схожее матерное словцо, обозначающее примерно то же, что
в его собственных стихах, неплохих, кстати говорЯ, обозначало словосочетание
"мохнатаЯ  роза  любви".  Ќесколько дней Я мучительно составлЯл подборку,  а
потом, специально купив длЯ машинки  свежую  ленту,  тщательно перепечатывал
стихи,   комкаЯ   и  бросаЯ  в   корзину  листы,   даже  если   в  них  была
одна-единственнаЯ опечатка...  Ћн принЯл менЯ в  своем заваленном рукописЯми
кабинете, взЯл мою подборку и  не глЯдЯ сунул в братскую усыпальницу пыльных
манускриптов.
     -- †ди! -- сказал он.
     †дать пришлось недолго. ‚скоре  он заЯвилсЯ ко  мне  с длинноногой юной
поэтессой, годившейсЯ  ему  в дочери. ‘тоЯ рЯдом, они напоминали  персонажей
сказки "Џузырь и ‘оломинка". Њы выпили, поговорили немного о поэзии, а потом
он стал,  по-рачьи вращаЯ глазами, показывать мне на  дверь моей собственной
квартиры. Ќа  всЯкий случай Я  оставил на  кухонном столе  склЯнку сердечных
капель и ушел в ночь, каковую и провел на лавочке зала ожиданиЯ џрославского
вокзала.  ‚оротившись   утром,  Я  нашел  валокордин  нетронутым,   зато  из
холодильника бесследно исчезли килограмм вареной колбасы и фрукты. ‘ тех пор
он стал поЯвлЯтьсЯ у менЯ довольно часто, и благодарЯ этому Я в сжатые сроки
достаточно близко смог познакомитьсЯ с цветом молодой женской поэзии. „олжен
заметить,  среди всех  этих  девиц были  не только длинноногие,  но также  и
литературно небезнадежные  особы.  Ќекоторые из них  по протоптанной дорожке
потом не  раз заглЯдывали  ко мне и без него, объЯснЯЯ,  что  после этого
пузырЯ им хочетсЯ чего-то мужского -- как по форме, так и по содержанию.
     Њои стихи  он  напечатал ровно через год, а  критик  ‡акусонский,  тоже
однажды  затащивший ко мне  какую-то  очкастую  грымзу  в  спущенных чулках,
тиснул  в  "‹итературном еженедельнике"  теплую  рецензию  под названием  "€
половодье  чувств...".  Љ  тому  времени ко  мне  уже  захаживало  несколько
сотрудников толстых  журналов,  заместитель  заведующего отделом центральной
газеты,  три  радиокорреспондента  и  звукооператор с телевидениЯ.  Џришлось
составить  жесткий  график,  передружитьсЯ  со  всеми  бомжами  и  постовыми
милиционерами   џрославского  вокзала,   но  зато  мои   стихи  периодически
поЯвлЯлись в печати, звучали по радио, а однажды Я даже возник на телеэкране
в  передаче "ђабочий  полдень",  где среди станков  читал свои  произведениЯ
рабочим завода "ќлектролит", тосковавшим об испорченном обеденном перерыве.
     Ќаконец случилось то, что должно  было случитьсЯ:  мне  позвонил важный
человек из  солидного  издательства и сказал  довольно хмуро, что  хотел  бы
посмотреть рукопись моих стихотворений и  если она удовлетворЯет тем высоким
требованиЯм, которые предъЯвлЯет издательство к своим авторам, то, вероЯтно,
можно  будет  попытатьсЯ подумать  о перспективе изданиЯ книги.  ‡амираЯ  от
счастьЯ,  Я спросил, когда можно привезти  рукопись. "џ сам приеду", --  был
ответ.
     Ћн приехал в  тот же вечер в сопровождении трех совершенно пьЯных девиц
легкого поведениЯ,  которые начали раздевать его, даже не  дождавшись  моего
ухода. “видев, как Я  заторопилсЯ к  двери, он дружески махнул мне волосатой
рукой и великодушно пригласил: "‚али к нам до кучи!" Ќо Я, забормотав что-то
про  внезапно  заболевшую  бабушку,  отклонил  приглашение, ибо  барахтатьсЯ
голышом в куче мале  с незнакомыми  девицами и пузатым полузнакомым дЯдей --
это никакой не групповой секс, а самый настоЯщий разврат!
     ‘   поЯвившейсЯ  перспективой  изданиЯ   книги  график  посещениЯ  моей
несчастной квартиры  стал настолько жестким,  что  мне  иной раз приходилось
снимать койку у  старушки в доме  напротив, потому  что спать на  вокзальных
лавках жестко, и  к тому  же Я стал простужатьсЯ от сквознЯков. Љроме этого,
вышло  какое-то постановление  о  борьбе с  бомжами  и  прогульщиками.  €  в
результате менЯ однажды  забрали в  милицию,  но отпустили после того, как Я
объЯснил  начальнику отделениЯ, что ЯвлЯюсь поэтом, а  в доказательство спел
песню на стихи …сенина. џ  даже не мог пригласить к себе домой Ђнку, и чтобы
совпасть в желаниЯх, приходилось тащитьсЯ к ней на дачу в Џерепискино.
     Ќо  вот вышла моЯ книжка.  џ вдохнул свежий запах типографской  краски.
Џрочитал ее от начала до конца  сперва очень быстро, а потом еще  раз, очень
медленно, и понЯл, что стихи  мои не то чтобы плохи, нет, они даже по-своему
хороши, однако устраивать из квартиры общегородской бордель, снимать койку у
старушки  только ради того, чтобы увидеть их набранными  и сброшюрованными в
тонкую книжицу, не стоит. Љонечно, искусство всегда требует жертв, но только
гении и кретины приносЯт ему человеческие жертвы. (Ќепременно запомнить!) Ќе
будучи первым  и  не  желаЯ стать  вторым,  Я объЯвил всем посетителЯм,  что
лавочка закрываетсЯ, и  перевез пожитки от старушки  назад  в свою квартиру,
котораЯ  за  два  года настолько  пропахла  потом  сладострастиЯ  и  прочими
сопутствующими  ароматами, что срочно пришлось  делать  ремонт. Ќа это  ушел
почти весь гонорар за книжку.
     Љстати, мне  всегда казалось, что если у менЯ выйдет  книжка, моЯ жизнь
совершенно изменитсЯ -- Я даже по улицам начну ходить по-другому, а прохожие
станут  смотреть  на  менЯ совсем  иначе... Ќичего подобного. Ќикто  даже не
заметил. € только критик ‡акусонский, встретив менЯ в –„‹ и  радостно боднув
головой в плечо,  поздравил с выходом сборника, но заломил за рецензию такую
несусветную цену, что  Я, потратившись перед  этим на ремонт,  вынужден  был
отказатьсЯ.
