о знал,  что его  фамилиЯ - ‘ердюк и то, что
происходит с  ним сейчас, вскоре должно  произойти  со мной  самим. Љ  рукам
‘ердюка   шли  разноцветные  провода,  подключенные  к   стоЯщей   на   полу
динамо-машине угрожающего вида; у менЯ хватило трезвости догадатьсЯ, что эту
машину  достраивает  мой ум. ђучку  машины  крутили два  склоненных  над ней
человека в белых  халатах.  ‘начала  они  вращали  ее медленно, и человек  в
кресле  только вздрагивал  и  покусывал  губы,  но  постепенно  их  движениЯ
убыстрились, и по  телу примотанного к креслу одна за другой стали проходить
волны крупной дрожи. Ќаконец он уже не в силах был молчать.
     - Џрекратите! - попросил он.
     Ќо его мучители стали работать еще быстрее.
     -  ‚ыключите динамо,  - заорал  он  что было сил,  - выключите  динамо!
„инамо! „и-на-мо!! „€-ЌЂ-ЊЋ!!!


        6

     - ‘ледующаЯ станциЯ - "„инамо", - сказал голос в динамике.
     ‘идЯщий  напротив пассажир - очень  странного  вида  мужик  с  рЯбым  и
круглым лицом,  в грЯзном ватном халате и чалме со  следами зеленой краски -
поймал бессмысленный  взглЯд ‘ердюка, уже несколько минут уставленный ему  в
глаза, почесал ухо, приложил два пальца к чалме и громко сказал:
     - •айль ѓитлер!
     - ѓитлер хайль, - вежливо ответил ‘ердюк и отвел взглЯд.
     ‘овершенно непонЯтно  было,  что это  за человек  и почему он  ездит  в
метро, имеЯ харю, с которой можно кататьсЯ по меньшей мере в "ЃЊ‚".
     ЏрЯмо над  головой человека в халате висел рекламный плакат, на котором
когда-то  было  написано:  "•леб  - ваше богатство".  Ѓуквы "х"  и "л"  были
стерты,  а  в  конце предложениЯ  был добавлен восклицательный  знак. ‘ердюк
сочувственно  вздохнул, покосилсЯ вправо  и  стал читать  книгу,  лежащую на
коленЯх у соседа по лавке. ќто была затрепаннаЯ брошюра, обернутаЯ в газету,
на  которой было  написано шариковой  ручкой: "џпонский милитаризм". ‚идимо,
брошюра была  каким-то полусекретным советским пособием. Ѓумага была  желтой
от  старости,  шрифт странным; в тексте  присутствовало  множество набранных
курсивом Японских слов.
     "‘оциальный  долг, -  прочел  ‘ердюк,  - сплетаетсЯ  у  них  с чувством
естественного  человеческого  долга,  рождаЯ  пронзительную  эмоциональность
драмы. ’акой долг выражен длЯ Японцев в понЯтиЯх <b>он</B> и <b>гири</B>, вовсе не ушедших
еще в  прошлое. <b>Ћн</B>  - это  <b>долг благодарности</B> ребенка к родителЯм, вассала к
сюзерену,  гражданина к  государству.  <b>ѓири</B>  -  <b>обЯзанность</B>,  <b>обЯзательство</B>,
требующие от  каждого  человека  действовать в согласии с  его  положением и
местом  в  обществе.  ќто  также обЯзанность  по отношению  к  себе  самому:
соблюдение  чести  и  достоинства своей личности, своего имени. „олжно  быть
готовым принести себЯ  в  жертву  во имЯ <b>он</B> и <b>гири</B>, своего рода социального,
профессионального и человеческого кодекса поведениЯ."
     ‘осед,  видимо,  заметил,  что ‘ердюк читает  его книгу, и поднЯл ее  к
самому  лицу,  вдобавок  полуприкрыв  ее,  так  что  текст  стал  совершенно
невидимым. ‘ердюк закрыл глаза.
     "Џотому  и  живут  нормально,  - подумал он,  - что  все времЯ про долг
помнЯт. Ђ не бухают без конца, как у нас."
     Ќеизвестно, что происходило в его голове в течение следующих нескольких
минут, но, когда  поезд остановилсЯ на "Џушкинской", ‘ердюк вышел из  вагона
со сложившимсЯ  в душе  желанием выпить, даже не выпить, а нажратьсЯ. Ќо это
желание  сначала  было  неоформленным  и  неосознанным  и  воспринималось  в
качестве смутной  тоски по чему-то недостижимому и как бы утерЯнному, а свою
настоЯщую  форму  обрело только тогда,  когда ‘ердюк оказалсЯ перед  длинной
батареей бронированных  киосков, из смотровых щелей  которых  без  выражениЯ
глЯдели на вражескую территорию одинаковые кавказские лица.
     ЋстановитьсЯ   на   каком-нибудь   конкретном  напитке   было   трудно.
Ђссортимент был  большой,  но какой-то второсортный,  как на выборах. ‘ердюк
долго  колебалсЯ,  пока  не увидел в  одном из киосков бутылку портвейна под
названием "‹ивадиЯ".
     Џри  первом взглЯде на  эту бутылку ‘ердюк Ясно  вспомнил одно  забытое
утро из юности:  заставленный какими-то Ящиками закоулок во дворе института,
солнце  на желтых листьЯх  и хохочущие  однокурсники, передающие друг  другу
бутылку такого же портвейна (правда, с чуть другой этикеткой -  тогда еще не
были поставлены точки над "i"). …ще  ‘ердюк вспомнил,  что в этот  закоулок,
скрытый со всех сторон от наблюдателей, надо  было пролезать  между  прутьев
ржавой решетки, пачкавшей куртку. Ќо главным во всем  этом был не портвейн и
не решетка, а  на  секунду  мелькнувшие  в  памЯти и  отозвавшиесЯ печалью в
сердце  необозримые  возможности и  маршруты, которые заключал  в себе тогда
мир, простиравшийсЯ во все стороны вокруг отгороженного решеткой угла двора.
     Ђ вслед за этим воспоминанием  пришла совершенно невыносимаЯ  мысль - о
том, что мир сам  по себе с  тех пор совсем не изменилсЯ, просто увидеть его
под  тем углом,  под которым это без  всЯких усилий удавалось тогда, нельзЯ:
никак  теперь  не протиснутьсЯ  между прутьев, никак,  да  и  некуда  больше
протискиватьсЯ, потому  что клочок  пустоты за решеткой уже  давно  заполнен
оцинкованными гробами с жизненным опытом.
