        ‘ергей Ќиколаевич ‘ергеев-–енский. ‘казочное имЯ


                                  ђассказ


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: ‘.Ќ.‘ергеев-–енский. ‘обр.соч. в 12-ти томах. ’ом 3
     €здательство "Џравда", Ѓиблиотека "Ћгонек", Њосква, 1967
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 октЯбрЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------

     {1} - ’ак обозначены ссылки на примечаниЯ соответствующей страницы.


        I

     Љогда  у  областного хозЯйственника,  члена горсовета •ачатурова ЂндреЯ
Ћсманыча родилсЯ сын,  он  сказал своей жене  ‹юдмиле ‘ергеевне,  урожденной
‚ельЯминовой:
     - џ  придумал,  как  мы  его назовем!..  џ  взЯл,  понимаешь,  отрывной
календарь,  и есть там такое имЯ -  ‘адко,  а?..  Њне понравилось... Њой дед
называлсЯ ‘адык.  ‘адык,  ‘адко -  очень между собой похоже...  €  где-то  Я
слышал такое: ‘адко... ѓм, ‘адко... ѓде именно, не могу вспомнить.
     - Ћпера есть такаЯ - "‘адко", - сказала ‹юдмила ‘ергеевна.
     Ћна  хотела было добавить,  чьЯ  это  опера,  но  знала,  что  муж  ее,
хозЯйственник,  все равно минут через десЯть забудет имЯ композитора, и она,
лежа  в  постели,  только  морщила  страдальчески лоб  и  смотрела хмуро  на
блестевшее в соседней комнате, недавно заново отполированное пианино.
     —ерез день Ђндрей Ћсманыч,  Явившись с работы и внимательно вслушиваЯсь
в покрЯхтыванье ребенка, поднЯв к носу палец, сообщил жене:
     - €так,  сделано!.. ‡аписал его в загсе... ЏоЯвилсЯ, мол, на свет новый
советский гражданин ‘адко... Џриходи, кума, радоватьсЯ...
     Ђндрей Ћсманыч был  невысокий,  но  очень плотный,  лет  тридцати пЯти,
бритый и с бритой до синевы круглой,  лобастой азиатской головою, с глазами,
как спелый терн,  и с приплюснутым носом, - он был из “фы родом, - а ‹юдмила
‘ергеевна - рослаЯ красиваЯ блондинка, похожаЯ на англичанку, с длинной шеей
и покато спадающими плечами.
     - ‚се-таки такого свЯтого - ‘адко - нет и никогда не было, - отозвалась
она мужу, чуть улыбнувшись.
     Ћн провел по ней не спеша взглЯдом.
     - Ђ на черта нам эти свЯтые?
     - ‚се равно конечно,  пусть... Џусть он будет ‘адко, а Я буду звать его
‘ашей...
     €,  взЯв  на  руки крохотное существо,  недавно от  нее  отделившеесЯ и
зажившее своею собственной сложной и непонЯтной, трудной и волнующей жизнью,
она добавила нежно:
     - „итенок  мой,  дитенок мой  крохотный!  ’ы  будешь  носить  старинное
сказочное имЯ!
     Ќоситель сказочного имени был  Явно  доволен этим:  он  чмокал губами и
пускал приветственные пузыри.
     ‚  первые месЯцы ‘адко казалсЯ матери (он был у нее первым ребенком) до
такой степени безобразным,  что  она  показывала его своим знакомым женщинам
только в  сумерки и  с ужасом ждала,  что те всплеснут руками и скажут о нем
непосредственно:
     - “род!..  Ќо  ведь  это  же  настоЯщий урод!..  ђазве могут быть такие
нормальные дети?..
     Ћднако они ничего страшного не говорили:  по их мнению, ребенок был как
ребенок. Љогда же они узнавали его имЯ, они восхищались:
     - ‘адко?!.  ‘кажите!..  ‘адко -  гуслЯр новогородский!..  -  и  щелкали
пальцами перед его пуговкой-носом.
     Љ году ‘адко выровнЯлсЯ,  очень располнел,  заговорил,  передвигалсЯ по
комнатам, держась за все встречные предметы.
     Ђндрей Ћсманыч,  наблюдаЯ,  как  он  учитсЯ ходить и  бывает недоволен,
когда ему помогают, говорил с чувством:
     - Ђ что?.. Ћго!.. Њалый далеко пойдет!.. Ќаркомфин будет... а то нет?..
’оварищ •ачатуров, ‘адко Ђндреич!..
     Њаленький ‘адко был единственным ребенком в  семье и  потому становилсЯ
чем старше, тем деспотичнее. —асто, когда было ему три года, гнал он от себЯ
свою нЯньку, скромную старушку:
     - “йди! ‘овсем уйди! ЏротивнаЯ!
     - ‚от ты  уж какой богатый стал!  ЌЯнька уж тебе не нужна оказалась!  -
притворно удивлЯлась старушка и разводила руками.
     - “йди!
     - “йду, когда такое дело...
     € уходила.  Ќо один ‘адко долго оставатьсЯ не мог.  Њинут через пЯть он
уже звал ее, сначала тихо:
     - ЌЯ-Янь!
     Џотом погромче:
     - ЌЯ-Янь-ка!
     Ќаконец во весь голос:
     - ЌЯ-Я-Я-Я!..
     ’огда поЯвлЯлась хитраЯ старушка и  как ни в чем не бывало начинала его
занимать.
     - Ђ вон,  посмотри-ка,  собачка!..  Ђх,  какаЯ знаменитаЯ собачка! ‘ама
рыженькаЯ, ушки черненькие, глазки - Янтарики!..
     ‘адко тЯнулсЯ к  окну,  чтобы посмотреть собачку,  но старушка говорила
жалостно:
     - Ђх, досада какаЯ нам! „а ведь взЯла, подлаЯ, и убежала!
     Ќо  ‘адко замечал,  что она выдумала свою собачку,  и,  глЯдЯ на нЯньку
исподлобьЯ, кивал укоризненно головой.
     Џри  нем  нельзЯ было  сказать ничего такого необычного,  чтобы  он  не
обратил вниманиЯ,  не  заметил и  не запомнил.  Љак-то зашел к  ним в  гости
председатель горхоза,  немолодой уже человек,  член ‚–€Ља,  Љарасев и сказал
‹юдмиле ‘ергеевне:
     - „а вы менЯ очень не угощайте, хозЯюшка, Я все ем без разбора... кроме
гвоздей и мыла, конечно...
     ’огда из  своего угла,  где  он  был занЯт игрушками,  вышел изумленный
четырехлетний ‘адко и - палец во рту - спросил его тихо, но настойчиво:
     - € вак-су ешь?
     Ѓольшую подушку он называл подухой,  столовую ложку -  логой, отцовскую
фуражку  -  фурагой,  тщательно  подразделЯЯ все  предметы  на  маленькие  и
большие.
     ѓоворить он  начал речисто,  чисто,  убедительно и  однажды на  детской
площадке побил девочку одних с  собою лет за  то только,  что она сюсюкала и
картавила.  Љто-то из ее домашних научил ее читать наизусть старые стишки, и
она их вздумала читать на площадке, как дома, - нараспев и враскачку, - так:

                Њальсиска сиганенок,
                „лЯ всех сюзой лебенок
                   ‘илетка бедный Я;
                ѓде есть землЯ и небо,
                ‚ода и колька хлеба, -
                   ’ам едина моЯ!

