правление  положениЯ тридцать
минут. –арапины на всех машинах должны быть закрашены.
     ‹ейтенант џценко рассердилсЯ и вызывающе резко сказал:
     -- ’оварищ капитан, Я не понимаю, зачем устраивать показуху?
     Љапитан  Џономарев   тЯжело  вздохнул,   дружески   потрепал  за  плечо
насупившегосЯ взводного.
     -- ‡наю, что  показуха, но как быть? Џриедет генерал, увидит беспорЯдки,
и   начнут   нас  потом   всюду   склонЯть:   "Љапитан  такой-сЯкой,  џценко
такой-растакой". ѓод или два  будут мурыжить. Џо  должности не продвинешьсЯ.
Џоверьте мне, лейтенант -- Я  попадал  в  такие  закавыки. Ќе хочу, чтобы  вы
надолго остались в должности взводного; какой-нибудь штабной генералишка вам
вдруг всю обедню  испортит, а вам  надо  расти.  Ќу, не сердитесь. Џостройте
свой взвод и дайте задание. „обра вам желаю, поверьте.
     Ћфицеры подали команды строитьсЯ своим взводам.  ‘олдаты, выпрыгиваЯ из
теплых  станций,  неохотно сходились,  ворчали,  огрызались со  взводными  и
сержантами.
     --  Љогда  кончитсЯ  эта  идиотскаЯ  жизнь?  --  донеслось  до   капитана
Џономарева, но он притворилсЯ, будто не услышал.
     ‘олдаты  принЯлись за дело.  Њахали лопатами,  и  вскоре  пот струйками
растекалсЯ  по  их  лицам. Љапитан  несколько  раз взглЯнул на  ‘алова, -- он
работал вЯло  и, кажетсЯ, наблюдал за тучами, которые бесконечными колоннами
тЯнулись  с севера.  Ћни  закрыли солнце, которое  успело  робко прыснуть на
землю  лишь горсть  Ярких лучей, словно подразнив  людей  обещанием  тепла и
света.
     Љ командному  пункту  подкатила чернаЯ "‚олга",  из нее медленно  вылез
высокий,  сутуловатый генерал  лет  сорока  пЯти. Ћн  был  из  штаба  армии,
занималсЯ картографией, искренне жалел, что лет десЯть назад оставил полк, в
котором был командиром, и  перешел в штаб на чиновничью должность.  ‚ район,
где проходили учениЯ, он попал случайно, по стечению обстоЯтельств: генерал,
который должен был инспектировать роту Џономарева, заболел, и начальство, не
найдЯ  ему замену из специалистов,  попросило  поприсутствовать  на  учениЯх
Љравчинского.
     Џономарев   стремительно   вышел   из  теплушки   навстречу   генералу;
разбрызгиваЯ   сапогами  грЯзь,  строевым   шагом  направилсЯ   на   доклад.
ЏоскользнулсЯ, чуть  было  не упал, фигура туго вздрогнула.  „оложил четко и
громко.  ѓенерал крепко пожал  руку  капитана, спросил,  как  себЯ чувствуют
солдаты.
     -- Џрекрасно, товарищ генерал. ѓотовы к выполнению боевой задачи.
     -- Ћчень хорошо. Џостройте личный состав.
     -- …сть!
     —ерез  несколько  минут солдаты и офицеры  стоЯли в  три  шеренги перед
генералом, на которого было любопытно посмотреть  вживе, тем более послушать
его.
     --  ’оварищи офицеры и  солдаты, -- начал генерал, -- родина  доверила вам
сложнейшую боевую  технику. Ќи одна  страна мира не имеет  такое совершенное
вооружение у своей  армии, как  у нас,  таких дисциплинированных  и  дружных
солдат...
     ѓенерал  выступал долго,  ему нравилось говорить  возвышенно.  Џоначалу
собравшиесЯ были  напуганы приходом столь необычного гостЯ,  но, слушаЯ его,
заскучали.   ЋзЯбших  солдат,  наконец,  распустили  по   станциЯм.  Љапитан
Џономарев  случайно  встретилсЯ взглЯдом  с ‘аловым, и  его неприЯтно задело
унылое, но строгое лицо солдата.
     ѓенерал  задержалсЯ не надолго; уезжаЯ, пообещал капитану, что его рота
обЯзательно  будет отмечена. Љапитан Џономарев был счастлив: не так уж часто
офицеру доводитсЯ  получить благодарность из штаба  армии.  ‘амой  армии! Ћт
генерала!
     Ќо  в обед  к ротному подошел лейтенант џценко и тихо, как-то  виновато
сообщил, что рЯдового ‘алова нигде нет.
     €скали  час, два, три.  Ќаступил  вечер. Џришлось  капитану  Џономареву
доложить  о  чрезвычайном происшествии командиру  батальона, -- в  телефонную
трубку услышал:
     -- ‚ твоей роте, Џономарев, черт знает что творитсЯ!
     Љапитан Џономарев с трудом промолчал, сжал губы.
     —ерез сутки об исчезновении солдата уже знали в штабе армии. ‚ полк и в
роту капитана Џономарева приезжало несколько комиссий. ‚место  благодарности
за учение он получил выговор.
     -- Љак Я зол на  этого  молокососа! --  говорил  капитан дрожащим голосом
своим офицерам. -- џ лично верну его в полк и -- отдам под суд. Ћпозорил роту,
батальон,  полк! Ђ  казалось бы, чего ему, паршивцу, не  хватало: накормлен,
обут, одет, сон восемь часов --  все  длЯ  нормальной  жизни.  Ќу,  случались
какие-то пустЯковые трудности, но  не  вечно же им быть -- каких-то два года.
Џопадись он мне -- выпорю, как отец!..
        2
     Ќочным  поездом  капитан  Џономарев приехал в Ќижнеудинск;  добралсЯ  в
потемках до аэропорта, который находилсЯ за городом. Ќа дверЯх вокзала висел
большой  амбарный  замок. ‘  раздражением  и  досадой узнал,  что самолеты в
поселки ’офаларии не летают уже два днЯ, потому что погоды не было. “куталсЯ
в плащ-палатку, расположилсЯ длЯ сна на скамейке и порой шептал:
     -- Џопадись ты мне, стервец!
     ‚озле  вокзала  уже было  много  навесов  и  палаток; полыхали  во тьме
костерки;  кто-то стал  петь, беспорЯдочно, но  звонко наигрываЯ  на гитаре.
Љапитан Џономарев сказал:
     -- ќй, хватит возгудать!
     -- ‹ежи, мужик, пока лежитсЯ, -- ответили ему баском.
     Ћн укуталсЯ плотнее.
     ‚есь  следующий  день  прошел  в  томительном ожидании.  ‘нова пришлось
заночевать на улице.
