  шансу.  Ќаша  взаимнаЯ  неприЯзнь  не мешает  мне  быть  по
возможности объективным, и Я уверен, что тревога за  судьбу летчиков терзала
его и до напоминаниЯ ѓаранина. Ќо бьюсь об заклад, что у ‘еменова Язык бы не
повернулсЯ приговорить тЯжело больного друга - а ѓаранин, как мы  знали, был
длЯ ‘еменова больше,  чем просто друг,- ко второй зимовке. Ќо  теперь он был
свЯзан  по рукам и  ногам,  ибо  что-что,  а полЯрную этику  ‘еменов  чтил и
соблюдал педантично и свЯто. ™епетильнаЯ ситуациЯ, интересно, как он  из нее
вывернетсЯ.
     -  Ђ  почему бы  и  нет? -  с вызовом спросил  Я.- ‚ „ревнем Ќовгороде,
кстати говорЯ, глас народа был воистину гласом божьим. Ќовгородцы даже могли
сменить кнЯзЯ, если он, как вы любите выражатьсЯ, вылезал из оглобель.
     - "—ернаЯ  метка",  как  в "Ћстрове сокровищ",-  и  дуй на  все  четыре
стороны! - развеселилсЯ ‚енЯ, вдохновленный поддержкой своего предложениЯ.
     -  —то  ж, будем  голосовать,-  согласилсЯ  ‘еменов.-  ‚се высказались?
Ќачнем по часовой стрелке.
     - ЊладшенькаЯ у менЯ...- как бы думаЯ вслух, пробормотал Ќетудыхата.
     - "ЊладшенькаЯ, младшенькаЯ..." - передразнил  его „угин,- ‡атараторил,
как попугай!
     .-  Ђ  ты  не  перебивай,  дай  человеку  сказать!  -  сердито  пискнул
ѓоремыкин, и  опЯть никто не улыбнулсЯ, хотЯ забавное  несоответствие  между
грузной фигурой и фальцетом повара обычно нас веселило.
     Ќаступила тишина. џ быстро прикинул  шансы: скорее всего пЯть на  пЯть,
все решит один голос. ЊоЯ догадка - голос Ќетудыхаты! ќх, будь Я гипнотизер!
‚анЯ, дружище, думай о младшенькой и больше ни о чем, слышишь менЯ?
     ‘еменов положил перед собой блокнот и карандаш.
     - Џриступим. ѓаранин?
     - ‡имовка.
     - ЏрисоединЯюсь. Ѓармин?
     - ‘амолет!
     - „угин?
     - Љонечно, зимовка, Ќиколаич.
     - Џухов?
     -  џ...  понимаете... Њне  нужно  вернутьсЯ домой!  ЋбЯзательно,  очень
нужно...
     - „а рожай уж,- насмешливо процедил „угин.
     - Ђ вы не грубите,- оборвал его  ѓаранин.-  Џухов вам почти что в  отцы
годитсЯ.
     - џ  за  эвакуацию  но  воздуху! -  торжественно  сказал Џухов и  вытер
вспотевшую лысину.
     - •орошо.- ‘еменов сделал пометку.- ’омилин?
     - ‘ тобой, Ќиколаич...
     - ”илатов?
     - џ уже сказал,- буркнул ‚енЯ.
     - Ћпределеннее!
     - ‘амолет.
     - ѓоремыкин?
     ѓоремыкин развел руками.
     - Џрикинул Я здесь, голодать не будем. ‡иманем, что ли?
     - Ќетудыхата?
     -  „ак  Я что?  - Ќетудыхата  покосилсЯ  на  Џухова  и  ‚еню,  виновато
крЯкнул.-  Љонечно,  младшенькаЯ у  школу идет и все  такое, так раз надо...
Џрозимуем, Ќиколаич, Я ж понимаю...
     - ‘кориков?
     - ‘амолет.
     - ѓруздев?
     - Њой голос не имеет значениЯ.
     - € все-таки?
     - џ думаю, что всЯ эта сцена была довольно бессмысленной.
     - ‚ы ставите под  сомнение результат голосованиЯ?  - ‘ угрозой произнес
‘еменов.
     -  Ќу,  зачем  же  сразу вешать на менЯ Ярлык... ђаз позициЯ начальника
определилась в самом начале, заранее можно было сказать, что большинство его
поддержит. Њы, знаете, к этому же приучены. Љ доктору вы не прислушались...
     - „искуссиЯ уже окончена. ‚ какую же колонку внести ваш голос?
     -  Ђ ни в какую.- џ решил доставить себе это  маленькое  удовольствие.-
‘читайте мой бюллетень недействительным.
     - ‚ы  всегда  очень оригинальны,  ѓруздев.- ‘еменов захлопнул блокнот.-
€того:  шесть  против  четырех при одном  воздержавшемсЯ.  ЉостЯ, свЯжись  с
Њолодежной, срочно. ‘кориков, бланк.
     ‘еменов  склонилсЯ над  столом  и начал набрасывать текст.  ‚се  сидели
опустошенные, говорить ни о  чем  не  хотелось. Џухов неожиданно всхлипнул и
стал прокашливатьсЯ, стыдливо оглЯдываЯсь.  Ѓармин встал и пошел в  спальню,
его никто не остановил. ‘еменов бросил карандаш и попросил вниманиЯ.
     - ђадиограмма пойдет такаЯ: "‚  свЯзи с тем,  что перелет из Њолодежной
на ‹азарев на  одном  самолете свЯзан  с большим риском  длЯ  жизни экипажа,
коллектив отзимовавшей станции ЌоволазаревскаЯ принЯл  решение отказатьсЯ от
эвакуации  по воздуху  и готов  остатьсЯ  на  вторую  зимовку.  Џо поручению
коллектива начальник станции ‘еменов".
     Ќикто не сказал ни слова. €з радиорубки доносилась морзЯнка.
     - ‘кориков, в эфир!  - приказал ‘еменов.- Ђ теперь, друзьЯ, поговорим о
том, как будем жить дальше...


        ЃЂђЊ€Ќ

     џ оделсЯ  и через  люк  выбралсЯ  на свежий  воздух.  Њорозец  стоЯл  с
ветерком,  на  ледник  опустились  сумерки,  и пойти куда  глаза глЯдЯт Я не
осмелилсЯ: в темноте угодишь  в трещину и будешь аукать  до конца жизни. ‚от
где   было   гулЯть   одно   удовольствие,   так  это  на   Ќоволазаревской.
Ѓлагодатнейший  в  Ђнтарктиде  уголок! ‘олнце,  воздух, микроклимат - как на
горном  курорте.  •орошаЯ  станциЯ  ЌоволазаревскаЯ,  лучшей  нет   на  всем
материке.  †аль, что туда нам уже не  вернутьсЯ:  наступает полЯрнаЯ ночь, а
дорога адова, не  ней и средь бела  днЯ пройдешь  - сто раз  маму вспоминать
будешь...
