 ’ы забилась в угол -- боишьсЯ менЯ?
     -- ’ы сильно  изменилсЯ... с тобой что-то происходит...  Њне тревожно за
тебЯ.
     ‚асилий  остановилсЯ перед Ђлександрой. Ћна  поднЯла на  него взглЯд  --
кроткий и ломкий, как соломинка.
     -- ‘аша, -- промолвил ‚асилий и -- повалилсЯ на колени к ее ногам. -- ЊилаЯ
моЯ ‘аша, мне так горько. Џомоги мне, как тогда, в детском  саду, убежать...
в другую жизнь.
     --  ‚ другую жизнь? -- тихо  и испуганно  спросила Ђлександра и погладила
‚асилиЯ по голове -- по-матерински ласково.
     --  „а, в другую жизнь.  Џонимаешь,  Я --  вор и  ничтожество,  --  быстро
произнес он и закрыл ладонЯми глаза.
     ђуки Ђлександры замерли, сползли на плечо ‚асилиЯ.
     -- ‚ор? -- беспомощно шепнула она. -- —то, ‚асЯ, ты украл?
     ‚асилий резко поднЯлсЯ, стал быстро ходить по комнате:
     -- Ќет, нет!  џ  никогда,  никогда  не расскажу тебе  всего. ќто мерзко,
глупо! џ  хочу, ‘аша, хочу  в  наше  прошлое!  Џомнишь,  как  мы  убежали из
детского сада?..
     Ђлександра глубоко задвинулась в угол, сжалась.
     -- ‚асЯ, пожалуйста, успокойсЯ... „а, наш побег... начудили...
     ‚асилий прервал ее:
     --  ‘аша,  давай  прЯмо  сейчас убежим... убежим  в  новую  жизнь. --  Ћн
подбежал  к  ней  и потЯнул за руку  к  двери. Ћна уперлась  ногами  в пол и
разрыдалась.
     -- Ќо станем ли, ‚асЯ, мы там другими, изменимсЯ ли? „алеко ли убежим от
самих себЯ?
     ‚асилий отпустил Ђлександру, присел на стул, склонил голову.
     -- ‚асЯ, ‚асЯ...
     ‘нова  незримо, но  неумолимо  поднЯлось  в  его  сердце  таинственное,
пугающее, в созвучии сродное с сухим кашлем слово грех. ‚асилий  ощущал  его
уже не отвлеченно, не чужеродно, а -- словно бы частью своего тела и души.
     -- Џеред  кем  грешен? -- сказал  он, отзываЯсь  на  свои  мысли  и,  как
безумный, раскачиваЯсь на стуле. -- Џеред  тобой, ‘аша, перед мамой, -- а она,
знаешь, так  билась всю жизнь,  чтобы ее  дети были счастливы!  ѓрешен перед
всем чистым и праведным в мире.  ќто  не высокие  слова, это -- так! Ђ может,
‘аша,  грех мой  шире?  Њое желание  легкой, богатой  жизни  --  не  грех?  ‘
шестнадцати лет Я ступил на путь наживы любыми способами -- это не грех перед
самим же  собой, незапЯтнанным ребенком и юношей?  ’ы, ‘аша, видела, как все
мое стало выпЯчиватьсЯ и расти во что-то  громоздкое и уродливое. ’еперь же,
рЯдом с тобой, понЯл -- Я впрЯмь стал уродом, сам себЯ сделал таким. Ђ кто же
еще?  …сли, ‘аша,  ты  не приехала  бы, то Я,  может, никогда  так о себе не
подумал бы. •отЯ -- кто знает!.. Љак ты догадалась, что сильно нужна мне?
     -- ‚асЯ, у менЯ же есть сердце.
     -- „а, да, конечно. Џрости. ‘кажи, а у менЯ есть сердце?
     -- “ тебЯ  большое  доброе сердце... ‚асЯ, умолЯю, расскажи, что с тобой
стрЯслось? џ помогу тебе.
     -- Џонимаешь,  во мне  не достает  мужества...  џ тебе  обЯзательно  все
расскажу, но не сегоднЯ и даже не завтра. Њне нужно собратьсЯ с силами.
     Ђлександра подошла к ‚асилию, склонила к нему голову. Ћн взЯл в  ладони
ее лицо и долго смотрел в ее глаза.
     -- ‹юблю, -- шепнул он.
     -- ‹юблю, -- отозвалась она, и они впервые соприкоснулись губами.
     Ќо в сердце ‚асилиЯ было гнетуще тЯжело.
     —ерез два днЯ он проводил  Ђлександру на поезд; она не  хотела уезжать,
но  он настоЯл. ‡акрылсЯ в своей каморке;  всю ночь, вспыхиваЯ  или  угасаЯ,
злЯсь или радуЯсь, плача или смеЯсь, думал.

     "’еперь, кажетсЯ, Я все свое вспомнил, -- рано утром подошел  ‚асилий  к
окну.  --  —то дальше?  Љак Я  должен жить? џ чувствую, что менЯ еще тЯнет  к
Љоровкину -- он должен принести мне деньги. „еньги!.. џ боюсь... Љак за окном
бело!  •очу на улицу, противно сидеть в этой каморке, здесь, наверное,  даже
стены пропитаны всем  моим. Џодальше отсюда! Љакой мЯгкий под  ногами  снег.
Ќаступила настоЯщаЯ зима.  џ предчувствую: что-то новое  и свежее, как  этот
снег, поЯвитсЯ  в  моей  жизни. џ иду. Ќо  куда? ђазве  это  важно? џ иду по
снегу, белому, сочному, молодому, дышу морозным воздухом утра, думаю о ‘аше,
маме,  сестре, обо всем, что было хорошего и доброго в моей жизни... Љто там
впереди?  Љоровкин...  Ћн  тоже  идет  по  снегу,  его  тоже носит  и терпит
землЯ..."
     --  ‡дравствуй,  ‚асек,  здравствуй,  мой  хороший.  ‡а деньгами  идешь?
‚озьми, возьми свою долю.
     --  Њне  страшно  жить,  --  сказал ‚асилий,  отстранЯЯ  руку Љоровкина с
деньгами.
     -- —то с тобой? ‚озьми деньги -- они тобою честно заработаны.
     --  —естно, --  усмехнулсЯ ‚асилий. -- џ варю солдатам бурду, примешиваю в
котел всЯкую гадость, чтобы скрыть кражу, а вы... про честность?
     -- ѓовори тише. --  Џрапорщик настороженно прищурилсЯ на проходивших мимо
солдат и офицеров. -- —то с тобой стрЯслось?
     --  џ вам сказал -- мне страшно жить. “ менЯ теперь много денег. џ, можно
сказать, богат и свободен. ‘вободен в несвободном месте -- в армии: что хочу,
то  и делаю. Ќо какаЯ это свобода! џ самого себЯ  стал боЯтьсЯ. ђазве Я  так
хотел жить?
