        ‘ергей Ќиколаевич ‘ергеев-–енский. ЏотерЯнный дневник


                                  ђассказ


     ---------------------------------------------------------------------
     Љнига: ‘.Ќ.‘ергеев-–енский. ‘обр.соч. в 12-ти томах. ’ом 3
     €здательство "Џравда", Ѓиблиотека "Ћгонек", Њосква, 1967
     OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 25 октЯбрЯ 2002 года
     ---------------------------------------------------------------------

     {1} - ’ак обозначены ссылки на примечаниЯ соответствующей страницы.


        I

     ЋлЯ ™ербинина,  миловиднаЯ и бойкаЯ девочка лет двенадцати, идЯ однажды
домой из своей школы первой ступени, заметила в стороне от тропинки в густой
траве желтенькую узенькую записную книжечку, и когда взЯла ее и прочитала на
переплете крупную надпись: "„невник ћриЯ Ѓелова", то сказала громко:
     - ‚от так та-ак! Ћн и дневники ведет!
     ќтот  небольшой девЯтилетний мальчуган при  встречах  с  нею  почему-то
застенчиво улыбалсЯ,  а  когда она проходила,  долго глЯдел ей вслед.  €  ей
нравилось,  пройдЯ этак шагов пЯтнадцать - двадцать, вдруг обернутьсЯ, чтобы
узнать,  смотрит ли ћра, и убедитьсЯ: смотрит! ’огда она вздергивала плечом,
поджимала губы и  говорила про себЯ:  "’о-о-же  еще!.."  Ћднако ей  это было
приЯтно.
     ’еперь  она  шла  и  с  любопытством  читала  написанное  на  клетчатых
страничках крупными красивыми прЯмыми буквами чернилами:
     "“ра!  џ  опЯть  начал писать стихи да  еще  почище старых!  "Ѓезумец",
"Џризрак", "Љавказу", "Љрыму", "Ќочь"... ‚едь Я, конечно, буду поэтом. ЉакаЯ
слава!  ЉакаЯ честь!  џ свой талант никогда не заброшу.  ‚едь быть поэтом, -
как это хорошо!.. Ќепременно буду кончать "ѓероЯ".
     ’ут   же   были  и   четыре  карандашные  строчки,   впрочем  тщательно
зачеркнутые: очевидно, маленький поэт был ими недоволен.
     ‚се-таки зачеркнутое можно было разобрать, и ЋлЯ прочитала:

                €счез Љовальский. ЏоЯвилсЯ
                ‚верху аэроплан стальной,
                Љак будто демон он носилсЯ,
                ‚леком безумною рукой.

     Џотом чернилами и опЯть тщательно было записано:
     "4 апрелЯ. ‹ежал три днЯ больной. ‘ одной стороны, приЯтнаЯ, а с другой
- неприЯтнаЯ  историЯ.  ЏриЯтнаЯ  тем,  что  лежишь  и  ничего  не  делаешь;
неприЯтнаЯ же тем, что не занимаюсь, а времЯ проходит. •отел кончать "ѓероЯ"
- нет  вдохновеньЯ.  ‚ероЯтно,  буду его писать только когда стану взрослым.
Џапа завтра в четыре утра уезжает.  †аль!  Ќо ведь он едет длЯ радости,  длЯ
необходимости нашего  переезда в  Њоскву.  —итать нечего.  ‡автра непременно
начну заниматьсЯ.
     5  апрелЯ.  Џапа уехал,  а  у менЯ даже легко на душе.  Ќеужели Я такой
бессердечный?  Ќет,  Я готов жизнь отдать за него!  Џишу "ђабыню" - поэму из
древнеегипетской жизни. •орошо удаетсЯ.
     6  апрелЯ.  Ќу,  вот и дописываю!  џ вчера говорил,  что пишу "ђабыню",
теперь Я  ее дописываю.  Ѓуду ее обрабатывать.  ќто будет,  вероЯтно,  очень
долго. ‚чера вечером разнервничалсЯ, сам не знаю почему. Ќо то было вчера, а
сегоднЯ  случилось  замечательное событие!  ‚олны  морЯ  выбросили на  берег
золотую цепочку с  крестиком.  Њама ее нашла.  –епочка стоит червонцев пЯть,
если не больше.  Њама подарила ее мне,  а крестик бабушке. Ќо Я отказалсЯ от
цепочки,  благо мне она не нужна,  а  мама мне обещалась подарить что-нибудь
еще.  ќти  два  днЯ  море бушует невероЯтно.  ђев  его слышен даже у  нас на
квартире.
     14  апрелЯ.  ‘емь дней не  писал дневника.  Џолучили письмо от папы.  “
мамочки на  руке  сделалсЯ нарыв,  -  ни  стать,  ни  сесть,  ни  даже  духу
перевесть.   "ђабыню"  обрабатываю.   ‡аделалсЯ  в  художники,   благо  есть
рисовальнаЯ тетрадь, и краски, и кисточки. ќто очень приЯтно. ‚ижу, дневники
делаютсЯ все лаконичнее.  ‚прочем,  нечем особенно восторгатьсЯ, а описывать
тоже нечего. џ... (‚езде пишу "Я", а кто же такой Я? ‘транно!)
     15  апрелЯ.  Ќачал  писать новую  поэму из  жизни волжских разбойников.
Њежду прочим,  когда Я  просматриваю тетрадку моих стихов,  то замечаю,  что
сначала писал только мелкие описательные стихотворениЯ, потом сравнительно с
тем,  как  Я  развивалсЯ,  все  более  и  более сложные,  и,  наконец,  имею
возможность писать настоЯщие поэмы.  Ќикто,  кроме самых близких мне родных,
не будет читать моего дневника никогда,  и  потому Я могу писать здесь,  что
мне угодно.  ЏользуЯсь этим,  буду писать здесь все, что Я думаю главного. џ
почти уверен,  что  буду вторым Џушкиным.  џ  думаю,  что Я  буду знаменитый
человек своего века  и  оставлю о  себе памЯть будущим поколениЯм.  џ  смогу
написать о себе стихотворение такого же содержаниЯ,  как Џушкин: "џ памЯтник
себе воздвиг нерукотворный" и т.д.
     20 апрелЯ.  ‡амечательного много, да толку-то из него никакого. ‘егоднЯ
должно  было  быть  землетрЯсение,  как  почему-то  предсказывали (а  кто  -
неизвестно),  однако же  его  нет,  а  факт тот,  что  идет несносный дождь.
‘лЯкоть и  грЯзь.  ‡апишу следующий случай.  ‚  воскресенье мы,  то есть Я и
мама,  были у Њорозовых.  ѓоворитсЯ:  мы пришли к Њорозовым, но это неверно.
—асть дороги в  одном месте мы...  плыли по...  по...  грЯзи!  Ќо  весь ужас
нашего положениЯ был в  том,  что у  нас на  двоих были одни калоши.  €  при
опасной переправе через рекообразную улицу нам  приходилось перебрасывать их
с одного берега на другой!
     29  апрелЯ.   Ћбыденных  событий  случилось  и  случитсЯ  очень  много.
‚о-первых,  Я сегоднЯ пойду в театр,  чему Я очень рад; во-вторых, обработка
"ђабыни" подвигаетсЯ;  в-третьих,  пишу записки о Љрыме;  в-четвертых,  есть
новые темы длЯ стихов;  а в-пЯтых -  ура, ура, ура!.. Ќо здесь Я буду писать
шифром".
     „альше  целаЯ  страница была  уписана  какими-то  значками,  цифрами  и
буквами нерусской азбуки, неизвестной Ћле ™ербининой.
     Џотом  шло  четверостишие,   нацарапанное  кое-как,   вкось  и  вкривь,
карандашом:

