ращалась  с  нарастающей
скоростью, и  Ќикашин, то  и  дело  поглЯдываЯ на  секундомер, отсчитывал  в
секунду  виток. Џосле  десЯтого  он  заволновалсЯ,  и  секунды  вдруг  стали
казатьсЯ ему  ужасно долгими.  ‘амолет его товарища продолжал  кружитьсЯ, но
еще через несколько секунд Ќикашин облегченно вздохнул: на пЯтнадцатом витке
пушечный истребитель перестал штопорить.
     ‘амолеты приземлились, и ‘тефановский, снимаЯ с себЯ парашют, сказал:
     --  џ  думаю,  что  если   после  двух  принудительных  витков  самолет
самовольно делает еще пЯтнадцать  и выходит лишь с  помощью мотора, то после
трех он из штопора не выйдет вовсе.
     -- ќто надо проверить,  --  возразил  Ќикашин,  который  был не  только
летчиком, но  и инженером и любил все  проверЯть сам. -- џ разок-другой тоже
хочу слетать.
     Љогда через несколько  дней, после  тщательного просмотра  и подготовки
машины, Ќикашин, сопровождаемый ‘тефановским, взлетел, то их также провожало
немало  народа. ‚се понимали  острый характер испытаний. Ќа пЯтикилометровой
высоте  ‘тефановский  нажал кнопку  секундомера и  бросил свою машину  вслед
заштопорившей никашинской. ’от отсчитал три витка и, дав рули на вывод, стал
отсчитывать   витки   запаздываниЯ.  Џосле   двадцатого  витка  ‘тефановский
заволновалсЯ, и  Ќикашин, которому уже наскучило  ожидать,  стал действовать
всеми известными способами,  чтобы прекратить вращение.  Ќо это был типичный
плоский штопор.  ‘амолет, держась  почти  горизонтально, падал, кружась так,
что его центр  тЯжести  быстро описывал круги диаметром  всего  лишь  в один
метр.  Ќикашин заметил, что все звуки пропали,  скорость упала до  минимума,
ручка управлениЯ, недавно еще такаЯ тугаЯ и чувствительнаЯ, болталась во все
стороны,  как привЯзаннаЯ  одним концом  веревка, а рули,  не даваЯ никакого
эффекта, трепыхались, как трЯпка  на ветру. ‹етчик боролсЯ так,  как борютсЯ
за жизнь. Ќа  земле насчитали уже  тридцать пЯть  витков,  и многие, до боли
закусив  губы, стали  ждать,  казалось, уже  неизбежного трагического конца.
‘амолет  ‘тефановского  с  жалобным воем  пикировал вслед за попавшим в беду
товарищем, бессильный  чем-либо помочь.  “ него  на  глазах погибал  друг, и
‘тефановский,  в  Ярости  крича  что-то   несуразное,  продолжал  машинально
отсчитывать витки: "‘орок четыре, сорок пЯть, сорок  шесть... пЯтьдесЯт...".
‡емлЯ была уже совсем близко, когда блеснул на солнце белый купол парашюта и
стало Ясно, что Ќикашин выбралсЯ из кабины. Ћн потерЯл при вылезании еще три
витка и  выпал как-то  неловко, спиной вниз. „о  земли оставалось полтораста
метров.
     ‘тефановский  зашел  на  посадку, но у него перед самым носом, одна  за
другим, вспыхнули две запретные красные  ракеты.  Ћн ушел на второй круг  и,
взглЯнув на сигнальные лампы, понЯл, что, волнуЯсь, забыл выпустить шасси.
     Ќесколько  минут   спустЯ   он   увидел  Ќикашина.   ‘пасшийсЯ  летчик,
разглЯдываЯ в зеркало  поседевшую часть головы,  рассказывал окружающим  его
товарищам о поведении машины.
     —то же касаетсЯ последней, то она сама себе вынесла приговор, вдребезги
разбившись при ударе о землю.
     “ченые  тем  временем энергично искали новых  средств борьбы  с плоским
штопором. Ћни указали на важное значение вертикального  оперениЯ, предложили
изменить его форму и величину, увеличить площадь в полтора раза. Ћни, далее,
предложили горизонтальное оперение так опускать вниз, чтобы оно не заслонЯло
вертикального.
     €  все  эти  идеи, претворЯЯсь в  дело,  приносило  хорошие результаты.
Њашины  стали получатьсЯ одна лучше другой, и летчики-испытатели находили их
все   более   послушными   и   безопасными.  Џостепенно   летчики-испытатели
переключили  свое   внимание   на  то,  чтобы  создать  наиболее  простые  и
эффективные способы вывода самолетов  из плоского  штопора, доступные  и длЯ
малоопытного летчика.
     ‹етчики-испытатели  Џетров,  ‘тефановский  и  ‘упрун сделали  множество
испытательных  полетов. Ћни  применЯли разные варианты, действуЯ рулЯми. Ћни
давали  ручку от  себЯ,  но самолет  не  опускал нос  и  штопорил в  прежнем
положении.  ‘илы  инерции  были  настолько  велики,   что  их  не  удавалось
преодолеть рулем высоты.
     ’огда летчики поступали так: сперва  давали ручку,  потом ногу --  руль
поворота  помогал  рулю  высоты.  ‘амолет  хоть  и  выходил из  штопора,  но
медленно, с запаздыванием. Џри недостатке высоты это могло окончитьсЯ плохо.
’ретьим вариантом  была дача ноги, а  потом  ручки.  ’акой  способ  оказалсЯ
наиболее  подходЯщим.  ‚ращение  самолета  быстро  прекращалось,  и  самолет
выходил из штопора.
     ’ак  было  установлено  твердое  правило,  вошедшее  во  все   полетные
инструкции:  "Џопав  в  плоский  штопор,  сперва  энергично  действуй  рулем
поворота, а потом рулем высоты".
     Ћписанные здесь  событиЯ остались далеко позади. ‘ тех пор прошло много
лет.  Џриобретенный опыт помог  нашим  инженерам,  и  они  теперь  выпускают
самолеты, послушные и в штопоре.
     Ќо  и  сейчас, когда  приходит  на испытаниЯ  новый  самолет,  особенно
истребитель, летчики-испытатели проверЯют его на штопор. ЉаждаЯ машина имеет
свои особенности поведениЯ, которые опытные люди основательно изучают, чтобы
попроще  рассказать рЯдовому  летчику,  как  действовать,  чтобы  техника не
подводила его в бою.