     ‘адко послушал-послушал и вдруг серьезно и сердито начал колотить ее по
спине кулаками.
     Љогда его оттащили и  спросили,  за что он бил девочку,  ‘адко ответил,
возмущенно передразниваЯ:
     - ‘е-лед-ка беднаЯ!..  €шь!.. Љолька хлеба!.. Ђ не умеешь говорить, так
и не суйсЯ!.. ’оже!.. ‘юзой лебенок!..
     ‘казали об этом Ђндрею Ћсманычу и просили не пускать сына на площадку в
течение недели.
     •ачатуров гладил сына по  круглой,  как  у  него самого,  вместительной
голове и говорил жене:
     - Ќу что? Ќе волеваЯ натура?.. ‚от то-то и есть!
     Ђ ‘адко ворчал:
     - Ќа неделю!.. ’оже еще!.. „а Я совсем туда больше не пойду!.. Ќикогда!
‘овсем! Ќикогда! Ќикогда! Ќикогда!
     (Љогда он волновалсЯ, то повторЯл одно и то же слово по нескольку раз.)
     ‚ пЯть лет он уже читал, писал крупным, прЯмым почерком и решал простые
задачки.
     ђаз как-то вздумал спросить отца:
     - Џапа, а ты знаешь, что случилось, когда... у мальчика было две монеты
в две и три копейки, а он одну потерЯл?
     - —то случилось тогда?
     - „а.
     - —то же тогда могло случитьсЯ?.. Џлакал он, должно быть, этот мальчик?
     - —то ты,  папа? ‚ арифметике?.. - удивилсЯ ‘адко. - ‚ арифметике никто
никогда не плачет!
     ‘ам же он и вне арифметики старалсЯ плакать как можно реже.
     Љогда будил его отец по утрам:
     - Ќу-ка, ‘адык, вставай!
     - Ќе рычи, сделай милость! - отзывалсЯ ‘адко, не открываЯ глаз.
     Ђ  когда однажды и  отец и  мать его ушли на  собрание,  оставив его на
попечение нЯньки,  а  к  нЯньке  зашла  нЯнька  из  соседней квартиры и  обе
старушки заговорились при вечерней лампе на кухне,  ‘адко слушал их, слушал,
переводЯ глаза с одной на другую, наконец покачал головой, вздохнул и сказал
задумчиво:
     - ‘идЯт,  как два чертика,  и болтают!..  Ђ моЯ нЯнька и забыла совсем,
что мне надо ужинать и спать!
     ѓлаза у него были большие,  серые,  с длинными ресницами, как у матери,
нос же  не ее,  не прЯмой,  а  скорее приплюснутый,  как у  отца,  отцовский
подбородок, но матерински тонкие губы; и цветом волос, теперь очень светлых,
но которые должны были скоро зазолотеть, он вышел в мать.
     ‹юдмила ‘ергеевна,  сама очень неплохо игравшаЯ на пианино, стала учить
его музыке и поражалась его слуху.
     - “ него почти аб-со-лютный слух,  а ты говоришь: ко-мис-сар!.. €з него
не комиссар, из него композитор может выйти! - говорила она восторженно.
     - €  на  кой же черт он тогда будет кому-нибудь нужен?  -  удивлЯлсЯ ее
восторженности Ђндрей Ћсманыч.
     Ќо все-таки сам же купил ему балалайку,  которую так полюбил ‘адко, что
даже и ночью она висела над его постелью.


     Љак-то Ђндрей Ћсманыч был свободен от горхозных дел и, выспавшись после
обеда,  оказалсЯ очень семейно настроен. Ћн посадил сынишку к себе на колени
и спросил его:
     - —то же ты, житие своего ангела знаешь?
     - Љакого ангела?..  Ќе знаю никаких ангелов!..  Џусти, Я сейчас воробьЯ
сшибу рогаткой!
     Ќо отец не пустил его, отцу захотелось пожаловатьсЯ на свое прошлое.
     - ‚от ты  даже и  не знаешь,  а  кому ты этим обЯзан?  Ќам!  ќто мы все
подобное списали со счетов долой... Ђ менЯ вот заставлЯл поп учить наизусть,
а?  †итие моего "ангела" ЂндреЯ Џервозванного...  € сейчас даже помню Я, что
он "водрузил крест на горах киевских"...  ‚о-дру-зил!.. Ђ? Ќе понимаешь?.. €
Я тоже...  ѓоворЯт:  ‚‘Ќ•, например, это как сказать? Ќи на что, говорЯт, не
похоже... Ђ "водрузил", это на что-нибудь похоже? Џогоди-ка, к нам, говорЯт,
летом  опера  заедет на  три  спектаклЯ...  ‚друг  эту  самую  оперу "‘адко"
поставЯт?.. ‚от ты и узнаешь житие своего ‘адко...
     - џ и так знаю, - бойко отозвалсЯ ‘адко. - Ћн был гость новгородский...
     - ѓость?.. Љак это гость?
     - „а-а! Ѓогатый купец...
     - Ќэпман?
     Ќо тут маленький соскользнул с толстых отцовских колен,  стал в дальнем
углу комнаты, зажав рогатку в левую руку, поднЯл голову и начал читать сразу
в голос:

                ‘идит у царЯ водЯного ‘адко
                € с думою смотрит печальной,
                Љак морЯ пучина над ним высоко
                ‘инеет сквозь терем хрустальный...{135}

     €  дочитал всю эту длинную балладу до  конца,  не  сбившись ни в  одном
слове. Ђндрей Ћсманыч удивилсЯ. Ћн сказал даже смущенно немного:
     - Ћднако,  шельма ты  этакий!..  ’ы  как  же  так  это,  а?..  “  тебЯ,
оказалось,  очень хорошаЯ памЯть, ‘адык!.. “ тебЯ памЯть, она, пожалуй, даже
лучше,  чем у менЯ!..  ѓм... вот как!.. Ќу-ка, иди сюда, - Я тебЯ поцелую за
это!
     - ’оже еще!..  Ѓуржуазные предрассудки какие!..  -  скривил губы ‘адко,
схватил рогатку и выбежал стрелЯть воробьев.
     ќто было в мае,  а в июле действительно, как и ждала ‹юдмила ‘ергеевна,
к ним в город приехала опера, и ставили "‘адко".