     ‚ылететь  удалось лишь на четвертые сутки. ђЯдом с капитаном в самолете
сидел низкий молодой тоф  по имени ‚иктор; он  возвращалсЯ из командировки и
часто  грустно вздыхал. Љапитан был в гражданском  костюме, и ‚иктор, ничего
не подозреваЯ, поделилсЯ с ним своей бедой:
     -- Ѓратка мой, Њишка, из армии, змей, убежал, э-хе-хе... дезертировал. --
Љапитан понЯл, что ‚иктору мучительно неприЯтно было произнести это слово. --
’ри  днЯ молотил из-под  Љидыма. ’олько  тайгой, на  дорогу боЯлсЯ выходить,
поселки обходил.  …л что попало.  Ќеделю назад  нарисовалсЯ у  нас, э-хе-хе.
‚есь оборванный, босиком, худющий -- просто скелет. "’ы  чего?" -- спрашиваю у
него.  "‘оскучилсЯ по вам,  братишка,  по ѓоворуше", --  и заплакал, дурачок.
"‘бежал, что ли?"  -- "Ђга. Ќе выдержал.  ‘ильно  домой  тЯнуло". ќх,  дурак!
‘удить, поди, будут. „исбат схлопочет. ќх-эх! Ђ ведь Я тоже убегал из армии,
но боЯлсЯ -- сам возвращалсЯ. ’Януло в ѓоворушу, страсть как тЯнуло. Ћт тоски
все выворачивало внутрЯх...
     --  ‚ыворачивало  у  вас!  --  недовольно  сказал  капитан  Џономарев.  --
‹ень-матушка приласкала, вот и бежите. ’рудов, испытаний боитесь.
     ‚иктор,  зачем-то  прижмурившись,  внимательно  посмотрел  на  капитана
Џономарева, почесал у себЯ за ухом и как-то буднично, не удивленно произнес:
     -- €з части вы. ‡а Њишкой, э-хе-хе.
     -- ‡а Њишкой, за Њишкой, -- нахмурил брови капитан Џономарев.
     Џодлетали  к  небольшому  поселку  ѓоворуше.  ‡а  иллюминатором  широко
предстала большаЯ с залысиной гора, которую венчала тонкаЯ скала-палец.
     -- ‘трела Ѓурхана  -- тофского бога, -- сказал ‚иктор капитану.  -- Ћднажды
он разгневалсЯ на людей, что много соболЯ побили, пожадничали, да и пустил в
них свою гигантскую стрелу.  -- ‚иктор усмехнулсЯ своим  смуглым, обветренным
лицом: -- Џромазал старик  -- три  километра  до ѓоворуши не долетела  стрела.
’еперь торчит, напоминает -- не жадничай.
     Љапитан  Џономарев думал, всматриваЯсь  в тайгу и горы: "ќкий народ:  Я
еду арестовывать его родного брата, а он хотЯ бы  чуточку обиделсЯ на  менЯ!
Ѓудто бы рад моему приезду. ЌаивнаЯ, свЯтаЯ простота!"
     ‘амолет  обогнул залысину  и  упал в туман  темного,  широкого  ущельЯ.
Џронеслись над крышами поселка и мЯчиком подскакивали по травЯнистому узкому
полю.
     Њоторы затихли,  пассажиры выбрались  на траву.  Ѓыло холодновато, хотЯ
стоЯл  август. Љапитан разминал ноги,  озиралсЯ, покачивал головой: медвежий
угол,  глухомань! ‚зглЯд сразу выхватил  две скалистые горы,  которые  круто
уходили  к небу. Ћни так  велики, что на четверть  закрывали собою небосвод.
Џод обрывом по валунам и  галечнику неслась река ѓоворуша, и  казалось,  что
она  действительно  говорила,  очень  быстро,   спешно,  неразборчиво.  ђека
пенилась, круговертилась на глубинках и вскоре прЯталась за ближайшую сопку,
словно -- отчего-то подумалось капитану Џономареву  -- обиделась, что  люди не
понЯли ее говора.
     Ђэропортом  -- или  вокзалом --  была  большаЯ бревенчатаЯ изба  с  тремЯ
амбарами; в щелистом  сарае  мерно работал  дизель. •олодно было  так, что у
капитана  замерзли руки, и  по телу  пробегал  озноб. Ќо капитан восхищен  и
немного растерЯн.
     …го  и  ‚иктора  встретила  сестра  дезертира  ‹юдмила  --   смуглаЯ,  с
узковатыми азиатскими глазами, но прЯмым носом. …й около сорока, она низкаЯ,
пухловатаЯ. Љапитан отметил, что  брат и сестра мало схожи  внешне --  ‚иктор
худой, костистый, с длинной  шеей. Ќо все же  они  очень  похожи. —ем  же? --
хмуро  всматривалсЯ  капитан   в  обоих.  Ѓыть   может,  вот  этим   добрым,
простодушно-улыбчивым взглЯдом. —то-то детское в них. Ќо -- оба проветренные,
загорелые, и чувствуетсЯ капитану, что терты жизнью.
     Љапитан  хмуро  представилсЯ  ‹юдмиле  и   поздоровалсЯ  с  ней   тугим
полукивком;  но  ему  сразу стало неудобно  за свое  поведение,  и  он низко
наклонил лицо.
     ‘грузили рюкзаки, сумки на телегу, в  которую был  впрЯжен крупный конь
тЯжеловоз. ‚ руках ‹юдмилы свистел бич, и телегу с  грохотом  подкидывало на
ухабах. Џо дороге капитан узнал, что вчера Њихаил куда-то скрылсЯ.
     -- ‚идать, предчувствовал, что приедут за ним, --  сказала ‹юдмила. --  Ќо
дальше оленьего стойбища он не уйдет, там будет жить.
     --  Џоутру,  товарищ  капитан,  направимсЯ   туда,  --   добавил  ‚иктор,
затЯгиваЯсь дымом крепкого самосада. -- ’ри-четыре днЯ пути.
     Љапитан с неудовольствием подвигал бровЯми, но промолчал.
     ‹юдмила и ‚иктор жили  в одном  доме -- в  доме родителей, которые давно
умерли. Ѓрат был холостым, а у ‹юдмилы муж утонул в ѓоворуше три года назад.
•озЯйство  у  них было  небольшим  -- сам  дом барачного  типа на три  семьи,
избушка, сарай, недостроеннаЯ банЯ, сотки в две огород  с кустами картофелЯ,
но густо заросший травой,  имелись корова, конь и олени. ‚вели гостЯ в дом --
большие ветвистые рога марала встретили его в прихожей; по беленым, неровным
стенам  висели трЯпичные  коврики  с идиллическими  сценами  -- с  русалками,
лебедЯми,  пышной  южной  растительностью. Ќа  крашеном полу  лежали пестрые
самотканые  дорожки,  сработанные  из лоскутков. €з мебели был  рассохшийсЯ,
покосившийсЯ шифоньер, две кровати, грубой столЯрной работы стол и несколько
табуреток. Ѓедновато, -- потер небритую щеку капитан Џономарев.
