вич,  царицынские-то  -  они  все  теперь
москвичи...
     - Ќу хорошо, ну, москвич...
     - Ќу и ничего,  -  обиделась Ќина. Џотом сказала: - “ж совсем было мы с
ним познакомились в прошлый раз. "„авно, говорит, Я вами любуюсь". Њной... €
тобой тоже.
     - Ќевидаль какаЯ. ѓде сходить-то будем - на Љурской или на Љаланчевке?
     - Ќа Љурской. ’ам "‹юдмила" рЯдом. Ђ на Љаланчевке одни овощные ларьки.
     Ќа  серой  горбатой  Љурской  площади,   урезанной,  ужатой  ремонтными
работами,  была  толчеЯ,  была  давка,  извинениЯ и  ругательства,  плотное,
утрамбованное движение народа во  встречных потоках,  тишайших,  а  потому и
утомительных  и  длЯ  нетерпеливых москвичей,  опаздывающих куда-то,  и  длЯ
транзитных  людей,   едущих  в  солнечные,  фруктовые  и  виноградные  краЯ,
измученных кассовыми хлопотами,  столичными ритмами и звуками.  Ђ на берегах
потоков было спокойствие,  была работа, справа у забора стоЯли десЯтки южных
людей в  кепках-аэродромах,  весельчаки и оптимисты,  они зазывали кавалеров
приобрести длЯ  своих  красивых женщин  кавказские пахучие розы.  Ќа  другом
берегу теснились такси,  и  хитроумные водители молча,  но  уж внимательно и
по-хозЯйски,    горными    орлами,    высматривали   подходЯщих    клиентов,
попростодушнее и  попровинциальнее.  Џодруги наши  были  в  московской толпе
своими,  действовали локтЯми  и  Языком,  энергично и  быстро  пересекли оба
потока без ущерба длЯ платьев и сумок.  €дти им надо было влево,  к большому
дому, белому с зеленым, где и находилсЯ неплохой, с их точки зрениЯ, магазин
"‹юдмила".
     - ќтот дом кооперативный,  -  сказала Ќина,  - тут живут с телевидениЯ,
дикторы всЯкие, вот тот, который волосы нарастил, знаешь, и женщины...
     - ’ы уж мне рассказывала.
     - „еньги  у   людей  есть,   -   вздохнула  Ќина,   не  осуждаЯ  хозЯев
кооперативных квартир, а с сочувствием к самой себе.
     - „евушки,  здравствуйте,  -  сказал  проходивший мимо  модный  молодой
человек и, как показалось ‚ере, поклонилсЯ ей.
     - ‡дравствуйте, здравствуйте, - ответили подруги.
     - ќто он кому?  -  шепотом спросила Ќина, а сама как бы невзначай глаза
скосила на молодого человека. - Њне или тебе?
     - ’ебе, наверно.
     - „а нет, тебе. ‡накомый твой? ‚ерка, познакомь.
     - Џервый раз вижу. ќто он на тебЯ глЯдел...
     - Ќет,  на тебЯ,  -  расстроилась Ќина.  -  Ќа тебЯ все всегда в первую
очередь внимание обращают...
     ќто было правдой,  и ‚ера знала,  что так оно и есть.  ‚сегда, если они
были с  Ќиной на  людЯх,  внимание парней,  а  уж  пожилых мужчин тем более,
привлекала она,  ‚ера. Ћна это чувствовала, и Ќина это чувствовала. ђазумных
объЯснений этому ‚ера подыскать не могла, на Ќину, с ее точки зрениЯ, каждый
прохожий должен был  бы  смотреть с  восхищением -  такаЯ она всЯ ухоженнаЯ,
стильнаЯ и ритмичнаЯ.  Ћднако Ќину по справедливости оценивали не сразу и не
все, а она, ‚ера Ђлексеевна Ќавашина, вызывала тут же восклицательные знаки.
"џркаЯ ты больно,  - объЯснЯла Ќина, - у менЯ одни кости, а ты вон какаЯ". €
жестами показывала какаЯ.
     - Ђ чего в "‹юдмиле" будем покупать?
     - Ќичего,  -  сказала Ќина.  - ‡айдем просто так, длЯ разгону. Љто же в
первом магазине что-нибудь покупает?
     „ействительно,  в  "‹юдмиле" ничего они  не  купили,  хотЯ там  и  было
кое-что,  и  красивое,  и фирменное,  и недорогое.  Џозже они,  естественно,
жалели,  что не купили ничего в "‹юдмиле", но сейчас выходили из стеклЯнного
магазина спокойные,  рассудив,  что раз это торговое заведение расположено у
вокзала, значит, первым делом в него бросаютсЯ суматошные приезжие люди.
     Њетро привезло подруг к ѓ“Њу.
     ‚ера звала идти в секции,  где продавали шерстЯные вещи и белье, а Ќина
тЯнула через переулок, к грампластинкам. Џобыли у грампластинок, потолкались
среди  досужего люда,  походили от  одной  секции  к  другой  и  к  третьей,
прислушивались к  мелодиЯм -  не  брать  же  им  Љобзона или  Њиансарову,  -
получили удовольствие от ритмов джайва и  гоу-гоу,  и уж потом Ќина за рубль
шестьдесЯт в  блестЯщем супрафоновском конверте приобрела Њатушку  и  Љарела
ѓотта.  ‚ерины секции оглЯдывали серьезнее и внимательнее. ‚ера все думала о
матери,  прикидывала,  что бы практичнее и по ее вкусу купить -  шерсти, что
ли,  на кофту или саму кофту фабричной вЯзки,  или белье,  теплое, но такое,
чтобы мать, непривычную к моде, не испугало. Ћднако же цены были длЯ ‚ериных
средств неподходЯщие,  ‚ера нервничала, а Ќина не понимала, почему на все ее
слова ‚ера отвечает с раздражением.
     - Ќу ладно, пошли из этого ѓ“Ња, - сказала ‚ера.
     Џошли-то они пошли,  и  все же не удержались и купили по паре клипсов с
длинными подвесками,  подешевле, и, проходЯ туннелем под Њанежной площадью и
Ћхотным рЯдом, радовались им, потому что клипсы и впрЯмь были удачные.
     - —то-то мы с тобой одни клипсы только и покупаем,  -  сказала Ќина.  -
‘ловно уши зрЯ кололи.
     Џрошлой осенью они  холили в  районную поликлинику,  хирург проколол им
уши. Ђ серы и они так и не носили.
     ‚   –“Ње,   душном,   стесненном   решительной   реконструкцией,   Ќина
заволновалась, как борзаЯ, учуЯвшаЯ за мокрым кустом зайца. € действительно,
что-то несли.
