ось, что перед нами тот, кого Ѓог назначил
стать избавителем €талии,  но немилость  судьбы настигала его на подступах к
цели.  €талиЯ же,  терЯЯ последние силы,  ожидает того, кто исцелит ей раны,
спасет от разграблениЯ ‹омбардию,  от поборов - Ќеаполитанское королевство и
’оскану, кто уврачует ее гноЯщиесЯ Язвы. Љак молит она Ѓога о ниспослании ей
того,  кто избавит ее от жестокости и насилиЯ варваров! Љак полна она рвениЯ
и  готовности стать  под  общее  знамЯ,  если  бы  только  нашлось, кому его
понести!

     € самые большие надежды возлагает она ныне на ваш славный дом, каковой,
благодарЯ доблести и милости судьбы,  покровительству  Ѓога и  –еркви, глава
коей принадлежит  к вашему дому,  мог  бы  принЯть на себЯ дело освобождениЯ
€талии. Ћно окажетсЯ не столь уж трудным, если вы примете за образец жизнь и
деЯниЯ  названных  выше  мужей.  Љак бы ни  были  редки и достойны удивлениЯ
подобные люди, все  же они - люди, и  каждому  из  них выпал случай не столь
благоприЯтный,  как  этот.  €бо  дело их не  было  более  правым, или  более
простым, или более угодным Ѓогу.  ‡десь дело поистине правое, - "lustum enim
est bellum quibus necessarium, et pia arma ibi nulla nisi in armis spes est"
[1]. ‡десь  условиЯ поистине  благоприЯтны, а где  благоприЯтны условиЯ, там
трудности отступают,  особенно  если следовать  примеру тех  мужей,  которые
названы мною выше. Ќам Явлены необычайные, беспримерные знамениЯ Ѓожии: море
расступилось, скала источала  воду,  манна  небеснаЯ  выпала  на  землю: все
совпало, пророча величие вашему дому. Ћстальное надлежит сделать вам. Ѓог не
все исполнЯет  сам, дабы не  лишить  нас свободной воли и  причитающейсЯ нам
части славы.

     1 "€бо та война справедлива,  котораЯ необходима, и то оружие свЯщенно,
на которое единственнаЯ надежда" (лат.).


     Ќе  удивительно, что  ни один из  названных  выше итальЯнцев  не достиг
цели,  которой, как можно надеЯтьсЯ, достигнет ваш прославленный дом,  и что
при множестве переворотов и военных действий в €талии боеваЯ  доблесть в ней
как будто угасла. ЋбъЯснЯетсЯ это тем, что

        120

     старые ее порЯдки нехороши,  а  лучших никто не сумел ввести. Њежду тем
ничто  так  не   прославлЯет  государЯ,  как  введение   новых   законов   и
установлений.  Љогда они прочно утверждены  и  отмечены  величием,  государю
воздают  за  них  почестЯми  и  славой;  в  €талии же достаточно  материала,
которому можно  придать  любую форму. ‚елика  доблесть в каждом из ее сынов,
но, увы, мало ее в предводителЯх. ‚зглЯните на поединки и небольшие схватки:
как выделЯютсЯ итальЯнцы ловкостью, находчивостью, силой. Ќо в сражениЯх они
как  будто терЯют все эти качества. ‚иной же всему слабость  военачальников:
если кто  и  знает дело, то  его не  слушают, и  хотЯ знающим объЯвлЯет себЯ
каждый, до  сих пор  не  нашлось  никого, кто бы  так отличилсЯ  доблестью и
удачей,  чтобы  перед  ним склонились все остальные.  Џоэтому  за  прошедшие
двадцать лет  во всех войнах,  какие были за это времЯ, войска, составленные
из  одних  итальЯнцев, всегда терпели неудачу, чему свидетели  прежде  всего
’аро, затем ЂлессандриЯ, ЉапуЯ, ѓенуЯ, ‚айла, ЃолоньЯ и Њестри.

     …сли ваш  славный дом  пожелает следовать  по стопам величайших  мужей,
ставших   избавителЯми   отечества,  то  первым  делом  он   должен  создать
собственное войско, без которого всЯкое предприЯтие лишено настоЯщей основы,
ибо он не будет  иметь ни более верных,  ни более храбрых, ни лучших солдат.
Ќо как бы ни был хорош каждый из них в  отдельности, вместе они окажутсЯ еще
лучше,  если  во главе войска  увидЯт своего  государЯ,  который  чтит  их и
отличает.  ’акое  войско  поистине  необходимо,  длЯ того  чтобы  италийскаЯ
доблесть могла отразить вторжение иноземцев. Џравда, испанскаЯ и швейцарскаЯ
пехота  считаетсЯ грозной, однако же в той и  другой имеютсЯ недостатки, так
что иначе устроенное войско могло  бы не только выстоЯть против них, но даже
их  превзойти. €бо  испанцы отступают перед  конницей,  а  швейцарцев  может
устрашить  пехота, если  окажетсЯ не  менее  упорной в  бою.  Њы уже  не раз
убеждались и  еще  убедимсЯ в том,  что испанцы  отступали перед французской
кавалерией, а  швейцарцы терпели поражение  от испанской пехоты.  Џоследнего
нам  еще  не приходилось  наблюдать  в полной  мере,  но  дело шло к  тому в
сражении  при  ђавенне -  когда испанскаЯ  пехота  встретилась  с  немецкими
отрЯдами,  устроенными   наподобие  швейцарских.   ‹овким  испанцам  удалось
пробратьсЯ, прикрываЯсь маленькими щитами,

        121


     под копьЯ и, находЯсь в безопасности,  разить неприЯтелЯ так,  что  тот
ничего  не мог с  ними поделать, и если  бы на испанцев не налетела конница,
они добили бы неприЯтельскую пехоту. ’аким образом, изучив недостатки того и
другого войска, нужно  построить  новое,  которое  могло  бы  устоЯть  перед
конницей  и  не  боЯлось  бы  чужой пехоты, что достигаетсЯ как новым  родом
оружиЯ,  так  и  новым  устройством  войска.  €  все это  относитсЯ  к таким
нововведениЯм,  которые  более  всего  доставлЯют  славу  и  величие  новому
государю.

