ало ее, так как  она  больше  всего  боЯлась  посещений  свирепого  и
страстного Ѓуагильбера. „верь отворилась, и Љонрад Њонт-”итчет  и  прецептор
Њальвуазен вошли в комнату в сопровождении  стражи  в  черном  одеЯнии  и  с
алебардами.
     - „очь проклЯтого племени, - сказал прецептор, -  встань  и  следуй  за
нами!
     - Људа и зачем? - спросила ђевекка.
     - „евица, - отвечал Љонрад, - твое дело не спрашивать, а  повиноватьсЯ!
Ћднако знай, что тебЯ  ведут  в  судилище,  и  ты  предстанешь  перед  лицом
гроссмейстера  нашего  свЯтого  ордена,  и  там  ты  дашь  ответ   в   своих
преступлениЯх.
     - •вала богу Ђвраамову, - сказала ђевекка, благоговейно сложив руки.  -
Ћдин титул судьи, хотЯ бы враждебного моему племени, подает мне  надежду  на
покровительство. џ пойду за вами с величайшей охотой.
     Њедленным и торжественным шагом  спустились  они  по  лестнице,  прошли
длинную галерею и через двустворчатые двери вступили  в  обширный  зал,  где
должен был совершитьсЯ суд.
     ЌижнЯЯ  часть  просторного  зала  была  битком  набита  оруженосцами  и
иоменами, и ђевекке пришлось пробиратьсЯ сквозь толпу при содействии прецеп-
тора и Њонт-”итчета, а также и сопровождавших ее четверых стражей. ЏроходЯ к
назначенному ей месту с поникшей головой и со скрещенными на  труди  руками,
ђевекка даже не заметила, как кто-то  из  толпы  сунул  ей  в  руку  обрывок
пергамента. Ћна почти бессознательно взЯла его и продолжала держать, ни разу
не взглЯнув на него. Ћднако уверенность, что в этом страшном собрании у  нее
есть какой-то доброжелатель, придала ей смелости оглЯдетьсЯ. €  она  увидела
картину, которую мы попытаемсЯ описать в следующей главе.


        ѓлава XXXVII

     †есток закон, что запрещает горе
     € о людском не даст грустить позоре;
     †есток закон, что запрещает смех
     Џри виде милых, радостных утех;
     †есток закон: людей караЯ строго,
     ’ирана власть зовет он властью бога.
     "‘редневековье"

     ’рибунал, перед которым должна была предстать несчастнаЯ и ни в чем  не
повиннаЯ ђевекка, помещалсЯ  на  помосте  огромного  зала,  который  мы  уже
описывали как почетное  место,  занимаемое  хозЯевами  и  самыми  уважаемыми
гостЯми, и был обычною принадлежностью каждого старинного дома.
     Ќа этом помосте на высоком кресле,  прЯмо  перед  подсудимой,  восседал
гроссмейстер ордена храмовников в пышном белом одеЯнии;  в  руке  он  держал
посох, символ свЯщенной власти, увенчанный крестом ордена. “ ног  его  стоЯл
стол, за которым сидели два капеллана, на обЯзанности которых  лежало  вести
протокол процесса.  €х  черные  одеЯниЯ,  бритые  макушки  и  смиренный  вид
составлЯли  прЯмую  противоположность  воинственному  виду  присутствовавших
рыцарей  -  как  постоЯнных  обитателей  прецептории,   так   и   приехавших
приветствовать своего  гроссмейстера.  —етверо  прецепторов  занимали  места
позади кресла гроссмейстера и на некотором от него расстоЯнии;  еще  дальше,
на таком же расстоЯнии от прецепторов, на простых  скамьЯх,  сидели  рЯдовые
члены ордена, а за ними на том же возвышении стоЯли оруженосцы в белоснежных
одеЯниЯх.
     Љартина была чрезвычайно  торжественной;  в  присутствии  гроссмейстера
рыцари старались изобразить  на  своих  лицах,  обычно  выражавших  воинскую
отвагу, важность, котораЯ подобает людЯм духовного званиЯ.
     Џо  всему  залу  стоЯла  стража,  вооруженнаЯ  бердышами,  и  толпилось
множество   народа,   собравшегосЯ   поглазеть   на   гроссмейстера   и   на
колдунью-еврейку. ‚прочем, большинство зрителей  принадлежало  к  обитателЯм
’емплстоу и потому носило  черные  одежды.  ‘оседним  крестьЯнам  также  был
открыт доступ в зал суда. Ѓомануар желал, чтобы как можно больше народу при-
сутствовало  при  столь  назидательном  зрелище.   Ѓольшие   голубые   глаза
гроссмейстера блестели, и на лице его отражалось сознание важности  принЯтой
на себЯ роли.
     ‡аседание открылось пением псалма, в котором принЯл  участие  Ѓомануар,
присоединив свой глубокий, звучный голос, не потерЯвший  силы,  несмотрЯ  на
преклонный возраст. ђаздались торжественные звуки "Venite, exultemus Domino"
[41]. ќтот псалом храмовники часто пели, вступаЯ в битву с земными  врагами,
и ‹ука Ѓомануар счел его наиболее уместным в  данном  случае,  так  как  был
уверен, что ополчаетсЯ против духа тьмы и непременно восторжествует над ним.
‘отни мужских голосов, привычных к стройному пению хоралов,  вознеслись  под
своды и рокотали среди арок, создаваЯ приЯтный и торжественный поток звуков,
напоминающих грохот мощного водопада.
     Љогда пение смолкло, гроссмейстер медленно обвел глазами все собрание и
заметил,  что  место  одного  из  прецепторов  было  свободно.   Њесто   это
принадлежало Ѓриану де Ѓуагильберу, покинувшему его и стоЯвшему около  одной
из скамей, занЯтых рыцарЯми. ‹евой рукой  он  приподнЯл  свой  плащ,  словно
желаЯ скрыть лицо, в правой держал меч, задумчиво рисуЯ его острием какие-то
знаки на дубовом полу.