     Ћбластной  центр,   в  котором  хозЯйствовал  •ачатуров,  по  величине,
пожалуй,  был и  не из малых,  но благоустроен плохо.  Ђндрей Ћсманыч ставил
себе в  заслугу,  что  это  он  осветил его почти до  окраин электричеством.
Ћднако по-прежнему,  по-старому,  осенью здесь было черноземно-грЯзно, летом
чрезвычайно пыльно,  зимою сугробно, и по-старому во времЯ Январских морозов
мерзли галки и падали комьЯми в снег.  Љогда цвела черемуха, на здешней реке
был лещовый ход. ’огда на лодках или на узеньких гатЯх, обнесенных плетнЯми,
здесь и там сидели рыбаки с удочками-лещовками.
     Њаленький ‘адко если что и  любил в своем городе,  то только мартовских
жаворонков и майских соловьев; к остальному же относилсЯ равнодушно.
     ’ого  "почти абсолютного слуха",  который был  найден у  него  матерью,
‘адко  не  имел,   конечно,   как  не  имели  его  многие  весьма  известные
композиторы,  но  все,  что он видел кругом,  он неизменно переводил на Язык
звуков,  и  даже  когда говорил с  отцом,  он  почему-то  старалсЯ говорить,
прижимаЯ подбородок к шее,  чтобы слова выходили густыми, по-бычьи хриплыми,
а  когда говорил с  матерью,  как  можно выше  поднимал голову,  чтобы слова
выливались звонкими,  красивыми,  светловолосыми: мать была длЯ него высокий
регистр клавишей, отец - низкий.
     ‘адко любил четкую,  хотЯ и  неторопливую походку матери и то,  как она
пристально смотрела на  все своими немного близорукими большими глазами.  …е
сильные  с  широкими подушечками пальцы  пианистки он  любил  прикладывать к
своим щекам и крутому лбу и просить при этом:  -  Њама,  играй!..  €грай же,
мама!..
     € когда мать перебирала пальцами,  ему казалось совершенно непритворно,
что в нем звучат то нежнейшие,  в пианиссимо,  мелодии, то целые бури, целые
ураганы звуков.  ’ак бывало часто зимними вечерами,  когда мать сидела около
его постели. ќто его блаженно утомлЯло, после этого он засыпал, улыбаЯсь.
     Ћперу "‘адко" ставили в летнем театре. Љак раз перед этим шел проливной
дождь,  улицы  были  непроходимо грЯзны,  -  едва  смогла  ‹юдмила ‘ергеевна
добратьсЯ со своим маленьким ‘адко в театр к середине увертюры.
     Љогда  на  "почестном пиру" в  хоромах "братчины" новгородской поЯвилсЯ
гуслЯр ‘адко, несЯ перед собой гусли, и покрыл голоса пировавших его звонкий
тенор, ‹юдмила ‘ергеевна шепнула сыну:
     - ‚от ‘адко!
     - ЌастоЯщий?..
     Њаленький ‘адко был страшно взволнован тем, что видит ‘адко настоЯщего.
Ћн вскочил на свой стул и  глЯдел на него во все глаза,  пока не дернули его
за рубашку сзади. Ћн шепнул матери:
     - Њама! Џравда, он был такой красивый?
     Њаленький теперешний ‘адко плохо понимал,  о чем на старинном Языке пел
в   своей  длиннейшей  арии  большой,   настоЯщий  ‘адко,   -   что  это  за
"€льмень-озеро",  что это за "бусы-корабли" или "дружинушка хоробраЯ",  - но
раза три он вскрикивал восхищенно:
     - Ља-кой голос!.. ‚от это голос!..
     €  забывчиво сжимал изо  всех сил  пальцы матери,  так  что даже и  она
шепнула ему:
     - Ќе волнуйсЯ, побереги пыл!..
     „альше раскрылось €льмень-озеро,  на нем заманчивые морские царевны,  и
маленький ‘адко уже не  вскрикивал,  он  только взглЯдывал иногда на  мать и
слегка  толкал ее,  чтобы  и  она  глЯдела лучше.  Ђ  когда  ‘адко  большой,
настоЯщий,  обнЯл  царевну ‚олхову,  ‘адко  маленький прильнул губами повыше
локтЯ к обнаженной до плеча полной и белой руке матери и так сидел, и только
когда приподнЯлсЯ со дна на поверхность озера морской царь, он снова вскочил
проворно на стул, чтобы лучше видеть, и прошептал матери на ухо:
     - Ћго!.. ‘трашный!
     Ључи золота,  выловленные ‘адко большим из озера сетью,  очень поразили
маленького:  он видел золото только в зубах товарища Љарасева, - мать же его
не носила никаких золотых вещей, и теперь он спросил ее, пораженный:
     - ќто настоЯщее?
     Ќо народ на сцене и  "настоЯтели",  и  "волхвы",  и  "скоморохи" -  так
казалось ‘адко  маленькому -  только  мешали  делу,  и  голоса  у  них  были
козлиные.
     Љорабли на море понравились маленькому,  и  у него похолодело в сердце,
когда осталсЯ ‘адко -  хозЯин тридцати кораблей -  один на доске в  море,  и
потемнело на сцене,  и взошел круглый месЯц,  и под пение царевны ‚олховы он
опустилсЯ в морскую глубь.
     Љак раз в то времЯ,  когда представлен был терем морского царЯ, там, за
сценой,  над городом,  хлынул крупный и частый дождь, может быть и с градом,
потому что забарабанил он сразу и оглушающе по тонкой, не забранной потолком
крыше театра.  Ќе  было слышно ни  одного слова из  того,  что  пели морские
царевны,  которые прЯли прЯжу и плели венки,  но ‘адко маленький слышал, как
говорили кругом него:
     - ‚от это как раз кстати длЯ подводного царства!
     - Љак же мы домой дойдем,  ‘аша?  - испугалась ‹юдмила ‘ергеевна, но на
сцене ‘адко,  большой,  настоЯщий, спускалсЯ на раковине прЯмо перед морским
царем, сидевшим на троне, и гусли были у него в руках.
     - Ћн там! - таинственно сказал матери ‘аша.
     Ђртисты на сцене старались петь громче,  чтобы перекричать дождь, и все
поглЯдывали на крышу,  как бы сомневаЯсь в ее прочности. Њорской царь пускал
рокочущие басовые  ноты,  страшно  выпучиваЯ глаза,  даже  ‘адко  не  всегда
покрывал гул сверху своим звонким тенором, но маленькому ‘адко казалось, что
так именно и нужно.  Ћн понимал, что идет дождь там, наружи, но это ощущение
воды сверху,  лившейсЯ потоками,  оно  было необходимо ему сейчас:  отовсюду
вода,  -  ведь это -  море, - и ‘адко играет перед морским царем на гуслЯх и
поет... € он доволен: он - жених ‚олховы-царевны, сейчас будет их свадьба.
     „ождь перестал барабанить по крыше как раз в  то времЯ,  когда начались
веселые свадебные песни и плЯски. Њорской царь, плЯшущий со своей ‚одЯницею,
- это  очень  понравилось маленькому ‘адко:  он  начал  хлопать в  ладоши  и
кричать:  "Ѓраво!" ЏлЯсали ручейки и речки,  плЯсали золотые рыбки,  плЯсали
царевны,  и  совсем некстати поЯвилсЯ какой-то ‘тарчище и выбил из рук ‘адко
гусли.
     Џосле четвертого действиЯ многие стали выходить из театра.  Ќе досидела
до  конца  и  ‹юдмила  ‘ергеевна,  боЯсь  темноты и  опасаЯсь нового  дождЯ.
Џромочивший ноги на обратном пути и прозЯбший ‘адко маленький несколько дней
болел лихорадкой,  но  на своей балалайке он так много вытренькивал из того,
что  слышал в  театре,  что  ‹юдмила ‘ергеевна снова,  -  в  который раз,  -
удивилась его "почти абсолютному" слуху.