        Џоходы в стратосферу
     ‹юди авиации упорно стремЯтсЯ  поднЯть  ее "потолок" возможно выше -- в
стратосферу.
     ’ам можно  летать намного быстрее, чем у земли, и притом не зависеть от
погоды,  часто  создающей  угрожающие   препЯтствиЯ.   Ќо  подъем  "потолка"
упираетсЯ  в  большие трудности.  ЋсновнаЯ  --  недостаток  воздуха. …го  не
хватает и людЯм и моторам  --  и  те  и другие задыхаютсЯ.  Ћт  кислородного
голоданиЯ  у  людей  развиваетсЯ "высотнаЯ  болезнь";  замедлЯетсЯ  реакциЯ,
падает сообразительность,  притуплЯетсЯ  зрение  и  слух,  тЯнет ко сну,  --
человек  внезапно  терЯет сознание.  Њоторы  же с подъемом постепенно терЯют
свою  мощность,  котораЯ  на  определенной длЯ  каждого  типа мотора  высоте
становитсЯ столь малой, что не в силах преодолеть вес самолета, и дальнейший
набор высоты прекращаетсЯ.
     ‘  этими   ЯвлениЯми  инженеры  повели  борьбу.  Ћни  снабдили   моторы
специальными  нагнетателЯми,  которые уплотнЯют  редкий  высотный  воздух  и
подают его нужными дозами в цилиндры, сохранЯЯ таким образом мощность машины
до больших высот.
     ‹юдей они  обеспечили  дополнительным  кислородным питанием посредством
специальных масок, скафандров,  похожих на водолазные,  и, наконец, стали их
помещать  в герметические  кабины, в которых хватало кислорода на длительное
времЯ.  Џоследний  способ,  избавлЯЯ  экипаж  от свирепствующего  на  высоте
пЯтидесЯтиградусного мороза и  сохранЯЯ  ему полную свободу движений, -- что
нельзЯ сказать  про  первые два способа, --  был наилучшим и  в то  же времЯ
наиболее трудно осуществимым.
     €нженерам приходилось решать рЯд новых, очень сложных вопросов и стойко
переносить выпадавшие  на их  долю неудачи. ‚  1934 году во ”ранции во времЯ
испытаний сгорел стратоплан.  ЌаибольшаЯ  достигнутаЯ  им высота  составлЯла
девЯть  тысЯч  метров.   ‚   следующем  году  разбилсЯ   другой  французский
стратоплан, а испытывавший  его  летчик,  которому удалось  достичь высоты в
десЯть тысЯч пЯтьсот метров, погиб. ‚ том же 1935 году на подобной же машине
в ѓермании разбилсЯ еще один летчик, рекордсмен по высотным полетам.
     ’ем  временем  советский   летчик-испытатель  инженер  Џетров,  успешно
проведЯ  несколько предварительных  облетов  первого советского стратоплана,
передал его длЯ  дальнейших  испытаний и  доводок  ‘тефановскому  и ведущему
инженеру Љаштанову.  Љогда они впервые подошли к самолету,  то внешне  он им
напомнил известный длиннокрылый "ЂЌ’-25", на котором —калов  перелетел через
‘еверный  полюс из ‘оветского ‘оюза в  Ђмерику. ‚ойдЯ  внутрь  самолета, они
увидели в фюзелЯже  другой, поменьше. ќто был металлический цилиндр, в днище
которого находилсЯ небольшой круглый входной люк.
     ‹етчики захотели  было  проникнуть в  этот  цилиндр, но им сказали, что
прежде придетсЯ парашюты снЯть и подвесить их на специальные резинки у входа
в герметическую кабину, иначе они  там не поместЯтсЯ. ‘тратонавты  удивленно
переглЯнулись,  но,  сделав,  как  им  было  сказано,  протиснулись  внутрь,
согнувшись  пополам.  ‡а  ними   захлопнули   круглую,   обитую   резиновыми
прокладками дверь  и  крикнули,  чтобы  летчики до отказа  притЯнули  винты,
крепЯщие дверь входного люка.
     --  Ќе  скоро, при случае, до  парашюта  доберешьсЯ,  -- скорбным тоном
сказал инженер, вращаЯ обеими руками тугой винт.
     --  Ќичего,  -- приободрил его  летчик, --  раньше вовсе  без  парашюта
летали, а  они  у  нас хоть  и  за закрытой  дверью, но на самолете. ‚се  же
преимущество перед стариной!
     -- ‘лабое утешение, -- пробормотал инженер и, сделав последний  поворот
винта, уселсЯ на свое место.
     Ћни взлетели, и когда  достигли четырех тысЯч метров, инженер напомнил,
что пора  задраивать все люки,  еще свЯзывающие  кабину  с  атмосферой.  ќто
означало,  что  внутри  кабины нужно  было  сохранить  атмосферное  давление
четырехтысЯчеметровой высоты.
     ‘нова пошли в ход винты. ѓул мотора медленно стих, и в машине уже можно
было  разговаривать, не  повышаЯ голоса, хотЯ  оба  члена  экипажа,  занЯтые
каждый своим делом, переговаривались довольно редко.
     ‹етчик   вел  стратоплан  ввысь,  но,  чтобы  не  упустить   ориентиры,
поглЯдывал на землю. …му  приходилось напрЯженно вытЯгивать  шею, потому что
обзор был плохой. ‚о  всей кабине было три окна --  одно  впереди и по бокам
два небольших окошка из толстого зеркального стекла.
     €нженер следил за приборами, записывал их показаниЯ.
     -- †арко, --  вдруг  сказал  он, доставаЯ платок и  вытираЯ  вспотевшее
лицо.
     --  „а, --  подтвердил летчик, расстегиваЯ ворот  комбинезона, -- как в
ѓаграх в июле.
     -- Ќад радиатором сидим, -- заметил инженер, -- он и поддает нам жару.
     -- ‡ато на высоте выручит, -- утешил летчик.
     ‘тратонавты замолчали, углубившись в работу. ‹етчик осмотрелсЯ.  ‡емлЯ,
колыхаЯсь, уплывала вниз. Ќебо же оставалось прежним -- холодным,  голубым и
бездонно глубоким. ѓул мотора слабо проникал в кабину, наполнЯЯ ее спокойным
и ровным жужжанием.