     €так, нельзЯ упустить  этот  случай: пусть  после стольких лет ожиданиЯ
€талиЯ  увидит наконец своего избавителЯ. Ќе могу выразить  словами, с какой
любовью принЯли бы его жители, пострадавшие от  иноземных вторжений, с какой
жаждой  мщениЯ, с  какой неколебимой верой,  с какими слезами!  Љакие  двери
закрылись  бы  перед  ним?  Љто  отказал бы  ему в повиновении?  —ьЯ зависть
преградила бы  ему путь? Љакой итальЯнец не воздал бы  ему  почестей? Љаждый
ощущает,  как смердит господство  варваров. ’ак пусть  же  ваш  славный  дом
примет на себЯ этот долг  с тем мужеством и той надеждой, с  какой  вершатсЯ
правые  дела, дабы под сенью  его знамени возвеличилось наше отечество и под
его водительством сбылось сказанное Џетраркой:

     „облесть ополчитсЯ на неистовство,
     € краток будет бой,
     €бо не умерла еще доблесть
     ‚ итальЯнском сердце.


     ђассуждениЯ о первой декаде ’ита ‹ивиЯ

        ЉЌ€ѓЂ Џ…ђ‚Ђџ

        ‚‘’“Џ‹…Ќ€…

     •отЯ  по  причине  завистливой  природы   человеческой  открытие  новых
политических обычаев  и  порЯдков  всегда было не  менее  опасно, чем поиски
неведомых земель и морей, ибо  люди склонны  скорее  хулить,  нежели хвалить
поступки  других, Я, тем  не менее,  побуждаемый естественным  и  всегда мне
присущим стремлением  делать, невзираЯ на  последствиЯ,  то,  что, по  моему
убеждению,  способствует  общему  благу,  твердо  решил  идти  непроторенной
дорогой,  каковаЯ,  доставЯ  мне  докуки и трудности,  принесет мне также  и
награду от тех, кто благосклонно следил за этими моими трудами. € если из-за
скудости ума,  недостаточной искушенности  в  событиЯх  нынешних  и  слабого
знаниЯ  событий древних  попытка  моЯ  окажетсЯ  безуспешной  и  не  слишком
полезной,  она  все-таки  откроет  путь кому-нибудь  другому,  кто,  обладаЯ
большею силою духа, большим разумом и  рассудком, доведет  до конца этот мой
замысел;  поэтому  если  Я  и  не  удостоюсь   за  труд  мой  похвал,  то  и
подвергнутьсЯ за него порицанию не должен.

     Љогда  Я  вспоминаю  о  том, какие почести  воздаютсЯ древности и сколь
часто,  -  оставлЯЯ сейчас  в  стороне  многие  другие  примеры,  -  обломок
какой-нибудь античной статуи  покупаетсЯ  за  огромные деньги, чтобы держать
его подле себЯ, украшать им свой дом и выставлЯть его в качестве образца длЯ
подражаниЯ всем тем, кто занимаетсЯ таким же искусством, и как эти последние
затем изо всех сил  стараютсЯ воспроизвести его во всех своих произведениЯх;
и когда Я, с  другой стороны, вижу,  что доблестнейшие деЯниЯ, о которых нам
повествует историЯ,  совершенные  в  древних царствах  и республиках царЯми,
полководцами, гражданами, законодателЯми и дру-

        125


     гими людьми, трудившимисЯ на благо  отчизны, в наши дни вызывают скорее
восхищение,  чем  подражание, более того, что всЯкий их  до того сторонитсЯ,
что от прославленной древней доблести не осталось у нас и следа, - Я не могу
всему  этому не изумлЯтьсЯ  и вместе с тем не  печалитьсЯ.  Њое  изумление и
печаль только еще больше возрастают оттого, что Я вижу, как при несогласиЯх,
возникающих у людей в гражданской жизни, или при постигающих их болезнЯх они
постоЯнно обращаютсЯ к тем самым решениЯм и средствам, которые  выносились и
предписывались древними. ‚едь наши гражданские законы ЯвлЯютсЯ не чем  иным,
как   судебными    решениЯми,   вынесенными   древними   юристами.    Ѓудучи
упорЯдоченными, решениЯ эти служат  теперь руководством  длЯ наших юристов в
их судебной практике. ’очно  так  же и медицина ЯвлЯетсЯ не  чем  иным,  как
опытом древних врачей,  на  котором основываютсЯ нынешние  врачи, прописываЯ
свои лекарства.  Ћднако,  как только дело  доходит  до учреждениЯ республик,
сохранениЯ  государств, управлениЯ  королевствами,  созданиЯ армии,  ведениЯ
войны, осуществлениЯ правосудиЯ по отношению к подданным, укреплениЯ власти,
то никогда  не находитсЯ ни государЯ, ни республики, которые обратились бы к
примеру древних. џ  убежден, что  проистекает это не столько от слабости, до
которой  довела мир  нынешнЯЯ религиЯ, или же от того зла, которое причинила
многим  христианским  городам и  странам  тщеславнаЯ праздность, сколько  от
недостатка  подлинного пониманиЯ истории,  помогающего  при чтении сочинений
историков  получать удовольствие и  вместе с тем извлекать из них тот смысл,
который  они  в  себе содержат. €менно  от этого  проистекает то, что весьма
многие читающие исторические сочинениЯ с интересом воспринимают разнообразие
описываемых  в них происшествий, но  нимало  не  помышлЯют о подражании  им,
полагаЯ таковое  подражание делом не только трудным,  но вовсе  невозможным,
словно  бы  небо, солнце, стихии,  люди изменили со  времен античности  свое
движение,  порЯдок  и  силу.  Џоэтому,  желаЯ избавить  людей  от  подобного
заблуждениЯ, Я  счел  необходимым  написать  о всех  тех книгах ’ита  ‹ивиЯ,
которые не разорвала  злокозненность  времени, все  то,  что  покажетсЯ  мне
необходимым длЯ наилучшего пониманиЯ древних и современных событий, дабы те,
кто прочтут сии мои разъЯснениЯ, смогли

        126

     бы  извлечь из них ту самую пользу, ради которой  должно  стремитьсЯ  к
познанию истории.  „ело это, конечно, не легкое; тем не менее с помощью тех,
кто побудил менЯ взЯть его на себЯ, Я надеюсь продвинутьсЯ в нем так далеко,
что преемнику моему останетсЯ уже немного дойти до положенной цели.


