        ‘ергей Ќиколаевич ‘ергеев-–енский. ‹ерик


                                  Џовесть


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: ‘.Ќ.‘ергеев-–енский. ‘обр.соч. в 12-ти томах. ’ом 2
     €здательство "Џравда", Ѓиблиотека "Ћгонек", Њосква, 1967
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 12 октЯбрЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------


        I

     ‘танционный сторож все бегал со  свертками и  корзинками с  платформы к
экипажу, и то и дело ‘офьЯ Џетровна Џолунина кричала ему:
     - Ђ  кулек?..  ѓде же кулек с  сахаром?  Ђх,  здесь!..  Ђ балык?..  Ќу,
конечно,  мы его забыли в вагоне!  Ђх,  господи!.. Ќесешь? Ќу вот, хорошо! Ђ
белила в жестЯнке?.. „линный такой Ящик с гвоздЯми?.. Ђ-а!.. ‚асилий, ну где
же белила?..
     Љоричневый ‚асилий все успокаивал:
     - ‡десь,  ваше сиЯтельство!..  Ќесу, ваше сиЯтельство!.. ‚се в целости,
ваше сиЯтельство!
     Ђ  студент-филолог 2-го  курса  Њарк  €гнатьич ЊесЯц разглЯдывал в  это
времЯ лошадей,  и так как он слышал,  что бывают высокие и низкие бабки,  то
нагибалсЯ даже,  чтобы рассмотреть,  -  но и  бабки и все ноги по грудь были
густо залЯпаны осенней грЯзью.
     …дкий  запах  лошадиного пота  веселил:  после долгой городской сидЯчки
хорошо было  рысить полЯми...  ‘просил кучера:  "„алеко ехать?"  -  а  кучер
”илат,  породистый кучер,  то есть грузный, медленный и саркастический, тоже
спросил:
     - „о нас-то?
     - „а, до усадьбы?
     - „о нас зачем далеко? „о нас недалеко... ‚ерст семнадцать.
     ‹ерик, закутанный в башлычок, подскочил, крича:
     - ”илат, ”илат! ќто мой учитель!.. Џравда, какой высокий?
     - ѓм!.. - отозвалсЯ ”илат.
     - Џравда, ведь - выше Џавла Њаксимыча?
     - Ќ-нет, Џавел Њаксимыч будет повыше... - улыбнулсЯ было снисходительно
”илат,  а уж коричневый ‚асилий все в экипаже занЯл покупками -  понадобилсЯ
передок;  свирепо  запихивал  под  ноги  ”илату  какой-то  длинный,  рогожей
заделанный тюк,  говорЯ ‘офье Џетровне: "Љонечно, в сельском быту все нужно,
ваше сиЯтельство", а ему: "Ќу-ка, опростай ноги-то к сторонке - се-ел!"
     Ќаконец, поехали.
     ‘еЯлсЯ,  как иголочки,  мелкий,  но  очень упорный октЯбрьский дождик и
пахнул почему-то осиной,  осокорем и  ветлой,  хотЯ нигде поблизости не было
видно  этих  деревьев.   Љругом  залегли  только  полЯ  блаженно  размЯкшего
чернозема,  полЯ пустые - даже стернЯ была всЯ перетоптана скотом и брошена,
и галок не было.
     “хабисто-мЯгкаЯ,   жидкаЯ  дорога  внизу,   чавканье  двенадцати  копыт
спереди,  сырой,  прелый  кожаный верх  над  головой,  покачиванье и  прыжки
фаэтона -  все это вместе очень хорошо укладывалось в  слово "хлЯбь",  и над
этим живописным словом весело думал любивший многое в жизни, но больше всего
слова Њарк €гнатьич, лицом очень похожий на педагога “шинского в юности.
     €менно эта  внешность и  подкупила жену предводителЯ ‚-ского дворЯнства
пригласить его (конечно,  по объЯвлению в  газете) заниматьсЯ с  ‹ериком,  и
теперь они ехали со станции ‚исюнь в имение Џолуниной Љуньи-‹ипЯги.
     ќта  маленькаЯ чернаЯ пожилаЯ дама  с  Ястребиным носиком и  восточными
глазами,  с  богатейшей игрой сухого лица,  жестов и  интонаций не  утомлЯла
ЊесЯца тем,  что  говорила все  времЯ.  „лЯ  ЊесЯца все  на  свете было  еще
чрезвычайно ново и любопытно,  хотЯ он был больше мечтателен,  чем пытлив, и
давал жизни больше, чем брал от нее сам: молодость всегда ведь богаче жизни.
     ‘офьЯ Џетровна рассказала ему, что она - урожденнаЯ графинЯ ЉензерскаЯ,
чтобы он не удивлЯлсЯ,  когда в доме будут звать ее "ваше сиЯтельство";  что
английский  метод  воспитаниЯ  превосходен,  а  французского она  совсем  не
признает;  что они не  режут купонов,  а  живут личным трудом;  что она сама
ведет все хозЯйство,  а управлЯющий ее -  немец Ѓлюмберг - только упрЯм, как
боров,  и глуп; что у ‹ерика переменилось уж три домашних учителЯ: попадалсЯ
все отчаЯнно тупой народ,  а один из них, тоже студент, думал почему-то, что
английский метод  воспитаниЯ -  это  бокс;  что  вообще  университеты -  это
клоаки,  куда идут все отбросы общества,  чтобы ничего не  делать,  шуметь и
развращать...
     - Џрошу менЯ извинить, если вам это обидно, но Я... Ќет, нет, Я никогда
не отдам ‹ерика в университет! Ќикогда!.. „овольно с менЯ и Љирюши, старшего
сына:   записалсЯ   в   помощники   присЯжного  поверенного,   как   попович
какой-нибудь, а? Љаково?.. € не хочет служить!.. ЉакаЯ ж это карьера, - нет,
вы подумайте только:  адвокат!  Ђх,  боже мой,  какой ужас!  ’орчать в суде,
пороть  всЯкую  ерунду,   обелЯть  Явных  мошенников...   Ќечего  сказать  -
занЯтие!.. Љак хорошо, что вы - не юрист!
     Џосмотрела на него вбок и усмехнулась.
     “смехалась она часто, и это очень легко у нее выходило: миг - и вот уже
вздернула тонкой губой и показала черные зубы.
     ѓлуховато, но весело спросил ЊесЯц:
     - Ђ куда же вы ‹ерика думаете?
     - Ќу,  конечно же,  в  правоведы!..  Ќет уж,  как Љирюшу,  не  пущу,  -
довольно!.. ’ы ведь в правоведы, ‹ерик?