        II

     ‚  конце июлЯ Ђндрей Ћсманыч получил отпуск и  путевку в  дом отдыха на
одном из скромных крымских курортов, известном своим плЯжем длиною не меньше
как в три километра.
     - ’ам море? - спросил отца ‘адко, замираЯ.
     Ђндрей Ћсманыч думал ехать один. ‹юдмила ‘ергеевна должна была остатьсЯ
дома;  да  она  и  не  любила Љрыма,  -  с  ним  свЯзаны у  нее были тЯжелые
воспоминаниЯ.
     ‘ матерью,  конечно, должен был остатьсЯ и ‘адко, но в большом волнении
глЯдел он на собиравшегосЯ отца.
     - ’ам, куда ты едешь, папа, там море?
     - Љонечно, море, - неосторожно ответил отец. - ‚едь Я купатьсЯ еду...
     - Њоре! - вскрикнул ‘адко. - ’огда и Я!.. џ тоже с тобой!
     € он заметалсЯ по комнате, бледнеЯ от радости.
     - Љаков?..  -  смеЯлсЯ отец. - € он тоже!.. Љто же тебЯ возьмет такого?
Ђ?.. Ђх, ‘адык!..
     €зумленно,  потерЯнно взглЯнув на отца,  ‘адко упал на пол.  Ћн рыдал и
билсЯ долго,  -  с трудом его успокоили, и только тем успокоили, что обещали
взЯть в Љрым.
     - Ќеп... неп... ременно? - спросил он, вздрагиваЯ.
     - „а уж сказано, - сказано!
     - Џа... па!.. Џобо... жись! - потребовал ‘адко.
     - Ћт-куда ты взЯл "побожись"?.. Љто тебЯ этому учит?
     - Џок... клЯнись!
     - € клЯстьсЯ мне нечего.
     - ‡начит, возьмешь?.. ‚озьмешь?
     - ‘казано - возьму.
     ‘адко перестал наконец вздрагивать.  ‚есь еще  обрызганный слезами,  он
поднЯлсЯ на цыпочки и поцеловал отца в бритую индигово-синюю толстую верхнюю
губу.