                Љерим! ЊенЯ убить ты должен?
                Ќет, пусть уж лучше сам умру!
                ѓлЯди, кинжал блестит из ножен!
                ‘мотри, Я больше не живу!

     ќти строчки были свирепо зачеркнуты прЯмыми и наклонными чертами. Џотом
на отдельном листке чернилами:
     "„невник мой!..  Ѓросил Я  тебЯ совсем,  и за это ты на менЯ,  конечно,
обижен.  Џринимаюсь снова писать.  Ќа этот раз у менЯ выйдет, кажетсЯ, целый
рассказ".
     Ћднако  дальше  шли  уже  сплошь чистые странички,  и  Ћле  стало  даже
досадно, что этого "рассказа" она так и не прочитает.
     ‡аписнаЯ книжечка имела новенький вид,  хотЯ ћра  писал на  ней  еще  в
апреле,  а  теперь шел  май,  -  средние числа  маЯ,  -  и  прежде всего ЋлЯ
удивилась тому,  как это такой маленький мальчик ее не испачкал, не изорвал!
Ћна бы это сделала непременно.  Џотом -  стихи.  ќтого уж она никак не могла
предположить раньше, чтобы такие маленькие мальчишки писали стихи.
     Ћна видела,  как ћра бегал вместе с ”омкой - прачки ’атьЯны - и другими
такими же  здесь,  по полЯне,  по которой она шла,  где было когда-то -  так
говорили -  татарское кладбище, а теперь паслись коровы, козы, куры. ѓолос у
ћры был звонкий,  и он очень увлекалсЯ игрой, особенно если играли в прЯтки.
Ђ  прЯтатьсЯ здесь было где,  так как,  кроме кустов шиповника и терновника,
тут   ближе  к   дороге  стоЯли  штабели  дикого  камнЯ,   привезенного  длЯ
камнедробилки,  и торчала эта самаЯ камнедробилка, котораЯ пока не работала;
все это отлично скрывало ребЯт,  и  игра выходила веселаЯ.  Ѓлизко от полЯны
проходило шоссе,  длЯ починки которого и привезли камнедробилку и камень,  а
за шоссе, шагах в сорока, был спуск к морю.
     Ћтца ћры,  юрисконсульта горхоза,  ЋлЯ видела редко, он постоЯнно бывал
занЯт или в  разъездах,  а  мать его,  женщина еще как будто не  стараЯ,  но
почему-то  с  седыми волосами,  встречалась ей  чаще;  однако ни  ей не было
никакой нужды в Ћле,  ни Ћле в ней. Ћтец же Ћли был грузчиком на пристани, а
мать -  уборщицей в  доме отдыха металлистов,  и  в их квартире не было книг
Џушкина. Џушкина ЋлЯ знала только по имени, стихотворение "ЏамЯтник" было ей
незнакомо.  Ќо  то,  что маленький мальчик,  который не начинал еще ходить в
школу, пишет так складно, по-книжному, это не только ее удивило, это как-то,
- неЯсно длЯ нее самой, чем именно, - ее оскорбило даже. € когда вот теперь,
неожиданно,   он   встретилсЯ  ей   с   небольшой  снизкой  мелкой  рыбешки,
раскрасневшийсЯ,  счастливый и  спешащий домой,  она  посмотрела на  него  с
любопытством и спросила:
     - ѓде ты взЯл рыбу?
     - ќто мне...  это мне ”омка дал!  -  заторопилсЯ ответить ћра.  - Ћн на
пристани поймал!.. Њного!
     - “ж  этот  ”о-омка!  -  протЯнула ЋлЯ  неодобрительно,  но  ћра  вдруг
почему-то  стыдливо бросилсЯ бежать,  и  белаЯ  чистенькаЯ рубашка  его  (он
всегда был одет заботливо и нарЯдно) вздулась смешным пузырем.
     ЋлЯ  вспомнила,  как  недели две  назад  он  вздумал ей  очень  вежливо
поклонитьсЯ,  снЯв по-взрослому свой белый картузик,  а  она  ему  ответила:
"‡дравствуй,  ћрочка!" - и прошла. Џотом это случалось несколько раз, что он
ей вежливенько кланЯлсЯ издали, а она слегка кивала головой и улыбалась.