     Ќина бросилась куда-то,  исчезла на пЯть минут, растворилась в бурлЯщей
суетне готического магазина,  и потом вынырнула из-за колонны, из-за снежной
бабы - продавщицы пломбира - и схватила ‚еру за руку:
     - Џошли! Ѓыстрее! џ занЯла очередь! Ћни еще есть!
     - ѓде?  —то?  -  не  понЯла ‚ера,  но вопросы она задавала зрЯшные,  по
инерции, а сама уже бежала за Ќиной, волнуЯсь, как и подруга.
     Ќина притащила ее почему-то к фотоотделу, обрадовала женщин, стоЯвших в
очереди:  "Ђ вот и мы!" „авали сумки,  черные и коричневые, прЯмоугольные, с
карманом, на длинном узком ремне, с двумЯ блестЯщими металлическими замками,
кожаные,  немецкие.  Ђх,  какие  это  были  сумки!  Ќина  вытащила из  своей
несчастной,  обреченной сумочки деньги и пересчитала их,  хотЯ надо было еще
выписать чек, а уж потом идти в кассу.
     - •ватит, - сказала она и обернулась к ‚ере.
     €, увидев ‚еру, она расстроилась и спросила испуганно:
     - ’ы тоже, что ль, хочешь такую?
     - Ќу а что же! - сказала ‚ера.
     - ‚ерк, ну зачем тебе-то! ќто ведь не твой стиль...
     - ’ы так думаешь? - засомневалась ‚ера.
     - Љонечно!  ’ы прости, но смешно будет смотреть на тебЯ с такой сумкой.
“ тебЯ сила в другом. џ тебе как подруга советую. ’ы же что-то другое хотела
купить.
     - ’ы права. - сказала ‚ера.
     Џродавец,  светловолосый парень  лет  девЯтнадцати,  каждый  новый  чек
выписывал  морщась  и  покачиваЯ  раздосадованно  головой.  “  него  хватало
терпениЯ  разъЯснЯть покупательницам,  что  сумки  эти  не  какие-нибудь,  а
специальные, кофры длЯ фоторепортеров и фотолюбителей, знающие люди смеЯтьсЯ
будут. Ћн и Ќине сказал:
     - •оть   вы-то   каплю   здравого  смысла  имеете?   €ли   еще   купите
фотоувеличитель и привЯжете к бедру?
     Ќина поглЯдела на него снисходительно и с жалостью.
     - “ менЯ дЯдЯ фоторепортер, - сказала Ќина, - Я ему в подарок.
     - Ќу,  берите,  берите,  -  махнул рукой продавец. - џ думал, хоть вы с
соображением.
     Ќа  эти слова продавца Ќина не  ответила:  что он о  ней думает,  ее не
волновало,  а волновало, какую сумку брать - черную или коричневую. Ћна уж и
ту и  другую устраивала и  на левом плече,  и на правом,  крутилась с обеими
сумками перед  ‚ерой,  раздражаЯ очередь и  продавца,  и  следы столкновений
больших страстей отражались на Ќинином лице.  Ќаконец она сделала выбор,  со
страдальческим выражением глаз сказала:  "—ерную",  -  однако на полдороге к
кассе она воскликнула:  "Ђх, что Я, дура, наделала!" - побежала к прилавку и
зашептала: "Љоричневую, будьте добры, коричневую..."
     Ћна  и  потом  изводила ‚еру  своими  сомнениЯми,  все  корила себЯ  за
глупость:  "Ќадо было черную,  а  теперь не обменЯешь,  все разберут",  -  и
заглЯдывала в ‚ерины глаза,  выпрашивала у нее слова, которые подтвердили бы
правильность ее выбора.
     - Ѓрось ты причитать,  -  сказала наконец ‚ера, - купила и купила. ќтот
цвет лучше.
     ‘омнениЯ были  отброшены,  Яркие  перспективы,  свЯзанные с  сумкой  на
длинном ремне, открывались перед Ќиной.
     - Ќет, здорово, здорово! - сказала Ќина. - Ђ?
     - —то "а"? - спросила ‚ера.
     - Љак что? џ про сумку. Ђ ты менЯ не слушаешь, да? ’ы расстроилась, что
ли? ’ы на менЯ обиделась?
     - ‘ чего мне обижатьсЯ-то?
     - Ќет,  серьезно,  эта сумка тебе не к лицу.  “ тебЯ же другой стиль, Я
правду говорю.
     - Ќу и хорошо, - сказала ‚ера, - и кончим о сумке.
     ‘ловами  этими  она  призывала подругу к  непосильному подвигу,  и  та,
поколебавшись,  замолчала, потому что чувствовала ‚ерино раздражение. Ќина и
сама страдала теперь оттого, что расстроила подругу, но не сосуществовать же
в  Ќикольском двум одинаковым сумкам.  ‚ера думала о  приобретении подруги с
завистью, к тому же ее обидели слова: "‘умка тебе не к лицу", - почему вдруг
не  к  лицу?  -  но тут она снова вспомнила о  матери,  о  своих сегоднЯшних
намерениЯх и сказала резко:
     - Ќужна мне такаЯ сумка! Њне матери что-нибудь купить надо, понЯла?
     - ‘ чего ты вдруг? €менины, что ли?
     - Ќе именины. Џросто так. Џросто жалко мне ее стало.
     Ќина посмотрела на подругу с удивлением,  но потом вроде бы все понЯла,
ни о чем не спросила, а принЯлись они обсуждать, что ‚ериной матери купить и
в какие магазины зайти, - может, отправитьсЯ на Ярмарку в ‹ужники?
     - € мне-то, - вздохнула Ќина, - зазрЯ бы денег не тратить, а маме...
     €  тут они богатым,  сверкающим боками ‘толешниковым переулком вышли на
улицу ѓорького.
     Љак хорошо, как празднично было на ѓорького, как любила эту улицу ‚ера,
утренние никольские страданиЯ забылись,  и  жизнь не  казалась тоскливой,  и
если бы  вспомнила ‚ера о  своих мыслЯх на  крыльце родного дома,  наверное,
посмеЯлась бы сейчас над собой.  Ќо до воспоминаний ли было! ’олпа двигалась
великолепнаЯ,  разодетаЯ,  уважающаЯ себЯ,  не то что у Љурского вокзала или
ѓ“Ња.  Љонечно, и тут спешили, но больше прогуливались. € все были одетые по
моде, и отличить нашего от иностранца не было никакой возможности.
     - ‡имой еще своих заметишь, - сказала Ќина, - а летом - нет.
     Ђ  уж речь на улице звучала такаЯ разнаЯ,  наверное,  и французскаЯ,  и
арабскаЯ,  и  индийскаЯ,  и  испанскаЯ,  и всЯкаЯ;  впрочем,  какаЯ именно -
определить ‚ера не  могла,  знала только по-английски несколько выражений из
учебника пЯтого класса и  песен битлов,  но  все говорили вокруг удивительно
интересно и красиво.
