ђус перевел взглЯд на дуб. Џонюхал воздух:
     -- “спокойсЯ, здесь давно не приносили  жертв.  ђазве  что
задолго до нашего прихода. „о прихода скифов, Я имею в виду.
     -- Џравда? -- прошептал ‘оломон.
     ђус холодно усмехнулсЯ:
     -- Џохоже, только Я приношу тебе хорошие новости!


         * —асть третьЯ * 

        ѓлава 39

     Ќочью  волки  без  страха подходили к домам, ломали ветхие
двери в сараЯх, прорывались к козам, овцам. ‡лых собак зарубили
скифы, а трусливые прЯтались в домах, визжали  в  страхе.  ‹исы
без препЯтствий таскали уцелевших кур, уток.
     ‹юдей  зарубили  вроде  всех,  но  после  кровавой  резни,
зачастую  на  второй-третий  день,  в   подвалах   и   подполах
обнаружились  уцелевшие. €х почти не трогали, это в горЯчке боЯ
режешь  всех,  даже  стариков   и   детей,   а   потом   что-то
останавливает.  “целевшие иудеи, прЯчась от страшных детей ѓога
и Њагога, потЯнулись в град. ђус велел не  мешать:  чем  больше
народу  там  скопитсЯ, тем скорее задохнутсЯ в своем же дерьме,
утонут в нечистотах, пожрут  все,  сперва  скот,  потом  собак,
кошек и ворон, а затем все равно выйдут на милость сильных...
     ‚  захваченных  весЯх  остались больные, немощные, дрЯхлые
старики, а с ними, к удивлению  скифов,  добровольно  осталась,
прЯчась  в подвалах, часть их молодой родни. ‚ двух-трех местах
скифы  с  хохотом  вытаскивали  молодых   женщин,   насиловали,
отпускали в изорванной одежде, но и тогда те не убегали в град,
ибо  в  уцелевших  домах  ютились  престарелые  родители.  Ћдна
молодаЯ женщина, говорЯт, своим  молоком  кормила  престарелого
отца, не давала умереть голодной смертью. ‘кифы ходили смотреть
на такое диво, звали и ђуса, но тот раздраженно отмахнулсЯ.
     €з  града  по  просьбе ‘оломона и по разрешению ђуса стали
приходить их волхв и лекарь. ‚олхва звали ребе  …здра.  Љорнило
затевал  с  ним  споры о происхождении мира, ЯрилсЯ, уговаривал
отказатьсЯ от ложного бога и поклонитьсЯ истинным богам скифов.
     Ќа третий день …здра, выполнЯЯ какие-то  дикие  требованиЯ
своих  богов,  осталсЯ  на  ночь  в  веси. ‚ пустых домах гулЯл
ветер,  ночами  шнырЯли  лесные  звери.  Ћн  выбрал  дом,   что
сохранилсЯ  чуть лучше других, и под насмешки скифов весь вечер
молилсЯ, сгибалсЯ, возжигал благовониЯ и разговаривал со  своим
богом.
     ‚ечером  он малость вздремнул, но затем с крЯхтением сполз
с жесткого ложа. ќто был его долг вставать до рассвета и читать
заветы. Џо субботам запрещена всЯкаЯ работа, и  вчера  он  даже
оставил светильник горЯщим, дабы до рассвета взЯтьсЯ за чтение.
     Ћн  не сразу понЯл, почему так темно, и, только выбравшись
в  комнату  со  свитками,  понЯл,   что   случилось   страшное:
светильник  погас!  Њасло  не  могло кончитьсЯ, но щель в стене
после страшного удара дикого гоЯ стала шире, ветер  и  задул...
Ѓесценные утренние часы длЯ молитвы потерЯны!
     ‚  ужасе  он  выглЯнул  в  окно. ’емно, слышно только, как
чешетсЯ  о  забор  лошадь  варваров,  да   на   звездном   небе
промелькнул  чудовищный  силуэт,  больше  похожий  на небесного
великана, чем на человека.
     Ђ если попросить гоЯ, мелькнула мысль. Ћни могут выполнЯть
любую работу и в  субботу.  ‚арвары  чисты  как  дети,  старших
уважают.  Љакой-нибудь  тупой гой зажжет светильник длЯ него...
Ќет-нет, даже думать о таком  великий  грех!  Ћ  работе  гоЯ  в
субботу правоверный иудей должен договариватьсЯ заранее. ’олько
так.
     -- „а  что  Я за иудей, -- сказал он сердито, -- если этот
скиф не  зайдет  по  своей  воле?  €  по  своей  же  не  зажжет
светильник? „а еще и скажет спасибо!
     Ћн  высунул  в  окно  голову.  Ќочь была темна, в холодном
осеннем воздухе  пахло  горелым  деревом,  сладковатым  дымком,
далеким  ароматом  вареной рыбы. Љогда тень вартового мелькнула
снова, …здра позвал:
     -- ќй, Ѓугай!... ќто ты, Ѓугай?
     Џослышались шаги, мощный голос проревел:
     -- Ќу.
     -- Ќе холодно там?
     ѓустой, как медвежий рев, голос ответил насмешливо:
     -- ќто вы, мелкокостные, и под  солнцем  мерзнете.  Ђ  мы,
скифы, ко всему привычные.
     Њагоги вы, а не скифы, подумал он злорадно, а вслух сказал
бодренько:
     -- Ќу  смотри.  …сли  что,  заглЯни на минутку. “ менЯ еще
осталось вино. ‘огревает!
     ’ам хмыкнуло, он слышал, как грузный варвар  переступил  с
ноги на ногу, затем голос стал чуточку тише:
     -- Ќу,  вроде  бы малость продувает. ‘коро заморозки, иней
по траве...
     -- ‡аходи!
     ‚ темноте дверь скрипнула, он  на  миг  увидел  в  черноте
квадрат  со  звездами.  ‚озникла  и качнулась вперед гигантскаЯ
фигура, хлопнула дверь. Њощный голос подозрительно проревел:
     -- Џочему темно? Ќикак нож в руке?
     -- „а ты что? -- удивилсЯ …здра.  --  ’акое  подумать  про
волхва!
     -- Ђ что, волхв тоже человек.
     -- Џогоди, -- сказал …здра, -- сейчас отыщу кувшин...
     Ћн топталсЯ в темноте, натыкалсЯ на стены, бурчал под нос,
но достаточно громко, наконец сзади прогудел нетерпеливый голос
ЃугаЯ:
     -- Џогоди.  —то  вы  за  дурни  все такие, иудеи? џ сейчас
высеку огонь.
     …здра затаил дыхание. Џослышались сильные удары огнива  по
кремню. ’упой гой сопел, пыхтел, наконец послышалось его мощное
дыхание:  раздувал  искорку.  ‡атем за спиной вспыхнул дрожащий
свет. Џотек сладкий запах благовонного масла в светильнике.
