€ на менЯ бы не посмотрел?..
     ќто не оскорбило,  а развеселило Ќадю.  Ћна засмеЯлась и дружелюбно уже
толкнула сестру в плечо.
     - ‡начит, ты уверена, что ему нравишьсЯ? - постаралась по-своему понЯть
ее Ќюра.
     - ’о есть ты хочешь сказать,  как "натура"?  џ  думаю,  что у него были
соображениЯ по этому поводу.
     - Ђ  если бы  в  то  времЯ у  нас была эта ЉатЯ и  вы бы вместе пошли к
‘ыромолотову, то он, конечно, выбрал бы длЯ картины ее, а совсем не тебЯ!
     - ќто ты говоришь просто потому,  что сама к нему неравнодушна -  вот и
все! - выпалила одним духом ЌадЯ.
     - џ? Ќеравнодушна?
     - ЏонЯтно! €наче отчего бы ты покраснела!
     - Ќисколько Я не покраснела,  - возмутилась Ќюра, чувствуЯ, однако, что
еще гуще краснеет.  -  Ќу да, теперь Я все понимаю, - безжалостно продолжала
она. - ’олько не понимаю, как же ты так, когда он уже старик?
     - —то ты выдумываешь дурацкие глупости!  -  прикрикнула на нее ЌадЯ, но
спустЯ немного добавила:  -  ‘ыромолотов пожилой человек,  хотЯ стариком его
никто не называет пока.
     - ’о-то  все ты  носишьсЯ с  его картиной!  -  соображала вслух на ходу
Ќюра. - Љартина, картина! "џ с красным флагом! ‡а мной демонстранты! ‚переди
полициЯ и войска!.." Ђ все дело в том только, что ты...
     - ‡амолчи, пожалуйста! - перебила ЌадЯ.
     - •отЯ вот мы учили "Џолтаву" Џушкина,  - продолжала тем не менее Ќюра.
- Ђ там ЊариЯ влюбилась в старика Њазепу...  Љонечно, он был целый гетман, а
не то чтобы какой-то художник,  зато ведь и  Љочубей был "богат и  славен" и
"его луга необозримы"...
     ’ут  ЌадЯ  бурно повернулась и  пошла назад,  и  Ќюре оставалось только
повернутьсЯ тоже и пойти за ней следом,  ничего больше не говорЯ, но в то же
времЯ улыбаЯсь слегка и с виду беспечно.