     …ще  вдруг  позвонил Љостожогов.  џ  как  раз лежал  под  одеЯлом  и  с
нетерпением ждал, когда Ђнка выйдет из ванной.
     -- ЏоздравлЯю! -- сказал Љостожогов.
     -- ‚ам понравилось? -- встрепенулсЯ Я.
     -- ‚ы -- человек способный. џ вам уже это говорил. Ќо ведь перваЯ книга
-- это всего лишь повод подумать, стоит ли писать дальше.
     -- ‘пасибо, Я подумаю...
     ‚ это времЯ из ванной вышла  Ђнка. Ћна  всегда превращала свой  выход в
маленькое эротическое  представление, а в  тот день  изображала как будто бы
Японку и, плотно обернувшись большим  полотенцем,  шла ко мне, по-восточному
семенЯ  ножками.  Ќа  середине  комнаты   тЯжелое  махровое  "кимоно"  вдруг
распалось и обрушилось на пол...
     -- Ќет,  в самом деле, в  книге есть  несколько вполне профессиональных
стихотворений,  -- продолжал Љостожогов, --  но профессионализм в литературе
-- то же самое, что хорошее пищеварение. ‚есь вопрос -- длЯ чего! Џомните, Я
говорил вам о трех путЯх? Џохоже, вы об ном даже  не думали. Ћ выборе вы еще
и не размышлЯли...
     --  Џростите, что вы сказали? --  переспросил Я. Ђнка уже забралась под
одеЯло и отвлекала менЯ от разговора самым изощренным образом.
     -- ‚ы занЯты? -- смутилсЯ Љостожогов.
     -- —уть-чуть, -- ответил Я, изнываЯ. -- џ вам перезвоню...
     -- Њне некуда  перезванивать.  ‹учше  приезжайте  ко  мне как-нибудь  в
–аплино. Џоговорим.  Џочитаете  стихи моим  ученикам. „ети  -- замечательные
критики! Ђдрес вы мой не потерЯли?
     -- Ќет, -- соврал Я.
     -- Џриезжайте! Ѓуду ждать.
     €  Љостожогов  повесил трубку. Ђ  Ђнка вдруг выбралась из-под одеЯла  и
стала молча одеватьсЯ.
     -- ’ы куда?
     -- Ќадоело, -- ответила она.
     Ќо Я ее умолил --  и Ђнка осталась. Ћкончательно мы поссорились  месЯца
через два.
     Ѓольше по поводу  книжки  мне никто не звонил, хотЯ телефон не умолкал:
мои  благодетели,  оставшись   без  квартиры,  требовали,   убеждали,   даже
угрожали...  Ћни  просили  менЯ   принести  стихи,  уверЯЯ,  будто  без  них
взыскательный  советский   читатель   просто   не  находит  себе  места,   а
литературный  процесс  неумолимо   оскудевает,  но  Я  вежливо  отнекивалсЯ,
ссылаЯсь на глубокий творческий кризис и на не очень удачные попытки перейти
со стихов на прозу. Џричины были уважительные, и несколько  дней мой телефон
молчал. Ќо потом на  менЯ вышел заведующий отделом  прозы толстого журнала и
решительно объЯвил, что не успокоитсЯ, пока не получит от менЯ повесть или в
крайнем случае  рассказ!  ’огда  Я позвонил на Ђ’‘ и  попросил  отключить на
времЯ мой телефон.
     -- Ќе положено! -- ответили мне. -- ‚от если б  вы не оплатили межгород
-- тогда другое дело.
     -- „евушка, Я вас прошу!
     -- € не просите!
     -- Ђ вам кто-нибудь говорил, что у вас голос, как у ‘офи ‹орен?
     -- Ќе-ет! -- потеплел голос.
     ‚ообще-то  Я слукавил: тембр у  нее  был не как  у  ‘офи ‹орен, а как у
нашей отечественной актрисы, всегда  дублирующей  эту кинозвезду. Ќо телефон
она, подобрев, отключила. ’огда издатели,  страстно желаЯ менЯ опубликовать,
стали звонить в дверь, даже присылали телеграммы, но в конце концов все-таки
успокоились,  а  следом  за  ними  потерЯл  ко  мне интерес  и взыскательный
советский читатель. Ќо  пора вернутьсЯ в ресторан „ома  литераторов к пиву и
рыжикам...


        3. ‘ЏЋђ ЉЌ€ѓЋЏђЋ„Ђ‚–Ђ ‘ ЏЋќ’ЋЊ

     Њы тихо допивали  пиво  и  доедали рыжики. Ћфициантка уже  четыре  раза
уносила с нашего  стола  пустые  бутылки.  „ело шло к вечеру.  ‡ал ресторана
постепенно наполнЯлсЯ. Џришел и в ожидании  клиентов, как часовщик-починщик,
занЯл свое место в уголочке критик ‡акусонский. …сли прежде, увидев менЯ, он
вскакивал, подбегал, обвивалсЯ руками вокруг моей шеи и, ласково боднув лбом
в плечо,  говорил:  "Ќу,  здорово, старый!" -- то  теперь лишь приветствовал
усталым полузакрытием глаз.
     ‘ледом  возник  поэт  Ћдуев.  ‘егоднЯ  он  был  не   со  своей  обычной
подружкой-телевизионщицей  ‘теллой,  а  с  какой-то длинноногой  малолеткой.
Џристально оглЯдев зал и дружески кивнув мне, он заказал ей мороженое и стал
читать,  громко  завываЯ,  стихи,  а  она смотрела  на  него  с  тем  слепым
обожанием,  с  которым смотрела бы, наверное, меломанка на  свинью, запевшую
голосом Џаваротти.
     ‚  окружении  стайки  западных  журналистов  ЯвилсЯ  поужинать  прозаик
—урменЯев, автор знаменитого романа "†енщина в кресле", где описываетсЯ, как
некаЯ дама, раскорЯченнаЯ в  гинекологическом кресле, пытаетсЯ  найти в себе
Ѓога.  ќтот  роман он  сочинил  лет  десЯть назад будучи еще  сущим  юношей.
‡амысел, как сам  автор рассказывал в  одном из интервью  (Я слышал по радио
"‘вобода"),  пришел  ему  в голову, когда он вдруг  вообразил  себе Ќастасью
”илипповну на приеме у гинеколога.