     ‘ероглазый,  длиннолицый,  избалованный восьмилетний мальчик,  с тонкой
кожей и  синими жилками на лбу,  надул левую щеку и  хлопнул по ней кулаком;
потом протЯнул Њарку €гнатьичу ногу и попросил вежливо:
     - ‘нимите мне, пожалуйста, калоши, а то жарко.
     - Ќу уж...  -  ЊесЯц вдруг сконфузилсЯ и покраснел. - Џопробуй сам... €
они такие грЯзные...  -  Џосмотрел на Џолунину и добавил:  -  ЉажетсЯ,  и не
жарко.
     - Љонечно, конечно, глупости! Ќе выдумывай! - поддержала ‘офьЯ Џетровна
и скользнула по ЊесЯцу глазами.
     - џ  вас  очень  прошу -  мне  очень жарко!  -  и  опЯть грЯзнаЯ калоша
потЯнулась к рукам ЊесЯца.
     - ‘ними-ка сам, а?
     - ‘ам Я не могу, вы снимите.
     - Ќу,  давай уж Я, - сказала Џолунина, - только калоша такаЯ грЯзнаЯ, и
Я запачкаю платок.
     - Ќет же, maman, Я не хочу, чтобы ты, - Я хочу, чтобы Њарк €гнатьич.
     Џолунина  быстро  покосилась в  сторону  ЊесЯца,  быстро  усмехнулась и
зашептала притворно-строго:
     - ’ы  скверный  мальчишка:  разве  так  обращаютсЯ  к  старшим?..  Њарк
€гнатьич -  не горничнаЯ ‹уша, чтобы снимать с тебЯ калоши... ‚от мы приедем
к обеду, а ты за это не получишь сладкого.
     - Ђ у нас что будет на сладкое?
     - џ уж не знаю, что нам Њарочка заказала.
     - •ворост с  вареньем!..  -  ‹ерик надул правую щеку -  хлопнул,  потом
левую - хлопнул, потом обе вместе - хлопнул... Ћ калошах на времЯ забыл.
     - “ нас в усадьбе очень хороший пруд,  -  говорила Џолунина,  - можно в
лодке кататьсЯ,  и  купальни были,  теперь уж,  конечно,  убрали в сарай;  и
карасей там ловЯт...
     - € тритоны есть, - вставил ‹ерик.
     - …сть и тритоны... Њальчик, сиди прилично...
     - € черепаха.
     - —ерепаху одну  пустили  туда,  а  жива  ли  она  (это  год  назад)  -
неизвестно.  …сть оранжереЯ с  цитронами...  Љонечно,  парк приличный...  Ќо
главное -  пруд:  это моЯ гордость.  Ќи у  кого из соседних помещиков такого
большого, и притом в самой усадьбе, нет... “ нас два шага от дома... Ђ это в
деревне очень важно, когда жара... ќто лето, например, было адски жарко.
     - Maman, a что это: адски жарко?.. Љак в Ђфрике?
     - Ќет,  это значит,  как в аду,  - усмехнулась Џолунина и посмотрела на
ЊесЯца вбок.
     - Ђ-а, Я знаю: это - где за Язык вешают!
     - Ќу, это глупости, - кто это тебе сказал?
     - Ђ что же там?.. Ђ почему там жарко?
     - Ѓог будет всех судить после смерти... и вот...
     - Џосле смерти?.. Њертвых?.. - ‹ерик захохотал весело, и ЊесЯц, который
был религиозен, посмотрел с недоумением на него и на его мать.
     - ’ы не смейсЯ,  а  слушай!  Ѓог сосчитает все грехи у каждого;  у кого
будет больше грехов, чем добрых дел, того в ад, а у кого меньше - в рай.
     - Ђ если поровну?
     - Ќу,  тогда... - Ћна скользнула глазом по ЊесЯцу, усмехнулась быстро и
добавила: - ќтого не бывает: всегда чего-нибудь больше.
     - Ќет, ну, а если поровну?
     - ’огда - рай, - подсказал Џолуниной ЊесЯц.
     - Ќу да-а...  потому что бог -  добрый,  -  догадалась она,  - и вот он
добавит от себЯ одно доброе дело, и тогда - рай.
     Ќо ‹ерик уж опЯть хихикал, перегибаЯсь в поЯсе и стуча ногами.
     - ‘  ним  любопытно  будет  заниматьсЯ,  должно  быть,  -  сказал  Њарк
€гнатьич.
     - Ќу,  конечно, - живо подхватила Џолунина, - хотЯ он шалун... Ce n'est
pas bien* хвалить детей в их присутствии.  Ќо вот старший брат его.  Љирюша,
такой был умница, такой серьезный...
     ______________
     * Ќехорошо (франц.).

     - Ћн умер?
     - Ђх нет, что это вы, право?
     - ‚ы сказали "был"!
     - Ѓыл,  потому что все равно что нет:  адвокат!.. € та кие идеи... џ не
могу говорить об этом без слез...
     „ействительно, ЊесЯц увидел у нее слезы.
     Ќо  от  сильного толчка на ухабе она прикусила губу и  закричала ”илату
плаксиво:
     - Ќу, какой же ты, ”илат, болван!


        II

     “садьба расположилась просторно:  шестнадцать собак  выскочило со  всех
сторон встречать гремучую тройку (разглЯдеть их  как следует не успел ЊесЯц,
только сосчитать успел),  и еще где-то,  слышно было, мчались сюда поспешно,
лаем давЯсь на бегу.
     - Њуфик! Њуфинька! - обнимал за шею поджарого борзого ‹ерик, а Џолунина
кричала ”илату:
     - ѓони их, пожалуйста, кнутом - ну, гони же!
     €, усмехаЯсь, говорила растерЯвшемусЯ ЊесЯцу:
     - Ѓоитесь за свой костюм? Ќичего, при нас не порвут.
     „ом был открытый,  спокойный,  старый,  но как-то вкусно устроенный - с
бельведером, с колоннами, окрашенный в светлокофейный цвет.
     - Ђ вот ваш флигель, - указала Џолунина.
     ”лигель был ненадежен:  двухэтажный,  кирпичный и с зиЯющей трещиной во
всю вышину.
     - Ќе бойтесь,  что развалитсЯ:  мы его скрепили болтами,  - усмехнулась
‘офьЯ Џетровна.  - ’ам, кстати, имеет свое обитание рыжий ”риц, - это бывший
учитель Њарочки, моей дочери, - вам не будет скучно.
     ‚ыскочил с  террасы широкоскулый малый,  на  бегу натЯгиваЯ на  красную
рубаху сюртук, и так же, как на станции, Џолунина начала покрикивать:
     - …гор,  осторожнее, - это стаканы!.. ѓоворю - осторожно, болван!.. ќто
- гвозди,  а  где же  белила?..  ”илат,  мы потерЯли белила?!  „а не тащи же
гвозди в комнаты - поставь здесь!.. ”-фу, глупый!
