 опасений  насчет
‘альвестро, то его следует объЯвить предупрежденным, а если это  решение  не
пройдет, объЯвить таковым кого-либо из Љоллегии  от  его  картьеры, так  как
сумки сейчас пустые, могут устроить жеребьевку и  жребий может пасть на него
или на одного из его родичей, что лишит его возможности стать гонфалоньером.
Ќа этом  и решили остановитьсЯ,  хотЯ мессер  ‹апо весьма неохотно  дал свое
согласие, считаЯ проволочку крайне вредной, ибо никогда не бывает так, чтобы
все  решительно способствовало задуманному  делу,  и кто дожидаетсЯ  полного
удобства, тот  либо  совсем  не действует,  либо  действует  большей  частью
неудачно.  Ћни  поэтому  объЯвили  предупрежденным  одного  из коллегии,  но
назначению ‘альвестро помешать не смогли, ибо комиссиЯ ‚осьми разобралась, в
чем тут дело, и воспрепЯтствовала устройству жеребьевки.

        325

     €так,  гонфалоньером  назначен  был  ‘альвестро,  сын  мессера Ђламанно
Њедичи. ЏроисходЯ из пополанского семейства, но одного из самых влиЯтельных,
он не мог выносить, чтобы народ угнетали несколько знатных  нобилей, и решил
положить  их   засилью  конец.   ‚идЯ,  что   народ   его  любит,  а  многие
могущественнейшие  пополанские семьи  поддерживают, он сообщил о  намерениЯх
своих Ѓенедетто Ђльберти,  ’оммазо ‘троцци и мессеру „жорджо  ‘кали, которые
обещали  ему  полную  поддержку. ‚тайне  они  выработали проект  закона,  по
которому  снова  входили  в  силу “становлениЯ справедливости,  направленные
против   нобилей,   власть  капитанов   гвельфской  партии  уменьшалась,   а
предупрежденные получали возможность добиватьсЯ восстановлениЯ  в правах  на
должности.  Ќеобходимо  было,  чтобы  закон  этот  обсудили  и принЯли почти
одновременно,  а обсуждать  его должны  были сперва в  Љоллегии, а  потом  в
советах.  ‘альвестро же ЯвлЯлсЯ в то времЯ пропосто,  а эта должность делает
состоЯщего в ней человека  почти государем в городе, и он собрал в одно утро
и Љоллегию, и советы. ‘начала он предложил новый  закон одной лишь Љоллегии,
но, как всЯкое новшество,  он  кое-кому не понравилсЯ и был отвергнут. ‚идЯ,
что  этот  путь  ему  закрыт, ‘альвестро сделал вид, что уходит  по каким-то
своим надобностЯм, и  незаметно длЯ всех членов Љоллегии отправилсЯ в ‘овет,
стал на возвышение, так чтобы все  его видели и  слышали,  и сказал,  что он
считал  себЯ назначенным в  гонфалоньеры не  длЯ  того,  чтобы  судить  дела
частных лиц  -  на это имеютсЯ обычные суды, - но чтобы  блюсти безопасность
государства,  подавлЯть наглость знати и умерЯть строгость  законов, слишком
жесткое применение которых может погубить республику; что  он и то, и другое
весьма  тщательно обдумывал  и,  насколько это  было  в его  силах, старалсЯ
осуществить,  но   злонамеренные  люди   так  Яростно   препЯтствовали   его
справедливым  планам, что  у него теперь отнЯта всЯкаЯ возможность сотворить
благое  дело, а  у них, членов ‘овета, не  только возможность  обсуждать эти
планы,  но даже возможность  выслушать его доклад. €  вот  теперь, видЯ, что
никакой  пользы государству  он принести не может,  он не знает,  зачем  ему
сохранЯть

        326

     должность,  коей   он  либо   вообще  не   заслуживает,   либо  признан
недостойным, и  потому надо ему уйти в частную жизнь, дабы народ мог избрать
на его место человека более достойного или более удачливого, чем  он. ‘казав
все это, он вышел из зала ‘овета и направилсЯ в свой дом.


        X

     —лены ‘овета, бывшие с  ним в сговоре, а также и другие, стремившиесЯ к
перевороту,  поднЯли волнение и шум, на который  сбежались члены ‘иньории  и
Љоллегии. ‚идЯ, что их гонфалоньер уходит, они, чтобы задержать егр, пустили
в ход и уговоры  и силу своей власти и  заставили его вернутьсЯ в ‘овет, где
все было в полнейшем смЯтении. Ќа многих весьма достойных граждан обрушились
оскорблениЯ и  угрозы.  Њежду  прочим,  какой-то ремесленник обхватил обеими
руками Љарло ‘троцци, собираЯсь его умертвить, и присутствующие не без труда
освободили  его.  Ќо  самый  большой  переполох  вызвал Ѓенедетто  Ђльберти,
который из окна дворца громогласно  призывал народ к оружию, так что площадь
в один миг наполнилась вооруженными людьми, и под конец  от  членов Љоллегии
угрозами  и  страхом  добились   того,  на  что  они  не  соглашались,  пока
действовали уговорами. Љапитаны гвельфской партии  между тем собрали в своем
дворце  значительное  количество  граждан, чтобы обсудить,  как  им  сорвать
решение ‘иньории. Ќо, когда они услышали, что поднЯлось народное волнение, и
узнали о постановлении советов, все разошлись по домам.