        VI

     Џосле встречи с  Љатей „едовой на  Ђничковом мосту два  днЯ была ЌадЯ в
сумЯтице чувств и представлений.
     „о  этого хотЯ и  думалось о  демонстрации,  но  только как о  теме длЯ
картины  ‘ыромолотова:  личное  участие  в  подобном  выступлении рабочих  и
интеллигентов сознанием откладывалось на  неопределенное будущее.  ’еперь же
раздвоилось то, что она считала единым и цельным в начавшейсЯ войне. ‚ одной
стороне осталось прежнее: непременно должны победить; в другую отошло: а что
будет потом,  после победы?..  Њожет быть,  потом,  тут же,  на другой день,
вспомнЯт об ее брате Ќиколае,  который теперь офицер,  -  значит, нужен, - и
его  арестуют вновь?  Њожет  быть,  из  путиловских рабочих,  которые теперь
нужны, на второй день после войны половину сошлют в ‘ибирь?.. € нет правды в
том, что говорила џдвига Џетровна? Љак это в самом деле могло случитьсЯ, что
целый народ в средней части …вропы, целое довольно старое государство, взЯли
и поделили хладнокровнейшим образом три сильных его соседа?  Ђ теперь каждый
из них,  конечно,  стремитсЯ только к  тому,  чтобы прибрать к своим рукам и
остальные части,  что  и  должно случитьсЯ,  потому что  надо  же  оправдать
большие издержки войны.  Ќаконец,  из-за чего же и начинаютсЯ войны,  как не
из-за того,  чтобы захватить у соседей что плохо лежит и так само и проситсЯ
в руки?..
     ‘ыромолотов как-то спросил ее, что, по ее мнению, значительнее, - война
или революциЯ,  и она ответила,  немного подумав, что революциЯ, так как она
способна прекратить на  земле войны,  если только хорошо удастсЯ,  а  всЯкаЯ
война вызывает только новые войны.  €  вот теперь на  досуге и  уже во времЯ
ведущейсЯ войны она  придумывала один за  другим доводы,  подтверждающие тот
свой ответ художнику.
     …й  нравилось  представлЯть  себе,   будто  он  спорит  с  ней,  и  она
придумывала про себЯ,  что он мог бы сказать ей, и опровергала его с большой
горЯчностью.  Ќа  это  уходили  у  нее  десЯтки  минут,  особенно когда  она
просыпалась ночью от храпа соседа или раннего прихода соседки.
     Ќо,  спорЯ про себЯ с  ‘ыромолотовым,  она очень отчетливо представлЯла
его себе,  до того выпукло Ярко,  как будто он и  в самом деле сидел рЯдом с
нею и  говорил.  Ћна виделась с ним в ‘имферополе всего три раза,  но должна
была признатьсЯ себе самой,  что он был теперь длЯ нее совсем не безразличен
как человек,  что он как-то,  сам того не желаЯ, конечно, вошел в нее; и вот
она  его  часто представлЯет,  как  только можно представить при полной силе
воображениЯ, и не без успеха пытаетсЯ говорить про себЯ его словами.
     Љартина же,  начатаЯ им,  - так как ЌадЯ помнила размер холста, - стала
представлЯтьсЯ ей  на  белой широкой стене против ее  кровати,  и  ей стоило
только поглЯдеть хотЯ бы вскользь на стену, чтоб ее увидеть.
     ‘амо  собою  выходило  как-то  так,   будто  у  нее,   еще  очень  юной
филологички,  есть  некое общее дело с  маститым художником,  который хоть и
укрылсЯ в  провинциальную даль,  но  все же не мог не быть виден всем,  кому
хотелось бы  его  видеть.  €  это  поднимало ее  в  собственных глазах,  она
гордилась этим.  Ћна думала о себе рЯдом с художником часто, и Ќюра не могла
этого не заметить, не проникнуть в тайники сестры.
     —то  же  касалось Џутиловского завода,  то  странную длЯ  себЯ  новость
услышала днем ЌадЯ от корректорши,  Ђнны „аниловны ѓорбунковой,  соседки,  у
которой оказалось какое-то жеваное и недожеванное лицо -  желтое с просинью,
тускло мерцали бесцветные глаза,  а черные зубы зажимали мундштук папироски.
"Ѓыть  корректором и  не  курить невозможно,  все  равно как  резать трупы в
анатомическом театре и  не  курить тоже нельзЯ",  -  объЯснЯла она  эту свою
привычку Ќаде.
     - ‚от мы сейчас воюем с немцами чем?  Џушками с Џутиловского завода,  а
не угодно ли вам, ведь совсем было продали этот завод перед войною немцам, -
сказала она выразительно.
     - Љак так немцам?! - принЯла было это за шутку ЌадЯ.
     - Ћчень  просто,  как  продают  такие  предприЯтиЯ:  немцы  совсем  уже
сладились с Џутиловым купить акции завода на тридцать,  кажетсЯ,  миллионов,
вот, значит, и был бы наш завод в немецких руках.
     - ‚се-таки, выходит, не состоЯлась продажа?
     - Ќашим мерзавцам и  горЯ  было  мало,  да  французы поднЯли крик  и  у
немчиков выдрали акции из рук.
     - —то вы говорите!  Ђ  как же наше правительство?  ‚едь оно должно было
знать?
     - ђазумеетсЯ, знало... „а ведь у нас какое правительство?
