й судьбы со всеми ее превратностЯми не только не
ограждает нас от того,  чтобы она  продолжалась, как ей предначертано, но не
уменьшает и свЯзанных с нею страданий.

        93. ѓлавную женщину надо потерЯть

     Џреодолев стеснение по поводу своего возраста, чиновница в  контрольной
будке вернула на нос очки и принЯлась рассматривать мои документы. ‘ам же  Я
посматривал на ‘убботу,  стоЯвшую у  соседней  стойки и  объЯснЯвшую  что-то
пожилому  чиновнику, который  тоже  стеснЯлсЯ  возраста. Њиновав будки,  уже
спешили в зал ‡айм, „жессика, ‘тоун и ѓутман. ‚се они говорили  одновременно
и взволнованно, а все другие пассажиры оглЯдывались на „жессику.
     -- Ћ,  так  вы  летели  вместе  с  ”ондой? --  осведомилась  чиновница,
возвращаЯ мне билет.
     -- Љонечно! -- подтвердил Я. -- € скоро улетим в Њоскву!
     --  ‘коро не получитсЯ, -- возразила она.  -- Њосква не принимает, -- и
вернула теперь и паспорт.
     -- „ождь? -- ухмыльнулсЯ Я.
     -- Џутч, -- ответила она.
     -- —то такое "путч"? -- не поверил Я.
     -- Џереворот, -- и пригласила следующего транзитника.
     --  Ќет,  постойте! -- вскинулсЯ  Я. -- ’ак же нельзЯ: "переворот"  - и
все! Љто перевернул, кого?!
     --  ’очно  не  знаю, -- объЯснила она. -- Џройдите  в  зал,  у нас есть
телевизоры, радио и даже газеты!
     -- € еще англичанки! -- поспешил Я в зал.
     “ входа менЯ дожидалась ‘уббота, но  Я был настолько возбужден, что  не
удивилсЯ. Ђ может  быть,  не  удивилсЯ именно  потому, что считал ее  уже не
странницей, а ближней.
     -- Ћчень сдержаннаЯ  дама, очень! -- громко  объЯвил Я  ей и,  взЯв  за
руку, увлек за собой.
     -- ‚ы сами замолчали! Ќе стану же навЯзыватьсЯ!
     -- џ не про вас! -- ответил Я. -- Џро чиновницу!  Ћчень сдержаннаЯ! ‚се
англичанки  такие, даже  куклы!  ‚ы  видели  английские куклы? Ђнатомическое
уродство! Ћни тут  все еще стеснЯютсЯ правды! € не  договаривают до конца! “
каждой  женщины  есть что? Ѓюста  может не быть,  но у всех есть  щель между
ногами, правильно? Ђ у английских кукол между ногами сплошнаЯ пластмасса!
     ‘уббота вскинула на менЯ испуганные глаза:
     -- —то с вами? Љуклы - фантазиЯ, а не пособие по анатомии!
     ЊенЯ рвануло спросить о ее дубликатах, но - опомнилсЯ:
     -- џ взволнован: она сказала - в Њоскве переворот!
     --  Џравильно. ‡наю. џ даже подумала, что вы летите на путч. •отЯ когда
вы вылетали, его, наверное, еще не было...
     -- ‹ечу на  путч?! -- воскликнул  Я. -- ‚о-первых,  никого  на  путч не
пускают, а во-вторых... -- и тут Я, наконец, задумалсЯ.
     Џауза оказалась долгой, и прервал ее не Я:
     -- џ знаю - о чем вы думаете. ‚ы  думаете, что  теперь  - пока в ђоссии
идет путч - у вас есть времЯ поехать со мной.
     џ вздрогнул, поскольку думал именно об этом:
     -- Џравильно!  Ќо,  с  другой стороны, Я думаю еще,  что умный  человек
этого не сделал бы. Љаждому,  говорЯт,  судьба уготовлЯет главную женщину, и
ее надо потерЯть!
     ‘уббота придала лицу строгое выражение:
     -- Џрежде  всего  -  верните  мои книги, Я дожидалась вас  из-за них! Ђ
во-вторых,  вот  вы сказали  про "с другой стороны".  Ќо есть ведь  еще одна
сторона медали, третьЯ...
     -- ’ак говорЯт про юмор, -- вставил Я. -- ’ретьЯ сторона...
     --  џ  говорю о серьезном, --  перебила теперь  она. -- ‚от вам  третьЯ
сторона: все мы хотим быть самими собой...
     -- Џравильно,  -- снова  перебил Я, --  но мы хотим  быть  собой только
когда не хотим быть еще кем-нибудь.
     --  Ќе мешайте! --  взмолилась  она. --  ‚се мы  хотим быть  собой,  но
добитьсЯ этого можно только  за счет  отрицаниЯ  того,  что впихнули  в  нас
другие. Ђ сами мы, какие есть, -  это Я где-то прочла, -  сами мы состоим из
одного мгновениЯ, когда раз и навсегда понимаем  кто и что мы есть... ‡вучит
глупо, но Я ждала вас не ради этих книг.
     “слышав  это, Я  обомлел, ибо считал своими  и  эти  слова.  ЋпомнилсЯ,
почувствовав, что кто-то схватил менЯ за руку.
     -- Ђ Я вас везде ищу! --  крикнула мне  „жессика. -- ќто  же ужас! -- и
стала  тЯнуть менЯ в сторону телевизора, под которым скучились головы ‡айма,
‘тоуна и ѓутмана, и к которому спешили уже и ѓена Љраснер,  и  Ђлла ђозина с
делегатами, и ѓерд фон „еминг.
     -- Џодождите! -- бросил Я „жессике. -- Ќикакого ужаса  нет! Џодумаешь -
переворот! Њожет, это как раз хорошо...
     -- •орошо?! -- возмутилась „жессика. -- ‚ы что - враг?!
     --  Ќет,  „жейн, Я  друг!  Џознакомьтесь:  тоже  друг!  -- и кивнул  на
‘убботу, не успевшую еще опомнитьсЯ от поЯвлениЯ "звезды".
     -- €звините! --  бросила ей „жессика.  -- џ вам его  верну!  -- и снова
потЯнула менЯ к телевизору. -- ‘ейчас Я его верну!
     -- „а нет, госпожа ”онда, не надо, что вы! -- выдавила ‘уббота. -- …сли
он вам нужен...  —то  вы!  Њы  в общем-то едва знакомы... ђазговорились пока
стоЯли...  Ћн пропустил менЯ  вперед... Ђ Я  забрала у  него  книги... --  и
бросила на менЯ взглЯд, который выдал одновременно  неискренность сказанного
и   искренность  чего-то  другого,  не   сказанного,  -   взглЯд,  сразу  же
становЯщийсЯ незабываемым,  как незабываемым становитсЯ и  само  это простое
мгновение.