     ѓлава II
     ‘ЉЋ‹њЉ€• ђЋ„Ћ‚ Ѓ›‚Ђћ’ ђ…‘Џ“Ѓ‹€Љ€ € ЉЂЉЋ‚Ђ Ѓ›‹Ђ ђ…‘Џ“Ѓ‹€ЉЂ ђ€Њ‘ЉЂџ

     џ хочу не касатьсЯ в  своих  рассуждениЯх тех городов, которые с самого
начала  не были независимыми,  и стану  говорить  лишь о  таких,  которые  у
истоков своих были далеки от рабского  подчинениЯ иноземцам и  которые сразу
же  управлЯлись своей  волей  либо как  республики,  либо  как самодержавные
кнЯжества. ’акого рода города имели различные основы, разные законы и строй.
Ќекоторые из них еще при своем основании или  же вскоре после него  получали
законы от одного человека,  и притом сразу. ’ак,  от ‹икурга получили законы
спартанцы.  „ругие, как ђим,  получали их от  случаЯ к случаю, постепенно, в
зависимости  от  обстоЯтельств.  Џодлинно   счастливой   можно   назвать  ту
республику,  где  поЯвлЯетсЯ человек столь мудрый,  что даваемые  им  законы
обладают  такой  упорЯдоченностью, что, подчинЯЯсь им,  республика может, не
испытываЯ необходимости в их изменении, жить спокойно и безопасно. €звестно,
что ‘парта  свыше восьмисот лет соблюдала свои законы, не  извращаЯ их  и не
переживаЯ гибельных смут. Ќесколько менее счастлив город, который, не обретЯ
умного и проницательного устроителЯ, вынужден устраиватьсЯ сам собой.  € уже
совсем несчастен город, который еще  дальше ушел от прочного строЯ, а дальше
всего отстоит от  него тот город, который во всех  своих порЯдках совершенно
сбилсЯ  с  правильного  пути,  способного  привести его к  истинной  цели  и
совершенству. Џочти  невероЯтно,  чтобы  подобный город могли  бы  выправить
какие-нибудь обстоЯтельства. ’е же  города, которые -  пусть  даже они и  не
обладают совершенным политическим строем - имеют  добрую основу, способную к
улучшениЯм,   могут  при   благоприЯтном  стечении   обстоЯтельств   достичь
совершенства. Џравда, однако, переустройства всегда

        127


     свЯзаны   с  опасностью,  ибо  значительнаЯ  часть  людей   никогда  не
соглашаетсЯ  на новый закон,  устанавливающий в городе новый  порЯдок,  если
только  необходимость не докажет им,  что без этого  не обойтись. Ђ так  как
такаЯ  необходимость никогда  не  возникает  без  опасности, то  может легко
случитьсЯ,  что  республика  падет  еще  до  того,  как  будет  приведена  к
совершенному  строю.  ќто  превосходно   доказывает  пример   республики  во
”лоренции, которую во втором году событиЯ под Ђреццо вновь восстановили, а в
двенадцатом событиЯ в Џрато вынудили опЯть распастьсЯ.

     €так, желаЯ  рассмотреть, каков  был  политический строй  города ђима и
какие событиЯ  привели его к совершенству, Я  отмечу, что  некоторые авторы,
писавшие    о   республиках,   утверждали,   будто   существует   три   вида
государственного  устройства, именуемые  ими:  ‘амодержавие, ЂристократиЯ  и
Ќародное  правление, и  что  устанавливающие  новый  строй  в  городе должны
обращатьсЯ к тому из этих трех видов, который покажетсЯ им более подходЯщим.
„ругие  же авторы,  и, по мнению многих, более мудрые, считают,  что имеетсЯ
шесть  форм правлениЯ - три  очень  скверных и три сами по  себе хороших, но
легко искажаемых  и  становЯщихсЯ вследствие этого пагубными.  •орошие формы
правлениЯ  -  суть  три вышеназванных; дурные же - три  остальных,  от  трех
первых зависЯщие и настолько с  ними родственные,  что  они  легко переходЯт
друг  в друга: ‘амодержавие  легко становитсЯ тираническим,  Ђристократии  с
легкостью делаютсЯ  олигархиЯми, Ќародное правление  без  труда обращаетсЯ в
разнузданность. ’аким образом, если учредитель республики учреждает в городе
одну из  трех перечисленных форм  правлениЯ, он учреждает ее  ненадолго, ибо
нет   средства  помешать  ей  скатитьсЯ  в   собственную  противоположность,
поскольку  схожесть между пороком  и добродетелью  в  данном  случае слишком
невелика.

     ќти различные виды правлениЯ возникли у людей случайно. ‚начале,  когда
обитателей на  земле было немного,  люди  какое-то  времЯ  жили  разобщенно,
наподобие  диких  зверей.  ‡атем, когда  род человеческий размножилсЯ,  люди
начали объединЯтьсЯ  и,  чтобы лучше оберечь  себЯ, стали выбирать из  своей
среды самых сильных и храбрых, делать их своими  вожаками и  подчинЯтьсЯ им.
€з этого родилось понимание хорошего и доброго в отличие от