     ‹икующий …здра взЯл с полки кувшин. Ѓугай деловито спрЯтал
огниво в кисет, принЯл полную кружку из рук рабби,  понюхал,  с
удовольствием  поднес  к  губам.  ђабби  следил,  как дергаетсЯ
мощный кадык. ѓой пил крепкое вино как скот пьет простую  воду.
Џара  капель  сбежала  по мощному квадратному подбородку. Ѓугай
осушил до дна, глаза блестели от удовольствиЯ, как у  большого,
довольного удачным воровством кота.
     -- —удо,  а  не вино! „аже если отравил, все равно не жаль
умереть от такого. ‘пасибо, волхв!
     -- Ќа здоровье, -- ответил …здра вежливо.
     Ѓугай отдал ему кружку и направилсЯ  к  двери,  по  дороге
двумЯ пальцами заботливо загасив слабый огонек светильника.


     Џышущий  жаром  после  работы в кузнице, ‚ениамин вбежал в
конюшню  и  сам  ощутил,  как  к  запаху  свежего  сена   сразу
приметалсЯ  ахромат горЯщего металла и древесного углЯ. Љрупные
капли пота падали на руки, когда он  наклонилсЯ  за  седлом,  и
едва не шипели, возгонЯЯсь в пар.
     Ћн  уже  затЯгивал  подпруги,  когда услышал сзади шаги. ‚
дверном проеме зловеще раскорЯчилась чернаЯ  тень  с  торчащими
волчьими  ушами. Ћн вздрогнул, не сразу понЯл, что это его мать
с завЯзанным на голове платком.
     -- Људа ты собралсЯ на ночь глЯдЯ? -- сказала она недобро.
     Ћн чувствовал по ее голосу, что мать уже  взвинтила  себЯ,
голос  был хриплый и горЯчий, будто мысленно уже ругалась с ним
полднЯ.
     -- Њама, -- сказал он примирительно, -- Я  не  хотел  тебЯ
тревожить.  „нем  Я  работал  тЯжко,  у  менЯ от усталости ноги
подгибаютсЯ, а руки не держат молот,  потому  Я  собралсЯ  лишь
сейчас. џ отлучусь ненадолго.
     Ћн  услышал  сперва  шипение,  с такой силой она выпустила
воздух между плотно стиснутых губ. ѓолос ее был горЯчий, словно
слова вылетали из горЯщего горна:
     -- ЋпЯть к золотоволоске?
     -- Њама...
     -- —то, не нравитсЯ? „о  какого  позора  дожили,  не  могу
людЯм  в  глаза  смотреть! Њой сын, мой любимый сын ЯкшаетсЯ со
скотом как с человеком! ђазговаривает с ним, трогает и  даже...
Ћ ѓосподи! ‡а что мне такаЯ кара?
     Ћна  кричала  все громче, пронзительнее. Ћн услышал, как у
соседей хлопнула дверь, а в доме напротив вспыхнул и затрепетал
слабый огонек маслЯного светильника.
     -- Њама, -- сказал он морщась, -- не надо.  ’ы  перебудишь
всю улицу. “же давно ночь, люди спЯт. ‡ачем?
     -- € пусть все люди знают, что ты за человек...
     -- Њама,  --  крикнул  он  уже  громче,  мать  приходилось
перекрикивать,  --  Я  поеду  все  равно.  ’ы  не  должна  менЯ
останавливать.
     Ћн  подтЯнул подпруги, стараЯсь не смотреть на разъЯренную
мать, а когда накидывал узду, вздрогнул  от  ее  пронзительного
воплЯ:
     -- …сли посмеешь выехать, Я тебЯ проклЯну!
     -- Њама! „аже ребе Ђарон разрешает ездить к скифам. Ђ ребе
‘оломон вовсе советует общатьсЯ с ними чаще.
     Ќе слушаЯ, мать выкрикнула неистово:
     -- ЉлЯнусь вечным спасением, проклЯну!
     ѓолос  ее  осексЯ,  ‚ениамин  словно  ощутил  ее  страх  и
запоздалое  сожаление,  но  слово  не  воробей,  мать  умолкла,
отступила на шаг, но все еще загораживала дорогу.
     ‘удорога перехватила ему горло. Џочему-то слезы подступили
к горлу.
     -- Њама...  џ  не  знаю,  это какое-то наваждение, но Я не
могу без нее. ќто не колдовство, ибо с нею рЯдом Я  просветлен,
Я  чище  и  лучше!  ќта девочка виновна в том, что Я становлюсь
ближе к своему Ѓогу. ђазве наш ѓосподь осудил бы менЯ?
     Ћн вскочил на конЯ. Њать смотрела с ужасом. ‘ын и на  коне
научилсЯ  скакать  как  дикий  гой,  хотЯ раньше и не подумывал
сесть  верхом,  довольствовалсЯ  телегой.  €  что-то  в  осанке
поЯвилось  гордое,  независимое,  словно готов на удар отвечать
ударом, а не сносить смиренно, как завещано.
     -- ’ы не посмеешь выехать за  ворота,  --  сказала  она  с
угрозой.
     -- Њама,  не  делай  этого,  --  попросил  он  с  глубокой
печалью.
     -- ’ы знаешь, Я это сделаю! -- выкрикнула она.
     Ћн скорбно наклонил голову:
     -- „огадываюсь.
     Љонь под ним всхрапнул, она ощутила его  горЯчий  бок,  ее
отпихнуло  в сторону, и сын освобожденно выехал во двор. —ерное
небо колыхалось сверху, его  голова  была  среди  звезд.  Љогда
оглЯнулсЯ  на  мать,  на  бледном  лице глаза тоже блестели как
звезды.
     -- Њама, Я люблю тебЯ!
     Ћна видела, как его каблуки ударили  конЯ  под  бока,  тот
прыжком  мотнулсЯ  к  уже  раскрытым  воротам.  Њать  задержала
дыхание, еще оставалась искорка надежды, что  сын  в  последний
миг  одумаетсЯ,  не  переступит  роковую  черту,  но  конь  без
задержки вылетел в звездную ночь.
     €  она  крикнула  во  всю  мочь,  чувствуЯ,   что   делает
непоправимую  ошибку,  но  не  в  состоЯнии  остановитьсЯ,  ибо
человек не волен своим чувствам:
     -- „а будешь ты проклЯт!.. Ћтныне и навеки!
     Љонь прогрохотал копытами, в бледном свете луны  мелькнула
и  пропала  тень скачущего всадника. Њать без сил опустилась на
крыльцо. Ћщущение, что сделала  непоправимое,  стало  настолько
сильным,  что  зарыдала  во  весь голос, завыла, закричала, как
раненый насмерть зверь.


     Ђ ‚ениамин скакал в ночи, луна  часто  нырЯла  за  обрывки
туч.  ‚етер  дул  сильный,  пронизывающий  до  костей. Ћн зЯбко
передернул  плечами,  хотЯ  совсем  недавно  так  разжарилсЯ  в
кузнице, что думал остатьсЯ до утра раскаленным, как болванка в
горне.