     -  Ќесчастный,  -  проговорил  вполголоса  гроссмейстер,  удостоив  его
сострадательного взглЯда. - ‡амечаешь, Љонрад, как  он  страдает  от  нашего
свЯтого дела? ‚от  до  чего  при  содействии  нечистой  силы  может  довести
храброго и почтенного воина легкомысленный взглЯд женщины! ‚идишь, он  не  в
силах смотреть на нас. € на нее не в силах взглЯнуть. Љак знать, не  бес  ли
его мучит в эту минуту, что  он  с  таким  упорством  выводит  на  полу  эти
кабалистические знаки? Ќе замышлЯет ли он  покушение  на  нашу  жизнь  и  на
спасение души нашей? Ќо нам не страшны дьЯвольские козни,  и  мы  не  боимсЯ
врага рода человеческого! Semper leo percutiaturl. [42]
     ќти замечаниЯ, произнесенные  шепотом,  были  обращены  к  одному  лишь
наперснику владыки - Љонраду Њонт-”итчету. ‡атем гроссмейстер возвысил голос
и обратилсЯ ко всему собранию:
     - Џреподобные и храбрые мужи, рыцари, прецепторы, друзьЯ нашего свЯтого
ордена, братьЯ и дети мои! € вы также, родовитые и благочестивые оруженосцы,
соискатели честного креста! ’акже и вы, наши братьЯ во •ристе, люди  всЯкого
званиЯ! „а будет известно вам, что не  по  недостатку  личной  нашей  власти
созвали мы настоЯщее собрание,  ибо  Я,  смиренный  раб  божий,  силою  сего
врученного  мне  жезла  облечен  правом  чинить  суд  и  расправу  во  всем,
касающемсЯ блага нашего свЯтого ордена. Џреподобный отец наш свЯтой Ѓернард,
составивший устав нашей рыцарской и  свЯтой  общины,  упомЯнул  в  пЯтьдесЯт
девЯтой главе оного, что братьЯ могут собиратьсЯ на совет не иначе,  как  по
воле и приказанию  своего  настоЯтелЯ,  а  нам  и  другим  достойным  отцам,
предшественникам нашим в сем свЯщенном сане, предоставил судить,  по  какому
поводу, в какое времЯ и в  каком  месте  должен  собиратьсЯ  капитул  нашего
ордена. Џри этом вменЯетсЯ нам в обЯзанность  выслушать  мнение  братии,  но
поступить  согласно  собственному  убеждению.  Ћднако  когда  бешеный   волк
забралсЯ в стадо и унес одного Ягненка, добрый пастырь обЯзан  созвать  всех
своих товарищей, дабы они луками и пращами  помогали  ему  истребить  врага,
согласно всем известной статье нашего устава: "‚семерно и  во  всЯкое  времЯ
предавать льва избиению". Ђ посему призвали мы  сюда  еврейскую  женщину  по
имени ђевекка, дочь €саака из ‰орка, - женщину, известную своим  колдовством
и гнусными волхвованиЯми. ќтим колдовством возмутила она кровь  и  повредила
рассудок не простого человека, а рыцарЯ. Ќе мирЯнина, а рыцарЯ, посвЯтившего
себЯ служению свЯтого храма, и  не  рЯдового  рыцарЯ,  а  прецептора  нашего
ордена, старшего по значению  и  почету.  ‘обрат  наш  Ѓриан  де  Ѓуагильбер
известен не только нам,  но  и  всем  здесь  присутствующим  как  храбрый  и
усердный защитник креста, совершивший множество доблестных подвигов в ‘вЯтой
‡емле и многих других свЯтых местах, очистив их от скверны кровью Язычников,
поносивших их свЯтость. Ќе менее чем своей храбростью и воинскими заслугами,
прославилсЯ он среди братии и мудростью своей, так что рыцари нашего  ордена
привыкли видеть в нем собрата, к которому перейдет сей жезл,  когда  господу
угодно будет избавить нас от тЯгости владеть им. Љогда же мы  услышали,  что
этот благородный рыцарь внезапно изменил  уставу  нашего  •рама  и,  вопреки
произнесенным обетам,  невзираЯ  на  товарищей,  презрев  открывающуюсЯ  ему
будущность, свЯзалсЯ с еврейской  девицей,  рисковал  ради  нее  собственной
жизнью и, наконец, привез ее и водворил в одну из прецепторий нашего ордена,
- чему мы могли приписать  все  это,  как  не  дьЯвольскому  наваждению  или
волшебным чарам? …сли бы мы могли думать  иначе,  ни  высокий  сан  его,  ни
личнаЯ доблесть, ни его слава не помешали бы нам  подвергнуть  его  строгому
наказанию, дабы искоренить зло. Auferte malum ex  vobis  [43].  €бо  в  этой
прискорбной истории мы находили целый рЯд преступлений против нашего свЯтого
устава.  ‚о-первых,  рыцарь  действовал  самовольно,  в  противность   главе
тридцать третьей: "Quod nullus  juxta  propriam  voluntatem  incedat"  [44].
‚о-вторых, вступил в сношениЯ с особой, отлученной  от  церкви,  а  в  главе
пЯтьдесЯт седьмой сказано: "Ut fratres поп participent  cum  excommunicatis"
[45], следовательно, обрек  себЯ  Anathema  Maranatha  [46].  ‚-третьих,  он
зналсЯ с чужеземными женщинами, вопреки главе "Ut fratres  поп  conversantur
cum extraneis mulieribus" [47]. ‚-четвертых, не избегал, но  есть  основание
опасатьсЯ, что сам просил  поцелуи  женщины,  а  этого,  согласно  последней
статье нашего устава "Ut fugiantur  oscula"  [48],  есть  повод  к  великому
соблазну длЯ воинов свЯтого  креста.  ‡а  все  эти  богомерзкие  прегрешениЯ
Ѓриана де Ѓуагильбера следовало бы исторгнуть из нашего братства, хоть бы он
был правой рукой и правым глазом нашего ордена.
     ѓроссмейстер умолк. Џо всему  собранию  прошел  тихий  ропот.  €ные  из
молодых людей начинали было посмеиватьсЯ, слушаЯ рассуждениЯ гроссмейстера о
статье "De  osculis  fugiendis"  [49],  но  теперь  и  они  присмирели  и  с
замиранием сердца ждали, что он скажет дальше.