     ‹юдмила  накрыла  во дворе на  стол. Ќажарила  две  сковороды грибов  с
картошкой. ѓрибов в ѓоворуше так много, что, выйдешь за ограду, буквально за
несколько минут  можно насобирать ведро. Љоров обычно  на весь день или даже
на всю ночь выгонЯют со  двора, они  бродЯт по ближним пролескам и  кормЯтсЯ
грибами. Џастухов нет, но коровы в свое времЯ приходЯт доитьсЯ.
     ’олько  сели  за  стол -- за оградой  замычала  Ѓуренка,  словно сказала
хозЯйке:  вставай.  ‹юдмила  быстро подоила  и  поставила  на стол  банку  с
молоком.
     -- ѓрибное, таежное,  --  с гордостью сказал ‚иктор, наливаЯ гостю полную
кружку.
     Љапитану Џономареву были  симпатичны ‹юдмила  и ‚иктор, но он почему-то
водил бровЯми, грубо, громко прикашливал, не заговаривал и отмалчивалсЯ. …му
минутами казалось, что он должен, обЯзан показать ‹юдмиле и ‚иктору, что они
брат и сестра дезертира, как бы  сказать им: "‡найте свое место".  Ќо в душе
капитана Џономарева -- и он Ясно это почувствовал -- начало расти что-то новое
длЯ него, нежное, даже печальное,  которое пока еще робко, неуверенно тЯнуло
и  звало его  к иным  поступкам,  мыслЯм, переживаниЯм  -- простым, открытым,
добрым.
     ‚иктор  предложил  капитану выпить браги, но он  отказалсЯ.  Џосидел за
калиткой  на лавке,  смотрел на сельчан,  которые  здоровались  с  ним  даже
издали.  Џришли  с посиделок  сыновьЯ  ‹юдмилы  --  Џетька, ‚овка  и  ѓлебка.
Џроголодались, накинулись на выставленную матерью еду. ‚ыпивший ‚иктор ругал
их, раскачиваЯсь на тонких ногах:
     -- Џоздно  пришли, пистолеты!  ѓде мой  бич  -- Я  вам  всыплю  по первое
число...
     -- Ѓудет тебе, ‚итЯнЯ, -- сказал ‚овка, самый взрослый, крепкий,  высокий
подросток с большой кудрЯвой головой. Ћн придерживал неуверенно стоЯвшего на
ногах своего дЯдю и пыталсЯ увести его в дом. -- Њы уже девчонок щупаем, а ты
нас ругаешь.
     --  –ыц! †иво спать! -- прикрикнул ‚иктор,  но  капитану Џономареву  было
понЯтно, что незлобиво, а длЯ порЯдка.
     Њальчики забрались  на  крышу  избушки, на которой  находилсЯ  сеновал.
„олго шуршали,  смеЯлись;  ѓлебка повизгивал  и  жаловалсЯ  матери --  братьЯ
щипались.  Њать ругала  и ѓлебку, чтобы  не жаловалсЯ,  и братьев,  чтобы не
обижали малого.
     ‚иктор раскачивалсЯ  на стуле, обхватив голову  руками, и стонал:  "ќх,
братка, братка..."
     Љапитану  Џономареву  приготовили  постель в избе, но  он по  скрипучей
лестнице взобралсЯ к мальчикам на сеновал. Ћни уже спали. ЌакрылсЯ  огромным
тЯжелым  тулупом.  ‡апахи   овчины   и  сена   отчего-то  волновали.  ‘тоЯла
невероЯтнаЯ,  кондоваЯ тишина.  Љрыша перед глазами  дырЯваЯ, видны  звезды.
Џокой  и тишина вселенского  мира,  казалось, вливались в сердце капитана, и
ему  почему-то не  хотелось  думать, что где-то  проходит  суетливаЯ, шумнаЯ
жизнь,  что  где-то его ждет  казарма со своими порЯдками, уставом,  ровными
рЯдами кроватей, замершим по стойке  смирно дневальным, горластым  сержантом
дежурным. Љапитану хочетсЯ думать только  о чем-то спокойном,  неторопливом,
но важном, нужном.
     “ходЯ в эти свои ощущениЯ, чувствованиЯ, он почему-то  вспомнил рассказ
‹юдмилы: недавно за столом зашла речь о брате-дезертире, и ‹юдмила вспомнила
случай из прошлого.  ‹ет, сказала она,  пЯтнадцать  назад произошло:  семеро
мальчиков,  среди  них  был и Њихаил,  тофов и  русских,  сбежали  зимой  из
интерната,  в самые лютые морозы.  ‚  ѓоворуше была лишь начальнаЯ школа,  и
всех  подростков  на учебу увозили  в Ќижнюю Ќигру  или еще дальше. „ети  не
хотели уезжать из ѓоворуши,  плакали в аэропорту. ‘емеро под  Ќовый  год, не
дождавшись начала каникул, сбежали. Џрихватили несколько булок  хлеба и ножи
--   на всЯкий  случай; пешком направились в родную  ѓоворушу, а это около ста
километров дремучего бездорожьЯ  с  сильным морозом  и  хиусом  -- слабым, но
ледЯным  ветром с  севера. ђебенок склонен жить  чувствами; его  оторвали от
родины,  от матери и отца, его не понимают в интернате, там  многое было длЯ
него  чуждым.  Ќа  беду,  мальчиков  наказали за  то,  что  они  неаккуратно
заправили кровати и отказались подчинитьсЯ воспитателю и директору. Џошли по
руслу  ѓоворуши, --  дорога  была вернаЯ, но в  одно буранное  утро  мальчики
нечаЯнно  свернули  с  правильного  пути,  стали  продвигатьсЯ по  какому-то
притоку.  ‚ернулись,  однако  очутились  совсем в  незнакомом  месте.  „олго
плутали.  Љ  вечеру  усилилсЯ мороз.  Ќочью  набрели  на  зимовье;  у  двоих
прохудились валенки,  и  они отморозили пальцы на ногах.  Ћсталась последнЯЯ
булка хлеба  да  на веревочке в зимовье висел  небольшой кусочек сала: закон
тайги  -- уходЯ,  что-нибудь оставь поесть. Ќатопили  печь,  разделили  хлеб:
хочешь -- ешь, хочешь -- припаси на потом. ‚сю ночь невдалеке подвывали волки.
     “тром ребЯта думали: идти или нет? Ќо куда?
     „ва  днЯ просидели  в  занесенном  снегом зимовье;  хлеб и  сало съели.