     „жессика доставила менЯ к ‡айму, громко восклицавшему:
     -- ЏрекраснаЯ речь! ЌастоЯщий лидер! ‚еликолепно сказал!
     -- —то сказал? -- спросил Я.
     -- Ќу, сказал, что, как говорЯт, no pasaran, не пройдет!
     -- —то не пройдет?
     -- Џутч, говорит, не пройдет! Ќи за что!
     -- Ђ что он мог сказать еще? -- вставил Я.  -- Ќичего! Ќу, не мог же он
сказать, что пройдет!
     -- „а, но сказал, как настоЯщий лидер!
     -- ’о есть сказал, наверное, трижды? -- ухмыльнулсЯ Я.
     -- —то вы имеете в виду? -- обиделсЯ ‡айм за …льцина.
     --  ЌастоЯщие  лидеры  говорЯт  все трижды, -- рассмеЯлсЯ Я. --  ‘перва
говорЯт, что скажут  no pasaran, потом говорЯт  no pasaran, а в заключение -
что уже сказали no pasaran!
     --  Ђ  он,  действительно, сказал это  трижды!  -- ахнула  „жессика. --
‡начит, и вправду не пройдет!
     -- Ќе пройдет, „жейн, не пройдет! -- успокоил ее ‡айм. -- € Я лично еду
сейчас  в Ѓи-Ѓи-‘и: попрошу у  них в  ђусской  службе  микрофон и скажу - не
пройдет!
     -- Љонечно,  не  пройдет!  -- подтвердил Њэлвин ‘тоун. --  Џотому,  что
никогда не пройдет!
     -- Ќи  шанса! --  крЯкнул  ѓутман. --  ЊироваЯ общественность и вообще!
…вреи, в конце концов!
     ѓерд  фон  „еминг,  как  и  положено  ему,  молчал, а  черные  делегаты
наперебой спрашивали  у Ђллы ђозиной ее мнение, которого у нее не оказалось:
кивнула мне головой - видимо,  узнала - и посоветовала  делегатам адресовать
вопрос мне. Џольщенный ее вниманием, Я ответил искренне:
     -- Ћдно из двух: или пройдет или не пройдет!
     „елегаты  рассмеЯлись: им  тоже было плевать, а Я  стал  искать глазами
‘убботу. …е нигде не было, и сердце у менЯ сорвалось вниз.
     -- ‘лушай! -- шагнул ко мне ѓена Љраснер. -- ’ы прав  - или пройдет или
нет, но Я думаю вот  о чем: может, не надо  уже  туда лететь в любом случае?
Ћпасно же все-таки!
     -- Џрав и ты, ѓена! -- ответил Я и рванулсЯ прочь. -- Ќе надо!


        94. †изнь можно проживать до конца только если она кажетсЯ естественной

     ‡абыть  о Њоскве  Я решил  так  же  легко,  как и быстро, -  пока  ѓена
произносил свою фразу.  ’ак же быстро и легко  ответил бы  ему и  на  вопрос
"почему?" Ђ  потому,  ѓена,  сказал  бы  Я, что  да, правильно:  кем бы  ты,
человек, ни был, как бы  долго ни жил и где бы  ни  кружил,  всЯ  твоЯ жизнь
сводитсЯ к тому мгновению, когда вдруг раз и навсегда понимаешь кто ты есть.
Њне кажетсЯ, что когда, оглЯнувшись вокруг,  Я нигде  не  увидел ‘убботы,  -
тогда Я и понЯл чего же все-таки от моей жизни мне надо. џ говорю тебе не  о
любви: кто? - никто  не знает  что  это  такое, хотЯ рассказывают, будто она
уводит любую боль и решает все вопросы существованиЯ. џ говорю, конечно,  не
об этом: нельзЯ говорить о том, чего не знаешь; а Я не знаю, потому что, как
и у  тебЯ,  ѓена, как  у всех на свете людей, у менЯ в душе много  боли, а в
голове - много пыток!
     џ  говорю про другое: пусть  с  болью  и  пусть с  пытками, жизнь можно
проживать до конца только если она кажетсЯ  естественной. Џока мы  живем - в
нашу  жизнь приходЯт, а потом из нее  исчезают много людей,  много догадок и
переживаний. € мы забываем их. ‡абываешь - это когда существование без того,
кого или что забываешь, становитсЯ естественным. Ќо иногда - у кого часто, у
кого редко - случаетсЯ такое, чего уже никогда  не забудешь и без чего  - ты
это знаешь наперед  - жизнь  уже не будет естественной, без чего невозможно,
как невозможно непомышление о себе.
     € потом - каждому свое, ѓена! ‚от тебе - твоЯ книга про перевоплощение,
про то, что один человек становитсЯ вдруг другим, как сам ты стал из акушера
философом, хотЯ мне,  по правде, не понЯтно  - как это мысли из моей тетради
ты вдруг посчитал своими. € даже, извини, мою жизнь. €ли этот олух ‡айм: он,
видишь ли,  не может  без того, чтобы не объЯвить по Ѓи-Ѓи-‘и,  что путч  не
пройдет. Љаждому  свое,  - и без  этой исчезнувшей женщины, которую Я назвал
‘убботой,   жизнь,   быть   может,  мне   больше   не  будет  представлЯтьсЯ
естественной, поскольку, как мне кажетсЯ, Я  ее не забуду. € если  даже это,
как ты, наверное, думаешь, мне только кажетсЯ, - где граница между "кажетсЯ"
и "есть"? Џодумай  и ответь, ты ведь уже не акушер, а мыслитель; и  если это
так, если это тебе не кажетсЯ, то ты ответишь мне: нету границы между "есть"
и "кажетсЯ"!  Ћдним  словом, мне ее надо  найти и отвоевать у мира длЯ того,
чтобы  сделать ближней, ибо нет  праздника  веселее и правдивей,  чем делать
дальнего ближним!
     ...Џо-видимому, Я  не просто думал,  но и бубнил вполголоса, потому что
таксист  спрашивал  не к  нему ли Я  обращаюсь. Ќет, к  доктору  Љраснеру. €
каждый раз он  заверЯл менЯ,  что слышал  о нем: работает там, куда Я еду, в
"Њадам ’юссо".
     ‚ ‹ондоне, конечно, шел дождь, но не английский,  который берет октавой
ниже,  чем  в  остальном мире, и  идет  только  длЯ  того,  чтобы  испортить
настроение и навести на  мысль,  что жизнь справедливее  всего  сравнивать с
мокрой салфеткой. Ѓыл не английский дождь, а зрЯчий, и все вокруг выглЯдело,
как предупреждение.  „аже небо казалось настолько твердым, что не верилось в
мое недавнее пребывание и передвижение в нем...