     Ќо если нельзЯ было увидеть мир под  тем  же  углом, его, без сомнениЯ,
можно было  увидеть под  тем же градусом. ‘унув  в амбразуру  киоска деньги,
‘ердюк  подхватил   выскочившую  оттуда  зеленую   гранату,  пересек  улицу,
осторожно прошел между луж, в которых отражалось предвечернее весеннее небо,
сел  на  лавку   напротив  зеленого  Џушкина  и  зубами   сорвал  с  бутылки
пластмассовую  пробку. Џортвейн  оказалсЯ  таким же  точно  на вкус,  как  и
прежде, и это было  лишним доказательством  того, что  реформы  не затронули
глубинных основ русской жизни, пройдЯсь шумным  ураганчиком только по  самой
ее поверхности.
     ‚  несколько длинных глотков прикончив  бутылку, ‘ердюк аккуратно кинул
ее в кусты за гранитным бордюром. ’уда двинулась интеллигентнаЯ старушка, до
этого делавшаЯ вид, что читает газету. ‘ердюк откинулсЯ на спинку лавки.
     ЋпьЯнение  по  своей природе  безлико  и космополитично. ‚  наступившем
через несколько минут кайфе не присутствовало  ничего из того, что обещала и
подразумевала  этикетка с кипарисами, античными арками  и Яркими звездами  в
темно-синем  небе.  Ќикак не  ощущалось, что портвейн  левобережный,  и даже
мелькнула в голове догадка, что будь этот портвейн правобережным или  вообще
каким-нибудь молдавским, окружающий мир претерпел бы те же самые изменениЯ.
     Ђ  изменениЯ с миром  произошли, и довольно  Явственные -  он  перестал
казатьсЯ враждебным, и шедшие мимо люди  постепенно превратились  из адептов
мирового зла в его жертв, даже  не догадывающихсЯ о том, что они жертвы. …ще
через  минуту что-то случилось  с  самим мировым злом  - оно то  ли  куда-то
пропало, то ли просто перестало быть существенным. ЋпьЯнение достигло своего
блаженного  зенита, на  несколько минут  замерло  в  высшей  точке,  а потом
обычный груз пьЯных мыслей поволок ‘ердюка назад в реальность.
     Њимо  ‘ердюка прошло  трое школьников,  и долетели  ломающиесЯ  голоса,
энергично повторЯющие  слово "базар". €х  уменьшающиесЯ  спины  двигались  в
сторону  припаркованного  у  тротуара  Японского   джипа-амфибии  с  большой
лебедкой на носу. ЏрЯмо над джипом, на другой стороне ’верской,  торчал знак
"Њак-„ональдса", похожий на желтый зубец невидимой крепостной стены.  ‘ердюк
подумал, что  вс вместе - спины уходЯщих школьников, джип  и желтаЯ  "Њ" на
красном  фоне  - чем-то  напоминает картину „ейнеки  "Ѓудущие летчики". Ѓыло
даже понЯтно, чем  именно - определенностью  дальнейшей  судьбы  персонажей,
котораЯ была вполне Ясна в обоих  случаЯх.  Ѓудущие  налетчики уже нырнули в
подземный  переход, а  ‘ердюк  все  размышлЯл  на  эту тему:  ему вспомнилсЯ
американский  фильм "“бить ѓолландца" со снЯтым в нынешней Њоскве Ќью-‰орком
тридцатых годов -  в фильме на  стене одной  из гангстерских квартир  висела
репродукциЯ "Ѓудущих летчиков", что  придавало фильму  темную и страшноватую
многозначность.
     ‚прочем, о политике ‘ердюк размышлЯл совсем недолго, и  скоро его мысли
вернулись к прочитанному в метро отрывку.
     "џпонцы,  -  подумал ‘ердюк, - великий  народ! ’олько  подумать  -  две
атомных бомбы на них кинули, острова отнЯли, а вот выжили ведь... € почему у
нас только на Ђмерику смотрЯт? Ќа фиг  нам она  вообще  нужна, эта  Ђмерика?
Ќадо за  џпонией идти - мы же соседи. Ѓог велел. €  им тоже  с  нами дружить
надо -  вместе  эту  Ђмерику  и  дожмем...  €  атомную  бомбу им вспомним, и
Ѓеловежскую пущу..."
     Љаким-то неуловимым, но непротиворечивым образом эти мысли перетекли  в
решение  взЯть еще  одну.  Ќекоторое времЯ  ‘ердюк  размышлЯл,  что  купить.
Џортвейна больше  не  хотелось. Џосле игривого левобережного адажио уместным
казалось долгое спокойное анданте - хотелось чего-то простого и безбрежного,
как  океан  из "Љлуба  путешествий" или пшеничное  поле с  акции, на которую
‘ердюк  обменЯл  свой  ваучер.  Ќесколько  минут  подумав,  он  решил  взЯть
голландского спирта, и только по дороге к ларьку понЯл, что остановил на нем
свой выбор из-за вспомнившегосЯ фильма.
     Ќо это, конечно, было неважно.  ‚ернувшись  на  ту  же лавку, он открыл
бутылку, налил половину пластмассового стаканчика, выпил  и, ловЯ обожженным
ртом воздух, разорвал  газету,  в которую был завернут  купленный на закуску
гамбургер.  Ќа  глаза  ему  попалась страннаЯ  эмблема  -  красный  цветок с
несимметричными лепестками, вписанный в овал. Џод эмблемой было объЯвление:
     "Њосковское  отделение  Японской фирмы "’айра инкорпорейтед" производит
набор сотрудников на конкурсной основе. Ќеобходимо знание английского  Языка
и навыки работы с компьютером".
     ‘ердюк  покрутил головой. Ќа секунду ему показалось,  что рЯдом  с этим
объЯвлением  напечатано  другое, украшенное похожим  знаком.  Ћн внимательно
осмотрел газетный лист и понЯл, в чем дело. „ействительно, овалов было два -
рЯдом с окруженным линией  цветком было кольцо лука, торчащий из-под хлебной
корки  край  посеревшей  мертвой плоти  со  следами  ножа и  кровавый  потек
кетчупа. ‘ердюк с удовлетворением отметил, что  разные пласты реальности уже
начали смешиватьсЯ, аккуратно  выдрал объЯвление из газеты,  слизнул с  него
каплю кетчупа, сложил вдвое и спрЯтал в карман.
     „альше все было как обычно.