Љто-то  самый взрослый  из них сказал: "‚се, пацаны, хана: нас ждет голоднаЯ
смерть". …му ответил Њиша  ‘алов: "†ивы  будем  --  не  помрем.  Ќадо  идти".
"Људа?!" -- крикнул отчаЯвшийсЯ.
     ђешили жребием выбрать  направление: четыре стороны -- четыре  лучины со
словами "север", "юг", "восток" и "запад". ‚ытЯнули на запад. Ќо трогатьсЯ в
путь было страшно, и просидели в  теплом зимовье еще день. Ќо голод мучил, --
надо было все же идти.
     ‘утки продвигались по сопкам и марЯм, вторые. €ссЯкали силы. Ќеумолимый
хиус, казалось, в кровь резал лицо. "‚се,  -- подумали беглецы,  -- помрем, не
дотЯнем".  ‡абрались на какую-то  сопку,  глЯнули вниз  --  а вдали вьетсЯ  к
пасмурному небу густой дым из труб.
     -- ѓоворуша!
     “дивились сельчане:
     -- Ђ если другое направление выбрали бы? Љаюк был бы вам, пацаны! € надо
же, так повезло.
     -- Ќет, --  говорили старые тофы, -- Ѓурхан  им  помог: сначала помучил  в
тайге,  чтобы  не были такими безрассудными,  а потом  выручил. Ћн --  добрый
старик. ‚идит: тофов и так мало на земле.
     ‹юдмила говорила, что ее дети учатсЯ в интернате, в городе, но не хотЯт
там оставатьсЯ. —асто пугают ее: "‘бежим. ‚от увидишь!" Њатери тревожно.
     Џод  боком  капитана Џономарева сопели  набегавшиесЯ  за день мальчики.
"Ћбыкновенные  пацаны, -- думаетсЯ ему.  -- Ќо и те,  семеро с Њихаилом,  тоже
были обыкновенные... џ, похоже, перехожу постепенно  на сторону дезертира...
‘топ! Џора спать!"
     Ќаступило  туманное,  холодное  предосеннее   утро.  Љапитан  Џономарев
проснулсЯ от тихого звенЯщего стука ведра, -- ‹юдмила доила корову. Џосмотрел
на  часы -- не было  еще пЯти.  ‚скоре Ѓуренка, шурша травой, убрела к стаду,
пившему из ѓоворуши. —уть знобило, -- капитан уполз под тулуп по глаза. “ его
бока пыхтел простуженным  носом ѓлебка,  горЯчий, словно  печка,  подумалось
капитану,  и он прижалсЯ к мальчику, к его тонкой ребристой спине. ‚ большую
фасадную брешь наблюдал  за пробуждавшейсЯ округой: кое-куда  листиками упал
иней,  словно  деревьЯ  стрЯхнули с себЯ  убор.  ‘олнца  не было видно -- оно
дремало во мхе облаков за сопками. ’уман лежал мелкими, но добротными тугими
стогами  по   косогорам  и  низинам,  мало-помалу  таЯл,  исчезал.  Љапитану
Џономареву  было   интересно  наблюдать,   как  постепенно,  неспешно,  тихо
открывалсЯ перед ним мало знакомый  мир тайги  и гор. …го почему-то  сегоднЯ
радовали даже мелочи -- различил вдали  изогнутую сухую  лесину, висевшую над
обрывом  у  реки, увидел на отлоге  плоской  сопки полЯну, синюю  от цветов,
рассмотрел далекие, с мощными спинами, серовато-синие хребты на реке Њархой.
‚се  радует,  все  греет  суровое  сердце  капитана.  ѓде-то  заржали  кони,
отозвались  им звонким  эхом лайки. ‘лышитсЯ приглушенный говор сельчан; они
куда-то шли, раскланивались друг перед другом в почтительном приветствии.
     Џотом капитан умылсЯ у реки.
     -- “х, холоднющаЯ водища! -- радостно вскрикивал, плескаЯсь.
     ‘олнце бросило на речную рЯбь первые  лучи, и такой они поднЯли  блеск,
что капитан зажмурилсЯ. Ќо неожиданно  вспомнил,  зачем сюда  приехал, и ему
стало неприЯтно и грустно.
     Џозавтракали жареными  грибами  и супом с  мЯсом  кабарги. Џотом пришел
‚иктор с  двенадцатью оленЯми, и капитан  впервые  увидел этих животных. Ћни
были  густошерстые,  с  белоснежными грудками  и ветвистыми,  словно  кусты,
рогами,  которые  к  тому  же  оказались   теплыми,   мЯгковатыми,   как  бы
зачехленными   шерстЯными   накидками.   ђаздвоенные   копытца   пересыпчато
пощелкивали при ходьбе.  Ќожки тонкие, но  мышцы бедер тугие -- чувствовалась
мощь,  недюжиннаЯ  сила. Љапитана,  как  ребенка,  поразили оленьи  глаза  --
огромные, блестЯщие, с фиолетовой замутью.
     ‘обрались в путь;  упаковали  и  стЯнули  сыромЯтными вЯзками  грЯзные,
затасканные  баулы  и  прикрепили  их  к  трепетным  оленьим  бокам. ‹юдмила
собралась с  ‚иктором и капитаном  доехать до Ѓольшого озера --  там у нее  с
братом сенокос, надо заготавливать корма к зиме. ‘ыновьЯ  пошли с ней, чтобы
Ягод да грибов пособирать.
     ‚ывели оленей за ограду,  которых у ‚иктора и капитана было по два-три.
Џо висЯчему мосту переправились на противоположный берег ѓоворуши и  пошли с
сопки под сопку, с сопки под сопку, марЯми, распадками, то густым, то редким
лесом.
     ‚ первый день пути капитан намучилсЯ и смертельно устал; он открыл, что
олени весьма пугливы и  недоверчивы.  Љапитан попыталсЯ сесть  на оленЯ,  но
только взмахнул ногу к стремени, как вдруг олень опрометью побежал в  кусты,
увлекаЯ за собой еще двоих, с которыми находилсЯ в свЯзке. ‘ вихревым шумом,
ломаЯ  рогами ветки, олени унеслись  вперед  каравана. ‚иктор помог поймать,
объЯснил, что на оленЯ нужно садитьсЯ  одним махом и  потом резко натЯгивать
на себЯ  повод. Љапитан  пытаетсЯ -- с  налету садитсЯ своим полным  телом  в
деревЯнное седло,  но  терЯет повод,  и  олень  скачет,  подкидываЯ  седока.
Љапитан может упасть, его раскачивает, но он напрЯгаетсЯ, ловит повод, резко
дергает и  отчаЯнно-азартно кричит.  Џролетают мгновениЯ, и  его резвый друг
становитсЯ послушен, тих, принимаетсЯ спокойно жевать грибы.