     - ‘мотри-ка, ‚ерка, смотри...
     - —его ты?
     - „а не туда... ’ихонов! ‚он!
     ЏрЯмо на них шел ’ихонов.  ‚ера на секунду остановилась, рот открыла от
удивлениЯ и восторга, но тут же пошла за подругой, поджав губы.
     - џ думала, он красивее, - сказала она, - и ростом выше.
     - Ќичего, ничего, - прошептала Ќина, - все равно красивый.
     - € с ним идут какие-то все невзрачные...
     - Ќу брось ты!
     Ќина стоЯла на своем,  а ‚ера пожимала плечами.  "Џодумаешь!" - ворчала
она, а все равно несколько раз оборачивалась, и смотрела в спину ’ихонову, и
понимала, что вечером в Ќикольском она будет рассказывать знакомый девчонкам
и парнЯм,  как попалсЯ им навстречу сам ’ихонов, понимала и то, что рассказы
эти доставЯт ей удовольствие. € еще она чувствовала себЯ в этой великолепной
разноЯзычной толпе своей,  со всеми равной -  и со знаменитым артистом,  чьи
фотографии  вымаливали они  в  ларьках  ‘оюзпечати,  равной  и  вот  с  этой
заграничной тонконогой дамой в замше -  равной,  а может,  еще и повальЯжнее
ее.  "‘мотри-ка,  -  толкнула ее в бок Ќина, - какой фасон!" € правда, плыло
перед ними пЯтнистое короткое платье,  ловко так приталенное и  расклешенное
внизу необыкновенным способом. Ќина всЯ напрЯглась, нервно извлекла из сумки
блокнот и карандаш, на ходу принЯлась зарисовывать фасон, норовила женщину в
удивительном платье обойти,  взглЯнуть на  все сбоку и  спереди,  а  ‚ера не
спешила, шла с достоинством и думала: "Ќу и что, и впрЯмь хорошее платье, ну
и что,  и мы такое сшить можем,  и даже еще лучше.  „а и сейчас мы никого не
хуже.  ‚он и  на нас смотрЯт..."  Љое-какие мужчины и  парни и  в самом деле
обращали внимание на них с Ќиной, и от этого прогулка по улице ѓорького ‚ере
все больше нравилась, и было ей хорошо и празднично.
     - ‚се,  -  сказала Ќина,  -  завтра же начну кроить.  “  менЯ приличный
материал. ’олько посветлее этого.
     - ‘ цветами, что ли?
     - Ќу да,  с такими размытыми... Џошли в туннель... ‡аскочим в рыбный? џ
уж проголодалась.
     ‚  переходе она все посматривала в  блокнот и  шептала что-то -  может,
прикидывала,  хватит ей отреза или нет.  ђыбный магазин,  самый знаменитый в
столице и самый богатый,  с довоенным аквариумом в витрине и с декоративными
горками консервных банок,  вытеснившими осетров из  папье-маше,  встретил их
запахом селедки и  шумом очередей.  ‚ последнем зале очереди были за рижской
салакой горЯчего копчениЯ.
     - Ќу, повезло! ‘кажи? - обрадовалась ‚ера.
     - ’ы -  в  кассу,  а Я -  к прилавку,  -  сообразила Ќина,  -  и поесть
возьмем,  и домой. Љак чек выбьешь, в ”илипповскую сходи, будь доброй, булку
возьми посвежее, страсть как голодно.
     ‚сегда  она  подчинЯлась  ‚ере,   а   в  очередЯх  была  решительнее  и
предприимчивее подруги.
     Љопчушкой и  филипповскими булками наслаждались во  дворе за  магазином
рыбы.
     - Њое  железное правило,  -  говорила Ќина,  отрываЯ салаке  голову,  -
сколько б  денег ни было,  а  на хорошую рыбу не жалеть.  Ђ  уж если севрюга
попадетсЯ, или семга, или лосось - ничего жалеть не буду...
     „альше они  жевали молча,  ели  много и  жадно,  и  хотЯ  прошел момент
первого удовлетворениЯ пищей,  все равно какой,  а  тут -  копченой салакой,
удовлетворениЯ судорожного  и  блаженного,  хотЯ  сытость  и  принесла,  как
всегда,  разочарование,  настроение у ‚еры не ухудшилось и сонное благодушие
не размЯгчило ее.
     - •орошо, - протЯнула ‚ера.
     - •орошо,  - поддержала ее Ќина. - € Я тут должна жить... Њожет, в этом
самом доме... Ќет, не в этом. “ Џокровских ворот.
     ‘ледом  могли  пойти  всегдашние Ќинины  сетованиЯ о  несправедливом со
стороны судьбы поселении ее,  Ќины,  в пригородном поселке Ќикольском.  ‚ера
пропустила бы  ее  слова  мимо  ушей  по  привычке,  но  Ќина  на  этот  раз
промолчала.  Џосле гражданской Ќинин дед, чей род, по семейным преданиЯм, не
один век на плечах держал Њоскву,  в  голодный год вместе с Ќининой бабушкой
бросилсЯ искать хлебные деревни. Џотом пришел нэп, а дед с бабушкой так и не
вернулись в Њоскву,  не смогли или не захотели, осели в Ќикольском, в сорока
верстах от столицы.  Џокойного деда Ќина иногда ругала,  работать устроилась
ученицей в  парикмахерскую у  Љаланчевки,  собиралась в Њоскве стать дамским
мастером и не раз говорила ‚ере,  что замуж выйдет непременно за москвича. Ђ
если даже и не выйдет, то все равно переберетсЯ в Њоскву, как - посмотрим. ‚
компаниЯх парней  она  тут  же  выделЯла именно  москвичей,  они  сейчас  же
нравились ей больше других,  и дело тут было не в лисьем расчете, просто так
получалось само  собой,  словно  бы  Ќина  в  людЯх  с  городской  пропиской
открывала родственные души.
     - Ќет,  ‚ерочка,  не зрЯ мы с тобой сюда приехали, - заговорила Ќина. -
ђади одной этой рыбы стоило! Ќе жалеешь? ‚едь хорошо, да?
     - •орошо, - сказала ‚ера.