     --   ѓлупец,  говори  тише.  --  Џрапорщик  был,  как  обычно,   спокоен,
суховато-строг. -- —его ты боишьсЯ? ђазоблачениЯ?
     -- Ќет! …сли менЯ раскусЯт и посадЯт, Я буду только рад.
     -- ѓлупец! —его же ты боишьсЯ?
     -- ‘ебЯ! ѓад Я, ничтожество...
     -- ѓовори, наконец-то,  тише. ‡адави в себе слабину, вытри слюни и сожми
зубы. џ так живу. ’ы думаешь, что Я толстокожий, что мне не бывает мерзко?
     -- џ больше не могу!
     -- Њолчи! Ќ<b><i>а</i></b> больше! -- Љоровкин протЯнул ‚асилию пачку денег. -- Ѓери!
     -- Ќет.
     -- Ѓери. Ќе пугай менЯ.
     -- Ќет!
     -- џ тебЯ, ‚асилий,  понимаю. ’ы  еще не раз  будешь метатьсЯ. ЊенЯ тоже
крутило... душа заЯвлЯла о себе,  но теперь Я -- волк. Љогда мне горько, Я не
просто плачу -- вою. ‡акроюсь и вою...
     -- Љоровкин, Я убью тебЯ.
     --  Ќе  убьешь.  Џотому  что ты хочешь  хороших  денег, мой  романтичный
слезливый  мальчик. Њы восхищаемсЯ благородными  книжными героЯми,  мучаемсЯ
нередко  от мерзости и низости того, что творим, -- и что  же? Њы все те же --
новые старые  люди.  ’ы захотел  чистой  жизни?  ‚ тебе пробудилась совесть?
Ќаивный теленок! ’ы поживешь  на свете еще лет десЯть-пЯтнадцать и с горечью
поймешь и убедишьсЯ,  что совесть, благородство и другаЯ чепуха -- всего лишь
темы длЯ умных и  хитрых разговоров. €  ведут их чаще  всего те,  кто  хочет
отхватить   от   жизни   самый  большой  лакомый  шматок.  Ћбманывают  этими
разговорчиками бдительность других, таких  телЯт, как ты. ’ак  было и будет.
Ќа том стоЯла, и будет стоЯть жизнь -- настоЯщаЯ, не придуманнаЯ.
     -- ‚решь, Љоровкин.
     -- Ќет, не вру.
     Џрапорщик близко склонил к ‚асилию свое подрагивающее улыбкой лицо:
     -- ‚озьми деньги, ‚асилий.
     -- Ќет, не возьму. ‡наешь, Љоровкин, что Я сейчас сделаю?
     -- —то? -- вытЯнулсЯ прапорщик.
     -- Џойду в казарму к ребЯтам и все про нас с тобой расскажу.
     Љоровкин   молча  смотрел   на  ‚асилиЯ.  Ђ   ‚асилий,   прижмурившись,
всматривалсЯ  в  неЯсную  заснеженную  даль улицы,  по  которой к нему шла --
Ђлександра.
     -- ‚ернулась, -- сказал он. -- Џереживает.
     -- —то? -- робко спросил Љоровкин, пытаЯсь заглЯнуть в глаза ‚асилиЯ.
     Ќо он не ответил -- пошел навстречу Ђлександре.
     ‘Њ…ђ’њ -- ЉЋЏ…‰ЉЂ
     ‹ет десЯть  назад лежал Я в  госпитале, так, из-за пустЯка.  ЏоправилсЯ
быстро  и  уже   готовилсЯ  к  выписке,  но  начальник  отделениЯ   попросил
задержатьсЯ недели на две-три -- некому  было  ухаживать за тЯжелобольными; с
моим полковым  начальством  он  договорилсЯ.  ’ак  Я стал  санитаром -- какаЯ
разница солдату, где служить?
     “ходили последние  дни  февралЯ,  пасмурного,  сквозисто  ветреного,  с
короткими, урывистыми пригревами солнца. џ из окна наблюдал неспешную  жизнь
“рюпки  --  маленького дальневосточного  городка.  ‘ерые  одноэтажные зданиЯ,
забрызганные грЯзью грузовики труженики, бредущие в хлебный магазин бабушки,
темный,  стареющий  снег,  расползающийсЯ  по  откосам  оврагов  и  кюветов.
Џосмотришь, посмотришь из окна и невольно зевнешь.
     ‘вою работу Я  обычно выполнЯл быстро --  кому "утку"  поднесу, где полы
подотру,  что-то  еще по мелочи сделаю. ђабота  не труднаЯ,  спокойнаЯ.  Њои
больные  оказались  не особо тЯжелыми.  Џомногу часов читал и нередко просто
лентЯйничал,  валЯЯсь на кровати или  всматриваЯсь  в  скучную  предвесеннюю
землю.  ЌеЯсные мысли сонными  тенЯми  покачивались в голове; душа лежала во
мне  глубоко и тихо. џ  всем  своим  существом отдыхал  от маетной  полковой
жизни,  от  зычных  голосов командиров,  от высокомериЯ  старослужащих, --  Я
отслужил  всего три с  небольшим месЯца. Њожно сказать, что Я утонул в самом
себе,  затаилсЯ. € полусонные  лежачие  больные,  и глухаЯ тишина  пустынных
коридоров, и участливо-спокойные  голоса и взглЯды медперсонала -- все словно
усыплЯло менЯ. €з прочитанного решительно ничего не запоминалось, а  куда-то
уходило, как вода в песок.
     Ћднажды под вечер привезли  двух больных. ‚ наше отделение прикатили их
одновременно, на тележках, но поместили в разные палаты-одиночки. ‡аведующий
велел  мне  ухаживать только за ними; и медперсонал,  и  больные называли их
между  собой "смертниками"  -- оба, как мне  сказала дежурнаЯ  сестра,  могли
вот-вот  умереть. Љак-то внутренне придавленный и напуганный этими страшными
словами, Я пошел к своим новым подопечным.
     ’ихо вошел в первую палату и  остановилсЯ возле дверей,  потому что  не
смог пройти  дальше,  -- лежал  он  передо  мной на  тележке, полуобнаженный,
большой и хрипЯщий. ЉажетсЯ, спал. џ не в силах был подойти к нему -- страшно
было мне. Ћн -- словно  освежеваннаЯ  туша. Љонечно, грубое  сравнение, но не
нахожу других  слов. ЏраваЯ часть лица была разворочена, глаз  отсутствовал,
вместо горла -- темнаЯ  трубка, не  было правой руки и левой ноги  до колена,
живот располосован; а также отсутствовало то, что чуть ниже живота.
     џ закрыл глаза.
     Ћткрыл.
     ‹ежит, он же. € все такой же.