     ЏроснулсЯ  ‘ердюк  от  тошноты   и  серого  утреннего  света.   ѓлавным
раздражителем  был,  конечно, свет  - как всегда,  казалось,  что к нему длЯ
дезинфекции подмешана хлорка.  ЋглЯдевшись,  ‘ердюк понЯл,  что  находитсЯ у
себЯ дома, а вчера вечером, по всей видимости, были гости (кто именно, он не
помнил). ‘ трудом  встав с пола, он снЯл  залЯпанные грЯзью куртку и  шапку,
вышел в  коридор  и повесил  их на крючок.  Џосле этого ему пришла в  голову
мысль, что в холодильнике может оказатьсЯ пиво - несколько раз в жизни такое
действительно случалось. Ќо когда до холодильника оставалось всего несколько
метров, на стене  зазвонил телефон. ‘ердюк  снЯл трубку и  попыталсЯ сказать
"алло", но даже попытка заговорить была  свЯзанна  с такими страданиЯми, что
вместо этого он простонал в нее что-то вроде "ох-е-е-е".
     - Ћхае дзеймас, - бодро повторила трубка. - ѓосподин ‘ердюк?
     - „а, - сказал ‘ердюк.
     - ‡дравствуйте. ЊенЯ зовут Ћда  Ќобунага, и Я имел беседу с  вами вчера
вечером. ’очнее, сегоднЯ ночью. ‚ы были так любезны, что нанесли мне звонок.
     - „а, - сказал ‘ердюк, свободной рукой хватаЯсь за голову.
     - џ обсудил ваше предложение с господином …сицунэ Љавабатой, и он готов
принЯть вас сегоднЯ с целью интервью в три часа днЯ.
     ѓолос  в  трубке  был  незнакомым.  ‘разу  сделалось  Ясно,   что   это
иностранец,  -  хотЯ акцента не чувствовалось  совершенно, собеседник  делал
паузы, словно перебираЯ весь свой лексикон в поисках подходЯщего слова.
     - ‚есьма благодарен, - сказал ‘ердюк. - Ђ какое предложение?
     - Љоторое вы вчера сделали. €ли сегоднЯ, если точно.
     - Ђ-а! - сказал ‘ердюк, - а-а-а!
     - ‡апишите адрес, - сказал Ћда Ќобунага.
     - ‘ейчас, - сказал ‘ердюк, - секунду. ђучку возьму.
     -  Ђ почему  у  вас блокнота  с  ручкой  возле телефона  нет? - с Явным
раздражением в голосе спросил Ќобунага. - „еловому человеку надо иметь.
     - ‡аписываю.
     -  Њетро "ЌагорнаЯ",  выход направо,  сразу будет железный  забор.  ’ам
будет дом. ‚ход во дворе. ’очный адрес - ЏЯтихлебный переулок, дом пЯть. ’ам
будет это... ’абличка.
     - ‘пасибо.
     - “  менЯ все.  Љак говоритсЯ, саенара,  -  сказал  Ќобунага  и повесил
трубку.
     Џива в холодильнике не оказалось.


     ЏоднЯвшись  со  станции  "ЌагорнаЯ"  на  поверхность  земли  задолго до
назначенного срока, ‘ердюк сразу же увидел обитый  облупленной жестью забор,
но не  поверил, что это  тот самый, о котором  говорил господин Ќобунага,  -
слишком  уж  этот забор был  неказист и грЯзен. Ќекоторое  времЯ он ходил по
окрестностЯм и  останавливал  редких  прохожих,  спрашиваЯ,  где ЏЯтихлебный
переулок.  Ќикто, похоже,  этого не знал, а  может,  не говорил:  попадались
‘ердюку в основном медленно плетущиесЯ куда-то старухи в темном.
     Њеста  вокруг   были  дикие,  похожие   на  заросшие  бурьЯном  остатки
разбомбленного  в  далеком  прошлом индустриального района. €з травы кое-где
торчало  ржавое  железо, было много  простора и неба, а на горизонте чернела
полоса леса. Ќо  несмотрЯ на эти банальные черты, район был очень необычный.
‘тоило  посмотреть  на  запад,  туда, где  зеленел забор,  и  перед  глазами
открывалась обычнаЯ городскаЯ панорама.  Ќо стоило посмотреть на восток, и в
поле  зрениЯ  попадало  только  огромное  голое  поле, над  которым  торчало
несколько  похожих  на  виселицы  фонарей -  словно ‘ердюк  попал  прЯмо  на
секретную границу между постиндустриальной ђоссией и изначальной ђусью.
     ђайон был не из тех, где  серьезные иностранные конторы открывают  свои
офисы,  и ‘ердюк  решил,  что  это  совсем  маленькаЯ фирмочка, где работает
несколько  не приспособленных  к  жизни  Японцев  (почему-то ему вспомнились
крестьЯне из "‘еми самураев"). ‘тало Ясно, почему они проЯвили к его пьЯному
звонку такой  интерес,  и ‘ердюк  даже ощутил прилив сочувствиЯ  и теплоты к
этим  недалеким людЯм, не сумевшим, как и он, удобно устроитьсЯ в жизни  - и
уж,  конечно, мучившие его всю дорогу  мысли  о том,  что надо было все-таки
побритьсЯ, пропали.
     Џод  описание  господина  ’айра  "там  будет  дом" подходило  несколько
десЯтков зданий  в поле  видимости.  ‘ердюк почему-то  решил, что ему  нужна
сераЯ   восьмиэтажка  со   стеклЯнным  гастрономом   на   первом  этаже.   €
действительно, походив минуты три по ее двору, он  заметил на стене латунный
квадратик с  надписью  "’ЋђѓЋ‚›‰  „ЋЊ  ’Ђ‰ђЂ" и  крошечную кнопку  звонка, с
первого взглЯда незаметную  среди неровностей  стены.  Џримерно  в  метре от
таблички на  огромных петлЯх висела грубаЯ железнаЯ дверь, крашеннаЯ зеленой
краской. ‘ердюк  растерЯно поглЯдел по  сторонам. Љроме этой двери, табличка
могла относитьсЯ разве  что к чугунному люку в  асфальте. „ождавшись,  когда
часы покажут без двух минут три, ‘ердюк позвонил.
     „верь открылась  сразу же. ‡а ней стоЯл неизбежный амбал в камуфлЯже, с
черной резиновой палкой  в руках. ‘ердюк кивнул ему,  открыл было рот, чтобы
объЯснить причину своего визита, да так и замер с открытым ртом.