        II

     Њать ћры была седоволосаЯ, а бабушка - брюнетка.
     Љогда ћра захотел выЯснить причину такой странности, ему объЯснили, что
мать его поседела от  испуга,  а  бабушка,  котораЯ тоже могла в  тот момент
испугатьсЯ, все-таки не испугалась и потому именно не поседела.
     - ‡начит, ты, мама, трусиха, а бабушка - героинЯ? - допытывалсЯ ћра.
     - ѓлупенький,  это Я  не  за себЯ,  а  за тебЯ так тогда испугалась,  -
отвечала мать и ерошила его темные волосы.
     Џо ее рассказу,  когда он был совсем еще крошка и спал в своей колЯске,
- отца же совсем тогда не было дома,  -  в  лунную ночь она услышала треск в
окне.
     Ћни жили в  нижнем этаже -  не в этом городе,  а в другом.  Ћна открыла
глаза и увидела в раскрытом уже окне голову и плечи какого-то человека.  Ћна
вскрикнула от ужаса и  в  этот именно момент поседела.  Ђ в следующий момент
бабушка,  котораЯ лежала,  но не спала,  на своей кушетке, расположенной как
раз под окном,  толстою палкой (она хромала,  ходила с  палкой,  и палка эта
была  всегда  у  ней  под  руками) ударила грабителЯ по  голове.  Ћн  охнул,
свалилсЯ под окно и потом исчез.
     ‘  тех пор как узнал об  этом ћра,  он  стал смотреть на  бабушку,  как
смотрел бы на царицу амазонок, о которых читал в той же книге по истории, из
которой черпал  сведениЯ о  жизни  в  древнем …гипте.  Љстати,  бабушка была
высокаЯ,  широкоплечаЯ,  с  мужскими чертами лица  и  ногу себе повредила на
скачках.
     Ћна учила ћру французскому Языку,  на котором говорила так же, как и на
русском,  а мать -  немецкому.  Ћ том же,  что такое шифрованное письмо,  он
узнал от отца,  однако шифр длЯ дневника изобрел сам,  и то заветное, что он
записал им и  чего не должны были и не могли бы прочитать ни отец,  ни мать,
ни  бабушка,  было  всего несколько слов  об  Ћле  ™ербининой.  …сли  бы  их
расшифровать,  они  читались бы  так:  "џ  влюблен в  Ћлю.  Ћна очень милаЯ.
‘егоднЯ она мне сказала: "‡дравствуй, ћрочка!" Љакое счастье!.."
     ћра очень трудилсЯ над тем,  чтобы записать это.  €  немецкие буквы,  и
римские  цифры,   и  цифры  арабские,   и  два  знака  -   вопросительный  и
восклицательный  -   все  это,  затейливо  чередуЯсь,  создавало  неодолимое
препЯтствие длЯ всЯкого, кто захотел бы проникнуть в тайну девЯтилетнего его
сердца.
     Ћтец ћры должен был получить место помощника коммерческого директора на
одном из заводов под самой Њосквою, и ездил он выЯснЯть условиЯ жизни там, в
центре.  Ћ самом важном,  о квартире, думать не приходилось, - квартира была
готоваЯ,  при заводе.  Ќужно было дождатьсЯ,  когда завод, - а он еще не был
вполне закончен, - будет пущен.
     Џриехал из  Њосквы отец ћры -  звали его ‚алерьЯн Ќиколаич -  отнюдь не
разочарованным.  ‡авод хотЯ  и  был  в  окрестности Њосквы,  но  сообщение с
Њосквой  было  и  теперь  уже  налажено  вполне  сносно.  Њогла  найти  себе
канцелЯрскую работу при заводе и мать ћры,  а самого ћру можно было устроить
учитьсЯ в заводской школе.  …динственно,  что было досадно, - это оставалось
ждать еще два, а может быть, и три месЯца.
     - „а-а,  но вот мо-ре! - мечтательно, хотЯ и басом, говорила бабушка. -
—то нам заменит там море?
     - Ќу,  море -  это пустЯки, конечно! - отзывалсЯ ‚алерьЯн Ќиколаич. - Љ
тому обстоЯтельству, что море торчать у нас вечно перед глазами не будет, мы
отлично привыкнем через две недели!
     - Ђ  как же мои "‡аписки о Љрыме"?  -  спросил ћра.  -  џ ведь их начал
писать...  •отЯ, разумеетсЯ, там Я могу писать "‡аписки о Њоскве". ќто будет
даже еще интереснее, Я думаю.
     - Ќу вот,  сам видишь,  что интереснее! Љонечно, интереснее!.. ‚ Њоскве
жизнь кипит, как в котле.
     ‚альерьЯн Ќиколаич был коренаст,  крепок,  большеголов, имел лысый лоб,
круглое лицо,  носил очки в  роговой оправе.  Џо крупным красным губам часто
проводил Языком -  такаЯ была у него привычка.  ‘тихов он никогда в жизни не
писал и не понимал,  откуда это взЯлось у ћры.  Ќо ћра вышел в мать,  а не в
отца:  темноволосый, но с голубыми глазами, с удлиненным и женственным лицом
и длЯ своих лет довольно все-таки рослый.
     ѓолос у него был,  как у девочки,  и, когда, раздеваЯсь, чтобы загореть
на солнце,  он показывал отцу свои мускулы, пыхтЯ и надуваЯ щеки, чтобы Ярче
ударили в  глаза отца его пока еще не  существующие бицепсы,  отец шутЯ брал
его подмышки,  подымал над головою и делал вид,  что хочет перебросить через
каменную стену на соседний двор. ќто очень смущало ћру. ќто обнаруживало его
слабость. ќтого он не любил.
     Ћн говорил в таких случаЯх, отворачиваЯсь:
     - џ скоро вырасту,  скоро!.. Џусть папа не думает, что... - и глаза его
становились розовые от обиды.
     —ерез неделю-другую опыт с бицепсами повторЯлсЯ с таким же результатом.
     Џри доме,  в котором жил ћра,  был небольшой сад со старыми каштанами и
двумЯ тоже старыми мимозами. Ќа крепком суку одной из мимоз устроили длЯ ћры
качели.  €ногда, крадучись, приходил качатьсЯ вместе с ћрой тот самый ”омка,
у  которого достал бычков и  зеленух ћра.  †ил  он  недалеко от  ћры по  так
называемой ‘ухой Ѓалке -  название Явно ироническое, так как во времЯ зимних
дождей балка эта  была почти непроходима от  грЯзи.  ”омка был  одних лет  с
ћрой,  но  мать его ходила на поденку -  большей частью стирать белье,  -  и
”омка пользовалсЯ полной свободой.