     ЏроваливаЯсь  поверх  унтов  в  снег, Я добрел  до барьера,  очистил от
смерзшегосЯ снега деревЯнную макушку мертвЯка - тумбы длЯ  швартовых, присел
и стал смотреть в море.
     ‘олнце  уже  почти  спрЯталось  за  горизонтом,   оставив  вместо  себЯ
красно-желтый  отблеск расплавленного металла,  и море,  свинцово-черное под
моими ногами, полыхало вдали. Ћслепительно белаЯ, с голубыми  изломами днем,
темнела громада севшего на мель айсберга. Љогда  на него  падал преломленный
луч солнца,  возникала полнаЯ иллюзиЯ электрического огнЯ. Ќеделю назад ‚енЯ
скатилсЯ по лестнице и ворвалсЯ в кают-компанию с радостным воплем: "Ѓратцы,
"Ћбь"! Ќиколаич, где моЯ бутылка?"
     Њеталл будто остывал, от солнца осталась узкаЯ багрЯнаЯ полоса. Џройдет
еще немного времени, на Ђнтарктиду опуститсЯ тьма, и мы снова начнем считать
дни; двадцать второго июнЯ, в полЯрный праздник, шумно отметим равноденствие
и понемногу начнем пробуждатьсЯ  от зимней спЯчки. ’ак было  всегда, на всех
зимовках, но впервые эта мысль наполнила душу черной тоской.
     Њоре штормило, с трудом различимые в темноте волны били внизу о ледЯной
барьер. Њне  вдруг стало  страшно. џ ненавижу тоску, против нее восстает все
мое   существо.  џ  крепок  и  здоров,  Я  люблю  жизнь,   а  в  тоске  есть
безнадежность,  неосознанное примирение со смертью; тоска - мрачный провал в
сознании, из которого, кажетсЯ,  нет  выхода. ’акого  состоЯниЯ Я никогда не
испытывал, лишь угадывал  его  у других - у  безнадежно  больных,  например,
которые покорно ждали  конца. џ тут же начал себЯ  уверЯть, что на душе моей
не  тоска,  а обыкновеннаЯ грусть. ќто  не самообман, Я  ведь проходил  курс
психотерапии,  не  раз  применЯл ее на практике  и знаю, какие поразительные
результаты она дает.
     ѓрусть  - совсем другое дело, право на нее имеет  каждый,  если даже он
такой хронический оптимист и сангвиник, каким считают менЯ  друзьЯ; грусть -
это  невозможность сегоднЯ того,  что станет  возможным завтра,  в  ней есть
надежда и мечта.
     џ встал, сложил ладони рупором и во всю мощь легких заорал, обращаЯсь к
последнему уходЯщему лучу:
     ќ-э-эй! Џередай привет Ќине и ‘ашеньке! ќ-э-эй!
     џ  тихо,  расслабленно  грустил,  не  сопротивлЯЯсь  наплыву  эмоций  и
воспоминаний,  и  чувствовал,  что  еще  немножко  -  и  захочетсЯ   сладко,
по-девичьи плакать.
     € хватит. ѓруздев как-то заметил,  что в сентиментальности есть женское
начало,  нельзЯ  позволЯть  ей  превращать мужчину  в  теленка.  Ђфоризм  не
безусловный,  но с его помощью Я убедил себЯ, что полчаса  одиночества нужны
мне не  длЯ того, чтобы разнюнитьсЯ на  свежем  воздухе,  а длЯ  того, чтобы
привести  в порЯдок свои мысли. € тогда Я начал думать  о том, что наступает
моЯ  пЯтаЯ  и  самаЯ тЯжелаЯ  зимовка. џ еще не полностью знал, почему самаЯ
тЯжелаЯ, и теперь хотел бы это понЯть.
     —тобы  сузить  поле  длЯ  размышлений,  Я трезво  и  холодно-рассудочно
отбросил  мысли о доме: они  могут только увести в сторону,  сбить с  толку.
Ћставим  длЯ дома ночь и сновидениЯ, в остальное времЯ  суток о  доме  можно
мечтать только вслух, вместе со всеми, иначе "сдвиг по фазе", тоска...
     Ђ  самой тЯжелой, решил Я, эта  зимовка будет потому, что люди остались
без  дела. Ќичего нет страшнее длЯ человека, чем вдруг осознать  полную свою
ненужность. Ќикаких приборов у  нас нет, никакой научной программы. ‚се, что
от нас требуетсЯ,-  это поддерживать свое биологическое существование. Љогда
год спустЯ нас  спросЯт<i>,</i>  что  мы делали на  станции  ‹азарев, каждый из нас
может ответить словами аббата ‘ийеса: "џ оставалсЯ жив".
     Љаждый?!
     џ  ощутимо  почувствовал,  что у менЯ в  груди есть сердце. Ѓыло времЯ,
когда Я этого не замечал и не то что гордилсЯ, но радовалсЯ своему здоровью.
‚ последнюю зимовку  на ‚остоке Я открыл, что моЯ сердечнаЯ мышца,  едена из
такой  же  плоти, как  у всех  других, и  в  честь  этого  открытиЯ  впервые
попробовал на вкус валидол.
     Љаждый?  „орого бы Я  дал за то,  чтобы на  этот  вопрос  мог  ответить
каждый. ’еперь Я понЯл, почему  эта  зимовка  будет длЯ менЯ самой  тЯжелой:
потому что Я буду бессилен наблюдать, как угасает ѓаранин. џ  ничем не смогу
облегчить его  страданий, ничем!  …сли у него хроническое воспаление легких,
нужен хороший санаторий, если рак - немедленнаЯ  операциЯ. ‚ обоих случаЯх Я
совершенно беспомощен.
     ‘колько угодно  могу  проклинать  себЯ  за  то, что  не  сумел  убедить
ѓаранина, ‘еменова и ребЯт. ‚ерно сказал ѓруздев: всЯ та сцена была довольно
бессмысленной, и правильно,  очень  умно,  что  не надеЯлсЯ  на голосование.
Ћднако сути дела он не понЯл. ‚  жизни  случаетсЯ, что видишь не одну, а две
правды, когда вроде  бы обе  стороны правы. Ќу, а  сегоднЯ? ‡а  одну  правду
могут заплатить жизнью летчики, за другую - Ђндрей ѓаранин. ЏЯть человек - и
один, вот и всЯ арифметика.
     ‘уть  дела и скрывалась в этой арифметике: пЯть жизней и  одна.  Ќе мог
Ђндрей ѓаранин, оставаЯсь  самим собой, считать иначе.  €  Ќиколаич  - Я  не
слепой, видел, что душа его криком  кричала,- не мог пойти  против ЏолЯрного
закона.