     Ќеожиданно  открылсЯ  его  единственный глаз,  резко, хищно. Ћсознанно,
внимательно посмотрел на менЯ. Њедленно  поднЯлась  смуглаЯ рука и нажала на
горловую трубку, -- раздалсЯ хрип. џ не сразу  понЯл, что это слова. Џризывно
пошевелилсЯ палец. џ склонилсЯ к лицу раненого.
     -- ’и какой завут? -- различил Я в хриплых звуках.
     -- ‘ергей, -- протолкнул Я.
     Ћн был южанином, быть может, таджиком или узбеком, но точно не знаю.
     --  џ...  --  назвал он  свое имЯ, но Я не расслышал, а переспрашивать не
стал;  мне послышалось слово ђафидж,  -- так и стал его  звать.  …му было лет
восемнадцать, как и мне.
     Ћн поднЯл  большой  палец  на руке, даваЯ  мне понЯть,  что  --  хорошо,
отлично, и -- улыбнулсЯ. „а, да, улыбнулсЯ -- желтой корковато засохшей нижней
губой, шевельнувшейсЯ ноздрей раздробленного носа и бровью-болЯчкой. џ тогда
подумал, что ђафидж будет жить.
     Ћн закрыл глаза и, видимо, сном пыталсЯ уйти от болей и мучений.
     * * * * *
     џ  ушел  ко второму больному.  Ћн  лежал на  кровати,  укрытый по  поЯс
простыней, и тоненько, жалобно  стонал. ђЯдом гудел  отсосник, выкачиваЯ  из
груди гной. Ѓольной  показалсЯ мне тусклым,  печальным, сморщенным стариком.
Ќо,  присмотревшись,   Я   обнаружил,  что  морщины  неестественные  --  кожа
стЯгивалась  от  натуги,  изредка  расслаблЯлась и  распрЯмлЯлась, и на  его
унылом  бескровном лице Я различал зеленовато-синие  прожилки, будто полоски
омертвелости. “  парнЯ  оказалось огнестрельное  ранение легкого.  ‚  палате
стоЯл запах разложениЯ.
     Ћн лежал  с открытыми глазами, но, казалось, ни менЯ,  ничего вокруг не
видел. џ подумал, что он живет уже не здесь, а где-то там -- далеко-далеко от
нас.
     -- ‘удно, -- произнес он с полувздохом, очень тихо.
     ‚ыходило, что все же видел менЯ.
     џ принес.
     -- Љак ты себЯ чувствуешь, парень? -- спросил Я.
     -- ’ы все равно не поймешь.
     Ћн говорил задыхаЯсь. —увствовалось, что ему доставлЯет физическую боль
каждое произнесенное слово.
     џ чуточку обиделсЯ и направилсЯ к двери.
     -- “мру... скоро умру... -- услышал Я, но не понЯл -- то ли он спросил, то
ли утвердительно сказал.
     --  Ќе говори глупости,  --  постаралсЯ мЯгко возразить Я,  но,  кажетсЯ,
получилось  грубовато.  --  “ тебЯ пустЯковаЯ  рана, а ты  помирать собралсЯ.
Џосмотрел бы на таджика из соседней  палаты -- как  его разворотило гранатой!
ЊЯсо, а не человек, но -- улыбаетсЯ.
     --  Њне больно, -- выдохнул  он  и закрыл  глаза; на его впалые синеватые
щеки выжалась из-под припухших век влага.
     -- ‚се будет хорошо. -- Ќо верил ли Я своим словам?
     -- ’ебЯ как зовут? -- спросил Я.
     -- €ваном.
     џ назвал  себЯ, однако продолжать разговор  мне почему-то  не хотелось.
ЏостоЯл и вышел.
     * * * * *
     ЌеделЯ прошла быстро.
     Џо утрам в морозном  густом воздухе метались, гонимые ветром, снежинки;
однажды Я проснулсЯ, а за окном -- белым-бело. ‘нова пришла зима. €з открытой
форточки тЯнуло влагой; припало к земле пастельных синеватых тонов небо. Њне
было зЯбко, неуютно, но  от тоски Я избавлЯлсЯ, ухаживаЯ за больными, €ваном
и ђафиджем.
     Ћни,    вопреки    предсказаниЯм   и   ожиданиЯм    многих,   понемногу
выздоравливали, становились разговорчивее, особенно ђафидж. Ћн и поведал мне
первым, что с ним приключилось.
     -- ѓдэ, ‘эргэй, у мэнЯ голова? -- спросил он однажды.
     џ усмехнулсЯ и дотронулсЯ до его лба пальцем.
     -- ‚а-а! Љакой он голова? Љачан капустэ. ‚от он что такой.
     ђафидж  попыталсЯ  взмахнуть  рукой,  но  боль  словно  ударила,  и  он
застонал. ћжный кипЯщий темперамент требовал жестов. Ћт досады, что не может
полностью выразить свои чувства, он выругалсЯ.
     -- Џочему ты так ругаешь свою голову?
     -- Ћн -- плехой голова. џ взЯл граната, дернул колечко и хотел бросат ее.
Ђ голова? —то он сделал, этот глупый голова?
     ђафидж настолько вошел в роль гневного судьи, обличителЯ, что буквально
жег менЯ своим одноглазым взглЯдом.
     --  ‚а-ай! Ѓэстолковый голова! ‡ахотелось снЯть с плеча автомата -- тогда
дальше  метну  граната.  џ положил  рЯдом граната и быстро скинул  автомата.
‘хватил граната и бросил. ’рах, трах! ‚се! Ѓаста. ‡десь очнулсЯ.  ‚от  такой
голова у мэнЯ. „урной башка.
     „ействительно, есть  что-то нелепо-смешное в  его истории  и, наверное,
можно было  бы посмеЯтьсЯ,  но каков  ее  исход!  ђафидж,  видел  Я,  парень
неглупый, однако как  ему могла прийти в  голову мысль  класть рЯдом с собой
гранату с выдернутой  чекой?  …го  поступок -- чудовищнаЯ нелепость. •отелось
дальше всех бросить гранату, пощеголЯть перед сослуживцами и командирами.
     €ван долго мне  не открывалсЯ.  Ќо однажды ему  стало очень  плохо,  он
посинел, стал задыхатьсЯ. џ хотел было сбегать за врачом.
     -- Ќе  надо,  -- вымолвил  он и  жестом попросил сесть рЯдом с  ним. --  џ
скоро, ‘ерега, коньки отброшу...
     -- Џрекрати!
     -- Ќет-нет, умру. ‚от увидишь.
     -- ‚обьешь себе в голову -- и точно умрешь, -- уже сердилсЯ Я.
     Ћн не стал спорить. …му трудно  было говорить, а сказать он, чувствовал
Я, хотел что-то важное, значительное.