     ‡акончив роман, —урменЯев тут же с оказией отправил его  в нью-йоркское
издательство. ‘реди интеллектуальной части золотой  молодежи это  называлось
тогда  "рискнуть отцовским партбилетом". Ћтец его был крупным  руководителем
среднего звена и к тому же сыном  классика детской литературы. Ћднако ничего
не  случилось:  благополучно  миновав  бдительную таможню, сначала в одну, а
потом  и в  обратную  сторону,  рукопись воротилась  назад с  кисло-сладкими
замечаниЯми по поводу несомненного  таланта автора  и  еще более несомненной
ненужности  этого   произведениЯ   взыскательному   американскому  читателю.
—урменЯев озлилсЯ,  но  не  отчаЯлсЯ:  пользуЯсь  любой  тайной оказией,  он
рассылал  рукопись романа в разные страны,  но  с  тем же  результатом.  ’ак
продолжалось несколько  лет.  €  вот  как-то  раз  один  тертый диссидент по
фамилии  Џыльношлемов,  общеизвестный  несколькими  грамотно организованными
скандалами, посоветовал —урменЯеву вложить в папку  с рукописью сотню-другую
незадекларированных  долларов. ќто помогло: первый же таможенник зеленые,
конечно,  конфисковал, а с  ними и  рукопись. Ђвтора срочно вызвали  в  ‘оюз
писателей,  мгновенно выдали  ему  писательский билет  (обычно этот  процесс
занимает у  молодого  литератора от пЯти  до  двадцати лет  жизни),  а через
неделю —урменЯева  с треском  исключили из ‘оюза писателей  в назидание всем
прочим, предпочитающим западных книгоиздателей отечественным. ‡аодно снЯли с
должности  и —урменЯева-старшего, дабы руководители среднего звена серьезнее
относились   к  воспитанию   подрастающего  в  их   спецквартирах   молодого
поколениЯ...
     ’ак   —урменЯев-младший  однажды   проснулсЯ  знаменитым  и  упоительно
гонимым.  Џолосы западных  газет пестрели  заголовками:  "ЋпЯть  --  1937!",
"ЌоваЯ  жертва  Ѓабьего  џра?", "—урменЯев против ЉѓЃ"...  ‚се издательства,
которые когда-то отклонили роман  "†енщина в кресле", тут же завалили автора
телеграммами  с  предложениЯми самых  выгодных контрактов.  …го  книга вышла
почти одновременно в  двадцати  семи странах, а обозреватель влиЯтельнейшего
американского еженедельника  "Book magazine" назвал свою рецензию "—урменЯев
-- „остоевский сегоднЯ". ‡ацеписто, конечно, но других русских писателей  он
просто  не  знал.  ‚ ЉѓЃ  сформировали  специальную оперативную  группу  под
кодовым  названием  "ѓинеколог"  исключительно  длЯ  контролЯ  за  писателем
—урменЯевым.  ‚о  главе  группы   поставили  генерал-лейтенанта,   хорошо
знавшего папашу проштрафившегосЯ литератора по совместной охоте.
     ‘ тех пор автор знаменитого романа всюду поЯвлЯлсЯ в окружении западных
журналистов, а на почтительном расстоЯнии от них следовали сотрудники ЉѓЃ из
"наружки". ѓенерал-лейтенант и —урменЯев-старший продолжали ездить вместе на
охоту и по  ночам  у костра,  наевшись  медвежьего  шашлыка,  обсуждали, как
ловчее вернуть блудного  сына  в лоно советской литературы.  Љогда благодарЯ
мне началась гласность и слежку  за —урменЯевым прекратили, к  нему  подошел
человек  в штатском  и,  представившись заместителем  начальника оперативной
группы,   смущенно  попросил   длЯ  личного   состава   надписать  несколько
экземплЯров  романа,  только-только  переизданного  "Џосевом".  Ќо  не  буду
забегать вперед...
     €так, мы допили пиво, и Я предложил заказать еще  несколько бутылок, но
денег у нас со ‘тасом больше не было.
     -- Њ-да... -- сказал Ђрнольд, выгребаЯ из карманов последнюю мелочь. --
‘волочи вы тут в Њоскве-то!
     -- Џочему сволочи? -- вЯло полюбопытствовал Я.
     -- ‚се соки из ђоссии выпили...
     -- Ђ что ж, Њосква не ђоссиЯ, по-твоему? -- заступилсЯ за столицу ‘тас.
     --  Ќет, не  ђоссиЯ.  Њосква  --  желвак  на здоровом  теле  нации,  --
отозвалсЯ Ђрнольд, тЯжко вздохнув.
     Ћн уже несколько раз пробовал перебратьсЯ в столицу, печатал объЯвлениЯ
в разделе "Њеждугородный обмен", даже фиктивно женилсЯ,  но девица деньги-то
взЯла, а потом выЯснилось,  что она  и сама лимитчица, прописаннаЯ  в городе
Ћрле. Џришлось разводитьсЯ...
     -- Њосква -- джунгли, -- продолжал Ђрнольд, -- другое дело -- тайга! џ,
мужики, когда белке в глаз попадаю, ощущаю то же самое,  когда рифму хорошую
нахожу...
     Њы со ‘тасом деликатно переглЯнулись: Ђрнольд работал корреспондентом в
газете "ЉрасноЯрский  зверовод"  и белок,  судЯ по  всему,  видел  только  в
клетках.
     -- Ђ бывалочи, -- не унималсЯ Ђрнольд, -- сидишь у костерка, полешки-то
потрескивают, искорки в небо сигают, а на душе так хорошо, так стихоносно...
€  строчки  даже не сочинЯютсЯ, а всплывают  из сердца, как жуки-плавунцы из
придонной травки. џ хоть и прозу пишу, а вот тоже недавно сочинил. ‘ейчас...
обождите... Ђга...
     Ђрнольд  профессионально помертвел  лицом, вспоминаЯ  строчки. ‘тас и Я
снова  переглЯнулись  и  безмолвно  договорились  не  повторЯть  той ошибки,
которую давеча допустили с сюжетом Ђрнольдова романа. …сли поэт,  неважно --
столичный или провинциальный, читает за столом хотЯ бы одну свою строчку, он
уже  не остановитсЯ, пока не вывалит вам на  голову  весь накопившийсЯ в его
душе стихотворный мусор. ’акие поползновениЯ нужно давить в зародыше.
     -- Ђга, вот-вот... -- ‹ицо Ђрнольда начало угрожающе оживать.
     -- Ђ вот Я, -- ‘тас  резко перехватил  инициативу,  --  когда  глЯжу на
пыльные рЯды книг  в  магазине, чувствую  себЯ  мальчишкой,  вознамерившимсЯ
ублажить ненасытное лоно Ђстарты...
     -- Љого?  -- огорченно переспросил Ђрнольд,  еще надеЯсь,  что почитать
ему все-таки дадут.
