас времени у менЯ не отнимать - это Я могу!
     - Ќе Я  к вам,  вы ко мне подошли,  -  удивилсЯ этому полному и густому
голосу художник.
     - џ  -  хозЯин этого кладбища,  Я  и  подошел,  а  вы  мне тут...  очки
втираете!..  ‚от  пожалуйте с  моего кладбища,  так  как  мне  надо запереть
калитку!
     - Љак так с вашего? - обиделсЯ художник.
     - ‘ арендуемого мною, да-с!.. ‚от и пожалуйте!
     € арендатор придвинулсЯ вплотную к художнику, выпЯтив по-лебЯжьи грудь,
а художник отступил на шаг, выдохнув:
     - ‚от так дичь!
     - “ вас в голове! - крикнул арендатор, наступаЯ. - ‚ голове у вас дичь!
     •удожник оглЯнулсЯ мельком,  куда можно ему  отступать еще,  и  спросил
тихо, но совершенно серьезно:
     - Ђ вы... не сумасшедший?
     ’огда плотный,  рослый человек с  рыжей бородой и в белой толстовке еще
заметнее уЯрчил глаза и, тоже понизив голос, сказал выразительно:
     - џ  т-тебе т-такого сумасшедшего покажу,  что  т-ты  до  города будешь
лететь, как... шар воздушный!
     Ћн сжал добела туго оба кулака, и, убедЯсь, что перед ним действительно
сумасшедший, художник быстро повернулсЯ и пошел в направлении к воротам, все
убыстрЯЯ  шаги  и  предусмотрительно повернув  голову  кзади,  а  сзади  еще
слышалсЯ какой-то неразборчивый, однако нелестный длЯ него густой рык.
     Љогда он  проходил в  калитку,  то  мельком заметил на  дворе слева,  в
открытом сарае, двух ребЯт, похожих на тех, которые рыли могилу, только один
из них строгал рубанком, другой бил молотком по глыбе камнЯ; а дальше, около
церкви,  он  наткнулсЯ на  бабу  в  желтом  платке,  по  виду  -  казачку из
пригородной  слободы,   стоЯвшую  рЯдом  с   другой  бабой,   простоволосой,
приземистой, черной, похожей на армЯнку.
     ќта,   в   синем   нескладном  платье,   полоскала  кучу   бельЯ  около
водопроводного крана,  и художник заметил ее в подробностЯх потому,  что уже
видел ее здесь же в  первый свой приход,  и  потому еще,  что она сама очень
пристально на него поглЯдела.
     Њежду кладбищем и  ближними домами было  пустое поле минут на  двадцать
ходьбы, да и то это был еще не город, а пригороднаЯ слобода казачьЯ.
     •удожник,  часто  в  недоумении подымаЯ плечи и  брови,  остановилсЯ на
полдороге к слободе,  очень закудрЯвленной частыми садами, а когда обернулсЯ
назад,  то увидел,  что странный человек,  назвавшийсЯ арендатором кладбища,
стоит уже без шлЯпы на паперти церкви, напЯливаЯ на толстовку черную рЯсу, а
рЯдом с ним, одергиваЯ эту рЯсу, торчит совсем маленький белоголовый мальчик
в  розовой куцей рубашонке без поЯса,  и  тут же  казачка в  желтом платочке
стоит и держит в руках коричневую соломенную шлЯпу. Џотом все они трое вошли
в церковь.
     ќто так занЯло художника,  что он,  забыв обиду,  подвинулсЯ к церкви и
сам и вошел на паперть.
     ‚  церкви он  увидел попа с  круглой лысиной на  темени,  в  епитрахили
поверх рЯсы.  Ћн служил панихиду,  очень быстро, но отчетливо читаЯ наизусть
все,   что  полагаетсЯ;   казачка  истово  крестилась,  а  мальчуган,  такой
маленький,  не больше,  как лет семи, босой и распоЯсый, совсем не по-детски
серьезно раздувал в  уголку кадило,  делаЯ при  этом  страшные глаза,  потом
спеша понес его попу.
     •удожник достоЯл почти  до  конца  панихиды,  устроившись около дверей,
видел,  как  баба  чмокнула серебрЯный крест,  потом толстую руку арендатора
кладбища и  сунула в  эту  руку рублевую бумажку,  но,  заметив спрашивающий
издали и открыто ненавидЯщий, уже знакомый, обращенный к нему взглЯд круглых
желтых глаз,  вышел. ‘пешить ему было некуда, - он шел медленно, и казачка в
желтом платке, задеваЯ припадающей левой ногой пыльную дорогу, догнала его -
загорелаЯ, с крупными морщинами около рта.
     Ћна  сознательно  забрала  в  сторону,   обходЯ  его,  но  он  спросил,
обернувшись:
     - ќто кто, поп служил вам панихиду?
     €  только  тогда  понЯл,  что  вопрос  получилсЯ совсем нелепый,  когда
казачка, скосив на него строгие белесые глаза, ответила вопросом же:
     - Ќу, а как же не поп?
     - ѓм...  Љонечно... Љак-то он все-таки... € кто же он такой? - несвЯзно
забормотал художник.
     - Љак  это  кто  такой?..  Ћтец ‹ука!  -  еще строже ответила женщина и
Яростно пошла вперед,  заметно пылЯ левой ногой при  каждом танцующем втором
шаге.


II

     ‚ этот день за обедом рыжебородый ‹ука был более,  чем обычно,  строг к
своему выводку, плотно обсевшему круглый обеденный стол.
     ЋтправлЯЯ в полнозубый рот,  отлично приспособленный длЯ речей, пениЯ и
обедов,  ложку за  ложкой,  он  взглЯдывал исподлобьЯ то  на  одного,  то на
другого из  детей и  говорил,  выбираЯ из своего голосового богатства только
средние, глухо рокочущие ноты:
     - Џочему,  ‘тепан,  не подвинешь ты солонки …вфалии,  чтобы не тЯнулась
она через весь стол?..  Ќе-ве-жа!..  ‚ы живете, как на острове, и должны все
держатьсЯ друг за друга зубами и помогать... а ты даже соли сестре подать не
хочешь!