     Љогда затеваешь в городе смуту, нельзЯ рассчитывать на то, что ее сразу
утихомиришь или легко направишь в  нужное тебе русло. ‘альвестро намеревалсЯ
изданием  своего  закона установить в  государстве мир,  но произошло совсем
другое.   €бо  распаленные  страсти  так   перебудоражили  всех,  что  лавки
оставались  закрытыми,  граждане запирали  и укреплЯли  двери  своих  домов,
многие прЯтали лучшее  из своего движимого имущества в монастырЯх и церквах,
и,  казалось,  все  ожидали какой-то  неминуемой беды.  ‘остоЯлись  собраниЯ
цехов, и каждый избрал своего синдика. ‡атем  приоры собрали коллег вместе с
этими синдиками и целый день  обсуждали, как успокоить город, чтобы при этом
все были удовлетворены, но

        327


     из-за различиЯ во мнениЯх договоритьсЯ так  и  не смогли.  Ќа следующий
день цеховые отрЯды развернули свои знамена, и ‘иньориЯ, опасаЯсь, как бы из
этого  не вышло  беды,  собралась, чтобы  принЯть свои  меры. Ќе успела  она
начать заседаниЯ, как снова  поднЯлось народное волнение и внезапно  большое
количество  народа  под  знаменами цехов  заполнило  площадь.  ’огда,  чтобы
успокоить  цехи и народ  надеждой  на  удовлетворение  их требований,  ‘овет
постановил  вручить  всю  полноту  верховной  власти  комиссии,  котораЯ  во
”лоренции  именовалась  балиЯ,  состоЯвшаЯ из  ‘иньории, Љоллегий,  комиссии
‚осьми, капитанов  гвельфской партии и синдиков цехов,  чтобы они  совместно
установили правление, способное ублаготворить весь город. Џока выносили  это
решение,  некоторые  отрЯды  младших  цехов  под  влиЯнием  тех,  кто  хотел
отомстить гвельфам за недавние обиды, отделились от прочих отрЯдов и пошли к
дому мессера ‹апо да  Љастильонкио, разгромили его  и подожгли.  Ћн же  сам,
узнав,  что ‘иньориЯ  обрушилась на  привилегии гвельфов, и увидев, что весь
народ  вооружилсЯ, понЯл,  что ему остаетсЯ только спрЯтатьсЯ или бежать. Ћн
сперва  укрылсЯ в церкви ‘анта Љроче, а затем, переодевшись монахом, бежал в
Љазентино,  где,  как  многие  слышали,  немало  упрекал  себЯ  за  то,  что
согласилсЯ с Џьеро Ђльбицци, а Џьеро - за его  совет дожидатьсЯ длЯ  захвата
власти днЯ  ‘ан „жованни. Љак только началась  смута, Џьеро и  Љарло ‘троцци
спрЯтались, полагаЯ,  что  когда  все  успокоитсЯ, они  смогут  остатьсЯ  во
”лоренции,  где  у  них  вполне  достаточно  родичей и друзей.  …сли  начать
беспорЯдки в городе не  так-то легко,  то усиливаютсЯ они очень быстро. …два
только подожжен  был дом мессера ‹апо, как  принЯлись  громить и жечь многие
другие  либо из общей  ненависти к их  владельцам, либо длЯ  сведениЯ личных
счетов. †елаЯ подобрать себе подходЯщую компанию, чернь ворвалась в тюрьмы и
выпустила из них всех, кто еще больше своих освободителей охоч был до чужого
добра, и тогда предали разграблению монастырь дельи Ђньоли и монастырь ‘анта
‘пирито,  где  многие  граждане  спрЯтали  свое  имущество.  ђазбойники  эти
добрались  бы  и  до  государственного   казначейства,  если   бы   тому  не
воспрепЯтствовал  один  из членов ‘иньории, пользовавшийсЯ особым уважением,
который верхом на коне и  во главе  сильного  вооружейного отрЯда сдерживал,
как мог, неистовство толпы.

        328

     ЌароднаЯ  Ярость все  же  под  конец  затихла,  чему  способствовало  и
использование своей власти  ‘иньорией и наступление  ночи. Ќа следующий день
балиЯ объЯвила прощение всем объЯвленным предупрежденными с тем, однако, что
еще три года они  не смогут занимать никаких должностей. Ћна также  отменила
все законы, изданные гвельфами к ущемлению прав граждан, и  объЯвила мессера
‹апо да Љастильонкио и его сторонников мЯтежниками, а с ними вместе и многих
других, кои отмечены были  всеобщей ненавистью. Џосле принЯтиЯ  этих решений
объЯвили имена новых членов ‘иньории и их гонфалоньера ‹уиджи ѓвиччардини, и
так как  они  все,  по  общему  мнению,  были люди  весьма мирного  нрава  и
сторонники мира в  республике,  можно было надеЯтьсЯ,  что беспорЯдки вскоре
совсем прекратЯтсЯ.


        XI

     ‹авки, однако же, не открывались, граждане не разоружались, и  по всему
городу расхаживали  сильные патрули. Џо этой причине  новые  синьоры  решили
вступить в должность не на площади  перед дворцом, с обычной  в таком случае
пышностью,  но  в  самом дворце и безо всЯкого  церемониала. „аннаЯ ‘иньориЯ
считала самым первым и  неотложным делом своего правлениЯ умиротворить город
и потому  постановила провести полное разоружение народа,  открыть  лавки  и
выдворить из ”лоренции множество жителей контадо, призванных горожанами себе
на  подмогу. ‚о  многих местах  города  установили посты  вооруженной охраны
порЯдка,  так  что  в  городе воцарилось  бы  спокойствие,  если  бы  смогли
успокоитьсЯ объЯвленные предупрежденными.  Ќо они отнюдь не намеревались еще
три  года  ждать  полного восстановлениЯ в  правах,  так что цехи  собрались
заново и обратились к  ‘иньории с просьбой постановить ради  блага и мира  в
государстве,  что ни один  гражданин,  когда-либо  бывший членом ‘иньории  и
Љоллегии, капитаном гвельфской  партии  или  консулом  цеха, не  может  быть
предупрежден как гибеллин, а также, чтобы из сумок были изъЯты и сожжены все
старые  списки гвельфской  партии и заменены новыми. Џросьбы эти были тотчас
же принЯты не  только  ‘иньорией, но и всеми другими  советами, и, казалось,
что теперь все новые смуты прекратЯтсЯ.

        329


     Ќо так  как людЯм недостаточно бывает возвращениЯ того,  что было у них
отнЯто, а нужно забрать себе  чужое  и отомстить,  все, кто делал ставку  на
беспорЯдки,  принЯлись  убеждать ремесленников,  что  им  никогда не  ведать
безопасности,  если  многие  из  их врагов  не  будут изгнаны и  уничтожены.
ЏредвидЯ все это,  ‘иньориЯ  вызвала к  себе  из  цехов  должностных  лиц  и
синдиков, а  гонфалоньер  ‹уиджи ѓвиччардини обратилсЯ к ним с нижеследующей
речью.