     „лЯ  продолжениЯ  сегоднЯшних  удовольствий они  заглЯнули  в  соседний
сладкий магазин,  насмотрелись на фантазии кондитеров,  а  потом двинулись в
"Ђрмению", отведали восточных лакомств подешевле, запили благословенную рыбу
газированной водой и пошли в …лисеевский.  ’ам они просто потолкались, как в
театре или музее, посмотрели на люстры, похожие на салютные грозди ракет, на
великолепие сверкающей в  огнЯх  лепнины  и  звенЯщих зеркал.  „альнейшее их
движение по улице ѓорького было путаным и  долгим,  ‚ера с  Ќиной заходили в
магазины,  потом возвращались на несколько кварталов назад,  в магазин,  ими
пропущенный,  потом опЯть спускались к  ‘оветской площади и  ниже,  а изучив
"Џодарки",   вспоминали,   что  они  проскочили  "‘интетику",  и  спешили  в
"‘интетику".  „вижение их  вовсе не было нелогичным,  оно подчинЯлось стихии
нынешнего праздничного похода и  своей безалаберностью именно и приносило им
удовольствие.  ‚ыйдЯ из "‘интетики",  ‚ера с  Ќиной ринулись в отделанную по
последней  моде  "Ѓерезку".   ‚итрины  "Ѓерезки"  были  громадны,  пугали  и
притЯгивали роскошью,  пламенем и  холодом драгоценных камней,  легкой игрой
цен,  недоступных,  а  потому и ничего не значащих.  ‚ магазине этом подруги
ничего не  собирались купить,  их  фантазию не свЯзывали расчеты и  реальные
возможности, а потому они владели здесь всем и все могли примерить на себе в
мыслЯх. Ђх, какие тут были камни, какие браслеты и кулоны, какие ожерельЯ из
ЯнтарЯ и  какие колье с рубинами на золотых цепочках!  "‚идала,  Ќин?  Ђ это
видала?  Ѓлеск!"  ‘ловно  бы  брожение  происходило  в  тесноте  сверкающего
магазина,  и  ‚ера с Ќиной вместе с другими кидались от прилавка к прилавку,
все замечаЯ, все выщупываЯ глазами, холодеЯ от восторга, пропускаЯ витрины с
расплодившимисЯ часами,  небрежно и  свысока  поглЯдываЯ на  длинную очередь
конченых людей  -  давали обручальные кольца.  ѓлаза  их  горели,  спорили с
дорогими камнЯми,  азарт  захватил подруг.  ЋстановитьсЯ они  теперь уже  не
могли,  все осмотрели в соседних магазинах,  а потом втиснулись,  ворвались,
стекло в  дверном проходе чуть  не  выжав,  в  актерскую лавку у  Џушкинской
площади.
     Њагазин был маленький,  забитый,  лишь к прилавкам с книгами и текстами
пьес  можно  было  подойти без  борьбы,  а  напротив жалась  шумнаЯ толпа  и
теснились в ней охотницы,  отчаЯнные,  настырные,  азартные, с ‚ерой и Ќиной
одной породы.  „ухота томила продавщиц,  большие лопоухие вентилЯторы гонЯли
по магазину подогретый воздух.  Ќе сразу,  с терпением и упорством,  подруги
протиснулись вперед. —его только не лежало перед ними: и цветные поролоновые
куклы, и круглые блестки в целлофановых пакетах, и тапочки длЯ воздушных ног
балерин,  и  металлические стаканчики с  помадой всех оттенков,  и  баночки,
коробочки,  тюбики с пудрой,  тонами,  кремами,  лаками, тушью, мастикой длЯ
ресниц,  и прочие удивительные вещи,  любезные душе,  видеть которые -  одно
удовольствие,  и уж уйти от них не было никакой мочи.  Ќина так и стоЯла,  с
места  не  двигаЯсь,  принимаЯ  решение,  а  ‚ера  уже  вцепилась глазами  в
темно-коричневые  шкафы,   похожие  на  аптекарские,  с  медными  накладными
украшениЯми,  за  стеклами которых лежали  парики.  Џарики были  один  краше
другого,   длЯ  королев  и  их  фрейлин,   пышные  и  прЯмые,  с  буклЯми  и
башнЯми-пучками,   розовые,   рыжие,   зеленоватые,   золотистые,  черные  -
немыслимые.  “ ‚еры в горле пересохло.  Ћна не могла произнести ни слова,  а
все   глЯдела  теперь   на   тридцатилетнюю  женщину,   актрису,   наверное,
примеривающую парик. Љак прекрасна была женщина! …стественно - из-за парика!
ќто был из всех париков парик. ‹иловый и фиолетовый одновременно, и вместе с
тем в нем были Явно заметны серый, стальной оттенок и золотистый тоже. ”орму
он  имел необыкновенную,  словно бы  многоЯрусную,  женщина выглЯдела в  нем
благородной дамой из  окружениЯ …катерины.  ‚ера ее сейчас же возненавидела.
Ћна готова была закричать:  "Ћтдайте парик! ‚ы не имеете на него права! Ћн -
мой!"  †енщина осматривала себЯ в  парике деловито,  не было в ней трепета и
азарта,  и это ‚еру ужасно возмущало,  женщина снЯла парик и положила его на
прилавок,   ‚ера  похолодела.   "‘колько  он  стоит?"  -  спросила  женщина.
"‚осемнадцать". - "Ќет, не подойдет..."
     - џ возьму, - подалась вперед ‚ера. - џ сейчас. —ек выбью...
     - Џодождите,  -  сказала продавщица.  -  ‚ы  сначала примерьте.  Њожет,
размер не ваш...
     "Њой!"  -  хотела крикнуть ‚ера,  но не крикнула,  а  произнесла что-то
невнЯтно,  протЯнула руки за париком,  пальцы ее дрожали; надеваЯ парик, она
понимала,  что все смотрЯт на нее,  ждала усмешек,  ждала вопроса: "‡ачем он
вам?",  готова была  в  ответ сказать,  что  ей  в  народном театре поручили
роль... господи, чью роль, из восемнадцатого века, кажетсЯ, но чью? Ђ-а! ‚се
равно парик будет ее,  его теперь не отберешь и  с  милицией,  и насмешки не
испугают,  парик ее -  и все тут. Ќо никто не смеЯлсЯ, и продавщица ни о чем
не спросила,  сказала скучно:  "‚аш размер.  ‚ам идет",  -  и ‚ера, выдохнув
воздух,  кинулась в расступившейсЯ толпе к кассе,  бросила на черную тарелку
со вмЯтиной восемнадцать рублей.


        4

     - Ќу что, пойдем на день рождениЯ? - спросила ‚ера.
     ‡а окном электрички проносились дома и  дачи Ѓитцы и  на пологих холмах
гомеопатические плантации института лекарственный растений.
     - Ќе тЯнет, - сказала Ќина.
     - ‚ечером-то делать нечего.
     - ’ы же сама утром не хотела.
     - Ќастроение поЯвилось. Џошли?
     - Џосмотрим, - уклончиво сказала Ќина.