     ‘тепан,  старший, лет шестнадцати, очень широколобый и плотный, больше,
чем все остальные,  похожий на отца и  с такими же круглыми желтыми глазами,
отозвалсЯ, чуть усмехнувшись:
     - Ќужно же  понЯть,  что она за солью тЯнетсЯ!..  ‡ачем ей соль?  ђазве
борщ несоленый?
     - „лЯ менЯ - несоленый, да! - отозвалась …вфалиЯ, откачнув черноволосую
голову,  выпЯтив острый подбородок и  в  то же времЯ заострив кпереди плечи,
что означает у девочек-подростков по четырнадцатому году недоумение, обиду и
вызов.
     - ’ебе соль не нужна,  мне вот тоже не нужна,  а  ей понадобилась после
того, как половину тарелки съела... почему это?
     ’ак  как ‹ука глЯдел в  это времЯ на  среднего сына,  пЯтнадцатилетнего
…втихиЯ, то он, подумав, ответил:
     - џсно: солЯной кислоты в желудке мало.
     Ћн был горбоносый, похож на армЯнина, как мать, сухощав и лупоглаз.
     - Џетр!  “три нос!  -  свирепо поглЯдел в  это времЯ ‹ука на  младшего,
белоголового, лет семи, вытер усы салфеткой и заговорил:
     - ‚от ты понимаешь,  …втихий, насчет кислот, - менЯ этому не учили, - и
мог бы  из  тебЯ доктор выйти,  а  ты  исключен из  школы за мое поповство и
должен кресты строгать...  Ћднако не пенЯй,  - живешь ты на свежем воздухе и
ешь вволю...  цени это!..  Њежду прочим,  займись механикой...  €  ты  тоже,
‘тепан...  “ вас есть свои деньги,  купите книги...  € говорить!  Њеханике и
говорить!..  „ва эти искусства -  основа у  нас всего!..  ‚  сарае работаете
вместе,  - говори друг с другом, говори, - понимаете? - а не молчи!.. ’олько
дураки молчат,  потому им сказать нечего,  а вы -  спорь!.. € не в два слова
спорь,  а  целой речью...  ’акже могилы когда копаете...  Ђ когда отдыхаете,
сломанные часы почини,  примус поправь, - вот какой должен быть ваш отдых...
„арьЯ! ‘иди прилично!
     „арьЯ,  лет десЯти,  такаЯ же белобрысаЯ,  как Џетр,  и  сидевшаЯ с ним
рЯдом,  в  это  времЯ  вздумала ущипнуть братишку за  голую  коленку,  и  он
пискнул.
     - „ом   у   нас  кладбищенский:   арендатору  полагаетсЯ  жилплощадь...
“плотнЯть его здесь некем,  - от этого мы избавлены... Ђ церковь, из которой
Я  ушел сюда,  говорЯт,  не сегоднЯ-завтра закроют:  хор имели,  а певчих не
страховали!..  ’еперь из страхкассы иск предъЯвлЯют в пЯть ты-сЯч,  а?.. ѓде
им такую сумму собрать!  Ќи за что не соберут!  ‡начит,  прикроют...  ’еперь
вопрос: куда оттуда отец Ђфанасий пойдет?.. Ђ мне аренда дана на пЯть лет!..
…ще,  значит,  вам обеспечено четыре года...  четыре же  года -  это срок!..
—ерез четыре года даже и Џетру будет одиннадцать!  Џетру одиннадцать,  „арье
четырнадцать, а тебе, ‘тепан, двадцать! Ља-ко-во?..
     ’ак как приземистаЯ,  в синем,  попадьЯ собирала в это времЯ тарелки от
борща и  устанавливала гору их  на  кастрюле,  чтобы отнести в  кухню,  ‹ука
подмигнул ей как будто даже несколько удивленно:
     - Љаково?  „вадцать!..  ’огда пусть женитсЯ,  если хочет,  и -  на свои
хлеба...  …вфалиЯ -  замуж выйдет... …втихий - он тоже со счетов долой через
четыре года...  ЋстанутсЯ, стало быть, двое с нами: „арьЯ и Џетр... ’а-ак!..
Џокупайте книги,  какие нужно,  ‘тепан и …втихий,  Я тоже буду вместе с вами
механике учитьсЯ!
     ЏопадьЯ сказала только:
     - Ђ у прежнего арендатора на сколько лет бумажка была составлена?  -  и
пошла на кухню с тарелками.
     ‹ука подбросил было голову, кинув ей вслед:
     - Џод  менЯ  не  подроютсЯ,   нет!  -  однако  очень  внимательно  стал
разглЯдывать всех своих пЯтерых и  только коротко чмыхал носом,  а  те  тоже
молчали,  занимаЯсь каждый своим:  ‘тепан щупал немалый уже бицепс на правой
руке,  …втихий  обгрызал заусеницы,  …вфалиЯ расстегивала рукавчики блузы  и
закатывала их  выше локтей,  „арьЯ заплетала распустившуюсЯ льнЯную косичку,
укреплЯЯ в ней голубую ленту,  а Џетр проворной горстью ловил мух над куском
своего хлеба.
     Љомната,  в которой обедали,  была большаЯ,  но стены голые, на окнах -
сетки от мух, потому что окна выходили на двор, откуда тЯнуло запахом сухого
кизЯка.
     Љогда  принесла попадьЯ из  кухни огромную сковороду жареной картошки с
коричневыми кусками печенки посередине и  сама принЯлась накладывать всем на
тарелки, ‹ука сказал ей небрежно:
     - Ђ  этого,  в панаме,  Я с кладбища,  конечно,  прогнал!..  Ќаш брат -
живец, разумеетсЯ, но-о хитрости непомерной!..
     - Џрогнал?.. Ђ он что?.. Џошел? - забеспокоилась попадьЯ.
     - „а ведь ехать ему было не на чем...  пошел, конечно... џ его на месте
застал: подробную опись всему кладбищу делал и... плани-ровал!..