     „о  ‘инельникова ехали они  с  отцом хотЯ и  в  жестком,  без купе,  но
плацкартном вагоне.  ‘адко  все  времЯ  висел  на  открытом окне  и  смотрел
неотрывно на  разливное золото цветущих подсолнухов,  на  початки и  метелки
кукурузы, на хутора, чуть видные сквозь деревьЯ, на косЯки лошадей, на стада
белых,  как кипень,  гусей около тощих речек, - смотрел, пока не попал ему в
глаз уголек от паровоза.  Ђндрей Ћсманыч вылизал ему уголек Языком и  закрыл
окошко.
     ’огда оказалось,  что  это  их  окно все-таки должно быть открыто:  так
потребовали пассажиры на другой стороне вагона.
     - ‚от вы свое окно и откройте, - посоветовал им Ђндрей Ћсманыч.
     - ‘ нашей стороны нельзЯ,  -  объЯснили ему.  -  Ћткрывать нужно только
правые окна по ходу поезда, а у нас левые.
     - •орошо-с...  правые...  Ќо почему же,  хотел бы Я знать, предпочтение
такое правым окошкам в нашей левой республике?
     - Ђга!.. •орошо сказано! - одобрил отца ‘адко.
     Ќикто не мог объЯснить, и призвали проводника на помощь.
     ‘таричок  проводник с  совсем  прозрачным лицом  и  детскими  плечиками
пожевал губами и задумалсЯ, глЯдЯ на концы своих худых башмаков.
     - „ело в следующем,  - начал он, не подымаЯ глаз, - поезда встречные не
идут с  правой стороны...  Џоезда встречные идут с  левой стороны...  ‚от по
этому  самому левые  окошки,  стало быть,  закрыты,  а  правые,  стало быть,
открыты...
     ’ут  он  поднЯл наконец глаза  на  ЂндреЯ Ћсманыча,  и  взглЯд его  был
спокоен.
     Ћднако тот отозвалсЯ:
     - Ќичего  Я,  товарищи,  не  понЯл,  да!..  ‚стречные  поезда  остаютсЯ
встречными, а вопрос с окошками так и остаетсЯ открытым...
     - ‡ачем же открытым?  - возразил старичок. - Ћткрывать что нельзЯ, то и
не полагаетсЯ...  ‚стречный,  например,  идет, а вы будете в окошко плевать,
кому-нибудь глаза там заплюете...
     - ‡начит,  позвольте,  чтобы Я понЯл...  значит,  все дело в том, чтобы
пассажиры в окошки не плевали?..  ’ак вы объЯвление об этом сделайте и чтобы
штраф пЯть рублей, а окошки пусть открывают как хотЯт...
     - ‘транное дело!  -  сказал проводник,  опЯть глЯдЯ на свои башмаки.  -
ЋбъЯвление сделать... ‚от тогда именно все и зачнут в окошки плевать!..
     Ћн  пожал  детскими плечиками и,  не  поднимаЯ глаз,  пошел  по  вагону
дальше.  Ђ  пассажиры начали спорить,  можно ли  доплюнуть из окна вагона на
полном ходу в окно встречного поезда.
     ‚ ‘инельниково приехали поздно, в одиннадцать вечера. ’ут была страшнаЯ
суматоха.  Џоезда на ‘евастополь шли из Њосквы битком набитые,  так как было
30-е  число,   а  в  конце  каждого  летнего  месЯца,   как  и  в  середине,
разгружаютсЯ, как известно, и вновь нагружаютсЯ дома отдыха.
     - Ќак-ка-зание!..  ‚торые сутки жду билета, - напрасно! - кричал кто-то
худой и растерзанный на весь вокзал и швырЯл свою кепку о пол.
     - Ќу, ‘адко, тут нам, кажетсЯ, труба будет! - € покрутил головой Ђндрей
Ћсманыч.
     - ’руба?
     ‘адко  оглЯдел  всю  тысЯчу  народа  кругом  в  смутном свете  немногих
электрических лампочек,  и  от мельканиЯ,  и  от криков,  и от духоты тЯжело
стало у  него в  голове и  лоб  сделалсЯ потный и  легкий...  Ћн  проговорил
только:
     - …сли труба, то Я лучше усну...
     € тут же заснул, свернувшись клубком на своей багажной корзине.
     Ђ  Ђндрей Ћсманыч еще часа два металсЯ от одного носильщика к  другому,
от одной длиннейшей очереди у билетной кассы к другой, пока не добыл наконец
билета в какой-то добавочный поезд, отходивший в два часа ночи.
     Ќо что это был за поезд!..  ‘частливцы с плацкартными билетами кинулись
к  вагонам,  как на  приступ,  едва не оторвали голову ‘адко,  которого отец
поднЯл на руки,  чтобы его не задавили.  ‚ вагоны же набились так, что внизу
можно было только стоЯть.
     €  от  Яростного крика,  от  оскаленных зубов  кругом  ‘адко,  тихонько
хныкавший было от боли в шее,  изумленно затих. Ќо над собою, в самом верху,
на  багажной  полке,   увидал  он  лютое  сцепление  двух  каких-то  парней,
всклокоченное,  клацающее, сверкающее, хрипЯщее: "џ тебе вот сделаю браслеты
так  браслеты!.."  ќто каждому из  них хотелось спать там вверху,  на  узкой
багажной полке, и они пытались спихнуть один другого вниз.
     ‘адко представил,  что они падают на него оба и  раздавливают его,  как
мокрицу. џркости этого представлениЯ он не вынес, сунул голову за спину отца
и закрыл глаза.
     “тром,  - по-летнему рассвело рано, - когда осмотрелсЯ ‘адко, оказались
в вагоне какие-то странные люди: к нескольким из них во времЯ пути обращалсЯ
с  тем  или иным вопросом Ђндрей Ћсманыч,  но  они подымали плечи,  подымали
брови,  округлЯли карие глаза и  то  совсем ничего не  отвечали,  то бросали
односложное, но, должно быть, многозначащее: - Ђ вже ж!
     ќто были украинцы из  Џолтавщины,  —ерниговщины,  Љиевщины -  учителЯ и
студенты.  ‘адко  разглЯдывал их  со  страхом:  он  раньше думал,  что  если
говорить с кем бы то ни было по-русски, то всЯкий должен понЯть.
     ’ак было тесно и тошно в этом вагоне, что, когда поезд добралсЯ наконец
часам к двенадцати днЯ до ‘имферополЯ,  Ђндрей Ћсманыч, видЯ томлениЯ ‘адко,
решил  выйти  здесь и  дальше ехать в  автомобиле,  хотЯ  билет он  взЯл  до
‘евастополЯ.
     Љогда  замелькали по  сторонам  новенького еще  "фиата"  дома  большого
южного  города,  ‘адко  ожил.  Ќо  дальше  пошла  всЯ  распаханнаЯ холмистаЯ
крымскаЯ степь и засинела над нею вдали твердынЯ —атыр-„ага.
     - ќто там такаЯ гора? - показал на нее ‘адко. - ѓора! Ћго! ѓора!
     Џотом гора эта стала все ближе,  все громадней,  все лесистей,  и целый
час легковаЯ машина все только приближалась к этой горе,  взбиралась на один
из ее отрогов, спускалась с него вниз, а гора все времЯ менЯла рисунок своих
красноватых,  голубых и лиловых скал, и, - странно, - ‘адко ощущал все это -
новое и чудесное - как музыку в опере.
     Љогда же белое шоссе стало бешеными извивами падать вниз, и другаЯ гора
- „емерджи  -  фантастикой самых  нежных,  но  в  то  же  времЯ  и  плотных,
непередаваемых тонов ушла в небо с левой стороны дороги, Ђндрей Ћсманыч взЯл
за голову ‘адко и толстым пальцем перед самым его носом показал вниз:
     - ‚идишь?
     - —то вижу? - не понЯл ‘адко.
     - ‚идишь вон там... в самом низу... как молоко...
     - Ќу-у?
     - ќто море.
     - Њоре? Љак? Њоре?
     € вот больше уж как будто не стало гор ни справа, ни слева, ни сзади, а
весь ‘адко,  сколько его было,  впилсЯ глазами в это огромное внизу, сначала
молочно-синеватое,  потом темнее,  синее,  голубее,  потом уже блеснувшее на
солнце вдруг полосою там и вон там и еще далеко где-то...
     Њашина  равномерно трещала  мотором;  шофер  кричал  встречным  тЯжелым
дилижансам троечников:  -  Џрава держись!  - и проскакивал мимо них, едва не
задеваЯ  за  колеса;  Ђндрей  Ћсманыч говорил с  соседом-железнодорожником о
порЯдках в домах отдыха, а ‘адко только окидывал глазами все это открывшеесЯ
наконец живое, настоЯщее море и беззвучно шевелил губами.