     --  —то-то  дышать  трудновато стало,  -- сказал летчик.  -- „обавь-ка,
инженер, кислородцу. Љстати, и стрелка барографа упала.
     -- ‚ерно,  --  сказал инженер, взглЯнув на прибор, указывавший давление
внутри кабины. -- ‘ейчас добавим.
     Ћн  повернул   кран  кислородного  баллона,  и  оттуда,  шипЯ,  потекла
кислороднаЯ струЯ.
     -- •ватит? -- немного погодЯ спросил инженер.
     ‹етчик утвердительно кивнул  головой, и в кабине снова воцарилсЯ тихий,
сдержанный гул.
     --  „ействительно,  становитсЯ  очень  жарко, -- через  несколько минут
прервал молчание летчик. -- Љак в парной!
     --  “ менЯ  уже  весь платок  мокрый, вытиратьсЯ  нечем, --  подтвердил
инженер.
     -- ЏридетсЯ в следующий полет полотенца с собой  брать, как  московские
купцы к чаепитию, -- пошутил летчик.
     -- € конструкторам сказать, что  здесь они не все продумали, -- добавил
инженер, вытираЯ рукавом комбинезона лицо, по которому стекали струйки пота.
     Њашина перевалила  восьмитысЯчеметровую высоту.  ‚  кабине  становилось
влажно и  душно. ЌестерпимаЯ жара к тому же расслаблЯла людей,  затуманивала
сознание, делаЯ их вЯлыми и бессильными.
     --  Њожет  быть,  у нас  поглотители  барахлЯт? --  глЯдЯ на  инженера,
спросил летчик. -- Ќе поглощают того, что им положено.
     €нженер нагнулсЯ, и снизу вскоре послышалсЯ его голос:
     -- Њотор вытЯжного вентилЯтора встал, так что поглотители углекислоты и
влаги торчат сейчас  только  длЯ  мебели.  Ќадо возвращатьсЯ, -- добавил  он
выпрЯмлЯЯсь.
     -- Џравильно, -- сказал летчик, -- а то, сгорЯча и не знаЯ как  следует
машину, нетрудно и в беду попасть.
     ‘трелка альтиметра пошла вниз. Ќа четырех  тысЯчах летчики открыли люки
и полной грудью вдохнули в себЯ свежий наружный воздух.
     Ќа  земле  выЯснились  и  другие  дефекты.  € когда, неделю  спустЯ, их
устранили,  летчики, предусмотрительно захватив  с собой полотенца, вторично
поднЯлись, но уже на большую высоту.
     Џотом они поднЯлись в пЯтый, десЯтый, пЯтнадцатый раз. Ћт одного полета
к  другому машину  все  больше "доводили",  устранЯли выЯвлЯвшиесЯ  дефекты,
оснастили  мотор  более  мощным  нагнетателем,  поставили более  совершенные
механизмы и приборы,  и летчик, изучаЯ и осваиваЯ  машину, упорно поднималсЯ
все выше  и выше.  ’ак  достиг  он рекордной высоты. ќто произошло в погожий
летний день. ‚оздух  был  чист и прозрачен. ‘тефановский, как обычно, поднЯл
машину и  после четырех тысЯч метров  закрыл люки. ‚ кабине становилось  все
жарче, и  они с летнабом лишь после восьми  тысЯч метров повесили  мокрые от
пота полотенца на какую-то не часто применЯемую рукоЯтку.
     Џостепенно  по  мере  подъема падала  температура.  ‡а бортом --  через
каждые сто пЯтьдесЯт метров на один градус –ельсиЯ, внутри же --  настолько,
что пришлось застегнуть комбинезон на все пуговицы. Ќачали замерзать окна. Љ
тому времени, когда снаружи -- после двенадцати тысЯч метров -- установилась
постоЯннаЯ температура: 55  градусов ниже нулЯ, слой плотного снега толщиной
в палец закрыл стекла,  и  зрительнаЯ свЯзь  с внешним  миром исчезла.  ‚есь
кругозор  летчиков ограничивалсЯ "котлом", в котором они  находились.  Џотом
замерзла проводка управлениЯ элеронами, и  они вышли из строЯ. Њашиной стало
трудней  управлЯть,  но  летчик  не опускал нос. —тобы  ориентироватьсЯ,  он
соскоблил ногтем узкую  полоску  снега с окна  и  повернул самолет к солнцу.
‹учи согрели  стекло, и там, где оно было  расчищено, стекло быстро оттаЯло,
сделавшись  прозрачным. ‹етчик припал к нему.  Ћн  увидел прекрасный мир.  ‚
центре находилась Њосква. Ћна была величиной с медный пЯтак. „есЯтки городов
--  ‚ладимир,   Љашира,  Љоломна,   „митров  и  другие  --  казались  совсем
крошечными,  расположенными рЯдом  с  Њосквой, почти  касаЯсь своими  краЯми
столицы. ‹етчики  Ясно  видели далеко распростершуюсЯ под ними землю, откуда
никто не видел их.
     ‡атем   ‘тефановский   приспособилсЯ,  чтобы   лучше  разглЯдеть  небо.
Ѓездонное,  оно было подернуто слабой белесой дымкой, будто  манЯ к  себе, и
стратоплан упорно пробивалсЯ вверх.
     ‚  стратосфере  могучими  потоками текли быстрые, но плавные ветры. Ћни
сносили машину, пытались свернуть ее с курса. ‘верху казалось, что ее уводит
не так далеко,  но  на самом  деле  большаЯ высота скрадывала расстоЯние,  и
летчик понимал, что это обнаружитсЯ, когда он начнет спуск.
     Ћн разворачивал машину против  ветра, подставлЯЯ ему лоб,  и настойчиво
набирал высоту.  Ќаконец мотор обессилел.  ‘амолет  то  и  дело проваливалсЯ
вниз.  ‚ысота   была   рекордной   длЯ  такого  типа  машин:  она  превышала
четырнадцать тысЯч метров. ‹етчик убрал газ и начал спуск.
     ‘пуск оказалсЯ почти таким же трудным, как  подъем. ђадиатор остыл, и в
кабине  разлилсЯ страшный  холод.  …ще сильнее,  чем  прежде, замерзли окна.
Њашину пришлось вести только по приборам.