     "…сли бы присутствующие  здесь синьоры и Я вместе с  ними не  знали уже
давно,  что  городу нашему  предначертано  судьбою каждый  раз  по окончании
внешней  войны  быть  ввергнутым во  внутреннюю, мы  были бы  гораздо больше
удивлены  и  гораздо сильнее огорчены недавними  беспорЯдками.  Ќо поскольку
беды  привычные  нас  значительно меньше  огорчают,  мы эти последние  смуты
перенесли  терпеливо, тем  более что возникли они  не  по нашей  вине, и  мы
питаем надежду, что им, как это бывало и  ранее, придет конец, ради коего мы
удовлетворили столько немаловажных пожеланий. Ћднако  нам  хорошо  известно,
что вы не находите себе успокоениЯ и даже хотели бы, чтобы согражданам вашим
наносились новые обиды и  чтобы они подвергались  новым изгнаниЯм. —ем у вас
больше  неблаговидных требований, тем сильнее  наше неодобрение. € поистине,
если  мы думали,  что за  времЯ  нашей магистратуры  благодарЯ ли несогласию
нашему  с вашими намерениЯми,  или благодарЯ  попустительству  вам город наш
может прийти к гибели, мы постарались  бы избавитьсЯ от оказанной нам чести,
либо обратившись в бегство, либо добровольно уйдЯ в изгнание. Ќо, поддавшись
надежде на то, что мы имеем  дело с людьми, которым не чужда  человечность и
хоть какаЯ-то  любовь  к отечеству, и верЯ, что наши  человечные  стремлениЯ
пересилЯт  во  всЯком  случае  ваше  неистовство,   мы  согласились  принЯть
магистратуру.

     Ћднако  теперь  мы  на  опыте   убеждаемсЯ,  что  чем  больше   в   нас
доброжелательства  и  уступчивости,  тем  вы становитесь  требовательнее,  а
требованиЯ ваши - несправедливее. € если сейчас мы так с вами говорим, то не
длЯ того, чтобы нанести вам оскорбление, а чтобы вы опомнились: пусть другие
улещивают  вас  приЯтными  речами,  мы будем  говорить  нужное  и  полезное.
Ћтветьте  же теперь  по  чести: чего  еще можете вы с  достойным  основанием
требовать? ‚ы пожелали лишить власти капитанов гвельф-

        330

     ской партии - они ее лишены; вы пожелали, чтобы сожжено было содержимое
их сумок  и  проведены  новые реформы, - мы на это согласились; вы пожелали,
чтобы  предупрежденные были  восстановлены  в правах, - мы  на это пошли. Џо
вашей  просьбе прощены были поджигатели домов и расхитители церквей, и  ради
вашего удовлетворениЯ столько заслуженных и могущественных граждан удалились
в изгнание. ђади вас гранды обузданы  новыми законами. Љогда же  прекратЯтсЯ
ваши  требованиЯ  или  вернее,  когда перестанете  вы  злоупотреблЯть  нашей
уступчивостью?  ђазве  не  видите  вы,  что  мы  терпеливее  переносим  наше
поражение,  чем вы свою  победу?  Људа приведут эти непрестанные раздоры наш
город? €ли вы не помните, как из-за его  внутренних распрей он был  побежден
каким-то Љаструччо, ничтожным  жителем ‹укки, и  как  наложил на  него  Ярмо
наемный  кондотьер  герцог Ђфинский? Љогда же  в нем воцарилось единение, ни
архиепископ Њиланский, ни сам папа не могли  его одолеть и после целого рЯда
лет войны  не добились ничего, кроме позора. ‡ачем же  вам  нужно,  чтобы  в
мирное времЯ  раздоры ваши лишили  его свободы, которой могущественные враги
не  могли  у него отнЯть  в  годы войны?  —его  можете  вы ожидать  от своих
распрей, кроме порабощениЯ, а от загубленного добра, которое вы у нас отнЯли
и  продолжаете отнимать, -  кроме  нищеты?  €бо добро  это,  благодарЯ нашей
деЯтельности, кормит  весь город.  Ђ как мы  его  прокормим, если  имущество
будет  у нас отнЯто? ‚едь те, кто им  завладел, не сумеют сохранить нечестно
приобретенных богатств, а  из этого воспоследуют обнищание и голод длЯ всего
города.  џ и  присутствующие  здесь  синьоры  повелеваем  вам  и,  насколько
позволЯет достоинство, просим вас  покончить со своими домогательствами и со
спокойствием придерживатьсЯ выработанных только что установлений. …сли же вы
хотите еще  каких-либо  новых  законов, то  поднимайте вопрос  о них должным
образом,  мирно,  а  не в  смуте и  с  оружием в  руках.  €бо законные  ваши
пожеланиЯ всегда будут удовлетворены, и вы не дадите к  стыду своему  и горю
возможности злонамеренным людЯм за спиной вашей нанести удар отечеству".

     ‘праведливые эти слова глубоко затронули сердца граждан. Ћни единодушно
благодарили  гонфальоньера за  то,  что  в  отношении их  он повел себЯ  как
достойный магистрат, а в отношении всего города как достойный граж-

        331


     данин,  и выразили готовность повиноватьсЯ  каждому его приказу.  —тобы
дать  им возможность немедлЯ проЯвить эту готовность, ‘иньориЯ  назначила по
два  члена  каждой  важной  магистратуры,  чтобы  они  обсудили  совместно с
синдиками  цехов, не  нужны ли какие-нибудь  добавочные реформы ко всеобщему
умиротворению, и доложили об этом ‘иньории.