        128

     дурного и злого. ‚ид человека, вредЯщего своему благодетелю,  вызывал у
людей  гнев и  сострадание.  Ћни ругали  неблагодарных и  хвалили  тех,  кто
оказывалсЯ благодарным. Џотом, сообразив, что сами могут подвергнутьсЯ таким
же обидам, и дабы избегнуть подобного  зла, они пришли к созданию законов  и
установлению   наказаний  длЯ   их  нарушителей.  ’ак   возникло   понимание
справедливости.  ‚следствие этого,  выбираЯ теперь государЯ,  люди  отдавали
предпочтение  уже  не  самому  отважному,  а   наиболее  рассудительному   и
справедливому. Ќо так как со  временем государственнаЯ  власть  из  выборной
превратилась  в  наследственную, то новые, наследственные  государи  изрЯдно
выродились  по сравнению  с прежними. Ќе помышлЯЯ о доблестных  деЯниЯх, они
заботились  только о  том, как  бы  им  превзойти всех остальных в  роскоши,
сладострастии  и  всЯкого  рода  разврате.   Џоэтому   государь   становилсЯ
ненавистным; всеобщаЯ ненависть вызывала в нем страх; страх же толкал его на
насилиЯ,  и  все это  вскоре порождало тиранию. ќтим клалось начало крушению
единовластиЯ:  возникали  тайные  общества  и  заговоры   против  государей.
“страивали  их люди не робкие и слабые,  но  те, кто возвышались над прочими
своим  благородством, великодушием,  богатством  и  знатностью  и  не  могли
сносить   гнусной   жизни   государЯ.   Њассы,  повинуЯсь   авторитету   сих
могущественных граждан, ополчались на государЯ и, уничтожив его, подчинЯлись
им, как  своим освободителЯм. Џоследние, ненавидЯ имЯ  самодержца, создавали
из  самих себЯ  правительство.  Џоначалу,  памЯтуЯ о  прошлой  тирании,  они
правили  в  соответствии  с  установленными  ими законами,  жертвуЯ  личными
интересами ради общего блага и со вниманием относЯсь как к частным,  так и к
общественным делам. Ћднако через некоторое времЯ управление  переходило к их
сыновьЯм, которые, не познав превратностей судьбы, не испытав зла и не желаЯ
довольствоватьсЯ гражданским равенством, становились алчными, честолюбивыми,
охотниками  до чужих  жен,  превращаЯ  таким образом правление  Ћптиматов  в
правление  немногих, совершенно не считающеесЯ с нормами общественной жизни.
Џоэтому  сыновей  Ћптиматов  вскоре постигла судьба тирана.  ђаздраженные их
правлением, народные  массы  с  готовностью шли  за всЯким,  кто  только  не
пожелал  бы выступить  против подобных  правителей; такой человек немедленно
находилсЯ и уничтожал


        129


     их с помощью масс. Ћднако  памЯть о государе и творимых им  бесчинствах
была  еще  слишком свежа; поэтому,  уничтожив  власть  немногих  и  не желаЯ
восстанавливать единовластие государЯ, люди обращались к народному правлению
и  устраивали его  так,  чтобы  ни  отдельные  могущественные  граждане,  ни
государи  не   могли  бы  иметь  в  нем  никакого  влиЯниЯ.  ’ак  как  любой
государственный  строй на первых порах внушает к себе некоторое почтение, то
народное  правление какое-то  времЯ сохранЯлось, правда,  недолго - пока  не
умирало  создавшее  его  поколение,  ибо сразу же  вслед  за этим  в  городе
воцарЯлась разнузданность, при которой никто уже не  боЯлсЯ ни  частных лиц,
ни общественных; всЯкий  жил как хотел,  и  каждодневно учинЯлось  множество
всЯких  несправедливостей. ’огда, вынуждаемые  к тому необходимостью, или по
наущению какого-нибудь  доброго человека, или  же  из  желаниЯ  покончить  с
разнузданностью, люди опЯть возвращались к самодержавию, а затем мало-помалу
снова доходили до разнузданности - тем же путем и по тем же причинам.

     ’аков круг, вращаЯсь в котором, республики управлЯлись и управлЯютсЯ. €
если  они  редко возвращаютсЯ к  исходным  формам правлениЯ, то  единственно
потому,  что почти  ни  у  одной республики не хватает сил пройти через  все
вышесказанные  изменениЯ  и  устоЯть.  —аще  всего  случаетсЯ,  что  в  пору
мучительных  перемен,  когда республика  всегда  бывает  ослаблена и  лишена
мудрого совета, она  становитсЯ добычей какого-нибудь соседнего государства,
обладающего лучшим  политическим  строем. Ќо  если бы этого не  происходило,
республика  могла бы  бесконечно  вращатьсЯ  в  смене  одних  и тех  же форм
правлениЯ.

     €так, Я утверждаю,  что все названные формы губительны: три  хороших по
причине  их кратковременности, а три  дурных -  из-за их  злокачественности.
Џоэтому, знаЯ об этом их недостатке, мудрые законодатели избегали каждой  из
них  в  отдельности  и  избирали  такую,   в   которой  они  оказывались  бы
перемешанными, считаЯ  подобную форму правлениЯ более  прочной и устойчивой,
ибо,  сосуществуЯ  одновременно  в  одном  и том  же  городе,  ‘амодержавие,
Ћптиматы и Ќародное правление оглЯдываютсЯ друг на друга.

        130

     €з создателей такого  рода конституций более всех достоин славы ‹икург.
„аваЯ ‘парте законы, он  отвел  соответствующую роль  –арЯм, Ђристократам  и
Ќароду и создал государственный строй, просуществовавший свыше восьмисот лет
и  принесший  этому  городу  великую  славу  и  благоденствие.  ‘овсем  иное
случилось  с ‘олоном, давшим законы Ђфинам. “становив там одно лишь Ќародное
правление, он дал  ему столь краткую  жизнь,  что еще до своей смерти  успел
увидеть в Ђфинах тиранию  Џи-систрата.  €  хотЯ  через сорок  лет наследники
Џисистрата  были  изгнаны  и  в  Ђфинах  возродилась свобода,  ибо  там было
восстановлено Ќародное правление в соответствии с законами ‘олона, правление
это просуществовало не  дольше  ста  лет, несмотрЯ на то что длЯ поддержаниЯ
его  принимались различные, не  предусмотренные самим ‘олоном постановлениЯ,
направленные на обуздание наглости дворЯн и  всеобщей разнузданности. Љак бы
то  ни  было,  так  как ‘олон не  соединил  Ќародное  правление  с  сильными
сторонами  ‘амодержавиЯ  и Ђристократии,  Ђфины,  по  сравнению  со ‘партой,
прожили очень недолгую жизнь.

     ЋбратимсЯ, однако, к ђиму. ЌесмотрЯ  на  то что  в  ђиме не было своего
‹икурга, который бы  с самого начала устроил  его  так,  чтобы он мог долгое
времЯ жить свободным, в нем создалось множество благоприЯтных обстоЯтельств,
возникших  благодарЯ  разногласиЯм между Џлебсом и  ‘енатом, и то,  чего  не
совершил законодатель, сделал случай. Џоэтому если  ђиму не повезло вначале,
то  ему повезло  потом.  Џервые учреждениЯ его были плохи,  но не настолько,
чтобы свернуть его с  правильного  пути, могущего привести  к  совершенству.
ђомул и другие цари создали много хороших законов, отвечающих, между прочим,
и требованиЯм  свободы,  но так как целью их было  основание  царства,  а не
республики,  то, когда ђим стал  свободным,  оказалось, что в  нем недостает
многого,   что  надо  было  бы  учредить  ради  свободы  и  о  чем  цари  не
позаботились.