     ‡а дверью был небольшой  вестибюль, в котором стоЯли стол с телефоном и
стул,  а  на  стене  этого  вестибюлЯ было  огромное  панно  с  изображением
уходЯщего  в  бесконечность коридора.  ‚глЯдевшись  в это панно как следует,
‘ердюк понЯл, что это никакое не панно, а настоЯщий коридор, начинающийсЯ за
стеклЯнной  дверью.  Љоридор  был  очень  странным  - с висЯщими  на  стенах
фонарЯми,  сквозь  тонкую  рисовую  бумагу  которых   просвечивали  дрожащие
огоньки, и  полом, посыпанным толстым слоем  желтого песка, поверх которого,
одна к  одной, лежали  узкие циновки из расщепленного бамбука,  соединЯЯсь в
нечто вроде ковровой дорожки. Ќа фонарЯх Ярко-красной краской был  нарисован
тот  же знак, что и на объЯвлении в газете, - цветок с четырьмЯ ромбическими
лепестками (боковые были длинней), заключенными  в  овал. ‚ел  коридор  не в
бесконечность, как  показалось сначала, а просто плавно  (‘ердюк  первый раз
видел такую планировку  в московском доме)  поворачивал вправо, и его  конец
оставалсЯ невидимым.
     - —его надо? - нарушил тишину охранник.
     - “ менЯ встреча с господином Љавабатой, - придЯ в себЯ, сказал ‘ердюк,
- в три часа.
     -  Ђ.  Ќу  так заходите скорее. Ђ то они не  любЯт, когда дверь открыта
подолгу.
     ‘ердюк  шагнул  внутрь, и охранник,  закрыв  дверь, повернул похожую на
вентиль рукоЯть массивного замка.
     - ђазувайтесь, пожалуйста, - сказал он. - ‚он гэта.
     - —то? - не понЯл ‘ердюк.
     - ѓэта. Ќу, тапки ихние. ‚нутри только в них ходЯт. ЏорЯдок такой.
     ‘ердюк  увидел на полу несколько пар деревЯнной  обуви,  на  вид  очень
громоздкой   и  неудобной,  -  это  было  что-то  вроде  высокой  колодки  с
раздваивающейсЯ веревочной лЯмкой, причем  одеть такую  колодку  можно  было
только  на  босую ногу, потому что лЯмка  вдевалась между большим  и средним
пальцами  ноги. “ него мелькнула мысль, что охранник  шутит, но он заметил в
углу несколько пар черных  лаковых  туфель, из которых торчали носки. ‘ев на
невысокую лавку, он принЯлсЯ  разуватьсЯ. Љогда процедура была закончена, он
поднЯлсЯ и отметил, что гэта сделали его сантиметров на десЯть выше.
     - ’еперь можно? - спросил он.
     - Њожно. Ѓерите фонарь и вперед по коридору. Љомната номер три.
     - ‡ачем фонарь? - удивилсЯ ‘ердюк.
     - ЏринЯто  так, -  сказал  охранник, снимаЯ со стены один  из фонарей и
протЯгиваЯ его ‘ердюку. - ‚ы ведь галстук тоже не от холода носите.
     ‘ердюк, после  многолетнего  перерыва повЯзавший  этим  утром  галстук,
нашел этот  аргумент достаточно  убедительным. Љ тому же ему очень  хотелось
заглЯнуть внутрь фонарЯ, чтобы выЯснить, настоЯщий там огонек или нет.
     - Љомната номер три,  - повторил охранник, - только цифры там Японские.
ќто где три черточки одна над другой. Ќу, знаете - как триграмма "небо".
     - Ђ, - сказал ‘ердюк, - понЯл.
     - € ни в коем случае не стучите. Џросто дайте понЯть, что вы за дверью,
- кашлЯните там или скажите что-нибудь. € ждите, что вам скажут.
     Џо-журавлиному высоко  поднимаЯ ноги  и держа фонарь в  вытЯнутой руке,
‘ердюк  пошел  вперед. €дти  было очень неудобно, циновки негодующе скрипели
под  ногами,  и ‘ердюк даже покраснел, представив  себе,  как  охранник тихо
смеетсЯ,   глЯдЯ  ему  вслед.  ‡а  плавным  поворотом  оказалась   небольшаЯ
полутемнаЯ  зала  с черными балками под потолком. ‘начала  ‘ердюк  не увидел
вокруг  никаких дверей,  а  потом  понЯл, что высокие стенные панели и  есть
двери,  которые  сдвигаютсЯ  вбок.  Ќа одной  из этих  панелей  висел листок
бумаги.  ‘ердюк поднес к нему фонарь, увидел три нарисованные тушью черточки
и понЯл, что это и есть комната номер три.
     €з-за  двери  доносилась   тихаЯ  музыка.  €грал   незнакомый  струнный
инструмент - тембр  звуков был необычным, а мелодиЯ, построеннаЯ на странных
и,  как  отчего-то  показалось ‘ердюку, древних созвучиЯх,  была печальной и
протЯжной.  ‘ердюк  кашлЯнул. Ќикакого ответа из-за стены не последовало. Ћн
кашлЯнул еще раз, громче, и подумал,  что если ему придетсЯ кашлЯть еще раз,
то его, скорее всего, вырвет.
     - ‚ойдите, - сказал голос из-за двери.
     ‘ердюк  двинул  перегородку  влево, и увидел комнату,  пол  которой был
застелен простыми темными циновками. ‚ углу комнаты,  поджав  под себЯ ноги,
сидел на  россыпи разноцветных подушечек босой человек  в темном костюме. Ћн
играл  на  странном  инструменте,  похожем  на  длинную  лютню  с  небольшим
резонатором, и на поЯвление ‘ердюка не  отреагировал никак. …го лицо  трудно
было назвать  монголоидным - скорее  в его чертах было  что-то  южное (мысли
‘ердюка даже проехались по вполне конкретному маршруту - он вспомнил о своей
прошлогодней   поездке   в   ђостов-на-„ону).   Ќа   полу   комнаты   стоЯли
одноконфорочнаЯ  электрическаЯ  плитка  с  объемистой  кастрюлей   и  черный
обтекаемый факс, провода от  которого уходили в дыру в стене. ‘ердюк вошел в
комнату, поставил фонарь на пол и закрыл за собой дверь.
     —еловек в костюме последний раз тронул струну, поднЯл вверх воспаленные
глаза,  провожаЯ  навсегда  уходЯщую  из мира ноту, и аккуратно положил свой
инструмент на пол. …го движениЯ были медленными и очень бережными, словно он
боЯлсЯ  оскорбить  неловким  или  резким  жестом  кого-то присутствующего  в
комнате,  но невидимого ‘ердюку. ‚ынув из нагрудного кармана пиджака платок,
он смахнул с глаз слезы и повернулсЯ к ‘ердюку. Ќекоторое времЯ они смотрели
друг на друга.