        XII


     Џока  все  это  совершалось,  возникла  новаЯ  смута,  оказавшаЯсЯ  длЯ
республики еще более пагубной. Џожары и грабежи последних дней производились
большей частью людьми из самых низов города. ’е из них, что проЯвлЯли особое
неистовство,  боЯлись  теперь, когда главные беспорЯдки  закончились, что их
покарают за преступлениЯ и что, как это всегда бывает, их бросЯт на произвол
судьбы  сами  же подстрекатели.  Љ этому  надо добавить  еще  и ненависть  к
богатым горожанам и главарЯм цехов всего мелкого люда,  считавшего, что труд
его оплачиваетсЯ недостаточно, не по справедливости. Љогда  во времена Љарла
I город  разделили на  цехи, каждый  цех получил свой  порЯдок управлениЯ  и
своего главу, и установлено было, что всех членов каждого цеха в гражданских
делах  должны  судить  их главы.  Љак  мы  уже  говорили, цехов было сначала
двенадцать,  но с течением времени число их увеличилось  и достигло двадцати
одного и стали они так могущественны, что через несколько лет все управление
республикой оказалось в их  руках.  Ђ  так как среди цехов  были  и более, и
менее  важные,  они  разделились  на  старшие  и младшие, причем семь  цехов
считались старшими, а четырнадцать - младшими. ‚следствие такого разделениЯ,
а также  других  упоминавшихсЯ выше причин  усилилось  самовластие капитанов
гвельфской  партии.  Њагистратура  эта  всегда  находилась  в  руках  старых
гвельфских   фамилий,  и  капитаны   из   этих  фамилий  покровительствовали
гражданам,  состоЯщим в старших  цехах, и угнетали членов младших цехов и их
защитников: отсюда и проистекали все беспорЯдки, о которых мы  повествовали.
Љогда  установилось  разделение  на  цехи, оказалось,  что  многие  ремесла,
которыми занимаетсЯ мелкий люд и низы, не получили своего цеха: их подчинили
тем цехам, к  которым они  были  ближе по  своим занЯтиЯм.  € когда они были
недовольны своим непосильным трудом или считали себЯ обиженными хозЯе-

        332

     вами,  жаловатьсЯ  им  приходилось главе того цеха, которому  они  были
подчинены, а он,  как они считали, никогда не  выносил  правильного решениЯ.
‘реди  цехов больше  всего  подчиненных  людей включал и включает в себЯ цех
шерстЯников.  Ћн  же и  ЯвлЯетсЯ самым могущественным,  занимает среди цехов
первое место, кормил и доныне  кормит своим  ремеслом большую  часть мелкого
люда и черни.


        XIII

     € вот эти люди  из низов как  из подчиненных цеху шерстЯников, так и из
подсобников других  цехов, и  ранее  полные недовольства  по  уже  сказанным
причинам, теперь испытывали к  тому же  страх  перед последствиЯми,  которые
могли длЯ  них иметь  учиненные ими поджоги  и грабежи. Ќесколько раз в ночь
собирались они длЯ обсуждениЯ происшедших событий и все времЯ толковали друг
другу о грозЯщей им всем опасности. Ќаконец, один из тех, кто был посмелее и
поопытнее других, решил вдохнуть в них мужество и заговорил так:

     "…сли  бы нам надо было решать вопрос,  следует ли  братьсЯ  за оружие,
чтобы жечь  и громить дома граждан и расхищать церковное имущество, Я был бы
первым из тех, кто полагал бы, что  вопрос этот нельзЯ решать  необдуманно и
что,  пожалуй, бедность  в  мире  и  покое  лучше,  чем  свЯзанное с  такими
опасностЯми обогащение. Ќо раз оружие все равно уже у  нас в руках и бед уже
наделано немало,  надо нам  думать  о том,  как это оружие  сохранить  и как
избежать ответственности за  содеЯнное.  џ думаю, что если никто нас научить
не может, то научит сама нужда. Љак видите, весь город пылает к нам гневом и
злобой,  граждане  объединЯютсЯ, а  ‘иньориЯ всегда на  стороне магистратов.
Ѓудьте уверены в том,  что нам готовЯт какую-то западню  и над головой нашей
собираютсЯ  грозные  тучи. ‘ледовательно, надо  нам  добиватьсЯ двух вещей и
совещаниЯ  наши должны ставить себе  две  цели. ‚о-первых - избежать кары за
все, что мы  натворили  в течение последних дней,  во-вторых  - зажить более
свободно и счастливо, чем мы жили раньше. € вот Я считаю, что длЯ того чтобы
добитьсЯ прощениЯ за прежние  наши  вины, нам надо натворить еще худших дел,
умножить их, повсюду устраивать  поджоги  и погромы и постаратьсЯ вовлечь во
все  это как  можно больше народу.  €бо  когда  виновных слишком  много, они
остаютсЯ безнаказанными:

        333


     мелкие преступлениЯ караютсЯ,  крупные  и важные вознаграждаютсЯ. Љогда
все страдают, мало кто стремитсЯ к отмщению, ибо общаЯ всем беда переноситсЯ
легче, чем частнаЯ обида. ’ак что именно в  усилении бедствий и смуты должны
мы обрести прощение, именно они  откроют  нам  путь  к  достижению того, что
нужно нам длЯ свободной жизни. € Я думаю, что ожидает нас вернаЯ победа, ибо
те,   кто   могли  бы   воспрепЯтствовать  нам,  богаты  и  разъединены.  €х
разъединение обеспечит нам победу, а  их богатства, когда они станут нашими,
помогут нам эту победу упрочить. Ќе допускайте, чтобы вас смущали древностью
их  родов,  каковой  они   станут  кичитьсЯ.  ‚се  люди   имеют   одинаковое
происхождение,  и  все  роды  одинаково  старинны,  и  природа всех  создала
равными.  …сли и мы,  и они разденемсЯ  догола, то ничем не будем отличатьсЯ
друг  от друга, если вы оденетесь в их одежды,  а они в ваши,  то  мы  будем
казатьсЯ благородными, а они простолюдинами, ибо всЯ разница - в богатстве и
бедности.  џ  весьма  скорблю,  когда  вижу, что  многие  из  нас испытывают
угрызениЯ совести от содеЯнного и хотЯт воздержатьсЯ от дальнейших действий.
€ если  это действительно  так, то вы  не  те,  за кого  Я вас принимал.  Ќе
следует  пугатьсЯ  ни  раскаЯниЯ,  ни  стыда,  ибо  победителей,  какими  бы
способами они  не победили, никогда не судЯт.  Ђ  о совести  нам тоже нечего
беспокоитьсЯ: там, где, как у нас, существует страх голода и тюрьмы,  нет  и
не должно  быть места страху перед  адскими муками. …сли вы поразмыслите над
поведением людей, то убедитесь, что все, обладающие большими богатствами или
большой властью,  достигают этого  лишь силой или хитростью,  но  затем  все
захваченное обманом или насилием начинают благородно именовать даром судьбы,
дабы скрыть его гнусное  происхождение.  ’е же,  кто от избытка благоразумиЯ
или глупости не  решаютсЯ  прибегнуть  к таким  способам, с каждым днем  все
глубже и глубже увЯзают в рабстве  и  нищете. €бо верные  рабы так  навсегда
рабами   и  остаютсЯ,   а  добросердечные  непременно  бедны.   Ћт   рабства
освобождаютсЯ  лишь неверные  и  дерзновенные, а  от  нищеты  только воры  и
обманщики. Ѓог  и природа дали всем  людЯм возможность достигать счастьЯ, но
оно чаще  выпадает на долю грабителЯ, чем на долю  умелого труженика,  и его
чаще добиваютсЯ  бесчестным, чем честным ремеслом. Џотому-то люди и пожирают
друг друга, а участь слабого с каждым днем ухудшаетсЯ. Џрименим же силу,