     ‚  "Њадам ’юссо"  ‘убботы  не было.  Ѓыл  зато,  как утверждал таксист,
доктор  Љраснер,  начальник  по  реставрации,  похожий  не  на  ѓену,  а  на
угандского людоеда €ди Ђмина, - только не черный, а белый. €, кстати, именно
этого  африканца и  реставрировал, а на полке над его столом лежала покрытаЯ
пылью  дурнаЯ копиЯ  сталинской головы:  пропорции лица  были правильные, но
выражение -  неожиданное. ЌастоЯщий ‘талин, каким Я помнил его по  мавзолею,
выглЯдел уставшим кавказским старцем, прикрывшим  веки  либо длЯ того, чтобы
предатьсЯ  воспоминаниЯм  о  детстве,  либо же  оттого, что  уже  достаточно
умудрен, а  потому  ничего  видеть  не желает. Ђ  здесь он  разглЯдывал менЯ
такими  глазами, словно узнал соотечественника и размышлЯл над тем стоит  ли
ему сейчас прожить мою жизнь.
     ЋтрЯхнувшись  от его взглЯда, Я спросил  доктора Љраснера о  ‘убботе из
государства €зраиль. Ћн ответил сперва,  будто никто не хочет жить вечно, но
все хотЯт - заново, а потом сообщил, что такой женщины не знает:  стеклЯнные
манекены делают не здесь, а в одной из трех  других мастерских "Њадам ’юссо"
в разных концах ‹ондона.  ‚ третьей, в €слинге,  котораЯ из-за позднего часа
оказалась  закрытой,  привратник,  похожий на  ботаника, объЯвил  мне, что в
течение  днЯ  было  много разных женщин,  а  скульптор уехал  довольный, ибо
закончил  примерки  и  поехал  не домой, а  в  Ђвстралию.  ‘казал  еще,  что
воскрешение плоти -  затеЯ не стоЯщаЯ, если при этом не произвести серьезную
реконструкцию организма...
     Џотом  в  расчете  на  авось  Я  стал   разыскивать  ‘убботу  в  ночных
артистических барах,  и,  хотЯ  был уверен,  что  не  найду ее  ни  там,  ни
где-нибудь еще - от бара к бару, вместе  с хмелью в голове, крепчали в груди
отчаЯнье  ненахождениЯ  и  душное  чувство  символической  значимости  этого
обстоЯтельства.  ‚о  втором часу раздобыл  адрес  ночного ресторанчика,  где
вроде бы собираютсЯ лондонские манекенщицы.
     Ќашел  там  только  одну, -  с  волосами  цвета  синей  незабудки  и  с
незабудкой в волосах, выкрашенной охрой длЯ начинающих блондинок. ‚ ответ на
вопрос о  стеклЯнной израильтЯнке она  предложила много пропахших миндалевым
ликером слов, из которых стало Ясно, что старый стиль, в котором работает ее
русский  скульптор,  предпочтительней: ступни -  длЯ устойчивости  - следует
изготовлЯть из  железа,  руки и ноги из тЯжелой ткани, бедра  и туловище  из
папье-маше,  а  бюст и голову  из воска. •отЯ тЯжеловато, но зато  солидно и
надежно,  как у  "Њадам ’юссо". —то же  касаетсЯ стекла, она указала на свое
ожерелье из стеклЯнных шариков, в каждом из  которых горел настоЯщий огонек,
- факт,  ставший очевидным только после  того, как ее  спутник,  оказавшийсЯ
русским скульптором,  погасил  в комнате свет. Љогда освещение  вернулось  в
зал,  скульптор заставил менЯ  выпить миндалевый  ликер, сообщил,  что хочет
быстро  разбогатеть,  даже  если придетсЯ честно потрудитьсЯ, и  посоветовал
заглЯнуть в ночной бар длЯ ближневосточных гостей британской столицы.
     ‘убботы там не было; были арабы и арабки, причем, эти - в белых, а те -
в черных куфиЯх.  Њужчины щеголЯли складными телефонами бирюзового цвета, на
которых времЯ от времени выщелкивали номера, но -  никуда  не дозванивались.
ЋтчаЯвшись, Я пристроилсЯ к  пожилой супружеской паре из Ђрабских ќмиратов и
в надежде на скандал предложил им выпить водку за добропорЯдочность малых и,
стало  быть, слабых стран.  Љ моему  удивлению,  выпили  оба,  хотЯ  супруга
разбавила водку апельсиновым  соком,  после  чего  ей  стало жарко,  и  -  к
несчастью  -  она сбросила  с лица  черный наносник, в  результате  чего мне
открылсЯ  вид на ее большой скосившийсЯ нос с густым пучком волос из ноздрей
и начисто выщипанные брови.
     ‡ато  араб  теперь  уже  стал  заказывать  водку  сам,  требуЯ  у  менЯ
поддерживать  один и тот же  тост  за то, чтобы  Ђллах никогда не согласилсЯ
претворЯть в Явь человеческие  сны.  …ще он  времЯ  от времени жаловалсЯ  на
территориальную   отдаленность  того  же  Ђллаха  от  Ђрабских   ќмиратов  и
территориальную же  близость  к ќмиратам  маленького,  но  отнюдь,  увы,  не
слабого  и не добропорЯдочного еврейского  государства. Џотом сказал, что  Я
ему нравлюсь,  а поэтому,  хотЯ  правду  всегда  говорЯт  с целью, он  будет
сообщать  ее  мне бесцельно.  €  пока  его расхрабрившаЯсЯ от водки  супруга
заигрывала с гладко отполированным  апельсином, перебрасываЯ его из ладони в
ладонь   и   производЯ   тем   самым   плещущие   звуки,   он   вне   всЯкой
последовательности сообщил мне шесть истин.
     ‚о-первых,  80%   телесного  тепла   уходит  через  голову;  во-вторых,
выслушивать  грустные истории  лучше  всего когда тебе  грустить не  о  чем;
в-третьих,  мир  и  алчность  несовместимы; в-четвертых,  любой  закон  есть
недоверие к  человеку; в-пЯтых, убегаЯ от страха, мы лишь увеличиваем его; и
в шестых, мужчина боитсЯ женской  красоты и поэтому стараетсЯ всегда унизить
красивую женщину, но женщины столь же развратны, сколь мужчины.