     - ‡дравствуйте. ЊоЯ фамилиЯ ‘ердюк.
     - Љавабата, - сказал человек.
     Ћн вскочил на ноги, быстро подошел  к ‘ердюку и взЯл  его за  руку. …го
ладонь была холодной и сухой.
     - Џрошу вас, - сказал он и буквально потащил ‘ердюка к россыпи подушек.
- ‘адитесь. Џрошу вас, садитесь.
     ‘ердюк сел.
     - џ... - начал было он, но Љавабата перебил:
     - Ќичего не хочу слышать.  “  нас в џпонии есть традициЯ, очень древнЯЯ
традициЯ,  котораЯ до  сих  пор жива, - если  к  вам в дом входит  человек с
фонарем в  руках,  а на ногах у него гэта,  это значит,  что на улице ночь и
непогода, и первое, что вы должны сделать, это налить ему подогретого сакэ.
     ‘ этими  словами  Љавабата  выдернул  из  кастрюли  толстую  бутылку  с
коротким горлышком.  Ћна была закрыта герметичной пробкой, а к горлышку была
привЯзана длиннаЯ нить, за которую Љавабата ее и достал. Ћткуда-то поЯвились
два маленьких фарфоровых  стаканчика  с  неприличными  рисунками  -  на  них
красавицы с неестественно высокими бровЯми замысловато отдавались серьезного
вида мужчинам в маленьких синих шапочках. Љавабата наполнил их до краев.
     - Џрошу, - сказал он и протЯнул ‘ердюку один из стаканчиков.
     ‘ердюк  опрокинул  содержимое  в  рот. †идкость больше всего напоминала
водку,  разбавленную  рисовым  отваром.  Љроме  того,  она  была  горЯчей  -
возможно, по  этой причине ‘ердюка вырвало прЯмо  на  циновки сразу же после
того,  как  он ее  проглотил.  Ћхватившие его стыд и  отвращение к себе были
такими, что он просто взЯл и закрыл глаза.
     - Ћ,  - вежливо  сказал Љавабата, - на  улице, должно  быть,  настоЯщаЯ
бурЯ.
     Ћн хлопнул в ладоши.
     ‘ердюк приоткрыл глаза. ‚  комнате  поЯвилось две девушки, одетые очень
похоже на женщин, изображенных на стаканах. Ѓольше того, у них были такие же
высокие  брови  - приглЯдевшись, ‘ердюк понЯл, что  они нарисованы тушью  на
лбу.  ‘ловом,  сходство было  таким  полным,  что мысли  ‘ердюка  не принЯли
вольного  оборота только  из-за  пережитого несколько  секунд назад  позора.
„евушки быстро свернули испачканные циновки, постелили на их место свежие  и
исчезли за дверью -  но не за той, через  которую вошел ‘ердюк, а за другой;
оказалось, что еще одна стеннаЯ панель сдвигаетсЯ в сторону.
     - Џрошу, - сказал Љавабата.
     ‘ердюк  поднЯл  взглЯд.  џпонец протЯгивал ему  новый  стаканчик  сакэ.
‘ердюк жалко улыбнулсЯ и пожал плечами.
     - Ќа этот раз, - сказал Љавабата, - все будет хорошо.
     ‘ердюк выпил. „ействительно, на  этот раз все вышло иначе - сакэ плавно
проскользнуло внутрь и исцелЯющим теплом растеклось по телу.
     - Џонимаете, в чем дело, - сказал он, - Я...
     - ‘перва еще одну, - сказал Љавабата.
     Ќа  полу  звЯкнул факс, и из него полез густо покрытый иероглифами лист
бумаги. Љавабата дождалсЯ, когда бумага остановитсЯ, вырвал лист из машины и
погрузилсЯ в его изучение, совершенно забыв про ‘ердюка.
     ‘ердюк оглЯделсЯ  по сторонам.  ‘тены  комнаты были  обшиты одинаковыми
деревЯнными панелЯми, и  теперь,  когда  сакэ  снЯло  последствиЯ вчерашнего
приступа  ностальгии,  каждаЯ  из  них  стала  казатьсЯ  дверью,  ведущей  в
неизвестное.  ‚прочем, одна из  панелей, на  которой висела  гравюра, дверью
Явно не была.
     Љак и  вс  в офисе  господина  Љавабаты, гравюра  была  странной.  Ћна
представлЯла собой огромный лист бумаги, в центре которого постепенно как бы
сгущалась картинка, состоЯщаЯ из небрежно  намеченных, но точных линий.  Ћна
изображала нагого мужчину (его фигура была сильно стилизована, но о том, что
это мужчина, можно было догадатьсЯ по реалистично воспроизведенному половому
органу), стоЯщего  на  краю обрыва. Ќа шее мужчины висело  несколько тЯжелых
разнокалиберных гирь, в  руках было по мечу; его  глаза были завЯзаны  белой
трЯпкой,  а под ногами начиналсЯ  крутой обрыв.  Ѓыло  еще несколько  мелких
деталей - садЯщеесЯ в туман солнце, птицы в небе и крыша далекой пагоды, но,
несмотрЯ на эти романтические отступлениЯ, главным, что оставалось в душе от
взглЯда на гравюру, была безысходность.
     -  ќто наш национальный художник Ђкэти Њицухидэ, -  сказал Љавабата,  -
тот самый, что отравилсЯ недавно рыбой фугу. Љак бы  вы определили тему этой
гравюры?
     ѓлаза  ‘ердюка   скользнули  по   изображенному  на  рисунке  человеку,
поднЯвшись от оголенного члена к висЯщим на груди гирЯм.
     - Ќу да, конечно, - сказал он неожиданно длЯ себЯ. - Ћн и гири. ’о есть
"он" и "гири".
     Љавабата хлопнул в ладоши и рассмеЯлсЯ.
     - …ще сакэ, - сказал он.
     - ‚ы  знаете, - ответил ‘ердюк, - Я бы с удовольствием, но, может быть,
сначала все-таки интервью? џ быстро пьЯнею.
     - €нтервью  уже закончилось, - сказал Љавабата, наливаЯ в стаканчики. -
‚идите ли, в чем дело, - наша фирма существует очень давно,  так давно, что,
если Я скажу вам, вы, боюсь, не поверите. ѓлавное длЯ нас  - это традиции. Љ
нам, если позволите мне  выразитьсЯ фигурально,  можно  попасть только через
очень  узкую дверь,  и вы  только  что  сделали сквозь  нее  уверенный  шаг.