     Ћтворилась форточка на  втором  этаже  флигелЯ;  оттуда выглЯнула рыжаЯ
голова и тут же скрылась.
     ‚ышла  на  террасу тонкаЯ миловиднаЯ девушка с  длинной русой косой,  в
вЯзаном белом платке на плечах, в ловко сидЯщем шерстЯном платье.
     „умаЯ,  что это и есть Њарочка,  ЊесЯц вежливо поклонилсЯ ей.  Џолунина
быстро усмехнулась и крикнула:
     - ‹уша, ты что же это стоишь барыней? Џомогай …гору!.. ЃарышнЯ здорова?
Ћбед готов? —то сладкое? „а не наноси в комнаты грЯзи, - ф-фу, нерЯха!
     ЊесЯц сам вытащил из фаэтона свой легкий чемоданчик,  и хотЯ чувствовал
еще  неловкость  от  поклона,  так  приЯтно  почему-то  было  передать  этот
чемоданчик из рук в руки ‹уше -  девушке тонкой,  зардевшейсЯ, в милом белом
вЯзаном платке, заколотом на груди булавкой.
     ‘ левой стороны дом был открыт, а с правой, южной, во всю стену оплетен
багроволистным диким  виноградом.  ’еперь,  окропленный  недавним  дождем  и
обласканный  прорвавшимсЯ солнцем,  багровый  куст  показалсЯ  ЊесЯцу  таким
подавлЯющим богатством, что долго не мог он оторвать от него глаз.
     ‘наружи  дома,   у  самого  подъезда,   вверху  водружен  был  огромный
дворЯнский герб -  мечи и  звезды,  -  и  держали его  деревЯнные купидоны с
отбитыми носами;  а  в  столовой на  виднейшем месте  под  потолком наискось
укреплена была доска из  серого мрамора,  и  на  ней золотыми буквами список
предводителей дворЯнства губернских и уездных,  с екатерининских времен: три
раза  попадалась фамилиЯ  Љензерский,  два  раза  -  Џолунин  -  теперешний,
конечно, он и соорудил эту скрижаль.
     ‚ зале, большом, но не особенно светлом, с тремЯ тЯжелыми домодельными,
должно быть еще крепостной работы,  книжными шкафами из  лакированного дуба,
висели по  стенам фамильные портреты,  как  везде:  генералы -  в  париках с
буклЯми и лысые,  бритые и с баками в виде котлеток,  несколько - в штатских
мундирах,  тоже с орденами и шпагами,  несколько дам -  скучно написанных, и
неожиданно  вдруг  копиЯ  с  желтой  "ѓоловы  раввина"  ђембрандта,   и  еще
неожиданней рЯдом с  этой  старой головою портрет совсем юной  девушки,  лет
пЯтнадцати, с датой 1866-й год и фамилией художника в уголке D.Bolotoff.
     Џервое,  что пришло в голову ЊесЯцу,  было сознание острой жалости, что
она  теперь,  если и  жива,  то  почти уж  старушка.  ‘амое странное в  этом
портрете было то,  что весь он как-то сразу принималсЯ душой:  - ах! - и вот
уж вошел в душу. ’акой был удивительный, открытый длЯ всех, одарЯющий взглЯд
ласковых,  невинных и мудрых карих глаз: не умных, потому что еще не живших,
не  догадливо-опытных,  потому что  им  всего еще только пЯтнадцать лет,  не
задорных,  не бойких,  а именно мудрых: таким глазам веришь. € щеки розовые,
нежные, слегка припудренные, и кудерьки, написанные старательно, по волоску,
и  чернаЯ бархатка на точеной шее,  с  жемчугами копьем,  и  рЯдом тоненькаЯ
золотаЯ цепочка от медальона. ‘кромный пробор на голове, доверчиво сложенные
мЯгкие детские губы,  светЯщийсЯ газ кремового платьЯ,  и  в глазах и улыбке
что-то такое,  как будто сама она немного смущена своей совершенно нечаЯнной
на земле прелестью.
     Љ   обеду  из  своей  комнаты  вышла  рыхлаЯ  блондинка  лет  двадцати,
пухлощекаЯ, с белыми ресницами, с растрепанными волосами и книгой в руках.
     - ЊоЯ дочь - Њарочка, наш новый учитель, - представила Џолунина и потом
сказала по-английски: - Ћтчего ты не причесалась к обеду?
     - Ќу, вот... длЯ кого? - спросила лениво Њарочка.
     - ‚ доме новый человек, как же?
     - Џодумаешь, какаЯ важность!
     €  ЊесЯц Ярко покраснел вдруг:  не понимаЯ слов,  он почувствовал,  что
сказано было именно это,  по  тому,  как переглЯнулись мать с  дочерью,  как
поднесла  к  волосам  руку  и  глЯдела  на  него  Њарочка,  пренебрежительно
прищурЯсь.
     - ’ебе  пожиже,   конечно?   -  утвердительно  спросила  Њарочку  ‘офьЯ
Џетровна, и когда налила пожиже.
     - Љонеч-но! - врастЯжку ответила Њарочка.
     "ЉакаЯ лениваЯ!  -  подумал ЊесЯц, - должно быть, от малокровьЯ..." - и
пожалел Њарочку.
     Љ обеду пришел и рыжий ”риц, разбитый параличом бывший учитель Њарочки.
ќто  был  человек  Явно  несчастный:  с  обвисшей  левой  половиной тела,  с
непослушным Языком, с длинным печальным носом и острой Яркой бородкой.
     - ”риц,  ”риц,  а ну, скажите: "сельдерей", - приставал к нему ‹ерик. -
Ќу, что тут в самом деле трудного: сель-де-рей.
     Џокорно улыбаЯсь правой частью лица,  краснеЯ от натуги и ставЯ жесткие
волосы ежом,  все  хотел и  никак не  мог одолеть рыжий ”риц "сельдереЯ".  Ђ
‹ерик без перерыва хохотал.  ’арелка его остывала;  со всех сторон на разных
Языках торопили ‹ерика,  но  ‹ерик не  спешил.  …гор,  в  белых перчатках на
огромных лапах,  приносил из кухни новые нагретые тарелки;  остывали и  эти;
‹уша приносила новые с горЯчей водой;  а когда остывали и эти, - новые тащил
…гор.  € все ждали,  пока кончит ‹ерик,  и понукали его на разных Языках,  а
‹ерик  не  спешил:  ”рица  он  изводил другими трудными словами:  "журавли",
"колокола",  "перепелки",  Њарочке показывал то Язык, то нос, светло смотрел
на  кричавшую на  него  ‘офью  Џетровну,  барабанЯ вилкой по  тарелке,  или,
сползаЯ на пол,  аукал, а Њарка €гнатьича решил не замечать: иногда взглЯнет
на него,  фыркнет и отвернетсЯ. ’олько когда Њарк €гнатьич, по рассеЯнности,
медленно разрезал котлету ножом, ‹ерик ужаснулсЯ.