     - —то?.. ‚едь говорила Я!
     “ попадьи застыла ложка в руке,  глаза стали,  как из черного стекла, и
побелел загнутый нос.
     - ’воЯ правда!.. Ћчень расспрашивал насчет церковушки... „лЯ менЯ Ясно:
полкладбища, подлец, хочет оттЯпать!
     - …сли не все! - вставила …вфалиЯ.
     ‹ука посмотрел на дочь, и голос его стал торжественным и важным.
     - €, несмотрЯ что Я его с кладбища погнал, чуть только панихиду Я начал
служить бабе этой,  он, понимаешь ли, тут же, в церковь, и стоит!.. ‚от Џетр
его видел.
     - ‚идел, мама! џ видел! ‚идел!..
     ‚ыпустив зажатую в кулак муху,  Џетр засиЯл,  заболтал ногами,  наконец
поднЯл колени и уткнулсЯ в них подбородком.
     ЏопадьЯ тЯнулась в  это времЯ с ложкой картофелЯ к тарелке …втихиЯ,  но
от беспокойства и  оттого,  что не могла отвести глаз с лица мужа,  высыпала
картофель прЯмо на белую клеенку стола, беззвучно прошептав при этом:
     - € что же он в церкви?
     - Љонечно,  все  осмотрел пристально,  однако в  конце концов смылсЯ...
’еперь он, разумеетсЯ, в отдел местного хозЯйства пойдет: Я мысль его понЯл!
     ‹ука нанизал на вилку сразу несколько кружочков картошки, выбираЯ самую
поджаристую, и, когда она захрустела у него на зубах, добавил:
     - Ђ  мысль  эта  та,  чтоб  за  аренду  полкладбища хо-ро-шую  цену  им
предложить, - вот эта мысль!
     - …сли не всего кладбища! - сказала „арьЯ, протЯгиваЯ тарелку матери.
     - ‚от тебе и четвертый за один год!  ‘колько же будет их за пЯть лет? -
спросила попадьЯ испуганно-тихо.
     Џетр встал на  стул и  старалсЯ свою тарелку протЯнуть к  матери ближе,
чем сестра.
     - ‘Ядь!  -  крикнул на него ‹ука и добавил: - ќтот четвертый - он самый
хитрый...  ’е трое прЯмо ко мне приходили,  не приму ли Я их в долю,  потому
что деватьсЯ им некуда,  а этот...  ќтот окольным путем действовать хочет!..
Ќе иначе у него в местхозе знакомство есть... ‘иди ровно, …вфалиЯ, а то горб
наживешь!.. ќтот по-хозЯйски планировал!..
     - —епуха!  - сказал ‘тепан, дожевываЯ печенку. - „оговор пишетсЯ, чтобы
его соблюдали... ђаз арендный договор есть...
     - ’о его найдут невыгодным, - досказал …втихий, а …вфалиЯ добавила:
     - Љольев набьют, колючую проволоку натЯнут, и все.
     - Џетр!  - крикнул ‹ука на младшего, все еще не получившего картофелЯ и
опЯть вскочившего на стул.
     - € размножитсЯ кладбище наше делением, как инфузориЯ, - угрюмо буркнул
…втихий.
     - Џоди сам в  местхоз,  а не жди!  “знай,  какие у него такие планы,  -
сказала попадьЯ, леденЯ мужа черными стеклами глаз.
     Ќо ‹ука отозвалсЯ бурно:
     - Џланы его?.. Ќа его планы у менЯ свои контрпланы есть!.. € контрпланы
эти Я скорее его, подлеца, могу в дело пустить!.. Џусть он знает: захочу - и
в два счета сделаю!.. Џо-ду-ма-ешь, какаЯ Явилась зеленаЯ тлЯ!.. „арьЯ! ‘иди
смирно, тебе говорЯт, а то выгоню из комнаты вон!


III

     ѓод с  небольшим назад на  прежнего арендатора кладбища поступил донос,
что он в девЯтнадцатом помогал белым. „онос был за подписью ‹уки ‘уховерова,
служителЯ культа,  а  не позже как через месЯц сам ‹ука ‘уховеров,  подписав
еще и другую нужную бумагу, договор с местхозом, перевез сюда свою большую и
дружную семью.
     “воленный из  школы,  ‘тепан начал учитьсЯ каменотесному делу и  теперь
довольно исправно владел  нужными инструментами;  …втихий выполнЯл заказы на
деревЯнные кресты  из  дубовых пластин;  …вфалию пока  еще  не  исключали из
школы,  и  на  ее  обЯзанности было делать в  городе те или иные необходимые
мелкие покупки;  „арьЯ училась дома и  помогала матери на кухне,  а  теперь,
летом,  должна была еще поливать цветы на могилах и посыпать дорожки песком.
Џетр  обЯзан был  помогать отцу  в  церкви,  и  если отец служил заупокойные
обедни, то Џетру, даже и летом, полагалось надевать новые ботинки.
     ’ак  как  со  старыми могильщиками выходили частые споры,  то  ‘тепан и
…втихий взЯлись рыть и могилы сами,  но с тем,  чтобы с каждой отчислЯлось в
их личную пользу по рублю на брата.  ‹ука подумал и  согласилсЯ,  и  этим их
деньгам, которые у него же хранились, велсЯ особый счет.
     Љладбище было обширное.  ѓород основалсЯ еще при Ђлександре I,  и с тех
пор  все  везли и  везли на  это  кладбище покойников -  знатных,  сановных,
чиновных и совсем незнатных, совсем нечиновных. Ћднако нечиновные с течением
времени покрылись одними чиновными,  и  могил без памЯтников и  чугунных или
железных оград в  середине кладбища уже не было,  а ближе к церкви памЯтники
были исключительно из мрамора,  белого,  черного, серого, больших размеров и
очень дорогой работы.
     Ќужно  было  разобратьсЯ в  своем новом хозЯйстве,  и  ‹ука  всесемейно
обошел кладбище, найдЯ на нем много примечательного.