     ‚ысотомер показывает четыре тысЯчи метров, становитсЯ теплей и удаетсЯ,
хоть и с трудом, открыть окна. ‹етчики попадают как бы в другой мир: подними
огромнаЯ  Њосква, а все окружающие ее города исчезли. ’ень машины скользнула
по аэродромным  постройкам, и  несколько  секунд спустЯ  колеса  побежали по
земле.
     ‹етчики испытывали  самолет  не один месЯц. „есЯтки  раз поднимались  в
стратосферу, и труды их немало помогли инженерам.
     ‘  тех пор  прошло не так  уж  много лет, но современные  герметические
самолеты так же похожи на первенца, как цветущий юноша на грудного ребенка.
     Ќедавно, поднимаЯсь  в  высоту  на  новом, оборудованном  по последнему
слову  техники   герметическом  самолете,  летчик  ‘тефановский  с   улыбкой
вспоминал те трудные полеты, когда приходилось с таким нечеловеческим трудом
накапливать опыт и добывать нужные длЯ развитиЯ техники сведениЯ.

        Ћдин шанс
     €нженеры-конструкторы  шли  разными  путЯми  к совершенствованию  своих
самолетов. ‚  частности, они в несколько  раз увеличили  весовую нагрузку на
каждый  квадратный метро  площади  крыла,  уменьшив благодарЯ этому  площадь
всего крыла, а тем самым и сопротивление, что привело к увеличению  скорости
полета.
     Ќо  успех  в одном сочетаетсЯ с недостатком в чем-либо другом:  выросли
взлетнаЯ и  посадочнаЯ  скорости, что потребовало  более  обширных  и лучших
аэродромов.
     ‚ случае отказа  в воздухе мотора эти  машины круто  планируют,  быстро
терЯют  высоту  и  резко  сокращают  времЯ, нужное  летчику  на  обдумывание
вопроса: "—то делать?".
     ‚се  эти  научные  рассуждениЯ, облеченные в известные многим  летчикам
формулы, строгие  и отвлеченные  в классе  "теории полета",  вдруг приобрели
угрожающую  реальность   и  потребовали   от  летчика-испытателЯ   Љубышкина
немедленного и, главное, практического решениЯ.
     Љогда  на вираже вдруг обрезал мотор, Љубышкин  инстинктивно довернул в
сторону аэродрома, быстро отжал  вперед ручку и дал обратную ногу,  чтобы не
сорватьсЯ в штопор.
     Ќаступила  такаЯ  тишина,  что  ее,  казалось,  можно  было  потрогать.
‘веркающий перед глазами  серебрЯный диск пропеллера исчез. …го три  лопасти
торчали, как палки, направленные в стороны и вниз.
     Њашина очень круто планировала. ’олько таким путем можно было сохранить
ту  скорость, при  которой рули  еще эффективны,  или, иначе  говорЯ, летчик
может еще кое-что сделать с самолетом по своему желанию.
     ‡емлЯ значительно быстрее бежала навстречу, чем этого хотелось летчику.
     ЌаклоннаЯ линиЯ, обозначавшаЯ на классной доске траекторию планированиЯ
и упиравшаЯсЯ в  горизонталь,  изображавшую  там землю, здесь, на  практике,
упиралась в лес.
     Љругом были запорошенные снегом ели, кустарники, овраги.
     Ђэродром  виднелсЯ вдали белым овальным пЯтном и  казалсЯ  сейчас раем,
куда очень хочетсЯ, но очень трудно попасть.
     Љубышкин тоскливо оглЯделсЯ. ‘реди деревьев виднелись  снежные пЯтачки.
’уда мог приземлитьсЯ разве что парашютист.
     ‘боку, извиваЯсь, петлЯло асфальтовое шоссе.
     ‡а сосновым  бором, у  больших  домов,  играла  детвора. Ћни,  наверно,
спорили, чей это папка кувыркалсЯ в небе и так громко гудел.
     Њожет  быть,  там и его крохотные потомки  играют  в снежки и стараютсЯ
перекричать других: "ќто наш папка!"
     ‘амолет  тЯнуло   к  аэродрому,  хотЯ  нос  машины  смотрел  в  лес,  в
геометрическую точку, от которой до другой точки на границе аэродрома лежало
внушительное пространство, которое во  что бы то  ни стало  необходимо  было
преодолеть.
     Ќадо решать. €ли рвануть вон ту, изогнутую красную  рукоЯтку, -- фонарь
летчика  отскочит в  сторону, --  встать на сиденье и  легко,  вниз головой,
спрыгнуть с машины через просторный люк.
     €ли  тЯнуть на  посадку,  на  практике  решать те безобидные в учебнике
формулы,  где  числители  и  знаменатели  выражены латинскими  и  греческими
знаками, закрытыми простыми и фигурными скобками, возведенными в степень под
знаком корнЯ.
     €наче  говорЯ,   движениЯми  рулей,  своим  уменьем   так   варьировать
переменными  величинами  формул, чтобы  за знаком  равенства  был  аэродром,
целенькие летчик и машина.
     Ђ если малейшаЯ ошибка? ’огда что?..
     Љок винта первым врезаетсЯ в листву, крыльЯ, как бритва, срезают тонкие
кроны  деревьев. ‡атем толстые стволы  начинают  срезать крыльЯ. €з разбитых
баков хлещет бензин, попадает на горЯчее тело мотора...
     Ћбезображенный фюзелЯж  падает горЯщим факелом вниз,  оставлЯЯ за собой
просеку...
     €ли... Ќо  есть всего два "или". € одно из  них уже отброшено, так  как
чувство долга оказываетсЯ сильнее других.
     ‚се  дело   сейчас  заключалось  в  том,  чтобы  как  можно   экономней
расходовать  оставшийсЯ  запас  высоты, подольше  продержатьсЯ в  воздухе  и
подальше улететь.
     € летчик ведет машину на посадку, на аэродром, на обетованную землю. Ћн
ведет  машину так, будто ее  и  нет,  будто крыльЯ  приросли  к нему, к его,
Љубышкина, телу.
     ‘осны,  ели,  березы,  извилистые  прогалины  между  ними, покачиваЯсь,
убегают  назад.  ‹етчик  тЯнулсЯ к  их  краю, как бегун  к  ленточке финиша,
достижение которого награждалось жизнью.
     Ќа каждом аэродроме есть  люди, похожие на  футбольных болельщиков. Ћни
любЯт спорить.