        334

     пока  представлЯетсЯ благоприЯтный случай,  ибо более  выгодным длЯ нас
образом обстоЯтельства  не сложатсЯ: имущие граждане не объединены, ‘иньориЯ
колеблетсЯ,  магистраты растерЯны, и  сейчас, пока  они  не  сговорились, их
легко раздавить. ’аким образом, мы  или станем  полными господами в  городе,
или  добьемсЯ столь  существенного участиЯ  в управлении, что не  только все
наши прежние грехи забудутсЯ, но мы сможем угрожать нашим врагам еще худшими
бедами.  Љонечно,  замысел этот  дерзкий  и  опасный,  но  когда к  действию
понуждает  необходимость, дерзость  оборачиваетсЯ  благоразумием,  а  смелые
души, предпринимаЯ нечто великое, никогда не считаютсЯ с опасностью. €бо все
дела,  поначалу  свЯзанные  с   опасностью,  вознаграждаютсЯ,  и  невозможно
добитьсЯ безопасного  существованиЯ,  не  подвергаЯ себЯ при этом опасности.
Љроме  того,  с уверенностью  могу сказать, что когда тебе  готовЯт  тюрьму,
пытки и  казни, гораздо пагубнее дожидатьсЯ их, чем  попытатьсЯ  избежать: в
первом случае эти три бедствиЯ  тебЯ навернЯка  настигнут, во  втором  исход
может  быть  разным. Љак часто  слышал Я ваши  жалобы на жадность  хозЯев  и
несправедливость магистратов!  ‚от и настало нам времЯ избавитьсЯ от  них  и
так  вознестись  над ними, чтобы они жаловались  на  нас и  боЯлись  нас еще
больше,  чем мы  их.  ‘лучай,  который сейчас предоставлЯетсЯ  нам  судьбою,
улетучиваетсЯ, и  тщетно будем мы хвататьсЯ за  него,  когда он исчезнет. ‚ы
видите, как готовЯтсЯ ваши противники, - предупредим же их  замыслы. Љто  из
нас первый - мы или они - возьметсЯ за оружие, тот и восторжествует, погубив
врагов своих и достигнув величиЯ. Њногим из нас победа даст славные почести,
а всем - безопасность".

        XIV

     ђечь эта еще больше  разожгла сердца, уже пылавшие  жаждой злодеЯниЯ, и
все  собравшиесЯ  постановили взЯтьсЯ  за  оружие,  едва только  вовлекут  в
заговор свой  как можно больше сообщников, а  также  дали друг другу  клЯтву
взаимной поддержки в случае преследованиЯ кого-либо из них магистратами.

     ‚  то времЯ как они намеревались захватить власть в республике, этот их
замысел стал известен ‘иньории, котораЯ велела схватить некоего ‘имоне делла
ЏьЯцца, и от него узнали и о заговоре вообще, и о том, что мЯтеж

        335

     должен  был  разразитьсЯ  на   следующий  день.  ‚виду  этой  опасности
собрались Љоллегии и все  те граждане,  которые совместно с  синдиками цехов
старались объединить  город. Љогда все собрались, было уже  совсем  темно, и
собравшиесЯ  посоветовали ‘иньории  вызвать также консулов цехов, и уже  все
вместе пришли к единодушному мнению,  что  все войска надо  сосредоточить во
”лоренции и что с утра гонфалоньеры вооруженных  компаний народа должны быть
на площади во главе своих вооруженных отрЯдов. Џока ‘имоне  подвергали пытке
и граждане собирались в ‘иньории, некий Ќикколо из ‘ан ”риано, починЯвший во
дворце часы, заметил все происходЯщее. Ћн тотчас же вернулсЯ к себе домой  и
поднЯл  во всей своей  округе тревогу, так  что незамедлительно около тысЯчи
вооруженных  человек сбежались  на  площадь ‘ан ‘пирито. ум этот дошел и до
других заговорщиков:  ‘ан Џьеро Њаджоре  и ‘ан ‹оренцо,  где они сговорились
собратьсЯ, быстро наполнились вооруженными людьми.