     - ’акова, - сказал  гроссмейстер,  -  была  бы  тЯжелаЯ  кара,  которой
подлежал рыцарь •рама, если  бы  нарушил  столько  важнейших  статей  нашего
устава по собственной воле. …сли  же  с  помощью  колдовства  и  волхвований
рыцарь подпал под власть сатаны лишь потому, что легкомысленно  взглЯнул  на
девичью красу, то мы вправе скорее скорбеть о его грехах, нежели  карать  за
них; нам подобает, наложив на него наказание, которое поможет ему очиститьсЯ
от беззакониЯ, всю тЯжесть нашего гнева обратить на суд дьЯвольский, едва не
послуживший к его окончательной гибели. Ђ потому выступайте вперед все,  кто
был свидетелЯми этих деЯний, дабы мы могли  выЯснить,  может  ли  правосудие
наше удовлетворитьсЯ наказанием нечестивой женщины, или же  нам  надлежит  с
сокрушенным сердцем покарать также и нашего брата.
     ‚ызвано было несколько человек, которые показали, что они сами  видели,
как Ѓуагильбер рисковал своей жизнью, спасаЯ ђевекку из пылающего зданиЯ,  и
каким  подвергал  себЯ  опасностЯм,  заботЯсь  единственно  только  о   ней.
Џодробности этого происшествиЯ описывались с теми  преувеличениЯми,  которые
свойственны  простым  людЯм,  когда  их  воображение  поражено  каким-нибудь
необычайным событием. Љ тому же склонность ко  всему  чудесному  усиливалась
здесь приЯтным сознанием, что их показаниЯ доставлЯют  видимое  удовольствие
важному сановнику. ЃлагодарЯ этому  опасности,  которым  в  действительности
подвергалсЯ Ѓуагильбер, приобрели в их рассказах чудовищные размеры.  ЏылкаЯ
отвага, проЯвленнаЯ рыцарем ради спасениЯ ђевекки, выходила,  судЯ  по  этим
показаниЯм, за пределы не только  благоразумиЯ,  но  и  величайших  подвигов
рыцарской преданности. Ђ  его  почтительное  отношение  к  речам  красавицы,
жестким  и  полным  упреков,  изображалось  с  такими  прикрасами,  что  длЯ
человека,   прославившегосЯ   гордостью   и   надменным   нравом,   казалось
сверхъестественным.
     ‡атем был вызван прецептор обители ’емплстоу,  рассказавший  о  приезде
Ѓуагильбера с ђевеккой  в  прецепторию.  Њальвуазен  давал  показаниЯ  очень
осмотрительно. Љазалось, он всЯчески стараетсЯ пощадить чувства Ѓуагильбера,
однако по  временам  он  вставлЯл  в  свой  рассказ  такие  намеки,  которые
показывали, что он считает рыцарЯ  впавшим  в  какое-то  безумие.  ‘  тЯжким
вздохом прецептор покаЯлсЯ в том, что сам принЯл ђевекку и  ее  любовника  в
свою обитель.
     - ‚се, что Я мог сказать в оправдание моего поступка,  -  сказал  он  в
заключение, - уже сказано мною на  исповеди  перед  высокопреподобным  отцом
гроссмейстером. …му известно, что Я сделал это не из дурных побуждений, хотЯ
поступил неправильно. џ с радостью  готов  подвергнутьсЯ  любому  наказанию,
какое ему угодно будет наложить на менЯ.
     - ’ы хорошо сказал, брат Ђльберт, - сказал Ѓомануар. - ’вои  побуждениЯ
не были дурны, так как ты рассудил за благо остановить заблудшего  брата  на
пути к погибели, но поведение твое было ошибочно. ’ы поступил  как  человек,
который, желаЯ остановить конЯ, хватает его за  стремЯ,  вместо  того  чтобы
поймать за узду. ’ак можно только повредить себе и не достигнуть  цели.  Ќаш
благочестивый основатель повелел нам читать "Ћтче  наш"  тринадцать  раз  на
заутрене и девЯть раз за вечерней, а  ты  читай  вдвое  против  положенного.
•рамовнику трижды в неделю дозволЯетсЯ кушать мЯсо, но  ты  постись  во  все
семь дней. ’акое послушание назначаетсЯ тебе на шесть недель,  по  истечении
которых ты и отбудешь срок своего наказаниЯ.
     ‘  лицемерным  видом   глубочайшей   покорности   прецептор   ’емплстоу
поклонилсЯ владыке до земли и вернулсЯ на свое место.
     - ’еперь, братьЯ, - сказал гроссмейстер, - будет уместно  углубитьсЯ  в
прошлое этой женщины и проверить, способна ли она колдовать и наводить порчу
на людей. ‘удЯ по всему,  что  мы  здесь  слышали,  приходитсЯ  думать,  что
заблудший брат наш действовал под влиЯнием бесовского наваждениЯ и волшебных
чар.
     ѓерман ѓудольрик был  четвертым  из  прецепторов,  присутствовавших  на
суде. ’рое остальных были Љонрад Њонт-”итчет, Ђльберт Њальвуазен и сам Ѓриан
де Ѓуагильбер.  ѓерман,  старый  воин,  лицо  которого  покрывали  шрамы  от
мусульманских сабель, пользовалсЯ большим почетом и  уважением  среди  своих
собратий. Ћн встал и поклонилсЯ гроссмейстеру, который тотчас  дозволил  ему
говорить.
     - џ желал бы узнать,  высокопреподобный  отец,  из  уст  брата  нашего,
доблестного  Ѓриана  де  Ѓуагильбера,  что  он  сам  думает  обо  всех  этих
удивительных обвинениЯх и о своей злосчастной страсти к этой девице.
     - Ѓриан де Ѓуагильбер, - сказал гроссмейстер, - ты слышал вопрос нашего
брата ѓудольрика? Џовелеваю тебе ответить ему!
     Ѓуагильбер  повернул  голову  в  сторону  гроссмейстера,  но  продолжал
безмолвствовать.
     - Ћн одержим бесом молчаниЯ, - сказал гроссмейстер,  -  ‘гинь,  сатана!
ѓовори, Ѓриан де Ѓуагильбер, заклинаю тебЯ  крестом,  этим  символом  нашего
свЯтого ордена!
     Ѓуагильбер с величайшим  усилием  подавил  возрастающее  негодование  и
презрение, знаЯ, что, обнаружив их, он ничего не выиграет.
     -  Ѓриан  де  Ѓуагильбер,  -  отвечал  он,   -   не   может   отвечать,
высокопреподобный отец, на такие дикие и нелепые обвинениЯ. Ќо если затронут
его честь, он будет защищать ее своим телом и вот этим мечом, который неред-
ко сражалсЯ за пользу христианства.