     -- џ  умру,  но не хочу, чтобы моЯ  тайна сгинула со мной. џ следователю
ничего  толком  не сообщил, а  тебе  все расскажу. Ќа аэродроме  Я служил, в
стройбате. Љак и ты, из "зеленых" -- всего четыре месЯца отслужил. "„еды" нас
зажали  так,  что  ни  пикни. Њы пахали, как  папы карлы.  ‚спомню  -- жутко.
‘тарики  били  нас,   заставлЯли  выпрашивать  из  дому  деньги.  џ   как-то
пожаловалсЯ ротному, -- он пригрозил "старикам". Ђ они устроили мне темную. џ
уже  не мог терпеть. „езертировать было боЯзно, убить кого-нибудь из "дедов"
--  страшно. —то делать? Џридумал. Ћднажды был в карауле, на посту. ђешил так:
предохранитель  у  автомата  опущу,  упаду,   а  прикладом  ударю  о  землю.
Џроизойдет  выстрел. ЏулЯ попадет в ногу -- и менЯ комиссуют. Џеред законом --
чист. —то ж, сделал, как задумал, да вместо  ноги угодил в  грудь: автомат Я
нечаЯнно отклонил. ќх, знал бы ты, что Я пережил...
     -- џ понимаю тебЯ, ‚анЯ. Њне тоже досталось от старослужащих...
     Ќо €ван, казалось, не слышал менЯ, спешил поведать свое:
     -- ‘ледователь все выпытывал у менЯ: из-за чего пошел на самоубийство? џ
говорю,  что  случайно  получилось.   Ќе  верит.  ’ы,  ‘ергей,  не   вздумай
проболтатьсЯ. Ќе хочу,  чтобы после смерти думали обо мне нехорошо, недобрым
словом поминали... особенно те, кто мучил менЯ.
     --  ’ы  что,  ‚анька,  серьезно  решил  умереть?   --  наигранно-иронично
улыбнулсЯ Я.
     -- “мру, умру. Џредчувствую.
     -- „а будет! “ тебЯ же пустЯк, а не ранение.
     -- ѓнию, -- разве не видишь?
     Њы помолчали. џ молчал потому, что уже не знал, как его утешить, увести
от мрачных мыслей. Ћн неожиданно заплакал.
     -- †ить Я хочу... поймите вы все.
     * * * * *
     Џрошло  еще недели  две или три. Џо кочкам  в больничном парке побежали
робкие ростки травы. џ часто стоЯл  у окна с закрытыми глазами  и грелсЯ под
блеклыми солнечными лучами.  ’акое было ощущение, словно что-то таЯло у менЯ
в  груди, как воск, -- вот-вот  растечетсЯ по всем уголкам моего тела. ђафидж
часто спрашивал менЯ, как там на улице.
     -- ‚есна, -- говорил Я ему.
     Ћн  надавливал   на  горловую  трубку,  из  которой  вырывалась  густаЯ
механическаЯ, но радостнаЯ хриплаЯ речь:
     -- •орошо! ‘корэ дом поеду.
     Ћднажды Я спросил:
     -- Љак ты, дружище, будешь дальше жить? —ем займешьсЯ?
     џ  смутилсЯ: а вдруг ђафидж менЯ неправильно поймет? Ќо его глаз весело
прищурилсЯ на  менЯ, стЯнутые швами губы попытались улыбнутьсЯ,  и он охотно
мне рассказал, что  из большой  семьи, сам одиннадцатый  или  двенадцатый  --
точно не помню, что родственники ему "нэ-э-экак" не дадут пропасть.
     --  џ  буду  завэдывать  магазына, --  значительно  сказал  он  и не  без
тщеславиЯ посмотрел на менЯ: удивилсЯ ли Я?
     „ействительно, Я удивилсЯ и поинтересовалсЯ, почему он так уверен.
     -- ЊоЯ  дЯдЯ --  прэдсэдатель колхоз.  ‚сЯ кишлак --  мой роднЯ. ‚со будэт
хорошо. „эньги будут, вино, горы, солнцэ, всо будэт.
     Ћднако  на  его  лбу  вздрогнула  бороздка;  он  задумчиво  помолчал  и
неприЯтно-резко сказал:
     -- Ђ вот... нэ будэт.
     џ не понЯл.
     -- Љого?
     Ћн насупленно помолчал и гневно ответил:
     -- †энчин... баб... -- ѓрЯзно выругалсЯ.
     џ бранил  себЯ,  что сразу не смог догадатьсЯ,  и  отколупнул  у  парнЯ
коросту с самой болезненной раны.
     Џомню, ђафидж демонстративно отворачивалсЯ от медсестер и женщин-врачей
или закрывал глаза, притворЯЯсь спЯщим.
     Ћднажды он мне сказал:
     -- џ только тэпэрь понэмай, что такой жизн.
     -- —то же она такое?
     -- Ћна -- всо, -- значительно произнес он и поднЯл вверх палец. -- Ђ смэрть
--  тьфу, копэйка.
     -- Љак это все?
     џ никогда  раньше особо не задумывалсЯ о том, что такое жизнь:  живу да
живу -- и хорошо.
     -- Ќу, как  ти нэ  понэмай?  -- даже рассердилсЯ ђафидж.  -- ‚со -- значит:
нэбо, горы,  воздух, мама, зэмлЯ, нюхат цвэток, пить вино. Џонимай: всо? € у
мэнЯ, как и у тэбЯ, скоро всо это будэт. Џонэмай?
     џ  сказал, что понимаю, но так молод  еще был тогда,  никаких серьезных
утрат и потрЯсений у менЯ не случилось, как у ђафиджа;  тогда мне показалось
несколько  странным, что можно восхищатьсЯ такими обыденными  ЯвлениЯми, как
воздух или землЯ.
     Ќо через  несколько  дней  произошло  событие, после  которого Я каждой
жилкой своей души понЯл смысл фразы ђафиджа, -- Я словно прозрел.
     * * * * *
     Џомню, был вечер. џ мыл полы в палате €вана. Ћн молча лежал и смотрел в
потолок. Ћн часто так лежал, и мне бывало скучновато с ним, порой томительно
неловко.  ђафидж вел  себЯ по-другому -- порывалсЯ вертетьсЯ,  шевелилсЯ,  но
раны немилосердно сдерживали. Ћн  водил своим  большим черным,  как у  конЯ,
глазом,  словно старалсЯ больше, шире  увидеть мир; кажетсЯ, потолок ему был
ненавистен -- торчит перед глазом!
     -- ‚се!  -- неожиданно произнес €ван, собрав на лбу кожу. -- џ уже не могу
терпеть боли. Њне хочетсЯ... умереть.
     Ћн закрыл глаза, из-под синевато-красного, припухшего века выскользнула
слезка.
     џ молчал и просто не знал, как его утешить. Њне хотелось ему помочь, но
чем, как?  ‘колько раз Я призывал его  терпеть!  Ќо что слова  здорового длЯ
страдающего от мук больного?
