 часовой,  винтовка
между колен, сидит так же, как вчера сидел тот, келбуйский - и, может  быть,
он дремлет? ’алЯ делает еще один шаг.
     —асовой вскочил, глаза разинуты, как рот  -  орет  ртом,  вытаращенными
глазами:
     - Људы, куды прешь? Љэ-эк вот чучкну по башке прикладом, так... Џриказа
не знаешь - дома сидеть?
     Ќо в руках у нее ничего нет, чуть пригнула голову, загородилась пустыми
руками. ђЯбое под глинЯным  картузом  лицо  -  разглаживаетсЯ,  затихло.  Ќе
спускаЯ глаз - а вдруг... мало ли что? - часовой  стучит  в  окошко,  темным
крестом вырезан переплет рамы в красном свете, и должно быть там сейчас...
     ‚ыходит на крыльцо  другой  в  глинЯной  рубахе  -  тысЯчный,  муравей,
винтовка. —асовой говорит ему:
     - ‚от что: постой пока тутЯ, а Я эту - к начальству представлю.
     ‘обаки, луна, пыль. ‘ выгона - полный, горький ветер, сохнут губы.
     - ќх, кобели-то развылись... ‘кучают... ’ы... тебЯ как зовут-то?
     - ЌатальЯ.
     - ‚о-от. черт! “ менЯ жена - ЌатальЯ, ну, скаж-жи бы,  пожалуйста!  ќй,
эй, под ноги-то глЯди:  корова  наложила  -  ножки  измажешь...  ’ут  у  них
коровищи - ух! ’ут за фунт гвоздей... Њеста - вообще! ’ы что же - соль,  что
ли, сюда привезла менЯть или материю?
     - Ќет, Я тут приехала ребЯт учить - в училище.
     - ѓосподи! ’ак ты ему - прЯмо: так и так, ребЯт, мол,  учу.  Ќичего  не
будет, право слово. ’ы - не бойсь, хоть он и...
     - џ не боюсь.
     € - дверь открыта,  дыхание  -  стиснутое,  сквозь  какую-то  тончайшую
щелочку между зубов. ‚ раме - в колеблющемсЯ  круге  свечи  -  навсегда  это
лицо, зарЯженные глаза, остриЯ скул и губы: нет губ, нет розовой полосы  нет
и не будет никогда слов.
     Њолча, глазами. Џотом вдруг у него разрез рта - не там, а гораздо выше,
и верхнЯЯ губа очень короткаЯ. ‘лова:
     - Џриказ знали?
     - ‡нала.
     - ’ак зачем же?
     - —тоб менЯ привели к вам.
     ‘веча, нагораЯ, трещит, от скул - тени. Ќа столе, на бумагах револьвер,
и два дула - глаза.
     - Ћружие есть?
     „ыхание - сквозь тончайшую щель; стиснутое:
     "Ќет". Ћн встает из-за стола, на свечке огонь колеблетсЯ; минуту молча.
Џотом привычно, легко он проводит руками по ее телу, чуть сжимаЯ  здесь,  на
бедрах - где может быть в складках оружие. ’але кажетсЯ,  что  рука  у  него
вздрагивает или это ее дрожь? - у ней сухие губы, и игла сквозь все на  один
миг: "ќто? ‘ ним?" € отвечает себЯ: "„а, и это, и все - только бы..."
     Ќе поднимаЯ ресниц, согнутых тЯжестью цветов  -  спотыкаЯсь,  облизываЯ
сухие губы:
     - џ - не то... вы напрасно. џ - потому, что у вас... џ знаю: вы  хотите
его завтра утром...
     - Љого - его?
     - Љуковерова. џ - Я не могу, чтобы он... € Я вам - все, всю себЯ -  что
хотите! - Я буду вам всю жизнь... џ его люблю, понимаете?
     ’ишина. ‘веча, нагораЯ, трещит. ’еперь на лице у него Ясно виден разрез
губ, верхнЯЯ очень короткаЯ, и в ней легкаЯ дрожь  -  может  быть,  тени  от
свечки.
     - џ его - тоже люблю. ѓромадные - настежь глаза у ’али:
     - ‚ы?
     - „а, Я. Њы с ним год сидели вместе  в  тюрьме.  ‚двоем  жили.  ќто  не
забываетсЯ.
     - ’ак, значит, вы... его не...
     - ‡автра Я его расстрелЯю. Ќе Я - ну, это все равно.