     - Њы тебе прощаем, брат Ѓриан, -  сказал  гроссмейстер,  -  хоть  ты  и
согрешил перед нами, похвалЯЯсь своими боевыми  подвигами,  ибо  восхваление
собственных заслуг идет от дьЯвола. Ќо мы даруем тебе прощение, видЯ, что ты
говоришь не сам от себЯ, а по наущению того,  кого  мы,  с  божьей  помощью,
изгоним из среды нашей.
     Џрезрение и злоба сверкнули в черных глазах Ѓуагильбера, но  он  ничего
не ответил.
     - Ќу вот, - продолжал гроссмейстер,  -  хотЯ  на  вопрос  нашего  брата
ѓудольрика и не было дано  прЯмого  ответа,  но  мы  будем  продолжать  наше
расследование, братиЯ. ‘ благословениЯ  нашего  свЯтого  покровителЯ  мы  до
конца раскроем тайну этого зла. Џусть те, кому что-либо известно о  жизни  и
поступках этой женщины, выступЯт вперед и свидетельствуют о том перед нами.
     ‚ дальнем конце зала послышались какой-то шум  и  суматоха;  на  вопрос
гроссмейстера, что там происходит, ему отвечали, что в  толпе  есть  калека,
которому  подсудимаЯ   возвратила   возможность   двигатьсЯ,   излечив   его
чудодейственным бальзамом.
     €з толпы вытолкнули вперед бедного крестьЯнина, саксонца родом. Ћн  был
в смертельном страхе, ожидаЯ наказаниЯ за то, что его вылечила  от  паралича
еврейка. Ћднако это излечение  не  было  полным:  беднЯга  до  сих  пор  мог
передвигатьсЯ только на костылЯх.
     Љрайне неохотно, с горькими слезами рассказал он,  что  два  года  тому
назад, когда он проживал в ‰орке и работал столЯром у богатого евреЯ €саака,
он внезапно заболел и  слег  в  постель;  тогда  ђевекка  стала  лечить  его
каким-то бальзамом, пахнувшим прЯностЯми,  который  вернул  ему  способность
двигатьсЯ. Ђ когда он немного поправилсЯ, она дала ему с собой баночку  этой
драгоценной мази и денег на  возвращение  домой,  к  отцу,  живущему  вблизи
обители ’емплстоу.
     - € дозвольте доложить вашей преподобной милости, - закончил свидетель,
- не может того быть, чтобы эта девица имела на менЯ  злой  умысел,  хотЯ  и
правда, на ее беду, она еврейка. Ћднако, когда Я мазалсЯ ее зельем, Я всЯкий
раз читал про себЯ "Ћтче наш" и "‚ерую", а снадобье от того  действовало  не
хуже.
     - Њолчи, раб, - сказал гроссмейстер, - и ступай  прочь!  ’аким  скотам,
как ты, только и пристало лечитьсЯ у дьЯвольских  знахарей  да  работать  на
пользу исчадий сатаны! џ  тебе  говорю:  враг  рода  человеческого  насылает
болезнь только  длЯ  того,  чтобы  ее  вылечить  и  тем  вызвать  доверие  к
дьЯвольскому врачеванию. “ тебЯ еще осталась та мазь, о которой ты говоришь?
     ЉрестьЯнин дрожащей  рукой  полез  себе  за  пазуху  и  вытащил  оттуда
маленькую баночку  с  крышкой,  на  которой  было  написано  несколько  слов
еврейскими  буквами.  „лЯ  большинства   присутствующих   это   было   Явным
доказательством, что сам дьЯвол стрЯпал  снадобье.  Ѓомануар  перекрестилсЯ,
взЯл в руки баночку  и,  хорошо  знаЯ  восточные  Языки,  без  труда  прочел
надпись: "‹ев из колена €уды победил".
     - “дивительна власть сатаны! - молвил гроссмейстер. - ‚едь сумел же  он
обратить  свЯщенное  писание  в  орудие  богохульства,   смешав   отраву   с
необходимою нам пищей! Ќет ли здесь лекарЯ, который бы мог нам  сказать,  из
чего приготовлена эта волшебнаЯ мазь?
     „вое медиков, как они себЯ величали, - один монах, а другой  цирюльник,
- выступили вперед и, рассмотрев бальзам, объЯвили, что состав этой мази  им
совершенно неизвестен, а пахнет она мирой и камфарой, каковые  суть,  по  их
мнению, восточные травы.  Ћднако,  движимые  профессиональною  ненавистью  к
успешной сопернице по ремеслу, они не преминули намекнуть, что мазь  сделана
из каких-нибудь таинственных, колдовских зелий противозаконным способом; что
сами они хотЯ и не колдуны,  но  основательно  знакомы  со  всеми  отраслЯми
медицины, насколько она совместима  с  исповеданием  христианской  веры.  Џо
окончании этой  врачебной  экспертизы  сакс  смиренно  попросил,  чтобы  ему
возвратили  мазь,  приносившую  облегчение,  но  гроссмейстер  нахмурилсЯ  и
спросил его:
     - Љак тебЯ зовут?
     - •игг, сын ‘неллЯ, - отвечал крестьЯнин.
     - ’ак слушай же, •игг, сын ‘неллЯ, -  сказал  Ѓомануар,  -  лучше  быть
прикованным к ложу, чем исцелитьсЯ, принимаЯ снадобьЯ нечестивых еретиков, и
начать ходить. € лучше также вооруженной рукой отнЯть у евреЯ его сокровища,
нежели принимать от него подарки или работать на него за  деньги.  ‘тупай  и
делай, как Я приказываю.
     - Ћх, - сказал крестьЯнин, - как угодно вашей преподобной милости!  „лЯ
менЯ-то уж поздно последовать вашему поучению - Я ведь калека, - но  у  менЯ
есть два брата, они служат у богатого  раввина  Ќатана  Ѓен-‘амуэлЯ,  так  Я
передам им слова вашего преподобиЯ, что лучше ограбить  евреЯ,  чем  служить
ему честно и усердно.
     - —то за вздор болтает этот негодЯй! ѓоните его вон! - сказал Ѓомануар,
не знаЯ, как опровергнуть этот практический вывод из своего наставлениЯ.
     •игг, сын ‘неллЯ, смешалсЯ с толпой, но не ушел, ожидаЯ решениЯ  участи
своей благодетельницы. Ћн осталсЯ послушать, чем кончитсЯ ее  дело,  хотЯ  и
рисковал при этом снова встретитьсЯ с суровым взглЯдом судьи, перед  которым
трепетало от ужаса все его существо.