     Љогда  наступило  утро  21 июлЯ,  оказалось,  что на  площадь  защищать
‘иньорию  вышло  менее  восьмидесЯти человек. €з  гонфалоньеров  компаний не
ЯвилсЯ  никто; узнав,  что  весь  город охвачен  вооруженным восстанием, они
побоЯлись  оставить  свои  дома.  €з  народных низов  первыми  показались на
площади  те,  что  собирались  в  ‘ан  Џьеро  Њаджоре,  и  при  их поЯвлении
вооруженнаЯ охрана даже с места не двинулась. ‡а ними вскоре последовала всЯ
прочаЯ  вооруженнаЯ толпа,  котораЯ, видЯ,  что никто  ей  препЯтствовать не
собираетсЯ, принЯлась Яростными  криками требовать освобождениЯ заключенных.
Љогда угрозы  не  подействовали,  они  стали применЯть  силу и подожгли  дом
‹уиджи  ѓвиччардини;   и  тут  ‘иньориЯ,  чтобы  не  было  хуже,  выдала  им
заключенных. „обившись этого, они отобрали у экзекутора знамЯ справедливости
и под этим знаменем стали поджигать дома  многих граждан, но преимущественно
обрушиваЯсь на  тех, кто  был ненавистен за свою служебную деЯтельность  или
просто  кому-либо  по личным  причинам. €бо  многие граждане,  усмотрев  тут
возможность свести личные  счеты,  направлЯли толпу  к домам своих недругов.
‚едь достаточно было, чтобы один голос в  толпе крикнул: "Љ дому такого-то!"
- и тотчас же знаменосец туда и поворачивал. ‘ожгли также все документы цеха
шерстЯников. Ќатворив  немало злодеЯний, они  решили сделать также  что-либо
похвальное и произвели в рыцари ‘альвестро Њедичи и еще мно-

        336

     гих других  в  количестве  шестидесЯти  четырех  человек, среди которых
оказались,  между прочим, Ѓенедетто и  Ђнтонио  Ђльберти,  ’оммазо ‘троцци и
другие  их сторонники, несмотрЯ на то что  многие новые рыцари принимали это
звание по принуждению. ‘амое удивительное во всех этих делах было  то, что в
один и тот  же  день и почти одновременно толпа провозглашала  рыцарЯми тех,
чьи  дома только  что  предала огню  (так близко соседствуют удача  и беда):
случилось это, кстати, и с ‹уиджи ѓвиччардини, гонфалоньером справедливости.

     ‘реди  всей   этой   сумЯтицы   члены  ‘иньории,  оставленные  и  своей
вооруженной охраной, и главами цехов, и гонфалоньерами вооруженных компаний,
не знали  уже, что им предпринЯть, ибо никто, несмотрЯ на приказы, не ЯвилсЯ
им на  помощь. €з  шестнадцати  компаний  на площадь вышли только  две - под
знаменем  ‡олотого  льва  и Ѓелки под водительством „жовенко  делла ‘туфа  и
„жованни Љамби. Ќо они, постоЯв немного на площади и  видЯ, что никто  к ним
не присоединЯетсЯ, удалились. —то  же касаетсЯ граждан,  то  некоторые, видЯ
неистовство   разъЯренной  толпы  и  брошенный  на  произвол  судьбы  „ворец
‘иньории, оставались у себЯ дома, а другие пошли  даже за вооруженной массой
людей, чтобы, находЯсь в ней, иметь возможность защитить и свои дома, и дома
.своих  друзей.  ’ак могущество низов  все  усиливалось,  а  ‘иньории -  все
слабело.  ќто  восстание  продолжалось  весь  день.  ‘  наступлением  вечера
восставшие остановились у дворца мессера ‘тефано за церковью ‘ан Ѓарнабо. €х
было  уже  более шести тысЯч, и  еще до рассвета они угрозами принудили цехи
прислать  им цеховые знамена. “тром же  они под  знаменем  справедливости  и
знаменами цехов  подошли ко дворцу подеста. Џоследний отказалсЯ впустить  их
во дворец, оказал им сопротивление, но был побежден.


        XV

     “бедившись, что силой  тут ничего  не поделаешь, члены  ‘иньории решили
вступить с ними  в переговоры. Ћни вызвали четырех своих коллег и послали их
во  дворец подеста  узнать, чего  они  требуют. ’ам их посланцы  узнали, что
главари  народных низов, синдики цехов и  несколько граждан уже решили, чего
они хотЯт требовать от ‘иньории. ‚месте с четырьмЯ представителЯми низов де-

        337

     легаты  ‘иньории  вернулись  к  тем,  кто   их  послал,  со  следующими
требованиЯми.   “  цеха  шерстЯников  не  должно  быть  больше   чужеземного
чиновника;  надо  учредить  три  новых   цеха:  один  -  длЯ  кардовщиков  и
красильщиков, второй - длЯ  цирюльников, пошивщиков стеганых курток и прочих
портных и  им  подобных  ремесленников;  третий  -  длЯ  тощего народа.  „ва
представителЯ  этих  новых  цехов и три  представителЯ  четырнадцати младших
цехов  должны быть  членами ‘иньории, котораЯ выделит  дома, где члены новых
цехов смогут собиратьсЯ; никто из  них не  может  быть  принужден ранее  чем
через два  года  к уплате долгов на сумму, не превышающую пЯтьдесЯт дукатов;
Њонте прекращает взимание процентов  по государственному долгу,  возвращению
подлежит только полученнаЯ сумма;  осужденные и изгнанные получают прощение,
а предупрежденные восстанавливаютсЯ во  всех правах.  Љроме этих требований,
выставлЯлись  еще  и другие  насчет  особых преимуществ  длЯ главных,  особо
выдающихсЯ  участников  событий   и,  наоборот,  требование  об  изгнании  и
предупреждении многих граждан из числа их врагов.

     •отЯ требованиЯ эти  были жестокие и позорные длЯ республики, ‘иньориЯ,
ЉоллегиЯ и  Ќародный совет,  опасаЯсь худшего, тотчас  же принЯли их. Ќо длЯ
того чтобы все эти предложениЯ  получили силу закона, они  должны были  быть
одобрены  ‘оветом  коммуны, а  так как два  ‘овета в один день собрать  было
невозможно, надо было ждать до следующего днЯ. Ћднако в данный момент цехи и
народные низы  были, как  будто,  вполне удовлетворены и  обещали, что после
утверждениЯ закона волнениЯ прекратЯтсЯ.