     ‘начала  шли  тропой, котораЯ  вилась  по  каким-то  сгнившим  бревнам.
‹юдмила  рассказала,  что  в  двадцатые  годы жители  двух сел,  ѓоворуши  и
Џокосного, проложили эту дорогу километров в двести.
     --  „орога  стоила  людЯм  кошмарного  труда,  --  сказала ‹юдмила, мЯгко
покачиваЯсь в седле. --  Ѓез техники, а пилами и топорами тЯнули они ее через
дебри, завалы и болота. ѓоворЯт, погибло, замерзло человек двадцать.
     --  €х труд был героический, --  покачал головой капитан, всматриваЯсь  в
синеватые  горы. -- Ћни решили, им нужна новаЯ дорога  и -- проложили.  Ђ нам,
современным людЯм, показалась эта дорога лишней. Њы забыли о ней. ЏользуемсЯ
тропами. —удн<b><i>о</i></b>. € обидно за тех, кто погиб, кто вложил столько труда.
     -- €м казалось, дорога сделает их жизнь лучше, -- после  долгого молчаниЯ
отозвалась ‹юдмила.
     -- € что -- жизнь стала лучше? -- спросил капитан.
     †енщина пожала плечами и слабо улыбнулась.
     -- Љаждому -- свое, -- неЯсно ответила она, подгонЯЯ оленЯ.
     Џотом небольшой  караван свернул  на  мхи, сырые,  мЯгкие, как огромнаЯ
шуба. Ћлени иногда тонули в них по самое брюхо, но резво вырывались.
     —аса через два вышли  к  Ѓольшому озеру. ‡абрались на сопку,  и капитан
буквально обомлел: две огромные, вытЯнутые к путникам горы -- будто руки, а в
них блестела зеленоватаЯ вода озера. Ћно маленькое, хотЯ зоветсЯ Ѓольшим, до
противоположного берега с полкилометра. ’уман широким сизым полотнищем лежал
у подножий горных ладоней по  краю озера, и капитану казалось, что  оно было
приподнЯто над  землей.  Ћн  смотрел  жадно: ему  почему-то  подумалось, что
озеро, горы, небо -- все такое неустойчивое, и может исчезнуть.
     Њедленно  спускались по обрывистому склону. Љусты обвисали под тЯжестью
Ягоды.
     -- ѓолубичнаЯ тьма, -- сказал капитан, на ходу срываЯ Ягоду.
     -- ѓосподь в этом году не обидел, -- откликнулась ‹юдмила.
     Љапитан сорвал  гроздьЯ жимолости, похожие  на виноградные. …го  губы и
руки сливели.
     -- Љакое  наслаждение --  есть горстЯми, -- простодушно  сказал  он  и  не
подумал, что может выглЯдеть несерьезным, ребЯчливо.
     ‹юдмила шевельнула губами в улыбке.
     Њальчики остались на  взгорке собирать Ягоду,  а взрослые спустились  к
самой  воде, к навесу из  веток, -- здесь находилсЯ покос ‚иктора  и ‹юдмилы.
ђаспрЯгли оленей. ‚иктор свЯзал им ноги, заднюю с передней так, чтобы  олень
не мог далеко уйти; они паслись кучкой, поедаЯ грибы.
     ђазвели костер, вскипЯтили чай. ‚иктор робко спросил у капитана:
     -- Њожно,  Я немного  покошу: сестрице  помогу? Ђ  потом -- тронемсЯ. џ --
час-два, не больше.
     -- Љонечно, конечно,  -- смущенно  ответил капитан. Ћн почувствовал  себЯ
чужеродным,  грубым  телом,  камнем в  этом семействе. "џ  злюсь  на себЯ, --
подумал он, отпиваЯ из кружки густо заваренного чаЯ. -- џ  не понимаю, что  и
зачем со мной происходит. Џеред моими глазами стоит  та, отвергнутаЯ людьми,
дорога, на которую положено столько труда, жизней... Ќо почему Я думаю о той
дороге?  Љак она может  быть свЯзана  со мной, моей судьбой? Њне боЯзно, что
моЯ жизнь и мои труды могут быть тоже не нужны людЯм? Њне необходимо в жизни
строить  другую дорогу? Ќет,  нет, это придуманные мысли и  чувства!  “ менЯ
хорошаЯ служба, у менЯ дружнаЯ семьЯ. € Я живу так, как все нормальные люди.
џ русский офицер, служака, и это о многом говорит".
     ‚иктор спешно наточил звонкую косу. ‹юдмила с деревЯнными граблЯми ушла
на косьбище. Љапитан напросилсЯ в помощники. ‚иктор усмехнулсЯ и прижмурилсЯ
на капитана.
     -- —то, думаешь длЯ косьбы Я слабак?
     -- Ќаши покоса с вашими, равнинными, не  сравнишь, --  деликатно  заметил
‚иктор, но подал косу, которых у него было в кустах припрЯтано три.
     ‘олнце  распалилось;  разделись по  поЯс. Љосы  тупо жужжали по поздней
жестковатой траве и цветам. Љапитан понЯл, что тофаларские таежные покосы со
степными,  равнинными действительно  не  сравнишь -- все  по  склонам  сопок,
крутизне, к тому же они были завалены крупными камнЯми и буреломным гнильем.
Љосилось невероЯтно сложно, потому  что присопок располагалсЯ круто, к  тому
же ноги часто попадали в Ямки, мешали размахнутьсЯ многочисленные кустарники
и  тонкие молодые березы. Њожно было поскользнутьсЯ и упасть -- землЯ и трава
еще  были влажны от сползших в озеро туманов и растаЯвшего инеЯ. Џриходилось
продвигатьсЯ сверху вниз. Ќужны были  не только  крепкие  руки, но и сильные
ноги.
     Џрисели  на  кочки  перекурить. Џот  щипал глаза. ‘  жадностью пили  из
кувшина холодную озерную воду, пахнувшую  камышом и рыбой. Џодошла  ‹юдмила,
присела на пень, раскрасневшаЯсЯ, похорошевшаЯ, -- намахалась граблЯми.
     -- —то, сестрица, утомилась? -- спросил ‚иктор, подаваЯ ей воду.
     --   „а  солнце  уж  больно  раскочегарилось,  проклЯтущее,  --  улыбчиво
жмурилась на мужчин ‹юдмила.
     --  ’Яжко,  ребЯта,  вам  здесь  живетсЯ, в медвежьем  углу?  --  спросил
капитан, отчего-то любуЯсь братом и сестрой.
     --  Љак  вам, товарищ  капитан, сказать, -- задумчиво отозвалсЯ ‚иктор. --
‚сЯко  оно бывает-то. ѓде человеку на земле  легко живетсЯ? €  вам, поди, не
легко служитсЯ?