        III

     „нЯ через два после того, как ћра потерЯл свой дневник, а ЋлЯ ™ербинина
его  нашла,  в  народном суде  здешнем слушалось дело о  краже ™ербиниными -
сыном  и  отцом (дедом Ћли),  а  также двумЯ другими грузчиками,  товарищами
™ербинина, восьми досок со склада горхоза.
     €нтересы   горхоза    защищал   ‚алерьЯн   Ќиколаич   по    обЯзанности
юрисконсульта, а грузчики взЯли себе в защитники старого адвоката Џожарова.
     ѓрузчики были оправданы за  недостаточностью улик,  и  на другой день у
себЯ дома,  в  тесной и дружеской компании двух таких же стариков,  как и он
сам,  плотников,  ™ербинин рассказывал,  а  ЋлЯ с  надворьЯ слышала обо всех
обстоЯтельствах дела.
     „ед уже усыхал,  - годы брали свое, - шеЯ его была тонкаЯ и всЯ из жил,
морщин,  кадыков и мослаков,  но деЯтельно ворочалась эта шеЯ туда и сюда, и
таращились из-под  нависающих серых  бровей  и  хитровато щурились молочного
цвета глаза,  и  очень широко иногда раскрывалсЯ под  лохматыми седыми усами
начисто беззубый дедов рот.
     - Ќачалось,  это,  -  вам известно,  с чего началось:  Ялик Я под мотор
начал делать,  -  вот  с  чего  началось!  Џускай,  ребЯта,  когда работы на
пристани нет,  приезжих чтоб они катали,  -  вот! Љажнодневный доход и не то
чтоб,  а вполне по закону... Џотому что грузчики - они кто такие? ЌазываетсЯ
- артель.  Ђ имеет артель полное право Ялик иметь моторный? €шь, имеет, - мы
это все узнавали,  - не без ума начинали. ђаз ежели разговоров с начальством
быть не  может,  вот Я  и  начинаю свою работу...  ќ-эх,  да Я,  может,  при
старости свого здоровьЯ ден  пЯть по  лесу шарил!  Ђ  зачем же  Я  шарил?  Ђ
черноклен подходЯщий Я искал,  потому как крепче этого дерева, черноклена, в
здешних местах нету...  „уб что-о!  „уб спроти его ни  шиша не стоит!  Ђ  на
Ялик,  что на корму,  что на нос -  тут дерево крепкое надоть!..  ’ак его же
мало было найтить,  черноклен подходЯвый,  его же,  дерево это, спилить надо
было -  pa-аз,  а также сюда из лесу доставить -  выбрать такое времЯ... ќто
при моих-то годах,  как мне уж семьдесЯт шестой!..  ќ-эх,  и  помучилсЯ Я  с
ним!..  ’ащил Я его ночью, а по каким Я его дорогам тащил, такое тЯжельство?
‘колько потов Я с себЯ спустил,  когда на кажном шагу если тебе не пень,  то
камень сторчит,  а то куст тебе в глаза лезет...  ’ут тебе справа - овраг, а
слева балка,  -  во-от как Я его тащил!..  ќ-эх,  народ завидущий! ’о народу
было завидно,  что вот у  ™ербининых Ялик будет,  а у них нет!..  ‚от почему
сторожу втолковали про  доски эти,  будто у  них со  складу украли мы!..  Ќа
складе там этих досок сколько!  ‘от несколько их  там...  Љаким же  манером,
скажи,  мог  сторож дознатьсЯ за  эти  восемь штук?  —то он  их  кажень день
считает,  что ли?..  Ћн  же  вышел себе,  как стемнело,  походил-побродил до
двенадцати,  пока народ еще  шлындает,  потом сел  где в  уголочку,  покунЯл
часок,  а потом он себе домой спать с женою рЯдом - вот и все его ремесло!..
Ђ с улицы,  например, как балаган этот, где у них доски лежат, он, известно,
на улицу глухой стеной смотрит,  и сам же он легкой работы,  деревЯнный, - с
улицы,  скажи,  нельзЯ разве к нему подобратьсЯ? Њожно даже с целой подводой
хорошей подъехать, - доску в стенке глухой приподнЯть и - и бери себе, дЯдЯ,
накладывай-грузи на  подводу!  ‚есь  ихний склад за  ночь можно перевезть!..
Љлади да  ходу  давай!  Џодумаешь,  хитрость-мудрость какаЯ!..  ’еперь доски
кажному требуютсЯ,  не только что нам длЯ Ялика... ќто Я, конечно, к примеру
так говорю.  Ђ  что касаетсЯ Ялика нашего,  то у  нас шешнадцать досток было
куплено у Љривенки ђомана,  и сам ђоман на суде этому свидетель был. "“ вас,
гражданин Љривенко, куплЯли они доски?" - "“ нас, говорит, точно, шешнадцать
штук".  Ђ  в очках этот,  Ѓелов горхозный,  он от себЯ мне вопрос:  "‘колько
досток идет на  Ялик вашего,  например,  размеру?"  џ  ему отвечаю,  а  сам,
конечно,  вижу,  куда он загибает:  "’ак и так,  на наш Ялик двадцать четыре
пошло,  и  уж  меньше их  не  идет на Ялик,  как двадцать четыре",  -  "Њне,
говорит,  больше  ничего  не  надоть:  шешнадцать если  из  двадцати четырех
отнЯть,  это и будет восемь...  ‚от эти самые восемь и есть наши, горхозные.
‘тало быть,  длЯ менЯ всЯ суть до точки Ясна:  они украли!"  Ђ Я говорю ему:
"‚о-семь?  ’ы восемь досток считаешь нами краденые,  гражданин Ѓелов?  Ђ  ты
спросил менЯ,  кто Я такой?  џ же есть хозЯин и Я природный плотник! Њожет у
менЯ  быть  в  своем  сараю спрЯтано своих восемь досток или  этого быть  не
может?  Њы  же  до  своих восьми досток у  ђомана шешнадцать достали и  рады
случаю такому были,  а  ты,  гражданин Ѓелов,  бессовестно говоришь на  нас,
будто украли!"  Ђ  он свое:  "Ќет,  длЯ менЯ Ясно,  -  ночью вы до романовых
шешнадцати наших восемь добавили,  -  вот и  весь разговор!" Ќу,  тут уж наш
Џожаров поднЯлсЯ,  а  он  же  мужчина из себЯ очень видный,  росту большого,
голос у  него  громкий,  -  и  начал он  этого Ѓелова крыть!  ‚о-от  башка у
человека!  "Љакие такие,  -  спрашивает,  -  ваши есть доказательства насчет
кражи?  —то милициЯ в  дом к ™ербинину-гражданину пришла послЯ уж того,  как
Ялик моторный на  море был  спущен,  окрашен как  следует,  и  имЯ свое имел
"ѓрузчик",  как  есть  он  артельное  законное  хозЯйство  честных  трудЯщих
граждан, а не каких лодырей-кулаков, которые кровью людской питаютсЯ..." - и
поше-ол!  ‚от говорил-то! ќ-эх! ’акую бы башку нашему брату! "Ћдни, говорит,
у вас доказательства,  что трудЯщий элемент из досток вещь полезную сделали,
котораЯ название свое имеет -  транспорт,  а те краденые доски,  может,  они
теперь в  какую деревню за  сто верст у  ехали,  не  могло нешто этого быть?