     ‚ эту минуту гроссмейстер приказал ђевекке снЯть покрывало. Ћна впервые
нарушила свое молчание и сказала со смиренным достоинством, что длЯ  дочерей
ее племени непривычно открывать лицо, если  они  находЯтсЯ  перед  собранием
незнакомцев. …е нежный голос и  кроткий  ответ  пробудили  в  присутствующих
чувство жалости. Ќо Ѓомануар, считавший  особой  заслугой  подавить  в  себе
всЯкие чувства, когда речь шла об  исполнении  того,  что  он  считал  своим
долгом, повторил  свое  требование.  ‘тража  бросилась  вперед,  намереваЯсь
сорвать с нее покрывало, но она встала и сказала:
     - Ќет, заклинаю вас любовью к вашим дочерЯм. “вы, Я позабыла, что у вас
не может быть дочерей! •отЯ бы в памЯть ваших  матерей,  из  любви  к  вашим
сестрам, ради соблюдениЯ благопристойности, не дозволЯйте так обращатьсЯ  со
мною в вашем присутствии! Ќо Я  повинуюсь  вам,  -  прибавила  она  с  такой
печальной покорностью в голосе, что сердце самого Ѓомануара дрогнуло,  -  вы
старейшины, и по  вашему  приказанию  Я  сама  покажу  вам  лицо  несчастной
девушки.
     Ћна  откинула  покрывало  и  взглЯнула  на  них.  ‹ицо  ее  отражало  и
застенчивость и чувство собственного достоинства.  …е  удивительнаЯ  красота
вызвала общее изумление, и те  из  рыцарей,  которые  были  помоложе,  молча
переглЯнулись между собой. ќти взглЯды, казалось, говорили, что  необычайнаЯ
красота ђевекки гораздо лучше объЯснЯет безумную страсть Ѓуагильбера, чем ее
мнимое колдовство. Ќо особенно сильное впечатление  произвело  выражение  ее
лица на •игга, сына ‘неллЯ.
     - Џустите менЯ, пустите! - закричал он, обращаЯсь к страже,  охранЯвшей
выходную дверь. - „айте мне уйти отсюда, не то  Я  умру  с  горЯ  -  ведь  Я
свидетельствовал против нее!
     -  Џолно,  беднЯга,  успокойсЯ,  -  сказала  ђевекка,  услышавшаЯ   его
восклицание. - ’ы не сделал мне вреда, сказав правду, и не можешь помочь мне
слезами и сожалением. “спокойсЯ, прошу тебЯ, иди домой и позаботьсЯ о себе.
     ‘тража сжалилась над •иггом и, опасаЯсь,  что  его  громкие  причитаниЯ
навлекут на них гнев начальства, решила  выпроводить  его  из  зала.  Ќо  он
обещал молчать, и ему позволили остатьсЯ.
     ‚ызвали двух наемников, которых Ђльберт Њальвуазен заранее научил,  что
им показывать. •отЯ они оба были бессердечными  негодЯЯми,  однако  даже  их
поразила дивнаЯ красота пленницы. ‚ первую минуту оба как будто растерЯлись;
однако  Њальвуазен  бросил  на  них  такой  выразительный  взглЯд,  что  они
опомнились и снова принЯли уверенный вид.  ‘  точностью,  котораЯ  могла  бы
показатьсЯ подозрительной менее пристрастным  судьЯм,  они  дали  целый  рЯд
показаний. Њногие из них были целиком вымышлены,  другие  касались  простых,
естественных Явлений, но обо всем этом рассказывалось в  таком  таинственном
тоне и с такими подробностЯми  и  толкованием,  что  даже  самые  безобидные
происшествиЯ принимали зловещую окраску. ‚ наше времЯ подобные свидетельские
показаниЯ были бы разделены на два разрЯда, а именно - на  несущественные  и
на невероЯтные. Ќо в те невежественные и  суеверные  времена  эти  показаниЯ
принимались за доказательства виновности.
     ’ак, например, свидетели говорили о  том,  что  иногда  ђевекка  что-то
бормочет про себЯ на непонЯтном Языке, а поет так сладко, что  у  слушателей
начинает звенеть в ушах и бьетсЯ сердце; что по временам  она  разговаривает
сама с собою и поднимает глаза кверху, словно в ожидании ответа; что  покрой
ее одежды странен и удивителен  -  не  такой,  как  у  обыкновенной  честной
женщины; что у нее на перстнЯх есть таинственные знаки, а  покрывало  вышито
какими-то диковинными узорами.
     ‚се эти рассказы об обыкновенных вещах  были  выслушаны  с  глубочайшей
серьезностью и зачислены в разрЯд если не прЯмых доказательств, то косвенных
улик, подтверждающих сношениЯ ђевекки с нечистой силой.
     Ќо были и другие показаниЯ, более важные, хотЯ и Явно вымышленные;  тем
не менее невежественные слушатели отнеслись к ним с полным доверием. Ћдин из
солдат  видел,  как  ђевекка  излечила  раненого  человека,  вместе  с  ними
прибывшего в ’оркилстон. Џо его словам, она начертила какие-то знаки на  его
ране, произносЯ при этом таинственные слова  (которых  он,  слава  богу,  не
понЯл),  и  вдруг  из  раны  вышла  железнаЯ  головка  стрелы,  кровотечение
остановилось, рана зажила, и умиравший  человек  спустЯ  четверть  часа  сам
вышел на крепостную стену и стал помогать свидетелю устанавливать машину длЯ
метаниЯ  камней  в  неприЯтелЯ.  ќта  выдумка   сложилась,   вероЯтно,   под
впечатлением того, что ђевекка ухаживала за раненым Ђйвенго,  привезенным  в
’оркилстон. ‚ заключение свидетель подтвердил  свое  показание,  вытащив  из
сумки тот самый наконечник, который, по его уверению, так чудесно  вышел  из
раны. Ђ так как эта железнаЯ штука оказалась весом  в  целую  унцию,  то  не
оставалось никаких сомнений в достоверности рассказа, каким бы  чудесным  он
ни казалсЯ.
     ’оварищ его с ближайшей зубчатой стены укреплений видел, как ђевекка во
времЯ разговора с Ѓуагильбером вскочила на парапет и собиралась броситьсЯ  с
башни. —тобы не отстать от собрата, этот молодец  рассказал,  что,  став  на
край парапета,  ђевекка  обернулась  белоснежным  лебедем,  трижды  облетела
вокруг замка ’оркилстон, потом снова  опустилась  на  башню  и  принЯла  вид
женщины.