     Љак полЯрник Я их понимаю, как врач - не могу!
     џ  встрепенулсЯ,  тусклаЯ тень  надежды: а вдруг  ошибаюсь?  •ирург  Я,
говорЯт, на  уровне,  а терапевт  -  посредственный. Ќет,  в  одном из  двух
предполагаемых диагнозов сомнениЯ быть не может. Ђ  если Я ошибаюсь в ином -
в  исходе?  ‚едь немногим  более  года  назад  Я не сомневалсЯ,  что вот-вот
потерЯю Ќиколаича. € ошибсЯ!
     „а, тогда  Я, слава богу,  ошибсЯ.  €  историЯ этой  ошибки стоит того,
чтобы о ней вспомнить.
     ‚о времЯ  перехода из ‹енинграда в  Ђнтарктиду новолазаревцам отдохнуть
по-настоЯщему  не  удалось. Ќам  предстоЯло открыть  станцию, на  берегу  мы
сделать ничего не успели, и работы было невпроворот. Њы целыми днЯми таскали
из  трюмов  доски  и  деревоплиту,  сколачивали  балки  на тЯгачах.  ђебЯта,
конечно,  ворчали,  очень хотелось  беззаботно позагорать  и  вкусить других
радостей морского путешествиЯ, но что поделаешь, если сам  начальник станции
с утра  до  ночи  вкалывает  как одержимый.  џ  привык  к тому, что работает
Ќиколаич  с веселой охотой, неутомимо, и бил тревожно удивлен, когда увидел,
что  он  стал  быстро уставать. џ  начал за ним следить:  дышал  он  тЯжелее
обычного, обливалсЯ потом от нагрузки, какой  раньше  бы  и не заметил,  а в
глазах поЯвилась какаЯ-то незнаемаЯ болезненнаЯ мрачность. ‘ ним Явно что-то
происходило. ‡наЯ его щепетильность, Я длЯ начала затеЯл осторожный разговор
-  вокруг  да около.  Ќиколаич менЯ обозвал  - резче и  грубее,  чем  мог бы
ответить другу; ѓаранин, его сосед по каюте, на мои вопросы пожимал плечами,
удивлЯлсЯ  моей  мнительности  и  заверЯл, что у  Ќиколаича просто пустЯчное
недомогание. Ђндрей €ваныч принадлежал к тем  людЯм,  которые совершенно  не
умеют  врать:  любаЯ  ложь, даже  "во спасение",  заставлЯет  их  мучительно
краснеть  и отводить  глаза. ’ак он  держал себЯ и со мной, это больше,  чем
что-либо,  усилило мои подозрениЯ. —тобы не  высказывать  их  в  открытую, Я
придумал всеобщий  профилактический  осмотр,  но  Ќиколаич просто на него не
ЯвилсЯ. џ мог бы доложить об этом начальнику экспедиции, но, к стыду своему,
не  решилсЯ. Ќе  такой человек  ‘еменов, подумал Я, чтобы скрывать  от друга
что-то  серьезное; наверное,  просто  не  успел  как следует отдохнуть перед
рейсом или - тоже вполне возможно - скверную радиограмму из дома  получил, а
уж Я-то хорошо знал, что такаЯ радиограмма  может вывести  человека из строЯ
куда основательнее, чем вирусный грипп.
     Ќо когда мы распрощались с "Ћбью" и совершили санногусеничный переход к
Ќоволазаревской, Я горько пожалел о своей нерешительности. Ќиколаич худел на
глазах. …го скуластое, туго обтЯнутое обветренной кожей лицо резко осунулось
и  поражало своей бледностью,  он ел через силу и Явно  терЯл аппетит. ‹учше
поздно, чем никогда,- и  Я  стал требовать осмотра, настаивать на том, чтобы
Ќиколаич прекратил  работу  и лег  в постель, но  добилсЯ лишь того,  что он
отчитал менЯ,  как мальчишку, и  начал избегать.  Ђндрей €ваныч, безусловно,
что-то знал, но откровенно отмалчивалсЯ.
     ќто  был,  наверное,  худший  месЯц в  моей  жизни.  џ  чувствовал себЯ
униженным  и  беспомощным, весь извелсЯ от тревоги; Я  ведь  не  только  был
врачом, Я  любил  Ќиколаича,  только  по его  настойчивой  просьбе  пошел на
очередную зимовку - и потерЯл его дружбу.  Ћн не  улыбалсЯ  моим  шуткам, не
приглашал  на  традиционный  вечерний чай,  избегал вступать в  разговоры  -
словом,  вел себЯ  так, будто узнал обо мне  что-то очень  плохое. Њне  даже
порой казалось, что он стал менЯ ненавидеть, как врага,- это менЯ!
     ‹ишенный объективной информации, Я ничего не  мог понЯть, строил  самые
дикие  догадки и, наверное, впервые  в жизни потерЯл сон и покой. Џо ночам Я
просыпалсЯ  от  малейшего  шороха  - мерещились  чьи-то  торопливые  шаги  и
тревожные голоса, Я ждал, что за мной придут и скажут, что Ќиколаич умирает.
Ђ  он  работал, да еще  как!  ‚месте  со всеми  перетаскивал  тЯжелые грузы,
монтировал дома,  торопил людей, чтобы успеть построить  станцию до  осенних
метелей, и с каждым днем сдавал. ђебЯта не раз  видели,  как он, уединЯсь, в
изнеможении валилсЯ куда попало  и лежал, закрыв  глаза;  лицо его,  бывало,
искажалось  судорогой,  словно от жестокой боли,  временами от  него исходил
резкий запах нездорового пота. €ногда,  не  в  силах выдержать напрЯжениЯ, Я
ночью, как вор, прокрадывалсЯ к его домику и заглЯдывал в окно. Ћн спал, как
спит  тЯжело   больной  человек;  хрипел,  стонал,  смотреть   на  это  было
невыносимо. € когда Я отчаЯлсЯ и  стал уговаривать Љостю ’омилина послать за
моей  подписью  радиограмму  начальнику  экспедиции,  чтобы  вернуть  "Ћбь",
Ќиколаич вдруг позвал менЯ к себе,
     џ прибежал, не чуЯ под собой ног, готовый к самому  худшему. Ќиколаич и
Ђндрей €ваныч сидели за столом и пили чай с вареньем.
     -  ЏрисаживайсЯ,-  предложил  Ќиколаич.- Њы вот  тут с Ђндреем  спорим,
рассуди: догадываютсЯ ли пингвины, что их злейший враг косатка на самом деле
оказывает  им  огромную  услугу?..  ’ебе,  как  всегда,  покрепче?..  Ђндрей
считает, что косатка, выполнЯЯ санитарные функции...
     - Љакого дьЯвола!..- прорычал Я. Ћни расхохотались.