     - Џозвольте,  Ђнна „аниловна,  а вы откуда же это знаете насчет продажи
завода? - вспомнила вдруг ЌадЯ, что „едова ей ничего такого не говорила.
     - ‚от тебе раз,  откуда знаю,  - криво усмехнулась ѓорбункова. - „олжна
же Я свою паршивую газету читать, раз Я из нее вычесываю ошибки-опечатки!
     - Џостойте-ка,  почему же она паршиваЯ?  ЉакаЯ же это именно газета?  -
спросила ЌадЯ,  чувствуЯ неловкость,  что  не  догадалась раньше спросить об
этом у џдвиги Џетровны.
     - ‚от тебе на,  "какаЯ"!.. "ђусское знамЯ", самаЯ черносотеннаЯ, - даже
с  некоторым ухарством сказала ѓорбункова,  потом  затЯнулась,  зажав ноздри
крупного носа, и обволоклась дымом.
     - "ђусское знамЯ"! - почти испугалась ЌадЯ.
     - —то?  ‘кверно?..  Џорекомендуйте менЯ в "ђечь" -  перейду в "ђечь", -
спокойно отозвалась на  ее  брезгливость корректорша.  -  ‚прочем,  теперь в
нашей  газете самаЯ  либеральнаЯ линиЯ почти:  мы  против немцеедства...  Ќе
знаю,  сколько наш издатель „убровин взЯл с немцев,  только он теперь за них
горой стоит.
     - ‡а немцев! —то вы! Ќеужели?.. Ђ как же ему позволЯют?
     - „а ведь за наших немцев!  ‡а тех, разумеетсЯ, какие в ђоссии у нас. Ђ
не один ли черт в конце-то концов. ‚сЯкий понимает, что все они в одну дудку
дуют. ‚от и продудели бы Џутиловский завод, если бы не французы!..
     - Џостойте,  как же так?  -  выкрикнула ЌадЯ.  - ‚едь это газета "‘оюза
русского народа"!
     - Ђ между тем ведет себЯ совсем рыцарски: не желает знать разницы между
русским народом и немецким,  милые, дескать, бранЯтсЯ, только тешатсЯ!.. Ќу,
война и война,  а зачем же отношениЯ портить? ‚едь у нас с немцами старинное
соседство!
     € недожеванное лицо Ђнны „аниловны приобрело на момент выразительность,
чтобы потом утонуть в клубах очень почему-то густого табачного дыма.
     ‚ этот же день вечером, когда сестры были дома, к ним таинственно вошла
‚арЯ,  поднесла к своему носу, похожему на утиный, уголок розового ситцевого
фартука,  с  возможной длЯ  нее вальковатой поспешностью утерлась и  сказала
потихоньку:
     - ЉакаЯ-то   к   нам  дамочка  высокаЯ  заЯвилась,   Ќиколай  ‚асильича
спрашивает,  а Я ей сказала:  "“ нас такого духу-званиЯ нету,  а есть Ђндрей
Ђндреич, бухгалтер..." Ђ она свое: "Ќе может быть, здесь он жил, а куда же в
таком случае делсЯ?"  €  стоит,  не уходит,  и вещишки при ней...  Ђ хозЯйка
куда-то ушедши, и никого, окромЯ вас, дома нету...
     - ’ак Ќиколай ‚асильевич - это же брат наш! - вскинулась Ќюра.
     - Ѓра-ат?.. Ќу, вот она, с вещишками своими к нему, значит...
     €  у  сорокалетней  ‚ари  стало  просветленно-понимающим  все  широкое,
скуластое,  плоское лицо,  а ЌадЯ выскочила в коридорчик и оттуда донессЯ до
Ќюры ее радостный крик:
     - ЉсениЯ! Љсюша!..
     ‚ этом крике было так много ей понЯтного и дорогого,  что она мимо ‚ари
бросилась тоже в коридор.
     € когда ‚арЯ убедилась, что она ошиблась, что это не случайнаЯ какаЯ-то
жена, а проще сказать любовница, Явилась с "вещишками" на жительство к брату
барышень,  а  их  старшаЯ сестра,  притом  вырвавшаЯсЯ из  рук  немцев,  она
поднесла другой уголок своего розового фартука теперь уже  к  глазам и  тихо
вышла из комнаты.
     ЉсениЯ  же  поразила  сестер  своим  новым  видом:   такою  они  ее  не
представлЯли.
     ‚ысокаЯ,  с заострившимсЯ, худым, усталым лицом, с бессильно опущенными
тонкими руками,  слегка сутуловатаЯ,  в  шлЯпке,  какой они на ней не видели
раньше,  может быть купленной там,  за границей,  широкополой,  но как будто
измЯтой и  даже грЯзной,  в  платье,  тоже каком-то несколько странном,  или
просто заношенном и  тоже  грЯзном,  она  обвела комнату сухими,  с  больным
блеском, воспаленными, красновекими глазами и спросила глухо и натуженно:
     - Ђ где же ЉолЯ?
     - ‚едь ЉолЯ -  прапорщик,  он взЯт в армию,  -  ответила ЌадЯ и тут же,
стараЯсь остатьсЯ радостной, добавила: - ‘адись же, чай сейчас пить будем!
     - —то ты такаЯ,  Љсюша?  -  обескураженно спросила Ќюра,  взЯла старшую
сестру за  руку и  только что  хотела к  ней прижатьсЯ,  как та  отдернулась
резко.
     - Ќе прикасайсЯ ко мне! џ всЯ избитаЯ!.. Ќа мне нет живого места!.. Њне
везде больно!.. “ менЯ половину волос вырвали!.. ЊенЯ ногами топтали...
     ‚ыкрикиваЯ это,  ЉсениЯ пЯтилась от сестер и,  когда ткнулась коленом в
диван,  как-то подстреленно-глухо вскрикнула,  упала на него ничком,  и  все
длинное, тонкое тело ее, крупно вздрагиваЯ, забилось от рыданий.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ

        •“„Ћ†Ќ€Љ € ‚Ћ‰ЌЂ


        I

     Џеред Ђрхимедом,  защищавшим свой родной город ‘иракузы от римлЯн, стал
кто-то  и  наступил на  чертеж,  который он  делал на песке палкой.  Ђрхимед
сидел, углубленный в свой чертеж. ќто был проект новой катапульты, способной
метать в  осаждающих гораздо большие камни и гораздо быстрее,  чем все им же
сделанные машины.
     - Ќе трогай моих фигур! - крикнул Ђрхимед тому, кто бесцеремонно близко
подошел к чертежу и стоЯл молча.
     ‚еликий физик не счел даже нужным поднЯть на него глаза:  он смотрел на
свои фигуры,  попираемые чьими-то варварскими ногами, и силилсЯ восстановить
их в своей памЯти.
     Ќо  подошедший так некстати был воином одной из  когорт,  ворвавшихсЯ в
‘иракузы.  “  этого воина был в  руке короткий меч,  чтобы убивать,  подойдЯ
вплотную. €, взмахнув мечом, он убил Ђрхимеда.
     •удожник ‘ыромолотов,  сидЯ  у  себЯ  дома,  в  Љрыму,  в  ‘имферополе,
вспоминал  этот   древний   рассказ,   когда   смотрел   на   свою   картину
"„емонстрациЯ",  сильно и  смело им  начатую,  но  еще далекую от воплощениЯ
того,  что он задумал изобразить.  Џришел воин -  не римлЯнин, а тевтон, - и
наступил сапогом на картину.
     ‚ышло не  совсем так,  как у  Ђрхимеда с  его чертежами на  песке:  он,
‘ыромолотов,  мог  бы  продолжать задуманную работу -  он  был жив,  он  был
по-прежнему силен,  никто не  собиралсЯ его убивать ни коротким,  ни длинным
мечом;  но в то же времЯ он осЯзательно чувствовал, что продолжать не может,
что начатый им холст не только раздавлен солдатским сапогом,  но и  отброшен
куда-то далеко в сторону вместе с подрамником, на котором он был набит.
     € стало место пусто вместо возможной,  а главное, новой длЯ него самого
картины, потому что жизнь, вдруг нахлынувшаЯ и всех - его тоже - охватившаЯ,
оказалась гораздо более новой и значительной, что ни говори о ней.
     €ногда он пыталсЯ думать пренебрежительно:  "‚ойна, да, война... —то из
того,  что война?  Ѓыла же  ведь,  например,  война с  џпонией,  погиб тогда
‚ерещагин вместе с  адмиралом Њакаровым на  "Џетропавловске"...  ѓлупо,  что
погиб, но в общем жили себе люди, как и до войны жили..."
     ’ой войной он  пыталсЯ отмахнутьсЯ от  этой,  но она стоЯла неотступно,
как римский легионер перед Ђрхимедом. € не потому даже коснулась она его так
ощутительно, что сын его ‚анЯ, спешно продавший за полцены свой дом, призван
был в  ополчение и  уже направлен в  школу прапорщиков.  Ћн давно уже привык
обходитьсЯ без сына,  даже забывал иногда,  что есть у него сын. Ќо живопись
была  его  подлинной  и  полноценной  жизнью,   кроме  которой  существовала
"натура",  то  есть то,  что могло попасть на  его полотно,  но  могло и  не
попасть, если не стоило того.
     € вот, это был первый случай в его живописи, - то есть жизни, - что она
потускнела перед  чем-то  другим,  несравненно более  значительным,  которое
надвинулось неотразимо и от которого стало тесно душе.
     ‚нешне как будто ничего не  изменилось в  его жизни.  Ћн вставал так же
рано,  чуть свет,  как вставал и раньше,  потому что вместе со светом солнца
начиналась его ежедневнаЯ жизнь, то есть живопись. Ћн упорно не хотел думать
о  войне,  так  как  она  его лично,  художника ЂлексеЯ ”омича ‘ыромолотова,
совершенно не касалась:  в  армию взЯть его не могли -  длЯ этого он был уже
стар,  -  поэтому он  вполне мог бы смотреть на эту войну так же издали,  со
стороны,  как смотрел на войну в  Њаньчжурии.  €,  однако,  привычно работаЯ
кистью,  он,  изумлЯЯсь самому себе, стал замечать, что его как будто держит
кто-то за руку и делает его кисть бессильной.
     ЊарьЯ ѓавриловна,  его экономка,  уходЯ по  утрам на  базар,  неизменно
приносила ему  свежие газеты или  даже экстренные выпуски телеграмм,  и  он,
раньше вообще не читавший газет,  не только не в  состоЯнии был запретить ей
это, но даже прочитывал все против своей воли.
     Џолученный им  на международной выставке в  Њюнхене диплом он изрезал и
бросил в  топившуюсЯ на кухне плиту,  а золотую медаль лично занес в местный
Љрасный Љрест,  открывший прием пожертвований в пользу раненых.  Ќо это если
несколько облегчило его,  то  на  весьма короткое времЯ -  на  час,  на два.
‘кованность,  свЯзанность,  сжатость  продолжались.  —то-то  необходимо было
выдвинуть из  себЯ,  чтобы  стрЯхнуть их,  но  ничего такого не  находилось.
Ќаводнение, новый всемирный потоп, и он, как Ќой, в утлом ковчеге.
     Љогда его спрашивали,  отчего он,  уже близкий к шестидесЯти годам, так
упорно не  поддаетсЯ времени,  он  отвечал,  с  виду шутливо,  однако вполне
убежденно:
     - ЏоддаватьсЯ времени? —то вы, помилуйте! „а у менЯ и времени длЯ этого
нет.
     Ќеобщительный с людьми,  он был очень разговорчив с "натурой",  которую
писал.  ’ысЯчи соображений мелькали у  него  в  мозгу,  даже когда он  писал
просто  пейзаж с  натуры.  ќто  было  глубокое проникновение в  анатомию,  в
мускулатуру и  костЯк деревьев,  холмов,  человеческого жильЯ  где-нибудь на
заднем  плане,  Яркого  куста  цветущего  шиповника  на  переднем,  извилины
песчаного берега неглубокой, узенькой речонки...
     ‚се было и  сложно,  и каждый день,  и каждый час во дню ново,  а живаЯ
натура, конечно, наводила на гораздо большее количество мыслей, чем пейзаж.
     †изнь не  сужалась с  годами,  нет;  она  разворачивалась шире и  шире,
познавалась глубже и глубже, давала задачи трудней и трудней, и как же можно
было вдруг отстать от ее стремительного бега, постареть?
     Ќо  вот совершенно неожиданно,  необъЯснимо на первый взглЯд,  -  какой
крутой поворот в сторону и назад сделала она всЯ сплошь.
     Ќераздельно как  будто  спаЯннаЯ с  живописью жизнь вдруг оторвалась от
нее, бросилась, ошеломлЯюще грохоча, именно назад, не вперед, не к созиданию
- к разрушению,  а живопись -  его,  ‘ыромолотова,  жизнь - осталась сама по
себе брошенной и ненужной.
     Љак  будто  только что  развивал перед  огромной толпой слушателей свою
находку в лабиринте человеческих мыслей,  нанизываЯ образ на образ, подходил
уже  к  выводу,  Ясному,  как день,  но  всЯ толпа вдруг,  сколько ее  было,
засвистав,  захохотав,  бросилась к выходу, а он осталсЯ один, с открытым от
изумлениЯ ртом, с застывшим на Языке словом.
     есть  конных  фигур  задумано было  им  на  картине "„емонстрациЯ",  и
временами им овладевало сомнение: не много ли? Њиллион конных фигур готовила
война длЯ полей сражений и подсчитывала:  не мало ли?  € ‘ыромолотов наперед
соглашалсЯ с  тем,  что будет мало.  ‚сего только миллион конницы!  Њизерно,
скупо, необходимо удвоить, утроить...
     Љогда он ставил Ќадю Ќевредимову в центр своей картины,  он думал: "‚от
порыв!  ‚от взлет молодости, готовой принести жизнь в жертву идее!.. € рЯдом
с  той,  котораЯ в  центре,  сколько других,  идущих на  такую же  жертву!..
„есЯтки, сотни, может быть!.."
     Ќа  огромнейшее полотно  выводились  другим  художником  -  €сторией  -
десЯтки  миллионов молодых,  из  которых  треть,  если  не  половина,  будет
покалечена и  убита,  даже не  успев никого спросить,  во  имЯ чего именно и
зачем.
     Ћднако же  все  шли на  такой грандиознейший бой,  какого еще не  знало
человечество.  Ђ  он,  художник,  всю жизнь бившийсЯ с  тем,  что не  хотело
поддаватьсЯ,  не лезло в  рамки его холстов,  теперь точно осталсЯ не у дел,
вышел в отставку.
     Ћн  всЯчески пыталсЯ убедить себЯ,  что его "„емонстрациЯ" важнее,  чем
начавшаЯсЯ война,  однако не  мог убедить,  тем более что ведь сам-то  он не
пошел  бы  с  красным флагом впереди толпы  рабочих под  пули  полицейских и
вызванных в помощь им солдат.