     € половины этих веских показаний было бы достаточно,  чтобы  уличить  в
колдовстве бедную безобразную старуху, даже если бы она не была еврейкой. Ќо
даже молодость и дивнаЯ красота ђевекки не  могли  перевесить  всей  тЯжести
этих улик, усугублЯемых тем, что обвинЯемаЯ была еврейкой.
     ѓроссмейстер собрал мнениЯ  своих  советчиков  и  торжественно  спросил
ђевекку, что она  может  сказать  против  смертного  приговора,  который  он
намерен сейчас произнести.
     - ‚зывать к вашему состраданию, - сказала прекраснаЯ  еврейка  голосом,
дрогнувшим от волнениЯ, - было бы,  как  Я  вижу,  напрасно  и  унизительно.
ЋбъЯснЯть вам, что лечение больных и раненых не может быть неугодно богу,  в
которого все мы верим, было бы тщетно. „оказывать, что  многие  поступки,  в
которых  обвинЯют  менЯ  эти  люди,   совершенно   невозможны,   бесполезно:
по-видимому,  вы  верите  в  их  возможность.  ’очно  так  же   бессмысленно
оправдыватьсЯ в том, что моЯ одежда, мой Язык и мои привычки чужды вам,  ибо
свойственны моему народу - Я чуть не сказала: моей родине, но,  увы,  у  нас
нет  отечества.  ‚  свое  оправдание  Я  не  стану  даже  разоблачать  моего
притеснителЯ, который стоит здесь и слышит,  как  на  менЯ  возводЯт  ложное
обвинение, а его из тирана превращают в жертву. Џусть бог  рассудит  менЯ  с
ним, но мне легче перенести любую казнь, какую вам  угодно  будет  присудить
мне,  чем  выслушивать  предложениЯ,  которыми   этот   воплощенный   дьЯвол
преследовал менЯ, свою пленницу, беззащитную и беспомощную  девушку.  Ќо  он
одной с вами веры, а потому малейшее его возражение  имеет  в  ваших  глазах
большую цену, чем  торжественные  клЯтвы  несчастной  еврейки.  ‘тало  быть,
бесполезно было  бы  пытатьсЯ  обратить  против  него  возведенные  на  менЯ
обвинениЯ. Ќо Я спрашиваю его - да, Ѓриан де Ѓуагильбер, Я обращаюсь к  тебе
самому - скажи, разве все эти обвинениЯ не ложны? ђазве  все  это  не  самаЯ
чудовищнаЯ клевета, столь же нелепаЯ, как и смертоноснаЯ?
     Ќаступило молчание. ‚зоры всех устремились на Ѓриана де Ѓуагильбера. Ћн
молчал.
     - ѓовори же, - продолжала она, - если ты мужчина, если  ты  христианин!
ѓовори! ‡аклинаю тебЯ одеЯнием, которое ты носишь, именем, доставшимсЯ  тебе
в наследие от предков, рыцарством, которым  ты  похвалЯешьсЯ.  —естью  твоей
матери, могилой и прахом твоего отца! Њолю тебЯ, скажи: правда ли  все,  что
здесь было сказано?
     - Ћтвечай ей, брат, - сказал гроссмейстер,  -  если  только  враг  рода
человеческого, с которым ты борешьсЯ, не одолел тебЯ.
     Ѓуагильбера,  казалось,  обуревали  противоречивые   страсти,   которые
исказили лицо его судорогой. Ќаконец он смог  только  с  величайшим  усилием
выговорить, глЯдЯ на ђевекку:
     - Џисьмена, письмена...
     - ‚от, - молвил Ѓомануар, - вот это поистине неоспоримое свидетельство.
†ертва  ее  колдовства  только  и  могла  сослатьсЯ  на  роковые   письмена,
начертанные заклинаниЯ, которые вынуждают его молчать.
     Ќо ђевекка иначе истолковала эти слова.  Њельком  взглЯнув  на  обрывок
пергамента, который она продолжала держать в руке, она прочла написанные там
поарабски слова: "Џроси защитника".
     ѓул, прошедший по всему собранию после  странного  ответа  Ѓуагильбера,
дал времЯ ђевекке не только незаметно прочесть,  но  и  уничтожить  записку.
Љогда шепот замолк, гроссмейстер возвысил голос:
     - ђевекка, - сказал он, - никакой пользы не принесло тебе свидетельство
этого несчастного рыцарЯ, который,  видимо,  все  еще  находитсЯ  во  власти
сатаны. —то ты можешь еще сказать?
     - ‘огласно вашим жестоким законам мне остаетсЯ только одно  средство  к
спасению, - сказала ђевекка. - Џравда, жизнь была очень тЯжела длЯ менЯ,  по
крайней мере в последнее времЯ, но Я не хочу отказыватьсЯ от  божьего  дара,
раз господь дарует мне хоть слабую надежду на спасение. џ отрицаю  все  ваши
обвинениЯ, объЯвлЯю себЯ невиновной, и показаниЯ ложными. ’ребую  назначениЯ
божьего суда, и пусть мой защитник подтвердит мою правоту.
     - Ќо кто же, ђевекка, - сказал  гроссмейстер,  -  согласитсЯ  выступить
защитником еврейки, да еще колдуньи?
     - Ѓог даст мне защитника, - ответила ђевекка. - Ќе может быть, чтобы во
всей славной Ђнглии, стране гостеприимства, великодушиЯ и свободы,  где  так
много людей  всегда  готово  рисковать  жизнью  во  имЯ  чести,  не  нашлось
человека, который захотел бы  выступить  во  имЯ  справедливости.  џ  требую
назначениЯ поединка. ‚от мой вызов.
     Ћна снЯла  со  своей  руки  вышитую  перчатку  и  бросила  ее  к  ногам
гроссмейстера  с  такой  простотой,  и   с   таким   чувством   собственного
достоинства, которые вызвали общее изумление и восхищение.


        ѓлава XXXVIII

     ...’ебе бросаю вызов
     € храбрость воинскую покажу
     ‚ единоборстве нашем.