     џ перебил его и справилсЯ о мнении супруги, но супруга, как выЯснилось,
по-английски  не  понимала,  а супруг не пожелал переводить  ей  вопроса,  в
результате  чего она, не подозреваЯ, что  Я жду ответа, продолжала  играть с
апельсином. ‚ основном же Я занималсЯ тем, что пил водку, смотрел в потолок,
похожий на  опрокинутый торт, и пьЯнел на неотвЯзном помышлении о ‘убботе. €
все это времЯ пока мы сидели в баре, там играла  арабскаЯ музыка, нацеженнаЯ
нежностью и печалью, но неожиданно длЯ менЯ оказавшаЯсЯ военной.
     Ќа  улицу мы  вышли последними, перед самым рассветом. ‚ парке напротив
кричала птица, ошалевшаЯ от ночного бездельЯ, а  кусты неизвестного растениЯ
были усеЯны то  ли светлЯками, то ли  шариками красной  эмали.  ‡ато в небе,
по-прежнему лишенном прозрачности, не было ни единой звезды, - словно кто-то
скрыл их  от  глаз  черной  арабской шалью  или  повыдергивал щипчиками  длЯ
бровей.

        95. ‘амоубийством ничего кроме самоубийства добитьсЯ невозможно

     Џростившись с супругами,  Я объЯвил им,  что мне идти в противоположном
направлении, и свернул на ближайшую улицу. € тут Я ‘убботу и увидел.
     €здали показалось, что  она  на менЯ и смотрела, но вблизи взглЯд у нее
оказалсЯ сквозной,  -  очищенный, как вода  в перекрытом бассейне. ’акою  же
немой  и  обращенной  в никуда была и поза, - единственнаЯ  композициЯ  рук,
туловища  и  ног, котораЯ лишает тело  выражениЯ.  ’русы  - тоже прозрачные,
фирмы  "Љукай", и между ног у нее не было щели. ‚ернув взглЯд к ее глазам, Я
вдруг  осмыслил смущение,  возникшее у  менЯ, когда Я  впервые  заглЯнул ей,
живой, в лицо. ѓлаза эти, прозрачные  и тогда, напомнили мне, как выЯснилось
сейчас,  влагу израильского озера  Љинерет. ’акое  же ощущение: спокойствие,
схоронившее в себе непугающую тайну и тихую музыку...
     “ вод  Љинерет  Я просидел как-то всю ночь  в неизбывном удивлении, что
эта неподвижнаЯ влага хранит в  себе тайну о многих людЯх, которые не хотели
жить и утонули, и  о том единственном из них, о назаретском раввине, который
прошелсЯ по воде легко, как - по  жизни глупцы, но, в  конце концов,  избрал
смерть, попросив  на кресте  глоток влаги. € еще  у вод Љинерет  Я вспоминал
песню про эти воды...
     ’олько  сейчас,  разглЯдываЯ стеклЯнные  глаза за  стеклЯнной  витриной
"Љукай", Я осмыслил  свое  недавнее  смущение.  ’огда  было озеро Љинерет, а
теперь и здесь -  не чистота, а  очищенность. Џотом присмотрелсЯ к выражению
ее лица, открывшего мне  усмешку, котораЯ знаменует неспособность  любить, -
символ свободы  от страстей, то есть символ  глупости, грустной человеческой
черты.
     Џрервал  менЯ все тот  же нелондонский дождь. Ћдно из двух, заключил Я,
отрываЯсь от витрины:  либо все  на  свете  состоит из ничего,  то есть либо
истиннаЯ  природа каждой вещи есть  ее отсутствие, ее сделанность  из ничто,
либо же улетевший в Ђвстралию скульптор, наоборот, слишком бездарен. ‚ любом
случае, думал Я, вышагиваЯ по пустынной улице впритык к зданиЯм, смотреть на
ее копии Я больше не буду, ибо даже этот первый взглЯд на стеклЯнную ‘убботу
столкнул менЯ  в  воды  забываниЯ ее. Џочувствовал,  что эта застывшаЯ,  как
стекло,  вода забываниЯ  может заполнить  все промежутки в моей  памЯти, - и
тогда ‘уббота исчезнет навсегда, как исчезает бесцветное стекло - если долго
сквозь него смотреть...
     Љогда уже светало, Я  оказалсЯ в Љовент-ѓардене. ЌесмотрЯ  на  дождь  и
ранний час, какой-то трезвый старик - прЯмо у  низкой  арки  напротив зданиЯ
театра - пристраивал в кресле  под  тентом  резинового британского премьера,
который,  как  мне  вспомнилось, будет  чревовещать  и  зазывать  прохожих в
галерею надувных героев, располагавшуюсЯ во дворе за аркой.  ‚ прошлый раз в
кресле сидел не  британский  премьер,  а ђэйган, голосивший  на всю площадь,
будто  рассудок  способен  понЯть  жизнь  и ссылавшийсЯ  в доказательство на
Ђвгустина: не старайсЯ понЯть  того, во  что веришь, но обЯзательно старайсЯ
верить во все, что  Якобы  понимаешь. Љак  всегда, переврал изречение,  хотЯ
список  надувных персонажей в галерее зачитал  правильно,  по алфавиту...  џ
спросил  у трезвого  старика  -  о  чем будет чревовещать  сегоднЯ  премьер.
Ћказалось - о том  же, что  сказали ‡айм, ѓутман и ‘тоун: московский путч не
пройдет!
     “далившись  от арки, набрел на другого  старика, пьЯного.  ‘крывалсЯ от
дождЯ  в  роскошном  седле  гривастого  арабского  скакуна  под  карусельным
навесом.  ‚ремЯ  от  времени  оглЯдывалсЯ,  поправлЯл  узелок  галстука  под
небритым  кадыком и отпивал из штофа итальЯнское  вино. ЋказалсЯ шотландцем,
страдавшим  из-за   старой  любви  и  неостановимой  англиканизации   родной
культуры. џ тоже решил забратьсЯ  в  седло,  но выбрал  shire из королевской
охраны. ‘ желтого  козырька вкруг скучавших  лошадей бежала  вода,  а  хмель
кружилась в моей голове медленно, как уставшаЯ карусель.
     Ћтметив в уме, что Я пьЯн, подумал, что  будь вдобавок и скульптором, Я
бы рассадил по  лошадкам  дубликаты известных  персонажей в раннем  детстве:
маленький  мальчик ‘ократ,  например,  маленький  ‘талин,  маленький  €исус,
ребенок  ѓитлер,  Ђвгустин,  Ѓог  ‘аваоф  в  нежном  возрасте,  Џаваротти...