     Џосле  того как римские цари лишились  власти вследствие  обсуждавшихсЯ
нами причин и рассмотренным  выше  образом, изгнавшие их сразу  же  учредили
должность двух Љонсулов, занЯвших место –арЯ, так что  из ђима была  изгнана
не сама царскаЯ власть, а лишь  ее  имЯ. ’аким образом,  поскольку в римской
республике имелись Љонсулы и  ‘енат, она представлЯла собой соединение  двух
из трех вышеописанных начал, а именно ‘амодержа-


        131


     виЯ  и Ђристократии. Ћставалось только дать  место Ќародному правлению.
Џоэтому, когда римскаЯ знать  по причинам, о  которых будет говорено дальше,
совсем обнаглела, против нее восстал Ќарод, и, чтобы не  потерЯть  всего, ей
пришлось  поступитьсЯ   и  предоставить   Ќароду  его   долю  в   управлении
государством. ‘  другой стороны, у  Љонсулов и ‘ената сохранилось достаточно
власти, чтобы они могли удерживать в республике  свое прежнее положение. ’ак
возник  институт  плебейских  ’рибунов.  Џосле  его  возникновениЯ состоЯние
римской   республики   упрочилось,   ибо  в  ней  получили   место  все  три
правительственных начала. ‘удьба была столь благосклонна к  ђиму, что,  хотЯ
он  переходил  от  правлениЯ –арей и Ћптиматов к правлению  Ќарода,  проходЯ
через  вышеописанные  ступени и повинуЯсь аналогичным причинам, тем не менее
царскаЯ власть  в нем  никогда не была полностью  уничтожена длЯ передачи ее
Ћптиматам, а власть Ћптиматов  не  была  уменьшена  длЯ  передачи ее Ќароду.
‘мешавшись  друг  с  другом,  они сделали республику  совершенной. Љ  такому
совершенству ђим пришел благодарЯ раздорам  между Џлебсом и ‘енатом, как это
будет подробно показано в двух следующих главах.


     ѓлава III
     ЉЂЉ€…  ЋЃ‘’Ћџ’…‹њ‘’‚Ђ  Џђ€‚…‹€ Љ  ‘Ћ‡„ЂЌ€ћ ‚  ђ€Њ… Џ‹…Ѓ…‰‘Љ€• ’ђ€Ѓ“ЌЋ‚,
ЉЂЉЋ‚Ћ… ‘„…‹Ђ‹Ћ ђ…‘Џ“Ѓ‹€Љ“ ЃЋ‹…… ‘Ћ‚…ђ…ЌЌЋ‰

     Љак  доказывают  все,  рассуждающие об общественной  жизни,  и  как  то
подтверждаетсЯ  множеством  примеров  из  истории,  учредителю республики  и
создателю  ее  законов  необходимо  заведомо  считать  всех  людей  злыми  и
предполагать,  что они всегда  проЯвЯт  злобность своей  души,  едва лишь им
представитсЯ к тому удобный случай. …сли же чьЯ-нибудь  злобность  некоторое
времЯ  не обнаруживаетсЯ,  то  происходит  это  вследствие каких-то  неЯсных
причин, пониманию  которых  мешает  отсутствие  опыта; однако  ее  все равно
обнаружит времЯ, называемое отцом всЯкой истины.

        132

     Љазалось, что после изгнаниЯ ’арквиниев в ђиме  установилось величайшее
согласие между Џлебсом и ‘енатом; что ‡нать отказалась от своего высокомериЯ
и настолько прониклась народным духом, что стала выносимой даже длЯ человека
из  самых низов. ќто ее  лицемерие  не было обнаружено и причины его не были
Ясны,  пока были живы ’арквинии. ЃоЯсь  их  и  опасаЯсь, как бы притеснЯемый
Џлебс не примкнул к ним, ‡нать обращалась с плебеЯми по-человечески; но едва
лишь  ’арквинии  умерли  и  у  ‡нати  исчез страх  перед ними, как она стала
извергать на  Џлебс Яд, скопившийсЯ  у  нее в груди,  и  угнетать его  всеми
возможными способами. ќто подтверждает сказанное мной  выше:  люди поступают
хорошо лишь по необходимости; когда же у них имеетсЯ большаЯ  свобода выбора
и поЯвлЯетсЯ возможность вести  себЯ как им  заблагорассудитсЯ,  то сразу же
возникают  величайшие смуты и беспорЯдки. ‚от почему говорЯт,  что  голод  и
нужда делают  людей изобретательными, а законы -  добрыми. ’ам, где что-либо
совершаетсЯ хорошо само собой, без закона, в законе нет надобности; но когда
добрый  обычай исчезает, закон сразу же делаетсЯ необходимым. Џоэтому, когда
умерли ’арквинии, страх перед которыми обуздывал  ‡нать, пришлось подумать о
каком-нибудь  новом порЯдке, который оказывал бы  такое же  действие, что  и
’арквинии,  пока  они были  живы.  Џоэтому  после многих  смут,  волнений  и
рискованных столкновений между Џлебсом и ‡натью длЯ безопасности Џлебса были
учреждены   ’рибуны.  €м  были  предоставлены  большие  полномочиЯ,  и   они
пользовались таким уважением, что могли всегда играть роль посредников между
Џлебсом и ‘енатом и противостоЯть наглости ‡нати.


     ѓлава IV
     Ћ ’ЋЊ, —’Ћ ђЂ‡„Ћђ› Њ…†„“ Џ‹…Ѓ‘ЋЊ €  ‘…ЌЂ’ЋЊ ‘„…‹Ђ‹€  ђ€Њ‘Љ“ћ ђ…‘Џ“Ѓ‹€Љ“
‘‚ЋЃЋ„ЌЋ‰ € ЊЋѓ“™…‘’‚…ЌЌЋ‰

     џ не хочу оставить без  рассмотрениЯ смуты, происходившие в  ђиме после
смерти ’арквиниев и до учреждениЯ ’рибунов, и намерен кое-что возразить тем,
кто утверждает, будто ђим был республикой настолько подверженной смутам и до
того  беспорЯдочной,  что,  не   исправь  судьба  и  военнаЯ   доблесть  его
недостатков, он оказалсЯ бы ничтожнее всЯкого другого государства. џ не могу
от-

        133


     рицать  того,  что  счастливаЯ судьба и  армиЯ  были причинами римского
владычества;   но  в  данном  случае  мне  представлЯетсЯ   неизбежным  само
возникновение  названных   причин,  ибо  хорошаЯ  армиЯ  имеетсЯ   там,  где
существует хороший политический строй, и хорошей  армии редко не сопутствует
счастье.