     Ћб  одном вместительном склепе,  в  котором не  было  никаких признаков
гробов,  зато  в  несколько примЯтых кучек разложена была прелаЯ солома,  он
сказал, присвистнув:
     - ќге!..  „а здесь,  кажетсЯ,  босЯчнЯ ночует! ‚ыходит, что это - отель
"ЃосЯк"!..
     Ћ  другом,  где  солома была посвежее и  даже полуприкрыта не  особенно
грЯзными полосатыми трЯпками, он выразилсЯ:
     - Ђ это уж отель "Љомфорт"!.. ’ут ночуют, должно быть, воры...
     ‚ одном месте тесно друг около друга покоились четыре доктора медицины:
”атюшин,  Љолесов,  ђедько и Љозловский. Њожно было подумать, что они умерли
во времЯ борьбы с какою-нибудь эпидемией,  но нет,  - года на крестах стоЯли
разные. ‹ука посопел тугим носом и сказал задумчиво:
     - —то же это тут такое у них, у этих докторов медицины?.. Љонсилиум длЯ
всех покойников?..
     ’ак  разные  участки кладбища стали  называтьсЯ у  них  в  доме:  отель
"ЃосЯк", отель "Љомфорт", "Љонсилиум"...
     Љроме того,  в  одном глухом углу,  где был третий разрЯд могил,  буйно
разросшийсЯ осокорь поднЯл подгнивший снизу  утлый  деревЯнный крест толстою
веткой,  пошедшей от корнЯ; ветка росла, тЯнулась кверху и поднимала легкий,
источенный крест.  ’еперь крест этот виднелсЯ саженЯх в четырех из земли.  Ћ
нем ‹ука тоже сказал проникновенно:
     - ‚от так воздвиженье честнаго животворЯщего креста!..
     ќтот участок стал называтьсЯ "‚оздвиженьем".
     —тобы  разные  темные личности все-таки  не  ночевали в  склепах,  ‹ука
вздумал было поправить там двери и  навесить на  двери замки.  ќто оказалось
ошибкой:  замки исчезли,  а у него на дверЯх поЯвилась записка,  приклееннаЯ
хлебом и составленнаЯ из одних только сильных выражений по его адресу.
     ‹ука думал было идти жаловатьсЯ в милицию,  но попадье показалось,  что
будет еще  хуже.  ’огда на  всЯкий случай ‹ука  купил по  очень сходной цене
двустволку - курковую с расстрелами и сильной отдачей - и повесил у себЯ над
кроватью.  ЏодсыпаЯ под пистоны пороху на  ночь,  чтобы не  было осечки,  он
говорил иногда старшим - ‘тепану и …втихию:
     - Њы здесь, как на острове: за две версты, в случае чего - не добежишь,
не скажешь... Њы на себЯ надеЯтьсЯ должны...
     Љазалось  бы,  что  с  памЯтников,  рассчитанных  на  вечность,  трудно
что-нибудь унести человеку,  да еще ночью,  однако уносили железо с  оград и
вывинчивали большие медные винты, которыми были привинчены мраморные доски к
памЯтникам из гранита.
     ‹ука сделал объЯвление в местной газетке,  чтобы все,  имеющие склепы и
памЯтники на могилах своих родных, в кратчайший срок заЯвили ему, арендатору
кладбища, о своем желании их поддерживать и за ними следить. Ћн ждал неделю,
две, три, - никаких заЯвлений к нему не пришло, никто к нему не ЯвилсЯ.
     ’огда  ‹ука  углубилсЯ  в  изучение  арендного договора  и  однажды  за
вечерним чаем сказал торжественно своему дружному семейству:
     - €так,  чье же это бесхозное имущество? —ьи все эти склепы, памЯтники,
плиты и  ограды?..  †ивых владельцев не оказалось,  мертвые -  не в  счет...
Њестхоза? ђазумеетсЯ... Ћднако описи на все это нет...
     €, сделав желтые круглые глаза почти веселыми, закончил:
     - ’ак недолго дойти до мысли, что имущество это - наше!
     ‘делав этот вывод как бы в шутку,  он в ту же ночь (это было в середине
октЯбрЯ) взЯл свою двустволку и двух старших и пошел окарауливать кладбище.
     Ќе  доходЯ до отелЯ "ЃосЯк",  он сделал выстрел и  потом долго растирал
правую ключицу.
     …втихию  показалось,  что  зашуршало в  дальних  кустах,  что  бегут  с
кладбища к ограде не меньше,  чем в десЯть ног. ‘тепану показалось тоже, что
бегут  двое  или  трое.  Ћтцу  их  ничего не  казалось,  так  был  он  занЯт
потерпевшей ключицей, но все-таки он закричал грозно:
     - ‘то-ой, сукины сыны! ‘трелЯть буду!
     € выстрелил сгорЯча из другого ствола,  после чего бросил свой дробовик
наземь и забормотал испуганно:
     - ЉажетсЯ, перешиб пополам кость!
     Ќаутро оказалось,  что  с  этого  самого отелЯ  "ЃосЯк" снЯли и  унесли
железную дверь.
     Ѓез досок с полным обозначением имен, отчеств и фамилий, чинов, титулов
и  строгих дат рождениЯ и  смерти памЯтники на кладбище потерЯли вложенный в
них  смысл,  стоЯли под  деревьЯми,  как украшениЯ в  парке,  и  кто бы  мог
запретить ‹уке ‘уховерову перемещать их  на свежие могилы,  если они не были
громоздки,  или оставлЯть на  прежних местах,  но  с  новыми покойниками под
ними,  если передвинуть их было трудно?  Љ  ним прикреплЯли старые мраморные
доски (воры брали только медные винты,  а  не  доски),  на оборотной стороне
которых выбивал ‘тепан новые надписи и даже бронзировал их,  чтобы они имели
вполне богатый вид.
     ’ак движимое имущество кладбища передвигалось,  или в  него вкладывалсЯ
новый, современный смысл: новизна всегда победоносна.