        II

     …сли раньше, до войны, ‘ыромолотов, солнцепоклонник, неослабно наблюдал
игру света и  теней и чередование красочных пЯтен,  то теперь,  в первые дни
уже начавшейсЯ войны, он вглЯдывалсЯ в людей.
     Џожалуй,  был  при  этом налет враждебности,  будто каждый извозчик или
водовоз  был  виноват  в  катастрофе,  каждаЯ  торговка жареной  печенкой на
толкучке причастна к  тому сдвигу в  мировой жизни,  который заЯвлЯл о  себе
ежедневно.
     ’очно человек около него,  кто бы ни был,  стал вдруг совершенно новым:
‘ыромолотов не  замечал женских слез,  не  слышал причитаний,  когда был  на
вокзале, где провожали запасных.
     - —то это за чепуха такаЯ,  хотел бы Я знать,  словно подменили всех? -
сердито спрашивал он, придЯ домой, Њарью ѓавриловну. - џ ведь отлично помню,
да  и  вы  должны помнить,  как бабы провожали своих мужей во времЯ Японской
войны,  какой тогда вой они подымали. Ћтчего же теперь воЯ нет? ЏолициЯ, что
ли, им запрещает?
     - Љто же  их  знает,  -  начала раздумывать вслух ЊарьЯ ѓавриловна,  но
вдруг добавила,  отвернувшись:  -  ‚едь вот же  когда €ван Ђлексеевич уезжал
взЯтый,  вы  же  ведь тоже...  не  то  чтобы Я  хочу сказать не  плакали,  а
вообще...
     - Ќу  да,  еще  чего!  —тоб  Я  по  таком  балбесе  плакал!  -  осерчал
‘ыромолотов.
     - џ не говорю,  Ђлексей ”омич, насчет плаканьЯ, Я только насчет жалости
говорю,  - попыталась оправдатьсЯ ЊарьЯ ѓавриловна. - ‡начит, выходит, народ
вообще безжалостный стал.
     - Љак это безжалостный?
     - Ђ  разумеетсЯ,  чтобы если,  да  чтобы мне  самой провожать на  войну
пришлось,  будь у  менЯ муж,  то  Я  бы вон как плакала бы,  несмотрЯ что на
вокзале полициЯ или там какие жандармы!
     - ќ-э, полициЯ, жандармы! - поморщилсЯ ‘ыромолотов. - џ же вам говорю -
не в них совсем дело.  …сть они там или нет их, все равно посуровел народ...
Њожет быть,  дома отвылись,  а на людЯх стеснЯютсЯ?  ’огда вопрос: почему же
стеснЯютсЯ?  Ћчень сделались воспитанными за десЯть лет, чего быть, конечно,
никак не может!
     - ‚оспитание тут  какое  же,  Ђлексей ”омич?  -  не  понЯла  его  ЊарьЯ
ѓавриловна.
     - ’о-то и есть: однако факт остаетсЯ фактом.
     Ћн не хотел все-таки этого факта и, помолчав с минуту, добавил:
     - •отЯ, впрочем, делать какие-нибудь выводы Я не имею права - длЯ этого
слишком мало в сущности Я видел,  вы больше менЯ видите людей,  вот почему Я
говорю вам...
     ‡анЯтаЯ в  это времЯ чем-то по хозЯйству,  ЊарьЯ ѓавриловна удосужилась
только отозватьсЯ на это односложно:
     - ‚аша правда, Ђлексей ”омич, что Я, конечно, людей больше вижу, только
Я много за ними не замечаю: мне впору о своем думать.
     - Љак же так "о своем",  когда такаЯ война?  -  не столько рассердилсЯ,
сколько удивилсЯ ‘ыромолотов,  но  ЊарьЯ  ѓавриловна,  единственный человек,
взЯвший на себЯ все мелочи его жизни и тем помогавший ему жить, ответила как
будто даже с досадой:
     - •отЯт если воевать и пускай воюют, а мне-то что?
     - "•отЯт",  -  подхватил это слово ‘ыромолотов.  -  ‚  семьдесЯт шестом
году,  насколько Я  помню,  когда затеЯли у  нас освободить славЯн от турок,
очень многие к генералу —ернЯеву добровольцами шли...  ‚прочем,  и теперь не
то же ли самое?  ’огда от турок,  теперь сербов от Ђвстрии...  „а, да, да...
‚полне резонно говоритсЯ: ум хорошо, а два еще хуже.
     Ќужно было зацепитьсЯ за что-то длЯ объЯснениЯ такого странного, на его
взглЯд,  настроениЯ у  людей в  то времЯ,  как опрокидывалась долгими годами
упорного труда налаженнаЯ жизнь.
     "Ћсвобождение" -  это  слово оказалось очень объемистым,  когда в  него
вдумалсЯ ‘ыромолотов, стоЯ перед начатой картиной "„емонстрациЯ".
     Ќа тему "освобождениЯ" он хотел написать картину, точнее, на тему войны
внутренней,  и  это  было длЯ  него понЯтно:  впереди рабочих шла у  него на
холсте ЌадЯ, которую он знал. Ћна не была рабочей, она только поверила в то,
что должна принести себЯ в  жертву идее освобождениЯ рабочих масс от  власти
капиталистов.
     Ћна была еще очень молода,  и отчего же ей,  мечтательной,  не отдатьсЯ
этой идее?..
     ѓнет со стороны кого бы то ни было и освобождение от этого гнета -  так
теперь стала  ему  рисоватьсЯ жизнь  вообще.  ‘вою  личную жизнь он  устроил
именно так,  как ему хотелось устроить:  довольствуЯсь небольшим,  он считал
себЯ внутренне свободным,  точно и  не  жил  на  такой-то  улице в  таком-то
городе,  а  как  будто плавно и  медленно пролетал над  жизнью,  наблюдаЯ ее
только сверху.
     €ногда он думал даже, что в нем есть что-то общее с „иогеном из ‘инопа,
с  тем  древним мудрецом,  который не  нашел ничего привлекательного даже  в
славе Ђлександра Њакедонского,  нанесшего ему визит в его ночлежном приюте -
бочке. …му нравились стихи Ѓенедиктова о „иогене:

                Ћн героЯ - македонца,
                Џокорившего весь свет,
                € царЯ, и полубога,
                ѓордой просьбой удивил:
                "ЋтодвиньсЯ, брат, немного -
                ’ы мне солнце заслонил"*.
     ______________
     * ‘троки из стихотворениЯ ‚.ѓ.Ѓенедиктова (1807-1873) "—еловек".

     Ћн давно уже сказал самому себе:  "Њой враг только тот,  кто попытаетсЯ
заслонить от менЯ солнце". Ћн думал, что этим врагом, - конечно, неодолимым,
- может быть только смерть: надвинетсЯ на его глаза и навсегда закроет.
     Љонечно,  он опасалсЯ еще и слепоты,  но зрение его не слабело,  это он
знал.  ‡ато не был он уверен в  том,  что его не "хватит кондрашка".  €ногда
даже Њарье ѓавриловне он говорил как-нибудь за чаем или обедом:
     - —ерт его знает, вдруг хватит кондрашка, и отниметсЯ праваЯ рука - что
тогда делать?
     - Ќу что вы, Ђлексей ”омич! - пугалась ЊарьЯ ѓавриловна.
     - „а  ведь если случитсЯ,  не  откажешьсЯ...  Ќе  отбрыкаешьсЯ,  нет!..
ѓоворЯт,  мЯснаЯ пища очень вредна в  мои годы,  а как же без мЯса прикажете
быть?  Њанной кашей,  что ли, начать питатьсЯ? ‚едь это только беззубым, а у
менЯ пока что зубов хватит. Њне маннаЯ каша - противнее ничего нет.
     - Ѓез мЯса какой же обед, - соглашалась с ним ЊарьЯ ѓавриловна.
     - ’о-то и дело...  Ђ все-таки, - вдруг возьмет и стукнет: - —ем черт не
шутит!..
     € чтобы не оказатьсЯ в полной власти паралича, который может обессилить
его  правую руку,  ‘ыромолотов года два уже упражнЯлсЯ в  работе кистью и  в
рисовании левой рукой,  и теперь думал о "кондрашке" гораздо более спокойно,
чем раньше:  это было освобождение от того насилиЯ над ним,  какое могло его
подстеречь в будущем.
     Љогда  он  изорвал свой  мюнхенский диплом  и  отнес  золотую медаль  в
Љрасный Љрест,  он  сделал  это  в  силу  своего личного чувства омерзениЯ к
людЯм,  левой  рукой  раздававшим  золотые  медали  на  своих  международных
выставках иностранцам, а правой точившим нож против всей …вропы.
     ‘делав это,  освободилсЯ он  от непрошенного поощрениЯ тех,  которых не
уважал,  которых возненавидел,  как  своих личных врагов.  ‚от поднЯлись они
утверждать свое право на мировое господство, и стало ненужным почему-то даже
ему, ‘ыромолотову, то, чем он жил.
     Ђ другие? Ђ все кругом?
     ‘транно было  видеть  вокруг подъем,  однако он  был.  …го  нельзЯ было
объЯснить только тем,  что писалось в  газетах с целью поднЯть боевой дух во
всех слоЯх населениЯ.  ѓазеты попадали далеко не  ко  всем,  грамотными были
тоже далеко не все.
     ‘ыромолотов готов был  допустить,  что  существует "душа народа" и  что
бывают моменты в жизни народа, когда эта душа просто и внЯтно говорит всем и
каждому то,  что,  по  мнению многих умников,  нуждаетсЯ в  доказательстве и
проверке.
     Љогда он  поставил на  место "души народа" инстинкт самосохранениЯ,  то
тут же  ему захотелось найти и  длЯ самого себЯ в  себе самом родник того же
инстинкта.
     "…сли народ с  тысЯчелетней историей,  -  думал ‘ыромолотов,  -  народ,
создавший громаднейшее государство,  не  желает,  чтобы его учили,  как надо
жить и творить, то что же еще остаетсЯ ему делать, как не дать отпор..."
     ‚спомнив о старом Љуне,  портрет которого он писал, ‘ыромолотов пошел к
нему,  чтобы перекинутьсЯ кое-какими словами о войне.  Ћднако ставни во всем
доме Љуна оказались почему-то закрытыми,  из чего можно было заключить,  что
никого не было в доме. Ќекого было даже и спросить, куда же это вдруг уехали
из своего удобно устроенного двухэтажного дома все Љуны...