     Ћсновной  стан  русов  располагалсЯ  по ту сторону реки, а
женщины и дети уже занЯли брошенные дома. ЃлижайшаЯ роднЯ ђуса,
или его самые близкие сторонники, присмотрели шесть домов ближе
к лесу, и ‚ениамин, когда ездил к  дому  Ђлого  –ветка,  всегда
проезжал  под  прицелом  множества  недобрых  взоров. ‘пина его
всЯкий раз напрЯгалась, от напрЯжениЯ выступал пот на  шее,  он
уже  чувствовал,  как  вонзаютсЯ острые стрелы, рвут его плоть,
разбивают хрЯщи, разбрызгивают кровь...
     ’олько бы никакой дурак  не  спустил  тетиву,  подумал  он
обреченно.  Њать проклЯла, ему уже не жить... ’еперь обречен, а
от скифов всегда можно ожидать меткой стрелы -- просто так, длЯ
забавы! -- могут метнуть нож или топор, и то и другое швырЯют с
невиданной силой  и  точностью...  Ћн  обречен,  но  только  бы
добратьсЯ  до  Ђлого  –ветка,  только бы увидеть ее и обнЯть ее
сильное горЯчее тело. Њать не права, он был обречен еще с  того
днЯ, когда впервые увидел эту золотоволосую девушку, услышал ее
звонкий смех, коснулсЯ ее руки!
     Љонь всхрапнул, пошел осторожнее. ‡емлЯ размокла от ливнЯ,
копыта скользили, ноги проваливались по бабки. Љогда спустились
по берегу,    у   ‚ениамина   побежала   дрожь   от   недоброго
предчувствиЯ. ђека стала вдвое  шире,  волны  мчались  крупные,
черные,  по  реке  плыли  стволы деревьев, раздутые трупы диких
коней, оленей, выдранные с корнЯми прибрежные кусты... Ћт  реки
веЯло смертью.
     -- Ќу  же, сивый, -- сказал он громко, стараЯсь перебороть
страх,  --  что  задумалсЯ?..  Ђх  ты,  волчьЯ  сыть...  ќ-э...
травЯной мешок... как говорЯт скифы... Ќадо плыть! Ќас ждут.
     ‚  воду  конь  вошел  дрожа  как осиновый лист. ѓлаза были
пугливые, огромные. Ќад головой страшно громыхало, тЯжелые тучи
сминали звезды. ЊолниЯ блистала  вдалеке,  но  грозные  раскаты
сотрЯсали  землю  с  такой  силой,  что  конь  шаталсЯ и пошире
расставлЯл ноги.
     ‚ениамин  видел,  с  какой  неохотой  он  вошел  в  черный
бурлЯщий   поток.  ‚ода  сразу  заклокотала  вокруг  ног.  Љонь
задрожал, мышцы напрЯглись, он уже боролсЯ с потоком, хотЯ вода
еще не достигла коленей.
     -- Ќадо, -- шепнул он, в горле был комок, -- любимаЯ...  џ
иду к тебе! џ все равно иду.
     Љонь упиралсЯ, ‚ениамин заставил идти глубже, конь дрожал,
дико всхрапывал.  ЏрЯмо  на  них  быстро  несло куст со страшно
растопыренными корнЯми, блестЯщими,  как  слизни,  с  налипшими
водЯными  травами и тиной. ‚ениамин с силой ударил конЯ плетью,
тот взвизгнул и прыгнул вперед.  ‚ода  с  шумом  взлетела  выше
головы.  ‚ениамин  ощутил,  как  их  подхватило и понесло. Љонь
неистово бил копытами, вздымал горы брызг, но их упорно уносило
вниз по течению. Ћн поспешно соскользнул с седла, ледЯнаЯ  вода
ударила  с  такой мощью, что у него на миг остановилось сердце.
Ќемеющими пальцами ухватилсЯ за седло, прошептал, чувствуЯ, как
сразу задубели губы:
     -- Ќу, милый... вывози... Њы погибнем оба...
     Љонь рвалсЯ вперед, изнемогал, ‚ениамин дрожал  от  лютого
холода и страха. Ќад головой качалось черное равнодушное небо с
холодными   как  льдинки  звездами.  ‚ода  проникла  под  кожу,
наполнЯла мертвЯщим холодом. ‚олны захлестывали с  головой,  он
дрожал  и  молилсЯ,  пальцы  стиснулись на седле так, что стали
похожи на побелевшие от старости корни дерева.
     Љогда волна ударила с такой силой, что едва не оторвала от
конЯ и не унесла в черноту, он вскрикнул с мукой:
     -- ’ы гневаешьсЯ, река?.. „а,  никто  не  смеет  перечить,
когда ты в гневе... Ќо возьми мою жизнь, если уж так хочешь, но
только когда вернусь! Ђ сейчас пропусти...
     ‹уна  снова скрылась, он плыл с конем через ледЯной ужас в
кромешной тьме, тело пронизывал холод, в груди возникла  остраЯ
боль,  стало  трудно дышать. ‚ лицо плескали ледЯные брызги, он
чувствовал, как сотрЯсают судороги, а из глаз брызнули слезы.
     -- …ще немного, -- шептали его губы, -- еще...
     —то-то холодное и страшное с  силой  ткнулось  в  шею.  Ћн
дернулсЯ,  выглЯнула  луна,  и  он  понЯл,  что течение понесло
дальше труп волка. ‚переди ночь делилась  на  звездное  небо  и
черную,  как  грех, полосу, что медленно приближалась. ‚ениамин
стиснул зубы, чувствуЯ страх, безнадежность, но в глубине  души
не   угасала   искорка  протеста,  и  он  греб,  понукал  конЯ,
отплевывал воду, чернаЯ полоса берега росла, и вдруг седло  под
его рукой дернулось и медленно пошло вверх.
     „важды конь терЯл дно, их сносило еще, но упорно двигались
в ночь,  копыта  поймали  песчаное дно и уже не отпускали, пока
конь не вытащил обессилевшего человека на берег.
     ‚ениамин дрожал, холодный ветер пронизывал  уже  до  мозга
костей.  …два  двигаЯсь,  заледенелый, он ухватил узду и повлек
конЯ наверх  по  пологому  берегу.  Љонь  шел  споро,  ‚ениамин
заставил  его  бежать,  сам побежал сперва на негнущихсЯ ногах,
медленно  разогревалсЯ,  в  груди  начались  хрипы,  но   озноб
перестал сотрЯсать худое тело, в горле запершило.
     Ћни  выбежали на ровное место, в трех полетах стрелы ровно
горели костры. ‚ениамин разглЯдел даже  человеческие  фигуры  в
красноватом  свете,  когда  совсем  рЯдом  из  темноты раздалсЯ
страшный  возглас  на  чужом  Языке.  ‚ениамин  не  знал  слов,
догадалсЯ  лишь,  что незримый страж скифов его заметил и что в
руке скифа сейчас поЯвились меч или копье.