     -- ’а-ак, баба одна... -- поЯснил высокомерный  ‘таc. -- Ќам страшно не
повезло:  мы живем в эпоху перенасыщенного культурного раствора. ’ут недавно
ко мне в магазин ‹юбин-‹юбченко заходил -- рассказывал. ќто его теориЯ. —тоб
ты, Ђрнольд, понЯл, получаетсЯ эдакаЯ двойнаЯ уха!
     -- Љак не понЯть! -- закивал Ђрнольд.
     --  Њы  с  вами  жертвы набитых  книжных полок,  --  вздохнул †гутович,
видимо, вспомнив о своем не изданном до сих пор сборнике.
     --  †ертвы,  -- согласилсЯ Ђрнольд. --  “  менЯ об  этом  в романе тоже
есть...
     -- џ  даже не представлЯю,  --  не уступал ‘таc,  -- что  сегоднЯ нужно
написать, чтобы тебЯ услышали?!
     -- џ вот недавно написал! -- не унималсЯ и Ђрнольд.
     -- Ќичего  писать не  надо, --  подыграл Я †гутовичу. -- ’екст не имеет
никакого значениЯ.
     --  Ђбсолютно  никакого, -- согласилсЯ Ђрнольд. -- џ вам сейчас об этом
рассказ прочитаю!
     -- —то значит -- не имеет значениЯ? -- не понЯл ‘таc.
     -- Ђ то и значит: можно вообще не написать ни строчки и быть знаменитым
писателем!  ’ебЯ  будут  изучать, обсуждать, цитировать...  -- развил Я  эту
внезапно пришедшую мне в голову мысль.
     -- –итировать? -- переспросил ‘тас.
     --  „а -- цитировать! -- не отступал Я, ибо пиво в больших  количествах
делает человека удивительно упрЯмым.
     -- Ќонсенс!
     -- —его? -- не понЯл Ђрнольд.
     -- ‚ы, конечно,  можете  менЯ спросить,  --  все  более  воодушевлЯЯсь,
продолжал Я, -- почему  у классиков все-таки  есть тексты? Ћтвечаю -- потому
что  они  были в плену  профессиональных  условностей: портной  должен шить,
столЯр  --  строгать,  писатель -- писать! „опустим, ты не читал експира, а
это, в сущности, равносильно  тому, как если б он ничего не написал. Ќо ведь
експир все равно гений!
     -- ‚се равно, -- согласилсЯ Ђрнольд.
     -- ‘офистика! -- ухмыльнулсЯ ‘тас.
     -- —его? -- не понЯл Ђрнольд.
     -- Ќет, не софистика, --  настырно возразил  Я. --  ‘офистика --  обман
ума, рассыпающийсЯ  при  первом столкновении  с действительностью. Ђ  Я могу
доказать  свои слова на практике. џ готов взЯть первого встречного человека,
не  имеющего  о литературе никакого представлениЯ, и за месЯц-два превратить
его в знаменитого писателЯ!
     -- Ќонсенс! -- замахал руками ‘тас.
     -- —его? -- снова переспросил Ђрнольд.
     -- ”игнЯ! -- уточнил †гутович.
     -- Ђх, фигнЯ! -- возмутилсЯ Я, и кровь с пивом бросились мне в  голову.
--  ѓотов  поспорить: первого  встречного  дебила  за  два месЯца  Я  сделаю
знаменитым писателем, его будут узнавать на  улицах, критики станут писать о
нем статьи, и вы будете гордитьсЯ знакомством с ним!
     ЌесмотрЯ на решительную интонацию, все  это  было сказано мной, конечно
же, в риторическом порыве и с  оттенком  Явного  алкогольного романтизма. Ќо
‘тас рассудил иначе.
     -- Ќа что спорим? -- деловито усмехаЯсь, спросил он.
     -- ‚ каком смысле? -- не понЯл Я.
     --  ‚ прЯмом.  ’ы  предлагаешь спорить?  џ готов. Ќа что спорим? €ли ты
испугалсЯ?
     -- Ќа что угодно! -- ответил Я, заводЯсь.
     --  €  этот твой дебил не напишет ни строчки? -- издевательски  уточнил
†гутович.
     -- Ћн вообще может быть неграмотным! -- небрежно бросил Я.
     -- Ќонсенс! -- сказал Ђрнольд.
     --  •орошо. …сли ты  проиграешь,  а это неизбежно, то Я буду по первому
звонку  в  любое  времЯ пользоватьсЯ  твоей  квартирой!  €дет?  --  оживилсЯ
†гутович.
     ’ут Я должен  снова сделать поЯснительное отступление. „ело в том,  что
‘тас  по  натуре бабник-тихушник,  а книжнаЯ  пыль к тому же,  как Я  где-то
прочел, чрезвычайно  стимулирует  женолюбие. ‚  €талии,  например,  ослабшим
мужчинам врачи даже рекомендуют чаще бывать в библиотеке. Ћднако ‘тасу очень
не  повезло  с  женой: она  у  него  из  кубанских  казачек  --  ревнива  до
умоисступлениЯ   и  не  только   лазает  по  карманам,  но   еще  ежевечерне
тщательнейше  осматривает его одежду  в поисках  приставших дамских волос  и
даже  обнюхивает  на предмет внебрачных запахов. Ћднажды она  до  полусмерти
отходила ‘таса чугунной сковородкой за то, что от его майки тЯнуло "„иором".
€  только  потом,  отходив  и  немного отойдЯ,  вспомнила,  как  сама  же  и
помазалась  этими  духами, когда  заезжала к подружке  за  выкройками. Љроме
всего,  жена  звонит ему на  работу через  каждый  час  --  проверЯет,  а  в
девЯтнадцать ноль-ноль  неукоснительно встречает его  на пороге  магазина  с
полными сумками продуктов, каковые он и тащит на  себе  домой -- в ’еплый
‘тан.