     ‡адыхаЯсь в нагаре, качаетсЯ свеча, пол,  стены.  ’але  надо  оперетьсЯ
руками о стол, нагнутьсЯ ниже глазами в  глаза,  глаза  у  нее  -  крылатые,
настежь.
     „орда встает - крепко, весь в кобуре; берет револьвер со стола с бумаг.
     - џ сейчас иду к нему. ‚ы будете ждать менЯ здесь. € еще раз его  голос
- издали, из-за дверей часовому:
     - ЋстанешьсЯ тут с ней, пока Я не  вернусь.  ’ишина.  ”итиль  -  черным
крючком, как Ястребиный клюв. ‘верху  -  потолок,  тысЯчепудовый,  и  дальше
небо, пустыни, льды, темнаЯ звезда.

        x x x

     Ћцепеневшие в последнем взмахе машины и люди, и  немые  толпы  книг,  и
века - с неслышным, оглушительным ревом: все это, чтобы  в  конце  выбросить
сюда, на голый берег, троих последних людей на звезде.
     ѓолый, пустой зал - только огромный, с  какими-то  делениЯми,  круг  на
полу и, пока еще неподвижнаЯ, чернаЯ стрелка. ќта просто, в этом нет ничего,
и все-таки - как зверь, дрожа, чует черную дырочку дула - так и они.
     Ћни двое - сюда лицом. ‘вет лун - снизу и сзади, их  лица  в  тени,  на
зеленоватом, застывшем небе вырезаны два темных профилЯ: мужчина исподлобьЯ,
прижатый к груди подбородок, узлы мускулов пониже плеча; и молодаЯ женщина -
остриЯ ресниц, губы, только что сказавшие что-то и еще не закрытые.
     ’еперь та, старшаЯ, кто тысЯчу кругов назад была  Њать,  нагнулась.  Ќа
стрелка - ее рука, мраморнаЯ, и  мрамор  от  руки  подымаетсЯ  все  выше,  и
кажетсЯ - никогда не сдвинуть с места руки. Ѓрови,  зубы,  всю  себЯ  -  еще
крепче! - чтобы хрустнуло! „вижение; стрелка начинает медленно,  со  скрипом
ползти по кругу.
     ќто - просто, в этом нет ничего. џ, мужчина,  знаю.  Џрижмись  ко  мне,
чтоб твое плечо... не бойсЯ, только не надо туда смотреть. ‘трелка ползет со
скрипом, вот над какой-то цифрой - да, здесь... Ћстановилась. ќто - все.
     Ћна, Њать - стоит, прЯмаЯ, высокаЯ. Џо лицу у ней облака вихрем  -  обо
всем сразу: о мертвом уже мальчике, о них, о себе, о тысЯчелетиЯх,  об  этой
последней - секунде и о том, что произойдет сейчас.
     ЌатЯгиваЯсь все больше, тончайший секундный волосок обрываетсЯ,  где-то
внизу  огромный,  круглый  гул.  ‚се  вздрагивает;  нелепо  подпрыгнув  и  в
последний раз сверкнув - проваливаютсЯ две луны; в соседнем  зале  -  цепной
лЯзг и звон сорвавшихсЯ машин; сквозь грохот - крик; и внезапнаЯ тьма,  ночь
на темной звезде.

        x x x

     „орда  смотрит  в  широко,  сине  раскрытые  ему  глаза,  смотрит,  как
шевелЯтсЯ у Љуковерова губы, смотрит на его  палец  -  сбоку,  около  ногтЯ,
желтый, прокуренный табаком. ќто - человек,  живой  человек.  €  вот  знать,
именно знать, что завтра - ’ак: будто бы если „орда  только  чуть  двинетсЯ,
вот только карандашом по бумаге, то это случитсЯ не завтра, а сейчас,  здесь
- потому что Љуковеров из тончайшего, как папироснаЯ бумага, стекла. € „орда
неподвижен - статуЯ из темного, кожаного блестЯщего металла.
     - „ай папиросу... - трудный, сквозь сухие губы голос Љуковерова.
     ‘ папиросой он нагибаетсЯ над стеклом жестЯной  лампочки  (спичек  нет)
красный Язык в стекле вспрыгивает вверх, коптит.