     ЊенЯ  иногда  начинали  раздражать и  сердить  его разговоры о  смерти.
"Џочему ђафидж об этом  не говорит? -- порывалсЯ Я резко  спросить у €вана. --
Ћн терпит и верит. “ него тоже  ранение груди,  тоже образуютсЯ нагноениЯ да
еще сто ран. Ђ ты стонешь, стонешь. Ќадоел!" Ќо Я молчал, потому что не смел
в таком тоне говорить с ним. Ћн часто задыхалсЯ,  синел, и к нему  сбегались
врачи; в состоЯнии полу  сознаниЯ  кричал,  что ему  больно, больно, что его
скверно лечат. Ћднажды, расплакавшись, потребовал, чтобы его умертвили.
     ‚  последние дни он стал часто  вскрикивать,  капризничать: то Я не так
"утку" ему подсунул, то неловко обтер мокрой трЯпкой его  полное вЯлое тело.
џ отмалчивалсЯ, старалсЯ скорее все сделать и уйти.
     --  Џомоги мне умереть, ‘ергей, -- поймал он мою руку, но  был  настолько
слаб, что его горЯчаЯ, жидковато-пухлаЯ  ладонь упала на кровать. -- Џрошу! џ
не хочу жить. џ устал, устал!
     Ћн снова заплакал, но даже плакать уже не мог, потому  что боли в груди
жестоко о себе напоминали, давили всхлипы, и он мог только лишь  поскуливать
и морщитьсЯ.
     -- “спокойсЯ, ‚анЯ, нужно перетерпеть.
     Ќеожиданно он громко  вскрикнул,  и его грудь  стала битьсЯ  в  тЯжелых
конвульсивных вздохах. ‡амер и, осторожно дыша, негромко вымолвил:
     -- †ить... жить хочу.
     …го лицо стало быстро наливатьсЯ синеватой бледностью, и мне показалось
--   щеки,  губы,  подбородок будто  бы  растекались и  расширЯлись.  Ћн  весь
обмЯкал, вдавливаЯсь  в постель. џ испугалсЯ, выбежал  в коридор  и  крикнул
медсестру.  Ћна только взглЯнула на него и  во весь дух кинулась за врачами.
Џока  их не  было, Я стоЯл  возле  €вана.  џ впервые видел,  как из человека
уходит жизнь, -- тихо,  даже как-то деликатно тихо, словно не желаЯ причинить
боль  умирающему, потревожить его. Ћн лежал, не шелохнувшись, стал  каким-то
затаенным, и мне почудилось, что  синевато-бледные губы обращались в кроткую
улыбку. Џолузакрытым глазом смотрел на менЯ,  но в  этом  взглЯде  Я  уже не
видел  ни  боли,  ни страха,  ни каприза, ни  укора, лишь  глубокий-глубокий
покой. џ дотронулсЯ до его руки -- она оказалась прохладной.
     ‚ палату  ворвалось  человек пЯть. Ћни  вкатили  какой-то электрический
аппарат. ЊенЯ  подтолкнули к  двери.  џ медленно  опустилсЯ  на  стул  возле
медсестринского столика. —ерез  несколько минут из  палаты  вышли все пЯтеро
врачей и молча побрели по  коридору. ђЯдом со мной присела медсестра, вынула
из  шкафчика  клеенчатую  табличку  с вЯзочками  и написала:  "Ѓаранов  €ван
…фремович. “мер 14 марта...".
     "Ѓоже, -- подумал Я, -- как буднично и просто!"
     Ќачальник отделениЯ велел мне и  еще одному  парню унести тело €вана  в
мертвецкую. ‡а руки, за ноги мы положили его на носилки, закрыли простыней и
поднЯли.
     -- “-ух, тЯжелый, -- с хохотцой сказал мой напарник.
     џ угрюмо промолчал.
     Њы принесли €вана к небольшому темному дому, стоЯвшему за госпиталем, в
саду  у забора. Ќапарник отомкнул ржавый  замок,  отворил скрипучую,  обитую
потемневшим  металлом  дверь  и  включил  свет.  Њы увидели  серую  бетонную
лестницу,  уползавшую  глубоко  под   землю.  ’ам   находилась  единственнаЯ
комнатка, пустаЯ,  сумрачнаЯ. €з предметов осталсЯ в памЯти длинный, обшитый
Ярко-желтым пластиком стол; его  солнечно-радостный цвет казалсЯ  невыносимо
нелепым. Џахло плесенью.
     Њы положили на стол тело.  ‘тали  сразу  подыматьсЯ  наверх.  ‚ыключили
свет. џ оглЯнулсЯ -- как  там €ван? …го не было видно -- стоЯл густой мрак. ‘о
скрипом, переходЯщим  в  стон, закрылась  дверь и скрежетнул  в замке  ключ.
"‚се! Ѓуднично и просто".
     џ побрел  по саду. Ќапарник позвал менЯ  в  госпиталь, -- Я отмахнулсЯ и
шел, сам не знаЯ, куда и зачем. џ неожиданно  представил -- менЯ сейчас несли
в  носилках, обо  мне  сказали  "у-ух,  тЯжелый", менЯ  сгрузили  на стол  и
оставили в холодной темной комнате. “ менЯ закружилось в голове, -- присел на
скамейку. ЋсмотрелсЯ:  землисто-серый, как вал, но  с широкими щелЯми забор,
голые  кусты Яблонь,  серебристые лужицы, узкое облачное  небо, на  пригорке
ютились  двухэтажные  дома,  --  совсем  недавно все урюпкинское  раздражало,
сердило  менЯ,  а теперь  казалось  таким  привлекательным,  нужным,  милым.
‚спомнил,  что через  два  днЯ  должен вернутьсЯ  в  свой  полк,  в  котором
продолжитсЯ моЯ нелегкаЯ служба, и Я шепнул:
     -- ‚се выдержу, потому что Я должен жить.
     ‚ернулсЯ в госпиталь, вошел к ђафиджу и  -- не увидел его в  постели: он
на  одной  ноге  стоЯл  возле  окна.  ‚есь  в  бинтах,  без ноги, без  руки,
искромсанный,  залатанный, однако --  стоЯл.  ‘тоЯл. Џовернул ко мне  голову,
махнул головой на вечернее с огоньками окно, слабо улыбнулсЯ.
     -- ‚се будет хорошо, -- сказал  Я, но в сердце  стоЯла неодолимаЯ горечь,
котораЯ не оставит менЯ до конца моих дней.
        ‚ „ЋђЋѓ…
        1
     ‚есной  капитан Џономарев  принЯл в свою роту целый взвод  новобранцев.
Љак  только  пришли они из  бани, с ребЯчливым, веселым шумом  ввалившись на
территорию  части через  узкую калитку  ЉЏЏ, ротный велел им выстроитьсЯ  на
плацу, а они  нацелились в казарму, в тепло. Ќо капитан за двадцать два года
службы  уже  был  научен:  если сразу  не возьмешь  солдата  в  руки,  потом
намучаешьсЯ с ним.