     --  ‘  городской  не  сравнишь  нашу-то,  --  тихо  сказала  ‹юдмила,  но
неожиданно засмеЯлась, махнула рукой: -- Ќо нам другаЯ -- ну ее! „а, братка? --
весело толкнула она ‚иктора.
     -- ђаботаете, Я глЯжу, много, и тЯжел ваш труд, да вот что-то  бедновато
живет народ в поселке. Џочему так?
     --  „а мы как-то  и  не  думаем: бедно  ли, богато ли живем, --  не сразу
ответила  ‹юдмила,  потерев  ладонЯми  загорелое лицо. -- †ивем  да  живем. --
Ќемного подумала. Љапитан  почувствовал, что  женщине хочетсЯ сказать что-то
важное: -- —то уж, хотелось бы жить  как-то  крепче, ладнее. ђаботаем в самом
деле много, и в своем  двору  бьемсЯ, и в  промхозе,  но  вот сами посудите:
государство за гроши принимает у нас Ягоду  и травы, за пушнину -- чуть ли не
кукиш показывает, а в магазинах потом соболь,  к примеру, по  страшным ценам
идет. Љто-то, видать, наживаетсЯ на  нашей простоте.  Љакими тЯжкими трудами
даетсЯ  нашим  мужикам  соболь  или белка! Џокрути-ка  за  зверем по  т<b><i>а</i></b>йге,
повыслеживай! „а и не в каждый год зверЯ вдосталь...  Љак-то наведалсЯ к нам
ученый из города,  лекцию читал:  как нужно  хозЯйствовать. ‘ердито говорил:
работаете, мол, вы на тыщу, а  выдают вам десЯтку, и  вы,  дурни,  довольны.
ѓрабЯт, ругает, вас все, кому не лень.
     -- —то же вы не возмущаетесь?
     -- Њы, деревенские, таежные, не такие, как вы, -- сказал ‚иктор.
     ‹юдмила улыбалась, всматриваЯсь в ультрамариновый разлив Ясного неба.
     -- Љакие же?
     --  Ђ вот такие: хотЯ и бедненько живем, да спокойно и тихо. ѓород так и
нашептывает  человеку:  словчи,  мол, схитри, побольше возьми себе,  -- знаю,
года два пожил Я в €ркутске. “бежал! ‚от где настоЯщаЯ жизнь, -- широко повел
он рукой.
     -- € Я  не смогла в  городе жить, -- училась в Ќижнеудинске  на повариху.
„ушу  в городе  будто иголками колет. Ђ теперь --  лад в  душе да тишина. ‚от
только с Њишкой теперь плохо... -- вздохнула  она, наклонЯЯ  голову. -- „а, мы
такие  люди -- нам  много не надо: чтобы дети были с нами всегда рЯдом, чтобы
сена  на  всю  зиму хватило длЯ Ѓуренки и конЯ, чтобы  дождей было поменьше,
чтобы хватило сил баньку осенью достроить... „а, братка? -- подмигнула она.
     -- „остроим.
     -- џ вообще говорю.
     -- „а, нам много не надо.
     Њир вспениваетсЯ,  рвутсЯ люди к благополучию, к богатству, к власти, а
длЯ ‚иктора и ‹юдмилы главные богатства -- покой, тишина. €  чтоб лад  в душе
пребывал и с людьми,  -- подумалось капитану. Џрикурил вторую папиросу, но не
затЯнулсЯ -- задумалсЯ. Ћн  Ясно увидел, чиста и  прекрасна беднаЯ и  труднаЯ
жизнь этих людей.  Њожет, так должны жить  все,  чтобы по-настоЯщему ощущать
себЯ счастливыми? Ќо разве он, офицер, несчастлив? ђазве неправильно живет?
     ‘обрал на лбу кожу капитан.
     Џришли мальчики с полными ведрами жимолости и голубики.
     --  ‚от  и славно, -- сказала мать, --  хватит нам, парни,  вареньЯ на всю
зиму.
     -- Њного ли ведер заготовили? -- полюбопытствовал капитан.
     -- ‚от эти два да еще парочку возьмем, и хва! -- сказала ‹юдмила.
     -- Ќо ведь есть же возможность больше заготовить!
     -- ‡ачем? Ѓерем у тайги, сколько съедим.
     ‚дали  резво  и  бодро  ударил  гром;  он  пришел  к  озеру  медленными
перекатами, словно переваливалсЯ через каждую  сопку  и  гору. ‚скоре  из-за
хребта вывалилась темно-синЯЯ, вспученнаЯ туча и поползла на озеро.
     -- ‚от-вот хлынет, -- сказал ‚иктор, и все скрылись под навесом.
     …ще   вскипЯтили  воды,   заварили   чай;  он  пахн<b><i>у</i></b>л   дымом   и   был
горько-крепким.  Њолча  пили,  пошвыркиваЯ,  похрустываЯ  кусочками  сахара,
карамелью. Ќаблюдали за приближавшейсЯ грозой.
     ‚друг за спинами оглушительно загрохотало,  и ветер рванул навес. ѓроза
накрыла   людей,   и  они,  кажетсЯ,  оказались  в  самом  ее  пекле.  ѓром,
представлЯлась,  носилсЯ,  как сумасшедший,  по  темному,  мрачному  небу  и
огромными шагами  мчалсЯ к  далеким Њархойским хребтам. Њолнии метались так,
словно  заплутали в  тучах и искали выхода.  Џошел дождь,  потом  стал  лить
обвально,  водопадом.  Ћзеро,   показалось  капитану,  закипело,  забурлило.
‘вистело в пригнувшемсЯ камыше. Ќе было видно гор.
     -- Њощно! -- пропел капитан.
     -- ’акой дождь -- летун, -- произнес ‚иктор, покуриваЯ.
     Џрошло  минут  десЯть  --  ливень  стал  угасать,  пошел мелко,  тонкими
струйками. Џотом сеЯлсЯ,  но  не лил, и вскоре прекратилсЯ.  ѓром  барабанил
где-то за горами, похожими на ладони. Ћткрылось  голубоватое  небо,  а тучи,
подстегиваемые молниЯми,  спешно  летели  за  громом  вслед,  будто  боЯлись
отстать  и  заблудитьсЯ.  Џрошли  еще  минуты,  и  округа стала торжественно
светлой.  Љапитан  вдыхал  прохладную дождевую сырость, наблюдал  за дымкой,
улетавшей от просыхавшей земли. ‚ его душе было легко.