ђассадил бы по  конЯм и закружил бы карусель пока медленно, - как длЯ детей,
-  а потом быстрее, чтобы  скоро все они слились  в  неразличимое  мелькание
красок. Њожно даже заработать  деньги: крутить  их на площади от вторника до
воскресеньЯ, а в понедельник  ссаживать детишек и  вместо  них подсаживать в
седла восковые копии людей из  моей жизни,  -  •аима €сраелова  с зурной  из
—ечни, Џолину  ‘мирницкую с цыплЯтами  из  ‚ильнюса,  ѓабриелу, деда  Њеира,
ЊордехаЯ „жанашвили с ‹ией ‡изовой, ѓену Љраснера с семьей, черную  ‚анду из
"ѓолоса  Ђмерики",  златовласую  Ђллу  ђозину из  ’билиси,  Њэлвина  ‘тоуна,
‘оломона Ѓомбу, Џию  Ђрмстронг с  мужем —аком,  но без его  Японского друга,
капитана Ѓертинелли, мою дочь џну, и ‡ину, естественно, жену, расстрелЯнного
в   ‚ашингтоне   сумасшедшего   бруклинца,   ‡алмана   Ѓотерашвили,   Ќателу
ќлигулову... Ћдним  словом,  всех кроме „жессики ”леминг, -  чтобы  никто не
подумал, будто  это ”онда; кроме €сабелы-ђуфь, - во-первых, потому что видел
только ее лицо,  а  во-вторых,  чтобы  никто  не  решил, будто  на  карусели
катаютсЯ  две Ќателы; и кроме ‘убботы,  - чтобы ни Я,  ни кто-либо другой не
посчитал, будто это - манекен из витрины "Љукай". € тоже закрутил бы лошадей
и стал бы подхлестывать их, пока не зарЯбит в глазах...
     Љружение  хмели в голове  остановил голос, выкрикнувший  мое  имЯ.  Џод
соседней  лошадью, задрав вверх поседевшую бороду, стоЯл человек, которого Я
знал, - ‘аша –укерторт.
     -- ‘аша –укерторт! -- вскрикнул Я и спрыгнул с конЯ.
     Џожав мне  руку, он сообщил,  что, хотЯ  он по-прежнему ‘аша, но уже не
–укерторт. џ - ‚оронин, объЯснил –укерторт.
     -- †ивешь чужой жизнью? -- догадалсЯ Я.
     --  Ќет,  -- качнул  он поседевшей бородой, -- к сожалению, пока своей,
хотЯ все друг друга заслуживают.
     Џотом  рассказал,  что служит в здании через дорогу, в  русской  службе
Ѓи-Ѓи-‘и, и на всЯкий случай называет себЯ слушателю ‚орониным. Џотом, как Я
того и боЯлсЯ, разговорилсЯ о путче: вот возвращаюсь с ночной смены, и в эту
ночную  смену  познакомилсЯ с  вашингтонским профессором  по  фамилии  ‡айм,
который, несмотрЯ на позднее времЯ, доказывал, что путч не пройдет;  дело не
в путче и даже не в ‡айме, заверил менЯ –укерторт, а в том, что идет  борьба
между двумЯ  силами: одна  считает, будто посредством манипулЯции социальных
институтов можно  создать  нового человека, а  другаЯ, -  будто, несмотрЯ на
важные  дефекты, люди  функционируют  рентабельно  только если предоставлены
себе.
     ‚ажными  дефектами  Я  считал  два:  неспособность  жить  не  стареЯ  и
неспособность изЯщно размышлЯть.  ‘аша  был лишен  обоих. •мель в голове  не
позволЯла  мне  вспомнить  дату  нашей  последней  встречи, хотЯ вспомнилось
другое:  морщин у него, несмотрЯ на седину, тогда было  столько же,  сколько
сейчас,  -  ни одной, а размышлЯл  он и сейчас только на  пикантные  темы  и
вслух. Љогда Я  подступил  к  нему ближе  в  надежде  разглЯдеть сквозь  его
собственные линзы хотЯ бы одну  робкую морщинку,  он  стал  говорить громче,
посчитав, что вместе с  морщинами Я нажил за годы и глухоту. Џосле заЯвлениЯ
о  путче объЯвил, что  готов высказать мнение в свЯзи с еще одним лондонским
скандалом,  -  решением  Љоролевского  “правлениЯ по  вопросам  человеческой
фертилизации о  рассекречивании  имен  спермодоноров:  это недопустимо,  ибо
большинство  главных  доноров,  студентов,  несмотрЯ  на  нехватку денег  на
учебники, стеснЯютсЯ навещать спермобанки  и мастурбировать в  пробирку даже
инкогнито. Ќовое решение загубит дело, тем более, что, согласно этому новому
решению,  расходы спермобанков на  донацию  не  должны  превышать 15  фунтов
стерлингов:  даже самый расточительный  донор  не может рассчитывать больше,
чем на  10  донаций,  чтобы  не допускать  однообразиЯ  человеческих  типов.
Љлиентки спермобанка вправе знать о доноре многое:  расовую  принадлежность,
возраст, хобби, - только не имЯ и не  адрес,  возмутилсЯ  ‘аша. Њожно - даже
пол!
     Ћпомнившись,   Я  поступил  аналогично:   сперва   возмутилсЯ  мизерным
гонораром  за   донацию,  а  потом  рассмеЯлсЯ  и  добавил,  что  это  можно
компенсировать   предоставлением   донору   миловидной   ассистентки.   ‘аша
призадумалсЯ и  подвел теме  черту:  рассекречивать  имена  глупо, ибо какаЯ
разница - „жонсон или ђобинсон? ‚ этом случае никакой, сказал Я ему, но если
бы  донором был ты,  - какую  назвал  бы фамилию  - ‚оронин или,  на  всЯкий
случай, –укерторт?
     „огадавшись, что  Я  пьЯн, ‘аша сказал, будто Я  неправ, ибо хмель есть
состоЯние, которым надо наслаждатьсЯ на трезвую голову.
     -- џ не пьЯн, -- обиделсЯ Я. -- џ болен.
     -- ‘ утра?! -- не поверил он. -- Љак болезнь называетсЯ?
     --  ‹атинского имени  нет, -- рассмеЯлсЯ  Я. --  Ќет  и русского.  …сть
только плохое слово длЯ одного из симптомов, -- "любовь"!
     ‘аша  смеЯтьсЯ  не  думал: вытащил из пиджака  клетчатый носовой платок
размером в  шахматную  доску  и  стал  просушивать им  поседевшую  шевелюру.
‚ысушив потом и бороду, перевооружил глаза новой парой очков и сказал:
     -- ‹юбовь вещь опаснаЯ... Ћчень! Ђ что жена?
     -- џ ее,  конечно,  люблю, но... Љак-то  по-дурацки завелось, что  если
любишь  одну,  то...  †ена  женой...  --  постеснЯлсЯ  Я  и  поддержал  себЯ
каламбуром, которые  ‘аша любил сочинЯть. -- "Џрошу учесть, что даже Ќой,  и
тот был не всегда с женой; жена женой, но Я ж иной!"
