, как мухи, но на сей раз никто прийти  не осмелилсЯ,
да Я и не пустил бы никого. ЉостЯ пил стопку за стопкой.
     --  ‡наешь. ‘аша,  она в  блокаду  пайку  свою  мне  отдавала. -- ЉостЯ
кривилсЯ, сжимал кулаки. -- Ќеужто Я, подлец...
     -- Џонимаю, ЉостЯ, понимаю.
     -- Ћна...  -- Љостино  лицо исказилось,  --  ночами не  спала,  когда Я
болел.  ‚ декабре грипп был у менЯ,  под сорок температура. †ена дрыхла  без
задних ног, а мать от  постели не отходила... из ложечки  поила... Ќеужто Я,
подлец...
     -- Ќе беспокойсЯ, Ќиколаич уже договорилсЯ, из ’икси радист готовитсЯ.
     -- …ще! -- потребовал ЉостЯ.
     -- Њожет, хватит?
     -- Ќет, не хватит, давай.
     џ  терпеть  не  могу пьЯных,  особенно  тех,  кто  перегрузитсЯ и лезет
целоватьсЯ. ‘  такими Я  порой бываю груб и уж, во всЯком случае, не отвечаю
на их идиотские нежности. Ќо сейчас, не задумываЯсь, достал еще бутылку.
     -- ‡ови Ќиколаича.
     -- Ћн только заснул. ‘ам знаешь, какаЯ сейчас работа, пусть отдохнет.
     -- ‡ови! -- ЉостЯ заметно хмелел.
     џ позвонил Ќиколаичу,  разбудил  его, он тут же пришел.  ЉостЯ  налил и
ему, Ќиколаич выпил.
     -- ‡начит, будет сменщик?
     -- Ѓудет, дружок, не беспокойсЯ.
     -- •ороший?
     -- ‘тепан ‚орончук, ЉостЯ.
     --  ‘тепан?  --  ‚  осоловелых  глазах   Љости  поЯвилось   осмысленное
выражение. -- Ћн ничего. ’олько знаешь что, Ќиколаич?
     -- Ќу?
     --  ‚место  антенны  он  на крышу  не  встанет!  Ќиколаич промолчал.  џ
взглЯнул на  него и понЯл:  да, ‘тепан ‚орончук  вместо  антенны на крышу не
встанет.
     --  ’ы ведь знал  ее, Ќиколаич,  --  проговорил ЉостЯ. -- „авай  еще по
одной: за упокой. € ты, док, себе налей.
     Њы выпили.
     -- ‡наешь,  почему Я реву, Ќиколаич? џ  тебе  только  одному... и тебе,
док, вам  обоим скажу:  потому  что Я подлец. ’ы погоди,  не  трепыхайсЯ,  Я
подлец -- и все...  Џочему, почему...  завтра Я тебе скажу,  почему... Љогда
самолет, завтра? Ќет, тогда послезавтра скажу.
     -- Џослезавтра ты будешь в ‹енинграде, -- напомнил Ќиколаич.
     --  Ќе  буду Я  в  ‹енинграде. -- ЉостЯ медленно поднЯлсЯ,  напЯлил  на
голову шапку и направилсЯ к двери. -- Џотому и подлец...
     Њы долго молчали, а потом Ќиколаич сказал:
     --  ‘аша, если  Я когда-нибудь  случайно  обижу  Љостю, повышу на  него
голос, напомни мне одно слово: "антенна",


        Ѓ…‹Ћ‚
     „вадцать пЯть лет  в полЯрных широтах летаю, всего насмотрелсЯ, и ничем
менЯ здесь не удивишь, но вот такого еще не случалось: лучшему другу руки не
пожал на расставание, сбежал, можно сказать, терЯЯ на ходу галоши.
     Џоследний борт  на станцию пригнали,  конечно,  мы с  ‚аней Љрутилиным.
ќкипажу  последнего  борта  --  дело  известное  --  положена  отвальнаЯ,  а
мероприЯтие это  исполнено  высокого  смысла,  ибо  с  прекращением  полетов
полЯрнаЯ братва надолго отрываетсЯ от Ѓольшой земли и в  лице такого экипажа
с ней прощаетсЯ. ‘ерега ‘еменов дулсЯ бы на менЯ целый год, если бы не Я,  а
кто-нибудь другой провозгласил ритуальный, опЯть же последний тост: "‡а тех,
кто  в  дрейфе!", --  такаЯ  уж  у нас  за  годы  ничем,  как  говоритсЯ, не
омраченной дружбы сложилась традициЯ.
     Џора  прощатьсЯ, за  два месЯца поисков  ‹ьдины и  рейсовых  полетов мы
чертовски друг от  друга устали, и мы  от них и они от нас. Ќо мы что, мы-то
менЯлась и отдыхали, а у них настоЯщаЯ зимовка только и начнетсЯ  в середине
маЯ,  когда улетит  последний борт,  до этого на  ‹ьдине  была  не  жизнь, а
сплошной аврал. Љаждые несколько часов  на полосу садилсЯ самолет, грузы шли
навалом, да еще начальство  то и дело прилетало длЯ контролЯ, корреспонденты
всеми  правдами и  неправдами  проникали, а ведь  нужно было и  саму станцию
строить  --  домики  монтировать,  дизельную  и  кают-компанию, магнитный  и
аэропавильоны, радиостанцию с  ее антеннами  и  прочее. ‘ерега и раздеватьсЯ
перестал, сбрасывал сапоги и каэшку -- и на боковую, а  едва глаза смыкал --
"Ќиколаич, борт  прибывает!" Ќа  ‹ьдине  черта с  два сачканешь, телефон  не
выключишь, и ‘ерега  до того дошел, что стал преступно мечтать о  пурге хотЯ
бы  на  сутки: вот заметет, самолеты  застрЯнут на базе  --  и  в постель  с
приказом  не будить, разве что наступит конец света. € братва ‘ерегина дошла
до крайней степени изнурениЯ, даже Ѓармин ‘аша, этот подъемный кран с высшим
медицинским образованием, похрапывал в обед с котлетой в зубах. Ќо врач есть
врач,  чуткость  в  нем  заложена  по  профессии, и если  кто  жаловалсЯ  на
усталость,  ‘аша совал ему  в пасть витамин и прописывал вольные движениЯ на
свежем воздухе.
     „омик начальника был меблирован с шиком: занавешенные двухэтажные нары,
стеллаж с  книгами,  письменный стол, несколько стульев, рукомойник, вешалка
да еще старое кресло с пассажирского  самолета, которое  Я  привез ‘ереге  в
качестве  личного  подарка и в  которое  сам погрузилсЯ, как почетный гость.
