        ћрий ЏолЯков. "Ђпофегей"

---------------------------------------------------------------
     OCR: Michael Shnaider (Aperea@mail.ru)
---------------------------------------------------------------

                                              Џовесть


        €сточник твой да будет благословен,- и утешайсЯ женою юности твоей,
        любезною ланью и прекрасною серною: груди еЯ да упоЯют тебЯ во
        всЯкое времЯ, любовью еЯ услаждайсЯ постоЯнно...

                               Љнига притчей ‘оломоновых


     Љогда,  сурово  улыбнувшись, ЃЊЏ  закончил свое  вступительное слово и,
переждав  аплодисменты,  предложил считать  научно-практическую  конференцию
открытой,  в  этот  самый момент  откуда-то из  глубины переполненного  зала
вынырнула записка и поплыла в сторону президиума.
     Љ сведению:  Ѓусыгин Њихаил  Џетрович, прозванный ЃЊЏ  за неуклонность,
стал первым секретарем  Љраснопролетарского  райкома  партии полгода  назад,
сменив  на этом посту былого  лидера  ‚ладимира ‘ергеевича Љовалевского, как
известно,   катапультированного   на    пенсию    вследствие    невыполнениЯ
правительственного   постановлениЯ   об   улучшении    снабжениЯ   населениЯ
растительным  маслом.  ‚оцарение  ЃЊЏ,  показавшеесЯ кое-кому  случайным,  в
действительности  было глубоко  закономерным, ибо  некогда  выпало  Ѓусыгину
учитьсЯ  в  ‚ысшей  партийной   школе  одновременно  с   нынешним  городским
руководством, которое, сколачиваЯ  собственную  команду,  вспомнило-таки про
давнего  однокашника  и  вытащило  его из  медвежьего подмосковного  угла  в
столичный райком.
     Љогда ЃЊЏ  со  значением  пригласил на трибуну  основного  докладчика -
секретарЯ парткома пединститута профессора †елЯбьева, а равнодушный официант
принес  стакан  теплого  чаЯ,  записка,  мелькаЯ,  словно  чайка на  волнах,
достигла середины зала.
     Њежду  прочим,  научно-практическаЯ  конференциЯ  (в  афишах  почему-то
значилось "научно-теоретическаЯ") "‚озрастание духовных  запросов  советских
людей и задачи коммунистов района в деле повышениЯ уровнЯ культурно-массовой
работы среди населениЯ" проводилась в канун важнейшего отчета, с которым ЃЊЏ
готовилсЯ  выступить  через  два  днЯ  на бюро  горкома партии.  Џо  задумке
Ѓусыгина,  конференциЯ  должна  была продемонстрировать  небывалое  единение
краснопролетарского лидера  с  широкими народными  массами.  Ќа  оперативном
совещании  секретарей  первичек  Ѓусыгин  пообещал  ответить  на любые, даже
непарламентские вопросы участников конференции,  слух  об этом прокатилсЯ по
району, и обычно  пустой до  гулкости „Љ "‡намЯ" заполнилсЯ  настолько,  что
сидели даже в проходах.
     Љогда   телевизионщики,   вдруг   слетевшиесЯ   на  заурЯдное  районное
мероприЯтие, вырубили  "юпитеры", приберегаЯ пленку длЯ обещанных ответов на
вопросы, а сам ЃЊЏ вернулсЯ в президиум и,  кривовато усмехаЯсь,  стал одним
ухом слушать одобрительный шепот заведующего отделом горкома ћриЯ ‘еменовича
€ванушкина,  а  другим  -  просторный,  как  песнь  ашуга,  основной  доклад
профессора  †елЯбьева,  записку.  Ќаконец, прибило к  празднично оформленной
сцене. €нструктор ѓолованов,  за  тем  и  посаженный  в первый  рЯд,  принЯл
вчетверо  сложенную   тетрадочную  страничку,  оглЯдел  ее  и  с   вдумчивой
деловитостью, хорошо  заметной из президиума, опустил бумажку  в специальный
полированный Ящичек,  стоЯвший между двумЯ сооружениЯми из цветов,  которые,
между  прочим, воздвигла знаменитаЯ икебанщица.  Ћна всерьез уверЯла, что ее
композициЯ   в   художественной  совокупности  символизирует   свежий  ветер
обновлениЯ и поистине революционные преобразованиЯ, случившиесЯ за последнее
времЯ в стране в целом и в районе в частности.

     “видав   поступившую   записку,   Ѓусыгин   и   €ванушкин   значительно
переглЯнулись:  мол,  конференциЯ  еще,  считай,  не началась,  а контакт  с
аудиторией  уже установлен,  что, несомненно,  свидетельствует  о  возросшей
политической зрелости  и гражданской заинтересованности районного  актива. Ђ
ведь еще совсем  недавно на подобные  массовые отсидки людей просто-напросто
загонЯли или же заманивали, сулЯ в перерывах торговлю  съестными  и книжными
дефицитами. ‚ том, как они глЯнули друг на друга, был и еще один, особенный,
оттенок: дескать, что ни говори, а от первого лица мно-огое зависит!
     Џока Ѓусыгин  и  €ванушкин переглЯдывались, из-за  кулис, где помещалсЯ
столик  стенографисток, заманчивой  походкой  манекенщицы  вышла  сотрудница
сектора   учета   райкома   партии   Ђллочка   Ђшукина,  которую   неизменно
отмобилизовывали длЯ  работы с записками на сцене, и еще безвременно ушедший
на   пенсию   Љовалевский,  проводЯ   планерку  перед   очередным   массовым
мероприЯтием,  задумчиво  говаривал:  "Ђ  записочки   пусть   носит   эта...
хорошенькаЯ".  €  грустно улыбалсЯ, вспоминаЯ,  наверное,  о том, что, кроме
сводок по  плану,  жилищной проблемы,  выше- и нижестоЯщих  товарищей, есть,
оказываетсЯ,  еще  и молодые,  цветущие  женщины с тонкими, как  у  песочных
часов,  талиЯми. Љовалевский  был  руководителем старой  закваски, скромным,
непритЯзательным человеком,  беззаветно преданным партии за ту  безграничную
власть над людьми,  каковую  она  дает своим  избранникам. …сли б ему  вдруг
предложили:
     ‚ладимир  ‘ергеевич,  выбирай  -  чернаЯ машина  у  подъезда,  чудеснаЯ
квартира  в центре  Њосквы,  еженедельнаЯ  неподъемнаЯ  "авоська", спецдача,
спецмедобслуживание,   спецзагранкомандировки,    с   одной   стороны,   или
обыкновенный, цвета  слоновой  кости телефон с маленьким  золотеньким гербом
державы на диске,- он, Љовалевский, сказал бы, не задумываЯсь: "’елефон!"
     ЃЊЏ,   с  маху  поменЯвший  в  райкоме  почти   все,  что  пахло  духом
предшественника,  поменЯвший так твердо и жестоко, что  один  из вышвырнутых
аппаратчиков  застрелилсЯ  у себЯ на  даче,-  Ђшукину почему-то  оставил при
исполнении привычных длЯ  нее  обЯзанностей... €  вот Ђллочка обольстительно
подошла  к  полированному  Ящичку,  изЯщно наклонилась, так  что  из низкого
выреза  блузки  выскользнул и  закачалсЯ на  цепочке  кулон-сердечко,  потом
плавно распрЯмилась и понесла записку прЯмо  в президиум, а не на сортировку
в секретариат, как бывало раньше. Ќе подымаЯ тщательно подведенных глаз, она
положила  ее  перед  Ѓусыгиным,  который  уже  не  раз  заЯвлЯл,  что  между
руководителем и массой не должно быть посредников.
     Ћтметим: как только Ђшукина  начала свое  движение к столу  президиума,
ћрий  ‘еменович  €ванушкин  внезапно  озаботилсЯ,  оглЯнулсЯ  назад  и  стал
призывно  озирать кулисы.  Ѓуквально  тут  же  к  нему  подскочил инструктор
горкома.  €ванушкин,  взЯв  его  за пуговицу, начал давать какие-то  срочные
поручениЯ и давал  их до тех самых пор, пока Ђллочка не вернулась  к столику
стенографисток. ‹ет десЯть назад, когда Ђшукина работала еще в секторе учета
райкома комсомола, а ћрий ‘еменович трудилсЯ инструктором райкома партии,  у
них была некаЯ историЯ, чуть не стоившаЯ €ванушкину карьеры. Љстати, фамилиЯ
его  и   внешность  необычайно  соответствовали  друг  другу:  русые  кудри,
конопушки   и  добрые  синие,  чуть  грустные  глаза.  ‚  молодости,  будучи
аспирантом кафедры фольклористики пединститута, он получил забавное прозвище
"“бивец"... Ќо об этом позже.
     Џока  €ванушкин  общалсЯ  со своим инструктором, Ѓусыгин  взЯл записку,
повертел в руках  и прочитал: "’ов. —истЯкову ‚. Џ.  (лично)". ЃЊЏ удивленно
поднЯл правую бровь,  сложил  тонкие губы  в  трубочку  и, подавшись вперед,
глЯнул на притулившегосЯ с краю президиумного стола секретарЯ райкома партии
по идеологии  ‚алериЯ  Џавловича  —истЯкова, который как  раз  наливал  себе
минеральной   воды,    с   трудом   сохранЯЯ   выражение    профессиональной
доброжелательности на усталом лице. ‚о взглЯде Ѓусыгина не было ни ехидства,
ни  раздражениЯ, а только  некое недоброе любопытство, отчего —истЯков, один
из  последних  людей  Љовалевского   оставшийсЯ  в  аппарате   и  даже,  как
поговаривали,  его  любимец и несостоЯвшийсЯ преемник,  похолодел,  отставил
стакан  с   минеральной  водой   и  принЯлсЯ  делать  неотложные  пометки  в
еженедельнике.
     ‡аписка по рукам двинулась к ‚алерию Џавловичу, и каждый, кто брал ее и
передавал  дальше,  старалсЯ  в  меру своих  способностей  воспроизвести  на
физиономии  то  самое  выражение,  какое  мелькнуло  только  что  у  первого
секретарЯ. Џолучив сложенный листочек, —истЯков не стал его разворачивать, а
небрежно бросил перед собой и  как бы сразу забыл о нем, увлеченный докладом
профессора †елЯбьева, метавшего политически выверенные, молнии в рок-музыку,
котораЯ,  словно  раковаЯ   опухоль,  разъедает  внутренний   мир  советской
молодежи,  сбиваЯ  ее  с   активной  жизненной  позиции  на  кривую  дорожку
социальной апатии...
     ђЯдышком  с  —истЯковым сидел  зампред  райисполкома  ‚асилий  €ванович
Њушковец -  тоже  один  из обломков мощной команды Љовалевского,  рассеЯнной
порывом  номенклатурной  бури.  ‚  президиумах  Њушковец  обычно подремывал,
заслонившись от мира привезенными из €талии дымчатыми очками с нарисованными
на  стеклах  широко  раскрытыми  вдумчивыми  глазами,  или  же  многоцветной
Японской  авторучкой рисовал исключительно кузнечиков, которые  получались у
него настолько правдоподобно, что, казалось, вот-вот какаЯ- нибудь из тварей
щелкнет с листа и защекочет за шиворотом.
     ‚асилий €ванович состоЯл  другом  дома  и  даже  дальним  родственником
—истЯкова по линии жены, в зампредах сидел давно, лет пЯтнадцать, и в районе
у него,  как  сам он  любил  выражатьсЯ, все  было  схвачено и задушено.  „о
прихода  ЃЊЏ,  разумеетсЯ.  ‚алерий  Џавлович и ‚асилий €ванович  много  лет
вместе ездили  рыбачить на  потаенный  водоем, который чудом обошло всеобщее
рыбное  оскудение,  посещали  по  субботам  четвертое  автохозЯйство  с  его
замечательной баней, о существовании которой шоферы и не ведали, а иногда, в
редкое свободное воскресенье,  они сходились семьЯми и расписывали "пульку".
„о   недавнего  времени   и  в  президиумах  родственники  садились   рЯдом,
перешептывались,  сплетничали,  решали  мелкие  проблемки.  Ќо  вот  однажды
Ѓусыгин  приподнЯл  правую  бровь  и  совершенно  серьезно  пошутил   насчет
"неразлучной  парочки заговорщиков".  ‘ тех  пор  они  зареклись  поЯвлЯтьсЯ
вместе,  и  только сегоднЯ,  задержавшись на  заседании  жилищной  комиссии,
Њушковец  вынужден  был  сесть  на  единственный   свободный  стул  рЯдом  с
—истЯковым.
     ‚асилий  €ванович задумчиво  дорисовал  у  очередного кузнечика длинные
усики и, чуть наклонившись к ‚алерию Џавловичу, тихо спросил:

     - Ћт кого?
     -  Ќе знаю,-  отозвалсЯ —истЯков,  лениво  взЯл  записку,  развернул  и
прочитал:
     “важаемый ‚алерий Џавлович!
     Џрошу простить за беспокойство, но  мне необходимо с ‚ами поговорить по
вопросу  исключительной важности.  Џрошу  ‚ас во  времЯ  перерыва  подойти к
стенду "„осуг в районе". Ѓуду ждать.
     Ќ. Ђ. Џечерникова
     ‚се  это  было  написано  четким  и ровным  учительским  почерком,  без
помарок,  и  только  в  слове  "‚ами"  строчнаЯ  буква  "в"  была  аккуратно
исправлена на прописную.
     - Џечерникова...- встревожилсЯ Њушковец, ознакомившись с запиской через
плечо секретарЯ райкома.- Џечерникова... Љто это?
     - Ќе  знаю,- пожал плечами —истЯков  и  провел ладонью по своим рано  и
красиво поседевшим волосам.
     -  ’олько  не надо из менЯ барбоса  делать! -  тихо  возмутилсЯ ‚асилий
€ванович.- Ќе  надо мне свистеть,  что это  очереднаЯ  жертва перестройки  к
тебе, ‚алера,  за правдой прорываетсЯ! —его она хочет? ‘ейчас все опасно! ’ы
посмотри на ЃЊЏ, это же не человек, это машина длЯ отрываниЯ голов...
     Њушковец  шептал страстно,  но замерев лицом и не разжимаЯ  губ,  точно
чревовещатель,  а —истЯков в ответ размеренно  кивал  головой, будто бы речь
шла о чем-то идеологически  важном и непосредственно свЯзанном с сегоднЯшней
конференцией.

     - Џечерникова... Џечерникова... - тужилсЯ вспомнить Њушковец.- Џо жилью
она у менЯ не проходит. Љто такаЯ?
     - ЏонЯтиЯ не имею,- спокойно ответил ‚алерий Џавлович и положил записку
в карман.
     „венадцать лет назад  ЌадЯ  Џечерникова и ‚алера —истЯков  чуть-чуть не
поженились.  Ћн  в  ту пору  был аспирантом кафедры  истории  ‘‘‘ђ,  собирал
материалы длЯ диссертации об  аграрной политике  социалистов-революционеров,
жил  в  общаге  в  одной комнате  с ћркой  €ванушкиным,  последними  словами
костерил  администраторов  и пустоболов  от  науки, тормозивших  утверждение
темы,  и  если  бы  кто-нибудь  в  ту  пору  нагадал ему  судьбу  удачливого
партийного  кадра,   то   —истЯков   только  бы   рассмеЯлсЯ  и  посоветовал
предсказателю   никогда  больше  не   похмелЯтьсЯ   техническими  спиртовыми
растворами.
     ЌадЯ  Џечерникова поступила  в  аспирантуру  годом  позже. Ћна,  как  и
‚алера, сначала поработала учителем старших классов и школьную  программу по
истории  называла  не  иначе,  как  "‘казки  тетушки ЉЏ‘‘",  с  чем  будущий
секретарь  райкома   партии  по   идеологии  был  полностью  согласен.  ЌадЯ
собиралась писать о реформах ‘толыпина,  имела о знаменитом премьер-министре
и его заслугах перед Ћтечеством свое собственное, отличное от общепринЯтого,
мнение, менЯть  его  не  собиралась, на 'компромиссы  идти не желала,  из-за
чего, собственно, и  не  задалась впоследствии ее  научнаЯ  карьера. Ћ таких
людЯх, как Џечерникова, ‚асилий €ванович Њушковец говорил:  "Џо  белой нитке
ходит!"
     „о сих пор —истЯков отлично помнил первое поЯвление Ќади. Ћсенью 76-го,
после каникул, собрали заседание кафедры, совершенно уникальное по занудству
и тЯгомотности,  где обсуждали  проект плана работы  на  новый учебный  год,
скучно спорили по каждому пункту,  и †елЯбьев, тогда еще доцент и  секретарь
партийного  бюро факультета,  в сердцах даже  надерзил  заведующему кафедрой
профессору ‡аславскому, хотЯ, впрочем, все отлично понимали: как только план
утвердЯт, сначала  про  него  на несколько месЯцев  просто забудут,  а потом
приторможеннаЯ лаборантка ‹юсЯ потерЯет все до единого экземплЯры.
     ЌадЯ вошла в  комнату в тот самый момент, когда доцент †елЯбьев  хорошо
поставленным   лекторским  голосом   доказывал,  что  неумение   планировать
исследованиЯ  -  бич  советской науки.  ‚се оглЯнулись на застывшую в дверЯх
девушку,  одетую в тугие вельветовые  джинсы и  свободную кофточку, волосы у
нее были перехвачены обычной аптекарской резинкой, а  через  плечо болталась
замшеваЯ сумка  с какой-то  совершенно индейской бахромой.  „оцент  капризно
сморщил ухоженное личико и по-кошачьи махнул лапкой: мол, закройте, милочка,
дверь с той стороны...
     Ћднако   бравый  профессор  ‡аславский  неожиданно  вскочил  со  своего
председательского  места, галантно приблизилсЯ к девушке,  взЯл ее за руку и
вывел  на  середину  комнаты,  как  в  театре  выводЯт  на  авансцену  Якобы
засмущавшуюсЯ приму.
     "ќто  наша   новаЯ  аспирантка  Ќадежда  Ђлександровна   Џечерникова!"-
представил  он. "€звините...  џ очень долго ждала троллейбуса..."-  смущенно
проговорила ЌадЯ.
     Љафедральные старички тут же со знанием дела оглЯдели и оценили гостью.
Ћ стараЯ профессорско-преподаватель-скаЯ гвардиЯ! ‚  тридцатые - пЯтидесЯтые
они не  пропускали  мимо  ни  одной  смазливой  аспиранточки,  влюблЯлись  с
размахом  и  безоглЯдно,  щедро оставлЯЯ  бывшим  женам  квартиры  на  улице
ѓорького со всем  антикварным хламом,  уносЯ в новую жизнь только  маленькие
чемоданчики  с бельем  да свЯзочки  любимых книг.  ќто они, они воздвигли  в
столице первые кооперативные квартиры!  ’еперь  таких застройщиков давно уже
нет, так как профессорского жалованьЯ с трудом хватает и на одну семью...
     Џотом,  все  еще держа  новую аспирантку за руку,  профессор ‡аславский
сообщил,  что  писать  сиЯ отважнаЯ  девица  собираетсЯ о  Џетре Ђркадьевиче
‘толыпине. Љафедральные старички с пониманием переглЯнулись: в молодости они
тоже  мечтали стать честными летописцами  эпохи, но  хотелось бы знать,  что
понаписал бы тот же Ќестор, когда  б у него за спиной дежурил сержант ЌЉ‚„ с
наганом.  Ђ доцент †елЯбьев покачал головой  и  с нежной грустью поглЯдел на
симпатичную  дурочку,  котораЯ  наивно полагает, что  историки  пишут чепуху
исключительно по причине незнаниЯ истории...

     Ќаконец профессор ‡аславский усадил  Ќадю рЯдом с —истЯковым, по-мужски
подмигнул ‚алере и предложил продолжить обсуждение плана.  ЌадЯ  достала  из
сумки новенькую общую тетрадь, с  треском  раскрыла ее  и ровным учительским
почерком вывела: "‡аседание кафедры", подчеркнула написанное двумЯ линиЯми и
поставила знак вопроса, а потом, подумав  немного, обвела  все это узорчатой
рамочкой.
     ’ем временем  профессор ‡аславский, распушив хвост,  начал рассказывать
про то, как  некогда ездил во  ‚ладимир к  знаменитому  монархисту ульгину.
"Ќеужели  умный  человек  может быть монархистом?!"  -  перебил  заведующего
кафедрой  доцент  †елЯбьев.  "Џочему бы  нет, если умный человек может  быть
сталинистом!" - покосившись на Ќадю, парировал ‡аславский, в свое времЯ чуть
было не загремевший по делу космополитов и низкопоклонников.
     Ќо  —истЯков  не вслушивалсЯ  в  завЯзавшийсЯ  спор,  он, рискуЯ нажить
косоглазие, старалсЯ получше разглЯдеть новую аспирантку: у нее было смуглое
лицо, нос с горбинкой и  страннаЯ манера  прикусывать нижнюю губу  длЯ того,
чтобы скрыть ненужную улыбку.
     ЌадЯ  тем  временем  изобразила  на  страничке  запутанный  лабиринт со
множеством   коридоров  и  одним-единственным  выходом.  —истЯков  настолько
увлексЯ этим рисунком, что забылсЯ  и совсем  уж  неприлично уставилсЯ  в ее
тетрадь.  "‚ас как зовут?" - спросила она и повернула тетрадь так, чтобы ему
удобнее  было  разглЯдеть рисунок. "‚алерий  Џавлович..."- ответил —истЯков,
уже  отравленный академическими церемониЯми. ЌадЯ почтительно  посмотрела на
него,  прикусила  губу  и   объЯснила:   "ќто   тест.  Ќужно   выбратьсЯ  из
лабиринта..." "‡ачем?"- тупеЯ от непонЯтного волнениЯ,  спросил  он. "Ђ это,
‚алерий Џавлович, Я вам потом объЯсню..."
     —истЯков  немного   подумал   и  твердо  проложил  авторучкой   путь  к
единственному  выходу,  только возле  одной  развилки  он малость  замЯлсЯ и
двинулсЯ, ожидаЯ подвоха, не короткой дорогой,  а  наоборот - самой длинной.
"Њ-да,-  нахмурилась ЌадЯ,  что-то  прикидываЯ.-  ‡начит, так:  вас, ‚алерий
Џавлович,  ждет блестЯщаЯ  научнаЯ карьера, но  в личной  жизни,  боюсь,  не
повезет". "Ђ если бы Я пошел другим путем?"  - заволновалсЯ —истЯков. "Ќу-у,
тогда  бы  у вас была роскошнаЯ личнаЯ жизнь и  большие трудности в науке! -
сообщила ЌадЯ и добавила: - Ќо первое слово дороже второго!.."
     “слыхав  это  трогательное детское присловье,  он, наконец,  решилсЯ  и
посмотрел ей прЯмо в глаза - большие, светло-карие и абсолютно несерьезные.
     "...Ђ вы знаете, что говорил  мне ульгин на прощанье? - вдруг возвысил
голос  профессор ‡аславский и  ревниво обратилсЯ  к новой аспирантке:  - ‚ы,
голубушка  Ќадежда Ђлександровна,  тоже  послушайте! Ћн сказал  мне, что  во
избежание  будущих   смутных   времен  нужно  в   ‘‘‘ђ  ввести  наследование
политической  власти.  „инастию!.." "Њифологическое мышление!"  - усмехнулсЯ
†елЯбьев.   "Њышление!"   -  со   значением  ответил  профессор  ‡аславский.
"Њышление...- вполголоса согласилсЯ доцент.- Њышление старого склеротика..."
Џоскольку   направленность   этих   слов,   как   выражаютсЯ  ученые,   была
амбивалентна, всЯ кафедра тревожно замерла, ожидаЯ взрыва...
     "Ђпофегей!" - наклонившись  к —истЯкову, доверительно прошептала  ЌадЯ.
"—то?"  - не  понЯл  ‚алера.  "џ  говорю,  у  вас здесь  всегда так?" "Џочти
всегда..." "Џолный апофе- гей!"
     ’омительное  беспокойство,  поселившеесЯ  в  душе после  того памЯтного
заседаниЯ,  —истЯков,   полагавший   себЯ   достаточно   опытным   мужчиной,
квалифицировал как легкое влечение к новой хорошенькой аспирантке.  ќто была
ошибка: он жестоко влюбилсЯ.
     Џотом почти полгода они  встречались на  лекциЯх, заседаниЯх кафедры, в
институтской  столовой,  которую  называли   "тошниловкой",  в  €сторической
библиотеке...  ‚ходЯ  в  большой  читальный  зал  ь  1,  ‚алера  почти сразу
отыскивал  среди  десЯтков склонившихсЯ  над книгами  голов  ее  перетЯнутый
аптечной резинкой хвостик, усаживалсЯ поближе, как бы невзначай встречалсЯ с
ней глазами, потом они вместе шли в буфет или курилку и разговаривали  - обо
всем: о полном  маразме  профессорско-преподавательского  состава,  о  Явных
переменах в интимной жизни студентов  (на последней лекции  они сидели не  в
той  комбинации, как  прежде), о  стрельбе  по-македонски,  об  уморительной
оговорке, которой  порадовал общественность на  недавнем  пленуме  державный
бровеносец... ЌадЯ  ко всему  на  свете,  включаЯ собственные  неприЯтности,
относилась иронически. "Ќадо быть большим пакостником,- говорила она, имеЯ в
виду Ѓога,- чтобы  в конце до слез забавной  жизни поставить такую несмешную
штуку, как смерть... Ђ может быть, это тоже юмор, только черный?!"

     Ђспирантам  второго  года  обучениЯ  родина  иногда  доверЯла   ведение
семинарских   занЯтий.  Ћднажды,   когда  —истЯков,  изнемогаЯ   от  чувства
собственной значимости,  выЯснЯл,  что  же  осталось  от  лекций  в  головах
студентов третьего  курса,  доцент  †елЯбьев  зачем-то  привел  в  аудиторию
нескольких аспирантов и среди  них - Ќадю. Џотом,  в "исторической" курилке,
она  как  бы  между  прочим сообщила, что,  по  ее  наблюдениЯм,  на ‚алериЯ
Џавловича "запала" студентка Љутепова, дочка крупного партийного босса. ЌадЯ
настоЯтельно  советовала воспользоватьсЯ  ситуацией  и  прорватьсЯ поближе к
кормушке, которую в 17-м отнЯли у помещиков и  капиталистов, но потом как-то
забыли передать рабочим и крестьЯнам.
     ‘  грустью  и бессилием  наблюдал  —истЯков, как его отношениЯ с  Ќадей
приобретают оттенок необратимого товарищества.
     ‚ те баснословные года во дни торжеств народных на кафедре устраивались
праздничные  посиделки:  сдвигались  столы,  из  шкапа  извлекалась  зеленаЯ
скатерть,  та  самаЯ,  что использовалась и  во  времЯ  защит.  Љафедральные
мужчины  доставали  из портфелей  водочку  и  коньЯчок,  женщины -  пирожки,
огурчики,  банки  с  салатами  собственного  приготовлениЯ.  ‚о  главе стола
садилсЯ  профессор  ‡аславский, он и провозглашал первый  тост  за советскую
историческую  науку  и ее подвижников - надо  понимать, всех присутствующих.
Џравда, в конце гулЯньЯ, неизменно набравшись, он впадал в черную меланхолию
и бормотал, что нет  у нас  никакой исторической науки - одна лишь лакейскаЯ
мифологиЯ.  ќта фраза ЯвлЯлась общеизвестным сигналом - и  самый молоденький
аспирант  мчалсЯ  ловить  такси,  потом   происходил   торжественный   вынос
профессорского  тела  и  бережнаЯ  укладка оного в  автомобиль. Ђ  посиделки
продолжались до  тех  пор,  пока не вваливалсЯ  комендант зданиЯ,  отставной
подполковник, и заЯвлЯл, что  пора, дескать, и честь знать, что даже кафедра
научного коммунизма уже по домам разошлась; ему наливали стакан, он выпивал,
давал  еще  полчаса  на  "помывку посуды  и приборку помещениЯ", после  чего
грозилсЯ опечатать кафедру со всеми ее сотрудниками.
     ’огда, в апреле,  все произошло  по этой, раз и навсегда  укоренившейсЯ
традиции.  ‘начала  коллектив  кафедры,  дружно  вышедший на  субботник, жег
прошлогоднюю  листву  и  разбирал  завалы  мусора, оставленные  строителЯми,
которые  осенью  всего-навсего  подкрасили  фасад флигелЯ,  где располагалсЯ
исторический факультет. Џотом поЯвилась  зеленаЯ скатерть-  самопьЯнка,  как
называла ее ЌадЯ, и  профессор ‡аславский  поднЯл первый тост... Џосле того,
как комендант пообещал  опечатать помещение и еще почему-то вызвать милицию,
доцент †елЯбьев предложил Џечерниковой  и —истЯкову поехать к  нему в гости,
"на холостЯцкое пепелище..." и продолжить праздник!
     „оцент поймал частника, по пути  они  заскочили  в  детский  сад,  там,
оказываетсЯ, тоже был субботник, и прихватили с  собой юную воспитательницу.
‚  недавнем прошлом супругой  †елЯбьева  состоЯла самаЯ молодаЯ в республике
докторша  наук,  ушедшаЯ  от  него  к  члену-  корреспонденту,  выступавшему
оппонентом на ее защите. ‘ тех  пор, по мнению Ќади, доцент получил какой-то
чисто фрейдистский  комплекс и теперь мог общатьсЯ исключительно с женщинами
элементарных  профессий.  ‚оспитательница,  ее  имЯ  —истЯков  давно  забыл,
смотрела своему ученому  другу в рот и громко прыскала в ответ на каждую его
шуточку или даже обычно сказанное слово.
     ’рехкомнатное "холостЯцкое пепелище" располагалось в большом сером доме
на  проспекте  Њира.  ‚алера,  до  окончаниЯ  школы  теснившийсЯ   вместе  с
родителЯми и сестрой в пЯтнадцатиметровой комнате заводского общежитиЯ, где,
дабы поутру  попасть в уборную,  нужно было потоптатьсЯ в очереди, потом два
года  живший  в казарме,  затем пЯть  лет  занимавший койку в четырехместном
номере  студенческой общаги,  а теперь вот сибаритствовавший  в аспирантском
общежитии, имеЯ под боком всего одного  соседа, попадаЯ на такую необъЯтную,
по его  представлениЯм,  жилплощадь, начинал  мучитьсЯ страшной  завистью  и
самой настоЯщей классовой неприЯзнью.
     †елЯбьев  происходил  из потомственной профессорской  семьи; в комнатах
стоЯла хорошаЯ  краснаЯ  мебель с завитушками,  на стенах висели  картины  в
золоченых  багетах  и  старинные фотографии в  деревЯнных  рамочках,  а  над
бескрайней гостиной нависала огромнаЯ люстра,  хрустальнаЯ, почти  такаЯ же,
как и в актовом зале их родного педагогического института, где  до революции
располагалсЯ пансион благородных девиц.
     "ќто  - Њурильо! - кивнул †елЯбьев  на  одну  из  картин,  изображавшую
мадонну с  озорничающим  богочеловеком.-  Ђ это  -  мой  дед,  приват-доцент
Њосковского  университета"."Љакого?  -  съЯзвила ЌадЯ.-  ‚  Њоскве  было два
университета..."  "€мени  Џатриса ‹умумбы,-  меланхолично  пошутил доцент  и
по-кошачьи  махнул  ручкой.  Џотом  он  открыл бар, внутри  которого  тут же
зажглась лампочка и заиграла музыка.- ђасширим сосуды и сдвинем их разом!"
     Ѓолтали о  кафедральных делах,  травили  анекдоты,  †елЯбьев  рассказал
смешную историю о том, как во времЯ защиты его бывшей жены комендант  привел
в актовый зал команду тараканоотравителей в белых халатах, марлевых повЯзках
и   с   опрыскивателЯми  в   руках.  Љто-то  что-то  перепутал.   ‘лабенькаЯ
воспитательница  внимательно   слушала,   хихикала  и  безуспешно  старалась
подцепить с тарелки скользкий маринованный гриб, после очередной неудачи она
удивленно подносила к глазам и недоверчиво рассматривала вилку.
     Џотом доцент, писавший докторскую о гражданской войне  на “краине, ни с
того ни  с сего сообщил,  что, по его  глубокому  убеждению, Ќестор €ванович
Њахно  напрасно  повернул   тачанки  против  ‘оветской  власти,  осерчав  на
нехорошее отношение  комиссаров  к крестьЯнам. …сли б не  этот  глупый  шаг,
батька  так и осталсЯ бы легендарным героем,  вроде —апаЯ, кавалером  ордена
Љрасного ‡намени, а ѓулЯй Џоле  вполне могло называтьсЯ сегоднЯ  Њахновском.
"Ђ  тамошние  дети,- подхватила ЌадЯ,- вступаЯ в пионеры,  клЯлись  бы: "Њы,
юные махновцы..."

     ЋтсмеЯвшись, †елЯбьев посерьезнел и сообщил, что все это, конечно, так,
но времЯ длЯ подобной информации еще не пришло и вообще народное сознание не
сможет переварить всей  правды о гражданской войне.  "‚о-первых,-  без  тени
улыбки  возразила  ЌадЯ,-  народное сознание  - не желудок,  а во-вторых, не
нужно  делать из народа дебила, который не в состоЯнии осмыслить то, что сам
же  и пережил!" „оцент  в ответ  только покачал головой  и выразил серьезные
опасениЯ  по  поводу  научных  перспектив аспирантки Џечерниковой.  Џотом  с
галантностью потомственного интеллигента он  предложил  совершенно одуревшей
от алкоголЯ и светского обхождениЯ воспитательнице пройти в другую комнату и
взглЯнуть  на   уникальное  издание  ќнгельса  с   восхитительными  бранными
пометками кнЯзЯ Љропоткина. Ћни удалились в библиотеку.
     ЌадЯ, прикусив губу,  разглЯдывала фамильный серебрЯный  нож с ручкой в
виде русалки, а —истЯков, потеЯ от вожделениЯ и смущениЯ, вдруг  придвинулсЯ
к ней и  неловко обнЯл  за плечи. "Њне не холодно",- спокойно ответила  она,
удивленно  глЯнула  на  ‚алеру  и  высвободилась.  Ћни  посидели  молча.   ‚
библиотеке что-то тЯжко упало на пол.  "Џолный апофегей!" -  вздохнула ЌадЯ.
"—то?" "ќто Я сама придумала,- объЯснила она.- ѓибрид "апофеоза" и "апогеЯ".
ЏолучаетсЯ:  а-по-фе-гей..."  "Ќу  и  что этот гибрид  означает?" -  спросил
—истЯков, непоправимо тупевший в присутствии Џечерниковой. "Ќичего. Џросто -
апофегей..." "Њеждометие, что ли?"- назло себе же настаивал ‚алера. "„о чего
же доводит людей кандидатский  минимум!" -  вздохнула  ЌадЯ и пригорюнилась.
—истЯков  почувствовал, как  по  всему  телу  разливаетсЯ  сладкаЯ  обида. ‚
соседней комнате разбили что-то стеклЯнное.
     "’ы думаешь, Я не умею врать?! - вдруг горЯчо заговорила  ЌадЯ.-  “мею!
‡наешь, как  роскошно Я врала  в детстве? ЊенЯ почти никогда не наказывали -
всегда  отвиралась.  Ћднажды Я  была на  дне  рождениЯ  у подружки  и сперла
американскую куклу,  такую  потрЯсающую блондинку, с грудью, попкой - не то,
что эти наши  пластмассовые  гермафродиты. Ђ когда  менЯ застукали, Я  снова
отовралась:  сказала, будто  бы  кукла сама  напросилась ко мне  в  гости...
’еперь-то Я  понимаю, родители боролись за  сохранение  семьи  и Я  была  их
знаменем в этой борьбе. Ђ как выпорешь знамЯ? Ќо ведь так вели себЯ родители
по  отношению ко мне,  глупой  соплЯчке.  Ђ  когда  то же самое делаетсЯ  по
отношению  к  взрослым,  серьезным  людЯм!  ’ы  что-нибудь  понимаешь?"  "Ќе
понимаю",--  сказал  —истЯков  и  положил на  ее колено  свою  ладонь.  ЌадЯ
терпеливо снЯла неугомонную руку, определила ее на собственное  чистЯковское
колено,  потом,  покосившись  на  дверь,  из-за  которой  доносились  теперь
голубиные  стоны, сообщила,  что  у  ‚алериЯ  Џавловича  нездоровое  чувство
коллективизма.
     ‚ернулись  сладострастники.  ‚оспитательница   озиралась   расширенными
глазами  и неверными  движениЯми  поправлЯла растрепавшуюсЯ  прическу,  а  у
†елЯбьева был вид человека, очередной раз проигравшего в лотерею.
     ѓлубокой  ночью ‚алера  провожал Ќадю домой. ли  пешком  по  проспекту
Њира. Ќочные светофоры мигали желтыми огнЯми, и, казалось, они  передают  по
цепочке  некое  спешное  донесение,  может   быть,  о  том,  как  аспирантка
Џечерникова поставила на место неизвестно что  себе  вообразившего аспиранта
—истЯкова.
     Џо  дороге ЌадЯ  рассказывала, что живет в  ‘виблово,  в  однокомнатной
"хрущобе", вместе с мамульком (почему-то именно так она называла свою мать).
Ћтец, нынче директор  здоровенного  Ќ€€, ушел  от них очень  давно,  мамулек
многие лета изображала из себЯ эдакую свибловскую ‘ольвейг, но теперь у нее,
наконец-то,  началсЯ  ренессанс личной жизни, кватроченто...  ‚  этой  свЯзи
планы у Ќади такие:  выдать мамулька  замуж за образовавшегосЯ поклонника, а
уж потом  и самой  заарканить  какого-нибудь потомственного  доцента,  вроде
†елЯбьева, и обеспечить  себе человеческую жизнь в этом  идиотском обществе,
которое рождено, чтоб Љафку сделать былью; подарить мужу наследника, а затем
уже занЯтьсЯ настоЯщей личной жизнью - изменЯть с каждым стройным, загорелым
мужиком, катающимсЯ на горных лыжах или,  на худой конец, играющим в большой
теннис...
     —истЯков слушал Ќадину болтовню и чувствовал в сердце холодную оторопь.
Ћн-то, за свои двадцать семь лет знавший девиц  и жен без  числа,  прекрасно
понимал: весь  этот  легкомысленный попутный  щебет  -  на самом деле вполне
серьезное признание в дружбе и одновременно объЯснение в нелюбви.
     ‚  сентЯбре,  как  обычно,  поехали  "на картошку" в ђамен-ский  район,
студенты -  работать, аспиранты и молодые преподаватели - надзирать за ними.
†или в типовых  щелЯстых домиках,  построенных специально длЯ  сезонников  и
прозванных почему-то "бунгало". Љаждое утро, в восемь часов, после завтрака,
о котором можно было сказать только то, что он горЯчий, полтораста студентов
под  предводительством десЯтка бригадиров- аспирантов  плелись на  совхозное
поле, чтобы выковыривать из земли и сортировать "корнеплод морковь" - именно
так  значилось  в нарЯдах. —истЯкову поручили руководить ватагой грузчиков -
крепких парней-первокурсников, поступивших в институт сразу после армии. Ћни
разъезжали  по полю на полуторке и  втаскивали в кузов гигантские "авоськи",
набитые "корнеплодом морковь", вызывавшим почему-то у  греющихсЯ на солнышке
спозаранку пьЯных совхозных аборигенов исключительно фаллические ассоциации.
     Ђ вечером  собирались на ступеньках какого-нибудь "бунгало"  и пели под
гитару замечательные песни,  от которых наворачивались сладкие слезы и жизнь
обретала на мгновениЯ грустный и прекрасный смысл.
     —истЯков умел играть на  гитаре. „авным-давно, когда  ‚алера  училсЯ  в
школе,  к ним в класс заЯвилсЯ  мужичок с балалайкой.  Ћн  исполнил  русскую
народную песню "‘ветит месЯц, светит Ясный" и  призвал записыватьсЯ в кружок
струнных инструментов, организованный при  „оме  пионеров. ‚алера записалсЯ,
походил   на   занЯтиЯ   около   года   и   немного   выучилсЯ   играть   на
балалайке-секунде,  а когда  через  пару  лет началось  повальное  увлечение
гитарами,  успешно применил свои балалаечные знаниЯ к  шестиструнке. Џравда,
собственного инструмента  выцыганить у родителей так  и не удалось, но сосед
по  заводскому  общежитию   имел  бренькающее  изделие  Њытищинского  завода
щипковых инструментов, при помощи которого они разучивали и исполнЯли разные
песни:

     ‚ белом платье с по-Яс-ко-ом џ запомнил образ тво-ои...
     Џотом,  на  первом  курсе  педагогического  института,  ‚алера  посещал
театральное  отделение  факультета   общественных   профессий,   руководимое
каким-то   отовсюду   выгнанным,  но   очень   самолюбивым   деЯтелем.  ќтот
режиссер-расстрига  бесконечно ставил  "’рех  сестер" и  постоЯнно  грозилсЯ
сделать такой  спектакль, что "все  эти творческие  импотенты из  разных там
мхатов сдохнут от зависти". —истЯков должен был  играть ‘оленого, а ‘оленый,
в свою очередь,  должен  был поЯвлЯтьсЯ с гитарой,  напеваЯ жестокий романс.
‘оленого ‚алера так  и не сыграл, потому что режиссера погнали за освЯщенное
многовековой  традицией,  но не уважаемое  законом влечение к  юношам.  ‡ато
жестокие романсы петь выучилсЯ.
     ’ам, "на картошке", —истЯков не уступал одетым в штормовки, бородатым и
хрипатым  под  ‚ысоцкого  первокурсникам.  "‚алерпалыча  на сцену! - кричала
студентка  Љутепова.-  ‚алерпалыч,   миленький,-   "Џроходит   жизнь"!   Ќу,
пожалуйста!" —истЯков обреченно вздыхал, поднималсЯ  на  крылечко "бунгало",
брал гитару с еще теплым от чужих  рук  грифом,  пробовал  струны, хмурилсЯ,
качал  головой,  начинал  было  настраивать  инструмент,  а  потом  вдруг  -
несколько резких аккордов, и:
     Џроходит жизнь, проходит жизнь, Љак ветерок по полю ржи,  Џроходит Явь,
проходит сон, ‹юбовь  проходит, проходит все...  Ќо  Я  люблю.  џ  люблю.  џ
люблю...
     Ђ  длЯ аспирантки Џечерниковой, совершенно не отличавшейсЯ от студенток
в  своем  длинном,  почти до колен свитере  и модном, по-селЯнски повЯзанном
платке, ‚алера каждый божий вечер пел ее любимую вещь:

     Њолода еще девица Я была,  Ќаша армиЯ в  поход куда-то шла, ‚ечерело. џ
стоЯла у ворот - Ђ по улице все конница идет...
     "ЏотрЯсающаЯ  точность  деталей!  -  совершенно серьезно,  без  обычной
иронии восхищалась ЌадЯ.- ЋгромнаЯ русскаЯ армиЯ, растЯнувшись, ползет через
маленький уездный городишко. ‚ечер, а еще не кончилсЯ  даже конный авангард!
ђоскошно, правда?"
     ‚  черном  холодном небе  плыла луна,  воздух пах  ошеломлЯющей осенней
прелью, и —истЯков пел,  чувствуЯ, как на глаза наворачиваютсЯ слезы, а душа
томитсЯ предчувствием единой длЯ всех людей счастливой и безысходной доли:
     ‚от недавно - Я вдовой  уже была, —етырех уж дочек замуж отдала - Љ нам
заехал  на  квартиру  генерал,  ‚есь  простреленный, так  жалобно  стонал...
"—етырех уж  девок  замуж отдала!  ЉакаЯ потрЯсающаЯ  точность  деталей!.."-
передразнивала ехиднаЯ студентка Љутепова.
     ‚   одиннадцать   вечера  студентов  гнали  спать,   они,  естественно,
ерепенились,  заЯвлЯли,  что, будучи взрослыми, дееспособными  людьми,  сами
могут решать, когда им ложитьсЯ спать, с кем и  ложитьсЯ ли вообще, что дома
они именно так и поступают. €м, разумеетсЯ, отвечали, что  они не дома,  что
из-за их ослиного упрЯмства и ребЯчества страдает производительность  труда,
не высыпаютсЯ бригадиры и что за нарушение производственной дисциплины можно
запросто вылететь из вуза, куда они только-только с таким трудом поступили.

     Џотом нужно  было с фонарЯми досматривать "бунгало", высвечивать каждую
кровать,  чтобы в девичьих помещениЯх не было парней,- и наоборот. ‘тудентка
Љутепова, целомудренно  закрывшись одеЯлом  до подбородка, во времЯ  каждого
такого  обхода плаксиво объЯвлЯла, будто  дома не засыпает вообще, пока папа
не поцелует ее в лобик, и требовала, чтобы именно ‚алерпалыч был ей "заместо
отца родного". Џод  общий хохот —истЯков целовал ее в пахнущий пудрой лоб, и
она тут же прикидывалась спЯщей.
     “ложив  студентов,  аспиранты  и  преподаватели  собирались  в  штабном
"бунгало", пили чай и вино,  валЯли дурака, хохотали, а то вдруг начинали до
хрипоты  спорить  о  том, например, что означает фраза  —аадаева  "‘оциализм
победит не потому,  что  он  прав, а потому, что не правы его враги". €ли же
разговор   уходил   в   совершенно   другую  сторону,  и   аспирант  кафедры
фольклористики,  "сокамерник"  —истЯкова   по   общежитию,  ћра   €ванушкин,
старательно  акаЯ  или  окаЯ,  рассказывал  срамные сказки  Ђфанасьева,  пел
остросексуальные частушки  и однажды уморил  общественность, сообщив исконно
народную классификацию достоинств мужского имущества: "щекотун" - "запридух"
- "подсердечник" - "убивец". ‘ тех  пор €ванушкина так и прозвали  - “бивец.
Ћн  тогда  канал  под  пейзанина   и  показательно  презирал  всех,  имеющих
московскую  прописку. "‚ам-то,  столичным,-  причитал  “бивец полудурашливо-
полусерьезно,- все  само  в  рот  лезет.  ЋпЯть-таки  –ЏЉиЋ  имени ѓорького,
гастроном имени …лисеева, метро имени Љагановича... Ђ попробуйте-ка  в школу
за  десЯть  верст по первопутку побегать... ‚ страну знаний! ‚олки:  у-у-у!"
‚алера, ходивший в школу через дорогу, в самом деле начинал себЯ чувствовать
зажравшимсЯ  барчуком  или,  как выражаютсЯ в  армии,  человеком  Њосковской
области, сокращенно - —ЊЋ.
     ’олько   потом,   через   год-два,    совсем    случайно,    подмахиваЯ
характеристику,  он узнал: жил “бивец в приличном районном  центре, родитель
его работал ни много ни мало директором крупного мЯсо-молочного комплекса, а
мать начальствовала во „ворце культуры. ќлита, правда, уезднаЯ...
     ‘пать  расходились  обычно часа  в два-три, а  в семь  уже  вскакивали,
умывались  ледЯной водой  и,  вибрируЯ  от  утреннего  холода,  расталкивали
невменЯемо-сонных студентов,  которые  втихарЯ тоже колобродили всю ночь.  €
ведь ничего:  завтракали и, как выражалась ЌадЯ, бодренько отходили  в полЯ,
трудились,  а  вечером  все начиналось сначала.  Ђ теперь вот поспишь вместо
положенных восьми часов, скажем, шесть,  и целый  день  скрипишь так, словно
тебЯ палками отвалтузили.
     Ќа   правах  сокафедренника  каждую  ночь  —истЯков  провожал  Ќадю  до
"бунгало", раскланивалсЯ и с протокольной учтивостью пожимал на  прощанье ее
прохладную руку.
     Њысль  о  том,  что  она  снова   может  одним   недоуменным  движением
освободитьсЯ от  его вахлацких объЯтий, заранее вгонЯла  ‚алеру  в  краску и
парализовывала все желаниЯ. Ќаде  в ту пору нравилось изображать увиденную в
каком-то идиотском  фильме  молодую революционную  женщину,  до беспамЯтства
влюбленную в  слово "товарищ".  "„о  свиданиЯ,  товарищ! -  говорила она  на
прощание   понурому  —истЯкову.-   ’оварищ,  выше  голову!  ‘коро  восстанет
пролетариат ѓермании, товарищ!.." ќтим все и заканчивалось.
     Ћднажды, кажетсЯ, за неделю до окончаниЯ сельхозработ, в поле случилось
—Џ - внезапно кончилась  тара,  те самые гигантские "авоськи", только теперь
длЯ   "кочанной  культуры  капуста".   Њатериально  ответственный  начальник
совхозного склада  запил, жена  выгнала его  из дому, и  он исчез  вместе со
свЯзкой  ключей  от сараЯ,  где  хранилась  тара.  ђабота  встала,  студенты
разбрелись  кто куда,  и тогда —истЯкова отправили  ходоком  к начальству  в
центральную усадьбу,  поручив заодно  купить аспирину и еще чего-нибудь  длЯ
простудившейсЯ Ќаденьки Џечерниковой.
     ‚алера на попутке  добралсЯ до  дирекции,  устроил  там бурю,  пообещал
поснимать с  должностей  и все  спрашивал,  где у  них  тут  телефон,  чтобы
позвонить в обком партии, хотЯ,  честно  говорЯ, в  те времена имел  смутное
представление о том,  что это  такое, если не считать  Ќадиного выраженьица:
"Ћбком звонит в колокол".  ‚стревоженные буйным аспирантом, всуе упоминающим
свЯщенную  аббревиатуру,  совхозные  начальники  стали  названивать  в  свое
неблагополучное подразделение,  поднЯли  всех  на  ноги -  и  кладовщик  был
найден:  он  спал  в  том самом  сарае на тех  самых  "авоськах" за дверьми,
зап