     Џравда,  памЯтники шли очень дешево, но все-таки за них хоть что-нибудь
давали.  Љогда же один из мавзолеев, представлЯвший глыбу красного гранита с
очень  удачно  сделанными античными горельефами,  хотели  вывезти отсюда длЯ
украшениЯ соседнего курорта,  ‹ука  этого не  позволил сделать,  и  довольно
сложнаЯ переписка по этому поводу между курупром, местхозом и ‹укою так пока
и кончилась длЯ курупра ничем.
     Ќа  воротах кладбища это именно ‹ука,  а  не его предшественник укрепил
расценок  мест  и  список  правил,  обративший на  себЯ  внимание художника.
„овольно длиннаЯ чернаЯ  железнаЯ таблица белыми  четкими буквами и  цифрами
предупреждала,  что место в первом разрЯде стоит десЯть рублей,  во втором -
семь с полтиной, в третьем - пЯть; что вырыть могилу стоит четыре рублЯ; что
посетители  могил  своих  родственников должны  обращатьсЯ  за  пропуском  к
арендатору кладбища;  что  посторонним лицам вход на  кладбище воспрещаетсЯ;
что  перелезать через  ограду,  рвать  цветы,  ломать  деревьЯ,  ночевать  в
кладбищенских  склепах  воспрещаетсЯ  под  угрозой  штрафа,  а  расхитителей
кладбищенского имущества ждет  строгаЯ кара  по  такой-то  статье уголовного
кодекса.


IV

     Љогда  художник  почувствовал,   что   ему   недостает  этой  маленькой
кладбищенской церковки,  что  она  ему очень необходима,  она показалась ему
истинным чудом архитектурного искусства.  ђисунок его  был  не  закончен,  -
нужно было сделать другой и  взЯть длЯ  этого другую точку,  левее,  ближе к
окну с запыленными стеклами.
     Ћб арендаторе кладбища теперь -  это было через два днЯ - он думал, что
тот был просто сильно выпивши, и когда увидит его на кладбище, то извинитсЯ,
конечно.
     ‘мотрЯ  на  картины  старых  мастеров,   видишь  не  только  краски,  в
большинстве  очень   потускневшие,   постаревшие,   часто   потерЯвшие  даже
соотношениЯ,  о  которых можно только догадыватьсЯ,  -  нет,  видишь еще  за
каждой и самого мастера и прослеживаешь,  как именно клал он свои краски, но
длЯ этого нужно всмотретьсЯ и вдуматьсЯ.
     ’ак и художнику хотелось именно теперь,  после знакомства с охранителем
редкостной  церковки,   присмотретьсЯ  уже  по-настоЯщему,   вдумчиво  к  ее
архитектуре и  к  старой живописи ее  икон,  хотЯ бы  через окно,  затЯнутое
пыльной железной решеткой.
     …му даже начинало казатьсЯ, что он сделал какое-то открытие.
     Ѓывает,  что  валЯетсЯ между мусором,  хламом и  голубиными гнездами на
чердаке,  среди калеких венских стульев и  двуногих табуреток,  какой-нибудь
старинный,  весь скульптурно-резной дубовый стул,  привезенный еще при Џетре
‚еликом из-за  границы каким-нибудь из его "денщиков",  уже рассохшийсЯ,  но
еще такой массивный,  что с  трудом можно его поднЯть,  и  такой непобедимой
крепости, что даже жуки-точильщики ломают на нем свои челюсти.
     ‚осторг любителЯ и  знатока при находке на чердаке в  захолустье такого
стула  бывает  безмерен.  ’ак  и  художник с  севера убеждалсЯ все  больше и
больше,  глЯдЯ на свой рисунок и вспоминаЯ,  что какой-то большой мастер лет
сто назад делал чертеж этой церковки,  а  может быть,  и  сам наблюдал за ее
постройкой.
     ‚ тот день, когда художник пошел снова на кладбище, с утра был дождь, и
он  надел  свою  необычайного покроЯ куртку из  темно-зеленого Њанчестера и,
подходЯ к  воротам,  глЯдел направо,  на  этот одноэтажный каменный,  весьма
таинственный дом с высоким крыльцом и тощим палисадником,  присевший тут же,
за  большой церковью,  -  не покажетсЯ ли оттуда снова желтоглазый человек в
толстовке, в коричневой соломенной шлЯпе. Ќо показалась в деревЯнных воротах
сараЯ, примкнувшего к самой кладбищенской ограде, знакомаЯ уже, приземистаЯ,
черноволосаЯ женщина в  синем,  подошла к  калитке железных ворот  кладбища,
потопталась около них немного и тут же скрылась во двор.
     •удожник понЯл, что это она запирала калитку, заметив его издали.
     ЏодойдЯ,  он подумал, что, должно быть, принЯто тут платить за вход, и,
чтобы найти,  кому уплатить,  вошел в ворота сараЯ и стал,  потому что синее
платье очень проворно мелькнуло куда-то  в  темный угол,  откуда выдвинулась
широколобаЯ,  широкоплечаЯ,  мрачнаЯ фигура парнЯ с молотком в руке.  Џарень
этот  (художник принЯл его  за  кузнеца) переложил молоток из  левой руки  в
правую  и  глЯнул на  него  очень  недоброжелательно,  потом  ушел  куда-то.
„вухмесЯчный,  не больше,  очень сытый,  чистенький, короткомордый поросенок
пробегал по двору,  скулЯ,  но вдруг,  увидЯ его, чужого, остановилсЯ, крутЯ
хвостиком,  поднЯл на  него  пЯтачок и  хрюкнул вопросительно;  потом  боком
отбросилсЯ на шаг и  хрюкнул недоуменно,  а когда загремела железнаЯ толстаЯ
цепь у конуры, хрюкнул неодобрительно и кинулсЯ со всех ног, тонко визжа.
     €з-за  конуры  поднЯла  большую  лохматую голову  песочного цвета  и  с
мутными глазами собака,  лежавшаЯ там в  тени,  и  ударила,  как в  колокол,
несколько раз подрЯд, с ровными промежутками, не спеша, выжидаЯ, однако и не
обещаЯ напрасных надежд.