     -- џ... оттуда... -- пролепетал он обреченно, понимаЯ, что
скифы не понимают его Языка, -- Я пришел... мне очень  нужно...
просто пришел...
     Ћн  ощутил смерть, слова звучали глупо, да и кто с добрыми
намерениЯми будет переправлЯтьсЯ ночью через  бурную  реку?  Ћн
слышал,  как в тишине звЯкнул металл, даже успел увидеть слабый
лунный блеск на обнаженном лезвии. Ћн сжалсЯ  и  стиснул  зубы,
чтобы  встретить  удар без крика и перетерпеть жуткую боль, что
кончитсЯ  быстро,  кончитсЯ  вместе  с  жизнью,  нужно   только
перетерпеть один миг...
     Љонь под ним нетерпеливо дернулсЯ. ‚ениамин раскрыл глаза.
Ћн стоЯл  в  темноте,  костры  полыхали  на  прежнем  месте,  а
ощущение близкой смерти исчезло. Ћн  нерешительно  шевельнулсЯ,
шагнул,  конь пошел вперед, натЯгиваЯ повод, и ‚ениамин, еще не
верЯ себе, ускорил шаг, потом побежал.
     Џод ногами хлюпала ледЯнаЯ грЯзь,  но  луна  выбралась  из
туч,  он  видел  темные  крыши домов, почти в каждом еще горели
огоньки. ‘кифы ложились поздно, если ложились вообще. ‘ветились
окна и в доме, который он отыскал бы на ощупь в любой мгле.
     —увствуЯ себЯ  снова  живым,  как  это  восхитительно,  он
добежал, все убыстрЯЯ шаг, до знакомых ворот. ‡аостренные кольЯ
торчали  голо и страшно, но ‚ениамин с облегчением перевел дух.
…ще вчера на кольЯх забора были  нанизаны  отрубленные  головы.
Ђлый  –веток  удивилась, что ‚ениамин едва не терЯл сознание от
ужаса и  отвращениЯ,  и  сегоднЯ,  похоже,  она  сама  снЯла  и
закопала страшные трофеи.
     Ћн  накинул  повод  на  крюк,  ноги  сами понесли во двор.
ђаньше здесь был злой пес, но  скифы  перебили  всех  собак,  и
‚ениамин  без препЯтствий пробралсЯ к заветному окошку. Ќаглухо
закрыто  толстыми  ставнЯми,  но  в  щели  пробиваетсЯ  слабый,
трепещущий  свет.  Ќа  миг  мелькнул  силуэт,  сердце ‚ениамина
забилось счастливо, кровь разогрелась,  он  снова  ощутил  себЯ
живым  и  настолько  сильным,  что,  наткнись  сейчас  на цепь,
соединЯющую небо с землей, -- ухватил бы и притЯнул бы  небо  к
земле, дабы все люди могли пройти в небеса!
     Ћсторожно встал у окошка, страшась спугнуть своим дыханием
странное  очарование.  ‚  сердце  разливалась  сладкаЯ радость,
смешаннаЯ с такой же сладкой болью. ’ихохонько поскреб  ногтЯми
наличник, прислушалсЯ. Џо ту сторону ставень слегка шелестнуло.
…му почудились легкие шаги, в ответ сладко екнуло сердце.
     -- Ђлый  –вет,  --  прошептал  он  едва  слышно,  --  Ђлый
–веток... †изнь моЯ! ќто Я, ‚ениамин!
     ‡а ставнЯми погас свет. ‚ щель донессЯ тихий  приглушенный
голос:
     -- ’ы переплыл реку?..
     -- „а, -- шепнул он одними губами.
     -- “ходи,   --   донессЯ  голос,  --  нам  нельзЯ  сегоднЯ
видетьсЯ. ЉнЯзь озверел почему-то, велел всех иудеев  ловить  и
казнить люто.
     ‘ердце  его,  взлетевшее  было  к  небесам, упало в черную
холодную пропасть. —ерез силу спросил:
     -- —то случилось?
     -- Ќе знаю. “ходи как можно  скорее!  €  лучше  всего,  не
приходи больше. ќто грозит смертью нам обоим.
     —ернота  нахлынула  на  него,  он  стиснул зубы, борЯсь со
слабостью. ’ело пробрала дрожь. Ћн ощутил, что стоит  в  мокрой
одежде,  с  него еще течет, вода ледЯнаЯ, а осенний ветер снова
пронизывает до костей.
     -- ‹юбимаЯ, -- прошептал он, -- будь что будет. џ не  могу
без тебЯ. Ћтвори, Я войду.
     Џо ту сторону в голосе послышалсЯ испуг:
     -- Ќет,  ни  за  что! ’ы должен уйти. Ќас не должны больше
видеть вместе.
     -- Њы будем таитьсЯ, -- пообещал он.
     Ќа этот раз в ее голосе прозвучала твердость:
     -- Ќет. Њы больше не должны встречатьсЯ. ‚озвращайсЯ!
     ‘удорога скрутила его мышцы с такой силой,  что  сухожилиЯ
натЯнулись до боли, едва не прорываЯ кожу. Ћн проговорил, стуча
зубами:
     -- Ќе  смогу... Ћткрой хотЯ бы чулан. џ пережду до утра. Ђ
утром, если кнЯзь захочет менЯ казнить, пусть казнит. Њне будет
все равно.
     -- Ќет, -- донессЯ ответ, в котором он  уловил  жалость  и
сочувствие.  -- џ не смогу открыть чулан. Љ отцу заехали гости.
€х пЯтеро, они спЯт в чулане вповалку.
     Ћн взмолилсЯ:
     -- Ќу тогда хотЯ бы в конюшню!
     €  снова  вместе  с  жалостью  в  ее   голосе   прозвучала
непреклонность, так свойственнаЯ скифам, даже их женщинам:
     -- Ќет.  Ћни  охранЯют  своих коней лучше, чем собственные
жизни.
     ‚етер выл, взревывал зло и торжествующе, и в его реве Ясно
прозвучали слова "„а будешь ты проклЯт!". „рожь  сотрЯсала  его
непрерывно,  ветер  трепал  мокрые  волосы,  дождь  усилилсЯ, с
темного неба хлынули плотные холодные  струи.  Џо  лицу  бежала
вода,  он  так  застыл,  что  почти  не чувствовал холода. ѓубы
прошептали:
     -- Њатеринское проклЯтие... Ќе быть мне живым...
     Ћн с трудом отклеилсЯ от стены, побрел через ночной  двор,
зачерпываЯ  в  обувь  грЯзную воду. Љонь вздрагивал под струЯми
воды, прЯдал ушами. ‚ениамин не помнил, как взобралсЯ в  седло,
повернул конЯ. ’от вздохнул, едва не заплакал, но хозЯин упорно
тыкал  пЯтками  под бока, и конь послушно потрусил сквозь стену
ливнЯ.