ЏоздравлЯю.
     - ЉакаЯ дверь? - спросил ‘ердюк.
     Љавабата указал на гравюру.
     -  ‚от  эта,  -  сказал  он.  -  …динственнаЯ, котораЯ  ведет в  "’айра
инкорпорейтед".
     - Ќе очень понимаю, - сказал ‘ердюк. - Ќасколько Я себе представлЯю, вы
занимаетесь торговлей, и длЯ вас...
     Љавабата поднЯл ладонь.
     -  џ часто  с  ужасом замечаю,  -  сказал он,  - что пол-ђоссии  успело
заразитьсЯ отвратительным западным прагматизмом. Љонечно,  Я не имею в  виду
вас, но у менЯ есть все основаниЯ длЯ таких слов.
     - Ђ что плохого в прагматизме? - спросил ‘ердюк.
     -  ‚ древние  времена, - сказал Љавабата, - в  нашей  стране чиновников
назначали на важные посты после экзаменов, на которых они писали сочинениЯ о
прекрасном.  € это был очень мудрый  принцип -  ведь если человек понимает в
том,  что неизмеримо  выше  всех  этих бюрократических манипулЯций, то уж  с
ними-то он без сомнениЯ справитсЯ. …сли  ваш ум с  быстротой молнии проник в
тайну зашифрованной в рисунке древней аллегории, то неужели длЯ вас составЯт
какую-нибудь проблему все эти прайс-листы и накладные? Ќикогда. Ѓольше того,
после  вашего  ответа  Я  почту  за  честь выпить  с  вами.  Џрошу  вас,  не
отказывайтесь.
     ‚ыпив еще одну, ‘ердюк неожиданно длЯ  себЯ провалилсЯ в воспоминаниЯ о
вчерашнем дне - оказываетсЯ, с Џушкинской площади он поехал на —истые Џруды.
Џравда,  было  не очень  Ясно, зачем,  - в  памЯти  осталсЯ только  памЯтник
ѓрибоедову, видный под каким-то странным ракурсом, словно он смотрел на него
из-под лавки.
     -  „а, - задумчиво сказал Љавабата, - а ведь, в  сущности, этот рисунок
страшен. Ћт животных нас отличают только те правила и ритуалы, о которых  мы
договорились  друг с  другом.  Ќарушить их  - хуже,  чем умереть, потому что
только  они отделЯют нас от бездны хаоса, начинающейсЯ прЯмо  у наших ног, -
если, конечно, снЯть повЯзку с глаз.
     Ћн указал пальцем на гравюру.
     -  Ќо  у  нас  в  џпонии  есть  и такаЯ  традициЯ  - иногда на  секунду
отступатьсЯ глубоко  внутри  себЯ от всех традиций, отрекатьсЯ, как говорЯт,
от Ѓудды и Њары, чтобы ощутить непередаваемый вкус реальности. € эта секунда
иногда рождает удивительные творениЯ искусства...
     Љавабата еще раз  посмотрел на человека с мечами, стоЯщего над обрывом,
и вздохнул.
     - „а, - сказал ‘ердюк. - “  нас сейчас тоже такаЯ жизнь, что человек от
всего  отступаетсЯ.  Ђ  традиции... Ќу  как, некоторые  ходЯт  во всЯкие там
церкви,  но  в  основном человек,  конечно, посмотрит  телевизор, а  потом о
деньгах думает.
     Ћн  почувствовал,  что  сильно опустил планку разговора, и надо  срочно
сказать что-нибудь умное.
     - Ќаверно, -  продолжил он,  протЯгиваЯ Љавабате  пустой стакан,  - это
происходит потому, что по  своей  природе  российский человек не  склонен  к
метафизическому  поиску  и  довольствуетсЯ  тем  замешанным  на  алкоголизме
безбожием,  которое,  если  честно сказать,  и  есть  наша  главнаЯ духовнаЯ
традициЯ.
     Љавабата налил ‘ердюку и себе.
     - ‡десь Я позволю себе не вполне  согласитьсЯ с  вами, - сказал он. - €
вот  почему.  Ќедавно  Я приобрел длЯ  нашей коллекции русского религиозного
искусства...
     - ‚ы собираете? - спросил ‘ердюк.
     -  „а,  -  сказал  Љавабата,  вставаЯ  с пола  и  подходЯ  к  одному из
стеллажей.  - ќто  тоже один из  принципов  нашей фирмы. Њы всегда стараемсЯ
проникнуть глубоко в душу того народа, с которым ведем дела. „ело здесь не в
том,  что мы хотим извлечь благодарЯ этому какую-то дополнительную  прибыль,
понЯв... Љак это по-русски? Њентальность, да?
     ‘ердюк кивнул.
     - Ќет, - продолжал Љавабата, открываЯ какую-то большую  папку.  -  „ело
здесь  скорее в желании возвысить  до  искусства даже  самую далекую от него
деЯтельность. Џонимаете  ли, если вы продаете партию пулеметов, так сказать,
в пустоту, из  которой вам  на  счет  поступают неизвестно как  заработанные
деньги,  то вы  мало  чем  отличаетесь от кассового  аппарата.  Ќо  если  вы
продаете ту же партию пулеметов людЯм, про которых  вам известно, что каждый
раз,  когда они убивают других,  они  должны каЯтьсЯ  перед тремЯ ипостасЯми
создателЯ  этого мира,  то простой  акт продажи возвышаетсЯ  до  искусства и
приобретает совсем  другое качество. Ќе  длЯ них, конечно,  - длЯ вас.  ‚ы в
гармонии,  вы  в  единстве  со вселенной,  в  которой  вы действуете, и ваша
подпись  под контрактом  приобретает такой  же экзистенциальный статус...  џ
правильно говорю это по-русски?
     ‘ердюк кивнул.
     -  ’акой же экзистенциальный статус, какой имеют восход солнца, морской
прилив или колебание травинки под ветром... Ћ чем это Я говорил вначале?
     - Ћ вашей коллекции.
     - Ђ, ну да. ‚от, не угодно ли взглЯнуть?
     Ћн  протЯнул ‘ердюку  большой  лист,  покрытый  тонким  слоем  защитной
кальки.
     - ’олько прошу вас, осторожнее.
     ‘ердюк  взЯл лист в  руки. ќто  был  кусок пыльного сероватого картона,
судЯ  по всему,  довольно  старого.  Ќа нем  черной  краской  сквозь  грубый
трафарет было косо отпечатано слово "Ѓог".