     ‚иктор начал собиратьсЯ в дорогу. Џоймали оленей, запрЯгли, к сыроватым
спинам  прикрепили  баулы.  Љараван  тронулсЯ  в путь. Љапитан  обернулсЯ  --
‹юдмила и  ее дети махали руками. Љапитану  грустно с ними расставатьсЯ: как
просто, радостно смотрЯт они на жизнь. Џодумал, что он так, наверное, уже не
сможет;  привык к  казарме,  но это тоже  неплохо! Љаждому,  наконец,  нужно
пройти в жизни свой путь, по своей земле. Ќо  все же,  все  же  -- почему ему
хочетсЯ  забыть, зачем он  приехал на  эту новую длЯ него землю, на  которой
люди живут по не совсем понЯтным длЯ него законам  и  правилам? €  почему он
никак не может забыть ту  дорогу, которую  бросили люди? Њожет,  не все пути
ведут к благу, счастью, душевному покою?
        3
     —етыре днЯ ‚иктор и капитан шли к стойбищу.
     Љапитан увидел  и  полюбил  таежную землю ’офаларию.  “видел  и полюбил
разноголосые быстрые  реки,  несущиесЯ по  лобастым  валунам и трущие бока о
скалы,  нежно-холодные  далекие  синие  горы ‘аЯн, за  которыми  угадывались
высокие хребты с  белоголовыми  гольцами,  каменистыми суровыми склонами. Ћн
увидел и  полюбил таежных людей, которые показались ему простыми и наивными,
словно не вышли они еще из детства человечества; но в тоже  времЯ он  понЯл,
что эти люди  мудры. € ему казалось, что это, наверное, мы, жители суетливых
городов  и поселков, в  детстве или  отрочестве  задержались,  а эти наивные
мудрецы смотрЯт на нас и незлобиво посмеиваютсЯ: ну, что вы мечетесь, что вы
глотки дерете, зачем жадничаете? Ћчнитесь!
     ‚ пути ‚иктор и капитан встретились с  бригадой косарей, которые жили в
зимовье впЯтером  --  четыре  тофа  и  русский;  они  заготавливали сено  длЯ
промхоза. Љараван  спускалсЯ с горы, вечерело.  Љосцы, увидел капитан, стали
бегать, суетитьсЯ; раздули костер и на таганок установили большую кастрюлю с
мЯсом. Ћни оказались хорошими знакомыми ‚иктора.
     ‚ечер был  холодный, и путники продрогли: на последнем Њархойском броду
они провалились в Яму и по  поЯс намокли. ‘корей  бы в  тепло! --  постукивал
зубами капитан.
     ‚иктор стал распрЯгать оленей, уводил их подальше от зимовьЯ, скручиваЯ
переднюю  и  заднюю  ноги  веревками.  Љапитан  стоЯл  возле  баулов;  косцы
суетились, варили мЯсо, кипЯтили чай и улыбались, кивали головой капитану, --
он им тоже  улыбалсЯ и кивал, но никто его не пригласил в зимовье,  никто не
пригласил  к  чаю  или обсушитьсЯ. ЏостоЯл он  так в  полной  растерЯнности,
подрожал  и  -- взЯлсЯ устанавливать  палатку за  зимовьем. Ќеожиданно  косцы
затихли, потом стали между собой ругатьсЯ на тофском Языке, кричать.
     Џришел ‚иктор, и косцы кинулись к нему. „олго о  чем-то говорили. Ђ тем
временем капитан,  уверенный, что пришелсЯ не ко  двору -- ведь зимовье очень
маленькое, возможно ли в нем  всем разместитьсЯ? -- установил палатку, развел
костер, повесил  над пламенем  чайник и  стал обсушиватьсЯ. ‚иктор подошел к
капитану, протЯнул большой кусок кабарожьего мЯса.
     --  ‚от,  мужики дали, э-хе-хе, --  невнЯтно произнес  он,  избегаЯ  глаз
капитана.
     -- —то случилось, ‚иктор? -- тревожно смотрел на него капитан.
     -- Њужики очень обиделись на вас, э-хе-хе.
     -- Љак так?! ‡а что? -- вскрикнул капитан.
     -- Џобрезговал, говорЯт, твой спать с  нами в одной избушке. Џоди,  мЯсо
от нас не погнушаетсЯ принЯть. Ћтнеси.
     -- „а  они  что мелЯт?  --  взмахнул  ладонью  капитан.  --  Ћни  сами  не
пригласили менЯ, -- какие могут быть обиды?
     --  ‚ тайге  не принЯто  приглашать.  ’акой закон: пришел --  заходи  без
приглашениЯ, кушай все, что имеетсЯ у хозЯев.
     -- Џочему же сразу не сказали, как надо поступить?
     -- Њужики думали, вы знаете. Ћни, как только увидели нас  на горе, сразу
стали готовитьсЯ к встрече.
     -- Џойду к мужикам с мировой, -- сказал капитан. -- Љак их задобрить? ‚зЯл
Я  с  собой спирта  на  всЯкий  случай  --  вдруг  простыну  или  еще  что-то
приключитсЯ...
     ‚ошел  в  зимовье,  поставил на стол бутылку.  Љосцы удивленно  на  нее
посмотрели, улыбнулись. ‚ыпили, поговорили. Џотом  уложили гостей на  лучшие
топчаны. “тром расстались тепло, обнимались, подолгу жали руки.
     Љ  вечеру  ‚иктор  и капитан добрались  до  стойбища,  где  должен  был
находитьсЯ  беглец, но его там не  оказалось.  Џастух,  прокуренный,  худой,
беззубый старик тоф, прошамкал:
     -- Ќикакой Њишка не ходила тута.
     € снова  удивительное  произошло с капитаном: уже не глубоко  в нем,  а
совершенно близко, на поверхности жило чувство -- чувство удовлетворениЯ, что
не застали Њихаила, что не надо будет лишать его свободы.
     ‚иктор сказал, вздохнув:
     -- Ѓратка,  видать,  где-нибудь  поблизости  прЯчетсЯ.  Ќе беспокойтесь,
товарищ  капитан, мы его обЯзательно найдем. Ќо  скоро ночь -- повременим  до
утра.
     Љапитан  молча  качнул  головой,  ушел в  чум,  завалилсЯ  на  жесткие,
кисловато-прелые оленьи  шкуры.  ‚озле  уха  звенели комары, в  костре тлели
угли,  пощелкиваЯ  и  вздыхаЯ. Џотом  капитан с  ‚иктором  похлебал  жирного
наваристого  бульона, погрыз кусок оленины,  но  аппетита не было. ‘ головой
укрылсЯ мЯгкой  медвежьей шкурой, однако сон не приходил. ‡а всю ночь  так и
не уснул  толком.  Љостерок  в  чуме погас.  ‚иктор  спал,  и старик  пастух
тихонько посапывал. Љапитан вышел из чума.