     Ѓыла она вЯлой,  уставшей, на ‚еру не смотрела, словно обиделась на нее
всерьез и надолго.  Љ смене Ќининых настроений ‚ера привыкла, сколько раз уж
наблюдала,   как  бойкаЯ,   предприимчиваЯ,  озороватаЯ  девчонка  в  минуту
становилась нервной и  капризной,  готовой заплакать,  а  то и  плакавшей на
самом деле.  "ќва,  кровь в  ней как бунтует!"  -  говорили в Ќикольском.  €
сейчас  Ќина  нервничала и  злилась на  что-то.  Џо  дороге домой  ‚еру  она
раздражала -  и  прежде всего  потому,  что  ‚ера  не  могла уЯснить причину
Ќининого преображениЯ.
     "€з-за парика, что ли? - думала ‚ера. - Ќеужто из-за парика?.."
     ‚озбужденнаЯ,  счастливаЯ неслась она  час  назад  по  улице  ѓорького,
удивленнаЯ, спешила за ней Ќина, смеЯлась и говорила: "’ы что? ‚от выкинула!
‡ачем тебе парик-то,  да  еще таких древних времен!  џ  понимаю -  настоЯщий
парик.  Ђ то -  театральный!  „еньги,  что ли, девать некуда?" - "Ћтстань! -
отвечала ей ‚ера,  впрочем,  не особенно сердито.  - „ушу не трави. Љупила и
купила. ‡ахотела и купила". Ќикаких объЯснений она не могла дать Ќине и себе
тоже,  действительно,  желание  приобрести парик  было  таким  неожиданным и
нестерпимым,  что  в  актерском  магазине  все  соображениЯ здравого  смысла
исчезли из  ‚ериной головы.  Ќо  пока,  на  улице,  ‚ера не  жалела о  своей
покупке.  ЉоричневаЯ сумка  висела  на  тонком  ремне,  стучала по  крепкому
Ќининому бедру,  напоминаЯ ‚ере,  на  что  стоит тратить деньги,  на  что не
стоит,  а  ‚ера все  шагала,  несла осторожно мЯгкий пакет и  думала:  "„ома
примерим. Њожет, и пригодитсЯ..."
     Ќо  долго вытерпеть душевное томление и  Ќинины колкости она не смогла,
увидев  буквы  общественного туалета,  спустилась  по  лестнице,  казавшейсЯ
вечной,   занЯла  кабину  и  там,   спеша,   но  и  бережно,  надела  парик,
нетерпеливыми пальцами напит в  сумке пухлую кожаную пудреницу,  взглЯнула в
ее  зеркальце  и   губами  причмокнула  от  удивлениЯ:   "Ђ  что?   Ќичего!"
”антастическаЯ прекраснаЯ женщина с  сединой в  лиловых локонах отражалась в
овале походного зеркала.  ‡ашумела вода в  соседней кабине,  но шум ее и всЯ
обстановка примерки не разрушили ‚ериного вдохновениЯ,  она все поворачивала
голову,  смотрелась в  зеркало,  позы принимала и радовалась себе:  "Ќичего,
ничего..." ‡аскреблась в дверь Ќина,  зашептала: "‚ера, что ты так долго?" -
"Џримериваю..."  -  "Џусти менЯ,  -  взмолилась Ќина,  -  пусти  поглЯдеть".
„ернула ‚ера задвижку, впустила подругу, и та заахала в тесноте кабины: "Љак
здорово!  ЉакаЯ ты красиваЯ!" -  "Ќет, правда?" - волнуЯсь, спрашивала ‚ера.
"’ы  просто преобразилась.  Љак  €ван-дурачок в  горЯчем молоке.  ‡ачем  мне
врать-то!"
     ’о,  что  она восхищалась ею  искренне,  ‚ера понЯла позже,  на  улице,
выражение лица  у  Ќины  стало растерЯнным,  если не  расстроенным,  покупку
‚ерину она  больше не  хвалила и  словно бы  сникла,  лишь однажды сказала с
жалостью к самой себе: "‚езет тебе, ‚ерка, вон мать тебЯ какой родила. Џовое
наденешь -  и  каждый раз на  себЯ не похожаЯ,  а  красиваЯ.  Ђ  Я..."  ‚ера
попыталась ее переубедить и  уверить,  что она,  Ќина,  и без всЯких париков
хороша  и  ей  нечего  расстраиватьсЯ.  Џосле  торопливых смотрин в  туалете
покупка уже не  казалась ‚ере безрассудной,  она и  не  смогла бы приобрести
ничего лучшего,  - надо же, как к лицу оказалсЯ ей парик. Ћна и в электричке
все радовалась про себЯ своей покупке,  а  поделитьсЯ радостью с подругой не
отваживалась -  та  сидела  мрачнаЯ.  ђайонный город  сверкнул над  узкой  и
смирной рекой, белой колокольней, и тут Ќина сказала:
     - Ђ насчет матери-то забыла? ‚се матери вещь купить хотела...
     ‚ иной день ‚ера обиделась бы и сразу поставила Ќину на место, а сейчас
была настроена благодушно.
     - ‚ следующий раз куплю, - сказала ‚ера.
     ‘ебЯ она уверила в  том,  что матери,  уж  точно,  хорошую вещь купит в
следующий раз и подороже,  накопит денег и купит обЯзательно, без суеты и со
смыслом.  ‚ера не чувствовала никаких угрызений совести: ну мало ли чего она
собиралась  делать  утром,   после  слез  матери,   сгорЯча,  конечно,  надо
относитьсЯ  к  матери  повнимательнее,  но  глупо  было  бы  упустить  такой
замечательный парик.  ‘ама судьба привела ее  в  актерскую лавку и  не  дала
потратить  деньги  в  других  магазинах,   а  от  судьбы  не  убежишь  и  не
отвернешьсЯ.  Ќикольской платформы ‚ера  ждала  волнуЯсь,  ей  не  терпелось
показать себЯ в  парике на людЯх.  ‚ера теперь желала поЯвитьсЯ в клубе,  на
танцах, или же у Љолокольникова, на дне рождениЯ ‹ешеньки ’урчкова, но одной
идти не хотелось.
     - Ќин,  а  сумку ты  вправду купила завидную,  -  сказала она на всЯкий
случай, - не то что Я...
     ‘ловами этими ‚ера  ничего не  добилась.  Ќина  промолчала,  на  сумку,
правда, взглЯнула, но скорее машинально, а взглЯнув, вздохнула.
     ќлектричка наконец привезла их в Ќикольское.
     - Ќин, пойдем на день рождениЯ-то или как? - сказала ‚ера на автобусной
остановке,  одергиваЯ платье,  и было заискивание в ее голосе.  - †дут ведь.
Љолокольников-то именно тебЯ звал...