     - ‹адно, отставить,- Ќиколаич положил руку мне на плечо.- Љончай, ‘аша,
высекать   копытом  искры,  "Ћбь"  уже  перевалила  через  экватор,  никакой
радиограммой не вернешь.
     - —то с тобой творитсЯ?!
     - ‘о  мной? - Ќиколаич изобразил  удивление и отправил в  рот котлету.-
Ђппетит  что-то разыгралсЯ,  выпросил у шефа.  ‹адно, Ђндрей, рассказывай, Я
его больше не боюсь.
     - Ње-нЯ? - на моем лице  выразилось такое искреннее недоумение, что они
снова расхохотались.
     € вот что Я услышал в этот вечер.
     Ќа  "Ћби" с  каждым  днем пути  Ќиколаич чувствовал  себЯ все  хуже  и,
мучаЯсь от сильных  болей  и слабости,  сам себе поставил диагноз. Ќесколько
лет назад его сестра  умерла от лейкемии, и Ќиколаич решил, что его  ждет та
же  участь.  ’огда он  и определил  свою  позицию: держатьсЯ так, чтобы  его
состоЯние  ни  у  кого  не вызывало  подозрений,  ибо врачи  могут  устроить
консилиум и настоЯть на возвращении домой. ќтого нельзЯ было допустить, сама
мысль о возвращении его ужасала.
     ‹огика его размышлений была такова.
     ђак  крови -  болезнь неизлечимаЯ, где бы ты ни был, конец один; в ходе
болезни  внешность человека  сильно менЯетсЯ, а он хотел, чтобы жена и  дети
запомнили его таким, каким видели  в последний раз на борту кораблЯ. …сли же
это  не  лейкемиЯ,  а  какой-нибудь  пошлый  гастрит  или  Язва желудка,  то
возвращение домой, похожее  на  паническое бегство, покроет его  несмываемым
позором и навсегда закроет длЯ него высокие широты.
     € Ќиколаич твердо решил, что если уж ему суждено умереть, то  пусть это
случитсЯ в Ђнтарктиде.
     -  ’ы  прости,  ‘аша,- продолжал ѓаранин,- но больше всех мы  опасались
именно тебЯ,  ‘ергей все мне рассказал,  и  Я согласилсЯ, что  он  поступает
правильно: нам предстоЯло обжить оазис ирмахера, построить новую станцию, и
он говорил,  что "лучшей  усыпальницы полЯрнику не придумаешь". Ќо именно ты
своей заботой мог помешать ему больше других.
     - ЉакаЯ чушь!
     - Ќет, ‘аша, это не чушь.  Ѓудь Я врачом, ‘ергей бы сейчас не гонЯл чаи
вместе с нами, а слал бы в мой адрес проклЯтьЯ из своей московской квартиры.
Ћкажись ты в курсе дела, врачебнаЯ совесть заставила бы тебЯ поднЯть крик на
все южное полушарие.
     - Ќо что же все-таки случилось?
     - Ќе  торопи событиЯ... џ сам ухаживал  за ним, как мог. Ћн  работал до
сто седьмого пота, не  соглашаЯсь ни на  какие  поблажки.  …го выворачивало,
когда Я заставлЯл его есть, он стонал, металсЯ во сне... Ђ четыре днЯ назад,
ночью, ему стало совсем плохо; он рвалсЯ с постели, бредил, и Я подумал, что
приходит конец; признаюсь, уже оделсЯ, чтобы пойти за тобой...
     - €зменник,- проворчал Ќиколаич.- € вообще слишком много патетики. ’оже
мне експир...
     - € в этот  момент  он открыл  глаза. Ћн  был слаб,  как  новорожденный
теленок. "‡наешь, Ђндрей,-  вдруг сказал  он,- мне лучше. Ѓоли  ослабли, они
почти исчезли, честное слово!" Ќаутро он с аппетитом поел, и Я стал  верить,
что он выздоравливает. Ђ сегоднЯ... ’ы не обратил вниманиЯ, что за ужином он
умЯл две отбивные?
     ЊенЯ ошеломила одна мысль.
     Љогда Ќиколаич уходил в экспедицию, ‚ера снабдила его брусникой - чтобы
хорошенько провитаминизировалсЯ.  џ хорошо помнил  тот полуведерный глинЯный
жбан.  Ќиколаич не раз предлагал нам угощатьсЯ, но кого потЯнет на бруснику,
если всю  дорогу  нас закармливали  бананами, апельсинами и  грейпфрутами? €
Ќиколаич, хотЯ брусника ему  порЯдком надоела,  прикончил  ее в одиночестве,
поскольку  Ягоды  были  собраны  ‚ерой  в  лесу  и, следовательно,  освЯщены
прикосновением ее руки.
     - ѓде жбан от брусники?
     - Џошел на дно где-то  на траверзе Њыса „оброй  Ќадежды,-  с  интересом
глЯдЯ на менЯ, ответил Ќиколаич.
     - †бан... он  не был глазированным? €ли  другое:  в какой посуде раньше
хранилась брусника? Ќе в оцинкованной ли случайно?
     - ‘мотри ты! - удивилсЯ  Ќиколаич.- „октор, а смышленый. Ђндрей, покажи
ему ‚ерину радиограмму.
     џ прочитал: "’етЯ ЋлЯ лежит со свинцовым отравлением после брусники тчк
сделали полное переливание крови..."
     - Ќамек и подсказка докторам,- прокомментировал ѓаранин.
     џ не удержалсЯ, встал и торжественно изрек:
     -  Ќиколаич,  дорогой! ‡наешь, что  тебЯ спасло? ’о, что  ты ни разу не
обратилсЯ  ко мне. Љак говоритсЯ,  при  правильном лечении тебе ничего бы не
помогло. €бо  Я поступил  бы как ученый и  набитый  медицинской премудростью
осел: уложил бы тебЯ в медпункт длЯ исследованиЯ!
     - € что бы тогда произошло? - поинтересовалсЯ Ќиколаич.
     - ‘амое худшее,- откровенно ответил Я.- ђаспознать и излечить свинцовое
отравление  можно  только  в  условиЯх  специализированной  клиники.  ’очный
диагноз  мы бы все равно  не поставили;  пришлось бы;  заворачивать  "0бь" к
берегу и эвакуировать тебЯ домой. Ђ ты же  сам себЯ излечил тем, что работал
- в буквальном  смысле  слова! -  до сто седьмого  пота. ‚месте с  потом  из
организма  выходил  свинец. Ќе Я должен прощать тебЯ, Ќиколаич, а  ты  менЯ,
дурака. …ще раз большое тебе спасибо, что ты не обратилсЯ ко мне!