     "ђичард II"

     Љрасота и выражение лица ђевекки произвели глубокое впечатление даже на
самого ‹уку Ѓомануара. Ћт природы он не был ни жестоким, ни даже суровым. Ќо
он всегда был человеком бесстрастным,  с  возвышенными,  хотЯ  и  ошибочными
представлениЯми о долге, и  сердце  его  постепенно  ожесточилось  благодарЯ
аскетической жизни и могущественной власти, которой он пользовалсЯ, а  также
вследствие его уверенности в  том,  что  на  нем  лежит  обЯзанность  карать
Язычников и искоренЯть ересь. ‘уровые черты его лица как  будто  смЯгчились,
пока  он  смотрел  на  стоЯвшую  перед  ним  прекрасную  девушку,  одинокую,
беспомощную, но защищавшуюсЯ  с  удивительным  присутствием  духа  и  редкой
отвагой. Ћн дважды осенил себЯ крестным знамением, как бы недоумеваЯ, откуда
Явилась такаЯ необычайнаЯ мЯгкость  в  его  душе,  в  таких  случаЯх  всегда
сохранЯвшей твердость несокрушимой стали. Ќаконец он заговорил.
     - „евица, - сказал он, - если та жалость, которую Я  чувствую  к  тебе,
есть порождение злых чар, наведенных на менЯ твоим лукавством, то велик твой
грех  перед  богом.  Ќо  думаю,  что  чувства  мои  скорее  можно  приписать
естественной скорби сердца, сетующего, что столь красивый сосуд заключает  в
себе гибельную  отраву.  ЏокайсЯ,  дочь  моЯ,  сознайсЯ,  что  ты  колдуньЯ,
отрекись от своей неправой веры, облобызай эту свЯтую  эмблему  спасениЯ,  и
все будет хорошо длЯ тебЯ - и в этой жизни и в будущей. Џоступи  в  одну  из
женских обителей строжайшего ордена, и там будет тебе  времЯ  замолить  свои
грехи и подвергнутьсЯ достойному покаЯнию. ‘делай это - и живи. —ем тебе так
дорог закон Њоисеев, что ты готова умереть за него?
     - ќто закон отцов моих, - отвечала ђевекка, - он снизошел на землю  при
громе и молнии на вершине горы ‘инай из огненной тучи. …сли вы христиане, то
и вы  этому  верите.  Ќо,  по-вашему,  этот  закон  сменилсЯ  новым,  а  мои
наставники учили менЯ не так.
     - Џусть наш капеллан выступит вперед, - сказал  Ѓомануар,  -  и  внушит
этой нечестивой упрЯмице...
     - Џростите, если Я вас прерву, - кротко  промолвила  ђевекка,  -  но  Я
девушка и не умею вести религиозные споры. Ћднако Я сумею  умереть  за  свою
веру, если на то будет волЯ божиЯ. Џрошу  вас  ответить  на  мою  просьбу  о
назначении суда божьего.
     - Џодайте мне ее перчатку, - сказал Ѓомануар, - ‚от поистине  слабый  и
малый залог столь важного дела,  -  продолжал  он,  глЯдЯ  на  тонкую  ткань
маленькой перчатки. - ‚идишь, ђевекка, как непрочна и мала твоЯ перчатка  по
сравнению с нашими тЯжелыми стальными рукавицами, - таково и  твое  дело  по
сравнению с делом ‘ионского •рама, ибо вызов брошен всему нашему ордену.
     - Џоложите на ту же чашу весов мою невиновность, - отвечала ђевекка,  -
и шелковаЯ перчатка перетЯнет железную рукавицу.
     - ‘тало быть, ты отказываешьсЯ признать свою вину и все-таки повторЯешь
свой смелый вызов?
     - ЏовторЯю, благородный сэр, - отвечала ђевекка.
     - Ќу, да будет так, во имЯ божие, - сказал  гроссмейстер,  -  и  пускай
господь обнаружит истину!
     - Ђминь! - произнесли все прецепторы, а за ними и  все  собрание  хором
повторило то же слово.
     - ЃратиЯ, - сказал Ѓомануар, - вам известно, что мы имели полное  право
отказать этой женщине в испытании божьим судом, но  хоть  она  и  еврейка  и
некрещенаЯ, все-таки она существо одинокое и  беззащитное.  Ћна  прибегла  к
покровительству наших мЯгких законов, и мы не  можем  ответить  ей  отказом.
Љроме того, мы не только духовные лица, но рыцари и воины, а потому длЯ  нас
было бы позорно уклонЯтьсЯ от поединка.  ‘ледовательно,  дело  обстоит  так:
ђевекка, дочь €саака из  ‰орка,  на  основании  многочисленных  веских  улик
обвинЯетсЯ в том,  что  околдовала  одного  из  благородных  рыцарей  нашего
ордена, а в оправдание свое вызвала  нас  на  бой  -  по  суду  божию.  Љак,
по-вашему, преподобные братьЯ, кому следует вручить этот залог, назначив его
в то же времЯ защитником нашей стороны в предстоЯщей битве?
     - Ѓриану де Ѓуагильберу, - сказал прецептор ѓудольрик, - тем более  что
ему лучше всех известно, на чьей стороне правда.
     - Ћднако, - сказал гроссмейстер, - как же быть, если наш брат Ѓриан все
еще находитсЯ под влиЯнием  чар  или  талисмана?  ‚прочем,  мы  сделали  эту
оговорку лишь ради предосторожности, ибо ничьей  доблестной  руке  из  всего
нашего ордена не доверили бы мы с большею готовностью как это, так  и  любое
другое важное дело.
     - Џреподобный отец, - отвечал прецептор ѓудольрик, -  никакой  талисман
не в силах одолеть рыцарЯ, который выступает на бой за правое дело на божьем
суде.
     - ’ы рассудил правильно, брат, -  согласилсЯ  гроссмейстер.  -  Ђльберт
Њальвуазен, вручи этот  залог  Ѓриану  де  Ѓуагильберу.  ’ебе,  брат  Ѓриан,
поручаем мы это дело, дабы ты мужественно вступил в  бой,  не  сомневаЯсь  в
том, что победа достанетсЯ правому. Ђ тебе, ђевекка, мы даем два днЯ  сроку,
чтобы найти себе защитника.
     - Ќе много же вы даете мне времени, - сказала ђевекка. - џ  чужестранка
и не вашей веры, так что нелегко мне будет найти человека,  который  рискнул
бы своей жизнью и честью ради менЯ, да еще в бою  против  рыцарЯ,  слывущего
знаменитым бойцом.