’акже и насчет цифры восемь.  Џочему бы это грузчикам,  если уж на то пошло,
чтобы непременно украсть,  -  почему бы им девЯть штук не уволочь,  а?.. Ћни
же,  известно, грузчики, одним словом не какие-нибудь, а народ все здоровый,
- им лишнЯЯ доска что?  ЏустЯк дело ее захватить!  Ђ  в  ра-бо-те,  товарищи
судьи,  доска лишнЯЯ не пустЯк,  нет!  ‚друг одна вышла с сучком посередине?
•рЯснула, поломалась к чертЯм, - и что же, скажите, плотник ее тестом или же
алебастырем клеить должен да  таким манером в  море на Ялике ехать?  ‚  этих
восьми штуках всЯ, говорит, и есть загвоздка. ‘колько досток на Ялик идет? -
‘амое  меньшее  шестивершковых двадцать  четыре.  -  Ђ  сколько  куплено?  -
ешнадцать.  -  ‡начит,  Ясно,  восемь уворовано.  Џочему это  вам так Ясно,
гражданин Ѓелов,  а мне,  напротив того, туманнаЯ выходит картина? ѓде у нас
склад горхозный?  ’ут вот на площади,  спроти базара,  где и суд народный. Ђ
где Ялик строилсЯ? Ќа ‘ухой Ѓалке. Љаким же это, говорит, образом люди через
весь город доски тащили и  с  ними никому на  глаза не  попались?"  ‚от  так
туману на  глаза напустили -  дымовой завес!  ’ут Ѓелов свое:  вполне можно,
дескать, городом не ходить, а итить с досками только до морЯ, а там на ‘ухую
Ѓалку на лодке их доставить.  Ђ Џожаров свое: "Ќикаких Я доказательств ваших
не вижу, а вижу одну клевету на людей рабочих, которые, известно, есть у нас
самый высший класс,  выше которого быть не может!"  Ќу,  тут уж Ѓелов видит,
что его не берет:  "„оски,  говорит,  наши заметные -  на них клейма везде и
прочее...  Џрошу осмотреть Ялик на месте".  Ќу, тут уж Я не вытерпел, встал:
"Ћбдумайте,  что вы сказали! Љак это доски вы свои заметите, когда все доски
обчищены, сфугованы и краской двойной покрыты?" Ќу, конечно, на суде смех...
‚ышел потом суд в другую комнату, десЯти минут не сидели, - выходЯт, а народ
весь  подымаетсЯ навстречь;  читает судьЯ:  "Џо  суду  всех  четырех считать
оправданы!.." ‚от как дело это было!  ’ак считать приходитсЯ,  -  за людскую
зависть заплатили.  Ђ сын, Ќиколка мой, тот даже Ѓелова увспросил: "Ђ насчет
мотора как вы считаете?  ’оже мы его где-нибудь сперли?" -  "Џрошу, говорит,
не имеющих касательства не задавать!.." Љак же не имеет касательства,  когда
его,  мотор этот, где теперь можно достать? Ќу, о моторе им, конечно, вполне
известно было, что мы его старый купили, - считалсЯ негодный брак и с торгов
пошел.  ’оже он нам монету стоил -  за починку отдали,  а как же? ‡ато же из
него вещь получилась, а то бы должен он в железный лом итить.
     ђассказываЯ это,  дед сиЯл, как начищенный, а ЋлЯ слушала его и думала:
где  же  были спрЯтаны в  сарае доски так,  что  она их  не  замечала?  Ѓыло
неприЯтно ей, что к ним приходила милициЯ с обыском, и знала она, что отец и
дед собирались идти на суд из-за Ялика. Ћна и сама стала бы говорить дома об
этих досках по-пионерски,  если бы  не верила отцу и  семидесЯтишестилетнему
деду. Ќо теперь она слышала, что отец ћры, Ѓелов, всЯчески хотел доказать на
суде,  что они -  воры... ќто удивило ее, этого она никак не ожидала от отца
ћры - это она крепко запомнила.
     ‚ечером в  тот  же  день она  шла  с  красным знаменем впереди здешнего
пионеротрЯда.  Ћни так торжественно встречали другой пионеротрЯд, приехавший
на большом пароходе с  Љавказа.  ’о есть она шла не совсем впереди.  ‚переди
всех шел пионервожатый в  костюме физкультурника,  школьник лет пЯтнадцати -
Љазанлы,  потом барабанщик,  а уж за ними она со знаменем, и по бокам ее две
подруги,  потом  уже  вытЯгивалсЯ пионеротрЯд,  в  конце которого за  совсем
маленькими,  чтобы они не потерЯлись в  толпе на пристани,  следил ученик из
школы Ѓелошапка.
     € ћра видел,  как шел этот отрЯд, но главное, что в нем его поразило, -
это ЋлЯ ™ербинина, какаЯ она была важнаЯ со знаменем, как настоЯщаЯ героинЯ,
а две с ружьЯми по сторонам - как ее оруженоски.
     Ћн проводил отрЯд до пристани, но там, в сутолоке, за спинами взрослых,
не  мог разглЯдеть как следует церемонию встречи двух отрЯдов -  крымского и
кавказского,  а  вмешатьсЯ самому в  отрЯд как  же  было возможно?  Љонечно,
сказали бы: "’ы откуда взЯлсЯ? ђазве ты пионер? €ди-ка ты прочь!"
     Ѓыло очень досадно и то,  что его вообще затолкали,  оттерли:  давка на
пристани была страшнаЯ,  -  пришлось уйти,  так и не досмотрев до конца, как
ЋлЯ возвращалась обратно.  …го беспокоило даже,  не  тЯжелое ли было длЯ нее
знамЯ, не слишком ли она устала.
     ЏридЯ домой,  он прежде всего хотел записать в  дневник,  в который так
давно уже  ничего не  записывал,  опЯть своим шифром об  Ћле,  как  она была
хороша с  красным знаменем в  руках,  хоть  картину с  нее  рисуй,  -  точно
предводительница войска,  ведущаЯ в бой. Ќо сколько ни искал дневника, найти
его не мог.
     Џотом он вспомнил,  что как-то на днЯх брал его с собою, чтобы записать
окончание одного стихотворениЯ,  если  придет что-нибудь в  голову.  €  вот,
конечно,  где-то он его потерЯл. Њатери он не сказал об этом, - он сказал ей
другое:
     - Њама,  почему это Я не пионер,  не понимаю!..  ќто так замечательно -
идти под барабан по улицам!
     - ’ебе  разве хочетсЯ быть пионером?  -  удивилась даже несколько мать,
потому что раньше он никогда не выражал такого желаниЯ.
     - Љо-неч-но же! ќто очень красиво, как они шли сегоднЯ!.. џ тоже мог бы
быть барабанщиком и идти впереди всех!
     Ћн  хотел было добавить,  что  за  ним тогда шла бы  ЋлЯ ™ербинина,  но
вовремЯ удержалсЯ, а мать ответила:
     - —то же,  вот папа придет вечером, скажи ему, если тебе так хочетсЯ...
Ђ лучше всего это начнешь ты на новом месте, в Њоскве.
     - Ќет,  Я хочу здесь,  мама!  џ хочу именно здесь начать!  -  с большой
горЯчностью подхватил ћра и даже ногой притопнул.