     - Ќожом котлету?! Љотлету но-жом! - вскочил на стул, захлопал в ладоши.
- Ѓраво,  браво!  Љотлету ножом!..  Maman,  глЯди! Ђх, браво!.. Ђх, браво!..
Љотлету ножом!
     ‚ыскочил,  завертелсЯ по столовой, хохоча, упал на пол от хохота... …ле
его успокоили.
     Љогда же  после обеда Њарк  €гнатьич рассматривал какую-то  картинку на
стене в детской,  огромный мЯч сзади ударилсЯ об его голову;  оглЯнулсЯ Њарк
€гнатьич - ‹ерик уже подхватывал мЯч, чтобы бросить опЯть.
     - ќто что такое?
     - Ђ что? ђазве нельзЯ?.. Ђ с прежним учителем можно было.
     - Ќикогда этого не  делай!..  Ќикогда не  смей этого делать!..  -  даже
покраснел Њарк €гнатьич.
     ‚ошла Џолунина. ‹ерик бросилсЯ к ней:
     - Њама,  Њарк €гнатьич не хочет со мной играть!..  ’огда и  Я не хочу с
ним заниматьсЯ.
     - Assez*,  ‹ерик!  - сказала ‘офьЯ Џетровна. - Њарк €гнатьич - отличный
учитель,  и  он знает,  как с  тобой можно играть,  и  все...  и хорошо тебЯ
понимает.  ‚от сейчас до  вечера вы  с  ним пойдете гулЯть -  ведь нужно вам
познакомитьсЯ с  усадьбой,  не  правда ли?  Ћн  вам покажет...  ‹уша!  Ћдень
‹ерика!.. ‹у-ша!
     ______________
     * Џерестань (франц.).


        III

     Џосле полей и после дождЯ -  деревьЯ и алое солнце в прозорах туч - это
хорошо было.  €  землЯ  кругом всЯ  была  ручнаЯ,  приубраннаЯ,  подметеннаЯ
потрепанной метлой на дорожках,  просеЯннаЯ на клумбах,  старохозЯйственнаЯ,
как дом;  и воздух был так перенасыщен здешней осенью;  не осенью вообще,  а
именно осенью в  усадьбе,  где  когда-то  долго думали,  какое куда посадить
дерево, как расположить куртины, где что построить.
     ’ополи около дома были уже голы,  только кое-где листьЯ в  ветках,  как
осы в паутине,  а клены недавно,  видно,  только покраснели и ждали хорошего
утренника, чтобы позолотеть прощально, покрасоватьсЯ так денька три-четыре и
отрЯхнутьсЯ.
     Ћколо   большого   американского  орешника,   еще   местами   зеленого,
перистолистого, наткнулись на Џавла Њаксимыча, конторщика.
     Њарк €гнатьич был неуклюж -  грудь узкаЯ,  руки и  ноги длинные,  но  у
Џавла Њаксимыча грудь была еще уже,  руки и  ноги еще длиннее,  а на птичьей
голове сидел Явно непрочно маленький картузик без полей.
     - “видевшись,  кланЯтьсЯ честь имею.  Ђ Я тут дольние орехи собирал,  -
сказал он  очень отчетливо;  необыкновенно быстро сдернул картузик и  так же
быстро надел опЯть.
     Ѓыло ему лет сорок. Ћдин глаз у него сидел выше другого и был синеватый
и кроткий,  другой,  нижний - пожелтее и побойчей; острый нос тоже несколько
набок,  а рот и подбородок обросли щетинкой мочального цвета,  короткой,  но
очень густой. ѓолос у него оказалсЯ бабий.
     €  как будто сразу и  наперед знаЯ все о  ЊесЯце:  и  кто он,  и  зачем
приехал сюда,  и зачем вышел с ‹ериком, немного горбЯсь на ходу и застегиваЯ
вытертый куцый пиджак, он сказал еще:
     - €звольте, Я вам все и покажу, что интересное, вроде за провожатого.
     €,  пройдЯ несколько шагов,  указал на аллею старых каштанов и объЯснил
выразительно:
     - …леЯ.  Ѓарин  ее  очень  любЯт,  по  утрам  в  ней  стихи  сочинЯют с
карандашиком - когда очень рано.
     Џотом отмахнул от аллеи направо длинной рукой:
     - Ђдикративный сад.
     Ћтмахнул налево и сказал:
     - Ђ здесь хруктовый.
     €  тут  же  вслед  за  этим  поспешно сдернул картузик и  перекрестилсЯ
куда-то.
     - ‡ачем вы туда? - оглЯнулсЯ Њарк €гнатьич.
     - ’уда-то?.. Ђ как же?.. „а ведь там же церковь.
     - ѓде это "там"?
     - Ђ  в  селе нашем,  в ‹ипЯгах,  в памЯть “спениЯ богородицы...  ‚ этой
стороне... за елеей не видно.
     - Ђ-а... Ђ где пруд?
     - Џруд -  это нужно нам по  этой тропке...  Ќичего,  хороший пруд:  длЯ
скота,  длЯ  птицы...  Ћн  не  сказать проточный,  а  все-таки в  полую воду
очищение имеет - ничего.
     ЏодходЯ  к  пруду,  опЯть  сбросил  картузик,  перекрестилсЯ  в  другую
сторону.
     - Ђ здесь что?
     - Ђ как же?.. ’оже и здесь же цер-ковь!
     - Ќе вижу. ѓде именно?
     - ‚ селе Ћвечках... верст семь отсюда.
     - Ќе вижу.
     - ‡а кустами и не видно: кусты против глаз.
     Ђ шагов через пЯть крестилсЯ снова.
     - –ерковь?
     - •рам  господ  —ирковых...   •ороший  храм,   каменный,   на   Љирилла
Ђлександрийского, девЯтое июниЯ, престол...
     - „алеко?
     - Ћдиннадцать верст.
     Џавел Њаксимыч водил ЊесЯца к конюшнЯм,  овинам, коровникам и крестилсЯ
еще несколько раз, так что и ЊесЯцу начало уже казатьсЯ все близкое сквозным
и  прозрачным,  а  на первый план выступили,  поднЯвшись со всех горизонтов,
скромные сельские церкви и плотно обстали кругом, зовущие, звонЯщие, невинно
белые,  и  показалось это трогательным в Џавле Њаксимыче,  что он все их так
зорко видел, как бы ни стоЯли они далеко.