     - Ђ помнишь, „орда, как мы с тобой в камере  без  табаку  сидели?  Ћдна
папироса - и Я хотел, чтобы ты взЯл, а ты - чтобы  Я,  а  потом  прибили  ее
гвоздиком на стене - как памЯть... как...
     Ќа платформе - уже пробил третий звонок, и надо скорее - скорее  еще  о
чем-то и еще о чем-то - обрывки. Љуковеров курит жадно, на  папиросе  растет
седой, чуть курчавый пепел, в голове у него стрелки кружатсЯ сумасшедше.
     - Ђ это: мы с тобой - у окна  на  табурете,  небо  -  и  что-то...  „а:
трамвайные звонки - и это нам казалось как... как... Ђ сейчас -  ты  и  Я...
смешно! џ все думал... ‚от кружка с водой, жестЯнаЯ - вот, видишь, тут грЯзь
вверху под рубчиком? Џонимаешь - вот Я смотрел на нее и  думал:  она  завтра
будет совершенно такаЯ же...  ’ам,  может  быть  -  совершеннейшаЯ  пустота,
пустынЯ, ничего - и, понимаешь, думаю:  вдруг  увидеть  там  вот  эту  самую
кружку и вот тут на ней грЯзь - может быть, это  такаЯ  невероЯтнаЯ  радость
такаЯ... €ли увидеть: ползет червЯк - больше ничего: червЯк.
     „орда сидит, крепко подперев голову, рта у него нет, карандашом  чертит
на бумаге крест - еще больше  -  не  хватает  места,  надо  снЯть  с  бумаги
револьвер. Ќо едва касаетсЯ револьвера - вдруг какаЯ-то мысль. ‘лышит:  раз!
два! три! - как часы в бессонницу - сердце. „а, это будет, пожалуй, самое  -
встал; медленно - к окну; остановилсЯ. € спиною  -  вот  где-то  тут,  между
лопатками, хочетсЯ даже потрогать это  место,  там  сейчас  чуть  покалывает
спиною „орда Ясно видит: Љуковеров  взЯл  оставленный  на  столе  револьвер,
теперь поднЯл. ‘квозь окно - небо, пустыни, льды,  огромнаЯ,  синЯЯ  звезда,
ниже -  из  крыш  чугунной  стеной  растет  туча.  Ќеизвестно  почему  -  на
мгновенье: мать на пороге, руку козырьком к глазам... „орда ждет минуту, еще
минуту.
     € - ничего. Ѓыстро оборачиваетсЯ, там Љуковеров, нагнувшись над лампой,
закуривает новую папиросу. ђевольвер лежит на столе, как лежал. ‚ тени,  под
острой скулой у „орды вздрагивает какой-то червЯк. „орда идет к столу, берет
с бумаги револьвер, на лице - внезапно прорезаны красные губы, но не там,  а
гораздо выше, верхнЯЯ губа очень короткаЯ. € слова:
     - ’ы - идиот, интеллигент! џ тебе это всегда говорил.
     - Џомню... - улыбка; пепел - седой, чуть  курчавый  -  скоро  осыпетсЯ,
упадет.
     - џ бы взЯл и выстрелил. Ћто уж будь покоен. ‡автра в тебЯ выстрелю  не
Я, ну, это все равно.
     - ‡автра - да. Ђ сейчас ты...
     - „овольно, не мели ерунду! ’ы, может быть, воображаешь, что Я тебе это
нарочно подложил? €диот!
     - ‹адно. Ђ Я, может быть, тебе за эту одну минуту... ‘лушай: неужели ты
не понимаешь, что самое главное...
     ‘умасшедше кружатсЯ лопнувшие часы, час - секунда. Ќет людей, и  потому
двое - люди, и как после третьего звонка - надо скорее - еще о чем-то и  еще
о чем-то. Ќа  щербатом  столе  белые  трупики  папирос,  курчавый  пепел.  “
Љуковерова  морщины  возле  висков  складываютсЯ  веером,  улыбаЯсь;   глаза
блестЯт.
     - Ђ знаешь, „орда? Њне тебЯ жалко - ну, просто вот... ќто, может  быть,
только сейчас - может быть, завтра Я  -  вдруг  -  это  простое,  их  обоих,
завтра: еще невидное, оно где-то катитсЯ сейчас огромной световой  волной  -
все ближе. ‚ тени, под острой скулой у „орды мечетсЯ  какой-то  червЯк.  Ћба
молчат, это кажетсЯ очень долго. Џотом „орда говорит тихо,  глЯдЯ  вниз,  на
карандаш:
     - Љо мне приходила твоЯ... не знаю, кто.  ѓоворила  разную...  ну,  что
тебЯ любит и там - не помню еще что. Ќеважно. џ, собственно, поэтому.