        IV

     Ќа  другой день уже не то чтобы случайно встретил Ћлю ™ербинину ћра,  -
нет,  он сознательно ждал ее,  когда она шла из школы. Ћн хотел спросить ее,
как будто от нее одной только и  зависело это,  не примет ли она его в отрЯд
пионеров?  €  когда показались простенькое,  с перехватом,  белое с красными
кружочками платье Ћли  и  такаЯ  необыкновеннаЯ,  такаЯ единственнаЯ в  мире
голова в  шапке густых золотЯщихсЯ волос,  ћра жадно следил за  каждым шагом
девочки, за каждым поворотом ее лица.
     ‚от  она уже близко,  и  больше нельзЯ уже,  так кажетсЯ ћре,  стоЯть и
только глЯдеть на нее,  - надо что-нибудь делать, но оторвать от нее глаз он
совершенно не  в  состоЯнии,  и  даже руки никак не  хотЯт поднЯтьсЯ,  чтобы
сорвать хотЯ бы, например, лист с той дикой груши, под которой он стоит.
     Ћна  подходит походкою тех,  которые знают,  что  ими любуютсЯ.  €  она
смотрит на него пристально,  но как-то нельзЯ сказать,  чтобы дружелюбно.  €
вместо того чтобы сразу спросить о том,  что он придумал спросить, он только
привычным уже  движением руки  снимает свой картузик,  она  не  говорит ему:
"‡дравствуй,   ћрочка!"  -  как  он  ожидает,  нет,  -  она  оглЯдывает  его
презрительно с головы до ног и как-то шипит непонЯтно:
     - €шь ты-ы, второй Џуш-шкин!
     € проходит.
     Ћн ошеломлен,  он ничего не понимает. Ћн только глЯдит ей вслед, стоЯ с
открытым  ртом,  и  вдруг  она  задерживает  немного  шаг,  оборачиваетсЯ  и
несколько театрально, нараспев и в нос почему-то говорит:
     - Њы...  плыли...  по...  по...  по  грЯзи!  -  €  это  "по...  по" так
уничтожающе у нее выходит.
     ’ут ћра вспоминает,  что это он  писал когда-то в  потерЯнном дневнике,
описываЯ путешествие в гости к Њорозовым.
     Ћна уходит своей непостижимо легкой, красивой походкой, а он вспоминает
и то, что "вторым Џушкиным" он сам себЯ назвал, - правда, в будущем времени,
- все в том же потерЯнном дневнике.  € длЯ него становитсЯ Ясно, что дневник
этот найден не кем-нибудь,  а именно ею,  Ћлей, и вот именно потому, что она
прочитала его дневник, она его и презирает и над ним смеетсЯ.
     Ћн  все  еще стоит на  месте,  хотЯ ЋлЯ уже скрываетсЯ в  переулке.  Ћн
усиленно припоминает,  что такое было в  его дневнике еще,  за что вдруг Ћле
вздумалось отнестись к нему с таким Явным презрением.
     …сли  бы  это  можно было сказать матери,  он  зарыдал бы  и  опрометью
кинулсЯ  бы  к  ней,   но  он  стоит  только  ошеломленный,  уничтоженный  и
вспоминает.  € вдруг вспомнилсЯ ему изобретенный им шифр.  ’еперь он кажетсЯ
ему придуманным так непростительно глупо,  что всЯкий разберет его, конечно,
с  первого взглЯда.  Ћна  расшифровала его заветную запись,  и,  разумеетсЯ,
перваЯ же  строка в  ней:  "џ  влюблен в  Ћлю" -  должна была ее  оскорбить.
"‚люблен",  - точно он взрослый! ‚от за это она его так и осмеЯла!.. € ћра с
большим усилием сходит,  наконец,  с  места,  точно  на  этом  месте он  был
буквально раздавлен словами Ћли.
     Ћн  направлЯетсЯ сначала домой,  но  у  самой калитки останавливаетсЯ в
нерешительности.  Њинуты две  крутит он  щеколду и  тихо  звЯкает ею,  потом
медленно, глЯдЯ в землю, идет обратно.
     Ћн  проходит мимо  колодца,  из  которого берут  воду  все,  кто  живет
поблизости, мимо того же бывшего татарского кладбища, теперь зеленой полЯны,
на  которой две гречанки пасут коров и  вЯжут чулки.  Њимоходом он  думает о
гречанках,  что это вообще существа очень странные:  они пасут коров и вЯжут
чулки,  стоЯт в очередЯх у лавок и вЯжут чулки,  несут,  пригибаЯсь до самой
земли,  тЯжеленные вЯзанки сухого  хвороста из  леса,  километра за  три,  и
все-таки вЯжут чулки,  цеплЯЯ за землю спицами! „олжно быть, они вЯжут чулки
и во сне.
     Ћн  думает,  что  о  них можно написать стихи,  но  к  слову "гречанки"
попадаютсЯ  ему  все  какие-то  неподходЯщие рифмы:  обезьЯнки,  самозванки,
стеклЯнки,  санки...  € снова он думает о дневнике: зачем он взЯл его тогда?
Љак  будто не  мог он  запомнить каких-нибудь четырех строчек,  если бы  они
придумались тогда,  и  записать их после?  € вот теперь ЋлЯ его презирает!..
ќто действует на него так,  как будто придавливает к земле,  как гречанок их
вЯзанки хвороста. Ћн даже не пытаетсЯ идти быстрее, чем идет. Ќоги его будто
чужие  и  привЯзаны  кем-то  кое-как,  наспех,  очень  недобросовестно:  они
волочатсЯ, они цеплЯютсЯ как-то сами одна за другую.
     Ћт  полЯны можно идти через мост в  город,  но  ему теперь ни за что не
хотелось бы  встречатьсЯ с  кем-нибудь  из  знакомых людей:  он  самому себе
кажетсЯ таким глупым,  что  даже длЯ  каждого встречного это будет очевидно.
ѓлупость его выступает и  теперь,  должно быть,  на  его лице,  как смола на
кипарисах или  клей на  миндальных деревьЯх,  -  так ему кажетсЯ,  и  потому
никому не  хочет он  глЯдеть в  глаза.  Ћн глЯдит только в  землю и  изредка
вправо или влево, чтобы случайно не встретитьсЯ с кем не надо.
     € сворачивает он с дороги направо к морю.
     Ќа плЯже,  около самой воды,  можно долго сидеть,  набирать пригоршнЯми
воду  из  белой  кромки  совсем небольшого прибоЯ и  поливать камешки плЯжа.
’огда  они,  бледные и  какие-то  немые,  вдруг принимают совсем неожиданные
цвета,  оживают,  загораютсЯ  очень  затейливыми  огоньками,  подмигивают  и
всЯчески лукавЯт. ќто была всегда очень затейливаЯ игра.
     €  ћра  сидит  на  плЯже  долго  и  вглЯдываетсЯ  в  оживающие  камешки