     Ѓерег раскис еще больше. Џотоки воды сбегали в реку, несли
мусор, ветки, щепки,  мелкие  камешки,  размывали  берег.  Љонь
дрожал как заЯц, ‚ениамин безжалостно вогнал его в темную воду.
€х подхватило уже через два шага, понесло. Ћн оказалсЯ в темном
ледЯном ужасе, рЯдом отчаЯнно бил по воде копытами конь, брызги
и волны с силой били сбоку, а сверху падали струи злой холодной
воды.
     ‚ениамин   выплевывал   воду,   она  заполнЯла  грудь,  он
отЯжелел, руки ослабели. Љонь  тЯнул  в  ночь  к  тому  берегу,
такому  же  чужому.  Џальцы свело, он понЯл, что это их затЯнул
повод, попыталсЯ высвободить руку, не смог. ‹ицо кривилось,  он
с  удивлением понЯл, что плачет среди реки, плачет, уже утопаЯ,
а в ушах звенит страшный проклинающий голос.
     ‚переди вырастал берег, конь тЯнул из последних сил, но  в
черепе   всплыло   беспощадное:  мать  менЯ  проклЯла,  любимаЯ
отвергла. ‡ачем барахтаетсЯ из последних сил?.. ‡ачем жить?
     ‚се же тело боролось, руки загребали  воду,  наконец  ноги
коснулись  дна,  снова  потерЯли,  потом  он  задел  дно снова,
снова... Ћднако течение несло его  вдоль  берега  стремительно,
пологий сменилсЯ крутым, обрывистым.
     Ћн вскинул руки, пальцы ухватили свисающие корни деревьев.
Ќа миг  повис,  но  корни  оборвались,  он  рухнул  со страшным
плеском, поднЯлась туча брызг. ‚ раскрытый в усилии рот хлынула
грЯзнаЯ  холоднаЯ  вода.  Ћн  закашлЯлсЯ,  вода  хлынула   еще.
‘ознанием завладел ужас, руки за что-то хватались, и он скрылсЯ
под  поверхностью,  где  еще  некоторое  времЯ  пыталсЯ грести,
хвататьсЯ, отталкиватьсЯ ногами.


        ѓлава 40

     Ђлый –вет очнулась от сна, как от толчка.  …й  показалось,
что  холоднаЯ  грЯзнаЯ  вода увлекает ее в пучину, ей страшно и
одиноко,  у  нее  нет  сил  боротьсЯ,   она   сейчас   умрет...
‚скрикнула,   поднЯлась   на   постели,   глаза  дикие,  зрачки
расширенные спросоньЯ, как у обезумевшей:
     -- Ѓоги!.. ’акой страшный сон!
     ‚ щель между ставнЯми просачивалсЯ  серый  рассвет.  „ождь
прекратилсЯ,  светлеющее  небо  от туч очистилось, крупнаЯ луна
бледнела, готовилась тихо исчезнуть при первых же лучах солнца.
     ‘ полатей свесилась голова ’роЯнды:
     -- —то тебе, доченька?
     ‚  голосе  матери  звучала  глубокаЯ  любовь.  Ђлый   –вет
торопливо сказала трепещущим, как пламЯ светильника, голосом:
     -- Џривиделось,  что ‚ениамин в эту страшную ночь переплыл
реку и стучал к нам!.. Ћ боги!
     -- —то, что ты так взволновалась?
     -- Џривиделось еще, что ты прогнала его!.. Ђ Я...  Я  была
нема и безмолвна как рыба.
     ’роЯнда  помолчала,  видно  было, как не хочетсЯ говорить,
наконец пробурчала ласково:
     -- ‘пи, еще далеко до рассвета. ‘пи, мое солнышко... Ћн  в
самом деле был, этот грЯзный иудей. џ погнала его прочь.
     Ђлый  –вет  похолодела,  будто  прЯмо  из  теплой  постели
очутилась нагаЯ посреди холодной заснеженной степи. Ќепослушные
ноги с трудом понесли ее к выходу. ‚  спину  что-то  вскрикнула
мать,  сперва  ласково требовательное, потом с угрозой, криком.
‡асов долго не поддавалсЯ, наконец выбралась на крыльцо.
     ‚оздух был сырой и промозглый, хотЯ небо очистилось. ‚езде
стоЯли широкие лужи. Ћна  вскрикнула,  увидев  глубокие  следы,
заполненные  водой.  €  понЯла,  кто  долго  ходил вокруг дома,
стучал,  просил  впустить,  звал  ее,   надеЯлсЯ,   недоумевал,
отчаивалсЯ...
     -- Њама, -- прошептала она, -- как ты могла...
     Ћна  вышла,  не  чуЯ  под собой ног. ‚оздух был холодный и
чистый. ‚се расплывалось перед ней, словно струи  дождЯ  бежали
по лицу, только капли были горькие и соленые, обжигали губы.
     ‚дали  у  костра  стоЯл,  опершись на копье, рослый воин в
роговом доспехе. “видев ее, приветливо взмахнул рукой,  широкое
лицо расплылось в улыбке.
     Ќичего  не  видЯ  перед собой, она прошла к реке, угадываЯ
путь, по которому  он  шел.  ‡емлЯ  раскисла  и  скользила  под
ногами. ђека неслась почти вровень с берегами, вода была темной
от грЯзи, мусора.
     -- Ѓоги, дайте мне силы, -- прошептала она.
     ‹едЯнаЯ  вода  ожгла  босые  ноги.  Љогда  же поднЯлась до
колен, она  перестала  чувствовать  холод,  только  боролась  с
быстрым  течением. „но уходило из-под ног, ее влекло в глубину,
она услышала далеко на берегу предостерегающий вскрик.
     -- Ќе помешаете, -- сказала она сквозь зубы. --  ‚ениамин,
Я иду к тебе!
     Ћна  сделала  еще  шаг,  вода сбила с ног. “же падаЯ, Ђлый
–вет устремилась к глубине, и когда темнаЯ вода сомкнулась  над
головой,  она  увидела ‚ениамина. Ѓледный, с робкой улыбкой, он
протЯгивал  к  ней  руки.  Ћна  вскрикнула,  выдохнула  остатки
воздуха и устремилась к нему в глубину.
     „олжна  была погибнуть, утонуть, она это знала, верила, но
жизненных сил в ней оказалось слишком много, она захлебывалась,
глотала воду,  тонула,  снова  всплывала,  и  так,  сражаЯсь  в
полубессознательном  состоЯнии, она внезапно ощутила под ногами
дно. ЉашлЯЯ, выплевываЯ воду, она упорно двигалась вперед, тело
внезапно отЯжелело, и она понЯла, что уже выходит  из  воды  на
другой берег.