     „орда смотрит на крест -  на  бумаге  карандашом  -  и  слышит  дыхание
Љуковерова, медленное, тугое, будто весь воздух  длЯ  него  сразу  затвердел
кусками. Љуковеров молчит.
     - Ќу? —его же ты молчишь? —-черт!
     „орда вскакивает - к окну; там звезды уже нет, все небо - туча,  чугун.
ЋпЯть - к столу, где молчит Љуковеров.
     - ќто, может быть, глупо и нельзЯ, - но все равно:  вот  хочешь  -  она
придет сюда, к тебе? џ скажу конвойному. Ќу? •очешь?
     ‚оздух - колючими кусками, слов  нет.  Ќа  лице  у  Љуковерова  улыбка,
облака - светлые и темные: о том, что это - как день или как... - и что  это
невозможно, нестерпимо. € все-таки кивок головой, чуть заметный: да, хочу.
     €  когда  „орда  встает,  чтобы  уйти  -  голос  Љуковерова,  с  трудом
протиснутый сквозь зубы:
     - Ћставь мне папирос - у менЯ нет ни одной. ‘пасибо. ‚ообще.
     Ћднажды, давно - последнЯЯ папироса была прибита гвоздем на стене.  ’ак
было.

        x x x

     Ћт „орды, от Љуковерова, от людей,  от  ‡емли  -  железной  громыхающей
занавесью туч еще закрыто завтра - и  закрыта  мертваЯ,  вдруг  вздрогнувшаЯ
звезда. ’ам - все черное, ночь. ќта ночь - минута, вот уже проступает  небо.
Ќо оно не из зеленого льда, какое было над  звездою  вчера,  позавчера:  оно
вспыхивает  красным  -  как  девушка,  котораЯ   в   первый   раз   увидела,
почувствовала - щеки у ней все  горЯчее,  и  сердце,  жужжа  кровью,  мчитсЯ
навстречу - чтобы сгореть, сжечь.
     …ще одно какое-то деление, волосок и, вместо двух лун, прижавшись носом
к стеклу, медленно, огромно подымаетсЯ небывалаЯ  луна:  красное,  косматое,
рЯбое, жестокое, веселое, равнодушное, любопытное  лицо.  Џрозрачной  кровью
багровеют стены, краснаЯ полоса на груди у младшей женщины - это  похоже  на
трещину в чаше - и красные рубцы у мужчины на плече.
     Ќоздри у него дрожат - как у зверЯ, который чует еще  далекий,  неЯсный
запах и, ощетинившись, пЯтитсЯ. Ќе сводЯ глаз с новой страшной  луны,  -  он
ступает шаг назад, еще шаг -  заслонилсЯ  ладонью.  ‚друг  стрелой  к  двери
скорее отсюда, чтобы не видеть, чтобы -  но  уже  нет  двери,  она  завалена
снаружи кусками расколотых стен - глыбы,  груды,  горы  стеклЯнного  льда  в
красных искрах, назад, нельзЯ, только вперед. Људа?
     џ одна - Я. Њать, живу тысЯчу кругов - Я одна знаю, куда. џ слышу,  как
со свистом, в сто раз быстрее, мы мчимсЯ навстречу ‡емле, кружась -  и  ради
этого все, ради этого обречены мною эти двое последних, мужчина  и  женщина:
они еще живы, еще люди.
     € Я - человек. …сли бы не быть человеком, если б... Ќо вслух нельзЯ,  и
Я знаю: Я сейчас улыбнусь ему - вот - Я улыбнулсЯ.
     Ћбеими руками он крепко держит свою бушующую голову, глаза круглы - как
у ребенка, как у зверЯ. ’ихо он говорит ей, Њатери:
     - —то ты сделала? —то это - там, красное?
     - ќто - ‡емлЯ. џ повернула к ‡емле - чтобы мы... Ќет, нет, слушай: там,
на ‡емле - воздух, там - люди, мужчины и женщины,  и  они  все  дышат  целый
день, целую ночь - сколько хотЯт, и там уже не надо убивать, и там...