     ’акова  в  общих  чертах  историЯ с  Ќиколаичем,  который  выжил только
потому,  что  хотел умереть  в Ђнтарктиде. ‚ыздоровел он не сразу, свинцовое
отравление напоминало  о себе еще несколько месЯцев, но  лишь напоминало, не
более того.

     ‘олнце ушло совсем, низкаЯ облачность закрыла небо, и Я сидел в  полной
темноте. Ќа станции зачем-то  включили прожектор, его узкий луч,  как луннаЯ
дорожка, побежал по морю и воткнулсЯ  в айсберг, "айсберг  разбитых надежд",
как  прозвал  его  ‚енЯ,  когда  вместо  бутылки  коньЯка  получил  от  менЯ
заслуженный щелчок по лбу. ‚етерок стих, холод до менЯ  еще  не  добралсЯ, и
возвращатьсЯ в прокуренную кают-компанию не хотелось.
     Ђ  воспоминаниЯ  пробудили надежды,  и  Я  снова стал  мечтать  о чуде,
которое свершитсЯ с Ђндреем €ванычем.
     џ вспомнил одну из своих любимых кинокартин "Џраздник свЯтого €оргена",
ту  сцену,  где  пришедшие  в  экстаз богомольцы на  тысЯчи голосов кричали,
вопили,  требовали:  "—уда!  —у-уда!"  ’огда  Љторов   приказал  €льинскому,
которого "беднаЯ мама уронила с шестнадцатого этажа": "Ѓрось костыли и иди!"
- и чудо свершилось. ’ам, в кинокартине, это было очень смешно...
     џ встал и гулко прокричал: - ќ-эй! —у-да! —у-у-да!
     - ...„а-а,- ответило эхо.
     Ћткуда, черт возьми, оно здесь оказалось?
     - „о-ок! - донессЯ отчетливый голос.- ѓде ты?
     ‚ыдергиваЯ из снега унты, подбежал ‚енЯ и ткнул менЯ кулаком в живот.
     - „ок, не спЯтил? —его орешь, как психованный?
     ‚енЯ часто дышал и широко, во весь рот улыбалсЯ.
     - —то случилось?
     - ‘то граммов за новость не пожалеешь?
     - Љанистру! - с радостным предчувствием пообещал Я. - Ќу?
     - ЏЯтьдесЯт  граммов,- канючил  ‚енЯ,  хорошо  знавший,  что  у  менЯ в
неприкосновенном запасе чуть больше литра спирта,  -  Ђ, дождешьсЯ от такого
жмота,  ладно, дарю  бесплатно: только что эрдэ получили! Ќасчет ‹€-2,  мол,
согласны, понимаем ваше высокое благородство, но грузим  на борт "Ђннушки" и
выходим обратно. "Ђннушки" нас будут снимать, понЯл?


        Ѓ…‹Ћ‚

     Ќочью  ‚анЯ Љрутилин спикировал  с  верхней  койки -  это он гналсЯ  за
"”окке-‚ульфом" и сделал крутой вираж. ђазбудил, дьЯвол, на самом интересном
месте, когда  Я  только-только уговорил  одну симпатичную толстушку пойти по
грибы.  „о  утра,  как  ни старалсЯ, снились  какие-то  бочки с  горючим  да
облезлый пингвин под ногами шастал, а толстушки и след простыл. „ругой бы на
моем месте врезал бы ‚ане за такое хулиганство, но жалко его стало: и "фоку"
упустил, с которым у него давние военные счеты, и здоровый фонарь под глазом
заработал.
     Њоре  штормит,   корабль  раскачиваетсЯ,   как  хмельной,  и   все  мои
восемнадцать  гавриков  в  один  голос воют. €м,  видишь,  надоело,  у  них,
мыслителей, аппетит на море пропадает, очень они,  шельмецы,  хотЯт домой, к
женам.  Љак только "Ћбь" снова поволоклась к  ‹азареву,  только и делаю, что
провожу  воспитательную  работу  -  главным  образом  при помощи  выражений,
имеющих, так сказать, прикладное значение. ‘ моими гавриками  иначе  нельзЯ:
пока  они летают, сердце  радуетсЯ,  какие милые и  послушные херувимчики, а
кончаютсЯ полеты - от нытьЯ и жалоб уши вЯнут. Џослушали бы, как обкладывали
ни в чем не  повинный ‹€-2, почти что подготовленный к вылету. ‚анЯ, который
успел  дать  команду прогреть  моторы,  понес  такое,  что  ‘ереге  и Ђндрею
навернЯка здорово  икалось, €  поделом. ‡а  что Я люблю эту полЯрную братву,
так это за то, что они сначала лезут в аварийные ситуации, а потом  начинают
с исключительной трогательностью заботитьсЯ о наших драгоценных жизнЯх.
     ‘коро двадцать лет,  как черт  свЯзал нас одной веревочкой, а когда она
развЯжетсЯ - тот самый черт только и знает; редкаЯ зимовка  проходит у  них,
как у людей, вечно откалывают какие-нибудь  номера. Љогда эти бродЯги вдвоем
уходЯт зимовать, Я заранее знаю, что спокойной жизни у менЯ не  будет:  либо
льдина у  них расколетсЯ,  как тарелка,  либо  с медведем  кто-то  в  жмурки
поиграет,  либо другое —Џ, вроде лопнувших дизелей на ‚остоке. Ђ чтобы даром
хлеб не  ел, подсовывают  своему другу самую  паршивую погоду  и  посадочную
полосу,   на   которой  двум   коровам   не   разойтись.   "’ы,   ЉолЯ,  наш
ангел-хранитель,-  поет ‘ерега,- ты наш страховой полис!" ‹адно, думаю, черт
с вами, полечу, хотЯ, признатьсЯ, в мечтах своих желаю дотЯнуть до пенсии, а
не валЯтьсЯ со сломанной  шеей на  торосе  с  неизвестными координатами. ’ак
нет, посылают благороднейшую рд, начальник экспедиции умилин с ходу  ставит
на ‹€-2 крест, капитан ‘амойлов его поддерживает и - начинай все сначала! Њы
вдрызг  разругались, но умилин мужик  упрЯмый и  добро на  полет не дал,  а
когда  Я брЯкнул,  что обойдусь без  разрешениЯ, пригрозил выйти  на  прЯмую
свЯзь  с Њарком €ванычем  евелевым. ‡нал, куда  ударить! Џришлось  затыкать
душу пробкой, с Њарком €ванычем шутки плохи - в один миг оставит без воздуха
и пошлет на „иксон  заведовать простынЯми в  летной гостинице. Љонечно, если
бы ребЯта загибались, Я бы  на  этот запрет  чихнул, а раз в тепле, брюхо не
подводит и нос  в табаке - сами виноваты, торчите в своей берлоге. ’ем более
что, если говорить  чистую правду,  ‹€-2 нашему  пора  в  капиталку,  ресурс
моторов почти что выработан, и в случае чего пришлось бы славно позагорать в
какой-нибудь  географической точке  ‡емли  имени ее величества Љоролевы Њод.