     -- џ  не  хочу, -- промычала она глухо. -- ‚ениамин... ѓде
ты?
     Ќа подкашивающихсЯ ногах она шла вдоль берега по щиколотку
в воде. ѓрЯзные струи омывали ноги, с нее текло  в  три  ручьЯ.
‚незапно впереди увидела очертаниЯ человеческой фигуры. —еловек
лежал,  наполовину  выбравшись  на берег, ноги его оставались в
воде.
     -- ‚ениамин!
     ‘  нечеловеческим  криком  она   кинулась   вперед.   Ќоги
подкашивались, увЯзали в мокрой земле. “пала на колени, ее руки
жадно  ухватили утопленника за плечо. Ћн перевернулсЯ на спину.
Ќа нее смотрело мертвое лицо ‚ениамина. ѓлаза были раскрыты, по
щеке ползла многоножка. ѓубы распухли, разбитые то ли  корЯгой,
то ли конскими копытами.
     Ћна  бережно смахнула насекомое, тихо легла рЯдом, обнЯла.
‚се чувства ушли, остались только тихаЯ печаль и грусть. Ѓольше
не нужно никуда спешить, торопитьсЯ, что-то делать.
     -- ‹юбимый мой, -- прошептала она нежно. -- Њы  не  успели
стать  мужем  и  женой. Џозволь же лежать рЯдом с тобой хотЯ бы
как сестре...
     Ћна прижалась к нему, уже не чувствуЯ  леденЯщего  холода.
Ќа  сердце  становилось  все спокойнее, а тихаЯ печаль медленно
растворЯлась, растворЯлась, как сырой туман в лучах восходЯщего
солнца, потом солнце внезапно вспыхнуло Ярко-Ярко,  выжгло  все
тени, и мир заблистал грозным огнем.


     ђус  в  сопровождении  ‘овы  и  Ѓуськи ехал к граду, когда
заметил  на  берегу  столпившихсЯ  воинов.  Ѓуська  без  наказа
сорвалсЯ  туда вихрем, а когда вернулсЯ, глаза были красные как
у карасика, а напухшие губы дрожали.
     ђус и ‘ова переглЯнулись, кони послушно перешли  на  рысь.
‚оины  расступились. “ самой воды лежали двое. Њолодой парень и
девушка, но лиц не видать --  длинные  золотые  волосы  девушки
закрывали  как  покрывалом  из солнечных лучей. Ћбнаженные руки
девушки обхватили парнЯ,  она  прижалась  к  нему  всем  телом,
молодым  и  гибким, замерла. ‚ их объЯтии было отчаЯние, но так
же и странный покой.
     ђус вскрикнул как раненый зверь:
     -- Ђлый –вет?.. Ќе может быть!
     Ћн прЯмо с конЯ прыгнул  на  их  тела.  …го  горЯчее  тело
обожгло холодом мертвых. „рожащими от ужаса пальцами ухватил ее
за    плечи.    ’Яжелые    намокшие   волосы   соскользнули   с
мертвенно-бледного лица. €х объЯтие было крепким,  он  невольно
приподнЯл   их   обоих.   ‘ова  взЯл  кнЯзЯ  за  руки,  и  ђус,
опомнившись, отпустил холодные плечи двоюродной сестры.
     -- Џочему? -- спросил он в Яростном непонимании.
     ‚се молчали, отводили взглЯды.  ‘ова  сопел  сочувствующе.
Љто-то  за  их  спинами горько и витиевато ругалсЯ, клЯл богов,
разлившуюсЯ реку, злых людей, проклЯтую жизнь.
     -- Џочему? -- спросил ђус снова. ‚ голосе  были  Ярость  и
недоумение. -- ќто же всего лишь трусливый иудей!
     ‘ берега к воде спустилсЯ Љорнило. ЏоглЯдел, покачал седой
головой:
     -- Ћни  счастливы, кнЯзь. Ћни не были счастливы здесь... и
не могли  быть  счастливы,  проклЯтаЯ  жизнь,  но  там  каждому
воздаетсЯ. Ђ они... чистые души.
     ѓолос   его  дрогнул.  Ѓуська  хлюпнул  носом,  всплакнул,
устыдилсЯ немужского  проЯвлениЯ  чувств,  вскочил  на  конЯ  и
погнал  вдоль  берега,  подставлЯЯ  заплаканное лицо встречному
ветру.
     ђус в Ярости  сжимал  кулаки,  но  вдруг  пришла  страшнаЯ
мысль,  от которой похолодел весь, будто очутилсЯ в глыбе льда.
Ђ он бы разве смог жить, если бы что случилось с €с?.. Ћ  боги,
только  уберегите  ее! ‘ам отдаюсь в ваши холодные руки, только
оградите ее от любых бед. —то хотите со мной, но только ее, длЯ
которой живу, не троньте...


     ‘тарый €осиф чувствовал, что на этот раз  умирает,  но  за
делами  и  суетой  сует  так  и  не составил завещаниЯ. Ђ потом
пришли страшные народы севера, предсказанные ѓог и Њагог, стало
вовсе не до завещаниЯ. Ђ сейчас... ‘емьЯ большаЯ,  сейчас  даже
дальнЯЯ роднЯ прибежала сюда под защиту стен Ќового €ерусалима,
так  что  распределить  надо  мудро.  ЏоследнЯЯ волЯ умирающего
свЯщенна: как завещает, так тому и быть, потому, чтобы в  самом
деле  распределить  все мудро и окончательно, он слабым голосом
позвал жену.
     џвилась заплаканнаЯ ‘ара, сразу с громким плачем бросилась
к его ложу:
     -- €осиф! Ќеужто ты уже не чувствуешь в себе сил?
     -- Ћткуда они возьмутсЯ? -- ответил он. -- ђазве не  Я  их
тратил?.. ‘ара, Я хочу составить предсмертное завещание
     -- ‚се,  что  скажешь!  --  сказала она со слезами. -- Љак
скажешь, так и будет!
     Ћн перевел дыхание, сказал размеренно:
     -- ‚о-первых, все стадо оставлЯю Ђбраму...
     ѓлаза ‘ары округлились:
     -- Ђбраму? „а он их променЯет на гульки с  дочерЯми  –или.
Ќи  в коем случае! Ћставь их Њойше. ’от настоЯщий скотовод... в
душе. Ћн сумеет из одного стада сделать два.
     -- •орошо, -- сказал он слабо, -- Њойше так Њойше. Ђ лавку
с товаром оставлЯю „авиду...
     -- —то? -- ахнула она. -- „авид меньше всех людей на свете
годитсЯ длЯ торговли. Ћн сам там все выпьет и съест, а  что  не
сможет  --  пригласит  приЯтелей. Ћставь это молодому ‘оломону,
твоему племЯннику. Ћн готов торчать за прилавком дни и ночи!
     -- ‘оломону, -- согласилсЯ он покорно. ‚здохнул. -- Ђ  сад
по реке завещаю €саву...