     ‘ильно пахло коровой,  рылись в навозе куры,  - люди Явно спрЯтались, и
художник счел за  лучшее ключа от калитки не спрашивать:  в  нем пробудилась
всЯ присущаЯ ему застенчивость и  скромность.  Ћн  пошел вдоль кладбищенской
стены,  над  которой нависали густые деревьЯ,  уже  не  думаЯ попасть к  той
маленькой церкви в  этот день,  а  только желаЯ остыть в тени,  так как день
после дождЯ утром неожиданно оказалсЯ жарким.
     Ћн  замечал  в  степи  за  кладбищем на  самом  горизонте даже  журавли
колодцев на  казачьих хуторах,  до  такой степени прозрачен стал после дождЯ
воздух,  а с другой стороны,  вправо от города,  синели небольшие,  отдельно
стоЯщие горы,  похожие на исторические курганы,  и  к  югу будто задержались
близко к  земле  белесые извилистые облака и  остановились:  это,  он  знал,
блистали снежные верхушки Љавказского хребта.
     ‚  нескольких  местах,  заметил  художник  идЯ,  каменнаЯ  из  плотного
известнЯка стена кладбища была разобрана,  но  потом заделана снова,  и  эти
заплаты издали бросались в глаза.
     Ќо  совсем уже неожиданно длЯ себЯ в  одном из таких проломов вверху он
увидел  арендатора кладбища,  который  орудовал широкой  лопаткой каменщика,
накладываЯ из ведра известь и умащиваЯ тЯжелый камень в пролом.
     Џравда, он был уже не в коричневой шлЯпе, а в серой рабочей кепке, не в
белой толстовке,  а  в  какой-то  дырЯвой на плечах казинетовой блузе,  и  с
первого взглЯда даже не узнал его художник и прошел бы мимо,  пожалуй,  если
бы не ожег его тот огнем незабываемых желтых круглых глаз.
     Ћн  не  успел  посторонитьсЯ,  как  комок  извести,  ловко  брошенный с
лопатки, упал на его темно-зеленую куртку.
     - ќто...  что такое,  а?.. ‚ы... ’ы как это смеешь? - крикнул художник,
так как этим он был возмущен донельзЯ.
     Ќо ‹ука -  он стоЯл с той стороны высокой ограды - заорал и сам во весь
свой могучий голос:
     - —то-о?  "‘мею"?..  џ смею тебе и шею свернуть!..  ’ы видишь - человек
работает? —его под стенку лезешь?
     €  он  схватил большой кусок щебнЯ и  поднЯл его  над  головой с  Явным
желанием запустить им в человека, намерениЯ которого были длЯ него Ясны.
     •удожник оглЯнулсЯ кругом,  ища защиты, но никого не увидел и попЯтилсЯ
от  стены  в  поле.  Ћн  пЯтилсЯ долго,  боЯсь  оборачиватьсЯ,  чтобы успеть
уклонитьсЯ  от  камнЯ,  если  этот  совершенно умалишенный,  неслыханный поп
вздумает  действительно  его  бросить,  и,  только  отойдЯ  так  на  большое
расстоЯние,  потрЯс  в  сторону стены  тощим  кулаком и  принЯлсЯ очищать от
извести свой Њанчестер.
     Ќа другой день он выехал из этого города дальше к югу, где белели горы.
‚о ‚ладикавказе они были уже рукой подать,  и по ‚оенно-ѓрузинской дороге он
ехал  к  ним  на  легковой машине,  угорело мчавшейсЯ.  €нгуши на  двуколках
попадались навстречу (день  был  базарный).  офер,  рЯдом  с  которым сидел
художник, вертел свое колесо и, должно быть, очень был замучен зубною болью,
потому что был обвЯзан платком и то и дело плевал на дорогу.  Ћднажды кто-то
сидевший сзади сказал громко:  "‚он замок ’амары!"  -  но художник так и  не
разглЯдел на  склонах  гор  никакого  замка.  ’ерек,  так  воспетый поэтами,
оказалсЯ очень мелкой и чрезвычайно мутной речонкой. Људлатые буйволы, с ног
до  головы вымазанные илом,  стоЯли на его островках или заходили по грудь в
воду.  ‚ысоко и далеко от воды торчали вдоль шоссе плетневые дамбы и фашины.
ђазвалины бывших военных постов кое-где  виднелись...  •удожник жадно впивал
то  темную хвойную зелень на горах,  то светлую,  Яркую зелень горных лугов;
наконец, проехали ‹арс, и открылсЯ Љазбек, ослеплЯюще белый с сахарно-синими
тенЯми,  и  на станции Љазбек шофер сделал остановку на час,  чтобы полечить
больные зубы  водкой.  ’олпа ребЯтишек облепила художника и  вперебой совала
ему куски горного хрусталЯ и  серного колчедана:  "Љупи!..  „енег не  хочешь
давать,  дай карандаш..." ѓрузинки - почему-то все очень некрасивые - носили
здесь воду  в  древних горлатых темномедных кувшинах,  держа их  на  широких
плечах очень устойчиво.  ‚  ресторане он ел форель и  пил фруктовую воду,  а
когда хозЯин подал ему счет, сказал ему удивленно:
     - Ћднако и дерете же вы, почтенный! —то же это за цены!
     - ‡а-де-ре-ешь!  -  ответил хозЯин спокойно.  -  Ќе то что цены, и ноги
задерешь, когда шесть тысЯч одной аренды платишь!
     Џообедавши,  он  пошел было  через мост на  другой берег ’ерека,  чтобы
дойти до  Ќарзана,  но  оказалось,  что не успеет,  и,  только полюбовавшись
необычайной зеленью долины, вернулсЯ. Њонастырь отчетливо рисовалсЯ на горе,
но  к  нему поднЯтьсЯ тоже не было времени.  ‡ато маленькаЯ церковь в  самом
селении Љазбек до того напомнила ему другую недавнюю маленькую церковь,  что
он  ахнул.  ’е  же  почти (но  только художники знают,  что значит "почти" в
искусстве) были  линии стен и  карнизов,  такаЯ же  четырехугольнаЯ аспиднаЯ
черепица,  неплохо и  тут  была прилеплена крошечнаЯ колоколенка,  только от
колокольчиков вниз тут тЯнулась веревка,  а на фронтоне не голубь в кругу из
лилий  -  пара  львиц  или  барсов,  очень  грубо,  но  энергично сделанных,
разрывала зубами и  не могла разорвать круглую железную цепь.  ’ут же была и
надпись: "Ђлександр I" - у хвоста одной львицы и "1821" - у хвоста другой.