     ѓубы у него шевелЯтсЯ - он повторЯет за ной слова,  как  молитву  -  на
верхней губе у него чуть заметнаЯ теплаЯ ложбинка. € уже знать, видеть,  как
вздернетсЯ эта губа в оскаленной последней улыбке, как его зубы...
     ‚слух:
     - € ты... ты будешь дышать - днем, ночью, всегда, сколько хочешь!
     Њужчина закрывает глаза - невозможно поверить сразу, сердце  стучит;  и
тотчас  открывает,  чтобы  поверить  -  чтобы  протЯнуть  руки  к  косматой,
прекрасной, страшной ‡емле - чтобы закричать ей навстречу, как на заре зверь
- чтобы в пьЯной радости  схватить  ту,  другую  женщину,  сжать  ее  грубо,
жестоко, нежно.
     Љружась и дрожа, ‡емлЯ ждет, чтобы ее пронзили до темных недр  -  чтобы
вырвались нетерпеливые бурлЯщие багровые лавы - чтобы сгореть, сжечь. „рожа,
она закутывает наготу в тучи, льет дождь, обжигающий, как  слезы  -  о  том,
чтобы это скорее, чтобы это - никогда: это ослепительно, это больно.
     ‘ крыши - капли о каменный подоконник, и во всем мире двое -  Љуковеров
и ’алЯ - слышат каждую каплю. ‹ампочка, деревЯнный стол, на столе -  трупики
папирос, согнутые тЯжестью цветениЯ, ресницы опущены вниз -  на  Љуковерова,
он на полу, лицом в теплую долину между ’алиных колен, где  недавно  металсЯ
червь Rhopalocera... € в тишине - капли; от капли до капли - века.
     Љуковеров поднимает лицо, закрытые глаза, улыбку:
     - Љапли - вы слышите? „о чего огромна кажетсЯ каплЯ - или, может  быть,
не то, но вы понимаете? џ знаю: Я их буду слышать всегда -  всю  свою  -  Ћн
хотел сказать: "всю свою жизнь" - и споткнулсЯ. “лыбка белеет, он  стоит  на
коленЯх молча, потирает лоб вот здесь, над правою бровью  -  один  палец  на
руке желтый от табаку.
     ‚нутри, в ’але, как живой ребенок, поворачиваетсЯ сердце с такой болью,
что хочетсЯ крикнуть и всю себЯ - что-то самое  невозможное,  самое  трудное
только, чтобы ему этот час или два...
     Љуковеров сине, удивленно открывает глаза - потому что вдруг слышит  ее
смех.
     - ‘лушайте - ну, до чего же Я  глупаЯ!  ‚едь  Я  же  забыла  вам  самое
главное... џ сейчас с ним говорила - с „ордой, он говорит, что завтра... что
вообще вас не... џ не помню... Я торопилась - он сказал, что вас перевезут в
город - он устроит, чтобы...
     ѓлаза у Љуковерова - круглые, как у ребенка - все синее, все шире.
     - Ќо... но он мне - совсем другое - только что... Њы с ним здесь...
     - Ќет, нет! Џотому что Я просила, может быть... џ не знаю - он  сказал,
Я же вам говорю!
     Џапиросу. ‘пичек нет - красный  Язык  в  лампе  дрожит  и  вытЯгиваетсЯ
вверх. ‚ голове у Љуковерова, жужжа,  сумасшедше  несетсЯ,  как  в  часах  с
лопнувшей пружинкой; выскочившие из клетки слова - друг через друга:
     - „а, да, ведь мы когда-то с „ордой вместе... ему это очень... ‚от  это
вот его папиросы - понимаете? € если... € потом мы бы с вами  куда-нибудь...
ќто очень просто:  фамилию  можно...  ‘мешно  -  откуда  это?  ”амилиЯ  была
Џупынин, Џантелей - понимаете? € человек подал прошение, чтобы переменить на
"ђобеспьер" - Џантелей ђобеспьер! €менно, именно: Џантелей ђобеспьер!
     ’але нужно засмеЯтьсЯ вместе с Љуковеровым,  потому  что  если  она  не
засмеетсЯ... Ћдна пустаЯ, страшнаЯ, без дыханиЯ секунда, потом смех кусками,
комьЯми - совершенно сухими, тотчас же рассыпающимисЯ в  пыль.  Љуковеров  -
опЯть что-то такое об этом - как они вместо с ной будут... Ѓудут?  €  больше
уже нет сил. ’алЯ кричит:
     - ‡амолчите! Ќе надо! џ не могу!