     Ќо  на  следующее  утро,  когда  уже шло  обсуждение  в ‘овете  города,
нетерпеливаЯ и переменчиваЯ толпа под теми  же знаменами опЯть заполнила всю
площадь  и  поднЯла такой  Яростный  крик, что и ‘овет,  и ‘иньориЯ пришли в
ужас. Ћдин из членов ‘иньории  ѓверрианте Њариньоли, движимый более страхом,
чем  какими-либо  чувствами, сошел вниз под  тем  предлогом, что, мол,  надо
охранЯть нижнюю дверь, и  побежал  к себе домой. Ќо когда  он уходил, ему не
удалось сделать  это незаметно, и  толпа  его  узнала.  Ќикакого  вреда ему,
правда, не причинили, а только принЯлись  кричать,  чтобы все члены ‘иньории
убрались  из „ворца,  не то  всех  их детей перебьют, а  дома  подожгут. ’ем
временем обсуждение закона кон-

        338

     чилось,  и  члены  ‘иньории  разошлись  по своим помещениЯм.  —лены  же
‘овета, сойдЯ вниз, не  стали выходить на площадь, а оставались во дворе и в
лоджиЯх, отчаЯвшись уже в возможности спасти  государство, ибо они презирали
толпу,  а тех, кто мог  бы обуздать или даже  сокрушить ее, они считали либо
слишком злонамеренными, либо слишком трусливыми. ‘ами члены  ‘иньории были в
полной растерЯнности, они тоже разуверились в спасении отечества, один из их
товарищей уже скрылсЯ, и ни от единого гражданина не получали они не  то что
поддержки,  а  хотЯ  бы совета - как поступить. Џока  они  колебались, какое
принЯть  решение,  мессер  ’оммазо  ‘троцци  и  мессер  Ѓенедетто  Ђльберти,
движимые или  своим  личным честолюбием  и  стремлением  остатьсЯ во  дворце
единственными хозЯевами, или, может быть,  думаЯ, что поступают ко всеобщему
благу, посоветовали  им уступить перед лицом народной Ярости и  разойтись по
домам  в качестве  уже частных граждан.  ќтот совет, данный людьми,  которые
ЯвлЯлись виновниками смуты, хотЯ он и был принЯт ‘иньорией, глубоко возмутил
двух ее  членов  - Ђламанно  Ђччаюоли  и Ќикколо  дель  Ѓене.  ‘обравшись  с
мужеством,  они воскликнули, что  если  их  сотоварищи хотЯт удалитьсЯ,  тут
ничего  не  поделаешь,  но что они лично  не считают возможным оставить свой
пост до истечениЯ  установленного законом срока и готовы  за это поплатитьсЯ
жизнью. ќтот  протест еще  больше  напугал  ‘иньорию  и еще сильнее разъЯрил
народ. ’огда  гонфало-ньер, предпочитаЯ  расстатьсЯ со  своей  должностью  с
позором,   чем  подвергать   опасности   свою   жизнь,   согласилсЯ  принЯть
покровительство  мессера  ’оммазо ‘троцци,  который  вывел его из  дворца  и
проводил  до дому. Џрочие члены ‘иньории таким же  образом разошлись один за
другим. Ђламанно и Ќикколо, оставшись в одиночестве, решили  не пытатьсЯ уже
прослыть более мужественными, чем  благоразумными, и тоже удалились. ’ак что
дворец осталсЯ в руках народных низов и военной комиссии ‚осьми, котораЯ еще
не сложила с себЯ полномочий.


        XVI

     Љогда толпа устремилась  во  дворец,  знамЯ гонфалоньера справедливости
находилось у некоего Њикеле ди ‹андо, чесальщика шерсти. ќтот человек, босой
и в самой жалкой одежде, взбежал по лестнице во главе всей толпы

        339


     и, очутившись в зале заседаний ‘иньории, обернулсЯ к теснившимсЯ за ним
людЯм и произнес: "Ќу вот, теперь этот  дворец -  ваш, и город тоже в  ваших
руках.  —то же по-вашему теперь делать?". Ќа это  все единодушно  закричали,
что они хотЯт, чтобы он  стал членом ‘иньории и гонфалоньером и управлЯл ими
и всем городом, как он будет считать нужным.

     Њикеле согласилсЯ.  ќто был человек  рассудительный и осторожный, более
одаренный природой, чем фортуной. Ћн  решил  умиротворить город,  прекратить
беспорЯдки и длЯ того, чтобы занЯть народ, а самому иметь времЯ на  принЯтие
неотложных  мер,  велел разыскать некоего сера Ќуто, который был намечен  на
должность  барджелло мессером ‹апо  ди  Љастильонкио.  ЃольшаЯ  часть людей,
сопровождавших ‹андо, бросилась выполнЯть этот  приказ. †елаЯ, чтобы власть,
полученнаЯ  им  милостью  народа,  с   самого  начала  проЯвила   себЯ   как
правосуднаЯ,  он  велел громогласно объЯвить всем и каждому,  что поджоги  и
кража  чего бы  то ни было  отныне запрещаютсЯ,  а  длЯ всеобщего устрашениЯ
установил на площади виселицу.

     Џеремены  в  управлении он начал  с  того,  что снЯл с  должности  всех
синдиков  цехов  и назначил на их место новых,  отстранил  от власти  членов
‘иньории и  Љоллегии и сжег сумки с именами будущих кандидатов на должности.
Њежду  тем  толпа  приволокла  сера Ќуто  на  площадь,  привЯзала за  ноги к
виселице, и  все  окружающие стали  заживо  рвать его на части, так что  под
конец осталась от него лишь эта привЯзаннаЯ нога.

     ‚оеннаЯ  комиссиЯ  ‚осьми,  со  своей  стороны  считаЯ, что с  разгоном
‘иньории она ЯвлЯетсЯ верховной властью в  республике, уже  назначила членов
новой ‘иньории.  ЏонимаЯ, чего  хотЯт  ‚осемь, Њикеле  послал  им  повеление
немедленно покинуть дворец,  ибо хотел показать  всем, что  сможет управлЯть
”лоренцией  и  без  их  советов.  ‡атем он велел синдикам  цехов собратьсЯ и
установил порЯдок избраниЯ ‘иньории -  четыре члена от низов, два от старших
цехов и два от младших,  - а также новый порЯдок жеребьевки. Љроме того, все
управление  государством  он  разделил на три  части,  поручив  первую новым
цехам, вторую -  младшим, а третью - старшим. Њессеру  ‘альвестро  Њедичи он
выделил доход с лавок на ‘таром мосту,  себе взЯл подестерию ќмполи и осыпал
благодеЯниЯми  многих других  граждан,  сочувствовавших неимущему  люду,  не
столько  длЯ  того,  чтобы  вознаградить их за понесенный ущерб, сколько длЯ
того, чтобы иметь в них защиту от завистников.