     -- „орогой, -- воскликнула она, -- только не €саву! “ него
уже есть сад. „а и тот запущен. Ћставь Ђарону.
     -- •орошо,  -- вздохнул он. -- Ђ склад с мотыгами и прочим
-- €схаку...
     -- Ќет, -- возразила она. -- ’ы забыл, что у тебЯ есть еще
и сын Џерец. …му и оставь!
     -- •орошо, хорошо, -- вздохнул он. -- Џерецу так Џерецу.
     Ћна заботливо потрогала ему лоб:
     -- “ тебЯ жар...
     -- „а, --  согласилсЯ  он.  --  Ќаверное,  потому,  что  Я
перестал понимать, кто из нас умирает?


     ђус  со  злостью  проследил  взглЯдом  за  старым согнутым
иудеем. ’от шмыгнул между кострами стражей,  кланЯлсЯ  часто  и
много,  ему  что-то  кричали, он отпрыгивал, угодливо улыбалсЯ.
—ерез плечо нес полупустой мешок, а когда заметил возле  костра
‘ову, поспешил, на ходу вытащил сапоги, протЯнул обеими руками:
     -- ‚от, великий и славный воевода! Љак и заказывали...
     ђус слышал, как ‘ова прорычал зло:
     -- ‚ы  ж говорите, что твой бог сделал мир за семь дней! Ђ
ты шил простые сапоги восемь?
     €удей всплеснул руками:
     -- Ђ ты посмотри на этот мир! € посмотри, какие сапоги.
     ‘ова   вертел,   щупал,   дергал,   выворачивал   голенища
наизнанку.  Џодошли  еще двое, щупали, он отпихивал их локтЯми.
Ќаконец ‘ова кивнул удовлетворенно, сел, прЯмо у костра заменил
свои вконец стоптанные, прошелсЯ, прислушиваЯсь, не жмут ли, не
давЯт. ќто юнцам важна красота,  а  зрелому  мужу  куда  нужнее
добротность.
     €удей  следил настороженно, но страха в лице не было. ‘ова
наконец кивнул милостиво, бросил ему пару золотых монет.  €удей
часто  кланЯлсЯ,  что-то  говорил,  ђус  не  слышал, руки иудеЯ
суетливо рассовывали по карманам монеты, захваченные скифами  в
одном  из  горЯщих  домов,  а  ’вердаЯ ђука взЯл его за локоть,
указывал то на свои разбитые в дороге сапоги, то на  щегольские
сапоги ‘овы.
     ‘лишком  часто,  подумал ђус в который раз, иудеи посещают
стан скифов. ЃоЯтсЯ до свинЯчьего визга, видно по рылам, но все
же лезут, общаютсЯ, навещают тех, кто не сумел сразу убежать за
высокие стены града. “беждают, что тем надо потерпеть, в  Ќовом
€ерусалиме и так задыхаютсЯ от тесноты...
     €шь,  сапоги  воеводе! ЏонЯтно, лазутчики врага. ‘тараютсЯ
выведать, как скифы будут сражатьсЯ в поединке. Љак будто здесь
что-то тайное. Ќе может  быть,  чтобы  из-за  золота  рисковали
шкурами.  •отЯ по их виду не заподозришь... Ќе может же быть на
свете народа, который бы так ценил золото?
     Ѓыл соблазн распЯть их всех на виду у стен  града,  узрЯт,
что  их  хитрости  разгаданы, устрашатсЯ, но, к удивлению ђуса,
горЯчо  запротестовали  воины:  чего,  мол,  страшитьсЯ,  пусть
ходЯт,  забавный  народ...  …ще  больше удивилсЯ, когда и Ѓугай
пробасил укоризненно:
     -- ќто что ж, мне свою рабыню держать где-то за  станом?..
’ы чересчур стал страхополохом, ђус.
     €  совсем уж пошатнулсЯ как от удара, когда ЊорЯна сказала
с некоторым смущением:
     -- “  менЯ  тоже  бывает  гость.  Ћн  приносит  мне  ихние
притираниЯ.
     -- —то? -- не понЯл ђус.
     -- ЏритираниЯ,  --  повторила  она с неудовольствием. -- џ
сама заказала! Ћт них кожа становитсЯ белее и чище.
     Ћн вытаращил глаза. ‘  ЊорЯной  что-то  происходило.  Ќет,
лицо  не стало белее, все та же гигантскаЯ землЯника, но как-то
держитсЯ иначе, плечи выпрЯмлЯет по-другому,  и  что-то  в  ней
поЯвлЯетсЯ... от женщины.
     -- Ѓоги,  --  прошептал  он.  --  Њне  уже  страшновато...
‘колько дней до поединка?
     -- „ва, -- ответил Ѓуська с готовностью.
     -- ‘корее бы, -- прошептал ђус. -- Ћх, скорее бы!
     …рш ухмыльнулсЯ, слушаЯ, опустилсЯ у ближайшего костра  на
корточки.  …му  сунули  кость  с ломтем мЯса, он быстро сожрал,
хлопнул себЯ по лбу ладонью:
     -- ЉнЯзь дело молвит! ‚ы  зрЯ  противитесь.  Ќадо  от  них
держатьсЯ подальше. Ђ то знаете, что натворил Ѓугай?
     „ружинники   уже   начали   ржать  заранее,  …рш  чересчур
серьезен, даже побледнел, это он умеет, глаза выпучил в страхе,
а рассказывает так, что сам трЯсетсЯ:
     -- Џрибежал наш Ѓугай к  Љорниле,  кричит  с  порога:  эй,
волхв!   Џобыстрее   сделай  мне  отрезание!  Ќу,  наш  Љорнило
удивилсЯ, даже забеспокоилсЯ: мол,  а  может,  не  надо?  Ѓугай
настаивает,  торопит:  побыстрее делай! ‚олхв опЯть тЯнет как у
клопа из задницы клей: а  как  же,  мол,  ты  будешь...  Ђ  тот
слушать  не  хочет,  перебивает,  швырнул ему черно-бурую лису,
обещает  кабана   принести,   только   что   убитого,   кричит:
поторопись,  старый хрыч! Ќу, нашему Љорниле, заботливый или не
заботливый, а деватьсЯ некуда. ‚зЯл острый  нож,  дал  хлебнуть
Ѓугаю  дурман-травы, чтоб не так больно было, и все сделал, как
тот и требовал. Ђ потом и спрашивает из любопытства:  а  зачем,
мол,  это  тебе?  Ђ  тот  и  говорит гордо: Я, мол, беру в жену
иудейку, а у них обычай такой! ’ут Љорнило и спрашивает так это
задумчиво: а может быть, ему нужно  было  сделать  обрезание?..
’ут Ѓугай ахнул: а Я как сказал?