     ‘тоЯла глубокаЯ тишина на земле и в небе, только  сонно и вЯло  фыркали
за кустами олени, которые  спЯт, как и спЯт оцепеневшие до последнего своего
листика  или  хвоинки  деревьЯ, под которыми они  приютились.  ѓде-то  очень
далеко,  наверное,  за той  высокой скалой,  тревожно  угугукнула птица,  но
тишина снова пропитала собой  округу.  Ќебо  было  черным,  сгущенным, но  у
маковки  сопки,  похожей на шлем, виднелась огнисто-белаЯ полоска, и капитан
Џономарев не сразу догадалсЯ, что светила тонкаЯ, узкаЯ луна. ‡везд негусто,
они  иногда вспыхивают,  как бы вылетаЯ  из-под  крадущихсЯ  по небу  черных
облаков. ‚ нескольких километрах  находилась быстраЯ, бурлЯщаЯ река. Љапитан
не  слышал  реки,  когда  вышел  из  чума,  но  вскоре  уловил  ее  далекий,
придавленный  тьмой  шум.  ’ерпко пахло увЯдавшей  листвой  и травой.  ‘коро
наступит  осень.  Љапитану было  грустно;  ему  казалось,  что какаЯ-то сила
выбивает его из привычной жизни, устоЯвшихсЯ представлений, привычек. Џочему
нарастает  в груди  томление, которого он никак не  мог отогнать? Џочему так
настойчиво ему вспоминаетсЯ заброшеннаЯ людьми дорога?
     Ќачиналось утро,  исподволь  светало;  месЯц нырнул  за  скалистый горб
сопки;  на  востоке несмело,  серовато забелели  облака.  Ќа  снежные головы
гольцов и  скал  легли  первые солнечные паутины  света нового днЯ.  Љапитан
закурил, подошел  к стаду оленей,  которых было просто тьма на пастбище. Ћни
лежали кучками.  ‡абеспокоились,  завидЯ  чужака, стали  потрЯхивать чуткими
ушами, вытЯгивать шеи,  ловЯ сырыми  трепетными  ноздрЯми  какие-то  запахи.
Љапитан Џономарев погладил жесткую, росную спину оленЯ, на котором добиралсЯ
в  стойбище.  Ћлень  вздрогнул, вскочил с  мЯгкого  мха и,  не  взглЯнув  на
человека, величаво медленно отошел за соседнюю ель.
     -- ќкий  ты дуралей,  -- сказал  капитан с нежностью. --  ђассердилсЯ, что
разбудил?
     Ћлени  стали приподыматьсЯ, вертеть  рогатыми  головами и  коситьсЯ  на
непрошеного гостЯ блестЯщими перламутровыми глазами.
     Ћн опустилсЯ на  корЯгу и долго  сидел  на  ней, размышлЯЯ о совершенно
невероЯтном длЯ себЯ -- о том, чтобы навсегда поселитьсЯ в приглЯнувшейсЯ ему
ѓоворуше,  никогда никем  не  командовать, а тихо, трудолюбиво  жить. Џросто
жить.
     Љ  нему  подошел  ‚иктор  и  примостилсЯ рЯдышком.  ‡акурил. Ћни  долго
молчали, потому  что невозможно и незачем было говорить, -- всходило  солнце.
Ћно как-то неожиданно, будто зверь, поЯвилось  в ущелье  между двумЯ крутыми
скалами, ударило  в глаза  Яркими красными брызгами лучей  -- показалось, что
бруснику раздавили в кулаке и прыснули в лица. ђоса стала рдЯно переливатьсЯ
на  каждом листе, на траве и хвое. Ћлени повернули головы  к солнцу; трубно,
властно заревел  бык-вожак, высоко вскинув голову с ветвЯми  толстых, мощных
рогов. ‘тадо забеспокоилось и, погонЯемое пастухом и ведомое своим величавым
вожаком,  тронулось  в путь --  к свежему, еще не топтаному Ягелю к лысоватой
сопке за рекой; но к вечеру олени вернутсЯ.
     -- Џойдемте, товарищ капитан, поищем Њишку, --  тихо сказал ‚иктор. -- Ћн,
наверное, недалеко.
     Љапитан  качнул головой так, будто уронил ее.  Ћба  молчали.  умно,  с
клацаньем раздвоенных  копыт  медленно  удалЯлось  стадо.  Ћно  шло  широким
лавинным потоком. ‡а отбившимисЯ оленЯми гонЯлись прыгучие,  резвые, веселые
лайки.  ‘олнце сиЯло  в  прощелине двух больших глыб,  которые венчали сопку
рогами. ‘иЯние нарастало, и вскоре солнце буквально шквально горело, изливаЯ
на олений поток свой  -- красный,  густой, первозданно-дикий, настораживающий
человека.  ‘тадо  удалЯлось  и  утопало в  солнце,  и олени, представлЯлось,
превращались в свет, улетучивались к сизым, с рыжими подпалинами облакам.
     --  ‚иктор,  со  мной  сейчас  такое  творитсЯ,  что  Я  могу наговорить
глупостей,  --  сказал  капитан  что-то совершенно непривычное длЯ себЯ.  …го
тихий голос  слегка дрожал.  --  џ не знаю,  зачем  скажу, может, оно лишнее,
глупое и даже нелепое: мне, понимаешь ли,  жалко себЯ.  ‚первые в  жизни. ’ы
только не смейсЯ.
     -- —то вы, товарищ капитан.
     -- Ќе к лицу мне такие речи, а вот надо же -- докатилсЯ...
     -- џ вас понимаю...
     -- Ќичего ты не понимаешь -- еще молод и не хватанул в жизни с мое.
     „ва  потока, живой и  мертвый, уже слились  и сиЯли  высоко  и широко в
небе.
     -- ‚от так,  понимаешь ли, и  человеку --  свободно слитьсЯ и купатьсЯ  в
небесном раю,  --  сказал  капитан. Џомолчал. ѓромко кашлЯнул и встал:  -- ќх,
ребЯчьи мыслишки.
     ‚иктор сварил оленьего мЯса, заварил чаю; молча  поели. Џотом маленький
караван  неспешно потЯнулсЯ по густой,  косматой траве  к  узкой  каменистой
тропе.
     ‚скоре подъехали  к  ветхому,  щелистому шалашу, из  которого высунулсЯ
сонный  Њихаил. Ћн  замер, побледнел, отпрЯнул внутрь, ощупью поискал что-то
на стенке. ѓрустно покачал  головой и полностью  выбралсЯ наружу. Џрисел  на
корточки и низко склонил лицо, чуть не задеваЯ коленей.
     -- —то, склонил голову длЯ плахи? -- спросил ротный, спрыгиваЯ  с оленЯ и
приближаЯсь к солдату.
     -- ‡дравствуйте, товарищ капитан, -- произнес Њихаил тихо и хрипло.
     --  ‡дорово,  здорово, -- вздохнул командир и  присел возле  Њихаила.  Ћн
исхудал, но были свежи и румЯн