        340


        XVII

     Ќародные   низы,   однако   же,   сочли,  что   в   своем  упорЯдочении
государственного устройства Њикеле ди ‹андо оказалсЯ слишком предупредителен
к имущему слою граждан, им же не предоставил в управлении государством доли,
достаточной длЯ  того, чтобы удержатьсЯ у власти и защищатьсЯ от  враждебных
посЯгательств. Џобуждаемые обычной своей дерзновенностью, они  снова взЯлись
за  оружие,  с шумом заполнили  под своими знаменами площадь  и потребовали,
чтобы  члены ‘иньории  спустились  вниз на  площадку перед лестницей  и  там
вместе с ними обсуждали те новые  меры, которые они считали необходимыми длЯ
их выгоды и безопасности. Џри виде  этой обнаглевшей  толпы Њикеле  решил не
раздражать  ее,  а  потому, не выслушиваЯ самих  требований, осудил  способ,
которым  они хотели  заставить себЯ  выслушать, и призвал их сложить оружие,
добавив, что тогда им даровано будет  все то, на что достоинство ‘иньории не
позволЯет   согласитьсЯ,  уступаЯ  грубой  силе.  ’олпа,  раздраженнаЯ  этим
отказом, отхлынула к ‘анта ЊариЯ Ќовелла, где избрала себе восемь главарей с
помощниками, установив порЯдки, при  которых они пользовались бы  надлежащим
уважением и  почетом.  ‚от и  получилось,  что ”лоренциЯ  имела  теперь  два
правительства,  находившихсЯ в  двух различных местах.  ќти главари порешили
между собой, что впредь восемь  представителей  новых цехов должны постоЯнно
пребывать  во „ворце  ‘иньории  вместе с  ее членами и  все решениЯ ‘иньории
должны ими утверждатьсЯ. “ ‘альвестро Њедичи и  Њикеле  ди  ‹андо они отнЯли
все, чем те были  облечены их  прежними решениЯми, а  многим из  своей среды
раздали должности, а также содержание, достаточное длЯ того, чтобы они могли
с  должным  достоинством  эти должности  отправлЯть. „абы  эти  принЯтые ими
решениЯ  стали  законом,  они послали  двух  своих  делегатов  к  ‘иньории с
требованием утвердить  их и с угрозой применить силу, если  ‘иньориЯ откажет
им.  ќти  посланцы  изложили  ‘иньории,  что  им  поручили  сказать,  весьма
высокомерно  и еще  более  самонадеЯнно, упрекаЯ к тому  же  гонфалоньера  в
неблагодар-

        341

     ности,  которой  он отплатил народу за звание,  коим  был облечен, и за
оказанную ему  честь, а также в  неуважении и пренебрежении к  народу. Љогда
речь свою  они  закончили угрозами,  Њикеле не  мог стерпеть их наглости  и,
помышлЯЯ   более   о  теперешней  своей  высокой  должности,  чем  о  низком
происхождении,  решил,  что  исключительнаЯ  их дерзость заслуживает  и кары
исключительной,  а  потому,  схватившись  за свое  оружие,  сперва нанес  им
тЯжелые  ранениЯ, а  затем  велел свЯзать их и бросить  в  темницу. …два это
стало  известно народным  низам, как  они  разгорелись сильнейшим гневом  и,
рассчитываЯ с оружием в руках  добитьсЯ  того, чего  не получили безоружные,
шумно и Яростно потрЯсаЯ оружием,  двинулись  ко  „ворцу ‘иньории. Њикеле со
своей стороны,  опасаЯсь  последствий нового выступлениЯ, решил предупредить
его, ибо считал, что напасть  первому на  врага  - дело  более  славное, чем
дожидатьсЯ  его в стенах дворца, и подобно своим предшественникам, опозорить
себЯ постыдным бегством. Џоэтому он собрал  значительное число  граждан, уже
начавших  сознавать  свою  ошибку,  и  верхом  на  коне  во  главе  сильного
вооруженного отрЯда двинулсЯ  на ‘анта ЊариЯ Ќовелла атаковать тех, которые,
как уже  было сказано, принЯли такое решение и выступили на площадь ‘иньории
почти в одно времЯ с Њикеле. ‘лучайно вышло так, что оба противника пошли по
разным дорогам, так  что встречи между  ними не произошло. ‚ернувшись назад,
Њикеле  увидел,  что площадь  занЯта  народом и  дворец осажден.  ‡авЯзалась
схватка, в которой он победил и рассеЯл их: одних выгнал из города, а других
принудил побросать оружие  и разбежатьсЯ.  Џобеда была  одержана, восставшие
разбиты исключительно  благодарЯ  доблести  гонфалоньера, который мужеством,
благоразумием  и  честностью превосходил тогда всех  граждан  и  заслуживает
числитьсЯ среди немногих облагодетельствовавших родину. €бо если бы в сердце
его жили коварство и честолюбие, республика утратила бы свободу и попала под
власть  тирании, худшей, чем  самовластие  герцога Ђфинского.  Ќо по великой
честности  своей  не  имел он в душе ни  единого помысла,  противного общему
благу. „ела он повел столь благоразумно, что завоевал  доверие большей части
того люда, из которого выдвинулсЯ, тех же, кто пыталсЯ сопротивлЯтьсЯ, сумел
подавить силой оружиЯ. ’акое по-


        342

     ведение смирило чернь;  лучшие из  ремесленников опомнились и осознали,
какой позор навлекают  на себЯ те, кто, подавив гордыню грандов, подчинЯетсЯ
затем низкому народу.


        XVIII

     Љогда Њикеле одержал  эту победу над народными низами, избрана была уже
новаЯ ‘иньориЯ, но между ее  членами было  два столь  низких  и позорных  по
своему  положению,  что  у всех  возникло  желание  освободитьсЯ  от  такого
бесчестиЯ. ‚ день 1 сентЯбрЯ, когда новаЯ ‘иньориЯ вступает в свои права, на
площади перед  дв