     --  ‡дравствуйте,  товарищи  солдаты,  --  произнес  капитан  и  подвигал
бровЯми.
     --  ‡дравиЯ желаем, товарищ  капитан! --  вразнобой прозвучали  нестойкие
голоса.
     -- Џлохо. Ѓудем учитьсЯ. ‡дравствуйте, товарищи солдаты.
     ЏЯть раз его подопечным пришлось поздороватьсЯ. ‚се замерзли, -- моросил
дождь,  пробегал по серой шинельной  стене  строЯ холодный ветер.  Ќекоторые
солдаты дрожали.
     "Ќадо погонЯть их по плацу. „лЯ порЯдку, -- подумал капитан Џономарев. --
€ согреютсЯ. € поумнеют".
     -- Ђть-два, левой!  Џетров,  выше  ногу.  •орошо.  ѓорохов,  четче  шаг.
Ђть-два, левой! Љру-у-гом! -- командовал он.
     ЏроглЯнуло солнце, и капитану стало весело.
     --  ‚ыше  ногу,  рЯдовой  ‘алов!  -- сделал  он  замечание  низкорослому,
крепкому  метису  тофу, подставлЯЯ  лицо  солнцу  и  наслаждаЯсь  теплом, но
притворЯЯсь   перед  подчиненными,  что   его  интересует   только  строеваЯ
подготовка. ‘алов сердито, коротко взглЯнул  на  командира и что-то невнЯтно
произнес.  Ћн  стал поднимать  ногу  ниже,  вроде  бы с  неохотой  выполнЯть
команды.
     --  ђЯдовой  ‘алов, засыпаешь на ходу. Њожет, подушку подать? --  пошутил
капитан.
     ‘олдаты засмеЯлись, а ‘алов покраснел и выкрикнул:
     -- џ хожу нормально. Љому не нравитсЯ -- пусть не смотрит.
     -- ђота, стой! Ќа-ле-ву! ‘мирно! ђЯдовой ‘алов, выйти из строЯ.
     ‘олдат медленно вышел, но стал смирно, как того требует устав.
     -- ‡а  пререканиЯ и разговоры  в строю  объЯвлЯю нарЯд  вне  очереди.  --
Љапитан подождал ответа, но ‘алов, склонив смуглую голову, вызывающе, тЯжело
молчал.  -- ‚ам не Ясен  приказ? --  сухо спросил  капитан,  которого  сердила
независимость солдата.
     -- …сть нарЯд вне очереди, -- тихо отозвалсЯ ‘алов.
     -- ‚стать в строй.
     -- …сть.
     ’ак первый раз капитан Џономарев столкнулсЯ с рЯдовым ‘аловым.
     Џрошло несколько месЯцев. Џономарев присматривалсЯ к своему метису-тофу
--   кто-то из родителей  у него  был русским.  Љапитана  раздражало  и  порой
сердило вечно унылое,  желтовато-болезненное лицо  ‘алова,  его  ссутуленные
плечи. Ћн  почему-то искал в его облике что-нибудь необычное. Љонечно, тогда
капитан не  знал, что ‘алов убежит, пройдет  сотни километров по бездорожью,
тайге до родного села, но, кажетсЯ,  капитан предчувствовал, что этот парень
должен решитьсЯ на что-то отчаЯнное, безрассудное,  и поэтому,  быть  может,
присматривалсЯ к нему. € однажды  обнаружил это особенное.  Љак-то с группой
солдат капитан выполнЯл боевую учебную  задачу. Џришлось заночевать в  поле.
‘алов  задумчиво,  тихо сидел у  костра. Њолчал,  только изредка отвечал  на
вопросы.  Ћтсветы огнЯ  плескались  на  его лице.  Ћн  рассеЯнно взглЯнул  в
сумрачную даль, потом на ротного,  и ротный неожиданно открыл  -- или ему так
показалось, --  то необычное, что  искал: он подумал  о бьющем  из щели луче,
который нежен, тонок, беззащитен;  ломайте его,  рубите, хватайте руками, но
ничего  с лучом невозможно сделать,  и  чтобы его победить  --  нужно  просто
устранить  источник.  ’акой  неожиданный образ пришел  к  капитану, когда он
встретилсЯ  со  взглЯдом  ‘алова:  его  узкие,  азиатские  глаза,  казалось,
источали какое-то отчаЯнное упорство. ‚зглЯд был прЯмой, словно луч, но в то
же времЯ  мЯгкий,  нежный, незащищенный, и  капитан не выдержал, отвел  свои
глаза.
     ‘бежал  Њихаил  ‘алов  с батальонных учений; накануне капитан Џономарев
собрал  всю  роту, чтобы,  как он выразилсЯ  в  себе, взбодрить, поднакачать
солдат.
     ‘обрание шло своим отлаженным чередом, и, как  приметил  капитан, ‘алов
скучал,  отвернувшись  к  окну.  ‹ил  дождь,  на  синюшно  загустевшем  небе
сталкивались, сливались или разламывались на куски тучи. ‘олдаты засмеЯлись:
за  трибункой  стоЯл  рЯдовой  Џереверзев,  крепкий  белоголовый деревенский
парень,  и,  часто  моргаЯ,  всматривалсЯ  в  бумагу,  которую  он  смущенно
перебирал  своими  большими  толстыми  пальцами;  он читал  о том, что бойцы
покажут себЯ на учениЯх так, что ими будет гордитьсЯ родина.  Ќо  неожиданно
запнулсЯ:
     -- Њы быстро выведем из  автопарка всю  тухнику...  --  …го  глаза  глупо
расширились, он близко к лицу поднес бумагу и еще раз прочитал: -- ’ухнику...
     ђобко взглЯнул на ротного,  -- это он написал ему выступление и, видимо,
из-за спешки допустил досадную ошибку.
     -- Ќаверное, Џереверзев, технику, -- подсказал  ротный, подбадривающе, но
все же строго улыбнувшись.
     --  ’очно, товарищ капитан! --  засмеЯлсЯ Џереверзев,  потираЯ  загорелую
плотную шею.
     ‡а  Џереверзевым вышел ефрейтор Ѓогданов, и красиво, долго, без  бумаги
говорил об армейской дружбе, долге, чести. …фрейтор косил голубыми глазами в
сторону  капитана, а тот слегка покачивал  головой, словно говорил: "„а, да,
верно,  ефрейтор  Ѓогданов".  €  это  подбадривало  ефрейтора,  который  еще
надеЯлсЯ уволитьсЯ в запас младшим  сержантом. ‘обрание закончилось привычно
--  тихо, деловито, спокойно. ‘олдаты по команде вышли из  душной  комнаты,  а
‘алов  осталсЯ на месте и  рассеЯнно смотрел за  окно.  Џо стеклам резко бил
дождь,  тучи  густо  посинели,  разрослись. Љапитану  стало  почему-то жалко
солдата, но, ломаЯ минутную слабость, он сурово сказал:
     -- ‚сем выйти из комнаты.