     ‚ то времЯ как  одни  считали это безрассудством, другие говорили,  что
если и есть шансы благополучно сесть, то  их не больше одного из ста, третьи
с помощью длинных рассуждений  высказывали короткую идею: "‚от их бы  сейчас
на эту машину, они бы показали!"
     Ќо вдруг  все  притихли. ‘амолет был  почти над  краем леса, но просвет
между крыльЯми и  пушистыми  верхушками  деревьев  исчез. Љубышкин  невольно
пригнул голову. Ћн услышал треск ветвей; они дробно простучали по фюзелЯжу и
хвосту, но дальше был простор -- ленточка, финиш. Ћн энергично потЯнул ручку
к себе. Љолеса немного пробежали по рыхлому снегу и встали.
     …сли не считать мотора,  который разобрали на части  и некоторые из них
отправили просвечиватьсЯ на рентген, то все остальное было в порЯдке.
     ќтому   обстоЯтельству  все  спорщики  не   только  удивлЯлись,  но   и
восхищались. Љубышкин тоже удивлЯлсЯ, что все обошлось благополучно.
     Ђ  когда  генерал,  командир  соединениЯ, специальным  приказом объЯвил
Љубышкину благодарность за мужество и выдающеесЯ мастерство, спасшие летчика
и ценную опытную машину, Љубышкин, смущаЯсь от поздравлений, шутил:
     --  ’ак  этому же  еще  в  школах  учат: если  сдал  в  воздухе  мотор,
немедленно выбирайте площадку и садитесь!

        ‘лучай в пике
     ‚начале летчик ‘тефановский  решил,  что он совершенно  оглох. Ћн  даже
закричал изо всех сил, чтобы проверить себЯ, и услышал лишь слабый писк.
     Џотом увидел свои ноги, за которые он как будто был неподвижно подвешен
к бледному, едва подкрашенному закатом небу.
     ‚  следующий миг он  заметил куски крыльев,  которые невдалеке  от него
кружились  и  колебались,  как  сорванные  бурей  листьЯ.  €  по  тому,  что
расстоЯние между ним  и этими кусками увеличивалось, он  понЯл, что не висит
на месте, а летит вниз.
     ‘тефановский схватилсЯ за парашютное кольцо, но вовремЯ вспомнил, что в
воздушном море  лучше  не встречатьсЯ с  такими  "соломинками",  как обломки
самолета,  переждал  несколько  секунд  и  рванул  руку.  …го  очень  сильно
встрЯхнуло:  еще не  полностью погасла бешенаЯ скорость, сообщеннаЯ его телу
пикирующим самолетом.
     ‹етчик  взглЯнул  вверх.  Љупол был цел.  Џарашют  остановил падение  и
теперь бережно опускал испытателЯ на землю.
     Ќеужели он  потерЯл слух? ‘тефановский произнес несколько слов. “слышал
слабый,  но внЯтный голос. ‡начит, слух в порЯдке: просто после гула, свиста
и воЯ самолета, вошедшего в пике, внезапно наступившаЯ тишина  обманула его.
—то же стрЯслось? Ћн принЯл машину от техника в полном порЯдке.
     Џогода?  Ќе  сказать,  чтобы идеальнаЯ,  но  и пожаловатьсЯ  нельзЯ: на
высоте семи-восьми тысЯч метров ходили облака,  изредка  закрываЯ солнце. Ќо
он  не добралсЯ до них. ‹етчик нормально взлетел,  как десЯтки раз до этого,
проводЯ обширную программу испытаний той же машины.
     Њотор  великолепно тЯнул, и  двумЯ  размашистыми кругами  летчик быстро
набрал  заданную  -- более  шести  тысЯч метров --  высоту. Ћн не чувствовал
кислородного голода, хотЯ был без маски: сказывалась постоЯннаЯ тренировка.
     Ћн сделал несколько пикирований,  каждый раз наращиваЯ скорость. Њашина
вела  себЯ  вполне хорошо. Ћставалось последнее пике,  самое  ответственное.
Ќужно было испытать, как ведет себЯ самолет на определенной и весьма большой
скорости  пикированиЯ.  ‹етчик вернул потерЯнную высоту, выбрал ориентир и с
работающим мотором ринулсЯ вниз.
     ‘трелка указателЯ скорости быстро отсчитывала сотни километров, по мере
того, как гул мотора, сливаЯсь  с визгом рассекаемого воздуха, превращалсЯ в
нестерпимый  вой,  стрелка  замедлЯла свой бег.  …й уже  с  трудом  давались
десЯтикилометровые черточки. Ћт огромной скорости и резкой перемены давлениЯ
звенело в ушах. ‘тефановский чувствовал,  что машина натЯнулась, как струна,
что она дрожит и  дышит, как человек, которому очень тЯжело и страшно. Ќужно
набрать еще пЯть километров скорости -- и можно выходить из пике.
     ‹етчик  до  отказа  отжал  ручку вперед.  „рожь  самолета  усилилась  и
передалась ему. ‚се  вокруг  содрогалось в  мелком и частом  ознобе.  "Њожно
выводить",  подумал  летчик, но  в  этот  момент сильный глухой удар  потрЯс
машину. …е стало  заносить в сторону,  она уже не слушалась рулей. Џотом  он
услышал треск. ќто он вышиб своим телом борт самолета  и вылетел наружу.  Ћн
очнулсЯ в воздухе. Љругом, колыхаЯсь, падали обломки.
     ‚низу был фабричный поселок. Ћстрое чувство  обиды и  бессилиЯ охватило
летчика. Љ  чему  должны пострадать  люди,  не имеющие  никакого отношениЯ к
самолету? Ћн  провожал взглЯдом эти кувыркающиесЯ куски, пока они не слились
с серым фоном земли и не пропали из виду.
     ’ут он  увидел,  что его  самого  несет  в  озеро. Ќад  самой  водой он
отцепилсЯ от парашюта и  скользнул вниз, -- иначе набухший купол утащит  его
на дно. Ћзеро, однако, стало уходить в сторону.
     ‚оздушное течение понесло  его к берегу. ‹етчик подтЯнулсЯ  на  лЯмках,
развернулсЯ по ветру и мЯгко шлепнулсЯ оземь.
     Љ нему уже бежали люди, прыгаЯ по кочкам, неслась автомашина. …го сразу
же успокоили: обломки упали  на  стадионе, и  в  лесу  вокруг него  никто не
пострадал.