Ћбидно, конечно,  лишние две недели ползать по морю, печенкой  чувствую, что
не подвел бы нас старик ‹€-2, а своей печенке Я привык доверЯть больше,  чем
самому  лучшему синоптику. ‹адно, проживем как-нибудь  две недели. "Ђннушка"
самолет  хороший, было бы  место, где разогнатьсЯ  и взлететь, а там  уж  мы
сработаем,  вытащим этих бродЯг и скажем им то, что о них думаем.  Ћчень мне
хочетсЯ  снова  коротать с ними  вечера,  с некоторой грустью  наблюдаЯ, как
понемногу  уменьшаетсЯ уровень спирта в  заначенном бидончике. ‘ ними  времЯ
побежит  быстрее,  есть что  вспомнить и что обсудить,  обратной  дороги  не
хватит!
     ‘  ‘ерегой ‘еменовым  Я познакомилсЯ, когда он менЯ на приводе из пурги
вытащил  и посадил  на ‘калистый Њыс. Ѓензина в  баке оставалось на заправку
зажигалки  - это бортмеханик  продемонстрировал, отвернув  контрольный кран.
ђодитьсЯ   второй  раз   на  божий  свет  всегда   приЯтно,   лично  Я   тем
обстоЯтельством до сих пор доволен, а вот ‘ерега - спросите его сами. „ело в
том, что он выручил не  только мой экипаж, но и  десЯток пассажиров, а среди
них был один белобрысый  подросток в юбке, который за  каких-нибудь три  днЯ
совершенно  вывихнул ‘ереге мозги  и  стал его  ненаглЯдной ‚еруней. ’ак что
жена ему, можно сказать, свалилась на шею прЯмо с неба.
     ЏерваЯ же встреча моЯ с Ђндреем  началась чуть  ли не  с его похорон, а
закончилась анекдотом. ‘лучилось это года на два  раньше,  когда ‘еменова на
‘калистом еще не было. Џолучили мы  в •атанге  рд: "Џрошу немедленно оказать
помощь пострадавшему большаЯ потерЯ крови". Џогода - как по заказу: полЯрнаЯ
ночь, метет, в эфире сплошнаЯ трескотнЯ, вылета начальник аэропорта не дает:
тебЯ, мол,  завтра спасать придетсЯ.  Џосмотрел на  него зверем -  уговорил,
посадил врача с сестрой и полетел.  Љак разыскал станцию  и приземлилсЯ - до
сих пор понЯть не могу, какое-то наитие нашло. Ѓегом в помещение, а на столе
в кают-компании лежит долговЯзый юноша, закутанный в окровавленные простыни,
глазами не  моргает и  даже маму не зовет.  Ћказалось, вышел  ночью во  двор
подышать кислородом и  прЯмо  с  крыльца шагнул  на  медведЯ, который  мирно
храпел и никого не трогал. Њедведь - животное неотесанное, полез спросоньЯ в
драку, но тут выбежал дежурный и успокоил его парочкой крупнокалиберных. Ђ в
ѓаранина доктор  влил полведра крови,  залатал,  заштопал по всем правилам -
воскресил. Џривезли мы его  в больницу, а через несколько дней произошел тот
самый  анекдот. Ќа  перекладных  прискакала из  Њосквы  гаранинскаЯ тетушка,
убедилась,  что  племЯнник  с  аппетитом  кушает  курочку  -  и  ко  мне,  с
благодарностЯми. “знала из  разговора, что  Я тоже москвич, и говорит: "…сли
вам в Њоскве что-нибудь нужно, Я врач-  пожалуйста".- "Ђ какаЯ,- спрашиваю,-
у  вас специальность?"  - "џ венеролог". ‘пасибо, отблагодарила! „олго мне в
Ђрктике прохода не давали, интересовались, сволочи, нет ли случайно у менЯ в
Њоскве знакомых врачей.
     ЋделсЯ, вышел на верхнюю  палубу -  смотреть противно: сумерки,  волны,
ледЯное  крошево,  да еще  ветер слЯкотный, до  позвонков пробирает. ‚ такую
погоду  по  Ђнтарктиду  осваивать,  а  с  женой чаи распивать в  натопленной
квартире. ќх, слаб человек! Ћдин голубоглазый мальчишка-репортер, который из
менЯ длЯ  газеты  героЯ делал, спросил  однажды "Ђ  что вы, Ќиколай Љузьмич,
считаете в своей работе самым трудным?" Ћжидал, что Я начну ему заливать про
взлеты-посадки, дрейфующие льды и  пургу, а услышал ответ  -  обиделсЯ: "’о,
что надолго  расстаюсь с бабами".  „умал, что смеюсь  над  ним, а  сказал  Я
чистую правду. Ќа  трудности  в своей работе  жалуетсЯ тот,  кто ее не очень
любит,  а длЯ менЯ  летать - удовольствие,  которое  омрачаетсЯ  единственно
только долгим отрывом от ихней сестры. ‚от вытащим ‘ерегу с Ђндреем  - снова
поспорим на эту приЯтную  тему. ‚зглЯды  наши  не только  расходЯтсЯ, а, так
сказать,  в корне противоположны.  …сли ‘ерега и  Ђндрей, как всем известно,
свЯтые люди,  то менЯ, грешного, к раю не подпустЯт и на пушечный выстрел. џ
ихнюю сестру  ценю  не только за высокое  качество,  но и за количество, как
магометанин, и не пойму, чем та же самаЯ ‚ерунЯ ‘еменова или Ќаташа ѓаранина
приковали  к своим  особам таких  железных  мужиков. ‹юбовь?  ’ак  это  ведь
детскаЯ болезнь, вроде коклюша, сколько  можно обожать одну  и ту  же? „ело,
конечно, не  в  любви, а в исключительно практичном женском уме. ЊоЯ  ЌастЯ,
например,  стоит мне вернутьсЯ на  землю, стараетсЯ  заслонить своим крупным
телом  все  шелестЯщие  мимо   юбки,   отчего  моЯ  любознательность  только
разгораетсЯ, а ‚ера или  Ќаташа - те поумнее: пожалуйста,  зыркайте, сколько
душе  угодно,  все равно к нам придете, в  семейный  очаг. € это  правильно.
Њужика, как собаку, нужно  держать на длинной сворке: радиус большой,  мужик
поболтаетсЯ, будто свободный, но не сорветсЯ. Ђ если держать его на короткой
сворке - обЯзательно сорветсЯ, закон.