     ‘алов покорилсЯ.
     ‚ четыре утра ротный вошел в казарму. Ћн был досинЯ выбрит, его сильные
мускулистые  ноги  облегали начищенные  до  блеска Яловые сапоги,  словно он
приготовилсЯ к  какому-то важному торжеству.  —етким, но тихим шагом, скрипЯ
новой портупеей, прошел в спальню, и в душную тишину ворвалсЯ его резкий, но
красивый своей бодростью и свежестью голос:
     -- ђота, подъем! ЃоеваЯ тревога!
     Њгновенно  по  расположению стали бегать заспанные дневальные; дежурный
сержант, рупором подставив к губам ладони, кричал:
     -- ‚сем  строитьсЯ  возле  ружейной комнаты длЯ  получениЯ  автоматов  и
противогазов!
     Љапитан  Џономарев с удовольствием наблюдал  за  своими солдатами.  €х,
представлЯлось, подбросило на кроватЯх при первых словах  его команды.  ’ела
подрагивали.  ‘олдаты  так сильно  взволновались,  что не могли,  чувствовал
капитан, сколько-нибудь трезво оценить, что же происходит. Љаждый что-нибудь
искал, хватал,  натЯгивал,  ругаЯсь  или улыбаЯсь. Ќаполовину одетыми бегали
между кроватЯми, натЯгиваЯ гимнастерки и пилотки на  ходу.  ЃеспорЯдочно, не
по  правилам  намотав на  ноги  портЯнки,  выскакивали в проходы и бежали  к
ружейной комнате, возле  дверей которой выстроилась большаЯ очередь.  Ќо она
быстро  таЯла.  ‘олдаты забегали в  ружейку, хватали  каждый  свой  автомат,
противогаз и подсумок с  магазинами и  буквально  вылетали на улицу, на бегу
застегиваЯ ремень с подсумком и штык-ножом.
     ђотный вышел на улицу. ‚ лицо  резко  ударил  сырой холодный  ветер, но
свежесть приЯтно взбодрила  голову. Џод ногами глухо хлюпала грЯзь. ‘переди,
сзади,  с  боков  он слышал  тЯжелое  дыхание.  ‘олдаты,  звЯкаЯ  амуницией,
автоматом, не  особо разбираЯ дороги,  бежали  по грЯзи, забрызгиваЯ  себЯ и
друг друга.
     Џока  двигатели   прогревались,  капитан  Џономарев   присел  на  крыло
автомобилЯ отдохнуть.  ‘нЯл  фуражку, смахнул с  лица пот; холодок пощекотал
залысину.  Ќаблюдал  за  бегающими  по  автопарку  солдатами  с  канистрами,
наполненными водой,  с  рукоЯтками, с какими-то  деталЯми от машин.  Ќемного
пофилософствовал:  прекрасно, когда людЯм вот  так все Ясно, понЯтно, каждый
знает свое место и роль. Ќикаких лишних чувств не надо.
     -- ‚ы готовы к построению в колонну? -- спросил у него комбат Њиронов.
     -- ’ак точно, товарищ подполковник.
     --   Њолодцы.  Ћпережаете   нормативы  на  восемнадцать  минут.  ‘тройте
радиостанции в колонну и -- вперед!
     -- …сть.
     Љапитану стало приЯтно и легко после слов комбата.
     -- ‚ыезжай,  выезжай, не тЯнись!  -- поторапливал он водителей, показываЯ
вытЯнутой рукой направление движениЯ.
     Љапитан  с  холодноватым,  строгим  видом  выслушал  доклады командиров
взводов о  готовности экипажей покинуть  техпарк. „вигатели  шумно работали;
под колесами  всхрустывал ледок и растекалась грЯзь; резкий свет прожекторов
слепил солдат и офицеров.  ‘  улыбкой  наблюдаЯ  за  бестолковой  суетой  на
соседних стоЯнках, на которых еще и половину автомобилей  не завели, капитан
Џономарев  не без гордости подумал, что у него  все  идет замечательно;  его
рота первой выехала, -- а  если бы война?  Љто больше пользы принес бы: он со
своей  требовательностью,  порой  непомерной  взыскательностью  или  вон  те
командиры рот?
     Ћн выстроил колонну на центральной дороге, запрыгнул в головную  машину
и  по рации  дал команду трогатьсЯ.  Ћстрый, как кинжал, свет фар ворвалсЯ в
сырую  темень,   моторы  мощно   взревели,   и   колонна   медленно,  словно
неповоротливое огромное животное, потЯнулась в степь, не спеша,  но уверенно
набираЯ скорость. —ерез три-четыре минуты автомобили уже на высокой скорости
ехали   по   шоссе.  ђота  капитана  Џономарева  оказалась  в  полку   самой
боеспособной и оперативной; он себЯ чувствовал окрыленно, словно не ехал,  а
летел.
     ‚скоре  прибыли  на место. Љапитан выпрыгнул из кабины и  --  замер:  на
степь  и  копошившихсЯ возле автомобилей людей  внимательно смотрел  большой
красный солнечный  глаз,  и  капитану подумалось как ребенку, что  приподнЯл
из-за горизонта свою огромную голову разбуженный шумом великан  и  наблюдает
за  непрошенными  гостЯми.  ѓлаз то  суживалсЯ,  то  расширЯлсЯ --  над  ним,
подгонЯемые  ветром, проплывали палевые вытЯнутые облака. ‹учи  стремительно
неслись  в  тучную  темноту,   и  ночь  быстро   таЯла.  Љапитан  неожиданно
почувствовал себЯ маленьким  и беспомощным перед этим глубинно-синим широким
небом, в котором --  как  в  котле пенитсЯ,  пузыритсЯ  кипЯток  или  смола --
двигались,  расползались  и  сталкивались  искрошенные  облака,  перед  этой
распахнутой  на  все  четыре  стороны   ангарской  степью,  в  которой  было
таинственно  тихо,  сумрачно.  ‚дали  призрачно  курились  озера  и  болота.
Ќесерьезное,  странноватое   чувство  подкралось   к  капитану:  ему   вдруг
показалось, что всЯ  его жизнь, все его волнениЯ, тревоги и беды --  какаЯ-то
мелкаЯ,  пустЯковаЯ и  даже эгоистичнаЯ  суета в сравнении  с тем, чем и как
живет  степь  с небом,  у  которых, подумалось,  настоЯщаЯ, что ли,  нужнаЯ,
красиваЯ жизнь, а у него как-то  все мелковато, искусственно, быть может. Ќо
--  прочь, прочь лирику! -- велел он себе, улыбнувшись.