     џсное дело,  ‘тас не мог  себе  позволить даже самые  невинные  мужские
удовольствиЯ, а в тот памЯтный вечер он  оказалсЯ  в  ресторане нашего клуба
только  потому,  что  после  обеда  должен  был  ехать  на  курсы  повышениЯ
квалификации   продавцов-букинистов,  но  занЯтиЯ  отменили   из-за  болезни
лектора,  о чем, естественно, он жену  в  известность  не поставил. Ќо такие
подарки  судьба  подкидывала  ему  нечасто.   ‘ам  он  свою  жизнь   называл
добродетелью строгого  режима.  Ђ  ведь в  нем, как в  каждом мужчине,  тоже
кипели  страсти:  он  влюблЯлсЯ  в своих  постоЯнных  покупательниц,  ужасно
страдал  от  бесперспективности,  и  постепенно  на  его  лице  установилось
выражение  застоЯвшейсЯ невостребованности, которое часто путают с признаком
пытливого  ума.  ‘вое  сексуальное  неудовлетворение  ‘тас  сублимировал   в
творчество,  но  за мелькнувший в его  стихах  "ласкающий пепельный  локон",
абсолютно  вымышленный, он  был  жестоко  избит  кофеваркой. Ћт  более лютой
расправы  ‘таса  спасло  то,  что  его  жена  лет  десЯть  назад,  сдуру,
покрасилась  в  какой-то  пепельно-пегий  цвет, о  чем и  вспомнила,  занесЯ
кофеварку длЯ решающего удара... Њетодом жестоких проб и роковых ошибок ‘тас
нащупал безопасную длЯ  жизни  тематику. Ћбычно его стихи и поэмы назывались
крайне филологично -- "ЏеречитываЯ третью главу "Љентерберийских рассказов",
или  "ЊодильЯни  пьет  абсент  в  "ђотонде",  или  "‘мерть  Ђльбера  Љамю  в
автомобильной  катастрофе  4  ЯнварЯ 1960 года".  Ќо  надо ли объЯснЯть, что
†гутович   мечтал  о  большем?  ‚от   почему   моЯ  однокомнатнаЯ  квартира,
расположеннаЯ  в  пЯти  минутах бега  от  букинистического магазина "ЉнижнаЯ
находка",  была единственным выходом из того  кошмара, в  котором  он влачил
свои половозрелые годы.
     -- ‡начит, ты будешь пользоватьсЯ моей квартирой? -- игриво переспросил
Я.
     -- ‚ любое времЯ и в любых целЯх! -- уточнил ‘тас.
     -- Њолоток! -- Ђрнольд хлопнул †гутовича по плечу.
     -- €дет, -- согласилсЯ Я и сделал многозначительную паузу.  --  Ќо если
ты  проиграешь,  то  Я  буду  в любое  времЯ  пользоватьсЯ твоей  "Њасонской
энциклопедией"!
     -- ‚ каком смысле? -- затомилсЯ алчный ‘тас.
     -- ‚ прЯмом. ’ы мне ее просто отдашь!
     -- Њолоток! -- Ђрнольд хлопнул менЯ по плечу.
     Ќа мгновение †гутович замер, и  на  лице его живо отобразилась  схватка
скрытого  сладострастиЯ с Явным  честолюбием, но  довольно скоро  честолюбие
пискнуло и поднЯло вверх свои крысиные лапки.
     -- €дет! -- кивнул он. -- ’ем более что ты все равно не выиграешь!
     --  Џодумай!  --  усмехнулсЯ Я  и  решил  его помучить.  -- ’ы  терЯешь
единственный  шанс. …сли  ты отдашь мне энциклопедию,  книгу  тебе  никто не
издаст, и взыскательный читатель  никогда не сможет насладитьсЯ твоей поэмой
"€ван ’ургенев читает Џолине ‚иардо фрагменты романа "„ым".
     -- ђомана "Ќовь",  -- обиженно поправил ‘тас. -- ’ы всегда был ’ерситом
по натуре...
     -- Ђ кто такой ’ерсит? -- вмешалсЯ Ђрнольд.
     --  ’ак, мужик  один, --  объЯснил ‘тас  и добавил: --  џ  подумал.  ’ы
никогда не выиграешь! -- и он протЯнул мне руку.
     џ протЯнул свою. Ќет, это было не рукопожатие, а схватка двух лукавств.
     -- ђазбей! --  приказал Я  Ђрнольду. ’от сначала решительно занес руку,
но вдруг заколебалсЯ:
     -- Ќе-ет, так не пойдет...
     -- Џочему?
     -- Ђ вы мне объЯсните, что значит -- первый встречный?
     -- Љак что? -- пожал  Я плечами. -- Њы выходим на улицу,  останавливаем
первого встречного и предлагаем ему принЯть участие в нашем эксперименте, --
растолковал Я.
     -- Ђ если он отказываетсЯ? -- уточнил Ђрнольд.
     -- ’огда мы останавливаем другого.
     -- Ђ если и он отказываетсЯ?
     -- ’огда третьего -- и так до тех пор, пока кто-нибудь не согласитсЯ.
     --  Ќо ведь тогда  это  будет  не  первый встречный! -- логично заметил
Ђрнольд.
     -- Ќе  придирайсЯ к словам! -- заступилсЯ за менЯ ‘тас, которому уже не
терпелось поразвратничать на моей жилплощади.
     --  ‹адно, -- смирилсЯ Ђрнольд, -- в конце концов, вы  спорите, а не Я.
‚ам и расхлебывать.
     -- —то? -- не понЯл Я.
     --  Џодумайте  сами:  а   если  первым  встречным  окажетсЯ,  допустим,
”рансуаза ‘аган? Џо Ящику сказали: она как раз сейчас в Њоскве...
     -- •орошо, -- согласилсЯ Я. -- €звестных людей мы отметаем как класс!
     --  Ђ если первым встречным  окажетсЯ твой друган, с которым ты заранее
все  обшлЯпил? -- спросил Ђрнольд  и  глЯнул  на  менЯ  с чалдонской  хитрой
улыбкой.
     -- ‚аши необоснованные подозрениЯ мне странны! -- ответил  Я, и, хотЯ у
менЯ не было  никаких  жульнических  планов  (у менЯ вообще не было планов),
щеки мои  затеплились, как у всЯкого порЯдочного человека, заподозренного  в
свинстве.
     -- ‚ самом деле, -- насупилсЯ ‘тас, -- Я хотел бы гарантий.
     -- Њое честное слово длЯ тебЯ не гарантиЯ? -- фальшиво, несмотрЯ на всю
чистоту своих намерений, возмутилсЯ Я.
     --  Џисатель,  дающий  честное  слово, то же  самое,  что  проститутка,
котораЯ клЯнетсЯ своей невинностью! -- отрезал †гутович.
     --  Љак  сказал!  --  воскликнул  Ђрнольд,  и  его  лицо  напрЯглось  в
запоминающем усилии.
     --  —то ж,  в  таком  случае  наше пари расстраиваетсЯ,  --  облегченно
констатировал Я.
     -- ‚ы, мужики, не расстраивайтесь, -- успокоил Ђрнольд, глЯнув на часы.
-- ЏрЯмо  сейчас должен прийти  ‚итек, племЯш нашего редакционного шофера. џ
ему от  дЯди  привез  рыжиков,  --  он кивнул на пустую банку,  -- и бутылку
"амораловки", -- он показал глазами на свой рюкзачок.
     -- Љем он работает? -- подозрительно поинтересовалсЯ ‘тас.
     -- —альщиком.
     -- Ђ что это? -- .продолжал допытыватьсЯ †гутович.
     -- ’ак, мужик с чалками, -- ответил злопамЯтный охотовед.
     --  Ћбразование? -- не  обратив  на  это  внимание, спросил  обладатель
"Њасонской энциклопедии".
     -- Ќу какое образование у чальщика? Ќезаконченное...
     -- Љонкретнее! -- потребовал †гутович.
     -- €з Џ’“ за двойки выгнали...
     -- Ћчень хорошо!
     --  ‚от  вы ‚итька и заделайте  знаменитым писателем.  Ћн дЯдьке письма
присылает с  такими  ошибками, что всЯ редакциЯ гогочет.  ‚от вам и  чистота
эксперимента. Ђ из первого встречного тебе любой дурак гениЯ сконструлит!
     -- €дет! -- обрадовалсЯ ‘тас и буквально вцепилсЯ в мою руку.
     џ нехотЯ сжал его вспотевшую от предчувствиЯ  удачи  ладонь, а Ђрнольд,
крЯкнув, разбил наш заклад. ЋтмечаЯ заключенное пари, мы допили остатки пива
и  закусили по-братски последним  рыжиком  из  дЯдиной  банки. Ђрнольд пошел
встречать  будущую  знаменитость:  по его  прикидкам  ‚итек должен  был  уже
подъехать.
     -- “ тебЯ диван или кровать? -- задумчиво жуЯ гриб, спросил ‘тас.
     --  „иван-кровать, --  буркнул Я, мысленно ругаЯ себЯ за  это  дурацкое
пари.


        4. ЏђЋ‘’Ћ„“Ќ›‰

     —ерез  несколько минут он  уже  сидел  за нашим столиком -- здоровенный
кудрЯво-конопатый  парень,  не  знающий,  куда  деть свои  огромные  красные
ручищи. Ќа нем были синие портки, которые сшившие их в  городе Њожайске люди
почему-то   поименовали   джинсами,   и    байковаЯ   клетчатаЯ   рубаха   с
залохматившимисЯ  манжетами.  Ђ  его башмаки,  грубые  строительные  бахилы,
удивлЯли взглЯд  бело-серыми  разводами, похожими  на  те, что  остаютсЯ  на
черной  школьной доске,  если  стереть написанное мелом  с  помощью  грЯзной
трЯпки.  ‡ато лицо парнЯ светилось добродушной безмЯтежностью:  вероЯтно, из
всех  проклЯтых вопросов бытиЯ его  беспокоил только один -- как дотЯнуть от
аванса до получки. € то, видимо, не очень... џ еще раз пожалел о заключенном
пари.  Љогда  Ђрнольд  подвел  его к  нашему столику,  он,  ужасно  робеЯ  и
запинаЯсь, представилсЯ: "‚итек". Ќе "‚итЯ" , не "‚иктор", не "‚итька", а
именно  --  ‚итек.   —увствовалось,  что  малый  впервые  оказалсЯ  в  таком
значительном месте и, чтобы  не оплошать, контролирует каждое свое движение,
мучительно  призываЯ на помощь с мутные образцы  хороших манер,  виденные  в
каких-нибудь фильмах  про  благородную  жизнь,  где  роли  столбовых  дворЯн
исполнЯют томные внуки  аптекарей  и  огородников. Љогда  мы пригласили  его
присесть за наш столик,  он ответил нам  коротким поклоном,  которым в  этих
самых  кинокартинах   обычно  заканчивают  переговоры   о  месте   поединка,
секундантах и прочих дуэльных подробностЯх.
     --  ѓрибки-то мы  с  ребЯтами  того...  --  виновато  сообщил  Ђрнольд,
показываЯ пустую банку.
     -- „а ладно уж, -- кивнул ‚итек и улыбнулсЯ.
     -- „авайте за встречу! -- предложил ‘тас.
     -- Ќадюха!  --  џ  ухватил  за кружевной  передничек  пробегавшую  мимо
официантку.
     €  тут  Я  снова  должен сделать  отступление. (Њежду прочим,  их будет
впредь  довольно много,  поэтому  читатель, любЯщий прЯмоезжие сюжеты, может
сразу отложить это сочинение.)
     Ќадюхе, самой молодой официантке в ресторане, было лет двадцать пЯть, и
она  обладала  всеми тремЯ основными признаками  женской  привлекательности:
большими  глазами,  большой  грудью  и большим  задом.  Џри этом  фигура  ее
оставалась  достаточно  стройной,  а   волосы   радовали   взор   аккуратной
парикмахерской курчавостью.  ‘удЯ по  тому, что в течение нескольких лет она
частенько поЯвлЯлась  на работе с тщательно запудренным синЯком под  глазом,
Ќадюха была девушка замужнЯЯ. Џравда, в последние  несколько месЯцев никаких
брачных  отметин на  лице  не наблюдалось, и  это  наводило на мысль, что ее
супружество  распалось. Ѓолее  того: в  карих  Ќадюхиных глазах  возникло то
загадочно-задумчивое   выражение,  которое   всегда   выдает   томЯщуюсЯ   в
одиночестве  женщину.  Ќе  путать с  насмешливо-призывным  взглЯдом женщины,
томЯщейсЯ в  браке!  Ћт  прочих  официанток  она отличалась еще и  тем,  что
обслуживала  быстро,  грубила вполсилы,  а  обсчитывала  очень умеренно,  не
жалуЯсь при этом, что детское пальтишко в магазине стоит чуть не половину
ее официантской зарплаты. „етей, кстати, у нее не было.
     --  Њальчики, -- вздохнула она, глЯдЯ не на  нас, а  на кусочек свежего
неба,  видневшийсЯ сквозь  приоткрытое витражное окно,  --  пиво  кончилось.
Џоследний  портвейн взЯл ‡акусонский. Ћстались шампанское  и коньЯк -- очень
дорогой!
     —еловеку,  начавшему  свою  алкогольную  биографию  после  гайдаровских
реформ  и  с малолетства привыкшему к  изобилию веселЯщего  зельЯ  везде и в
любое времЯ суток, эта возникшаЯ у нас проблема может показатьсЯ надуманной.
Ќо   напомню,  что   описываемые   событиЯ  происходЯт   как  раз   накануне
спровоцированных мной, дураком,  реформ, и мы, воспитанные  справедливой, но
суровой  социалистической действительностью  в духе жесткой борьбы за каждый
децилитр  алкоголЯ,  воспринЯли эту  весть  спокойно.  ЉоньЯк,  даже безумно
дорогой,  в  условиЯх разразившейсЯ антиалкогольной  кампании  -- это просто
подарок судьбы.  ‚ конце концов расплатитьсЯ можно и завтра, оставив в залог
на крайний случай часы или писательский билет. € чтобы закрыть тему, выскажу
соображение, давно не дающее мне  покоЯ. Џерестройка лишила нас  главного --
жизненной цели.  ‘оздаваЯ  массу  препон и преград  перед пьющим  человеком,
социализм имитировал, пусть  неумело,  цель,  а  значит,  -- и  смысл жизни.
Љапитализм с  его  ломЯщимисЯ от горЯчительных напитков витринами оставил
нас один на один  с леденЯщей онтологической  бессмысленностью бытиЯ.  € нет
ему за это прощениЯ!
     -- Ѓудем пить, что есть, -- бодро сказал Я Ќадюхе.
     --  „еньги,   пожалуйста,   вперед!   --   попросила   она,   продолжаЯ
рассматривать кусочек неба в окне.
     -- Ќадежда, ты же менЯ знаешь! -- неуклюже возмутилсЯ Я.
     -- ‡наю, поэтому деньги, пожалуйста, вперед...
     -- ‚перед так вперед! Ѓудем скидыватьсЯ. -- € Я полез  в боковой карман
с таким видом, будто у менЯ там филиал госбанка.
     ќто была известнаЯ рестораннаЯ уловка: ты задерживаешь руку  в кармане,
а  ничего  не  подозревающий  новичок  вынимает  деньги,  после  чего  можно
сообщить, что забыл бумажник  в  пальто, даваЯ ему возможность  потратитьсЯ.
Ћпытные  в секретах застольного  мастерства, ‘тас и  Ђрнольд  сделали  то же
самое. ’ак мы некоторое  времЯ и сидели, точно три мафиози: каждый сунулсЯ в
карман за стволом, но начать пальбу первым никто не решаетсЯ...
     --  Ѓудем платить-то? --  нетерпеливо спросила Ќадюха. Њы вопросительно
посмотрели на ‚итька.
     -- Ђ у менЯ шуршиков  уже неделю нет! -- простодушно ответил он, совсем
не смутившись тем, что наше  знакомство начинаетсЯ с прЯмого вымогательства.
-- ЊенЯ же со стройки уволили...
     -- Ќу мужик пошел! -- возмутилась Ќадюха. -- ‚ ресторан без денег идет,
к бабе без...
     ЏроизносЯ все это, она почему-то  глЯдела  именно  на ‚итька, хотЯ и мы
тоже были "без".
     -- Ѓез гладиолуса! -- подсказал ‚итек, ухмылЯЯсь. Ќадюха посмотрела  на
него  долгим  взглЯдом женщины,  забывшей,  когда ей  в последний раз дарили
цветы.
     -- Њожет, часами возьмешь?  -- поколебавшись,  предложил  Я, глЯнув  на
свои "командирские". -- ‡автра принесу деньги...
     --  Ѓери, очень хорошие "котлы"! -- поддержал  менЯ ‚итек, уже начавший
понемногу осваиватьсЯ.
     ‘кажу  сразу: отдать эти  часы в залог  мне было  так же непросто,  как
папуасу оставить  в колониальной  лавке  свой амулет  -- мумифицированную  и
ставшую  свЯщенной погремушкой мошонку любимого  дедушки. (Џошловато, но все
равно надо запомнить!)
     -- Ќу, конечно... ‘ейчас!  Људа их девать-то, часы ваши?  ‘коро магазин
"’ик-так"  тут откроем! -- ответила  она  с  той чисто бабьей  сварливостью,
после которой обычно следует согласие.
     -- Ђ что это вы, собственно, грубите! --  влез нечуткий †гутович и  все
испакостил.
     -- џ грублю?! -- возмутилась она.
     --   ’ы,  Ќадь,   пока  иди,   --   примирительно  сказал   Я.  --   Њы
посельсоветуемсЯ...
     Ћкатив  нас взглЯдом, исполненным  женского  презрениЯ,  она  отошла от
столика, и ‚итек проводил ее жадным глазом. Ќекоторое времЯ мы сидели молча,
стараЯсь не смотреть друг на друга, а потом Ђрнольд, крЯкнув, полез в рюкзак
и выставил  на стол литровую бутылку из-под венгерского вермута, наполненную
жидкостью, по цвету напоминающей отработанное моторное масло.
     -- ќто та самаЯ "мараловка"? -- уточнил Я.
     --  "Ђмораловка",  -- поправил  Ђрнольд,  разливаЯ  по рюмкам  --  себе
чуть-чуть,  нам  со ‘тасом побольше, а ‚итьку  -- граммов  сто.  --  ’ебе до
краев. ’ы молодой, у тебЯ еще всЯ печень впереди!
     -- ќто не опасно? -- покосилсЯ на рюмку ‘тас.
     -- Џока еще никто не умер.
     Њы  чокнулись  и выпили.  “ настойки был  вкус  технического  спирта, в
который  уронили  кусочек  селедки  иваси с  луком. ‚итек, опрокинув  рюмку,
замер, прислушиваЯсь  к  тому,  как  алкоголь  теплой  мышкой бежит вниз  по
пищеводу. ‚ тот момент, когда мышка достигла желудка, он согласно кивнул.
     -- ‹екарство? -- морщась, спросил ‘тас.
     --  Ќастойка   из  маральих   рогов   --   лучшее  средство   от  рогов
внутрисемейных,  --  разъЯснил  Ђрнольд.  --  „аже  самый плевый мужик,  как
выпьет,  места  себе не  находит,  пока кого-нибудь  не  прищемит. “  нас ее
поэтому  "амораловкой"  и прозвали. ‚ы сегоднЯ больше  -- ни-ни, а то резьбу
сорвете.
     -- Џредупреждать надо! -- обиделсЯ ‘тас.
     -- Ќе  серчай.  —уть-чуть полезно. “ вас ведь с ‚ить-ком -- разговор, а
какой разговор без рюмахи?
     -- „а, разговор,  -- вздохнул Я.  -- ‡начит,  говоришь, выгнали тебЯ  с
работы?
     -- Ђга.
     -- „а  ладно,  не чинись, расскажи,  как ты  на  собрании бригадиром по
трибуне колотил! -- подсказал Ђрнольд.
     -- Ѓригадиром? -- переспросил Я.
     -- Ѓригадиром, -- виновато кивнул ‚итек.
     -- Њ-мотивы? -- не очень твердо потребовал ‘тас.
     -- ‘ука он!
     -- “-уважительные мотивы! -- кивнул Явно поплывший †гутович.
     „а Я и сам почувствовал, как внутри зарождаетсЯ и начинает пульсировать
горЯчее беспокойство вполне  определенной  направленности.  Ђ  бредоваЯ идеЯ
сделать  из  ‚итька  мировую знаменитость вдруг показалась  мне не  такой уж
глупой, но даже  волнующе заманчивой,  как первое прикосновение к незнакомой
девичьей  коже.  џ  глЯнул на ‘таса: его бледные  впалые щеки  зарумЯнились,
залысины  запотели, а в  глазах  поЯвилась похотливаЯ  целеустремленность. “
‚итька на лбу тоже выступила испарина, и он своими толстыми пальцами пыталсЯ
слепить из хлебного  мЯкиша нечто женское. Ђрнольд  же наблюдал за действием
"амораловки" с тихой улыбкой юнната.
     --  Ќу и что ты теперь собираешьсЯ делать? -- спросил Я у ‚итька  после
некоторой паузы.
     -- Ђ хрен его знает... -- пожал он здоровенными плечами.
     -- Ќо работать-то надо!
     -- Ќаумиха моЯ тоже говорит -- надо...
     -- ђугаетсЯ?
     -- Ђ то -- пила двуручнаЯ!
     -- –ыц! Ћ матери такие слова! -- нахмурилсЯ Ђрнольд.
     --  Ќу и какие  у тебЯ,  ‚иктор, планы? -- џ постаралсЯ вопросом замЯть
возникшую неловкость.
     -- Ќе знаю, может, грузчиком в универсам устроюсь.
     -- ‘опьешьсЯ! -- покачал головой Ђрнольд.
     -- ‘опьюсь... Ђ может, к дЯдьке, к вам в ЉрасноЯрск, подамсЯ...
     -- Џриезжай. Ќайдем  тебе  сибирЯчку! ‡наешь, такую, с огоньком в одном
месте...
     Џо тому, как это было  сказано,  стало Ясно:  те несколько  капель, что
выпил Ђрнольд,  тоже  не  прошли длЯ  него  бесследно.  Ќо с ‚итьком  вообще
творилось нечто невообразимое: он вдруг побагровел  и покрылсЯ потом, словно
минут  двадцать   пробыл  в  хорошо  протопленной  русской  парной,  нещадно
обхлестываЯ себЯ дубовым веником с крапивцей. „а и сам Я ни с того ни с сего
вдруг Ярко и  остро вспомнил одну  мою мимолетную  подругу юности, котораЯ в
кульминационные моменты  почему-то  всегда разражалась  хриплым  хохотом, по
звуку напоминающим тот, что издают "мешочки  со  смехом", продающиесЯ теперь
во  всех  развлекательных  магазинчиках.  ЊенЯ  тоже  бросило  в  пот,  и  Я
исподлобьЯ  глЯнул на ‘таса: он, нервно  подергиваЯ  щекой,  так лихорадочно
листал  свою записную книжку, словно кругом  был огонь, а он  забыл  телефон
пожарной команды.
     -- Ћ'кей -- сказал Џатрикей! -- кивнул ‚итек. -- Џриеду.
     џ  с укоризной посмотрел на  Ђрнольда, а раздосадованный ‘тас даже пнул
его под столом ногой.
     --  Ђ с другой стороны, -- спохватившись, покачал  головой  Ђрнольд, --
мать одну бросать нельзЯ!
     -- ЌельзЯ, -- согласилсЯ ‚итек.
     -- Ђ писателем ты стать не хочешь? -- напрЯмки спросил Я.
     -- Љем? -- обалдел он.
     -- Џисателем.
     -- Ќе-ет... “ менЯ  по русскому  в  школе три с  минусом было. „а и  то
потому, что Я учительнице картошку окучивать помогал...
     -- ќто неважно! Џисать тебе  не придетсЯ, -- решительно пообещал Я  под
влиЯнием "амораловки".
     -- Ђ что же тогда Я буду делать?
     -- Ќичего.
     -- ‡начит, писать не надо?
     --  € читать  не надо! -- захихикал  ‘тас,  оторвав страстный взглЯд от
незнакомки, одиноко пившей шампанское за соседним столиком.
     -- —его? -- не понЯл ‚итек.
     -- Ћн пошутил, -- объЯснил Я.
     -- Ћни когда-нибудь тут в Њоскве дошутЯтсЯ! -- молвил Ђрнольд с угрюмой
неопределенностью.
     -- Ќадо покумекать, -- тихо ответил ‚итек и задумчиво обвел глазами наш
стол, жалкий, как завтрак мусорщиков.
     --  Ђх,  это!  --  понЯл  Я. --  ќто  пусть  тебЯ  не  смущает.  ’акова
писательскаЯ жизнь: сегоднЯ густо -- завтра пусто...
     -- Ђ чаще что? -- спросил ‚итек...
     -- ’рудный вопрос. “ кого  как... Ќо у тебЯ деньги будут,  много денег,
потому  что есть такой закон:  чем  писатель меньше пишет, тем больше у него
денег!
     -- ‡начит,  будешь  миллионером? --  хихикнул ‘тас  и послал незнакомке
пылкий взглЯд, хотЯ надо  было бы послать бутылку  шампанского, ибо свою она
уже допивала.
     --  €з  загранок  вылезать  не будешь!  --  продолжал  живописать Я  и,
покосившись на ‘таса, громко  добавил: --  Ђ  женщины!  Љакие женщины у тебЯ
будут!
     -- Џравда? -- зарделсЯ ‚итек.
     --  Џравда!  ‚  Њоскве  тоже  девки с  огоньком  есть.  Њало,  но есть.
‘оглашайсЯ, --  посоветовал Ђрнольд. -- —его ты терЯешь? “ них свой интерес,
у  тебЯ  --  свой.  Ќе  понравитсЯ -- пошлешь их на хрен...  €  к  нам --  в
ЉрасноЯрск!
     -- Ћ'кей -- сказал Џатрикей! -- кивнул ‚итек.
     € одновременно с его словами в потолок громко выстрелила втораЯ бутылка
шампанского, заказаннаЯ  незнакомкой.  Ќаверное,  как  Я позже  понЯл, таким
образом  провидение хотело предостеречь  менЯ от этого  опрометчивого  шага,
стоившего мне, да и всему нашему Ћтечеству, впоследствии так дорого...
     ‚прочем, настоЯщую цену тому давнему пари Я узнаю, когда мы приземлимсЯ
в ереметьево-2.
     -- ’огда по рукам! -- засмеЯлсЯ Ђрнольд.
     џ во второй раз за один вечер, но  теперь уже с куражистой уверенностью
протЯнул свою ладонь длЯ скреплениЯ договора. ‚итек  сжал ее крепко, но  без
членовредительства,   а  Ђрнольд   накрыл  наши  руки  сверху  растопыренной
пЯтерней.  Ќи  руки †гутовича, ни  его самого  в  этот  ответственный момент
поблизости  не оказалось.  Ћн  уже со  с