‹€-2  с  зачехленными  двигателЯми  мерз  на  полосе,  своим гаврикам  Я дал
увольнительную --  их  разобрали по  домикам, и приЯтно было посидеть просто
так, без всЯких забот, ни о чем не думаЯ и глЯдЯ, как ‘ерега сервирует стол.
‚анЯ  Љрутилин ходил по комнате и наводил критику: полы не паркетные, мебель
разномастнаЯ, роЯлЯ нет, перед нарами вместо ковра лежит стараЯ газета.
     -- Љакие нары сдаешь коечникам? -- Ћн отдернул занавеску.
     -- ‚ерхние, -- откликнулсЯ ‘ерега, протираЯ полотенцем вилки. -- Ќижние
уступал только ‘вешникову, из уважениЯ к его личности и габаритам.
     ‚анЯ  мне подмигнул и  хотел было сострить по поводу ‚ериных фотографий
над постелью, но прикусил Язык.
     ‘о  стены   нам  улыбалсЯ  Ђндрей  ѓаранин  --  в  распахнутой  каэшке,
утомленный, счастливый. џ хорошо помнил тот момент. џ тогда только привез их
с  ‚остока  в Њирный, мы вышли из  самолета,  втЯгиваЯ  в  себЯ без подделок
настоЯщий,  а не разбавленный воздух,  и тут Ђндрей увидел пришвартованную к
барьеру  "Ћбь",  на  которой  мы  завтра  пойдем домой. Ћтсюда и  счастливаЯ
улыбка.
     ‘ерега взглЯнул в окно, заулыбалсЯ.
     -- ‘юрприз! Ћткрой дверь, ‚анЯ.
     ‚  домик ввалилсЯ Ѓармин со  здоровой кастрюлей  в  руках,  и в  ноздри
мгновенно проник благородный аромат ухи.
     -- “ха, огурчики, капустка... -- џ придвинул столу кресло. -- ’олько на
станции и поешь по-человечески.
     -- Ћсетрина? --  ‚анЯ приподнЯл  с кастрюли, крышку, радостно удивилсЯ.
-- Ќеужели не слопали?
     --  Ќе такие уж горькие  мы пропойцы, --  с упреком ответил  док. -- Ќа
отвальную сберегли, все-таки не где-нибудь добыта, а на полюсе.
     Њы  посмеЯлись. Ќедели две назад  Я  привез ребЯтам  в подарок  парочку
метровых осетров,  не отдал сразу, а просил сдать мне в аренду, на несколько
часов. „ело в том, что следующим  бортом на станцию пребывал молодой и очень
активный  репортер,  который  рвалсЯ  ошеломить  мир  из  рЯда вон выходЯщей
сенсацией. Ќу, чего-чего, а  сенсаций у нас всегда  навалом,  только выбирай
подходЯщую.  ‘пустилсЯ  репортер на лед, окинув  ‹ьдину задумчивым  взглЯдом
первооткрывателЯ  --  и  увидел склонившихсЯ над  лункой с  удочками ‚аню  и
†олудева, а у их вот -- двух осетров. ђасчет был точный, от такого зрелища у
кого угодно дух перехватит.
     -- ќто... здесь? -- ђепортер ухватилсЯ за аппараты.
     -- ’ише, -- буркнул ‚анЯ, -- всю рыбу распугаешь.
     Џарень обстрелЯл их из  кинокамеры и помчалсЯ на  радиостанцию сообщать
человечеству об осетрах, пойманных на удочку на дрейфующей станции "‘еверный
полюс".  ‚есь день он ходил необычайно гордый собой,  но  когда услышал, что
станции дали план по добыче осетров и что те спецрейсами отправлЯютсЯ отсюда
прЯмо в  московские  рестораны,  прозрел  и  бросилсЯ отменЯть  радиограмму,
которую ЉостЯ, впрочем, и не думал передавать.
     Ћбидно  было  не выпить  под  такую  закусь,  но  перед полетом нельзЯ:
главный   прибор   на   самолете   --  голова   пилота,   а   доказано,  что
одна-единственнаЯ стопка водки может запросто  сбить  резьбу с какого-нибудь
паршивого  болтика в этом приборе, и  все пойдет наперекосЯк. Ќу, полстакана
сухого -- куда ни шло, это  под конец мы себе позволим. Џо традиции о ‹ьдине
никто  не  заикалсЯ,  чтобы,  не  дай  бог, не  проснулась и  не  захрустела
ревматическими  суставами,  и  сегоднЯшние  заботы  мы  тщательно   обходили
стороной. ‚споминали разные  эпизоды из  нашей быстротекущей, жен,  детей, а
‚анЯ   развеселил  нас  историей  с  внуком  ’емкой.  Ќесколько  лет  назад,
вернувшись из экспедиции, ‚анЯ обнаружил, что внук уж вовсю работает Языком,
и приступил к воспитанию.
     -- џ тебе кто? -- спросил ‚анЯ.
     -- ’ы деда, -- определил ’емка. -- ѓде мой шоколад?
     -- Љакой Я тебе, к черту, деда? -- обиделсЯ ‚анЯ. --  Ќужно же  лЯпнуть
такое... џ -- дружище! Џовторить и запомнить навсегда!
     -- Ђ шоколад будет? -- уточнил ’емка. -- ’ы -- дружище!
     Ђ два  месЯца назад ‚анЯ  с ’емкой на  руках смотрел телевизор, горюЯ о
предстоЯщей разлуке с этим  шкетом, и вдруг услышал: "„ружище, смотри, этому
дедушке сто двадцать лет, а он куда веселей тебЯ!"
     ‚анЯ еще что-то рассказывал, а у менЯ из головы не шел Ђндрей ѓаранин.
     ѓод с лишним прошел, и воды  целое море утекло, а памЯть перенесла менЯ
в ту комнатку на станции ‹азарев, где ‘ерега уговаривал ‚аню рискнуть лететь
к айсбергу  на  чуть  живой  "Ђннушке". Ќе забыть  мне тот  полет!  Ќачинало
штормить, "Ћбь" все еще прижималась к айсбергу, а ‚анЯ делал круги над самой
водой, никак  не мог  поднЯть  машину,  чтоб  сесть  на айсберг. Ќа паршивые
двадцать метров поднЯть не мог! ‚се  за борт  выбросили, даже унты, куртки и
шапки,  а кончились силы  у "Ђннушки"; вот-вот нырнет. € тогда  Ђндрей  стал
тихо продвигатьсЯ к двери. ‘ерега следил  за ним одним  глазом, он угадал и,
когда  Ђндрей попыталсЯ рывком  открыть  дверь, схватил  его,  удержал. ‚анЯ
все-таки на свЯтом  духе поднЯл ераплан, посадил на айсберг, но ‘ерега долго
еще не мог прийти в себЯ.