     --  Ћна в  ‹ондоне?  Ќе  она, а  та?  џ  ее знаю? ѓлупый  вопрос! Њы не
виделись 17 лет.
     -- Ќе глупый, -- ответил Я. -- ’ы ее видел.
     -- ѓлупый: дело не в ней, а в нас.
     -- ‚ нас с тобой? -- испугалсЯ и Я.
     -- Ќу,  в  целом: в тебе, во  мне, в  этом шотландце. Ћн,  кстати, тоже
страдает каждое  утро!  --  и махнул ему  рукой. --  Џривет, ‘эм! Љогда  же,
наконец, стрелЯешьсЯ, сегоднЯ?
     -- Ќаверное, -- весело согласилсЯ ‘эм.
     --  Ѓывший  генерал!  --  объЯснил   ‘аша.   --   ЏрекраснаЯ  коллекциЯ
пистолетов! џ ведь тоже думал застрелитьсЯ, просил у него пистолет, но он не
дал, а потом Я нашел спасение... Ђ может, и нет...
     -- Ђ он  не дал,  да?  -- возмутилсЯ  Я. -- ќто тебе не ѓрузиЯ, где длЯ
хорошего человека никому ничего не жалко!
     -- Ќет, не дал... Џослушай лучше  про спасение: все  дело в тебе самом,
понимаешь?  ‚едь что это за  болезнь,  любовь? Ћна  поражает  тебЯ так легко
только потому, что ты угнетаешь собственное тело!
     -- “гнетаю? -- не поверил Я.
     -- ‚се мы. € угнетаем его нашим сознанием: разучились слушать свое тело
и уже  не понимаем  его Языка. ‚ детстве  мы мыслим телом, но потом забываем
его  голос и вспоминаем только когда, опьЯненные чужой плотью, срываем маску
нашего сознаниЯ и...
     -- џ не понЯл, -- перебил Я его.
     ‘аша вздохнул и еще раз сменил очки:
     -- Ќе перебивай! Ћ чем Я говорил? € не напоминай, - сам вспомню! „а! Њы
срываем с себЯ  эту  маску, бросаемсЯ на  женщину  и  вместо  слез  отчаЯньЯ
изливаем сперматозоиды. Ќо это не  жизнь; это, извини, обморок, - ложный вид
самоубийства, который  оставлЯет нам силы только длЯ нового испытаниЯ муками
нашего  сознаниЯ.  Њы пускаемсЯ  в гонку  за  половыми  успехами, но  утрата
собственной плоти, извини, никак не компенсируетсЯ обладанием чужой!
     -- Ќе извинЯйсЯ, -- предложил Я, -- тем более, что не понимаю.
     -- —то же, ебена мать, - извини, - здесь не понЯтно?!
     -- Ќу, не понЯтно - имеешь ли в виду онанизм, и не понЯтно еще - почему
эта мысль удерживает от самоубийства?
     •отЯ  дождь  по-прежнему  лил,  как из ведра, ‘аша высунул руку  из-под
навеса  и  проверил  воду на  мокрость.  Џотом  отер  руку  мокрым  платком,
вглЯделсЯ в горизонт и печально проговорил:
     --  €з этой мысли  следует, что  самоубийство  - не только  уничтожение
плоти сознанием, а и наоборот, месть плоти сознанию. ‘амоубийца мстит судьбе
за то, что его плоть умерла... ‘амоубийством ничего не добиваешьсЯ!
     €  попрощавшись  кивком  головы скорее  с  собой,  чем  со  мной,  ‘аша
–укерторт проглотил навернувшиесЯ в горле слезы, выступил  из-под карусели и
ушел  по лужам  в  дождь,  не позволив мне сказать, что самоубийством ничего
кроме самоубийства добитьсЯ невозможно,  а если добилсЯ его,  ничего другого
добиватьсЯ не приходитсЯ...

        96. ‡автрашние легенды рассыпаны в сегоднЯшних деталЯх

     Џроводив его взглЯдом до дальней кромки горизонта, Я вернулсЯ на конЯ и
напомнил себе, что завтрашние легенды рассыпаны в сегоднЯшних деталЯх. ‹юбаЯ
мелочь таит  в себе все сущее  - от самой себЯ до грандиозного. €  наоборот:
кольцо  всего  существованиЯ может  вдруг  сузитьсЯ  до  мельчайшего  звена.
‚прочем, это - не "наоборот", а "то же самое". ЉаждаЯ вещь - истина,  потому
что о  ней можно сказать любые слова, - и наоборот: "‚от синие травы. ‘лепаЯ
звезда. ‘лова не лукавЯт.  ‚ещи - да!" ’оже правильно, потому что это - одно
и то же. Љто сказал? Џротрезвею и вспомню.
     € Я,  может  быть,  начал трезветь,  вглЯдываЯсь в  рассыпанные  вокруг
детали, проступавшие в  утреннем свете, как  проступили бы они в проЯвителе,
как проступили  на заре  только  вчера по ту сторону  океана, в нью-йоркском
порту,  под  окном еще не  взлетевшего  самолета.  ’акаЯ же  пустаЯ  коробка
Њальборо  на   мостовой  проступила  из  глухого  серого   света  и  сейчас:
единственнаЯ разница, -  там ее  гонЯл  ветер по  бетонной  площадке,  а тут
топтал  на  месте  дождь. Љак проступает в  памЯти  день из прожитой  жизни,
проступил еще в свете  бездомный бродЯга, свернувшийсЯ калачом  на ступеньке
крыльца  желтого   магазинчика,   на  который,  как  перстом,  указывал  мне
выброшенным вперед копытом  мой конь.  ‚от бродЯга  зашевелилсЯ и проснулсЯ:
теперь  в расширЯвшемсЯ свете начинает проступать все  и длЯ него. Ђ потом -
как  еще один день из жизни - проступил из тьмы еще один бездомный, - совсем
юный, с высоким оранжевым гребешком волос, застывших в изЯщной позе "Њилости
просим всех удалитьсЯ на хуй!" € еще один  бродЯга - ступенькой  выше: тоже,
как еще один день из прошлого, неизвестно какой, безо всЯкого порЯдка.
     Љстати: "‚се  под небом взаиморанимо. ‚се  на свете взаимосменимо.  Љак
копыта коней. Љак черед  наших дней. Љак  две  палочки  в знаке  "равнимо"."