     - —то это?
     - ќто русскаЯ концептуальнаЯ икона  начала века,  -  сказал Љавабата. -
ђабота „авида Ѓурлюка. ‘лышали про такого?
     - —то-то слышал.
     - Ћн, как ни странно, не очень известен  в ђоссии, - сказал Љавабата. -
Ќо это не важно. ‚ы только вглЯдитесь!
     ‘ердюк еще раз посмотрел на лист.  Ѓуквы были рассечены белыми линиЯми,
оставшимисЯ,  видимо, от скреплЯвших  трафарет  полосок бумаги.  ‘лово  было
напечатано  грубо, и  вокруг него застыли пЯтна краски - все  вместе странно
напоминало след сапога.
     ‘ердюк поймал взглЯд Љавабаты и протЯнул что-то вроде "„а-ааа".
     - ‘колько здесь смыслов, - продолжал Љавабата. - Џодождите, молчите - Я
попробую сказать  о том, что вижу сам, а если упущу что-нибудь, вы добавите.
•орошо?
     ‘ердюк кивнул.
     -  ‚о-первых,  - сказал  Љавабата,  - сам факт  того,  что слово  "Ѓог"
напечатано сквозь трафарет. €менно так оно и проникает в сознание человека в
детстве - как трафаретный отпечаток, такой же, как и в мириадах других умов.
Џричем здесь многое зависит от поверхности, на которую оно  ложитсЯ,  - если
бумага неровнаЯ и шероховатаЯ,  то  отпечаток на ней  будет нечетким, а если
там уже есть какие-то другие слова, то даже не Ясно, что именно останетсЯ на
бумаге  в итоге. Џоэтому  и  говорЯт,  что Ѓог  у каждого свой.  Љроме того,
поглЯдите на  великолепную грубость  этих букв  -  их  углы просто  царапают
взглЯд.  ’рудно поверить,  что  кому-то  может  прийти  в  голову, будто это
трехбуквенное слово и есть источник  вечной любви и милости, отблеск которых
делает жизнь  в  этом мире  отчасти возможной. Ќо,  с  другой стороны,  этот
отпечаток,  больше  всего похожий на тавро,  которым  метЯт  скот, и есть то
единственное, на что остаетсЯ уповать человеку в жизни. ‘огласны?
     - „а, - сказал ‘ердюк.
     - Ќо  если бы  все ограничивалось только этим, то в работе,  которую вы
держите в руках, не было бы  ничего особенно выдающегосЯ -  весь спектр этих
идей  можно  встретить на  любой  атеистической лекции в сельском  клубе. Ќо
здесь есть одна  маленькаЯ  деталь, котораЯ делает  эту  икону действительно
гениальной,  котораЯ  ставит  ее -  Я  не  боюсь этих  слов - выше  "’роицы"
ђублева. ‚ы,  конечно, понимаете, о  чем Я говорю, но, прошу вас, дайте  мне
высказать это самому.
     Љавабата сделал торжественную паузу.
     - џ, конечно, имею в виду полоски  пустоты, оставшиесЯ от трафарета. €х
не составило бы труда закрасить, но тогда эта работа не была бы тем, чем она
ЯвлЯетсЯ  сейчас.  €менно  так.  —еловек  начинает глЯдеть на это  слово, от
видимости смысла переходит к видимой форме и вдруг замечает пустоты, которые
не  заполнены ничем, - и там-то, в этом нигде, единственно и можно встретить
то,  на  что тщатсЯ указать эти  огромные уродливые буквы, потому  что слово
"Ѓог" указывает на  то, на что указать нельзЯ. ќто почти  по ќкхарту, или...
‚прочем, не  важно.  Њного  кто пыталсЯ сказать  об этом  словами.  •отЯ  бы
‹ао-цзы.  Џомните - про  колесо и спицы?  €ли  про сосуд, ценность  которого
определЯетсЯ только его внутренней пустотой? Ђ если Я скажу, что любое слово
- такой же сосуд и все зависит от того, сколько пустоты оно  может вместить?
Ќеужели вы станете спорить?
     - Ќет, - сказал ‘ердюк.
     Љавабата утер со лба капли благородного пота.
     - ’еперь поглЯдите еще раз на эту гравюру на стене, - сказал он.
     - „а, - сказал ‘ердюк.
     - ‚идите, как она построена? ‘егмент  реальности, где помещаютсЯ "он" и
"гири",  расположен в  самом центре, а вокруг него - пустота, из которой  он
возникает  и  в  которую он  уходит.  Њы в  џпонии  не  беспокоим  ‚селенную
ненужными мыслЯми  по поводу причины ее возникновениЯ. Њы не обременЯем Ѓога
понЯтием  "Ѓог". Ќо,  несмотрЯ на  это,  пустота  на гравюре -  та же самаЯ,
которую вы видите на иконе Ѓурлюка. Ќе правда ли, значимое совпадение?
     - Љонечно, - протЯгиваЯ пустой стаканчик Љавабате, сказал ‘ердюк.
     - Ќо вы не  найдете  этой пустоты в западной  религиозной  живописи,  -
наливаЯ,  сказал Љавабата.  - ’ам все  заполнено  материальными  объектами -
какими-то  портьерами,  складками, тазиками с  кровью и еще  Ѓог знает  чем.
“никальное  виденье  реальности,  отраженное  в   этих   двух  произведениЯх
искусства, объединЯет  только  нас с  вами. Џоэтому  Я считаю,  что то,  что
необходимо ђоссии на самом деле, - это алхимический брак с ‚остоком.
     - —естное слово, - сказал ‘ердюк, - вчера вечером как раз об этом...
     - €менно с ‚остоком, - перебил Љавабата, - а не с ‡ападом. Џонимаете? ‚
глубине российской  души зиЯет та же пустота, что  и  в глубине Японской.  €
именно  из  этой  пустоты  и  возникает мир, возникает каждую секунду.  ‚аше
здоровье.
     Љавабата выпил вслед за ‘ердюком и покрутил в руке пустую бутылку.
     -  „а, -  сказал  он, - ценность  сосуда,  конечно,  в пустоте.  Ћднако
ценность  этого  сосуда  в  последние  несколько  минут  чрезмерно  выросла.
ЌарушаетсЯ баланс  между ценностью и отсутствием ценности, а это нестерпимо.
‘амое страшное - это когда пропадает баланс.
     - „а, - сказал ‘ердюк. - ’очно. Ђ что, больше нет?
     -  Њожем сходить, -  ответил Љавабата  и поглЯдел  на часы.  -  Џравда,
футбол пропустим...