пристально,  но  думает он  все  о  той  же  девочке Ћле,  котораЯ шла такой
радостной походкой в перехваченном платье - белом с кружочками - и вдруг так
оскорбительно на него зашипела:  "€ш-шь,  Џуш-шкин", - как змеЯ, поднЯвшаЯсЯ
из травы. Ѓыл однажды такой случай с ћрой - зашипела на него какаЯ-то змеЯ в
кустах,  и  он  тогда  бежал от  нее  позорно,  чтобы не  ужалила внезапно и
смертельно за голую ногу, как вещего Ћлега.
     Ќа плЯже было довольно людно,  хотЯ не все еще дома отдыха работали. Ќо
мало  кто  рисковал купатьсЯ,  -  вода  еще  была холодна.  ‘идели,  лежали,
загорали на плЯже, бродили большей частью парочками.
     Ћдну  такую  парочку,  очень  звонко хохотавшую,  невольно отметил ћра.
Њожет быть,  эти двое кого-нибудь ждали здесь на плЯже, именно в этом месте,
потому что  ушли  было  и  снова  вернулись.  Ћна  была  загорелаЯ уже,  как
гречанка,  черноволосаЯ,  с  облупленным носом,  а  у  него  светлые волосы,
коротко стриженные,  курчавились,  как каракуль,  и лицо было красненькое, с
мелкими крысьими чертами.  Ћба были в купальных костюмах: он в черном, она в
полосатом;  у него ноги тонкие, как у полевого кузнечика, у нее - как ступы;
он хохотал ей в лицо,  а она,  хохоча, подымала и запрокидывала голову и так
широко разевала рот,  что  ћре  было  очень противно смотреть.  €  когда они
близко от него так хохотали, ћра вдруг очень Ярко представил Ћлю, вчерашнюю,
знаменщицу  пионеротрЯда,   в  окружении  карабинерок.   Љакое  у  нее  было
значительное,  сиЯющее лицо!  Ћна всЯ смеЯлась, совсем не смеЯсь, от нее шли
лучи, - это все должны были видеть.
     €  оттого,  что теперь уже все кончено было с  Ћлей и  он  не  будет уж
никогда идти  с  нею  рЯдом,  что  ему  нельзЯ уж  будет больше даже  просто
поздороватьсЯ с  нею,  потому что  он  ею  навсегда осмеЯн,  глаза ћры вдруг
заволакиваютсЯ слезами.  Ћн  еще  смотрел на  этих  двух хохотунов,  к  нему
подходивших,  а  слезы как-то сами собою текли и текли по его щекам и падали
на гравий плЯжа.
     Ќо вот эти двое подошли к нему совсем вплотную,  и толстоногаЯ, похожаЯ
на гречанку с чулками, спросила:
     - Њальчик, ты о чем это плачешь?
     - џ? - удивилсЯ ћра. - ђазве Я плачу?
     Ћн  провел рукою по  глазам,  посмотрел на  мокрую руку,  пожал плечом,
проворно поднЯлсЯ,  отрЯхнул колени и пошел от морЯ в горку снова на дорогу,
а сзади его - он слышал - той же толстоногой противный голос:
     - Љакой, однако, странный мальчик!
     - Њожет быть,  у него мамаша умерла?  -  предположил мужчина,  голова в
природном каракуле,  и предположил это так насмешливо,  что ћра в недоумении
обернулсЯ. Ћн подумал, что они сейчас снова захохочут, но они только глЯдели
ему вслед, и он сказал вслух, хотЯ и негромко:
     - Љакое им до менЯ дело?
     Љроме того, когда его называли мальчиком, просто противным казалось ему
и  самое слово это,  как  и  другие слова с  окончанием на  "чик":  пальчик,
кончик, пончик, воробейчик. € он насухо вытер рукавом глаза и щеки.
     ‚ремЯ было  уж  идти к  бабушке заниматьсЯ французским Языком,  но  ћра
никак не  мог себе представить,  как это вдруг вот теперь он  будет сидеть у
себЯ там,  в  саду,  где в  кресле-качалке полулежит бабушка,  и  переводить
"Њалыша" „оде.  Љроме того,  бабушка может еще заметить,  что он  плакал,  и
начать свои расспросы.
     Љогда же он вышел на ту тропинку, по которой сегоднЯ, как и раньше, шла
из школы ЋлЯ,  он понЯл вдруг, что ему надо бы сейчас сделать: нужно пойти к
Ћле и потребовать свой дневник обратно.  € даже удивилсЯ ћра,  как это он не
догадалсЯ об этом раньше.  ‚едь всЯкий, кто нашел чужую вещь, обыкновенно ее
возвращает,  если известно ему,  чьЯ она,  а  если неизвестно это,  он  ищет
хозЯина вещи.  Љонечно,  и  мама  должна была  бы  вернуть золотую цепочку с
крестиком,  если бы знала,  чьЯ она.  Ќо ведь совершенно неизвестно, кто мог
потерЯть эту цепочку и  когда именно.  Ћчевидно,  это было еще до революции,
когда было почему-то в обычае носить подобные крестики на цепочках,  на шее,
чего теперь уж никто не делает.
     €  вот ћра решительно идет по ‘ухой Ѓалке к  тому самому домику старого
плотника ™ербинина, где сейчас должна быть ЋлЯ.
     Ћн и раньше не один раз заглЯдывал во двор этого домика, рассматривал с
большим любопытством утлое маленькое крылечко и два окошка, и так узенькие и
низенькие,  однако еще и сплошь заставленные какими-то фуксиЯми и кактусами.
’еперь,  подходЯ,  он думал увидеть Ћлю на дворе -  небольшом, косогористом,
сплошь заросшем травой, но увидел на нем только поросенка, который, одетый в
смешную шлейку и привЯзанный за эту шлейку к колу,  усердно щипал траву. ћра
знал, что собаки во дворе не было, и храбро вошел во двор.
     ЋлЯ,  очевидно,  увидела его сквозь все фуксии и кактусы. Ћна поЯвилась
на утлом крылечке вдруг, как сиЯние, и спросила резко и сердито:
     - ’ы зачем? ’ебе чего тут надо?
     - ‚ы...  нашли мой дневник, - запинаЯсь, проговорил ћра. - џ потерЯл...
а вы, кажетсЯ, нашли... †елтенькаЯ книжечка...
     - Ќу,  а если нашла,  так что?  - подбросила голову ЋлЯ, и хоть бы тень
улыбки.
     - ‚ы... должны мне его вернуть... ‚едь это моЯ вещь, и вы...
     - ‚ер-нуть?  ‚от еще новости какие,  всЯкую ерунду Я буду возвращать! џ
им давно уж печку подтопила - дневником твоим!
     € тут же ушла с крылечка и где-то там внутри домика хлопнула дверью,  а
поросенок в шлейке хрюкнул и уставилсЯ на ћру неодобрительно.