Ћткуда слова? Ќе из книги ли, котораЯ у ‘убботы? ‘уббота. ’оже, должно быть,
"сменимо"...  "џ  вспомню раз  еще тебЯ,  чтобы забыть  в томленьи. ’ак вера
сложена из тысЯчи  сомнений." ‚спомнил: все это написала џна, дочь.  Ќо дочь
написала это о прошлом...  Ђ не прошлое ли уже и ‘уббота? Џотом проступила в
свете  и вывеска над  крыльцом  желтого  магазинчика:  "Џарфюмерный  магазин
доктора ќдварда  Ѓаха". ќдвард  Ѓах? Ћткуда знаю?  ‚спомнил! …го  собиралась
навестить  ‘уббота:  "‚сЯкие  запахи  длЯ   всЯких  недугов.  џ  всегда  там
припасаюсь."
     -- ‘эм! -- окликнул Я шотландца. -- Љогда Ѓах открываетсЯ?
     -- Ђ сидишь из-за Ѓаха?  -- огорчилсЯ ‘эм,  выглЯдевший, как человек, в
котором  жизни  осталось  меньше  суток.  --   џ  думал  -  ты  тоже  хочешь
застрелитьсЯ, а ты, оказываетсЯ, стараешьсЯ  жить вечно... €ди, иди,  - хотЯ
не получитсЯ. Ђ Ѓах уже открыт.
     ...„октор ќдвард  Ѓах  оказалсЯ  в  данном  случае  безликой  женщиной,
похожей  не  только  на англичанку,  но  и на аптекаршу. џ  представилсЯ  ей
фотографом, и она сказала, что да,  знает  манекенщицу  из €зраилЯ, которую,
как  и любого другого человека,  любой  вправе сравнивать  даже с  субботой.
€мени не помнит, а в последний раз видела давно. Џотом ощупала менЯ взглЯдом
и  объЯвила, будто сам Я  похож то ли на иностранца, то  ли на больного,  то
есть  на  человека,  не  способного  перестать знать что знает. €  принЯлась
объЯснЯть достоинства 38 эссенций из коллекции  Ѓаха, длЯ разных заболеваний
души.   ќти  состоЯниЯ  доктор  разбил  на  7   категорий:  обеспокоенность;
сомнительность;  одиночество;  безразличие; чрезмернаЯ  податливость мыслЯм;
отчаЯние;  и участливость в благоустройстве  мира. Џотом аптекарша  один  за
одним  стала  протЯгивать  мне  крохотные  пузырьки,  отворачиваЯ  крышки  и
объЯвлЯЯ  название экстракта. "Џо 2 капли на  стакан воды!  -- распорЯдилась
она.  --  Ќо Я требую, чтобы вы их сейчас просто понюхали: лучше, чем духи!"
Џузырьки поступали мне под нос в порЯдке латинского алфавита: aspen, осина -
против беспричинной  обеспокоенности;  beech, бук  - против  нетерпимости  к
людЯм; cherry plum, мирабель  - против беспорЯдочных  мыслей; chetstnut bud,
каштан -  длЯ тех, кто совершает одни и те же ошибки; chicory, цикорий - длЯ
тех,  кто предан близким; gentian, горечавка - против уныниЯ; gorse, утесник
-  против  пессимизма  и  чувства  обреченности;  heather,  вереск  - против
словоохотливости и чрезмерного интереса к своему существованию; honeysuckle,
жимолость - против ностальгии; hornbeam, граб  - против понедельника; larch,
лиственница  - против  неуверенности в  себе  и  страха  поражениЯ; mustard,
горчица - против беспричинной печали; oak, дуб - длЯ сильных, но уставших от
жизни...
     -- Џокупаю!
     -- „уб? -- обрадовалась аптекарша.
     -- ‚се!
     Џока  принюхивалсЯ к  пузырькам,  прошло  больше  часа, дождь перестал,
старик исчез  из-под карусели, а Я ни разу не подумал  о ‘убботе.  Ќа улице,
однако, среди по-утреннему  густеющей толпы  людей, она внезапно вернулась в
мою голову,  - как  резкаЯ  боль, котораЯ после краткого  отсутствиЯ кажетсЯ
острее.  €спугавшись  натиска, Я  стал  искать  в витринах  стеклЯнные копии
израильтЯнки, чтобы  остановить или даже осквернить в себе помышление о ней,
пропитанное уже всеми  запахами из лавки Ѓаха. Ќи одной из копий в магазинах
"Љукай" на Ћксфорд-стрит сделать это сейчас не удавалось, и боль становилась
тревожной.
     „ело  не в  ‘убботе, вспомнил Я потом,  а в самой моей плоти. ЏопыталсЯ
сконцентрироватьсЯ  именно на этой моей плоти, представлЯЯ себЯ со стороны и
осматриваЯ объект сперва издали, а потом - все ближе и ближе, пока, наконец,
снова  не вступал в  свои собственные  пределы,  как  вступают  в  фотофокус
раздвоенные дубликаты человеческих тел. Ћбратив внимание, что боль  при этом
крепчала, Я старалсЯ держатьсЯ  от себЯ поодаль как можно дольше. ‚  течение
какого-то времени  даже казалось, что все  люди на улице выглЯдЯт одинаково:
толпы абсолютных  двойников. Ќа ђидженс-стрит  Я приметил вдали самого себЯ,
пересекавшего  улицу  навстречу  мне  же  самому,  то есть кому-то  другому,
который  тоже выглЯдел точно, как  Я. Џодбежав к ним, расстроилсЯ: вблизи ни
один не только не оказалсЯ мной, но не походил даже на иностранца, лишенного
способности перестать знать что знает.
     Џотом  забрел  в район  театров,  -  и  стало  легче: хотЯ  пьесы  были
знакомые, отвлекли рекламные объЯвлениЯ на  афишах.  ‚  памЯти отложил  два:
первое  обещало  нравоучительный  рассказ о  динамике сложных  эмоциональных
отношений  между  нежным итальЯнцем  ђомео Њонтекки  и его богатой веронской
герлфрэнд „жульеттой Љапулетти. ‚опреки тексту, внешне ђомео оказалсЯ далеко
не нежным юношей: в тесных рейтузах бугрилсЯ на  рисунке такой оскорбительно
гигантский член,  что валЯвшаЯсЯ в ногах хрупкаЯ „жульетта смотрелась не уже
бездыханной  жертвой  сложных  отношений,  а  девственницей, грохнувшейсЯ  в
обморок  при объЯвлении, что пылкий бойфренд овладеет ею сейчас без местного
наркоза.
     „ругаЯ   афиша    обещала   "антиголливудский,    бескровный    вариант
широкоизвестной  истории  о  родных  братьЯх  Љаине  и  Ђвеле",  которые  на
фотографии  выглЯдели  типичными  калифорнийцами  с  рекламы  длЯ  Њальборо.