     ќта церковка оказалась вполне доступной длЯ осмотра.
     Ћчень ветхий старик в рыжей овчинной шапке, церковный сторож, отпер ему
двери,  и  художник  мог  досыта  налюбоватьсЯ творениЯми  прихотливой кисти
какого-то  давно истлевшего в  земле своего собрата,  у  которого женщины на
иконостасе все  вышли  краснощеки и  очень далеки от  целомудриЯ,  мужчины в
тогах  и  хитонах  искрились  неподдельной  веселостью,   ангелы  имели  вид
шаловливый. ‘тарик, шмурыгаЯ по каменному полу тЯжелыми опорками, зажигал на
подсвечниках огарочки очень  тоненьких свечек,  должно  быть  желаЯ  создать
настроение длЯ  молитвы,  но  художнику  не  хотелось  молитьсЯ.  ‘  большим
любопытством  разглЯдывал  он   на   хоругви  белого   конЯ   под   ѓеоргием
Џобедоносцем.  Љонь  этот с  очень тонкими,  не  знающими устали ногами имел
густой хвост,  чудесно закрученный в  три Яруса,  и  и из ноздрей его пышало
пламЯ.
     Љогда же художник заглЯнул в алтарь, то первое, что там он увидел, была
крыса, попавшаЯ в огромную стоЯвшую на полу крысоловку.
     •удожник знал о бедности церковных мышей,  но не мог понЯть,  как и чем
могли питатьсЯ большие крысы в такой маленькой и сплошь каменной церкви.  Ћн
хотел узнать это от старика,  но старик с такой жадностью и такими дрожащими
руками припал к  крысоловке,  что ничего ему не  ответил.  „олжно быть,  она
грызла иконостас, потому что он был холщовый.


V

     ‚  тот  день,  когда художник в  последний раз  был на  кладбище,  ‹ука
‘уховеров сказал о нем за обедом зло и торжественно:
     - Љак во-олк голодный около стада ходит,  -  так и  он!..  € даже стену
шагами мерЯет, подлец.
     €,  бросив тут же круглый взглЯд на старшую дочь, добавил раскатисто, в
средних нотах:
     - …в-фа-лиЯ! “бери плечи!
     ‚ечером ‘тепан и  …втихий собрали свои кирки и лопаты (‘тепан на всЯкий
случай взЯл  еще  молоток и  зубило) и  пошли  вместе с  отцом,  который нес
фонарь,  работать в  усыпальнице,  а  не  больше как через неделю ‹ука стоЯл
около маленькой церкви в  своей выходной толстовке,  снЯвши шлЯпу и  вытираЯ
толстую красную шею  платком;  рЯдом  с  ним,  наблюдательно переломившись в
поЯснице, стоЯл молодой (или не так уж молодой - трудно было понЯть) человек
из местхоза, маленький, весь бритый, щуплый, с аккуратно обточенной головой,
голой и загорелой, так как, следуЯ твердым убеждениЯм, ходил он без шапки, и
портфель он держал скатанным в  трубочку,  потому что была в  нем всего одна
бумажка,  набросаннаЯ им еще там,  в  городе,  -  здесь ее нужно было только
подписать после осмотра осевшей и треснувшей церкви.
     ЏрельстившаЯ  художника  церковка  треснула  во  всю  вышину,   как  от
землетрЯсениЯ;  даже  аспиднаЯ  черепица  ссунулась вниз,  а  несколько штук
упало.
     - ѓм...  вот как!..  - сказал загорелоголовый, задумчиво побарабанив по
гладкому  темени  костлЯвыми пальцами.  -  Ћтчего  же  она  все-таки?  ЉакаЯ
причина?
     - Ћ-че-видно, действие почвенных вод, - вздохнул ‹ука, - почвенные воды
подмыли фундамент... как Я и докладывал в местхозе.
     - „а, это у менЯ записано... ’ам что - подвал внизу?
     - ЌазываетсЯ - склеп, а не подвал, но, разумеетсЯ, подвал, а то что же?
‹ежат  там  преподобные  генеральские  мощи...   спрЯтаны  от  тлениЯ  (‹ука
усмехнулсЯ и покачал головой).  Ђ наследников никого,  похоже, не осталось в
нашей ‘оветской стране: не иначе, за границей спасаютсЯ... ’ак что поправить
некому.
     - Љак это по-пра-вить?.. —то поправлЯть?.. ‚от это?
     ‘ерые  небольшие глаза  в  круглых больших очках поднЯлись на  ‹уку,  а
костлЯвый палец левой руки уперсЯ в трещину на крыше,  котораЯ пришлась чуть
ниже колоколенки.
     - ќто -  прекрасный повод,  чтобы разобрать ее  до основаниЯ,  а  чтобы
по-пра-влЯть, - шалишь! ЏоправлЯть такие капища мы не позволим!..
     - Ђ если кто захочет новую такую воздвигнуть? - робко спросил ‹ука.
     Ќо  этот  вопрос  развеселил молодого человека до  того,  что  он  даже
улыбнулсЯ.
     - Њы  вам  тогда про-пи-шем,  как говоритсЯ,  касторки!  -  протЯнул он
ехидно и начал вынимать бумажку из портфелЯ.
     - Ќо на чей же, однако, счет ломать? Ќа мой, что ли?
     - „а уж не на наш, конечно... ‚ы - арендатор, вы должны и ломать...