     € управлЯющего Ѓлюмберга встретили,  старого немца с маленьким красным,
как снегирь,  носиком.  Ћн  сделал радостными сизые глаза,  зажевал усиленно
бритыми губами,  Явно придумываЯ,  что бы сказать приличное случаю, да так и
не придумал, и уж сам ЊесЯц его выручил.
     - —удное имение!  -  сказал он, зачем-то нарочно выбрав слово "чудное",
которое не считал выразительным.
     - Ћ, йЯ! - подхватил немец. - €мение - богатство, ну, только... хозЯина
нет!  -  и  посмотрел на ЊесЯца проникновенно,  дыша ему прЯмо в лицо чем-то
едким.  Ќа нем была сераЯ смушковаЯ шапка и длинное желтое летнее пальто. Ћн
тоже прошелсЯ с ЊесЯцем,  предупредительно обернувшись к нему синим, бритым,
сжатым лицом, успел вставить к случаю только одну русскую пословицу: "Љаждый
корабль свой плаваний имеет" -  и  то не совсем уверенно:  может быть,  и не
так,  и  когда  дошли до  риги,  облегченно распрощалсЯ и  пропал в  пыльной
темноте.
     Љогда  подошли  обратно  к  ‹ерику,  который осталсЯ собирать "дольние"
орехи, набрал их кучу и испачкалсЯ густо, - ‹ерик вдруг посмотрел на ЊесЯца,
указал на Џавла Њаксимыча пальцем и степенно спросил:
     - Њарк €гнатьич, ведь правда же, он дурак?
     - ЌельзЯ так, ‹ерик, - строго, как мог, сказал Њарк €гнатьич.
     - ‘тарше себЯ,  панич,  стыдно дураком называть,  - вступилсЯ за себЯ и
Џавел Њаксимыч.
     Ђ ‹ерик недоуменно развел руками:
     - Џочему же стыдно, когда ты - дурак?
     Ќемного подумал и добавил:
     - € Ѓлюмберг тоже дурак.
     Љомната  ЊесЯца  во  флигеле приходилась рЯдом  с  комнатой ”рица.  Џри
небольшой грустной лампочке долго сидел у  ”рица ЊесЯц,  но  говорить с  ним
было трудно - так он мучительно пыталсЯ овладеть словами и не всегда мог.
     ”риц   умел  рисовать  карандашом  (праваЯ  рука  у   него  действовала
исправно), и в комнатке у него большой лист пропускной бумаги на столе, полЯ
старых газет и  книжек и  случайно попавшие к  нему  обрывочки чистой бумаги
были  сплошь зачерчены рисунками:  шли  дамы под  легкими зонтиками,  сидели
дамы,  раскинувшись на  скамеечках,  лежали на кушетках или под деревьЯми на
траве,   танцевали  балерины,  скакали  цирковые  наездницы,  подоткнувшись,
полоскали бабы  белье  на  речке,  пололи девки  на  поле,  играли барышни в
крокет...   все  только  барышни,   барыни,  девки...  ‹инии  рисунков  были
приблизительны и  робки,  но  не  поэтому показалсЯ ЊесЯцу  ”риц  еще  более
жалким.
     ‡аснул ЊесЯц поздно,  и  перед сном  все  представлЯлась ему  девушка в
теплом белом платке -  ‹уша,  но как-то странно сливалась она с  девушкой на
стене в зале, и из двух выходила одна: молодость, нежность, дружескаЯ ласка,
застенчивость,  теплота и много еще, чего нельзЯ даже и вложить в слова, так
все слова еще неловки, неточны и грубы.


        IV

     ‚  большой классной,  где  по  утрам обыкновенно топилась печь и  пахло
лакированным деревом  и  резиновыми мЯчами,  пробовал  заниматьсЯ с  ‹ериком
ЊесЯц.
     Џочему ‹ерик перед началом занЯтий заботливо клал под  парту колотушку,
трещотку,  барабан,  рожок,  трубу, вообще разные звучные предметы, этого не
мог понЯть Њарк €гнатьич.  Ќо,  прочитавши две-три строчки по  своей книжке,
‹ерик вдруг нагибалсЯ, выхватывал какую-нибудь трещотку и поспешно говорил:
     - џ  немножко  потрещу,   а  потом  опЯть  читать...  Њама  это  всегда
позволЯет, вы не злитесь.
     Љ  удивлению ЊесЯца,  который в детские годы был всегда прилежен и тих,
он бегал и  прыгал по комнате,  визжал и трещал неистово,  потом горЯчий,  с
потным лбом, садилсЯ опЯть и читал дальше; еще две-три поспешно проглоченные
строчки,  и вот уже опЯть,  косЯсь на него озабоченным серым глазом, тЯнулсЯ
он под парту за барабаном или трубой.
     ‚  классной висела  трапециЯ,  стоЯла  лестница,  торчало много  других
приборов и главное -  огромное количество всЯких резиновых мЯчей:  больших и
маленьких, красных и желтых, черных и белых, полосатых и без полос, в сетках
и без сеток. ‚ саду был обЯзательный крокет, кегельбан, лаун-теннис. ‚се это
должно было  сделать ‹ерика англичанином,  и  все  это  требовало так  много
времени, а дни становились коротки.
     Ћднажды у ‹ерика заболел живот.
     - Џочему? ‚ы должны знать! - накинулась на Њарка €гнатьича Џолунина.
     - Џраво, не знаю... —его-нибудь съел этакого?..
     - Ќе  мог  ничего съесть этакого -  Я  за  "этаким" слежу...  Ђ  это вы
виноваты: перестарались с ним на трапеции - отсюда и боль.
     - „а когда же? „нЯ два мы уж не прикасались к трапеции: некогда было.
     - Љак  так  некогда?  Ќу,  что  это  вы,  право!..  Ќужно  каждый день,
систематически,  безотлагательно,  регулЯрно...  как же это вы,  право?..  ‚
таком случае это боль от солитера -  ведь у  него солитер,  только чтобы его
выгнать,  вы  знаете какие длЯ  этого лошадиные средства?  Ђ  ‹ерик так  еще
мал...  Ќо трапециЯ,  но лестница -  каждый день, систематически, регулЯрно,
неуклонно - ради бога!..
     Џолунина блистала восточными глазами и  рубила  перед  собой  небольшой
правой ручкой; Њарк €гнатьич слушал и кротко думал: "ЉакаЯ противнаЯ!"
     ‚  задачах ‹ерика занимали больше всего всЯкие побочные обстоЯтельства.
Љогда,  например, составителю задачника хотелось выЯснить, сколько истрачено
денег на покупку Яблок:  трех по копейке и  двух -  по две,  ‹ерик добивалсЯ
узнать, какие именно это были Яблоки.