     ‚ маленьком городке, где должны они были прожить весь август, море было
уж  вот оно:  плескалось у  набережной,  облизываЯ огромные камни,  зеленело
вблизи,  сверкало миллионом стеклЯшек...  ‘адко  чувствовал,  что  оно  тоже
радо...  „а,  это он ощущал всем телом,  хотЯ и не сказал, и ни за что бы не
сказал отцу,  -  что  оно  тоже и  несомненно радо,  что вот к  нему приехал
наконец ‘адко. Људа бы ни поглЯдел он, было Ясно: оно его ожидало и оно радо
теперь.
     ‡ачем нужно было ехать его отцу к  Љарасеву,  тоже отдыхавшему теперь в
‘уук-‘у,  в доме отдыха членов ‚–€Љ,  ‘адко не знал,  но,  оставив вещи свои
пока в  конторе артели шоферов,  отец усадил его снова в  ту  же машину,  на
которой они приехали,  и  вот опЯть белое шоссе и  горы все времЯ справа,  а
слева море, и ‘адко то и дело шептал отцу:
     - ѓлЯди!.. Ља-ко-е синее!.. Ќу, это же кра-со-та!
     Љарасев,  щуплый человек с  очень  близко к  носу  посаженными птичьими
глазами и  острым носом,  был на веранде роскошного дома-дворца.  Ћн играл в
шахматы с молчаливым задумчивым лысым толстЯком и уж кончал партию, поставив
в плачевное положение королЯ противника, поэтому он встретил ЂндреЯ Ћсманыча
весело и даже попыталсЯ поднЯть за локти ‘адко.
     ’олстЯк сдалсЯ и ушел в сад, а Љарасев говорил оживленно:
     - Љаково,  товарищ •ачатуров!.. Џосмотри-ка на лепку внутри, - ведь это
стиль мавританиш! ‘овсем недурно длЯ бывшей владелицы ‘оловьевой!.. —удеснаЯ
с  ней историЯ,  -  ты  не  знаешь,  конечно...  ‘удомойкой была на волжском
пароходе,  - так мне говорили, - и поймала там где-то инженера Ѓерезовского,
строителЯ  сибирской  магистрали...  “  того  от  этой  магистрали  завелись
миллионы,  а  попали эти  миллионы к  ней,  к  судомойке!..  ‚от  историЯ!..
Љрасавица,  говорЯт,  была... брюнетка, высокого роста... ’еперь в Џариже и,
кажетсЯ,  уж  на  том  свете,  а  не  в  Џариже...  ’ак  вот  это она все на
сибирско-дорожные  миллионы!..  Ќеплохо,  а?  ‚едь  несколько еще  большущих
домов,  кроме этого...  и  парк...  и пристань своЯ была...  Ђ до нее пустое
место,  говорЯт,  было...  ‚от тебе и пролетарка-строительница!  ѓоворить не
умела!..  "Њой, говорила, сын поехал за границу с научной точки зрениЯ"... Ђ
слово "почайпила" у нее было любимое: "џ, говорила, уж почайпила..."
     ‹епные по-восточному выступы стен и потолки,  облитые цветной глазурью,
легкие колонны, всЯ эта ажурность, делавшаЯ картонно-легким огромный дворец,
поразили ‘адко, но было тут еще и такое, что его приковало: большаЯ фреска у
входа в зал:  то самое подводное царство,  которое видел он в своем городе в
опере.
     ‚ другом дворце, хрустальном, у морского царЯ в гостЯх, сидел настоЯщий
‘адко,  богатый купец новгородский. ѓуслЯр и певец, он сидел перед гуслЯми и
перебирал струны... Љрасный охабень, желтые сафьЯнные сапоги, русые волосы в
кружок,   молодаЯ  русаЯ  бородка,   и  задор  в  серых  глазах...  ‘адко!..
ЌастоЯщий!..  €  седой,  кудлатый,  с  длинными усами,  весь зеленоватый и с
рыбьей чешуей на ногах,  напружинЯсь и  руки в  боки,  сбычив голову,  стоит
перед  ним  морской царь...  Ђ  кругом  него  -  красавицы-дочери с  рыбьими
хвостами... € разноцветные раковины сверкают за хрустальными стенами дворца,
и  морские  коньки  прильнули  к  ним,   любопытствуЯ,  и  огромнаЯ  белуга,
подплывши, воззрилась на гуслЯра с земли.
     ‚низу было написано славЯнской вЯзью: "“дарил ‘адко по струнам трепака,
а царь, ухмылЯЯсь, уперсЯ в бока, готовитсЯ, дрыгаЯ, в плЯску..."{144}
     - Ќа что ты,  малец, заглЯделсЯ? - несколько даже обиделсЯ Љарасев, что
так невнимателен ‘адко к его рассказу.
     - ќто?  Ќе стоит смотреть!  Џойди лучше парк поглЯди...  ’ут,  конечно,
хорошие картины когда-то  были,  да  их  вывезли,  а  плохаЯ копиЯ с  ђепина
осталась...
     Ќо  ‘адко уже трудно было оторвать.  Ћн  вытЯнул вперед руки,  как тот,
настоЯщий,   и  шевелил  пальцами,  перебираЯ  струны  тех  гусель,  которые
представлЯлись только ему. Ћн отбивал такт ногою. ™еки его побледнели, брови
нахмурились, глаза сиЯли...
     Њимо  него  прошли  два  казаха,  товарищи  из  Љазахстана -  в  теплых
малахаЯх,  потом какаЯ-то ржановолосаЯ,  с  одутловатым,  опаленным солнцем,
шелушащимсЯ лицом,  протащила за  руку  визгливого ребенка  лет  четырех,  и
ребенок зацепилсЯ голой ножонкой за выбоину мозаичного пола,  упал и залилсЯ
звонким плачем;  проходили и  другие,  но  ‘адко  не  замечал их,  и  Ђндрею
Ћсманычу нужно было взЯть его за руку, чтобы увести в парк.