     Ђндрей  Явно  хотел умереть! Ћн уже  понимал, что  болен  неизлечимо, и
хотел умереть  --  товарищей  выручить  и  себЯ  освободить.  Џотом мы долго
спорили,  ругались  с ‘ерегой -- имеет  ли человек право так  поступить,  не
какой-нибудь  человек вообще,  а  конкретно Ђндрей ѓаранин.  ‚ жизни каждого
человека  может  быть  такой момент, когда цену  этой жизни  знает только он
один, и чем продлевать постылое существование  -- лучше  пожертвовать им длЯ
других.
     ђановато  ушел ты, Ђндрей...  Ћкно палаты было распахнуто,  от  липовой
аллеи  тЯнуло  медом,  а  в  лесопарке  гулЯл,  веселилсЯ  народ,  и  чей-то
переворачивающий душу голос тревожно спрашивал. "Људа ж мы уходим, когда над
землею бушует весна?" ѓод миновал,  а  Я как  сейчас вижу покрасневшие глаза
‘ереги  и слышу  голос ЂндреЯ:  "ђазнюнилсЯ... Њожно  подумать,  что  это ты
умираешь, а не Я". Љак жил, так и ушел -- с улыбкой.
     џ вздрогнул от чьего-то  пристального взглЯда:  на менЯ смотрел ‘ерега.
Ћн подошел к занавеске, тщательно ее задернул и вернулсЯ на место.
     -- —уть  не  забыл, -- спохватилсЯ ‚анЯ.  -- ‚ашего медведЯ  мы видели,
километрах  в десЯти  шастает.  ђазводьЯ  вокруг, нерпа  вылезает  загорать,
прокормитсЯ. Ђ может, посылочку сбросить?
     --   €  записку,  --  подхватил  док:  --  "‚иновник   строго  наказан,
возвращайсЯ, любимый. –елую, твой ѓруздев".
     -- „о сих пор  неутешен, -- подтвердил ‘ерега. -- Љогда Я второй раз не
отпустил  его с  ”илатовым  на поиски, обвинил менЯ в черствости: "Њожет, он
там голодный сидит!" ќто менЯ и  убедило окончательно: не хватало еще,  чтоб
медведь моим магнитологом пообедал!
     ЋтвальнаЯ  не  получалась.  ‘ерега  пошучивал,  а держалсЯ  на  нервах:
полночи  проторчал  на радиостанции  -- обговаривал  замену  Љосте ’омилину,
другие  полночи  сочинЯл письмо  ‚ере. џ сам зверею, когда  надо  развлекать
общество, а в голове хмель  от недосыпа. џ выбил из бутылки пробку и  разлил
всем по сто капель сухого.
     -- ‡а тех, кто в дрейфе!
     -- ‡а тех, кто в пути, -- поправил ‘ерега, уставЯсь куда-то поверх моей
головы.
     џ  обернулсЯ. Љ  потолку  была подвешена  гайка:  спутники, космические
корабли в  небе  летают,  а  гайка  на  шпагате  как была,  так  и  осталась
наиточнейшим "научным прибором".  ‘колько раз о том, что начинаютсЯ подвижки
льда, первой предупреждала  эта  самаЯ  гайка! ‚исит себе,  как мертваЯ,  --
раздевайсЯ  до  трусов, спи  спокойно, дорогой товарищ, но  если  оживает...
ѓайка раскачивалась!
     Њы без  суматохи оделись и  вышли  на  воздух. "Ѓум! Ѓум!" ќто лупил по
рельсу  дежурный.  Ќа набат  в  кают-компанию сбегалсЯ люд. ‘ерега  там  уже
распорЯжалсЯ,  а  метрах  в  пЯтидесЯти  за  радиостанцией  дымилось  свежее
разводье. Њои гаврики, народ вышколенный, расчехлЯли моторы, полоса пока что
была  целехонькой,  и ‘ерега жестом  указал  на  самолет:  рви,  мол, когти,
братишка. —то верно, то  верно,  в  воздухе  Я буду  ему полезнее  --  изучу
обстановку, дам запасные варианты.
     Њинут сорок Я  облетал окрестности, нанес на карту ледовую обстановку и
сбросил ‘ереге вымпел.  Ђ полоса-то наша -- тю-тю,  рожки да ножки от полосы
остались, в  самое времЯ  мы  драпанули! Ќо подвижки кончились, первый  удар
‹ьдина выдержала  на  четверку, а сколько  их еще будет  -- никто не знает и
знать не может.


        "Ќ…ЊЌЋѓЋ ‘ЊЂ‡Љ€"
     ‘еменов взглЯнул  на  часы  и  отложил  работу:  пора идти в  медпункт.
‚зглЯнул в окно, поморщилсЯ -- тепло и сыро... Ќадел шерстЯные носки, поверх
натЯнул меховые унтЯта и сунул  ноги в резиновые сапоги. ЋбувалсЯ он  всегда
не  торопЯсь  и тщательно, этому еще  на ‘калистом Њысу  научил  его ѓеоргий
‘тепаныч,  первый  учитель. Ћн  считал,  что  какую бы ерунду ни  выдумывали
врачи, главнаЯ причина заболеваниЯ человека есть  переохлаждение ног. Ќа сей
счет  у  него  была  своЯ   теориЯ,  в   которую  старый  полЯрник  верил  с
исключительной убежденностью. "ѓлавное в человеке есть кровь, -- учил он, --
и все зависит от ее движениЯ: быстро движетсЯ  -- любую хворь выносит прочь,
как  река щепки;  медленно --  всЯ хворь  в крови заболачиваетсЯ. ‚ ногах же
кровь самаЯ тЯжелаЯ, подниматьсЯ  ей трудно, а от тепла она расширЯетсЯ и по
закону физики устремлЯетсЯ наверх. „ержи  ноги в  тепле, сынок, и позабудешь
про врачей". ‘танционный доктор Яростно, спорил, обзывал начальника  "старым
шаманом", но  ѓеоргий  ‘тепаныч снисходительно над ним  посмеивалсЯ и нес на
себе свои семьдесЯт лет, как турист полупустой рюкзак.
     €ронически относЯсь  к примитивной  аргументации этой теории, ‘еменов с
полной  серьезностью воспринЯл ее практический вывод и держал ноги в  тепле.
‡имой  даже на минуту не выходил без унтов,  поздней весной  и ранней осенью
носил боты "прощай,  молодость", а в  остальное  времЯ либо  сапоги меховые,
либо резиновые на воздушной прокладке.
     ‘еменов вышел  из  домика.  „ни  стоЯли  Ясные,  солнечные, таЯние  все
усиливалось, домики за  ночь,  казалось,  еще  больше  выросли  торчали  над
‹ьдиной, как грибы. ‘нег, еще месЯц назад  плотный и сухой,  как песок, стал
рыхлым, под ним скапливалась вода и возникали  снежницы -- заполненные талой
водой  ловушки:  днЯ не проходило, чтоб  кто-нибудь не провалилсЯ. "‘евернаЯ
‚енециЯ",  -- усмехнулсЯ ‘еменов,  глЯдЯ,  как ѓруздев на пути  к магнитному
павильону преодолевает на клиперботе то ли  большую  лужу, то  ли  маленькое
озеро.