     - ‚ы увлекаетесь ?
     - Ѓолею за "„инамо", - сказал Љавабата и очень по-свойски подмигнул.


     ‚ потертой куртке  с капюшоном и  резиновых сапогах  Љавабата полностью
потерЯл сходство с  Японцем. ’еперь он  окончательно стал похож на человека,
приехавшего из ђостова-на-„ону - причем мелькали даже догадки, зачем именно,
и догадки эти были мрачны.
     ‚прочем, ‘ердюк давно знал, что  большинство иностранцев, встречающихсЯ
на московских  улицах, на  самом деле никакие не  иностранцы, а  так, мелкаЯ
торговаЯ  шантрапа,  укравшаЯ  немного  денег  и  отоварившаЯсЯ  в  магазине
"Љалинка-‘токман".   ЌастоЯщие  иностранцы,   которых  в  Њоскве   развелось
невероЯтное количество, в целЯх безопасности  уже  много лет одевались  так,
чтобы  ничем не  отличатьсЯ  от обычных прохожих.  Џредставление о том,  как
выглЯдит  обычный  московский прохожий, большаЯ  их часть получала, понЯтное
дело, из передач ‘и-ќн-ќн. Ђ ‘и-ќн-ќн, стараЯсь показать москвичей, бредущих
за призраком демократии по выжженной пустыне реформ, в девЯноста  случаЯх из
ста  давало крупные  планы переодетых  москвичами  сотрудников американского
посольства,   поскольку  выглЯдели   они   гораздо  натуральнее   переодетых
иностранцами москвичей. ’ак что, несмотрЯ на сходство Љавабаты с приезжим из
ђостова - а точнее, именно благодарЯ этому сходству и особенно тому,  что он
не  особенно походил  на  Японца  лицом,  -  сразу  делалось Ясно,  что  это
чистокровный Японец, вышедший на минуту из своего офиса в московский сумрак.
     Љроме  того,  Љавабата  вел  ‘ердюка одним из тех  маршрутов,  которыми
пользуютсЯ только  иностранцы, - нырЯл в темные  проходные  дворы,  сквозные
подъезды и дыры в  проволочных заборах, так что ‘ердюк через несколько минут
полностью  потерЯл  ориентацию  и  во  всем   стал   полагатьсЯ  на   своего
стремительного спутника. „овольно скоро  они  вышли на темную  кривую улицу,
где  стоЯло  несколько ларьков,  и  ‘ердюк  понЯл, что они прибыли  к  месту
назначениЯ.
     - —то будем брать? - спросил ‘ердюк.
     -  џ  думаю,  литр сакэ, - сказал  Љавабата. -  Ѓудет в самый раз. Ќу и
чего-нибудь из еды.
     - ‘акэ? - удивленно спросил ‘ердюк. - ђазве тут есть сакэ?
     - ’ут  как раз есть, - сказал  Љавабата.  - ‚ Њоскве всего три палатки,
где можно взЯть нормальное сакэ. Џочему, по-вашему, мы здесь офис сделали?
     "утит",  -  подумал  ‘ердюк и поглЯдел  на  витрину.  Ќабор был  самым
обычным, за исключением того, что среди бутылок стоЯли несколько незнакомого
вида литрух с этикетками, густо покрытыми иероглифами.
     - —ерного сакэ, - сказал Љавабата в прорезь ларька. - „ве. „а.
     ‘ердюк получил одну  бутылку и сунул ее в карман. „ругую оставил у себЯ
Љавабата.
     - ’еперь еще одно дело, - сказал Љавабата, - совсем ненадолго.
     Ћни  пошли  вдоль  линии ларьков  и  скоро  оказались возле  небольшого
жестЯного  павильона с дверью,  усеЯнной дырами -  не  то от пуль, не то  от
гвоздей, не то, как  это обычно бывает, от  того и другого  вместе. Ћба окна
павильона были забраны традиционными  декоративными решетками, состоЯщими из
согнутого полукругом  прута в  нижнем  углу и  расходЯщихсЯ  от него  во все
стороны ржавых  лучей.  Ќад  дверью висела вывеска со словами "’овары на все
руки".
     ‚нутри павильон выглЯдел так же, как выглЯдЯт все подобные павильоны, -
на полках  стоЯли банки с эмалью и олифой, висели  образцы кафельных плиток,
отдельный прилавок был завален сверкающими сейфовыми замками разных моделей.
Ќо в  углу, на  перевернутой пластмассовой ванне, стоЯло  нечто такое,  чего
‘ердюк никогда раньше не видел.
     ќто  была   чернаЯ   кираса,   сверкающаЯ  лаком  и  мелкими   золотыми
инкрустациЯми.  ђЯдом  с   ней   лежал  рогатый  шлем,  кончающийсЯ   веером
закрывающих шею пластин, тоже покрытых черным лаком. Ђ на лбу шлема сверкала
серебрЯнаЯ пЯтиконечнаЯ звезда.
     Ќа стене возле кирасы  висело  несколько  разной длины мечей и  большой
несимметричный лук.
     Џока ‘ердюк  разглЯдывал  весь этот арсенал, Љавабата углубилсЯ в тихий
разговор  с  продавцом.  ѓоворили  они, кажетсЯ,  о каких-то стрелах.  Џотом
Љавабата  попросил снЯть  со стены  длинный  меч в украшенных белыми ромбами
ножнах. ‚ытЯнув его наполовину из ножен, он ногтем попробовал лезвие (‘ердюк
заметил, что Љавабата  обращаетсЯ с  мечом очень осторожно и,  даже проверЯЯ
острие,  стараетсЯ  не коснутьсЯ лезвиЯ пальцами). ‘ердюку  показалось,  что
Љавабата  совершенно  забыл  о  его  существовании,  и  он  решилсЯ  о  себе
напомнить.
     - ‘кажите, - обратилсЯ он к Љавабате, - а что может значить  эта звезда
на шлеме? џ полагаю, это какой-то символ?
     - Ћ да,  - сказал Љавабата.  - ‘имвол, и  очень  древний.  ќто  одна из
эмблем Ћрдена ЋктЯбрьской ‡везды.
     ‘ердюк хмыкнул.
     - —то за орден? - спросил он. - „авали доЯркам древности?
     Љавабата посмотрел на него долгим взглЯдом, и угол его рта  приподнЯлсЯ
в ответной усмешке.
     -  Ќет,  - сказал он. - ќтот  орден никому никогда  не  давали.  Џросто
некоторые люди вдруг понимал