     Ќа душе стало  легче.  Ћн почувствовал, что все  тело наливаетсЯ тупой,
ноющей  болью.  •отелось  лечь  и  забытьсЯ.  Ќо  было  исключительно  важно
осмотреть обломки машины, чтобы дать правильное заключение об аварии.
     ЏреодолеваЯ боль,  он поехал к месту падениЯ машины. Ћколо бесформенных
остатков   самолета   толпилсЯ  народ.  Ќаперебой  ему   стали  рассказывать
подробности того,  что  он сам пережил.  Љакой-то старик,  увидев  ордена на
груди летчика, громко сказал:
     --  Ќичего  страшного! Њашину  новую скоро  сделают,  а такого орла  не
больно скоро.
     ‚се стали звать летчика к  себе домой  --  отдохнуть,  полежать, выпить
чайку.
     ‘тефановский почувствовал, что у него кружитсЯ голова,  становилось все
труднее стоЯть  на ногах. Ћн взглЯнул  на себЯ и ужаснулсЯ: вместо одежды на
нем  были  какие-то лохмотьЯ. ‘квозь эти  лохмотьЯ  виднелось почерневшее от
ушибов тело.
     …го уложили в  машину и повезли  домой. ’олько  уложили в постель,  как
раздалсЯ телефонный звонок.
     ’оварищ ‚орошилов спрашивал о  состоЯнии летчика, может  ли он дойти до
телефона.
     Љлиментий …фремович внимательно  выслушал взволнованные слова  летчика,
задал несколько вопросов, пожелал поскорей выздороветь и отдохнуть.
     “же находЯсь на юге, летчик по радио услышал радостную весть.
     ’оржественно диктор  читал указ Џрезидиума ‚ерховного ‘овета,  и  голос
его слушал весь ‘оветский ‘оюз:
     "‡а исключительные заслуги в деле испытаниЯ опытных  образцов самолетов
и   проЯвленное  при  этом  мужество  и  отвагу   наградить  летчика  майора
‘тефановского Џетра Њихайловича орденом ‹енина".
     ‹етчик  заканчивал   лечение   и   отдых,   торопилсЯ   домой.   –енные
испытательные материалы его последнего полета, когда  от вибрации  в воздухе
на некоторой скорости  развалилсЯ самолет, уже были использованы инженерами.
Ћни искали и находили пути борьбы с вибрацией.
     Њайор ‘тефановский спешил, -- новый, улучшенный вариант этой машины был
готов и ждал испытателЯ.
     Ќадо было быстрее испытать и довести эту машину и вручить ее всем нашим
летчикам.  ‚едь каждый  летчик-испытатель живет  одной  заботой:  чтобы  его
собратьЯ, летчики-бойцы, всегда были хозЯевами в небе.

        Љогда сзади человек...
     ‚оенный летчик-испытатель „олгов любил скорость. Ћн редко передвигаетсЯ
пешком: большей частью  на  автомобиле, мотоцикле  или, на  худой  конец, на
велосипеде.
     „олгов  неравнодушен  к  каждой  новой  машине,  которую  ему  поручают
испытать, но чаще всего он имеет дело со штурмовиками. Ћни атакуют внезапно,
хотЯ  на  бреющем  полете,  в них хорошо чувствуетсЯ скорость,  а „олгов  ее
любит.
     „олгов -- очень строгий испытатель. €спытываЯ штурмовики и знаЯ трудные
условиЯ их работы, он даже придирчив.
     Ќовый двухместный штурмовик, стоЯ на земле, был  очень красив и казалсЯ
удобным. ‚  воздухе же с первых  полетов  стало  выЯснЯтьсЯ, что  между  его
внешним видом и  внутренними  качествами -- значительнаЯ разница. “правление
машиной было тЯжелым, она была недостаточно послушна, мотор был не совсем по
машине.
     ‘ каждым подъемом „олгов  находил в ней новые "грехи". Ќад машиной надо
было еще немало поработать.
     ‡аводские инженеры  захотели в этом  убедитьсЯ сами,  и  вот в  один из
испытательных  полетов  (после  некоторых переделок  машины) в заднюю кабину
стрелка сел инженер.
     „елаЯ  на  разных  высотах  площадки, „олгов  добралсЯ  до  такой,  где
сохранившаЯсЯ   благодарЯ   нагнетателю   мощность   мотора   и   пониженное
сопротивление воздуха позволЯли выжать из машины наибольшую скорость.
     ‚ тот  самый  момент,  когда инженер заткнул уши на  самой высокой ноте
отчаЯнно взвывшего мотора, „олгов почувствовал, что самолет резко вздрогнул.
     ‚  следующую  секунду  он  ощутил,  что  ручка управлениЯ,  только  что
свободно двигавшаЯсЯ  по  его  желанию во  все стороны,  внезапно  оказалась
зажатой с боков. ќлероны перестали действовать.
     Ѓыстрым движением  летчик  убрал  газ --  и вовремЯ: иначе самолет  мог
рассыпатьсЯ в воздухе.
     ’еперь  он накренилсЯ  вправо  и,  скользЯ на  исказившеесЯ от вибрации
крыло, слегка  разворачиваЯсь,  уходил все дальше  от  аэродрома.  Џовернуть
машину   уже  не  представлЯлось  возможным  --  самолет   частично  лишилсЯ
управлЯемости.
     …динственное, что мог делать и делал „олгов, --  это не допустить срыва
в штопор.
     ‹етчик   догадалсЯ:  это  был  рецидив  прежних,  ранее  замеченных  им
"грехов". Ќо теперь в более решительной и опасной форме.
     Ќедостаточно  прочное крыло  не  выдержало нагрузки  и на  максимальной
скорости стало разрушатьсЯ в полете.
     Ќо сейчас было не до рассуждений. ‘амолет со зловещим визгом  мчалсЯ  к
земле, по пути все более превращаЯсь в летающее корыто.
     ‘делав  на одну  тысЯчу  испытательных полетов, летчик  „олгов  не  раз
встречалсЯ  в  воздухе  с  такими  случаЯми, когда  возникал вопрос  о  том,
приземлЯтьсЯ ли вместе с машиной, или же отдельно от нее, на парашюте.
     € каждый  раз „олгов превращал этот  вопрос в спорный и, спорЯ  с самим
собой, убеждал себЯ, не глЯдЯ  ни на что, доводить  машину до земли  в таком
виде, в каком она внезапно очутилась в воздухе.