     Њужики  от  хохота  ползали,  двое держали ЃугаЯ за руки и
плечи, не давали кинутьсЯ на …рша с кулаками. …ще двое отбежали
и громко  жалели  ЃугаЯ,  сочувствовали,  едва  не  лопаЯсь  от
хохота.
     -- ‚от  до  чего доводит шибко большаЯ дружба, -- закончил
…рш очень серьезно.
     Ѓугай рычал, глаза налились кровью.  ‹ещ,  посмеиваЯсь,  с
разбегу  вскочил  на  конЯ  и  ускакал. ‘лышно было, как заорал
удалую песню, но Ѓугай даже в ней отыскал гнусный намек.
     ЋглЯдывалсЯ, сжимал кулаки, с кем бы подратьсЯ,  выместить
злость,  но  его  знали, посмеивались, но держались в сторонке.
Ѓугай  увидел,  как  в  этот  момент  из  шатра  ЊорЯны   вышел
сгорбленный  иудей,  которого  соплей  перешибить просто, еще и
подслеповатый, что ли, все морщитсЯ, втЯгивает голову в плечи.
     ‡аорал, как огромный медведь, вдруг  научившийсЯ  говорить
человечьим Языком:
     -- …ще один!.. ќй, ты!.. Ћна ж на голову выше тебЯ!
     ‹амех   пугливо   оглЯнулсЯ  по  сторонам,  побелел,  видЯ
страшные лица. Џеред ним  стоЯл,  уперев  бревна  рук  в  бока,
настоЯщий великан, ѓолиаф. ѓолова его была как котел, глаза как
у разъЯренного быка. “ ‹амеха от ужаса отнЯлсЯ Язык. Ћн услышал
смешки,  хохот,  со  страхом и недоумением понЯл, что смеютсЯ и
над ним, и в  то  же  времЯ  над  этим  великаном.  ‘обрав  все
мужество, проговорил осевшим, как весенний снег, голосом:
     -- Њало ли что кому кажетсЯ.
     Ѓугай вытаращил глаза:
     -- Њне кажетсЯ?
     -- Ќу  да,  -- сказал ‹амех. Ћн готовилсЯ к лютой смерти и
страстно жалел, что ЊорЯны сейчас нет близко. “видела  бы,  как
он  стоит  отважно,  и...  спасла  бы,  успела.  --  Ћна так не
считает.
     -- —его?  --  гаркнул  Ѓугай.  Ќе  понЯл,  почему  ехидные
насмешки  стали  громче.  ‚озвысил  голос. -- „а ты стань с нею
рЯдом!
     -- Њы всегда рЯдом, -- сказал ‹амех осторожно, стараЯсь не
сердить гиганта.
     Ќеожиданно один скиф, тоже огромный как все скифы, лицо  в
шрамах, вмешалсЯ:
     -- „а что вы, ребЯта... ‘ами знаете, что мелкий дуб растет
в корень. ‚ерно, иудей?
     ‹амех  скромно  улыбнулсЯ, но смолчал, чтобы не раздражать
скифов, только потупил глазки. ‘удЯ по его довольному  виду,  с
корнем у него было в порЯдке. Ђ скиф заорал уже совсем весело:
     -- Ђ  Ѓугаю  вовсе  не  нужен корень, и без того вон какой
вымахал!.. ‚ерно, Ѓугай? Љорень нужен мелкоте, у кого ни роста,
ни силы, ни таких рамен, как у тебЯ! ‚ерно?
     Ѓугай побагровел от  такого  утешениЯ.  Џохоже,  всю  свою
могучую стать не считал достаточной платой за слабый или мелкий
корень.  “далилсЯ  под  смешки,  злой  и  красный от унижающего
мужчин смеха, а страшный скиф похлопал книгочеЯ по  сгорбленной
спине:
     -- Ђ ты просто лев, братец!
     -- џ  ‹амех,  --  ответил тот смиренно, -- а ‹ев у нас вон
там...
     -- „а нет, чтобы справлЯтьсЯ с нашей львицей, самому  надо
быть каким зверем? ЏрикидываешьсЯ овечкой!


        ѓлава 41

     ђус  издали  следил одним глазом, как ‹амех цел и невредим
выбралсЯ из окружениЯ дружинников. Љогда  уже  выскальзывал  за
кольцо  костров,  свистнул  как псу. ‹амех вздрогнул, сгорбилсЯ
еще  больше.  ђус  поманил  пальцем.  Ћн  чувствовал  злость  и
раздражение,  что  трусливые иудеи буквально наводнили стан, но
против воли спросил совсем иное:
     -- €удей, как ты сумел?.. ќто же зверь! Ћна  ж  любого  на
части...  Љ  ней  мужчины  боЯлись  подойти близко. …жели какой
наступит на ее тень, тому хоть беги из племени.
     ‹амех чуть разогнул спину, глаза были пугливые, будто  два
черных таракана не знали, куда бежать.
     -- ЊагиЯ.
     -- ЊагиЯ? ’ы маг?
     -- ‚се  мы  маги, -- ответил ‹амех торопливо. -- ’олько не
хотим или не умеем пользоватьсЯ.
     ђус не понЯл:
     -- Љак это?.. € Я могу? ѓм... Ќаучи! •ошь,  шкуру  пардуса
отдам?.. €ли даже свой меч?
     ‹амех впервые робко улыбнулсЯ:
     -- Љ чему меч искателю знаний? Ћни мечом не добываютсЯ. „а
и шкуру  оставь  себе, доблестный вождь, которому нет равных. Ђ
магиЯ проста... …сли ты  не  меньше  трех  раз  в  день  будешь
говорить женщине, что она самаЯ красиваЯ и нежнаЯ на свете, что
она  -- сама хрупкость, то из нее можно будет веревки вить. Ћна
все длЯ тебЯ сделает, будет за тобой  ходить  как  козленок  за
матерью, смотреть ласково и покорно.
     ђус отшатнулсЯ:
     -- Ќу  да!  ‘казать такое ЊорЯне, она ж тебЯ за насмешку в
клочьЯ раздерет!
     -- Ќе раздерет, -- возразил ‹амех. -- ЊенЯ ж не разодрала.
‚се женщины хотЯт это слышать. ’рудно ли сказать? џ от этого не
облезу.
     ђус отпустил кивком, долго  смотрел  вслед.  ‚от  он  путь
иудеев, путь обмана, подлейшей лжи и коварства! „а, такой народ
заслуживает истреблениЯ.
     ђассерженный  и  встревоженный,  шел  к шатру, надо быстро
перекусить и ехать, когда из-за полога одной  телеги  раздалось
ворчливое:
     -- Њы  --  гордый  народ, понЯтно? €здавна мужчины берегли
воинскую  честь,  а   женщины   --   женскую.   Ќаши   женщины,
обесчещенные  насильником, бросаютсЯ в реки, со скал, но всегда
убивают себЯ...
     ђус медленно обходил повозку, слушаЯ, он ощущал  гордость,
что  это  его  народ  настолько  могуч и чис