     Ѓорьба с  талыми  водами отнимала  добрую  половину  рабочего  времени.
‚оздух в  июне  прогрелсЯ почти до нулЯ,  солнечные  лучи фокусировались  на
предметах,  отличных  от снега своей расцветкой,  да и сам снег,  начиненный
кабелЯми, всЯким  мусором  и  частицами копоти  от  не  полностью сгоревшего
солЯра, не имел больше сил отражать атаки тепла. Њеханики бурили в снежницах
широкие скважины,  вода через них с  веселым шумом уходила в океан, и ‹ьдина
как  бы  всплывала, но ненадолго:  через несколько  дней  вода накапливалась
снова, и нужно было начинать все сначала. —уть ли  не ежедневно  приходилось
перетаскивать  кабели,  закреплЯть растЯжки  антенн, бурить  новые  лунки  и
отводить ручейки, подмывающие жилые домики и рабочие помещениЯ.
     ЏолЯрный день, круглые сутки  солнце, хоть загорай, если нет ветерка, а
лето на дрейфующей станции было длЯ ‘еменова худшим временем года. Ќе только
потому, что сырость одолевала,  проникала в домик, в одежду, в постель, но и
потому, что  случись беда -- самолеты  летом не  выручат.  Ќекуда им  сесть,
самолетам.  Ќу,  покружатсЯ,  сбросЯт  почту, посочувствуют  крылышками -- и
обратно. ‚  летнее времЯ  полЯрник на  дрейфующей станции оторван от Ѓольшой
земли  почти что как  в  Ђнтарктиде,  и  эта  оторванность, бывает, кое-кому
действует  на  нервы,  особенно первачкам. €х  на станции  трое:  радиофизик
Љузьмин, локаторщик ЌепомнЯщий и радист ‘оболев.
     Љак только полеты закончились и  поЯвилось свободное времЯ, ЌепомнЯщий,
лучший  на станции художник,  по заказу  доктора  расписал стены  медпункта.
Њожно было бы обвинить ‚ладика в излишнем натурализме, но женщины на станции
отсутствовали,  и  протестовать  было  некому.  Џравда,  мученик-пациент,  в
Ягодицу которого чьЯ-то безжалостнаЯ рука вгонЯла чудовищных размеров шприц,
был очень похож на ”илатова, но ‚енЯ втихарЯ приделал мученику усы и бороду,
после чего тот стал сильно смахивать на метеоролога ђахманова.
     ‘еменов вытер сапоги о половичок, усмехнулсЯ при  виде прибитой к двери
клизмы  с табличкой "‘делай сам!" и через тамбурчик вошел в медпункт. ‘ утра
Ѓармин  затеЯл  профилактический  осмотр,  и  приглашенные расположились  на
стульЯх и нарах, подаваЯ доктору советы.
     -- Ќе исцарапайсЯ о его ребра!
     -- Џереводи дистрофика  на усиленное питание!  „истрофик,  он  же повар
‚алЯ ѓоремыкин, поглаживал упитанный торс и благодушно огрызалсЯ:
     -- ‡аморыши! Ќеделю на манной каше сидеть будете!
     --  Џомолчи,  сын  мой,  --  попросил  Ѓармин. -- „ыши...  Ќе дыши.  --
Џохрюкай  два-три раза,  вот  так...  Ќа что  жалуемсЯ?  Њожет,  нужно  чего
оттЯпать? Ќу, одевайсЯ, кормилец.
     -- Ѓереги себЯ. ‚алЯ, -- с любовью сказал ”илатов. -- ‘ам знаешь, то да
се, подвижки льда...
     -- ‘ чего обо мне такаЯ забота?
     -- Љак с чего? ’ы же наш аварийный запас!
     -- ‚от еще, -- скривилсЯ ЌепомнЯщий. -- џ верблюжатину не ем.
     -- ‡апомним, запомним,  -- одеваЯсь,  мстительно проговорил  повар.  --
Љогда ты дежуришь, в пЯтницу? Ѓудем делать котлеты.
     -- Џрости, отец!  -- ЌепомнЯщий рухнул на колени. •удшим наказанием длЯ
дежурного по камбузу  было крутить огромную, как  лебедка, мЯсорубку. -- Ѓес
попутал!
     ‘еменов тихо посмеивалсЯ в углу.
     -- ќй, на галерке! -- прикрикнул Ѓармин, -- ‚енЯ, раздевайсЯ до поЯса.
     ”илатов с готовностью спустил штаны.
     -- Њожет, выпороть мерзавца? -- раздумчиво произнес Ѓармин, расстегиваЯ
ремень.
     -- Ђх, до поЯса, -- догадалсЯ ”илатов, поспешно натЯгиваЯ штаны. -- ’ак
бы и сказал, что интересуешьсЯ верхней частью клиента. „ышать или не дышать?
     -- Џотише, симулЯнты! -- рЯвкнул Ѓармин, стЯгиваЯ руку ”илатова жгутом.
-- ’ак... ‘то  на шестьдесЯт, упадок сил,  будем тебЯ спасать. Ќа завтрак --
дополнительное куриное крылышко, на ночь  -- питательный клистир. Ќе дыши...
Џокажи  горлышко, а-а-а!  Ђх,  какой  у  нас  плохой  зубик,  дырочка  в нем
нехорошаЯ... Ѓолит?
     -- ›-ы, -- болезненно промычал ”илатов. -- Ќе трогай!
     -- Џочистим зубик, пострел ты этакий.  -- Ѓармин погладил  ”илатова  по
всклокоченной  черной шевелюре.  -- •очешь  послушать,  как  у  дЯди-доктора
машинка работает?
     --  ‡рЯ   с   ним  свЯзываешьсЯ,  ‚енЯ.  --  „угин  достал  из  кармана
плоскогубцы. -- „авай Я по-нашему, по-простому.
     -- …ще раз открой ротик. -- Ѓармин вытащил из Ящика стола коробочку. --
‘кушай витаминчик, детка, и беги играть.
     ’ут же послышалсЯ  шорох  и из-за печки  выполз Њахно. Ќачалось любимое
всеми  представление.  Ѓармин  потрЯс   коробочкой  --  безотказный   прием,
превращавший Њахно в отпетого подхалима. Ћн тут же сотворил стойку и замер с
раскрытой  пастью и  затопленными  елеем  глазами:  необходимое  условие длЯ
получениЯ волшебного лакомства, которое Њахно любил больше всего на свете.
     -- ‘лабовато, -- придралсЯ Ѓармин. -- Ќет свЯщенного трепета.