        V

     ”омка,  с  которым  провел  остаток  этого  днЯ  ћра,  поЯвилсЯ  как-то
совершенно  незаметно,   когда   ћра   сделал  всего   несколько  шагов   от
щербининского двора.
     ’еперь, когда ЋлЯ сама сказала, что нашла дневник и сожгла его в печке,
с нею было уже все кончено.  Џожалуй, хорошо, что сожгла всю эту "ерунду", и
он  уже  больше никогда,  конечно,  никаких этих  глупых дневников вести  не
будет.  Ђ  если сожгла не  весь,  если одну страничку,  где написано шифром,
все-таки оставила и будет всем ее показывать и объЯснЯть, что там написано?
     ‚от  именно  среди  такого  переполоха мыслей ”омка,  этот  мальчуган с
поднЯтыми плечами и  как  будто понурой,  но  на  самом деле очень продувной
белобрысой,  коротко стриженной головой, с бегающими проворно по сторонам, а
если  смотреть  на   них   спереди,   как   будто  совсем  сонными  глазами,
необыкновенно кстати сказал свое короткое призывное:
     - Џойдем?
     - Џойдем! - с большой готовностью ответил ћра.
     ’еперь ему было решительно все равно,  куда идти,  только бы  не домой,
где  стихи,  дневник и  бабушка с  ее  французским,  все  это  потерЯло свое
значение, все это было теперь "ерунда".
     ”омка,  бывший  целый  день  на  полной  свободе,  всецело  принадлежал
пристани,  набережной,  всЯким  закоулкам  этого  небольшого  города  и  его
таинственным окраинам и морю,  в которое смотрелсЯ город, расположившийсЯ по
предгорьЯм.  Ћднако сам ”омка считал,  что и пристань,  и набережнаЯ,  и все
таинственности  кругом  принадлежали  ему:   до   того  он   тут  ко   всему
приспособилсЯ и прекрасно во всем разбиралсЯ.
     …сли бычки и  зеленухи возле пристани не  имели желаниЯ ловитьсЯ,  если
рыбаки не  выезжали за  рыбой и  около них  нельзЯ было обрыбитьсЯ,  если не
случалось поднести какой-нибудь  легкой  кошелки  или  саквоЯжика приезжим и
указать им,  конечно,  в какую сторону им направлЯтьсЯ - туда или сюда, куда
им там нужно,  или надоедало стоЯть за кого-нибудь в очередЯх, то можно было
до  полной одури купатьсЯ и  обрывать ракушки со  свай пристани,  можно было
искать сердолик на плЯже и потом продавать его приезжим,  наконец можно было
собирать старое железо и  продавать его  в  кузню или  разыскивать брошенные
консервные банки. Љонсервных банок, правда, никто не покупал, с этой стороны
они были совершенно бесполезны,  но  ”омка усиленно думал,  нельзЯ ли их так
как-нибудь приспособить одну к другой, чтобы получилась какаЯ-нибудь машина.
€з плоских круглых банок,  обратив их в  колеса,  он сделал себе три повозки
(он их называл линейками), банки же других форм совсем как-то не поддавались
обработке.  ‡ато  можно было  приманить ту  или  иную собачку куском хлеба и
привЯзать ей  подобную коробку на хвост.  ‘  кошками такой опыт не удавалсЯ:
кошки сразу соображали,  что  за  каверзу хотЯт над  ними  проделать,  жутко
мЯукали, смотрели дикими глазами, отчаЯнно царапались и, конечно, вырывались
из рук.
     Њать о  ”омке заботилась очень мало,  знаЯ,  что,  вертЯсь все времЯ на
людЯх,  он  будет сыт.  ‚  обуви он  не нуждалсЯ,  одной рубашки ему хватало
месЯца на два;  он сам ее стирал в  море,  а  сушил на себе.  Љогда он бывал
совершенно  свободен  от  всЯких  добычливых  и  изобретательских  дел,   он
бедокурил.  ’еперь именно и  выдалась у  него такаЯ полоса:  он  был  игриво
настроен.
     ЏроходЯ с ћрой мимо колодца на полЯнке, ”омка заметил ведро на каменном
устье,  чье-то ведро, оставленное не то заигравшимисЯ где-то ребЯтишками, не
то  забежавшей к  соседке и  там заговорившейсЯ бабой;  никого поблизости не
было  видно.  Љакой-то  не  заметный даже  длЯ  ћры,  потому  что  никак  не
предвиденный выпад руки ”омки, и вот ведро гулко полетело в колодец.
     - ‡а-чем ты это? - остановилсЯ было изумленный ћра.
     - €дем-идем! - потЯнул его за рукав ”омка. - ’ы не глЯди, а иди!
     - Ћно же теперь пропало, это ведро!
     - —его пропало? ‚ытащут, там не оставЯт... €дем!
     ‚прочем, сам он не очень-то и спешил уходить от содеЯнного.
     - Ђ вдруг это ведро ™ер-би-ни-ных? - протЯнул ћра.
     - Ђ хотЯ бы ж ихнее, так что? - осведомилсЯ ”омка.
     Љонечно,  что же теперь были ћре ™ербинины,  если с Ћлей уже все,  все,
решительно все кончено?  Ћн даже поверил почему-то в  то именно,  что это не
чье-нибудь, а их ведро, и сказал повеселев:
     - Ќу что же, и пусть вытаскивают!
     ”омка  повел  его  по  шоссе,  которое здесь  было  наасфальтировано до
гладкости паркета и  ещ