     - Ѓолее мы не можем откладывать, - отвечал гроссмейстер, - битва должна
состоЯтьсЯ в нашем присутствии, а важные дела заставлЯют нас  отбыть  отсюда
не позже как через три днЯ.
     - „а будет волЯ божьЯ, - молвила ђевекка. - ‚озлагаю на  него  все  мое
упование - у господа одно мгновение имеет такую же силу, как целый век.
     - ќто ты хорошо сказала, девица,  -  заметил  гроссмейстер,  -  но  нам
отлично известно, кто умеет принимать  на  себЯ  ангельский  образ.  ‡начит,
остаетсЯ  лишь  назначить  место,  приличное  длЯ  битвы,  а   также,   если
понадобитсЯ, то и длЯ казни. ѓде прецептор здешней обители?
     Ђльберт Њальвуазен, все еще державший в руке  перчатку  ђевекки,  стоЯл
возле Ѓуагильбера и что-то горЯчо ему доказывал вполголоса.
     - Љак, - сказал гроссмейстер, - он не хочет принимать залог?
     - Ќет, он хочет, он принЯл залог,  высокопреподобный  отец,  -  отвечал
Њальвуазен, проворно сунув перчатку под свою мантию. - —то же касаетсЯ места
длЯ поединка, то, по моему мнению, длЯ этой цели всего  пригоднее  ристалище
свЯтого ѓеоргиЯ, близ нашей прецептории.
     - •орошо, - сказал гроссмейстер. - ђевекка, на это ристалище ты  должна
представить своего защитника. …сли же ты не исполнишь этого  или  если  твой
защитник будет побежден на суде божьем, ты умрешь,  как  колдуньЯ,  согласно
приговору. Џусть наш суд и решение будут записаны и это решение прочитано во
всеуслышание, дабы никто не мог отговоритьсЯ незнанием нашего постановлениЯ.
     Ћдин  из  капелланов,  исправлЯвших  должность  писцов,  внес  протокол
заседаниЯ в огромную книгу, куда  записывались  все  деЯниЯ  рыцарей  •рама,
собиравшихсЯ ради подобных целей. Љогда он кончил,  другой  капеллан  громко
прочитал   вслух   приговор   гроссмейстера,   который,   в    переводе    с
нормано-французского Языка, звучит следующим образом:
     "ђевекка, еврейка, дочь €саака из ‰орка, будучи обличаема в колдовстве,
обольщении и иных пагубных  деЯниЯх  против  одного  из  рыцарей  свЯтейшего
ордена ‘ионского •рама, не  признала  себЯ  виновною;  она  утверждает,  что
свидетельские показаниЯ, в сей день данные  против  нее,  лживы,  злостны  и
недобросовестны.  Џосредством  законного  отвода  собственной   особы,   как
непригодной длЯ ратного дела, она предлагает выставить себе защитника,  дабы
решить дело божьим судом, и ручаетсЯ, что оный ее защитник сразитсЯ  за  нее
по всем правилам истинных рыцарских законов и  обычаев,  в  чем  представила
свой залог, принЯв на себЯ ответственность за все  расходы  и  убытки.  Ћный
залог ее вручен благородному дворЯнину и рыцарю Ѓриану де Ѓуагильберу, члену
свЯтого ордена •рама, и рыцарь этот должен битьсЯ в  помЯнутом  поединке  от
имени своего ордена и ради собственной защиты, так как  лично  пострадал  от
порчи и вредоносных волхвований жалобщицы. Ђ посему высокопреподобный отец и
могущественный  господин  ‹ука,  маркиз  Ѓомануар,   изволил   удовлетворить
означенное прошение и  согласитьсЯ  на  замещение  ее  личности  посредством
полномочного заступника и назначил поединок на третий день от  сего  днЯ,  а
местом оного избрал ристалище в ограде  свЯтого  ѓеоргиЯ,  близ  прецептории
’емплстоу. ‘верх того, гроссмейстер повелевает жалобщице ЯвитьсЯ на поединок
в лице своего заступника, в противном  же  случае  она  подвергнетсЯ  казни,
установленной законом за  колдовство  и  волхвованиЯ.  ђавно  повелевает  он
ЯвитьсЯ  в  назначенный  срок  на  ристалище  и  защитнику  ордена,  угрожаЯ
провозгласить его  в  противном  случае  подлым  предателем.  Џри  сем  оный
благородный  лорд  и  высокопреподобный  отец   назначил   помЯнутой   битве
состоЯтьсЯ в его личном присутствии, с соблюдением всех  правил  и  обычаев,
пристойных длЯ настоЯщего случаЯ. € да поможет бог правому делу".
     -  Ђминь!  -  произнес   гроссмейстер,   а   за   ним   повторили   все
присутствующие.
     ђевекка ничего не сказала, но, сложив руки,  устремила  глаза  к  небу.
Џотом скромно напомнила гроссмейстеру, что следует дозволить ей снестись  со
своими  друзьЯми,  чтобы  известить  их  о  том  положении,  в  котором  она
находитсЯ, и просить их отыскать защитника, который может за нее сразитьсЯ.
     - ќто законно и справедливо,  -  сказал  гроссмейстер,  -  €збери  сама
посыльного, которому могла бы доверитьсЯ, и мы дозволим ему свободный доступ
в ту келью, где ты содержишьсЯ.
     - Ќет ли здесь кого-нибудь,  -  сказала  ђевекка,  -  кто  из  любви  к
справедливости  или  за  щедрое  вознаграждение  согласилсЯ   бы   исполнить
поручение несчастной девушки, находЯщейсЯ в бедственном положении?
     ‚се молчали. ‚ присутствии  гроссмейстера  никто  не  решалсЯ  выказать
участие к оклеветанной пленнице, из опасениЯ, что его  могут  заподозрить  в
сочувствии к евреЯм. ќтот страх был так силен, что  пересиливал  даже  охоту
получить обещанную награду, а о чувстве состраданиЯ нечего было и  говорить.
Ќесколько минут  ђевекка  в  невыразимой  тревоге  ждала  ответа  и  наконец
воскликнула:
     - „а неужели в такой стране, как  ЂнглиЯ,  Я  буду  лишена  последнего,
жалкого способа спасти свою жизнь из-за того, что никто не хочет оказать мне
милости, в которой не отказывают и худшему из преступников!
     •игг, сын ‘неллЯ, наконец подал голос. Ћн сказал:
     - •отЯ Я  калека,