‘огласно  тексту, антиамериканский дух спектаклЯ  проЯвлЯетсЯ  не столько  в
том, что  знаменитые братьЯ представлены  на сцене палестинцами с уже  тогда
оккупированных  территорий,  сколько в  том, что  в финальной  сцене Љаин не
убивает  ЂвелЯ. ’о ли  боитсЯ сопротивлениЯ, то  ли  стеснЯетсЯ... Џочему же
"антиголливудский"?! -- не понЯл Я. Ќаоборот: хэппи энд! Љ  тому же  убивают
не только в ѓолливуде: експир кокнул больше людей, чем самый агрессивный из
американских  серийных  убийц! Џричем,  -  людей  знаменитых!...  •отЯ  смех
приглушает боль и Я  стал поэтому перебирать  в памЯти анекдоты, новые на ум
не приходили, - только слышанные. ‚спомнил зато - но не раньше, чем дошел до
Џикадилли  -  не  анекдот, а  факт.  Љогда  ‘талина выволокли  из  мавзолеЯ,
разлучив с ‹ениным, тбилисцы обиделись и поднЯли бунт, который достиг апогеЯ
в двух  кварталах от моего дома, на площади ЃериЯ. € вот на трибуну  в самом
разгаре митинга взбежали недавние соседи по  мавзолею, ‹енин и ‘талин, -  то
ли актеры, то ли двойники. Ќарод впал в по-кавказскому несдержанный восторг.
Ђплодисменты и завываниЯ толпы воодушевили вождей, и они сперва  обнЯлись, а
потом начали целоватьсЯ,  хотЯ ‹енин  целовал  ‘талина чаще  и горЯчее.  ќто
вызвало у  менЯ изумление, ибо Я считал, что северЯне  сдержанней кавказцев.
‡аметив в  позе ‘талина замешательство,  перешедшее скоро в раздражение,  Я,
единственный на площади, позволил себе хихикнуть. Љогда же, вопреки  желанию
‘талина, но по твердому требованию  народа, ‹енин повис у него на шее и стал
лобзать  его  как  герои-любовники  лобзают   однополых  героев   в  голубых
порнофильмах,  Я,  не  питаЯ  состраданиЯ к подобной любви, принЯлсЯ  громко
хохотать.


        97. Њы не умеем умирать

     --  џ  вам  завидую,  --  сказали  мне  сзади.  --  “   вас,  наверное,
счастливейший день в жизни!
     џ  обернулсЯ  и  увидел  шагавшего  за  мной доктора Љраснера из "Њадам
’юссо", но  теперь, в толпе, он походил не на угандского людоеда Ђмина, а на
рЯдового евреЯ с нарушенным обменом веществ.
     -- Ћ, привет! -- осексЯ Я. -- Ђ счастливейших  дней не  бывает:  бывают
только счастливые минуты. џ, кстати, думал сейчас об одном из ваших восковых
гостей.
     -- €з “ганды?
     -- €з ѓрузии. џ оттуда.
     -- €з ѓрузии? -- обрадовалсЯ Љраснер. -- џ думал - из €зраилЯ... ѓрузин
Я, наоборот, уважаю! „аже ‘талина, хотЯ дураки называют его усатым парвеню!
     -- Ќет, Я просто спрашивал у вас про женщину из €зраилЯ...
     -- „а-да, похожа на субботу. Ђ Я как раз - когда  вы ушли - вспоминал -
кого же вы сами мне напоминаете? ‚ы на кого-то похожи, но не могу вспомнить.
Ђ сейчас Я вас сразу узнал: вы  проходили мимо „илона, а  Я как раз из  него
выходил...
     -- Њимо кого? -- спросил Я. -- ’о есть - из кого вы выходили?
     --  ќто  книжный  магазин,  "„илон"! -- удивилсЯ Љраснер. --  ‹учший  в
‹ондоне! Џришлось ехать сюда за этим! -- и приподнЯл в руке кулек с книгами.
-- Ђ вот этой не было даже в "Ћксфордском"!  Џоверьте, не было! -- и вытЯнул
из кулька синюю книжицу.
     Ќе поверив, что книжицы в "Ћксфордском" не было, Я принЯлсЯ ее листать.
‚зглЯд споткнулсЯ на  первой же строчке наугад открытой страницы: "...и  все
живые  существа  начнут  жить наоборот,  - прекрасно  знаЯ наперед  все, что
произойдет  с ними,  но  не  имеЯ  никакого представлениЯ  о  прошлом..."  џ
обомлел.
     -- ‚ам плохо? -- дотронулсЯ до менЯ Љраснер.
     -- Ќет-нет,  --  очнулсЯ Я, заметив лишь, что мы стоим  у  перехода. --
Џросто о чем-то подумал.
     -- „авайте пойдем  туда! -- двинулсЯ  Љраснер и увлек  менЯ за  собой к
скамейке за переходом.  -- „авайте даже присЯдем, если не торопитесь. “ менЯ
сегоднЯ выходной, а  вы сможете  это прочесть, да?  џ  вижу  - зажглись! Ђ Я
подумаю и вспомню  - кого же вы все-таки мне  напоминаете! „а? ЌазываетсЯ  -
"сапожник без сапог": Я - мастер по копиЯм, а  вашу вспомнить не могу! Ќо не
думайте, что  не  стараюсь. ‡наете,  Я люблю только древних евреев,  один из
которых  -  его  звали  ЃахьЯ  -  сказал,  что  если  б  человек  не обладал
способностью забывать, его бы не покидала печаль. Ќо,  с другой стороны, все
зависит - что забываешь; иногда забываешь  не  ту вещь, - как Я  вот сейчас:
вспоминаю и не могу вспомнить на кого же вы похожи, да?
     ...Њы уже  сидели на  скамейке среди голубей, столь же привЯзчивых, как
доктор Љраснер, который начал теперь рассказывать о том - что же он все-таки
имел в  виду вчера,  утверждаЯ, будто никто  не хочет жить вечно,  но каждый
мечтает - сначала. Џерестав  его слушать, Я раскрыл книжицу на  заложенном в
нее пальце и вернулсЯ к  прочитанному: "…сли  каждую  частицу  во  вселенной
заставить двигатьсЯ в противоположном  направлении, курс  вещей  кардинально
изменитсЯ.  Ѓрызги   разбившейсЯ  капли  в   подножии   водопада  станут  не
рассыпатьсЯ и исчезать, а, наоборот, возвращатьсЯ в сплошную водЯную стену и
падать  уже  не  вниз, а вверх.  ‚се  живые  существа  начнут жить наоборот,
прекрасно знаЯ наперед что  произойдет с ними,  но не  имеЯ  представлениЯ о
прошлом. Њикроскопический  мир способен обратить  вспЯть  стрелку времени  и
вывернуть наизнанку макроскопический."
     ЌевероЯ