     - Ќет, - сказала Ќина, - не пойду.
     - Њожет, тогда на танцы? —его дома-то кукситьсЯ? € по телевизору, кроме
оперы, ничего нет...
     - Ќе знаю... …сли на танцы... Џодумаю...
     - Џойдем,  пойдем,  Ќинк,  на танцы!  -  обрадовалась ‚ера. - џ сейчас,
мигом,  домой,  матери покажусь,  перекушу -  и  в клуб...  ѓде встретимсЯ и
когда?
     - ‚ восемь,  на нашем месте,  -  сказала Ќина неожиданно твердо, в липе
Ќинином, в глазах ее была твердость, будто она что-то задумала.
     Љ  дому  ‚ера  подходила в  некотором смущении.  Ќадо  было  показатьсЯ
матери,  чтобы не  беспокоилась,  но  лучше бы  ее  не  было дома.  …е и  не
оказалось дома. ‘онЯ хозЯйничала, а Ќадька бегала во дворе.
     - Њать где? - спросила ‚ера.
     - Ћна сегоднЯ в кассе.
     Њать работала на крохотной никольской пуговичной фабрике, давила теплую
пластмассу прессом,  а  длЯ поддержаниЯ семейного бюджета стирала на соседей
побогаче и  иногда,  в  дни кино и  танцев,  подменЯла тетку ‘урнину в кассе
клуба.  ‡начит,  можно  будет отметитьсЯ перед матерью в  клубе,  а  потом и
проскочить на танцы без билета.
     - —его ели? - спросила ‚ера.
     - ѓороховый суп и котлеты с картошкой, - сказала ‘онЯ. - •очешь?
     - „авай.
     ЋбжигаЯсь,  торопЯсь,  ‚ера все  же  сказала наставительно,  на  правах
старшей сестры:
     - Ќебось весь  день  бездельничали,  болтались с  сестрицей-то?  Њатери
помогали? Љозу доили?
     - „оили,  -  сказала ‘онЯ мирно,  но  и  вроде бы с  иронией к  старшей
сестре.
     ‘идела  она  тихо,  пальчиком почесывала черную  расцарапанную коленку,
платье на  ней было выгоревшее,  дрЯнное,  латаное,  а  глЯдела она на  ‚еру
спокойно и  устало,  светло,  по-матерински,  схожести выражений лиц их ‚ера
удивилась,  и  ей  стало  жалко  ‘оню:  такаЯ  же  она  росла  терпеливаЯ  и
безропотнаЯ, как мать, неужели ей и судьба уготована материна?
     - ‘уп ничего,  -  сказала ‚ера.  -  ’ы,  что ли, варила? •ороший суп. ‚
следующий раз только перцу положи побольше. € свиные ножки не помешали бы.
     - Ћткуда ж у нас свиные ножки? - улыбнулась ‘онЯ.
     - ќто  Я  так...  фантазии...  Ђ  длЯ  духу стоило хоть кусочек корейки
добавить...  „авай котлеты... Ќичего, вы, ‘офьЯ Ђлексеевна, делаете успехи в
кулинарии...  џ  тут вам всем копчушки привезла.  Ќо  до  матери не трогать,
понЯла?
     ‘онЯ кивнула.
     ‚ремЯ бежало к  восьми,  а  духота не  отпускала.  ‚ера встала,  сказав
сестре  "спасибо",  ноги  ее  побаливали  от  долгих  и  везучих  московских
хождений.   Џрошла  в  свою  комнату  и  плотно  прикрыла  за  собой  дверь.
ЏоказыватьсЯ ‘оне в парике она не хотела,  не потому, что стеснЯлась - вдруг
будет смеЯтьсЯ, - просто знала: покупку ‘онЯ осудит, как мать, и расстроитсЯ
тихо,  про  себЯ.  ‡еркало  снова  обрадовало  ‚еру,  снова  взволновало  ее
предчувствие успеха на  людЯх,  может,  даже и  со  скандалом,  ну и  пусть,
нетерпение снова поселилось в ней.  "‘корее,  скорее!" -  говорила она себе.
Џлатье не  следовало бы  менЯть,  но ‚ера уступила желанию увидеть себЯ и  в
других  нарЯдах,  она  ловко  надевала  перед  зеркалом  платьЯ,  сарафаны и
кофточки, приличные и ношеные, и все ей шло, и все приносило удовольствие, и
даже опостылевшие вещи были сегоднЯ прощены.  €з  комнаты своей ‚ера вышла в
красном платье,  узком и  коротком,  чуть не танцуЯ,  парик несла в  пакете.
‘казала ‘оне голосом старшей сестры:
     - ЋстаешьсЯ за начальство. џсно?
     ‘онЯ мыла на террасе посуду, ничего не ответила и ни о чем не спросила,
хотЯ могла о чем-нибудь и спросить,  зато в кухне,  служившей в будние дни и
столовой,  уже вертелась семилетнЯЯ Ќадька,  наглаЯ,  в отца. Ќа ее скачущие
вопросы:  "Ђ где ты была?  Ђ  чего ты себе купила?  Ђ чего ты мне купила?" -
пришлось отвечать решительно и  строго.  "Џалец вынь изо рта и  щеки вымой в
рукомойнике!  -  сказала  наконец  ‚ера.  -  Ќа  кого  похожа!"  ‘читалось в
Ќикольском,  что ‚ера и  Ќадька пошли в  отца,  а  ‘онЯ -  в мать.  Ќадькино
смазливое личико,  озороватый прищур глаз и  даже движениЯ головы на тонкой,
петушиной шее и  вправду напоминали об отце.  "Ќеужели и Я такаЯ?  -  думала
‚ера.  - Ќет, Я не такаЯ". Љогда она смотрела на Ќадьку, ей не хотелось быть
похожей на отца,  ей казалось, что она и впрЯмь на него не очень похожа, что
она и в движениЯх мЯгче и ленивее Ќадьки,  и шеЯ у нее не такаЯ петушинаЯ, и
нет в глазах навашинской бесстыжести.
     - ЏриглЯди за этой отравой. € за домом, - сказала ‚ера ‘оне, той все же
было двенадцать.
     Ќина уже ждала в привычном месте.
     - Ћпаздываешь, - сказала Ќина строго.
     - Џодумаешь, пЯть минут.
     - ‘емнадцать минут.
     ‚ера поглЯдела на нее с удивлением. ‘тало быть, подруга не отошла? ѓубы
Ќина сжала,  а взглЯд у нее был тЯжелый, такой, словно она после колебаний и
мучений решилась на отчаЯнный шаг и изменить ее решение нельзЯ было никакими
силами.   ‚ера  ожидала  увидеть  на  Ќине  особенное  платье,   подобранное
специально к купленной нынче сумке, а на плече и самое сумку, но ее не было,
и это ‚еру насторожило.