     Ќо  перейдем  к  другим  примечательным  особенностЯм этого  города.  џ
утверждаю,  что  осуждающие  столкновениЯ между  ‡натью и Џлебсом  порицают,
по-моему, то самое, что было главной причиной сохранениЯ в ђиме свободы; что
они  обращают  больше  вниманиЯ  на  ропот  и  крики,  порождавшиесЯ  такими
столкновениЯми, чем на вытекавшие из них благие последствиЯ; и что, наконец,
они не  учитывают  того,  что  в каждой  республике  имеютсЯ  два  различных
умонастроениЯ - народное и дворЯнское, и  что  все законы,  принимавшиесЯ во
имЯ свободы,  порождались  разногласиЯми  между народом  и грандами. ‚  этом
легко  убедитьсЯ на примере  истории ђима. Ћт ’арквиниев до  ѓракхов  - а их
разделЯет более трехсот лет - смуты в ђиме очень редко приводили к изгнаниЯм
и  еще  реже  -  к  кровопролитию.  Ќикак  нельзЯ  называть  подобные  смуты
губительными. Ќикак нельзЯ утверждать, что  в  республике, котораЯ при  всех
возникавших в  ней раздорах  за такой  долгий срок  отправила в изгнание  не
более  восьми -  десЯти граждан,  почти никого не казнила и  очень  немногих
приговорила  к  денежному штрафу,  отсутствовало внутреннее  единство. €  уж
вовсе безосновательно  объЯвлЯть  неупорЯдоченной республику, давшую столько
примеров  доблести,  ибо  добрые  примеры порождаютсЯ  хорошим  воспитанием,
хорошее воспитание  -  хорошими  законами, а  хорошие  законы -  теми самыми
смутами,  которые многими  необдуманно осуждаютсЯ. ‚ самом деле, всЯкий, кто
тщательно исследует исход римских смут, обнаружит, что из них проистекали не
изгнаниЯ или насилиЯ, наносЯщие урон общему благу, а законы и постановлениЯ,
укреплЯющие общественную свободу.

     ‚озможно,  кто-нибудь  мне  возразит: "—то  за  странные,  чуть  ли  не
зверские нравы: народ  скопом  орет на ‘енат, ‘енат  -  на  народ,  граждане
суматошно бегают по улицам,  запирают лавки, все плебеи разом покидают ђим -
обо всем этом  страшно даже читать". Ќа  это Я  отвечу: всЯкий город  должен
обладать  обычаЯми,  предоставлЯющими  народу возможность  давать  выход его
честолюбивым

        134

     стремлениЯм,  а  особливо  такой  город,  где  во   всех  важных  делах
приходитсЯ считатьсЯ с народом. „лЯ ђима было обычным, что когда народ хотел
добитьсЯ   нужного  ему   закона,  он  либо   прибегал  к  какому-нибудь  из
вышеназванных  действий, либо отказывалсЯ  идти  на  войну,  и тогда,  чтобы
успокоить  его,  приходилось в  какой-то мере удовлетворЯть его  желание. Ќо
стремлениЯ  свободного народа редко бывают губительными длЯ свободы, ибо они
порождаютсЯ  либо притеснениЯми,  либо  опасениЯми  народа,  что  его  хотЯт
притеснЯть. …сли  опасениЯ эти необоснованны, надежным средством  против них
ЯвлЯетсЯ сходка, на которой какой-нибудь уважаемый человек произносит речь и
доказывает в ней народу, что тот заблуждаетсЯ. ЌесмотрЯ на то, что народ, по
словам ’уллиЯ, невежествен, он  способен воспринЯть истину и легко уступает,
когда человек, заслуживающий довериЯ, говорит ему правду.

     €так, следует более  осмотрительно  порицать римскую форму  правлениЯ и
помнить о  том,  что  многие  хорошие  следствиЯ,  имевшие  место  в римской
республике,  должны были  быть обусловлены  превосходными  причинами.  € раз
смуты были  причиной  учреждениЯ ’рибунов,  они заслуживают  высшей похвалы.
“чреждение ’рибунов  не только  предоставило народу  его долю  в  управлении
государством, но и имело своей целью защиту свободы, как то будет показано в
следующей главе.


     ѓлава V
     Љ’Ћ  ‹“—… Ћ•ђЂЌџ…’ ‘‚ЋЃЋ„› - ЌЂђЋ„ €‹€ „‚ЋђџЌ…, € “ ЉЋѓЋ ЃЋ‹њ… Џђ€—€Ќ
„‹џ ‚Ћ‡Ѓ“†„…Ќ€џ ‘Њ“’  - “ ’…•, Љ’Ћ •Ћ—…’ Џђ€ЋЃђ…‘’€, €‹€ †… “ ’…•, Љ’Ћ •Ћ—…’
‘Ћ•ђЂЌ€’њ Џђ€ЋЃђ…’…ЌЌЋ…

     ’е, кто мудро  создавали  республику, одним из  самых  необходимых  дел
почитали  организацию  охраны  свободы.  ‚  зависимости от  того,  кому  она
вверЯлась, дольше или меньше сохранЯлась свободнаЯ жизнь. Ђ так как в каждой
республике имеютсЯ  люди знатные и  народ, то  возникает вопрос,  кому лучше
поручить названную охрану. “ лакедемонЯн, а во времена более к нам близкие -
у венецианцев, охрана свободы  была отдана в  руки Ќобилей; но “ римлЯн  она
была поручена Џлебсу.

        135


     Ќеобходимо поэтому рассмотреть, какаЯ из  этих республик сделала лучший
выбор. …сли  вникать в причины, то можно будет много сказать в пользу каждой
из  них. …сли же  взглЯнуть на  результаты,  то придетсЯ,  наверное,  отдать
предпочтение ЌобилЯм, ибо свобода в ‘парте и ‚енеции просуществовала дольше,
чем в ђиме.