     €  это ему  всегда удавалось. ‘ейчас  же спорить  было незачем: „олгову
было совершенно Ясно, что этот самолет на белом свете не жилец и с ним, пока
не  поздно, надо  проститьсЯ  с  помощью воздушного  спасательного круга  --
парашюта.
     „олгов заторопилсЯ, -- такие вещи делаютсЯ быстро, ибо высота таЯла еще
быстрее, --  но тут же у него опустились  руки: сзади был  человек.  ќто был
заводской инженер, энтузиаст, любивший все проверЯть сам.
     €нженер  он был неплохой,  а какой из него выйдет парашютист, „олгов не
знал.
     Ќетрудно  было понЯть,  что  в  первый  раз  прыгать, спасатьсЯ,  когда
самолет находитсЯ в таком Явно ненормальном положении, длЯ новичка совсем не
безопасно.
     Љроме того,  инженер  сидел далеко сзади. ‘вЯзь  с ним  была  неважнаЯ.
Ѓыстро объЯснить ему, что случилось и как действовать, тоже было нелегко.
     €  „олгов почувствовал всю  тЯжесть заботы не о себе,  а о том,  другом
человеке, который мог пострадать.
     € поэтому решение летчика было одним и бесспорным: оставатьсЯ в машине,
садитьсЯ на  этом  взрытом  и заросшем поле  и сделать все возможное,  чтобы
уцелеть. Ѓывают положениЯ, когда нужно в одну-две минуты применить весь  тот
опыт,  который накапливалсЯ  годами.  “ самой  земли „олгову удалось немного
погасить скорость и  уменьшить  крен машины так, что всЯ сила  удара о землю
скользнула  как  бы рикошетом  по  уже  изувеченному  крылу.  Ћна смЯлась  в
гармошку и сработало, как пружинЯщаЯ рессора, смЯгчив удар.
     „олгов выбралсЯ из-под обломков сам. ‘горЯча он  сразу не  заметил, что
одна нога стоит как-то необычно. Ќога была сломана.
     €нженера пришлось  вытаскивать. ‘плюснувшиесЯ  от удара  борта самолета
сжали его с обеих сторон, как стальные лапы капкана.
     Њашина эта, конечно, в дело не пошла.
     ‚ыйдЯ из госпиталЯ, летчик и инженер, работаЯ  на прежних своих местах,
долго вспоминали этот случай.

        Џланерист в стратосфере
     ‚озвращаЯсь  из  поднебесьЯ,  летчики-высотники  рассказывали,  что  на
большой высоте,  на пороге стратосферы, в разных направлениЯх мчатсЯ могучие
ветры со скоростью в полтораста километров в час.
     "ќх,  --  мечтали высотники, -- узнать бы их получше  и  приспособить к
делу! Џусть дуют в хвост и нагонЯют скорость".
     ‚ эти времена летчик  ‘тефановский свои свободные от  моторных  полетов
часы отдавал полетам безмоторным. Ћн  увлекалсЯ планеризмом сам и увлекал им
других.  Ќормальный полет на планере  кое в чем похож  на аварийный полет на
самолете:  будто  сдал  мотор,  и  надо  выпутыватьсЯ  из  беды.  ‘тоит   ли
доказывать, что  трудно  придумать более  подходЯщее средство длЯ тренировки
летчиков!  Ђ  летчик-испытатель  без  постоЯнной тренировки быстро растерЯет
свое мастерство. Љроме того,  свободный полет  на планере намного  приЯтнее,
чем  на самолете: отдыхаешь от  грохота  моторов  и бензиновой гари.  ЌырЯй,
подобно птице, в облаках!
     ‘лушаЯ высотников, ‘тефановский прикидывал: "Ђ что, если поднЯть планер
в стратосферу и пустить его по течению ветров?"
     Ћни,  возможно,  подхватЯт и понесут легкую безмоторную машину, котораЯ
может  сыграть  роль  летающей  лаборатории  и разведать  пути  длЯ  будущих
стратосферных  кораблей.  ‹етчики-испытатели Џреман  и  Ќюхтиков  и  инженер
—асовиков тоже были согласны с такой идеей. Ќо прежде всего надо узнать, как
ведет себЯ планер в разреженном воздухе стратосферы. Ќа этот вопрос никто не
мог дать  вполне определенного ответа:  никто еще  там на планере не  летал.
Џока что выше всех на планере поднЯлсЯ один иностранный летчик. Ќа буксире у
самолета он  на  высоте семь  тысЯч  шестьсот метров перелетел  через Ђльпы.
ЏоднЯтьсЯ выше  будет  трудно, --  это хорошо  знала  группа  ‘тефановского.
‹етчики, входившие в нее, запаслись терпением и выдержкой и начали полеты.
     Џреман  и  Ќюхтиков поочередно пилотировали двухместный самолет  "ђ-5".
—асовиков,  сидЯ в  задней  кабине, наблюдал  за висевшим  на тросе планером
"ѓ-9",  который  вел  ‘тефановский.  ЏриземлЯЯсь,  они  читали записи  своих
наблюдений, переделывали и  улучшали все, что получалось в полете плохо. Ћни
испытывали замки и трос, свЯзывающие обе машины, размещали на планере разные
научные  приборы и  много  раз проверЯли  их  надежность.  Ћни  вырабатывали
условные сигналы, чтобы в  чрезвычайных случаЯх  быстро передавать команды и
сообщениЯ. „вигаЯсь по ступенькам ввысь, ‘тефановский поставил  своеобразный
рекорд: он добралсЯ до шести тысЯч  ста метров  и летал  на этой  высоте без
кислородной маски. Џотом переменили самолет  "ђ-5" на другой, высотный, тоже
конструкции  Џоликарпова, и  вдвоем с Џреманом  стали подниматьсЯ  еще выше.
‹етчик и  планерист, свЯзанные тросом, будто бы держали  друг друга за руку:
там, где одному  становилось  трудно,  приходил  на  помощь  другой.  ‚скоре
выЯснилось  трудно  преодолимое  зло:   от  напрЯжениЯ  перегревалсЯ  мотор.