     ‚  Ђрктике  -  что,  там  теперь  не жизнь, а кино: разве что на ‹ьдине
женщину не увидишь, почти на каждой  станции  пудрой  и духами пахнет.  Ђ  в
Ђнтарктиде ихнЯЯ сестра - только во сне и на стенах жилых комнат, где разные
красивые ведьмы  образуют картинные галереи. Њужской континент, черт бы  его
побрал! Ћднажды ’анечка,  диспетчер  из Ђмдермы, миловидное  такое создание,
спросила;  "Ђ нельзЯ,  Љузьмич,  мне  в  Ђнтарктиду  на зимовку попасть?"  -
ЌельзЯ, ’анечка, разучишьсЯ ходить.- "Џочему?" - Ђ потому,  что тебЯ круглый
год  на руках будут носить! ‡имовала бы в Ђнтарктиде женщина - на самолетах,
тЯгачах, пешком со всех станций добрались бы, чтоб посмотреть на  такое чудо
природы.
     ‚от  такие  ретрограды, как  ‘еменов  с ѓараниным,  и не  пускают  сюда
женщин,  ссылаютсЯ  на полЯрную  мудрость своего любимого бывшего начальника
ѓеоргиЯ ‘тепаныча  Њорошкина и свЯто хранЯт его заветы. ‘тарик действительно
был кремень, беседовал на "ты" о  “рванцевым и “шаковым, зимовал с Љренкелем
на ‘еверной ‡емле и мог хоть неделю пережидать пургу, зарывшись с упрЯжкой в
снег,- словом,  знал Ђрктику, как  знают ее только старые полЯрники, которых
теперь по  пальцам  можно  пересчитать. Ћн  и был главным врагом  женщины на
зимовке.  Џомню,  что  незамужних  на  его   станциЯх  никогда  не   бывало.
"ЌезамужнЯЯ баба,- посмеивалсЯ,- вроде  мины замедленного действиЯ: рано или
поздно  взорветсЯ".  €  положительными примерами  из  газет его  стыдили,  и
приказами женщин  проводить пытались,  но  зрЯ  терЯли силы и времЯ.  Ѓыл  в
двадцатых годах  случай, когда ‘тепаныч и еще двое мужиков прозимовали год с
женщиной, приказом  сверху  начальником ее  назначили -  в  порЯдке научного
эксперимента. € собою не очень виднаЯ и работник  -  ноль без палочки, а всЯ
жизнь  вокруг нее  крутилась,  не  зимовка  была,  а  мука. ‘  той зимовки и
выстрадал ‘тепаныч свою  позицию. Ћднажды,  рассказывали,  со  старым другом
молодости  - самим  Џапаниным  схлестнулсЯ из-за радистки, которую тот велел
оформить  на станцию.  Љогда  разговор пошел с накалом, ‘тепаныч выдал такой
аргумент: "‚от ты, €ван „митрич,  нынче адмирал, ѓерой и большой  начальник.
‡абудь про свои регалии и скажи: взЯл бы эту раскрасавицу к себе на зимовку,
где  штук  восемь бобылей  всЯкую ночь во сне  ее  видЯт?" Џапанин  подумал,
прикинул и проворчал: "Љонечно, не взЯл бы, старый  ты морж..." € приказ тот
отменил.
     ’олько  под самый  конец  осознал старик, что  без  женщины  Ђрктики не
завоюешь,  в смысле  - не обживешь; видел,  что на многие  береговые и  даже
островные станции они уже проникли, но держалсЯ, сколько мог. Ђ нам, бывало,
говорил так: "†енщина  - она  как  бессознательнаЯ  сила  природы.  ‚озьмите
атмосферу; образуетсЯ область низкого давлениЯ - туда устремлЯютсЯ воздушные
массы. ’ак и в жизни людей. Ћбразовалась в Ђрктике мужскаЯ обитель - значит,
баба  туда обЯзательно придет.  Ќе может она позволить  мужику увильнуть  от
природного долга, обЯзательно придет и скажет: "Ћт  менЯ и на дне морском не
спрЯчешьсЯ, где бы ты ни был - найду!" € найдет, никуда от нее не денешьсЯ -
закон  природы. ЌастоЯщие  морЯки перевелись, когда корабли стали строить из
железа. ’ак и полЯрники кончатсЯ,  когда на станциЯх зашуршат юбки. ЏомЯните
мое слово - кончатсЯ".
     €  так далее, в  этом духе.  Њожет, кое в чем  и  прав  был ‘тепаныч со
своими старомодными  мыслЯми, только врЯд ли сегоднЯ  навербовал бы он много
сторонников. ‚чера вечером пришел Я к своим  гаврикам в твиндек, полюбовалсЯ
на  их несчастные лица и спросил: "Ђ  ну, такие-сЯкие, ответьте, положа руку
на сердце:  если  бы сегоднЯ, сейчас  же ваши  жены  хоть  на  недельку сюда
прилетели  на ковре-самолете, остались бы еще в  Ђнтарктиде на полгода?" € в
ответ дружный рев: "‘прашиваешь!"
     ‚от тебе и "мужской континент"...
     Ђ  штормит все  сильнее,  к ночи синоптики  обещают семь-восемь баллов.
‘мотрю на  море и никак не  могу понЯть, чего хорошего находЯт в нем морЯки?
‡десь  душа без  движениЯ, сыреет  и покрываетсЯ плесенью.  Њоре длЯ  нашего
брата-летчика - сплошнаЯ скука и унижение: ни скорости тебе, ни чистого неба
под тобой, одна лишь чернаЯ вода и болтанка, от которой тупеет мозг. ‘ырое и
однообразное, как  длиннющий  мокрый  забор холодной  осенью, да еще ледЯнаЯ
каша  плюхает  под ногами  и  косатки  -  вон их целое  стадо  -  из  тумана
выскакивают, как деревенские собаки  из подворотни. Џетрович второй день  не
заходит  и к  себе на  чай  не приглашает, злитсЯ капитан, что Я  охаЯл  эту
набитую  льдом  и  всЯкой дрЯнью, вроде  косаток,  большую лужу. ’ы  уверен,
дорогой  мой Џетрович,  что море  - колыбель рода человеческого  и что  люди
вышли па сушу отсюда;  но  как только самые умные из них обсохли и выхаркали
из  легких  воду, то  куда они устремились? ‚ воздух!  —еловечество поделило
между собой стихии: кому по душе спокойствие - выбрали землю, кому сырость -
воду, а кому свобода - воздух! ‡а сырость Џетрович и обиделсЯ...
     ЋбижайсЯ, друг, не обижайсЯ, а только в воздухе  человек чувствует себЯ
богом! ‡аберешьсЯ на такую верхотуру, что дух захватывает, и  понимаешь, что
на  земле  и на воде  зрение  тебЯ  обманывает: небоскребы -  на самом  деле
детские кубики, корабли - ванночки длЯ купаниЯ младенцев, а люди с их крайне
высоким о себе мнением -  те вообще почти  не видны, как ѓулливеру лилипуты.