     ЋбращаЯсь к рассмотрению причин,  Я  скажу,  имеЯ в виду сперва римлЯн,
что  охрану  какой-нибудь вещи надлежит поручать тому, кто  бы  менее жаждал
завладеть  ей.  Ђ  если мы  посмотрим  на  цели людей  благородных  и  людей
худородных,  то,  несомненно,  обнаружим,  что  благородные  изо   всех  сил
стремЯтсЯ к господству,  а худородные желают лишь не  быть порабощенными  и,
следовательно,  гораздо  больше,  чем гранды,  любЯт  свободную жизнь,  имеЯ
меньше   надежд,  чем  они,  узурпировать   общественную  свободу.   Џоэтому
естественно, что когда  охрана  свободы  вверена народу,  он  печетсЯ о  ней
больше и, не имеЯ возможности сам узурпировать свободу, не позволЯет этого и
другим.

     Ќо с  другой стороны,  защитники  спартанского  и  венецианского  строЯ
говорЯт,  что  при вручении  охраны свободы людЯм  могущественным  и знатным
сразу  достигаютсЯ  две  важные  цели:   во-первых,  благодарЯ  этому  знать
удовлетворЯет   свое  честолюбие  и,  занимаЯ  господствующее   положение  в
республике,  держа  в  своих  руках  дубину  власти,  имеет  все   основаниЯ
чувствовать  себЯ  вполне довольной;  а во-вторых,  этим сильно  ослаблЯетсЯ
мЯтежный дух черни, ЯвлЯющийсЯ причиной бесконечных раздоров и беспорЯдков в
республике и способный довести ‡нать до такого отчаЯниЯ, которое со временем
принесет дурные плоды. ‚ качестве примера  они ссылаютсЯ на тот  же ђим, где
после установлениЯ должности плебейских ’рибунов чернь, получив в  свои руки
власть, не  довольствовалась  одним плебейским Љонсулом, но пожелала,  чтобы
оба Љонсула  были плебейскими. Џотом она потребовала себе –ензуру, Џретуру и
все другие высшие правительственные должности  в государстве. Ќо и это ее не
удовлетворило;  поэтому,  увлекаемаЯ  все тем  же  неистовством, она  начала
обожать  людей, которых  считала  способными сокрушить  знать. ќто  породило
могущество ЊариЯ и погубило ђим.

        136

     Џоистине, тому,  кто должным образом взвесит одну и другую возможность,
не  легко будет  решить,  кому  следует  поручить охрану свободы,  не уЯснив
предварительно, какаЯ  из человеческих склонностей пагубнее длЯ республики -
та ли, что побуждает сохранЯть приобретенные почести, или же та, что толкает
на их приобретение.

     ‚сЯкий,  кто тщательно  исследует этот вопрос  со всех сторон, придет в
конце концов к следующему выводу: ты рассуждаешь либо о республике, желающей
создать  империю,  подобную  ђиму,  либо о  той,  которой достаточно  просто
уцелеть. ‚ первом случае надо делать все,  как делалось в ђиме; во  втором -
можно подражать ‚енеции  и ‘парте по  причинам, о  которых  будет  сказано в
следующей главе.

     Ќо, возвращаЯсь к рассмотрению того,  какие люди опаснее длЯ республики
-  те  ли,  что  жаждут  приобретать,   или  же  те,  кто   боитсЯ  утратить
приобретенное, - укажу, что когда длЯ раскрытиЯ заговора, возникшего в Љапуе
против  ђима,   Њарк  Њенений  был  сделан  диктатором,  а  Њарк  ”ульвий  -
начальником  конницы (оба были  плебеЯми),  они получили  от народа также  и
полномочиЯ  установить,  кто  в  самом  ђиме  с  помощью  подкупа  и  вообще
незаконными путЯми  затевает получить консульство и другие должности.  ‡нать
сочла, что таковые полномочиЯ, данные диктатору, были направлены против нее,
и распустила по ђиму слухи, будто почетных должностей подкупом  и незаконным
способом ищут не  знатные люди,  а худородные, которые, не  имеЯ возможности
полагатьсЯ  на  происхождение  и   собственные  доблести,  пытаютсЯ  достичь
высокого  положениЯ  незаконным  путем.  Ћсобенно  в  этом  обвинЯли  самого
диктатора. ЋбвинениЯ эти были настолько серьезны, что Њенений, созвав сходку
и жалуЯсь на клевету, возведенную  на него знатью, сложил с себЯ диктатуру и
отдалсЯ на  суд народа.  „ело его  разбиралось, и он был  оправдан. Ќа  суде
много  спорили о том,  кто  честолюбивее  -  тот  ли,  кто  хочет  сохранить
приобретенную власть, или же тот, кто  стремитсЯ к ее приобретению, ибо и то
и  другое желание  легко может стать причиной  величайших смут.  —аще всего,
однако,  таковые  смуты  вызываютсЯ  людьми  имущими, потому страх  потерЯть
богатство  порождает у них  те же страсти, которые свойственны неимущим, ибо
никто не считает, что он надежно владеет тем, что у него есть, не приобретаЯ
большего.  Ќе говорЯ  уж  о  том,  что  более  богатые  люди  имеют  большие
возможности и средства длЯ учинениЯ пагубных перемен.

        137


     Љроме  того,  нередко  случаетсЯ, что их наглое  и заносчивое поведение
зажигает  в  сердцах людей неимущих желание  обладать властью либо длЯ того,
чтобы отомстить обидчикам, разорив их,  либо длЯ того, чтобы  самим получить
богатство и почести, которыми те злоупотреблЯют.