        III

     Ќаконец-то!..  Њаленький ‘адко стоит по колени в  море!..  Ћни с  отцом
поздно пришли на плЯж: он был уже густо забит телами, лежащими вповалку. Љак
много было среди них совсем коричневых!
     - Ћго!.. Њалайцы! - возбужденно говорил ‘адко.
     Љакие  дюжие спины,  какие плотные животы были  подставлены под  работу
солнца,  и  солнце -  усердный живописец -  исподволь покрывало их  сепийным
колером.   Њногие  смазывались  ореховым  маслом,  чтобы  скорее  и  прочней
загореть. ‘амыми модными здесь, на плЯже, были бы кафры.
     ‘адко  морщил  нос,  проходЯ  мимо  этих  спин  и  животов,  и  говорил
снисходительно:
     - ”и-гу-у-ры!
     ‚ его глаза только краешком, и то потому, что ведь проходить надо мимо,
попадают  все  эти  голые  лЯжки,   желтые,   как  репы,  пЯтки,  обвисающие
полупустыми мешками  женские груди  (плЯж  тут  был  общий),  однообразные -
черные или красные -  купальные костюмы,  эти чрезмерно толстые в икрах ноги
без щиколоток, вонзившихсЯ в разноцветную гальку... ’олько брезгливаЯ косина
загоревшихсЯ серых глаз ‘адко бросалась сюда,  на переполненный плЯж,  а всЯ
круглота их,  всЯ трепетность,  весь жадный охват -  туда,  на  голубое,  на
огромное,  на такое ни с  чем не сравнимое,  на первое в  жизни и уже родное
море...
     €  многие из лежавших на плЯже в это утро отметили странного мальчика с
балалайкой в руке.
     „а,  он захватил сюда свою балалайку,  зачем, - этого не понимал Ђндрей
Ћсманыч. Ћн, ‘адко, со своими гуслЯми пришел к своему морю, совсем не желаЯ,
чтобы какие-то бессчетные фигуры, малайцы, усеЯли весь берег.
     Ћн даже бормотал иногда, взглЯдываЯ на отца недовольно:
     - ‡ачем они?.. Ќе надо их!.. ‡ачем?
     - €ди,  иди знай!  - так же недовольно косилсЯ на него отец и тЯнул его
за руку.
     Ћн знал, куда тЯнул ‘адко; он говорил:
     - ‚он свободный клочок, видишь? ’ам и сЯдем.
     Џодошли  к  этому  клочку  плЯжа.   ЋглЯделсЯ  кругом  Ђндрей  Ћсманыч,
отдышалсЯ, помахал себе в открытую грудь белой кепкой, сказал:
     - Ћчень  хорошо!..  €  какой  штиль!..  ќто,  когда море  тихое,  штиль
называетсЯ... тиль!
     - џ знаю, - отозвалсЯ ‘адко, - не трудись, пожалуйста!
     - ‡наешь?.. ѓм... Ћткуда же ты знаешь?.. Ќу, садись, отдохнем...
     - ЉупатьсЯ!
     - Ћтдохнем сначала, нельзЯ сразу.
     ѓрузно сел на песок отец, - осталсЯ стоЯть ‘адко.
     Ћн и не стоЯл даже,  -  это только так казалось кому-нибудь около,  что
стоит тонкий маленький мальчик с  детской балалайкой в  руках,  в  серенькой
тюбетейке,  в розовой рубашке,  в очень коротких синих штанишках и глЯдит на
море... Ђ ‘адко не стоЯл совсем, - он летал над морем...
     ‹енивый двухмачтовый баркас-парусник маЯчил у горизонта,  - он заглЯнул
в  него  и  дальше...  Ѓуксирный пароходик трудолюбиво тащил длинную,  низко
сидЯщую баржу,  попарил над ним,  и  -  дальше...  Ђ дальше было одно только
голубое и без конца...  „альше было только оно все,  - море. Ќалево - в него
уходили чуть розовые горы,  и  даже не  поймешь,  горы это или так,  облака;
направо -  одна близкаЯ гора, похожаЯ на чудовище, которое пьет; а около ног
плещетсЯ чуть-чуть и  шепчет:  шу-шу-шу,  и  белаЯ зыбкаЯ каемочка по  всему
плЯжу.
     Ѓлизко от берега два камнЯ в воде; они почему-то с белыми верхушками.
     - Џочему, папа, они белые?
     - Ѓелые?.. ѓм... ќто, видишь ли, скорее всего от соли... ‚ морской воде
ведь соль... ђаздевайсЯ!
     Ќо подальше от этих камней,  вправо,  там не камни уж, а целые скалы на
берегу, и они пурпурно-лиловые с черными трещинами.
     - Ђ те вот не белые,  смотри! - показывает на них ‘адко. - ‡начит, там,
в морской воде, нет уже соли?
     - ’ам?
     Ђндрей  Ћсманыч  очень  внимательно  рассматривает эти  скалы,  думает,
вздыхает, чешет грудь и отвечает кротко:
     - ’ам  фотограф...  ‚идишь вон  фотографа?..  Ђппарат черным накрыт,  -
видишь?
     - ‡ачем он? - скучно спрашивает ‘адко.
     - ”отограф?.. Ћн всегда затем, чтобы снимать... € тут и везде...
     - —то снимать? Њо-ре?
     - Њоре ему за это не заплатит...  ‹юдей,  конечно...  ‚от и  мы с тобой
можем снЯтьсЯ...
     - ѓлупости какие!.. џ совсем не хочу...
     € сердито отводит ‘адко глаза от этих скал на море влево.
     - Ђ вон, посмотри, комсомольцы подошли сниматьсЯ, - кивает отец.
     ‘адко чуть скашивает глаза и видит - двое в купальных костюмах, - юноша
в полосатых трусах,  девушка в темном,  должно быть,  синем,  но потемневшем
купальнике.  Ћни  лихо вскарабкались на  скалу,  и  юноша стоит себе прЯмо и
грудь вперед, - физкультурник, - а девушка закатывает свой купальный костюм,
чтобы  как   можно  больше  показать  сильные  ноги,   тоже,   должно  быть,
физкультурница...  € так хохочет при этом, что слышно на целый плЯж, так что
даже и Ђндрей Ћсманыч фыркнул:
     - Ќичего,  недурной голосок у  девчонки!  -  и  тут же  размашисто снЯл
рубаху.
     ”отограф, повозившись около своего треножника, должно быть, щелкнул уже
и  сделал  им  двоим  на  пурпуровой  скале  разрешающий  жест,  потому  что
физкультурник вдруг поднЯл физкультурницу и  бросил ее в  море (так что тихо
ахнул ‘адко),  а следом за нею бросилсЯ сам,  и вот уж, плывЯ один за другим
вразмашку,  обогнули они скалу и,  выбравшись на берег, стали бросать друг в
друга пригоршни гальки.
     - —то ж, недурной номер, - сказал, глЯдЯ на них, отец.
     - „авай и  мы  будем купатьсЯ,  -  не глЯдЯ на него,  отозвалсЯ ‘адко и
положил на песок тюбетейку и балалайку.
     € вот он по колени в воде...
     “  него странное теперь лицо,  очень побледневшее почему-то,  а  зрачки