     - ќто не  важно какие!  -  горЯчо объЯснЯл Њарк €гнатьич.  -  ’ребуетсЯ
только узнать, сколько они стоили!
     - Ђ  мне  важно,  а  мне  важно!  -  возражал ‹ерик волнуЯсь.  -  Љакие
Яблоки?.. Ђнтоновка?.. €ли боровинка?.. €ли апорт?..
     …сли в  задаче покупались учеником тетради,  ‹ерик допытывалсЯ:  в  две
линейки?..  ‚ клеточку?..  ‘иние?..  Ђ однажды,  когда со страницы задачника
сошли церковные нищие,  получившие сначала по три, а потом по две копейки, и
требовалось узнать,  сколько получил каждый,  -  ‹ерика  замучил беспокойный
вопрос:
     - Ђ сколько было там всех - всех нищих?
     - „а это не нужно нам - ну, совсем же не нужно!
     - Ђ Я хочу знать!
     - ‚идишь  ли...  Љаждый нищий  получил сначала по  три  копейки...  вот
смотри - три кубика... Џотом он же, тот же самый - понимаешь? тот же самый -
еще две...
     - Ђ сколько их всех было, нищих?
     € вот он уже тЯнулсЯ вниз за колотушкой, прыгал по комнате, стучал.
     ‚ошла Џолунина и сказала ЊесЯцу:
     - ‚ы с  ним не умеете заниматьсЯ!  Ќе говорю,  вообще не умеете,  а вот
именно с ним... џ вам покажу, как с ним нужно... ‹ерик!
     ‹ерик стучал колотушкой.
     - ‹ерик,  поди сюда!  ‘Ядь!..  ’ебе говорЯт - сЯдь!.. ‚ каком году было
крещение киевлЯн?
     ‹ерик остановилсЯ, удивленно мотнул головой:
     - Ќикакого крещениЯ не знаю.
     ‡авертелсЯ на одной ножке и стучал довольно искусно.
     - Џоди сюда!  ‘Ядь!  ‘лышишь?..  Љак не знаешь, когда мы с тобой читали
вчера?.. ’ы сЯдешь?.. ‘лышишь, дрЯнной мальчишка, садись!
     Ќо ‹ерик выбежал на кухню. ‘офьЯ Џетровна за ним; ‹ерик на двор, в сад,
под дождь,  на грЯзные дорожки -  за ним Џолунина,  ‹уша,  потом …гор. ‘офьЯ
Џетровна скоро отстала,  отстала и  ‹уша,  но …гор был упорен и где-то около
конюшни изловил ‹ерика и,  весь с  ног до головы мокрый и грЯзный,  притащил
его на руках.
     Џотом Џолунина плакала,  и,  плача, кричала, и топала ногами, и швырЯла
по  всем углам колотушки (даже Њарочка выплыла на шум);  потом ‹ерику делали
припарки,  чтобы предупредить простуду, и заваривали липовый чай... Ќо так и
осталось тайной длЯ  Њарка  €гнатьича,  какое  отношение имел  год  крещениЯ
киевлЯн к нищим, получившим по три и еще по две копейки.
     Ќа склад труб и барабанов Њарк €гнатьич хладнокровно не мог смотреть, и
неприЯтен был ему в  ‹ерике этот обращенный к  нему в  упор хитрый и светлый
взглЯд, когда он запускал руку под парту.
     ‹ерик всегда был чистенько вымыт и  по  утрам надушен резедою,  но Њарк
€гнатьич смотрел на него и  мрачно думал:  "€ поросенка тоже можно чистенько
вымыть и надушить, и преотлично он тоже будет резедой пахнуть".
     —тобы не терЯть времени (так как англичане никогда не терЯют его), Њарк
€гнатьич должен  был  читать  ‹ерику  переводные английские детские  книжки,
когда он в постели еще пил свой какао (вставал он поздно). Ђнглийские романы
читала все времЯ и Њарочка,  и говорили в доме больше на английском,  чем на
русском Языке.  ”ранцузский тоже был в  опале,  зато по-французски неизменно
называли мышей и каждое утро справлЯлись,  как,  кого и насколько беспокоили
souris.
     Њышей в  старом доме было чрезвычайно много;  жили они в стенах;  путем
долгого  опыта  souris  приспособились к  кошкам  и  хитро  избегали  их;  в
мышеловки совершенно не шли,  никакой отравы не ели, и что с ними нужно было
делать,  так и  не  могла добитьсЯ ‘офьЯ Џетровна,  но  каждый раз привозила
что-нибудь из города:  или мышеловку,  похожую на птичью клетку,  в  которую
мышь забегала на запах,  чтобы утонуть в особой воронке; или хлебные корки в
жестЯнке с  изображением свирепого мужчины в розовой рубахе и с подписью под
ним:   "‘мерть  грызунам!"  Ќо  souris  скоро  постигали  новые  хитрости  и
по-прежнему резвились по ночам.
     ‹ерик еще не жаловалсЯ на бессонницу, но его детскую оберегали от мышей
пуще  всех  других комнат:  мало  ли  где  шнырЯют мыши  и  к  какой гадости
прикасаютсЯ? € уж, конечно, разносЯт они сотню всЯких болезней.
     Ќа столе в  кабинете ‘офьи Џетровны в растворах сулемы и борной кислоты
отстаивалось серебро,  полученное с липЯжцев за аренду, а бумажки в какой-то
аккуратной машинке пропускались через особые пары:  все это затем,  чтобы не
заразилсЯ чем-нибудь мужицким ‹ерик.


        V

     ‚ воскресенье, когда заниматьсЯ с ‹ериком было нельзЯ, Џолунина сказала
ЊесЯцу:
     - Џосылаю сейчас  линейку в  город;  может  быть,  хотите проехатьсЯ?..
Љстати,  познакомитесь с  мужем,  он там все возитсЯ с домом своим дурацким,
который у него, конечно, опишут за долги... •отите?
     ЊесЯц поехал.
     „лЯ него так все это было неопределенно-ново:  полЯ,  в которых больше,
чем в  чем-нибудь,  прочности (куда их  сдвинешь?),  устойчивости,  Ясности,
необходимой,  чтобы долго жить на земле;  лошадь,  от которой летЯт в  глаза
комьЯ грЯзи,  не нанЯтаЯ,  а как будто "своЯ":  "наша" лошадь,  полунинскаЯ,
зовут - —умак; ”илат - тоже уж свой; небо в сереньких домашних тучках; вдали
- церковь,  известно,  чьЯ и какаЯ и когда престол...  Ќово,  а привыкать не
надо.
     - Ћн, должно быть, уж стар, барин? - спросил ЊесЯц.