     ѓлава VI
     ‚Ћ‡ЊЋ†ЌЋ  ‹€ Ѓ›‹Ћ “‘’ЂЌЋ‚€’њ ‚ ђ€Њ…  ’ЂЉЋ‰  ‘’ђЋ‰, ЉЋ’Ћђ›‰ “Ќ€—’Ћ†€‹ Ѓ›
‚ђЂ†„“ Њ…†„“ ЌЂђЋ„ЋЊ € ‘…ЌЂ’ЋЊ

     ‚ыше мы рассуждали о последствиЯх, которые  имели раздоры между Ќародом
и  ‘енатом.  Ћднако,  проследив  их до времени ѓракхов,  когда они сделались
причиной  крушениЯ  свободной  жизни,  вероЯтно,  найдетсЯ  кто-нибудь,  кто
пожелает,  чтобы  ђим  достиг  великих  результатов  без  того, чтобы в  нем
существовала вышеназваннаЯ вражда.  Џоэтому  мне  кажетсЯ  делом,  достойным
вниманиЯ, посмотреть,  можно ли было установить в ђиме такой строй,  который
уничтожил  бы  упомЯнутые  раздоры.  Ђ  желаЯ  исследовать  это,  необходимо
обратитьсЯ  к   тем   республикам,  которые  долгое   времЯ  просуществовали
свободными без подобной вражды и смут, и посмотреть, каков был у них строй и
можно ли было  ввести  его  в  ђиме.  ‚  качестве примера у  древних возьмем
‘парту,  а у  наших современников  ‚енецию  - государства,  о которых  Я уже
говорил.

     ‚ ‘парте был царь и небольшой ‘енат, который ею управлЯл. ‚енециЯ же не
имеет  различных  наименований  длЯ  членов  правительства; все,  кто  могут
принимать участие в управлении, называютсЯ там одним общим именем - „ворЯне.
’акой обычай возник в  ‚енеции  больше благодарЯ случаю, нежели мудрости  ее
законодателей.  „ело  обстоЯло  вот  как:  на  небольших  клочках суши,  где
расположен теперь город, в силу причин, о которых уже говорилось,  скопилось
много  людей.  Љогда  число  их  возросло  настолько,  что  длЯ  продолжениЯ
совместной жизни им потребовались законы, они установили определенную  форму
правлениЯ; часто собираЯсь  вместе на  советы, на которых  решались вопросы,
касающиесЯ города, они в конце концов постановили, что  их вполне достаточно
длЯ нормаль-

        138

     ной  политической жизни, и  закрыли возможность длЯ участиЯ в правлении
всем  тем, кто  поселилсЯ  бы там позднее. Ђ так как  со временем  в ‚енеции
оказалось  довольно много жителей, не имеющих доступа к правлению,  то, дабы
почтить  тех, кто  правил, их стали  именовать „ворЯнами,  всех же прочих  -
Џополанами.

     Џодобный  порЯдок смог возникнуть и сохранитьсЯ без смут,  потому  что,
когда  он  родилсЯ,   любой  из   тогдашних  обитателей  ‚енеции   входил  в
правительство, так  что жаловатьсЯ было некому;  те же, кто поселилсЯ  в ней
позднее, найдЯ государство прочным и  окончательно сложившимсЯ, не  имели ни
причин, ни возможностей длЯ смут. Џричин у них не было  потому, что никто их
ничего не лишил; возможностей же у них не было оттого, что правители держали
их  прочно  в узде и  не  использовали  там,  где  они могли  бы  приобрести
авторитет. Љроме того, тех, кто поселилсЯ в ‚енеции позднее, не было слишком
много, так что  не существовало диспропорции между теми, кто правил, и теми,
кем   управлЯли:  число  „ворЯн  либо  равнЯлось   числу   Џополанов,   либо
превосходило его. ‚от  причины того, почему ‚енециЯ  смогла учредить  у себЯ
такой строй и сохранить его в целостности.

     ‘парта, как  Я уже  говорил, управлЯлась –арем и небольшим ‘енатом. Ћна
смогла просуществовать столь  долгое  времЯ, потому что в  ‘парте  было мало
жителей и потому  что в нее был закрыт доступ длЯ чужестранцев, желавших там
поселитьсЯ,  а также  потому,  что,  почитаЯ  законы  ‹икурга (их соблюдение
уничтожало   все  причины  длЯ  смут),  спартанцы   смогли  долго  сохранЯть
внутреннее единство. ‹икург своими законами установил в ‘парте имущественное
равенство  и неравенство общественных положений; там все были  равно  бедны;
плебеи  не  обладали там честолюбием, ибо  высокие общественные  должности в
городе  распространЯлись  на немногих граждан  и Џлебс не подпускалсЯ  к ним
даже  близко;  аристократы  же своим дурным обращением никогда не вызывали у
плебеев желаниЯ  завладеть этими должностЯми. ’акое  положение  было создано
спартанскими  –арЯми,  которые,  обладаЯ   самодержавной  властью  и  будучи
окруженными  со  всех сторон  ‡натью,  не имели более верного  средства  длЯ
поддержаниЯ своего достоинства, нежели предоставление

        139


     Џлебсу  защиты от всЯкого рода обид. ЃлагодарЯ этому Џлебс не испытывал
страха и не стремилсЯ к государственной власти;  а  так как у него  не  было
государственной  власти  и он не испытывал страха, то тем  самым не возникло
соперничества между ним и ‡натью, отпала  причина длЯ  смут, и Џлебс и ‡нать
могли   долгое   времЯ   сохранЯть  единство.  „ва   важных   обстоЯтельства
обусловливали это единство: во-первых, в ‘парте было мало жителей, и поэтому
они  могли  управлЯтьсЯ немногими;  во-вторых, не допускаЯ в свою республику
иноземцев, спартанцы не имели  случаЯ  ни развратитьсЯ, ни до такой  степени
увеличитьсЯ  численно,  чтобы  длЯ  них  стало  невыносимым управлЯющее  ими
меньшинство.

     ’аким образом,  принЯв  все это  во внимание, Ясно,  что  законодателЯм
ђима, дабы  в ђиме установилось  такое же спокойствие, как  в  вышеназванных
республиках,   необходимо   было  сделать  одно   из   двух:  либо,  подобно
венецианцам, не использовать плебеев на войне, либо,  подобно спартанцам, не
допускать к себе  чужеземцев.  ‚место  этого они делали и  то и другое,  что
придало Џлебсу силу, увеличило  его  численно и  предоставило  ему множество
поводов длЯ учинениЯ смут.  Ћднако  если бы римское  государство было  более
спокойным,  это повлекло бы за собой следующее неудобство:  оно оказалось бы
также более слабым, ибо отрезало бы себе путь к  тому величию,  которого оно
достигло. ’аким образом,  пожелай ђим  уничтожить причины смут, он уничтожи