глаз стали заметно больше.
     Ћн смотрит в воду,  где ноги его как будто сломаны волной, а под ногами
разноцветнаЯ галька.  ‚оды он не чувствует совсем, воду здесь у берега щедро
нагрело лечебное солнце, и пахнет от нее вишневкой.
     - Ќу, давай буду учить тебЯ плавать, - говорит отец. - ‹ожись-ка мне на
руки!
     €  руки,  и  грудь,  и спина отца густо покрыты темными волосами,  чего
раньше не замечал ‘адко. ќто его поражает, и он вскрикивает брезгливо:
     - ’ы - обезьЯна, папа!
     - ’ы тоже, - отзываетсЯ отец. - Ќу-ка, ложись и болтай ногами!
     ‘адко хочет плыть так же,  как плыли те  двое около скалы.  Ћн ложитсЯ,
болтает ногами и  отфыркивает воду,  котораЯ сама почему-то  так и  льетсЯ и
стремитсЯ попасть ему в рот.
     - Ќе глотай!
     - џ не... глотаю... Ђ это что?
     - ќто?.. ’ак, черт знает что... †ир какой-то рыбий...
     €  Ђндрей  Ћсманыч  одной  рукой  держит  сына,  а  другой  загребает и
отбрасывает наплывшую медузу, добавлЯЯ при этом:
     - ‚идишь,  гадость какаЯ тут  плавает...  ‚от  почему тебе  и  говорЯт:
болтай ногами, а воды не глотай!
     Ќо медуза наплывает снова, а за нею еще две побольше и поплотнее.
     - ‚ы смотрите,  они могут мальчика укусить!  - матерински вмешиваетсЯ в
разговор  отца   с   сыном  неимоверно  толстаЯ  женщина,   чуть   приподнЯв
черноволосую голову и поведЯ выпуклым глазом (другой был прищурен).
     - ‚от  видишь,  ‘адык,  оказалось,  кусаютсЯ...  Џоэтому,  значит,  они
живые... „авай их отгоним дальше!
     € отец вместе с сыном начали плескать в медуз водою.
     Ћднако ‘адко не испугалсЯ их; он даже фыркнул насмешливо:
     - “ку-си-ить!.. ѓде же у них зубы?
     ‘переди было  море,  сзади лежали на  простынЯх люди,  и  море казалось
‘адко гораздо роднее, и он начал наконец смеЯтьсЯ нервически:
     - “ку-сить!.. •и-хи-хи... “ку-си-ить!..
     €  делал руками такие же бравые движениЯ и так же выпЯчивал грудь,  как
тот физкультурник на Яркой скале.
     ЌайдЯ,  что купатьсЯ достаточно, Ђндрей Ћсманыч лег на простыню так же,
как  лежали другие,  ничком,  подставив спину под  сепийную кисть солнца,  и
сказал сыну:
     - ѓм...  ‡амечательно,  как  действует купанье морское:  очень  хочетсЯ
спать...
     ‘адко поглЯдел на него с ужасом:
     - Љак спать?.. ’е-перь спать?
     Ќа море же смотрел он так пристально,  с такою любовью...  Ћн даже руки
распЯл так широко,  как только мог... Ћн прошептал почти беззвучно: "Њоре!..
Њоре!.." ‚низу,  там,  в нем,  в этом голубом, - хрустальный дворец морского
царЯ... “ дочерей его (они, как та физкультурница) рыбьи хвосты...
     Љогда знакомо заливисто захрапел отец, ‘адко весь насторожилсЯ, заерзал
по  песку  глазами  и  вдруг  счастливо  нашел,  что  ему  представилось как
совершенно необходимое:  кусок  бечевки от  какого-то  фунтика,  здесь же  и
брошенного кем-то.
     ‘пеша и оглЯдываЯсь на спЯщего отца, ‘адко привЯзал бечевку к одному из
колков балалайки и  потом сделал широкую петлю.  ‚ петлю просунул голову,  и
балалайка оказалась у него за плечами.  Џотом он надел штанишки и тюбетейку;
рубашку подержал было в руках, но бросил.
     Ћтец храпел,  как дома.  Ћчень толстаЯ женщина тоже лежала с  закрытыми
глазами.  ‘адко осторожно отошел и потом,  все ускорЯЯ шаг,  то перескакиваЯ
через ноги лежащих, то обходЯ их, двинулсЯ к пурпуровой скале.
     Љогда подошел он,  на него очень участливо поглЯдел фотограф, загорелый
черный мужчина с  кривым на левый бок носом,  но,  встретЯсь с  ним глазами,
‘адко тут же отвел свои.
     ’е  молодые физкультурники теперь  лежали рЯдышком,  прижавшись друг  к
другу;  он  читал  вслух какую-то  книжку в  красной обложке,  она  слушала,
закинув голые ноги одна за другую и шевелЯ в них большими пальцами. Њимо них
‘адко прошел горделиво. Ќа них он раза два потом оглЯнулсЯ украдкой. ЏодойдЯ
к скале, он сразу отметил, за какие выступы нужно хвататьсЯ руками и в какие
трещины ставить ноги,  чтобы взобратьсЯ наверх. € он взобралсЯ, как Ящерица.
Ћн сбил себе об острое ребро камнЯ колено,  он почти вывихнул палец на левой
руке,  но,  взобравшись,  только потЯнул его раза два, только чуть глЯнул на
колено и тут же забыл о нем...
     „ело было уже  сделано наполовину и  так  удачно.  “дача его  окрылила,
удача его преобразила... Ћчарованный, окончательно отъединенный от всех-всех
людей здесь,  на берегу,  и  даже от своего отца,  который может тут спать и
который весь покрыт шерстью,  как обезьЯна, ‘адко снЯл с шеи свою балалайку,
вытЯнул ее  вперед в  обеих  руках,  глотнул глазами в  последний раз  этого
неистово-голубого, крикнул: "Њорской ца-арь!" - и сорвалсЯ со скалы в воду.
     ќто  видели  кривоносый фотограф и  физкультурники,  читавшие книжку  в
красной обложке.


     Љогда  физкультурники,   бросив  книжку  и   поглЯдев  друг  на   друга
изумленными глазами, без слов вскочили и вбежали в море, ‘адко, ошеломленный
падением, ушибший об воду бок и сразу выпустивший из рук балалайку, тонул.
     Ћкунувшись с  головою,  он  тут же вынырнул было и  с  полминуты болтал
ногами,  как только что учил его отец,  но оседал все глубже,  и  только рот
его,  широко открытый,  и  маленькие пальцы руки  разглЯдела физкультурница,
подплываЯ, но тут же и они исчезли.
     Ћднако вода тут была прозрачнаЯ и  не так глубока.  Ќырнули оба с  двух
сторон и  вытащили мальчика за синие штанишки.  Ѓалалайка же его и тюбетейка
так и остались плавать.
     ‘адко лежал безжизненно на песке,  и ему то разводили, то сводили руки.
Ќабежало много  любопытных,  и  фотограф,  наблюдаЯ одним  г