     - Ќу, а то молодой, - подумав, ответил ”илат.
     € ЊесЯц,  пока ехал, вспоминал своего отца, тоже старика, умершего этим
летом.  ‚споминал глухую немощеную улицу,  зеленую траву на ней,  синих мух,
открытое окно,  тарелку в  окне  с  кусками хлеба,  которую отец каждое утро
выставлЯл длЯ  нищих,  и  когда  пел  под  окном  сиплый  голос:  "Џода-айте
милостыньки ради •риста!.." - говорил отец шутливым тоном:
     - Џодавать, любезный, некому: сам лежу... •леб на тарелке видишь? - вот
и бери. •леб бери, а тарелку оставь.
     Ѓыла у него злокачественнаЯ опухоль в правом колене - от нее он и умер,
но,  несмотрЯ на  боль и  на сознание близкой смерти,  держатьсЯ он старалсЯ
бодро и  весело,  даже как-то умудрЯлсЯ бритьсЯ через день и  имел опрЯтный,
чистенький вид.  ЏриЯтный был старичок -  не обставлЯл себЯ лекарствами,  не
жаловалсЯ,  не стонал, вообще не хотел сдаватьсЯ, а чтобы убить времЯ, много
читал.
     ЊесЯц схоронил его недавно и теперь осталсЯ бобылем - и пока не мог еще
привыкнуть к  тому,  что  некому  уж  писать письма,  и  некуда приезжать на
каникулы, и не о ком думать, как о родном.
     €  странно:  хотелось теперь в  старом Џолунине найти хоть  что-нибудь,
напоминающее отца:  может быть,  у него похожий голос; может быть, он похоже
улыбаетсЯ,  так что кончики усов при этом и  у  него западают в  рот;  может
быть, похоже дрожит у него рука, такаЯ же сухаЯ, с крупными жилами...
     ѓородок был совсем полевой -  ровный, широкоулый, с необычайно длинными
плетнЯми,  с  редкими  фонарными пеньками без  фонарей,  и  совсем  какой-то
нежилой,  так мало попадалось прохожих,  да  и  домишек мало:  все плетни да
плетни, а за плетнЯми вЯзы.
     - ‚от это так хлЯбь! - сказал весело ЊесЯц ”илату.
     - —истаЯ хлЯбь, - отозвалсЯ ”илат.
     Ќа  грЯзнейшей улице,  где  линейка завЯзла так,  что долго нельзЯ было
сдвинутьсЯ с  места,  остановились около  большого одинокого нового дома,  и
первое,  что бросилось в глаза ЊесЯцу, была очень редкаЯ по цвету Ярко-синЯЯ
железнаЯ крыша.  Ќад  крышей торчали четыре печные трубы,  а  на  них  резво
мчались коньки,  пели  петушки,  извивались драконы.  Љрыльцо было  тоже все
резное. ‘тилЯ резьбы ЊесЯц не понЯл, но подумал: должно быть, русский.
     Џолунин не  был  похож на  его  отца ничем:  незначительно плешивый,  с
глазами,  как у  ‹ерика,  серыми в  круглых мешочках,  со  щеками длинными и
красными от  тысЯчи  мелких жилок,  с  висЯчими баками небольшой длины  и  с
радостной Яркой улыбкой, очевидно одинаковой длЯ всех.
     ‚стретил ЊесЯца очень шумно; едва сказал с ним два слова, как уже повел
осматривать комнаты,  в  которых возились малЯры и  пахло красками и  клеем.
џркаЯ живопись расцветала на стенах,  пышны были расписные плафоны,  полы по
наклеенным холстинкам раскрашивались под  вычурный паркет,  а  в  окна видна
была грЯзнейшаЯ в мире улица.
     - ‚от,  полюбуйтесь!  -  поворачивал перед  ЊесЯцем Џолунин невзрачного
молодого мазилу.  -  Љурносый,  рЯбой,  дурной,  а  все  он:  двумЯ пальцами
сморкаетсЯ,  но...  творит!..  ќто что же,  собственно,  значит? ќто значит:
талант... в приличной оболочке может и не нуждатьсЯ!
     ѓоворил  Џолунин  с  неожиданными  паузами.   „ержалсЯ  прЯмо,   голову
отталкивал назад плавно,  распорЯжалсЯ своим телом так,  как будто был очень
тучен,  хотЯ на  самом деле был скорее худощав.  ’олько верхние веки у  него
были   толстые  и   косые;   такие  веки  всегда  придают  глазам  несколько
презрительный, свысока брошенный взглЯд - и это в нем смущало ЊесЯца.
     - ‡ачем это вы здесь такой дом?.. - застенчиво спросил ЊесЯц.
     - ѓде "здесь"?..  Џочему "здесь"?..  ќто -  мой уездный город,  Я здесь
предводитель, а не в Њоскве... …сли бы в Њоскве, Я бы в Њоскве строил.
     - Ќу да,  в Њоскве,  конечно, а здесь... едва ли это нужно... ’о есть Я
хотел сказать:  такой именно дом,  слишком дорогой,  - окончательно смешалсЯ
Њарк €гнатьич и покраснел густо.
     - Љуль-турный  человек,  -  строго начал  Џолунин,  -  где  бы  ему  ни
привелось жить (Я не знаю,  согласны ли вы с  этим),  должен жить красиво!..
„а-с!..  ќто -  мой взглЯд.  Ђ кто его не разделЯет, тот... пусть проводит в
жизнь свои взглЯды и пусть знает,  что Я ему...  вопросов и замечаний делать
не буду.
     ЊесЯц поспешно извинилсЯ, Џолунин тут же его извинил.
     ‡а  ширмами в  спальне стоЯли  две  кровати,  а  над  ними  на  потолке
изображен был такой пейзаж: между скалистых лесистых берегов пенный поток, а
вверху тонкий мостик.
     - ‚от,  понимаете вы,  какой тут  замысел?  -  спросил притворно-весело
Џолунин.  -  Ќет?.. ‘мотрите же... „ве враждебные территории - вот и вот (он
указал на кровати);  поток времени их разделЯет;  однако... на всЯкий случай
имеетсЯ все же мостик! €ногда он действует.
     €  тут же,  взЯв под руку,  Џолунин повел ЊесЯца в другой угол обширной
спальни и указал на другой пейзаж на потолке.
     - ‹ебеди на  пруду...  Ясно видите?  ЋпЯть замысел.  ‚от  два,  скромно
отдыхающие на зеленом берегу,  старые,  утомленные жизнью...  ќто -  Я и моЯ
жена.  Ђ вот трое,  лебедЯта - два недалеко от берега - Њарочка и ‹ерик, вам
известные,  а  третий отплыл вдаль -  Љирилл.  Ђдвокат,  вы слышали?  Њог бы
карьеру сделать, у менЯ есть свЯзи, однако... не захотел.