     Ћгромный Њахно напрЯгсЯ и по-щенЯчьи взвизгнул.
     --  ’еперь  то,  что  надо,  --  удовлетворилсЯ   Ѓармин  и  швырнул  в
подставленную  пасть два шарика. --  ‚се, граждане, поезд дальше  не пойдет,
просьба освободить вагоны.
     ‹юди  стали  нехотЯ  расходитьсЯ.  Њедпункт  на  станции  был  филиалом
кают-компании,  посещаемый  тем  более  охотно,  что хорошие  фильмы  уже по
нескольку раз смотрели, а на остальные почти никто не ходил.  ‚от и тЯнулись
люди к доктору...
     -- Љак ребЯта? -- спросил ‘еменов.
     -- Ѓизоны! ‚от залечу ‚ене клык, и можно закрывать лавочку. ђаздевайсЯ,
Ќиколаич.

     ‹ичным составом ‘еменов был доволен.
     ‡а  полгода до  описываемых событий его  вызвали в кадры института. ‚се
тот же Њуравьев, старый и совсем седой, но по-прежнему цепко державший кадры
в сухих, изломанных артритом руках, неодобрительно взглЯнул на ‘еменова.
     -- Ѓолтаешь много, ‘ергей.
     -- Ћ чем? -- ‘еменов пожал плечами.
     --  ’ого не возьму, этого не возьму...  Љого дам, того и  возьмешь! ‚от
тебе список, знакомьсЯ.
     ‘еменов мельком взглЯнул на список.
     -- ‹юдей, Њихаил Њихалыч, Я буду подбирать сам.
     Њуравьев с силой ударил кулаком по столу.
     -- ‚озомнил! „умаешь, свет на тебе клином сошелсЯ! €ди!
     ‘еменов круто повернулсЯ, пошел к двери и услышал:
     -- Џогоди,  давай торговатьсЯ... Љто тебе  не нравитсЯ, Џокатаев? Ќайди
такого гидролога, из-за него десЯть начальников переругались!
     --  €х дело, -- отмахнулсЯ ‘еменов.  -- –иник,  сквернослов... ‚от что,
Њихалыч,  зимовать с людьми не  вам,  а мне. ‚  таком деле  на торговлю Я не
пойду.
     ’ак что в дрейф ‘еменов взЯл тех, кого хотел.
     Љак всегда в таких случаЯх, сел за стол и  долго советовалсЯ с Ђндреем.
€  хотЯ Ђндрей уже давно не мог  говорить,  ‘еменов  в его молчании угадывал
одобрение  или  возражение,  взвешивал,   спорил,  доказывал.  "Љаждый  свой
поступок проверЯй  с  предельной  беспощадностью",  --  напоминал  Ђндрей, и
‘еменов обещал  проверЯть. Ѓыло  трудно и немного  нелепо  думать за  двоих,
почти что как играть  с самим собой в  шахматы, но ‘еменову  и  в голову  не
приходило видеть в этом  игру, потому  что,  сосредоточившись, он  Явственно
слышал голос ЂндреЯ и улавливал его мысли.  "Ђбсолютно, предельно  честен...
ни грамма фальши" -- это о ”илатове. "„ва раунда проиграл вчистую, третий за
ним!  ’ретий  раунд, ‘ергей, -- самый важный!" --  это  уже в больнице,  про
ѓруздева. "‘лавный мальчишка такой, глаза -- как дождем вымытые, пусть ЉостЯ
’омилин воспитает" -- о ‘оболеве. Џотом, очнувшись, ‘еменов с горечью думал,
что  ЂндреЯ нет, но все равно, как  всегда после разговора  с  ним, на  душе
становилось светло и покойно.
     Ќе хотел  ‘еменов  брать  ”илатова  --  Ђндрей  настоЯл,  убедил; долго
колебалсЯ, приглашать  ли ѓруздева -- опасалсЯ равнодушного  оскорбительного
отказа, но опЯть же  Ђндрей настоЯл: прЯм, искренен, а что не  подлаживаетсЯ
-- тебе  же  лучше,  будет на  ком  решениЯ  проверЯть.  Њинутко, опытнейший
радист, в дрейф просилсЯ,  а взЯл ‘оболева, мальчишку без биографии, за одни
лишь  чистые  глаза,  что  так Ђндрею  пришлись  по  душе.  •орошо  работает
мальчишка, лет через десЯть  будет асом. "’оварища по  зимовке выбирай,  как
жену  выбираешь",  -- вспомнилось  старое.  ‡а  два  месЯца  дрейфа  не  раз
анализировал ‘еменов  поведение, личности тринадцати своих товарищей и, хотЯ
видел, что иные из них не совсем такие, какими казались на Ѓольшой земле, за
выбор себЯ не корил.  ‚прочем, два человека  оказались  на станции  по  воле
случаЯ.  ‡а неделю  до начала экспедиции  попали в автомобильную  аварию уже
оформленные метеоролог и аэролог,  и  на их  место срочно пришлось оформлЯть
малознакомых  людей.  ђахманова,  уже немолодого  метеоролога старой  школы,
рекомендовал  Џухов,  а  Ћсокина  пришлось   брать  из  резерва  без  всЯких
рекомендаций --  просто другого свободного аэролога  не оказалось. Џухов  не
подвел -- ђахманов выполнЯл свои обЯзанности  безупречно, Ћсокин тоже особых
нареканий  не  вызывал,  и  через  некоторое  времЯ  ‘еменов  с  облегчением
констатировал,  что люди на  станции  притерлись друг  к  другу  и коллектив
начинает складыватьсЯ.
     …сли под идеальным коллективом понимать  группу  людей,  у которых  нет
недостатков,  то  такого  коллектива  нет  и  быть  не  может.  —еловек  без
недостатков безлик и скучен, как унылый, позабытый людьми заболоченный пруд;
соблюдаЯ букву неписаных  правил  человеческого  общежитиЯ, он становитсЯ не
личностью,  а эталоном, которому  место не в общежитии, а в  музее. ‚прочем,
эталонные экземплЯры пока  что ‘еменову не  встречались;  попадались  скорее
тонкие мастера  скрывать себЯ, но рано или поздно их изъЯны  проступали, как
ржавые  пЯтна  сквозь  побелку.  Љ  таким  людЯм  ‘еменов  испытывал  особое
недоверие.  Ќа  иные пороки  Ђндрей научил его закрывать глаза,  скажем,  на
скупость --  длЯ зимующего коллектива в  ней большой опасности нет, негде ей
развернутьсЯ; но  предупреждал, если скупость не страшна, то  скупой опасен,
его  ущербинка  может  неожиданно  обнаружитьсЯ  совсем  в  другой  области,
присмотрись  к  нему повнимательней.  Ђ вот чего  никогда и никому не прощал
Ђндрей, так  это лживости, лицемериЯ и трусости. ‘еменов, перебираЯ в памЯти
своих  товарищей,  отмечал,  что   ”илатов  слишком  вспыльчив,  а  Љирюшкин
по-стариковски ворчлив, „угин встречает в штыки самые невинные подковырки, а
’омилин,  наоборот,  может  зло  пошутить,  ѓруздев  Язвителен,  а  ђахманов
чрезмерно  мЯгок,  но  такие   недостатки  его  не  пугали.  Ћни   с  лихвой
перекрывались  достоинствами этих  людей, среди которых  ‘еменов не видел ни
лицемеров, ни трусов, ни себЯлюбивых эгоистов, опасных длЯ еще не  успевшего
окончательно  сложитьсЯ коллектива. ’очила душу, правда, историЯ с Њишкой --
ведь  выстрелил,  в него  кто-то, а любаЯ жестокость, даже бессмысленнаЯ, не
может быть беспричинной,  не  может.  ‚от и думай, гадай,  ищи эту причину в
отведенном Ђрктикой пространстве два на два с половиной километра...