’ы - бог!
     ’ы один можешь представить себе, что наша  планета в мировом масштабе -
шарик  длЯ  пинг-понга. € твоЯ интимнаЯ близость  к  небу,  твое неизмеримое
могущество  наполнЯют душу такой радостью,  какой никто и нигде испытать  не
может. ‚се у тебЯ не так, как у других людей: если скорость - то в сотни раз
быстрее, если взглЯд - то острей, чем у орла, если смерть - то  вдребезги...
‚от это  и  есть  ощущение настоЯщей жизни!  Ђ  отними  у  летчика  крыльЯ и
затолкай его в твою консервную банку - думаешь, комплиментами  будет осыпать
тебЯ и твою лужу?
     ‹адно,  любишь не любишь,  а другого средства передвижениЯ не дано. ‚от
приползем днЯ через три в район ‹азарева, тогда  и отдохнем душой. ’олько не
привык  Я к тому,  что место длЯ взлетно-посадочной полосы будет искать  мне
корабль, в Ђрктике  да  и  на антарктическом  материке  Я сам  выбирал  себе
площадку по вкусу.  ‚ремЯ осеннее, началось ледообразование, вдоль кромки  -
сплошь молодой лед, самолеты на него выгружать  - чистаЯ авантюра, а рискнет
ли Џетрович  углублЯтьсЯ в  ледЯное поле. ‚ойти-то в него войдешь, а выйдешь
ли  -   вот  в  чем  вопрос...  €  тогда,  друзьЯ  мои,  ваш  гуманнейший  и
благороднейший отказ от ‹€-2 может обернутьсЯ такой дрЯнной ситуацией, что и
врагу не пожелаешь.

     Ѓелов чертыхнулсЯ, привычно пошарил глазами в исках дерева, постучал по
днищу спасательной шлюпки  и трижды  сплюнул через  плечо.  Њоре бушевало, в
лицо летели соленые  брызги,  и настроение быстро падало до нулевой отметки.
Ѓелов  подумал,  поколебалсЯ немножко, но  убедил  себЯ и пошел к капитану -
миритьсЯ.


        €‡ „Ќ…‚Ќ€ЉЂ ѓЂђЂЌ€ЌЂ

     ‘егоднЯшний день стал длЯ менЯ днем открытий. џ узнал немало нового длЯ
себЯ и переосмыслил кое-что из того, в чем был уверен раньше.
     Џервое открытие оказалось неприЯтным: Я обнаружил,  что  тело перестает
служить  с  таким усердием, как прежде,  Љогда  ‘ергей  после зарЯдки  вышел
умытьсЯ, Я попробовал растЯнуть эспандер и убедилсЯ в том, что это мне не по
силам;  попробовал присесть - и  поднЯлсЯ с  таким трудом, будто  на  плечах
лежала штанга. ’огда проделал  последний  эксперимент: надел костюм, который
сшил незадолго до зимовки и берег длЯ встречи - в него  запросто поместились
бы два ѓаранина.  Ќаверное, это было бы очень  смешно - покажись  Я в  таком
виде.
     ‘егоднЯ Я в самом деле чувствовал себЯ слабее обычного, и ‘аша, вступив
в  преступный  сговор  с  ‘ергеем,  в  приказном  порЯдке  перевел  менЯ  на
постельный режим. ‘порить не  стал: работы на всех не хватает и  от желающих
снЯть показаниЯ с метеоприборов  нет отбоЯ. Њне  даже пришлось устанавливать
очередь,  как  ’ому ‘ойеру, когда,  окрестные  мальчишки страстно  возжелали
покрасить  его  забор.  €  Я  весь  день блаженствовал. ‚енЯ разыскал где-то
проржавевший электрокамин,  отремонтировал  его  и приволок к моей  постели,
‚алЯ   ѓоремыкин,  сиЯЯ  всем  своим  лунообразным  лицом,  преподнес  блюдо
поджаристых  блинчиков с вареньем  - словом,  Я  был окружен такой заботой и
вниманием, что чувствовал себЯ отпетым симулЯнтом. ‹адно, три днЯ провалЯюсь
- ‘аша поклЯлсЯ,  что через три днЯ он  не глЯдЯ выпишет менЯ на работу. ‘ию
хитрость раскусить нетрудно: "Ћбь" уже подыскивает место длЯ полосы, вот-вот
прилетЯт "Ђннушки", а  на  "Ћби" ‘аша  с помощью  судового  врача  навернЯка
загонит менЯ в медпункт.
     “  постельного  больного  есть  немало привилегий,  и  одной из  них  Я
воспользовалсЯ  без зазрениЯ совести:  вне очереди прочитал "‡атерЯнный мир"
Љонан „ойлЯ,  одну из пЯти  книг, имеющихсЯ в нашем распорЯжении.  —итал, не
торопЯсь, наслаждаЯсь каждой строчкой этой  остроумной  повести и делаЯ вид,
что не замечаю выразительных взглЯдов Џухова, который под всЯкими предлогами
раз  десЯть  заходил ко мне убедитьсЯ,  что книгу не перехватили конкуренты.
Џухов  любит  читать  самозабвенно  и   книжный  голод   переносит  особенно
болезненно; мне  даже  кажетсЯ, что если бы  на  ‹азареве  имелась приличнаЯ
библиотека,  то  его не  очень  бы  удручала  перспектива  второй зимовки. ‚
хорошую книгу  он погружаетсЯ, как  истово верующий в молитву -  страстно  и
целиком; во  времЯ этого  свЯщеннодействиЯ от отключаетсЯ от  внешнего мира,
ничего не видит  и  не  слышит.  ѓруздев,  который  три  года  назад  с  ним
дрейфовал, рассказывал  об  одном трагикомическом происшествии.  ‹етом средь
бела днЯ  начались  подвижки льда, люди  покинули помещениЯ и  принЯлись  за
аварийные работы.  ‚  особенно скверном положении оказалсЯ  домик аэрологов,
который  повис  на самом краю разводьЯ.  Љое-как  подогнали  трактор,  стали
перетаскивать домик и тут из тамбура со  словами:  "Ќеужели Я  не имею права
отдохнуть после вахты?"  -  поЯвилсЯ  до  крайности недовольный  Џухов,  Љак
выЯснилось,  он  в  полном неведении безмЯтежно читал  "‚осстание  ангелов".
Њожет, ѓруздев кое-что и выдумал, но с Џуховым такое вполне могло случитьсЯ.
Ќа  Ќоволазаревской он обычно читал во времЯ еды,  и ‚алЯ, возмущенный таким
кощунством, однажды вместо борща поставил перед ним тарелку с киселем; Џухов
машинально его посолил, поперчил и, не отрываЯсь от  книги, старательно съел
- ложка за ложкой.
     ‚от уж  в ком, кажетсЯ