     Џоказал все-таки комнату,  которую он  длЯ  него приготовил,  показал и
комнату Њарочки,  комнату ‹ерика.  Џока все они были пусты и  только краской
пахли.
     - Ђ  это  -  ваннаЯ...  •отел,  чтобы сей ђафаэль курносый мне здесь на
стене богиню изобразил, - отказалсЯ, боитсЯ, что у него нехорошо выйдет... Ђ
вот кухнЯ... Ђ вот кладоваЯ... а вот...
     €  долго еще он водил его по дому и,  как человек,  длЯ которого дорога
каждаЯ мелочь,  раз она продумана им самим,  показывал водопроводы,  и краны
рукомойников,  и душ, и трубы отоплениЯ в стенах, в то времЯ как в городишке
кругом топили соломой, камышом и кизЯками.
     ‡а обедом прислуживала чахлаЯ,  слабаЯ, как былинка, но в очень громких
башмаках горничнаЯ.  „олжно быть,  Џолунин привык уже однообразно жаловатьсЯ
гостЯм на ее худобу, - пожаловалсЯ и ЊесЯцу.
     - ‚от,  даже и ущипнуть не за что:  скелет музейный...  Ђ вам известную
‹ушу супруга ко мне не пускает, - боитсЯ.
     Џотом, точно спохватившись, Џолунин строго заговорил о любви:
     - џ  скажу вам,  что такое в сущности,  в субстанции своей,  любовь,  -
хотите?
     Љонечно,  ЊесЯц хотел. Џолунин сделал очень долгую паузу, в продолжение
которой неподвижно и  строго  глЯдел  в  глаза  ЊесЯца  своими  треугольными
глазами, и, наконец, сказал медленно:
     - ‹юбовь...  это...  добро!  ‚от!  € тут все.  џ пожилой уж человек,  Я
пришел к этому путем опыта целой жизни,  а вы получайте это как готовенькое,
как итог,  из  ко-то-ро-го...  ‚ы еще юноша,  вы из итогов можете еще делать
новые выводы и  новые итоги,  а Я уж нет -  пас.  ‹юбовь -  это...  добро!..
џсно?.. ЋбъЯснениЯ нужны?
     ЊесЯц еще не начинал любить - некогда было, и ему было все равно: добро
так добро. Ћн согласилсЯ сразу.
     Џосле обеда Џолунин читал ему свои стихи,  в  которых часто не соблюдал
рифмы, и когда ЊесЯц заметил это вслух, предводитель осерчал так, что сплошь
покраснели треугольные щеки,  а  глаза  стали  круглые,  и  звонко захлопнул
тетрадку.
     ЊесЯц сконфуженно извинилсЯ -  Џолунин извинил, но сказал все-таки, что
поэзиЯ -  свободный порыв чувства и дар богов,  а рифма - удел бухгалтеров и
тупиц.
     ѓоворили потом о городишке.
     - ‚ы о нем так плохо не думайте,  -  строго глЯдел на ЊесЯца Џолунин, -
это город богатый.  Ќе смотрите, что он грЯзен и прочее, здесь оч-чень много
оч-чень богатых людей!..  Ћн в  чумарке,  канальЯ,  ходит,  и  картуз у него
неопрЯтный,  -  козырек надорван,  тому подобное,  -  однако... у него тысЯч
триста в  банке!..  Џрасолы.  Љогда-то  гурты гонЯли...  ‹юбители,  конечно,
абсо-лютного  dolce  far  niente...*  ’ут  ведь  думали  провести линию  лет
пЯтнадцать тому  назад,  и  вот  сии  богачи испугались,  -  железной дороги
испугались,  Я не шучу:  чтобы свистать да жуликов возить?.. Ћтклонили!.. Ќо
когда проведут здесь новую линию и  вокзал будет не как теперь за пЯтнадцать
верст, а в самом городе (есть такой проект) - тогда вы посмотрите, что здесь
будет!..  „ом Я  напрасно здесь строю?  Ћчень хорошо-с!..  Ћб  этом мне жена
беспрестанно твердит,  и даже...  поссорились,  но, однако... времЯ покажет,
что Я был прав.
     ______________
     * ‘ладостного бездельЯ (итал.).

     ‚  окно видно было,  как напротив,  посреди грЯзи,  прислонЯсь к плетню
боками,  два коротконогих мужика,  охватив огромный круг черного подсолнуха,
точили его понемногу,  как воробьи;  должно быть, тоже говорили о чем-нибудь
скучном.
     €  в  этой улице,  и в этих людЯх,  и в расписных плафонах полунинского
дома  почуЯлась вдруг  ЊесЯцу вечнаЯ тщета человеческих усилий,  очень остро
почуЯлась, по-молодому, а почему - он и сам не знал.
     Џолунин же, глЯдЯ на него по-прежнему строго, говорил:
     - Џредположим,    что   человек,   во   всех   отношениЯх   порЯдочный,
подозреваетсЯ в  каких-нибудь гнусностЯх,  тому  подобное -  он  имеет право
протестовать гласно, не правда ли?
     - џ думаю, - сказал ЊесЯц, улыбнувшись недоуменно.
     - Љонечно,  особой  бравады мысли  тут  нет,  -  заметил Џолунин,  -  а
только...  џ  вам должен сказать,  что нисходить до пониманиЯ и  восходить к
пониманию -  это вещи разные,  хотЯ цель и  одна...  џсно?..  ‚ы -  попович?
€звините, что Я так просто.
     - Ќет, не попович... ‘ын чиновника, - сконфузилсЯ ЊесЯц.
     - Њелкого,  до  титулЯрного...  ’ак  вот...  в  ваши годы,  или немного
старше, Я служил тогда в дипломатическом корпусе, и от менЯ многого ждали. џ
не скажу,  что Я не оправдал бы надежд,  но,  однако... Я теперь не на своем
месте не  по  своей вине  -  и  жена  моЯ,  знаЯ  это,  не  может мне  этого
простить... € всем жалуетсЯ... ‚ам?..
     - Њне? Ќет... не слыхал.
     - Ќе успела еще,  но-о... не скроет... ‚прочем, она - дивный человек, и
голова у  нее  золотаЯ...  ‡абудем об  этом...  ‚ы  не  пьете?  Ћчень хорошо
делаете... ‘овременнаЯ молодежь вообще... этим похвалитьсЯ не может...
     € выпил сам.
     Џотом, прокашлЯвшись и глЯдЯ строго, говорил с растЯжкой:
     - €з  моих  товарищей двое  занимали даже видные государственные посты,
но...  сановники сии был