     Ќо, слава богу, на  станции  есть †енЯ „угин, человек,  не раз и не два
доказавший,  что готов ради него на  все, ЉостЯ ’омилин, который без всЯкого
приказа, по одной лишь им самим осознанной необходимости  "вместо антенны на
крышу встанет", и ‘аша Ѓармин, самый любимый, единственный личный друг после
того, как ушел Ђндрей.
     ‘еменов знал за собой  один по-настоЯщему большой  недостаток: сухость,
сдержанность, что ли,  неспособность к быстрому сближению и контактам даже с
очень  нужными  длЯ  дела  людьми.  Њного времени проходило, прежде  чем  он
раскрывалсЯ  перед кем-либо, и потому так уж получалось, что отношениЯ его с
подчиненными  обычно  не  выходили за рамки полуофициальных.  ‘еменову  было
достаточно,  что его уважали  -- в этом  он был,  пожалуй, уверен,  немножко
побаивались его строгости и верили в компетентность как начальника, и все же
он  не мог не видеть, что его  присутствие  сковывает людей,  заставлЯет  их
держатьсЯ менее свободно, чем если  бы  его  здесь не  было. Ћн знал, что ко
второй  половине  зимовки  все  упроститсЯ,  что   люди,  уверившись  в  его
справедливости и доброжелательности, ни  о каком другом начальнике и мечтать
не будут; знал и жалел, что к нему не приходЯт так, как  приходили к Ђндрею:
на исповедь. Ќо ничего не мог с собой  поделать, ибо не раз убеждалсЯ в том,
что ничто  другое так  не  вредит  зимовке,  как  фамильЯрность начальника с
подчиненными.
     Њного лет назад они с Ђндреем зимовали под началом ’елешова; этот очень
неглупый и, в общем, неплохой человек погубил  зимовку тем, что с первых  же
дней решил заработать себе дешевую популЯрность:  до  ночи "забивал козла" в
кают-компании,  неумело, чужими словами материлсЯ,  рассказывал сальные,  на
нетребовательного   слушателЯ  анекдоты   и  добилсЯ   того,  что  над   ним
посмеивались, хлопали  по плечу и  посылали  подальше,  когда  он  о  чем-то
просил. ’елешов спохватилсЯ, начал  сыпать  выговорами,  перестал  с  людьми
общатьсЯ и  даже  еду приказывал себе подавать на отдельный столик -- другаЯ
крайность, из-за которой его стали презирать и в конце концов возненавидели.
‚се пошло  прахом, одна за другой вспыхивали  склоки,  и  люди еле дождались
смены. ’ак  что  ломать  себЯ,  допускать в своем  поведениЯ  фальшивую ноту
‘еменов не хотел -- одна лишь мысль об этом была ему противна.
     Љогда-то ‘еменову  попалась в  руки научно-фантастическаЯ книжка,  и из
рассказов очень  запомнилсЯ один,  поразивший  его  тонким проникновением  в
тайну  созданиЯ коллектива. ‘ливки человечества,  пЯть или  шесть выдающихсЯ
людей летЯт на космическом корабле к доселе недостижимой звезде, и среди них
-- психолог  Ѓертелли редкостный простак и невежда, неведомо почему попавший
в  число избранных.  …го  неприспособленность  к  трудным  условиЯм  полета,
добродушие,  лишь  подчеркивающее  его  тупость,  делают  Ѓертелли  объектом
постоЯнных насмешек, которые становЯтсЯ, правда, чуть  дружелюбнее, когда он
обнаруживает незаурЯдные способности к пантомиме.  ‚сю дорогу этот недалекий
человек  потешает экипаж, так и не понЯвший, зачем  послали  в космос  такую
бездарь,  и лишь когда корабль возвратилсЯ на ‡емлю, его командир узнал, что
Ѓертелли -- великий клоун, известный всему человечеству. Ђ в число избранных
его  включили потому,  что  им, выдающимсЯ ученым-мыслителЯм и  космонавтам,
нужно было "немного смазки".  € Ѓертелли это  задание выполнил! Ћн никому не
давал скучать, он был той  отдушиной, куда уходили  гнев и отчаЯние, тоска и
раздражение, он был мальчиком длЯ битьЯ,  великим €нкогнито  -- врачевателем
душ! ‘аша Ѓармин,  чуткий к малейшим  нюансам человеческих отношений, с  его
счастливой способностью  растворЯть  зло  в  собственной доброте  -- был той
самой смазкой,  без которой шестеренки  механизма, называемого  коллективом,
могли бы начать скрипеть.
     ‘еменов вспомнил: книга с этим рассказом была последней,  которую читал
Ђндрей, и в содержании против названиЯ "Ќемного смазки" стоЯл, крестик.


        ”€‹Ђ’Ћ‚ € Ћ‘ЋЉ€Ќ
     Џосле  окончаниЯ первого  своего  дрейфа ”илатов работал  в  мастерских
института. ла подготовка  к очередной антарктической экспедиции, сроки были
сжатые,  приходилось  авралить,  и он  задерживалсЯ  допоздна.  ‚  тот  день
закончили ремонтировать  тЯгач  длЯ  Ќоволазаревской, куда ”илатова  прочили
механиком, все разошлись, а он осталсЯ -- длЯ себЯ хотелось отделать  машину
поаккуратней. Ђ в полночь, возвращаЯсь домой,  услышал чьи-то крики и увидел
в  свете уличного фонарЯ девушку,  котораЯ  отбивалась спортивной  сумкой от
трех Явно подвыпивших парией.
     Ћхоты ввЯзыватьсЯ в  потасовку  у  ”илатова  не было:  парни  здоровые,
намнут  бока,  но девушка  крикнула: "Џомогите!"  --  и  теперь уже мимо  не
пройдешь. ЋщущаЯ знакомую дрожь в мускулах, он подошел поближе.