     ‘олдаты   быстро,   слаженно   разворачивали   станции:   устанавливали
двенадцатиметровые  антенны,  протЯгивали  телефонные  кабели  к  командному
пункту,  запускали   "движки"  --   дизельные  электростанции,  --   монотонно
заработали   в  холодных   кунгах  обогреватели.   ‚ключили   длЯ   прогрева
радиорелейные  станции  и  аппаратуру дальней  свЯзи.  —асть роты,  выполнЯЯ
боевое учебное задание, расположилась в тридцати километрах севернее; с ними
нужно было установить свЯзь.
     Љогда  солдаты  разворачивали  радиостанции, капитан Џономарев ходил  и
считал,  как  говоритсЯ,  всех по  головам, --  он уже давно себе сказал:  за
солдатами надо  смотреть в оба, они народ ветреный и отчаЯнный. Ќо  капитану
все же было неприЯтно от таких мыслей, и он никогда не высказывал их вслух.
     Ќеожиданно недосчиталсЯ троих. …ще раз, но тщательно, пересчитал.
     -- Ќету! -- досадливо сжал он за спиной пальцы.
     Џодал команду строитьсЯ.
     -- ѓде самовольщики? -- строго спросил у роты.
     ‘олдаты молчали. Љапитан приказал взводному:
     -- ‹ейтенант џценко, пожалуйста, просмотрите все радиостанции.
     ‹ейтенант, молодой, тонкий, вздохнув, выполнил приказание.
     -- Ќикого нет, товарищ капитан.
     -- —то ж, будем ждать, -- спокойно сказал ротный, догадываЯсь, куда могли
уйти солдаты, -- скорее всего за спиртным в ближайшую деревню.
     ЏростоЯли полчаса. ‚се озЯбли под сырым ветром. Љапитан тоже мерз, но с
невозмутимо-спокойным лицом  прохаживалсЯ  перед  строем,  закинув  руки  за
спину. Ћн знал, что к выполнению боевой  задачи рота должна приступить через
три часа, а пока, решил он, можно  повоспитывать солдат,  чтобы потом другим
было неповадно  бегать в самоволки. Ћн встретилсЯ глазами с ‘аловым, который
угрюмо смотрел вдаль.
     Ќеожиданно ‘алов шагнул из строЯ.
     --  ‚ы  куда,  рЯдовой  ‘алов?  --  удивилсЯ  капитан  так,  что  у  него
расширились глаза.
     -- џ? -- Ѓыло очевидно, ‘алов с трудом  понимал, чт<b><i>о</i></b> и  зачем совершил. --
’ак, -- шевельнул он плечом.
     -- Ќе понЯл.
     -- ‡амерз. -- € вернулсЯ в строй.
     Љапитан покачал головой, но промолчал.
     ‡ачернели  в   степи  три  человеческие  фигуры.  Ћни  шли  согнувшись,
воровато. Љапитан отпустил роту  и  пошел  самовольщикам  навстречу.  Ќичего
постороннего  у них не оказалось; но опытный капитан пошел по их следу и под
кочкой  в грЯзи  нашел  бутылку. Ћ случившемсЯ  вышестоЯщему  начальству  не
доложил  --  зачем  пЯтно  на  роту, но провинившихсЯ  заставил рыть  излишне
большую Яму длЯ бытовых нужд.
     Џо рации  капитан узнал,  что  в его роту,  как лучшую  в  полку,  едет
генерал  из  штаба  армии.  ‚зволнованный,   испуганный  капитан  забежал  в
офицерский бункер.
     --  ’оварищи  офицеры! -- подал  команду  лейтенант џценко, поднимаЯсь  с
лавки и поправлЯЯ гимнастерку и портупею.
     -- ‚ольно,  вольно, -- махнул рукой  капитан и тЯжело  сел своим широким,
полноватым  телом  на  лавку   так,  что  затрещали  доски.  Ћфицеры  слегка
улыбнулись в сторону.
     --  ’оварищи  офицеры,  к  нам едет  генерал  Љравчинский,  -- кажетсЯ, с
испугом сообщил он и оглЯдел  всех офицеров: как на них подействовало  столь
важное известие.
     --  Њы уже  знаем, -- улыбнулсЯ худощавым лицом џценко, предлагаЯ ротному
стакан горЯчего чаЯ, -- и готовы к встрече.
     -- ѓо-то-вы?! --  встал капитан.  -- „а вы, голубчики, Я вижу, ни  разу не
встречали генералов, а Я уже бит ими и знаю, почем фунт лиха.
     --  „а  успокойтесь,  товарищ капитан,  --  улыбалсЯ  џценко,  размешиваЯ
ложечкой чай. -- ‚се станции  развернуты, готовЯтсЯ к работе. Џокормим солдат
и начнем устанавливать свЯзь.
     --  Џойдем -- глЯнем, -- низко надел  фуражку  капитан  и  быстро вышел из
бункера.
     Џодошел с офицерами  к  первой станции, --  хлопнул себЯ по перетЯнутому
ремнем животу, строго сказал:
     -- ‚ы посмотрите на этих самоуверенных молодцов:  они говорЯт, у них все
отлично  и генерал  ни  к чему не  прикопаетсЯ. Ђ  вон что?  -- указал он  на
оцарапанный бок автомобилЯ и  на слегка погнутое  крыло. --  Ђ вон?!  -- Ћн  с
усилием -- мешал живот  --  присел на корточки  и указал  пальцем  на  грЯзные
колеса и  забрызганное  глиной  днище.  --  „а  вы  грЯзью  заросли  по  уши,
голубчики, а говорите, готовы, -- уже ворчал капитан.
     -- Ќо позвольте, Ђлексей €ванович, ведь дождь, сырой снег,  кругом лужи,
грЯзь,  дороги  --  сплошное месиво. Ђ  мы  не по воздуху летаем,  -- возразил
џценко,  пунцовеЯ.  Ћстальные  офицеры   напрЯженно  молчали.  "Ќе  хотЯт  с
начальством вздорить,  -- удовлетворенно  подумал капитан  Џономарев. -- „а  и
постарше они мальчика џценко".
     --  ѓенералу нет дела  до  грЯзи, --  притворЯЯсь  разгневанным  на слова
лейтенанта,   глухо   сказал   капитан.   --   ‚   армии  все   должно   быть
перпендикулЯрным, параллельным и сверкать, как пасхальное Яичко. џсно?
     ‹ейтенант џценко молчал, прикусив губу.
     --  ‚озле  машин  не должно  быть  ни одного  большого  комка,  ни одной
травинки.  “брать, подмести, выскрести. “ложить аккуратно, --  поддел капитан
носком сапога телефонные кабели,  которые тЯнулись  от станций к  командному
пункту.  --  „аю  вам, товарищи  офицеры,  на ис