     - Ќе надумала после танцев пойти к Љолокольникову?  -  спросила ‚ера на
всЯкий случай.
     - џ и на танцы не пойду, - сказала Ќина.
     - —то так?
     - Њне нужно с тобой поговорить.
     - Ќу, поговори...
     - Ќе здесь. Џошли за угол.
     - Ќу, пошли. - ‚ера пожала плечами.
     ‡а  углом глухие крашеные заборы четырех хозЯев образовали тупик.  ‚ера
несла пакет с  париком осторожно,  он сейчас смущал ее,  будто она держала в
руке пирожное и боЯлась смазать крем.
     - ‡десь, - сказала Ќина.
     - ‡десь так здесь.
     - …сли ты мне подруга, - сказала Ќина, и голос ее был уже не так тверд,
как прежде, - если ты мне настоЯщаЯ подруга, отдай мне ‘ергеЯ.
     - ‚от тебе раз...
     - Ћн мне нравитсЯ.
     - Ђ Я с ним живу...
     - Љто тебЯ познакомил с ‘ергеем?  ‡а кем он ухаживал сначала? ’ы у менЯ
его отбила!
     - ЏрЯмо уж и отбила...
     - Ѓудь хоть раз в жизни честной!
     - —то ты говоришь!  -  ‚ера начинала сердитьсЯ,  поначалу слова Ќины не
только удивили,  но и рассмешили ‚еру, теперь ей уже было не до шуток, и все
же она до конца не могла поверить в серьезность Ќининых заЯвлений,  чувство,
что подруга разыгрывает ее, не уходило.
     - ‡ачем тебе ‘ергей?  Ќу, зачем? - сказала Ќина, глаза ее были влажные.
- Љаждый парень на  тебЯ смотрит,  а  Я...  Ќу,  хоть пожалей менЯ,  если ты
подруга, ну, забудь о ‘ергее!
     - Џошла ты знаешь куда! - зло сказала ‚ера.
     ’еперь она  злилась всерьез,  никакого разговора дальше вести  не  была
намерена,  хороши шутки,  даже если Ќина расстроилась умом, терпеть ее слова
‚ера не хотела и  не могла,  трудно было вывести ее из себЯ,  редко это кому
удавалось,  а тут,  не стой перед ней подруга, помешавшаЯсЯ или в Ясном уме,
попробуй разбери,  не  стой перед ней подруга,  ударила бы  ‚ера обидчицу по
физиономии.  Њолча ‚ера  повернулась и  пошла в  клуб,  но  Ќина догнала ее,
схватила за руку.  "Ђх,  так,  ты и разговаривать со мной не хочешь!" -  "Ќе
хочу,  - сказала ‚ера и отвела руку, - нечего мне о глупостЯх разговаривать.
€ди проспись!" € пошла решительно,  грудь выпЯтив, но Ќина снова ухватила ее
руку ниже локтЯ,  говорила что-то и  опЯть о  ‘ергее,  произносила и обидные
слова; обернувшись, ‚ера увидела Ќинино лицо жалким и некрасивым, сочувствие
к  ней возникло на секунду и истлело тут же;  длЯ того чтобы утешать подругу
или постаратьсЯ понЯть ее,  у ‚еры уже не было ни нервов,  ни терпениЯ.  Ћна
оттолкнула от  себЯ Ќину,  не  сильно,  чтоб отстала,  но та,  пошатнувшись,
рванулась к  ‚ере,  отчаЯннаЯ,  смелаЯ,  словно  бы  готоваЯ вцепитьсЯ ей  в
волосы.  "’ы что!" - растерЯлась ‚ера и толкнула Ќину сильнее, почти ударила
ее,  думала,  что эта неженка Ќина отвЯжетсЯ наконец, но та бросилась на нее
снова,  ответила тычком худеньких своих  кулаков.  “дарила еще  раз  и  еще,
кричала что-то.  ‚ера  оборонЯлась правой рукой,  левую  с  пакетом отвела в
сторону, но вскоре понЯла, что пакет придетсЯ бросить на траву. Ќина, быстро
нагнувшись,  стЯнула с правой ноги туфлю,  французскую лакировку с бантом, с
туфлей в  руке она шла теперь на ‚еру,  и  ‚ера тоже,  прыгаЯ на одной ноге,
сбрасывала  носком  другой  черную,  размЯтую  уже  туфлю  -  проверенное  в
никольских стычках девичье оружие.  ѓрозный ‚ерин  вид  Ќину  не  остановил,
поднЯтаЯ ‚ерою туфлЯ как будто еще сильнее раззадорила ее,  с  отчаЯнием она
рвалась к  ‚ере,  размахивала туфлей,  кричала:  "’ак  тебе!  ‚от  тебе!"  -
получала сдачи,  но  боли вроде бы не чувствовала,  хромать ей было неловко,
она и вторую туфлю скинула, располагаЯ, видимо, сражатьсЯ до последнего. Ћна
нападала,  теснила ‚еру к забору,  а та отбивалась вполсилы, хотЯ и была зла
на  подругу,  знала,  что,  если  ударит  всерьез,  может  прибить Ќину  или
покалечить.  Љ  тому же  ‚ера имела преимущество -  туфли ее  давно вышли из
моды,  Ќининым же редким туфлЯм завидовали и  москвички,  но сейчас,  в бою,
тонкие,  крепкие каблуки ‚еры были опаснее тупых и толстых,  как ножки белых
грибов, Ќининых каблуков. "Љончай, хватит! - кричала ‚ера. - Ђ то Я тебЯ так
сейчас уделаю -  век помнить будешь!" Ќо Ќина,  казалось,  не слышала ее, не
унималась,  и только когда она крепко задела ‚еру каблуком по щеке,  а ‚ера,
разъЯрившись, ударила сильно, и Ќина, выпустив туфлю из разжавшихсЯ пальцев,
согнувшись,   закрыла  лицо  ладонЯми  и  заплакала  беззвучно,   вздрагиваЯ
плечиками,  ‚ера опустила руку,  дышала тЯжело,  глЯдела на Ќину сердито,  а
Ќина повернулась и пошла от нее, так и не отнимаЯ ладоней от лица.
     - ќй ты,  воЯка!  -  крикнула ей в спину ‚ера.  -  ’уфли-то забери! Њне
трофеев не надо.
     Ќина вернулась,  ‚ере на  миг показалось,  что она собираетсЯ ей что-то
сказать,  ей и самой хотелось,  чтобы Ќина ей что-нибудь сказала, но Ќина не
произнесла ни  слова,  когда  же  нагнулась за  туфлЯми,  взглЯнула на  ‚еру
затравленно,  словно  боЯлась,  что  та  ударит ее,  беззащитную,  а  поднЯв
лакировки,  надевать их  не  стала,  босиком  по  пыли,  по  траве  побежала
пустынным тупиком к  людной клубной улице,  огородами ей  бы уходить с  полЯ
боЯ.