     ‹ука покорно пожал плечами и  вздохнул,  и  в  тот же  день вечером,  с
помощью двух своих старших,  начал снимать черепицу и колокола,  а на другой
день  нанЯл  в  городе длЯ  разборки стен  каменщиков и  при  них,  соблюдаЯ
уставную торжественность,  облачившись в  ризу  (Џетр помогал ему  в  этом),
перенес алтарь с антиминсом и иконы в большую церковь.
     ’есаный камень стен сложили штабелем невдалеке,  склеп завалили землей,
и если бы художник вздумал еще раз заглЯнуть на кладбище,  он нашел бы отель
"ЃосЯк",  отель "Љомфорт",  "Љонсилиум",  "‚оздвиженье", но не то, что начал
было зарисовывать в  свой альбом с  таким восхищением и  что не  удалось ему
закончить.
     Ќо художник был уже далеко.
     ‚ремЯ,  времЯ!..  Ћно идет... Ћно бесстрастно отсчитывает секунды, а из
этих  секунд  растут года,  десЯтилетиЯ,  юбилеи,  согбенные спинные хребты,
внуки, правнуки.
     Љогда-то давно, еще перед мировой войной, когда он только что картинами
на  двух выставках заработал себе имЯ,  на это имЯ,  как на ночной огонь,  к
нему в жизнь влетела молодаЯ женщина, и они сошлись, чтобы разойтись вскоре.
€х общее длилось не больше двух недель. †енщина эта была такаЯ же северЯнка,
как и он, но она имела мужа в ’ифлисе, грузина, инженера, и в Џетербург, где
художник  жил  тогда,  приехала  выправить какие-то  бумаги.  Ћн  помнил  ее
довольно смутно:  высокаЯ,  русые волосы, округлые щеки, короткий нос... …ще
он помнил,  что она часто курила и  как-то сказала о  себе в  первый день их
знакомства:  "џ  сквэрнаЯ,  Я  куру!.."  ’ак говорил,  должно быть,  ее муж,
кавказец, а она перенЯла даже и самый выговор его рабски, по-женски.
     Ћн не вспоминал о ней семнадцать лет, но теперь, когда умерла его жена,
памЯть его стала искать в  прошлом женщину и  натолкнулась на  эту случайную
двухнедельную из ’ифлиса. ‚ одном из его старых альбомов уцелела ее визитнаЯ
карточка и на ней -  тифлисский ее адрес.  …е звали ’атьЯной,  а она просила
звать ’амарой.
     €  когда,  приехав в ’ифлис,  художник ходил по улицам,  в нем не суета
большого южного центра звучала,  а только это: "џ сквэрнаЯ, Я куру!.. ’амара
ѓоголашвили..."
     •удожник был бездетен, и, дожидаЯсь в адресном столе справки, он думал,
как  странно это  будет,  и  ново,  и  необычайно,  если вдруг у  него здесь
окажетсЯ сын  шестнадцати лет...  или  дочь!..  …му  казалось,  что коренным
образом должна будет изменитьсЯ тогда его  жизнь,  что  из  этого красивого,
шумного города он тогда уже не уедет.
     Ќо  приговор времени был суров:  не  нашлось в  ’ифлисе ни ’атьЯны,  ни
’амары ѓоголашвили.  €  сразу  как-то  незачем стало  оставатьсЯ в  нем.  Ћн
побывал на горе „авида,  постоЯл на мосту через бешено быструю Љуру, еще раз
вспомнил те четыре слова, какие остались в памЯти, и с ночным поездом поехал
в Ѓатум.
     Ќо  вот  что  увидел он  здесь перед отъездом на  одной узенькой улице:
человека средних лет,  с  белесой бородкой,  в  серой  замасленной блузе,  в
сбившейсЯ  набок  синей  кепке,  котораЯ  стала  в  таком  виде  похожей  на
голландский берет середины семнадцатого века, пьЯного и буйного, обхватили и
тащили куда-то -  домой, должно быть, - двое других его собутыльников, более
трезвых и рассудительных,  из которых один, плотный, чернобородый, напоминал
арендатора кладбища,  каким он его видел в последний раз на стене, другой же
- в  кубанке,  бритый,  но с усами,  лихо торчавшими вверх,  с бородавчатым,
красным,  вздутым лицом, вздернутым носом и маленькими серыми глазками, имел
какое-то сходство,  пожалуй,  с  ђембрандтом,  -  и  пЯть-шесть минут мог он
наблюдать их трех,  пока они проволоклись мимо и закрыли их другие люди. ќто
вышло в своем основном так похоже на то,  что рисовалось в его мозгу, на то,
что  набросал он  как  эскиз длЯ  картины "Ѓезумие Љорнелиса Ѓега",  что  он
усмехнулсЯ грустно:  пьЯнаЯ уличнаЯ сценка в  ’ифлисе 1929 года убила в  нем
трагическую сцену в ѓарлеме 1664 года.
     Љогда же он ехал к Ѓатуму,  за черным окном поезда мелькали прихотливые
живые огоньки,  цвет которых казалсЯ зеленоватым. Ћн вспомнил, - говорил ему
кто-то о летающих светлЯках,  которые будто бы водЯтсЯ на Љавказе, и спросил
с живым любопытством своего соседа:
     - ќто что там?.. ‹етучие светлЯки?
     Ќо восточный длинноносый черный человек в папахе, его сосед, положив на
его колено два горЯчих тЯжелых пальца, ответил:
     - ’ибе скажем так:  э-это искры ад паровоза,  - и густо задышал на него
чесноком.

     1929 г.


Џђ€Њ…—ЂЌ€џ

     Љак прЯчутсЯ от времени.  ‚первые напечатано в "Ќовом мире" ќ 7 за 1930
год.  ‚ошло в сборник "Ћколо морЯ" (ѓ€•‹,  1934) и в €збранные произведениЯ,
том второй,  1937 г., с датой: "„екабрь 1929 г. Љрым, Ђлушта". ЏечатаетсЯ по
собранию  сочинений изд.  "•удожественнаЯ литература" (1955-1956  гг.),  том
второй.

                                                                 H.M.‹юбимов
Last-modified: Fri, 01 Nov 2002 08:08:23 GMT
Ћцените этот текст: