на две сигареты.  ђебЯта молча
кивали и запоминали заданиЯ и просьбы ’ерехова.
     - Ђ  насчет  трелевочного  …рмаков  посылал,   -  вспомнил  Љрылатый  с
бетономешалки. - Њы еще гонца отправим.
     - Ћтправьте, - сказал ’ерехов.
     Ћн подошел к берегу,  к черной лодке, а рЯбой хозЯин ее стоЯл тут же, и
’ерехов улыбнулсЯ вдруг ему и сказал совсем нерешительно, даже заискивающе:
     - Џоедем, что ли?
     - Људа? - спросил мужик.
     - Њост поглЯдеть и на остров.
     - Ќе  поеду!   -   взвилсЯ  вдруг  мужик.  -  Ќикуда  не  поеду.  Џоищи
сумасшедших.
     - ‘трусил, что ли? - тихо сказал ’ерехов.
     - Ђ пошел ты! - заорал мужик. - ЏЯтнадцать рублей, хочешь?
     - Ќи шиша не получишь, - сказал ’ерехов и шагнул к лодке.
     Њужик сначала не понЯл его движений,  а  когда ’ерехов забралсЯ ловко и
мгновенно в  лодку,  он вцепилсЯ в ее борт и стоЯл так,  Якорем,  и ’ерехова
бранил  и  милицию  вспоминал  через  слово.   ’ерехов  потерЯл  равновесие,
свалилсЯ,  а потом привстал на колени,  покачивалсЯ в лодке, которую трепала
‘ейба,  и смотрел в желтые ненавидЯщие глаза мужика. "Љержак чертов, - думал
’ерехов,  - жадюга..." ‚есло нашли руки ’ерехова, и, выхватив весло, ’ерехов
закричал:
     - Ђ ну отвали, а то свистну промеж ушей!
     - ‚ылазь,  сволочь, - хрипел сосновский, - бей менЯ, не отпущу, сначала
свое добро наживите... ‚ылазь!
     €  ’ерехов,  несмотрЯ на свою Ярость,  так Я  застыл с поднЯтым веслом,
видел в  желтых усталых глазах и злость,  и какую-то извечную тоску,  словно
уводили у  рЯбого крестьЯнина последнюю скотину и  он был готов броситьсЯ со
стоном в ноги обидчику, хотЯ и знал, это без толку. Ќо делать было нечего, и
’ерехов заорал, срываЯ голос, и самому ему было противно слышать себЯ:
     - “ходи, говорю, а то...
     ’ерехов махнул веслом,  делаЯ вид, что хочет ударить мужика, и надеЯсь,
что, когда весло опуститсЯ, мужик от испуга отпрЯнет и уберет руки, но весло
было уже у  самого лица мужика,  а  он все стоЯл,  гордый и  готовый принЯть
смерть,  лодку не  отпускал.  ‘  трудом ’ерехов удержал весло,  с  трудом со
своими мышцами управилсЯ,  и  хотЯ он  не ударил мужика,  все же толкнул его
веслом,  не больно,  но резко,  и мужик, ахнув, вскинул к лицу руки, - может
быть,  ему показалось,  что этот свирепый медвежистый парень стукнул его,  -
сделал два  кривых коротких шага  назад и,  пошатнувшись,  осел  на  измЯтую
мокрую траву у самой воды. ’ерехов, перегнувшись, вжал весло в резиновое дно
‘ейбы  и,   крЯкнув,  оттолкнулсЯ,  быстро  и  судорожно,  как  вор-новичок,
выскочивший из выпотрошенной им квартиры,  и  пустил отвоеванное суденышко в
плавание.  Ћн греб сначала спиной к реке и все не уплывал и видел, как сидел
сосновский на земле, закрыв лицо здоровенными ладонЯми.
     ’ерехов наконец повернулсЯ лицом  к  реке  и  мосту.  Ќо  и  теперь  не
проходило чувство, что он совершил какую-то гадость и ее не забудешь, словно
он  на  самом деле угнал у  мужика конЯ-кормильца или шашкой на лету рубанул
его и он за тереховской спиной корчилсЯ сейчас с разрубленным черепом.  ‹ицо
мужика показалось ’ерехову неожиданно знакомым, может, и вправду приходилось
с  ним  сталкиватьсЯ раньше,  впрочем,  какое это имело значение.  "‚от ведь
черт,  -  думал ’ерехов,  - вот ведь сквалыга, может, и лодка-то пригодилась
впервые за  двадцать лет..."  Ќо  как бы он ни называл мужика,  он все времЯ
видел желтые глаза его,  усталые и тоскливые,  и то, как он оседал на землю,
закрыв лицо ладонЯми, и ’ерехову было стыдно.
     €   все  же  ‘ейба  вскоре  заставила  ’ерехова  забыть  о   неприЯтных
мгновениЯх:  теперь ’ерехов жалел,  что оказалсЯ в лодке один, понЯл, какими
крепкими и  сноровистыми были  мускулы  мужика,  надо  было  не  спешить,  а
прихватить в помощники кого-нибудь из шоферов.  Ќо мало ли чего надо было, а
вот теперь он сидел в лодке один и греб к мосту.
     "Ђх ты,  ‘ейбушка, ах ты, милаЯ", - говорил про себЯ ’ерехов при каждом
гребке,  говорил  ласково,  словно  ему  было  приЯтно  иметь  дело  с  этой
сумасшедшей рекой,  и  гребки у  него выходили удалые и ритмичные.  Ќо весла
тЯжелели,  и ’ерехов уже злилсЯ и приговаривал громко: "Ђх ты, ‘ейба, ах ты,
дура..."  Ќо  ни усталость,  ни ветер,  ни грустный дождь уже не могли сбить
возбуждениЯ ’ерехова.
     Џотом он уже не выговаривал ‘ейбе,  а пел про себЯ, скорее даже не пел,
а  бормотал незамысловатые строки,  подсказанные нынче  ђудиком:  "‘покойной
ночи,  спокойной ночи,  до полуночи, а с полуночи..." ‚сегда, когда ему было
трудно,  было трудно его  рукам и  телу,  он  вспоминал какой-нибудь куплет,
помогающий движениЯм, вот и тут ’ерехов бормотал глупые детские строчки, все
более лихо и отчаЯнно, и слова уже не казались ему глупыми, напротив, каждый
раз он видел в них новый и новый смысл,  каждый раз по-иному бормотал их,  и
сейбинские брызги,  бившие ’ерехову в лицо,  не мешали ему.  € ему казалось,
что ‘ейба слышит его слова и понимает их.
     ‘ейба гнала лодку,  подталкивала ее  рыжей своей грудью,  помогаЯ,  она
давала только одну тропинку, а ’ерехову надо было пробиватьсЯ вбок, к мосту,
и ‘ейбе это не нравилось,  вот она и выламывалась. Ђ ’ерехову хотелось сразу
же выбитьсЯ на середину ‘ейбы,  и  он билсЯ с ней с удовольствием,  и,  даже
когда  руки  его  стали деревЯнными,  ’ерехов не  испугалсЯ,  он  дал  рукам
отдохнуть,  расслабил их и потом заработал снова, показываЯ ‘ейбе, что сил у
него хватит надолго.
     "‘покойной ночи,  спокойной ночи..."  -  все  бормотал  ’ерехов  и  все
кланЯлсЯ и кланЯлсЯ ‘ейбе,  как заводнаЯ игрушка, и, когда увидел, что лодка
оказалась на  самой стремнине и  прЯмо перед ней  метрах в  ста  средний рЯж
моста,  он прикрикнул довольно,  отпустил весла и  позволил себе разлечьсЯ в
лодке и  ноги даже положил на  нос.  Њост надвигалсЯ быстро,  а  ’ерехов все
лежал,  показываЯ полное  пренебрежение к  ‘ейбе  и  летЯщим  ему  навстречу
тЯжеленным бревнам рЯжа,  готовым разнести лодку в  щепу.  Ќо когда до моста
осталось метров пЯть,  ’ерехов приподнЯлсЯ ловко и  встал тут  же  в  полный
рост,  плыл так секунды,  стоЯл пошатываЯсь, а потом вцепилсЯ в бревна моста
и,  упершись в  них,  остановил ногами лодку.  Ћн оглЯделсЯ,  стЯнул толстый
кожаный ремень с  брюк и  аккуратно,  не спеша привЯзал им лодку к  костылю,
вбитому в  одно из  бревен.  ЏодтЯнувшись,  он влез на мост и,  сунув руки в
карманы, стал по нему прогуливатьсЯ.
     ’ерехову стало вдруг смешно. ‚округ летела бешенаЯ рыжаЯ река, тащила с
собой пену, смЯтые цветы, сваленные ветром деревьЯ, сбитые размокшие гнезда,
летела к  …нисею,  сама  прикинувшаЯсЯ на  день …нисеем,  и  берега ее  были
далеко-далеко,  а  он  разгуливал по  самому ее  стрежню,  шагал  по  мокрой
деревЯнной горбине моста, по мокрой спине "Ќаутилуса", вылезшего подышать, и
‘ейба с ним ничего не могла поделать,  только примиритьсЯ ей оставалось, что
парень в черном ватнике разгуливает в ее владениЯх и смотрит на нее свысока.
"ќй ты, ‘ейба!" - закричал ’ерехов и засмеЯлсЯ.
     Џотом  он  долго  ходил  по  деревЯнному настилу  и  осматривал  каждое
бревнышко, ложилсЯ около рЯжей и разглЯдывал, как ‘ейба бьет в спину каждому
из них и не наделала ли она плохого. Џосле этого он прошел на другую сторону
моста и тут начал обследовать. ‚се вроде было в порЯдке, и ’ерехов посчитал,
что он может спокойным отправлЯтьсЯ на остров.  "‚ порЯдке,  - проворчал про
себЯ ’ерехов, - это если сверху глЯдеть, а если снизу..." ‘низу, наверное, и
водЯной ничего не увидел бы в  сегоднЯшней бурой воде.  €  все же ’ерехов не
слезал в лодку,  а все ходил по мосту,  поглЯдываЯ на воду,  и потом сказал:
"ќх черт!" -  и неловко сел на бревна, ноги свесив в ‘ейбу. ’ак он посидел с
минуту,  болтал ногами,  и  брызги летели от них,  а  ’ерехов снова принЯлсЯ
напевать  "‘покойной  ночи,   спокойной  ночи",   понимал,   что  оттЯгивает
мгновение,  на  которое решилсЯ,  и  все же наконец ухнул с  ругательством в
летЯщую воду.  "“х,  горЯчо!" - стонал ’ерехов, а сам уже стоЯл, схватившись
левой рукой за шлЯпку костылЯ, и вода была ему до плеч, а правой он ощупывал
одно за другим скользкие бревна. ‘начала он думал, что привыкнет к леденЯщей
воде,  но  не  привыкал,  она  все  обжигала его,  и  тогда он  решил просто
вытерпеть и,  подтЯгиваЯсь руками за  бревна настила,  раскачиваемый ‘ейбой,
добралсЯ до соседнего рЯжа,  рассчитываЯ осмотреть все пЯть.  €  тут,  когда
’ерехов снова правой рукой выискивал раны  моста,  он  почувствовал,  как  в
пальцы ему ткнулось что-то твердое и острое. ‘удорожно, будто поймал он рыбу
и  боЯлсЯ,  как бы  не выпрыгнула она из сжатых его пальцев,  дернул ’ерехов
руку из воды и  на ладони увидел серый,  облизанный водой камень.  "Љамушек,
сукин сын,  гравий..." ’ут же ’ерехов опустил руку, и снова кожа его ощутила
вЯлые удары волочившегосЯ в  воде  камнЯ и  гравийных крошек.  Џотом ’ерехов
пробралсЯ к  другим рЯжам и  у  двух из них понЯл,  что вода и  там вымывает
гравий из деревЯнных срубов.
     "‚от тебе,  бабушка,  и..."  ЏодтЯнувшись,  ’ерехов вылез на настил,  и
ветер тут же выморозил его. ’ерехов прыгал и носилсЯ по мосту взад и вперед,
пытаЯсь разогретьсЯ, но его била дрожь, а потом еще ’ерехов вспомнил, что на
него смотрЯт с обоих берегов, и он остановилсЯ у лодки в некотором смущении.
Ћн  отвЯзал ремень и  за  его  прЯжку потащил лодку,  вертевшуюсЯ на  воде и
шлепавшую бортом о  бревна,  к сейбинскому концу моста.  Ћн смотрел на лодку
рассеЯнно и думал не о ней, а о камушках, ткнувшихсЯ в его пальцы.
     “тро  было  смурным и  нервным,  но  только  сейчас  ’ерехов растерЯлсЯ
по-настоЯщему.  ’еперь ему  казалось,  что и  позавчерашний приезд Ѓудкова и
нынешнЯЯ прогулка …рмакова были неспроста,  - может, тЯнуло начальников сюда
шестое чувство, а может, их тревожило то, о чем ’ерехов и не догадывалсЯ. Ќо
так  или  иначе успокоить себЯ  ’ерехову не  удалось.  Ћн  теперь с  опаской
смотрел на несущиесЯ к мосту бревна, которые он раньше не замечал, он боЯлсЯ
теперь, как бы они не поранили мост, как боитсЯ человек за свою руку, боитсЯ
прикосновений к ней, осознав вдруг в горЯчке драки, что она сломана. ’ерехов
решил еще осмотреть мост,  но тут же понЯл, что не сможет этого сделать; ему
было очень холодно, и, сплюнув в ‘ейбу, он отправилсЯ на остров.
     Ћн подтащил лодку к насыпи. Ќасыпь сразу же за мостом уходила под воду,
но не глубоко,  и по ней, наверное, можно было добратьсЯ до берега. ’ерехов,
надев  ремень,  спрыгнул  в  лодку  и,  подхватив весло,  как  багром,  стал
упиратьсЯ им в  тугой бок насыпи и толкал так лодку вперед.  ’еперь ему было
наплевать на все на свете:  на мост и на испуганные глаза …рмакова, он желал
одного,  только одного - добратьсЯ до берега и увидеть на берегу баню и там,
в жаром дышащем нутре ее, хлестать и хлестать себЯ крепким добрым веником, а
потом, мокрым и горЯчим, крЯхтЯ повалЯтьсЯ на ленивой лавке.
     Џотом насыпь снова вынырнула из воды,  и стало так мелко, что двигатьсЯ
приходилось,  цеплЯЯсь за кусты,  росшие перед носом лодки, и подтЯгиваЯсь к
ним.  ‚се шло неплохо, но однажды тереховскаЯ рука ухватила ветку шиповника,
и  это было совсем ни к чему.  ’ерехов поморщилсЯ и потЯнул лодку дальше,  и
вскоре она села на мель под дырЯвым зонтиком ольхи, в смородиновых кустах, и
’ерехов,  убедившись,  что с  мели этой ‘ейба ее  не утЯнет,  вылез из своей
посудины  и  стал  выбиратьсЯ  пешим  ходом.  Ђ  навстречу  ему  уже  бежали
сейбинские ребЯта, кричали, спрашивали:
     - Ќу как? Ќу что?
     - Ђ ничего, - крикнул им ’ерехов. - ‡амерз Я.
     - ‘ейчас, пригоним машину! —еглинцевский самосвал.
     - Ќадо же, - покачал головой ’ерехов, - только одна машина у нас...
     - ‘лышишь, уже урчит.
     - Љто знает, - спросил ’ерехов, - где у нас бут?
     - ‡а столовой есть чуть-чуть.
     - Ђ зачем он?
     - Ќужен. ‚место хлеба есть будем.
     - —то там за столовой! Џара камушков.
     - ‡наешь,  где? - вспомнил ‘ысоев. - “ ’рола, у самого входа в тоннель,
кажетсЯ, есть...
     - Љто его туда завозил? - спросил ’ерехов.
     - ќто еще при Ѓудкове, наверное...
     - Џри Ѓудкове, при Ѓудкове, - закивали парни.
     €з-за  отмытых  скучившихсЯ  деревьев,   разбрызгиваЯ  грЯзь,  выскочил
самосвал,  одинокий  представитель вымершего на  острове  племени  колесных,
рванулсЯ к ‘ейбе и встал тут же, утих, галантный —еглинцев распахнул дверцу.
     - ‘ейчас  Я.   Џойду  обогреюсь...  -  сказал  ’ерехов  парнЯм,  сказал
смущенно,  словно они оставались на передовой,  а он без всЯких на то причин
уезжала тыл.
     Ќа  повороте перед сейбинским съездом увидел ’ерехов ђудика Ћстровского
и крикнул ему:
     - џ скоро вернусь!
     - ‡акурить хочешь? - спросил —еглинцев.
     ’ерехов помотал головой и сказал:
     - Ђ ты за руль сел?
     - ќто не Я. ќто кто-то другой.
     - ‚от Я и смотрю. ’ы-то ведь уволилсЯ.
     - ђешил покататьсЯ в последний раз. ‚се лучше, чем по грЯзи ходить.
     - Ќу-ну,  -  равнодушно сказал ’ерехов, затылком прислонилсЯ к металлу,
глаза закрыл, словно задремал, сидел, стиснув зубы, стараЯсь побороть дрожь.


        12

     ‚  общежитии  ’ерехов  устроилсЯ  у  печки  и  теплым  железным  крюком
постукивал по красным еще углЯм.  Ѓыл он в одних трусах и накинутом на голые
плечи сухом ватнике.  ‹адони его стЯнули белые пока бинты. ЏеревЯзывала руки
ему €лга,  комиссарша в  кожаной куртке,  браунинга,  жаль,  нет в  кармане,
отругивала   ’ерехова   сердито   и   сказала,   что   ему   нужно   сделать
противостолбнЯчный укол. "Љак же, сейчас..." - проворчал ’ерехов.
     ’ерехов  дул  на  угли,   и  вспыхивала  отгоревшаЯ  береза,   пыжилась
напоследок.  ’ерехов новые поленца не подкладывал,  и от этих углей ему было
тепло,  и худенькой кочережкой он постукивал по ним с удовольствием.  Ћгонь,
пошумевший,  с  жадностью лизавший дерево,  жил  еще в  коротких головешках,
прЯталсЯ в  них,  изнутри подсвечивал угли,  слезы вышибал из глаз ’ерехова,
шипел, уставший, и менЯл резкие свои рисунки, оранжевые с голубым.
     - џ пойду.
     ’ерехов обернулсЯ. ђЯдом стоЯла €лга, а он о ней забыл.
     - „а, да, конечно, иди, - заторопилсЯ ’ерехов.
     …му  стало неловко оттого,  что она стоЯла за  его спиной,  смотрела на
него,  а  он сидел у  печки полураздетый и  думал,  что она вышла из комнаты
вместе с  ребЯтами.  ’ерехов заерзал на  табуретке и  стал  деловито стучать
кочережкой.
     - “ менЯ спирт есть, - тихо сказала €лга, - медицинский. …сли нужно.
     ’ерехов обернулсЯ. €лга стоЯла уже у двери, и лицо у нее было красным.
     - Ќет, нет, не нужно, - быстро сказал ’ерехов.
     €  когда хлопнула за €лгой дверь,  он встал и  начал ходить по комнате.
"‚от смешно,  -  думал ’ерехов.  - Ћна предложила мне спирт, чего никогда не
делала,  и покраснела, словно шла на преступление, она и думала, что идет на
преступление ради менЯ. Ђ Я отказалсЯ от спирта, чего тоже никогда не делал,
а сейчас и подавно не должен был делать".
     ’ерехов стал одеватьсЯ. ‚се было сухое, теплое от печки, но надолго ли?
‘труйки по-прежнему бежали по  оконному стеклу.  ’ерехов не  спешил,  словно
после бани не хотел шагать в холод и слЯкоть, а идти надо было.
     ЏоеживаЯсь, поругиваЯ каждую каплю, нырЯвшую за шиворот, ’ерехов прошел
к столовой и за ней, за сваленными досками, увидел желтоватые камни. €х было
немного,  и  ’ерехов постучал по  одному из  камушков носком сапога,  словно
проверЯЯ,  настоЯщий он или бутафорский.  Џотом заглЯнул в  клуб и  школу и,
убедившись,  что  работы в  них идут,  дав Ћ–“ и  Ќадю увидев хоть издалека,
двинулсЯ к ‘ейбе.
     “ реки его ждала радость.
     ‘евкин трактор переползал ‘ейбу.
     …го кабина плыла по воде,  и  серый фанерный фургон тЯнулсЯ за кабиной,
как за буксиром.
     - ’ерехов, ’ерехов, - загалдели ребЯта, - видишь?!
     - ‚ижу,  -  сказал  ’ерехов.  -  ‡имовщики „иксона  встречают ледокол с
теплыми валенками...
     Ќо  он был рад на самом деле,  и  рад не только трактору с  фургоном на
спине,  но и  тому,  что теперь ‘евка будет с ним рЯдом,  и кровать в правом
углу  их  комнаты  перестанет  пустовать.   "Њолодцы  сосновские.  €  старик
молодец", - подумал ’ерехов о …рмакове.
     ‘евка со своим трактором выделывал сейчас чудеса.  Ќо все, кто стоЯл на
берегу,  смотрели на  трелевочный спокойно,  словно с  сегоднЯшнего утра  им
пришлось шагнуть в  жизнь с  иными ритмами и волнениЯми и там,  в этой новой
жизни,  плывущий через  реку  трактор никого  не  мог  удивить.  Ђ  потому и
тумаркинскаЯ труба молчала. Џривыкла.
     € все смотрели молча,  молча до тех пор,  пока трелевочный не застрЯл у
самого бугра с березками,  и тут ребЯта зашумели снова,  сразу все принЯлись
давать советы. ‘евка потихоньку пускал трактор в объезд слева и справа, но и
там он не вылез на бугор, и тогда ‘евка закричал:
     - •леб жалко. ђазмокнет, если с ним искать въезда. ‹учше заберите.
     ’ерехов хмыкнул:  "‡аберите",  легко сказать,  но,  наверное. ‘евка был
прав,  клеклое,  кислое тесто даже с  голоду радости бы не принесло,  и  тут
хочешь не хочешь, но приходилось снова лезть в воду.
     - Њы идем, - сказал Ћстровский и шагнул к реке.
     Њолча,  осторожно двинулись за ним ребЯта. ’ерехов пошел за ними, а его
тут же оттеснили, вежливо, но сильно, кто-то бросил:
     - Ћбсушись, мы уж сами...
     - Ћбсушусь, - улыбнулсЯ ’ерехов и капли рукой с лица сбросил.
     ’ерехов стоЯл и  смотрел,  как  медленно,  чертыхаЯсь,  шагали ребЯта в
воду,  и река сначала была им по колено,  а потом по поЯс и по грудь. умный
людской клубок превратилсЯ в осторожную молчаливую цепочку. ђудик Ћстровский
первым забралсЯ трактору на  спину и,  поднЯв крышку фургона,  перегнувшись,
стал   вытаскивать  буханки.   ’ерехов  вдруг   почувствовал  запах   хлеба,
нестерпимый и близкий,  словно в руке его очутилсЯ кусок черного, посыпанный
солью.  ’ерехов проглотил слюну, подумав, что все, наверное, так же голодны,
как и он. Ѓуханки казались ему тЯжелыми, похожими на отливки из стали или на
снарЯды диковинной формы,  так  бережно и  напрЯженно несли их  руки  ђудика
Ћстровского из  фанерного нутра фургона и  до самой коричневой воды.  ’ам их
принимали другие руки,  тоже напрЯженные и  вытЯнутые,  потом другие,  потом
другие,  потом другие.  —ерные тЯжелые буханки плыли над  бешеной водой,  но
сейбинские брызги не долетали до них.
     Ѓуханки уже  подбирались к  берегу,  и  ’ерехов снЯл  с  себЯ  ватник и
постелил его  на  траве.  ђЯдом  легли другие ватники.  ђастЯнутый осиновыми
ветками плащ брезентовой крышей повис над ними.  ’ерехов крикнул —еглинцеву,
поджидавшему хлеб со своим самосвалом,  чтобы он ехал наверх,  в поселок,  и
нашел там Ящики и  кусок брезента.  €  еще ’ерехов подумал,  что надо срочно
поставить здесь,  у  самой  ‘ейбы,  временный сарайчик,  где  можно было  бы
отогреватьсЯ и сушить одежду.
     - ќй, ’ерехов, держи!
     Џарень,  стоЯвший рЯдом,  ‚иктор  Љрыжин из  бригады “фимцева,  толкнул
’ерехова,  и  тот,  обернувшись,  протЯнул руки  и  принЯл  первую  буханку.
ѓорбушка ее была мокрой и  блестела,  темнаЯ,  как осенний боровик.  ’ерехов
ласково обтер ее ладонью,  положил на сухой ватник и,  пока было времЯ,  все
разглЯдывал буханку,  словно это был вовсе и  не  хлеб.  Ќо через секунду он
протЯнул руки  за  новой  буханкой,  и  вскоре хлебнаЯ горка стала расти под
брезентовой крышей,  а ’ерехов,  последний в живом транспортере, укладывал и
укладывал этаж за этажом черных грибных горбушек.  Ћн брал буханки осторожно
и даже с некоторой боЯзнью, словно принимал грудного ребенка.
     ЏоследнЯЯ буханка перебралась из  фанерного фургона быстрее,  ее  почти
швырЯли из  рук в  руки,  она даже перевернулась в  воздухе,  уже над сушей,
будто  от  радости.  ’ерехов принЯл ее,  посадил на  самую  вершину горки  и
легонько пристукнул ладонью.  ‘евка крикнул:  "Ѓуду искать объезд", а ребЯта
потЯнулись к  хлебному складу,  побросали ватники,  растЯнули крышей плащи и
уселись вокруг ’ерехова.
     - Ќож у кого-нибудь есть? - спросил ’ерехов.
     ЌашелсЯ складной,  и  ’ерехов принЯлсЯ резать  хлеб.  ’олстые,  тЯжелые
ломти  отваливались на  серую подкладку ватника.  ‹омти никто не  брал,  все
смотрели на  них и  на  неторопливые движениЯ ножа.  €  только когда ’ерехов
защелкнул нож и сказал "Ѓерите",  потЯнулись руки к пахучим ломтЯм.  ’ерехов
аккуратно собрал крошки,  как делали его отец и дед, ватник за рукав потрЯс,
чтоб не укатились куда хлебные катышки,  и высыпал крошки на ломоть,  словно
посолил его.  Ћн ел хлеб и смотрел на ‘ейбу и на ‘евкин трелевочный. ’рактор
двигалсЯ к  мосту,  к  зеленой  насыпи,  медленно гусеницами ощупывал каждую
морщинку дна.
     ђебЯта жевали молча.  ’ерехов вытЯнул ноги в сапогах из-под брезентовой
крыши и вспоминал ‚лахерму.
     ‚ военные годы и после, в голодном сорок седьмом, влахермские ребЯтишки
каждый день  у  магазина,  называемого по  привычке кооперативом,  поджидали
хлебную фуру.  ‚зрослые уже  стоЯли в  очереди,  ползшей за  угол деревЯнной
лавки,  с  синими  чернильными и  карандашными номерками на  руках,  шумели,
ругались,  обменивались новостЯми,  а пацанье вилось на пыльной площади, все
высматривало,  не показалась ли фура на мосту.  €  когда поЯвлЯлась телега с
жестЯным сундуком,  которую  тащила  от  пекарни  пегаЯ  равнодушнаЯ кобыла,
ребЯтишки прыгали от радости и кричали:  "”ура,  фура!",  и ’ерехов кричал и
подталкивал мелкоту.  ‘евку,  и  Ћлега в  том числе,  чтобы они не  зевали и
бежали в очередь к своим.  —ерез час все они расходились по домам, довольные
и  благодушные,  несли теплые буханки и  грызли на ходу кисловатые горбушки.
‘колько было потом сытых лет,  выстраивавших другие очереди, и хлеб брали со
стола,  как какой-то обЯзательный предмет,  вроде вилок и  ножей.  Ђ  сейчас
ребЯта вокруг ’ерехова жевали молча,  словно открылсЯ им вдруг смысл и  вкус
хлеба.  Ћстровский хлопал ресницами,  Ћлег  Џлахтин был  серьезен,  ’умаркин
спешил,  и  с  губ его сыпались крошки на  медную трубу,  лежавшую в  мокрых
коленЯх.
     ’релевочный взревел,  -  наверное,  выбиралсЯ у  насыпи  на  сушу;  все
повернули головы в  его  сторону,  но  с  места никто не  двинулсЯ.  ’рактор
ковылЯл по берегу,  давил кусты, а потом остановилсЯ. ‘евка и его чокеровщик
‘имеонов,  мокрые и грЯзные, вылезли не спеша и стали осматривать гусеницы и
трогать их пальцами.
     - ‘евка! ‘имеонов! ’опайте сюда! - закричали ребЯта.
     - ‚от ваша долЯ, - сказал ’ерехов.
     - ‘ыты по горло,  - махнул рукой ‘евка. €, помолчав, добавил с досадой:
- “гораздило вас встать на этом бугре. Њы, дураки, перли прЯмо на вас, а тут
глубина, видишь. ‚ымокли.
     - ‹адно, сейчас все пойдем сушитьсЯ и в столовую.
     - Ќу как у вас? - спросил ‘евка. - —его нового?
     - Љак видишь, - показал ’ерехов глазами на ‘ейбу и на небо, - вот и все
новое. •отЯ нет, у нас ведь свадьба. “ Ћлега и у Ќади.
     - ‚от как! - удивилсЯ ‘евка.
     - „а, - кивнул Ћлег.
     - Ќу,  старик,  поздравлЯю, - ‘евка руки к небу поднЯл. - —его же боле,
что Я могу еще сказать. Љогда?
     - Ќа среду назначили, - мрачно выговорил Ћлег. - Ђ тут ‘ейба.
     - Ќу и чего ждать,  -  оживилсЯ Ћстровский.  -  ‚ среду и сыграем. —тоб
запомнилась! Ђ-а?
     - ‚ среду! Ђ чего же! ‚ среду...
     ’ерехов поднЯлсЯ рывком, закурил, прЯтал сигарету в кармане плаща.
     - …рмакова уложили? - спросил ’ерехов.
     - “ложили.
     - Џо всей трассе наводнение?
     - „а.  €  в  Љошурникове,  и  у  Ѓудкова.  ‚от  только в  Љурагине и  в
Њинусинске потише.
     - €м легче прожить. Ђ у нас с мостом ерунда.
     - Њне  еще  нужно на  тот берег.  —его вам только не  насобирали.  „аже
свечек - целый пуд.
     - Ќу  съезди.  ‡ахвати вон  ту  лодку.  ‚ерни  ее  мужику.  ‘кажи,  что
заплатим.
     Ћни  стоЯли рЯдом,  ’ерехову очень  хотелось обнЯть ‘евку или  хотЯ  бы
потрепать его по  плечу,  но  они стоЯли как чужие,  прЯтали свое волнение и
радость,  курили  деловито и  говорили деловито,  словно  бы  расстались час
назад,  словно бы не соскучились друг по другу.  "Ќичего, - думал ’ерехов, -
вот выберетсЯ свободнаЯ минутка, вот тогда и поговорим..." Ќо он чувствовал,
что  ‘евка  по   всЯким  мелким  приметам,   как  по   шумам  мотора  своего
трелевочного,  догадываетсЯ о его, ’ерехова, скверном настроении и понимает,
что ’ерехов чувствует это, и не разубеждает его, а потому обоим было неловко
и неприЯтно.
     - „а, - спросил ‘евка, - значит, без перемен?
     - —то без перемен? - не понЯл ’ерехов.
     - Ќу  все...  -  ‘евка сказал это неуверенно,  и  в  голосе его ’ерехов
уловил смущение, и тогда он понЯл смысл ‘евкиного вопроса.
     - ‚се без перемен,  -  подтвердил ’ерехов, и никто вокруг не понЯл, что
слова эти означали:  "Ќичего с твоей Ђрсеньевой не произошло",  только ‘евка
обошелсЯ без переводчика.
     "Ќичего с  твоей Ђрсеньевой не произошло",  -  сказал ’ерехов и  тут же
вспомнил,  как  глЯдела она на  —еглинцева и  как лежали шершавые коричневые
лапы —еглинцева на ее детских карандашных пальцах.
     "Ќадо будет сказать ему,  намекнуть ему,  - подумал ’ерехов, - чтобы не
прошлЯпил... как-нибудь..."
     - џ поплыву, - сказал ‘евка. - ‹одка в тех кустах?
     ‘  минуту  ’ерехов,  как  и  все,  стоЯл  и  смотрел рассеЯнно в  спину
трелевочного.  ’рактор съезжал к  ‘ейбе нехотЯ,  надоело ему испытывать свою
железную судьбу.
     - €дем в поселок, - сказал парнЯм ’ерехов.
     ‚ столовой был иной мир, теплый и благополучный, зеленоватые лебеди все
плыли к  розовым кувшинкам,  и  чубатый машинист все  пускал дым  из  важной
коричневой трубки.  …ли с устатку да шницели нахваливали, а на добрых печках
шипели,  жарились,  исходили паром ватники,  брюки,  майки и портЯнки. Љак в
киношный день,  когда крутили в  столовой на белой простыне "‘орок первый" и
"†елезную маску", все поселочные пришли в длинный голубоватый зал, в местный
парламент и  местный  увеселительный дворец.  Џодсели к  ’ерехову бригадиры,
механики,  мотористы,  и  ’ерехов,  отпиваЯ по глотку горЯчий кофе,  говорил
негромко,  но его слышали все. Љраснолицый мальчишка, напившийсЯ сосновского
молока  из  бидона  прораба  …рмакова,  попискивал  на  руках  матерЯ,  ѓали
‚оротниковой.
     ’ерехов говорил о мосте, о том, что камушки из него вымывает, говорил и
о  советах …рмакова забить рЯжи  бутом.  ‚се  были  расстроены,  ’ерехов это
чувствовал и,  помолчав, сказал, что медлить нечего, у всех будет одно дело.
‘тали  обсуждать,  говорили  громко,  высказывали предположениЯ,  толковые и
безрассудные,   наконец  сошлись  на  том,   что  надо  спешить.  ’ут  же  и
распределили заботы,  бригада  “фимцева взЯлась  ставить  теплушку у  ‘ейбы,
воротниковцы должны были  снЯть у  моста бревенчатый скальп и  открыть рЯжи,
—еглинцеву поручили  искать  и  возить  камень,  все  остальные  поступали в
подсобные рабочие.
     - Ќа складе лежат плащи и резиновые сапоги, - сказал ’ерехов, - кто гол
и бос, имеет шанс стать богатым. ‘апоги есть и охотничьи, болотные.


        13

     Џеньковый канат  ‘евка привЯзал к  кривому столбику перил.  Љанат висел
над водой и цеплЯлсЯ за отмытый и нежный осиновый ствол.  Џо насыпи, держась
за канат,  двигались к мосту брезентовые мужики с пилами,  ломами и топорами
на  плечах.  Ѓутовый  камень,  собранный у  столовой,  —еглинцев хотел  было
сбросить у самого начала насыпи,  но потом представил, как будут таскать его
к мосту, и решил погнать свой самосвал дальше. ‘евка следил за ним снизу, из
кабины  трелевочного,  и  был  готов  поспешить с  трактором на  помощь,  но
самосвал продвигалсЯ метр за метром,  не останавливалсЯ и не падал в воду, а
’ерехов стоЯл на мосту и командовал спокойно:
     - „авай, давай, так, так... прЯмо, прЯмо...
     Џотом  —еглинцев  уехал  искать  бут,  сваленный  где-то  на  дороге  к
’рольской сопке. Ђ плотники не спеша делали свое, снимали перильца, обтертые
и  поцарапанные,  выдирали из настила черные скобы и  костыли и  освобождали
бревно за  бревном.  ‘евкин трелевочный приволок сверху столбы и  доски  длЯ
сараЯ,  Ямы  длЯ  стоек были уже выкопаны,  глинЯные отвалы рыжими лисичьими
пЯтнами капнули на  серую холстину.  ’ерехов вылез из Ямы,  воткнул лопату в
пластилиновую землю  и  посмотрел на  мост.  †естЯные фигурки  двигались над
рекой,  как в аттракционе водЯной пантомимы.  ‚ид их ’ерехова развеселил, он
представил, как сам три часа назад разгуливал по сейбинскому стрежню.
     “фимцев,  главный на  сарае,  опустил столб  в  Яму,  смазав  при  этом
’ерехова по плечу, выругалсЯ, а ’ерехов сказал ему:
     - ‘лушай, Я пойду на мост.
     “фимцев поморщилсЯ, словно желание ’ерехова показалось ему безрассудным
и несерьезным, но промолчал, и ’ерехов отправилсЯ к мосту.
     - ќй, ’ерехов, - крикнули ему, - иди сюда. Њы открыли.
     Љрикнули с третьего рЯжа.  ’ерехов выпрЯмилсЯ и по бревнам,  балансируЯ
руками,  прошел к деревЯнному колодцу с проточной водой. ‚ода, вертевшаЯсЯ в
срубе,  была еще мутней, чем на свободе, и ’ерехов удивилсЯ тому, что она не
доходит до верхних бревен.
     - „айте-ка лом, - сказал ’ерехов. - Ќет, подлиннее.
     ‘удЯ по чертежам и докладным, глыбины бута должны были заполнЯть рЯж до
самого верха,  но они не заполнЯли,  а  доходили до пЯтого бревна,  и ничего
хорошего в  этом  не  было.  ’ереховский лом  уперсЯ  в  твердое,  а  потом,
соскользнув с  кривого бока  камнЯ,  провалилсЯ вниз,  прошуршал чем-то  под
водой,  и ’ерехов с трудом удержал его.  ‘ловно поварешкой,  поводил ’ерехов
ломом,  помешал густую  баланду из  гальки и  гравиЯ,  все  пыталсЯ отыскать
большие камни,  углы  обшарил,  ничего не  нашел и  тогда рванул со  злостью
ломом. ‡вЯкнул металл, выныриваЯ из воды, задел тЯжелое и твердое.
     - ’ак, - сказал ’ерехов, - один гравий. ‘верху только...
     ’ерехов с  досадой бросил  лом,  опустилсЯ на  колени и,  перегнувшись,
вытащил из воды один из больших камней. ЋтмытаЯ клыкастаЯ булыжина оказалась
в его руках, крапины слюды тускло поблескивали на красноватых боках. ’ерехов
выпустил камень,  и он лег на свое неспокойное место,  обдав брызгами лицо и
руки ’ерехова. ’ерехов был мрачен, и дурные предчувствиЯ одолевали его.
     Џарни ломом прощупывали нутро сруба,  по очереди, словно каждому из них
просто необходимо было проверить открытие ’ерехова.  "ѓравий,  точно гравий,
гравий и  вода..."  Ђ  потом  и  в  других четырех рЯжах  лом  месил ледЯную
сейбинскую баланду  из  мелких  камушков.  "‡асыпем  их  бутом,  сейчас  все
сделаем",  -  сказали ’ерехову парни.  ’ерехов кивнул, они-то были спокойны,
они-то  не  знали,  что  в  будковских бумагах рЯжи уже  давно были засыпаны
бутом.
     ’ерехов побрел по насыпи,  голову опустив,  и  вода булькала у него под
сапогами.  ‘реди  мужиков,  ставивших сарай,  он  увидел вдруг  €спольнова и
‘оломина и удивилсЯ тому,  что они здесь.  ЏоЯвление —еглинцева было, на его
взглЯд,  естественным, а эти двое могли бы посидеть и дома. Ќо они работали,
и уже, наверное, давно, не замеченные им.
     - ‚калываете? - спросил ’ерехов.
     - Ђ-а! - махнул рукой €спольнов. - ‚езет нам! ‘нова тут сидеть! …сли бы
до наводнениЯ...
     - ‘ейчас бы в Ђбакане были, - представил ‘оломин.
     - Џлатить вам не будем,  -  сказал ’ерехов. - “волились, и привет. ‘юда
вас никто не звал.
     - Ђ мы просто так, - заулыбалсЯ ‘оломин.
     - Ќеужели ж мы дома могли сидеть,  раз такое дело! —то ж мы, скоты, что
ли? - возмутилсЯ €спольнов. Ђ потом добавил: - Њожет, и заплатите...
     ’ерехов постоЯл, помолчал и сказал, обращаЯсь в мировое пространство:
     - Ђ в рЯжах-то - один гравий.
     - Ћдин гравий и есть, - подтвердил €спольнов. - Ђ сверху большие камни.
     - ‚ы ведь ставили мост? - вспомнил ’ерехов.
     - „а, - кивнул €спольнов, - мы, а кто же...
     - Џочему ж там один гравий?
     - Ђ потому, - сказал €спольнов и ’ерехову подмигнул и губы раздвинул, -
а потому, что один гравий, и все...
     - џ серьезно...
     - ќто где гравий? - удивилсЯ ‘оломин.
     - ‚ рЯжах...
     - Ђх, в рЯжах...
     - Ђ  чего там должно быть?  -  спросил €спольнов.  -  ’рЯпки?  Љирпичи?
Џирожки с мЯсом?
     - ’ебе лучше знать, - нахмурилсЯ ’ерехов.
     - Ђх,  мне! - воскликнул €спольнов, удивившись, и замолчал и отвернулсЯ
от ’ерехова, даваЯ ему понЯть, что поговорили - и хватит.
     - Ќу-ну, - сказал ’ерехов.
     Ћн  все еще смотрел на  €спольнова,  все еще ждал,  что €спольнов вдруг
обернетсЯ и  зло выскажет ему,  как они тут работали два года назад.  —то-то
подсказывало ’ерехову,  что €спольнова в  этот нервный день можно вызвать на
откровенность,  но  €спольнов молчал,  молотком  по  серым  шлЯпкам  гвоздей
постукивал; расплющенные, прилипали они к доскам, и ’ерехов решил продолжить
разговор позже, когда не будет вокруг людей.
     Ћн  вернулсЯ на мост,  делом там заправлЯл ‚оротников,  знавший в  этом
толк,  и ’ерехов встал рЯдовым в его команду. Ѓута не хватило на первый рЯж,
и  тогда придумали отправить охотников в поселок,  чтобы они выискали запасы
булыжников и прочих драгоценных нынче камней.  —еглинцев поЯвилсЯ через час,
снова загнал самосвал на насыпь,  кузов опростал,  вылез из кабины грЯзный и
злой и ’ерехову грозил, что сдерет с него премиальные.
     - „алеко гонЯл? - спросил ’ерехов.
     - Џочти к тоннелю, понЯл?
     - Ћсталось там?
     - …здок на пЯть!
     - џ с тобой сейчас двину.
     - Ќужен ты мне, как... „айте двух парней посноровистей.
     ’ерехов захлопнул дверцу, ноги хотел вытЯнуть, но сапоги его уперлись в
металл.
     - ’рогай, - сказал ’ерехов.
     € —еглинцев тронул,  и самосвал завертел колеса по насыпи,  побрызгиваЯ
рыжей водой.
     Љ съезду добирались медленно,  но без остановок,  а по размытому откосу
сопки карабкались долго,  самосвал буксовал и,  были секунды,  сползал вниз,
лицо  у  —еглинцева стало красное,  мокрое и  злое.  †аром дышала кабина,  и
’ерехов  расстегнул пуговицы  ватника,  а  —еглинцев все  приговаривал:  "Ќу
давай,  родимаЯ,  ну давай", он и в поселке, на ровном месте, успокоитьсЯ не
мог.
     - Ќе спеши, - сказал ’ерехов. - Њного не выиграешь.
     - Ђ мне ничего и не надо выигрывать, - бросил —еглинцев. - ќто вам надо
выигрывать.
     - Ќам, вам! - обиделсЯ ’ерехов. - Њог бы сидеть в общежитии. Ќикто тебЯ
не звал.
     - џ  же  эту  железную скотину лучше всех знаю,  покалечили бы  ее  без
менЯ...
     - Љак она на этом берегу оказалась?
     - Ќе знаю, - сказал —еглинцев и усмехнулсЯ.
     - ‚решь. ‡наешь.
     - Ќу знаю,  -  бросил —еглинцев.  -  џ ее сам вчера пригнал.  €звестно,
какой ты жмот. Џожалел бы ты нам машину дать. Ќо потом все же в кузове этого
самосвала разрешил бы отвезти нас...
     - ‚ы бы и кузовом не побрезговали?
     - Ђ чего? Ќам домой ехать. Џосле дождика. ‚ четверг.
     - Ќичего, посидите тут. Џодождите погоды.
     - “ж посидим...
     - †енщин в кабине оставлЯешь?
     - Џередам наследнику. Џусть привыкает к красоте.
     „альше они молчали,  потому что и так разговор получилсЯ длинным, а они
обычно берегли слова,  как  скупые рыцари свое червонное имущество.  ’ерехов
достал пачку болгарских,  а —еглинцев причмокнул, показал, что и ему неплохо
было  бы  закурить,  и  ’ерехов протЯнул ему  сигарету,  —еглинцев поймал ее
губами и покрутил по привычке, ’ерехов поднес ему спичку, и —еглинцев кивнул
благодарно,  всегда он  курил  самокрутки с  бийской махоркой,  а  тут  взЯл
сигарету.  ’айга  вокруг  стоЯла хмураЯ и  тихаЯ,  а  дорога бежала по  ней,
заквашеннаЯ дождем.
     ’ерехов опустил чуть-чуть стекло дверцы и пепел стрЯхивал на дорогу. Ћн
все  поглЯдывал на  —еглинцева и  на  его  руки и  все думал,  как ему жалко
отпускать этого парнЯ.  Ќо заново сейчас уговаривать его остатьсЯ ’ерехов не
хотел из  гордости.  Ћн  только любовалсЯ молодеческими и  лихими движениЯми
чугунного —еглинцева и стрЯхивал пепел на дорогу.
     —еглинцев был  внимателен и  смотрел машине  под  ноги,  но  иногда  он
скашивал глаза вправо и  поглЯдывал на ’ерехова.  …му было все равно,  какие
люди сидели в его кабине,  но некоторые все же вызывали у —еглинцева чувство
приЯзни.  Ћн и ’ерехова терпел среди этих некоторых, он даже с удовольствием
смотрел на  мужественное тереховское лицо со  шрамом на лбу ("шайбой уделали
или  клюшкой"),  с  чуть  кривым  носом,  примЯтым ударом  кожаной перчатки.
—еглинцев делил  парней  на  "хилых" и  "мужиков",  к  первым  он  относилсЯ
снисходительно,   а   вторых  уважал,   и   уж   конечно  ’ерехов,   по  его
представлениЯм,  был стопроцентным мужиком.  € теперь,  когда они спешили за
бутом,  —еглинцеву стало спокойнее и  даже веселее оттого,  что  рЯдом сидел
’ерехов.
     Ћн  вспомнил,  как  они  прошлым летом  ехали  в  машине с  ’ереховым в
Љошурниково.  Џравда, вел он тогда не самосвал, а просто "гражданский" "‡€‹"
с  дощатым кузовом,  и  ’ерехов сидел  не  в  кабине,  а  в  кузове вместе с
фельдшерицей ‘еменовой.  ‘права же от —еглинцева стонала закутаннаЯ в теплые
платки жена  бригадира ‚оротникова ѓалина.  —еглинцеву было  жалко  ее,  сам
бригадир училсЯ где-то в ЉрасноЯрске,  повышал квалификацию, а она стонала в
машине, и —еглинцев, растерЯнный, старыми анекдотами пыталсЯ успокоить ее. €
вдруг она вцепилась крюкастыми пальцами ему в  плечо и  заорала так,  что он
испугалсЯ и  с  трудом остановил машину уже  у  кювета.  "—то  ты,  что  ты,
успокойсЯ",  -  приговаривал —еглинцев,  а  сам барабанил кулаком по заднему
стеклу,  призываЯ на помощь фельдшерицу ‘еменову.  ѓлаза у ‚оротниковой были
закрыты, и орала она страшно, не похожим ни на что криком.
     Џотом они с ’ереховым стоЯли на дороге,  на самой вершине горы Љозиной,
курили и  не оглЯдывались,  а  сзади на их ватниках рожала жена ‚оротникова.
Ћна  все  кричала,  а  —еглинцева и  ’ерехова била  нервнаЯ дрожь,  оба  они
улыбались смущенно и глупо, и ’ерехов повторЯл: "Ќадо же... ‚от тебе раз..."
—еглинцев боЯлсЯ, как бы она не померла тут от одного своего крика, девчонка
была хотЯ и вреднаЯ, но неплохаЯ, и он ее жалел. € еще при нем никогда никто
не  умирал,  и  ему  было страшно,  что это сейчас произойдет.  Ћ  чем думал
’ерехов, он не знал, но и бригадиру было, наверное, невесело. € вдруг кто-то
запищал сзади,  и ’ерехов с —еглинцевым сразу понЯли, кто запищал. —еглинцев
не  выдержал и  оглЯнулсЯ,  толком он  ничего не успел увидеть,  но ‘еменова
закричала на него зло и  испуганно,  словно он нарушил свирепый закон и  ему
полагалось десЯть лет одиночки.  Џотом она успокоилась и  притащила в одеЯле
виновника всей этой истории. "‚идите, какой у нас мальчик симпатичный". ђожа
у этого мальчика была краснаЯ и безобразнаЯ,  как у сморчка, они с ’ереховым
смотрели на нее боЯзливо, но все же закивали: "„а, да, симпатичный!"
     € тогда —еглинцеву стало весело,  будто бы дали ему ни с того ни с сего
премию в  полсотни рублей и  он  мог купить на них плащ с  отливом или же на
совесть напитьсЯ в минусинском ресторане "ћг".  € у ’ерехова глаза блестели,
он хлопал —еглинцева по плечу и  смеЯлсЯ:  "Ќадо же!  ЏонЯл!"  —еглинцев все
понЯл, не часто выпадали в его жизни такие минуты, и он сразу сообразил, что
запомнит их  навсегда,  запомнит и  то,  как  смотрели они  на  красную рожу
сморчка,  и  то,  как  смеЯлсЯ ’ерехов,  и  сопки,  рассыпанные вокруг  горы
Љозиной,  и  всю  эту  колючую  удивленную  тайгу.  ‚скоре  они  привезли  в
Ђртемовский роддом  ‚оротникову и  первого  сейбинского пацана,  а  потом  с
радости выпили розового столового вина,  семнадцать градусов,  в  засиженной
мухами чайной. Ћни все фантазировали, придумывали подходЯщее имЯ и ничего не
придумали.  —еглинцев  возвращалсЯ  из  Љошурникова  добрый,  и  все  вокруг
казались ему родственниками, пусть дальними, но родственниками, а уж ’ерехов
был как брат.
     Џотом —еглинцев навещал пацана в роддоме,  и многим рассказывал, как он
принимал его у  роженицы и как ‘еменова валЯлась рЯдом в обмороке.  Џозже он
таскал Њишке ‚оротникову лакомства и  человечков из сосновой коры.  € теперь
воспоминание о  том,  как  они  стоЯли с  ’ереховым на  Љозе  и  нервничали,
—еглинцева не  отпускало.  Ћборвать его было трудно,  все равно как родитьсЯ
заново и  оборвать пуповину.  ‚оспоминание это было не единственным,  каждаЯ
колдобина дороги,  каждое  человечье лицо  тут  же  заставлЯло чеглинцевскую
памЯть вынимать из своего сундука печальную или бодрую историю, и в них была
его жизнь,  и —еглинцев знал,  что там,  в ђоссии,  куда он уедет,  он будет
тосковать по  своей саЯнской жизни,  по  ее  нескладным шагам.  Ћн завидовал
‚аське €спольнову,  который все мог вывернуть наизнанку,  он  же не способен
был отрешитьсЯ от чувства,  что жизнь здешнЯЯ ему нравилась.  Ћн жалел,  что
гнал сейчас свою машину к ’ролу,  а не к Љозе. …му казалось, что, если бы на
Љозе он  сказал бы  какие-нибудь грубые лошадиные слова о  той  прошлогодней
поездке,  ему  бы  стало  легче,  он  словно  бы  отцепил от  себЯ  одно  из
воспоминаний,  истоптал бы его и перешагнул бы через него и воспоминание это
бы больше не грызло и не нудило его.
     € еще он жалел, что ’ерехов не уговаривает его остатьсЯ. Ћн чувствовал,
что,  скажи ему ’ерехов сейчас решительно:  "ЋставайсЯ!",  он  бы поканючил,
поломалсЯ и  разорвал  обходной листок.  Ћтстать  от  €спольнова и  ‘оломина
добровольно,  по  понЯтиЯм —еглинцева,  было бы  предательством,  но если бы
кто-нибудь заставил его отстать...  —еглинцев косил глаза на ’ерехова, а тот
сидел и молчал.
     —еглинцев не  мог пон