     ’ишина. Љапли о камень. Љуковеров на коленЯх, его голова у ’али в руках
- вот так, обеими руками, крепко сжать эту голову и не дыша  смотреть,  еще,
еще - чтобы запомнить его на всю жизнь.
     ‚ Љуковерове навеки - до завтра -  отпечатываютсЯ  чуть  холодные,  как
сирень в сумерках, девичьи губи. € когда он потом целует сквозь шелк,  ’алЯ,
кружась и дрожа - дрожат и холодеют руки - всю себЯ, что-то самое немыслимое
быстро расстегивает платье, вынимает левую грудь -  так  вынула  бы  ее  длЯ
ребенка - дает Љуковерову:
     - ‚от... хочешь так?
     Љапли - за тысЯчу верст. ѓорЯчей щекой, губами - Љуковеров  слышит  всю
ее - и ее спутанные, соскочившие слова:
     - Љогда он обыскивал менЯ - мне показалось... џ подумала, что  Я  могла
бы и это - да, могла! џ хочу, чтобы ты - ты... џ хочу, чтобы ты  оставил  во
мне себЯ, чтобы... Ќет-нет-нет, это совсем  не  потому,  что  Я  думаю,  что
завтра... нет! џ же говорю: он сказал мне - Я же  говорю!  Ќо  разве  нужно,
чтобы всю жизнь вместе есть и ходить гулЯть? ‚едь  самое  главное,  чтобы...
Ќу, милый!
     Љапли о  камень,  огромные  в  тишине.  €  огромно,  легко,  как  ‡емлЯ
Љуковеров вдруг понимает все. € понимает: да, так, это  нужно;  и  понимает:
смерти нет.
     €дет к двери, прислушиваетсЯ, накидывает крючок. ‡апоминаетсЯ навеки до
завтра: под крючком на дереве полукруг - это прочертил крючок, качаЯсь часы,
годы, века. € еще: окно уже побледнело, черный крест  рамы,  тучи,  какой-то
громадный, далекий - круглый гул все ближе.
     ‘квозь миллионоверстные  воздушные  льды,  кружась  все  неистовей,  со
свистом мчитсЯ звезда - чтобы сгореть, сжечь -  все  ближе.  €  там  -  трое
последних. Ћсвещенные новым, красным, последним светом  -  они,  не  считаЯ,
жадно пьют оставшийсЯ воздух, пьЯнеют,  дышат  так,  как  здесь,  на  звезде
дышали люди давно, тысЯчи кругов назад. Ћ, один раз в жизни - не думаЯ,  без
счету - телом, ртом, грудью!
     Њужчина и женщина обнЯлись тесно: двое - одно. € та, старшаЯ, Њать  над
ними, над всеми. ‚ красное зарево неба  врезан  ее  профиль,  брови  и  губы
крепко сжаты, она мраморна, как судьба, чуть согнуты под  какой-то  тЯжестью
плечи, стоит, ждет. € вот - пол  под  ногами  вздымаетсЯ,  как  живое  тело,
залитые  красным,  прорезываютсЯ  трещины  в   тысЯчелетних   стенах,   звон
стеклЯнных брызг - ’ишина. ‚ пустынЯх острые зубчатые тени опрокинутых скал.
‡ажженные алыми искрами ледЯные глыбы стекла, под ними - как сквозь  лед  на
дне - темные груды машин, книг, тел, три мгновенно замерзших, тесно  друг  к
другу, трупа.
     ‚ тишине - капли о камень,  от  капли  до  капли  -  века,  секунды.  ‚
какую-то   назначенную   секунду   -   вдруг   рушатсЯ   тучи    вниз,    на
ослепительно-белом - переплет рамы черным крестом, молнии - столбами, сверху
- камни, грохот, огонь.
     €з ворочающихсЯ, как  медведи,  встающих  на  дыбы  изб  -  выскакивают
келбуйские, орловские, и все бегут куда-то, падают в горЯчие трещины.  ‡емлЯ
раскрывает свои недра все шире - еще - всю себЯ  -  чтобы  зачать,  чтобы  в
багровом свете - новые, огненные существа, и потом в белом теплом тумане еще
новые, цветоподобные, только тонким стеблем привЯзанные  к  новой  ‡емле,  а
когда созреют эти человечьи цветы.

        1923 