        III

     2  августа  ‘ыромолотов прочитал  в  газете  о  донском  казаке  Љузьме
Љрючкове,  который в  стычке с  немецким разъездом убил одиннадцать человек,
причем  сам  получил  шестнадцать колотых  ран,  признанных не  опасными длЯ
жизни.  Љомандующий первой  армией  телеграфно поздравил  наказного  атамана
„онского казачьего войска с первым в эту войну георгиевским кавалером.
     Ќапечатано это было крупным шрифтом, и ‘ыромолотов сказал самому себе:
     - Ћго! Ќачинают уже творить героику!.. Ћго!
     Џо  долговременной привычке художника представлЯть все поразившее его в
виде картины,  он  пыталсЯ вообразить,  как один человек,  будучи,  конечно,
верхом,  смог убить одиннадцать хорошо вооруженных и тоже конных немцев,  но
должен был признатьсЯ, что вообразить это трудно.
     Ћднако  этот  эпизод вызвал в  его  памЯти картон ‹еонардо да  ‚инчи  -
"Ѓитва  при  Ђнгиари".  ќкспрессиЯ  этого  картона,  на  котором  не  только
ожесточенно,  с искаженными лицами, сражаютсЯ люди, но и лошади тоже дерутсЯ
с лошадьми противников,  его поражала в молодости.  € вот сами собой, поднЯв
круто хвосты,  вздыбив гривы,  шесть лошадей, только еще прочерченных на его
холсте "„емонстрациЯ", понесли своих всадников влево, в гущу таких же бешено
вздыбленных коней,  в  сверкание  взвившихсЯ кверху  сабель  и  выставленных
вперед длинных пик...
     Ќе "„емонстрациЯ",  а бой. Ќе порыв только, а наступление. Ќе отчетливо
виднаЯ каждаЯ деталь,  а  свалка,  неразбериха:  лЯзг,  и крики,  и звон,  и
рычанье с  холста,  и  кто  победитель,  кто побежденный -  неизвестно пока:
момент схватки...
     Ќе  час и  не  два был охвачен художник теми образами,  которые он же и
вызвал перед собою,  но они потухли так же быстро,  как и возникли.  ‘ одной
стороны,  он припомнил, что Њикеланджело ту же "Ѓитву при Ђнгиари" изобразил
не как битву,  не как схватку,  а  только как преддверие схватки:  воины еще
только купаютсЯ в  реке Ђнгиари,  а кони их,  хотЯ и оседланные,  пасутсЯ на
берегу,  когда разноситсЯ тревога: показалсЯ вдалеке враг. ‚ыскакивают голые
из воды,  бросаютсЯ к своей одежде,  полуодетые вскакивают на коней... Ѓитвы
еще нет,  она вот-вот начнетсЯ, и многие из этих молодых и сильных тел будут
повержены в прах...
     ќто -  с одной стороны,  а с другой - слишком велика была разница между
эпохой,  когда имела значение битва при  Ђнгиари,  и  современностью,  когда
тысЯчам подобных битв  суждено было  затерЯтьсЯ в  ходе войны,  как  простым
стычкам конных разъездов.
     ѓлавное же было не это даже,  а то,  что "Ѓитва при Ђнгиари",  как "Ѓой
при ‚атерлоо",  как сражение на  реке Ѓерезине и  множество других сражений,
были  со  всех  сторон открыты длЯ  художников:  и  начало и  исход их  были
известны, они стали достоЯнием истории, тут было за что ухватитьсЯ кисти.
     ќта  же  война только что началась.  Ћпрокинув его "„емонстрацию",  что
поставила она на ее место?  Ћн, художник, привык каждый день и каждый час во
дню быть во  власти тех образов,  какие сам же  и  вызвал.  ѓде же  были эти
образы теперь?
     Џрошло  уже  две  недели с  тех  пор,  как  началась война,  -  они  не
возникали.  Њожет пройти и два,  и три месЯца, - они не возникнут. —то можно
будет назвать решающим в  этой войне?  ќто будет видно только через полгода,
если война продлитсЯ только полгода.
     —ем же,  однако,  занЯтьсЯ в  эти сто восемьдесЯт дней?..  Ђ  если и за
полгода  не  произойдет  того,  что  должно  будет  решить  вооруженный спор
величайших держав …вропы?..  ‚едь надо же выждать,  где и  что покажетсЯ как
бесспорно самое Яркое,  самое значительное в этой войне, а сколько же именно
придетсЯ ждать и чем и как заполнить это времЯ?..
     Џока  решено им  было  только одно,  что  заканчивать "„емонстрацию" не
стоит:  потускнело в ней все, что привлекло его раньше, отодвинулось слишком
далеко назад.  Ќо  когда решение это совершенно окрепло и  начатый холст был
скатан и спрЯтан, получилось из Џетербурга письмо от Ќади Ќевредимовой.
     Ћчень давно не  получавший ни  от  кого писем,  ‘ыромолотов был удивлен
прежде всего самым уже  видом адресованного ему письма,  от  которого притом
пахло какими-то, слабыми правда, духами. Љонверт был узенький, синий; почерк
растрепанный, полудетский. Ћн не сразу догадалсЯ бы, от кого письмо, если бы
внизу под его адресом не стоЯло: "Ћт Ќади Ќ.".
     “ходЯ в последний раз и прощаЯсь надолго,  она не говорила, что напишет
ему, и он, конечно, не просил ее об этом, - это была длЯ него неожиданность,
заставившаЯ его даже улыбнутьсЯ в усы и сказать:
     - ‚от так сюрприз - мое вам почтенье!
     —итал письмо он  очень внимательно,  а  дойдЯ до  конца,  перечитал его
снова.
     Ќачиналось оно,  как всЯкое другое: "Њногоуважаемый Ђлексей ”омич!", но
тут же вслед за этим шла разнаЯ непредвиденность:

     "џ хотЯ и уверена,  что ‚ы далеко подвинулись в своей картине, все-таки
мне очень,  очень хотелось бы знать,  что именно ‚ами уже сделано и  что еще
остаетсЯ сделать. ’ак как Я знаю, что ‚ам надо написать целых шесть лошадей,
то  с  величайшим вниманием разглЯдываю Я  теперь  каждую  лошадь,  особенно
верховую,  какаЯ  мне  попадаетсЯ на  улице.  џ  никогда раньше  даже  и  не
замечала,   какие  они   все  разнообразные  и   какие  попадаютсЯ  из   них
необыкновенно красивые.  Ќа таких Я смотрю долго и думаю: "‚от если бы такую
ввел в картину Ђлексей ”омич! ќто было бы бесподобно!.."
     џ  и людей теперь про себЯ отбираю:  вот этот годилсЯ бы на картину,  а
этот нет.
     Њысленно Я продолжаю ‚ам позировать за всех,  даже за лошадок.  џ очень
переживаю ‚ашу картину во всех ее подробностЯх. €ногда мне даже кажетсЯ, что
Я сама ее пишу - ‚ы мне извините это? Ђ какого Я пристава здесь нашла! џ так
впилась в  него глазами,  что  он  даже крикнул мне:  "‚ам что угодно?.."  €
пЯтерых городовых Я тоже подобрала таких, что ‚ы бы, Я уверена, одобрили мой
выбор.  Љогда  будет  закончена ‚аша  картина,  как  только один  ‚ы  умеете
заканчивать,  какой этим  будет брошен вызов всем тем,  кто  сочинЯет войны!
‚сем этим ‚ильгельмам,  ”ранцам-€осифам,  Я  хочу сказать,  и им подобным...
‡десь все убеждены, что эта война - последнЯЯ, что больше человечество уж не
будет вести войн.  € та война, которую вы изображаете на своей картине, тоже
должна быть последнЯЯ, вот в чем идеЯ ‚ашей картины. ‚едь Я угадала, а? ‚едь
‚ы так и сделаете,  что всЯкому будет Ясно:  последнЯЯ...  победоноснаЯ!.. џ
вообще так долго думаю каждый день над ‚ашей картиной,  что живу будто бы  и
не здесь, в Џетербурге, а у ‚ас в мастерской. Џоэтому Я не пишу ничего ‚ам о
своем,  хотЯ два брата мои -  ЉолЯ и ЏетЯ - взЯты в армию. Ќюра, моЯ младшаЯ
сестра,  поступила на  Ѓестужевские курсы.  Ћчень беспокоит нас с  нею,  что
старшаЯ наша сестра -  ЉсениЯ -  все не  приезжает из-за  границы,  куда она
уехала летом  с  экскурсией учителей.  ‚  газетах пишут,  что  много русских
подданных задерживают немцы,  так что,  может быть, и ее задержали. Ќо это Я
между прочим.  џ начала о картине и хочу закончить о ней же.  Њожет быть,  у
‚ас   найдетсЯ  хоть  две  минутки  свободных,   Ђлексей  ”омич,   напишите,
пожалуйста,  мне в  открытке,  как далеко ‚ы  уже шагнули.  џ  буду так рада
получить от ‚ас хотЯ бы пЯть строчек. Њожет быть, мне сфотографировать этого
пристава и  послать ‚ам (у одной моей подруги есть кодак).  Њне так хотелось
бы быть ‚ам чем-нибудь полезной!
     Ќе сердитесь на менЯ за это письмо!
                                                                   ЌадЯ Ќ.".
     ѓлавн. почт., востр.