     --  Ѓросьте,  ребЯта,  -- дружелюбно  предложил  он, и  тут же  получил
сильнейший удар в челюсть, от которого шлепнулсЯ на тротуар.
     -- Ћтдохнул? Ђ теперь проваливай!
     Ћщупав  гудЯщую  голову,  ”илатов  поднЯлсЯ,  попЯтилсЯ  от   стоЯвшего
наготове рыжего детины  с  веселыми навыкате, глазами  и, сделав простоватую
испуганную физиономию,  вдруг  резко  ударил его носком ботинка  под колено.
Ѓоль от такого удара дикаЯ, детина заревел, и двое дружков, оставив девушку,
бросились ему на помощь.
     „ралсЯ в  своей  жизни  ”илатов  часто,  дралсЯ жестоко  и  беспощадно,
особенно с теми,  кого  считал подонками; много коварных приемов, которые он
сначала  испытал  на  себе,  а потом  искусно  перенЯл,  сделали его опасным
противником, и  редко кто  из  ребЯт, знавших  его,  по  своей  охоте  с ним
свЯзывалсЯ. Ђ  тут  подонки  были темные, у одного  в  руке блеснул  кастет,
другой щелкнул  ножом,  и с  ними  ”илатов  считал себЯ  вправе дратьсЯ  без
всЯкого  кодекса. ’ого,  что  с  кастетом,  ”илатов ударил  ногой  в  пах --
страшной   жестокости  удар,   после   которого   человек   превращаетсЯ   в
извивающегосЯ червЯка; от  взмахнувшего ножом ловко увернулсЯ и, подпрыгнув,
саданул ему ребром ладони по переносице. ЏостоЯл, удовлетворенно слушаЯ рев,
проклЯтьЯ  и угрозы подонков,  подумал, стоит  ли добавить, и решил,  что на
сегоднЯ они свое получили.
     -- Ѓежим, крошка!
     Ћн  схватил за руку девушку, котораЯ замерла у забора, и  силой потащил
ее за собой по пустынной улице.
     -- ‘юда!
     Ћни нырнули в  подъезд и  тихо поднЯлись на пЯтый этаж панельного дома.
”илатов долго шарил ключом по замку, открыл наконец дверь и кивком пригласил
девушку войти. Ћна колебалась.
     -- „а входи!
     -- ЊенЯ в общежитии ждут, -- нерешительно сказала она.
     -- Ђ мне какое дело? €ди, если хочешь.
     -- џ одна боюсь.
     -- Ќу,  а с менЯ тоже хватит, -- буркнул ”илатов,  косЯсь в  зеркало на
распухшую щеку.
     „евушка вошла, осмотрелась.
     -- ‚ы здесь один живете?
     -- Ћдин. “жинать будешь?
     -- Ќет.
     --  Ќу,  а Я голодный  как волк. -- ”илатов повесил на  вешалку пиджак,
исподлобьЯ  посмотрел  на  девушку. ЌевысокаЯ,  но  складнаЯ, короткие,  под
мальчишку, волосы, голубые глаза. Ќичего себе. -- Њежду прочим, ‚енЯ.
     -- ЌадЯ. Ђ ловко вы их! -- Ћна  еще не  остыла от волнениЯ, и голос  ее
вздрагивал. -- џ думала,  у менЯ сердце выпрыгнет. Ћдного, второго, третьего
-- как в кино!
     -- ‹учше бы  в  кино,  --  возразил ”илатов.  --  …сли б тот,  длинный,
воткнул в бок перо...
     Ћн пошел на кухню, поставил на плиту сковородку, достал из холодильника
Яйца и колбасу.
     -- ‚ходи, не съем.
     -- “ вас губа  разбита и  щека синЯЯ. Ѓольно? •олодный  компресс  нужно
сделать.
     -- „о свадьбы заживет.
     -- Ђ вы вообще кто?
     -- Њеханик.
     -- Ђ Я студентка второго курса института физкультуры.
     -- Џо ночам зрЯ ходишь, студентка.
     -- џ с тренировки, нам зал дают поздно.
     -- ’ак Яичницу на тебЯ жарить?
     -- ‘пасибо, не хочу.
     -- Ќе хочешь -- иди спать, вон в комнате кровать.
     -- Ђ если Я останусь, вы... вы...
     --  …ще чего! -- презрительно бросил ”илатов. -- ‚от что, крошка, топай
в комнату  и можешь  забаррикадировать  дверь комодом. Ђ  проснешьсЯ рано --
дверь без ключа захлопываетсЯ. ‚опросы есть?
     -- Ђ вы где спать будете?
     -- Ќе твоЯ забота, шагай, шагай!
     Џоужинав, ”илатов постелил себе в кухне на полу, улегсЯ и  долго не мог
заснуть.  Ќыла  челюсть,  мешал  полувыбитый  зуб,  и   никак  не  проходило
возбуждение после нежданного и опасного происшествиЯ. ‹ежать на  пальто было
жестко  и неудобно, и  он злилсЯ на девчонку, из-за которой не  отдохнет как
следует. ‡ал  им поздно  дают, шастают по ночам, и  поэтому  люди  должны  в
больницах лежать,  хотЯ не люди, поправил себЯ ”илатов, а  подонки, особенно
этот, с глазами навыкате, рыжий, с кулаком, что свинчатка...
     Љогда  в  половине седьмого ”илатов проснулсЯ от  звонка будильника,  в
дверЯх кухни, одетаЯ, стоЯла ЌадЯ.  ’еперь она выглЯдела куда  уверенней,  и
”илатов  еще  раз отметил, что девчонка  складненькаЯ  и  что ей очень  идет
короткаЯ юбка.
     -- Ќе выспались? -- сочувственно спросила ЌадЯ.
     -- …рунда. -- ”илатов встал и натЯнул брюки. -- €звинЯюсь,
     -- ’ак Я пошла, -- глЯдЯ чуть в сторону, сказала ЌадЯ.
     -- Ѓудь здорова, крошка. -- ”илатов кивнул и поставил на плиту чайник.
     -- Њогли бы хоть чашку чаю предложить... спаситель!
     --  ‘читай,  что   предложил.  ’олько  мне   некогда,  сама  пошуруй  в
холодильнике.
     ”илатов пошел в ванную.
     -- Ќе очень-то вы любезны.
     ”илатов остановилсЯ и положил руку ей на плечо.
     -- Џослушай,  крошка, Я в кавалеры не  набивалсЯ и  с цветами  тебЯ  не
караулил. ‘ чего мне расшаркиватьсЯ? уруй.
     ‚ернувшись через несколько минут на кухню, он увидел на столе тарелку с
бутербродами, чашки с кофе и одобрительно кивнул.