Џришлось через  каждые полторы-две тысЯчи  метров подъема делать площадки  и
летать  горизонтально на  малых  оборотах,  чтобы остудить мотор. ќто  стало
помогать, но возникла новаЯ задача. Ќа площадках зрЯ выгорало горючее, и его
не хватало  до "потолка". ‡адачу пришлось  решать заново. Ѓыло сделано много
расчетов и полетов, и,  наконец,  нашли такую скорость подъема, при  которой
меньше нагреваетсЯ мотор,  меньше  надо  делать охлаждающих  площадок  и  на
большее времЯ хватает  горючего.  ‚се  это было занесено в строгий и  четкий
график.
     ’ем временем близилось открытие • ‚сесоюзного съезда комсомола.
     …му посвЯщались многие достижениЯ в науке и технике, труде и искусстве,
и летчики решили от себЯ сделать подарок.
     „есЯтого марта выдалсЯ подходЯщий денек, безоблачный и Ясный. Ќа летном
поле  собралось много  народа.  †урналисты  щелкали "”ќ„"  и быстро  чиркали
карандашами в  своих блокнотах. Џотом они  увидели, как побежал самолет, как
натЯнулсЯ трос, дернулсЯ и нехотЯ заскользил по снегу планер.
     ‘амолет еще бежал, когда планер вспорхнул и занЯл нужное превышение над
самолетом.  Џотом   поЯвилсЯ  небольшой  просвет  между  землей  и  колесами
самолета.  Џросвет рос и стал уже больше, чем деревьЯ того леса, над которым
плыл  планерный  поезд. ‡рители  не сводили  глаз с  поезда.  Џреман  держал
заданную скорость набора высоты и, глЯдЯ на висевший перед ним график, делал
времЯ от времени площадки и шел дальше.
     ‘тефановский  чувствовал себЯ прекрасно  и все, что находил интересным,
заносил на бумагу. “становленные на машинах приборы -- барографы и другие --
автоматически  делали свои  записи. Ќа пЯти  тысЯчах метров  летчики  надели
кислородные  маски.  ‡емлЯ все медленнее  исчезала в дымке, скорость подъема
уменьшалась. ‚  то  времЯ как снизу перестали различать машины, а вместо них
видели только два облачка,  за которыми тЯнулсЯ белый туманный след, летчики
почувствовали почти 55-градусный  мороз. “правление  стало  тугим и трудным,
замерзала смазка.
     ’уман  окутал обе машины, и летчики стали  плохо различать  друг друга.
Ћни  теперь  вспоминали  и применЯли  условные  сигналы.  Џреман упорно и  с
большим  трудом  пробивалсЯ  вверх.  Ћн напоминал усталого путника,  который
одолел  уже крутой подъем, но хочет  все  же добратьсЯ до  вершины горы.  Ћн
оступаетсЯ, скользит, терЯет с трудом завоеванные метры, начинает сначала  и
добиваетсЯ успеха.
     ‘амолет  Џремана точно так же пробивалсЯ к своему "потолку",  а  планер
настойчиво следовал за ним.
     Ќо всему бывает  предел. ‘амолет взбиралсЯ на пЯть-шесть метров, на миг
зависал там и рушилсЯ вниз, терЯЯ с таким трудом набранные метры.
     Џреман сделал еще несколько  попыток  поднЯтьсЯ выше, но было Ясно, что
мотор  уже "выбилсЯ из  сил"  --  достиг своего "потолка" и выше не  пойдет.
’огда летчик просигналил. ‘тефановский дернул замок и отцепил трос.
     Џреману нечего было больше  делать на высоте.  Ћн немного понаблюдал за
другом и камнем пошел вниз.
     ‘тефановский же выполнил то, что ему на первый раз было задано.
     —ерез час и  сорок пЯть минут планер  финишировал. Џланерист чувствовал
себЯ прекрасно и прЯмо из своей кабины попал в руки репортеров.
     --  џ  здесь ни  при  чем, --  отбивалсЯ ‘тефановский. --  Џреман всему
"виновник", это он менЯ туда затащил. џ же попросту был у него на привЯзи. Ђ
то, что он на таком самолете, почти не видЯ менЯ, поднЯлсЯ так высоко, это ж
его исключительное мастерство!
     -- Ѓрось  скромничать, Џетр Њихайлович, -- перебил  подоспевший Џреман.
-- Њое дело здесь  было  маленькое,  можно сказать, транспортное... ‘амолеты
часто бывают  на такой высоте, а планер впервые, и не скоро  тебЯ кто-нибудь
перегонит, Џетр!
     ’ем  временем  техники  обработали  барограмму  подъема.  Ћни  сообщили
поразительную  цифру:  десЯть  тысЯч  триста шестьдесЯт метров  --  вот была
высота  подъема.  ќто был мировое рекорд высоты длЯ  планера, доказательство
того, что планер можно  поднЯть  в стратосферу, что он  может  летать  там и
работать. ќто было успешное начало новой и важной работы.
     €, наконец, это был замечательный подарок • комсомольскому съезду.

        "Ђнгел двадцати пЯти чертей"
     ‘тепан ‘упрун очень скучал,  если  подолгу  не  видел своей черноглазой
сестры Ђни.
     ‚  то времЯ,  когда летчик испытывал  самолеты, его  сестра  штурмовала
науку, готовЯсь стать инженером-химиком. Ћна как бы  состЯзалась  в труде  с
прославленным   братом-летчиком,  которого  очень  любила,   восхищалась   и
гордилась им.
     Ѓрат в свою очередь тоже любил  сестру, но, как  старший брат, позволЯл
себе мЯгко подшучивать над ней.
     ЂнЯ  была завзЯтой спортсменкой. …й  никогда не сиделось  на месте. Ћна
любила плавать, прыгать вниз головой с  высокого трамплина в воду,  играть в
волейбол,  мчатьсЯ с горы на лыжах, любила кружитьсЯ без  устали в вальсе --
вообще участвовать в таких  спортивных  делах, от которых захватывает дух  и
точно не знаешь, удержишь голову на плечах или нет.
     Ћна  поступила в аэроклуб,  --  а  туда  брали только хорошо успевающих
студентов,  --  и  через  полгода  значок спортсмена-парашютиста украсил  ее
грудь.  Ќо и этого  ей было мало. •отЯ брат и  меньше посмеивалсЯ теперь над
ней, но смешливые искорки так и сверкали в его больших черных, как и  у нее,
глазах, когда она, волнуЯсь, рассказывала о своих парашютных переживаниЯх.
     ЂнЯ решила стать инструктором парашютизма, а по