     Ђлексей ”омич не  рассердилсЯ,  хотЯ мог  бы  и  рассердитьсЯ,  если бы
написал кто-нибудь другой, какую ему нужно лошадь длЯ картины и какой у него
должен быть пристав.  „авно уж отвык он от чьего бы то ни было вмешательства
в то,  что он делал.  Ќаде же он не только извинил ее приподнЯтый тон, но он
был почему-то даже приЯтен ему:  как будто она и в самом деле вошла к нему в
мастерскую,  чтобы сказать то,  что  у  нее написано разгонистым почерком на
палевом листочке плотной бумаги, пахнущем жасмином.
     € после того,  как улеглось в нем впечатление от письма,  он вытащил на
свет  спрЯтанный было холст "„емонстрации",  раскатал его  на  полу,  прижав
углы,  несколько минут разглЯдывал его, представлЯЯ картину уже законченной,
потом начал снова прибивать холст на подрамнике.
     ‚споминаЯ при  этом  Яростное желание  Ќади  сфотографировать длЯ  него
непременно  какого-то  петербургского пристава,  он  даже  развеселилсЯ.  Ћн
наметил уже,  как вполне подходЯщего,  одного из здешних приставов, и фигура
его, нерЯшливо сидЯщего на гнедой лошади, была уже неотделима в его мозгу от
остальной  картины,  но  все-таки  не  без  любопытства взглЯнул  бы  он  на
фотографию того пристава, которого облюбовала ЌадЯ.
     €ногда  бывает  нужно  очень  немного,  чтобы  художник,  вечно  ищущий
лучшего, отбросил найденное хорошее.
     Ќесколько новыми глазами взглЯнул на все в  целом на своем холсте и  на
каждое лицо там ‘ыромолотов после письма Ќади.
     „лЯ него самого новым оказалось то  живое участие в  его работе,  какое
дошло до него от ее непосредственных слов. …й, девЯтнадцатилетней курсистке,
почему-то захотелось,  чтобы картина вышла как можно лучше. "—то ей ѓекуба и
что она ѓекубе?"  -  не один раз повторЯл про себЯ Ђлексей ”омич,  но тут же
припоминал какое-нибудь место письма и  улыбалсЯ.  …е желание "позировать за
всех,  даже за лошадок" он не считал простою фразой,  брошенной длЯ красного
словца:  Ясно длЯ него было, что будь она здесь, а не в столице, или будь он
в столице, а не здесь, она сумела бы действительно стать ему полезной, чтобы
картина получилась, говорЯ ее же словом, "бесподобной".
     „ва  десЯтка  строк  письма  обыкновенной,  казалось  бы,  Ќади,  каких
чрезвычайно много,  не  только  усадили  на  привычный  табурет  снова  его,
художника,  смытого было нахлынувшей волной,  но  еще  и  утвердили на  этом
табурете прочнее,  чем он сидел прежде. €, думаЯ об этом в своей мастерской,
он не мог не бормотнуть времЯ от времени:
     - ‚от  так  ЌадЯ,  скажите,  пожалуйста!..  ќто  называетсЯ:  "“таил от
мудрых, открыл младенцам"...
     € думал,  готовЯ краски и кисти длЯ работы: "—то же все-таки может быть
открыто младенцам?  -  только инстинкты...  Њежду прочим,  конечно, инстинкт
самосохранениЯ...  Ќе глЯдит ли именно этот инстинкт из письма Ќади?  “ менЯ
он,  должно быть,  почти заглох, а у нее, ввиду ее младости, очень еще Ярок,
почему и  забегает даже вперед,  обгонЯет войну...  ‚о всЯком случае,  в  ее
инстинкте есть кое-какой смысл,  а в войне, какаЯ началась, трудно добратьсЯ
до смысла".
     ’ри днЯ,  почти не  выходЯ из мастерской с  раннего утра и  до сумерек,
провел  ‘ыромолотов  в   работе  над  "„емонстрацией",   и   когда  закончил
подмалевок, когда занЯли свои места на холсте солнечные блики и тени в общих
очертаниЯх, когда разглЯдел он то многое, чего не хватало ему, чтобы достичь
полнокровиЯ и предельной силы, он решил пройтись по улицам, глотнуть, как он
привык говорить, "натуры".
     ‘овершенно как-то  непредумышленно вышел он  во  времЯ этой  прогулки к
дому Ќевредимова,  а потом, несколько неожиданно длЯ самого себЯ, вошел и во
двор дома.
     Ѓыла,  правда,  мысль посмотреть на братьев Ќади - студентов: от нее он
слышал, что эти братьЯ еще не спешат ехать в Њоскву, а среди лиц в толпе ему
как раз не  хватало двух студентов...  Ћн  не  представлЯл братьев Ќади,  но
думал,  что семейное сходство с  героиней его картины должно проЯвитьсЯ и  в
них, а это дало бы картине единство, которого ей не хватало... Ќаконец, если
уж уехали оба, то в доме должны были найтись с них фотоснимки.
     ’ак  вышло,  что  необщительный,  даже  нелюдимый художник  оказалсЯ  у
Ќевредимовых.


        IV

     Љонечно, первые минуты были очень неловки.
     •удожника  в  незнакомый  ему  дом  привела  его  же  картина,  котораЯ
неотступно стоЯла в  его мозгу,  но как было сказать об этом людЯм,  которых
ему раньше не приходилось видеть?  Ћн ничего не придумал в объЯснение своего
прихода,  и  первое,  что он спросил у пожилой невысокой женщины,  шедшей из
сада с корзиной груш, было:
     - —то это за сорт такой, скажите? ЉажетсЯ, "ЊариЯ ‹уиза"?
     - „а, "ЊариЯ ‹уиза", - недоуменно глЯдЯ на него, ответила женщина.
     - Џрекрасные груши,  -  сказал он,  -  прекрасные...  Ђ  чей  это  дом?
Ќевредимова?
     †енщина была одета в простенькое платье, и он принЯл ее за прислугу, но
это была „арьЯ ‘еменовна, мать Ќади.
     - „а, Ќевредимова, Џетра Ђфанасьевича... ‚ам его нужно?
     ‘ыромолотову было так не по себе,  что он,  пожалуй,  был бы обрадован,
если бы хозЯином этого дома оказалсЯ кто-нибудь другой,  и он извинилсЯ бы и
вышел снова на улицу.
     Ќо делать было нечего, и он ответил:
     - •отелось бы увидеть... Џетра Ђфанасьевича...
     - Љак сказать про вас?
     - •удожник ‘ыромолотов.
     - Ђ-а!..  ќто  вы  портрет  моей  Ќадюши  рисовали!  -  расцвела  „арьЯ
‘еменовна и  так стала вдруг похожа на  Ќадю,  что ‘ыромолотов на отлет снЯл
перед нею шлЯпу, проговорив теперь уже без неловкости:
     - „а, это именно Я.
     „арьЯ ‘еменовна поставила корзину наземь и  протЯнула ему руку,  он  же
галантно поцеловал эту загорелую руку,  чем привел „арью ‘еменовну в  полное
смущенье.
     - —то вы! —то вы! - забормотала она.
     - Џозвольте вам помочь,  - сказал он и, взЯв корзину, первым направилсЯ
с нею к крыльцу дома;  а через минуту сидел уже на этом крыльце, имевшем вид
небольшой  веранды,  в  обществе  обоих  студентов,  братьев  Ќади,  которые
случайно оказались дома.  Ћни собирались уже уезжать в Њоскву,  однако же не
спешили с этим, и ‘ыромолотов так был рад своей нечаЯнной удаче, что, только
перебросившись с  ними  несколькими фразами,  вспомнил про  хозЯина  дома  и
спросил:
     - Ђ Џетр Ђфанасьевич где же сейчас?
     - „едушка после  обеда  обыкновенно ложитсЯ спать,  -  ответил один  из
студентов,  длинный и  узковатый,  ‘аша;  другой  же,  пониже ростом,  ѓенЯ,
добавил улыбаЯсь:
     - „ревен наш дедушка. ‚ы его ни разу не видали?
     - Љ  стыду своему,  должен признатьсЯ,  -  много слышал,  но  видеть не
приходилось...  Ћднако надеюсь увидеть,  затем и  пришел,  -  тоже улыбаЯсь,
говорил Ђлексей ”омич.
     Ћн  смотрел  на  обоих  братьев Ќади  так,  как  умеют  смотреть только
художники,  вышедшие на поиски "натуры".  Љонечно,  оба они сразу показались
ему необходимыми длЯ картины,  и  он  следил только за  поворотами их голов,
чтобы перенести на холст н