     -- Њолодец, крошка.
     -- “бедительно прошу вас отныне не называть менЯ этим дурацким словом!
     -- Џочему это "отныне"? -- весело удивилсЯ ”илатов, осторожно откусываЯ
от бутерброда. -- ’ы что, жизнь со мной собралась вместе прожить?
     -- Ђ разве вы после всего не захотите больше со мной встретитьсЯ?
     ”илатов присвистнул.
     --  Џосле чего  это -- "всего"? Џосле того, как Я на  полу, как собака,
дрых?
     -- …сли б захотели, легли бы на диване.
     -- ‘пасибо за разрешение. ’ебе сколько лет?
     -- „евЯтнадцать.
     -- Ђ мне двадцать три. Њожешь не "выкать".
     -- ’ы всегда так поздно работаешь?
     -- Ђ что?
     --  ‡аходил бы тогда  за мной, у менЯ четыре раза в неделю тренировки в
одиннадцать вечера кончаютсЯ.
     ”илатов развеселилсЯ.
     -- Ђ на кой черт мне это надо?
     ЌадЯ поджала губы.
     -- Љонечно, можешь  и не заходить. ЌайдетсЯ еще кто-нибудь, можешь быть
уверен.
     -- Ќу, допустим, зайду. Ђ дальше что?
     -- Џроводишь до общежитиЯ.
     -- €сключительно интересно!
     -- Ђ в воскресенье можешь пригласить в кино.
     --  ЏотрЯсающаЯ  перспектива!  --  ‘ каждой  минутой  ЌадЯ  все  больше
забавлЯла ”илатова.
     -- Ђ что тебе еще надо?
     -- Њне надо, -- таинственным шепотом сообщил ”илатов, -- немедленно, не
сходЯ с места, тебЯ поцеловать!
     -- ђано. -- ЌадЯ торопливо встала, сполоснула в мойке чашки. -- Ќо если
не будешь очень торопитьсЯ, шансы у тебЯ есть!
     ’ак в жизнь ”илатова вошла та самаЯ  "художественнаЯ гимнасточка". ‘ их
встречи прошло уже  четыре года. ЌадЯ  закончила институт и сама тренировала
малышек  в  спортивной  школе,  трижды  провожала ”илатова  в  экспедиции  и
встречала его, а до загса дело никак не доходило.  ”илатов оказалсЯ  бешеным
ревнивцем, устраивал сцены, ЌадЯ бежала  за помощью к Ѓарминым, и  следовало
пылкое примирение, но ненадолго. ђаз десЯть они уже расставались навсегда, и
 столько же раз ”илатов,  как побитаЯ собака,  возникал у  дверей спортивной
школы.
     -- Ќу что мне с ним делать? -- хныкала ЌадЯ.
     -- Ѓить, -- советовал  Ѓармин. -- Ѓить смертным боем, а  потом обливать
ледЯной водой. ’ри раза в день по десЯть минут после еды.
     -- ЊенЯ нужно брать лаской, -- возражал ”илатов. -- Ќежностью.
     --  €з-за него Я  отказалась от  чемпионата города! ‘таршего тренера он
обозвал  "блудливым  козлом" и пригрозил  сдать в  утиль,  если  он  до менЯ
дотронетсЯ.
     -- € сдам, -- пообещал ”илатов. -- —его он хватает за ноги?
     -- Ќо ведь Я гимнастка. ќто его работа.
     ‚ другой раз Ѓармин насел на ”илатова:
     --  Ќу, чего  ты  тЯнешь?  Ќе  говори  потом  что  Я  не  предупреждал:
останешьсЯ на бобах!
     -- ЉрасиваЯ она очень, -- вздохнул ”илатов. -- Ќе длЯ менЯ.
     -- Ѓрось, ты тоже  не лыком шит. ‘кажем прЯмо, рожа, глаза разбойничьи,
но именно эта дикость и нравитсЯ женщинам. ‚едь любишь?
     -- ‚опрос! ’олько... зыркают на нее, гады. Ќе могу, руки чешутсЯ.
     -- € хорошо, что зыркают! -- заорал Ѓармин. -- ѓордись этим, осел! Џиши
ей стихи! Њогу даже подсказать первую строчку: "џ помню чудное мгновенье".
     ‚   результате   такой  интенсивной   обработки   наступил   длительный
сравнительно  мирный период, однако  у  Ќади  неожиданно  заболел отец и она
уехала  к  нему сиделкой, и ”илатов опЯть ушел в дрейф, не расписавшись.  Ќо
фотокарточку Ќади на сей раз впервые поставил, не таЯсь, на тумбочку у своих
нар, о чем Ѓармин не замедлил сообщить Ќине, а та поделилась важной новостью
с Ќадей, важной потому, что по традиции полЯрник вешает или ставит у постели
фотокарточки только жены или невесты.
     ЌесмотрЯ  на то,  что перед дрейфом старые недруги „угин  и  ”илатов по
требованию  ‘еменова  обменЯлись рукопожатием, их отношениЯ теплее не стали.
ђаботали они  согласно, повода длЯ  ссоры  не искали,  но  своего  напарника
”илатов по-прежнему не любил: словами простил, но душою простить не мог и не
верил его дружелюбию ни на  грош. „угин  же, очень ценивший мир и согласие с
теми, кого почитал ровней или посильнее себЯ, подчеркнуто уступал в мелочах,
входил  в домик  на  цыпочках, когда  ”илатов спал, но  в  друзьЯ не  лез  и
разговоров по душам не заводил.
     ‚ремЯ стирает острые углы, обтесывает человека, и  с годами из суждений
”илатова  о людЯх исчезала легковеснаЯ размашистость, он становилсЯ терпимее
и удерживалсЯ, как учил его когда-то ѓаранин,  от  односторонних  оценок: то
накапливалсЯ  жизненный  опыт.  ”илатов  взрослел.  …сли  раньше,  невзлюбив
кого-либо, он видел его лишь  в одном цвете, то  теперь в  том  же „угине он
стал уважать  редкостную даже длЯ  полЯрника  отдачу в работе, чего не желал
замечать  раньше; еще  признал за ѓруздевым  право на скрытность и некоторое
высокомерие,  не  потому  что тот  был  умнее  других  (Ѓармина и  ‘еменова,
например,  ”илатов  ставил  выше),  а  потому,  что держал  себЯ  ѓруздев  с
достоинством, голову ни перед кем не гнул, самой черной работы не  чуралсЯ и
вообще оказалсЯ хорошим парнем: по своей охоте предложил ”илатову заниматьсЯ
с ним физикой и  без всЯких скидок,  но доброжелательно, разбирал его стихи.
’еперь ”илатову было стыдно, что поначалу он третировал безответного  тихоню
ђахманова, а  ведь какой  отменный