     ‚ера хотела крикнуть ей  вслед какие-нибудь слова,  но  слова она могла
найти  сейчас  только  ругательные,   обидные,   великодушие  победительницы
остановило ее.  "ѓлупаЯ,  ну и глупаЯ! - подумала ‚ера. - ‘ама жалеть будет.
Џридумала черт-те что!" ‚ера поднЯла пакет с париком,  ощупала его пальцами,
не нашла ущерба,  и это ее обрадовало, она оттерла листом лопуха отвоевавшую
туфлю,  надела ее и принЯлась охорашиватьсЯ. Џоправила платье, складок и дыр
на  нем  не  оказалось,  зеркальцем кожаной  пудреницы обнаружила ссадину на
щеке,  ваткой оттерла засохшую кровь, но ссадина была все еще заметной. ‚ера
попыталась забелить  пудрой  на  щеке  след  Ќининого  каблука,  но  как  ни
растирала пудру,  толку было мало.  "Ќу и  черт с ним!  -  подумала ‚ера.  -
Љак-нибудь обойдетсЯ. Ђ этой Ќинке Я теперь покажу!"
     Џод платьем,  на плечах и у шеи болело.  Ќаверное, и там были ссадины и
синЯки.  ‚озвращатьсЯ домой ‚ера не хотела, решила, несмотрЯ ни на что, идти
на танцы, только надо было немного отдышатьсЯ, отойти, успокоить себЯ.
     €  хотЯ  она  была  возбуждена и  нервничала,  как  нервничает актриса,
которой  завистники перед  началом  премьеры  за  кулисами устроили скандал,
нервничала оттого,  что стычка с  Ќиной погасила ее праздничное вдохновение,
теперь она была как бы не в  форме и своим париком могла,  наверное,  только
рассмешить людей,  все  же,  несмотрЯ на  эти  свои переживаниЯ,  она думала
сейчас не о том, как поЯвитьсЯ ей в клубе и как потом вести себЯ на людЯх, -
все резче и резче думала она о Ќине и о ее странной выходке.  „вадцать минут
назад слова о ‘ергее ‚еру просто обожгли,  но теперь она хотела понЯть: были
ли  эти  слова выдумкой,  разрЯдившей Ќинино дурное настроение,  или  же  ее
бывшаЯ подруга выложила правду,  которую она скрывала от нее,  ‚еры, а может
быть,  и от самой себЯ? Ќеужели Ќина любит ‘ергеЯ ("Ћн ведь и не москвич", -
мелькнуло секундное соображение),  неужели все эти последние четыре месЯца с
тех пор, как ‚ера познакомилась с ‘ергеем ("Ќу да, с помощью Ќины, это с ней
он приехал из ™ербинки,  ну и что из этого?"), неужели все эти четыре месЯца
Ќина так умело скрывала свои чувства, что ни у ‚еры, ни у ‘ергеЯ не возникло
никаких подозрений,  никаких интуитивных сигналов,  а  ведь,  несмотрЯ на их
жаркую любовь, они с ‘ергеем обостренно и даже болезненно относились ко всем
движениЯм и  словам окружающих их людей.  Ќеужели Ќина любит ‘ергеЯ и четыре
месЯца назад любила его?  ‚ыходит,  что она,  ‚ера,  и  в  самом деле отбила
‘ергеЯ у подруги?  ‚прочем, Ќина по взбалмошности могла сочинить сегоднЯшние
слова и  уверить себЯ в их правде,  чтобы смЯгчить страданиЯ,  вызванные бог
знает какой чепухой.
     ’о ли, это ли было причиной нынешнего взрыва или истерической вспышки -
неважно,  ‚ера теперь была сердита на Ќину крепче,  чем в драке,  и говорила
себе,  что Ќину не  простит,  ни за что не простит,  руки ей не подаст.  ‚се
теперь.  …ще вчера ‚ера любила Ќину,  и утром она была ей как сестра, сейчас
же  ‚ера  вспоминала Ќинины  глаза  во  времЯ  стычки,  и  они  казались  ей
ненавидЯщими,  вражескими.  € все прежние свои отношениЯ с Ќиной ‚ера теперь
просматривала заново,  выискиваЯ все  ранее  скрытое в  них,  высвечиваЯ это
скрытое рентгеновскими лучами собственной обиды  и  раздражениЯ.  „а,  их  в
Ќикольском считали неразлучными,  а  вон  как  все  обернулось.  ’еперь Ќина
представлЯлась ‚ере человеком дурным,  противным,  все,  что было между ними
хорошего,  забылось или же казалось ложью,  свойства Ќининого характера,  на
которые прежде ‚ера  не  обращала вниманиЯ,  приобретали совсем иной  смысл,
распухали,  возводились в  высшую степень.  "Ђх ты гадина,  ах ты стерва!" -
разъЯрЯлась ‚ера  и  уж  конечно  вспоминала с  моментальными проЯснениЯми и
догадками все,  что касалось отношениЯ Ќины к ‘ергею:  и то, как она на него
глЯдела,  и  как  о  нем говорила,  и  что выспрашивала.  ‚  прежних Ќининых
действиЯх и  словах ‚ера усматривала сейчас вред длЯ себЯ,  Ќинину корысть и
хитрый  маневр,  только  слепаЯ дура  ничего не  могла  вовремЯ заметить!  €
сегоднЯ, конечно, Ќина вокруг пальца обвела ее со злополучной сумкой, да еще
и поиздевалась, наверное, в душе, Язык свой ехидный высунула, личико у нее в
–“Ње было,  несомненно, лисье. ќто соображение еще горше расстроило ‚еру, ей
вдруг Явились мысли о ‘ергее,  вдруг и он от нее скрывает что-то, - тоскливо
стало  ‚ере,   тоскливо  и  страшно,  глаза  ее  повлажнели,  руки  повисли,
почувствовала она,  что  в  рассуждениЯх своих  может  зайти далеко и  лучше
отправитьсЯ в клуб.
     € когда она пошла в клуб, горечь словно бы разбавилась целебной медовой
настойкой.  Ћна уже думала,  как хорошо ей будет на людЯх,  а  пройдЯ метров
сто,  уверила себЯ в  том,  что  ‘ергей и  знать ничего не  знает о  Ќининых
симпатиЯх,  приедет через два  или  три  днЯ,  все  объЯснит,  посмеетсЯ над
Ќиниными претензиЯми и отгонит злые сомнениЯ.
     Њать сидела в ком